Джентльмены удачи 2

Глава 4. Вице-король из Нового Света

В июле эскадра в 10 судов возвратилась в Таганрог. Шебеку Фараха, получившую новое имя «Нептун», сразу поставили в док на ремонт. К сентябрьскому походу она должна была встать в строй. Карамуссалы, которые мы стали называть галерами, по аналогии с челнами Ч-1 и Ч-2 получили номера К-1, К-2 и так далее. Эти рабочие лошадки будут использоваться для прибрежного и речного плавания. Они были в рабочем состоянии, но я принял решение также отреставрировать их на таганрогской верфи.

На следующий день в городской ресторации прошёл большой сабантуй, где все руководители концессии получили подарки для себя в виде арабского оружия. Я показал Покидову торговые ведомости с итоговым сальдо этого похода, а затем суммы пошлин и налогов, ведь товар надо будет реализовать. Количество математических расчётов смутило военно-морской ум Иваныча, отчего он замахал на меня руками. Дожидаться, пока я реализую товар и оплачу налоги, компаньоны из городских властей не захотели, так что, вложив в дело по 10-15 тысяч рублей, начальники удвоили эти суммы, чем остались весьма довольны. Теперь они буквально выталкивали нас в следующий поход.

Прибыв домой, подарил своим барышням украшения из своей доли. Все они по несколько раз перебирали драгоценности, потому что никак не могли выбрать то, что больше всего нравилось. Дочка также получила свои первые украшения, а остальное сложили в нашу сокровищницу – небольшую комнату в подвале, отделённую от основного подпола кирпичной стенкой с замаскированной дверью. Туда же я спрятал полмиллиона рублей, полученных по результатам этого похода. Имея такой капитал, я реально почувствовал себя богатым человеком. Даже ходить и говорить стал важно и степенно. Затем пришлось достать пятьдесят тысяч так полюбившихся мне монет и выдать их моим директоршам – деньги требовались на оплату строек, выплаты жалования и премий, содержание дома и иные расходы.

Поскольку я уже числился купцом 3-й гильдии, зарегистрировал в городской Торговой палате семейную фирму под названием «Русское поле», в которой исполнительными директорами стали Полина и Лаура. Занимаясь днём делами, каждый вечер возился с маленькой дочкой, не забывая её маму и Лауру. Корсиканка уже имела большой живот, как говорится, была на сносях. В качестве награды за охрану девушки в пути Альбер получил от меня в подарок дорогое оружие. Мужик нашёл себе крепостную вдовушку и испросил разрешения на женитьбу. Я дал ей вольную грамоту, и женщина переехала в комнату в нашей усадьбе, в которой обитал корсиканец.

Естественно, я окунулся в хозяйственные дела поместья. Крестьяне трудились в полях и садах, росло поголовье домашнего скота и птицы, работали маслобойня, пекарня и мельница, успешно шла торговля. Строились дома для крестьян, подземный склад, новые корпуса механической, оружейной, литейной и мебельной мануфактур. В оружейной лаборатории изготавливались снаряды и гранаты, кузни выдавали свою продукцию. Привезённые минералы, железные и чугунные чушки, брус и доски я передал соответствующим мастерам. В ответ Иван выдал 20 «михайловок», которые теперь испытывались канонирами, и новую партию арбалетов. А корабельные крюйт-камеры пополнились сделанными в лаборатории минами, гранатами, «кабачками» и «огурцами».

Доктор Достоевский на время плавания приём в медкабинете, естественно, не вёл, но в походе продолжал готовить медперсонал из матросов. Зато работала аптека, а приём в кабинете с помощницами постарше вела наша травница, которую все дети называли тётей Верой. Она же командовала детьми при заготовке ингредиентов и изготовлении из них мазей и настоек. Уже несколько лет Ивановские помощники выпускали по моим чертежам самогонные аппараты, на которых крепостные Степан Чибичанов и Александр Мамасонов занимались самогоноварением, поставляя чистый продукт на стол и для нужд аптеки. Так что даже медицина приносила небольшую прибыль. Весь трудящийся на меня коллектив я хорошо премировал. В этом году крестьяне, за прошедшие годы поправившие своё благосостояние, начали отдавать кредиты за новые дома.

С новыми кораблями увеличились обороты «Таганьего рога», отчего пришлось набирать новых приказчиков. Пока мы находились в плавании, директор товарищества Светлана Медакина в помощь своим подругам Ирине и Елене провела среди горожанок набор руководителей торговых направлений. Так у нас появились жёны других офицеров: Юлия Гагарина и Татьяна Огонькова, мещанки сестры Захаровы и Светлана Перкунова. Естественно, на Совете товарищества меня поставили об этом в известность. Я не совсем понимал, зачем на такие должности набрали девушек, но не спорил. Вероятно, Светлане было легче работать с женским коллективом, тем более, половина новых управленцев была из наших друзей.

В городе нас дожидался Шубян с северным товаром, рассказав о своём вояже в Воронеж. Город был крупнее Темерницкого городища, Кальмиуса и Таганрога вместе взятых. Именно там он закупил в большом количестве конопляную пеньку, низкокачественное подкладочное сукно – каразею, куньи и лисьи меха, мёд, воск, соль, уральские минералы и чугун, и прочий товар. Офицеры сразу выкупили своим дамам меха на шубы, манто, шапки и муфты, а для своих нужд оставили всю привезённую бумагу, карандаши и чернила. Шубян рассказывал:

– Александр Иванович, помня ваше указание, выкупил двести крепостных разного полу и возраста. Деньги на покупку из вашей доли взял.

– Что ж, Виктор, будешь курировать воронежское направление. А за крепостных отдельное спасибо.

Завезя много товару, оказалось, что своими ценами мы поставили на грань разорения многих мелких торговцев. Парни были настроены решительно – будем давить конкурентов, а я был более благодушен:

– Мужики, не суетитесь. Лучше мы возьмём их на франшизу.

– А что это значит?

– Это значит, что они останутся самостоятельными торговцами, но на рекламной вывеске будут иметь наше торговое название, станут платить нам налог и покупать товар только у нас, правда, по специальным ценам. Главное, что мы не будем заморачиваться с контролем их деятельности.

В итоге в разных районах Таганрога появилась сеть торговых лавок и палаток «Таганий рог», через которые мы реализовывали колониальные товары и продукцию «Русского поля».

Полина занялась расселением новых крепостных и распределением их на работы в поле или на мануфактуры. Альбер набрал ещё два десятка парней в свой отряд. Мне пришлось составить для них программу боевой подготовки, включающую в себя физкультуру, стрельбу из арбалетов и мушкетов, сабельный бой, метание ножей, езду на лошадях и умение ходить на челнах и галерах.

Купив первых крепостных в чужих городах, я задумался о покупке крепостных исключительно для экипажей наших кораблей. Я не хотел зависеть от командования, которое в любой момент могло забрать моряков. Через 9 лет начнётся война с турками и матросов заберут на казённые парусники. К тому же у нас была конкретная нехватка моряков для экипажей новых судов. Например, на галерах вообще не было гребцов – они шли в Таганрог только под парусом.

Виктор, взяв сто тысяч моих рублей, на двух челнах и карамуссале снова отправился в Воронеж. Пришлось на галеру отряжать нескольких бывалых матросов, а основную команду составили парни из отряда Альбера. Вернутся они не ранее октября, так что ждать его мы не стали, снова собираясь в поход. Весь август наши приказчики и баталёры объезжали окрестные города, деревни и станицы, скупая привычные экспортные товары. Теперь товарищество выкупало для своих нужд часть товара, например, воск, бумагу, кожу, ткани и овчину для пошива формы и обуви, а что-то везли на продажу.

По моей просьбе вместо выбывших из строя матросов Покидов оформил нам молодых рекрутов. Кроме них к нам на корабли нанялись три молодых хирурга: Николай Кольцевой, Михаил Любушкин и Эдуард Бакаляр, так что в полку наших медикусов прибыло. Новенькие привыкали к действующим на кораблях флотилии порядкам, сразу приступив к подготовке помощников. Капитаном баркентины был назначен Дмитрий Кораблёв, а я стал как бы командующим эскадрой. Вымпела у меня не было, поэтому никто не знал, что на баркентине плывёт «командор».

В конце августа у Лауры родился мальчик, которого я поднял на руках и поцеловал в лоб:

– Расти, мать, моего наследника. А ты, Полина, помогай Лауре с малышом управляться. И не переживай, что у тебя дочь – для меня все мои дети равны и будут иметь равные доли.

Между тем, ко мне с просьбой обратилась корсиканка:

– Саша, возьми меня с собой. Я хочу увидеть дядю, родных.

– Лаура, на корабле не место даме с грудным ребёнком. Готовь письмо, а художницы пусть напишут твой портрет с малышом. Я зайду на Корсику и отдам их твоему дяде.

Мой портрет, портрет Лауры и Полины с детьми написала хозяйка художественной мастерской, выпускница петербургской Академии изящных искусств Ольга Свирина. Письмо с портретом и деньги для своих родных передал и Альбер, предлагая им переехать в Россию. Шебеки остались в Таганроге, а матросы и офицеры с них вернулись на парусники. В самом начале сентября караван снова ушёл в Средиземное море. Мы разгрузились в столице огромной империи – городе Константинополь, который «съедал» всё и всегда. Естественно, что записывали цены и ассортимент ходового товара этого сезона.

Следующей остановкой был Марсель. Как обычно мы встретились с Юрисом Ломаном, получив заказ на перевозку оружия на Корсику, одних товаров в Испанию, а других из Испании. Пообщавшись с Юрисом, узнали европейские новости. Англы и пруссаки хотели помириться, но коалиция из Австрии, Франции и России этого не желала. Фридрих, сражаясь в меньшинстве, с успехом бил французов и австрийцев, по ходу дела, выгнав высадившихся в Померании шведов. А вот с русскими войсками Петра Салтыкова и набирающего авторитет полководца Румянцева он ничего не мог поделать. В это время в дивизии князя Голицына служил и успешно вёл против пруссов партизанскую войну методом неожиданных наскоков молодой полковник Александр Суворов.

Однако толку от этого не было. Все действия русские должны были согласовывать с австрийцами, отчего победы русских, особенно, разгром пруссов в Кунерсдорфском сражении, когда у Фридриха просто не осталось боеспособных частей, а сам он сбежал с поля боя, закончились пшиком. Русские отвели войска в Польшу на зимовку, а Фридрих восстановил боеспособность армии, готовясь к кампании следующего года, назвав такое поведение русских «чудом». Своим чередом шла война Англии и Португалии против Франции и Испании в Северной Америке, Индии и Юго-Восточной Азии.

Зайдя в Аяччо, повидался с генералом Паскалем, передав письмо и портрет его племянницы на фоне моря. Затем пересказал рассказ Лауры и Альбера, как они добирались до Таганрога. Генерал даже прослезился, и, смахнув слезу, проговорил:

– Породнились, значит, мы с тобой, капитан Михайлов.

– Получается, что так. В моем сыне также течёт корсиканская кровь рода Паоли.

Затем мы обсудили ситуацию на острове. Здесь все было по-прежнему – генуэзцы занимали четыре города на севере острова, а из Франции продолжали поставлять оружие. Я обратился к родственнику:

– Что, дядя, может помочь тебе выбить итальяшек с острова?

– А сможешь?

– Отчего же не смочь. Только вначале надо рекогносцировку провести, а там и план придумаем. Есть ли в Бастии генуэзские корабли?

– В порту всегда находится два судна, а два курсируют между ней и Генуей.

– Команды, скорее всего, спят на корабле?

– Да.

– Плохо, хотя можно попробовать их. А что там за корабли?

– Два 40-пушечных фрегата и две тартаны. Ты хочешь их захватить? Боюсь, что из этой затеи ничего не выйдет. И у нас нет матросов, способных управлять фрегатом, а пираты очень ненадёжны.

– Тогда пусть они и генуэзцам не достанутся.

В тот же день я переговорил с капитанами своей эскадры.

– Парни, я останусь и помогу своему родственнику бороться с итальяшками.

– А мы?

– А мы находимся в мире с Генуей, посему вы отправляетесь в Испанию и занимаетесь заказами Ломана и Деланьоса. А через пару недель пришлёте в Аяччо бриг и заберёте меня.

Забрав с корабля пяток мин с тротилом и десяток арбалетов, я остался в Аяччо, а корабли отправились во французскую провинцию Руссильон в город Перпиньян. Когда-то здесь жили катары – потомки русских славян. В период смутного времени, когда империя Рюриков рухнула, подняли головы местные царьки галлов и франков, поведя с ними борьбу на уничтожение. Лишившись поддержки метрополии, катары были разбиты и рассеялись по Европе. Так вот Перпиньян был крупным центром добычи и переработки железной руды, которая очень требовалась мне для производства пушек и инструмента.

Я же, переодевшись в местный наряд, стал похож на самого обычного корсиканского горожанина. На следующий день вместе с генералом и его армией в тысячу сабель, пешком направились к Бастии. По пути я слушал рассказы Паскаля и Клемента о местных реалиях, иногда по карте острова уточняя, о какой территории или городе идёт речь. В целом картина была следующая: генуэзцы заняли крупную по местным меркам крепость Бастию, небольшой полуостров с несколькими деревеньками и городками, и крепостицу Сен-Флоран, контролирующую полуостров с другого края. Нам требовалось выработать стратегию будущего сражения.

На привалах, командиры отрядов и оба Паоли задавали вопросы:

– Мы атакуем маленькие города?

– Нет, иначе мы насторожим основные силы. Считаю самым лучшим нанести удар в главное гнездо генуэзцев на острове.

Через пару дней мы дошли к Сен-Флорану, где я увидел башню Мартелло. Примитивное по конструкции сооружение, представляющее собой круглую башню с толстыми стенами высотой в 10-15 метров, за счёт размеров и расположения прикрывало фарватер и служило наблюдательным пунктом. После того, как несколько лет назад англичане с трудом взяли штурмом эту башню, они принялись строить их вдоль побережья Англии, опасаясь атаки Наполеона, и в колониях. Я подумал возвести такой форпост возле Кальмиуса, а также в своих владениях на Миусе, чтобы с неё заранее видеть появившиеся в окрестностях отряды ногаев на суше и вражеские корабли на море. В данный момент там находился взвод генуэзцев, но для нас они не представляли интереса.

Через два часа горной долиной мы подошли к окрестностям Бастии и встали на привал. Осмотрев крепость и акваторию порта, в которой на якорях стояли фрегат и тартана – двухмачтовый корабль типа шебеки с более широкими обводами корпуса. В крепость периодически что-то завозили или заносили – продукты, вязанки хвороста, просто входили или выходили люди из обслуживающего персонала. Стоящие у моста стражники проверяли этих людей весьма поверхностно. Также относились к проверке вторая пара генуэзцев, дежурившая у крепостных ворот. Подумав, рассказал корсиканским командирам боевых отрядов созревший в моей голове план действий.

Вечерело. К мосту приблизился ослик с тележкой, ведомый двумя крестьянами, на котором стояли кувшины с молоком, несколько кусков копчёного мяса, хлеб и бурдюки с вином. Следом шли ещё три человека с большими вязанками хвороста. Компания подошла к мосту, переговорила с охраной, которые реквизировали кусок буженины с хлебом и бурдюк с вином, без досмотра пропустив всех. Ещё пара кусков мяса и хлеба с бурдюком вина остались у следующих охранников. Народ потащил хворост и оставшиеся продукты туда, куда им указали стражники. По мощёным улочкам крепости навстречу диверсантам поодиночке или группками шли солдаты, обслуга или крестьяне с пустыми корзинами. Мужики сдали продукты и хворост на армейскую кухню и неспешно разбрелись по внутренней территории крепости, ища укромные места. В это время другие корсиканцы оставили пару рыбацких лодочек на берегу моря в обговорённом месте.

Наступила ночь. Город засыпал, в окнах горожан гасли лучины и свечи. Лишь шум накатывающих на берег волн, и крики ночных птиц нарушали ночной покой. По положению луны на небе спрятавшиеся в крепости люди определили нужное время и собрались в одном месте. В это же время две лодки с гребцами отделились от берега и аккуратно, гребя вёслами без всплесков, направились в сторону кораблей. И вот эту умиротворённую благодать нарушили трели морской дудки, просвистевшей несколько раз условным сигналом. Услышав его, пятеро человек, прячась в тени стен, подобрались к стоящим у ворот крепости двум часовым и напали на них. Убив сонных охранников, парни быстро накинули на себя камзолы генуэзских солдат и их головные уборы. Разобравшись с часовыми на улице, они вошли в дежурное помещение и ножами убили спящих солдат, чья смена должна была наступить через несколько часов. Затем корсиканцы принялись опускать мост и открывать ворота.

К ним со стены спустился часовой:

– Филипе, отчего вы опускаете мост?

– Приказ офицера.

– Понятно.

Солдат развернулся, чтобы по лестнице вернуться на стену, но получил в спину удар ножом и был затащен в караулку. Трое корсиканцев поднялись по ступенькам на стену и разобрались с дежурящими там часовыми. В это время из городских переулков к открытым воротам бежали люди, перебегали по опущенному мосту и врывались в крепость. Они разбегались по территории, занимая указанные им опорные точки: блокировали казарму и арсенал, а через окна-бойницы второго этажа полезли в замок. Снова раздалась трель дудки, возвестившая о том, что в крепости наши люди.

Сидя в лодке, я тихо посвистел ожидающим моего приказа парням во второй лодке, произнеся: "Пора". Услышав их ответ, зажёг спичку и подпалил бикфордов шнур метровой длины, после чего стал быстро отгребать от кормы фрегата. Вскоре от борта тартаны оттолкнулась вторая лодка. Мы гребли к берегу со всей возможной скоростью, не заботясь о плеске воды от ударов весел.

Раздался взрыв, а следом второй, после которых корабли стали погружаться кормой в морскую пучину. В крепости стали слышны выстрелы и начался бой – видать, кто-то из генуэзцев не спал и сумел оказать сопротивление. Однако главное мы сделали – тайно вошли внутрь замка и вывели из строя оба стоящих в гавани судна.

Когда нос лодки уткнулся в гальку, я выскочил из лодки и подошёл к стоящему на берегу Паскалю. Его младший брат сейчас штурмовал замок, а сам Паскаль, наблюдая за тонущими кораблями врагов, думал о зигзаге судьбы, который свёл его с этим русским. К утру прибежал посыльный, сообщивший, что комендант Бастии генерал де Сорди захвачен, а гарнизон капитулировал.

Я прибыл в крепость вместе с Паоли. Произошла очередная встреча с генуэзским генералом:

– Снова ты! Кто же ты такой?!

– Я – русский капитан Александр Михайлов.

– Но Генуя и Россия не воюют.

– Так и мои корабли не воют с вашими. У меня тут родственники имеются, так что я сражаюсь за свою родню.

– И кто твой родственник?

– Генерал Паоли.

– Очень неожиданно. Что вы хотите?

– Это озвучит президент республики генерал Паоли.

На заседании штаба перед операцией мы обговорили требования корсиканцев по максимуму и тот минимум, до которого можно было «упасть», Так что Паоли был готов к диалогу.

– Генерал де Сорди, вы разоружаете гарнизоны всех городов и живете обычной трудовой жизнью. Я опасаюсь отпустить вас в Геную, иначе вы поднимите шум и власти пришлют новые войска.

– Если я откажусь?

– Все вы будете расстреляны, а мы приступим к освобождению остальных городов. Учитывая, что там нет фортов, а гарнизоны составляют не более роты солдат, это будет проведено быстро. В будущем, когда в Генуе станет известно о падении Бастии, все вы сможете вернуться назад в Италию.

Де Сорди согласился с такой поставкой вопроса, а Паскаль толкнул перед пленными генуэзцами речь о том, что здесь они могут жить свободными людьми, а не подставлять свои головы под пули корсиканцев по команде генералов. Паскаль остался реорганизовывать управление городом, а я вместе с Клементом, де Сорди и тремя сотнями корсиканских боевиков отправился объезжать городки, в которых размещались итальянские гарнизоны. По пути беседовали о войне и совместном бизнесе:

– Господа, Корсика имеет хороший средиземноморский климат, здесь отлично растёт виноград. Вы делаете хорошее вино, экспортируя его во Францию. Давайте делать это вместе – к Франции добавим Россию. Всех вас я приглашаю побывать в моем поместье и познакомиться с моей страной.

– Заманчиво. Я готов хоть сейчас поставить вам десять тысяч литров красного вина с моих виноградников здесь и в Италии.

– Генерал, вы – винодел?

– Должен же я иметь доход кроме жалования.

– Алекс, мы тоже имеем возможность продать тебе вино.

– Главное, чтобы вино было первичное и хорошее. Дешёвый «балк» мне не нужен – его я могу купить гораздо ближе. Я пью и торгую только дорогими винами.

В разъездах прошло две недели. Гарнизоны были разоружены, а дальнейшее трудоустройство солдат лежало на плечах генералов. Вскоре меня забрал прибывший в Аяччо бриг Медакина. Мы купили неплохое вино с виноградников Паоли, а в Бастии добрали бочонки с вином «от де Сорди». Кроме этого, Джузеппе де Сорди дал адрес своего поместья и написал записку управляющему, чтобы тот по оговорённой цене продал нам три тысячи литров лигурийского вина. Расставались мы горячо – среди корсиканцев принята родственность. Даже де Сорди, неожиданно заработавший несколько тысяч пиастров, улыбался, хлопал меня по плечу и крепко пожимал мою руку.

Паскаль же обратился ко мне с просьбой подготовить матросов для своего парусного корабля. Я ответил:

– Не вопрос, но ты же понимаешь, что мы воюем, и твоих парней я первыми пошлю на абордаж. Так что многие могут не вернуться.

– Но кто-то же вернётся. Они станут учить новых матросов.

– Тогда выбери среди них офицеров – они станут учиться быть капитанами.

Со мной отправилось двести корсиканских юношей и пятеро мужчин постарше из дворян, которых Паоли назначил офицерами. Трюмы были забиты товаром, поэтому спали они на артиллерийской палубе – опердеке, подложив под голову свои котомки. На следующее утро они присоединились к тренировкам команды: учились орудовать тесаками, изучали такелаж и артиллерийскую науку. А в свободное от тренировок время учили русский язык.

Погода была хорошая, ветер попутный, поэтому лишней суеты у парусов, как и команд капитана или вахтенного офицера на палубе слышно не было. Вначале мы побывали под Генуей, найдя поместье де Сорди и купив там вино. Затем был коммерческий рейс в Барселону и Валенсию, где через знакомых по прошлым плаваниям коммерсантов мы его реализовали, а следом – второй рейс в Перпиньян за железом и цветными металлами. Встретившись с остальной эскадрой, распределили корсиканцев по экипажам кораблей, чтобы они спали в кубриках. Затем мы направились к Гибралтару. Подходя к проливу, холостым выстрелом приветствовали две барражирующие там английские шхуны. К идущей первой баркентине направился дежурящий катер. Мы приспустили паруса, замедлив ход, и он смог подойти вплотную. Офицер стал мне кричать в рупор:

– Господин капитан, вы обязаны уплатить налог.

– Господин лейтенант, в прошлый раз я уплатил вам налог, утопив здесь два ваших судна. А следом идёт гроза Британии бриг "Азов". Стоит ли повторять оплату или вы продолжаете настаивать?

– Это была ваша эскадра?!

– Именно так, лейтенант.

– Сэр, прошу проследовать дальше, а я доложу капитану.

– Лучше прими от нас бочонок хорошего итальянского вина. Это лучше, чем ядра.

Мы перебросили за борт пятилитровый бочонок – сами выловят в воде, и отправились дальше.

Загрузившись в Кадисе хересом, решили прогуляться к острову Мадейра Азорского архипелага. Вдруг там снова окажется какой-нибудь португальский галеон? Пройдя Канары, на горизонте увидели паруса корабля, к которому приближалось второе судно. А затем стали слышны раскаты пушечных выстрелов. Решив, что даже с двумя судами мы справимся, отправились поглядеть, в чём дело. К тому же сражение происходило практически на нашем пути. Часа через полтора мы приблизились к месту боя на пару миль. С этого расстояния по парусам и обводам мы точно определили типы судов и их принадлежность – британский фрегат напал на испанский. И испанцу приходилось очень несладко. Выстроившись в линию, мы двинулись к британцу с явно недружественными намерениями. Нас заметили с мостиков обоих кораблей.

Английский капитан рвал и метал:

– Три тысячи чертей! Эта эскадра испортила нам всю обедню. Джером, что за флаг полощется у них на гюйсе? И вообще, это какое-то ирландское рагу, а не эскадра!

– Сэр, вроде бы это русский флаг.

– Прибавить парусов, мы атакуем этот сброд.

Бросив побитый фрегат, британец прибавил парусов и направился в нашу сторону. От такой наглости мы просто обалдели, переговариваясь: «Смотри-ка, какой боевой бритт попался. Сигнальщик, передать остальным кораблям: «Атакую. Делай, как я».

Баркентина стала поворачиваться бортом к идущему на нас британцу. Он также стал поворачивать нам в противоход, собираясь обстрелять нас бортовым залпом из 25 пушек. И тут я загляделся, обдумывая, когда выстрелить, отчего при повороте вовремя не подал команду и «потерял» ветер. Не дождавшись команды, меня окрикнул вахтенный офицер:

– Капитан, ветер! – после чего принялся отдавать приказы фаловым доработать парусами.

– Благодарю, лейтенант, задумался о стрельбе и выпал из реальности.

Это было замечено на британце, отчего капитан нецензурно прошёлся по лопоухости капитана баркентины – весьма справедливо прошёлся.

Находясь примерно в полумили от фрегата, Донской произвёл замеры дальности, выбрал по таблицам угол для стрельбы и отдал команду произвести пристрелку. Через несколько минут с носовых и крайних бортовых пушек полетели ядра. Все мимо, лишь ядро с носовой попало британцу в борт, отчего Донской приказал производить выстрелы только этим орудием. Мы сближались, шла пристрелка, и с расстояния в 200 метров было видно, что ядро попало британцу на палубу, отчего следом полетел «огурец». Тротиловый снаряд также попал в центр верхней палубы фрегата, разметав десяток матросов и стоящих на квартердеке офицеров.

Продолжая поворот, оба судна оказались бортами друг к другу, и тут же оба борта окрасились дымами. Из 25 выстрелов бортовыми пушками противника в нас попало два ядра, остальные «засеяли» море перед нами и за кораблём. Зато мои пушкари, ориентируясь на таблицу стрельб и зная точную дальность по дальномеру, «кабачками» и «огурцами» в нескольких местах пробили борт корабля, уничтожив матросов на артиллерийской и верхней палубах. Идущие следом бриги отстрелялись, попав по фрегату обычными ядрами и осколочными снарядами. Мы приближались к судну, борт которого зиял дырами, из проломов и артиллерийских портов валил дым, а на верхней палубе не было видно бегающих матросов.

Я отдал приказ, а вахтенный матрос просемафорил на «Темерник» идти на абордаж. Я опасался последнего залпа артиллерии противника, а баркентина была лучше всех остальных судов. Самарин сошёлся бортами, абордажники сцепили их баграми и мостками, после чего на фрегат перебрались абордажники. На палубе фрегата лежали раненые капитан, несколько матросов и офицеров – остальные были убиты. Морпехи, обходя фрегат, согнали пленных, в большинстве своём раненых, и принялись тушить палубу, загоревшуюся из-за воспламенения бочонков с порохом. Раненых вытаскивали и сносили на верхнюю палубу. Из трёхсот членов команды полсотни были в норме, сотня имела ранения различной тяжести, а остальные – убиты.

В это время к испанскому фрегату швартовалась баркентина. Я, возглавив группу из нескольких матросов, перешёл на борт «испанца». Меня встречали капитан и семейство плывущего в Испанию гранда. Капитан выяснил, кто я такой, а затем представил меня вице-королю Аудиенсии Новая Гранада Хосе Кортесу графу Андалузскому, его супруге Ариадне, дочери Аните, которой «на глаз» было лет 12, подросткам Армандо и Альфонсо, а также второй дочери Аманде, выглядевшей годков на 20. Про себя я подумал о пристрастии гранда к букве "А" в именах. Дону Хосе и парням я пожал руку, объяснив это доброй русской традицией, а дамам поцеловал поданные ими ручки со словами "безмерно счастлив". Говорил я по-испански, так что меня нормально понимали.

Ко мне вновь обратился капитан:

– Сеньор капитан, каковы ваши планы?

– Вообще-то я шёл к Мадейре, желая утопить какого-нибудь португальца.

– Сеньор, вы не могли бы сопроводить нас к берегам Испании в Сантьяго-де-Компостелу. Впереди много опасностей, фрегат потрёпан в бою, а мне нужно доставить вице-короля в целости.

К просьбе капитана присоединились сам Хосе и Ариадна. Я подумал, что вице-короли не каждый день на пути попадаются, поэтому согласился:

– Хорошо, поскольку я встретил вас и уже утопил британца, выполнив «утопительный» план, то с удовольствием сопровожу вас. Вижу, что после боя вам требуется поправить рангоут и паруса, да и я желаю обследовать трофейный фрегат, чтобы довести его на верфь. Погода хорошая, барометр высокий, так что предлагаю задержаться в море на сутки, а там все вместе и пойдём. Что у вас с ранеными? Мой врач может помочь.

– Благодарю, капитан Михайлов. Будьте любезны пригласить его на мой корабль.

Наши корабли расцепились и направились к группе дрейфующих судов. Самарин перескочил на английский фрегат и подошёл к квартердеку, где полусидел, привалившись к стенке каюты, раненый в плечо капитан. Тот поднял глаза и спросил у Николая:

– Капитан, что это за ядра?