Доктор Серван

Эпилог

Прокурор, Магдалина и графиня были погребены на следующий день. На кладбище присутствовал только один Франциск. Генрих, как известно, опасался огласки. Что касается графа, то предсказание доктора сбылось: он застрелился. Когда доктор Серван получил известие об этом, то вспомнил старую Жанну, которая также умерла от горя, потому что доктор не воскресил ее Терезу, и вывел из этих двух смертей, совершенно противоположных по своим причинам, очень жестокое заключение о человечестве.

Спустя некоторое время на вечере у баронессы Серван открыл всю правду о своих опытах. Он рассказал, как прежде говорил и графу, что принял наркотическое вещество, приказав Ивариусу разбудить себя по прошествии двух дней. Таким образом он хотел узнать, найдется ли среди троих скорбящих, которые с таким отчаянием оплакивали умерших, хоть один, кто спустя три дня захочет воскрешения покойника. Когда жители города С. узнали истину, то не могли не посмеяться над учеными спорами, которые породила эта мистификация. Серван не потерял уважения окружающих. Более того, с тех пор его стали почитать не только как великого медика, но признали и великим мыслителем.

Генрих и Франциск женились: первый — на девушке, выбранной его родителями, второй — на девушке, которую он избрал сам. Говорят, что еще никогда не было более счастливых браков и более довольных мужей.

В 1835 году доктор смертельно заболел. Ивариус послал за священником, которому Серван сказал после исповеди:

— Отец мой, однажды я подал женщине надежду, которую не мог осуществить, но благодаря этому она три месяца была счастлива. Вменит ли мне в грех этот обман Спаситель на Страшном Суде?

— Нет, сын мой, — ответил священник. — Он благословит вас за этот поступок.

Наконец, Серван умер, как подобает христианину, с радостью вверив свою душу Богу. Ивариус горько оплакивал его смерть. Об этом происшествии говорили еще в 1845 году, когда я проезжал через город С., и оно мне было пересказано самим Ивариусом, которого любили так же, как и его господина, и который был лучшим медиком на тридцать миль в округе. Он даже написал (что всегда было предметом его гордости) очень хорошую книгу о медицине, которую, быть может, если хорошо поискать, можно найти и в Париже.

Что же касается внука Жанны, то, разумеется, он вырос и, несмотря на уговоры Ивариуса, поступил на военную службу, где уже успел отличиться как примерный офицер. Он говорил о докторе Серване не иначе как с любовью и почтением.