Дикие земли

ГЛАВА 11

Целый час, до глубокой ночи, я рассказывал друзьям о моем походе на военную базу. Многое из того, что я говорил, воспринималось ими как колдовство, которое понять практически невозможно.

Мой современник-землянин голову бы сломал, пытаясь узнать, как что работает и по каким принципам — у обитателей этого магического мира, где волшебство воспринималось как реальность, где можно было вызывать дождь или заморозить озеро, сказав несколько слов, как будто стояла защита против перегрузки мозга.

Сказал волшебник, что оно вот так, а не иначе, значит, так и есть. Зачем лезть в дебри рассуждений, пытаться выяснять принципы работы и осложнять себе жизнь? Волшебство — дело волшебников, и никак иначе.

Все по очереди обошли здоровенную машину, заглянули внутрь, осмотрели кресла, оборудование, попинали колеса и броню, после чего Бабакан сказал:

— Чудеснее этого я ничего в мире не видел. Это большое колдовство. Я не могу поверить, что тут обошлось без магии!

— Понимаешь, какая штука, Бабакан, вот представь, что ты показываешь абсолютно дикому человеку, как из куска руды получается металл. Как он это воспримет? Как волшебство. Все, что человек не понимает, что находится за гранью его разумения, кажется ему волшебством.

— Викор, ты понимаешь, что сейчас ты самый могущественный человек в мире? Что ты можешь уничтожать империи, захватывать их и вообще делать все, что угодно? — спросил меня Каран, поглядывая, как я поглощаю жареное мясо. — Что ты думаешь делать дальше?

— Дальше? Дальше я думаю завершить дела тут, погрузиться всей веселой компанией и поехать в город Амарак. Уладить там дела, потом вернуться в Карас, посмотреть, как там у эльфов… Да мало ли что еще можно сделать — весь мир впереди! Мы живы, здоровы, проделали огромный путь, открыли цивилизацию Создателей — не молодцы ли мы? Мне очень хочется посмотреть на мир — я не был на юге Амасадории, не был на Вантуне, столько задумок, столько мыслей… На хрена мне управление какими-то империями, эта чертова власть! Жить в золотой клетке и думать, какой из друзей строит против тебя заговор, чтобы воткнуть нож тебе в спину и занять твое место?! Я хочу узнать, что сталось с людьми-драконами, посмотреть, как живут у падишаха Маркабаза в Арании, рассчитаться по долгам кое с кем в империи. Зачем, зачем мне привязываться к одному месту, какому-то жалкому дворцу, когда я видел такие чудеса света, что никому и не снилось! Возможно, когда я посмотрю мир и утолю свое любопытство, я вернусь сюда и попробую воскресить цивилизацию Создателей. А может, и нет… Вряд ли это возможно — поднять цивилизацию заново, для этого нужно иметь сотни тысяч обученных и умелых людей, производственную базу… нет, это невозможно. Да и не нужно, наверное. Все, что мы можем, это не дать забыть о Создателях и донести до потомков их научные открытия. Чтобы, когда они дорастут до их уровня развития и будут готовы принять новые знания, передать им все. Я буду первым хранителем этих знаний и передам мою должность по наследству. Ну вот, как-то так… — Я усмехнулся и лизнул ручеек мясного сока, стекающий у меня по руке.

Друзья долго молчали, потом Аранна сказала:

— Чур, я с тобой. Надеюсь, у тебя не хватит совести оставить меня, когда ты пойдешь путешествовать по миру?

— А я что, тебя когда-то оставлял? Пойдешь, конечно… тем более — кто мне будет хранителей рожать? Не Бабакан же?

— А чего Бабакан?! Как сразу, так Бабакан — я тоже с тобой пойду. Не оставишь же ты старого друга? Честно говоря, после таких приключений, как у нас были, мне что-то не хочется сидеть в пещерах и искать руду для дохлых гномьих печей… — Бабакан усмехнулся, задумчиво глядя в пламя костра, и пожал плечами: — Куда ты пойдешь, туда и я.

— Нет, а я что, останусь один? Ясно дело, с вами пойду! — Алдан пошевелил угли в костре. — С Викором не соскучишься… даже если бы и захотел.

— Может, мы и есть новый народ, народ хранителей! Я решил посвятить свою жизнь сохранению знаний цивилизации Создателей и рад, что вы со мной. Все думаю вот, как отреагируют Амалон и Мараса? Смогут ли они принять новую жизнь? Что получится из моей авантюры?

— Чего сейчас думать — сделал так сделал. Теперь уже что получится, — рассудительно сказал Бабакан. — Мне кажется, хорошо все будет. Не может быть, чтобы вышло нехорошо — это было бы слишком несправедливо.

— Да ты романтик, гном, — усмехнулся Каран. — Я слишком много знал случаев, когда жизнь совсем не была справедлива.

— Да знаю я… — отмахнулся Бабакан. — А мы на что? Вон Викор при первой же возможности пытается исправить допущенную жизнью несправедливость, почему бы и нет?

— Сюда идет старейшина. Он хочет с вами поговорить, — неожиданно вмешался в разговор Грракх. — Старейшины слышали ваш разговор.

— Вот, гляди, собака — шпион! — возмутился Каран. — Нет бы, как обычной собаке, вычесывать блох и гоняться за суками, а он шпионит и докладывает! Ну что за времена?! — Каран демонстративно закатил глаза и улегся возле костра, вытянув ноги. — Спать хочу, а тут еще со старейшинами разговаривать!

— А тебя никто и не просит разговаривать, — фыркнул Грракх, — меньше всего старейшины хотят услышать твой лай. И сам ты блохастый, — спохватился он, — я чище тебя в несколько раз! От тебя воняет, как от протухшей рыбы!

— Что, правда воняет? — всполошился Каран. — Бабакан, понюхай, правда от меня тухлой рыбой воняет? Врет небось псина!

— Вот я еще тебя не нюхал, не было печали! — мстительно заметил гном. — Раз сказал кралот, значит, ты и есть вонючка! Протух совсем, а еще меня вонючим называл! Теперь я знаю, кто у нас вонючка! Так и будем звать: Каран-Вонючка. Второе имя твое теперь будет.

— Вот вы гады! Знаю, ты с кралотом сговорился! Он такая же ехидная гадина, как и ты! Глянь, как скалится! Рад, да? Псина блохастая! Тьфу на вас обоих.

— Тихо, ребята, у нас гость, — остановил я шутников.

Из темноты вышел кралот — похоже, тот самый, с кем я разговаривал в прошлый раз. Он молча осмотрел нашу компанию и сказал:

— Мы слышали о твоих планах хранить наследие создателей. Мы приветствуем эти планы и готовы помогать тебе всем, чем можем. Но с одним условием: мы на равных с людьми должны участвовать в освоении этих знаний, наследства цивилизации Создателей.

— Я и не сомневался, что вы будете равноправными партнерами людей в сохранении и использовании этой сокровищницы знаний. Клянусь, что я и мои потомки будут уважать ваши права и никогда не нарушат этот договор.

— Хорошо. Мы верим тебе, Викор Меняющийся. Я приходил, чтобы сказать тебе именно это.

Кралот опять молча исчез в зарослях, а у костра воцарилось молчание, потом Каран сказал:

— Завидую самому себе! Угораздило меня поступить на службу к тебе! Так ведь не бывает — все, что с нами случилось. Где бы я сейчас был? Пиратствовал бы или был бы убит имперскими войсками, а теперь я — один из хранителей! Ну не чудо ли?

— Чудо, чудо… давайте спать, а? — предложил я. — Завтра нам еще в биокомплекс идти, реактор реанимировать. А у меня сегодня был очень тяжелый день. Аранна, хочешь мы с тобой ляжем в транспортере? Там удобно. Удобнее, чем в палатке.

— Идите, идите, — проворчал Каран, — только шумите да спать мешаете… Сны потом всякие снятся… нехорошие. Хм, или хорошие? Ну это как понимать…

— Пошли, — слегка покраснела Аранна, она еще не отучилась это делать, как ни странно, даже после всех наших приключений. — Слушай, а давай дадим машине имя? А то транспортер и транспортер! Это же чудо, мы же должны его называть как-то, все корабли имеют имя, а это сухопутный корабль! У кого какие предложения? Давайте придумайте название!

— Предлагаю назвать его «Железная конура», — предложил Каран. — В нем собаки будут ехать, а собаки в конурах живут. Значит, конура!

— Р-р-р-р! Это у вас жители городов живут в конурах, — рыкнул Грракх, — а мы живем в подземных тоннелях, в которых эта машина может свободно поместиться! Это вы, люди, в конурах живете! Хотите имя дать этому созданию — вот оно: «Железный кралот»!

— Хм… что-то есть в этом, да… — задумчиво сказала Аранна. — Оставим как вариант, еще есть имена? Алдан, чего там притих?

— Думаю. Предлагаю: «Медведь». Он большой, могучий, как раз по теме.

— Бабакан, ты чего тоже притих? Ну-ка, выдай нам имечко! Типа «Толстый гном» — а что, неплохое название, — хихикнул Каран.

— Это лучше «Протухшей рыбы». Эй, Грракх, от него так же воняет протухшей рыбой, как и раньше?

— Мне кажется, еще хуже. — Кралот фыркнул и демонстративно потер лапой нос, весело оскалившись.

— Да ну вас, — обиделся Каран, — спелись, поганцы. Я вообще с вами не разговариваю теперь.

— Верится с трудом, — фыркнул Бабакан, — через пять минут уже будешь гадости какие-нибудь выкрикивать. Я предлагаю назвать — «Слава Создателям». Это они же сделали такое чудо.

— Фу… чего-то такое… пышное очень название, — поморщилась Аранна. — Викор, а ты-то чего молчишь? Ты что предлагаешь?

— Я хочу вам рассказать одну историю: давным-давно, на Земле, был страшный потоп, в результате которого погибла вся цивилизация. Спасся только один человек, которого Бог заранее предупредил о потопе. Он построил огромный корабль, в который посадил свою семью, собрал всех существ Земли по паре — вот от них потом и пошли люди и звери. Корабль этот назывался «Ковчег». Я предлагаю назвать машину так же.

— Охренительного размера должен был быть этот корабль, чтобы туда поместились все звери по паре… Да, эта штука такая же здоровенная, — подумав, сказал Каран. — Я бы тоже назвал его «Ковчег». Нас тут и правда собралось отовсюду, как после потопа. А что, мне нравится!

— Сойдет, — проворчал Бабакан, — хотя мое название поинтереснее.

— Ага, пойдет, — кивнул Алдан, — а в общем-то, какая разница? Если назвать его башмаком, на ногу он надеваться не станет ведь, так и останется здоровенной железной штукой. Давайте спать, что ли… Уже небо сереет, а мы еще и не ложились, с этими Викоровыми чудесами. Глаза слипаются…

Мы разошлись по своим местам — друзья по палаткам, а мы с Аранной расположились в «Ковчеге», закрылись там, недолго позанимались любовью и уснули как были — в объятиях друг друга.

Разбудил нас стук по металлу — как будто капель падала на крышу дома. Вначале я не мог понять, что это было, а потом догадался и приказал компьютеру открыть дверь.

В полость транспортера заглянул рассерженный Бабакан:

— Вы чего там, охренели, что ли? Я уже час долблю обухом секиры по этой железяке, а вам хоть бы хны? Неужели можно спать при таком грохоте?

— А мы и не слышали… там звукоизоляция такая, что твой стук нам как жужжание пчелы, — посмеялся я. — Что, уже пора вставать?

— Какое там пора — скоро обед уже! Вы все утро проспали, до обеда! Здоровы дрыхнуть, лежебоки! Мы уж тут мясо пожарили, вас ждем, надо же в биокомплекс идти, сам же говорил!

— Ладно, мы скоро — сейчас только сполоснемся пойдем.

Через полчаса, сытые и одетые, мы были готовы к походу.

Я открыл «Ковчег» и пригласил всех войти внутрь. Друзья осторожно, с опаской уселись в кресла, глядя друг на друга — кто как реагирует на этакое чудо. Видно было, что им не по себе, но они сдерживаются, чтобы с криками не выскочить из нутра этого левиафана. Одна мысль обеспокоила меня: как бы не заблевали территорию, однако! Сидеть в закрытом пространстве и покачиваться — верный способ заработать морскую болезнь. Уверен, что конструкторы предусмотрели такую деталь. Пошарил в настройках — ага! Есть такая штука!

Надел шлем, сидя в командирском месте, и мысленно отдал компьютеру приказ:

— Включить голографическое изображение!

Аранна рядом со мной ойкнула, а остальные выдохнули, когда вместо стенок «Ковчега» перед ними развернулись трехмерные картинки того, что происходило сбоку, спереди и сзади.

— Вот это да! — вздохнул Каран. — Ведь расскажешь кому-либо — не поверят! Вот это колдовство! Интересно, а он женщин нам создать не может? Я бы не отказался…

— Кто про что, а ты всегда про баб, — фыркнула Аранна. — Вот скоро закончим тут и через пару дней будем в Амараке, там и разгуляешься. А то впору уже от тебя прятаться — как маньяк разглядываешь, того и гляди изнасилуешь.

— Конечно, а потом твой Викор ноги вырвет! Нет уж, я лучше подожду… — Каран рассмеялся и замер, жадно разглядывая окрестности и внутренности транспортера.

Ехать было недалеко, можно спокойно дойти пешком, но мне хотелось прокатить друзей, да и тащить тяжелый контейнер — никакого желания. Я не стал укладывать его в грузовой отсек, и теперь он лежал рядом со мной, отливая синим блеском.

Кралоты категорически отказались ехать, заявив, что они на месте будут раньше, чем мы притащимся на этой коробке. Я не сомневался. Эти существа импонировали мне своим здоровым цинизмом и чувством юмора — иметь таких друзей было очень приятно, а стать их врагом — больше, чем несчастье, — беда.

Мы вышли из «Ковчега», я тащил контейнер, а остальные с удовольствием наблюдали, как их шеф корячится, волоча тяжеленную штуку.

Каран ханжески заметил по этому поводу:

— Вот как трудно быть настоящим хранителем — таскай всякие тяжести, а это влияет на цвет лица.

— Ты, пижон! — не выдержал я и рассмеялся, глядя на его постную рожу. — Сейчас сам потащишь эту штуку как миленький! Надо же тебе понять, как трудно приходится хранителям, и пожалеть их!

— Я сразу отказываюсь — вдруг она вредная какая-то! — опасливо глянул воин на синий цилиндр. — Тебе-то чего, ногу оторвало — встал, отряхнулся, новую прирастил и дальше пошел! А мы, простые люди, должны беречь свои органы… особенно некоторые.

— Это какие же? — не выдержала Аранна. — Язык, что ли? А то тебе трепать нечем будет?

— Злая ты… Когда буду выбирать себе жену, позабочусь, чтобы не была такой злобной! Моя будет на руках меня носить!

— Это тебе тогда гномку надо. Она тебя на одну ладонь положит, другой прихлопнет, в лепешку, — хмыкнул Бабакан. — Ладно, хватит трепаться, давайте-ка подумаем, как нам проход расширить к подземелью — ну не лазить же нам все время как собакам… м-дя. Ну в общем, не хочу я ползать на четвереньках! — Гном покосился на подозрительно наблюдающих за ним кралотов. — А вообще я люблю собак! Это самые лучшие существа на свете, — повысил он голос на всякий случай, вдруг не услышали?

— Вообще-то я тоже думал над этим делом. Действительно стремно как-то залезать в развалины как в нору, волоча за собой предметы. Грязно, пыльно… и неохота. Надо расчищать вход.

Над ним висела огромная куча древнего «бетона» — обычный бетон давно бы разложился на составляющие, но эти стройматериалы еще находились, так сказать, в состоянии полураспада.

Что я мог сделать? То же, что и обычно, — заклинание ветхости, удар воздушным тараном, выбивающий камни с места… И так час, два, три… до тошноты.

Вход я очистил только к вечеру — все были в каменной пыли, белые, словно маляры во время покраски.

— Я вас таких не пущу в «Ковчег»! Пошли мыться! — решительно отправил я нашу команду на помывку.

Это заняло еще час — пока дошли до ручья, пока плескались в воде, пока прополоскали и отжали шмотки, вот час и пролетел. Зато теперь мы могли во весь рост пройти в подземелье, не корячась на четвереньках, как звери.

В коридоре ничего не изменилось — на полу наши следы, пыль, обломки приборов и кости. Еще в прошлый раз я узнал, что это был дополнительный выход, что-то вроде тайного или запасного — для эвакуации при непредвиденных обстоятельствах. Основной вход был из здания, расположенного выше, — оно сейчас лежало в руинах. Длинная лестница, коридор… вот и дыра в двери. Жаль, конечно, дверь, но как бы я иначе попал внутрь? В подземелье так же темно, как и было.

— Привет, Егар!

— Привет, Викор. Процесс формирования человеческих тел завершен на восемьдесят процентов. Придется еще подождать.

— Я не за этим пришел, я сейчас реанимирую твой реактор. Теперь ты поживешь еще немного на этом свете. Видишь, что у меня в руках?

— Вижу. Контейнер. Только пожить мне все равно не придется. Я и так не живу.

— Что, чувству юмора научился за сто тысяч лет?

— Я уже говорил: прочитал все книги, что были, и знаю, что такое чувство юмора. Возможно, оно у меня есть, в отличие от некоторых людей.

— И ты говоришь, что он не живой? — крякнул от неожиданности Бабакан. — Да он напоминает Карана, только у того юмор дурно пахнущий, а этот потоньше издевается. Ты, того… дотащишь сам эту штуку? Больно уж не хочется опять переться вниз по лестнице…

— Дотащу. Подержи-ка его, я сейчас перекинусь в дракона, так удобнее будет.

Я быстро разделся, потом взял у Бабакана контейнер и взмахнул крыльями, подняв ветер и пыль вперемежку с какими-то крошками. «Может, тут и прах людей? — отстраненно подумал я, сплевывая захрустевшую на огромных драконьих клыках белесую каменную пудру. — Куда-то же они отсюда делись?!»

Пролеты мелькали один за другим так, что голова начинала кружиться. Спуск, даже на крыльях, занял довольно много времени, но и он закончился.

Реакторный зал был тих и темен, ни огонька. Казалось, вот тут-то и обитают неприкаянные души тех, кто не успел покинуть биокомплекс после бомбардировки. Чем они бомбардировали? А так ли это важно? Все живое погибло, остались только разумные машины. Нападавшие, вероятно, планировали их использовать в дальнейшем. Люди всегда ценились меньше, чем вещи.

Контейнер легко скользнул в свое гнездо. Крышка закрыта… В зале загорелся свет, и раздался голос Егара:

— Благодарю. Системы работают на восемьдесят процентов. Идет проверка сети. Подключаются все возможные функции. Сети проверены. Обеспечение ремонтными модулями семьдесят семь процентов.

— У тебя тут тоже есть ремонтные модули? — с интересом спросил я.

— Есть. Они поддерживают жизнеспособность комплекса. Лифт опущен, можешь подняться.

Возле лестницы открылась широкая дверь, за которой была кабина лифта, вмещающая объем не меньше «Ковчега». Я удивился, неужели персонал ездил туда-сюда на такой здоровенной штуке? Потом сообразил: а зачем им туда ездить? Все автоматизировано, там и нечего делать-то людям. А вот доставить оборудование — лифт способен вместить мощный погрузчик — другое дело, не на руках же тащить эти аппараты.

Дорога до верха заняла пять секунд. Да, это не крылья утруждать. Интересно, что толчка от инерции я не испытал. Антигравитация? Вполне, запросто могло быть.

Снова приняв свой обычный облик, я спросил Егара:

— Егар! Ты можешь провести анализ состояния моего тела? Насколько я отличаюсь от обычных людей, способен ли к воспроизведению, каковы перспективы на жизнь для моего тела? В общем, можешь ли ты узнать все о моем теле? Конечно, не разбирая его для этого на запчасти.

— Твои запчасти мне не нужны. При желании я могу вырастить любую запчасть для любого организма, только нужны необходимые химикаты. После того как будут готовы нужные тебе тела, химикатов останется на несколько человеческих органов. Пройди в лабораторию шестьдесят семь, там стоит закрытый бокс, открой крышку, раздевайся и ложись в него. Процесс обследования займет два часа. После этого я смогу ответить тебе на вопросы.

— Егар, ты прибери тут. Пыльно, мусор… И в лабораториях тоже, наверное.

— Ремонтные модули займутся проблемой после полной проверки их работоспособности. Жду тебя в лаборатории.

— Ребята, ну что, шагайте, наверное, в лагерь? Я как освобожусь, сразу приду. Хорошо? Чего вы тут торчать будете? Или вы хотите побродить, посмотреть?

— Нет уж. Мы в лагерь. Вообще не понимаю, чего мы с тобой сюда тащились? — Каран пожал плечами. — Лучше бы ужином занялись. Да, я пойду перестираю барахло и искупаюсь еще раз, чтобы ни один паскудник не обозвал меня вонючкой. Кстати, собакам тоже иногда надо мыться! — Воин покосился на ухмылявшихся кралотов. — Пошли, собачки, искупаемся?

— Каран, смотри не рискуй — утопят на хрен, — предупредил Бабакан. — Забыл? Они же как рыбы в воде плавают. Кралоты же перевертыши, только не в драконов, как Викор, а во что-то вроде рыб!

— Ну не будут же они топить своего лучшего друга, правда, собачки? — ухмыльнулся Каран. — Может, они меня плавать научат… в ручейке.

— Все, шагайте, я пойду в лабораторию, — прервал я их стеб. — Аранна, иди тоже с ними, я потом тебе все расскажу, ага?

— Ладно. Только не задерживайся, после вчерашнего я нервничаю — опять пропадешь еще…

Лаборатория была залита светом, а бокс чем-то напоминал аналогичный в солярии — я не бывал в этих заведениях, но реклама, проедавшая мозг, постоянно крутилась в ящике. Ну что же, буду и я делаться гламурным… Едва я об этом подумал, как крышка «гроба» надо мной захлопнулась и голос Егара проговорил:

— Расслабься, ни о чем не думай, даже можешь спать, если хочешь.

Спать? Ну что же — спать так спать. Усилием воли я успокоил бьющееся сердце — все-таки предстоящая процедура, вернее, ее результаты меня волновали. Через несколько минут я почувствовал, как меня что-то кольнуло в руку, потом еще раз — в плечо, и я стал засыпать. Вряд ли Егар что-то ввел мне, просто сказалась усталость и нервные перегрузки в последнее время, да и трансформации не остались без последствий, так что… со спокойной совестью я уснул.

— Викор, просыпайся! Викор! Проснись! — послышался мне голос во сне. Потом я понял, что не во сне, а я все еще лежу в этом «гробу».

Крышка открылась, и я сел в боксе, зевая.

— Ну что, Егар, получилось? Смог меня обследовать?

— Да. На девяносто пять процентов мне понятно, что с тобой случилось и как ты стал таким, каким стал.

— Главный вопрос: я могу иметь детей?

— Можешь.

— Дети унаследуют какие-то патологические изменения?

— Вот тут уже вопрос интересный — это мне неясно. Это в тех пяти процентах, что я не смог расшифровать.

— Это как так? — неприятно удивился я. — Ради этого как раз я и затевал обследование, а не чтобы удовлетворить твое любопытство. Ты так ничего и не выяснил? Ты, великий суперкомпьютер? Ерунда какая-то…

— Давай я расскажу тебе все с самого начала, потом сам скажешь, могу я на сто процентов решить или нет.

— Хорошо, давай сначала, — недовольно буркнул я, медленно натягивая на себя бомжевские штаны. Первое, что я сделаю в цивилизованных краях, нашью себе нормальной одежды и всегда буду иметь ее запас в «Ковчеге».

— Ты внес в себя вирус, изменивший твое тело. После того как вирус сделал свою работу, его колония погибла, растворилась. Но свое дело она сотворила — твои мыслительные процессы усилены, ты получил способность трансформироваться, и не только в драконов. Фактически ты можешь трансформироваться во все, во что ты захочешь, хоть в кралотов, хоть в драконов, хоть в людей. Ты — существо иной породы, чем все остальные люди. Этот вирус великолепен. Он задал твоему организму нужные способности и исчез, оставив только следы. Теперь ты не являешься его носителем. Никаким иным способом нельзя заразиться этим вирусом, кроме как поместив такой же «камень» в тело человека. И он повторит твой путь. Вернее, может повторить твой путь. Вероятность не стопроцентная. Существует опасность, что вирус может так изменить мозг, что личность исчезнет и останутся только звериные инстинкты — есть, пить и так далее. Организм сам выбирает наилучшую форму, обеспечивающую его существование. Как оказалось, это форма дракона. Ты, когда обращался в дракона, не чувствовал позыва улететь и забыть о людях?

— Чувствовал, — признался я, — меня удержал только страх за друга. Он умирал, и мне надо было его лечить.

— Ты пересилил свою звериную составляющую только потому, что у тебя был стимул — вернуться к другу. Если бы его не было, ты бы стал зверем. Можешь сказать ему спасибо.

— Уже сказал, — ухмыльнулся я, — он меня обматерил. Ладно, дальше — что это за красные камешки?

— Вероятно, это закапсулированные колонии вирусов. Процесс размножения начинается после того, как колония попадает в тело человека. Наверное, под воздействием твоего излучения и твоей крови. Они тут же распадаются, и идет работа, продолжающаяся несколько дней. В себе вирусы несут и наследственную память. Например, о тех структурах, в которые ты можешь превратиться — в того же дракона. Ты говорил, что есть легенда, будто бы это застывшая кровь драконов, которую находят в пустыне, — так вот, возможно, это недалеко от истины. Я предполагаю, что кровь, взятую у зараженного донора во время инкубационного периода, как-то обрабатывали, вирусы капсулировались и превращались в камни. Твоя кровь на это уже не годится, вируса в ней нет. Как попали камни в пустыню? Возможно, где-то там была лаборатория фаналонов, в которой они производили эти колонии. Наш ответный удар уничтожил их города, разрушилась и биолаборатория, а камни разнесло по пустыне. Иногда они всплывают у людей. Теперь о детородной функции. Интересный вопрос: ты можешь зачать ребенка, но какие будут его свойства — неизвестно. Унаследует ли он твои особенности или же останется похожим на мать — вопрос открытый. Твой ген настолько изменчив под твоим управлением, что ты сам можешь задавать внешний облик своему будущему детищу при зачатии. Нужно только думать о том, каким ты хочешь его видеть… и осторожно, чтобы твоя подруга не родила зверушку. Вот теперь тебе понятно, почему я был не до конца уверен? Я думаю, что ты меня понял. Когда ты рассказывал мне об этом мире, я уловил, что ты не отсюда, — у тебя мелькали картины иного мира, напоминающего наш. Я сделал логические выводы. Ты мне расскажешь о своем мире?

— Да, расскажу… Погоди, я немного отойду после твоего рассказа, у меня должно все уложиться в голове. Скажи, а как подействует вирус на гномов? Или эльфов?

— А как я могу это сказать, если не делал обследований? Я обследовал только тебя. Все. Если они похожи на тебя строением, геномом, то все, что я сказал, относится и к ним. На девяносто девять процентов это так и есть, судя по имеющимся данным. Но полной уверенности у меня нет. Мне самому очень интересно, что получится у тебя в результате твоих сексуальных упражнений — может получиться интересный биологический опыт.

— Э! Ты о моем ребенке говоришь, а не о подопытном животном! Егар, не забывай этого!

— Извини, я увлекся.

Компьютер замолчал, а я долго думал, что я скажу Аранне? Она мечтает о ребенке, а вдруг родит «не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку»? Она меня возненавидит или я не знаю женщин!

Упс! А что я упустил из рассказа? Что-то этакое важное… А-а-а! Я могу принимать любой облик! Ни фига себе! Я — Протей![4] Зовите меня просто — Протей, к вашим услугам! Кто он там был? Какой-то божок, что ли? Помню только, что он мог превращаться в кого угодно. Вот теперь и я такой божок! Не впасть бы в безумие. А что — везде есть храмы Протея, мне приносят дары, а я жирую и только кувыркаюсь с Аранной! Ну класс! Вот ты раскатал губу-то, Витька! Такие турусы на колесах понастроил, любо-дорого поглядеть. Я рассмеялся, потом в голову пришла мысль: а этого-то я не спросил! Ну-ка!

— Егар, скажи, какова предположительная продолжительность моей жизни?

— Неизвестно. Убить тебя практически невозможно — если только не повредить мозг. Если мозг не сможет контролировать тело, то все — ты умер. А что касается жизни — при каждом изменении ты строишь тело заново, обновляешь его, и оно у тебя появляется в максимально пригодном для жизни состоянии — то есть ни болезни, ни повреждения твоему телу не страшны, если твой мозг жив и если он в сознании.

Ну класс! Это я что, еще и бессмертный? Стоп! Не обольщайся — почти бессмертный, пока мне башку не разобьют. Или не продержат в бессознательном состоянии — тогда я просто умру от голода, и все. Вот нет в мире совершенства, да? И с голоду я могу сдохнуть… Кстати, о голоде — не пора ли отсюда сваливать? Там ребята небось уже мяса нажарили… Если честно, приелось мне уже это мясо — целыми днями мясо, мясо, мясо, — лепешки горячей хочу, овощей хочу. Скоро как звери станем на одном-то мясе. Как это еще эльфы терпят — памятник им при жизни поставить! Они же на овощной диете почти все время сидят, а тут одно мясо. И не ноют… Молодцы все-таки.

Я спрыгнул с бокса и спросил:

— Егар, какова готовность тел?

— Восемьдесят семь процентов. К утру будет готово.

— Хорошо. Я пока ухожу, приду утром. Вот что: ты попробуй боевые модули реанимировать. Может, сложишь из них что-то рабочее. Поставь защиту на всякий случай, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. И вот еще — отремонтируй двери. Уверен, найдется, чем их заварить. Ты как-то можешь меня видеть и слышать, когда я стою перед ними?

— Да, могу, датчики исправны.

— Тогда не пускай никого, кроме меня. Хорошо? Только меня.

— Будет сделано. Когда придешь — рядом с дверью есть пластина с отпечатком руки, — приложи к ней свою, и дверь откроется. Твои данные есть в моей базе, и я узнаю тебя в любом облике, даже если ты приложишь не руку, а лапу.

— Тогда все. До завтра. Я ухожу.

— До завтра, Викор.

Обратная дорога заняла немного времени. Друзья сидели возле костра и с интересом наблюдали, как я паркуюсь. Ясное дело, для них это было еще совсем непривычное зрелище — передвижной «дом». Я вышел из транспортера и подошел к костру.

— Ну что нового, Викор? — спросила меня Аранна. — Егар тебя осмотрел?

— Осмотрел. Давай будем ужинать? — Мне совсем не хотелось сейчас рассказывать ничего из того, что мне выдал компьютер. Потом как-нибудь…

Друзья продолжали смотреть на меня выжидающе, я не выдержал и сказал:

— Давайте я потом расскажу, попозже? В общем-то, ничего нового, чисто личное, обо мне. Не хочется это обсуждать.

— Чувствую, командир не в духе. Не будем его тревожить — все равно потом выжмем тайну, — рассмеялся Каран. — Не выдержит, расскажет. Давай, командир, ешь, отдыхай, завтра увидимся с Амалоном и Марасой, да?

— Ой, не напоминай! Я аж подавился! Увидимся, да… Умеешь ты улучшить настроение… — У меня даже кусок в горле встал. Каран напомнил мне о завтрашнем свидании с вновь воплощенными моими покойными друзьями. Я очень боялся, вдруг что-нибудь сорвется или получится как-то не так…

Ночь мы опять спали в транспортере — уже и Аранна стала привыкать к его непривычному комфорту, в сравнении с брезентовой палаткой, конечно.

Утром, не дожидаясь, когда гном начнет долбить в борт железякой, мы оделись и вышли из машины.

Все уже были наготове, и хотя не показывали вида, но все-таки волновались. Не каждый же раз возвращаешь из небытия людей, да еще и знакомых. Впрочем, Аранна, Алдан и Бабакан их и не знали, а вот мы с Караном… Он тоже был сильно взволнован и, когда я проходил мимо него, тихонько сказал:

— Я очень хочу, чтобы получилось. Вдруг и я… ты меня верни в какое-нибудь тело, ладно? Очень уж хочется посмотреть, что там будет дальше… пожить еще хоть как.

Я посмотрел ему в глаза и кивнул.

У входа в биокомплекс мы были через минут двадцать. Все кучно собрались и ждали меня, пока я закрывал транспортер.

Мы спустились в подземелье. Дверь уже была заделана стальными листами, а рядом с ней я увидел пластину с мерцающим отпечатком руки. Приложил ладонь — дверь мгновенно и бесшумно ушла внутрь стены, вторая тоже, — и мы оказались внутри.

— Привет, Егар!

— Привет, Викор.

— Что с телами? Процесс завершен? Удачно? — У меня замерло сердце. — Получилось или нет?

— Завершен удачно. По-другому и быть не могло. Подвести могли только старые химикаты, но все обошлось. Тебя проводить к ним?

— Да, конечно!

— Проходи в восемьдесят пятую лабораторию, я их перевез из купели в помещение для наблюдения. Когда будешь подходить, я открою дверь.

Мы пошли по уже знакомому коридору. Все вокруг сияло чистотой, было отдраено, как и полагалось в биологическом центре. Обломки модулей убраны, пыль вытерта. Кстати сказать, от волнения я не обратил внимания — в коридоре, перед дверями и на лестнице тоже все было вытерто и убрано. Егар явно не пожалел энергии на уборку.

Дверь лаборатории исчезла в стене, как только мы к ней подошли. За ней была небольшая комната, как тамбур, с закрытой второй дверью. Я подергал ручку, но она не открылась, а Егар пояснил:

— Зайдите все в дезинфекционный тамбур, сейчас будет пущен газ. Не дышать двадцать секунд!

Все зашли, дверь закрылась, и помещение заволок желтоватый туман. А мне подумалось: не хватало еще попасться в газовую камеру… чего там у компьютера на уме, черт его знает! Решил пока подольше не вдыхать — вдруг и правда травит, зараза! Смешно, но на всякий случай… Через двадцать секунд мощная вытяжка вынесла остатки газа, и мы облегченно вдохнули. Хорошо еще кралотов с нами не было — как их тонкий нюх перенес бы такие химические атаки, непонятно. Аранна не удержалась и нюхнула этой гадости, раскашлялась — минуты три мы ждали, пока кашель не прекратится.

Егар назидательно сказал:

— Я предупредил — не дышать. Пройдите, дверь открыта.

Мы вошли в комнату. Там на кроватях, похожих на те, что показывают в фильмах о дорогих зарубежных клиниках, лежали два человека — мужчина и женщина. Они были обнажены, притянуты к матрасам эластичными лентами типа тех, что прижимали меня к креслу в транспортере. Рядом находилось множество приборов непонятного назначения, а возле кроватей механическое существо с множеством рук — наверное, медицинский робот. Эти роботы стояли неподвижно — ничего не происходило, а значит, делать нечего.

Какого черта мы не подумали об одежде для них? Каково будет им проснуться голышом в компании знакомых и незнакомых людей?

После этих мыслей я повернулся к друзьям и сказал:

— Это… ребят, не обижайтесь, но я попрошу всех отсюда выйти. Ладно? Я сразу не подумал, но сами представьте: каково им будет очнуться голышом в нашей странной компании! Извините.

— Да ниче, мы понимаем, — пожал плечами Каран, — ждем тебя снаружи. Пошли, пошли все. Еще насмотримся на них. Кстати, а красотку-то хорошую сделали! Одобряю!

Они повернулись и, пересмеиваясь, пошли через дверь в тамбур. Дверь снова закрылась, и я остался наедине с «новорожденными».

Искусственные тела представляли собой парня и девушку около двадцати лет от роду, физически крепких, в самом расцвете сил.

Я передал Егару мое представление о том, какими должны быть эти люди, и он четко выполнил заказ: парень был ростом около ста восьмидесяти пяти, хорошо сложенный, с четкой мускулатурой и лицом Амалона — таким он мог быть тогда, когда был молод.

Марасу сделал красоткой. У нее и были черты лица тетушки — в молодости она была довольно симпатичная, сама говорила, что парни за ней бегали табунами, — но тут им придали больше аристократизма, сделали их тонкими, как будто выточенными из мрамора резцом гениального скульптора. Она была похожа на самых красивых эльфиек — напоминала чем-то Аранну, кстати сказать.

Или красота всегда совершенна и абсолютна, поэтому все красотки похожи друг на друга, или же я, когда передавал образец, по которому компьютер создавал это тело, представлял не только тетушку, но и мою подругу. Фигура точно была слеплена с эльфийки: длинные юношеские ноги, поджарый плоский живот, упругая небольшая грудь, крепкие мышцы, рост сто семьдесят пять сантиметров — идеал женщины.

Я остался доволен телами и сказал об этом Егару:

— Я доволен результатом. Очень качественные тела. А мозг у них такой же совершенный, как их тела?

— Мозг очень совершенный, вот только пустой, как пустой файл. Информации в них никакой. Они даже есть сами не могут. Если хочешь их выпустить в жизнь, придется закачивать в них много информации и учить их не меньше года ею пользоваться. Ты уверен, что нужен был такой расход оставшихся химикатов?

— Уверен. Сейчас ты увидишь, что будет.

Я постоял, собираясь с духом, посмотрел, как поднимается и опускается широкая грудь парня Амалона, и решился.

Перед глазами поплыли строки некромантского заклинания, я сосредоточился на образе Амалона, на лежащем парне… есть! Парень застонал, и его глаза из бессмысленно блуждающих по потолку шариков превратились в настоящие глаза живого разумного человека. Он попытался встать, ленты его не пустили, Амалон повернул голову, прокашлялся и спросил:

— Где это я? Я же умирал!

— Вы и умерли. Но я вас вернул с того света, — у меня сорвался голос, — вы теперь в новом теле, я вернул вашу душу, учитель.

— Ты вернул меня… — Его глаза расширились, он рванулся: — Мараса! Они убили Марасу!

— Стойте, Амалон, остановитесь и не делайте резких движений! Сейчас я вам все объясню!

И я в течение минут пятнадцати объяснял, как все получилось.

— Вот так, учитель. Я не мог не воспользоваться возможностью и не вернуть вас к жизни. Я не знаю, вдруг вы ругать меня будете за это…

Неожиданно Амалон начал смеяться:

— Викор, может, я, конечно, и мертвец, но не идиот же! Ну кто откажется прожить еще одну жизнь, да в молодом красивом теле! А то, что я, может быть, теперь и не буду магом, — да пес с ним, с этим! Знания лекаря у меня никто не отнимал, да и… кто знает, может, я еще и смогу магичить?! Не смогу — так найду другую работу, молодому-то все можно! Это мертвецу ничего нельзя. Ты давай скорее Марасу возвращай! Эх, какой ты ее красоткой сделал, хм… Не со своей пассии копию снял случайно? — Я ему уже рассказал вкратце, кто нас ждет за дверью. — Ладно, не красней, я понимаю, что любимая для каждого — это лучшая женщина на свете. Давай, давай приступай! — нетерпеливо прикрикнул он.

— Тогда молчите и не мешайте мне. Ни звука!

Я сосредоточился и опять начал творить заклинание воплощения. Через минуту тело девушки задергалось, она повела глазами — посмотрела вокруг, увидела свое обнаженное тело и сказала что-то вроде:

— Ой! Чего это такое? Ой-ой!

— Тетушка, вы были убиты, я вас вернул к жизни, — сказал я, стараясь не смотреть на голую Марасу, чтобы не смущать ее. — Рядом с вами Амалон, я его тоже вернул. Егар, освободи их от привязи!

— Ты уверен? — раздался голос ниоткуда. — У них еще нарушены двигательные рефлексы, тут же попадают на пол.

— Кто это? — ошеломленно спросил Амалон. — Какой-то бог? Кто это говорит?

Мне показалось, или в воздухе прозвучал смешок — компьютер явно забавлялся. Потом он сказал с оттенком уважения:

— Поздравляю, Викор, твой опыт удался! Я не знаю способа вытащить человеческую сущность из информационного поля. Этот мир далеко ушел по пути совершенствования возможностей мозга, пока я находился в изоляции. Может, он и не повторит наш убийственный путь…

— Какой путь? Чего он говорит? Кто это такой? — недоумевал Амалон. — Где мы вообще находимся, Викор! Чего ты молчишь?

— Амалон, мне надо будет вам очень многое рассказать. Пока что помолчите и делайте все, что я вам скажу. Это и вас, тетушка, касается. Егар, у тебя там точно нет чего-нибудь, чтобы им надеть, прикрыть наготу? А то как-то неудобно разговаривать, и им неловко.

— Одежды нет, истлела. Могу дать пластиковые мешки, проделаю в них дырки для головы и рук. Будет как одежда.

Почему-то мне кажется, что у компьютера извращенное чувство юмора… Кого это он мне напоминает?..

— Пес с тобой… тащи свои мешки! Хоть чем-то им надо задницу прикрыть!

— Амалон, Мараса, осторожно садитесь на край кровати и ни в коем случае не вставайте! Категорически нельзя… а-а-а! Черт! Тетушка, ну какого рожна вы не слушаетесь?! — Тетушка тут же попыталась встать на ноги, усиленно прикрываясь руками, и, естественно, грохнулась навзничь, как солдатик, накрыв собой Амалона, успевшего сесть на край кровати.

Они образовали живописную скульптуру, что-то вроде «Вечной весны» Родена — я видел ее копию в городском музее, когда в детстве нас водили на экскурсию. Фигуры были голые, девушка очень соблазнительная, и училка срочно утащила нас в другой зал — смотреть на иконостас, чудом спасенный из какой-то церкви от злых большевиков. Этим она якобы спасала нас от разврата, не подозревая, что только вчера на вечеринке мы раздевали своих девчонок и занимались чем-то покруче, чем парочка, запечатленная скульптором.

Шума и сумятицы добавил медицинский робот, выскочивший откуда-то из ниши с противоположной стороны комнаты и тащивший два пластиковых мешка ядовито-желтого цвета. В мешках действительно, как скальпелем хирурга, аккуратно были сделаны прорези с боков и круглая дырка вверху, для головы.

При появлении страшных чудовищ Мараса взвизгнула и вцепилась в Амалона, создав уже совсем порнографическую скульптуру.

— Так, хватит изображать… тесные объятия. Одевайтесь! Вот вам одежда! — Я кинул мешки на постель Амалона и отвернулся.

Сзади раздалось шуршание, потом затихло — вроде все, бальные платья надеты, пора и вальсировать!

Я обернулся… и чуть не упал со смеху — Амалон и Мараса выглядели так потешно в своих супернарядах, похожие на ярко-желтых цыплят, что я не мог удержаться и заржал.

Амалон вначале нахмурил брови, потом посмотрел на Марасу и тоже начал смеяться, через минуту хохотали уже все в комнате, по-моему, даже искин хихикал, глядя на это безобразие.

Отсмеявшись, я посмотрел на парочку и сказал:

— Привет, друзья! Все-таки я вас спас. Тогда — не успел. Теперь спас. Все, что мог, сделал… — У меня навернулись слезы, я незаметно отер их рукой — все-таки это необыкновенное чудо, то, что случилось. — Здесь, за дверью, мои друзья. Давайте знакомиться с ними.

— Давай! — в один голос заявили Амалон и Мараса.

— Егар, скажи им, чтобы вошли.

Через несколько минут дверь уехала в стену, и друзья вошли в комнату. Мараса увидела Карана:

— Ой! Каран тут! А это, наверное, твоя подружка, Викор?

— Я не подружка, я жена! — гордо заявила Аранна.

— Ой, как хорошо… Я давно ему говорила, что ему надо остепениться, а то лезет все время куда-то очертя голову, а потом неприятности! Жена хоть его сдерживать будет!

Аранна рассмеялась — мысль о сдерживании привела ее в восторг.

— Думаю, мы с вами подружимся, тетушка, — сказала она, отсмеявшись.

— Да какая я теперь тетушка! — улыбнулась Мараса, с удовольствием рассматривая свои ноги и руки. — Зовите меня просто Мараса и на «ты», ладно? Я еще слишком молодая для «вы». — И она разразилась заливистым смехом.

— Что же, и я тогда просто Амалон, — усмехнулся лекарь. — Теперь не я тебя учу, Викор, а ты меня. Зовите меня просто Амалон и на «ты». Теперь у меня новая жизнь.

— Хорошо, Амалон. Мне вам с те… хм… с Марасой нужно многое рассказать. Начнем с того, что я представлю моих друзей: вот этот бородатый толстяк — великий гном Бабакан, если бы мылся почаще — был бы совсем великим, Карана вы знаете, это вот моя жена Аранна, а это ее брат, Алдан. Тот голос, что вы слышали, это был Егар, тоже мой друг, искусственный мозг, управляющий всем этим заведением. Ну а что это за заведение и где оно находится — вам придется рассказывать долго, поэтому сейчас на этом пока остановимся. Сейчас вы попробуете встать, ребята вам помогут, и походить по комнате. У вас пока что расстроены двигательные функции, как после долгой болезни, вам нужно расходиться, привыкнуть. Душе надо вжиться в тело. Потом все пойдет легче.

Новоиспеченная парочка осторожно встала с кроватей, поддерживаемая друзьями, — и через несколько минут Амалон с Марасой уже кругами ходили по комнате. Это напоминало прогулки по городскому парку в царское время, вот только оркестра не хватало, да вместо длинного платья и сюртука на них были ярко-желтые пластиковые мешки.

«Ковчег» тоже их потряс — они медленно вошли в него и уселись в кресла, поддерживаемые под локти. Глядя на их вытаращенные глаза, мне подумалось: «Не слишком ли много чудес на единицу времени? Как бы что с сердцем не случилось у кого-то из них… Опять тогда воскрешать?»

День был в разгаре. Мы провозились с оживлением Амалона и Марасы недолго, и сейчас было около полудня. Что меня держало здесь, в Запретных землях? Практически ничего. Я сделал то, что хотел, и больше того. Не пора ли в обратный путь?

Поставив этот вопрос на всеобщее обсуждение, я получил общий и единогласный отзыв: пора! Или, скорее: ура-а-а!!! Ну что же, другой реакции я и не ожидал.

Лошадей мы оставили тут. Если выживут, размножатся, и будет табун диких лошадей типа мустангов. И стану я создателем мустангов. Хорошо, наверное, чувствовать себя создателем?!

Я усмехнулся: скоро так и так придется мне стать создателем. Аранна все-таки выманила из меня подробности результата обследования у Егара и заявила, что если есть хоть один шанс, что будут нормальные дети, то она верит — все будет хорошо, я удачливый. Единственно, на что я ее уговорил, подождать до цивилизованных мест — ну так, на всякий случай.

Мы собрали наше немудреное барахло — палатки, переметные сумы и сложили все в транспортный отсек.

По здравом рассуждении, зачем оно нам нужно, это тряпье, когда мы спокойно можем ночевать и в транспортере? Да и ночевать-то в дороге необходимости нет. Можно за день покрыть такие расстояния, что и не снилось. Вот только жалко как-то было бросать вещи… столько дней с ними провели, типа сроднились. Дурацкое, смешное чувство, но это так…

Наконец оглядев напоследок лагерь, я направился к «Ковчегу». Оглянулся — оба кралота остались снаружи.

— Вы чего встали? Заходите в транспортер! Вы не успеете за нами!

— Мы успеем. Я не верю в то, что у этой железки скорость больше, чем у нас, — надменно заявил Грракх. — Кралот пользуется своим телом, а не этими приспособлениями для мягких людей!

— Ах, вот как… Тррана, и ты так думаешь?

Самка кралота фыркнула:

— Что бы я ни думала, я же не брошу этого упрямца, побегу рядом…

— Значит, так: дожидаться я вас не буду, если захотите прекратить этот бессмысленный бег, подадите знак. Сбрасывать скорость ради вас я не стану. Все.

Я вошел в «Ковчег» и уселся в кресло, будучи изрядно разозлен. Ну никто, никто не свободен от дурацких предрассудков — ни люди, ни звери! Казалось бы, умнейшие создания — и такую чушь несут! Зачем бить ноги, когда можно ехать? Ну ладно, посмотрим, как они справятся.

Друзья уже сидели в креслах, пристегнутые плотными лентами. Амалон и Мараса с интересом наблюдали за моими действиями. Если остальные хоть как-то были знакомы с тем, как передвигается транспортер и что происходит при его движении, то для них это было полнейшим откровением.

Сорокатонная машина мягко двинулась вперед. В салоне были включены трехмерные картинки для пассажиров, а я, как обычно, будто плыл над землей в своем кресле.

Сбоку хорошо просматривались бегущие рядом кралоты — они снисходительно поглядывали на нас, почти нехотя перебирая лапами. В верхнем правом углу, у меня перед глазами, перемещались цифры — скорость, направление движения, состояние машины и расход энергии. Я увидел, что пока что наша скорость около сорока километров в час. То-то они не отстают… ну ладно, мы еще до основной дороги не доехали… Вот и она, белая полоса, прорезающая лес и степь до горизонта.

Машина качнулась на краю дороги и выскочила на полотно — в салоне негромко вскрикнули, когда мы ухнули вниз с «трамплина». Я выровнял «Ковчег», приблизил изображение дороги впереди, посмотрев, как в телескоп: до горизонта все было чисто, на пути никаких крупных стволов — так, мелочь всякая. Приготовился… ну и поехали!

Бронемашина рванула с места так, что из-под колес полетели назад выброшенные куски раздавленного мусора и стволов, скорость нарастала — сто километров в час, сто пятьдесят, сто восемьдесят… Ага, как вам такая пробежка?

Меня разбирал смех, и я злорадно смотрел, как две серебристые фигурки отстают и теряются где-то сзади. Уважительно подумал: сколько они выдавали? Сто шестьдесят в час? Я фигею… Самое быстрое животное на земле, гепард, делает сто километров в час, и то, когда догоняет добычу. Выдерживает он секунд пятнадцать, а эти идут с такой скоростью уже минут десять! Ну-ка сбавлю — чего они там… ага — до ста сорока, потихоньку нагоняют. Ну что же, побойтесь хорошенько, чтобы больше не повадно было! А то: «Мы своим телом, мы не верим»! Поверите. Сейчас уже поверите.

— Командир, наши собачки-то не отстают, да? Может, посадим их внутрь, чего они там лапы сбивают? — Каран весело ухмыльнулся, оглядываясь назад. — А ведь сильны, а?

— Сейчас минут двадцать побегают, потом подберем. Меньше спеси будет, — ухмыльнулся я.

Полчаса я ехал со скоростью около ста пятидесяти километров в час, потом заметил, что кралоты стали потихоньку отставать, снижая скорость. Тогда и я снизил… а потом и совсем остановился. Наши четвероногие друзья подбежали к «Ковчегу» и улеглись позади. Вид их был очень даже не заносчивый — они тяжело дышали, были встрепаны, как будто прошли сквозь ураган. Удивительно, что они вообще живы после таких нагрузок, подумал я.

— Открыть дверь!

Броневая плита медленно опустилась, кралоты поднялись и понуро поплелись в транспортер. Каран ехидно ухмыльнулся и нарочито невинно спросил:

— Ну как, собачки, лапки не сбили?

— Задницу оторву! — рыкнул Грракх.

— Лежи уж, отрыватель, — фыркнула Тррана. — Ты был прав, Викор, это быстрая штука.

— Ну раз все на местах — поехали по-настоящему! — Я рванул транспортер с места, набирая скорость, как ракета.