Девочка шейха

С тех пор под любым предлогом всегда вызывалась с отцом сходить во дворец, а потом убегала от нянек и тайком следила за Артуром. Со временем нашла место его личных тренировок с мечом. Он всегда был без рубашки. С вьющимися от пота угольно-черными волосами возле ушей.

Затаившись в кустах, я постоянно подглядывала за его тренировкой. Не понимала, какие чувства испытывала, но не могла оторвать взгляда от капель, струившихся по его гладкой, но уже тогда довольно широкой груди.

Едва услышала его внезапный вопрос, мое сердце тревожно забилось, а пальцами я впилась в колючие ветви роз, царапая кожу и не замечая боли.

— Как долго ты будешь псинкой бегать за мной? — мне захотелось позорно сбежать через кусты, но я красная будто от ожогов на палящем солнце, посражавшись с неуместной гордостью, заткнув чувство стыда, вылезла из укрытия и посмотрела на Бонифация. А он в ответ коротко взглянул и пояснил:

— Ненавижу, когда на меня смотрят без разрешения. Прочь! — махнул ладонью, прогоняя меня, как надоедливое насекомое.

Мне стало горько, словно съела какую-то гадость на завтрак и теперь мучилась с тошнотворным осадком в горле. Артур продолжил тренировку, а я разочарованно поникла, словно тысячи камней привязали к моим плечам и склонили меня вниз. На самое дно мерзкого разочарования. Я натянуто улыбнулась, хоть Артур уже отвернулся и потерял ко мне интерес, а после развернулась и пошла прочь. Прошла достаточно пути, но остановилась уже на каменистой дороге возле дворца. Видимо, не захотела просто сдаваться. Все внутри противилось одной мысли — отпустить свои чувства, поэтому голова искала лазейки и двойной подтекст в словах Бонифация. Артур ведь не сказал, что ему не нравится мое внимание, а отругал за то, что не спросила разрешения? От этой вдохновляющей мысли подхватила юбки и побежала обратно. По дороге об колючие розы порвала юбки, но было плевать. Быстрее бы обратно. Ворвавшись обратно на поляну, прервала тренировку. Выпалила, пока смелость не покинула:

— А если спрошу, то можно? — Артур раздраженно и, тяжело дыша, воткнул меч в землю. Руками облокотился о рукоять оружия и хмыкнул. Издал странный насмешливый звук. Впервые видела от него подобную эмоцию. Взглянув на меня черными пронзительными глазами, заметил:

— Какие, однако, девчонки глупые. Только через некоторое время доходит смысл слов. Так уж и быть, спрашивай.

— Можно я буду смотреть на тебя?

— Можно, — спокойно ответил, после чего вырвал меч из земли и продолжил тренировку. А я села на полянке и стала наблюдать за ним. Итак много-много дней мы были вместе.

Я украла его первый поцелуй, хоть он много раз до меня пользовался женщинами, приглашенными из борделей, но никогда не целовал их, а мне разрешил. Я стала первой наложницей, первой его девственницей. На протяжении пятнадцати лет была его самой главной женщиной. И теперь, прогнав рыжую тваринушку, Артур в очередной раз доказал мою незаменимость и важность.

— Куда мы идем?

Артур, сжав мое запястье, повел меня на другой конец дворца.

— В одно безлюдное место, — прозвучала от любимого весьма многозначительная фраза, которая повисла легкой недосказанностью и предвкушением грядущего.

Безлюдное место? Средь бела дня? Наконец-то, святые пески, это случится. Из-за рыжей страшилы столько времени потеряли даром, но теперь мы снова вместе. Никому никому никому его не отдам! Надо только успеть предупредить о моем положении, а то его горячий норов иногда граничит с грубостью и выливается небольшими травмами.

За моими размышлениями мы прибыли к лестнице, ведущей в подвал каземат, и я встала перед первой ступенью, ощутив на лице и шее ледяные руки смерти, которые тянулись из этого места. От каземат всегда веяло страхом, болью и смертью. И сейчас оттуда донесся стон неизвестного узника. Мои конечности похолодели от ужаса. В особенности ноги, точно примерзли к полу, но Артур не дал остановиться. Дернул за руку и потащил вниз по лестнице, не обратив особого внимания на мои вопросы:

— Любимый, что происходит? Зачем мы спустились в мрачные казематы? — спросила, спустившись с последней ступени и оказавшись в темном коридоре, освещаемом факелами на стенах. Стоны пленных стали сильнее. Закрыть бы глаза и уши, дабы отстраниться от страшного места, но не успела. Взгляд выхватил картину впереди. В самом конце коридора факел в руках охранника подсвечивал открытую дверь в одну из камер. Будто бы огонь приглашал нас пройти внутрь.

— Артур? — с дрожью в голове позвала любимого, но он не отозвался. Продолжил тащить меня за руку вперед к камере с охранником. Я даже стала немного вырываться, пятками тормозила наше передвижение, но все без толку.

— Пожалуйста, не надо, — с мольбой попросила, но Артур, оказавшись возле камеры, выкинул меня за руку в открытый проем, после чего захлопнул тяжелую дверь и задвинул засов. От скрипа решетки внутренности замерзли, вместо крови лед с водой потек по венам.

— Любимый, ответь, что происходит? Рабыня тебе что-то наврала про меня? — с мольбой взялась за прутья решетки, выглядывая в окошко.

Столько лет прошло, а я до сих пор иногда не могла понять его мыслей. Смотрит равнодушно, без жалости, без нежности. С пустотой во взгляде. Будто я — никто. Просто очередная женщина и между нами не было этих лет. Вместо пояснений он только обхватил мои руки на прутьях и сжал с такой силы, что хрустнули пальцы и невольно с губ сорвался болезненный стон.

— Тиль, я разочарован неуместной ревностью и самомнением, граничащим с глупостью. Мне не нужны истерики, не нужны глупые козни в собственном гареме. Их предостаточно за пределами дворца.

— Арту…

— Не смей перебивать пока я не договорил, — он еще раз сжал мои руки на жердях, посредством боли приказывая замолчать, а после продолжил. — Подсунула браслет, придумала глупость, и я должен поверить? В стенах дворца я знаю о каждом вздохе его жильцов, но в гареме я приказывал тебе сохранять порядок. Подумать только, я не знал о потайном ходе в собственном дворце. В связи с этим сегодня с утра я распустил всех девушек из гарема. Придется заняться перестройкой. За наводку о побегах Розы я не буду тебя сильно наказывать. Десять плетей вполне достаточно, чтобы впредь не смела врать, ревновать или строить козни. В противном случае, можешь убираться из дворца сразу после наказания.

— Нет! Нет! Артур! Я не обманывала. Я просто немного приревновала, но ведь она, правда, сбегала. Она обманывала тебя! Не выполняла прямые приказы!

Он не стал слушать. Не остановился. Отвернулся и ушел. Его шаги всё отдавались эхом.

Что делать? Что делать? От паники от одной мысли, что впала в немилость любимого внутренности завязались узлом, горечь подкатила к горлу и я прикрыла ладонью рот, чтобы не стошнило. В пот бросило и ноги ослабли. Чувствуя, как трясет от страха потерять любимого опустилась на колени и зарыдала тихонько (Артур не любил слезы) и, стараясь не выдать дрожания в голосе, прокричала:

— Я беременна. Жду твоего ребенка!

Слово "ребенок" прокатилось вдоль стен и ударило в спину Артура, отчего он остановился, но как-то заторможенно развернулся и наконец-то возвратился ко мне. От облегчения затрясло и я радостно улыбнулась:

— Я была не права, прости. Сглупила. Этого больше не повторится.

— Если это ложь с целью меня разжалобить, как думаешь, что тебя ждет?

— Я не лгу, честно, хотела сегодня рассказать. Я люблю тебя. — мой голос предательски дрожал. Я так испугалась потерять Артура. Мне никто не нужен. Только его хочу, на всех плевать. Он — мой смысл в жизни.

— Я рад, — сухо поздравил. Но и этого достаточно. Он открыл клетку и я смогла с облегчением прижаться к Артуру, обнять руками за торс и прижаться головой к его груди. — Но…

От страшного слова «но» мое сердце вновь ударило в горло. Я замерла в ожидании приговора, осознавая, что повелитель не простил меня из-за новости о ребенке. Только смягчил наказание.

— С этого дня я больше не разрешаю тебе смотреть на меня, — не веря слуху, я раскрыла веки и медленно подняла взгляд на Артура, выискивая на лице любимого сожаление, жалость? Возможно это временный способ, чтобы наказать меня. Припугнуть равнодушием? Он ведь не серьезно? Пошутил? Я заторможенно отняла руки от могучего тела. Сделала несколько шагов назад, ведь теперь не дозволено прижиматься к господину или прикасаться. От страшного приговора мне подурнело. Горечь, тошнота подступила к горлу, рискуя выйти наружу. Язык не слушался, губы беспомощно приоткрывались — закрывались, не хватало решимости произнести молитв, слов оправданий или заверений в верности. Я затрясла головой, прогоняя его приказ, отказываясь верить услышанному.

— Нет. Не может быть.

Он молча развернулся и пошел на выход, а меня оставил корчиться в коридоре каземат.

Лучше бы избил плетьми до бессознательного состояния, лучше бы убил, размозжил мою голову об камень, но только не слышать этих слов.

— Не говори такие слова. Не говорииииии, — молила его, но он не слышал.

Союз

POV Лиля

К концу рассказа Тиль выглядела еще хуже, чем раньше. Бледное, почти прозрачное лицо казалось расслабленным и бесстрастным, таким будто жизнь внутри женского тела умерла. Осталась лишь пустая оболочка и пустые глаза.

— Откуда я знаю, что это не очередной твой план моего убийства? — сухо поинтересовалась у нее. Трудно поверить, что Тиль настолько одинока, что ей приходится делиться своей болью с заклятым врагом. — Например, как на свадьбе решила выкрасть из окна? Или как с лестницы столкнула и я чуть не сломала позвоночник? Или как в походе следила за мной?

— Если бы я захотела, то ты бы давно сдохла! — и с таким жаром это произнесено, что понятно — это самое ее большое в жизни желание. — Но Артур не простит. Из-за тебя я впала в не милость! Из-за тебя он прогневался на меня!

Единственное, что я сделала, придерживая покрывало под грудью, чтобы не остаться обнаженной, опустилась тоже на колени рядом с женщиной.

— Видишь, дорогая Тиль, как оно бывает в жизни? Ты думала, что самая умная? Хитрая? Изворотливая? Умнее Артура? Меня? Пыталась каждый раз очернить меня, ну и как план сработал? Добилась цели? Артур хоть одному твоему слову верит? Не надо не дооценивать врага, Тиль. Если я строю из себя покорную и молчу, это всего лишь значит, что я настороже и оцениваю способности соперницы. Ты трусливо сражаешься только с теми, над кем имеешь преимущество. Все твои козни вернулись тебе бумерангом! Уходи отсюда!

Я сказала все, что хотела, больше нам не о чем говорить. Начала подниматься, но Тиль будто восстала из пепла. Вцепилась в мое покрывало, едва не срывая его с моего тела.

— Отпусти! — приказала, но она не отпускала, только причитала, как заведенная. Несла чушь и явную околесицу, точно находилась в полном бреду.

— Умоляю тебя, сбеги из дворца. Измени Артуру, что угодно сделай, но оставь нас. Я помогу тебе, всё сделаю. Сундуки золота подарю. До конца жизни будешь жить в богатстве. Тебе хватит и твоим детям.

— Ничего я не хочу. Отпусти меня! — я пыталась вырвать покрывало из ее пальцев. — Успокойся, у тебя истерика. Ты так потеряешь молоко, глупая!

Но Тиль уже не слышала, а продолжила цепляться дрожащими пальцами в мои ноги и ползти ко мне, стесывая колени о пол. Совсем раскисла. Возможно послеродовая травма сказалась на психике? Ревность, обида? Теперь это не существо — это создание, искалеченное безответной любовью. Я бы ее пожалела, но в памяти живы моменты моих унижений и оскорблений. Увидев, что она не унимается, отпустила покрывало и позволила ему рухнуть на пол. А сама поспешила присесть и взять глупую за плечи.

— Очнись! — встряхнула ее со всей силы, постаравшись приободрить. — Очнись!

Ей бы хорошую пощечину, но я себе не враг. Потом еще казнят за то, что подняла на нее руку.

— Ты его любишь? Любишь? Скажи мне? — от этих неожиданных вопросов я перестала дергать Тиль за плечи и уставилась в ее мертвые, грустные глаза. Как она только в своем уме может подобное спрашивать? Как я могу полюбить его? Как он может меня полюбить? Мы столько раз пытались убить друг друга. Отказываюсь это принимать.

Я покрепче взялась за ее плечи и постаралась объяснить:

— Я всегда испытываю много разных эмоций рядом с ним, Но… это вряд ли можно назвать любовью. Когда любишь человека, то тебе хорошо рядом с ним. А рядом с Артуром мне почти всегда больно…

Только я договорила, как мы обе услышали шаги и разговоры за дверью. Кто-то направлялся к нам и понятно, кто именно. Служанки, видимо, заметили пропажу ключа или охрана доложила правителю о постороннем человеке в гареме.

Тиль сразу изменилась в лице. Взяла себя в руке, вновь стала больше похожа на ту прежнюю. Быстро поднялась с пола, пригладила волосы, протерла глаза. Правда, мне пришлось помогать ей стирать покрывалом растекшиеся краски на щеках.

— Скажи, что мы поссорились. Вини меня. Постарайся добиться минимальной свободы. Пусть он начнет выводить тебя из гарема хоть на десять минут. За пределами гарема сможем легко встретиться. Я клянусь красными песками, что помогу тебе обрести свободу от Артура. Только действовать надо слаженно.

Дверь распахнулась и сам правитель со служанками появился в моих покоях. Заметно прищурился, анализируя обстановку в комнате, отметил состояние обеих наложниц, но голоса пока не подавал. После рассказанной истории я по-иному взглянула на Артура и теперь сильно сомневалась, что его можно легко обмануть. Как бы он не заподозрил сговора? У него неплохо работает интуиция на обман. Меня тоже каждый раз уличал во лжи.

Тиль в очередной раз продемонстрировала свои умения в перевоплощении. За считанные секунды повеселела и прошла поближе к повелителю, сладкими речами стараясь задобрить его:

— Не знаю, зачем сюда пришла? В последнее время часто действую на эмоциях. Мы немного поругались с Розой, но больше постараюсь так себя не вести? Прости меня…

Артур не отвечал явно озадачился сценой. Только сейчас я вспомнила, что без покрывала и полностью обнажена. Запоздало подняла его и укрылась от взглядов любопытных зевак.

— Обычные женские разборки. Покричали — помирились, — пожала плечами, изображая равнодушие.

Пленница-игрушка

Я пишу для вас, спасибо всем за поддержку и внимание.

Не забывайте про вселенский баланс: я тружусь для вас, а Лайк — ваше спасибо мне. Мне очень приятно, что вы цените то, что я делаю)

POV Лилия

Артур недоверчиво взирал на нас с Тиль. На подсознательном уровне я ощущала сомнение во взгляде, цепко выхватывающем отдельные моменты — моя недавняя обнаженность перед гостьей; сам приход гостьи и ее припухшие от слез веки.

Принц визуально прощупал каждую кость и волосок в наших телах и сделал вывод. В процессе психологической пытки и его продолжительного молчания мы с Тиль несколько раз настороженно переглянулись и обе ощутили словно нас держат в пыточных каземат. Мужчина ничего не сделал, но ощущение, что понял всё правильно. Ведь сложно поверить, что мы могли дружески поговорить между собой. А вот недавняя драка между нами — больше похожа на привычное поведение.

Бонифаций внешне спокоен, но голос напряжен, как натянутая тетива лука, готовая сорваться и выпустить стрелу в цель:

— Разве я разрешал подходить к ней? — очень грубо прозвучал вопрос к матери собственного ребенка. Возможно из чувства солидарности у меня само собой приоткрылся рот и слова почти слетели с острого языка и губ, но весьма к месту я вспомнила просьбы Тиль винить ее во всех грехах и потому я соединила губы в одну линию, промолчав.

— Тебе не место в моем гареме! Ясно?

— Прости, мой господин, — она припала на одно колено и склонила голову в знак смирения. Замерла в ожидании того чуда, когда крупная мозолистая рука шейха накроет голову и подарит ей благосклонность, но Артур не спешил прощать. Всего лишь даровал честь быть услышанной. — Знахарь говорил, что мои гормоны немного буйствуют. Больше подобного не повторится. Клянусь собой!

Ужасно клясться собой… ради улыбки мужчины, который тебя не любит. Я кажется издала звук удивления, похожий на стон. Именно это привлекло внимание принца. Принимая решение опустить руку на ее голову и нет, Бонифаций искоса взглянул на меня. От неожиданности я отвернулась, стараясь скрыть свое лицо, способное выдать бурю клокотавших эмоций. Более того я перестала подглядывать за парой, сделав запоздалый вывод, что меня не касались их личные отношения. Со своей почти женой пусть сам разбирается. Служанки, последовав моему примеру, поспешили выполнить работу, сопроводив меня обратно в бассейн для мытья.

Пара осталась в моей золотой клетке для разговора о личном, я же слушая намеренно завышенную по громкости болтовню служанок, думала о своем.

Мне действительно тяжело решиться на побег из-за опасений навредить другим людям, связанным со мною прочными узами. Совесть настойчиво грызла мое нутро, мучило каждый час и потому сегодня с утра злоупотребила алкоголем, а своим послушанием постаралась задобрить Бонифация и напоследок сбросить путы обиженной женщины. Всего раз я решилась поддаться мужскому обаянию и забыть между нами прошлое, но это только на один раз. Ничего больше подобного между нами не случится!

Сама судьба молила покинуть проклятые для меня земли Бонифациев — выпорхнуть из золотой клетки и высоко взлететь. Не обязательно высоко, хотя бы просто свободно воспарить в небе.

Но прежде необходимо выбрать, кого подставить — Ярина или Тиль. Безусловно выбор пал на Тиль. Несмотря на недоверие к ней, я понимала, что она лучший вариант. Если вдруг ее предложение — это уловка и попытка меня устранить при якобы попытке к бегству, то я успокою безумную женщину. У нас одинаковые цели. И мне необходима моя смерть! Только в случае моей безвременной кончины Бонифаций отпустит и даст волю пойманной птице. Пусть жестоко играться со смертью в карты, но на войне в южных землях несомненно все средства хороши.

Мне необходимо было добиться свободы хотя бы в пределах дворца. Необходимо увидеться с Ярином и отказать ему. А также следовало принять помощь Тиль. Послушав дельный совет более опытной женщины в общении с Артуром, я в течение целого дня слезливо и несколько раз плакалась служанкам, что из-за отсутствия солнечного света и воздуха иногда теряю сознание. Испуганные женщины видно к концу дня доложили о моем здоровье шейху и случилось настоящее чудо. Ибо спустя столько дней мне наконец-то позволили выйти на волю и прогуляться целых пятнадцать минут в цветущих садах дворца!!! Немного огорчало постоянное бдение охранников-мужчин, следующих за мной примерно на расстоянии пятидесяти сантиметров, ведь это не позволяло устроить встречу с Ярином или Тиль, но для первой прогулки это было божественно. Чудесно. Восхитительно. Жар солнца и раскаленный запах воздуха обжигал гортань, а сладкий запах растений щекотал ноздри. Наконец-то не запах камня в подвале гарема.

Возвращаясь обратно в подвал гарем, я улыбалась и понимала, что Артур таким образом ослабил хватку. Я ему, а он — мне. Я согласилась на близость и он ответил вот этим подарком.

С мыслей сбил неожиданный звук, пробравшийся змеей под ноги и ужалив. Пришлось остановиться по середине коридора первого этажа. Точнее на стыке двух коридоров рядом с охраной и прислушаться. Громкие стоны отражались от стен дворца, эхом прокатываясь должно быть по всему первому этажу. Я завертела головой. Туда-сюда, не понимая откуда доносились странные женские стоны. Также заметила, как стражники-постовые, вечно стоящие неподвижно возле стен и охраняющие жителей дворца, сейчас нарушили правила поведения. Они сдвинулись с места. Скосили взгляды друг на друга и их лица исказила похабная мерзкая ухмылка. Кончик их губ взвился дугой вверх, обозначая понимание и одобрение этим стонам.

— Что это? — поинтересовалась у своих личных двух охранников, но те привычно промолчали. — Кто-то кричит? Кого-то пытают? — в пустоту задала вопросы.

Крики тем временем продолжались и становились чаще, тяжелее. Женщина скатилась до визга. Ее крики просто выворачивали мое нутро ржавым мечом, отнимали покой, заставляли нервно идти на стоны. Искать источник. Озираться в поисках неизвестной девушки. Я должна была понять причину диких, животных криков.

Сначала не совсем поняла то ли плач, то ли наслаждение, но крик показался таким утробным, естественным, громким, жадным. Словно женщина не могла определиться — ей больно или трепетно- сладко.

Приблизившись к следующим стыкам двух коридоров, я вновь поймала двух стражников, которые должны были без движения стоять перед дверьми, а они многозначительно ухмылялись на истошные вопли женщины. Мне захотелось размозжить их головы камнем.

— По вашему это смешно? Живое существо пытают, а вам смешно!?

— Нет, госпожа! — оба резко выпрямились, распахнули передо мной двери, ведующие в следующий коридор, а затем запоздало спиной вжались в стену, не смея издать лишнего звука. Испепелив до тла, до пепла их жалкие тела и души я нервно направилась дальше по пути криков. Через несколько шагов стоны достигли апогея и неожиданно прекратились.

Весь первый этаж должен был услышать крики. Артур бы не позволил устраивать подобное. Уверенна. Он не любит шум. Он любит спокойствие, никто при нем не посмел бы так громко заниматься непотребством.

Звуки по ощущениям доносились либо с тронного зала, где восседал Артур…

Либо из каземат…

Либо с гарема, где… Трин!

Сразу сформировалась очевидная догадка — Бонифаций специально позволил мне погулять, чтобы остаться с Трин наедине, например, с целью искупаться в бассейне и заняться в воде любовью. О, как натрахивал, что бедная то ли плакала, то ли наслаждалась. Она явно переиграла с эмоциями. Даже я так не ору обычно. Хотя, я очень крикливая. Сама того, не замечаю, но издаю много звуков.

Потуже затянув проклятую шелковую накидку, которой заставили покрыть обнаженный верх плеч и шею, я решительно направилась в гарем. Моя прогулка закончена, а стоять под дверью и ждать окончания развлечений шейха я не намерена! Я там живу и потому имею право входить туда, когда пожелаю! Только пусть попробует разозлиться! Бесстыжий!

Стражники торопливо шли по моим стопам, а я шла очень быстро. Даже быстрее наверное длинноногих воинов. Мне казалось я парила или летела над полом, чтобы побыстрее раскрыть двери в гарем иииии… Завернув за угол, я больно врезалась телом в высокого, здоровенного человека. Меня, как игрушку отбросило от твердого соперника и я бы упала на бедра, если бы этот человек не подхватил меня за талию и не прижал к себе так крепко и до боли знакомо. Я не сопротивлялась, потому что осознавала, кто мог иметь подобную наглость. Подняла на него заинтересованный взгляд, отметив, что появился он сейчас не из гарема. Повернулась направо, рассматривая ступени по которым поднялся шейх. Он пришел из каземат и появился как раз после окончания «стонов». Осознание правды, смешиваясь с осадком огорчения и крупицей омерзения дало не бывалый прежде эффект. Невидимая петля обвилась вокруг шеи и плотно сдавила, подвешивая, словно на висилице. Я почувствовала удушение, невозможность выбраться из нее, странную панику. Его руки показались теперь такими грязными, что я дернулась из них. Вырвалась из нежеланного объятия. Поглядела на Артура, не знаю, с каким чувством… скорее всего с чувством, что противно его видеть. В очередной раз, понимая, насколько он — безжалостное мерзкое чудовище.

Бросилась мимо него по коридору. В гарем. Он единожды с долей удивления или вопроса позвал меня по имени, но я не отреагировала. Притворившись глухой или занятой делами.

Меня беспокоил только один вопрос:

"В казематах Артур насиловал пленницу?"

Подготовка к побегу

POV Лилия

Мерзко. Мерзко стало от его прикосновений. Забежав в гарем, а затем в свою клетку, прислонилась к двери и начала стряхивать с кожи его грязные прикосновения, растирать руки, запястья, плечи. Ведь он только что насиловал женщину в казематах, а после прикоснулся ко мне. Стало быть насилие над женщиной пропитало его кровь и дух? Он — истинное чудовище, которое упивается насилием над слабым. Я понимала и принимала жестокость на войне и даже пытки над мужчинами, но не над женщиной, не способной защитить себя. Не все могут в ответ наказать и вспороть ему грудину, остановив насилие. У некоторых нет сил и возможностей для этого.

Я не могла найти себе места от этой новости и потому бездумно бродила по комнате. Нервничала, комкала дорогие одежды, гремела своими драгоценными украшениями на запястьях. Несмотря на дорогую обертку на мне я ведь такая же пленница Артура.

Тем же вечером служанки, одев меня и не обратив внимания на мои жалкие протесты, отвели меня в его покои и заставили его ждать.

Одеяла давно были разобраны и я легла на них, но поближе к окну, рассматривая кроваво-темное небо. Наивно пыталась заснуть, чтобы избежать приставаний. Чем больше думала о пленнице, тем больше плохих мыслей возникало. Кто же эта бедняжка? Чем она заслужила подобное отношение? Лучше бы убили, но не зверствовали над телом. Многие минуты в ожидании прихода Артура я задавалась этими вопросами и от того не смогла уснуть к его приходу. Едва он пришел, как повеяло ледяным воздухом. Холодом смерти, царапающим кожу и оставляющим мурашки.

Когда он молча лег рядом, возникло желание от него отринуть. Что я и сделала. Сжалась от близости его тела и отодвинулась. Зажмурилась, притворяясь сонной и уставшей. Артур проигнорировал отказ от близости и, обхватив мою талию, придвинул к себе поближе. Сократил расстояния, преграды, мысленные барьеры. Но я все равно чувствовала себя, как на дыбе, на пыточном агрегате. С одной стороны хотелось расслабиться и поддаться телу, а с другой — невозможно забыть его чудовищной сути.

— Если ты был в казематах, то не прикасайся ко мне, — сразу обозначила свое знание в этом вопросе. Мне противно осознавать, что он насиловал беззащитную женщину.

Но он не дал ответа на мои ответы, лишь грубо цыкнул:

— Не ерзай, в противном случае не посмотрю на твои дни, — обхватил мою грудь, сжав ее не сильно, но весомо и оставил в таком состоянии, а после понюхал мои волосы на затылке, отчего я поерзала, отчетливо почувствовав напряженность в его паху.

Это первая ночь, когда мы просто спали и на удивление я легко провалилась в сон, защищенная массивным телом.

На утро мне было также разрешено погулять, чем я с удовольствием воспользовалась, потому что я не хотела видеть Артура во дворце, лучше отвлечься и подумать. Бедная пленница давила на меня, ее крики даже сегодня звучали в голове. Как ей должно быть страшно и больно.

За что подобное унижение и жестокость?

На закате дня я по-прежнему гуляла в саду. Уже подумывала вернуться, ведь меня могли хватиться, но шум водопада перебивал головную боль и потому не спешила. Наблюдала за мощным потоком воды, хлещущими точно с неба на землю. Из-за шума я не расслышала шагов и того, как ко мне подошли со спины. Крепкое объятие сдавило мое тело. Сердце забилось от неожиданного действия, руки и ноги напряглись, приготовившись к удару. Но почувствовав знакомый запах своего давнего любовника, я расслабилась. Удивительно, я начала выделять его запах из многих других. Две руки передо мной крепко сжимали рукоять неизвестного меча, который своим блеском и сиянием драгоценных камней привлекал мое внимание.

Без слов я замерла, разглядывая это маленькое чудо. Это не мужской меч, по-женски аккуратный. Неужели Артур понял, что мне не нужны красивые безделушки, но красивые мечи способны меня поразить. Меч в отличие безделушек я приняла с радостью и радовалась, как дитя.

POV Лилия

В надежде забыть бедняжку пленницу, чьи страдания странным образом пропускала через себя, я начала планировать свой побег и свою смерть. И пока весь дворец шумел и галдел, готовясь к празднику по случая рождения наследника Бонифациев, было много возможностей для планирования побега. Именно в день праздника Тиль, с которой я встретилась на очередной прогулке, предлагала совершить побег. Во дворце никого не будет, кроме меня, пленных в казематах и нескольких стражников. Лошадь для меня она подготовит, стражников отвлечет, ко мне в гарем с легкостью пройдет, ведь Артур, не видя мой дерзкий норов, немного смягчился и пошел мне навстречу. Ослабил удавку на моей шее.

После побега Тиль советовала поехать в самые дальние земли, граничащие с северными землями. Советовала вообще убежать в те земли. Мы с ними никогда не контактируем, ведь мы слишком разные, как огонь и вода. Как известно, их женщины свободны и имеют право голоса. На их территории почти нет войн. У нас же всё по-другому.

На первое время для существования Тиль передала мне дорогую монету, отлитую из чистого золота.

План побега был прост и казался легко выполним при условии отвлеченности людей на великое празднование. Оставалось всего несколько дней до праздника и потому следовало найти Ярина и рассказать о моем решении. Он намеревался отбыть на войну сразу после праздника. До этого дня мы часто переглядывались с младшим Бонифацием на прогулке, но никак не удавалось встретиться. За мной слишком пристально следили двое стражников Артура.

В тот день удача улыбнулась. Увидев принца на тропинке, идущего по направлению ко мне, я взглядом кивнула на кусты. С очевидным предложением встретиться там. Ярин оказался не глуп и понял намек. Почти сразу он за нашими спинами свернул в эти заросли высоких кустов, а я, только пройдя несколько метров, резко остановилась и объявила своим стражника:

— Мне надо отлучиться на минуту. Привести себя в порядок. Мне не подобает путешествовать в подобном виде, — показала на свою накидку, открывшую непристойно верх груди и как бы часть плеча. Разрешения я у них не спрашивала и потому вернулась обратно и зашла в те же кусты, что Ярин. Здесь было достаточно темно, но белокурого ангела я различила сразу. Пришлось понизить немного голос, чтобы нас не подслушали. А то не дай, красным пескам Артур застанет, тогда точно не отмоюсь от проблем. А за день до побега мне не нужны проблемы.

Ярин улыбнулся, как яркое солнце, даже на расстоянии передавая позитив и добро. К нему идешь словно на встречу теплу и уюту.

— Принц, я искренне благодарна, но я… я… — отчего-то было неловко ему отказывать, но и рисковать его отношениями с братом я не хотела. Не желала быть предметом спора между настолько близкими братьями. Они черное и белое. Ум и гибкость. Расчет и игра. Огонь и ветер. Они понимали друг друга, как никто другой. Я действительно верила, что между ними есть невидимая братская связь. Они кровные родственники по отцу. Артур действительно сын шейха. Это видно по братьям. И мне не хотелось разрывать их связь.

Я набралась решимости и твердо ответила, намекая, что данное решение не изменится, сколько не пытайся.

— Я не поеду с тобой, а останусь здесь с Артуром.

Мой отказ привел к неожиданным последствиям. Увидев яростный взмах руками, приготовилась получить удар. Зажмурилась, проглотила вдох. Но едва распахнула веки, то увидела измененного принца.

— Ты должна уйти со мной, понимаешь? Ты должна уйти от Артура! — всегда улыбчивый Ярин неожиданно поменялся в лице. Оно стало уродливо от гнева, хоть я не уверенна в истинном чувстве, подтолкнувшем на то, чтобы взять меня за плечи и зажать между своим телом и стволом дерева.

От удара об дерево дыхание резко выбило. Несколько секунд пришлось потратить на попытку прийти в себя и вновь задышать. Только потом начала сопротивляться. Повела плечом, чтобы сбросить наглые пальцы.

— Ярин, что ты себе позволяешь? Почему кричишь?

— Госпожа, с вами все в порядке? Мы заходим? — раздался голос охранников, на что я закричала:

— Нееет!

Ярин послушно отпустил меня, но посмотрел с сожалением или с горечью и бросился прочь, выйдя с другой стороны кустов.

Оставил терзаться в сомнениях и не понимании, отчего он так сильно разозлился?

День рождение Ясура. Ч1

POV Лилия

Через пару дней состоялось торжество по случаю рождения наследника Бонифациев. Были приглашены гости со многих дружественных земель. Меня же единственную не пригласили на торжество, а привычно заперли в подвале гарема.

Именно на сегодня мы с Тиль запланировали побег. Сумка с мужскими штанами и рубахой при мне, золотая монета, подаренная Тиль при мне. Оставалось дождаться появления пособника. Я старалась не давать эмоциям выйти наружу, закрывала их в себе, надежно прятала, чтобы не дать слабину и не засомневаться в правильности решения. Нам с Артуром не суждено быть вместе.

План прост. Тиль отвлекает охранников при входе в гарем, открывает мою дверь ключом, украденным у служанок(Во все подробности побега она не посвещала, лишь вкратце, как будет запутывать следы), далее дает мне лошадь, и я уезжаю в одном направлении. В тоже время в другую сторону она пускает вторую лошадь с похожей на меня рыжеволосой женщиной, запутавшейся в поводьях. Эту женщину протаскивает по песку, вследствие чего невозможно распознать внешность пострадавшей. Вся ее кожа будет содрана до мяса. Я думаю, это заранее подготовленный труп рыжеволосой девушки.

Все это в идеале, а как должно получиться неизвестно.

В ожидании Тиль я долго сидела на кровати и невольно вспоминала недавний странный всплеск эмоций от Ярина. Вызывало неприятие то, как он разозлился на отказ. Вышел из себя, применил силу. Если бы не спугнувшие охранники, вполне возможно он схватил бы меня и насильно утащил?

Странное поведение принца напрягло и я так глубоко погрузилась в мысли, что не сразу услышала шаги в гареме. Только, когда они приблизились к моей двери. В ту же секунду подорвалась с кровати, ожидая, когда Тиль откроет, и мы начнем действовать. Ключ несколько раз повернулся, скрипнув по моим нервам, и открыл замок. Дверь распахнулась, после чего я рефлекторно осела обратно на кровать. Слишком пораженная ликом гостя, что забыла, как правильно необходимо приветствовать столь важную персону. Запоздало поднялась с кровати и припала на колени, рассматривая старца-шейха. С отцом Артура мы не встречались, но издалека его несколько раз видела и потому не составило проблем узнать личность.

Богатые одежды, перстни, украшающие его морщинистые руки, седая аккуратно подстриженная борода — всё это говорило о статусе человека и его богатстве. Хотя плечи старца уже начали сгибаться под тяжестью прожитых годов.

— Добрый день, дитя, как жаль, что ты вынуждена сидеть взаперти. Сущая несправедливость. В деревне творится безумно захватывающие представления. Я хотел бы сопроводить тебя на прогулку, думаю, сын не будет против. Пойдем, дитя? — мужчина распахнул пошире дверь, тем самым разрешая мне выйти из комнаты.

Таааак. Что-то план побега приобрел новые пункты.

Предложение старца естественно не оспаривается и не обсуждается и потому не было выхода, хотя мне не очень хотелось идти с ним, ведь с минуты на минуту должна была появиться Трин. Я бегло оглядела комнату: мою собранную сумку, которую, к сожалению, не удастся сейчас взять с собой и меч, подаренный Артуром. Старец заметил мой взгляд на оружие и спокойно пояснил:

— Не волнуйся, со мной четверо охранников. Мы всего лишь поднимемся на крышу, оттуда увидим великолепное представление, происходящее за стенами дворца. Это награда для народа.

В коридоре первого этажа мы столкнулись с Тиль, которая, увидев меня за спиной шейха, потеряла способность говорить. Издала неопределенные звуки и запоздало поклонилась:

— Дорогая Тиль, что-то случилось? По какой причине вы не на празднике вместе со своим господином? — тонкое замечание, что рядом с Артуром должна быть она, а не я.

Может быть я слишком мнительна и выдумала этот показательный намек? Вероятнее всего шейх не имел ввиду ничего подобного.

— ЭЭЭм… Ясур захотел кушать и мы пришли… — Тиль ответила, попутно бросая на меня странные взгляды. Она явно решала, как исправить наш план.

— Что ж поспеши, милая, покормить наследника, мы тоже идем гулять!

Никто не смел перечить достопочтенному шейху, поэтому каждый сделал требуемое. Я обернулась поверх плечей охранников, идущих за нами, и посмотрела на замершую Тиль. Ощутила исходящие от нее странные волны тревоги. По неизвестной причине она будто думала пойти за мной или нет.

На крыше дворца была похожая обстановка, как и на крыше Вацлавов. По центру находились огромные кадки с цветами. По бокам две тропинки, вдоль которых можно ходить по крыше и оттуда наблюдать за красотами оазиса. Положив локти на высокий бордюр, мы начали наблюдать за событиями, происходящими за стенами. Дворец находился выше стен оазиса и позволял увидеть очень далеко, даже — бескрайнюю красную пустыню.

Один из воинов передал шейху бинокль, а тот в свою очередь передал его мне и, прижав его к моим глазам, велел:

— Смотри внимательно… Видишь обнаженную женщину с пышными рыжими волосами? — я пригляделась повнимательнее. Бинокль очень сильно увеличивал и позволял увидеть площадь деревни, людей, стоявших кругом, а в центре — позорный столб с колодками, куда просовывались голова и руки провинившегося. К этому страшному, позорнуму месту двое мужчин вели за руки совершенно обнаженную деву.

— Вижу, господин, — сглотнула я, понимая, что одно из равзлечений в день рождения малыша — общественная порка и унижение.

Мне совершенно не нравилось то, что я видела.

Напряженно впившись пальцами в бинокль, я смотрела на это публичное действие. Руки и голову девушки просунули в колодки. Плотно зафиксировали механизм. Теперь женские ягодицы позорно оттопырены для лучшего вида народа. Густые рыжие волосы накрыли пышным каскадом ее лицо, скрывая от народа.

— Хорошо видишь, дитя, эту женщину? — переспросил старец.

— Да. Хорошо, — заторможенно ответила, наблюдая, как к девушке подошел глашатай и, стоя рядом с ней непозволительно близко, рукой в черной перчатке похлопал ее по ягодицам. Не сильно, а скорее насмешливо.

Передвинув бинокль, я обнаружила позади позорного столба высоко мужчину в ослепительно белых одеждах, скрестившего руки на массивной груди и молча взиравшего на действо. Артур…

— Эта женщина жестоко провинилась, — начал рассказывать старец. Я же была поглощена действием на площади, а больше всего мне не нравился Артур, который позволял такие унизительные наказания. Никогда не замечала за ним удовольствия от унижения других, за исключением унизительных наказаний в случае, если задели его гордость. Что же натворила бедняжка, если подобное зрелище происходило при сотне приглашенных гостей?

— Знаешь, что с ней произойдет? — теперь я явственно почувствовала в голосе шейха злорадство, эйфорию. Да. Интуиция не подвела. Мне не показалось что-то странным в его общении со мной. — Целые сутки ее будут использовать во всех смыслах. Это настоящая живая кукла. Достаточно одному человеку подойти и плюнуть ей на ягодицы, как остальные почувствуют жар похоти. Ее изобьют, изнасилуют, изуродуют ее тело и не остановятся до тех пор, пока не будет поздно. Она умрет возле позорного столба.

Волосы на теле мигом встали дыбом, страх прошиб тело, сковал цепью и ударил плетью. Я видела, как глашатай рассказывал что-то про женщину, видно перечислял ее грехи, а затем мужчина отошел в сторону, рукой показывая на позорный столб. Теперь любой вправе подойти к ней и осуществить самое извращенное желание, которое только придет в голову. Все, что всплывет в больной фантазии. Кукла на позорном столбе все издевательства выдержит.

Мой поспешный стук сердца отсчитывал секунду, проходящие с того момента, как разрешили издевательства и до того, как они начнутся. В легких сжался воздух и с трудом проходил по гортани, отчего создалось впечатление нехватки воздуха.

Кто первый решится? Секунды складывались в минуты, но ничего пока не происходило. На площади на удивление толпа стояла смирно. С удивлением поняла, что они не торопились издеваться?

Глашатай внезапно решил поджечь интерес толпы, выхватил кнут и несколько раз саданул по спине девушки, заставив ту от боли прогнуться в спине. Мужчина показал пример раз уж остальные не торопились действовать.

Но и после этого с облегчением и легким вздохом я радостно заметила отсутствие интереса со стороны толпы насмехаться.

— Они уже насилуют ее, дитя, или нет? — он действительно ждал этого момента. Скосив взгляда на старца, отметила его задумчивую улыбку, направленную предположительно в сторону, где осуществлялось наказание.

— Нет, — четко и довольно грубо ответила, отнимая бинокль от глаз и отдавая его мужчине, чтобы удостоверился.

— Как нет? Почему? — он, наконец, приставил бинокль к глазам и посмотрел вдаль. Я испытала некое злорадство, увидев, как уголки грязной ухмылки старца поникли и опустились вниз, выдавая его разочарование.

— За что ее? — иссохшими губами спросила.

— Это принцесса, посмевшая отказать и выставить дураком Зверя Красных Песков. В отместку он выкрал ее со свадьбы и запер в наших казематах. Несколько месяцев он насиловал ее в камере, пока девица не начала испытывать к нему ответные чувства.

— Насиловать? — с ужасом вырвалось.

Это должно быть девушка, чьи стоны я слышала в подвале. Я очень надеялась, что все же это не Артур совершал насилие над женщиной. От этой мысли было совсем противно. В момент рот наполнился горечью и возникло етественное желание исторгнуть свой завтрак на пол. Как он мог так поступать? Это просто ужасно, омерзительно, грязно.

— Не заостряй внимание на мелочах. Мой сынок не занимается грязной работой. Конечно, он не не насиловал ее, но все должны думать, что насиловал. Каждый человек должен знать, что Зверь не прощает ошибок и предательства. Знаешь, кто эта сука, прикованная к столбу?

Тошнота от осознания невиновности Артура прошла, но тем не менее улыбка на лице старца заставляла мои нервы напряженно сжиматься и сигналить об опасности.

— Возле позорного столба — это ты, дитя мое. Потаскуха Вацлава…

Неизвестная рука схватила за волосы на затылке и натянула их, а к шее прислонили тонкое лезвие меча.

— Ты там должна сейчас стоять, но мой сынок пожалел тебя. Очень жаль. Только не пойму, почему толпа не действует? Абаш, будь добр, сбегай на площадь и узнай, в чем дело? — одного охранника старец отправил разведать подробности. Итого их осталось четверо против меня одной.

— Странно… — мужчина вновь посмотрел в бинокль и пожал в недоумении плечами. — Почему они не действуют, а просто стоят? Такое веселье приготовили для них.

— Может потому что когда эта рыжая потаскуха их пожалела и не дала повелителю отрезать им руки? — поинтересовалась у старца. В тот же момент меч сильнее надавил мне на горло, заставив замолчать.

День рождения Ясура. Ч2.

POV Лилия

Вот и славный конец, Лилия-Роза. Одно лишнее движение и меч пустят в ход. Лезвие перережет твои жилы и кровь щедрым потоком хлынет из тела. И уже через несколько секунд ты испустишь дух, который вскоре будет поглощен красными песками.

Ничего. Умирать не страшно. Я примерно представляла, почему старец желал моей смерти. Выходит его подручные толкнули меня с лестницы и его шпионы следили за мной и Ярином в палатке? Значит, в рядах воинов сарацинов Артура были шпионы его отца?

Мыслительный процесс хорошо отвлекал от осознания неотвратимости судьбу и помогал свыкнуться с мыслью, а не паниковать. Даже в моем случае с мечом возле горла и в окружении четырех мужчин должна быть хоть маленькая, хрупкая надежда на спасение. Должна быть, но почему-то ее нет. Тиль заодно со старцем? Нет. Не похоже. Она была удивлена тому, что старец пошел со мной на прогулку. Возможно она будет ждать меня на первом этаже.

— Мой сынок, моя плоть и кровь не ведает ошибок, не прощает предателей. Он всегда действовал, как истинный шейх земли, но всего лишь однажды, повстречав глупую девчонку, потерял покой и трезвый ум. За одну ошибку он подставил нашу землю по удар и сам поплатился хромотой!

— Никогда не видела его хромым! — упрямо заявила, проверяя насколько охранник позади меня бдителен. Будет ли шанс обмануть его и вырваться? Воин доказал свою внимательность. Сильнее схватил за капюшон и волосы. Плотнее приставил острое лезвие, предупредительно царапнув кожу. С намеком, чтобы заткнула рот.

Старец мягко и задумчиво улыбнулся солнцу, но понятно, что его эмоции принадлежали любимому сыну.

— Он терпит боль в ноге при ходьбе, мне ли не знать его эмоций и способностей? — слова были произнесены с нежностью и любовью, когда дело касалось сына. Но когда шейх повернулся ко мне, то его улыбка пропала и голос обрел мрачность и угрозу. — И это всё из-за тебя, потаскуха! Ты — угроза, помеха величию моего сына. Я говорил, что он должен убить тебя, но он не послушал. Я даже посылал младшего сына, чтобы устранить тебя, но он… он… посмел ослушаться. Такой был великолепный шанс убить тебя, когда ты упала с лестницы и была покусана змеей, но Ярин пожалел тебя. Притащил какую-то знахарку, чтобы спасти тебя. Сделал бы вид, что никого не нашел. И в палатке наедине столько раз мог убить, подсыпать тебе какой-нибудь яд, накрыть твою голову подушкой и заставить задохнуться, но мой непослушный сын пошел наперекор! Дети совсем не слушаются, слишком своенравые!

Не смотря на то, что отец гругал сыновей, но все равно чувствовалась его безграничная любовь к обоим сыновьям. Для них он все сделает. Даже выполнит самую грязную работу — убьет меня. Я должна быть польщена, ведь мужчина столько сил и времени потратил, чтобы устранить обыкновенную рабыню.

— Как же я ненавижу таких потаскух, как ты и моя жена. Я знаю, что Артур — мой сын хоть жена утверждала обратное. Не хотела, чтобы я забирал его. За свою потаскуха испустила дух в падшем доме, среди таких же потаскух, как и ты. За предательство и устроенную резню в нашем оазисе и ты достойна смерти!

— Вы ошибаетесь, — крикнула, почувствовав, как лезвие сильнее надавило на горло. Но старец показал охранникам жест, обозначающий остановиться и дать мне слово. Приговоренный к смерти всегда имеет право на последнее слово. Также и мне позволено высказаться.

— Я не знала о резне, я хотела только освободить родного отца! Спасти его из плена!

Передо мной ярко встали картины из прошлого. Одна за другой. Все такое красочное и яркое. Прошлая жизнь без проблем. Мой любимый некогда отец, выполняющий почти каждую бездумно высказанную мною прихоть, а в последующем его жестокость и безжалостные пощечины за то, что отдавалась врагу земли.

Все картины яростно полыхнули и сгорели за секунду до огольков. Пепел воспоминаний рассыпался по ветру и оставил теперь лишь вот эту жизнь в плену и крови.

— Это вы! Вы, проклятые варвары, вырезали мою землю!

Именно злость подарила мне силы и подсказала, как правильно действовать. Я сильно надавила на меч собственным горлом, испытывая боль, а потом резко подала голову назад, ударяя затылком по носу охранника. Замешкавшись тот ослабил хватку и внимание. Его лицо тут же залила кровь от разбитого носа. Я же успела вывернуться почти без потери, только небольшой порез от меча защипал на правой стороне шеи.

Оттолкнув воина в сторону, рванула по проходу между цветами и бордюром, но изысканная вуаль цеплялась за растения в кадках и мешала бегу. Драгоценные браслеты звенели, выдавая мое местоположение. Я не знала, куда бежала, ведь впереди тупик. Думаю, именно поэтому охранники не сильно переживали, упустив меня, только старец гневно попенял за невнимательность:

— Плохо, охранник. Я разочарован. Упустить мелкую девчонку?!

Дорога вела лишь в одном направлении. Конечном. Разветвлений нет. Ни вправо ни влево. Либо назад, где убийцы либо вперед, где тупик. Сердце громко заколотилось, долбя изнутри молотами по моей грудной клетке и от этого чувствовалась легкая боль. Я начала считать метры, отделяющие меня до заветного конца пути. Один метр, два, три. Слишком далеко и воины слишком быстро наступали. Пожирали мои шаги, вынюхивали меня, желая сомкнуть челюсти на моей плоти и перебить кости. Я никогда так быстро не бегала. Зная, что моя жизнь зависит от скорости и только собственных сил. Никто не поможет, поскольку кроме стражи во дворце нет лишних людей. Все жители собрались на празднование в честь рождения маленького Ясура. Идеальное время для моего убийства. Капли крови с шеи стекали по мне и оставляли следы моего побега.

За непрерывными мыслями я почти добежала до заветного бордюра, но и охранники в тяжелой амуниции заторможенно, насколько могли быстро бежали за мной. Уже настигали, судя по лязгу мечей и топоту ног.

Но ничего, я должна была успеть. Подбодрила сама себя. Улыбнулась, ощущая вкус свободы. Вот и маленькая надежда на спасение. Хоть и высоко, но внизу густые деревья, благодаря которым можно смягчить падение. Можно переломать ноги, руки, содрать живьем кожу, а можно отделаться легкими синяками, но риск лучше, чем очевидная смерть от мечей охранников.

Да. На все воля Красных песков. Они решат, кого помиловать, а кого казнить.

Одной ногой вскочила на бордюр, вторую начала поднимать…но не закончила. Подо мной, точно мягкий ковер устилали густые кроны деревьев. Именно за них необходимо было зацепиться. Широко раскинув руки, приготовилась это сделать. Ветер победно зазвенел в ушах, кровь загремела, но в следующую секунду всё прекратилось. Красные пески решили мою судьбу по-другому. Я почувствовала на лодыжке мощный захват, помешавший полететь. Всего несколько секунд не хватило для прыжка.

Меня дернули за ногу, и я рухнула лицом об бордюр. В момент удара хрустнули кости лица, лоб словно раскроили острым камнем, в глазах потемнело. Кровь отпечаталась на каменном бордюре и оставила на нем памятный след от моего разбитого лица. Охранники потянули меня, оглушенную и находящуюся, как в некоем бреду, непролазном тумане, обратно на крышу.

Находясь опасно на краю падения я увидела внизу человека. Кто-то шел по тропинке по направлению дворца. Девушка.

Пожалуйста… посмотрите наверх. Куда вы спешите? Закричать я не могла, но попыталась поднять хотя бы руку, хоть палец. Превозмогая боль, подняла указательный палец. Это было безумно сложно, но я смогла. Само солце улыбнулось, когда женщина, почувствовав неладное, подняла взгляд наверх, но меня уже не было видно. Охранники затянули меня обратно на крышу и кинули на пол.

— Проклятый дьявол, там вторая наложница нашего шейха, — услышала раздосадованный голос. — Что делать? Она могла все увидеть?

— Глупцы! Я велел убить ее! Пусть бы она свернула шею при падении с крыши! Идиоты! Ничтожества!

— Но мой господин, вы велели перезать горло, а мы всегда с точностью выполняем распоряжение.

Сквозь дымку в сознании и перед глазами я расплывчато увидела черты разгневанного старца и то, как он ударил воина рукоятью меча по лицу.

— Глупцы! Всё надо делать самому! — Меч поднялся высоко-высоко и ослепительно блеснул на солнце.

Смерть пахнет кровью и солнцем. Вот что я могу ответить, если задать вопрос, что значит чувствовать приход смерти. Это последнее, что ощущаешь легкость в теле и обреченность.

— Ваше Величество! — женский голос, утяжеленный после быстрого бега, не дал мечу старца пронзить мою плоть.

Старец наигранно спокойно, словно ничем страшным не занимался, убрал меч и повернулся к Трин.

А я просто лежала, сражаясь с кровью в голове и думала, что это предсмертные галлюцинации. Трин не могла с такой скоростью и с подобной храбростью оказаться подле меня. Тем более на крыше.

— Дитя, прошу вас, не смотрите. Непослушная наложница посмела открыть рот на своего повелителя и потому я вынужден прибегнуть к мерам.

Малышка Трин не поможет. Зачем я ее позвала? Наверное ожидала, что она хотя бы расскажет Артуру и только. Просто рефлекторно привлекала внимание единственного человека, который, покинув место празднования, по неизвестной причине возвращался во дворец.

— Уходи, — прошептала, а она в ответ улыбнулась, не поняв угрозы. Глупышка. Свидетеля тоже могут убить.

Я попыталась встать, но хватило сил только сесть и привалиться спиной к стене. Голова постоянно кружилась, а веки сонно закрывались.

— Спускайся, дитя, в гарем. Готовься к приходу Артура, — приказал шейх, отвернувшись от нее. Как само собой разумеющееся, она должна была выполнить указ. Трое воинов также потеряли интерес к девушке, повернувшись к ней спиной. Они встали вокруг меня, закрыли мощными фигурами солнечный свет. Поглотили тьмой.

В полусознательном состоянии я отвернулась, не желая смотреть на их лица. Не хотелось бы, последнее, что увидеть в своей жизни — это лица убийц. И потому я посмотрела сквозь ноги воинов на Трин, которая не торопилась выполнять приказ. Лучше ее лицо увидеть последним.

Малышка Трин все время налюдала за воинами и старцем. В какой-то момент она опустила голову и от того создала эффект тени на глазах. Ее взгляд за секунду преобразился. Показался таким жутким. Злым. Жаждущим крови. В ее руке сверкнул кинжал, который она выхватила из-под резинки шелковых дорогих штанов.

Кинжал точно вошел в живот одного из стражников и точно также быстро вышел. А стражник захрипел, забулькал кровью во рту и упал под ноги удивленных мужчин.

И это Трин, которая якобы не могла защитить себя от пьяных гостей во дворце Вацлава? И именно она сейчас с легкостью вырвала кинжал из тела человека, при условии что давление крови, мышц на него не позволило бы с легкостью это сделать.

— Ты кто такая, сука? — вскинулся старец, выхватив, как и остальные двое охранников свой меч.

У Трин всего один кинжал, а у них три меча. Силы далеко не равны.

— Я — личный сарацин его величества и его госпожи, поэтому вынуждена остаться. Мне дан приказ охранять их жизни даже, если прямая угроза исходит от лица его брата или отца! Не почтите за дерзость и своеволие мои действия, бывший шейх нашей земли! — Трин улыбнулась, держа кинжал перед собой.

Сквозь мутное пятно крови на глазах я наблюдала со стороны, как ловкая женщина не билась, а словно плясала в паре со своим кинжалом. Как опытный любовник он точно и любовно выссекал кровь из тел стражников. Ее волосы красиво развивались на ветру, а сталь блестела, как яркие вспышки огней. На некоторое время я даже перестала опасаться смерти и поверила в хороший конец истории. Весь бой длился не больше минуты. За это время ей удалось победить двух охранников, но меч старца вошел через ее позвонки и проткнул хребет. Вышло лезвие уже с другой стороны тела. Извернувшись в последний раз, она опустила кинжал старцу в икру, после чего меч в ее теле был повернут и она молча, раскинув руки, опустилась на пол.

Сволочь старая. Мысленно прокляла его и сожгла взглядом. Невидимо на расстоянии уже задушила его. Располосовала на куски и дала сожрать диким лесным ягуарам.

— Ах, ты ж, юркая сука! — старец выдернул кинжал из ноги и опрометчиво выбросил его на пол. Все свое внимание отдал ране на ноге. Присел возле стены, а про меня давно забыл, поскольку я на грани потерять сознание. Так и есть.

Но для того, чтобы растерзать эту дрянь я решила сохранить пока рассудок. Я упала на локтики и поползла на животе к клинку, который удачно был выброшен в мою сторону. Всего метр не больше до заветного клинка Трин. Я старалась не делать резких движений и не шуршать одеждой, но как уж получалось. Моя голова кружилась и от того при каждом движении мне казалось, что сейчас упаду на бок, но кое как удавалось удержать равновесие. Видно, потому что у меня была цель, к которой я ползла. И я доползла.

Окровавленными пальцами осторожно прикоснулась к кинжалу и сжала его до крови в собственной ладони, чтобы спрятать от взгляда старца. Мало ли прекратит завязывать повязку на ноге и повернется ко мне. Я ползла очень тихо и медленно, чувствуя, как от усилий не потерять сознание, проступил пот.

Но все же доползла и благодаря тому что старец сидел мне всего лишь оставалось перекатиться на бок и воткнуть кинжал ему в шею. И я это сделала! Без сожалений! Старец даже не понял, откуда явилось правосудие.

После этого я завалилась на спину и выдохнула, слыша, как сильно заколотилось сердце. Вот и всё. Конец.

Я легла вместе с мертвыми и принялась смотреть в небо, куда на запах мертвечины слетелись стервятники.

Ее решение

POV Лилия

Мне не позволили проститься с Трин. Просто умолчали о ее похоронах. Поскольку я сама страдала от сотрясения головы и потери крови, лежа в кровати, люди не сказали мне об это важном событии. А когда узнала, то было слишком поздно. Ее прах уже развеяли по ветру.

Многие часы лежа в кровати и смотря в потолок я думала, как чувствует себя Артур после смерти отца. Для любого нормального человека — это сильное испытание на прочность. Однажды я его поддержала во время комы отца, а теперь сама, хоть и в целях самозащиты, вынуждено стала убийцей его родителя. На похоронах старца-шейха я также не присутствовала. О них мне рассказала Клара, единожды допущенная ко мне в клетку гарема. Едва увидела ее родное лицо в проеме двери, как окрыленная радостью, спрыгнула с кровати и бросилась к ней, чтобы обнять.

Мы так сильно обнялись, как когда-то в детстве будучи маленькими девчушками. Ее жизнь не плохо сложилась. Без былого богатства, но как оказалось для Клары это не особенно важно. Она работала сейчас компаньонкой у Тиль и встречалась с одним из советников Артура.

Следующим ко мне зашел Ярин…

Я не знала, как отреагировать и потому просто села поудобнее на кровати, устремив звгляд куда-то повыше плеча гостя. Он желал моей смерти, столько раз пытался убить меня, а в ответ я убила его отца.

Без лишних причитаний или слов. Он. Принц. Почти правитель. Встал передо мной на одно колено и положил ладони мне на колени. Единственное не склонил голову, что было бы унизительно для особы голубых кровей.

— Попытайся понять меня. Отец приказал убить тебя ради спокойствия и чести Артура, но как понимаешь, я не мог этого сделать. Не получалось, даже когда мы жили в одной палатке и я мог всего одной рукой задушить тебя или подсыпать яд в питье. Я слишком люблю тебя и уважаю. Поэтому хотел помочь тебе сбежать от гнева нашего отца. Тиль, почуяв неладное, рассказала о твоей прогулке с отцом. Благо, Артур, предчувствуя беду, заблаговременно отправил Трин для твоей охраны. Иногда, не знаешь, как жизнь повернется. Теперь даже не знаю — огорчен я смертью отца или нет? — его глаза стали красными, наполненными кровью и страданиями. Не выдержав его страдающего лица, прислонила его голову к груди, сама с трудом сдерживаясь от эмоций, пояснила:

— Извини, я не могла поступить по-другому.

— Я знаю…

Все приходили ко мне. Даже Тиль, но только не Артур.

Спустя две недели я по-прежнему не знала о своей судьбе. Раз не казнили, значит помиловали?

У меня было достаточно времени, чтобы прекратить играть в игры. Отбросить мысли о глупых побегах и принять, наконец, честное решение.

Я пришла к нему в зал повелителя земли. Стражники пустили меня к нему, но будущий шейх был занят делами, держал свиток и пробегал взглядом по написанным строкам. Я же не поздоровалась, казалось, что обычное приветствие не уместно в нашем случае. Обычные слова не для нас, мы действуем с Артуром на чистых инстинктах.

— Говори. Разрешаю, — коротко отдал приказ. Явно не заметил, кто к нему пришел, был полностью увлечен сведениями в списке.

Поза расслаблена, рука лежала на подлокотнике широкого «трона», пальцы при этом спокойно стучали, выдавая его заинтересованность вестями в свитке.

Я сняла капюшон с головы, привлекая внимание цветом волос, опустила руки вдоль тела и сделала то, что никогда добровольно не делала. Впервые встала на колени перед повелителем и склонила голову. Ладони положила на холодный пол, собираясь с мыслями. Проще сразу перерезать себе гортань, чем такое сказать вслух мужчине. Я собиралась сделать то, что не посмеет сделать ни одна женщина, а если посмеет, то скорее всего ее вынесут вперед ногами.

— Поторапливайся, у тебя несколько минут на доклад, — все также, смотря на свиток, поторопил правитель.

— Я пришла не как жительница твоей земли… — начала разговор издалека, слыша, как зашелестел свиток и был убран. Взгляд повелителя медленно заскользил по моей непокрытой голове и покорной позе. — Я пришла не как рабыня к своему тирану, я пришла не как предательница к убийце своего народа. Я пришла не как убийца. Я пришла как женщина к мужчине.

Замолчала, сглатывая горечь от собственных слов. Слишком тяжело это говорить.

— С каких пор Роза трусливо отводит глаза?

Я не отводила взгляд, просто наконец, действовала, как он всегда требовал. Женщине положено покорно склонить голову и не смотреть на мужчину, пока ей не разрешено.

Подняла на него взгляд и увидела пылающий огонь. Нет в нем печали или сожаления, лишь пламя.

— Твой народ, мой народ, твой отец, мой отец. Всё это будет стоять между нами. Поэтому я приняла решение — уйти от тебя!

Я ожидала молчания, гнева, слепящей ярости, того, что моя голова немедля полетит по полу. Всего что угодно, но не этого. По ушам ударил беззаботный веселый смех. Очень грубый и громкий. Эхо шумно забилось по стенам зала, сбило столку, заставило нервно схватиться за одежду. Кто-нибудь когда-нибудь видел, как смеется Артур? Я видела его ухмылки, легкие кровожадные улыбки, но не громкий басовитый смех, напугавший даже стражников. Услышав странные звуки, те с мечами на готове вбежали в зал, нарушив наше уединении. Но увидев, как повелитель глядя на рабыню в ногах смеялся над ней, стражники ушли обратно.

Артур постепенно скрыл улыбку, расставив мощные ноги немного в стороны, пальцы опустил на подлокотник трона, расслабленно смотря на жалкую рабыню:

— Наивное и глупое предположение, — хороша слышна насмешка в его голосе, она стучала по моим нервам, выводила на эмоции и на личный эмоциональный взрыв. Я, наверное, сказала несусветную глупость, ведь Артур даже не злился, а лишь хмыкал. — Прекрати сидеть на коленях, иди сюда ко мне.

Он никогда не слышал моих слов.

— Я все равно уйду! — выпалила громче, чтобы он понял, что это не пустые глупые слова. Это мои обещания. — Останется только один из нас. Я буду пытаться убежать, пока однажды тебе не надоест и ты не убьешь меня. Из раза в раз я буду убегать и однажды умру. Хочешь этого — пусть будет так, но я предупредила тебя.

Он взял свой огромный меч, что стоял рядом с его «троном» намеренно чиркнул по полу, создавая чудовищный, раздражающий скрип по нервам. А после поставил его острием вниз, а сверху на рукоять удобно положил две кисти, а на них подбородок. Сейчас вместе со своим мечом он собирался вынести приговор.

— Ты знаешь, что тебя ждет? — кивнула, примерно представляя, что меня ждало. Его голос опасен, как сталь меча. Он пропитан холодом и яростью. Он сдержан и на удивление хладнокровен, но внутри я чувствовала горящее пламя ненависти. — Ты сгниешь в казематах вместе с мужем!!!

Кивнула, соглашаясь со своей предполагаемой участью. Я готова была потерять голову немедля, но моя смерть будет более мучительна. Длительна. Зато я сама выбрала свою судьбу. Горький смешок напоследок сорвался с бледных губ. Моральное давление многих дней и месяцев оставило клеймо на мне.

— Да будет так! — произнес повелитель. Поднял меч и ударил острием по полу, звоном разнося приговор предательнице. — Я исполню твое желание, Роза. Ты свободна от меня. Можешь соединиться с мужем.

Он быстро отдал приказ. Сложилось впечатление, что ни капли не огорчился. Возможно он устал сражаться с девчонкой. Возможно он хотел спокойствия, а возможно появилась скука от меня. За то время, которое провела его наложницей вполне возможно я полностью удовлетворила его и он больше не готов терпеть мой буйный норов.

— Стражааааа…

Меня тут же провели в казематы.

За спиной со скрипом закрылась дверь, а я все никак не могла обернуться, замерев стояла и смотрела в угол камеры, где на жалкой соломе сидел парень, подтянув колени к груди. Он не обратил внимания на появление гостьи. Либо спал, либо без сил. Штаны в лохмотьях, а рубаха порвана на лоскуты, рукава оторваны. Грязный, оборванный, исхудавший.

Я бросилась к нему, упав коленями на холодный пол, положила его голову на свои ноги и легонько постучала его по лицу.

— Очнись, Раф, очнись, — пришлось несколько раз постучать по его щекам, пальцами прикоснуться к его бледным, словно обескровленным губам и ощутить насколько они ледяные. Тихое дыхание пленного успокоило, принесло умиротворение и подсказку о его здравии.

Едва-едва приоткрыв уставшие сонные веки, принц улыбнулся:

— Моя любимая жена, мы, наконец-то встретились, — даже на краю гибели Рафаэль оставался верен себе и смотрел в лицо смерти с азартом и вдохновением. Прислонив голову к холодным стенам каземат, я погладила рыжие волосы моего мужа и тоже с азартом ответила:

— Похоже, мы будем самыми романтичными новобрачными, которые погибли приблизительно в один день в казематах врага.

Внутри было так пусто, мою душу вытравили до конца. По капле вместе с кровью забрали сейчас. И мое теплое дыхание тоже забрали. Чем больше я отдавала свое дыхание холодному помещению камеры, тем холоднее становилось внутри тела.

Его решение

POV Артур

В бешенстве швырнул Розу в мрачные казематы, но в течение дня из головы не выходили мысли о ней. Я поступил правильно и совсем не к месту испытывать странное ноющее чувство, которое не давало мне сегодня покоя и отвлекало от работы. И это не скорбь по отцу. Как отец когда-то предрек, так и случилось. Он скончался после того, как отпраздновал день рождения внука. К смерти отца я отнесся на удивление спокойно, ведь однажды уже почти хоронил его после яда. Только его козни с братом за моей спиной разозлили.

Это ноющее чувство меня сегодня порядком раздражало, как шип, пронзивший плоть, оно терзало меня и хотелось его поскорее вынуть из себя. Я ненавидел то, чему не мог найти объяснение. А этому странному ощущению, которое поселилось после того, как принял решение — оставить Розу умирать в казематах, я не мог найти объяснение.

Это ощущение надо было изъять из себя. Устранить. Потому что мои решения не должны оспариваться даже мной самим.

Воевать с Розой, посмевшей ставить мне условия, надоело. Мою волю надо исполнять. Только и всего. Я закон на этой земле. Не надо понимать или оправдывать меня, а надо заткнуть милый ротик и делать, как прикажу.

Ее гордыню следовало укоротить. Сколько пытался подрезать, но до сих пор не получалось, ибо Роза оказалась на редкость упрямой и настырной. Поэтому мы всегда сталкивались лбами по всем вопросам, даже касательно занятий любовью. Столкновение приемлемо на мягком ложе. Наоборот добавляло изюминки развлечениям наших тел. Там ей позволено вести себя, как пожелает. Но не в других вопросах.

С меня достаточно. Она сама выбрала свой путь непокорности. И вот к чему он всегда приводил. Только к смерти и боли.

Доставит ли мне облегчение смерть Розы? Вдохну спокойно, если исчезнет источник проблемы и ноющего чувства? Никогда ни от кого эмоционально не зависел, а сейчас вероятно…возможно зависел от маленькой сопливой, худенькой девчонки — занозы. Эта заноза столько времени сидела во мне и если ее убрать из себя, то станет легче? Я перестану думать о том, что предательница сидит в темнице со своим мужем? Дьявол его сожри. Давно убил бы его, если бы не его польза. Убивать последнего выжившего наследника из рода Вацлавов было бы глупой затеей и пустой тратой человеческих ресурсов.

Убить ее…правильное решение. Никому не дозволено перечить шейху и ей тоже. Терпеть это больше не намерен. Как только убью ее, то непременно все ураганные мысли завершат свой бессвязный поток. Пусть скончается. Исчезнет из наших песков. Вместе с ней растворится тяга к ее телу. И тогда мир вновь окрасится для меня сладким ароматом крови. Я вернусь к тому, к чему привык с рождения- искусству нести кару.

Да. Это правильное решение. Сдохни предательница в моих казематах! Я исполню твое желание, глупая Роза.

С этими мыслями я лег спать на мягком ложе, наслаждаясь тем, что предательница в тоже время мерзла на соломе на каменном полу. Я извращенно представлял разные варианты ее мучений и наслаждался. Представлял, как она прижимает колени к груди в тщетных попытках согреться, растирает ослепительно белую кожу рук и ног. Ее сердце остановится, кровь замерзнет в жилах, кожа станет синюшно-трупной. Со временем на ее месте останется лишь скелет без кожи, без крови, без мышц. А рыжее покрывало волос будет напоминать о ее огне…

Идеальный конец.

Ночь поистине была дьявольская, потому что проснулся с огромным усилием. Ощущалось жжение в глазах и тяжесть в голове, словно я страдал с похмелья. Открыл глаза, проигнорировав резь, и огляделся. Знакомая комната. Как я оказался в борделе? Почему я спал на полу? Почему заснул, сидя, привалившись спиной к кровати, а ноги — удобно вытянуты.

Постепенно память подкидывала ответы на вопросы. Вчера была резня, и мы сбежали из стана врага, прихватив с собой предательницу. Ее укусила змея, и мы притащили ее в бордель для лечения…

Я медленно обернулся, ощущая странную тревогу.

Женская голова наклонена вниз с кровати, рыжие волосы, завиваясь кольцами, спадали на пол, ее глаза распахнуты и полностью окрасились кровью. При всем желании за плотным слоем крови не увидеть цвет глаз.

— Но мы ведь спасли ее!!! Спасли! — взял ее за лицо и начал усиленно трясти, невольно стуча ее затылком о кровать. — Просыпайся!

— Видимо, тебе приснился хороший сон. Сон, в котором мы ее спасли от яда… — Ярин не смотрел на убитую Розу, а сидел также, как и я, спиной к кровати. Видимо, мы оба заснули возле нее.

Мои собственные глаза наливались кровью, казалось от перенапряжения сейчас лопнут. В груди что-то росло и крепло с каждым взглядом на убитую Розу.

Все события: ее спасение, рождение наследника, ее возвращение в мой гарем и смерть отца являлись моим больным воображением? Мы не спасли? Нет!?

Я впервые приготовился показать эмоции и заорать, тем самым выпустить, изъять это ощущение из своего нутра. Прочь из меня! Прочь! Это непонятное ощущение прочь!!!

Я резко поднял корпус и громко задышал, ощущая, как тело пробуждается ото сна. Оглядел свою комнату во дворце и с облегчением осознал, что смерть Розы в борделе все же ночной кошмар. Успокоившись, рухнул обратно лопатками на подушки.

Я снова закрыл глаза, но тщетно. Сразу вспомнились ее предсмертные стоны и ее безжизненные красные глаза. Память жестока. Она решила подбросить мне эти странные воспоминания.

Сердцебиение ускорилось, пот залил тело и насквозь пропитал подушки, крупные капли пота стекали по волосам, нога с перерезанными сухожилиями болезненно запульсировала, настолько что пришлось сцепить зубы и вытянуть ее поудобнее. Когда потянулся к ноге, чтобы легкими движениями растереть кожу, то заметил, что собственные пальцы дрожат. Позорно. Унизительно дрожат.

Я медленно опустил пальцы и сжал влажные от пота одеяла под собой. Смял их, словно стараясь изничтожить, разорвать. Выместить злость. Я боялся? Я впервые испытывал страх, притом не за себя, а за другого человека, сидящего в темнице. Я бы рассмеялся, если бы не было унизительно ощущать горечь поражения. Самого настоящего первого жестокого поражения в своей жизни. И впервые я не собирался отвечать сопернику карой на ее удар.

Вот название этому ноющему чувству, которое мучило целый день и не давало покоя — страх ее смерти. Не страх потерять ее тело и больше не использовать по назначению, а страх узнать о ее кончине. Никогда не думал, что смог бы поступить подобным образом.

В ранний час я не одевшись, лишь в одних спальных штанах прошел по сонному дворцу и спустился с факелом в руках к клеткам. В углу на тонкой соломе увидел сидящую женщину, на чьих коленях лежала голова мужчины. Муж и жена. Оба рыжие и молодые, глупые.

Ее голова чуть покачнулась в бок, а потом резко поднялась. Почувствовав наблюдение, Роза поспешно проснулась, не совсем понимая, где находится и как здесь оказалась.

POV Лилия

— Лилия! — я насторожилась, поскольку никода прежде не слышала, чтобы он обращался ко мне по-настоящему имени. Прозвучало очень странно. Незнакомо. Прозвучало, как неизвестный сигнал, раздавшийся громко в голове и который на всякий случай стоило послушать. Артур стоял по ту сторону решетки, зажав руками жерди.

— Ты умрешь в песках, — от его тихого предзнаменования я погладила завитки волос мужа, поигралась с ними, но кожей постоянно чувствовала стеклянный взгляд. Который меня убивал, расщеплял.

— Знаю… — прошептала и ему, и себе. Нет бессмысленных надежд. Нет пути обратно. Мне не страшно, но и нет радости. Во мне пустота, ровная гладь эмоций.

Между нами с Артуром есть только пропасть, сотканная самой безжалостной судьбой. Между нами кровь…смерть…боль…и жажда, из-за которой мы все погибаем.

И мы с Артуром однажды погибнем.

— Прости меня, — едва слышно прошептала, а потом поинтересовалась. — А Рафаэль?

— Он выйдет из каземат, но в отличие от тебя, он останется служить мне.

В день, когда мы прощались. солнце было особенно яркое, красное, обжигающее. Оно поставило своей целью сжечь мою кожу и кости. Ветер загремел в ушах в тот момент, как я сделала шаг на лошади, направляясь прочь из его оазиса. Словно настоящий дьявол Красных песков посредством ветра велел вернуться обратно к человеческому дьяволу красных песков. Своей сущности. Но я не могла забыть нашего прошлого и потому уходила.

Я не позволяла себе обернуться и последний раз посмотреть на Артура, поскольку боялась дать слабину.

Поначалу каждый шаг давался с трудом, но со временем я все настырнее шла вперед. Обливалась потом, жаждала хоть каплю воды, чтобы смочить горло и иссохшие, потрескавшмеся губы. Вскоре губы начали кровоточить и вместо воды я пила кровь. Жажда отвлекала мое сердце от странного ощущения, что жизнь отрезает от меня кусок плоти. Этим уходом я себя отрезала от прошлого. Оставила одну часть себя валяться возле стен оазиса Артура.

Я шла долгие часы и дни. С собой у меня была только лошадь, меч, подаренный Артуром, монетка Тиль и защитные очки. Когда кончались силы, то опускалась в теплые красные пески и тогда казалось, словно я окружена теплом и заботой. Словно кто-то невидимый меня согревал в такие минуты и накрывал мягкими одеялами, оберегая от проблем. Ниразу я не встретила бедуинов или плохих людей. Мне показалось, что это Артур поделился своими силами и помогал каждый раз подниматься. Шептал мне на ухо: " Вставай, отродье." Также как когда-то говорил, таща меня за веревку по песку. По-настоящему он никогда не желал моей смерти. Лишь проверял мои силы и стойкость. А когда видел мою твердость — восхищался и оставлял вживых.

Безжалостный и беспощадный, но невидимо подбадривающий отродье без имени и рода. Именно таким Зверь красных песков остался в моей памяти. А для остальных он — безжалостный воин, не знающий любви и прощения. Слухи врут.

Его имя непременно будут смаковать потомки. Ненавидеть или восхищаться, а я останусь в истории, как принцесса, посмевшая ему отказать, потерявшая рассудок, сломленная и опозоренная у столба на виду у людей. Но это была не я. Меня он отпустил и подарил возможность жить.

На губах, растянутых в улыбке, я ощущала песчинки и ветер. Сухость и боль.

Все путешествие я улыбалась и чувствовала счастье. И от счастья плакала, а в последующем глотала слезы, скатывающиеся на губы. Это лучше, чем оказаться совсем без воды.

Кто доволен окончанием, смело закрываем книгу.

Новая жизнь

POV Лилия

Полетели бесконечные дни. Один, второй, третий, пятый, десятый, недели, месяцы, годы. Я считала каждый день с момента, как оказалась на свободе. Тысяча восемьсот десятый день на свободе. Я не помнила подробностей каждого дня, но помню, что всегда была занята решение проблем. Выживанием ли, поиском пищи ли, строительством дома, борьбой за право жить среди неизвестных людей, считавших меня падшей, право тяжело работать наравне с мужчинами.

Можно сказать, что я счастлива от осознания своей полной независимости.

Я скиталась много дней прежде чем осесть в одном из дальних оазисов, расположенных на границе с северными землями. Это самая дальняя земля от оазиса Артруа. Ни в коем случае я не пряталась, но так было свободнее и легче дышать. Лишь там пропало ощущение зоркого взгляда Бонифация.

Мне помогла монета, подаренная Тиль. Как странно поворачивается жизнь. Злейший враг помог в трудную минуту. Благодаря золотой монете высшего качества удалось снять ночлег на несколько дней, а затем наняться на работу. Каждый шаг на пути к некоему личному богатству (независимости) давался слишком тяжело для молодой падшей женщины.

Я бы могла продать меч Артура и или хотя бы вынуть драгоценности из меча, а, в последующем продав их, жить довольно богато, но только дьяволу красных песков известно почему я не сделала этого. Вероятно, я воспринимала Артура как эталон — его достижения поражали. Хотела быть такой же. И потому меч, словно невидимо одаривал меня мощью Артура.

К незамужней женщине поначалу относились плохо, показывали пальцем, называли распущенной, но мне удалось терпеливо перенести все тяготы и перестать обращать внимания на порицание в глазах жителей деревни.

— Ты смотри идет с непокрытым лицом, стыд и позор. Надо гнать таких в зашеи.

— И вам доброе утро, госпожа Сабзет и Видман. Как поживают ваши дочери? — естественно я останавливалась перед женщинами и, улыбаясь, спрашивала о самочувствии и их семьях. Многие месяцы они отвечали презрением, молчанием на мои заботливые вопросы, переходили дорогу, злословили, но я отвечала с улыбкой.

— Все приезжие незнакомцы проходят через нее, — часто говорили мне вслед, зная, что услышу и мне будет неприятно. Они, как стервятники кружили вокруг и ждали, когда упаду им под ноги и тогда появится возможность сожрать добычу. Вонзить в нее челюсти и разодрать на куски. Полакомиться моей кровью.

Жалкие кровососы. Не на ту напали.

Иногда в меня бросали еду.

Один раз яблоко ударило по плечу и скатилось на песок, но невзирая на это я подняла, протерла фрукт о штаны и демонстративно укусила.

— Благодарю, госпожа, у нас всегда проблемы с пищью.

Только спустя месяцы из-за одного случая в душах жителей зародился маленький огонек сочувствия и признания.

В мой дом проник незадачливый ухажер, намекающий, что я не разборчива в связях и мне безразлично с кем проводить ночное время. Я показала безразличие, пропоров ему бедро своим любимым мечом. Я была радушной хозяйкой и потому вышла его лично проводить, заодно посмотреть, как он хромая, убегал и в сердцах обзывал меня сумасшедшей. Я же, поставив меч острием в порожек, радушно помахала ему в знак прощания. Любопытные ночные зеваки заметили эту сцену и именно их я предостерегла от дальнейших глупых попыток:

— Следующему желающему, пожалуй, что-нибудь отрежу…

Может быть после этого случая мужчины меня стали побаиваться, а жительницы деревни поняли, что с моей стороны исключены поползновения к их мужьям, братьям, женихам. Тогда женщины начали мне отвечать на вопросы.

Однажды в поисках совета ко мне подошла одна женщина.

История стара, как мир. Муж изменял, пил, бил, а потому в тот день в следах от побоев и со слезами на ресницах она пришла излить душу. Спросить совета и поинтересоваться, как я — женщина могла тянуть все тяготы без мужчины. Я впустила ее в свой дом и дала ей раскрыть душу.

Я зарабатывала доверие жительниц долгими месяцами и добилась того, что каждую пятницу женщины и оставляли своих детей на мужей, а сами позволяли себе часок — другой провести у меня дома. Мы называли это собраниями, когда под вкусные закуски и веселые напитки, решали важные хозяйственные вопросы деревни. Никогда прежде не думала, что для женщин этой деревни, несмотря на мою метку рабыни, стану своим «героем». Точнее героиней, на которую они будут равняться и пытаться стать чуть самостоятельнее от своих господинов.

Я была по-своему счастлива в эти годы… дни.

Мир не остановился на месте, а постоянно менялся. Я же, находясь далеко от центральных плодородных земель, узнавала все с опозданием.

Конфликт между южными землями зрел многие столетия, но война обрушилась мечами на наши головы в момент уничтожения тринадцатой земли. И по сей день ее земли остаются мертвыми для людей, никто не суется в место, хранящее слепок криков, трупов и разрухи. Я никому не признавалась, что являлась жительницей той земли и перенесла годовую осаду. И осталась жива, благодаря воле Зверя. Артур в тот день дал мне название — последнее дитя мертвой земли.

Сейчас восемнадцать земель поделились на две стороны. Бонифации и Вацлавы объединились на одной стороне. Не представляю, каким образом, Рафаэль и Артур нашли общие интересы.

Артур Бонифаций. Кровавый Артур. Зверь Красных Песков. Дьявол Красных Песков. У него сотни прозвищ, но ни одно полно не отражает всю его непоколебимость и бесчеловечность. Он убивал ради удовольствия. Завоевывал земли и убивал. Нес людям лишь смерть и боль. Насколько осведомлена он объединил семь из девятнадцати земель. И когда-нибудь война доберется до нашей глухой, малозначимой земли. Артур полностью растворился в войне, окончательно стал варваром по сути. Насколько осведомлена, Зверь, увлеченный войной, больше не исполнял обязанности шейха, а скорее всего управление взял на себя Ярин.

За пять лет кличка Зверя красных песков стала еще опаснее. Про него говорили, что он обезумевший Зверь, который пил кровь своих жертв. Детишки часто пели успокаивающие песни:

"Нам не страшен Грозный Зверь

Грозный зверь."

Ложь. Всем страшен Зверь, поскольку за ним остаются следы крови. Длинные ручьи крови, не смываемые даже дождем. А еще за ним в воздухе остается жуткое зловоние от разлагающихся трупов.

По прошествии пяти лет война достигла нашего бедного пограничного оазиса. Лапы зверя уже давно топтали наши земли и теперь подошли вплотную. Из-за страха перед Зверем смех в деревне постепенно стих.

Я часто по ночам присаживалась на маленький подоконник в комнате и приглядывалась к темному небу, которое оранжевое излучение песков окрашивало в красный цвет. Каждую ночь перед сном в небе я пыталась увидеть дым, свидетельствующий о сожженных здания или людях. Это бы означало, что Зверь подошел вплотную.

В тот день я понаблюдала за ночным небом и, накрыв черной шторой окно, решила пойти спать. Взяла подсвечник со стола, как в тот же момент мощная рука сдавила мой рот, надавливая до боли на челюсть и запрещая даже мычать не то, что говорить. От чудовищного объятия, сковавшего мое тело, подсвечник выпал из рук и комната погрузилась во мрак.

Кто посмел? Кто напал? Ко мне давно не предпринимали попыток подойти. Мужчины привыкли, что меня не интересуют.

— Тихо, — приказал мужской голос. — Не ори и не делай лишних движений. Я могу даже отдать тебе твой меч, чтобы ты почувствовала себя в безопасности. Только не кричи и не делай резких движений…

Объятия ослабли, я приготовилась действовать. Для начала развернуться и выхватить меч, стоящий возле стола. Безусловно, расстояние от меня до меча значительно больше, чем от гостя до меча, а следовательно прийдется воспользоваться уловкой, чтобы опередить врага.

Решилась. Развернулась для того, чтобы выхватить орудие, но не успела. Кончик моего же меча с угрозой прислонился к моей шее. Пришлось поднять руки и показать, что согласна на мир. Тогда меч резко развернулся и теперь рукоятью был направлен в меня. Мне великодушно разрешили взять собственный меч. Что ж.

Мужчина поднял подсвечник с пола и поставил его на стол, после чего зажег свечи спичками. Свет ярко вспыхнул и озарил комнату. Дьявол его сожри! В момент стало нечем дышать от вида мужчины в черной рубахе и черных штанах с капюшоном на голове. По его груди и широким плечам спускались белые пышные кудри.

Насмешливая улыбка показала настрой гостя. Его кудри… его кудри ясно показали личность прибывшего. Пусть лицо частично закрыто и находилось в тени капюшона. Пусть физически мужчина возмужал и голосом он намеренно шептал, тем самым искажая его и делая неузнаваемым, специально, чтобы поиграть, пощекотать нервы, попугать, но я все равно узнала человека из прошлого. И он замер, рассматривая произошедшие со мной изменения.

Ярин оглядел каждый мой палец, волос на теле, появившуюся в двадцать пять лет морщинку на лице, отметил должно быть мою более женскую фигуру. Подросток во мне бесследно исчез. Лилия — сорвиголова тоже умерла. Теперь мне необходимо было много думать, прежде чем что-то сделать.

— Чай? — это все, что я могла сказать, глядя в голубые ясные глаза младшего Бонифация.

Не думала, что жестокие небеса когда-либо направят этого человека в мой дом. За чашкой чая у меня было немного время собраться с духом. Ярин задавал глупые вопросы ни о чем, а я смотрела на него и ощущала, как через сердце проходили мощные импульсы, от которых меня внутренне начинало трясти, от чего чашка в руках ходила ходуном. В доме достаточно тепло, но по коже — ледяная волна мурашек. Дико холодно и даже немного страшно. Плохо так мыслить, но лучше бы Ярин исчез и оставил мой хрупкий мирок.

Вскоре я не выдержала невинных бесед и прямо поинтересовалась:

— Как ты меня нашел?

— Совершенно случайно. В деревне услышал об особенной женщине с клеймом раба на лбу, чье мнение уважает каждая жительница этой деревни и страшно заинтересовался ее личностью. Все долгие годы я хотел узнать о твоей судьбе и нашел совершенно случайно на самом краю южных земель, когда уже почти поверил в твою смерть.

Я перебила вдохновенную речь Ярина, чувствуя небывалую тяжесть, словно рука судьбы взяла за запястье и повела в одном ей известном направлении:

— Он знает, где я?

— Пока нет. Я в разведке. Временно шпионю для Артура и Тиль. У меня отлично получается узнавать у прекрасных женщин обо всем происходящем в деревнях. Перед нападением всегда следует разнюхать обстановку.

Устав от светской беседы и волнения, я поднялась из-за стола и отошла к окну, немного приоткрыв темную штору. Поглядела в зловещее пламенное небо. Столько ожидала подвоха и вот только потеряла бдительность, как опасность пришла по моим стопам. Меня на данный момент интересовала только цель его визита. Неужели только спросить о самочувствии и поговорить, будто мы старые добрые друзья? Не верилось.

— Зачем прибыл?

Позади был слышен только стук чашки о блюдце и тихий шелест одежды. Ярин, погруженный в свои мысли, долго не отвечал на мой вопрос. Видно обдумывал, как правильнее подать мысль.

— Может хватит мстить Артуру? Мы все ответим за свои грехи в ином мире. Он уже довольно хлебнул.

— Я не мщу… — замолкла от грохота. Стул Ярина с силой врезался в стену. Обернувшись на грохот, увидела, как мужчина стремительно рванул ко мне, так будто больше не выдержал светской беседы и ему тоже надоело изображать спокойствие и распивать чаи. Он остановился неприлично близко от меня, нарушая личные границы.

— Мстишь. Ты ему мстишь. Каждый раз ты ему мстила и каждый день продолжаешь мстить!

— Говори тише, пожалуйста, жители могут услышать! — быстро закрыла штору, но звуки все равно могли быть слышны под окном. На улице. Тем более сейчас на дворе ночь.

— Даруй ему спокойствие. Хватит ненависти и боли, дай ему покой. Каждый месяц его тело пронзают мечи, каждый месяц я смотрю, как он истекает кровью и несколько дней отходит от очередного ранения. Я устал смотреть, как мой старший брат каждый месяц умирает и с трудом благодаря лекарям возвращается к жизни. А он не хочет возвращаться. Я чувствую, что он равнодушен к ранениям, к шрамам, которых не перечесть на его теле. Я не знаю, как он ходит с такими травмами и как продолжает сражаться и убивать. Он просто ждет, когда его убьют. Вот все, что желает шейх нашей земли. Не победы в войне, не вырастить сына — наследника, не быть любимым, а быть убитым.

— Уходи! — мой голос дрогнул. Я с трудом нашла силы сказать это не жалко и побито, а ровно, почти без эмоций, переполнявших мое тело. Об одном упоминании об Артуре возникло удушье. Я так привыкла считать прошлое — миражом, больной выдумкой своего сознания. Рядом с Артуром было всегда больно находиться. Ощущение постоянных моральных побоев.

— Если пришел поговорить об Артуре, то немедленно убирайся. Мне нет дела до его здоровья.

Сердце тяжело забилось в ответ на мою же гневную речь.

— Убирайся, Ярин, не хочу разговаривать о нем.

— Ты должна пойти со мной! Со мной! Хотя бы выслушай! — взял за плечи, больно впившись пальцами, и шарахнул меня лопатками об стену. От удара мои легкие неприятно сдавило, я попыталась повести плечами, но давление пальцев на ключицах напротив усилилось. От нашей неравной борьбы деревянный стол покачнулся и на пол упала чашка. Чай разлился лужей по полу, осколки загремели, загрохотали, разнеслись эхом по стенам, затем по лестнице направились наверх — в единственную жилую комнату.

— Я не собираюсь с тобой разговаривать о нем. Наша история закончена! Если больше не о чем говорить, то уходи!

Не успела договорить, как раздались тихие шаги на лестнице и я внутренне напряглась. Ярин что-то говорил, но я уже не слышала, поскольку прислушивалась и поглядывала на лестнице.

О, красные пески, не дай этому случится. Но невзирая на мольбы раздался сонный голос:

— Мама, что-то случилось? — мой мальчик выбежал на звук разбитой чашкой. Сейчас в пижамных штанах и кофте тер сонные веки кулачками, но как только проснулся и яснее увидел меня в плену чужого мужчины его голос стал до боли знакомым и грубым. Так не похожим на детский голосок. Этот голос принадлежал ужасному чудовищу, которое также жило в нем, как и в его отце.

— Отойди от моей матери! Или я отрежу твои руки! Клянусь красными песками, ты умрешь! — не задумываясь, мой мальчик взял крупный осколок от чашки и направил в сторону Ярина. По росту мой сын давно перегнал сверстников и порой казался не по годам слишком смышленным, таким сообразительным и четко подмечающим малейшиие детали.

Увидев опасный осколок в руках ребенка, Ярин посмотрел теперь на меня. Послушно перестал сжимать мои плечи и даже немного отошел, расслабляя напряжение между нами.

— Сколько ему? — кивнул на моего сына, явно почувствовав подвох.

— Пять!

— Четыре! — в унисон прокричали с сыном.

Я намеренно снизила возраст, чтобы подумал, что я успела встретить другого мужчину и родить от него. Но мой малыш не вовремя вмешался, посчитав, что как мужчина теперь должен меня защищать и отвечать на вопросы. Сын встал маленькой, но непоколебимой стеной между мной и Ярином. Не спрятался в моих одеждах, а напротив своим маленьким тельцем прикрыл мать от чужака. Опасный осколок он держал по-прежнему наготове.

— Твой папа не находит себя без твоей мамы… — Ярин странно улыбнулся моему сыну. — Какой дерзкий малыш. Чем-то напомнил маму и папу.

— Это не его сын! У меня был другой мужчина после него, но мы разошлись! Уходи, Ярин и забудь дорогу сюда, иначе в следующий твой приход я всажу тебе клинок под лопатку. Понял?

— Я уйду. Мы в соседней второй земли, в деревни «Трупец». Он в очередной и видимо последний раз ранен. Уже неделю бредит и не выздоравливает. Я устал видеть его раны, его новые и новые шрамы. Устал смотреть, как смерть ходит за ним по пятам. Прошу, верни мне брата. Хочешь я встану на колени?

— Не смей, — взяла его за руки, чтобы не смел опускаться на колени и дернула его за запястье, таща за собой к выходу. — Уходи немедленно из моего дома!

Раскрыла дверь и почти вышвырнула его из дома. Понятно, что он позволил себя вышвырнуть, ибо я не всесильна и, к тому же, он значительно возмужал по сравнению с прошлым.

— Он умрет, если ты ему не поможешь… — успел предостеречь меня, но я решительно захлопнула дверь. Жестоко захлопнула дверь перед его носом, запрещая вторгаться в мою жизнь и снова рушить ее.

А когда остались наедине с сыном, то бросилась к нему, встала на колени и крепко сжала его маленькое тело, зарываясь лицом в его маленькую грудь.

О, красные пески, почему я плачу-то? Я должна радоваться, что больше не принадлежу зверю, я свободна. Жестокое прошлое и запах смерти всегда будет стоять между нами.

— Мам, не плачь, но дядя правду сказал, что нас ждет отец? Я хочу его увидеть.

— Нет! — закричала сыну, беззвучно глотая слезы и кусая собственные губы, пальцами сжимая пижаму сына, так будто боялась его потерять.

Исчезни!

POV Лилия

Я действительно оказалась беременна. Получила маленький зародыш-плод в ту кровавую ночь на своей свадьбе. В дальнейшем многие месяцы у меня шли кровотечения, но которые я наивно путала с менструацией и поняла о своей беременности уже в пути по бескрайним пескам.

Безусловно, я испугалась узнав о своем положении, находясь в пустыне с одним мечом в руке, монетой и лошадью. Вот и все подручные инструменты для выживания.

Родила я уже здесь и естественно меня с ребенком восприняли, как падшую женщину. Хоть я и утверждала, что мой муж погиб, но жители по началу не верили и предполагали, что я нагуляла. Со временем их доверие ко мне окрепло и они стали равнодушны к правде. Просто приняли меня, как есть.

Мой мальчик — сильный. Чтобы родиться на свет еще в утробе ему пришлось пережить отравление матери, ее падение с лестницы, ее сотрясение головы, ужасы путешествия по пустыне, голод, жажду, и рождение на два месяца раньше срока. Мой звереныш выгрыз себе место под красным солнцем.

В пять лет он выглядит, как многие мальчишки в восемь-девять. Мой Азамат. Мой маленький герой.

И теперь Ярин с одного взгляда определил сходство между Артуром и Азаматом. Не зря прозвучал вопрос о возрасте.

Всю ночь я провела при свете свечей, положив руки на стол и и используя их, как мягкую подушку и опору для головы. Мерцающее пламя освещало уютную и одинокую кухню. Я уже давно не та, что убила его отца и Артур давно не тот человек, которому упала под ноги и не тот, который желал меня. Не тот, что швырнул в казематы, не тот, что столько раз подавлял мою волю.

Сколько бы дней не прошло я отчетливо помнила суровый лик, покрытый многочисленными шрамами, я помнила каждую встречу и каждый разговор. А он помнил? Или занят войной?

Наша странная связь не исчезла под красными песками. Каждый день эта связь мучила, маниакально издевалась, подбрасывая воспоминания, и смеялась надо мной. Ненависти между нами давно нет. Между нами просто гора трупов и боль. И эту гору сложно переступить. Именно поэтому я ушла тогда от него. За эти пять лет я много раз спрашивала себя:

" А вдруг если бы осталась, то мы были счастливы? Вдруг полюбила бы? Открылась ему?" Но сколько бы не размышляла, приходило к ответу, что "не смогла бы отдаться чувствам". Не позволила себе любить его. Совесть бы меня сгрызла.

Отпустив в путешествие, Артур отдал мне меч со своей энергией и своего сына, который в дальнейшем будет поддерживать меня.

Я бы хотела уничтожить нашу связь и если Артур сейчас умрет от ранения, то освобожусь? Все окончательно закончится? Призраки прошлого исчезнут?

Он умрет… умрет…умрет. Эхо разносило слова Ярина в моей голове. Я повторяла их снова и снова. Внутренний злорадный голос с наслаждением, со страстью рисовал картины ужасов и тихо нашептывал:

"Только представь, как кровь фонтаном льется из его раны, его кишки наполовину торчат из живота. А ты правильно сидишь, пусть тиран ответит по заслугам. Он не получит прощения перед смертью. Должно быть в его рту булькает кровь, пузырится и стекает по его шее, он и говорить скорее всего не может. Он не может встать, а только лежит, как зарезанная свинья и истекает кроооооовью."

Этот же голос громко захохотал у меня в голове. Я будто действительно услышала эту злорадную в себе тварь, которая наслаждалась страданиями Артура. Я никогда, никогда не желала ему смерти. Зачем он себя убивает?

Я взорвалась на ее хохот. Поднялась со стула и двумя ладонями грохнула по столу, заставляя злую мразь заткнуться в своей голове.

— Заткнись! — приказала невидимому сопернику, находящемуся со мной в кухне. Я даже забыла, что мой звереныш заснул и могла его разбудить криком, более того, забыла его предупредить, что вынуждена выйти на улицу и оставить его одного. Я просто побежала на улицу, наверное, за Ярином. Распахнула дверь и шарахнула ею обо что-то. От удара по лестнице скатился человек, который, упав на землю, схватился руками за затылок и от боли зашипел.

— Ярин? — удивленно поинтересовалась.

Он ночевал на лестнице под моей дверью?

Потирая ушибленный затылок, принц прошептал:

— Хотя бы поговори с ним, а потом уезжай, куда пожелаешь.

Каждый шаг лошади обратно по направлению к нему наполнял странным волнением, словно что-то росло внутри меня. Крепло, становилось мощнее и готовилось взорваться внутри и расщепить меня. Только вот останусь ли я цела после взрыва?

Страх его смерти подначивал ехать быстрее, не жалеть лошадей и даже родного сына, который очень понимающе себя вел и показался, как обычно не по годам смышленным.

Путешествие длилось двое суток. Долгих, мучительных. Поглощенных тишиной. Словно мы перед смертным одром. Веселый Ярин сегодня говорил по минимуму, только необходимую информацию. Осталось столько-то, остановимся на привал. Потрапезничаем.

К сожалению, из-за этой тишины я измучилась вопросами: «А не умер ли? Вдруг опоздала? С другой стороны, чем могла помочь? Поговорить напоследок и сказать, что во мне больше нет ненависти?

Их военный лагерь находился в пустыне возле одной из деревень. При появлении нас к Ярину бросились многочисленные воины и даже женщины, видно исполнявшие обязанности поваров или лекарей.

Мы с Азаматом стояли немного в стороне, ожидая дальнейших распоряжений Ярина. Не бросаться же обыскивать многочисленные палатки? Военный лагерь уж больно огромен, раскинулся, как целое искусственно созданое селение из шатров.

Раздав указания, Ярин, поглядел на меня, щелкнул пальцами и кивнул идти за ним.

— За Азаматом присмотрит наша старушка Джат. Ему не следует такое лишний раз видеть.

Я как сейчас помнила нашу последнюю встречу и его то старое лицо, но сегодня, зайдя в палатку, я не узнала Артура. Словно лицо поменяли. Новые шрамы совсем изменили черты его мужественного лица. Рот немного опустился, один глаз также опустился вниз по сравнению со вторым. Я невольно прижала пальцы к губам, опасаясь, что вырвется возглас ужаса.

Вокруг него столпились многочисленные знахарки и служанки, частично закрывавшие вид на его тело, поэтому весь масштаб уродливых изменений я не могла пока оценить. Ярин быстро выгнал и попросил меня остаться с ним на ночь, а о сыне обещал позаботиться.

У него заражение крови? Или воспаление? Уродливая рана ниже ребер с обожженными концами плоти сильно воспалена и почернела. Видно ему прижигали рану, чтобы остановить распространение инфекции.

Сначала я просто присела возле него и оглядывала его израненное тело. Затем легла рядом.

Всю ночь я следила за его тяжелым, то и дело застывающим дыханием. В такие моменты, когда он прекращался дышать, я подавалась вперед. Наклоняла лицо, чтобы почувствовать коже его тихое, едва заметное дыхание. Его глаза были прикрыты, но видно, что зрачок беспокойно дрожал и резко двигался, словно ему снились кошмары.

Я так и не сомкнула глаз, лежа бочком возле него и рассматривая произошедшие в нем изменения. Серебристые волосы пробились возле висков и появилось много новых морщин. От этого он казался еще мощнее и внушительнее. Я оглядела все открытые участки его тела и в результате, насчитала более двадцати новых глубоких шрамов.

Почему он так не осторожен со своим телом и позволяет врагам себя ранить?

Ближе к утру я протянула руку и осторожно прикоснулась к его запястье, где обнаружила новый светлый шрам. Провела пальцем по белой полоске от ее начала и до конца, словно хотела обратно зашить. Не дать вражескому мечу пропороть плоть Артура.

Но внезапно, пресекая прикосновение, рука Артура больно сдавила мои пальцы. Темный взгляд был совершенно расфокусированным, в полубреду, соневаюсь, что шейх был в сознании, но все же надо отметить — он сделал осмысленное действие. Я радостно улыбнулась, но прекратила радоваться, когда его рука отбросила мою, словно она мерзкая. Гадливая.

Он запрещал к себе прикасаться?

От этого действия я замешкалась, растерялась, не зная как действовать.

— УУУйдииии! — голосом старца, хрипя от боли, но тем не менее он попытался прогнать меня.

Я быстро стряхнула с себя легкий шок, постаралась не обращать внимание на его отказ видеть меня и побежала из палатки за Ярином, чтобы рассказать, что Артур меня оттолкнул.

В ту ночь я единственный раз ночевала в палатке Артура. В последующем за ним смотрели знахарки. Их было целое стадо, которые активно спорило, как лучше лечить господина.

Мы с Азаматом жили через две палатки и по идее по ночам я могла слышать разговоры знахарей. Ярин настоятельно требовал, чтобы я хотя бы два раза в день к нему заходила и сердился, если я упиралась. Я просто не понимала, какой в этом смысл? Мое появление чудесным образом зашьет ему рану? Воспаление снимет?

— Да что же ты такая упертая? — злился на меня Ярин, когда я задавала эти вопросы ему напрямую.

— Я не упертая. Ты дал понять, что Артуру станет лучше, если я приду к нему, а оказалось напротив. Он злится и не желает меня видеть.

— Он это сделал, находясь в полубреду, — попытался объяснить принц.

— Нет. Это было осмысленное действие. Он приказал уйти.

— Вот и прекрасно, — чему-то обрадовался глупый Ярин. Даже в этом положении он ухитрялся найти что-то хорошее. — Продолжай в том же духе. Значит, чтобы прогнать тебя, ему придется встать на ноги.

Мне лично не весело. Не знаю, что его веселило.

Еще три дня он не просыпался, знахари пожимали плечами, не зная, что делать. Жар не ослабевал, из-за чего тело Артура всегда было красным и покрыто бисеринками пота.

В один из дней, Ярин нарушив нашу встречу с больным, появился с тазиком воды и тряпкой. Явно чем-то обрадованный он всучил мне тряпку и велел освежить Артура.

Присев на колени рядом со спящим Артуром, я принялась за работу. Провела влажной тряпкой по его голубым венам на плечах, по темным волоскам на локтях, смывая пот. В очередной раз, выжав тряпку, взяла мужскую руку и положила к себе на колени. Так было удобнее. После этого очень аккуратно начала тереть ее.

Что-то назойливо замаячило сбоку. Не сразу заметила раздражитель, будучи занятая и поглощенная занятием. Но вскоре заметила внимание и, подняв голову, вздрогнула. Ледяная дрожь ударила по позвоночнику. Серый взгляд стекол ударил по мне. Он казался острым, опасным и если бы глаза могли силой мысли разрезать, то меня бы непременно порезало на куски. Его рука, которая лежала на моих коленях, дернулась и опустилась вниз, уверена, намеренно сбивая тазик, что привело к частичному разлитию воды на одеяла и на мои штаны.

Артур снова закрыл глаза, даже не желая на меня смотреть. Не требовалось лишних слов, достаточно и действий, чтобы понять очевидное. Его действия продиктованы не бредом, как утверждал Ярин. Артур демонстрировал трезвый рассудок. Мое присутствие ему не нужно. Принц желал побыстрее от меня отделаться.

Я все поведала Ярину и тот, сидя в данный момент и читая Азамату книжку в нашей палатке, подорвался с одеяла и весело заулыбался, отметив, что мои штаны действительно мокрые после разлитого тазика.

— Это же отлично! — он хлопнул в ладоши и задумался о чем-то, напряженно вышагивая из угла в угол. — Тебе надо почаще с ним видеться.

А я напротив не хотела с ним чаще видеться, поскольку его отталкивание странно на меня влияло. Не могла найти точное объяснение, почему мне неприятно, когда меня бьет по рукам или приказывают уйти.

В следующий раз, когда была отправлена Ярином помыть больного, то зашла в палатку уже более твердо и уверенно. Грохнув тазом по полу и чудом его не расплескав, грозно заявила:

— Я это буду делать, хочешь ты того или нет. Вопросы есть!?

Он не ответил. Возможно спал или находился в полубреду?

Постепенно он стал выныривать из состояния постоянного бреда. Рану знахарям удалось немного подлечить и теперь она казалась не такой черной и гнойной. Просветы сознания начали происходить все чаще и чаще. Вскоре Артур по-человечески заговорил. Изначально довольно тихо, хрипя, но затем его обычный голос почти вернулся.

На протяжении последних дней, когда больной стал более "живым" я нагло предугадывала момент, когда он уставший после бодрствования заснет, и только тогда шла к нему с этим глупым тазиком. Ярин не сразу понял моей хитрости, а поняв, взял меня за руку и притащил к Артуру в палатку. И оставил нас наедине. Меня, тазик, тряпку и Артура, который сейчас лежал с открытыми глазами. Недавно видимо поел, потому что мы встретили служанку с подносом, выходящую из палатки принца.

Я только выжала тряпку над тазиком и потянула ее, но осеклась от приказа.

— Руки убери! — потребовал Артур и шлепнул по моей руке, державшей влажную тряпку. На секунду я прижала пострадавшую конечность к груди, ощущая жжение на коже от шлепка, но все равно молча и настырно направила тряпку к страшной зашитой ране. На этот раз удара не было.

При прикосновении к его коже почувствовала сокращение пресса, обитого тугими мышцами, заметила, как влага заблестела на его смуглой коже.

Время позднее. Воины в лагере тихо готовились ко сну и потому между нами оказалась слишком пронизывающая тишина. Она обволакивала нас в прочный кокон, захватывала, пленяла. Даже если бы хотела я не могла произнести и слова, поскольку была полностью поглощенна видом Артура и его ненавистью ко мне.

Он недолго терпел мое присутствие. Вновь сжал мою руку с тряпкой, усилил нажим на ней, удовлетворился и расслабил хватку только тогда, когда услышал хруст моих пальцев, но я стерпела боль. В следующую секунду увидела, как Артур, поставив ладонь на одеяло, начал поднимать корпус. Это была первая насколько осведомлена его попытка подняться.

— Я сказал — воооооон из моей палатки, глупая женщина! — взревел, как самый настоящий варвар. — Или, клянусь, я убью тебя. Если один раз пожалел, то это не значит, что второй раз пожалею!

Приподняв корпус, над одеялами, одной рукой он опирался на пол, а другой толкнул меня в руку, по-прежнему сжимавшую тряпку. Вместе с ней я отлетела в сторону и ладонью задела чащу с чистой водой и как обычно все разлилось. В груди полыхнул адский пожар злости, руки затряслись, сдерживая мой порыв быть грубой, но повернувшись и поглядев на больного, я сразу забыла о своей злости. От его движений открылась рана и кровь немного оросила его тело.

— Ляг, ты ради красных песков! — взмолилась и толкнула его в грудь. Прямо в его широкие плечи, заставляя тем самым откинуться на подушки. — Я тебя тоже страстно ненавижу, но хочу помочь. Не бойся, уйду как только начнешь вставать!

После моего обещания он все же лег обратно на лопатки, устало закрывая глаза, точно его вспышка гнева и попытка подняться привели к полной потери сил. Но это только казалось с виду. Он просто предпочел не смотреть на меня. В особенности на то, как я обрабатывала его рану. Влажной тряпкой я обрабатывала его кожу очень медленно, стараясь не коснуться пальцами его кожи. Не установить контакт наших тел. Поэтому работала очень медленно и осторожно. Но непослушная рука соскользнула и в какой-то момент нечаянно прикоснулась к его груди, ощущая как тепло и мощное покалывание проходит по пальцам и щекочет их. В ответ на давнее знакомое ощущение резко отдернула руку с тряпкой и встретилась взглядами с Артуром, который только сейчас открыл глаза и увидел мое поспешное отступление.

— Я нечаянно, — пояснила свое прикосновение.

— Несомненно.

Нечаянно. Несомненно. Нечаянно. Несомненно.

Снова грани между нами. Строим и рушим. Строим и рушим. Бег по кругу.

Мою руку снова зажали сильные пальцы, только теперь не для того, чтобы оттолкнуть, а потянули наоборот к своей груди:

— Продолжай, что же ты остановилась? — провокационно спросил. Нашел силы для ухмылки, правда кривой, смешанной с гримасой боли. Удостоверившись, что я продолжила работу, отпустил мою руку и закрыл глаза.

— Я не остановилась. Просто неожиданно, — пояснила. После этого пришлось не обращать внимания и пытаться не реагировать, на то как пальцы соскальзывали с тряпки и гладили его тугие, вздутые мышцы пресса и плеч.

Исчезни

POV Лилия

Артур стремительно пошел на поправку, со временем начал ходить и вести довольно активный образ жизни. Исчезла необходимость во мне, поскольку шейх сам мог освежиться, тогда Ярин придумал новый повод для наших встреч — заставил меня приносить еду его величеству.

Прошло две недели с тех пор, как мы с Азаматом прибыли в лагерь.

Сегодня интуитивно я почувствовала, что-то неладное. На мою улыбку и поднос с едой шейх отреагировал весьма неоднозначно. Проигнорировал приветствие и занялся чтением свитка.

Не хотел смотреть на меня, вот и замечательно. Я тоже не сильно настаивала на встрече. Всему виной Ярин, постоянно подталкивающий меня к больному.

Несмотря на очевидное мрачное настроение властелина я присела возле его одеял и поставила поднос. Протянула кубок с вином, предлагая испить напитка, но он его просто выбил из моих рук и залил красной кровью мою одежду и пол. Все вокруг и между нами покрыл кровью, как и прежде в былые времена.

— Мне надоело твое назойливое присутствие. Исчезни! — сухо приказал, невзирая на разлитое вино, которое следовало вытереть, а после вернулся к изучению важных военных сведений, написанных в свитке. Чем он еще мог быть занят?