Диагноз

Глава 4

Заунывная мелодия ветра проваливалась в водосточные трубы, неслась за окнами, свистела в где-то в чердачном пространстве. Крис проснулась с мрачным чувством безысходности, от постельного белья немного пахнуло сыростью, с покрытого трещинами потолка свисали нитки паутины, с переплёта оконных рам сыпалась краска, а стёкла дребезжали в рассохшихся пазухах и пропускали тонкие струйки сквозняка.

Крис села на кровати, размяла затёкшую шею и, глянув на спящих девочек, потихоньку вышла в коридор.

– Вас просил прийти Алексей Иванович. – от неожиданно возникшего за спиной голоса Крис вздрогнула, обернулась и увидела, что к ней направляется молодой человек.

– Но девочки ещё не проснулись. – в нерешительности остановилась Крис.

– А он звал только вас. – пожав плечами, сказал мужчина. – Эти себе пусть спят. Здесь никто не подойдёт, мне велено никого не пускать.

– Хорошо. – развела руками Крис. – А куда мне идти?

– А вот в эту дверь, – он показал рукой на выход, – вот то здание напротив. Там входная, напротив нашенской. Туда и входите. Только присядьте там, он сам вас позовёт. Не любит, чтоб без приглашения входили.

Крис вышла на улицу, вдохнула сырого воздуха, передёрнула плечами, отгоняя забирающийся под одежду холод, и поднялась по ступенькам, стараясь поскорее попасть под защиту стен от мелкого и колкого дождя. Девушка поёжилась, оглядев крохотный коридорчик со скрипящими полами, смахнула пыль со стула и присев прислушалась к тому, что происходит за стеной.

– У нас ещё нет столько сил, чтобы просто уничтожить их лагерь. Мы вывезли кого смогли, разрушили внутреннюю инфраструктуру лагеря, и мои люди были предупреждены, что нельзя там оставаться долго. Зачем нам рисковать своими солдатами? Набег был эффективным и принёс хороший результат. Да, я вас понял, спасибо. – глухой голос за дверью замолк, послышались шаги, и дверь отворилась. – Проходите. – улыбаясь сказал Алексей Иванович.

Крис вошла в скудно обставленный кабинет, не дожидаясь приглашения, села напротив стола и воззрилась на улыбающегося Алексея Ивановича.

– Как спалось? – спросил он, устраиваясь на своём стуле.

– Так себе. С тех пор как всё началось, я вообще плохо сплю. – негромко сказала Крис. – Что вы хотели?

– Вас. – с лёгкой улыбкой ответил мужчина.

– Что простите? – переспросила слегка ошарашенная Крис.

– Время сейчас сложное, и раньше многое могло показаться невозможным, но оно случилось. – несколько витиевато сказал Алексей. – Так что я говорю всё напрямую. Вы очень красивая женщина, в прежние времена знакомство с такой, как вы, мне бы даже не светило, но сейчас на моей стороне и сила, и ресурсы и за мной стоят, грубо говоря, солдаты. Опять же повторюсь, такая ситуация продлится не один год, и я собираюсь сделать крепкое поселение, чтобы люди более-менее комфортно себя чувствовали, и уж я точно не буду обнадёживать их лживыми надеждами. – мужчина пожал плечами. – Я одинок, у меня очень тяжёлая работа и, конечно, мне было бы гораздо комфортнее жить, если бы я приходил не в пустой дом. Поэтому без лишних экивоков, я предлагаю вам совместное проживание. В свою очередь, я обещаю, что сделаю всё для того, чтобы вам было хорошо настолько, насколько это возможно в нынешних условиях. – он глянул на часы. – У вас есть час на размышления.

– А если я откажусь? – спросила она.

– Ну тогда выясним, чем вы можете заниматься и пойдёте оформляться на работу вместе со всеми. Не пугайтесь, я не собираюсь применять какое-то насилие, – он нахмурился и потряс головой, – ненавижу, когда в вопросах личных применяют физическое или моральное воздействие. Просто у меня к вам деловое предложение и есть сроки, когда нужно это предложение рассмотреть.

– А девочки?

– Сейчас найдём им работу по плечу, немного подрастут, найдём достойных мужей и вперёд, создавать новые ячейки общества.

– А если я соглашусь при условии, что они останутся при мне?

– Милая Кристина, я не торгуюсь. Я даже раньше, когда на рынок ходил, никогда не торговался, не люблю это крохоборство. Есть цена и ты с ней либо соглашаешься, либо нет. Для вас я сделаю всё возможное, чтобы вы жили хорошо, но это уникальное предложение и оно только для вас. А сейчас простите, у меня очень много дел. Идите обратно, через, – он глянул на часы, – пятьдесят семь минут я приду за ответом. Ну или если вы что-то надумаете раньше, попросите моего подчинённого проводить вас ко мне. – мужчина глянул ей в глаза и тихо добавил. – Не видеть того, что мир поменялся, глупо и недальновидно. А вы, как я вижу, не только красивая, но и умная.

После этих слов он указал на дверь и Крис ничего не оставалось, кроме как выйти вон и вернуться в столовую: смотреть на девочек она сейчас не могла, иначе она бы приняла неверное решение. У Крис был намётанный глаз, и она вполне легко ориентировалась в социальных слоях и людях, а также прекрасно видела, как выглядит та женщина, которая им сегодня готовила. Сразу было понятно, что Алексей Иванович только выглядит этаким улыбающимся добряком, но на самом деле в его глазах плескалась сталь, а если учесть некоторые детали, которые услышала Кристина в его рассказе, то власть в руки он получил не так давно и теперь будет пользоваться ей на полную. Ей было безумно жаль девочек, но оставшись при первом лице этого крохотного «государства» она сможет сделать гораздо больше, чем если сейчас встанет в ряды тех, кто вместе с просыпающимся солнцем идёт на работу, а вечером просто забывается в тяжёлом сне. И в конце концов, отдалённо такое положение дел было похоже на её прежнюю жизнь, которую она очень хотела вернуть.

Кристина немного погрустила о Толоконникове, но после того как они приехали в лагерь, он всё больше её раздражал и был слишком озабочен тем, что происходит вокруг, а на Крис у него не оставалось времени и сил. Он мог только ходить вокруг неё и вздыхать, что бесило девушку ещё больше. Да и к тому же было не ясно, жив ли сам Толоконников.

– Сделать поесть? – услышала она голос поварихи от раздаточной линии.

– Нет, спасибо. – Крис вынырнула из своих мыслей, покачала головой, встала со своего места, тихо прошла по коридору, не взглянула на открытую дверь, где всё ещё дремали девочки и тихо сказала мужчине, что сидел в карауле. – Как мне найти Алексея Ивановича? Он сказал, чтобы я вас попросила.

Толоконников с Немцем держали спинами дверь, которая словно живая рвалась обеими створками наружу, пытаясь выплюнуть целый поток бывших людей, медленно умирающих в агонии страшного вируса.

– Лёха, вон палку железную видишь, – орал Толоконников, – давай за ней, закроем их!

– Один не сдюжишь. – еле удерживаясь на месте, отозвался Немец.

– Давай я сказал, они всё равно прорвут сейчас.

Словно в подтверждение его слов, долбики стали колотить с новой энергией, и сил сдерживать их у мужчин уже не хватало.

Несколькими часами ранее, когда Суслик собрал всё необходимое из своего секретного тайника, про который Немец сказал, что «Суслик чёткий и предусмотрительный парень», и они вернулись на место, то увидели, что буквально за двадцать минут обстановка на территории лагеря поменялась. Дождь утих, ветра почти не было, и сейчас в зияющую прореху прохода текли ручейки долбиков.

– Твою ж, – тихо прошипел Толоконников, – что делать будем?

– Что задумали. – невозмутимо сказал Суслик. – Мне на крышу машины нужно. Все приспособы со мной, я сейчас зацепуху сделаю, за столбики балкончика и смогу добраться до окон и открыть. А вы начнёте принимать людей. Но, конечно, с учётом того, что эти ползут как тараканы, нужно будет обеспечить безопасный отход.

– Не уверен, что сможем, – покачал головой Немец. – Там же не у всех такие железные нервы как у Настасьи, – он глянул на Настю, у которой от всего происходящего был шок, и она просто молча сидела в углу. – Кто-то начнёт орать, верещать или ещё не дай бог сорвётся.

– А что ты предлагаешь? – спросил Суслик.

– Что если в коридорах открыть окна, а потом пустить по пожарному водопроводу воду, а двери забаррикадировать. – сказал мужчина. – Они сами тикать начнут через любую дырку, мы безопасно выведем остальных, а машины к выходу подгоним.

– Тема. – покивал Суслик. – Окна я легко открою.

– Вы с того хода пойдёте, я с этой стороны. – Кудрин потыкал в разные концы здания. – Но надо, чтобы со мной из той машины Руслан пошёл, один вряд ли смогу перекрыть.

– Да у них рация не пашет. – махнул рукой Немец. – Может подъехать к ним поближе?

Суслик сразу же вывернул руль, направил автомобиль вперёд и через несколько секунд парковался возле кабины второй машины, так чтобы можно было чуть приоткрыть окна.

– Настасья, только мы все уйдём. – Добро? – сказал Немец.

Настя только покивала головой, потому что у неё не было сил даже говорить. Фактически она только со вчерашнего вечера увидела, насколько кровожаден оскал нового мира. До этого она могла наблюдать за долбиками только из окна, но это было как смотреть фильм ужасов, и девушка даже не представляла себе, что реальность за порогом была такой страшной.

– Настя, отомри. Я понимаю, картинка вокруг так себе, но сейчас нужно включиться.

– Да, да. Я поняла. Сделаю всё как нужно.

– Ваня, давай в их машину, – Толоконников посмотрел на Кудрина, – там люка в крыше кузова нет, поэтому сейчас будем пробовать тебе через двери пересаживать.

Успешно перебазировавшись, Кудрин взглянул на тяжело дышащую бабу Васю и, кивнув ей, ответил на немой вопрос:

– Нормально с ним всё. Ранен конечно, но перемотали, сейчас лежит отдыхает.

– Спасибо тебе.

– Мы в одной лодке и своих не бросаем. – покачал головой мужчина. – Ладно, Руслик, давай дуй к другому входу, сейчас расскажу, чего мы придумали.

Толоконников с Немцем в этот момент уже заходили в здание, а Суслик карабкался по верёвке к окнам, того этажа, где бродили тени когда-то живых людей.

– Тихо здесь. – скрипя резиновой подошвой на зеркально-чистом кафельном полу, сказал Немец.

– Это и пугает. – отозвался Толоконников. – Нам сюда. – он кивнул на боковую лестницу, и они стали скоро подниматься.

Но как только они добрались до второго этажа, и Толоконников сделал шаг в коридор, то сразу же замер.

– Ты чего? – чуть не споткнувшись о него, спросил Немец.

– Заткнись. – сдавленно шепнул Михаил, но было поздно.

Внутри коридора было полно долбиков, которые шатались из угла в угол и почему-то не впадали в спячку и, как следствие, реагировали на любой звук, а здесь в замкнутом пространстве, на ленте кафельных полов, любое движение получало многократное отражение.

– Немец, двери. – быстро сказал Толоконников, отпрыгнул назад и еле успел захлопнуть створку со своей стороны.

И теперь они вдвоём удерживали эту массу, пытавшуюся вырваться наружу.

Небольшое строение, поделённое на клетки, было почти полностью набито испуганными людьми. Тесные камеры вмещали в себя и тех, кто был здесь уже давно и отрешённо смотрел в потрескавшиеся от времени стены, и тех, кого привезли совсем недавно из «Центрального». Никита, пытавшийся пойти против беспредела, сейчас лежал на коленях у Аси с пробитой головой, наспех сделанная повязка была полностью промочена кровью, и девушка каждый раз вопрошала к равнодушно проходящему мимо охраннику:

– Да будьте же вы людьми. Ему ведь помощь нужна! – кричала она с места. – Вы понимаете, что у него черепно-мозговая травма?

Но любая попытка достучаться до охранников была тщетной, и Ася лишь бессильно плакала, видя, что Никите становится всё хуже и хуже.

– Ответьте, пожалуйста. – встав со скамейки и уложив голову Никиты на свою кофту, девушка подошла близко к решётке.

– Хватит голосить. Тебе никто не ответит. – глухо сказал молодой человек, сидевший в углу.

Ася глянула на свисающую сальную чёлку темноволосого мужчины, расплывшееся бурое пятно синяка под глазом, запёкшуюся струйку крови под вспухшей губой и спросила:

– Почему?

– Потому что никто не хочет попасть в ряды вновь прибывших и мариноваться в этой вонючке в томительном ожидании своей очереди.

– Какой очереди?

– Я и так уже сказал больше чем нужно. – фыркнул мужчина и, повалившись на спину прямо на замазанный десятками подошв пол, закинул руки за голову и закрыл глаза.

– Ну, пожалуйста, скажите, что здесь происходит. – Ася подсела к нему поближе и легонько потрясла за руку.

– Сиськи покажи, скажу. – неожиданно сказал мужчина, и Ася осеклась на полуслове.

– Что? – переспросила она.

– Ты всё слышала. Здесь бесплатно никто ничего не делает, за это, кстати, тоже наказывают. – криво усмехнулся мужчина, отчего затянувшаяся трещинка разорвалась и снова потекла кровь.

– Ад какой-то. – прошептала Ася, вставая и отходя в сторону.

Повернувшись к месту, где она недавно сидела, Ася увидела, что её скамейка уже занята, а Никиту предприимчивые люди переложили на пол.

– Что вы сделали? Его же трогать нельзя.

– Да не жилец он, – махнула рукой тучная старуха, – а я уже все ноги отстояла.

– Вы совсем с ума сошли, что ли? – Ася оглядела отстранённые лица людей.

– Мир давно сошёл с ума, – посетовала вытянутая как струна женщина с худым лицом и потухшими глазами. – И почему нас всех не смело волной этой заразы?

– А вы откуда? – вдруг спросила Ася.

– Из Челябинска. Город такой есть. Нет, наверное, теперь был. – она покачала головой. – Я в эти края в командировку приехала. А там семья осталась. Связи нет, ничего нет. Я с месяц в подвале просидела, дверь было не открыть, потом, – она поджала губы, – спасатели пришли.

– Как вы выжили? Целый месяц в подвале?

– Нормально. – женщина вздохнула. – Погреб был с запасами. Я там на всю жизнь огурцов солёных наелась и компота с ягод напилась.

– Ты хоть ела что-то, – ответила баба, занявшая скамейку, – а мы с дочкой мыкались в голоде, потом моя утонула в болоте, не вытащила. Я уж там села помирать, ан нет, видно, ещё не до конца об меня Господь ноги вытер. Алёна Николаевна меня зовут.

– А ты иди в решётку подолбись, глядишь, тебя до смерти и забьют. – лениво отозвался мужчина, лежавший на полу.

– Да придите вы в себя, – бессильно выкрикнула Ася, – вы же люди? Вы не забыли об этом?

– Кабачки на блюде. – плюнула словами Алёна. – Ты-то, по выправке видно, из далёких мест, а я всю жизн крутилась, работала, рожала, муж не помогал, думала, на пенсии отдохну. Хрена лысого. Лучше бы уж померла, так нет, дитё на глазах утопло. Знаешь, как она на меня смотрела? – женщина рванула на груди куртку. – Жижа зелёная её забирает, тянет, она глаза круглит и молча воет, потому что вода уже в нос заливается. Мы так с ней и прощались втихомолку, я как онемела. Потом ещё сутки двинуться не могла, всё смотрела в то место, где макушка её под водой скрылась. А самоубиться тоже ж не могу, а то ведь Господь не пускает на небо тех, кто сам, – она провела ребром ладони по горлу. – А как я потом с дочкой встречусь там?

Ася вдруг почувствовала, что ей в голову словно воткнули острый штырь и начали елозить внутри, выбирая самые вкусные кусочки мозга. Боль становилась просто невыносимой и ей показалось, что она просто прямиком попала в чистилище и теперь ждёт своей очереди в ад. Их с Никитой просто закинули в кузов грузовика, пока она хлопотала над разбитой головой мужчины, и с тех пор девушка больше не видела знакомых лиц, а главное – она не знала, где все дети, она только успела мельком заметить, что их грузили в отдельную машину.

– Ася, – сквозь завесу боли девушка услышала слабый голос и, глянув на Никиту, увидела, что мужчина пришёл в себя.

– Привет. – тихо произнесла она. – Ты как?

– Ну так, плывёт всё. А мы где?

– Я сама не понимаю. Ты только не шевелись, хорошо? Я пытаюсь договориться, чтобы тебя врач осмотрел.

– Не страшно. У меня, похоже, только кожа рассечена, рана неглубокая, просто крови много.

– Ничего себе, не страшно. Ты так надолго отключился.

– Нет, ну приложили-то меня неплохо. – Никита попытался поднять голову, но со стоном откинулся обратно, и Ася только успела бросить ему под голову кофту.

В этот момент со стороны коридора раздался звук открываемой двери, спешный топот ног, и вскоре возле клетки, где сидели Ася с Никитой, остановилась небольшая процессия.

– Я сейчас буду открывать дверь, и вы не толпясь будете выходить по одному. Чётко называете своё имя и профессию, а также возраст. Если я услышу хоть одно дополнительное слово, то оставлю здесь на месяц. Первый пошёл.

К двери потянулась длинная вереница людей и когда очередь дошла до Аси, она растерянно оглянулась и проговорила:

– Он не может встать.

– Такой красивой девушке сделаю послабление, – услышала она голос, и из-за спин солдат выдвинулся мужчина, – но один раз. Встала и пошла на выход, а его перенесут в лазарет.

– Иди. – прошептал Никита. – Не бойся. Иди. Всё будет хорошо.

Наверное, раньше Ася бы возмущалась, но пройдя через многие ужасы нового мира, она прекрасно понимала, что многие грани уже стёрлись, и сейчас любое слово может просто закончить её жизнь и никому легче не будет.

– Ася Корчагина. – глухо сказала она, переступив порог камеры. – Актриса.

– Вот театра нам точно не хватает. – рассмеялись мужчины, но осеклись под суровым взглядом старшего. – На выход. – сказал один из вояк и легонько подтолкнул Асю в плечо.

Асю всю трясло от нервов, от продирающего холодного ветра, который вовсю сейчас рыскал на улице, голова не переставала гудеть, а в глаза словно насыпали мелкий речной песок, отчего девушка нещадно тёрла веки.

– Болеешь? – строго спросила её женщина, укутанная в старое пальто и сидевшая за столом прямо на выходе.

Перед ней лежали тетрадные листочки, придавленные камнем, и она записывала, кого и куда направляют на работы.

– Теперь не знаю. – помотала головой Ася. – До вчерашнего вечера была полностью здорова.

– Куда её? – спросила женщина куда-то за спину девушки.

– Лариса, ты дура? – протянул тот. – Ты глазья-то разуй. В дом для утех.

Асю словно огрели по спине и потом полили кипятком, она даже развернулась к говорящему, потому что даже в дурном сне представить не могла такой поворот событий.

– Куда?

– Ой, не ссы. – отмахнулась женщина. – Там и вода горячая есть и кормят хорошо и работа не сложная. – рассмеялась она, показывая крупные жёлтые зубы. – Я б пошла, но не берут.

Асю снова толкнули в спину, и она, шаркая ногами, пошла вперёд, плохо понимая, что происходит. Дойдя до дальнего здания, фасад которого был неаккуратно выкрашен в белый цвет, Ася послушно прошла в раскрытую дверь и упёрлась в пыльное полотно толстой шторы, перегораживающей коридор.

– Мила Михална, – загорлопанил провожатый Аси, – я новенькую привёл.

Через несколько секунд из-за занавеси выплыла миниатюрная женщина в шёлковом халате и наспех накинутой кофте.

– Серёжа, а что ты так орёшь? У нас здесь не принято. – спокойно сказала она. – Здравствуйте, девушка. – она оглядела Асю. – Присаживайтесь. А ты, Серёжа, иди. – она отправила молодого человека и перевела взгляд на Асю. – Есть хотите?

– Я понять хочу, что здесь происходит?

– Самая простая модель выживающего мира. Так раньше жил дикий запад.

– Смешно. Мой раненый друг сейчас лежит на полу в этой вонючей клетке, я здесь, мои друзья убиты, а вы мне про модель мира говорите?

– Кто ваш друг по профессии?

– Врач.

– С этого нужно было начинать. – Мила отодвинула занавеску и проговорила, – Юля, детка, сбегай к Алексею Ивановичу, скажи, что в приёмнике раненый врач лежит.

Из-за занавески выскочила бледная, угловатая девчонка, затравленным взглядом оглядела Асю и выбежала на улицу.

– Здесь важны полезные люди и нужные профессии. Вот Юлю, например, нашли в торговом центре, она сидела пристёгнутая наручниками к трубе, её поймал какой-то мужик и ехал с ней, как он выразился, к своему логову. Наши ребята, считайте, её спасли. Пока она работает у меня на посылках, а там посмотрим.

– Завидую вам, – покачала головой Ася, – вы такая спокойная.

– Меня научили спокойствию. – Мила Михайловна аккуратно поправила локоны, как бы прикрывая некрасивый шрам на шее, – когда здесь во главе встал Костромин, – она помолчала и добавила, – он стал заведовать этим местом после всего случившегося, до этого был начальником тюрьмы. Так вот, когда он получил, так скажем, полную власть, наружу прорвалась, – женщина помолчала, – тёмная сущность, что ли. Я однажды попыталась возразить ему, высказалась в вашем стиле и потом долго блевала собственной кровью, через месяц сделала аборт, а как вы понимаете, с наркозом дела обстояли не очень, и продолжила жить. Так что, Алексей Иванович, это не худший вариант.

– А почему вы занялись вот этим? – нахмурилась Ася, подбирая слова.

– Я была учительницей младших классов, здесь моя профессия никому не нужна, но после того, что я пережила, я решила, что уж лучше я буду принимать своих новых, – Мила улыбнулась, – работниц и давать им время на адаптацию. Так сказать, время на принятие ситуации.

Внутри Аси появилось странное чувство пустоты, и сегодня был первый день, когда она пожалела, что выбралась тогда из города, кишащего долбиками. Сейчас она мечтала о том, чтобы её сожрали зомби.

Толоконников чувствовал, как деревенеют мышцы, как спина уже перестаёт чувствовать ходящую ходуном дверь, и пытался сообразить, чем перекрыть выход, потому что ничего подходящего под рукой не было.

– Немец, удержишь один?

– А ты куда? Покурить? – прошипел мужчина.

– Нет. Я за мебелью. – Толоконников показал на огромный шкаф, стоявший в другом конце коридора.

– Давай. – резко выдохнул Лёша и, на секунду расслабившись, вцепился мёртвой хваткой в дверные руки и упёрся ногами в перила лестницы. – Я тебя прошу, только быстрее. – сдавленно сказал он и вытянулся как струна.

Толоконников опрометью бросился по коридору, схватил шкаф за дверцы и насколько мог быстро потащил за собой.

– Зараза, что ж во всех фильмах показывают, что их на трубу закроешь, и они сидят как миленькие? – утирая льющий градом пот со лба, прошипел Немец, изо всех сил удерживая створки.

– Наверное, потому что там тупые зомби, а у нас умные долбики. Да и трубы у нас нет. – проворчал Толоконников, волоча большой железный шкаф.

Но вдруг глухие удары в полотно двери прекратились, послышалось глухое урчание и тихое повизгивание, а после и вовсе стали слышны отчаянные вопли.

– Чё это они? – недоумённо спросил Немец, продолжавший на автомате держать дверь.

– Наверное, Кудрин с Русланом смогли быстрее их закрыть и до воды добраться. – Толоконников отпустил шкаф, тот с громким стуком свалился набок, а потом, не удержавшись на ребре, чётко вошёл в стену, срывая ровное покрытие краски.

– В прямом смысле, после нас хоть потоп, – удручённо вздохнул Немец и пошёл по лестнице вверх, чтобы посмотреть в окно.

– Ну что там? – Толоконников тяжело выдохнул, огляделся и, подойдя к пролому в стене, оторвал несколько кусков гипсокартона, увидев за декоративной обшивкой полость. – Что это?

– Можно идти. Они в окна повыскакивали. Только быстро нужно, – сбегая вниз по лестнице, крикнул Немец, – сейчас попрут машины атаковать. Что это там? – он резко остановился рядом с Толоконниковым.

– Проход. – пожал плечами мужчина. – Что-то вроде параллельной лестницы.

– Ага. – крякнул Немец. – В параллельной Вселенной. Миша, погнали, нужно людей спасать.

– Спасателей, там и без меня хватит, а я пока посмотрю, вдруг здесь кто затерялся. – вырывая куски обшивки и расчищая себе проход, проговорил мужчина.

Толоконников прошёл в узкий проход, остановился в слегка подсвечиваемом лампочками коридоре и оглядевшись пошёл по лестнице вверх, но подъём оборвался тупиком возле стены, и Михаил, немного постояв, пошёл вниз. Дойдя до последнего пролёта, он увидел дверь и, потянув за ручку, приоткрыл створку, обнаружив за ней ещё один проход. Аккуратно перекатывая шаги на ребре ботинок, мужчина продвигался вперёд, держа наготове нож, а натянутое как пружина тело готово было среагировать на угрозу в любую секунду.

Услышав какое-то движение за выступом, Толоконников остановился, затаил дыхание и стал ещё медленнее красться, как вдруг перед его глазами возникло мутное пятно человеческого тела, также медленно выплывшее ему навстречу. Буквально секунда понадобилась на то, чтобы мозг воспринял информацию, что опасности нет и перед Михаилом сейчас стоял с оружием на изготовку Костя.

– Привет. – тихо сказал Костя.

– И тебе не хворать. – приветствовал полковник, чувствуя, как расслабляются напряжённые донельзя мышцы. – Ты даже не представляешь, как я рад, что это ты и что я тебя не прирезал.

– И я. А то мы здесь застряли. Девочки, пошли на выход. – крикнул он за спину, и оттуда выплыли Лилинг и Эмма.

– Пикник у вас здесь, что ли? Там так-то мочилово.

– Да мы в курсе. Половину лабы уничтожил взрыв, мы пошли в медцентр по подземке, а дверь заклинило. А ты сюда как прошёл?

– Через стену, – пожал плечами Толоконников. – Я шкаф уронил, он гипрок пробил, а там проход.

– Офигеть. – протянул Костя. – Вообще-то, это секретный объект и на его создание выделялись очень серьёзные бюджеты.

– Ну видимо, кому-то не хватало стройматериалов на личный бункер. Пошли на выход, – кивнул Толоконников, – нужно выбираться, потом наговоримся.

Быстро добравшись до пробоины, Толоконников кивнул на лестницу и сказал:

– У выхода машина стоит, вплотную. Там Настя сидит, нужно её убедить, что вы не долбики, тогда она откроет. Справитесь?

– Постараемся. – сказал Костя. – А ты куда?

– Там люди в кабинете заперты, я за ними.

– А что вообще произошло? – тихо спросила Лилинг, в голове которой никак не мог уместиться происходящий ужас.

Девушке казалось, что теперь, когда они после всего нашли тихую пристань в этом лагере, жизнь должна повернуть в другое русло, но никак не обернуться очередным хоррором в реальной жизни.

– Сейчас не время выяснять, – наконец подала голос Мэй, – давайте выбираться отсюда. Кудрин жив? – коротко спросила она.

– Он да. – глянув ей в глаза, отозвался Толоконников.

– Я поняла. – покивала женщина и где-то в глубине души ей почему-то стало немного легче. – Если к машине не прорваться, что делать?

– Нас ждать. – отрезал Миша. – Тогда придётся расчищать дорогу.

Толоконников с Немцем подоспели как раз в тот момент, когда последние долбики с дикими криками валились за окна, а Иван выводил обессиленных людей из душной каморки.

– Все? – спросил Михаил, тщетно выискивая в опустевшей комнате Крис.

– Все. Поехали. Нужно убираться отсюда. Фиг знает, кто может на помощь долбарям подтянуться, не дай бог, гмошники. – проговорил Кудрин.

– Давай. – тихо проговорил Миша и пошёл вслед за Кудриным.

Люди, спотыкаясь, поддерживая друг друга и испуганно озираясь, лавиной бежали вниз, прыгали в подъезжающие машины, забивались до отказа в салоны и спешно захлопывали двери, стараясь поскорее оказаться в безопасности. Машины одна за другой медленно стали выезжать за разломанные ворота, покидая, когда-то казавшуюся безопасной, территорию лагеря. Эмма коротко глянула в окно, увидела, как из другой машины на неё смотрит Кудрин и, коротко махнув ему, откинулась на спинку сиденья. Она положила руки себе на живот и, прикрыв глаза, постаралась ни о чём не думать.

– Куда двигаем? – спросил Суслик, выстраиваясь за машиной Кудрина.

– За ними, – кивнул Толоконников, – вы останетесь людей обустраивать, а я двину остальных искать.

– Товарищ главный командир, – подал голос Немец, – разрешите обратиться?

– Ну?

– Я стесняюсь спросить, а ты как собрался их искать? Нужно же понимать, куда уехали, хорошо бы план какой-то смастырить. Можно, конечно, с топором наперевес ломануть через леса, но куда? И потом у них сейчас явно перевес силы. Мы даже не понимаем, с кем имеем дело.

– Что ты предлагаешь?

– Прежде всего выдохнуть и подумать. Если они не кончили на месте тех, кого забрали, значит, они нужны живыми. А лезть сейчас с голым пузом на острое копьё, так себе идея. – закончил Немец и стал шумно втягивать в себя воду из пластиковой бутылки.

– Самый умный? – исподлобья спросил Толоконников.

– Не, – вытирая рот, отозвался Немец, – просто выживать научился. И героизм ничего не стоит без мозгов.

– Ладно, не время тявкаться. – отрезал Толоконников. – Поехали, куда мы там едем, на месте проблемы будем решать.

– Вот я сразу увидел, что ты толковый командир! – воскликнул Немец и, заметно повеселев, даже было затянул тоскливую мелодию, но осёкся под взглядом Суслика.

Малочисленный караван тяжело шёл по дороге. Головная машина, въехав на грунтовку, шедшую между двух поддёрнутых осенью полей, остановилась, двери открылись, и на улицу посыпались люди. Часто дыша и разминая ноги, они обнимались, старались приободрить друг друга улыбкой, пили воду, и каждый из спасённых подходил к военным и жал руку.

– Миха, – Толоконникова сграбастал тот самый пьющий хирург Серёга из психиатрической больницы, – ты же просто радость моя.

– Здорово. – Михаил покивал, хлопая врача по спине. – Ты совсем запропал. Я тебя месяца два, наверное, не видел.

– Я из клиники не вылезал. До интересной работы дорвался, да и водки нет, вот и сидел без сна и отдыха. Зато вроде что-то накопали мы с братьями-учёными. – он высунул язык и закрыл глаза, – но тут, блин, всё накрылось медным тазом.

– Ну сейчас всё не менее интересное будет. – глухо сказал Толоконников.

– Вижу движение на юго-западе. – крикнул с крыши машины Суслик, который обозревал окрестности в бинокль. – Идут со стороны лагеря, пыль столбом стоит, так что они бегут. – По машинам! – зычно крикнул Суслик. – Быстрее.

Люди стали бестолково метаться между грузовиками, вскакивали на подножки, спешно рассаживались внутри, освобождая места для тех, кто был ещё на улице.

– Эмма! – Кудрин увидел, что Мэй до сих пор стоит на улице и озирается по сторонам. – Давай в машину!

– Не хочу. – безвольно отозвалась женщина. – Просто не могу. Я не могу всё время бегать, я вообще уже перестала понимать на каком свете я живу.

– Блин, Мэй, приди в себя. – Кудрин тряхнул её за плечи, но не видя никакой реакции, просто подхватил на руки и бегом направился к своей машине. – Принимайте, ребята! – крикнул мужчина.

Эмма, проваливаясь в тошнотворное забытье обморока, повисла, пытаясь ухватится за поручни, Кудрин снова подхватил её. Руслан, перескочив с водительского кресла, стал помогать затащить ослабевшую женщину внутрь, как вдруг из глубины салона раздался крик:

– Смотрите!

Кудрин с Русланом, наконец усадили безвольную, словно тряпичную куклу, Мэй, и Кудрин, поддерживая её, посмотрел в том направлении, куда показывал человек.

Впереди, как раз у них на пути, в том месте, где дорога уходила в лес, начинал разгораться огонь. Огромные пламенные языки лизали стволы деревьев, пожарище пускало столбы дыма и с разных сторон появлялись новые точки возгорания.

– Что это? – сказал Кудрин.

– Слушай мою команду, – рявкнула рация голосом Толоконникова, – мы становимся головной машиной, срочно сворачиваем в поля и катимся за горизонт, там явно есть какой-то спуск, может, сумеем спрятаться. Да, и за нами погоня, несколько машин. Полетели, ребята. Всем, кто не за рулём, лучше лечь на пол, на случай если будут стрелять.

– Это Кудрин, – схватил рацию Иван, – Миша, можно я поведу? Я знаю, где спрятаться. Я тут всё облазал.

– Добро. Действуй.

Машины одна за одной рванули с твёрдого покрытия грунтовки по мягкой подстилке земли и понеслись вперёд, давя колёсами некошеную в этом году траву, подпрыгивая на неровностях, проваливаясь в неглубокие канавы, а люди, вцепившиеся в кресла и ремни, молились только об одном, чтобы не застрять во рве и не перевернуться, когда они ехали по крутому склону вниз.

– Руслан, давай к тому пролеску, – командовал Кудрин, держа за плечи Мэй, – держись ближе к ельнику, смотри аккуратно, там тропа поворачивает круто.

Грузовики скрылись в густом лесу, сбросили скорость и встали в густой тени деревьев. Кудрин быстро выскочил из кабины, добежал до последнего автомобиля и раскрыв дверь, скомандовал:

– На выход, все. И водитель.

– Ты чего? – спросил Толоконников.

– Они нас по следам, в разы вычислят. Нужно задом выехать и по другой дороге, ехать. Там озерцо есть, придётся машину утопить, но у них сомнений не останется тогда. Подумают, что кто-то сорвался с обрыва.

– Все три машины, что ли?

– Мы успеем уехать в объезд, я знаю, как проехать к той железке. Они о ней точно не знают, иначе уже бы застолбили. Они только наш лагерь вычислили. А здесь даже по следам не смогут понять, там дальше асфальт.

– Так, командир, – вытирая нос, сказал Немец, – я имею опыт каскадёра, так что дайте и мне отличится и героем стать, а то меня девушки любить не будут. Я поеду. Можно? – он посмотрел на Толоконникова.

– Давай. Быстро все пересаживаемся. Мы тебя будем ждать, – Михаил посмотрел на Кудрина, – где мы его будем ждать?

– Я с ним. Сам не найдёт. Руслану скажи, чтобы у старого моста остановился, он поймёт. – заскакивая в машину, сказал Кудрин.

– Ладно, мужики. С Богом.

Немец с Кудриным, сдавая задом, поползли обратно на дорогу, покрутились на повороте, заштриховывая следы, оставленные широкими шинами, и рванули по параллельной дороге вперёд.

– Как делаем? – спросил Немец.

– Надо в обрыв её сбросить. – с сожалением сказал Иван. – Но там не спрыгнуть будет, нужно что-то придумать, чтобы сама поехала, мы же её не столкнём.

– Не сцать, сейчас всё сделаем. – крякнул Немец и притормозил у края высокого обрыва, где внизу плескалось пятно озера.

Немец выскочил наружу, выломал толстую палку, примотал её к педали газа и, глянув на Кудрина, сказал:

– Сейчас у нас краш-тест будет.

– Что ты хочешь сделать? – подозрительно спросил Кудрин.

– Не тупи, Ваня, всё будет, – весело отозвался Немец. – Ща, заведу и успею выскочить.

– Не успеешь. – тревожно сказал Кудрин.

– Тогда посмертно мне звезду героя вручите. – хохотнул Немец. – Ваня, не бзди, не впервой.

Кудрин не успел ничего сказать, как Немец резко выкрутил ключ зажигания, переключил скорости, и машина рванула вперёд, перевалилась колёсами через край, где обрывалась земля, натужно сползла и дальше по инерции полетела вниз. Иван всё это видел словно в замедленной съёмке, он очнулся, только когда задние колёса чиркнули по земле и автомобиль пропал, а через секунду послышался мощный всплеск, а потом всё стихло.

Иван стоял в полной тишине, осознавая произошедшее, и очнулся, лишь когда безмолвие окрасилось скрипучим голосом Немца:

– Командир, дай руку, я тут висю недалеко.

Кудрин бросился к краю обрыва, увидел, что ободранный до крови мужчина еле удерживается на растущей прямо из стенки оврага ветке. Иван упал на землю, обеими руками схватил Немца за запястье и изо всех сил потянул наверх, и как только Лёха оказался наверху, послышался шум подъезжающих машин.

– В кусты быстро, – тихо рявкнул Кудрин.

– Я по ходу ногу сломал, – простонал Немец, – Ваня, подтяни меня.

Кудрин, взвалив Немца на спину, побежал в густые заросли, спрыгнул в небольшой овражек и, зажав Лёхе рот, чтобы тот не стонал, затаился. И как раз в этот момент на пятачок, откуда они только что скинули грузовик, выбралось несколько человек, со взведёнными автоматами в руках.

– Ну что там? – крикнул один из них.

– Походу сорвались. – глянув на уходящую под воду технику, сказал военный.

– А остальные где интересно?

– Да найдём, куда денутся. У них маячки на всех машинах стоят.