Der Halpbblutling

Май 1958 года ВОСТОЧНАЯ ПРУССИЯ

В школу люфтваффе Ганс ун-Леббель уже не вернулся.

Неожиданно для него самого из Бранау ун-Леббеля направили в Берлин. Оттуда согласно командировочному предписанию он выехал в Пенемюнде. Где это находится, ун-Леббель даже не знал. Оказалось — в Восточной Пруссии. Солдат приказы не обсуждает, однако на душе у Ганса было неспокойно. Мечта поманила и посмеялась над ним.

Городок был небольшим, но на въезде у Ганса внимательно проверили документы. Дежурный по контрольно-пропускному пункту — пожилой армейский фельдфебель с серым пожеванным лицом — аккуратно вписал данные из предписания в толстый журнал, долго жевал губами, перечитывая написанное, потом приветливо и степенно кивнул ун-Леббелю и вышел во двор, показывая приезжему дорогу.

— Зайдешь к Швенку, вторая комната вон в том корпусе, — сказал он. — Получишь белье, разместишься вон в том домике, а потом пойдешь докладываться начальству. Сейчас все равно никого нет, к половине десятого подтянутся.

Ун-Леббель прошел по аллее, окруженной корявыми балтийскими соснами, вошел в указанный корпус и постучался во вторую комнату.

Капрал Швенк был немногим моложе дежурного. К тому же носил круглые сильно увеличивающие очки, отчего глаза его казались не соответствующими маленькому сморщенному личику с низким лбом и редкой седоватой щетиной над ним. Картину довершали большие уши и выступающий на худой шее кадык. На арийца он был мало похож, скорее карикатура на еврейского плутократа с Уолл-стрит, какими их обычно рисовали в «Фолькише беобахтер».

— Еще один, — сказал Швенк, прочитав предписание и выбрасывая на стол целлофановый пакет с простынями и полотенцем. Сверху он положил небольшую коробку. — Твоя комната четвертая, в остальных уже живут. Ключа не надо, там не заперто. В половине десятого зайдешь в штаб и доложишь о своем прибытии. «Швабесс-отель» находится в белом здании в центре поселка. Завтрак в семь тридцать, обед в час, ужин в семь часов. Старайся не задерживаться, здесь этого не любят. Развлечений у нас мало. Ничего не поделаешь — остров. — Швенк подумал и добавил: — Старайся поменьше удивляться, солдат, здесь будет много непривычного для тебя.

— А для вас? — поинтересовался ун-Леббель.

Капрал пожал узенькими плечами, заставил Ганса расписаться в ведомости.

— Я уже привык, — сказал он.

На крыльце коттеджа сидело двое крепких русоволосых парней в тренировочных костюмах. Они с интересом оглядели ун-Леббеля.

— Генрих, — представился один.

— Гейнц, — крепко пожал протянутую руку другой.

— Ганс, — представился ун-Леббель.

— Обживайся, камрад, — сказал Генрих. — Познакомиться ближе мы еще успеем.

В комнате, отведенной для ун-Леббеля, стояла деревянная кровать, платяной шкаф, стол и два стула. На столе чернел эбонитовой панелью новенький «Блаупункт». Ун-Леббель включил приемник, нашел танцевальную мелодию, застелил постель. Среди вещей, выданных ему капралом, оказался тренировочный костюм, в коробке были японские кеды. Ганс повесил форму в шкаф, переоделся в спортивный костюм и, бросив на плечо полотенце, вышел на крыльцо.

— Душ здесь есть? — спросил он.

— Что душ, — восторженно сказал Гейнц. — Здесь к твоим услугам целое море.

Сосны и камень. И тени деревьев, среди которых вились асфальтовые дороги и усыпанные гравием тропинки.

Аллея вывела Ганса в центр поселка. Штаб он определил сразу — по наличию у здания легковых служебных автомобилей. Генерал Дорнбергер, которому он представился, с любопытством и удовольствием оглядел ун-Леббеля.

— Прекрасно, — сказал он. — Как устроился?

— Хорошо, мой генерал, — лаконично сказал ун-Леббель.

— С товарищами уже познакомился? — генерал вышел из-за стола, обошел Ганса, откровенно разглядывая его со всех сторон.

— Так точно, — свел каблуки ун-Леббель.

— Прекрасно, прекрасно, — генерал вернулся за стол. — И ты, наверное, недоумеваешь, зачем здесь собрали здоровых крепких ребят. Верно?

— Мы все ждем указаний, — уклонился от прямого ответа Ганс.

— Что ж, — генерал взял предписание и, далеко отведя его, как это обычно делают дальнозоркие люди, ознакомился с записями. — Сегодня вечером вам все объяснят. А пока… — он одобрительно покивал Гансу. — Пока знакомься со своими новыми товарищами и новым местом службы. Обещаю одно, солдат, легко тебе здесь не будет.

Он почесал нос и совсем по-граждански сказал:

— Зайди в пятый кабинет, тебе выпишут пропуск. У нас на острове пропускной режим, без пропуска тебя постоянно будут таскать в комендатуру.

Выйдя из штаба, ун-Леббель огляделся.

Среди сосен просвечивали контуры зданий, в полукилометре от него угадывались огромные железные конструкции поставленных на «попа» мостов, левее их белели непонятного назначения, но явно производственные здания.

Он прошелся среди сосен. Было прохладно. Пахло хвоей и морем.

Дорога вывела его к колючему периметру, за которым на железных постаментах стояли длинные остроносые цилиндры, устремленные в небо. Их было несколько десятков, без сомнения все эти цилиндры представляли собой грозное, пока еще неведомое ун-Леббелю оружие, возможно, то самое Оружие Победы, о котором не раз говорил фюрер.

Здесь его остановили.

Два эсэсмана с автоматами наизготовку проверили у него документы, потом один из них ушел в будку и принялся куда-то звонить. Второй — рослый рыжий парень одного с ун-Леббелем возраста — молчаливо разглядывал Ганса, ожидая окончания процедуры проверки.

Второй охранник закончил проверку и вышел из будки. И сразу настороженность охранников уступила место дружелюбным приветливым улыбкам. Теперь они точно знали, что ун-Леббель свой.

— С прибытием, — сказал рыжий, уважительно разглядывая нашивки ун-Леббеля, свидетельствующие о том, что он проходил службу на Востоке. — В охрану?

Ун-Леббель неопределенно пожал плечами.

До обеда он еще раз успел искупаться. Холодная и почти пресная вода Балтийского моря приятно освежила его. Ганс посмотрел на часы. Было без десяти час, опаздывать, как сказал Швенк, не стоило.

В холле «Швабес-отеля» ун-Леббелю встречались различные гражданские люди, в форме почти никого не было. Особого внимания на Ганса никто не обращал, лишь дважды он перехватил внимательные и явно заинтересованные взгляды.

Предупредительный официант показал ему место за длинным столом. Рядом уже сидели его сожители по коттеджу.

— Привыкаешь? — дружелюбно сказал Гейнц.

Так еще обедать Гансу не приходилось. Вереница официантов в черных костюмах и белых сорочках с бабочками во главе с метрдотелем торжественно шествовала вокруг стола, начиная с высших чинов и далее по чинам. Первый официант наливал суп, второй клал на тарелку картофелину, третий посыпал ее зеленью, четвертый выкладывал на тарелку аппетитно поджаренную свиную ножку, пятый наливал в бокал вино, шестой кропил второе острой подливкой.

— Зря ты надел форму, — сказал Гейнц. — Здесь это не приветствуется.

И первым поднял бокал:

— Выпьем за знакомство, камрады?

— Прозит, — по-мекленбуржски глотая гласные, сказал Генрих.

Услышанное вечером ошеломило ун-Леббеля.

Комната, в которой их собрали, ничем не напоминала помпезные залы заседаний, где обычно проходили совещания. Даже бюста фюрера — этого неотъемлемого и обязательного атрибута правительственных учреждений — на столе не было.

Да и люди у столов собрались странные — из тех, кого в войсках любили называть яйцеголовыми за их способность разбираться в устройстве мира, но совершенно не предназначенных для его защиты. Впрочем, на этот счет у Ганса было свое мнение. Никакая храбрость не смогла бы одержать громкие победы, не будь у немецкого солдата совершенного оружия, разработанного собравшимися в комнате людьми. Капитулировала бы Англия, если бы ее города не расстреляли летающими бомбами «фау»? Удалось бы прорвать оборону русских под Сталинградом, если бы в бой своевременно не вступили «королевские тигры» и «пантеры»? Одержали бы немецкие летчики сотни своих воздушных побед, если бы их вдруг лишили вертких «мессершмиттов» и грозных «фоккеров»?

Но то, что предлагали эти люди сейчас, выходило за рамки здравого смысла.

— Таким образом, — докладывал высокий плотный мужчина с золотым значком почетного члена НДСАП на лацкане хорошо пошитого пиджака, — в настоящее время проблемы, связанные с ракетой-носителем, способной вывести на околоземную орбиту полезный груз, успешно решены. Мы имеем в заделе прекрасный и хорошо апробированный носитель А-9, на подходе носитель А-9 UNI, способный вывести на орбиту до двадцати пяти тонн груза.

Встал вопрос о полете человека в космос. Встал вплотную. Германия на пороге космической эры. Еще один шаг, и мы сможем объявить миру о создании германских военно-космических сил.

— Прекрасно, Вернер, — сказал со своего места генерал Дорнбергер. — Мне кажется, пора объяснить этим мальчикам, для чего они вызваны в Пенемюнде, и какие задачи придется им решать.

— Позвольте представить, — сказал человек, которого генерал назвал Вернером. — Генрих Герлах, летчик-испытатель концерна «Мессершмитт», Гейнц ун-Герке и Ганс ун-Леббель, рекомендованные для испытательных полетов. Все трое отличаются отменным здоровьем, высокопрофессиональны и пригодны для выполнения поставленных задач. Гейнц и Ганс к тому же являются воинами СС, это говорит само за себя.

Докладчик повернулся к ошеломленным кандидатам.

— Прошу прощения, — улыбаясь, сказал он, — что с вами не было предварительных бесед, но меня уверили, что рыцари СС готовы выполнить любое задания рейха, не задавая излишних вопросов и не требуя гарантий безопасности. Сами понимаете, режим секретности, установленный на острове, не способствует доверительным беседам. Хочется верить, что ваше руководство не ошиблось в вас.

Ганс почувствовал, что в горле у него пересохло. Он бросил взгляд на товарищей. Похоже, что ун-Герке испытывал те же чувства. Генрих Герлах улыбался.

— Эти кандидатуры отобраны из многих, — покивал Дорнбергер. — Не думайте, камрады, что дорога к звездам дастся вам легко. Даже тренировки будут гораздо тяжелее, чем все испытанное вами до этого в жизни. Можете поверить старому вояке, Дорнбергер знает, что говорит.

Он встал, указывая на докладчика.

— Вернер фон Браун, — представил его генерал. — Генеральный конструктор машины, которую вам придется испытывать. Будьте уверены, она никому не обещает сладкой жизни.

Он показал на другого — угрюмого и спокойного.

— Правая рука нашего Вернера — гениальный механик Генрих Грюнов, он способен заставить полететь даже каминные щипцы, если этого потребуют интересы дела.

Генерал кивнул. Привставший Грюнов присел обратно.

— А это, — генерал указал на полного розовощекого мужчину с короткой шкиперской бородкой. — Это создатель ракетного двигателя Артур Рудольф. Именно он управляет всеми лошадьми, которые понесут ракету в космос.

Он еще раз оглядел троих кандидатов веселыми и хитрыми глазами.

— С остальными вы познакомитесь в процессе подготовки. Впрочем, нет, здесь присутствует еще один человек, которого я просто обязан представить вам. Это доктор Зигмунд Рашер, разработчик медицинской программы исследований. Его эксперименты в области авиационной медицины имели большое значение в организации высотных полетов. Теперь он будет готовить вас для полета в космос.

Теперь, когда вы все знаете, по любезному разрешению доктора Брауна вам даются сутки на размышления — принять участие в экспериментальных полетах или отказаться от этого. Хотелось, чтобы вы знали, никто не будет наказан за отказ, вас просто переведут служить в дальние гарнизоны. Сами понимаете, режим секретности требует особой осторожности, камрады!

Отказаться от полета?

Ганс ун-Леббель почувствовал, что у него холодеют щеки. Ну уж нет! Никогда в жизни. Это был шанс. Шанс встать вровень с лучшими летчиками Германии, и ун-Леббель готов был на все, чтобы воспользоваться представившейся возможностью.

Что он и сказал вслух, вызвав веселый смех окружающих.