Клиент с того света

Глава четырнадцатая,

в которой мы освобождаем Гибсона и ставим эксперименты.

Ночью прошёл сильный дождь, превративший ответвление от основного тракта, ведущее к секретной тюрьме, в сплошное месиво. Мы стояли на развилке и смотрели на грязную жижу, совсем недавно бывшую колеёй дороги, терявшейся в густых зарослях леса.

— Настоящее болото, — воскликнул Лигрель. — Верхом не проехать. Всадникам, скорее всего, придётся спешиться и вытаскивать карету на руках. Устроим здесь засаду и перещёлкаем охрану как котят.

— Слишком близко от тракта, — покачал головой я. — Предлагаю немного углубиться в лес. Охранники выбьются из сил, мы возьмём их тёпленькими.

— Я не хочу никого убивать, — сказала Лиринна.

— Я тоже. Эти парни ничего нам не сделали, они честно выполняют свою работу. Постараемся оглушить их и связать. Главное делать всё в темпе. Провернём всё по-быстрому, освободим Гибсона и уходим в Туземный Квартал.

— Уверен, что его не будут искать в столице? — резонно спросил Лигрель.

— Полицейским и в голову не придёт, что вместо того, чтобы дать дёру как можно дальше от города, он, наоборот, спрячется чуть ли не перед носом Эванса. К тому же никакой связи Гибсона с жителями Туземного Квартала не просматривается. Его будут искать вдоль границы, — пояснил я.

— На словах это конечно звучит легко, но как нам удастся справиться с охраной без лишних жертв? — вздохнул Лигрель.

— С моей помощью. Думаете, зря вызвался? Устрою небольшой туман. Охрана не увидит ничего на расстоянии вытянутой руки, — довольно произнёс Алур.

— Э нет, — спохватился я. — А как же мы — тоже ослепнем? У тебя лучше идеи нет?

— Ты не дослушал, — недовольно пробурчал Алур. — Всё продумано: туман будет не простым. Он подействует только на охрану, вам моя завеса покажется лёгкой дымкой.

— Уже лучше, — с облегчением вздохнул я.

Мы приехали на повозке и на себе испытали всю прелесть «маршрута». Лошади всхрапывали, с трудом вытаскивая ноги из вязкой жижи. Частенько приходилось подталкивать повозку плечом и подкладывать под колёса срубленные ветки.

Скоро мукам пришёл конец: чем сильнее дорога углублялась в лес, тем становилась суше, однако и мы, и лошади порядком вымотались.

Я устроил привал, мы с облегчением повалились на траву. Она оказалась сырой после дождя, но нас это не беспокоило, промокшим до нитки людям и эльфам было всё равно. Лиринна вытащила из повозки корзинку с нехитрым угощением: набивать живот до отвала никто не собирался.

Я откусил кусок солоноватого сыра, роняя крошки, запил водой из фляжки и с наслаждением вытянул ноги. Трапеза закончилась, не успев начаться. Остальные, похоже, справились ещё быстрее.

Деревья стеной обступили просеку шириной метра в три, не больше, двум повозкам не разъехаться. Солнечный свет не проходил сквозь густые кроны, было темно и прохладно.

— Любишь лазать по деревьям? — спросил Лигрель, озираясь по сторонам.

Весь мокрый, в грязи, он производил комическое впечатление; впрочем, остальные выглядели не хуже, даже Алур, вылезавший из повозки только на самых трудных участках.

— Был бы обезьяной, любил, а так нет, — ответил я, не понимая, к чему он клонит.

— Уверен, полицейские не ожидают нападения сверху, — сказал эльф, задрав голову к верхушкам деревьев. Они смыкались на высоте двухэтажного дома в сплошную крышу.

— Скорее всего, вообще не ожидают нападения. Никто не считает Гибсона важной шишкой… разве что кроме министра Эванса.

— Тогда это место идеально подходит для засады. — Эльф помялся. — Или у тебя есть возражения?

— Да нет, меня вполне устраивает.

— Тогда я полез.

Лигрель, поплевав на руки, пружинисто подпрыгнул, ухватился за одну из веток, ловким движением подтянулся, перевалил тело и уселся, спустив ноги.

— Ну как?

— Здорово, — похвалил я. — Смотришься.

— Давай, Гэбрил, — пригласил он. — Теперь твоя очередь.

— Это вы, эльфы, на дереве родились, а я даже забыл, когда в последний раз подходил к турнику.

— Попробуй, у тебя получится. Зря нас, что ли, сержанты Диких Псов гоняли.

— Ты бы ещё что-то столетней давности вспомнил.

— Ладно тебе, залезай. Обещаю, смеяться не буду, — предупредил Лигрель.

С грехом пополам я всё же забрался на ветку дерева, отстоявшего шагов на пять от того, на котором сидел эльф.

— Бывает и хуже, — выдал сомнительный комплимент Алур, следивший за моими акробатическими трюками. — Пожалуй, я останусь на земле: присмотрю за повозкой, поворожу немного.

— Только не перестарайся, — попросил я.

— Вот ещё, — буркнул маг.

— Лошадей и повозку надо спрятать в укрытие.

— Не учи учёного. Я уже облюбовал место.

Лиринна последовала нашему примеру, за мгновение исчезнув в густой кроне третьего дерева. Я услышал только шелест листьев и всё.

— Не слезайте, пока не увидите стелющийся понизу туман. Это будет знак, что арестантская карета приближается, — сказал Алур, перед тем как спрятаться в зарослях.

— Не проспите. — Это донеслось уже из кустов.

— Сам не проспи, — усмехнулся я.

Не люблю сидеть в засаде. Во-первых, время тянется слишком медленно, во-вторых, скучно: ни словом перемолвиться, ни глаз сомкнуть. Да и не очень-то удобно на суку торчать, я ж не кукушка.

Эльфам хорошо, для них посидеть на дереве всё равно, что для меня вздремнуть часок-другой после обеда.

Чтобы полицейские не опознали, мы надели на головы чёрные маски с прорезями для глаз и теперь походили на шайку разбойников. Из оружия каждый взял по небольшому кинжалу, лелея надежду, что проливать кровь не придётся. Полицейские, которых мы ждали, были нормальными парнями, и не их вина, что министр Эванс оказался редкостной сволочью.

Я заворчал, поёрзал немного по твёрдому, как гранит, суку и снова стал таращиться на дорогу. Результат прежний: никого нет, даже одинокого путника.

Неужели Брутс обманул? По всем прикидкам карета вот-вот должна появиться. Время идёт, а её всё нет и нет.

Я стал волноваться и тут увидел, как откуда-то из низины стал выползать и стелиться по всей дороге белый, похожий на бязь, туман. Всё в порядке. Алур дело знает. Я действительно мог разглядеть сквозь туман всё, вплоть до мелочей. Ещё немного, и показалась карета. Сердце часто застучало. Такое бывает перед схваткой. Как бы ни храбрился, натура всё равно даёт о себе знать.

Ветки дерева, на котором устроилась Лиринна, раздвинулись. Появилась её голова в маске. Я поднял руку, дескать, готов. Она кивнула, бросила острый сосредоточенный взгляд на дорогу и снова исчезла.

Напряжённая тишина исчезла. Послышался свист, треск, чья-то отчаянная ругань, лошадиное ржание. С громыханием из-за поворота выкатилась карета, заляпанная от колёс до крыши грязью, в сопровождении охраны: трёх всадников на вороных конях спереди и двух сзади. По виду обычные полицейские, разве что в кирасах, всё, как положено по уставу, хотя я прекрасно знал, как жарко и тяжело в доспехах, особенно если не раз пришлось слезать с коней, преодолевая распутицу.

Мы договорились, что передних охранников возьмёт на себя Лигрель, задних — Лиринна. Карета, так уж и быть, моя. Я отметил, что на запятках никого нет, возни будет меньше. С кучером как-нибудь справлюсь: выкину с облучка, перехвачу вожжи. Ничего сложного, рутина…

Эх, Гэбрил, Гэбрил, везёт тебе на приключения.

Туман заполонил окружающее пространство, поднялся до верхушек деревьев. Только высоко стоящее солнце бросало на землю багровый отсвет. В отличие от парней в кирасах, я его видел.

Всадник, скакавший во главе отряда, остановился. Похоже, ему что-то не понравилось или сердце кольнуло предчувствие.

Я перестал дышать, моля небеса, чтобы охрана не передумала. И небеса вняли молитве, отряд продолжил движение.

Я дождался, когда карета окажется аккурат под моей веткой, и спрыгнул как белка. Полёт длился недолго. Удар, страшный треск под ногами: крыша экипажа, не выдержав моего веса, проломилась, и я оказался по пояс в ловушке — тело застряло в карете, как пробка в бутылке. Что самое досадное, я не мог пошевелить руками. Они оказались прижаты по швам будто тисками. Дёрнулся в одну сторону — бесполезно, в другую — поранился о заострённые сколы фанеры и, кажется, до крови. Что делать?

В это время Лигрель лихо расправлялся с охраной. Он приземлился за спиной солдата, выбросил его из седла и развернул коня навстречу другим стражникам. Я же остался в роли наблюдателя, который вертел головой и не мог ничего предпринять.

— Гэбрил, хватит лентяйничать, — закричал эльф.

Лигрель на полном скаку перерезал подпругу у седла противника, и ещё один стражник тяжело рухнул на землю.

Лиринна стоя на спине коня, недавний обладатель которого уже барахтался в луже, ловко кувыркнулась в воздухе и оказалась на лошади другого солдата.

Тут кто-то схватил меня за лодыжки и резко со страшной силой потянул. Раздался треск не хуже предыдущего. Я приземлился на деревянную скамейку лицом к двум охранникам, между которыми сидел бледный и испуганный Гибсон. На руках и ногах его были железные «браслеты». Он открывал и закрывал рот, силясь что-то сказать, но я не слышал ни звука. Полицейские, ошарашенные не меньше его, ещё не успели сообразить, что со мной делать. Они наставили пистолеты, но не решились нажать на курки.

— Привет, — сказал я и впечатал в лица охранников подошвы кованых башмаков, раздвинув ноги так, чтобы не зацепить капитана. Две головы одновременно гулко стукнулись о деревянную отделку кареты. Тела полицейских обмякли и медленно сползли на пол.

Гибсон задрожал. Похоже, он думал, что, разделавшись с полицейскими, я примусь за него. Пришлось снять маску и показать лицо. Удивительно, но он меня сразу узнал.

— Гэбрил! Что вы тут делаете? — справившись с непослушными челюстями, спросил капитан.

— Гуляю, — коротко пояснил я. — Никуда не выходите, я скоро вернусь.

Дверь кареты запиралась на внешний замок. Я забрал у бесчувственных полицейских пистолеты и несколькими выстрелами проделал в ней огромную дыру, выбил замок ногой. Дверь распахнулась. Я прыгнул и зацепился за верх створки. От толчка дверь прижало к правой стенке, мне пришлось просто подать корпус вперёд, и через секунду я уже сидел рядом с кучером.

Тот с напряжением всматривался в дорогу, правя лошадьми, и не сразу заметил появление соседа.

— Сам спрыгнешь или помочь? — спросил я.

Услышав голос, он повернулся. Я увидел пару изумлённых глаз, чуть ли не залезших на лоб.

— Ааа, чтоб тебя! — что было силы завопил кучер и, бросив поводья, попытался ударить меня рукой.

Я увернулся и ногой сшиб его с облучка. Тело кучера, с широко раскрытыми руками, пролетев несколько метров, шмякнулось в высокую траву, смягчившую падение.

— Прости, так получилось, — сказал я и стал притормаживать разогнавшихся лошадей.

Ко мне подскакал Лигрель.

— Как дела? — спросил он.

— Отлично! — Я поднял большой палец. — Займись охранниками, их нужно связать и заткнуть им рты, пока не очухались.

Эльф кивнул и отстал.

Из остановившейся кареты вышел сгорбленный капитан. На него было страшно смотреть — помятый, истерзанный, без пыток явно не обошлось — я не понаслышке знаю о методах наших служб безопасности. Гибсон хлебнул немало, вряд ли с ним церемонились.

Туман развеялся. Место засады осталось далеко позади, и Алуру придётся долго добираться до нас пешком, если у него, конечно, возникнет такое желание.

— Как себя чувствуете, капитан? — спросил я, спрыгнув с козел.

— Даже не знаю, — пожав плечами, сказал он. — Не понимаю, что вы здесь затеяли и зачем?

— Мы затеяли ваше освобождение. О мотивах поговорим позже. Пора уносить ноги, пока нас не засекли.

Но Гибсон вдруг заупрямился.

— Я никуда не пойду, — заявил он. — Останусь здесь и дождусь полицейских.

— Вы что, умом тронулись? Вас виселица ждёт. Мы — ваш последний шанс умереть в постели.

— Плевать. Я слишком долго жил с грузом на сердце. Быть может, смерть станет для меня избавлением.

— Нет, он точно спятил, — вздохнул я и, подойдя к Гибсону, хорошенько врезал ему в висок, потом перекинул потерявшего сознание капитана на плечо и сказал: — Приношу свои извинения, Гибсон, но времени на уговоры не осталось. Это всё для вашего блага.

— Не слишком ли грубо? — спросила Лиринна.

— В самый раз. Лучше обыщи полицейских, у кого-то из них должны быть ключи от кандалов.

— Уже сделано. — Лигрель покрутил на пальцах связку ключей.

Мы сняли с Гибсона кандалы. За это время он успел прийти в сознание, открыл глаза и жалобно произнёс:

— Надеюсь, вы знаете, что делаете.

— Знаем, — заверил я. — Самостоятельно идти сможете?

— Да. — Капитан встал и двинулся вперёд, но, пройдя несколько шагов, застонал и едва не упал.

— Не могу, ноги не слушаются, — с горестью признался он.

— Вас пытали?

— А вы как думаете? — горько улыбнулся Гибсон.

— Понятно, — протянул я. — Мы вас подлатаем.

— Не хочу быть обузой, — виновато произнёс Гибсон.

— Всё в порядке, забудьте о пустяках. Вы на свободе, уже только это должно стать для вас лекарством.

— Даже не верится. Будто во сне, — печально произнёс Гибсон.

Мы с Лигрелем подхватили его за руки и потащили к спрятанной повозке, где нас дожидался Алур. Волшебник помог уложить освобождённого и замаскировать при помощи заранее приготовленного куля с рогожей и нескольких тюков, набитых всяким барахлом.

— Не задыхаетесь? — участливо спросила подошедшая к телеге Лиринна.

— Дышать можно, — глухо отозвался с повозки Гибсон.

— Постарайтесь не привлекать к себе внимание. Мы отвезём вас в Туземный Квартал и спрячем в надёжном месте, — предупредил я.

— А дальше? — тихо спросил бывший арестант.

— Время покажет, — уклончиво сказал я.

Чтобы наша компания не выглядела подозрительной, мы дошли до развилки и разделились: Алур и Лигрель поехали на повозке по центральному тракту, мы с Лиринной сделали небольшой крюк, двинувшись по другой дороге, которая, поплутав между двумя мелкими деревушками, всё равно выводила к городу.

Перед тем как расстаться, маг воздел руки к небу и что-то произнёс, потом, успокоенный, забрался на повозку.

— Что это было? — спросил я.

— Пустяк, — усмехнулся Алур. — Я запутал следы. Если кому-то захочется искать нас с собаками, я ему не позавидую.

— Ещё раз убеждаюсь в том, какая же это полезная штука — магия, — заметил я и вернулся к Лиринне.

Мы шли вдоль крестьянских полей, наслаждались беззаботным воздухом свободы и говорили. На середине пути нас подобрал попутный дилижанс. На нём мы добрались до города. Я решил заскочить в контору: проверить, всё ли в порядке, нет ли писем или чересчур настойчивых клиентов, не испугавшихся закрытых дверей. Рано или поздно расследование смерти майора закончится, придётся искать новые дела.

Привратник встретил любезным кивком: вот что значит подаренный в конце каждого месяца «сувенир» — монета-другая. Теперь я мог быть уверен, что меня предупредят, если кто-то будет рыскать по зданию и жаждать моей крови. Года полтора назад парни Мясника во главе с Карликом Джо организовали в коридоре тёплую встречу, а дежуривший в тот вечер привратник даже словом не обмолвился, чтобы предупредить. Я решил не повторять старых ошибок: пара предусмотрительно заплаченных серебряных рилли не идёт ни в какое сравнение со здоровьем и жизнью. Уверен, когда-нибудь эти затраты окупятся сторицей.

Я поднялся по лестнице, прошёл по коридору до дверей кабинета, отпер замок, вошёл и сразу зажёг светильник. Жизнь не сделала нас богаче, обстановка осталась практически прежней — дешёвая, приобретённая на распродаже мебель: письменный стол в классическом стиле с кучей выдвижных ящичков, три стула с мягкими спинками, этажерка, которую страстно обожающая бюрократическую рутину Лиринна заполнила папками с перепиской и не особенно важными отчётами (все по-настоящему ценные бумаги хранились в тайнике, вделанном в стену — даже администрация здания не подозревала о его существовании, — это был подарок гномов за возвращение их талисмана), раскладушка (её лучшие времена закончились после моего переезда в дом Лигреля), чугунная вешалка — при желании она могла послужить оружием не хуже пики или алебарды, канделябр с основанием в виде балерины, всегда переполненная в отсутствие напарницы корзина для бумаг, цветастый ковёр, висевший у меня за спиной, и подаренная Гвенни картина, от которой я страстно жаждал избавиться. Если верить приятелю, скоро она будет стоить целое состояние, но боюсь, мне не дожить до этого дня.

Я постоял немного в центре комнаты, убедившись, что вещи остались на своих местах и Лиринне не пришла в голову мысль устроить перестановку. Она не раз подбивала меня на этот подвиг и всегда встречала отпор с моей стороны. Но поскольку упрямство всегда оставалось неотъемлемой частью всех эльфов, я понимал, что она добьётся своего, заставив меня засучить рукава и таскать предметы из угла в угол, либо сделает это сама, благо слабой половиной напарницу назвать сложно. Лиринна блестяще владела эльфийскими единоборствами и играючи могла уложить на лопатки лучших силачей столицы. Впрочем, иногда мне везло, и я одерживал в наших спорах верх (если не доходило до рукопашной, конечно).

— Можно возвращаться? — тихо спросила стоявшая за спиной напарница.

— Да, — кивнул я.

Похоже, новость о побеге в столицу не дошла. Я не видел по дороге ни усиленных патрулей, ни встревоженных полицейских.

Домой вернулись вечером, наскоро поужинав при свечах, отправились в специально приспособленный для Гибсона подвал. Там, в помещении без выходящих на улицу окон, беглец был скрыт от любопытных глаз.

Жена Лигреля предусмотрительно увела Криса укладывать в постель, никого ни о чём не спрашивая. Я был ей благодарен за молчаливое понимание.

Алур, облаченный в чёрный балахон с широкими рукавами, священнодействовал, варя на небольшом огне отвратительно пахнущее варево. Беглец отдыхал, лёжа на деревянном топчане, изредка посматривая на мага, увлечённо помешивавшего деревянной ложкой зловонную гадость.

— Долго же вас не было. — Алур зачерпнул из котла, поднёс ложку к губам, подул, чтобы остудить, и, сделав усилие, проглотил содержимое. Вид при этом у него был как у облопавшегося лимонами. Я ни разу не видел его корчащим настолько уморительные рожи.

— Пожалуй, готово, — сообщил он, когда морщины на его лице вернулись в исходное состояние.

— Что это? — осторожно поинтересовался Гибсон.

— Тебе лучше не знать, — внушающим доверие тоном пояснил маг.

Он стал черпать варево и налил внушительных размеров бокал до самого верха.

— Пей.

Гибсон понюхал, его лицо передёрнулось.

— По-моему, гадость какая-то.

— Верно, гадость, более того, жуткая дрянь по вкусу и запаху, — согласился Алур, — но ты выпьешь её до дна.

— Послушайте, — стал жестикулировать беглец, — а чего-нибудь другого сварить нельзя? Не то чтобы я что-то имел против, но пить это… — Он замолк.

— Пей, — настойчиво повторил маг.

Гибсон вздохнул и со страдальческим видом принял бокал из рук Алура.

— Надеюсь, мой желудок вынесет это испытание.

Он сделал глоток (я видел, как дёргается его кадык), потом второй, со стоном оторвался от чаши.

— Ещё, пей до дна, — приказал волшебник.

— Я не хочу, — страдальчески произнёс беглец.

— Ты должен выпить до дна, — монотонно забубнил маг.

Было видно, как воля капитана слабнет под действием слов Алура.

Гибсон осушил бокал и сразу согнулся пополам, его затошнило.

— Вы… вы меня отравили, — краснея как варёный рак, закричал он.

— Если бы, — вздохнул маг и вдруг резким приказным тоном крикнул:

— Спать!

Глаза капитана закатились, он зашатался и рухнул на топчан как подкошенный. Донеслось размеренное дыхание и посапывание. Я восхищённо замотал головой: Гибсон заснул сном младенца.

— Алур, если меня начнёт мучить бессонница, я знаю, где искать специалиста.

— Не думаю, чтобы тебе понравились мои методы. Я и сам не любитель. Терпеть не могу воздействовать на психику, прибегаю к таким вещам только на крайний момент. И сегодня как раз один из таких моментов.

— Я тебя не виню, лучше объясни, что собираешься предпринять.

— Ты был прав, с Гибсоном не всё в порядке. На нём Поводок раба.

— Не понял… Какой поводок, он не пёс и, конечно, не раб, — изумился я.

— Объясню на пальцах, — сдался Алур. — Ты видел его перчатки?

— Конечно. Он говорил, что подхватил в джунглях какую-то гадость и вынужден постоянно носить их.

— Он действительно что-то подхватил в джунглях, но это ни лихорадка, ни любое другое тропическое заболевание. Я снял перчатку и увидел на его руках особый знак. Мы называем его Поводок раба. На Гибсона наложено заклятие, причём очень сильное. Кто-то использует его в своих делах будто марионетку. Похоже, наш капитан просто не ведает, что творит. Его используют втёмную.

— Другими словами: он заколдован.

— Да. Поводок раба — чары очень сильные, рискну предположить, здесь замешано проклятие. Если бы ты был магом, то знал, что проклятие — страшная вещь. Оно содержит в себе столько энергии, что не у каждого мага хватит сил, чтобы снять чары.

— Но у тебя-то должно получиться.

— Безусловно. Мой отвар в этом поможет, правда, не сразу. Время, вот что ему нужно.

— Ты сказал, что Гибсон находится под заклятием. Значит ли это, что им по-прежнему управляют.

— Пока что я блокирую заклятие, но моих сил хватит ненадолго, — признался маг. — Чем быстрее удастся разрушить чары, тем лучше. Правда, кукловод может ощутить, что ниточка, связывающая с жертвой, оборвалась. Хорошо, если решит, что Гибсон умер, а вдруг — нет. Не хотелось бы его спугнуть.

— А этот кукловод, ты знаешь, где он находится?

— Связь между марионеткой и кукловодом устойчивая, с каждой секундой становится всё труднее блокировать, такое возможно, если заклинатель находится достаточно близко. Думаю, он где-то в городе или его окрестностях.

— Он знает, что сейчас происходит?

— Нет, — мотнул головой Алур. — Кукловод только отдаёт приказы. Он понятия не имеет, что творится с рабом.

— Допустим, ты снимешь заклятие, что это нам даст?

— Ровным счётом ничего, — сухо ответил Алур. — Жертва забудет ту часть воспоминаний, что связана с кукловодом.

— Значит, расследованию это никак не поможет, — расстроился я.

— Почему не поможет, — усмехнулся маг. — Ещё как поможет. Мы увидим всё глазами жертвы. Вернее не мы — ты. — Он направил на меня указательный палец.

— Я?!!

— Да, а потом расскажешь нам.

— Хм. — Я сглотнул предательский комок слюны. — Каким образом?

— Память Гибсона поведает тебе обо всём. Ты на короткое время станешь её обладателем.

— Это не опасно?

— Ты молод, полон сил. Тебе удастся выдержать эту нагрузку.

— Спасибо, утешил.

— Гэбрил, мне понадобится твоя помощь.

— Да нет проблем, я весь к твоим услугам.

— Тогда я заранее приношу извинения.

— За что? Ты же ничего не сделал.

— За то, что мне придётся влезть тебе в голову, — виновато произнёс маг и вперил в меня острый как лезвие взгляд холодных глаз.

— Что!!! — Казалось, пол провалился у меня под ногами.

Я чувствовал, как глубоко проникают его глаза, как теряет контроль моё тело, а он запел, выводя нарочито грубым языком фразы заклинаний, смысл которых ускользал от меня как вода сквозь пальцы. С ладоней мага сорвались багровые искорки. Одна из них ударила в меня, в висках тут же стала пульсировать тупая боль, и я понял, что сознание устремляется куда-то вверх.

— Проклятие. — С губ сухощавого офицера в выгоревшем до белизны мундире сорвалось грубое ругательство.

Он пнул сапогом распластавшегося на бамбуковом полу хижины туземца. Удар пришёлся по рёбрам, и низкорослый дикарь, из одежды на котором была одна набедренная повязка, закричал от боли. Конвоиры, стоявшие по бокам, не стали вмешиваться. Другой офицер — тоже в чине лейтенанта, но возрастом явно моложе, безучастно взирал на происходящее.

— Как тебе нравится, Гибсон, я ноги отбил об эту тупую скотину, но она так ничего не сказала, — с досадой произнёс экзекутор. — Может, стоит прижечь ему пятки? Отличное средство. Развязывает языки лучше виски.

— Здесь и без того воняет, не хватало только палёного мяса, — ответил Гибсон.

Молодому офицеру не очень нравилось то, что делает его начальник — лейтенант Хэмптон, но он знал, что чистоплюям в джунглях делать нечего. И раз начальство поставило старшим его жестокого сослуживца, значит, так тому и быть. Приказы не обсуждаются.

Хэмптон брезгливо сморщился. Он вытащил из нагрудного кармана мундира расчёску, провел несколько раз по безукоризненно уложенному пробору густых волос и с наслаждением склонил голову на правый бок, пока не раздался хруст.

— Последний раз тебя спрашиваю, уродец, где находится твоя жаба? Говори, если хочешь остаться в живых.

Избитый туземец заскулил.

— Я ничего не понял, — взорвался Хэмптон. — Говори разборчивей.

— Не знаю, я ничего не знаю, отпустите меня, — размазывая по лицу грязь вперемешку с кровью, заговорил дикарь.

— Проклятие, — снова сказал офицер. — Что за ублюдка ты привёл, Крепс?

Вопрос адресовался высокому, поджарому как гончая капралу с резким, будто высеченным из камня лицом.

— Виноват, сэр. — Крепс щёлкнул каблуками. — Второго пленного ранили, им занимается лекарь. Я думал, вы начнёте допрос с того, кто в лучшей форме.

— Эта мартышка ничего не знает, приведите второго, — приказал офицер. — Возможно, вы схватили не того, кто нужен.

— Сэр, а с ним что делать? — спросил капрал.

— Бросьте его в болото к крокодилам, — с кислой миной произнёс лейтенант Хэмптон.

Услышав приговор, туземец завопил что было сил, но два конвоира ударами копий подняли его на ноги и поволокли к выходу. Капрал вышел следом.

— Ненавижу эту страну. Если она в один прекрасный день провалится сквозь землю, я буду первый, кто с радостью отметит это событие. — Хэмптон ослабил воротничок. — Хотите есть, Гибсон?

— Опять какую-нибудь змею, нафаршированную перцем. — Гибсона едва не стошнило.

— Ерунда, мы её продезинфицируем виски. Плюньте, Гибсон, мы с вами не в ресторане. Солдаты жрут жуков и прочую гадость, что вылавливают в болотах. Змея по сравнению с этим настоящий деликатес.

— Мой желудок не выдержит этого. Скорей бы в отпуск, — вздохнул молодой офицер.

— Даже не мечтайте, Гибсон. Я не отпущу вас, пока мы не найдём жабу.

— Простите, сэр, но я до сих пор не могу понять, зачем вы ищете какую-то жабу? Зачем она вам сдалась? Насколько я помню, его королевское величество отдал нам приказ построить форт и отражать возможные набеги, но мы почему-то в основном заняты вашими поисками.

— Скажите, Гибсон, вы богатый человек? — вместо ответа спросил Хэмптон.

— Увы, всё моё богатство заключается в жалованье, что я получаю из королевской казны, и то три четверти из него уходит на покрытие моих долгов. Впрочем, если вы назовёте меня нищим, я вызову вас на дуэль, — с горечью констатировал Гибсон.

— Вы нищий, Гибсон. Только стреляться или фехтовать с вами я не собираюсь, это глупая затея. В ваших интересах помочь мне в поисках, ибо, если удастся найти жабу, мы разбогатеем.

— Я бы с удовольствием положил на свой счёт кругленькую сумму, но хотя бы объясните, что именно надо искать.

— Капище болотного духа. Дикари зовут его Гораном, а я — жабой, потому что, если верить их россказням, дух обычно принимает обличье гигантской лягушки. Если духа попросить как следует, он выполнит ваше желание. Если захочет, конечно… — многозначительно добавил лейтенант.

— Сказки. — Гибсон усмехнулся. — Я думал, вы уже выросли из детского возраста, сэр.

Хэмптон зло усмехнулся:

— Сказки?! Я бы тоже так думал, если бы не встреча с одним знакомым. Он был на болотах и видел капище Горана. Более того, знакомый попросил у духа избавления от давней болезни.

— И как? — насмешливо поинтересовался Гибсон.

— Он выздоровел, недуг как рукой сняло, — серьёзно ответил офицер. — Жаль, что не сумел толком объяснить, где именно находится капище, указал только примерное место. Я специально вызвался в экспедицию в Лаоджу, добился того, чтобы основать здесь форт. Какой же я был наивный. Оказалось, что найти капище непросто, кругом топь, туда ведёт единственная тропинка, и только жрецы знают её.

— Те двое, которых схватил Крепс, — они жрецы?

— Да, я подкупил местного жителя, который сумел опознать их. Договориться по-хорошему не получилось, пришлось прибегнуть к пыткам, но эти ребята крепче, чем кажутся.

— Но почему они не попросили своего духа, чтобы он помог вышвырнуть нас отсюда? Я знаю, что в Лаодже не очень любят подданных его величества, — недоумённо произнёс Гибсон, который воспринимал ситуацию как развлечение посреди нудных однообразных дней.

Он с трудом сдерживал улыбку.

— Будете смеяться, лейтенант, но жрецы связаны дурацким законом. Они не имеют права просить у Горана, да и сила у духа, видимо, небесконечна. Однако я думаю, что как минимум в двух сражениях с туземцами не обошлось без вмешательства жабы. Только так я могу объяснить наши недавние поражения.

— Никакой мистики — бездарность генералов, вот причина наших бед.

— Не будьте солдафоном, Гибсон. В мире много необъяснимых вещей. Я верю в существование жабы. Знакомый не лгал.

— Скажите, сэр, кто он — этот ваш знакомый и почему вы верите его словам?

— Его зовут Джеральд. Я встретился с ним в одном из приграничных городков, мы славно проводили время. Он славный малый, однако болезнь постепенно сводила его в могилу. Уже тогда я видел, что мой приятель дышит на ладан. Потом судьба нас разбросала, чтобы свести вновь спустя пять лет. И каково же было моё удивление, когда я увидел его живым и здоровым. За третьей или четвёртой бутылкой, точно не помню, он открыл тайну своего выздоровления. Джеральд решил, что медленная смерть в постели — постыдное занятие для благородного человека, и отправился в экспедицию в Лаоджу. Очередной приступ застал его в одной из деревушек, и не знаю, чем он так привлёк внимание аборигенов, но кто-то из них упросил жрецов отвести моего приятеля к Горану. В результате Джеральд исцелился.

— Вы не сочли это пьяным бредом?

— Нет, более того, Джеральд жутко расстроился, когда узнал, что спьяну проболтался о своём секрете. Он просил, чтобы я всё забыл. Это утвердило мою веру. Жаба есть!

— Допустим, он прав, болотный дух существует на самом деле, — с иронией произнёс Гибсон. — Мы разыщем его, но как уговорим выполнить ваши и мои желания?

— Не говорите во множественном числе, Гибсон, — сказал офицер. — Жаба может выполнить только по одному желанию от каждого.

— Неважно. Я не умею уговаривать духов, даже не знаю, с какого конца подойти.

— Я давно думал об этом и пришёл к простому выводу: если жаба начнёт упираться, пригрожу уничтожить капище, — мрачно пообещал офицер.

— Каким образом?

— Взорву. Я возьму с собой столько пороха, что его хватит, чтобы стереть в порошок всю Лаоджу. Думаю, жаба не захочет взлететь на воздух.

— И что вы пожелаете?

— Денег, много денег, — просто ответил Хэмптон. — С остальным я как-нибудь разберусь. И горе тому, кто вздумает мне помешать. Даже если это тварь вроде болотного духа.