Детский сад

На последнем слове Егор инстинктивно упал на колени, и пуля прошла выше, не задев. Сразу перекатился вбок и дальше, дальше, уходя от света и пуль, с визгом рикошетящих от гранитного пола. Ударился о колонну, заполз за нее, встал.

Переждал ищущий луч и резко вперед, к следующей, обгоняя выстрел, и еще дальше, за колоннами, отрываясь от палящего на бегу Володи.

Тот понял его маневр и, прекратив стрелять, перебежал на другую сторону и понесся по путям, перехватывая.

Егор остановился, стараясь отдышаться - фонарик исчез в тоннеле, стало тихо. Перебежал на другую сторону, выглянул.

Не мог Володя так быстро до двери добраться. Подпрыгнул на месте, и сразу появился свет, ощупывающий рельсы. Луч, не найдя что искал, спрятался назад, в коробочку. Так они и стояли, пытаясь расслышать дыхание другого.

- Володь! - негромко позвал Егор. - Ну хватит уже. Ты же не такой.

Выстрел. И следом истеричный крик того:

- Да что ты знаешь обо мне?! Кто ты такой?! Откуда ты взялся?! Это мое! Мое! Все мои! Что захочу, то и сделаю, понял! Ты понял меня?!! - он уже почти визжал. - Никуда не пойдут!! Никуда!! Здесь!! Здесь подохнут!! Моими!! Понял! Здесь!!!

Еще выстрел, а затем послышались спотыкающиеся частые шаги, и, спрыгнув вниз, Егор увидел удаляющийся, убегающий скачущий свет и побежал.

Скрипнула дверь и стало темно. Он запомнил где, примерно. Нащупал кабели на стенах и пошел, считая шаги на всякий случай.

Здесь. Где-то должно быть близко. Вот.

Кабели изогнулись вверх, и рука ощупала проем и дверь. Взялся за ручку и, пригнувшись, чуть приоткрыл

- ничего. Резко рванул, шагнув в сторону.

Темень. Убежал.

Он метнулся туда, вперед и вдруг остановился и замер.

Внезапно он понял что все. Все.

Он побежден.

Он проиграл, хотя это совсем была не игра.

И что теперь этот сумасшедший натворит?

А он, Егор, ничего уже изменить не сможет.

Он не найдет дороги и ничего не изменит.

И что с таким грузом он никогда уже больше не будет собой. И что жить дальше, наверно, вообще не стоит.

Он клял себя и ругал, бессильно привалившись к стене.

И за суету, и за ненужные слова, и за то, что он, чистоплюй, не взял оружие, за все, за то, что вообще здесь появился.

Глухая смертная тоска навалилась на него в этой черноте, взяла за горло и решила, что уж этого то она не отпустит. Так сидел он, цепенея, и слушал, как все тише нехотя стучит сердце. Под ним обнаружилась бездна, и он в нее медленно падал, и падение было неизбежно и обязательно.