Джентльмены удачи 2

Глава 2. Смертельные конкуренты

Вернувшихся из плавания моряков встречали домашние. Так что вскоре я увидел Полину, держащую на руках маленькую девочку. Я обнял и поцеловал их обеих. Полина смотрела на меня и мою спутницу, а затем спросила:

– Здравствуй, Александр Иванович. Это твоя супруга?

– Да, это моя вторая жена.

– А первая кто?

– Ты. Вечером расскажу, кто такая Лаура, а о тебе рассказал, пока в пути были.

На пятницу планировался праздничный банкет в ресторации, а дома мы скромно отужинали «чем Бог послал». Полина докладывала о делах в поместье. Все купленные мной крестьяне ощутили разницу между старой и новой жизнью, когда стали работать в полях не деревянным, а металлическим инструментом, помещик перестал душить их поборами, наоборот, выдавая зарплату, при этом все переехали из полуразвалившихся хат в построенные за год каменные дома. Урожай крестьяне собрали отменный, а пекарня, мукомольня и маслобойня давали продукцию, которую раскупали горожане, строители и мои же крестьяне.

От таких благостных вестей я совсем расслабился. И в этот самый момент Полина огорошила меня новостью. А дело заключалось в следующем. Оказалось, что наша лавка на Греческой улице и пристроенный к ней склад вместе с товаром сгорели. Точнее говоря, каменные стены остались, а всё остальное сгорело. Хорошо, что жильцы двух квартир второго этажа – работники магазина, успели выскочить на улицу. Оставшись без жилья, они временно проживали в комнатах первого этажа моей усадьбы.

На следующий день был объявлен общий сбор учредителей товарищества, чтобы определить дальнейшие шаги. Были вызваны и опрошены члены обоих семейств, которые работали в лавке грузчиками и продавцами. Мы искали причины возгорания, а работники оправдывались, что перед уходом свет, то есть свечи, они погасили, за печкой тоже был присмотр, а пожар оказался таким, что не потушишь. Я слушал их и думал о том, что кроме бытовых причин возгорания могли быть криминальные. В городе давно сложились торговые сообщества, для которых мы стали конкурентами. Пришлось вспоминать, как это было организовано в постсоветской России, когда кроме официального разрешения на открытие магазина, требовалось урегулировать его работу в неофициальном порядке. Послушав гипотезы мужиков, легонько хлопнул рукой по столу, прекращая спор:

– Мужики, судя по описанию, это классический поджёг. Кто-то очень не хочет, чтобы своими ценами мы сбивали устоявшийся между городскими торговцами паритет.

– Возможно, Михай. Только кто нас спалил?

– Серёга, это ты чисто гипотетически спросил или ждёшь, что я назову имя конкретного поджигателя?

– Нет, Саня, это порыв души.

– Скажу честно, я понятия не имею, кто это сделал. Давайте порассуждаем. В городе довольно много купцов, как наших, так и иностранных.

– Это ты точно подметил.

– Подожди, я ещё не закончил мысль. Что сделали мы? Мы привезли товар и открыли розничную и мелкооптовую торговлю. Иностранцы везут тот же товар, что и мы, сдавая его оптом местным торговцам. От нашей точки им особо не холодно, ни жарко, то есть им мы пока не конкуренты. Кстати, если раньше был один бриг, то с этого года у нас стало пять кораблей, а это совершенно иные объёмы! Рассуждаем далее. Город поделён на сферы влияния.

– Как поделён?– спросил Лобов. – Вроде, везде есть лавки колониальных товаров.

– А кто их хозяева? Наша лавка находится где?

– На Греческой улице.

– Лоб, ты – голова! Кто живёт и торгует вокруг?

– Торговцы из греческой диаспоры.

– Точно, а тут мы такие красивые купили домик и открыли лавку. Мы – греки? Нет! Разрешение у местного короля испросили?

– Тоже нет. Михай, ты думаешь, что нас пожгли греки?

– Склоняюсь к этому. И теперь главный вопрос заключается в том – это сделали продавцы аналогичных товаров по личной инициативе или было решено на сходке у главного грека?

– А кто у нас главный грек в городе?

– У кого самый большой дом на Монастырской?

– Это что недалеко от греческого Иерусалимского монастыря стоит? Так купца Фальтераки домище.

– Надо узнать в департаменте торговли, кто глава гильдии греческих торговцев. Хотя, подозреваю, что это будет Адонис Фальтераки.

– И каковыми будут наши действия?

– Предлагаю переместить лавку в конец Купеческой улицы, выкупив место напротив моей усадьбы. Так мы уйдём из обжитых районов.

– Далеко, кто сюда ходить будет?

– И сделать цены на четверть дешевле городских. На рынке и в порту можно увеличить количество торговых точек с трёх до шести. Вечером продавец сдаст приказчику товар и прибыль, тот перевезёт его на склад в мою усадьбу, а утром снова откроем палатку. В "Таганрогском вестнике" дадим рекламное объявление о переезде магазина.

– Ты так и не сказал, что делать с греками? Война с Фальтераки?

– Нет, Медяк, с ним воевать мы не будем, тем более, у нас нет доказательств. Просто теперь надо будет организовывать охрану поместья и складов.

Было решено построить новую лавку и склад при ней на Купеческой улице рядом с моим магазинчиком. В нём продавалась продукцию моего хозяйства, а в лавке Товарищества будут торговать импортными товарами. Домик на Греческой требовалось отремонтировать и продать какому-нибудь греческому купцу. Тут, как назло, ударили рождественские морозы и выпал снег, так что строительство новой лавки и склада отложилось до тёплых времён. Несмотря на моё публичное высказывание о том, чтобы забыть о пожаре, лично я прощать такой поступок никому не собирался. И устранить проблему я задумал кардинально. Конечно, русские, итальянские и армянские купцы тоже могли «подложить свинью», но всё же я склонялся к греческим корням диверсии, ибо залез на их территорию.

Празднования Нового 1760 года и Рождества прошли в лучшей городской ресторации. Несмотря на мой юный возраст и невеликое звание, я становился всё более уважаемым капитаном во флотской среде. Кроме этого официально числился купцом, возглавляя активно развивающееся торговое товарищество, которое теперь владело целой парусной эскадрой. Город был довольно маленьким, поэтому обо мне были наслышаны все крупные городские руководители и купцы. По этой причине на празднование были приглашены не только флотские, но армейские и городские боссы.

В этот раз кроме Покидова и Чеканова на вечере присутствовали командир береговой артиллерии Черновский, начальник верфи Мартыновский, начальник службы фортификации при градоначальстве Владимир Стрижаков и начальник порта Юрген фон Шиб со своим главным интендантом Германом Шидловским. К ним присоединились коллеги из силовых структур: командир городского гарнизона майор Вячеслав Писарев, начальник Таганрогского таможенного поста Михаил Поляков и главный полицмейстер Олег Бушманов. В разгар веселья приехал даже градоначальник города надворный советник Размазин. Все были с супругами и взрослыми детьми, у кого таковые имелись – надо же родных «в свет» выводить. В этот раз на празднике присутствовали Полина и Лаура. Естественно, что прибыли все офицеры и мичманы нашей эскадры, восстанавливающийся Альбер, а также капитаны и старшие офицеры с галер и морских отделов.

Когда все напились, то есть стали говорить о работе, Покидов отвёл меня в сторонку и завёл давно назревающий разговор:

– Александр, ты стал успешным коммерсантом, богатые грузы привозишь.

– Да, Игорь Иванович, успешно сходили.

– Вот-вот. Так к чему я веду. Посовещались мы с некоторыми уважаемыми людьми и решили импортную торговлю завести. Вот только без тебя в этом деле никак. Ты же человек, с которым можно иметь дело – и тайна будет соблюдена, и результат появится.

– Давно пора, Игорь Иванович. Организуйте с вашими друзьями торговое товарищество, а «Таганий рог» заключит с ним договоры на поставку товаров. Можно отпускать товар с особой скидкой – и вы в наваре, и мы быстрее распродадимся. Вижу ещё одну сторону нашего сотрудничества – поставки во флот моей продукции с учётом наших общих интересов.

– Думал, тяжело разговор пойдёт, а ты сам варианты сотрудничества предлагаешь.

– Когда сотрудничаешь – работать легче.

– Только мы люди государственные, при большой власти в городе, отчего нельзя нам становиться купцами. Сам понимаешь, разговоры ненужные пойдут, а то и доносы.

– Ну да, столичные князья спокойно под себя торговлю подмяли и всё им можно, а на нашем уровне – нельзя. Тогда не вы, а ваши жёны пусть учредителями станут.

– Нет, Александр, будет проще, если мы станем давать тебе деньги, а ты на них товар приобретай, реализовывай, а прибыль нам возвращай. А возможность поставки на флот твоих товаров нужно обмозговать с Чебаковым – это его епархия. К тому же надо решить один казус – твои корабли частные, а служат на них казённые матросы.

Через пару дней учредители нашего Товарищества встретились с Покидовым, Чекановым, Мартыновским, Поляковым, Писаревым и Бушмановым. Посовещавшись, определили технологию сотрудничества, включающую «зелёный» таможенный коридор, когда официально будет оформляться лишь десятая часть привозимых или вывозимых товаров, и поставки на флот моей сельхозпродукции по довольно высоким ценам. Когда заговорили о суммах, которые будут вноситься новыми компаньонами, я увидел, что они гораздо больше, чем их официальная годовая зарплата. Получается, что люди крутятся, как могут, пользуясь своей должностью. Теперь и я оказался включён в этот теневой механизм.

Я понимал, что придётся искать компромиссы, зато теперь мне станет легче решать технические вопросы работы моего предприятия. В качестве основания службы военных моряков на частных судах между руководством Азовской флотилией и "Таганьим Рогом" был заключён договор на обучение моряков флотилии морскому делу.

Само Рождество и Новый год я встретил в семейном кругу. Альбер подлечился и теперь стал участником таких посиделок, являясь человеком со стороны Лауры. С самого начала нового года я занялся оперативно-розыскными мероприятиями по выявлению своего противника. Тут надо легированную сталь отливать, технологию литья пушек оттачивать, детей да юношей учить грамоте и работе на станках, а приходится думать, ходить и смотреть на торговцев южными товарами. С этой целью под видом покупателя решил побывать в продуктовых лавках греческого квартала, где греки продавали аналогичный товар. Пришлось изменить облик подушкой на животе, одеждой, картузом, какой носили приказчики, и макияжем, даже шрам на лбу нарисовал. Цены в этих магазинчиках были процентов на 30 выше моих. Заходя в лавки, долго выбирал и покупал товар, стараясь разговориться с продавцами.

В первой попал на очень доброжелательного грека-хозяина. Выбирая, расспрашивал о товаре. В итоге мы разговорились:

– Георгий, дорого продаёшь. Как-то брал в лавке "Южные колониальные товары" кофий да рафинад гораздо дешевле. Думал, это твоя лавка.

– Увы, почтенный…

– Титулярный советник Исаев Спиридон Спиридоныч.

– Увы, Спиридон Спиридоныч, сгорела та лавка. Видать, чего-то не доглядели хозяева. Хоть и конкурентами они были, перебивая торговлю, но жаль. Хорошие девушки ею управляли, приветливые, всегда со мной поздороваются, а зайду в лавку цены сравнить – так кофе для меня сварят. Ночью их лавка-то и сгорела. Я тоже с несколькими соседями пожар тушил, но поздно вышли. Она ночью гореть стала, когда все спят, вот вся и выгорела. Полицмейстер был, да что толку.

– Помогал, значит. Зато у тебя сейчас легче торговля пойдёт, твои товары брать будут.

– Берут, конечно. Я бы скинул цену да товар у наших греков беру, а у них цены недешёвые. Вот и приходится самому за прилавком стоять, чтобы на зарплате экономить. Хорошо, что сыновья с супругами помогают. Этого дохода нам для жизни хватает.

Я купил у мужика сахар и чай, решив, что он точно не "в деле" – маленькие обороты и довольно доброжелательный. Одним словом, работящий грек. В следующей лавке увидел только продавцов, а не хозяина, поэтому толком впечатление не сложил, а вот в самой крупной лавке, расположенной на углу Греческой улицы и Итальянского переулка, наткнулся на хозяина. Покупателей не было, и хозяин лавки распекал продавцов – двух гречанок, кроя их матом и визжа при этом, словно недорезанный поросёнок. Увидев меня, он быстро сменил оскал на улыбку, после чего масленым голосом поинтересовался, чего мне надо.

– Кофе фунтов пять, сахару фунтов 10. А какая цена?

Мужик назвал, на что я ответил:

– Ого, хозяин, дороговато берёшь!

– Иди, поищи, где дешевле.

– Вот и ищу. Здесь лавка была, где намного дешевле все было.

– Лавка? Была такая, торговлю только портила. Сгорела та лавка, слава богу.

– Грех так о погорельцах отзываться.

– Нечего торговлю сбивать. Это их бог наказал за глупость безмерную.

– В чем же глупость?

– Коммерции не разумели. Цену держать надо было, как у людей, а они всё норовили дешевле продать. Захотели уважаемых людей подвинуть. Предупредили их, что так дела не ведутся. Второй раз намекнули, что мешают они тут – снова не послушались. Вот и свершилась высшая справедливость. Так что, чего брать будете?

– Сахар давай, а по такой цене за кофе я, как-нибудь, и чаем перетопчусь. Чай-то цейлонский есть? Какой у вас самый лучший, а то я не очень в нём понимаю. Говорят, напиток зело полезен, особливо зелёный.

– Зелёный хорош. Эй, девки, обслужите господина!

Затем он по-гречески обратился к ним: «Чай дайте не индийский, а с гор у Батума, да второй сорт отсыпьте. Всё равно этот осёл в нём ничего не понимает». После этого повернулся ко мне и снова расплылся в улыбке, сообщив, что сейчас меня обслужат по высшему разряду. К его сожалению, годы рабства у греков в одной из реинкарнаций научили меня понимать язык эллинов, да и в царской гимназии его изучал, так что спокойно перевёл на русский язык указание «обуть меня по полной программе».

Хозяин ушёл, а я стал смотреть, как мне взвешивают чай, точнее сказать, не чай, а дрова от чая. Я спросил у продавщицы по-гречески:

– И это отличный чай?

– Да, господин, это отличный цейлонский чай, – ответила мне одна, затем ойкнула, поняв, что говорит-то она по-гречески.

Я вышел из лавки, понимая, кто был организатором поджога. Теперь требовалось выяснить, это дело он затеял в одиночку или поучаствовала целая группа борцов с конкурентами.

Несколько дней я следил за ним, выяснив, что это купец 3-й гильдии Костас Грегорадос. Понаблюдав за греком, понял, что это очень склочный человек, переругавшийся со всеми своими соседями и совершенно не умеющий говорить спокойным голосом с подчинёнными. Жил он в большом двухэтажном доме, полном челяди и родственников. Иногда мужик брал кабриолет и ездил за несколько кварталов в ресторацию или к любовнице – вдовушке-гречанке, живущий на другом конце улицы в доме на несколько квартир.

И вот в один из вечеров я поджидал, когда он выйдет от этой дамы. Выходил он примерно часов в 10 вечера, но я прибыл за час раньше – мало ли, что ему в голову взбредёт. Вот и пришлось мёрзнуть на холоде. Холодный февральский вечер не способствовал гулянию, поэтому улицы были пустынны. Наконец открылась входная дверь, и я услышал:

– До встречи, дорогой! Чмок.

Затем последовал ответ:

– Угу, до послезавтра, – хлопнула закрытая дверь, и мужик появился во дворе.

Когда он прошёл мимо моего укрытия, я подскочил к нему сзади и ударил по голове дубинкой. Грек упал, словно подкошенный. Взвалив этого кабана на плечо, вытащил на улицу и уложил тело в оставленную мной запряжённую телегу. Связав ему руки и ноги, затолкал в рот тряпку, прикрыл сеном и покатил за город. Выехав за город, плеснул холодной водкой ему на лицо и за шиворот, чем привёл мужика в чувство. Он начал мычать и брыкаться. Я культурно попросил его не кричать, а просто отвечать на вопросы, иначе зарежу. Костас закивал головой, руками и даже ногами, давая понять, что он будет нем, как рыба. Я вытащил кляп и стал выяснять, кто принял решение спалить лавку и кто конкретно это сделал. Оказалось, что уничтожить конкурента решил сам Костас, поручив дело своему родственнику Такосу, а тот – своим подручным. Такос жил в его доме и внешне был похож на Сократа. Выяснив, что требовалось, снова вставил кляп в рот и зажал нос – мужик подёргался и задохнулся. Сняв верёвки и вытащив кляп, отвёз его труп к дому любовницы, внёс во двор и оставил на земле.

А через пару дней, споткнувшись, очень неудачно упал Такос Ставропулос, смертельно ударившись затылком о лежачий на мостовой булыжник. Вскоре городские обыватели смаковали известия о нелепых смертях двух богатых греков и двух грузчиков, работавших у Ставрополуса. Через неделю новость забылась.

Февральская погода была снежной, но тёплой, перемежая солнечные дни с метелями с дождями, а температура скакала в пределах от + 2 до – 5 градусов, отчего лёд в заливе был тонким. В одно из таких окон корабли ушли в Константинополь за новой партией товара. Турки Мустафа и Селим оставались поставщиками Товарищества, привозя из Сухума, Поти, Батума, Трабзона и Константинополя фрукты, шерстяные вещи, ковры и прочие заказанные нами товары. Теперь турки не занимались контрабандой, а оплачивали таможенные пошлины с десятины привезённого товара и спокойно разгружались в порту. В марте-апреле эскадра сделала пару ходок в Константинополь и Бейрут, привезя много южного товара, так что по местным масштабам ассортимент в лавке Товарищества был разнообразным, а прибыль радовала. Часть привезённого продовольствия была продана по заключённому договору на флот.

За зиму я очень хорошо заработал и теперь тратил эти деньги на оплату своих проектов. Поскольку личное предприятие и товарищества развивались, были набраны новые приказчики и продавцы, в том числе из моих крестьян, кто к этому делу был приспособлен, а транспорт и грузчиков предоставляла моя артель «Дальнобойщик». В связи с этим мной была озвучена новая торговая концепция – сместить акцент от розницы к оптовым продажам и потеснить иностранцев. Если раньше у нас был маленький бриг, который позволял взять на борт максимум сотню тонн насыпного груза, то сейчас мы имели пять судов и общий тоннаж вырос до 800 тонн, а это было гораздо серьёзнее.

Лейтенант Шевин, корабельные баталёры и имеющие способности к торговле члены команды принялись за реализацию новой концепции нашего бизнеса. Для этого возобновили контакты Шевина в Темерницком городище, зондировали почву среди владельцев торговых лавок в Кальмиусе и Черкасске. Кроме окрестных городов решили прокатиться «лавкой на колёсах» по станицам и деревням побережья Таганрогского залива, Миусского лимана и Дона. Чтобы развозить товар по точкам были приобретены два 15-метровых челна, на которые наняли команды из крестьян прибрежных деревень, к которым добавили продавцов.

Это было наше общее дело, но я не забывал и о личном интересе. Зиму и часть весны занимался составлением планов развития хозяйства, привлекая к этому делу руководителей направлений: Полину, Федота, Арсения, Анатолия и Ивана. Осваивая язык, управлению хозяйством училась Лаура, а Альбера я решил назначить командиром отряда быстрого реагирования, набранного из моих крепостных в количестве десяти человек. Для моих начинаний требовались молодые парни, так что стал думать, как с этим быть.

В имении за несколько лет «прописались» строительные артели степенного Владимира Зорина, который мог для ускорения процесса покричать на подчинённых, и спокойного Юрия Голина. Я рассказал им о своих строительных планах:

– Хочу производить нужные мне товары, а для этого нужно организовать мануфактуры с новыми цехами. Конечно, цеха будут небольшими, но надо с чего-то начинать.

– Ваше благородие, большое дело задумали. Непросто из камня сложить такие цеха – материала много потребуется. Хорошо бы начать с цементного заводика да самим в каменоломнях песчаник или известняк на строительные блоки пилить. Можно кирпично-черепичный цех заложить. А ещё потребуется стекло для окон и уголь на растопку печей для обогрева цехов. Думал ли ты, ваше благородие, об этом?

– Думал, Владимир, думал. Только сразу всего не потянуть мне, но с чего-то же надо начинать.

– Надо, Александр Иванович. Подумаем мы, и ты подумай, что в первую очередь потребно, а что на потом можно отложить.

– Что я ещё хотел сказать! Есть на моём участке родник, а, значит, здесь имеются подземные воды. Так вот, задумал я сделать омываемые холодной проточной водой подземные склады, где температура будет постоянной, и скоропортящиеся продукты будут дольше храниться.

– По весне, как земля подсохнет, с него и начнём. К тому же ты крестьянские избы с нас не снимаешь, значит, людей придётся добирать.

– Добирай.

С прошлых плаваний у меня работали несколько купленных в Марселе французских станков, на которых сейчас выпускали продукцию рабочие из моих крепостных. Новое оборудование для будущих цехов я также планировал докупить во Франции, Голландии или Англии. Сейчас в Англии изобретатель Бьюкенен сделал паровой двигатель, убогий и слабосильный, но первый в мире. Я планировал делать нормальные паровики 19 века, которые стану использовать на своих будущих мануфактурах. Когда это сделаю, конкурентов на юге России у меня не будет – одни кустари да небольшие мануфактуры с ручным трудом. Вот такие планы роились в моей голове.

Поскольку для них требовались люди и, думая на перспективу, негласно разрешил казённым матросам заводить семьи. Они хоть и находятся на военной службе, но отчего же им не стать семейными людьми. С этой целью Зорин получил задание построить возле Бериевки прямо на берегу моря деревню «Матросская слобода». Учитывая мои запросы, Зорин только успевал набирать новых строителей и разнорабочих.

Нарезав задач и выделив деньги строителям, занялся кузнецами. С Иваном Колузаевым, Андреем Хмелем, двумя его сыновьями и десятком крепостных подмастерьев по полученным у инженера Данилова техническим параметрам стали отливать, а не проковывать "шуваловские единороги", убрав с новых пушек всякие украшения. Взяв идеи из будущего, придумал новый корабельный лафет с модернизированным устройством изменения угла стрельбы и противооткатным устройством. Деревянные части мастерили плотники верфи.

Артиллерийская «пятидесятая» сталь была отличной, поэтому стенки у ствола получились тоньше, а его длина – "длиньше", что привело к увеличению дальности стрельбы. Теперь наши пушки не уступали по дальности выстрела береговой артиллерии. При этом общий вес орудия снизился процентов на 20. Сделать полноценную артиллерийскую панораму для наводки орудия я не мог, поэтому ограничился горизонтальной и вертикальной линейками типа прицела. Вкупе с дальномером можно будет корректировать стрельбу не «на глазок» методом проб и ошибок, а менять поворот и угол наклона ствола по градуированным шкалам, имея точные значения «поправок».

Сделав три опытных образца, передали эти гаубицы артиллеристам эскадры для тренировки. Через неделю были назначены рабочие испытания новых орудий. Посмотреть на это действие собрались артиллеристы со всех судов флотилии. Я, Донской, Ленский и Ларин командовали стрельбами, в том числе, проверили максимальный заряд, который выдержит пушка. Тройной она спокойно выдерживала, потянула и пятерной. В процессе испытаний внесли несколько изменений в противооткатный механизм, а также составили новую «Таблицу стрельб» при разных углах наклона орудийного ствола.

После первичных испытаний, показали пушки главному артиллеристу флотилии Черновскому, который заявил: «Ни хрена себе! Это кто же такое орудие придумал? Ну, Михайлов, ты и голова!»

На итоговые испытания пригласили Покидова, Черновского, Стрижакова, Бушманова и Писарева. Наш шеф выписал всем принимавшим в испытаниях офицерам премии в сто рублей, а канонирам, кузнецам и плотникам по червонцу. Писарев и Черновский запросили такие пушки себе. Если на береговые батареи новые пушки можно было поставить без изменений, то для пехоты требовалось переделать лафет. За основу пехотного варианта я взял лафеты, которые появятся лет через 100 во время Крымской войны, благо был с ними хорошо знаком.

Уголь и древесину для кузниц и отопления я покупал у флотских поставщиков, но это было дорого. Шубян нашёл выходы на хозяина угольной шахты, расположенной в районе нынешнего города Шахты, договорившись о покупке «чёрного золота». В связи с разросшимися потребностями моего хозяйства, пришлось часть телег переориентировать на поездки за углём за сотню километров. По этой причине стали закупать в деревнях и казачьих станицах лошадей с телегами и нанимать возниц. И всё равно угля было мало. С этим надо было что-то решать, но кардинальных идей у меня пока не было.

А ещё оказалось, что в моем семействе намечалось пополнение – с округлившимся животом ходила Лаура. Тяготеющая к преподаванию Ирина Ларина стала обучать Альбера и Лауру русскому языку, а Полину ещё и французскому. Состоялся разговор с Полиной, которую я попросил не вступать в гонку с Лаурой, кто нарожает больше детей. Когда я уйду в плавание мне требовалась помощница, контролирующая моё предприятие. Лаура была не готова, а на Полину я очень рассчитывал. Девушка меня поняла.

В наших и портовых кузнях отливались новые пушки, сразу поступающие на суда, а в моей частной лаборатории для них делались «кабачки». Процесс был не быстрым, так что за пару месяцев смогли отлить только 20 пушек, устанавливая их на корабли по мере выпуска. К весне заменили все старые носовые пушки на «михайловки» и начали менять бортовые. Март и апрель корабельные артиллеристы учились пользоваться установленными на новых пушках угломерами, при их совмещении напоминавшими прицел. Теперь вдоль берега одни матросы раскладывали старые лодки и находили прочие ориентиры, а канониры судов при волнении и в спокойную погоду расстреливали эти мишени. Потом на берегу собирали железные ядра и использовали вновь, а вот порох вылетал «в трубу», благо на кораблях были трофейные запасы. Сам я не плавал, занимаясь делами на берегу, а баркентиной командовали Невов или Надеждин – пусть учатся быть капитанами.