Дневник попаданца

Мой друг

Мы вышли на порог паба. Рядом с нами стоял один из амбалов - местных охранников. Двухметровый мужчина с короткими чёрными волосами и чёрной одежде. Он пристально наблюдал за нами двумя, пока его коллега, рыжий громила с пышной бородой, что-то обсуждал с двумя курильщиками, стоящих рядом с барышнями паба и предлагая им что-то из тканевых мешочков. Приглядевшись, я вспомнил их. Это были те самые, что наблюдали за нашей с Молодым дуэлью. Они неуклюже стояли так и норовя упасть. Глаза у них были красные, а под глазами широчайшие мешки - на иронию, как у трудоголиков.

Один из амбалов что-то объяснял сначала им, а потом переключался на девушек из паба. Его небеспричинно грозный вид не оставлял желания перечить, а интонация с которой он говорил, была словно гром средь ясного неба. Каждое непонятное мною слово, сказанное им, отражалось эхом в моей голове, словно я слушал какого-то пожилого инструктора. Я не знаю, что он говорил им, однако вид этих укурков был напуганным.

Я хотел было пойти дальше, оставив их, однако Молодой остановил меня. Он с неприкрытой ненавистью смотрел на эту картину. Укурыши явно вызывали у него крайнее раздражение. Однако чем дольше я смотрел на него, тем больше понимал, что за яростью в глазах, секундными проблесками скрывалась и печаль, когда он смотрел на девушек из бара. Он пытался скрыть её за маской злости, но мне было отчетливо видно его лицо. Это до боли знакомое выражение лица. Кажется, между нами больше общего.

В конечном итоге, Рыжий закончил с ними. Укурышей он прогнал, а девушек загнал в паб, после чего подошёл к Молодому. Между ними завязался диалог. Рыжий и Молодой явно знакомы и судя по всему являются друг другу друзьями. Почти всё время разговора те смеялись и улыбались, однако в один момент, Молодой перевёл внимание на меня.

Он что-то рассказал Рыжему, после чего лицо последнего стало серьёзным, в контраст с лицом Молодого. Он что-то проговорил ему, положив руку на плечо. Между ними разгорелось нечто похожее на спор. Молодой тоже поменялся в лице. Оно было похоже на лицо подростка, чьи идеи не были приняты. Однако причиной спора точно стал не я, а что-то другое. Что-то сказанное Молодым.

Молодой громко что-то говорил, показывая на город. Достаточно громко, что-бы люди на улице могли обратить на него внимание. Однако всем было всё равно. Словно привыкли, или не хотели слушать его речи. Каждый из них был занят своим делом. Каждому надо было куда-то успеть, особенно в разгар ярмарки. У каждого своё видение дороги и свой ориентир.

Рыжий жестом попросил Чёрноволосого зайти в паб, что тот сразу сделал с раздраженным выражением лица. Рыжий тем временем, сказал лишь одно слово, глубоко и четко. Это слово почти сразу утихомирило Молодого, заставив того молча смотреть в пол.

На лице Рыжего выявлялась печаль, однако он быстро состроил серьёзную гримасу. Рыжий что-то рассказывал Молодому, смотря с высоты своего роста на его макушку. Он говорил медленно, словно старик говорящий про истину жизни. Однако вряд ли Молодой слушал. Отреченно от мира вокруг, он смотрел в пол, словно был заточен в своих мыслях. Возможно он и хотел было послушать, однако на неудачу Рыжему, Молодой, чуть приподняв голову, посмотрел на уходящих в переулок укурков.

В выражении его лица была такая ненависть, какой мне не пришлось испытать по отношению к себе. Чистая, без моральных и этических стоп-рычагов. Способная взгрызться в тело и подобно зверю разорвать его на мелкие кусочки. Этот взгляд. Это чувство. Оно мне знакомо.

Его ненависть к подобным людям. Когда-то и мне приходилось сталкиваться с этим. Да. Я отчетливо помню подобный типаж. Видящие в жизни лишь удовольствие. Кривые проповедники гедонизма. Моя ненависть к ним может посоперничать лишь с жалостью, которую я испытываю по отношению к ним. Точнее к одной...

На меня нахлынули противоречивые чувства, в авангарде которых была тоска. В какой-то момент меня за плечо толкнул Молодой. Его лицо было дружелюбным. Губы сошлись в приятельской улыбке, а глаза высказывали понимание, обремененным тем же чувством тоски. Он что-то говорил мне. Не знаю, были ли то слова поддержки или воодушевляющая речь, но я делал вид, что слушал его. Ну, как делал. Я действительно слушал. Не понимая ни единого слова, я начал как-бы "чувствовать" каждое сказанное им предложение. Словно настроился. Эта смена интонации в каждом предложении, напряжение лицевых мышц, создающих злобный вид. Хоть я ничего толком и не понял, мне показалось, что он предлагал мне какую-то авантюру. Наверняка она связана с теми укурками. Когда он закончил говорить, я долгое время стоял и почесывал свой подбородок.

Вполне возможно, что сейчас я могу опять ввязаться во что-то незаконное. Нет. В прошлый раз я только чудом выбрался из тюрьмы. Вполне возможно, что меня ждала бы казнь или отсечение чего-нибудь. Не хочется испытывать гнев фортуны.

С другой стороны, я не мог подавить своего желания хотя-бы здесь попытаться что-то сделать. Пусть даже в этом нет смысла. Да даже если помру. В любом случае возвращаться мне было некуда. Обещание не получилось сдержать. Обо мне задумается лишь парочка людей: представитель фонда поддержки и уже как год пропавший без вести отец. Будь проклята эта война и батя с ней.

Я посмотрел на небо. Оно было почти идеально чистым. Никаких туч. Никаких облаков.

Новый мир. Новые возможности. Новое, не загубленное ошибками прошлого будущее. Я мог бы стать здесь известным алхимиком или инженером, или на худой конец воином. Однако...

Моё решение определенно глупое. Но пусть даже оно имеет смысл лишь для меня. Не нужна мне слава или почести. Мною движет жажда мести. Они забрали достаточно.

Я кивнул Молодому

Он широко улыбнулся и потянул за собой в сторону переулков. Рыжий что-то сказал нам вслед, однако мы проигнорировали его слова и пошли дальше.

Когда мы зашли в переулок, мне встретился источник зловоний. Везде валялись бледные, но дышащие тела, погруженные в нечистоты под собой. У большинства из них красные глаза и мешки под глазами. Они были одеты в лохмотья, изрезанные то-ли специально, то-ли из-за износа одежды. Их глаза были тусклыми, ели удерживающими сознание. У других же, менее везучих, глаза были стеклянными.

Теперь понятно, почему люди обходят переулки в этом городе. Приходилось прикрывать нос и дышать ртом, однако даже это не помогало. Ужасное зрелище. Даже более ужасное, чем то, что я видел в прошлом мире. В отличии от меня, Молодой шёл спокойно, пусть и с презрением на лице. Судя по всему, он уже привык к этим запахам и людям.

Довольно часто на пути встречались мелкие воришки, что пытались ограбить и так уже обедневшие подобия людей. В основном это были стаи детей во главе одного наиболее взрослого. Им редко сопротивлялись, лишь издавая звероподобные звуки, вроде слабого рёва, или мычания коровы. Лишь некоторые защищали свои пожитки, однако результатива от их действий было не то чтобы много.

Мы не встревали в их разборки, продолжая следовать по маршруту Молодого. Воришки тоже не хотели приставать к нам. Лишь сопровождали нас гордым, но в тоже время изнеможденным взглядом.

Закулисье внешнего города отчетливо резонирует с тем, что я видел в портовом городе. Куда больше грязи и отчаяния на лицах людей. Не чувствуется в этом городе жизнь. Я будто попал в болото. Зачем же наш торговый караван сюда приехал? Неужели здесь действительно скачет монета? Если так задуматься, мы ведь разделились с основной частью у ворот. Наверняка именно там продают ценные товары. Как забавно. Никогда не приходилось видеть такую несправедливость вживую. Одни живут за стеной. Другие выживают за ней. Хотя, справедливости ради, в наше время эти грани всего лишь размыты.

Наконец, из переулков мы вышли на улицу. Здания вокруг значительно отличались по состоянию от тех, что я видел около площади. Многие дома были покрыты сажей и восстановлены подручными средствами, в основном разобранной мебелью. Где-то в заколоченном окне виднелась ножка табуретки, а где-то дверной проём заменяли прикрученные дверцы шкафа, перед которым висели импровизированные шторки из одежды.

Не могу представить, что здесь происходило. Вряд ли война - тогда бы весь город был в таком же состоянии. Возможно местные банды постарались угробить это место. Или стража, в попытке достать преступников. К слову о страже, тут даже и намёка на их присутствие нету. Либо они боятся этих районов, либо здесь благородный и честный договорняк.

Проходя по улицам этих трущоб, повсеместно встречались будто бесцельно слонявшиеся люди в лохмотьях. У стен некоторых домов лежали укурыши. Встречались здесь и местные ремесленники. В основном они штопали одежду и делали обувь из различного материала. Однако вряд ли здесь можно было купить хоть сколь приемлемую обувь. Большая часть людей здесь ходила почти босыми. Их спасала лишь ткань в которой они перевязывали ноги. Редко попадались те, кто ходил в подобии лаптей.

Однако, в конце этой улицы виднелись и целые дома. Вокруг них патрулировали местные "стражники", а если быть точным - очевидные бандиты. Впрочем, платят им судя по всему не мало, если судить по кожаным сапогам и жилетам. Они держали этот переход от трущоб, до района с более менее целыми домами, отгоняя зевак.

Молодой дернул меня за рукав и пошёл по небольшому переулку. Говоря о небольшом, я имел в виду кишкообразный проход между сгоревшими зданиями шириной по плечи. Пусть и тесно, но по крайней мере безопасно. Дойдя до конца, он указал мне на каменную трубу под одним из завалов. Подойдя к ней ближе, я почувствовал до боли знакомый аромат канализации. И пока моё лицо кривило недовольную гримасу, Молодой уже спрыгнул, ожидая меня.

Опять канализация. Опять хрен пойми в какое дело.

С этими мыслями в спрыгнул вслед за ним. Труба была совсем маленькой. Приходилось ползти и отвлекать себя любыми мыслями, что-бы не добавить этой канаве дополнительные литры. Правда в голову ничего не приходило, кроме желания вымыться поскорее. Благо, ползти было не долго. Хотя по ощущениям это была вечность.

Мы вылезли во дворе единственного разрушенного здания в районе, переделанного под наблюдательный пост, где из окна второго этажа высматривал территорию один из часовых бандитов. Молодой парнишка в серой рубахе и арбалетом. Он смотрел куда-то влево сидя на табуретке и иногда отвлекаясь на какую-то книжку.

Я хотел было прокашляться, однако в тот же момент мой рот прикрыл Молодой, доставший откуда-то кинжал. Он жестом приказал мне быть тише, после чего, поднявшись из канавы, медленно по доскам поднимался к часовому. Вслед за ним поднялся и я, спрятавшись за небольшим обломком здания. В этот момент, внутри меня что-то сжалось. Он ведь собирается его убить.

Нет, я вполне осознаю последствия обнаружения. Нас могут убить или пытать в попытке узнать как мы проникли внутрь. Я знаю, что будет безопаснее прикончить его. Но все же... Убивать? Действительно ли это необходимо в нашей ситуации?

Эти сомнения. Эти вопросы. Почему я вновь испытываю свои принципы. Он же просто часовой. Такой же как я - человек. Мы не в бою, где система "он или ты" работает на максимум. Он не враг, который угрожает моему миру или моим принципам. Он просто парень выполняющий свою работу. Да, пусть и у бандитов, но всё же: жизнь крутится по разному. Я мог бы его вырубить. На крайний случай угрожать ему клинком.

Я попытался вылезти и оставить Молодого. Попытаться дать ему сигнал не убивать его. Но пока я размышлял, Молодой уже поднес к его горлу кинжал. Резким движением, он вспорол тому горло, а после тихонько повалил вниз. К тому времени подошёл и я, еле сдерживаясь, что-бы не врезать Молодому.

Горло часового было рассечено почти на половину - Молодой приложил все усилия. Глаза парня были широко расширенны от удивления, до тех пор, пока не пришло осознание его положения. Он начал задыхаться, медленно, пока кровь вытекала из раны и рта, он пытался то-ли что-то сказать, то-ли сделать последний вдох. Пока Молодой осматривал местность из окна, я стоял возле Часового. Он хрипел где-то минуту, после чего утих. Последние секунды жизни, он держал меня за руку. Я чувствовал, как его хватка постепенно слабеет.

Молодой положил мне руку на плечо. На его лице не было сожаления, только ненависть. Всё такая же жгучая и ядовитая. Но я не мог осудить его. Мне вспомнились мои рассуждения, когда я только въезжал сюда - " Ценой жизни одних - строится дорога другим". Как просто и лаконично. Только сейчас понимаю насколько эта фраза абсурдна для современности. Молодой подозвал меня к окну. Последний раз посмотрев на лицо Часового, я встал.

За окном были покрытые тканью железные клетки. Внутри были силуэты, скорее всего рабов. Мне подумалось, что наша цель и есть рабы, однако дело было не так. Молодой повернул голову так, что я смотрел ровно на большое здание у границ района, откуда бандиты выносили коробки со свёртками. Именно туда указал Молодой, доставая из сумки три бутыля и огниво.

План был ясен - сжечь. Передав мне одну бутыль, он собирался спускаться, однако я остановил его. Я показал пальцем на клетки с рабами. Там над тремя из них уже начиналась экзекуция. Бандиты с дубинками демонстративно забивали насмерть двух мужчин. Избивали их до тех пор, пока они не перестали двигаться, после чего их погрузили на телеги и увезли. Третьего оставили в живых, закинув в клетку и заперев на железную щеколду.

Молодой странно посмотрел на меня. Его выражение лица показывало недоумение и некое разочарование. Однако презрительно окинув взглядом клетки, он лишь подозвал меня спускаться.

Я отказался.

Я просто не могу смотреть как их забивают словно скот без шанса на выживание. Даже этот Часовой. Зарезали без задней мысли, будто он не человек. Не могу я смотреть на это. Пусть я и иду против своих же идей о невмешательстве. Просто не могу. Пусть даже придется пожертвовать своей местью.

В тихом гневе Молодой замахнулся на меня с кинжалом, однако остановился. Он умерил пыл и харкнул мне под ноги, уходя по переулкам к цели.

Ожидаемая реакция.

Я же, вернулся к окну, планируя побег для рабов.

Клетки стояли справа от въезда, коридором в два ряда напротив друг друга, как в зоопарке. Шли клетки до стенки разрушенного здания в конце. У въезда стояло подобие КПП, рядом с площадью, где был основной массив бандитов, ещё правее от площади жилые здания. Бандиты выстроились у КПП так, будто ожидали кого-то важного. Их было десять, если не учитывать подходящих к ним. Все стояли в ряд и подзывали других. Это был шанс. Пока они все в сборе, никто особо не патрулирует клетки.

Значит расклад такой: подбежать к клеткам, открыть щеколды. Дальше заключенные сами помогут остальным выбраться. С таким планом я спустился вниз. Маневрируя между тележками и коробками. С каждой перебежкой, я отдалялся от спасительной трубы. Пусть немного, но это играло на нервы. Однако до клеток осталось рукой подать.

В один момент, прячась за очередной телегой, я услышал крик и стук ботинок. Чуть выглянув, я заметил уходящих в сторону Часового патрульных. Двое. Они кричали в сторону наблюдательного поста короткую фразу: "Ши-о-д". Похоже это было имя того Часового. Бляха...

Времени мало, я посмотрел в сторону клеток, а потом в сторону Часового. Патруля нет.

Моментально вскочив, я двинул к клеткам, чуть не врезавшись в бочку, в которую вонзили небольшой ножик. Он был маленьким, скорее всего охотничий, однако покрытый кровью. Приводнявшись, я заметил, что ножик был вонзён в чье-то отрезанное ухо. И хоть трогать его мне было мерзко, я всё-же вытащил его, после чего подбежал к первой же клетке.

Раздвинув ткань, я наконец увидел рабов. Это были побитые, небрежно выбритые люди с татуировками поверх тёмно-молочной кожи. У каждого была отметина на плече в виде непонятного мне символа. Среди них было пять женщин и один мужчина средних лет без уха. Израненные, побитые и униженные, все смотрели на меня с ужасом в глазах, иногда переглядываясь. Часть из них отстранялась подальше к стенам клетки.

Я открыл щеколду и дверцу клетки. Открыл им путь наружу и нервно подзывал за собой, периодически поглядывая в сторону наблюдательного поста. В любую секунду. Времени мало.

Однако те не хотели выходить. Они боялись. Даже тот мужчина забился в ужасе вглубь клетки. Даже когда я отошёл от клетки и открыл другую, результат был тот же. Они не хотели выходить. Всё напрасно.

От злости, я со всей силы ударил стенку самой первой клетки. С яростью, а точнее с отчаянием на лице, я смотрел на них, а они на меня.

Не верю. Не верю мать вашу.

Справа раздался крик. Я обернулся. Они нашли тело. Чуть приглядевшись, я заметил, что один из бандитов уже смотрит на меня с наблюдательного поста. Его лицо. Оно говорило за себя.

За клетками послышались шаги и крики. Бандиты с въезда идут сюда. Бежать было некуда. Обратно не добегу, там уже двое. Бежать по территории бессмысленно - быстро найдут. Бороться против этой толпы еще более глупая затея, чем та инициатива, которую я выполняю. Остаётся одно.

Кинув вынутый ножик в клетку в сторону мужчины без уха, я быстро начал открывать каждую клетку, дойдя тем самым до тупика, где на бочке лежала горевшая лампа. Послышались крики. Обвернувшись, сзади, в начале этого чертового коридора из клеток, стояли бандиты с ярым желанием прирезать меня на месте.

Они не подходили ко мне, а чего-то ждали. Не теряя времени, я вытащил бутыль и подобрал лампу. Теперь всё или ничего.

- Давай! - крикнул я им что есть мочи

Вряд ли они поняли, что я сказал, однако это раззадорило их. Они начали смеяться и подзывать меня. Толпа гнилозубых аборигенов не хуже тех, что в клетках.

- Ну давайте, твари! - вновь крикнул я.

В этот момент, толпа расступилась в стороны, освобождая проход для кого-то. Через секунду, моему взору предстал лик смерти. Арбалетчик.

Он прицеливался в меня. Мужики задорно поддерживали его и следили.

Прошлись мурашки по телу. Биение сердца будто замедлилось, а по лбу пошёл холодный пот. Я смотрел на него гадая - когда же? Когда же мать твою он собирается выстрелить. Успею ли я кинуть бутыль? Подожжёт ли лампа смесь? Или он выстрелит раньше. А если попадет, смогу ли сбежать?

Арбалетчик начал щуриться. Я отчетливо видел его надменное, растекающееся в улыбке лицо. В его глазах ни сомнения, ни сожаления, только азарт. Азарт охотника, что готовится выстрелить в оленя, а потом отрезать его голову как трофей. На миг, я увидел не человека, а чудовище. А ведь что я такого сделал? Неужели действительно можно убивать за такое? Где ваша человечность, ублюдки.

Стоило мне смириться с судьбой, фортуна вновь дала шанс.

Из клетки выпрыгнул тот самый мужик без уха. Он с криком набросился на арбалетчика, закалывая его ножом. За три секунды, он нанёс ударов восемь в его горло, пока остальные бандиты резали его. Однако тот будто не чувствовал боли. На его лице было безумная ярость. Он продолжал и продолжал резать ему глотку, словно пытаясь отрезать голову.

Вот он шанс! Пока бандиты отвлеклись на него, я со всей силы швырнул в них бутыль с смесью. Немного пролетев, та разбилась от шального удара мечом, окропив ткань покрывающую клетки смесью. Не медля, вслед за бутылкой я кинул и лампу.

Бандиты уже разобрались с нападавшим. И хоть он уже лежал весь в крови, а его кровь пропитывала землю под ним, бандиты продолжали колоть и рубить его тело, что стало для них роковой ошибкой...

Лампа подожгла ткань и нескольких бандитов. Началась паника. Горящие бандиты крутились по земле в то время как остальные пытались потушить их лупя тканью. Пламя удивительно быстро распространилось, покрывая ткань закрывающую клетки огнем. Из своих жилищ в такой же панике как и бандиты начали выбегать рабы.

Еще не оправившиеся те ничего не успели предпринять. Толпа рабов выбегала из зоопарка с диким воплем. Кто-то из рабов лупил бандитов, кто-то просто убегал. Наконец они начали что-то делать.

Я попытался смешаться с толпой рабов, продвигаясь через массив вместе с ними, однако место среди них мне не было. Некоторые из них начали либо толкать, либо нападать на меня. Один из них пытался отобрать мой меч. Это был большой бугай, который мог меня смести в долю секунды. Одним ударом, он откинул меня и впечатал в решетку клетки, однако закончить дело он не успел, ибо в общей суматохе получил копьем в живот от одного из бандитов.

Посмотрев на свою рану, он упал на колено, после чего бандит вновь нанес ему удар, попав острием в глаз и повалив последнего на землю.

Однако и среди бандитов мне тем более не было место. Добив бугая, он обратил внимание и на меня - виновника торжества. Но вот вытащить копье он не успел - оно застряло. Фортуна вновь улыбается мне. Впервые, я использовал свой меч по назначению. С криком я замахнулся в его сторону, готовясь нанести горизонтальный удар. Бандит тем временем пытался вытащить копье, однако поняв, что не успеет, выставил руки вперед пытаясь то-ли сдаться, то-ли защититься.

В короткий миг, лезвие моего меча соприкоснулась с его правой кистью. Я вложил в удар весь торс, всю руку, всё, что мог. И в этот миг. В этот короткий миг, я словно резал ножом масло. Его кисть отлетела в сторону, а он с криком упал на землю, схватившись левой рукой за отрубленную часть.

Некоторое время я стоял, наблюдая как он корчиться от боли. Смешанные чувства. Одновременный ужас и радость. Одна часть меня говорила: Так ему и надо! Он заслужил. Другая же сомневалась в принятом решении. Однако тело неожиданно начало двигаться само. Я занес клинок над его телом. Голова вмиг стала пустой. Ни мыслей, ни ответственности. Проснулась странная ярость. Но доделать свою работу я не успел. Пробудился ли во мне инстинкт, или это была подавленный яростью разум - не знаю. Однако что-то сказало внутри меня " Бежать ". Надо было бежать.

Голова отрезвела. Почти все рабы выбежали. Нельзя терять голову. Я спешно покинул раненного бандита и побежал в сторону наблюдательного поста. Огладываясь, я замечал убегающих рабов, что своровали оружие задавленных их массой бандитов. Некоторые рабы дрались за свободу у въезда. Кто-то убегал вглубь района. Третьи так вообще последовав моему примеру, брали лампы и поджигали все вокруг.

Я же в свою очередь уже забежал в наблюдательный пункт, даже не заметив, как переступил через Часового. В голове была лишь мысль "Справился Молодой?". И черт возьми - да. Здание горело, а небольшой ветерок доносил до меня этот знакомых запах. Вот только... Где он?

Послышалось бряцанье доспехов. Справа от окна пробегал большой отряд видимо тяжелой пехоты бандитов. Все направлялись к въезду, а их броня уже была в отпечатках от крови.

Досматривать этот кошмар не было ни смысла, ни желания. Нужно было бежать.

В быстром темпе, я спустился к трубе и принялся убираться от сюда к черту. Даже зловонный запах уже не так действовал на нервы и желудок. Однако была странность. Среди всего этого дерьма встречались красные пятна.

Почти что выпрыгнув из трубы, я облокотился о стенку. Надо было прийти в себя.

Возможно, я поступил глупо. Сегодня походу день моих глупых решений. Черт дери и зачем я пошёл спасать рабов. Да даже если-б я их идеально спас - что толку? Их найдут. Их снова сделают рабами. Какой в этом был смысл? Может, не помогая я им, они были жили себе на этих плантациях или где еще. А сейчас они умирают за бестолковое дело из-за меня. Героизм, сука. И ведь не только они. Молодой, он ведь тоже мог помереть там. Отказался ему помочь, что-бы ввязаться в это. Я идиот. Я законченный идиот...

Мои терзания прервало одно наблюдение - кровь. Я видел след от крови уходящий вверх из канавы. Надежда и страх нахлынули на меня. Молодой...

Молодой, живой сволочь. Я оплачу тебе выпивку. Меч продам и куплю. Только жив будь.

Выбравшись из канавы, я проследовал за кровью, уходящей в узкий кишкообразный переулок. За каждый поворотом были пятна крови. Сначала её было много, а потом становилось меньше и меньше. Страх всё сильнее захватывал меня.

Наконец, за очередным поворотом меня встретил он - Молодой.

Он еле как стоял на ногах, держась окровавленными ладонями о стенки.

- Молодой, живой! - вскрикнул я с улыбкой.

От удивления, тот повернулся ко мне. Его лицо было бледным, но глаза удивленно смотрели на меня. Он улыбнулся в ответ.

- Давай помогу. - сказал я, схватив его за подмышки - Ты держись.Тебе в пабе помогут, я уверен. Рыжий уж точно поможет.

Я помогал ему, поддерживая как мог. Положение у нас было не самое удобное, но всё же я пытался. Молодой говорил мне что-то. Я не понимал его речи, но она пугала меня. До чертиков пугала. Однако я не хотел, что-бы он переставал говорить.

Мы вышли из этого чертового переулка и я смог нормально перехватить его за плечо.

- Давай, осталось немного идти. - говорил я.

Молодой уже слабо реагировал на мои слова. Его ноги подкашивались. Нести его становилось тяжелее с каждым метром. Осознание приходило не быстро, но приходило.

Мы вышли на улицу. На моё удивление - уже вечерело. Толпы зевак смотрели на горящий район и бандитов, что окружили вход в него. Их стало еще больше, чем было вначале. Мелкие ворюги на обратном пути расходились по сторонам при нашем виде. Они удивленно смотрели на нас, но богу слава не препятствовали. Наконец, я добрался до паба.

На пороге стоял Старый и Рыжий. Старый смотрел на нас с шоком на лице. Рыжий же, при виде Молодого, сразу бросился помогать его тащить. Вместе, мы зашли за паб, где было небольшое здание. Мы затащили туда Молодого. Внутри был стол, на которым были склянки, печь, а также множество шкафчиков. Рыжий сразу достал ведро воды за печью и лоскутки ткани из одного из шкафчиков. Положив на стол и раздев Молодого, мы обнаружили множество колотых ран у брюха. Рыжий лил воду на лоскутки и добавлял в них какие-то травы. Я же просто стоял.

Не знаю сколько длилась эта операция. Я лишь смотрел в ожидании. Смотрел на лицо Молодого, оно уже было мертвецки белым.

Чуть не разбивая всё на своем пути. Он что-то искал среди шкафчиков. Через минуту, он наконец достал из одного небольшой закупоренную склянку. Быстро открыв её, он влил её содержимое в рот Молодого. Однако магии не произошло. Рыжий прислонил ухо к груди Молодого. Его лицо было сложно описать. Однако разглядеть его полностью мне не дал Старый. Он вытянул меня из помещения и отмахиваясь рукой сопроводил в далекоё от греха. Может он и прав. Рыжий наверняка меня бы не простил. Я и сам вряд ли могу.

Голодный, подавленный и уставший, я вернулся к ярмарке. К моему приходу та уже начала закрываться. Непроданные товары начали грузить в повозки, а лавки разбирать.

Я подошёл к Кучеру. Он встретил меня с удивленным лицом и хотел-бы что-то спросить у меня, однако увидев моё лицо и меч, решил этого не делать, лишь указав большим пальцем на кузов. Последовав направлению, я залез внутрь.

Кучер отодвинул шторки и зашёл ко мне в кузов, передав хлеб с бурдюком. Я посмотрел на него с удивлением, но тот лишь хитро улыбнулся похлопав меня по плечу.

Я быстро съел хлеб и жадно присосался к бурдюку. Хоть я и не наелся, но ощутил весь спектр эмоций. Я чувствовал, как веки опускаются. Не было сил даже осмыслить события минувшего дня. Я засыпаю...