Доктор Крюк 2

Глава 3

Солнце давно село и Сент-Китс затих, слышались лишь редкие крики чаек, которые кружили над пирсом. Я лежал в своей каюте на «Принцессе Карибов», вытянувшись на узкой койке. Корабль покачивался у старого причала Томаса Редвуда, скрипя канатами, будто жаловался на усталость после всех этих дней беготни и ремонта. День выдался тяжелый: дележ золота, возня с командой, разговоры со Стивом о новом экипаже — все это вымотало меня до костей. Но тело мое уже не то, что было раньше — спасибо Веже, мышцы гудели от силы, а усталость отступала быстрее, чем я привык за свои семьдесят лет. Седина пропала даже на бороде, кожа разгладилась. Под банданой пряталась не старческая плешь, а густые волосы, какие были у меня в молодости. Я ухмыльнулся в темноте, глядя в потолок каюты. Кто бы мог подумать, что старик-врач, выброшенный штормом за борт, станет капитаном пиратского брига? Судьба, мать ее, шутница.

Сон накрыл меня мягко, как волна, облизывающая берег. Я провалился в него, чувствуя, как тело расслабляется, а разум уносит куда-то в прошлое — то ли в Карибское море XXI века, где внучки подарили мне тот злополучный круиз, то ли в 1657-й, где я барахтался на обломке мачты. Но сквозь этот сон пробился тихий, едва уловимый звук. Как шорох крыс в трюме. Скрипнула половица. Я проснулся и прислушался, не открывая глаз. Тишина. А потом — снова скрип, ближе, у самой двери каюты. Сердце заколотилось, прогоняя остатки сна. Кто-то был здесь, на моем корабле, в моей каюте. Я медленно сжал пальцы на рукояти абордажного крюка, которая лежала под подушкой — привычка, выработанная за месяцы среди пиратов. Осторожно приоткрыл один глаз, щурясь в полумраке.

Тень двигалась у стены — невысокая, худощавая, с ловкими движениями, как у кота. Фонарь снаружи бросал слабый свет через щель и я разглядел, как этот гад копается в моем сундуке у стола. Там, под тряпками, лежал мешок с драгоценностями — рубины, сапфиры, изумруды, которые я оставил себе после Монито. Но самое главное, там ящик Пандоры. И вот какой-то крысеныш решил это утащить. Я стиснул зубы.

Я напряг мышцы, перенес вес тела так, чтобы удобно было вскочить и рванул с койки. Старался как можно тише, хотя доски под ногами предательски скрипнули. Вор дернулся, обернулся — лица я не разглядел. Он метнулся к двери, но я был быстрее. Абордажный крюк взлетел в воздух, зацепил его за плечо и рванул назад. Он споткнулся, свалился на пол с глухим стуком, а я навалился сверху, прижимая его коленом к полу. Руку с ножом — я заметил лезвие в его пальцах — я вывернул одним движением, и железка звякнула, отлетев к стене. Он зашипел, дернулся, но я надавил сильнее, чувствуя, как его кости трещат под моей хваткой. Вежа не зря качала мне стволовые клетки — старик Николай Крюков остался где-то в прошлом, а здесь был Доктор Крюк, капитан и боец.

— Кто ты, черт тебя дери? — прорычал я, наклоняясь к его лицу.

Свет фонаря упал на него, и я разглядел: тощий, с острым носом, лет тридцати, с грязными волосами, прилипшими ко лбу. Губы его растянулись в наглой ухмылке, будто он знал что-то, чего не знал я.

— Кто тебя сюда послал? Говори, или я тебе кишки крюком выпущу.

Он молчал, только дышал тяжело, глядя на меня исподлобья. Ухмылка не сходила с его рожи, и это бесило меня еще больше. Я встряхнул его, ударив затылком о пол — не сильно, но достаточно, чтобы показать, что я не шучу. Он поморщился, но язык не развязал. Упрямый. Я прикинул: один он сюда не полез бы. Ночь, заброшенная верфь, мой корабль — слишком рискованно для одиночки. Кто-то его навел, кто-то знал, что у меня есть камни.

Но кто? Сквиббс? Роджерс? Или кто-то из местных?

Я выпрямился, не отпуская его, и оглядел каюту. Сундучок был открыт, тряпки отброшены, но мешок с драгоценностями лежал на месте — не успел, значит. Хорошо. Я снова посмотрел на вора. Его глаза бегали, но он молчал. Упертый. Ловкач, привыкший выкручиваться. Надо было думать, как его расколоть.

— Последний раз спрашиваю, — процедил я, поднимая крюк к его горлу. — Кто тебя послал? Говори.

Он коротко хмыкнул, почти весело, и сплюнул в сторону. Кровь — видно, прикусил губу, когда я его приложил. Но говорить не стал.

Я стиснул зубы. С возвращением молодости возвращается импульсивность. Вон как терпение трещит по швам. Ладно, если не хочет по-хорошему, придется по-другому. Я схватил его за ворот, рванул вверх и швырнул к стене — он ударился спиной о доски, охнув, но тут же попытался вскочить. Я шагнул следом, прижал его снова, на этот раз сильнее, так, что воздух из него вышел с хрипом. Крюк я держал наготове, но бить не стал — пока. Надо было понять, кто за ним стоит, а мертвецы, как известно, не болтают.

Я стоял над ним, тяжело дыша, и смотрел, как он корчится, пытаясь вывернуться. Ночь была теплой, но в каюте пахло потом.

Я стоял над вором, прижимая его к стене каюты, и чувствовал, как гнев кипит в груди. Крюк в моей руке дрожал от напряжения, острие его касалось его шеи. Капля пота скатилась по его виску, смешавшись с кровью от разбитой губы. Он упрямо молчал и это бесило меня до чертиков.

— Говори, — прорычал я, надавливая крюком сильнее, так что кожа на его шее побелела. — Кто тебя послал? Или я тебе горло вскрою, и дело с концом.

Он хрипло выдохнул, но вместо слов только сплюнул снова — кровавая слюна шлепнулась на пол у моих ног. Ухмылка не сходила с его лица.

Я бросил взгляд на сундучок — мешок с драгоценностями лежал нетронутым, он не успел до него добраться. Хорошо. Но кто его навел? Это был ключ, и без него я оставался слепым.

Я отпустил его ворот, отступил на шаг, не сводя глаз. Он осел вдоль стены, тяжело дыша, но тут же попытался вскочить. Я рванул вперед, прижал его коленом к полу. Крюк я держал наготове. Надо было думать. Или посоветоваться.

«Вежа, ты тут?»

Ее голос откликнулся мгновенно:

«Слушаю вас, носитель».

Я чуть не хмыкнул — она всегда была тут, эта невидимая помощница, готовая выручить, если я соображу ее позвать.

«Слушай», — подумал я, не отводя взгляда от вора. — «У меня тут крыса в каюте. Пытался обчистить сундучок с камнями. Молчит, как рыба. Как мне узнать, кто его послал? Есть идеи?»

Вежа помолчала секунду, и я почти услышал, как в ее невидимой голове щелкают шестеренки — будто она прикидывала, что мне открыть, а что придержать. Потом заговорила:

«Ранг „Староста“ позволяет запрашивать информацию. Я могу назвать заказчика. Стоимость — 100 очков влияния. Подтвердите».

Я нахмурился, чуть не выругавшись вслух. Сто очков? Это было слишком дешево. Я потратил тысячи на паруса и корпус «Принцессы», а тут — жалкие сто «ов» за имя, что может спасти мне шкуру? Что-то тут не сходилось. Я прикинул: если Вежа берет так мало, значит, ответ либо очевиден, либо не так уж важен. Может, я сам мог бы догадаться? Сквиббс, Роджерс, кто-то из порта… Но вариантов было слишком много, а времени — мало.

«Погоди», — подумал я, щурясь в темноте. — «Сто очков — это несерьезно. Ты что, издеваешься? Сколько у меня баланс?»

«13 294 очка влияния», — ответила она ровно.

Я хмыкнул про себя. Хватало с лихвой, но эта цена меня насторожила. Может, система проверяет, как я расходую очки? Или это тест — догадаюсь ли сам? Я глянул на вора — он смотрел на меня исподлобья, тяжело дыша, и его ухмылка чуть дрогнула, будто он ждал, что я сорвусь. Ладно, решил я. Потрачу сто «ов», проверю, как работает у нее система ценообразования. Если она права, я сэкономлю время. Если нет — ну, сто очков не обеднят.

«Подтверждаю», — подумал я.

«Очки списаны. Баланс: 13 194. Заказчик — клерк банка „Торговый Дом Блейка“. Тот, что принял ваши драгоценности».

Клерк? Тот лощеный тип с усиками и золотыми часами, который смотрел на меня, как на портового пса, когда я сдавал камни? Это он? Я вспомнил, как он крутил лупу над рубинами, бормоча про чистоту. Десять процентов от сделки, сказал он, а сам, видно, решил взять все, послав этого крысеныша за остатком. Умно. Я сдал треть камней, но он пронюхал, что у меня есть еще, и захотел урвать кусок побольше. А как узнал? Да просто — в главном кабаке города мой Стив растрезвонил о том что мы при деньгах.

Я наклонился к вору, глядя ему прямо в глаза, и медленно, с расстановкой, спросил:

— Клерк из «Торгового Дома Блейка», да? Это он тебя сюда послал, крыса?

Его зрачки дрогнули, ухмылка сползла с лица. Он явно не ожидал, что я знаю. Удивление мелькнуло в его взгляде, но тут же сменилось упрямством — он стиснул зубы и отвернулся, молча уставившись в стену. Я ухмыльнулся. Попал в точку. Вежа не подвела, сто очков того стоили.

Я выпрямился, держа крюк наготове, и оглядел каюту. Мне не нужны были свидетели. Вор лежал у стены, тяжело дыша. Но теперь я знал, кто за ним стоит, и этого пока хватало. Надо было решать, что с ним делать дальше, до утра оставалось не так уж много времени.

— Говорить не будешь, значит, — пробормотал я.

Ладно. Хватит слов.

Я размахнулся и ударил его рукоятью крюка по виску — не сильно, но точно, как врач, знающий, куда бить, чтобы вырубить, а не убить. Его глаза закатились, тело обмякло, и он свалился на пол. Тишина накрыла каюту. Я выпрямился, тяжело дыша, и оглядел его. Живой, дышит — грудь еле поднималась, но пульс был. Хорошо. Я не хотел крови на своей палубе. Надо было убрать его с глаз долой, пока я не решу, как вытрясти из него правду или использовать против клерка.

Я оглядел каюту. Под койкой лежали старые канаты — крепкие, потрепанные, но надежные. Я вытащил один с узлами на концах, и принялся вязать. Руки работали привычно — годы в море научили меня вязать узлы, что не развяжешь даже зубами. Я скрутил ему запястья за спиной, затянул так, что кожа побелела, потом связал лодыжки, оставив ровно столько свободы, чтобы он не задохнулся, но и не дрыгался. Он застонал сквозь забытье, но не очнулся — удар был хорош. Я ухмыльнулся про себя. Вежа сделала меня сильнее, быстрее, но старые навыки врача никуда не делись. Я знал, как вырубить человека одним движением, и знал, как держать его в живых.

Теперь — куда его? Луна висела высоко, до утра оставалось часа три-четыре, и мне нужно было избавиться от него до прихода команды. В трюм. Там, внизу, была маленькая клетушка — неофициальная тюрьма. Пустая, с ржавыми цепями на стенах и дверью, которая запиралась на засов. Идеально. Я схватил его под мышки, рывком поднял и потащил к двери каюты. Я выволок вора на палубу, оглядевшись. «Принцесса» покачивалась у пирса. Никого. Хорошо.

Спуск в трюм был узким, но я протащил его вниз, не церемонясь. В клетушке я швырнул его на пол, пристегнул цепь к его связанным рукам, проверил узлы — крепко. Засов лязгнул, запирая дверь и отступил, вытирая пот с лица. Пусть посидит тут до утра. У меня будет время подумать, что с ним делать — вытрясти правду, сдать властям или использовать как приманку для клерка. Но одно я знал точно: этот тип из банка пожалеет, что сунулся в мои дела. Я поднялся на палубу, вдохнул соленый воздух и вернулся в каюту. Сон уже не шел — я лег на койку, глядя в потолок, и ждал рассвета, прикидывая, как вывернуть эту ночную пакость себе на пользу.

Вежа списала 200 очков на омоложение. На балансе было 12 994 «ов».

Утро пришло с криками чаек доносившихся с набережной. Я вылез из каюты, размял шею — тело гудело после ночной возни, но силы было хоть отбавляй. Солнце только вылезло из-за горизонта, заливая Сент-Китс золотым светом.

Я увидел Стива, шагающего по пирсу с толпой за спиной. Команда. Трое новичков — Джек Гром, Пит Шустрый и Гарри Киль — шли впереди, за ними тащились еще человек двадцать, потрепанные, но крепкие, с саблями у поясов и блеском в глазах. Стив справился. Я спрыгнул на пирс, встречая их, и кивнул ему.

— Набрал? — буркнул я, скрестив руки.

— Набрал, капитан, — ответил он, ухмыльнувшись. — Лучших отобрал. Эти трое — как сказал, а остальные — моряки с опытом. Ром их разговорил, а добыча Монито притянула. Готовы подписаться.

Я оглядел толпу. Джек Гром — седой, со шрамом через бровь — стоял, как скала, постукивая пальцем по рукояти сабли. Пит Шустрый вертел монету в пальцах. Гарри Киль молчал. Остальные — смесь матросов и головорезов, но крепкие, не пьянь кабацкая вроде. Я кивнул.

— Слушайте сюда, — сказал я громко, перекрывая шум порта. — Я Доктор Крюк, капитан «Принцессы Карибов». Пойдете со мной — будет добыча. Доля каждому, как положено: золото делим честно, драгоценности — мои. Работаете, сражаетесь, слушаетесь — живете богато. Нет — высаживаю на первом острове. Ясно?

Они загудели, кивая. Я махнул Стиву, и они подписали договор, который я набросал и вшил в гроссбух. Подпись, крестик — кто как умел. Через два часа экипаж был мой: пятьдесят три человека, полный штат для брига. А главное, никто не опоздал из старых пиратов.

Я повернулся к Томасу, который вышел из ангара, вытирая руки о штаны. Глаза его блестели — он гордился «Принцессой». Она теперь летала по волнам, как чайка.

— Спасибо, Томас, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Корабль — зверь. Если что, найду тебя снова.

— Удачи, Крюк, — буркнул он, хмыкнув.

Я кивнул. Хороший старик. Мы сняли якорь, паруса расправились, и «Принцесса» скользнула в море. Команда заняла места, я встал у штурвала, вдыхая ветер.

Соленый ветер бил в лицо, натягивая новые паруса. Они белели над головой, как крылья чайки. Солнце поднялось выше, заливая море золотом, и Сент-Китс остался позади — маленькая точка на горизонте, где дымились трубы кабаков. Мы вышли в море.

«Принцесса» летела — легкая, стремительная, с корпусом, обточенным Томасом Редвудом до совершенства, и парусами, которые Вежа подогнала через своих «случайных» должников. Этот бриг теперь был моим, настоящим, от киля до мачт, и команда — пятьдесят три человека, включая Стива, Сэма, Джека Грома, Пита Шустрого и Гарри Киля. Они шумели на палубе, привыкая к своим местам. Стива надо будет назначить боцманом. Он расхаживал среди пиратов, раздавая приказы, а я держал курс, прикидывая, куда двигаться дальше. Тортуга маячила в мыслях — там Роджерс боялся показываться, а враг моего врага, как известно, мой друг.

Первый день в море всегда особенный. Воздух пах свободой, волны пели под бортом, и даже скрип канатов звучал, как музыка. Матросы возились с оснасткой, кто-то уже травил байки про Монито, приукрашивая мою схватку с Роджерсом так, будто я голыми руками вырвал у него сундук с сокровищами. Я ухмылялся, слушая вполуха. Пусть болтают — это сплачивает их, а мне нужна команда, которая держится вместе, как кулак. Джек Гром осматривал пушки, бормоча что-то про угол наводки, Пит Шустрый карабкался по вантам, проверяя узлы, а Гарри Киль стоял у руля. Я прошелся по палубе, хлопнув Стива по плечу. Он обернулся, скрестив руки, и кивнул на море.

— Хороший день, капитан, — буркнул он, щурясь на солнце. — Куда идем?

— Пока прямо, — ответил я, глядя на горизонт. — Думаю про Тортугу. Там Роджерс не сунется, а нам передышка нужна. Что скажешь?

— Дело, — кивнул он. — Там и ром дешевый, и люди лихие. Команде понравится.

Я хмыкнул. Стив был прав — Тортуга обещала возможности.

Час шел за часом, солнце клонилось к западу, окрашивая воду в багровый, будто кто-то разлил вино по волнам. Команда расслабилась — кто-то дремал в гамаке, кто-то точил саблю, а Пит Шустрый затеял игру в кости, звеня монетами. Я смотрел на них, прикидывая, как сколотить из этой шайки настоящих пиратов. Они были крепкими, но сырыми — нужен был бой или добыча, чтобы спаять их кровью и золотом.

Стив стоял у носа с подзорной трубой и заметно напрягся. Его спина выпрямилась, как струна, рука замерла, прижимая трубу к глазу. Я нахмурился, его поза не предвещала ничего хорошего.

Он медленно опустил трубу, повернулся ко мне. Лицо его было мрачнее тучи.

— Что там? — буркнул я, подходя ближе.

Стив молчал секунду, будто не хотел говорить, потом протянул мне трубу, ткнув пальцем на горизонт.

— Посмотри сам, капитан.

Я взял трубу, приставил к глазу и навел на точку, маячившуюся вдали. Сначала ничего — только море, волны, да отблески заката. Но потом я увидел корабль с черными парусами. Флаг трепетал на мачте. И я знал этот флаг.

Я опустил трубу. Стив смотрел на меня, ожидая приказа. Пит Шустрый перестал крутить монету. Команда ожидала в нетерпении.

Они ждали, что я скажу. А я стоял, стиснув зубы, и смотрел на этот чертов флаг, что приближался с каждой минутой. «Принцесса» была быстра.

Бежать? Драться? Или хитрить? В голове закрутились планы, но ни один не казался верным — пока.

— Это кто? — спросил Пит.

Я повернулся к Стиву, потом к команде, и выдохнул с кривой ухмылкой:

— Это флаг Роджерса.