Дети полнолуния (Марина Наумова) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 3)

Шеф хотел пошутить. Он, как и все остальные, знал об этой слабости своего сотрудника. Начальник участка вообще считал себя большим шутником только потому, что выдавал свои остроты с совершенно серьезным видом. Так, например, он любил говорить старику Мунгосу, что тому пора на пенсию. Поскольку возраст последнего и впрямь подходил к критической черте, тот начинал переживать, и тогда начальник разражался кудахчущим хохотом. На этот раз настроение шефа было особенно скверным - и из-за жары, и из-за отсутствия доказательств против вроде бы найденного "невидимки". Для поднятия настроения стоило пошутить. А вечно серьезный, вроде бы и не умеющий улыбаться Джейкобс был для этого удобной мишенью; кроме того, он просто оказался сейчас ближе других.

Итак, высказав это, шеф захохотал, а Джейкобс начал медленно зеленеть. Шутник попал в самую больную точку...

"Он наверняка намекает и на то, что я не совсем мужчина... Наверняка! Кто-то из девок натрепался... Хотя навряд ли, уже столько лет прошло... Все равно. Они все знают - и все смеются!"

- Я пойду, - сухо произнес он.

- Сниматься в кино? - загоготал шеф.

- Писать отчет, - Джейкобс скрипнул зубами с такой силой, что челюсть пронзила боль.

- Ну-ну, пиши... Только мне нужен не сценарий фантастического фильма, а факты. Ты знаешь, что это такое? Ну вот...

Скованной от напряжения походкой Джейкобс направился к своему столу. За его спиной захихикал Картер. Пак только что рассказал ему шепотом последний анекдот. Но, как и следовало ожидать, Джейкобс и это принял на свой счет.

"Все... Они все меня презирают и ненавидят! Что ж, я еще докажу, чего стою... Этот невидимка у меня еще запоет! И наплачется - это я ему гарантирую!"

Ненависть в конце концов вылилась на ни в чем не повинную пишущую машинку - несчастная только затрещала под неровными ударами его пальцев...

- Э страно... мольто страно... - задумчиво проговорил Реа, провожая взглядом уходящего Рудольфа.

- Что?

- А? - недоумевающе и недовольно посмотрел Реа на свою "правую руку". - Да... Я бы сказал, что с этими "невидимками" стоит разобраться по-своему. Как знать, может, они окажутся нам полезными и достаточно благоразумными, чтобы понять, что лучше поделиться с нами, чем лишиться вообще всего. Вопрос в том, как их найти.

- А что об этом знает полиция?

- Ничего, кроме того, что они существуют. Пусть этот парень поищет их - может быть, ему повезет, как повезло с тем, которого он нащупал. И вот тогда я посмотрю, с кем лучше иметь дело. Мы не затратим на покорение Фанума практически ничего. Что ты на это скажешь?

- Вам виднее, но я согласен, что это удачная идея. Значит, этот тип будет драться с "невидимками", а мы протянем понравившейся стороне руку помощи?

- Приблизительно так, - Реа откинулся в кресле и забросил ногу за ногу. - На всякий случай можно будет подключить еще одного человека. Лучше всего, чтобы он не имел к нам никакого отношения. Например, под первым же удобным предлогом нанять частного детектива. Пусть этим займется Грана. Делать это лучше через подставное лицо. Поскольку тут замешан психоаналитик, можно "заподозрить" его в шантаже родственников клиента. Но это я так - импровизирую... Короче, пока не желаю ничего об этом слышать. Разговор пойдет, когда все данные будут лежать у меня на столе.

Реа и впрямь сделал вид, что забыл об этом разговоре. Впрочем, разве что телепат Эгон смог бы понять, что у него на уме на самом деле.

За исключением оборотней с неполным превращением, все дети полнолуния выглядели нормальными людьми. Никто из них не выказал удивления, а Эннансина даже поулыбалась волосатой клыкастой мордой, когда Эл вновь появился на ферме. Вообще Эла принимали приветливо, за исключением разве что Чаниты, которая сразу начала фыркать; уже отойдя на порядочное расстояние, Эл услышал, как она возмущалась:

- Только этого нам не хватало! Нас и так слишком много...

- Не обращай на нее внимания, - посоветовала Селена. - Ей недавно была выволочка за шутки с Григсом. Собственно, это ведь из-за нее вы выпали из круга тех людей, хотя...

- Рано или поздно это все равно произошло бы - вы это хотели сказать? - угадал вдруг Эл окончание фразы.

Селена кивнула.

- Мы все рано или поздно попадаемся. Мы слишком другие - и именно поэтому я так хочу найти путь примирения. Прятаться сложно... Одни из наших попадают в больницы, другие раскрываются после первой смерти, обычно насильственной, третьи выдают себя тем, что не стареют. В лучшем случае это описывается как курьез... Один из ночных людей прикоснулся к оголенному проводу, напряжение которого в несколько раз превышало используемое в электрическом стуле, - и выжил; об этом писали во всем мире. К счастью, мы все слишком разные, чтобы "солнечные" люди смогли по отдельным странным фактам вычислить наше существование. А были среди нас (тоже в основном случайных, затерявшихся) и те, кто пробовал зарабатывать на своих способностях...

- Догадываюсь, - усмехнулся Эл, - что остальные в большинстве случаев ни во что не верили и считали их жуликами.

- Да, - улыбнулась Селена. - Пожалуй, в последнее время неверие в чудеса спасает нас сильнее всех мер предосторожности. Дневные люди предпочитают скорее не верить своим глазам, чем отказаться от собственных выдумок о мире. Они идеализируют свои науки почти так же, как наши интуитивные знания, данные от природы.

- А вы?

- Я хочу, чтобы и у нас была своя наука. Пусть это тоже комплекс неполноценности - но мне обидно, что из всех искусств и знаний дети полнолуния освоили только одно - умение выживать. Да и то не до конца... Понимаете, Эл, - Селена указала ему на диван и села сама, - я ничего не могу изменить одна. Я научилась не только петь - этим талантом наделены многие наши - но и сочинять музыку, которую можно записать на ноты. Но и только. Почти никто из нас даже не учился, а те, кто приходят, как ты, из мира дневных людей, чаще всего настолько озлоблены на него, что отрицают и то лучшее, что в нем есть. Там, в городе, я видела бывших дневных людей, которые радовались, что могут спать на голом полу в пещере, пить затхлую воду из луж, не носить одежду. Даже это - включая необходимые правила гигиены - они отрицали. "Или свобода - или цивилизация" - вопрос почти всегда ставился так. Но разве не может быть свободы и цивилизации вместе? Может, это и смешно, но я не могла бы обойтись без горячей ванны, и так приучила своих детей. Да и наши "волки" тоже любят настоящую чистоту...

- Селена, простите... А сколько вам лет? Вы говорите о детях, но я даже не знаю, кто из всех... детей полнолуния подошел бы вам по возрасту.

- Эл, я же говорила, что многие из нас вообще не стареют, - Селена рассмеялась, как самая обычная женщина. - Это бестактный вопрос!

- Простите...

- Да нет... Мне так много, что я могу уже этого не стесняться. Я родилась в год восьмого крестового похода.

- Что? - Эл уставился на нее и вдруг тоже рассмеялся. В самом деле разве возраст хоть что-то значит?

- Знаешь... - Селена опустила голову, - я очень жалею, что не могу начать жизнь сначала. И дело здесь не в количестве лет. Просто страшно подумать, сколько я потеряла. Большую часть своей жизни я прожила, как все наши: таясь, убегая, какое-то время вместе со всеми мстила людскому роду... Настоящим праздником для нас послужило открытие Америки - особенно для тех, кто жил... выживал в Европе. Здесь, конечно, были и свои - но совсем немного, по несколько другим причинам: они просто не всегда могли найти себе пары. Но к нашим индейцы всегда относились неплохо... И в Африке - тоже. Только все это относительно - наш народ истреблялся повсюду, а хорошо было только единицам... Ладно, это я говорю к тому, что когда началось переселение в Новый Свет, мы этим удачно воспользовались. Стали возникать настоящие большие города, как мы мечтали... И снова я, вместо того чтобы учиться настоящей жизни, просто существовала, как существуют растения и звери. Я научилась думать и рассуждать уже потом, относительно недавно, когда города одним за другим начали исчезать. И всегда это происходило будто бы естественно: сперва поселения разгоняли, обвиняя жителей в "нарушении законности", устраивали "облавы на убийц", в которых гибли все подряд. Затем города уходили под землю: привыкнув жить большими группами, многие уже боялись вновь оказаться одиночками. И вот тогда, когда вроде бы в мирное время наши стали гибнуть, как прежде, я задумалась - почему... И пришла к выводу, что мы во многом виноваты сами. Сейчас Эгон пишет нашу историю - в основном по воспоминаниям. Он единственный может пользоваться библиотеками и искать документальные подтверждения. Я хочу, чтобы мы влились в общий мир не дикарями-анахронизмами. Но мне просто иногда тяжело заставить себя элементарно что-то читать. Мне уже поздно переучиваться... Теперь я надеюсь и на вас, Эл.

- Если бы вы больше доверяли людям - у вас было бы больше и помощников... Во всяком случае, я могу назвать одного человека, который мог бы хранить тайну, - он и так догадывается почти обо всем. Почему бы вам не сделать первый шаг?

- Кто это?

- Мой коллега... интересный старик. Он может быть полезным - раз я действительно не могу показаться в городе. Кстати, кто мне объяснит, почему?

Селена задумалась.

- Эгон может написать все письменно, но... это слишком сложно - не буду объяснять, почему. Эннансина и Ульфнон плохо говорят, хотя Эгона они понимают и даже сами могут читать чувства - но у зверей. Остается Изабелла... Кстати, вас я как раз еще и не представила... Пойдем на чердак.

Они поднялись по узкой лестнице, и Селена приоткрыла дверь в комнату, которая могла принадлежать любому подростку: в углу громоздилась аппаратура, на стенах были налеплены портреты киноактеров, на смятой постели валялся пульт дистанционного управления телевизора...

На смятой ПУСТОЙ постели.

Эл не сразу придал этому значение, и лишь увидев, что лицо Селены вытянулось и приобрело озабоченное выражение, он понял, что происходит что-то не то.

- Селена... Что случилось?

- Ее нет, - огромные глаза расширились. - Она исчезла!

- Но, может, она внизу?

- Нет... Мы бы видели... Боже! - Селена развернулась и бегом кинулась по лестнице вниз. - Труди! Иди сюда!!!

На крик основательницы колонии сбежались почти все - только сам фермер с сыновьями работали где-то в поле, но бледная Флоренсия с девочкой на руках прибежала вместе со всеми.

- Кто-нибудь из вас видел Изабеллу?

Никто не ответил - все только растерянно переглядывались.

- Может быть, она в клубе? - предположил Горилла.

- В таком случае... Труди, Эгон, вы можете туда съездить?

- Спрашиваешь, ма! - Гертруда подхватила с полки свою шляпку с вуалью.

- Ну что ж... Будем надеяться, что она там и все обойдется, - Селена бессильно опустилась на стул, и Эл заметил, что она дрожит от волнения и страха.

Внешний вид Рафаэля Салаверриа не представлял из себя ничего особенного: так себе, неприметный человек лет сорока пяти, лысоватый, с носом, похожим на перевернутую морковку; и если его секретарша Беатрис, красивая, как и положено быть настоящей шикарной секретарше, была в него влюблена - надо полагать, это обусловливалось совсем другими качествами. Впрочем, Беатрис вполне могла поддаться самовнушению и очарованию самой его профессии, так воспетой в обширнейшей литературе определенного жанра. В таком случае он мог благодарить чувство романтики, не угасшее в людях: вид секретарши придавал оттенок шикарности всей его скромной конторе.

Что поделать, жители Фанума обращались к частному сыщику не чаще, чем к психоаналитику. Это вынуждало Рафаэля всякий раз повышать свой гонорар чтобы хоть как-то выплачивать за аренду помещения и обеспечивать Беатрис. Пусть она была готова работать и бесплатно, но, будучи потомком аристократов, частный детектив не мог ей позволить такой жертвы. А чтобы не растерять профессиональных качеств в период вынужденного безделья, Салаверриа гадал.

Разумеется, он не использовал кофейную гущу, карты, воск и тому подобные мистические предметы. Его гадание основывалось чисто на дедуктивном методе: он просматривал все газеты, вел досье на всех людей, чей доход превышал определенную цифру, изучал их взаимоотношения и старался из всей этой информации заранее вычислить, где пахнет разводом, а где и преступлением. Когда местный клиент наконец решался к нему обратиться, Рафаэль буквально шокировал его своей осведомленностью, повергал в прах и до последней минуты клиент пребывал в уверенности, что имел дело с гением сыска, даже когда Салаверриа заваливал поручение напрочь. Что поделать - интеллектуальные упражнения всегда нравились ему больше, чем погоня, слежка и тем более - мордобой. У каждого свои слабости - что тут поделаешь...

Вот и сейчас славный сыщик просматривал свои архивы и хмурился: никаких скандалов и неожиданностей в жизни города не предвиделось. Правда, что-то смутное закручивалось вокруг клуба Кампаны - но такие дела уже не входили в его компетенцию. Каждому свое. Ему - великосветские скандалы, полиции - клубные завсегдатаи и прочая мелочь.

Когда в дверь позвонили, Салаверриа был уверен, что это пришел разносчик пиццы: время указывало на то, что приближался полдник. Он вовсе не ожидал увидеть у себя потенциального клиента, тем более не местного и богатого на вид.

- Чем могу быть полезен? - легко вскочил он со стула, как только незнакомец вошел под конвоем длинноногой Беатрис.

- Вы - частный сыщик?

- К вашим услугам.

- Присаживайтесь, - придвинула кресло Беатрис. Рафаэль уже не раз делал ей замечания, что такое поведение выглядит несолидно, но она никак не могла избавиться от этой привычки.

- Только учтите - я здесь инкогнито.

- Разумеется, - приветливо оскалился Рафаэль, - как вам будет угодно.

- Дело несколько щекотливое...

- В случае чего я буду нем, как могила. Так что у вас случилось?

Посетитель немного откашлялся, затем заговорил:

- В этом городе живет моя дочь. С недавнего времени она начала просить у меня деньги. Довольно крупные суммы денег. С другой стороны, я знаю, что, кроме своего мужа, она общается только с врачом. И вот этот врач вызывает у меня подозрение.

- Понятно... Или это шантаж, или... Судя по вашему внешнему виду, она достаточно молода, а врачу нет смысла подрабатывать альфонсом. Значит, остается шантаж.

- Еще ничего не ясно, но я бы хотел, чтобы вы навели об этом человеке справки. Не о ней - я буду настаивать на том, чтобы ее фамилия осталась в тайне. Мне нужно знать, действительно ли доктор Джоунс, психоаналитик, замешан в каких-то подозрительных аферах. Если так - то я просто напишу ей, чтобы она держалась от этого человека подальше, или сам поговорю с ним начистоту.

"Или наймешь кого-нибудь поговорить", - усмехнулся про себя Салаверриа. Что-то в манере держаться выдавало в его клиенте человека, способного на многое. Стремление сохранить инкогнито тоже заставляло сомневаться, что папаша неведомой особы был человеком слишком добропорядочным. Он и сам мог промышлять шантажом (если не хуже), но, в конце концов, не все ли равно? Есть подозрение, возможно - преступление, и уж во всяком случае - имеется в наличии клиент. Значит, нужно действовать. Тем более, если доктор действительно балуется шантажом, вряд ли он ограничится одной жертвой, - значит, это всегда можно установить.

А что последует за выяснением... Это уже проблема доктора, да и то в том случае, если Джоунс действительно виновен.

- Хорошо, я берусь за это дело. Конечно, если бы вы посвятили меня в некоторые подробности или хотя бы назвали фамилию дочери, дело могло бы пойти куда быстрее.

- Нет, это исключено, - отрицательно покачал головой клиент.

- Кроме того, я должен как-то обозначать вас в своих документах.

- В таких случаях, кажется, обычно представляются Джоном Смитом?

- Прекрасно, так я и запишу. У вас есть телефон?

- В случае надобности я сам вам позвоню. Надеюсь, у вас не будет необходимости срочно меня вызывать. Деньги я выплачу заранее - из расчета где-то на неделю. Вам достаточно недели для предоставления подробного отчета?

- О да, разумеется! Только вы знаете мои расценки?

- Да, меня предупреждали, и кроме того, я слышал отзывы о вашей работе. Простите, не имею права уточнять, от кого.

"И не надо. Любой житель Фанума, пользовавшийся моими услугами, наверняка даст мне хорошие рекомендации". Мысленно Рафаэль уже потирал руки. Пусть это дело не сулило каких-то особо интересных упражнений для ума - оно должно было дать деньги. А установить, имел ли место шантаж, обычно легко. Да и имя дочки наверняка рано или поздно всплывет...

- Итак - по рукам.

- Всегда рад служить... - вежливо кивнул Салаверриа.

Когда его клиент вышел, он весело повернулся к Беатрис:

- Триси, помнится, ты хотела отдохнуть на Гавайях... Похоже, если нам повезет, у тебя появится такая возможность. Лишь бы только этот доктор Джоунс и в самом деле оказался нечист на руку - искать постороннего шантажиста будет очень затруднительно... Не так ли?

- Ты всегда прав, Рафаэль, - Беатрис села на подлокотник кресла и запустила тонкую руку в наиболее цельную прядь его волос.

- Однако жаль, что мне придется для этого оставить на некоторое время тебя поскучать... Ну, ничего, ты же у меня всегда была умницей...

До кабинета доктора Джоунса идти пришлось всего около пяти минут. Насвистывая себе под нос "Старого певца с бандонеоном", Салаверриа перешел на противоположную сторону улицы и принялся рассматривать цитадель предполагаемого противника издали.

На этой улице, как и во всей части города, было невероятно мало больших домов, и особнячок с двумя выходами, служивший доктору и жильем, и местом работы, не представлял собой исключение. Собственно, и переходить улицу частному сыщику было незачем: от дома его отделял сад с довольно длинной дорожкой. Судя по запущенному виду, садовник не работал в нем уже несколько лет: растительность цвела буйно и дико, резко отличаясь от соседних, ухоженных до неестественности, садиков. Зато розы, как ни странно, отличались завидной пышностью - предоставленные сами себе, они цвели в свое удовольствие.

Рафаэль уже собрался было перейти дорогу и заглянуть в сад через решетку ограды, как вдруг ощутил чей-то взгляд. Пусть его опыт в практике сыска оставлял желать лучшего - Салаверриа мог поклясться, что за садом следят еще внимательней и пристальней, чем это делал он сам.

Рафаэль оглянулся. В соседнем саду, почти невидимом из-за разросшихся у ограды кустов, и в самом деле кто-то стоял. "Это уже становится любопытным, хотя я и не сказал бы, что мне это по душе", - подумал частный сыщик и на всякий случай начал приглядываться к номерам ближайших автомобилей. Как знать, может, потом они окажутся единственным ключом к разгадке какой-либо высокооплачиваемой тайны...

Отгадка нашлась гораздо быстрее, чем он ожидал: одна из стоящих неподалеку машин принадлежала местному участку полиции. Стало быть, или они сейчас проводили в доме Джоунса обыск, а за ними наблюдал сам хозяин дома или его сообщник, или наблюдали они и тогда...

"Черт побери. Если так, то они выполнят всю мою работу и мне придется отдавать часть денег!" - возмутился Салаверриа, поворачиваясь с рассерженным видом в сторону кустов. Чуть слышный щелчок сообщил ему, что сидящий в кустах воспользовался фотоаппаратом. "Итак, следит полиция... Значит, у меня есть шанс", - слегка успокоился Рафаэль, вновь возвращаясь к созерцанию пышных докторских роз.

Совсем рядом стояла скамеечка, что сильно облегчало его наблюдение. Салаверриа сделал пару шагов и расположился на ней с газетой. Ждать пришлось недолго: в саду появился высокий худощавый человек в дорогом, очень жарком для такого климата костюме. Салаверриа отметил, что у него удивительно ровно подстрижены усики и борода - они казались сделанными из черного бархата, но все же наверняка являлись его естественной принадлежностью.

Человек был чем-то сильно раздосадован. Он почти подошел к калитке, но повернул назад, чтобы спустя минуту снова развернуться и сменить направление. Вскоре Салаверриа убедился, что он просто бесцельно шатается по саду, постепенно теряя терпение.

"Наверное, доктор слишком занят, чтобы его принять, - сделал он вывод, - а клиент боится, чтобы его тут не застукали".

Какой-то другой тип с низким лбом и шныряющими во все стороны узкими глазками подошел к калитке и сделал вещь совсем уже странную: встал на одну ногу, на пару секунд замер в позе аиста - и только после этого толкнул дверь.

"Психопат какой-то", - подумал Салаверриа и услышал, как в кустах снова щелкнул фотоаппарат.

Психопат пошел навстречу высокому, и Салаверриа обратился в слух: если доктора нет дома, они наверняка должны были выяснить это между собой. И в самом деле - вскоре из сада послышались голоса.

- Доктора Джоунса нет дома, - сообщил высокий психопату.

- Как нет? Он не имеет права! - возмущенно выкрикнул тот.

- Тише, не кричите так... Наверное, он заболел...

- Тогда постучите в соседнюю дверь! Он живет здесь и должен... Он не имеет права нас не принимать! Вы давно его ждете?

- Да уже с утра...

- Возмутительно! Если вы его дождетесь, так и передайте: я ушел к Райсману... Терпеть не могу этого старикашку, но он, во всяком случае, не позволяет себе такого неуважения к клиентам... Да что и говорить, все доктора - сволочи, их заботит только собственный карман. Если он попадется мне по дороге, я так ему и скажу... или вы скажите. Психопат развернулся и выскочил из сада. Салаверриа заметил, как он по дороге скрутил два кукиша и сунул их в карман.

"А ведь это удобный предлог, чтобы поговорить с высоким, - осенило вдруг Рафаэля. - Джоунса нет, а клиенты наверняка не должны знать друг друга в лицо... Что ж, была не была!"

Решительной походкой он двинулся к калитке.

- Добрый день... Доктор Джоунс что, занят?

Даже если этот человек и решит когда-нибудь обратиться к Салаверриа, этот обман наверняка будет прощен.

- Доктора Джоунса нет, - сухо ответил высокий.

- Надо же, какая жалость! - притворно удивился Рафаэль. - Неужели он-таки уехал в отпуск, так и не предупредив меня?

- Не знаю. Во всяком случае, вчера я видел его в клубе Кампаны.

- Да ну? Наш доктор? Вот уж не ожидал!

- У него была важная встреча... Простите, нельзя ли сверить время с вашими часами? Мне кажется, мои немного спешат...

- О да, разумеется! - Рафаэль широко улыбнулся. Похоже, этот человек, сам того не зная, преподнес ему неплохой сюрприз.

"Я ведь с самого начала думал, что в клубе Кампаны что-то затевается... Что ж, посмотрим, что за встречи могут там быть у этого загадочного доктора..."

Ни одного плохого слова про Джулио Кампану Джейкобсу откопать не удалось, но он не отчаивался. Только прямой разговор мог ему что-то дать и он не сомневался, что при соответствующем нажиме хозяин клуба наверняка признается во всем, если, конечно, тому есть в чем признаваться. Вообще, Кампана был не просто чист - он был подозрительно чист для содержателя заведения подобного рода. А если разговор не получится - Джейкобс заранее знал, что тогда придется иметь дело с Дугласом.

На этот раз он выехал с Бейли. Конечно, ему было бы приятней иметь дело с менее опытным напарником - тогда никто не стал бы оспаривать его роль в расследовании, но выбирать не приходилось.

Бейли всю дорогу был очень задумчив, затем неожиданно предложил лишний раз проверить Картера, сидящего в "засаде" возле дома доктора. Или если не заехать, то во всяком случае - проехать мимо.

- Черт! - воскликнул Джейкобс, когда автомобиль поравнялся с домом Джоунса. - Ты только посмотри! Я уже где-то видел этого человека... Нет, я даже проверял у него документы возле клуба, когда Рудольф увозил доктора... Ну-ка, подожди... Это некий Ремблер, руководитель крупной консультативной фирмы. Прекрасно! Запиши, чтобы ему прислали повестку... Похоже, он замешан в этом деле.

- Я же говорил, - довольно ухмыльнулся Бейли, затягиваясь сигарой (сигареты он не признавал принципиально), - что стоит здесь проехаться... Кстати, ты не обратил внимание на того типа, который перед этим выскочил из сада?

- Ну? - недовольно буркнул Джейкобс.

- Похоже, он разговаривал с Ремблером.

- Но ведь это же не Джоунс, надо полагать!!! Иначе для чего...

Он не договорил. Бейли выдохнул дым, и Джейкобсу пришлось долго откашливаться.

- Разумеется, это был не Джоунс. Я бы не спутал этого типа ни с кем другим - довольно мерзкий экземплярчик, хотя и не худший в своем роде. Я готов биться об заклад, что это Салаверриа. Значит, в городе можно ожидать громкого развода... или дела с шантажом.

- Ну, разумеется, как же без этого, - в раздражении Джейкобс газанул. Ему было обидно, что Салаверриа засек не он.

И все же странно складывалось это дело с самого начала: бедолага Григс, который ухитрился повеситься в камере; другой тип, из банды Рудольфа (Джейкобс специально проверил все морги и нашел-таки еще одного "причастного" к делу)... Эксперты утверждали, что гангстер умер от страха... Теперь еще - специалист по шантажу и разводам, который что-то вынюхивает вокруг докторского дома. Похоже, такого громкого и - чего таить - загадочного дела Фанум никогда еще не знал. И тут уж не пристало слишком считаться, какую из деталей кто заметил первым. Сам Джейкобс выследил доктора, вышел на него - значит, в конце концов это его дело. Остальное детали и подробности.

...Джулио Кампана спал в подвале, когда автомобиль Джейкобса остановился напротив клуба. Пока полицейские объяснялись с привратником, дверь в подвальную комнату приоткрылась и туда вошли двое.

- Хватит спать, приятель! - тряхнул его за шиворот Роббер.

- Что?

- Есть разговор...

Джулио раскрыл глаза, и его зрачки блеснули отраженным кошачьим светом.

- Что случилось? Кто вы?

Светящийся взгляд лихорадочно принялся искать защиту - но возле кровати стояли двое и, кроме них, рядом не было никого. Кроме того, в руке здоровяка с тяжелым подбородком тускло поблескивал пистолет.

- Без глупостей, - предупредил Рудольф. - И тогда ты как ни в чем ни бывало уйдешь отсюда. Ты мне не нужен. Мне нужен доктор.

- Похоже, - покривился Джулио. - И небось психиатр...

Он начал успокаиваться. Ну что в самом деле могут сделать ему эти люди? Выстрелить? А что с того... Знали бы они, сколько раз пули проходили через его сердце... Вот только стоит ли доводить до таких крайностей?

- Именно, - подтвердил Рудольф, и тогда Джулио вытаращился на него по-настоящему.

- Слушай, парень... Я спросил тебя - может, ты не в себе, раз ищешь доктора у меня? Позвони в больницу и...

Кулак Роббера с силой вошел ему в челюсть. Что-то хрустнуло, и Джулио ощутил, как его рот наполняется кровью.

- Тебя предупреждали - без шуточек... Мы знаем, что вы все здесь повязаны. Мне нужен доктор, понял? Не знаю, под какой кличкой он у вас числится, и поэтому объясняю по буквам: доктор Джоунс, "невидимка", гипнотизер... Или нам ехать прямо к Дугласу?

- Нет! - закричал Джулио. Если слова о докторе ничего ему не говорили - он еще не был в курсе принятого Селеной решения, - то одного упоминания о Дугласе было достаточно, чтобы в его руке возник нож.

Большой Рудольф не собирался стрелять, тем более - в сердце, но рефлекс сработал автоматически. Глушитель почти убрал звук, тело Джулио отлетело к стене.

- Черт... - прошептал Рудольф. - Не повезло... Уходим!

- Быстро! - метнулся к двери Роббер.

По коридору навстречу уже грохотали чьи-то шаги, заставившие Рудольфа и его помощника свернуть в другую сторону темного тоннеля.

Коридор этот, надо признать, имел довольно экзотический вид. Здесь пачками свисали с потолка старые занавески и портьеры, громоздились декорации "восточного сада", "пустыни" и прочих оформлений для выступлений девочек из кабаре, здесь же стояла вся поломанная и просто запасная мебель. Все, чему не нашлось места в гримерных: парики, костюмы, которые вышли из пользования, тысячи предметов самого различного назначения, - все пребывало тут в величайшем беспорядке. Пробегая мимо, Рудольф заметил даже статую какого-то ушастого и кудрявого сфинкса и вздрогнул на ходу, когда ему показалось, что она шевельнулась.

Приблизительно в этот же момент в подвал со стороны черного входа проскользнула еще одна фигура. Рафаэль Салаверриа не хотел выяснять отношения с охранником и потому пошел обходными путями.

Бейли и Джейкобс опередили его на считанные секунды: лишь только он собирался подойти к комнате, где, как ему удалось узнать от знакомой танцовщицы Ортезии, обычно отдыхал директор клуба, две фигуры выросли перед входом и детективу ничего не оставалось, как ретироваться.

То, что он увидел после этого, не укладывалось уже ни в какие рамки.

Стараясь поскорее скрыться с глаз долой, он нырнул за первое же подходящее на вид и по размеру укрытие. Им оказалась выполненная с удивительным натурализмом статуя сфинкса - даже на ходу он успел удивиться мастерству автора: казалось, у скульптуры была прорисована каждая волосинка. Существо было сделано настолько искусно, что его можно было принять за живое. Салаверриа даже показалось, что у него шевелился хвост. Вот по нему пробежала легкая судорога, вот приподнялась кисточка...

Когда частный сыщик понял, что хвост сфинкса шевелится на самом деле, подвал поплыл у него перед глазами. К счастью, сам кудрявый сфинкс не обратил на Рафаэля особого внимания - огромное остроконечное ухо прислонилось к стене. Существо слушало и настолько было поглощено этим занятием, что словно отсутствовало в месте своего пребывания. Лишь по хвосту от напряжения время от времени пробегали волны...

А слушать было что...

Заметив, что дверь вновь открылась, Джулио быстро натянул на себя плед и накинул его на плечи, скрывая рану с расползающейся кровью. Кровь должна была скоро остановиться, но все равно ему не хотелось, чтобы кто-либо ее заметил.

- Какого черта? - зарычал он. - Кого еще принесло?

- Полиция! - издали показал жетон Джейкобс.

- Чтоб вы все сдохли... Бегите скорее за этими людьми - они не должны были еще уйти далеко...

- За какими людьми? - переглянулись Джейкобс и Бейли.

- Рудольф, или как там его... В конце концов, я добропорядочный гражданин, плачу налоги, в том числе и те, которые идут вам на зарплату... Что вы стоите - догоняйте же их!

- Хитро, но не очень. Мы пришли к вам, - Джейкобс рывком пододвинул стул к кровати.

- Что вам от меня нужно? - оскалился Джулио. Рана болела. В таком состоянии он должен был некоторое время просто спокойно полежать, а не тратить время на пустопорожние разговоры.

- Вы ведь директор этого клуба?

- Ну? И что из того? У меня не пользуются наркотиками, у меня здесь нет даже публичного дома - хотя это, кажется, и не запрещено... Чего вы хотите? Или быть директором клуба - преступление?

- Что вы можете сказать о докторе Джоунсе? - Джейкобс прищурился, внимательно наблюдая за его реакцией. При упоминании этого имени Кампана начал сереть.

- Впервые слышу!

- Не лгите! - рявкнул Бейли.

Он него тоже не укрылась реакция Джулио.

- Да будьте вы все прокляты! Я не знаю и никогда не знал никакого доктора Джоунса! Я - нормальный человек и в услугах психиатра не нуждаюсь!

- В таком случае откуда вы знаете, какого Джоунса мы имеем в виду?

- Да потому что этот кретин Рудольф только что морочил мне им голову!

- Не ловчите - мы знаем все. И о "невидимках", и о том, что здесь происходит нечто довольно странное, - Джейкобс говорил с упором на каждом слове, словно отрезал их от цельного куска.

- Вы идиоты - это все, что я могу сказать...

Джулио закрыл глаза. "Когда пройдет эта боль? Должна же она хоть когда-нибудь уняться? Мне нет дела до них... Я должен лечь - и я лягу..."

Джулио откинулся на спину и закрыл глаза. Пусть здесь творят, что хотят: учиняют погром, стреляют, кричат, сходят с ума - он будет лежать, пока боль не пройдет. Пусть они сами попробуют хоть раз зарастить рану в сердце...

- Эй, вы... Вы не слышите, что к вам обращаются?

Молчание. А что еще они могут услышать?

- Если вы сейчас же не встанете...

- Камилл, брось... Потащим его в участок - а не пойдет сам, ему же хуже.

"Меня здесь нет. Я далеко, я на луне... Мать-луна, помоги... Дай силы свои несчастному сыну... Согрей своим синим теплом, поддержи... Ему плохо, он чуть жив... Дай же свою энергию, мать!"

- Кого я ненавижу, так это всяких симулянтов... Пол, возьми его за шиворот...

- Я не пойду в участок! - открыл глаза Джулио, и в их зрачках загорелся страх.

Чтобы пойти в участок, надо прежде выйти на улицу. Под солнце, под сжигающие безжалостные лучи...

- Тогда отвечай прямо: где Джоунс?

"О, Господи!!! Откуда же я знаю? Почему всем нужен этот доктор? Или весь Фанум сегодня сошел с ума? Тогда причем же здесь я - несчастный сын ночного народа?"

- Я не знаю, - как можно спокойнее постарался проговорить Джулио. Он может быть где угодно... Клянусь вам...

Боль с новой силой пронзила его сердце - на глаза набежала мутная пелена. Он задрожал - не от страха, просто от нахлынувшего вдруг озноба.

- Кто руководитель "невидимок"? Джоунс?

"Ага, так вот в чем дело... Пусть - он, пусть - так... Мы здесь ни при чем... Пусть - какой-то доктор..."

От боли мысли начали путаться. Умирать тяжело, но кто сказал, что воскресать легче? Можно считать, что только за время разговора он умер от боли и напряжения несколько раз.

- Я повторяю вопрос: кто руководитель этой банды?

А тот, кто говорит так грубо, красив... Его можно простить - это его работа... Но его очень сложно понять - он горит ненавистью. Ненавистью к такому же человеку, как и он сам...

- Джоунс... - это слово едва не забрало у Джулио все силы. - Я не знаю... Спрашивайте об этом самих "невидимок"... Я ни при чем...

- А кто при чем - Дуглас?

- Нет! - крик чуть не заставил его лишиться сознания. - Джоунс, Джоунс!!! Ищите его - но оставьте меня в покое...

- Хорошо, сейчас мы пройдем в участок и ты дашь показания.

- Нет...

- Пол, помоги ему встать...

- Нет... За что? Я же все сказал! Если надо, я подпишу - но тут... Не надо меня в участок...

"Я не хочу умирать... Честное слово - не хочу..."

Мысль тоже была болью - такой сильной, что приникшее к стене существо застонало и отшатнулось.

При виде этого Салаверриа вскрикнул, но тут же зажал рот рукой. Он подумал вдруг о том, что произойдет, если это небольшое чудовище обернется сейчас в его сторону и увидит... увидит...

- Тащи его!

- Нет!!! - на глазах Джулио выступили слезы.

- А может, не будем? - с сомнением проговорил Бейли. - Может, он подпишет все на месте?

- Нет, он пойдет в участок! - гримаса ненависти и злобы исказила красивые черты Джейкобса, лишая его лицо и следа привлекательности.

Он ненавидел. Ненавидел Джоунса, ненавидел своего напарника, ненавидел этого запуганного человечишку, по лицу которого текли слезы. Хотя его он ненавидел немного меньше остальных. Он был несчастен в данный момент - за это его можно было пожалеть, но не пощадить. Он - преступник, убийца... почти наверняка убийца. И вообще преступники живут намного свободнее честных людей... Они многое могут, и их никто не станет презирать за внешний вид.

"О чем я?.. - постарался, но безуспешно, одернуть сорвавшиеся с цепи мысли Джейкобс. - Неужели я схожу с ума? Нет, все правильно: этот человек наверняка знает, где Джоунс, только не хочет говорить".

- Где Джоунс? Скажи - и мы больше не станем приставить к тебе.

- Но откуда же я знаю?!!

- Пошли, Пол. В участке он вспомнит все.

- Клянусь, я... Пощадите!

- Послушай, ты... - Джейкобс специально наклонился к Кампане поближе. Ты - преступник и мразь. Ты все знаешь. "Невидимки" постоянно крутятся вокруг тебя, не исключено, что ты и сам "невидимка"... А если нет - скажи, сколько ты им платишь? Расскажи, как они заставляют тебя передавать деньги, в каком месте, с каким условным знаком... Ты ведь не расскажешь этого, так? Потому что ты - один из этих ублюдков! И я это докажу... Или ты думал, что полиция тупа, она ничего не видит? Нет уж!!! Мы все знаем и все видим... Ты ведь даже не запираешься - так?

- Я не знаю, где Джоунс, - тупо ответил Джулио. - Мне нехорошо...

- Да, Камилл, он весь в поту, - Бейли брезгливо вытер руку об одеяло. - Может быть, кумар бьет?

- Ага, так ты еще и паршивый нарк! - обрадовался почему-то Джейкобс. - Может, тебе нужно дать дозу, чтобы ты вспомнил? Когда ты принимал дурь последний раз?

"Дозу... мне надо дозу... Мне больно... я уже ничего не понимаю..."

- Да...

- Что "да", сволочь?

- Мне нужно... дозу...

- Тогда ты скажешь, где Джоунс?

- Скажу...

"Какая разница, что я отвечу? Пусть ищут... Лишь бы не трогали Дугласа, не нашли Селену и всех остальных... Только бы хоть ненадолго избавиться от этой боли - в таком кавардаке рана не заживет и за три часа..."

- Послушай, Пол... У тебя не осталось в машине немного порошка, из "подкидного"?

- Нет, все сдал...

- Вот видишь, приятель... придется тебе-таки пройти в участок.

- Нет!!!

- Что, боишься, дружки не простят? Они и так не простят, если узнают, как ты тут откровенничал...

- Только не в участок... нет... - голос Джулио слабел. Боль усиливалась, и он все сильнее терял связь с реальностью.

Солнце... жестокое солнце, пылающее на улице... За что? Или лучше забыться, умереть?! Все лучше, чем терпеть такое... Все лучше...

Красный туман окутал Джулио, когда полицейские рывком подняли его с кровати и поволокли к выходу. Он почти не переставлял ноги - лишь изредка, когда те начинали подворачиваться.

- Прикидывается, сволочь... - проговорил кто-то из копов, скорее всего, снова красавчик.

"Вот и все... - отупело думал Джулио, ощущая, что боль стала заглушаться и отходить, как уходило сознание. - Сейчас они откроют дверь..."

- Нет! - тихо проговорило существо, сползая по стене на пол. Кончик его хвоста вытянулся до ноги замершего от страха Салаверриа. - За что? Что он вам сделал?

Шепот был слабый, чуть слышный... Когда полицейские вышли из комнаты, они тоже увидели лишь неподвижную скульптуру: кто же рассмотрит в полутьме шевелящиеся губы и тем более - крошечную слезинку, ползущую по человеческому лица нечеловеческого существа.

- Я ненавижу вас! Ненавижу... - вслед за этими словами до Салаверриа донеслось негромкое всхлипывание.

Тем временем перед Джулио осталась только одна дверь, отделяющая его от солнца. Отделяющая от смерти...

- Черт! Они его увозят... - скривился Рудольф, сидящий в "пикапе" на противоположной стороне улицы, когда фигура директора клуба, поникшая и жалкая, возникла на пороге между двумя полицейскими. - Этот подонок, похоже, был одет в бронежилет... жаль, что я сразу этого не понял...

Эти слова были сказаны просто так, и через секунду бывший Большой Рудольф уже забыл о них.

Джулио не успел сделать и несколько шагов, как его ноги вдруг подкосились и он упал наземь, закрывая лицо руками. Это произошло так неожиданно, что полицейские, державшие его, просто не успели вовремя подхватить его под руки с прежней силой.

Крик, полный ужаса и боли, разнесся по улице - Джулио ощущал себя, как сжигаемый заживо человек. Солнце проникало под его кожу, и она опадала с мяса лоскутами, которые обугливались на глазах. Зашипели, свиваясь в колечки от непривычной для них жары, волосы. Запахло паленым.

Джейкобс и Бейл отшатнулись, глядя на корчащегося в пыли Кампану. Крик постепенно переходил в визг, затем ослабевшие и обожженные голосовые связки сдали совсем и только жуткий предсмертный хрип некоторое время раздавался над потерявшим форму телом. Вспыхнула одежда. На бесформенной замершей куче некоторое время поплясал огонек, и вскоре перед ошеломленными полицейскими осталась только горстка пепла.

Страшное зрелище чуть не погубило и Рудольфа: забыв обо всем, он подался вперед и чуть было не вышел из машины - лишь Роббер вовремя остановил его, рванув сзади за одежду.

- Я ненавижу! Ненавижу!!!! - мучительный стон существа из подвала, тем более жуткий, что Салаверриа не понял причину, его вызвавшую, превратился в крик, заполнявший собой все нижнее помещение.

Наверху его тоже услышали - но уже не как слово, а как пришедшую невесть откуда и уничтожающую все на своем пути волну ненависти. И все - и Джейкобс, и менее виновный Бейли, и Рудольф, и даже толстокожий Роббер, все побледнели, сами не зная, почему.

Что же касается частного сыщика, то для него этот крик послужил последней каплей - он просто потерял сознание. Наверное, это его и спасло, потому что сфинкс с лицом девочки-подростка, изуродованным гримасой страдания, повернулся в его сторону.

Острые когти зависли над неподвижным телом - но тут же отдернулись, так и не решившись причинить вред беспомощному человеку.

И тогда сфинкс заплакал по-настоящему...

- Итак, вы - мистер Ремблер? - Джейкобс еще раз просмотрел документы и протянул их обратно. Он еще не совсем оправился от потрясения, вызванного спонтанным возгоранием Джулио Кампаны, и поэтому вел себя почти что вежливо.

- Да. Только я попросил бы вас по возможности не предавать огласке наш разговор. Моя фирма не должна нести убытки из-за моих личных проблем. Я с готовностью отвечу на все ваши вопросы, если это условие будет соблюдено.

- Хорошо, - Джейкобс понял вдруг, что ему просто тяжело повышать на кого бы то ни было голос. И то хорошо, что Бейли сам вызвался писать отчет о происшедшем. - Нас интересует доктор Джоунс. Что вы можете нам рассказать о нем?

- Ничего. Я впервые обратился к нему вчера, чтобы проконсультироваться по мелкому, но очень важному вопросу, касающемуся одного из членов моей семьи. Дело достаточно личное и не имеет никакого отношения к вашей работе. Скажу вам откровенно: доктор Джоунс, несмотря на свою молодость, произвел на меня очень хорошее впечатление. Я бы сказал, что он довольно грамотный специалист.

- И в честь этого вы решили отправиться вместе в клуб?

- Видите ли... - Ремблер сидел, упершись руками в колени и широко расставив ноги. - У меня там была встреча, и я сам высказал желание, чтобы доктор Джоунс на ней присутствовал.

- Очень неосторожно с вашей стороны, если учесть, что он балуется шантажом, - вставил Джейкобс.

- Может быть. Я же сказал: я чужой в этом городе, а Джоунс произвел на меня хорошее впечатление.

- Но все равно в клуб вы пошли вместе?

- Нет, он сказал, что будет там в связи с каким-то своим делом, но в случае надобности я смогу к нему обратиться. Мы пришли не одновременно, и большую часть времени я провел вне зала.

- Вы не могли бы уточнить, где именно вы были?

- Это личное...

- Поймите и меня, - Джейкобс убрал с лица светлую прядь. - Если вы в этот момент находились в производственной части помещения - это кулисы, подвал костюмерные, мастерские, кулинарный цех, - мне придется задать вам гораздо больше вопросов. Так где вы были?

- Увы - я был за кулисами.

- Почему, вы не скажете? - Джейкобс внимательно посмотрел на Ремблера.

"А ведь он, бедняга, вроде меня, только он осмелился довериться этому мерзавцу врачу... Ему можно только посочувствовать", - подумал он.

- Я разговаривал там с одной женщиной, - Ремблер оглянулся и покосился в сторону склонившегося над отчетом Бейли.

- Пол, выйди, пожалуйста! - окликнул того Джейкобс... - А теперь можете вы уточнить, где именно и о чем вы беседовали? Я ничего не стану записывать... Правда, у меня включен магнитофон, но если ваши показания не имеют отношения к делу, я просто сотру запись прямо у вас на глазах.

- Ну хорошо... Я разговаривал с Гертрудой... Когда мы расстались, она носила мою фамилию. Короче, речь идет о моей бывшей жене. Этого достаточно? Вы можете и сами спросить об этом у нее...

- Когда я встретил вас на улице, у вас был очень расстроенный вид. Это произошло из-за разговора с ней?

- Да, - на лице Ремблера начало проявляться недовольство. - Только не понимаю, почему вы спрашиваете об этом, - я же сказал, что речь идет об очень личных делах...

- Потому что вполне могло оказаться, что вы расстроились из-за ухода Джоунса.

- Я и не знал, что он там был. Точнее, знал, что он должен быть в клубе, но лично не видел.

- Ну хорошо... Тогда еще один вопрос: о чем вы разговаривали с Рафаэлем Салаверриа?

- С кем?

- С Рафаэлем Салаверриа.

- Не помню такого, - недоуменно поднял брови Ремблер.

- Вспомните: сегодня днем, около полутора часов назад, возле дома Джоунса... Так о чем вы говорили?

- У дома Джоунса? Хм-м... Как он выглядел?

- Вы же разговаривали с ним - тому есть свидетели.

- Понимаете, я разговаривал там с несколькими... точнее, с двумя людьми.

- И о чем?

- Оба они искали доктора Джоунса. Один из них вел себя довольно странно и...

- Полагаю, это был не тот, о ком мы спрашиваем... Хотя мне его поведение кажется еще более странным: по идее этот человек не должен был там околачиваться.

- Не знаю, о ком вы и при чем тут я...

- Ну что ж... Пока больше вопросов у меня нет. Если понадобится, мы вас еще пригласим.

- А вы полагаете, что такая необходимость возникнет?

- Что? - Джейкобс слегка запнулся. Последнюю фразу он произнес совершенно машинально, не задумываясь над смыслом, как произносил ее по десятку раз на дню. - А... Полагаю, что нет.

- И на том спасибо.

- Пожалуйста... И впредь будьте осторожнее с выбором доктора. Вы могли очень и очень крупно нарваться...

- Благодарю, - сухо кивнул Ремблер и встал.

"Пусть уходит... У бедняги и так свои проблемы", - сочувственно проводил его взглядом Джейкобс.

Ремблер вышел на улицу и словно впервые ощутил ужасающий гнет жары. Ему стало трудно дышать, в сердце закололо.

Вся его жизнь шла словно наперекосяк. Может, и впрямь не стоило приезжать в этот город? Ведь Гертруда уже давно ушла из его жизни и к этому следовало привыкнуть, как привыкают к любым потерям. Все равно он потерял ее - пусть даже она едва ли не призналась ему в ответном чувстве. А Изабеллы в его жизни вообще не существовало - так стоило ли узнавать о ней...

"А ведь она придет, - понял вдруг Ремблер. - Обязательно придет... Моя дочь. Или не моя? Нет - но чья же тогда?.. Она сама нашла меня, вопреки желанию матери... И я должен теперь сделать все, чтобы мы нашли друг друга не только издали. Пусть так. Если у меня получится с девочкой, надо полагать, и Труди сама пойдет мне навстречу... Пусть будет так. Пусть будет так!!!"

Она приходила в себя медленно и с трудом.

От жизни можно долго прятаться, можно упорно закрывать глаза, утверждая, что мир прекрасен; но однажды реальность все равно ворвется в тесный, придуманный вместо настоящего мирок, и окажется, что она так огромна в своем горе и жестокости, что твой мирок треснет по швам и осыплется ненужной трухой. Для этого надо немного... совсем немного...

Она не просто бежала от мира - она не хотела его знать. Она верила в свои благополучные выдумки, она играла в жизнь, доказать наличие которой у нее самой было сложно. Существо - нежить - не-живое...

И все же она жила, и потому неожиданная потеря одного из друзей обрушилась на нее с безжалостностью поистине невероятной. Джулио... Он был самым незаметным в их сообществе, самым серым и непримечательным из членов группы - но это ничуть не уменьшало потерю.

Она уже не раз слышала от Селены о цепи взаимных убийств - но впервые "солнечные" люди убили на ее глазах одного из ее братьев по крови. Одного из братьев, похожего на них самих. Это было дико, непонятно и жестоко.

Когда боль и слезы отошли, на их месте начало расцветать новое чувство. Еще раньше она произнесла слово, обозначающее его, - но настоящая ненависть возникла позже.

"Я убью их, - с неожиданной яростью и спокойствием решила вдруг она. - Я уничтожу... Я ненавижу их!!!"

Перескочив через спящего дневного человека (она плохо понимала, что значит обморок, так как сама не была способна его испытать), она направилась к выходу. Страсть кипела в ней, совершенно отодвигая разум на задний план.

Убить! Ощутить вкус их крови, погрузить клыки в свежую дымящуюся плоть... Она еще не знала, что в ней просыпается не просто ненависть инстинкт вражды, проходящий через много поколений. Она была сейчас не свидетельницей одиночного и к тому же невольного убийства - она словно почувствовала всю боль убиваемых веками братьев и сестер, страдание тех, кто видел и не мог помочь - чтобы выжить и передать произнесенные в минуту отчаяния проклятия новым поколениям...

Убить... Найти - и убить!

Ослепленный яростью зверь со страшной скоростью взлетел по лестнице и рванулся к выходу. Она не боялась попасть под солнце - как Джулио мог не опасаться пуль. Что такое резь в глазах от непривычно яркого света? Мелочь, пустяк... Они и так уже почти ничего не видят, кроме той крови, что еще не пролилась, но еще прольется. Ее остановило другое: уже у самого выхода она вспомнила о том, что ее не должны видеть.

Враги не имеют права смотреть на детей полнолуния. На истинных его детей, получивших в дар нечеловеческое обличье.

Или получивших проклятие? Разве не из-за даров луны их род так преследуют?

Все вскипело внутри, противясь этой мысли, - но деться от нее было уже некуда.

Ее дар, ее сила, ее умения - ее проклятие. Оно - не что иное причина всех бед!

Две противоположные волны поднялись в душе и столкнулись со страшным грохотом, разбивая последние кораблики мыслей. "Почему я не дневной человек, как все, имеющий право открыто веселиться и иметь друзей?" и "Эти дневные люди должны заплатить за все!"

Волны чувств столкнулись, закрутились сумасшедшим вихрем и превратились в новый отчаянный вой, в котором уже и вовсе не осталось ничего человеческого - только что общая для всех живых существ боль.

Ее никто не остановил, не одернул. Проходящие мимо сотрудники клуба сделали вид, что не замечают ее. Мало ли каких уродов хозяин мог подобрать для платного показа...

"Я найду их... Я отомщу", - снова возникли слова, и она ухватилась за них, как утопающий хватается за соломинку.

Сфинкс открыл глаза. Теперь перед ним снова прокручивалась сцена гибели Джулио - он видел ее словно изнутри, ощущая, будто это его кожа вздувается пузырями от прикосновения невыносимо горячих лучей...

Усилием воли сфинкс отбросил видение от себя.

"Они заплатят за это!!!"

Острые зубы заскрежетали, в глазах вспыхнул огонь ярости. Нет, она не выйдет просто так, она будет действовать расчетливей и правильней. Вон там, невдалеке, виднеется довольно удобный фургон. Если туда прокрасться сейчас на улице очень мало лишних глаз, - а затем проникнуть в сознание шофера и подчинить его себе...

Она еще ни разу не пробовала проделывать такую штучку, но память предков подсказывала ей, что это вполне реально.

Через несколько секунд кудрявый сфинкс уже нырнул под брезент.

Его, правда, увидел случайный прохожий, но как истинный любитель выпить отнес "видение" на счет последней бутылки виски.

Еще через несколько секунд грузовичок уже мчался к полицейскому участку. Его шоферу потом долго пришлось объяснять, почему его туда понесло...

Эл подсел в машину в последнюю минуту.

"Будет лучше, если с Труди поеду я", - объяснил он Селене, и та, пронзив его своим проникающим насквозь взглядом, согласилась. Как бы то ни было, у Эла было одно преимущество: там, где его не искала полиция, он мог открыто выходить и разговаривать с людьми. А кто знает будущее? Как ни велики таланты детей полнолуния, но и их способности не безграничны. К тому же Эгон в случае опасности всегда сможет предупредить Эла, чтобы тот не высовывался. А если дорога чиста - ему и карты в руки...

Автомобиль несся на такой скорости, что Эл только подивился, почему их ни разу не остановила полиция.

Гертруда держала руль жестко - Эл хорошо видел, как невероятно напряжены ее руки.

- Не волнуйтесь, Труди... С вашей дочерью все будет в порядке... попробовал заговорить он, но женщина только закусила губу.

Зверь ты, человек, химера ли - материнское сердце всегда чует беду, нависшую над дитятей...

- Труди, постарайтесь хоть немного успокоиться, иначе мы закончим поездку у ближайшего столба, - сделал новую попытку заговорить Эл, но тут Эгон с заднего сиденья пробормотал что-то неразборчивое, и Эл понял вдруг, насколько излишни все эти предостережения: за рулем сидел все-таки не человек, а существо кое в чем его превосходящее.

"Все как и у людей... - подумал Эл, - дети подрастают, начинаются проблемы... И скорее всего - те же самые, что и у всех... Все повторяется, все одинаково... А мы все смотрим только на форму".

- Труди, разрешите мне задать вам несколько вопросов? Дело в том, что я немного понимаю, что такое переходный возраст... Ей ведь около четырнадцати лет?

- Да, - процедила сквозь зубы Труди.

- Может быть, вам стоит меня выслушать... Селена ведь тоже говорила, что всем вам немного не хватает помощи психологов. У вас полно проблем - и эта как раз из тех, которые могут решиться с вашей помощью.

- У нас нет проблем, - резко бросила Труди, но прикосновение Эгона подбодрило Эла: он понял, что Труди лжет.

- Тогда просто послушайте, что происходит с детьми, когда те вырастают. Обычно добрая и любящая дочь, которая кажется вам вашей частью и ведет себя как близкий друг, вдруг начинает отдаляться. Она начинает говорить резкости, делает все назло, демонстрируя свое непослушание... Например, не ночует дома. Тогда те, кого вы называете "дневными" людьми, идут к друзьям сына или дочери, устраивают им скандалы, что, мол, кто-то плохо влияет на ребенка, - и все это зря. В вашем случае девочка не могла пойти к друзьям, так как наверняка она слишком не похожа на людей и прячется от них... А ей нужны друзья. Может - всего один друг... Ей нужно общаться со сверстниками, узнавать мир не таким, каким преподносили его родители, а своим... Каждый человек в какой-то момент начинает понимать, что он уже взрослый и может жить самостоятельно, - даже если это чувство кажущееся... Подросток порой и сам не понимает, почему его тянет из дому. Он отрицает то, что принимал вчера, только для того, чтобы хоть в такой мелочи вырваться из-под кажущейся опеки... И чем настойчивее будет сила, старающаяся возвратить его на место, тем сильнее он рвется из дому. Думаю, ваша дочь никуда не денется, а будет копить все в себе - или начнет искать друга...

- Вы думаете? - вскинула ресницы Труди.

- Нет, я имел в виду не это... Она начнет искать просто нового человека, который, по ее мнению, достоин доверия, но еще не приелся. Человека, которого она немного знает или... почти знает, потому что по-своему придумала его образ. Пусть это вас не обижает - но она устала от вас, а тот же инстинкт, что гонит ее из дому, подсказывает, что она все же неопытна. А раз других друзей у нее нет... Вы догадываетесь, о чем я говорю?

- Нет, - покачала головой Труди, а Эл отметил, что машина мчится уже не с прежней головокружительной скоростью.

На всякий случай Эл посмотрел на Эгона - тот кивнул, подтверждая правильность его мыслей. Скорее всего, Эгон и так все знал, но не мог передать свои выводы так хорошо, как это удалось Элу.

- У девочки есть отец... Каждый человек испытывает потребность иметь полную семью. У нее не было его рядом. Вы, как я понял, не настраивали ее против него - значит, она наверняка наделила его лучшими качествами. В ее представлении Ремблер не просто отец - он отец идеальный. Если мы не найдем ее в клубе - я знаю, где стоит поискать. Если она осторожна так же, как и все вы, она появится там вечером... А сейчас она может быть не только в клубе, а практически в любом скрытом от людских глаз месте... Так что не слишком переживайте, если мы ее там не найдем.

- Послушайте, - в голосе Труди прозвучала неподдельная горечь, - вы все рассуждаете, говорите умные вещи... а она ведь моя дочь!

- И все же постарайтесь понять... - Эл замолчал. Он был бессилен перед этим восклицанием. Да и никакая теория не могла заставить человека изменить свои чувства. - И все же, может быть, вам было бы лучше договориться с ним... - уже на всякий случай добавил он.

Труди снова закусила губу, и Эл понял, что еще немного - и по ее лицу поползут слезы...

- Алло, мистер Смит?

- Да... Алло, кто говорит?

- Это Рафаэль Салаверриа... - голос в трубке звучал неровно, язык сыщика заплетался.

- Что у вас стряслось? Вы нашли его? И откуда вы узнали мой телефон?

- Я же сыщик... Мне надо поговорить с вами... Или мне придется искать этого Джоунса, чтобы обратиться к нему за помощью как к психиатру...

- Вы увидели нечто необычное?.. Погодите, не вешайте трубку... Лучше подъезжайте в гостиницу.

Через несколько минут в фойе гостиницы влетел бледный невысокий человек. Его нос-морковка, обожженный надоедливым солнцем, еще хранил кое-какие краски.

Аноним Смит принял его в своем номере и сразу с порога заговорил:

- Вы увидели нечто необычное, не так ли? Что это было? Волк-оборотень или...

- Так вы знали! - чуть не взвизгнул частный сыщик.

Пусть клиенты подставляли его под удар не в первый раз, но никогда еще ему не приходилось сталкиваться со столь эффектным "сюрпризом".

- Итак, вам удалось засечь волка... - довольно потер руки Смит, он же Грана. - Не волнуйтесь, я доплачу вам за это. Я и сам подозревал, что... что этот Джоунс использует для запугивания какое-то животное, но не знал, существует оно или является гипнотическим образом. Если вам нетрудно, опишите этого волка...

- Это был не волк! - задыхаясь, выпалил Рафаэль.

- Тогда что же?

- Я боюсь, что вы просто выставите меня, если я скажу, что я видел. Короче - это просто чудовище...

- Не исключено... - Грана сплел руки на груди и принялся поигрывать пальцами, над ногтями которых только что неплохо поработал мастер маникюра. У каждого свои слабости - Грана любил следить за своей внешностью с тщательностью, достойной женщины-актрисы.

- И все же вы знали, что... Бог мой, вы говорите - волк?

Услужливая память, даже помимо воли продолжающая работать над архивом газетных вырезок и местными сплетнями, немедленно выдала ему необходимую информацию.

За домом Джоунса следит полиция. Сам Джоунс пропал. Вчера ночью в городе объявилось чудовищное животное, уничтожившее нескольких небезызвестных гангстеров. Кроме того, все это каким-то образом связано с клубом так загадочно перешедшего в мир иной Кампаны. Если же сюда добавить услышанный в подвале звук выстрела и вспомнить, что оттуда быстро удрали двое... Интересное дело получается! Вот только сам он, Рафаэль Салаверриа, потомок конкистадоров, почему-то не хочет ввязываться во всю эту ночную грязь. Тем более, что тут замешаны чудовища и волки-оборотни - в них Рафаэль всегда немного верил и потому не слишком (в некотором смысле) удивился их появлению в городе.

- Успокойтесь... Скорее всего, никаких оборотней тут нет... Вы же образованный человек, в конце-то концов!

- Знаете... - сдавленно пробормотал Салаверриа, - мне не надо вашего гонорара... Можете считать меня невежей, мракобесом или кем угодно - но, по-моему, спасение души и жизнь стоят дороже, чем репутация образованного человека... Может, это всего лишь моя слабость - но я хочу жить.

- Так... - протянул Грана и на некоторое время замолчал. Ему надо было очень быстро принимать решение - и не ошибиться в нем. Конечно, можно было просто отказаться от услуг этого человека - но тогда пришлось бы вводить в курс дела кого-то другого, что повлечет за собой и новые последствия. Лучше всего, решил он, не поднимать шума. Пусть сыщик получит свои деньги и успокоится. Может статься, что имеющаяся у него информация и так самодостаточна. - Ладно, - сказал он, - а так как с доктором?

- Все, как вы и предполагали. Шантажист, впутанный в какие-то темные дела. Полиция его ищет, чтобы арестовать за связь с бандой так называемых "невидимок". При мне арестовали хозяина ночного клуба, который признался, что Джоунс является их главарем... Но дальше... Лучше бы мне ничего не видеть и не слышать.

- Полиция арестовала его у вас на глазах?

- Нет, я находился за стенкой... Разговор шел в угловой комнате с очень плохой звукоизоляцией. К тому же они кричали - я слышал почти каждое слово... Но то, что произошло потом...

- Так что же произошло потом? На них набросился волк... то есть некое чудовище?

- Нет... Джулио Кампана умер.

- Вот как? - приподнял бровь Грана.

Салаверриа шумно втянул в себя воздух. Он узнал о смерти Кампаны только с чужих слов, и потому описывать ее было сложно. Да и какое дело, в сущности, до этого человеку, который собирается всего лишь защитить от шантажиста свою дочь? Подумав об этом, он только горько усмехнулся.

Не было дочери. Не было загадочно потраченных сумм. Просто кое-кто (скорее всего, конкуренты) под этим благовидным предлогом послали его навести справки о своем противнике... Ну что ж, он и так много потрудился. Теперь мавр сделал свое дело - и может уйти.

- Он сгорел. Сгорел заживо по неясной причине. Иногда это называют спонтанным возгоранием, только... Обратитесь с этим лучше к специалистам по демонологии. Это слишком похоже на кое-что... А если добавить оборотней и то существо, которое я видел в подвале... До сих вор не пойму, как оно ухитрилось оставить меня живым. Похоже, вашего покорного слугу спас только обморок... Или то, что чудовище было очень молодым... бэби-монстр.

- Бэби-монстр? Вот как? - удивился Грана, и пальцы его замерли. Он верил словам Салаверриа. Не мог не верить - к этому моменту у него была уже неплохая подборка разрозненных слухов, касающихся обитающей в Фануме нечисти всех мастей. Так, один из торговцев наркотиками, мелкий толчок, видел, как вечером над городом летало существо, похожее не то на огромную летучую мышь, не то на крылатую собаку, причем, на второе больше. В другом месте замечали людей с демонически светящимися глазами. Кто-то кричал, что видел вампиров - с самыми настоящими клыками в три пальца длиной. А дыма без огня, как говорится, не бывает. Итак, раз есть монстры - то почему бы им не иметь своих детенышей? Пусть молчит об этом обширная литература, но раз монстры рождаются - они неминуемо должны проходить стадию раннего детства. Таков уж закон природы.

И тут он чуть не хлопнул себя по лбу. А ведь это идея! У него в голове возник почти невероятный план, над которым любой материалист надорвал бы живот от смеха. Теперь Грана знал, с какой стороны можно подойти к этой банде монстров.

- Все, что я вам заплатил, - остается у вас... - обратился он к Рафаэлю. - Мало того, если вы опишете это существо достаточно подробно, я вам прибавлю... И молчите о том, что видели!

Салаверриа понимающе закивал:

- Хорошо. Вы представляете себе, как выглядит сфинкс?

- Что?

- Сфинкс. Вспомните египетские пирамиды и эти статуи... Тело большой кошки, крылья... Правда, в этом случае они покрыты кожей и мелкими волосками, но все равно это существо больше всего похоже на сфинкса. Остроухого, кудрявого сфинкса. Если вы запомните этот образ - вы не спутаете его больше ни с чем. Человеческие на голове волосы переходят в гриву, которая быстро сходит на нет... Кисточка на хвосте... Огромные когти... Это существо по-своему красиво, но... Оно было в ярости и кричало о том, что всех ненавидит. Кричало по-человечески. Больше я ничего не помню: когда я пришел в себя, его уже не было. Надо полагать, его слова относились к полицейским... Так что... Салаверриа развел руками.

Раздался телефонный звонок.

Грана быстро извинился и схватился за трубку.

Салаверриа намерился было выскользнуть из комнаты, но Грана жестко остановил его и, не выпуская трубку из рук, быстро выписал чек, после чего Рафаэлю было позволено беспрепятственно покинуть гостиничный номер.

Вечером того же дня он вместе с Беатрис уже мчались на самолете, подальше от дел, подальше от Фанума и всякой нечисти. Правда, самолет летел не на Гавайи - а всего лишь в Рим.

"Может быть, - думал Рафаэль, - хоть в соборе Святого Петра удастся избавиться от следов соприкосновения с нечистью..."

Всего этого Грана не знал. Он молча слушал уже знакомый рассказ о смерти Кампаны из уст настоящего очевидца и даже не слишком удивился, когда Рудольф рассказал ему о ноже и выстреле. Нечисть есть нечисть... чему же тут удивляться?

- Выходим, - Эл посмотрел на Эгона: тот хмурился, но не возражал.

- Я останусь здесь... Пока на улице солнце, я не чувствую себя уверенной... Случайный ветерок, неловкое движение - и одежда не сможет меня защитить, - поежилась Труди.

- Хорошо, прикрой лицо. Мы выходим...

Эл спрыгнул на пыльный асфальт, проминающийся под ногами от жары, и удивленно огляделся по сторонам. Неужели он был здесь всего лишь вчера? Быстро же меняется человек...

- Пошли, - кивнул он Эгону, и они направились ко входу. Неожиданно в нескольких шагах от двери Эгон застонал и упал на землю. Он начал корчиться, закрывая лицо руками, изо рта пошла пена...

- Эгон! - закричал Эл, бросаясь к нему на помощь. - Что с тобой? Ты слышишь?

Он схватил Эгона за плечи. Каждое прикосновение, казалось, вызывало у того невыносимую боль. Кожа Эгона разогрелась до невероятной температуры, он так и дышал жаром. Почти инстинктивно Эл подхватил его на руки и оттащил в ближайшую тень. Тут же судороги прекратились, лишь тяжелое дыхание говорило о только что произошедшем странном припадке. Эл положил руку ему на лоб: он уже вновь приобретал нормальную температуру.

- Что случилось, Эгон? Тебе тоже нельзя выходить на солнце?

"Нет", - мотнул головой Эгон, и Эл увидел, как его глаза наполняются слезами.

- Эгон... Тогда что случилось? - уже испуганно переспросил он.

Телепат сделал несколько движений руками.

- Тебе нужна бумага? - догадался Эл.

Эгон кивнул.

Эл сунул руку в карман, и через секунду Эгон неуверенными движениями заводил карандашом по листу бумаги.

"Джулио, - едва ли не по буквам разобрал Эл. - Умер. Сгорел. Тут". На бумажный лист упала слезинка и поползла по нему, размывая и без того нечеткий текст.

- А Изабелла? Что с ней? - вырвалось у Эла. Почему-то судьба неведомой ему девочки заставляла его тревожиться сильнее всего.

"Она - нет, - возникли на бумаге новые косые строчки. - Ее нет. Не слышу. Скажи Труди".

Руки Эгона задрожали, карандаш провел ломаную линию и упал на землю. И тогда Эл, как Эгон ночью, дружески положил ему на плечо руку. Он не стал ничего говорить - Эгон и так мог прочесть и внезапно вспыхнувшую жалость, и надежду, что хотя бы с девочкой все будет в порядке. Но Эгон дрожал все сильнее - ему снова становилось плохо. И без того бледное лицо приобрело синюшный оттенок, глаза начали закатываться.

Эгон боролся с собой. Эл не знал, откуда пришли такая уверенность. Наконец после нескольких долгих минут дрожи он снова слабым жестом попросил карандаш.

И тогда Эл ощутил страх. Немотивированный, но явственный страх... Что-то произошло сейчас, в этот момент, то, что он не мог понять, но оно затрагивало и его в том числе. Что-то очень важное, но неуловимое.

Когда Эгон вновь начал рисовать свои каракули, Эл уже превратился в сплошной комок нервов.

- "Они знают..." - прочитал он вслух. - Знают - что?

"Все" - вывел карандаш и замер, подрагивая на одном месте.

Где-то совсем рядом зарычал мотор - это Труди, заподозрив неладное, направила машину к ним.

- Что случилось, ребята? - донесся ее взволнованный голос.

- Подожди... Мы садимся.

- Что-то с девочкой? - Труди обернулась в его строну так резко, что Эл испугался, не слетит ли вуаль, прежде чем дверь успеет захлопнуться и отрезать от них опасные лучи.

- Нет... Джулио умер, - сообщил он, чувствуя легкий стыд. Хотя он и ощущал жалость к этому человеку - но лишь из-за реакции Эгона, который за короткое время общения стал ему по-своему близок. Но ведь для Труди Джулио наверняка значил больше...

Гертруда опустила голову - как увяла.

- А она?

- Вроде все в порядке... Но ее здесь нет... Я говорил тебе - она может находиться в другом месте... - добавил Эл, но никакой уверенности у него уже не было.

"Должен ли я сказать ей, что сообщил Эгон? - мучительно размышлял он. - Хотел бы, правда, я и сам понять, что он имел в виду..."

- Итак, он умер, - с тяжелым вздохом произнесла Гертруда. - Значит, теперь мы раскрыты... Как это произошло?

- Не знаю... Может, Эгон...

- Понимаю - он сделал все, что мог... Он ведь написал тебе записку, да?

- Да.

- У него всегда это плохо получалось... Дьявол! Ну где же моя девочка? Хотя... о таком ей лучше бы и не знать...

- Если это опасно, мы так или иначе должны ее предупредить, - пожал плечами Эл.

- Опасно? - Труди резко повернулась к нему, куснула губу и скривилась. - Это не "опасно", Эл... Это конец!

- ...И все же есть вероятность, что все обойдется, - проговорила Селена.

Все ночные люди собрались в небольшом подвале, чем-то поразительно напоминавшем тронный зал, и, конечно, почетное место занимала сама основательница колонии.

При известии о гибели Джулио Горилла снова завыл. Как догадался Эл, он тоже не был лишен умения читать "мысли сердца": это произошло раньше, чем Эл раскрыл рот. После такого "музыкального вступления" ему нелегко было начать разговор, и в конце концов о несчастье доложила Труди.

- Это все из-за тебя! - вскочила вдруг с места Чанита, и на Эла устремился полный ненависти взгляд. - Зачем его привели сюда? Лучше бы он сдох!

- Замолчи! - Селена произнесла это слово холодно, но в нем было не меньше чувства, чем в вопле Гориллы и крике взбешенной Чаниты. - Если быть точным - то во всем была виновата ты. А Эла мы бы нашли так или иначе разве что при несколько других обстоятельствах.

- Я?! - возмутилась девушка. - Это еще почему?

- Я всегда твердила вам, что в первую очередь мы должны отказаться от желания мстить. Ты увлеклась, моя девочка... Сперва ты сама спровоцировала свое "убийство" - неосторожностью, самой своей выходкой... Затем ты затеяла и вовсе непозволительную игру и сама втянула в нее Эла. И если ты хочешь знать, у него больше шансов вытащить нас, чем у кого бы то ни было. Когда-нибудь ты это поймешь, а пока... Помолчи, пожалуйста.

- Но что теперь делать? - негромко произнесла Энн.

- Ждать. Еще неизвестно, кто именно видел смерть Джулио и как ее истолковали. То, что произошло - ужасно, но это все же еще не конец.

"Как холодно, - подумал вдруг Эл и поежился. - Холодно от слов..."

- И Изабеллы нет, - глухо вставила Труди.

- Не торопи события, - снова спокойно, но в то же время строго одернула ее Селена. - Еще ничего неизвестно. Когда действительно придет конец, мы об этом узнаем. А пока - все остается так, как было. Мы находимся здесь и ждем. Я не знаю, чего, - ответить на это может только время. Но бездействие в стороне часто приносит больше пользы, чем действие непродуманное. Что знают "дневные" люди? Что один человек - а у них не было повода сомневаться в его особе - загорелся. Селена на секунду замолчала, и в эту короткую паузу Эл понял вдруг, какой невероятный груз лежит на ней, и она старалась сейчас защитить всех от его тяжести и взяла его на себя. У них есть термин "спонтанное возгорание". Не исключено, что он был придуман как раз из-за отдельных контактов с нашими братьями, но, может быть, это происходит иногда и с "солнечными" людьми. Во всяком случае, у них нет надобности приплетать к этому наш народ. Дневные люди всегда объясняют все наиболее простыми причинами... И даже если они знают все - еще неизвестно, обернется ли это войной. Как знать, может, это будет просто контакт... А может, и тот контакт, которого мы ждали... А уходить... Мы просто не сможем этого сделать, и вы должны понимать, почему. Уйти может одиночка...

Селена замолчала, потом поднялась с места, давая понять, что разговор окончен.

- Все равно это из-за тебя! - услышал Эл негромкое шипение, и Чанита выскочила из комнаты, окатив его волной ненависти.

- Пошли, - кивнула Эннансина своему брату, и пара волков удалилась; за ними поплелся Горилла.

- Это выяснится сегодня. Сейчас, - уже ни к кому не обращаясь, прошептала Селена.

- Селена? Вы здесь? - раздался вдруг сочный голос Дугласа. - Тут кое-кто приехал... Я ничего не понимаю - но они хотят видеть Джоунса.

- А вот и ответ, - закончила Селена и заглянула Элу прямо в глаза.

Витторио Реа не собирался афишировать свой визит, для которого, собственно, не было достаточных причин. Никто не спрашивал его, почему он решил выехать в Фанум лично, его вообще никто ни о чем не спрашивал, так как не имел права. Но даже и найдись такой смельчак - он вряд ли получил бы честный ответ. А ответ был прост: Реа гнало туда элементарное любопытство.

Все люди когда-то были детьми - и Реа ухитрился контрабандой притащить из детства кое-что и во взрослую жизнь. Как только он поверил в то, что необычайные явления в Фануме - не выдумка, он в тот же миг сказал себе, что непременно посетит этот город, и отправился туда под первым же предлогом... точнее, вовсе без предлога, так как посетить ферму Дугласа и передать приглашение Джоунсу мог кто угодно. Да сам Реа и не собирался этого делать - он хотел отсидеться в машине и понаблюдать краем глаза, не покажется ли ему какое чудо.

Эх, эта тяга к чудесам! Каких только людей не уводила она с пути истинного... а кого и приводила на него - кто знает...

Больше всего Реа хотел видеть сфинкса. И тем более понравился ему план Граны - и отнюдь не только тем, что он кое-что давал сам по себе. Изловить невиданное существо, посмотреть на него вблизи - но так, чтобы никто не мог упрекнуть босса в детской слабости, - вот что хотелось ему больше всего. Шутка ли сказать - сфинкс в двадцатом веке! И неважно, что из-за пустяка, в котором Реа не собирался даже участвовать, пришлось тащиться за город. Мелочи, все мелочи...

Лицо Реа хранило бесстрастность, и лишь он сам да молчаливый Эгон знали, какой огонь бушевал у него внутри. Каждый порыв ветерка, каждый шевельнувшийся листик заставляли его загораться надеждой, что вот оно необыкновенное... Но время шло, машина стояла, а подворье фермы ничем не отличалось от десятков и сотен таких же подворий. Правда, на минутку мелькнуло на чердаке женское лицо, и Реа почудилось вдруг, что глаза на нем зажглись особым звериным блеском, - но это произошло так быстро, что можно было только гадать, так ли это было на самом деле.

"Ну вот, я сижу здесь, возле самого загадочного из домов с самыми загадочными обитателями... И что? Кто я для них, живущих чужой для нас жизнью? Даже если мне удастся заставить их подчиниться, работать на себя, они останутся все теми же - загадочными, полными тайн и живущими жизнью со своим особым смыслом. А я останусь человеком. Преуспевающим, удачливым человеком, который просто перешагнет через них и забудет... Странно, когда я смотрю на этот дом, мне начинает казаться, что их жизнь - не моя является настоящей. Я не знаю, для чего живут они, - но я знаю, что моя собственная жизнь не имеет смысла, чего бы я ни достиг, потому что финал в ней все равно один и тот же... Так не лучше ли забыть о них, еще не узнав?" Эти мысли обернулись неожиданной болезненной тоской - но и она осталась внутри. Реа умел подавлять в себе такие чувства.

"Я все равно бегу внутри замкнутого круга... Мой мир - беличье колесо. Это ведь только кажется, что я руковожу кем-то, - мною руководит мое положение. Чтобы я мог жить - не жить хорошо, а просто жить в этой системе порочного круга - я должен идти вперед и перешагивать через все. Из этого круга нет выхода... Интересно, если этот оборотень захочет меня укусить... может, я сам поддамся ему? Вряд ли, мне уже не променять свою жизнь ни на какую другую. Не я ее хозяин... не я. И не я придумал этот мир, чтобы менять в нем правила игры. Так что пусть все остается на своих местах. Вот только почему от этого так грустно?" - Реа смотрел в окно, и как бы быстро не перемещался в сторону малейшего движения его взгляд, ни одна черточка его лица не дрогнула.

Чтобы жить, он должен быть первым. Чтобы быть первым, он должен жить так, как живет. А все остальное... Уж не внушают ли ему оборотни все эти мысли?

Реа продолжал смотреть в окно, но его лицо уже было не просто бесстрастным - оно каменело, застывало маской.

Маска скрываемого испуга или отчаяния.

Наконец из двери показался "шестерка" шофер, и маска смягчилась до обычной бесстрастности.

- Ну что?

- Они обещали прислать ответ через полчаса...

- Почему не сразу? Я должен видеть Джоунса!

- Им надо с ним связаться... По всей видимости, он находится где-то в другом месте. Если встреча состоится, она произойдет в гостинице, как того хотели вы... В какой - должны определить тоже вы - на эти условия Дуглас согласился.

- Ну что ж... Который час?

- Половина седьмого.

- Поехали...

Автомобиль тронулся, и уже на ходу Реа позволил себе послать исчезающему с глаз дому прощальный взгляд, полный грусти, природу которой он не мог объяснить до конца.

- Итак, мы должны что-то решать, - Селена присела, не спуская глаз с Эла. - Понимаешь... Похоже, у нас действительно нет выбора. Эти люди знают... И лучше, что это только они...

- Но почему ты так смотришь на меня? - спросил Эл и понял, что впервые обращается к Селене, как к равной.

- Потому что они хотят видеть тебя... Потому что ты мужчина и очень похож на дневного человека. - Селена чуть слышно вздохнула. - И еще потому, что я доверяю тебе. Я не знаю, как это объяснить... Может, это похоже на умение Эгона - только в другом смысле. Я верю, что ты сможешь нам помочь. Я объясняла тебе, почему у тебя больше шансов найти выход... Помнишь?

- И все же... я почти ничего не знаю...

- Ты знаешь все. Или почти все, - Селена опустила глаза. - В некотором роде мы действительно контролируем весь город - только в особом понимании этого слова... И, поверь, я бы сама была рада отказаться от этого занятия... Так пусть все будет так, как ты решишь. Может, стоит дать им отступного... а, может, нужно действительно согласиться с их условиями, как бы они не звучали. В конце концов, речь пойдет только о разнице в суммах... Сегодня мы берем ровно столько, чтобы существовать, завтра... завтра, для того чтобы выжить, нам придется брать больше - вот и все. Для жизни, понимаешь?

- Селена... - Эл отвернулся, стараясь подобрать наиболее уместные в данном случае слова, - ты не знаешь этих людей...

- Мы не можем уйти... А люди... Ты их знаешь!

- Нет. Эти - хуже любых хищников, для них нет ничего святого...

- Так говорили и мои братья из города - и зачем? Чтобы заменить общего Бога своим божком? Мы стоим дальше от людей - но все равно не смогли без веры... без чего-то святого, как ты сказал.

- Ты не поняла, - Эл тоже вздохнул. Да, совсем не таким он представлял этот разговор наедине. - Для них святое - это их деньги, это они сами...

- Так не бывает.

- Бывает, Селена. В этом смысле они меньше люди, чем вы. Чем звери... Я не знаю, как тебе это объяснить.

- Но они же люди! - почему-то это восклицание прозвучало как мольба.

Они - люди... Эл посмотрел на ту, которая не была человеком, и понял вдруг, с какой силой она желает общаться с людьми, нарушить круг изоляции, в который ночной народ сам себя загнал. Люди - неважно какие - предложили ей сотрудничество. Люди, знающие, что имеют дело с чуждыми им существами, все равно постарались сделать шаг навстречу, вместо того чтобы сходу уничтожить их...

"Боже... я и не думал, что все это так сложно!"

- Почему ты замолчал? - в голосе Селены прозвучала тревога, ясно говорящая, что Селене как никогда нужно было одобрение извне. Уж не это ли и было истинной причиной, по которой она привела его сюда? Королева устала от власти...

- Как жаль, что ты не можешь прочесть мои мысли! - Эл замолчал снова и добавил уже изменившимся тоном: - Поверь... я и сам не знаю. Только это не те, с кем стоит выходить на контакт.

- Эл, - Селена пододвинула стул поближе, - понимаешь... Может, ты и возненавидишь меня за это, но, впервые решаясь на вымогательство, я в какой-то мере ожидала, что дневные люди, занимающиеся тем же, предложат нам сотрудничество. Понимаешь, жизнь вне закона ставит их почти в такое же положение, как и нас... Они сами оказываются частично вне своего мира - и разве это не может нас не объединять? У них, правда, меньше счетов с миром людей... они просто пользуются им. Но они могут понять нас... Знаешь, иногда, когда на ту или иную страну в прошлом наваливалось бедствие - у меня есть несколько конкретных фактов, - наши братья, бывало, объединялись с теми, кто оказывался за бортом, на дне. Когда ситуация менялась принимались новые законы или заканчивались войны, - вражда возобновлялась, но все равно... Тут просто сложно судить, кто первым нарушал перемирие. Вот и сейчас...

На некоторое время в комнате воцарилось молчание.

"Я не знаю... я больше ничего не понимаю... Все это слишком сложно для меня. Да, этому не учат в университетах!" - Эл молча взял Селену за руку и сжал ее холодную ладонь.

- Поступай, как знаешь. Ты не убедила меня - но я действительно пока не разбираюсь. И я против такого контакта.

- Все равно кто-то будет брать эти деньги... - извиняющимся голосом прошептала Селена. - Хоть с нами, хоть без нас...

- И к списку преступлений ночных людей прибавится еще одно? Селена, я в последний раз прошу тебя подумать. Ты - хозяйка, и я сделаю так, как ты прикажешь, но...

- Не надо, Эл... Я уже сказала - пусть все будет так, как решишь ты.

- Значит, отказ?

- Решай... Только в случае отказа они могут просто нас уничтожить. Ты ни разу не видел, как это делается? А я видела...

Холод... Откуда этот холод посреди жары? И из-за чего? Из-за ее слов?

Эл ощутил, как мурашки пробежали по его спине. Почему он не подумал об этом?

- Да, тут ты права... И уйти никак нельзя?

- Разве что ты ответишь, что мы остаемся в стороне... Ты можешь сделать это? Мы уступим, но тогда... но тогда... - она отвернулась.

Тогда у них не будет денег. Тогда не будет и возможности обеспечить собственную безопасность. Тогда маленькой колонии в Фануме придет конец.

- Я пойду и сыграю свою роль, - твердо проговорил Эл.

Враг находился здесь, в этом доме, - она знала это наверняка. Еще раньше она смогла увидеть двоих убийц в участке и запомнила идущий от них сигнал, чтобы пойти вслед за тем, который отправился домой первым.

Домой? Она в этом сомневалась - что-то подсказывало ей, что дом, в который он пришел, принадлежит кому-то другому. Например, молодой женщине - не слишком красивой, но довольно обеспеченной обладательнице удивительно мягкого, чтобы не сказать - никакого, характера. Возле нее убийца Джулио только отдыхал: от него не исходили волны страсти или даже нежности только усталость, равнодушие и смутное желание забыться. Да и подруга его не слишком горела - ей хватало и того, что некий представитель сильного пола решил уделить ей внимание и теперь все у нее стало так, как у других подруг, в том числе и более красивых и бойких.

"И они еще могут думать о своем, - раздраженно било хвостом тоскующее и ненавидящее существо. - Им все равно... Ему все равно - эта корова просто ничего не соображает... Ни совести, ни..." Она прикусила язык, чтобы снова не завыть - так было горько и обидно, - но короткий тоскливый стон все же вырвался наружу и некоторое время напряженно дрожал в воздухе.

- Собаки воют, - поежилась Петти. - Пол, закрой окно!

- В такую жару? Ты с ума сошла... - лениво проговорил Бейли.

- Я прошу тебя... Ну хорошо, тогда я сделаю это сама. - Петти никогда не умела настаивать на своем.

- Сиди. Чего это тебе вдруг приспичило?

- Я не могу... Такой звук... Просто мурашки по коже...

- Брось, - Бейли устало прикрыл глаза и сквозь тонкую щелку между веками наблюдал, как переступают по ковру полные женские ноги. - Повоют и перестанут... Лучше принеси содовой со льдом...

- Хорошо, - неуверенно согласилась Петти, страх которой рос с каждой секундой. - Только, может, я все-таки закрою окно?

- Я сказал - нет! - жестко осадил ее Пол.

"Глупая курица... вечно ей что-то мерещится, - подумал он - и вдруг вызванная жарой сонливость мгновенно слетела. - Нет! Не может быть!!!"

Волк.

Прошлой ночью огромный волк загрыз несколько человек - и все это было связано с тем делом, на которое его сегодня перебросили.

- Петти! - испуганно крикнул он, и женщина тихо взвизгнула от ужаса.

Бейли легко соскочил с кровати и, наставив пистолет на окно, медленно потянулся к раме. Улица еще не опустела - где-то невдалеке слышались человеческие голоса - и все же... Словно холодом повеяло, когда Пол поравнялся с окном и перед ним возник кусок открытого пространства, оттуда мог бы прыгнуть в любой момент жуткий зверь.

"Окно... У него нет никакого прикрытия - а в прошлую ночь волк разломал жалюзи... Надо уходить..."

Бейли попятился. Он шел так, пока его спина не уперлась вдруг во что-то податливое и мягкое. Раздался короткий вскрик.

- Петти? - Бейли и сам вздрогнул, как от электрического удара. Петти стояла, прижавшись спиной к стене, и по-рыбьи ловила воздух раскрытым ртом. - Ты...

Бейли почувствовал, что подступивший к горлу комок не дает ему говорить. Все еще открытое окно зловеще смотрело на них.

- Телефон... где? - через силу выдавил он из себя. Губы Петти снова зашевелились, но она не смогла произнести ни звука.

За окном вспыхнули два зеленых огонька - как раз так должны были выглядеть горящие глаза крупного животного.

Каким-то инстинктивным движением Пол отшвырнул подружку подальше от себя в коридор и прицелился. По его спине струился холодный пот.

И огоньки исчезли...

Некоторое время Бейли недоверчиво всматривался в темноту: отсюда, отгороженная залитой светом комнатой, она казалась особо черной и непроницаемой. В ней могло происходить все что угодно - но огоньки исчезли и определить, есть ли движение за окном, стало невозможно.

"Комната... почти десять метров... Я успею!" - резким движением Бейли захлопнул дверь, ударом ноги выбил из паркета брусок и сунул его в щель, заклинивая выход.

- Бежим! - крикнул он Петти, подхватывая молодую женщину под локоть и волоча ее вслед за собой к выходу.

У двери он затормозил: а куда, собственно, они могли бежать? На улицу, где нет защиты даже из четырех стен? Все-таки в комнате нападение можно было ожидать только с одной стороны. Да и должен ли полицейский бояться какого-то животного?..

Но ведь и те, кто погиб прошлой ночью, не были невинными птенчиками. И у них тоже было оружие...

- Петти, быстро прячься в ванной, а я попробую позвонить, - он силой впихнул ошалевшую от страха женщину в приоткрытую дверь и вошел в спальню, то и дело переводя взгляд с окна на дверь.

Телефонный аппарат стоял на полу.

"Черт... Если я нагнусь, - похолодел Бейли, - эта тварь может прыгнуть... Но была не была!"

Цепенея от страха и держа пистолет наготове, он нагнулся и схватил аппарат.

- Участок? Говорил Бейли... Срочно пришлите мне кого-нибудь на помощь. Потом все объясню...

И тут же окном снова завыли...

Трубка выпала из рук полицейского.

- Что случилось, Пол?! Что случилось? - забился где-то вдалеке тоненький голосок...

Когда спустя пятнадцать минут у дома остановилась машина, Бейли уже не было. Онемевшая от страха Петти скорчилась в ванной - она ничего не видела и не слышала. Кроме того, в комнате валялся сломанный - точнее, разорванный пополам, - пистолет, а на подоконнике темнел отпечаток звериной лапы. И больше ничего...

- Мамочка моя! - охнул прибывший на место загадочного происшествия детектив Бартон. - Да ведь это же львиная лапа! Будь я проклят, если не видел таких же следов в одном заповеднике!.. Вот вам и волк...

За ужином к Селене подошел старший мальчишка Дугласа - Алехандро и протянул ей газеты.

Некоторое время основательница колонии молча вглядывалась в лист, затем резко встала и швырнула газету Элу.

- Ульфнон, - строго произнесла она, - почему ты не сказал, что ты убивал? Я должна была знать об этом первой...

- Я хотел, - глухо прорычал Ульфнон, прижимая к голове волчьи уши. Нужно - кровь... очень нужно, изредка... Не могу иначе. Ягнята - не то.

- Ульфнон, - Селена не верила собственным ушам, - ты понимаешь, что ты говоришь?

- Они - плохие. Их не жалко. Они сами убивают. Они - это много крови, больше, чем взял я, - после недолгой растерянности оборотень вновь обрел бодрый вид. Человеческие глаза хмуро смотрели на начальника из-под бровей.

- Но ведь ты... Неужели ты так и не понял? То, что дневные люди прощают своим, никогда не простится нашим... - Селена говорила это совсем тихо, и негромкий шелест слов бил сильнее, чем любой крик или ее обычный строгий холод.

Она и не могла говорить по-другому. Все, что Селена с таким трудом создавала долгие годы, расползалось по швам на глазах.

Или сотрудничество с теми, живущими вне закона остальных "солнечных" людей, еще может что-то спасти?

Разоблачение, гибель Джулио, пролитая Ульфноном кровь - все отдаляло ее от мечты.

А Эл уже впился взглядом в совершенно другую заметку.

- Он умер, - произнес Джоунс, и все разом повернулись к нему.

- Тот человек, которого мучила Чанита.

- Еще один... - еще тише произнесла Селена. - Что дальше?

Ей никто не ответил.

- Так ему и надо! - вдруг зло крикнула Чанита. - Он начал первым! - и осеклась. Нет, ее никто не одернул - просто что-то внутри заставило ее замолчать и сесть, согнув спину и опустив голову.

В комнате стало тихо. Очень тихо.

- И все же, друзья, - даже голос фермера, обычно раскатисто грохотавший под потолком, не набрал и десятой доли своей обычной силы, на всякий случай знайте - я с вами. С вами до конца, чего бы мне это ни стоило.

- Спасибо, - чуть слышно прошептала Селена, и ее глаза наполнились слезами благодарности.

И было молчание.

И была тишина...

Когда Джейкобс добрался до дома, у него глаза слипались от усталости, и все же, добравшись до кровати, он не смог уснуть. Тело ломило от усталости, ныли мышцы на ногах, ломило спину - но сон не шел.

За окном стояла глубокая ночь, и за пару часов бесцельного лежания в кровати Камилл, казалось, вымотался сильнее, чем за два дня работы. Ночь не приносила облегчения - наоборот, даже легкую простынь превращала она в настоящий гнет. И еще она дарила тоску. Все, что днем казалось удачей, представлялось теперь совсем в другом свете.

"Я - никто... Я полное ничтожество. Мне нет места в этом мире... Я хочу умереть сейчас... забыться и больше ни о чем не думать, не знать этой унизительной слабости и этого мучительного стыда... Я больше не могу прятаться от себя. Даже если я уничтожу Джоунса, это меня не спасет найдется другой, третий... Нет - лучше уснуть... или стать снова маленьким, каким я был в детстве. Где ты, мама? Зачем ты бросила своего неповзрослевшего малыша?.."

Такие приступы случались с ним в последнее время все чаще. Ему казалось, что жизнь действительно поломана безвозвратно, он начинал понимать, что серьезно болен, - но тогда вновь включался защитный механизм ненависти. Усталость только делала обычные мысли еще глупее и ярче.

Именно таким услышало их подкравшееся к дому существо.

Горечь - на горечь, обида - на обиду... Словно резонанс установился между двумя душами - ушибленной полузвериной и болеющей людской. И ненависть мстительницы стала таять.

Он убил - потому что боялся себя. Он не хотел убивать - он просто спасался от чего-то малопонятного, от чего спасаются и они. Ее народ тоже часто убивал, чтобы избежать разоблачения.

Но на этот раз разоблачившему их и самому есть что прятать, от чего страдать, значит... Значит... Хвост забил по веткам кустов, когти начали разгребать землю - она не знала, что это может значить. Для нее, нечеловека, это означало одно: она не сможет поднять на него лапу.

И тоска, болезненная, но все же похожая на ее собственную, проникала в ее душу, заставляя почувствовать и собственную слабость. Ей тоже захотелось сделаться крошечным, незаметным никому существом, подбежать к матери и уткнуться лицом в ее колени - и почувствовать, как большая добрая рука гладит ее по голове.

Гладит? После того как она, поддавшись ненависти, нарушила главный запрет их колонии?

От испуга существо подскочило. Нет, у нее нет пути домой. Если мать рассердится - а она наверняка это сделает, как делала это последнее время без всякой причины, - она уйдет. Лучше расстаться с близкими, чем пережить разочарование, способное оборвать последние связующие нити. Понимания уже нет - и не ее в том вина. Если бы ей хоть раз сделали шаг навстречу, поговорили не как с несмышленышем, не способным ни мыслить, ни чувствовать, - она отдала бы за это все. Но этого нет... Ею снова будут командовать, снова помыкать - того нельзя, сего...

И она побежала по улице, стараясь обогнать или заглушить свою горечь.

Она больше не знала, чего хочет. Мести не получилось - ей было только стыдно за то, что она нарушила запрет и напала на дневного человека. Да, она понимала, что значит желание того, второго, скрыть свой поступок... вообще что-то скрыть, когда ради этого можно пойти и на новое преступление.

Если Селена узнает - ей не будет возврата... Но куда пойдет она в одиночку, если единственный город, координаты которого она приблизительно знала, исчез с лица земли?

Она бежала в открытую: после всего случившегося ей казалось, что терять больше нечего. Поступком больше, поступком меньше... Какая разница, если за все один ответ - одиночество?

Или, может, найдется во Вселенной хоть одна живая душа, которая простит, которая пригреет?

Может быть...

И все же не привиделся ли ему тот горящий взгляд?

Витторио Реа остановился напротив окна лучшей в городе (и в то же время довольно ужасной) гостиницы и молча уставился на фонарь, удивительно похожий на вторую, приклеенную к подпорке, луну. Это круглое светлое пятно на ножке вместе с рыжими отдельными листочками на вытянутых к небу ветках ближайших деревьев будоражило душу. Две луны, далекие горы, силуэты деревьев и причудливый запах утомленных жарой роз... И мечты - о чем-то другом, не похожем на настоящую жизнь, далеком...

Это было слабостью, и он старался не думать об этом.

"И еще один обманывает себя - но сумел с собой совладать", - подумало проскальзывающее мимо балкона существо.

Именно в этот момент Реа перегнулся через перила.

Перед ним был сфинкс! То чудо, которое он хотел увидеть собственными глазами, наконец явилось ему, но собиралось тут же исчезнуть!

"Остановись! Подожди!" - изумленный и потрясенный увиденным, мысленно обратился он к существу... и оно услышало!!!

Для нее это было откровением: незнакомый человек хотел ее видеть. Видеть такой, какой она была на самом деле. И он не желал ей зла. Мало того - он восхищался!!! Она притормозила и специально прошлась под балконом еще раз, позволяя рассмотреть получше ее звериное гибкое тело. И вновь стоящий рядом человек не проявил ни ненависти, ни страха. Он просто любовался!

"Как здорово! - подумала она и воспряла духом. - Просто не верится!"

Она подняла голову и улыбнулась незнакомцу, чтобы через секунду смутиться: он показался ей удивительно красивым.

"А я? - одернула она себя. - Что он думает обо мне?"

Попытка прощупать мысли сообщила ей, что он любуется ею искренне, и заставила смутиться еще больше. Она не знала, куда деваться от этого нового неуловимого чувства, настолько неожиданного, что ей подумалось: "А не любовь ли это?" - и сердце заколотилось еще сильнее.

- Подожди меня! - вдруг произнесла она вслух. - Сейчас вернусь!

- Что?

- Я быстро! - покраснела она и расправила крылья, поднимаясь в воздух маленьким причудливым планером.

"Этого не может быть!" - подумала она на лету.

- Этого не может быть, - чуть слышно прошептал он, не сводя глаз с удивительного крылатого существа, казалось, созданного специально для такого прыжка-полета.

Резко сложив одно из крыльев, она сделала падающий разворот и скрылась за углом.

"Она придет... Она обещала" - мысль об этом щекотала нервы, и Реа сильнее уцепился за балконные перила.

Она придет... Чудо само явится к нему на встречу! И вовсе не надо будет гадать, как ловить это загадочное существо, - оно придет само... Неясно, почему, - но оно вернется. И если его мимика хоть в чем-то совпадает с человеческой, цель его визита явно окажется не враждебной.

Не похитить - а убедить его, уговорить пойти с собой, - вот что будет настоящей победой, которую никто из его подчиненных и подручных никогда не сможет объяснить. Вера в чудо уже сама может творить чудеса...

И Реа улыбнулся от предвкушения новой встречи с удивительнейшим из созданий природы... или неизвестно с кем...

"Я кончил игру с собой - а что дальше?" - Ремблер тупо посмотрел на оконное стекло.

Он был один и ощущал свое одиночество все сильнее с каждой секундой.

"Уже поздно... Изабелла, наверное, не придет..." - Ремблер посмотрел на часы, затем на окно, после - снова на часы и лег на диван. Он уже не верил ни во что. Раз его единственный советчик оказался шантажистом (а до сих пор Ремблер считал, что умеет разбираться в людях), то чего еще можно ожидать хорошего от этой жизни?

Чуть заметная тень легла на стекло, тут же рама скрипнула и в раскрывшемся проеме появилось знакомое личико.

- Изабелла? - вскочил с места Ремблер.

- Да... - по всему было видно, что девочка волнуется. - Я пришла... Скажи, ты мог бы увезти меня с собой?

- Что? - немного опешил Ремблер. Вопрос застал его врасплох. Он видел Изабеллу второй раз в жизни - а если быть точным, то не видел еще ни разу - и потому у него и в мыслях не было ничего подобного. Легко отвечать только на те вопросы, которые предчувствуешь заранее...

- Я спрашиваю: ты готов увезти меня отсюда? - несмотря на плохое освещение, было видно, как она закусила нижнюю губку. - Это необходимо, понимаешь?

- Наверное... Наверное, да, - с трудом выдавил Ремблер. - Кстати, ты зайдешь внутрь или нет?

- А ты точно обещаешь сделать то, о чем я просила? - испытующе заглянула ему в глаза Изабелла. - Несмотря на то, как я выгляжу?

- Я же сказал - да! - уже тверже повторил он.

Несколько секунд Изабелла колебалась - слишком многое зависело сейчас от его реакции. Что если и родной отец оттолкнет ее? Ведь он человек... а от дневных людей неизвестно, чего можно ожидать.

"Но что я теряю, раз мне нечего терять?" - поморщилась она, вдохнула побольше воздуха и шагнула вперед, как в ледяную воду.

Ступили на ковер львиные золотистые лапы, раздвинулись на миг крылья - не на полный размах, так, немного, только чтобы принять нормальное положение после прохождения через узкую дверь...

Она зажмурилась, стараясь не видеть его лица. Если на нем вспыхнет отвращение - все будет кончено.

- Бог мой... - прошептал Ремблер, пятясь от небольшого крылатого чудовища.

И она услышала страх...

- Нет! - вскрикнула Изабелла, все еще не открывая глаз. В ответ раздался негромкий стон, и что-то повалилось на пол. Увы, фантазия Ремблера не смогла вместить в себя увиденный образ.

Крылья раскрылись - их полный размах достигал едва ли не четырех метров, - и Изабелла сломя голову рванулась из комнаты.

Ее не приняли! Ее испугались!!!

Гибкое тело перелетело через широкие перила и камнем рухнуло вниз. Она не хотела лететь. Она действительно думала, что может разбиться, но инстинкт жизни, без которого не может существовать ничто живое, заставил крылья распахнуться на полный размах. Это произошло едва ли не в самый последний момент. Еще немного - и она разбилась бы, как любое другое существо, упавшее с такой высоты. Изабелла ощутила боль от удара; крылья только смягчили его, подобно поздно раскрытому парашюту.

Тихо заскулив, она полетела прочь прямо по клумбам. Розы только окаймляли остальные цветы и поэтому не могли причинить лишних страданий и без того ушибленным лапам.

Завернув за угол, она почувствовала, что на нее смотрят. Взгляд был знакомый, не враждебный - просто любопытный.

"Это тот человек", - вдруг вспомнила она, и электрическая струйка пробежала по всему телу.

- Это ты? - негромко спросил он с балкона. - Ты уже разобралась со своими делами?

- Он меня оттолкнул... - зарыдала она. - Подожди, я сейчас приду!

Изо всех сил оттолкнувшись от земли, Изабелла приземлилась на край балкона чуть поодаль от дневного человека.

"Вот возьму и останусь с ним!" - вдруг с неожиданным упрямством подумала она.

- Так вот ты какая, - разглядывая Изабеллу, покачал головой Реа. - Ну что ж... Как тебя зовут? У тебя вообще есть имя? И не бойся, подойди ближе...

Изабелла осторожно шагнула вперед. Здесь, вблизи, этот человек выглядел немного по-другому - она в полной мере оценила его затаенную силу и умение подчинять себе других, хотя слабо понимала природу таких способностей. Разговаривающий с ней человек явно был незаурядным. И он не боялся ее - наоборот, опасался, что сам может ее напугать. И мог. Сила, которую Изабелла смутно ощущала, была какой-то тревожащей и темной.

"Среди дневных людей тоже много... разных", - после недолгих раздумий заключила Изабелла.

- Меня зовут Изабелла... А тебя?

- Реа. Можно Дон Реа... - усмехнулся он.

- А просто Дон - можно?

- Пожалуй... А ты не хочешь войти в комнату?

- Мне все равно, - совсем по-детски вздохнула она. - Мне просто некуда идти...

- Что ж так? - поинтересовался Реа, пропуская ее внутрь. Изабелла и не заметила, что он успел закрыть балконную дверь на ключ.

- Да так... - не стала она вдаваться в подробности. - А здесь у тебя красиво... Лучше, чем у нас дома.

- Ну-ну... - Реа присел в кресло и развернулся, чтобы ни на секунду не упускать свое только что пойманное чудо из виду. - Видела бы ты мой настоящий дом... Вот уж где есть на что посмотреть...

- Да-а!.. - разочарованно протянула она. - Но ведь меня туда не пригласите... Так?

- А почему бы и нет? - все еще усмехаясь, спросил он. Реа уже понял главное: перед ним, что бы там ни говорили, был ребенок. Значит, и разговаривать с этим существом стоило как с ребенком. - Если хочешь, я возьму тебя... Вот только твои родители будут против, не так ли?

Он иронически и испытующе посмотрел на Изабеллу, которая залезла с лапами на диван и умостилась на боку.

- Ну и пусть... - на ее лице появилась обида. - Я сама к ним не вернусь. Бабушка все время сердится, маме не до меня, другим тем более... А отец просто меня боится.

- Понятно, - кивнул Реа.

"Надо же... и у этих существ знакомые проблемы... Что ж - мне это только на руку... Посмотрим, как они станут разговаривать со мной завтра..."

- Вот так, - подтвердила Изабелла, устраиваясь поудобнее.

- Да, невесело... А вот я был бы рад, если бы ты погостила у меня некоторое время... А то и осталась. Как ты на это смотришь?

- Конечно! Я с радостью! - так и подскочила на месте Изабелла, хотя ее чуткое сердце и дрогнуло в этот момент, предупреждая о возможной ловушке... Но всегда ли мы слушаем свое сердце?

Эл стоял посреди залитой лунным светом поляны и искал себя. Во всяком случае, у детей полнолуния его занятие называлось именно так. Рядом у куста сидела Селена и смотрела на него, поджав губы: Эл никак не мог нащупать свою Лунную - истинную сущность.

- Ну, хорошо... - сказала она наконец. - Ты не можешь превращаться, ты терпишь солнечный свет, но не читаешь мысли... Я знаю - это всегда можно определить, - что у тебя не одна жизнь, и эта - лишь первая. Тебя нельзя убить простым оружием - только серебром и огнем. И в то же время каждый ночной человек должен обладать еще какой-то особенностью, даром. Подумай сам, что бы ты мог? Может, тебе снилось что-то необычное? Почти каждому из нас луна рассказывает о его способностях во снах...

- Ничего, - покачал головой Эл.

Луна давала ему силы, дарила возвышенное чувство, похожее на вдохновение, вся душа под ее лучами словно устремлялась куда-то ввысь - но ничего конкретного, что можно было бы назвать даром, он не находил. Под луной ему было просто хорошо, отступали злые мысли, приходил покой теперь уже покой, как раньше - смутная тревога. Она дарила любовь, любовь к чему-то родному, вновь найденному теперь, - и только.

- Ну постарайся... - просила его Селена, и ее полные губы вытягивались в тонкую линию. - Подумай!

- Ничего, Селена... Ничего!

- Ну ладно, - произнесла она наконец, убедившись, что не так-то легко добиться от него толка. - Возьми мой камень... Может, ты сможешь поймать и направить его энергию... Заставить зацвести вон ту ветку!

Селена сняла свое металлическое сооружение с подвеской из лунного камня и, чуть раздвинув блестящие завитки, надела ему на голову.

В этот момент Эл заметил одно: как красиво рассыпались по ее плечам освобожденные от груза волосы...

- Встань посреди поляны напротив ветки, - голос Селены звучал как будто со стороны, и Элу казалось, что его голова наполняется гудением. Его тело начало приобретать какие-то новые, неизвестные ему до сих пор свойства. Невидимыми руками, похожими на щупальца, выросшие прямо из ладоней, он прикоснулся к ветке - и тотчас вновь приобретенная сила потекла по ним, превращаясь в видимый голубоватый свет. Ветку палило тусклым холодным огнем; Эл почувствовал, что начинает слабеть от одного взгляда на нее. Его силы переходили сейчас в растение, и от образовавшейся где-то внутри пустоты начала кружиться голова.

- Остановись!.. - откуда-то издалека послышался шепот... Нет, это был крик, до неузнаваемости искаженный расстоянием.

Эл почти не воспринимал его: пустота внутри быстро росла, выворачивая его наизнанку и причиняя все более ощутимую боль. Он куда-то падал, куда-то уплывал, а впереди ярким факелом пылала синяя огненная ветвь.

- Остановись!..

Голос потух. На залитую синим картину начали наползать черные туманные пятна, затем они заслонили собой свет, и Эл ощутил, что падает...

- Что со мной было? - спросил он некоторое время спустя, когда сознание вернулось.

Эл лежал в чердачной комнате, рядом, опустив голову, сидела Селена, за ее спиной с дымящейся чашкой в руке стояла Труди.

- Ты чуть не погиб... - ответила взглядом Селена. - Ты отдал этой ветке все... Я даже не ожидала, что так получится. Ты можешь управлять силой луны - но для этого тебе придется учиться слишком долго. А, значит, это не твой истинный дар... Пока она выходит у тебя из под контроля.

- А ветка?

- Расцвела, но сгорела... Ты буквально сжег ее.

- На, выпей... - протянула чашку Труди. - Честное слово, это варево Эннансины - довольно вкусная штучка...

- Да, выпей сначала, - кивнула Селена.

Ее лицо было грустным - и не сразу Эл понял, в чем дело. Не только свалившиеся на ее голову беды угнетали основательницу колонии - она переживала уже и за него.

За него, который никак не может стать полноценным членом их маленького общества.

"Боже мой, - подумала Изабелла, растягиваясь на диване, - что я натворила?!"

Ей начало казаться, что она зашла слишком далеко, но останавливаться уже было поздно - ее несло под гору, и ускорение с каждым новым метром брало свое.

Еще совсем недавно она, как и все, занимала свое место за столом на ферме. Потом начались мелкие раздоры - неприятные, как тесная обувь, но при желании с ними можно было смириться. Изабелла теперь старалась найти тот момент, когда перешла черту, - и не могла. Шаг за шагом, секунда за секундой она приближалась к обрыву, с которого и свалилась теперь.

Могла ли она себе представить, что проведет ночь в доме у постороннего человека? Мало того - человека дневного? Нет, и тысячу раз нет! Одного этого было достаточно, чтобы ее безжалостно жгла совесть. Совесть - и страх. Незаметно для себя Изабелла вступила в новый, непривычный ей мир. В мир, где убивают, умирают и где правила игры слишком жестоки, чтобы быть просто увлекательными.

И не было пути назад... Вот это пугало ее больше всего. Ей неведомы были страдания других ушедших из дома подростков и детей, тоже решивших, порой из-за мелочи, что между ними и родителями все кончено.

Изабелла чувствовала себя потерянной и несчастной. Она знала, что поступила неправильно, показавшись этому человеку и тем более - оставшись у него; мало того, она боялась его все больше и больше - но уже не могла сбежать, не зная, в какую сторону она вообще может теперь идти. Да и отец - разве не было преступлением раскрыться ему? Видно, мать знала, что последует за этим...

Вдруг Изабелле сильно, до боли, захотелось вернуться. Она даже вскочила с места, но страх вновь остановил ее.

Назад пути нет...

Она легла на ковер, прислушиваясь к ровному дыханию спящего Реа. Чужого, опасного человека. "Ну что ж... будь, что будет", - обреченно подумала она, и по ее лицу поползла слезинка.

Никогда еще ей не было так плохо, как теперь, когда она, казалось, нашла выход.

Утром на работе Джейкобса ожидал новый сюрприз: с ним пожелал побеседовать прибывший в Фанум джи-мен. Он отвел его в сторону, затем незаметно увлек на улицу, и настоящий разговор состоялся только в открытом кафе за чашкой кофе.

- Надо полагать, вы понимаете, что такое служебная тайна, и все же я вынужден вас предостеречь, что разговор этот должен остаться между нами. Должно быть, для вас будет новостью, если вы узнаете, что у нас есть особое подразделение, занимающееся - не смейтесь, это совершенно серьезно - нечистью. Или ночным народцем - их еще и так называют, - гость из столицы поправил черные очки. Джейкобс серьезно смотрел на него - он и не думал смеяться. - Тем более неприятно говорить, что между нами и этими существами, подделывающимися под людей, идет негласная война. Мало того, этим в какой-то мере занимаются почти все спецслужбы мира... Какое-то время мы старались привлечь отдельных существ на службу - не в прямом, конечно, смысле, - но вскоре убедились, что такие попытки не приносят ничего, кроме неприятностей. Эти существа живут рядом с нами, часто убивают - почти половина непойманных маньяков - представители этой довольно разношерстной компании. Они опасны, почти неуловимы, и в правовом понимании не существуют - значит, большинство охранительных законов на них не распространяется. Иногда мы накрываем их целыми группами. Сейчас настала очередь Фанума - этот город уже давно привлек наше внимание.

- "Невидимки"? - быстро спросил Джейкобс.

- Да. И не исключено, что среди них есть и невидимые в прямом, физическом, смысле. Именно поэтому я разговариваю с вами - вы ведь единственный заслуживающий доверия свидетель, могущий подробно описать гибель такого вот существа. Это с ними часто случается: половина ночных жителей не переносит солнца...

- Единственный? А Бейли? - переспросил Джейкобс и сразу осекся. По каменному лицу собеседника можно было сразу понять, что он имел в виду.

- Вы - единственный свидетель, - повторил он.

- Волк? - неожиданно охрипшим голосом проговорил Джейкобс.

- Вам что, еще ничего не рассказали? Полиция была на вызове... На месте гибели вашего напарника обнаружили след львиной лапы... Должен сознаться, для нас это нечто новенькое. Ну а теперь я вас слушаю...

Джейкобс рассказывал долго. Собеседник его практически не перебивал, лишь изредка задавал наводящие вопросы. Джейкобсу оставалось только удивляться, в какую стройную систему укладываются все наиболее странные и непонятные с первого взгляда факты.

В стройную систему - если поверить в то, что ночной народ действительно существует...

"А почему бы и нет? - спрашивал себя Джейкобс. - Если нет - то пусть кто-то попробует все это увязать в единое целое!.. Пусть это толкование кажется невероятным, но оно самое простое - а это само по себе говорит в его пользу. В девяноста процентах случаев самое простое объяснение является истинным... Так чего же мне еще надо?"

Он просто удивлялся сам себе. Стоит внести в мировоззрение маленькую поправку...

- Ну что ж, - усмехнулся джи-мен, когда тот окончил, - я надеюсь найти в вашем лице настоящего помощника. Кроме того, судя по случаю с вашим напарником, существа эти все равно начнут вам мстить.