Детектив орк

Грязный город

Огромный и грузный капитан Хорн затягивается бруксовской черной сигарой. Глаза капитана закрываются, губы выдыхают дым, блестящий и черный, как кожа брукс, черный, как колдовство этих крутящих сигары мулаток-вампирок. Черный, как их проданные Безбожью души.

Черный, как настроение капитана.

Сверкая колдовскими искрами, дымная пелена растекается по длинному капитанскому столу. Вокруг сидят детективы, их рты и носы жадно вдыхают горькие воздушные щупальца. Жадно вдыхают едкий запах чужой роскошной жизни.

Цена одной бруксовской сигары равна пятимесячному жалованию детектива. Одна зачарованная сигара, скрученная на крутых бедрах чернокожей знойной вампирки, стоит, как тонна дешевых ядовитых папирос — единственное, что ты можешь себе позволить, когда дома тебя ждут пять вечно голодных желтых ртов и жена в бигудях, тоже вечно голодная. До твоих денег.

Затянувшись еще раз, капитан Хорн тушит сигару в пепельницу, полную окурков и черного пепла. Остатки дыма быстро обтекают головы детективов и всасываются в вентиляционную решетку в противоположной стене. Дорогой аромат покидает кабинет капитана за несколько секунд.

В дверь стучат. Детективы слышат, как снаружи железные сапоги шаркают по напольной плитке.

— Заваливайся уже! — кричит Хорн. Широкоплечий орк входит, приветственно коснувшись полей шляпы.

Глаза капитана сверкают гневом и колдовскими искрами, который Хорн вдохнул в себя вместе с сигарным дымом.

Капитан рычит. Капитан говорит:

— Почему ты опоздал на совещание, Дрорег?

Орк поправляет полы длинного пальто, забившиеся внутрь блестящих железных сапог.

— Я был на слежке, сэр. Доступ к связи с участком пришлось ограничить. Кобольды остро чувствуют магию…

— Это опишешь в своей объяснительной, — прерывает капитан и машет орку на стул. Один из детективов говорит:

–Эй, Дрорег, готов поспорить: ты опоздал, потому что как минимум час потратил на то, чтобы запихнуть свои лапища в эти башмаки.

— Сью, не дразни нашего здоровяка, — говорит другой детектив, — лучше радуйся, что Дрорег родился не в клане Вонючих ртов. Тогда бы мы все ходили на работу с платками, завязанными вокруг лица.

Все детективы смеются. Все, кроме орка. А Сью говорит:

— Ты прав. А еще мог быть клан Обоссанных штанов или Коричневых задниц.

Детективы ржут. Капитан ухмыляется. Дрорег садится. Он не смеется. Стул жалобно скрипит под мощным телом.

— Таких кланов у орков нет, — говорит Дрорег и внимательно смотрит на пепельницу с окурками на столе капитана.

— Не злись, Дрор, — говорит Сью, — я лишь хочу сказать, что клан Железных башмаков…

— Железных сапог, — говорит Дрорег и достает из кармана пальто блокнот с ручкой.

— Он самый, — говорит Сью, — твой клан не так у ж и плох. Согласен?

Дрорег кивает:

— Да. Если бы я родился в клане Кровавых топоров, мне бы пришлось каждый день обагрять свой топор человеческой кровью, — орк резко ухмыляется. Острые клыки–кинжалы сверкают в полутьме кабинета. Детективы перестают улыбаться. Многие отшатываются от стола. Дрорег смотрит поверх голов людей–детективов и говорит:

— А так я всего–то должен всегда носить железные сапоги, — Дрорег потирает ладони. — Хотя иногда кажется, что с топором было бы намного проще жить.

Детективы–люди не говорят ни слова, и Дрорег про себя считает окурки в пепельнице капитана.

Хорн бьет кулаком по столу.

— Вот потому что вы только и болтаете, у нашего участка ничтожный показатель по количеству арестов, — рычит капитан и колдовские искры бруксовского дыма сыплются из его глаз.

Дрорег открывает в блокноте страницу, где написано: «Хорн, пепельница: пн — 3 бруксы, вт — 5 брукс, среда — 7 брукс». Орк добавляет ниже последней записи: «чтв — 8 брукс».

— Я жду предложений от вас, — кричит капитан, — либо вы ловите бандитов, либо валите из моего участка на все четыре стороны!

Секунду подумав, Дрорег добавляет «8 брукс=зп детектива за 3,5 года».

— Капитан, но не все же так плохо? — говорит Сью, — кто–то же выполняет свой план арестов?

Еще секунду подумав, Дрорег добавляет рядом: «!!!».

— Ага, выполняют, — рычит Хорн, — Анодониас и Дрорег!

Детективы-люди опускают головы, а Дрорег рисует рядом с восклицательными знаками грустную рожицу: «: (».

В кабинет вдруг стремительно врывается стройный эльф. Длинные золотые кудри рассыпаются по плечам, дорогой кожаный плащ плотно стягивает мускулистое тело.

— Капитан! — кричит эльф. — Сегодня вечером Жамамба встречается с подельниками в «Набитых кишках». Срочно дайте мне напарника!

Детективы тут же воспряли. Кто-то тянет вверх руку, как школьник на уроке. Быть напарником Аллодона Анодониаса — значит накрыть крупных наркоторговцев или сутенеров. Значит, не быть выпертым с работы в ближайшие месяцы.

Эльф когда-то работал в Федеральном бюро, пока его, по слухам, не подставили грязные агенты и не выбросили в их проклятый Безбожьем участок.

— Возьми Сью, — говорит капитан. Аллодон качает головой.

— Мне нужен тот, кто не выделится среди бандитов в «Кишках», — говорит эльф, — Мне нужен нечеловек.

Детективы злобно оглядываются на орка. Аллодон говорит:

— Мне нужен Дрорег.

За тонированными окнами машины нельзя разобрать ни одного слова на черной вывеске «Набитых кишок». Темно-серые буквы извиваются как обожранные змеи, как толстые черви. Как вырезанные кишки.

Даже в машине слышны тяжелые шаги со стороны Орочьей улицы. Высокий, как два человека или полтора орка, здоровяк топает по разбитому тротуару и скрывается за грязными, ржавыми дверями бара.

— Огр внутри, — говорит Аллодон, барабаня по рулю тонкими пальцами в темно-багровых кожаных перчатках. — Выдвигайся.

Дрорег откидывается на спинку переднего кресла и достает из внутренностей пальто пистолет. Проверяет магазин. Поцарапанная орочьми ногтями рукоятка приятно холодит ладонь. Багровые руки Аллодона бесцеремонно выхватывают пистолет из кулака Дрорега. Орк смотрит на эльфа, клыки сами собой высовываются из-под зеленой верхней губы.

— В «Кишках» Жамамба встречается с бывшими подельниками-гномами, — говорит Аллодон, — не отходи от огра: скорее всего, после освобождения урод снова барыжит нефилимкой.

Нефилимка — запрещенный полусинтетический-полуволшебный наркотик, который исполины-нефилимы производят в пустыне на другом конце мира. Вколов себе порцию этого яда, ты тоже чувствуешь себя исполином, великаном, может, богом. В обмен на десятилетия жизни.

Дрорег смотрит, как эльф убирает его пистолет себе под плащ.

— Если огр поймет, что ты коп, то расколет тебе череп, — говорит Аллодон, — пистолет слишком выпирал в твоем пальто.

Аллодон открывает бардачок и достает два предмета: крупный, в пол-ладони, синий самоцвет и медное кольцо с маленьким, словно слезинка, камушком, тоже синим. Магограф.

Дрорег берет кольцо-передатчик и сует указательный палец в слишком узкий ободок. Медная полоска покрывается красными искрами и послушно растягивается, пока кольцо не приходится орку по размеру. Затем металл застывает, искры исчезают.

Орк потирает камень на кольце. Самоцвет-приемник в кожаных перчатках Аллодона тут же мигает синим цветом. Эльф кивает: магограф работает.

Теперь, когда Дрорег потрет лазурит на кольце, все, что будет видеть орк, словно снимок, попадет в приемник эльфа. Из-за того, что камень на кольце маленький, памяти в самом передатчике хватает только на один снимок. Поэтому сразу после передачи снимка в приемник, лазурит на кольце автоматически очищается, освобождая место для новых данных.

— Не забивай память приемника всякой чушью, — говорит эльф. — Снимай только самое важное: сообщников огра, может, передачу порошка.

Аллодон убирает самоцвет в карман. Вместе с ключами от машины.

— Ты не будешь ждать меня здесь? — спрашивает Дрорег. Эльф морщится.

— Бар кишит преступниками, — говорит Аллодон. — Придя в этот гадюшник, Жамамба нарушил условие УДО. А значит, я могу обыскать его квартиру, пока ты пасешь огра.

Эльф указывает на кривой дом неподалеку, на самой границе с Орочьей улицей.

— Третье окно на третьем этаже, — говорит эльф, — совсем недалеко. Скоро вернусь, так что не трусь, орк.

Дрорег хмыкает и вылезает из машины.

Снаружи воняет помоями, которыми завалены подворотни между низкими домами. Справа скелеты полуразрушенных бараков Орочьей улицы чернеют на фоне звездной ночи. Слева к луне вздымаются небоскребы бизнес–центров и элитных жилых комплексов. Справа — тьма и разруха, слева — огни и блеск в панорамных окнах.

Орочья улица. Шрам на лице города. Притон головорезов и воров. Место, где вырос Дрорег. Место, где растут его братья и сестры.

— Прекрати забивать память приемника! — кричит из машины Аллодон.

И Дрорег прекращает задумчиво тереть лазурит, глядя на орочьи бараки.

Эльф выныривает наружу. Орк говорит:

— Аллодон, ты не заметил, что шеф много курит?

И очень дорого. Но этого Дрорег не говорит.

Эльф даже не смотрит на него и, не отвечая, идет в сторону дома огра. В сторону Орочьей улицы.

Дрорег снова потирает лазурит на кольце и поворачивается к бару «Набитые кишки».

Не успел Дрорег пригубить из кружки пиво, как в баре начался мордобой. Потолки в «Набитых кишках» очень высокие – чтобы не отсекать от потенциальных клиентов огров и троллей. Но Жамамба без труда забрасывает на лопасти люстры одного из гномов, с которыми общался. Другого гнома огр пинком отправляет за барную стойку. Об третьего ломается дубовый стол. А затем гномы заканчиваются.

Поглаживая кольцо, Дрорег делает глоток пива, смотрит, как первый гном сползает с люстры на голову третьему, только что поднявшемуся и вынувшему из-за пазухи нож. Оба гнома распластываются на грязном полу и больше не поднимаются.

Жамамба кладет пару банкнот на барную стойку и выходит на улицу. Пару секунд спустя орк тоже расплачивается. Дрорег покидает бар.

Похоже, бывшие подельники предложили Жамамбе вернуться к старому бизнесу. Но огр отказался, а гномам это не понравилось. Теперь бородатые наперегонки с зубными феями собирают собственные зубы по грязному полу «Кишок».

– Проклятье Безбожья, – ругнулся Дрорег: Жамамба шел в сторону своего дома. Орк нашарил в кармане амулет связи – полицейский жетон – и позвонил Аллодону. Эльф не отвечает. Неужели додумался поставить на беззвучный? Рехнулся, ушастый?

На другой стороне дороги огр заворачивает в пивную лавку, которая жирным аппендицитом растет из стены его дома.

Дрорег срывается с места. Железные сапоги стучат по асфальту, как отбойные молотки. Слава Всеведущему, Жамамбе не хватило пива в баре.

Орк врывается в подъезд и несется вверх, на третий этаж. Старая плитка на ступеньках трескается под железной подошвой и брызгает осколками.

Хоть бы в лавке стояла очередь. Большая очередь из вечно недовольных, ворчливых гоблинов. И еще из скупых гномов. И побольше медлительной, тормознутой нежити, хоть она пиво и не пьет.

В коридоре кулак Дрорега колотит по третьей двери, пока орк не замечает на косяке нарисованную руну тишины.

Проклятье Безбожья! Можно хоть палить из ружья, до Аллодона внутри не донесется. В квартире услышат только дверной звонок, а на него эльф, понятно, реагировать не будет: гости огра ему не интересны.

Дрорег роется в кармане и находит скрепку. Чему только не научишься на Орочьей улице. Особенно когда умираешь с голоду.

Минуту роешься в ржавом замке, простой механизм щелкает, дверь открывается. Раз огр не черканул на косяке руну защиты от взломов, то, скорее всего, ничего запрещенного не прячет и эльф ищет напрасно.

Тяжелый грохот раздается внизу, на лестнице. Похоже, в лавке не оказалось ни ворчливых гоблинов, ни тормоза–нежити.

Шаги великана громыхают все ближе и ближе.

Дрорег влетает в квартиру, захлопывает за собой дверь.

– Аааллодоон! – ревет во всю глотку орк. Тишина в ответ.

Дрорег чешет затылок. Дубина, похоже, ты загнал сам себя в ловушку.

Орк заходит в первую комнату и оглядывается. Железная табуретка, стол с грязной клеенкой в цветочек, духовка и раковина на угловом шкафе – вот и вся мебель. Входная дверь в коридоре скрипит, открывается.

Ну что ж, проклятье Безбожья, не в духовке же прятаться. Дрорег распахивает дверку углового шкафа и, согнувшись, лезет под мойку.

Шкаф выстругали высокий, под огра. Дрорег помещается без проблем, только ноги плотно прижимает к груди и голову отводит вбок, чтобы не целоваться с протекающим сифоном.

Снаружи огр грохается на табуретку. Пшик – открыл пивную банку. Слушая, как мощная глотка огра булькает пивом, Дрорег нервно потирает лазурит на приемнике магографа. Нужно дождаться, когда Жамамба завалится спать, и по–тихому выскользнуть на волю.

Ага, по–тихому в железных сапогах? Мда. С кровавым топором, видимо, и вправду жить было бы проще. Но тогда Дрорег не смог бы стать детективом.

Хруст-хруст – огр комкает пустую банку. Вдруг дверца шкафа приоткрывается, Дрорегу прямиком в лобешник влепляют мятой жестянкой. Шкаф сразу захлопывают, а у орка из глаз сыплются звезды.

Пока Дрорег щупает шишку над лохматой темно-зеленой бровью, Жамамба вдруг покидает квартиру. Ржавый замок на входной двери щелкает, и орк сразу вылезает на кухню.

Подождав три минуты, Дрорег открывает дверь. И видит Аллодона, только что поднявшегося с лестницы.

– Орк, какого Безбожия ты здесь? – кричит эльф, вбегая в квартиру и захлопывая дверь.

– Такого, что Жамамба пробыл в «Кишках» не больше пяти минут, – рычит в ответ Дрорег, – а вот где ты шастал? Я едва не попался огру в лапы, пытаясь предупредить тебя.

– Ладно, орк, – Аллодон поднимает ладонь, обтянутую темно-багровой кожей, – я отлучился по необходимости, так что уймись. Давай закончим это грязное дело. Постой у двери на карауле, пока я обыщу квартиру.

Дрорег хмыкает и отходит к дверному глазку. Через пять минут эльф чуть ли не выпрыгивает из кухни, тонкие руки победно вздымают пакетик с сиреневым порошком.

– Обыск удался! – объявляет Аллодон. – Идем напарник, сегодня ты участвовал в ловле крупной рыбы.

Орк и эльф покидают квартиру, этаж, лестницу. Пока они идут, Аллодон по амулету связи объявляет в розыск Жамамбу. А взгляд орка все никак не может оторваться от дорогого плаща эльфа, выделанного из кожи черного единорога. От темно-багровых перчаток на тонких руках.

«Давай закончим это грязное дело». Почему дело огра грязное?

Улица окутывает детективов знакомым запахом помоев и разрухи.

– Ну что, напарник, отвезем улику в участок и отмечать? – говорит Аллодон. Дрорег кивает и спрашивает:

– Где нашел наркотик?

– Под раковиной, – говорит Аллодон, – этот тупой огр положил пакет прямо на колено сифона.

Орк снова кивает: и вправду, тупой огр.

– Красный бизон? – вдруг говорит Дрорег, указывая на перчатки эльфа, – стоит поди, как половина нашего участка.

Орк протягивает руку, словно хочет пощупать кожу перчаток. Резко Дрорег хватает Аллодона за плащ и отрывает от него карман.

– Орочье отродье, с ума сошел? – вопит Аллодон. Эльф с ужасом смотрит на рваные нитки посреди гладкого, словно черное зеркало, кожаного полотна. – Ты в жизни не расплатишься со мной за этот плащ!

– Конечно, я ведь не грязный коп, – говорит Дрорег, вынимая из оторванного кармана приемник магографа. – Я прятался под раковиной, пока Жамамба был дома. И что-то не увидел, что этот огр тупой. Или преступник.

Пунцовая краска растекается по бледным щекам эльфа.

– Никто не поверит орочьему отр…

– Извини, Аллодон, – прерывает его Дрорег, – я все-таки забил память приемника всякой чушью. Там треснутым тротуаром, побитыми гномами, грязной кухней огра. И протекшим сифоном под одной раковиной.

Эльф отшатывается. Дрорег крепко сжимает приемник магографа и шагает к машине.

Из оторванного кожаного кармана Дрорег вытряхивает ключи от машины. За спиной орка надрывно смеются, Дрорег оборачивается. Дуло пистолета смотрит ему в клыки.

– Глупое орочье отродье, – говорит Аллодон, улыбаясь. – Зачем ты подбросил нефилимку огру?

Дрорег молчит. Черное дуло качается от левых клыков орка к правым. Царапины от орочьих ногтей блестят на рукоятке пистолета.

– Это не твой пистолет, – произносит Дрорег.

– Зачем напал на меня, когда я раскрыл твой саботаж? – смеется эльф. – Мне пришлось вырвать ствол из твоих вонючих лап. Мне пришлось застрелить орочье отродье в порядке самообороны.

Орк не отводит взгляда от дула.

– Чушь, – говорит Дрорег. – Никто не поверит.

– Правда? – говорит Аллодон, – а кто наследил под раковиной огра? Сколько отпечатков ты оставил?

Дрорег крепко сжимает магограф в кулаке. Орк говорит:

– Хорн тебя прикроет, так? Вы ведь вместе крышуете наркоторговцев?

Эльф молчит. Дрорег бросает взгляд на третье окно третьего этажа дома на границе с Орочьей улицей.

– А тех, кто пытается бросить барыжить, вы сажаете за решетку, – говорит Дрорег. – Ты с капитаном продаешь смерть, чтобы курить бруксовские сигары и наряжаться в дорогое шмотье.

– Заткнись, отродье! – кричит эльф и ствол в темно-багровых руках трясется. – Я был честным федеральным агентом и что получил в благодарность? Меня разжаловали и отправили гнить сюда бок о бок с вонючим орочьим отродьем!

Дрорег гладит лазурит на кольце. Снимок эльфа с пистолетом на фоне бараков Орочьей улицы сохраняется в магографе. Теперь главное – сохранить приемник. Теперь главное – выжить.

– Хоть я и орочье отродье, – говорит Дрорег, – зато честный коп.

Щелк – эльф снимает предохранитель с пистолета. Дрорег прыгает вперед. Прыгает на страшное черное дуло.

Одинокий выстрел разрывает ночную тишину проклятых Безбожьем улиц. Затем тихо. Очень тихо. Будто застрелили целый мир.

Дрорег открывает глаза. В боку остро режет, кровь стекает с пальто на перчатки Аллодона. Багровая орочья кровь стекает на багровые эльфийские руки.

Орк лежит на эльфе. Шея Аллодона сломана, раскосые васильковые глаза смотрят на луну. Смотрят на звезды.

Сирены полицейских машин воют со стороны ярких небоскребов. Едут копы. Честные или грязные. Может, те и другие.

Дрорег поднимает руку с приемником. Самоцвет разбит, отколотый осколок сверкает синим в золотых кудрях эльфа.

Дрорег смотрит вперед. Скелеты бараков чернеют совсем рядом. Орочья улица. Притон бандитов и беглецов. Место, где вырос Дрорег. Место, где орка всегда приютят.

Дрорег встает, кровь течет по пальто. Самоцвет рассыпается в руке.

Сирены все ближе. Копы едут на вызов. Чтобы разобраться во всем. Чтобы кого-то посадить.

Дрорег стоит и не двигается. Одну секунду, две, три. Затем орк поворачивается спиной к черным баракам. Яркие огни далеких и недостижимых небоскребов на миг ослепляют его.

Шатаясь, Дрорег идет на вой сирен. Он не сбежит, потому что Дрорег не только орк. Еще Дрорег детектив. Еще честный коп.

Честный детектив орк Дрорег выходит на свет фар полицейских машин.