Дети Понедельника

Глава 10 Возвращаться - плохая примета

Несомненно, положительным результатом пребывания в Академии комиссии стало уже то, что расписание спешно вернули назад. Девчонкам, как и в первый раз, дали двадцать минут на сборы и грузовым ковром-самолетом доставили обратно. Народ потеснился; в одну из трех крохотных каморок, на которые разгородили кабинет сотрудников, втиснули два стола, и девушки начали распаковывать свои причиндалы, стараясь как можно компактнее их разместить. Получалось не слишком. Возможно, именно по этой причине Лина выглядела откровенно расстроенной. Кое-как расставив на новом рабочем месте монитор, клавиатуру, мышь, восемь стоек с бумагами и шесть толстенных папок, она уселась за стол и попыталась заняться делом. Получалось, опять-таки, не очень. В конце концов, она оттолкнула клавиатуру и с тоской уставилась в окно. Профессор МакДугл, с вежливым недоумением наблюдавшая за этим, поинтересовалась:

- Вы огорчены переездом? Неужели вам так нравилось в лесу?

- Ну… Там было тише… И просторнее… И вообще…

Люда на секунду оторвалась от работы, внимательно поглядела на свою огорченную коллегу и многозначительно поджала губы. А Майя откровенно захихикала. И не перестала улыбаться даже после того, как получила папкой по голове. Она поднялась, сгребла со стола какие-то бумажки и двинулась к выходу, лавируя между тесно расставленными столами и мурлыча себе под нос:

- А!… Это любовь! Здесь рядом Амур крыльями машет! - услышав в ответ кровожадное шипение, Майя ускорила шаг, но не замолчала. - А!… Это любовь! Сердце не прячь, Амур не промажет! - она скользнула в коридор, проворно захлопнув за собой дверь, в которую секунду спустя с диким грохотом вмазался пущенный с размаху тяжеленный дырокол, ободрав краску; донышко отскочило, засыпав полкабинета бумажным конфетти. МакДугл, с ошарашенным видом следившая за происходящим, воскликнула:

- Я, конечно, все понимаю, но зачем же мебель ломать?!

- Для релаксации, - сообщила в ответ Лина и отправилась спасать свой дырокол.

- Взяли и перевели нас обратно! Нет, ну, почему так не вовремя?! Мы только-только поговорили, пообщались. И такой облом, представляешь?… Я все думаю, может, мне туда наведаться? Под благовидным предлогом, а?…

Тихий шепот Лины профессора Шеллермана нервировал и раздражал. Он всегда предпочитал тишину во время работы, хотя в последнее время все меньше обращал внимание на шум и гам вокруг себя. Но ее настойчивый шепот почему-то был отчетливее более громких голосов. Шеллерман слегка повернул голову и скосил глаза - Лина беседовала с Майей. Та слушала, насмешливо и сочувственно улыбаясь.

- И нечего улыбаться! У меня трагедия… почти… А она хихикает! Как же, все-таки, не вовремя все получилось! Закон подлости: сначала засунули куда-то к черту на кулички, а как только мне там понравилось, забрали назад! Я просто в ярости! И теперь не знаю, как с ним встретиться? Не хочется же навязываться, понимаешь? Ой, да ничего ты не понимаешь, иначе бы не ухмылялась! - Лина на мгновение замолчала. - И имя такое красивое! А глаза - серые. В них и утонуть не страшно… Я вот думаю, в его личном деле, наверное, есть фотка, может, ее присвоить?

- Не стоит, - раздался ответный шепот Майи. - Видела я его фотку - у него там такой вид, будто он не меньше часа ждал, когда же вылетит птичка! А вылетел птеродактиль…

- Жалко… Хотелось бы… Слушай, а может…

Что "может", Майе не суждено было услышать. Оказавшись невольным слушателем Лининых излияний, Шеллерман злился все больше и больше. Почему его так раздражала эта вполне невинная тема, он сам не смог бы сказать, но раздражала безумно! Профессор резко развернулся к подружкам и прошипел:

- У вас недостаточно работы, раз вы позволяете себе тратить время на такие разговоры?! В таком случае я могу позаботиться о том, чтобы обязанностей у вас стало больше!

- Но, профессор, - заикнулась было Лина.

Однако профессора, что называется, понесло.

- И никаких "но"! - рыкнул Шеллерман. Он поднялся, нависая над обеими, словно мрачная тень, и с издевкой продолжил. - Я понимаю, что ваши любовные проблемы важнее, чем ваши обязанности, но все же, не могли бы вы хоть иногда уделять немного времени последним? А беседы о сердечных переживаниях откладывать хотя бы до обеда? Извольте заниматься делом! - отчеканил он напоследок. - И молчать!

Профессор напрасно думал, что на этом все закончится. С каждым его словом выражение лица Лины становилось все менее растерянным и все более злым. Услышав приказ начальства замолчать, она взлетела с места, как петарда:

- Вам, профессор, самому неплохо было бы научиться иногда держать язык за зубами! И помалкивать!

- Что-о-о-о-о?! - побелевший от ярости профессор угрожающе шагнул к ней.

Но Лина и не думала тушеваться:

- Именно то, что Вы слышали, профессор! Я, между прочим, не с Вами разговаривала! А подслушивать чужие разговоры нехорошо! А вмешиваться в них - тем более! А сейчас, если хотите знать, как раз обед! И он будет продолжаться еще восемь минут! Так что я могу болтать с кем хочу и о чем хочу, вот так! А если Вам не нравится, как я работаю, то делайте все сами!

Она смерила Шеллермана презрительным взглядом, демонстративно повернулась к нему спиной и направилась к своему столу, гордо задрав нос. Шеллерман тупо смотрел ей вслед, беззвучно открывая рот и впервые за много лет не зная, что сказать. Он не сразу сообразил, что Майя обратилась к нему с каким-то вопросом. Профессор услышал ее лишь тогда, когда она вкрадчиво поинтересовалась:

- Что с Вами, профессор? Язык проглотили?

Лопнуть от злости Шеллерману помешала со стуком распахнувшаяся дверь. В дверном проеме торжественно воздвиглась Брумгильда Леонардовна собственной персоной. Выглядела она, как всегда, ошеломляюще. Непонятного цвета волосы торчали дыбом, как иголки дикобраза. Грязноватое платье с глубоким декольте и разрезами до бедра со всех сторон было ярко-алого цвета, босоножки на высоченной платформе - кислотно-зеленого. Ее длинные ногти отливали сиреневым в тон браслету из бусин размером в грецкий орех каждая; тени на веках оказались голубыми, румяна - оранжевыми, а губная помада - темно-вишневой. Коллеги разглядывали ее с различной степенью недоумения. Профессор услышал, как Майя за его спиной страдальчески пискнула и пробормотала:

- Цветовая шизофрения…

Леопёрдовна, шагнув через порог, радостно просипела:

- Здра-а-асьте вам! Соскучились, небось, негодяйчики?! Ну-ка, сознавайтесь, кого тут, ешкин кот, перевоспитывать надо?

Сотрудники восприняли шутку кисло, на что Леопёрдовна не обратила внимания. Профессор МакДугл умело скрыла неодобрение и вежливо отозвалась:

- Добрый день, Брумгильда Леонардовна! Вы к нам по делу или просто в гости?

- По делу, ясен хрен! - энергично ответила Леопёрдовна. - Бункерок наш, чтоб ему репнуться, уж больно незаметен, студенты, мать их через копыто, жалуются. Найти не могут, дебилы убогие, по шесть часов по лесу блукают! Так что решение принято его того… покрасить! А вы что подумали?

- Покрасить? - с сомнением проговорила МакДугл, подозрительно рассматривая лучащуюся энтузиазмом физиономию главной академической воспитательницы. - Но ведь бункер, если не ошибаюсь, покрыт дерном? Вы что, траву собираетесь красить?

- Уже не покрыт! Мы дерн этот, едри его налево, сдернули! Красить будем кирпичи! Краску и пульверизаторы закупили уже, теперь добровольцы нужны, присмотреть за всем. Ну, граждане алкоголики, дебоширы, тунеядцы! Кто хочет сегодня поработать?

- Может быть, мне поехать? - с невинным видом предложила Лина.

Заметив огонек интереса в ее глазах, Шеллерман тут же увидел свой шанс слегка отыграться за недавнюю сцену. Мысленно похвалив себя за сообразительность, он сурово сообщил:

- У Вас еще не готово расписание на паскудников, то есть, погодников, на ближайшую грозу! Будет лучше, если отправится Майя - она уже выверила все списки должников!

Обе девчонки зыркнули на него, как на врага народа, но промолчали, справедливо опасаясь эскалации насилия с его стороны. Майя, спешно собравшись, отправилась с Леопёрдовной, а Лина с раздосадованным видом осталась - работать и переживать.

Майя вернулась только к концу рабочего дня, взъерошенная, перемазанная краской и злая, как оса. Она тихо шипела сквозь зубы нечто непечатное и дверью грохнула так, что на стене покосился красочный плакат с надписью: "Самогон наш враг - гоните его!"

- Ну, как? - сочувственно поинтересовалась Саша, оглядев подругу.

- Чудовищно! - Майя шваркнула на стол свою сумку. - Просто ЧУ-ДО-ВИЩ-НО!

- Похоже, осуществлять собственноручно малярные работы Вам не слишком по душе? - ехидно поинтересовался Шеллерман.

- Да при чем тут малярные работы?! - гневно воскликнула девушка, всплеснув руками. - Студенты в лесу блуждали, да?! Найти не могли?! Ну, так теперь они все найдут! Да еще как найдут, вот увидите! Не найти ТАКОЕ - это… это, - она просто захлебнулась от негодования.

- Да что там такое? - забеспокоилась Нина, переглянувшись с остальными. - Расскажи толком!

- Я и объясняю! Толком! - рявкнула в ответ Майя. Она глубоко вздохнула и продолжила, попытавшись взять себя в руки. - Вы Леопёрдовну сегодня хорошо рассмотрели? Видели, как она одета была? А сколько она краски закупила, вам сказать?! Десять цветов! Наш бункер теперь сияет всеми цветами радуги в самых диких и немыслимых сочетаниях! Розовый с оранжевым, синий с фиолетовым! Голубой с зеленым в красных пятнах! Это уже не цветовая шизофрения - это цветовой терроризм получается!…

- Замечательно! - поджав губы, прокомментировала МакДугл. - Я многого ожидала, но такое…

- Вот именно! - мрачно кивнула Майя. - Я же вам говорю, теперь этот чертов бункер только дальтоник не отыщет! Там вдобавок еще и тропинка через весь лес краской забрызгана.

- Вот и хорошо! - иронично закрыл тему профессор. - Зато теперь у студентов отпадет необходимость вместо занятий играть в Гензеля и Гретель, отмечая путь камушками, бусинками и хлебными крошками!

Одним из многих творящихся в Академии безобразий был обеденный перерыв. Вернее, его фактическое отсутствие. Студенты невозбранно шлялись туда-сюда, совершенно игнорируя время обеда при полном попустительстве начальства. Любого из кураторов могли выдернуть с места буквально с набитым ртом и заставить заниматься делами студентов, а вдобавок пожурить за то, что драгоценное время тратится на такие презренные вещи, как еда, в тот момент, когда Его Величество Студент нуждается во внимании!

После того, как их дважды оторвали от ароматного горячего кофе из-за студенческих проблем, командированные профессора всерьез взялись за организацию питания. Отныне ровно в 13.30 двери кабинетов наглухо запирались и снабжались табличками с надписью: "ОБЕД! С 13.30 до 14.00 в помещении голодные маги-убийцы. Не верите - ну и Царство вам Небесное!", и до двух часов пополудни дверь не отпиралась даже в случае пожара, потопа или истерик нетрезвых студиозов.

К сожалению, открыть столовую или хотя бы буфет не получилось. Зато профессор МакДугл познакомилась с пожилой ведьмой, проживавшей по соседству. Ведьма, в прошлом повар обкомовской столовой, скучала на пенсии и охотно согласилась готовить для сотрудников Академии. Правда, еду следовало забирать утром, поскольку потом стряпуха отправлялась по своим делам, и, как следствие, до обеда все остывало. Это приводило к образованию огромной очереди к единственной и очень дряхлой микроволновке. Новые коллеги чопорных англичан, все без исключения "рожденные в СССР", мигом вспомнили навыки стояния в очередях. Даже те, кого чаша сия по малолетству должна была миновать, усвоили Правила Поведения в Очереди буквально на генетическом уровне, а также на уровне тычков, щелчков и подзатыльников старших, ревниво следящих за соблюдением Правил, неписаных, но вполне реальных. В результате каждый день минут на десять-пятнадцать все погружались в такое далекое, но близкое прошлое.

- Куда Вы претесь, не видите, тут люди!…

- А с чего бы это, Вас тут вообще не стояло!…

- Кого не стояло - меня? Да я тут с утра стою, а вот Вас не видела!…

- Глаза протри, не видела она!…

- Блин, убери локти, чашку мне опрокинешь!…

- Да куда я их уберу?…

- Твои локти, куда хочешь, туда и убирай!…

- Граждане, граждане! Это что делается?! Вы только посмотрите, она одна стоит, а в печку уже третью порцию ставит! Безобразие! Больше одного раза микроволновку в одни руки не давать!…

- Идите на фиг, дорогие коллеги! Мне, может, усиленное питание прописали!…

- Ой, ну надо же! А ты что, в борцы сумо готовишься?…

Народ с упоением пихался и переругивался, получая от процесса огромное наслаждение. Даже самые агрессивные перепалки немедленно сходили на нет, стоило очереди рассосаться, и самые непримиримые спорщики мирно беседовали, поглощая с боем подогретые обеды. Шеллерман и МакДугл понять этого, как ни старались, не могли. А их сотрудники оказались не в состоянии что-либо объяснить. В конце концов, британские волшебники пришли к выводу: это древняя, наверняка еще языческая традиция, освященная временем и вошедшая в подсознание. Человеку со стороны понять ее было совершенно невозможно, так же как невозможно понять любовь англичан к липкой и скользкой овсянке на завтрак.

Очередь постепенно разбредалась по местам. Самые нетерпеливые пережевывали снедь прямо на ходу, не торопясь усесться за столы. На приверженцев присказки "Стоя больше влезет" Шеллерман поглядывал с откровенным неодобрением, но и делать внушение не спешил, со злорадным интересом ожидая, когда же кто-нибудь из них подавится. Или обляпается, на худой конец. Впрочем, его ожидания покуда оказывались тщетными.

В настоящий момент предметом его наблюдений, а равно и раздражающим объектом, была Майя. Она с невозмутимым видом стояла чуть в стороне и ела суп из одноразово-многоразовой тарелки. Причем процесс насыщения занимал ее далеко не полностью - Майя терпеливо ожидала, пока с разогревом своего обеда разберется Лина. Как только та выудила из недр микроволновки свою порцию, девицы ловко подхватили судки и направились к Лининому столу. А стол, по иронии судьбы, располагался как раз за спиной профессора. Хьюго честно старался не прислушиваться, но Лина сидела слишком близко.

- Хочу поехать туда в следующую субботу.

- И чего тебя тянет в такую даль?!

- Ну… Мне ведь нужно изменения в расписании отвезти, ведомости там… И тесты свои сдать! То, что я сдала в прошлый раз, почему-то оказалось у одного третьекурсника-агромага. Хотя зачем агромагу нужна общая теория предсказаний, не представляю.

- Ну, это ты у Денька спроси, зачем он твои тесты туда зафигачил!

- Я спрашивала - он не сознается! Так что придется ехать и сдавать… Заново.

- Ой, да ладно! Тесты, надо же.

- Да, представь себе! Вот такая я сознательная. Знаешь, в последний раз мы с ним разговаривали обо всем и ни о чем сразу. Только никак не могу понять, нравлюсь я ему всерьез или нет? И как узнать - ума не приложу!

- Может, спросить?

- Ага, щаз! Попробуй, спроси! У меня никогда на такой шаг не хватит наглости! Или смелости. Или глупости. Это уж как посмотреть.

- А он?

- А что, он? Тактичный, блин! И сдержанный. Ничего не скажет. Ни да, ни нет…

- Печально. Пожалуй, остается только порадоваться, что меня все эти заморочки ни разу в жизни не касались!

- Ну, не скажи! Это такое… такое… просто не знаю, как объяснить! Ты летаешь, как бабочка, земли ногами не касаясь!

- Ага, и светишься, как светлячок. По тебе видно!

- Не издевайся!

- Не буду… сегодня!

- Все, хочу в лес! К своей радости!

- Тихо ты! А то народ подумает, что ты решила податься в партизаны.

- А что? Это мысль! Я даже знаю, где буду партизанить!

Их зловредное хихиканье дуэтом довело профессора до белого каления. Он то и дело косился на стрелки настенных часов, мечтая о той секунде, когда ощипанная курица прокудахчет два часа дня и можно будет разогнать девчонок по местам. Он даже знал, что, как и в каких выражениях им скажет. Однако мечтам профессора Шеллермана не суждено было сбыться. В тот момент, когда минутная стрелка скользнула к двенадцати, хитрые девицы моментально замолчали, дружно встали и отправились мыть посуду. Вернувшись, они с добродетельными физиономиями уселись каждая на свое рабочее место и (разумеется!) разразились очередями на клавиатурах. Что ж, назначение чата в том и состоит, чтобы облегчать людям жизнь. Одни могут с удовольствием продолжить трепаться, не вызывая нареканий за лишние разговоры, а другие оказываются избавлены от выслушивания чужой болтовни. И всем хорошо!

"Странно. Они болтают, вместо того, чтобы заниматься делом, а я спокойно это терплю. По-моему, я становлюсь пофигистом!" - Хьюго едва заметно пожал плечами и углубился в работу.