День совершенства

Глава 1

Он был занят по горло. Никогда в своей жизни он еще не бывал так занят: планирование, подбор людей и снаряжения, поездки, занятия, тренировки, уговоры, прикидки, принятие решений. И само собой, работа на фабрике, где Джулия, хоть и предоставила ему возможность использовать служебное время для своих нужд, не упускала возможности использовать его на все шестьдесят-пять-в-неделю для ремонта и наладки оборудования и увеличения производства. Да плюс к этому беременность Маттиолы, вынуждавшая его брать на себя все большую часть домашних дел. От усталости он валился с ног, но он с каждым днем все более четко воспринимал мир, переживал и волновался за все. Он все ярче жил.

Разработать план, проект — было как собрать машину: найти и изготовить детали, подогнать их по размерам и форме, чтобы они в конце концов стали одним целым.

Прежде чем решить вопрос о числе участников отряда, необходимо было окончательно уяснить конечную цель, а прежде чем он мог это сделать, необходимо было узнать в подробностях о функционировании Уни и о его наиболее уязвимых местах.

Он беседовал с Ларсом Ньюменом, приятелем Аши, который заведовал школой. Ларе послал его к человеку в Андрайте, а тот послал его к человеку в Манакоре.

— Я знал, что банки были слишком малы для того количества информации, которая, судя по всему, должна была в них содержаться, — сказал человек из Манакора. Его звали Ньюбрук, и ему было под семьдесят. До того, как покинуть Братство, он преподавал в Академии Технологии. Теперь он нянчил младенца, свою внучку, менял ей подгузники и пеленки и делал это с явным раздражением. — Да не вертись же ты! — прикрикнул он на кроху. — Так вот, допустим, вам удастся проникнуть туда, — говорил он, обращаясь к Чипу. — В этом случае вашим объектом должен стать источник энергии. Реактор или, что более вероятно, реакторы.

— Но ведь их довольно несложно заменить, разве не так? — сказал Чип. — Я хочу вывести Уни из строя надолго, чтобы за время его бездействия Братство смогло пробудиться и решить, как ему поступить с компьютером.

— Да будь ты неладна! Уймись же, наконец! — прикрикнул на внучку Ньюбрук. — Тогда — холодильные установки.

— Холодильные установки? — переспросил Чип.

— Совершенно верно, — сказал Ньюбрук. — Внутренняя температура банков памяти должна быть близка к абсолютному нулю; повысьте температуру на несколько градусов, и вы увидите, что случится: электрические цепи перестанут быть сверхпроводимыми, и память Уни не сможет долее сохранять информацию. — Он поднял плачущее дитя и прижал к своему плечу, пошлепывая по спинке. — Ш-шш, шш, — приговаривал он.

— Информация сотрется насовсем? — спросил Чип.

Ньюбрук кивнул, похлопывая плачущую девочку.

— Даже если хладозаводы будут восстановлены, — сказал он, — все данные будет необходимо загрузить заново. На это уйдут годы.

— Вот это как раз то, что мне надо, — сказал Чип.

Основной холодильник.

И резервный.

И второй, резервный, если он есть.

Вывести из строя три холодильника. По два человека на каждый, прикидывал он. Один закладывает заряд, а другой его охраняет.

Шесть человек разрушат систему охлаждения Уни и затем будут охранять входы от аварийщиков, которых призовет на помощь тающий, слабеющий мозг компьютера. Смогут ли шесть человек удерживать лифты и подземный ход? (Не упоминал ли Папа Ян о других шахтах в подготовленных запасных пещерах?) Да, меньше шести никак нельзя, и он как раз хотел обойтись минимумом, — потому что, если кого-то из группы схватят по дороге, то на допросе у врачей он все расскажет, и тогда Уни встретит их у туннеля. Чем меньше участников, тем меньше риск попасться.

Итак, он и еще пятеро.

Желтоволосый молодой человек, что правил катером «ССЭ» — Вито Ньюком, хотя сам он себя называл Дувром, — красил поручни, слушая Чипа, а потом, когда Чип заговорил о подземном туннеле и о настоящих банках данных, перестал красить, присел на корточки с кистью, повисшей на руке. Он смотрел на Чипа, прищурясь, в его бородке и на груди белели пятна краски.

— А вы во всем этом уверены? — спросили.

— Абсолютно уверен, — сказал Чип.

— Похоже, пришло время еще раз попробовать сокрушить братобойца. — Дувр полюбовался своим перепачканным краской большим пальцем и вытер его о штанину.

Чип присел на корточки рядом с ним.

— А вы не хотите влезть в эту затею? — спросил он напрямик.

Дувр посмотрел на него и, подумав, кивнул.

— Да, — сказал он. — Определенно хочу.

Аши, как Чип и ожидал, ответил на такой же вопрос отказом; но не предложить ему было бы просто некрасиво.

— Чутье говорит мне, это не тот случай, когда стоит рисковать, — сказал Аши. — Я окажу вам любую помощь, какую смогу. Джулия уже просила меня о вкладе, и я пообещал дать сто долларов. Я дам даже больше, если тебе потребуется.

— Прекрасно, — сказал Чип. — Благодарю тебя, Аши. Ты можешь нам поспособствовать. Сходи в библиотеку. Посмотри, не найдутся ли там географические карты территорий вокруг ЕВР 001, изданные до или после Унификации. Чем они будут крупномасштабней, тем лучше. Карты с топографическими деталями местности.

Когда Джулия узнала, что в группу войдет Дувр Ньюком, она запротестовала.

— Он нужен нам здесь, на катере, — сказала она.

— Нужда отпадет, если нас прихлопнут, — сказал Чип.

— Боже праведный, — сказала Джулия. — Зачем вы за это взялись, если у вас так мало веры в себя?

— Очень просто, — сказал Чип. — У меня есть друг, который за меня молится.

Джулия холодно посмотрела на него.

— Больше из ССЭ никого не берите, — сказала она. — И никого не берите с фабрики. И не берите семейных, чтобы мне потом не пришлось тратиться на поддержку сирот!

— Зачем вы за это взялись, если у вас так мало веры в успех?

Они с Дувром переговорили с тридцатью или сорока иммигрантами, но так и не нашли охотников принять участие в операции. Они выписали фамилии и адреса из досье в ССЭ на мужчин и женщин в возрасте от двадцати до сорока лет, прибывших на Либерти за последние несколько лет, и каждую неделю посещали по семь-восемь человек из этого списка. Сын Ларса Ньюмена хотел стать членом группы, но он родился на Либерти, а Чип брал только тех, кто вырос в Братстве, кто был знаком со сканерами, пешеходными дорогами, кто был приучен к неторопливому шагу и довольной улыбке.

В Полленсе он разыскал компанию, которая согласилась изготовить динамитные бомбы с взрывателями мгновенного действия или с часовым механизмом. Но клиент должен быть коренным жителем и иметь специальное разрешение. Он нашел другую компанию в Калвии, которая подрядилась изготовить шесть противогазов, но без гарантии защиты от ЛПК, если у них не будет образца вещества для испытания. Маттиола, работавшая в эмигрантской клинике, нашла врача, который знал формулу ЛПК, но ни одна химическая компания на острове не смогла воспроизвести ЛПК — одним из основных его компонентов был литий, а уже более тридцати лет, как исчезла всякая возможность достать литий на острове.

Он еженедельно помещал в «Иммигранте» объявление в две строки о покупке балахонов, сандалий и дорожных сумок-ранцев принятой в Братстве модели. Однажды он получил ответ от женщины из Андрата и через некоторое время вечерком отправился к ней. Сумки были потрепанные и старомодные, но сандалии были хороши. Женщина и ее муж поинтересовались, с какой целью он их приобретает. Их фамилия была Ньюбридж, и обоим было чуть за тридцать, и жили они в крохотной каморке в гнусном, населенном крысами подвале. Чип рассказал им о своих планах, и они стали проситься в группу и даже очень настойчиво. Они выглядели вполне нормальными, и это говорило в их пользу, но была в них какая-то суетливость, напряженная взвинченность, что несколько беспокоило Чипа.

Через неделю он к ним наведался еще раз вместе с Дувром, и на этот раз они выглядели более спокойными. Звали их Джек и Риа. У них было двое детей, но оба умерли в раннем возрасте. Джек был рабочим-швейником, Риа работала на фабрике игрушек. На здоровье они не жаловались и выглядели соответственно. Чип решил их взять — пока не окончательно — и рассказал им подробности своего замысла, как все выглядело на сегодняшний день.

— Надо взорвать всю эту треклятую хреновину целиком, не только холодильники, — предложил Джек.

— Одно следует зарубить на носу, — сказал Чип. — Командовать операцией буду я. Если вы не готовы беспрекословно исполнять на всех этапах все, что я скажу — на каждом шагу всего пути, — то вам лучше вообще отказаться и выкинуть это из головы.

— Нет, нет, вы совершенно правы, — сказал Джек. — В таком деле во главе и должен стоять один человек, иначе вообще ни черта не выйдет.

— А предложения вносить можно? — спросила Риа.

— Чем больше, тем лучше, — сказал Чип. — Но решения принимать буду я, а вам надлежит быть готовыми их исполнить.

Джек сказал:

— Я лично готов.

И Риа сказала:

— И я тоже.

Определить, где находится вход в туннель, оказалось делом куда более трудным, чем предполагал Чип. Он нашел три крупномасштабных карты центрального Евра и одну очень подробную топографическую Пред-У-карту «Швейцарии», на которой тщательнейшим образом определил местоположение Уни. Но с кем бы он ни консультировался — с бывшими инженерами и геологами, местными горными инженерами, — все в один голос говорили, что для определения направления туннеля необходимо больше исходных данных, лишь при их наличии можно надеяться на точный результат расчетов. Аши проблема заинтересовала не на шутку, и он, когда выдавался свободный часок, проводил его в библиотеке, делая выписки из энциклопедий и трудов по геологии, относящихся к «Горам Юра» и к «Женеве».

Чип с Дувром в течение двух лунных ночей подряд выходили на катере ССЭ в море к пункту западней ЕВР 91766 и наблюдали за баржами, возившими медь. Как они выяснили, баржи проходили с интервалом четыре часа и двадцать пять минут. Каждый темный силуэт с низкими бортами шел курсом норд-вест со скоростью в тридцать километров в час, их буруны раскачивали катер, поднимая его на гребень волны и бросая в провал. Тремя часами позже проходила в противоположном направлении баржа с меньшей осадкой — без груза.

По расчетам Дувра баржи, направлявшиеся в Евр, и при условии сохранения данного курса и скорости, достигнут ЕВР1772 чуть больше чем за шесть часов.

На вторую ночь он подвел катер к барже, уравнял скорость с ней, а Чип перелез на борт баржи и с удобством расположился на грузе — это были плоские ящики со слитками меди. Посидев на них недолго, он перелез обратно на катер.

Маттиола нашла еще одного кандидата в участники группы — служащего клиники по имени Ларе Ньюстон, который называл себя Баззом. Ему было тридцать шесть лет, ровесник Чипа, высокого роста, уравновешенный, на вид весьма перспективный человек. На острове он жил уже девять лет, три из которых он проработал в клинике и за это время успел приобрести кое-какие познания в медицине. Он был женат, но с женой не жил. Свое желание войти в группу он объяснял тем, что, по его мнению, кто-то должен что-то делать или, по крайней мере, попытаться. «Это неправильно, — говорил он, — отдать Уни мир без попыток отобрать его назад».

— Отличный малый! Как раз то, что нам требуется, — сказал Чип Маттиоле после ухода Базза. — Хорошо бы еще парочку таких вместо Ньюбриджей. Спасибо тебе.

Маттиола молча мыла чашки в раковине. Чип подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал ей волосы. Она была на седьмом месяце беременности, большая и неповоротливая.

В конце марта Джулия давала обед, на котором Чип, к этому времени уже четыре месяца работавший над осуществлением своего замысла, представил свой план гостям — богачам из местных. На каждого из них можно было рассчитывать, сказала Джулия. Эти дельцы могут отвалить не менее пятисот долларов. Он раздал им заранее подготовленные копии сметы предстоящих расходов и пустил по кругу карту Швейцарии с нанесенным на нее с относительной точностью туннелем.

Они оказались, не столь покладистыми, как ему мечталось.

— Три тысячи шестьсот на взрывчатку?! — удивился один.

— Совершенно верно, сэр, — сказал Чип. — Если кому-либо известно, где мне продадут дешевле, буду рад услышать.

— Что означает вот это «усиление дорожных сумок»?

— Это сумки-ранцы, которые мы понесем с собой; они не рассчитаны на большой груз. Их необходимо будет укрепить изнутри металлическим каркасом.

— Вы же не можете сами заказывать оружие и бомбы, не так ли?

— Закупку произведу я, — сказала Джулия. — И до отбытия отряда все будет числиться как мое имущество. Разрешение у меня есть.

— Когда вы думаете отправляться?

— Пока я еще не знаю, — сказал Чип. — Изготовление противогазов займет три месяца с момента оформления заказа. И нам необходимо подыскать еще одного участника и пройти программу подготовки и тренировки. Рассчитываю на июль или август.

— Вы уверены, что точно определили местонахождение туннеля?

— Нет, мы продолжаем работать над этой проблемой. Пока оно определено приблизительно.

От пятерых гостей поступили только извинения, но семеро других дали чеки на сумму в две тысячи шестьсот долларов, что составляло четверть от потребных одиннадцати тысяч.

— Паршивые дуроломы, — сказала Джулия.

— Что ж, все-таки почин сделан, — сказал Чип. — Мы можем приступать к оформлению заказов. Пора браться за дело капитану Голду.

— Мы повторим подобную акцию через несколько недель, — сказала Джулия. — Но отчего вы так нервничали? Надо было говорить более решительно, понапористей.

…Появился на свет ребенок, мальчик, и они нарекли его Яном. Оба глаза у него были карие.

По воскресеньям и по средам вечерами, на чердаке фабрики Джулии, Чип, Дувр, Базз, Джек и Риа изучали различные приемы рукопашной борьбы. Их учителем был армейский офицер, капитан Голд, улыбчивый человечек, явно их презиравший и, казалось, получавший удовольствие от того, что они тузили друг друга и бросали на покрытый тоненькими матами пол.

— Бей! Бей! Бей! — приговаривал он, суетливо подпрыгивая перед ними в нижней рубашке и армейских брюках. — Бей его! Вот так! Вот — это удар, а не это! Бить надо, а не махать на него руками! Боже всемогущий, вы, недотепы! Сталюги! А ну давай, Зеленый Глаз, врежь ему!

Чип замахнулся кулаком на Джека, но сам подлетел в воздух и шлепнулся спиной на мат.

— Во, молодец! — похвалил капитан Голд. — Это уже вроде бы по-человечески! Вставай, Зеленый Глаз, не сдох, поди! Что я тебе говорил про низкую стойку? Забыл?

Успешнее всех шло дело у Джека и Риа, хуже всех — у Базза.

Джулия дала еще один обед, на котором Чип выступал более уверенно и напористо, и они собрали три тысячи двести долларов.

Заболел младенец — поднялась температура из-за какой-то желудочной инфекции, — но поправился и выглядел хорошо и вполне счастливо, жадно припадая к груди Маттиолы. Отношение Маттиолы к Чипу стало значительно теплее; видимо, ее успокаивало присутствие ребенка, и она с интересом слушала рассказы Чипа о том, как растут их капиталы и как, мало-помалу осуществляется его замысел.

Чип подыскал и шестого участника — сельскохозяйственного рабочего с фермы под Сантани, который прибыл из Афра незадолго перед Чипом и Маттиолой. Он был несколько старше, чем хотелось бы Чипу, — ему было сорок три — но он был сильным и быстрым в движениях, а кроме того, он был уверен, что Уни не был непобедим. В Братстве он работал в области хроматомикрографии: его имя было Морган Ньюмарк, хотя он и продолжал называть себя Карлом — это было его имя в Братстве.

Аши сказал:

— Мне кажется, теперь я и сам мог бы найти этот проклятый туннель, — и вручил Чипу двадцать страниц выписок, сделанных в библиотеке. Чип принес их вместе с картами к экспертам, которые его консультировали раньше, и трое из них теперь были готовы представить соображения по наивероятнейшему направлению туннеля. Каждый из них — что не было неожиданным — дал свой вариант местонахождения входа. Два находились в километре один от другого, третий располагался в шести километрах от первых двух.

— Обойдемся и этим, раз нельзя определить точнее, — сказал Чип Дувру.

Компания, взявшая подряд на противогазы, обанкротилась, не возвратив восьмисот долларов полученного от Чипа задатка, и теперь предстояло найти другого исполнителя.

Чип еще раз переговорил с Ньюбруком, бывшим преподавателем Академии Технологии, об устройстве холодильников Уни. Еще раз дала обед Джулия и устроил вечеринку Аши: было собрано еще три тысячи долларов. На Базза напала банда дуроломов, и хоть он и удивил их эффективностью приемов самообороны, однако вышел из переделки с двумя треснутыми ребрами и переломом берцовой кости. Все принялись подыскивать ему замену на случай, если он не сможет отправиться с группой.

Однажды ночью Маттиола разбудила Чипа.

— Что случилось? — спросил он.

— Чип, — сказала она.

— Что тебе?

Ему было слышно дыхание спящего в люльке Яника.

— Если вы правы в том, что этот остров — тюрьма, куда заключает нас Уни…

— Ну?..

— А налеты, которые раньше отсюда проводили…

— Ну?..

Она молчала — он видел, как она лежит на спине с открытыми глазами, — потом сказала:

— Не мог ли Уни подселить сюда других, «здоровых» номеров, которые предупреждали бы его об опасности?

Он посмотрел на нее и ничего не сказал.

— Может, даже заставить их принять участие в экспедиции? — предположила она. — А потом в Евре всех «спасти»?

— Нет, — сказал он и покачал головой. — Не может этого быть. Тогда они должны были бы принимать лекарства, верно? Чтобы оставаться «здоровыми»?

— Верно, — согласилась она.

— Ты думаешь, здесь есть где-нибудь секретный медцентр? — спросил он с улыбкой.

— Нет, — сказала она.

— Нет, — повторил за ней он. — Я уверен в том, что здесь нет «шпионов». Чем идти на такие сложности, он попросту умертвил бы «неизлечимых» способом, о котором вы с Аши говорили.

— Откуда ты об этом знаешь? — спросила она.

— Маттиола, нету здесь шпионов, — сказал он. — Ты просто ищешь повод, чтобы поволноваться. Давай, спи. Ян, того гляди, проснется. Давай, поспи еще.

Он поцеловал ее, и она отвернулась. Вскоре она, похоже, уснула.

Чипу же не спалось.

Ну не могло этого быть. Им надо было бы делать инфузии…

Скольким людям он рассказывал о своем замысле? О туннеле, о настоящих банках данных? Не перечесть. Сотням! И каждый наверняка пересказывал кому-то еще.

Он даже поместил в «Иммигранте» объявление: «Куплю дорожные сумки, балахоны, сандалии».

Кто-то из участников группы? Нет. Дувр? Немыслимо. Базз? Отпадает, ни в коем случае. Джек или Риа — нет. Карл? Чип, в сущности, не так уж хорошо знал Карла. Да, славный, разговорчивый, выпивает даже несколько больше, чем ему надо бы, но и не столько, чтобы этого можно было опасаться. Нет, Карл не мог быть никем иным, кроме того, кем он был — рабочим с захолустной фермы.

Джулия? Нет! Просто у него уже ум за разум заходит. Христос и Вэнь! Господи боже!

Просто Маттиола сеет панику, вот и все.

Не могло быть никаких шпионов — никого, кто втайне был бы на стороне Уни. Они нуждались бы в процедурах, чтобы оставаться такими.

Нет, он будет двигаться вперед, невзирая ни на что.

Он уснул.

Прибыли бомбы: связки тонких коричневых цилиндров, с одним черным в середине. Они были сложены в сарае на фабричном дворе У каждой была небольшая металлическая рукоятка — синяя или желтая, — закрепленная сбоку. Синие ручки были тридцатисекундными взрывателями; желтые — четырехминутными.

Одну бомбу они испытали ночью в карьере, где добывали мрамор: закрепили ее клином в расщелине и потянули за ручку синего взрывателя проволокой пятидесятиметровой длины, спрятавшись за штабелем напиленных мраморных блоков. Взрыв получился громовой, и там, где была расщелина, теперь зияла дыра размером в дверь, из нее сыпался мелкий щебень и клубилась пыль.

Они совершали вылазки в горы — все, кроме Базза, — таская на себе нагруженные камнями сумки-ранцы. Капитан Голд научил их заряжать огнестрельное оружие и фокусировать луч у лазерного; научил их быстро выхватывать пистолет, целиться и стрелять по мишеням, прикрепленным к задней стене фабричного корпуса.

— Дадите еще один обед? — спросил Чип у Джулии.

— Не раньше чем через неделю, — сказала она.

Но слова не сдержала, И больше не заговаривала о деньгах. Он тоже не касался этой темы.

Он проводил немало времени с Карлом и убедился, что тот не был шпионом.

Нога Базза почти совсем зажила, и он настаивал на участии в операции.

Прибыли противогазы и остальное снаряжение — оружие, инструменты, ботинки и бритвы, листы пластика, реконструированные сумки-ранцы, часы, мотки крепкой проволоки, надувной плот, лопаты, компасы, бинокли.

— Попробуй-ка меня ударить, — предложил капитан Голд. Чип ударил его и разбил ему губу.

Окончательно подготовка была завершена к ноябрю, затрачен был почти год, но Чип решил еще подождать и отложил операцию до Рождества Христова, чтобы двинуться в '001 во время праздников, когда все придет в движение и нагрузка на аэро-и автопорты, велодорожки и пешеходные аллеи будет максимальной, когда номеры будут чуть более подвижны, чем в норме, и даже «здоровый» сможет иногда пропустить панель сканера и не отметиться.

В воскресенье накануне отправления они перенесли все снаряжение из сарая на чердак и упаковали все в сумки и дополнительные ранцы, которые они распакуют, когда высадятся. Джулия была здесь, находился тут и сын Ларса Ньюмена, Джон, который должен был пойти с ними, чтобы потом пригнать обратно катер ССЭ, пришла и подруга Дувра — Нелла — такая же желтоволосая, как он, блондинка, двадцати двух лет, всем происходящим весьма взволнованная. Заглянул Аши и то же самое сделал капитан Голд.

— Вы все психи, ребята! Ей-ей, настоящие психи! — сказал капитан Голд.

— Проваливай, дуролом, — заявил ему в ответ Базз.

Когда приготовления были закончены, все сумки упакованы, завернуты в пластик и перевязаны, Чип попросил всех, кто не участвовал в операции, покинуть помещение. Он собрал группу в кружок, все уселись на матах.

— Что произойдет, если один из нас будет схвачен? Я много об этом думал, — сказал он. — И вот что я решил. Если хотя бы одного из нас поймают — остальные должны будут возвратиться.

Они посмотрели на него. Базз сказал:

— После всего, что было проделано?!

— Да, — сказал Чип. — У нас не останется никаких шансов на успех, после того как попавшемуся вольют транквилизатор и его допросят доктора. Ведь он расскажет о наших планах проникнуть к Уни через туннель. И потому мы, как можно скорей, но без суеты, воротимся на берег и возьмем одну из лодок. Разумеется, я рассчитываю обнаружить ее в районе нашей высадки.

— О, Христос и Вэнь! — воскликнул Джек. — Было бы понятно, если бы схватили троих или четверых, но из-за одного?!

— Таково мое решение, — сказал Чип. — И оно единственное верное.

Риа сказала:

— А что, если схватят вас?

— Тогда Базз возьмет командование на себя. И ему решать. Но при настоящих обстоятельствах должно быть только так: если кто-то будет пойман, мы все поворачиваем назад.

Карл сказал:

— Вот и будем стараться, чтобы никого не поймали.

— Правильно, — сказал Чип. И встал. — Это все. Как следует выспитесь. До вторника в семь!

— День Вуда, — сказал Дувр.

— Вуддень, вуддень, вуддень, — сказал Чип. — В вуддень, в семь.

Он поцеловал Маттиолу так, как если бы уходил на деловую встречу и рассчитывал через несколько часов вернуться домой.

— Пока, любимая, — только и сказал он.

Она удержала его, щекой прижалась к его щеке и не произнесла ни слова.

Он поцеловал ее еще раз, отвел обнимавшие его руки и подошел к люльке. Ян был занят тем, что силился дотянуться до коробки от сигарет, подвешенной над ним на бечевке. Чип чмокнул его в щечку и сказал ему «пока».

Подошла Маттиола, и он поцеловал ее. Они обнялись, поцеловались, и затем он вышел, не оглянувшись.

Внизу его поджидал Аши на своем мопеде. Он отвез его в Полленсу на причал.

Они все собрались в конторе ССЭ без четверти семь, и покуда подстригали друг другу волосы, подъехал грузовик. Джон Ньюмен с Аши и человек с фабрики перегрузили ранцы и плот на катер, а Джулия распаковала кофе и сандвичи. Мужчины брились.

Потом они надели браслеты и защелкнули замки — все выглядело как настоящее. На браслете Чипа значилось: Езус АУ31Г6912.

Он попрощался с Аши и поцеловал Джулию.

— Упаковывайте свои сумки и готовьтесь скоро путешествовать, — пообещал он.

— Будьте осторожны, — напутствовала она. — И не забывайте Бога.

Чип залез на катер, сел перед грудой ранцев вместе с Джоном Ньюменом и остальными участниками — Баззом и Карлом, Джеком и Риа; странно они выглядели, как из Братства, все одинаково подстрижены и выбриты, все на одно лицо.

Дувр включил мотор, катер медленно отвалил от пирса и пошел к выходу из гавани, затем повернул в направлении слабого оранжевого сияния, исходившего от '91766.

Глава 2

В предрассветных белесых сумерках они столкнули с баржи нагруженный ранцами плот и вслед за ними соскользнули в воду сами. Трое толкали плот, трое плыли рядом, ведя наблюдение за высоким и скалистым черным берегом. Они медленно двигались вперед метрах в пятидесяти от берега. Каждые десять минут менялись местами: кто плыл рядом — теперь толкали плот, кто толкал — плыл рядом.

Приблизившись к '91772, они повернули к берегу. Завели плот в маленькую песчаную бухточку, окруженную скалами, выгрузили ранцы и развернули их. Раскрыли вспомогательные сумки и достали из них балахоны, надели их на себя, рассовали по карманам пистолеты, часы, компасы и карты; затем вырыли яму и сложили в нее два пустых ранца и пластиковые обертки, сдутый плот, одежду с Либерти и лопату, которой копали яму. Яму засыпали и утрамбовали сверху и с ранцами на плече и сандалиями в руках тронулись цепочкой по узкой полосе пляжа. Небо светлело, и перед ними постепенно возникли их тени, то нырявшие, то вновь появлявшиеся на неровной каменистой поверхности.

Шедший в конце цепочки Карл принялся насвистывать «Братство могучее». Остальные заулыбались, а шагавший впереди Чип подхватил мелодию. Стали подпевать и остальные.

Вскоре они пришли к лодке — старому голубому катеру, лежавшему на боку в ожидании неизлечимых, что посчитают себя счастливчиками. Чип обернулся и сказал:

— Вот он, если понадобится.

— Не понадобится, — сказал Дувр.

Джек, который шагал за Чипом, тоже обернулся. Потом, пропустив остальных, кинул в катер камнем, но промазал.

Так они шли, время от времени перебрасывая сумки-ранцы с плеча на плечо. Не прошло и часа, как на их пути встретился первый сканер, стоявший к ним тылом.

— Вот мы и опять дома, — сказал Дувр.

Риа застонала, а Базз сказал:

— Привет, Уни, как дела? — и похлопал сканер, проходя мимо, но не касаясь панели браслетом. Он шел не хромая — Чип несколько раз пристально глядел на него, проверяя.

Полоса пляжа стала расширяться. Наконец они дошли до первого мусорного контейнера. Потом их стало попадаться больше и, наконец, вот она — платформа спасателей, громкоговоритель и часы, которые показывали: 6.54 Ср 25 дек 171 г. У. Зигзагом на скалу шли ступеньки с красными и зелеными флажками, привязанными кое-где к стойкам перил.

Они сняли ранцы, разделись, разложили балахоны и улеглись на них отдохнуть под теплеющими лучами поднимающегося солнца. Чип делился с ними соображениями о том, что им следует говорить в обращении к Братству после того, как все закончится. Они обсуждали это и то, до какой степени будет заблокировано ТВ после остановки Уни, и сколько времени займет ремонт.

Карл и Дувр уснули.

Чип лежал с закрытыми глазами и размышлял о проблемах, которые встанут перед Братством после «пробуждения» и о способах их разрешения.

«Христос, Наш Учитель», — раздалось из динамиков ровно в восемь часов, и два спасателя в красных картузах и солнечных очках спустились по зигзагам лестницы на пляж. Один из них подошел к платформе поблизости от группы.

— Веселого Рождества, — поздравил он.

— Веселого Рождества! — дружно отозвались они.

— Можете купаться, если хотите, — разрешил он, забираясь на платформу.

Чип, Джек и Дувр встали и пошли в воду. Они плавали, не отплывая далеко, и смотрели, как номеры спускаются на пляж по лестнице, затем вылезли из воды и опять улеглись.

Когда номеров на пляже набралось душ с полсотни, шестеро встали, оделись в балахоны и вскинули на плечи ранцы. На часах было 8.22.

Чип с Дувром поднялись по лестнице первыми. Они улыбались всем спускавшимся номерам и желали «веселого Рождества» и запросто обошли верхний сканер. Ближайшие к ним номеры находились возле лавочки, спиной к ним.

Остальных они поджидали у фонтана. Поднялись Джек и Риа, следом за ними Базз и Карл.

Они подошли к стоянке велосипедов, в гнездах стояло машин двадцать или двадцать пять. Шесть штук они забрали, положили в багажные корзинки свои ранцы и поехали к началу велодорожки. Там они подождали, непринужденно болтая и улыбаясь, покуда дорожка не окажется пустой, затем плотной группой они миновали сканер, касаясь его браслетами сбоку на тот случай, если кто-нибудь вдруг наблюдал за ними издалека.

Они ехали по направлению к ЕВР 91770 по одному и по двое, далеко растянувшись по дорожке. Первыми ехали Чип и Дувр, державшийся чуть сзади. Он вел наблюдение за встречными велосипедистами и редкими, проносившимися мимо них автомобилями. «Мы сделаем это, — думал он. — Мы сделаем это».

В аэропорт они вошли поврозь и собрались у стенда с расписанием полетов. Номеры окружали их; разукрашенный красно-зелеными флажками зал ожидания был битком набит публикой, шумели голоса, так что рождественская музыка достигала слуха лишь отрывочно. За стеклянной стеной величественно выруливали и разворачивались авиалайнеры, номеры поднимались и опускались сразу по трем эскалаторам.

Время было 9.35. Очередной рейс на ЕВР 00001 был в 11.48.

— Не хотелось бы мне долго торчать здесь, — сказал Чип. — Очевидно, баржа чересчур разогналась, чтобы не опоздать из-за увеличившейся нагрузки и пришла раньше времени, и, если разница была значительна, Уни мог что-то заподозрить.

— Давайте уйдем отсюда, — предложила Риа, — и будем добираться до '001 сколько сможем, а дальше опять на велосипедах.

— Если подождем, мы там будем намного раньше, — сказал Карл. — Здесь не такое уж плохое место, чтобы затеряться.

— Нет, — сказал Чип, глядя на расписание, — пойдемте на рейс в 10.06 на '00020. Это для нас выгоднее всего. Оттуда до '001 около пятидесяти километров. Пойдемте вон в ту дверь.

Они прошли через толпу к качающейся двери в боковой стене зала и потолкались возле ее сканера. Дверь открылась, и в зал вышел номер в оранжевом балахоне. Извинившись, он просунул руку между Чипом и Дувром к сканеру. «Можно», — мигнул зеленый глаз. Номер пошел дальше.

Чип достал из кармана часы и сверил время с часами на стене.

— На посадку — через шестой коридор, — сказал он. — Если там будет не один, а несколько трапов, становитесь в очередь к самому заднему, причем так, чтобы позади вас стояло не меньше шести номеров. Дувр! — Он тронул Дувра за локоть, и они пошли в дверь, ведущую в служебное помещение.

Стоявший там номер в оранжевом сказал:

— Вам не положено тут находиться.

— Уни дал добро, — сказал Чип. — Мы проектировщики аэропорта.

— Три тридцать семь А, — сказал Дувр.

— На будущий год это крыло будут расширять, — объяснил Чип.

— Теперь мне понятно, что вы имели в виду насчет потолка, — сказал Дувр, глядя на потолок.

— Да, — сказал Чип. — Его можно запросто поднять еще на метр.

— На полтора, — сказал Дувр.

— Если не станут помехой коммуникации, — сказал Чип.

Номер оставил их и вышел через ту же дверь.

— Да, — согласился Дувр, — все коммуникации — большая проблема.

— Разрешите, я вам покажу, куда они ведут, — предложил Чип. — Это интересно.

— А как же, конечно, — ответил Дувр.

Они перешли в помещение, где номеры в оранжевой униформе грузили на тележки контейнеры с унипеками и питьем, работая в более быстром темпе, нежели обычно.

— Три тридцать семь А? — спросил Чип.

— Почему бы и нет? — сказал Дувр и показал на потолок, и в то же время оба они расступились, пропуская номера с тележкой. — Вы видите, как тут расположены коммуникации? — спросил он.

— Нам придется поменять всю систему, — сказал Чип. — И здесь тоже.

Они имитировали прикосновение к сканеру и прошли в комнату, где висела спецодежда. Здесь никого не было. Чип закрыл дверь и молча показал на шкафчик, в котором лежали оранжевые балахоны.

Они надели их поверх своих желтых; на сандалии надели бахилы. В оранжевых балахонах продрали карманы, чтобы можно было залезть в карманы своих желтых балахонов.

Вошел номер в белом.

— Хэлло, — приветствовал он. — Веселого Рождества!

— Веселого Рождества! — отозвались они.

— Меня прислали к вам на помощь из '765, — сказал он. На вид ему было лет тридцать.

— Отлично, мы воспользуемся вашей помощью, — сказал Чип.

Номер, расстегивая свой балахон, смотрел на Дувра, застегивающего в этот момент свой.

— А для чего вы под низ надели другие? — полюбопытствовал он.

— Так теплей, — сказал Чип, приближаясь.

Номер, не понимая, повернулся к Чипу.

— Теплей? — переспросил он. — А зачем вам, чтобы было теплей?

— Извини, брат, — сказал Чип и ударил ему под дых. Номер со стоном скрючился, и Чип снизу нанес ему удар кулаком в челюсть. Номер было выпрямился, но тут же чуть не рухнул навзничь. Дувр, однако, успел его подхватить сзади под руки и плавно опустить на пол. Номер лежал с закрытыми глазами, будто спал.

Чип, глядя на него, сказал:

— Слава Христу и Вэню! А ведь сработало.

Они порвали балахон и его обрывками связали номеру руки и ноги, а также завязали рукавом ему рот; потом подняли его и положили в шкаф, где хранился полотер.

Стрелка на часах перескочила с 9.51 на 9.52.

Они завернули свои ранцы в оранжевые балахоны, вышли из комнаты и прошли через помещение, где номеры работали на подготовке контейнеров с унипеками и напитками. В складе они подобрали почти пустую коробку из-под полотенец и сложили в нее свои ранцы. Неся коробку между ними, они вышли через портал на летное поле.

Большой самолет стоял напротив шестого прохода, из самолета по двум трапам спускались номеры. Возле каждого трап-эскалатора стояли номеры в оранжевом, держа тележки с контейнерами и ожидая, пока все выйдут.

Чип и Дувр миновали самолет справа, по диагонали пересекли поле, обошли медленно двигавшуюся уборочную машину и приблизились к ангарам, расположенным в дальнем крыле аэропорта в здании с плоской крышей, расширявшемся в направлении взлетно-посадочных полос.

Они вошли в ангар. Здесь стоял небольшой самолет, а под ним суетились номеры в оранжевом, выгружая из него черную кубическую емкость. Чип с Дувром перенесли коробку к задней стенке ангара, поближе к двери в боковой стене. Дувр открыл ее, заглянул внутрь и кивнул Чипу.

Они вошли и закрыли за собой дверь. Это было складское помещение: стеллажи с инструментами, ряды деревянных обрешеток с бутылями, черные металлические бочки, маркированные «Смаз. масло СГ».

— Лучше и, не придумаешь, — сказал Чип, опуская коробку на пол.

Дувр подошел к двери и встал у косяка, на котором была подвешена дверь. Достал свой пистолет и взял его за ствол.

Чип присел на корточки, развернул один ранец и вынул из него бомбу с четырехминутным взрывателем.

Он раздвинул две бочки с маслом и положил бомбу между ними на ящик ручкой кверху. Достал часы и посмотрел на них. Дувр спросил:

— Сколько осталось?

— Три минуты, — ответил Чип, снова подошел к коробке, все еще с часами в руке, закрыл ранец, обернул его в балахон и закрыл клапаны коробки.

— Что-нибудь отсюда нам может пригодиться? — спросил Дувр, кивнув на стеллаж с инструментами.

Чип было подошел, но тут отворилась дверь, и вошла женщина в оранжевом.

— Здравствуйте, — сказал ей Чип и взял со стеллажа инструмент, а часы спрятал в карман.

— Здравствуйте, — отозвалась женщина, подходя к стеллажу с другой стороны. Поверх него она взглянула на Чипа. — А кто вы такой? — спросила она.

— Ли РП, — ответил Чип. — Меня прислали на помощь из '765. — Он взял с полки еще и кронциркуль.

— Сегодня еще не так худо, — сказала она. — Вот на Рождество Вэня!..

К двери подошел другой номер.

— Мы уже нашли, Пиис, — сказал он. — У Ли было.

— Я у него спрашивала, он ответил, что у него нет, — сказала женщина.

— Да нет, у него было, — сказал второй номер и ушел.

Женщина пошла за ним.

— Он был первый, у кого я спросила, — продолжала настаивать она.

Чип стоял и наблюдал, как медленно закрывается дверь. Дувр, стоявший за ней, взглянул на Чипа и плотно прижал дверь. Чип посмотрел на Дувра, потом на свою руку с инструментами. Она дрожала. Он положил инструменты, глубоко вздохнул и показал все еще дрожавшую руку Дувру; тот улыбнулся и сказал:

— Это весьма недостойно номера.

Чип набрал воздуха в легкие и вынул часы.

— Осталось меньше минуты, — сказал он, вернулся к бочкам и, присев около них, отмотал ленту, придерживавшую взрыватель на предохранителе.

Дувр убрал свой пистолет во внутренний карман нижнего балахона и встал, держась за ручку двери.

Чип не сводил глаз с часов, придерживая рукоятку взрывателя. Наконец сказал:

— Десять секунд.

Он продолжал ждать, и ждать, и ждать. Наконец потянул ручку вверх и резко встал. В тот же момент Дувр открыл дверь. Они вдвоем взяли коробку и вынесли ее со склада, прикрыв за собой дверь.

Они шли с коробкой через ангар.

— Спокойно! — сказал Чип и повернул к самолету, стоявшему напротив шестого прохода, Номеры ехали вверх на трап-эскалаторе.

— А это что такое? — спросил номер в оранжевом с клип-планшетом в руке, идя с ними рядом.

— Нам велено доставить это туда, — сказал Чип.

— Вам Карл приказал? — спросил другой номер, шедший рядом с тем, что был с клип-планшетом. Чип остановился, повернулся к ним и сказал:

— Да. — И пошел с Дувром дальше.

Они поднесли коробку к хвостовому трапу самолета и поставили наземь. Чип встал напротив сканера и посмотрел на панель управления эскалатором. Дувр прошмыгнул через очередь и занял место позади сканера. Таким образом, номеры проходили между ними, касаясь браслетами панели подмигивающего зеленым глазом сканера, и вставали на эскалатор.

К Чипу подошел номер в оранжевом и сказал:

— На эскалаторе дежурю я.

— Карл мне только что велел занять этот пост, — сказал Чип. — Меня прислали на помощь из '765.

— А что, в чем дело? — спросил подоспевший номер с клип-планшетом. — С какой стати вас тут трое?

— Я думал, здесь мое место, — ответил ему номер.

Дрогнул воздух и оглушительный взрыв грянул в ангарах.

Над крылом здания, в котором располагались ангары, вырастал и ширился черный столб дыма. В его клубах перекатывалось оранжевое пламя. Черно-оранжевый град пал на поле и крыши, а номеры в оранжевом разбегались от ангаров, оглядываясь на бушевавший над крышей огонь.

Номер с клип-планшетом с тревогой оглянулся и опрометью бросился бежать в сторону пожара. Второй номер поспешил за ним следом.

Номеры в очереди неподвижно стояли, глядя в сторону ангаров. Чип с Дувром хватали их за руки и подталкивали вперед.

— Не останавливайтесь, — говорили они. — Все продолжают движение! Никакой опасности. Самолет ждет. Касайтесь сканера — и на эскалатор! Пожалуйста, поторапливайтесь. — Они подгоняли номеров к сканеру и на эскалатор, и вот уже рядом оказался Джек.

— Красота, — сказал он, глядя поверх Чипова плеча и делая обманное движение рукой у панели сканера. Вот и Риа, такая же взволнованная, как тогда, когда Чип впервые увидел ее. Вот и Карл, благоговейно-серьезный, и улыбающийся Базз. Дувр двинулся к эскалатору вслед за Баззом; Чип сунул ему завернутый ранец и повернулся к другим номерам в очереди, последним семи или восьми, стоявшим и глазевшим на ангары.

— Не стойте, давайте проходите, — понукал он очередь. — Самолет вас ждет. Сестра!

«Для тревоги нет оснований, — произнес женский голос в динамике. — В ангаре произошла авария, но ситуация под контролем».

Чип подбадривал номеров, не давая им задерживаться перед эскалатором.

— Коснитесь — и вперед! — нетерпеливо говорил он. — Самолет ждет.

«Отбывающие номеры, прошу всех занять место в очереди, — объявил голос. — Номеры, поднимающиеся на борт самолетов, продолжают движение. Перебоев в обслуживании не будет.

Чип сымитировал контакт со сканером и встал на эскалатор позади последнего номера.

Поднимаясь со своим обернутым ранцем под мышкой, он бросил взгляд на ангары: столб дыма принял размазанные очертания; огня больше не было. Он стал опять смотреть прямо перед собой на голубой балахон поднимающегося перед ним номера.

«Весь персонал, за исключением сорок седьмых и сорок девятых, действует в соответствии с назначением, — продолжал вещать из динамика женский голос. — Весь персонал обязан действовать согласно распорядку. Ситуация под контролем».

Чип вошел в самолет, и дверь за ним задвинулась.

«Перебоев в обслуживании…» — Тут голоса не стало. Номеры стояли в салоне, в смущении глядя на занятые места.

— Из-за праздников приходится брать пассажиров сверх обычной нормы, — сказал Чип. — Проходите вперед и попросите пассажиров с детьми взять детей на колени. Ничего не поделаешь.

Пассажиры двинулись вперед по проходу, поглядывая по обе стороны от прохода.

В последнем ряду за раздатчиками сидела пятерка Чипа. Дувр забрал свой ранец с крайнего кресла у прохода, и Чип сел. Дувр сказал:

— Неплохо.

— Мы еще не взлетели, — боясь сглазить, сказал Чип.

Салон заполнился голосами пассажиров: номеры обсуждали происшествие, новость передавалась от ряда к ряду. Часы показывали 10.06, но самолет стоял на месте.

10.07!

Шестеро переглянулись и стали опять «нормально» смотреть прямо перед собой.

Самолет дрогнул и тронулся; мягко покачиваясь с крыла на крыло, выкатился на полосу и пошел, набирая скорость, на разгон. Все быстрей, быстрей. Свет в салоне померк, и засветились экраны ТВ.

Они посмотрели «Житие Христа» и не менее старую ленту «Братство созидает». Они пили чай и коку, но есть было нечего — из-за слишком раннего вылета унипеки не были доставлены на борт. У них в ранцах был сыр, но достать его было нельзя, это увидели бы номеры, подходившие к раздавальщикам. Чип с Дувром потели в своих двойных балахонах. Карл дремал, а Риа и Базз, сидевшие по бокам от него, тормошили его, не давая уснуть совсем.

Полет длился сорок минут.

Когда на табло появилась надпись «ЕВР 00020», Чип с Дувром поднялись со своих кресел и встали у баков с питьем. Они нажали кнопки дозаторов, и чай с кокой полился в сток. Самолет совершил посадку, пробежал по полосе и встал, номеры начали выходить. После того, как мимо Чипа и Дувра прошло несколько десятков пассажиров, они подняли опорожненные контейнеры из-под чая и коки, поставили их на пол, взяли свертки с ранцами, открыли крышки и положили ранцы в контейнеры. Поднялись с кресел остальные четверо, и вся шестерка направилась к выходу. Чип, прижимая к груди контейнер, сказал пожилому номеру:

— Прошу извинить нас! — И вышел на площадку трапа. Остальная группа следовала вплотную за ним. Дувр, который нес второй контейнер, сказал номеру:

— Пожалуйста, подождите, пока я сойду с эскалатора. — Номер кивнул со смущенным видом.

У подножия эскалатора Чип прислонил запястье к сканеру и встал, заслонив его от взглядов номеров в зале ожидания. Перед ним прошли Базз, Карл и Риа с Джеком — все, разумеется, лишь имитировали контакт, а Дувр, наклонившись над сканером, кивнул пассажиру, ожидавшему наверху.

Четверо прошли в зал прибытия, а Чип с Дувром пошли через поле к порталу и через него — в зону складов. Поставив в сторонку контейнеры, вынули из них ранцы и юркнули в проход между штабелями пустых тарных ящиков. Там они нашли укромное местечко, сняли с себя оранжевые балахоны и бахилы.

Склад они, надев ранцы, покинули через качающиеся двери. Остальные поджидали их возле сканера. Из аэропорта выходили попарно. Здесь была почти такая же толчея и сутолока, как в '91770. Встретились у велосипедной стоянки.

К полудню они были уже северней '00018. Здесь они подкрепились сыром на лужайке между велодорожкой и рекой Свободы, текшей среди горных хребтов с величественными снеговыми вершинами. За едой они посмотрели на карту. По их расчетам к ночи они должны были попасть в парковую зону в нескольких километрах от входа в туннель.

Еще не было четырех часов, когда они подъехали к '00013. Здесь Чип обратил внимание на приближавшуюся к ним на велосипеде девочку лет двенадцати, которая пристально всматривалась в лица всех едущих в северном направлении. Когда он поймал ее взгляд, выражение ее лица было, как у взрослого номера, готового незамедлительно прийти на помощь недужному брату. Чуть позже им попалась еще велосипедистка с таким же озабоченным лицом, вглядывавшаяся в лица встречных. Это была пожилая женщина с цветами в багажной корзинке. Он улыбнулся ей, когда она проезжала мимо, и вновь устремил взгляд вперед. Ни на велодорожке, ни на шоссе рядом не было заметно ничего особенного. В нескольких сотнях метров впереди и дорожка и шоссе сворачивали направо в объезд электростанции.

Он съехал на траву, слез с машины и остановил членов своей группы. Они закатили свои велосипеды подальше в траву. Это была последняя парковая зона перед городом: луг, на нем столы для пикников, а дальше — лесистый горный склон.

— Мы никогда не доедем до места, если станем каждые полчаса останавливаться, — сказала Риа.

Они уселись на траву.

— Я думаю, там наверху впереди они проверяют браслеты, — сказал Чип. — Они с телекомпами и в балахонах с красными крестами. Мне встретилось двое таких, и вид у них был, будто они норовили засечь «больного». Известный вам вид — «могу-ли-вам-помочь».

— Гадо, — сказал Базз.

Джек сказал:

— Во имя Христа и Вэня, Чип, если мы начнем волноваться по поводу выражения физиономий номеров, то нам есть смысл развернуться и ехать домой.

Чип поглядел на него и сказал:

— Проверка браслетов не так уж маловероятна. По-моему, Уни уже должно быть известно, что взрыв на '91770 не случайность, и он вполне мог догадаться, почему это произошло. Эта дорога — кратчайший путь из '020 к Уни. Примерно в двенадцати километрах отсюда первый крутой поворот.

— Ладно, пускай они проверяют браслеты, — сказал Джек. — Но, спрашивается, для чего у нас, гадство, пистолеты?

— Вот именно! — поддержала мужа Риа.

В спор вступил Дувр:

— Если мы начнем палить без разбора, то придется перестрелять всю велодорожку.

— Тогда бросим позади себя бомбу, — сказал Джек. — Мы должны ехать вперед, а не просиживать задницы, как шахматисты. Эти обалдуи ведь и так полумертвые — какая разница, если мы несколько штук пристрелим? Этим мы поможем всем остальным, разве я не прав?

— Оружие и бомбы у нас на крайний случай, когда без них нельзя будет обойтись, — сказал Чип и обратился к Дувру: — Пройди вон туда леском, посмотри, может, увидишь, что там за поворотом.

— Хорошо, — согласился Дувр, встал и пересек лужайку. По дороге что-то подобрал с земли, отнес в мусорник и пошел дальше, за Деревья. Его желтый балахон помелькал и смешался с желтизной и зеленью склона.

Вскоре он окончательно исчез из виду. Чип достал свою карту.

— Черт! — выругался Джек.

Чип не ответил. Он рассматривал карту.

Базз потер ногу и резко отнял от нее руку.

Джек дергал травинки. Сидевшая рядом с ним Риа наблюдала за мужем.

— И что, по-твоему, нам делать, — спросил Джек, — если они там проверяют браслеты?

Чип оторвался от карты и, подумав, ответил:

— Мы отъедем немного назад и обойдем их восточней.

Джек вырвал клочок травы побольше и отшвырнул его.

— Пошли, — сказал он Рие и встал. Она вскочила и встала рядом с ним, их глаза горели.

— Куда вы собрались? — спросил Чип.

— Вперед. В соответствии с нашими планами, — сказал Джек, глядя на него сверху. — Парковая зона близко от туннеля. Мы будем вас ждать до рассвета.

— Сядьте, где сидели! — приказал Карл.

Чип сказал:

— Вы пойдете со всеми вместе, когда я дам команду идти. Вы с самого начала согласились меня слушаться.

— Я передумал, — сказал Джек. — Я больше не желаю подчиняться твоим приказам, как не желаю слушаться и Уни.

— Ты что, хочешь провалить все дело? — спросил Базз.

Риа сказала:

— Это вы все провалите! «Остановиться», «вернуться», «обойти»! Если собрались что-то сделать, так делайте!

— Садитесь и ждите возвращения Дувра, — сказал Чип.

Джек усмехнулся.

— Ты хочешь меня силой заставить? — сказал он. — Прямо вот здесь, на виду у Братства? — Он дал знак Рие, они подняли свои велосипеды и укрепили ранцы на багажниках.

Чип встал и положил карту в карман.

— Мы не можем разбиваться на части, — сказал он. — Уймитесь и минуту подумайте. Слышишь, Джек? Как мы узнаем, что…

— Ты всего боишься, — сказал Джек. — А я хочу пройти по этому туннелю. — Он повернулся и толкнул велосипед вперед. Риа повела свой рядом, и они направились к дорожке.

Чип сделал пару шагов, но остановился, стиснув зубы, и сжал руки в кулаки. Ему хотелось закричать на них, выхватить пистолет и заставить вернуться, но там ехали велосипедисты, на лужайке неподалеку номеры расположились на привал.

— Ничего не поделать, Чип, — сказал Карл, а Базз сказал:

— Братобойцы, что с них взять.

На обочине велодорожки Джек и Риа сели на велосипеды. Джек помахал и крикнул:

— Пока! Увидимся в холле на ТВ!

Риа тоже помахала, и они нажали на педали.

Базз и Карл помахали им вслед.

Чип снял с велосипеда свой ранец и закинул его на плечо. Взял еще один ранец и кинул его на колени Баззу.

— Карл, останешься здесь, — сказал он. — Базз — за мной!

Он направился к лесу, но сразу понял, что идет слишком быстро, резко, «ненормально». Но подумал: «Да разборись оно все!» Он стал подниматься по склону, в ту же сторону, где скрылся Дувр. «Да будь они Богом ПРОКЛЯТЫ!»

Базз догнал его.

— Во имя Христа и Вэня, ты ранцы так не бросай!

— Да будь они Богом прокляты! — вслух повторил Чип. — Я с первого взгляда понял, что они нам нагадят! Но я закрыл на это глаза, потому что сам готов был схватиться с любым — будь я Богом проклят! Это моя вина. Моя.

— А может, нет никакой проверки, и они будут нас ждать в парковой зоне, — предположил Базз.

Впереди за деревьями промелькнуло что-то желтое — это спускался по склону Дувр. Он остановился, потом, увидев их, подошел.

— Ты прав, — сказал он. — Доктора на земле, доктора в воздухе.

— Джек и Риа ушли, — сказал Чип.

Дувр вытаращил на него глаза и спросил:

— И ты их не остановил?!

— А как? — со злости закричал Чип. Он взял Дувра за руку и развернул его кругом. — Показывай нам дорогу, — велел он.

Дувр быстро повел их между деревьев вверх по склону.

— Через заслон им ни за что не пройти, — на ходу говорил он. — Там развернут целый медцентр, и все перегорожено барьерами, чтобы велосипеды не могли ни свернуть, ни объехать.

Они вышли из-за деревьев на скалистый склон. Базз старался не отставать.

Дувр сказал:

— Ложитесь, не то нас увидят.

Они плюхнулись на животы и поползли вверх по склону к его кромке.

Внизу лежал город '013, его белые кубы и призмы чисто и ярко светились на солнце, блестели вьющиеся среди них рельсовые пути и автомагистрали с блестками мчавшихся машин. Река перед городом образовала излучину и дальше текла на север, голубая и грациозная, с неспешно дрейфующими прогулочными лодками и вереницами барж, проходящими под мостами.

Внизу они увидели полукруглую, окруженную каменными стенами площадку, куда заворачивала велодорожка. Она шла с севера, огибала электрозарядную станцию и там раздваивалась — одна ее ветка проходила над автодорогой и потом по эстакаде вела к городу, другая же пересекала лежащую внизу площадку и шла вдоль восточного берега реки, чтобы далеко впереди снова слиться с первой веткой.

Перед развилкой барьеры разделяли подъезжавших велосипедистов на три потока, каждый проходил сквозь группу номеров в балахонах с красными крестами, стоявшими рядом с невысоким, необычного вида сканером. В воздухе на антигравах висели три номера — по одному над каждой группой. Две машины и вертолет стояли наготове у ближнего к дороге края площадки. Несколько номеров в балахонах с крестами стояло возле очереди велосипедистов, уезжавших из города, подгоняли их, когда те мешкали, глазея на тех, кто проходил через сканеры.

— О, Христос, Маркс, Вуд и Вэнь, — пробормотал Базз.

Чип, пока смотрел, раскрыл свой ранец.

— Они должны быть где-то в очереди, — сказал он, достал из ранца бинокль, приложил к глазам и навел на резкость.

— Вон они, — сказал Дувр. — Видишь, ранцы в корзинах?

Чип посмотрел в указанном направлении и увидал Джека с женой. Они медленно ехали рядом по проходу между двумя барьерами. Джек смотрел вперед, и губы у него шевелились, Риа кивала. За руль они держались одной левой рукой, их правые руки были опущены в карманы.

Чип передал бинокль Дувру и опять занялся ранцем.

— Мы должны помочь им пройти через заслон, — сказал он. — Если им удастся переехать через мост, то в городе у них будет шанс затеряться.

— Они собрались стрелять, когда будут проходить через сканер, — сказал Дувр.

Чип дал Баззу бомбу с синим взрывателем и сказал:

— Сними ленту и потяни за ручку, когда я тебе скажу. Постарайся кинуть ее поближе к вертолету; ухлопаешь двух зайцев одним выстрелом.

— Надо сделать это до того, как они поднимут стрельбу, — посоветовал Дувр.

Чип забрал у него бинокль и стал наблюдать. Он нашел Джека и Риа. Оценил длину очереди перед ними — приблизительно пятнадцать велосипедов было между ними «и контролерами у сканеров.

— У них пулевые или лазерные? — спросил Дувр.

— Пулевые, — сказал Чип. — Не волнуйся, я точно рассчитаю момент. — Он наблюдал за очередью медленно движущихся велосипедистов, прикидывая скорость.

— Все-таки, они наверняка выстрелят, — сказал Базз. — Забавы ради. Ты видел этот огонек в глазах у Риа?

— Приготовься! — приказал Чип. Он выждал, покуда Джек с Риа оказались пятыми от сканера. — Дергай! — скомандовал он.

Базз потянул за ручку и кинул бомбу в сторону от себя, незаметным движением. Она ударилась о камень, кувырком покатилась вниз, подскочила в воздух и упала рядом с вертолетом.

— Отходи, — велел Чип. Он еще раз взглянул в бинокль на Джека и Риа, они были уже третьими от сканера, вид у них был напряженный, но невозмутимый. Чип втиснулся между Баззом и Дувром. — Вид у них такой, будто едут в гости, — сказал он.

Они ждали, прижавшись к камню. Взрыв прогремел, и дрогнул скалистый склон. Внизу крушился и скрежетал металл. Сразу стало тихо и запахло динамитной гарью. Потом раздались голоса, сперва тихо, затем все громче и громче!

— Вон те двое! — крикнул кто-то.

Они подползли к гребню.

Два велосипедиста во весь опор катили к мосту. Все другие стояли; велосипедисты в очереди одной ногой опирались на землю, повернув голову к вертолету — он накренился на один бок и дымился. Затем все повернулись и стали смотреть на мчавшихся к мосту. За ними бежали номеры в балахонах с красными крестами. Трое номеров воздушного наблюдения повернулись и тоже полетели к мосту.

Чип навел бинокль на пригнутые к рулям велосипедов спины Джека и Риа. Они изо всех сил жали на педали, но, казалось, не двигались с места. Облако серебристого тумана, вырвавшееся из цилиндра номера, настигшего их сверху, отчасти скрыло их.

— Он их достал! — воскликнул Дувр.

Риа стала, расставив ноги, на своем велосипеде; Джек через плечо смотрел на нее.

— Только Риа, но не Джека, — сказал Чип.

Джек остановился, поднял пистолет и прицелился вверх. Его рука дважды дернулась.

Человек в воздухе скрючился (до наблюдавших донеслись звуки двух выстрелов), истекающий белым паром цилиндр выпал из его рук.

Номеры на велосипедах кинулись с моста в обоих направлениях, пешие бежали с расширенными от ужаса глазами по боковым пешеходным мосткам.

Риа сидела рядом с велосипедом. Она крутила головой, лицо у нее было влажное и блестело. Было видно, что ей худо. Номеры в красно-крестных балахонах сгрудились над ней и скрыли ее.

Джек с пистолетом в руке смотрел и широко разевал рот, жадно хватая им воздух, смешанный с серебристым туманом. «Риа!» — донеслось до Чипа тоненько и далеко. Джек поднял пистолет («Риа!» — снова услышал Чип) и стрелял, стрелял, стрелял.

Другой номер в воздухе скрючился и выронил свой баллон. По пешеходной дорожке стала растекаться красная лужица.

Чип опустил бинокль.

— Противогаз! — напомнил Базз. У него тоже был бинокль. Дувр лежал, уткнув лицо в руки.

Чип сидел и смотрел вниз на узкий опустевший мост с велосипедистом в голубом балахоне, съезжавшим с его середины, на его воздушного преследователя; на двоих мертвых или умиравших номеров, медленно поворачивавшихся в воздухе и относимых ветерком; на номеров в краснокрестных балахонах, шагающих теперь цепью во всю ширину моста; один из них поддерживал номера в желтом подле лежавшего велосипеда — это была Риа. Обхватив за плечи, он повел ее назад, к площадке с заслоном.

Велосипедист остановился и посмотрел назад — на краснокрестных. Затем отвернулся и перегнулся через руль своего велосипеда. Номер в воздухе подлетел поближе к нему и нацелил на него свой газомет; вырвалась густая белая струя и накрыла велосипедиста.

Чип еще раз поднес к глазам бинокль.

Джек в противогазе, наклонился влево в серебристом тумане и положил на мост бомбу. Затем нажал на педали, но забуксовал, поскользнулся и упал. Он приподнялся, опершись на руки, велосипед оставался у него между ног. Ранец выпал из корзины и лежал рядом с бомбой.

— О, Христос и Вэнь, — сказал Базз.

Чип отложил в сторону бинокль, посмотрел на мост, затем обмотал ремешком бинокль.

— Сколько? — спросил Дувр, глядя на него.

— Трое, — сказал Чип.

Взрыв был ослепительный, оглушительный и долгий. Чип смотрел на Риа, которая шла от моста, сопровождаемая краснокрестным. Она не оборачивалась.

Дувр, стоявший на коленях и наблюдавший за происходящим, повернулся к Чипу.

— Весь его ранец грохнул, — сказал Чип. — А Джек сидел рядом с ним. — Он убрал бинокль в ранец и закрыл его. — Надо отсюда сматываться, — сказал он. — Кончай, Базз. Пошли.

Он хотел сказать, что незачем туда смотреть, но все же посматривал, пока они не ушли со склона.

Мост был черный, посреди была дыра от взрыва. Лежало велосипедное колесо и какие-то железки. К месту медленно приближались краснокрестные. Голубые клочки балахона лежали на мосту и плыли по воде.

Они вернулись к Карлу и рассказали ему, что произошло. Вчетвером, оседлав свои велосипеды, они поехали на юг. Через несколько километров началась парковая зона. Найдя ручей, они напились из него и умылись.

— Теперь будем возвращаться? — спросил Дувр.

— Нет, — сказал Чип, — не все.

Они в недоумении посмотрели на него.

— Я говорил, что мы вернемся, потому что если кто-то из нас оказался бы в плену, я хотел, чтобы он в это поверил и рассказал на допросе. Скорей всего, Риа сейчас так и говорит им. — Он взял сигарету, которую они курили по очереди — несмотря на риск, что табачный запах может отнести далеко, — затянулся и передал ее Баззу. — Одному из нас придется пойти обратно, — продолжал он. — Во всяком случае, я надеюсь, что пойдет только один — взорвать одну или две бомбы между этим местом и побережьем и забрать лодку, чтобы все выглядело, будто мы действуем в соответствии с планом. Остальные, скрываясь в парковой зоне, будут пробираться поближе к '001, с тем чтобы через пару недель подойти к туннелю.

— Хорошо, — сказал Дувр, и Базз добавил:

— А я никогда и не думал, что был смысл так легко отказаться от нашего замысла.

— Хватит ли троих? — спросил Карл.

— Откуда мне знать, пока не попытаемся? — сказал Чип. — А шестерых было достаточно? Возможно, это окажется по силам одному, а возможно, не справиться и дюжине. Но коли уж мы зашли так далеко, клянусь, я это узнаю.

— Я пойду с тобой, — сказал Карл. И Базз сказал:

— Я тоже пойду с тобой.

— И я тоже, — сказал Дувр.

— Ладно, — сказал Чип. — То, что у троих больше шансов на успех, мне хорошо известно. Карл, тебе предстоит идти обратно.

Карл посмотрел на него:

— Почему именно я?

— Потому что тебе сорок три, — сказал Чип. — Прости, брат, но ничего лучшего я придумать не могу, чтобы обосновать свое решение.

— Чип, — сказал Базз, — я вот что хочу сказать: за последние несколько часов нога моя здорово разболелась. Я могу и вернуться, и идти дальше, но я подумал, что тебе следует это знать.

Карл передал Чипу сигарету. Она была почти докурена, и он бросил окурок наземь.

— Хорошо, Базз, лучше, если этим одним будешь ты, — сказал он. — Сперва побрейся. Нам всем надо бы побриться, на случай, если на кого-нибудь наскочим.

Они брились, потом Чип с Баззом разрабатывали кратчайший маршрут к побережью, до которого отсюда было триста километров. Баззу надлежало взорвать бомбу в аэропорту '00015 и еще одну невдалеке от моря. У него было на всякий случай две запасных, остальные он отдал Чипу.

— Если повезет, завтра к ночи будешь на лодке, — сказал Чип. — Но когда будешь ее брать, сперва убедись, что никто не считает головы. Передай Джулии и Маттиоле, что две недели мы будем скрываться, а возможно, и дольше.

Базз со всеми попрощался за руку, пожелал всем удачи, взял велосипед и исчез.

— Мы некоторое время побудем здесь и по очереди поспим, — сказал Чип. — Вечером пойдем в город за унипеками и питьем.

— Унипеки, — разочарованно промычал Карл, а Дувр сказал:

— Это будут до-олгие две недели.

— Нет, не будут, — сказал Чип. — Я сказал это на случай, если Базза изловят. Я полагаю, мы обтяпаем все за четыре или пять дней.

— О, Христос и Вэнь! — сказал Карл с улыбкой. — Ты — голова!

Глава 3

Там они пробыли два дня — отсыпались, ели, брились и тренировались в борьбе, играли в детские игры в слова, разглагольствовали о демократических правительствах и сексе, о пигмеях в экваториальных лесах. На третий день, в воскресенье, они двинулись на север. На подступах к '00013 они остановились и поднялись на склон, господствующий над площадкой у моста горы. Мост был частично восстановлен и обставлен барьерами. Велосипедисты проезжали по площадке в обоих направлениях; не было ни докторов, ни сканеров, ни вертолета, ни машин. Там, где в прошлый раз стоял вертолет, был квадрат новенького розового покрытия.

Около полудня они прошли '001 и полюбовались издали белым храмом Уни, находившимся по соседству с Озером Вселенского Братства. Затем они вошли в парковую зону за городом.

К вечеру, в сумерках, они спрятали в яме и замаскировали ветками свои велосипеды и, взяв на плечи ранцы, миновали сканер у дальней границы парковой зоны и вышли на травянистые склоны горы Маунт-Лав. Они шли быстро, в башмаках и зеленых балахонах, с биноклями и противогазами, висящими на шее. Все держали свои пистолеты наготове. Темнота сгущалась, склон делался более скалистым и неровным, и они убрали оружие в карманы. Время от времени они останавливались, и Чип сверял направление по компасу, освещая его прикрытым рукой фонариком.

Они подошли к первому предполагаемому месту входа в туннель, разделились и стали искать, осторожно пользуясь фонарями. Но не нашли.

Они направились ко второму месту, в километре на северо-восток. Из-за горы вылезла половинка луны, тускло осветив ее; они тщательно обследовали подножие горы, как и каменистый склон перед ним.

Склон стал ровным, даже гладким, но лишь на той полосе, где они шли, и они догадались, что двигаются по дороге! По старой, местами заросшей мелким кустарником и травой дороге. Позади них она, извиваясь, спускалась в парковую зону; впереди — вела в складчатое ущелье.

Путешественники переглянулись и опять достали оружие. Сойдя с дороги, они медленно, гуськом двигались вдоль обочины ближе к склону горы — впереди Чип, за ним Дувр и, наконец, Карл, — придерживая для бесшумности ранцы и не расставаясь с пистолетами.

Подойдя к складке горы, они остановились, прислушиваясь.

Оттуда не доносилось ни звука.

Они подождали, напряженно вслушиваясь в тишину, и затем Чип, оглянувшись на остальных, надел противогаз.

Остальные сделали то же самое.

Чип ступил в расселину с пистолетом наготове. Дувр и Карл шли по бокам Чипа.

Внутри была глубокая ровная площадка, а напротив, у подножия каменной стены, находился гладко обтесанный вход в большой туннель.

Похоже, его совсем не охраняли.

Они сняли маски противогазов и через бинокли разглядывали отверстие. Осмотрели они и возвышавшуюся над ним гору и, чуть пройдя вперед, вогнутые полуохватывающие складку стены и овал неба над ними.

— Базз, должно быть, добросовестно сделал свое дело, — предположил Карл.

— Или, напротив, худо, и его схватили, — сказал Дувр.

Чип снова глядел через бинокль на входное отверстие туннеля. По краю оно было отделано стеклянно-глянцевитым материалом, а внизу рос хилый бледно-зеленый кустарник.

— Все это смахивает на лодки на берегу, — сказал он. — Мол, извольте, залезайте, все открыто настежь.

— Думаешь, туннель приведет нас обратно на Либерти? — пошутил Дувр, и Карл рассмеялся.

Чип сказал:

— Тут может быть расставлено полсотни невидимых капканов, а когда мы их заметим, будет поздно. — Он опустил свой бинокль.

Карл сказал:

— Может, Риа ничего не сказала.

— Когда тебя будут допрашивать в медцентре, ты расскажешь все, — сказал Чип. — Но даже если она и не сказала, разве он не должен быть закрыт? Зачем тогда мы тащили инструменты?

— Должно быть, им еще пользуются, — предположил Карл.

Чип рассматривал входное отверстие.

— Нам никогда не поздно повернуть назад, — сказал Дувр.

— Да, конечно, пойдемте, — сказал Чип.

Они огляделись вокруг, опять надели противогазные маски и стали медленно пересекать площадку. Признаков газовой атаки не было, не раздавалось сигналов тревоги, в небе не появились патрули на антигравах.

Они подошли к отверстию туннеля и осветили его своими фонарями. Свет трепетал и искрился на высоком, отделанном блестящим пластиком, округлом своде на всю видимую глубину туннеля, но конца туннеля не было видно, просто дальше начинался уклон. По середине прохода шли два широких стальных рельса, а между ними двухметровая черная полоса скалы без пластикового покрытия.

Они еще раз посмотрели назад на площадку перед входом, окинули взглядом каменную разделку свода. Теперь они вошли в собственно туннель, посмотрели друг на друга, сняли маски и принюхались.

— Ладно, — сказал Чип. — Готовы идти?

Карл ответил утвердительным кивком, а Дувр сказал с улыбкой:

— Пошли.

Постояв секунду, они двинулись между рельсами по гладкому черному камню.

— А как с воздухом, нормально? — спросил Карл.

— Если нет, то у нас есть маски, — сказал Чип. Он посветил фонарем на часы. — Без пятнадцати десять, — сказал он. — На месте мы должны быть около часа ночи.

— Уни уже встанет, — пошутил Дувр.

— А мы снова уложим его спать, — сказал Карл.

Туннель постепенно начинал уходить вниз. Они остановились и осмотрелись — пластиковое покрытие свода уходило все дальше и дальше, покуда его мерцание не терялось в черной непрогляди.

— О, Христос и Вэнь! — сказал Карл.

Они пошли дальше, шагая плечом к плечу в промежутке между рельсами, и шаг их становился все шире и быстрей.

— Надо было взять велосипеды, — сказал Дувр. — Катили бы себе под горку.

— Давайте поменьше разговаривать, — сказал Чип. — И светить одним фонарем по очереди. Сейчас давай ты, Карл.

Дальше шли молча. Дорогу освещал Карл. Бинокли были убраны в ранцы.

Чип нутром чувствовал, как Уни прислушивается к ним, регистрирует вибрацию их шагов или тепловое излучение их тел. Смогут ли они преодолеть оборону, которую тот, вне всякого сомнения, привел в полную готовность, одолеют ли номеров-охранников, выдержат ли газовую атаку? Был ли прок от их противогазов? Упал ли Джек оттого, что слишком поздно надел маску или было бесполезно ее надевать?

Но теперь время вопросов миновало, сказал себе Чип. Теперь настало время идти вперед. Они встретят то, что им было уготовано, и сделают все от них зависящее, чтобы проникнуть к холодильникам и взорвать их.

Сколько номеров окажутся невинными жертвами операции? Быть может, удастся вообще не применять оружие, а достаточно будет лишь пригрозить им, и этого хватит, чтобы остановить номеров, готовых беззаветно помочь своему Уни в минуту опасности? Нет, навряд ли.

Жертвы будут — иного пути нет.

Он стал думать о Маттиоле, о Янике, об их комнате в Нью-Мадриде.

Температура в туннеле заметно понизилась, но воздух оставался чистым.

Они все дальше углублялись под округлость пластикового свода, в чернейшую непроглядь с убегающими вперед рельсами. «Мы здесь, — подумалось ему. — Сейчас. Мы свершаем свое дело».

Через час они остановились отдохнуть. Присев на рельсы, разделили между собой унипеки и пустили по кругу фляжку с чаем. Карл сказал:

— Я руку отдал бы за глоток виски.

— Я тебе куплю целый ящик, когда вернемся, — сказал Чип.

— Будешь свидетелем, — сказал Карл Дувру.

Посидев несколько минут, они поднялись и продолжили путь. Дувр шел по рельсу.

— Вид у тебя уверенный — хоть куда, — заметил Чип, осветив его фонариком.

— А я уверен в успехе, — сказал Дувр. — А ты разве нет?

— Да, конечно, — сказал Чип, осветив впереди дорогу.

— Я чувствовал бы себя лучше, будь нас шестеро, — сказал Карл.

— Я тоже, — ответил Чип.

Дувр все же вел себя как-то непонятно, вдруг подумалось Чипу. Когда Джек поднял стрельбу, Дувр в страхе закрыл лицо руками. А теперь, когда стрелять вскоре придется им — быть может, даже убивать, — он был весел и беспечен. Возможно, это была бравада, которой он хотел скрыть тревогу и беспокойство. А возможно, так себя проявляли его двадцать пять или двадцать шесть лет, сколько там ему было?

Они шагали, изредка перекидывая с плеча на плечо свои ранцы.

— Вы уверены, что эта труба где-нибудь закончится? — спросил Карл.

Чип посветил на часы.

— Одиннадцать тридцать, — сказал он. — Должно быть, половину мы уже прошагали.

Они продолжали идти под округлым пластиковым сводом. Стало чуть теплей.

Без четверти двенадцать они сделали еще одну остановку, но почувствовали беспокойство и через минуту встали и пошли дальше.

В абсолютной темноте вдруг блеснул свет, и Чип выхватил свой пистолет.

— Погоди, — сказал Дувр, коснувшись его руки, — это мой свет. Гляди! — Он выключил свой фонарь и снова включил. Повторил это несколько раз, и, действительно, дальний отблеск вспыхивал и гас в том же ритме. — Это конец туннеля или что-то лежит на рельсах.

Они прибавили шагу. Карл тоже достал пистолет. Отблеск, слегка перемещаясь вверх и вниз, казалось, находился от них на том же расстоянии, оставаясь слабым и таинственным.

— Он удаляется от нас, — сказал Карл.

Но вскоре он как-то неожиданно приблизился и стал ярче.

Они остановились, надели маски противогазов и двинулись дальше.

И оказались перед стальным диском, перекрывавшим туннель до самого свода.

Они подошли близко, но не прикасались к преграде. Было видно, что эта задвижка способна перемещаться по направляющим вверх. Внизу в ней были выемки для рельсов.

Они опять опустили маски. Чип поднес свои часы под свет фонаря Дувра…

— Без двадцати час, — сказал он. — Быстро дошли.

— Может, это не конец. Может, за перегородкой туннель идет дальше, — сказал Карл.

— Думай, как тебе нравится, — сказал Чип, пряча в карман пистолет и скидывая ранец. Он поставил его на каменный пол, опустился рядом на одно колено и расстегнул. — Дувр, посвети-ка, — попросил он. — Карл, не прикасайся!

Карл, глядя на задвижку, спросил:

— Думаешь, она под напряжением?

— Дувр! — снова позвал Чип.

— Сейчас, — сказал Дувр.

Он отступил на несколько метров и направил на них луч своего фонаря. В луче сверкнул конец его лазерного пистолета, направленного на них.

— Тихо! Ничего с вами не случится, — сказал он. — Ваше оружие вам не пригодится. Бросьте пистолеты, Карл и Чип, они не действуют. Покажите мне ваши руки, поднимите их за головы и встаньте.

Над лучом фонаря Чип увидел светлый контур: это была подстриженная белокурая голова Дувра.

Карл спросил:

— Это что — шутка, или как?

— Брось пистолет, Карл, — сказал Дувр. — И ранец свой тоже поставь. Чип, покажи руки.

Чип показал пустые руки, поднял их за голову и встал. Брякнул о камень пистолет Карла, и бухнулся рядом его ранец.

— В чем дело? — спросил он, обращаясь к Чипу. — Что он делает?

— Он — шпион, — сказал Чип.

— Что, что?!

Маттиола была права. В группе был шпион. Но только не Дувр! Это было немыслимо. Не могло этого быть.

— Руки за голову, Карл, — повторил Дувр. — Теперь оба повернитесь лицом к стене.

— Братобоец, — сказал Карл.

Они повернулись лицом к стальной задвижке, держа руки за головой.

— Дувр, — сказал Чип. — Во имя Христа и Вэня.

— Ублюдок сопливый, — продолжал ругаться Карл.

— Вам ничего не сделают, — успокоил их Дувр. Задвижка заскользила кверху — и за ней оказалась длинная комната с бетонными стенами. Рельсы доходили до ее половины и там заканчивались. В дальнем конце помещения были видны две стальные двери.

— Шесть шагов вперед и остановиться, — приказал Дувр. — Вперед! Шесть шагов.

Они отсчитали шесть шагов и остановились.

Позади них брякнули пряжки ранцев.

— Лазер наведен на вас, — сказал Дувр.

Голос шел снизу — Дувр присел на корточки. Они переглянулись. В глазах Карла стоял немой вопрос; Чип покачал головой, тоже ничего не понимая.

— Порядок, — сказал Дувр, его голос теперь слышался нормально, с высоты его роста. — Прямо вперед!

Они прошли через помещение, и стальные двери в его конце раздвинулись. За ними была белая стена.

— Вперед и направо! — скомандовал Дувр.

Они прошли в дверь и свернули направо, в длинный белый коридор, конец которого замыкала одностворчатая стальная дверь, и рядом с ней — сканер. Правая стена коридора была белая, сплошная, левая же прерывалась равноудаленными друг от друга стальными дверями, их было около десяти, при каждой имелся сканер.

Чип с Карлом, держа руки за головой, шагали по коридору. «Дувр! — размышлял Чип. — Первый, к кому он пошел!» А собственно говоря, почему бы и нет? Он был так яростно настроен против Уни в тот день на катере «ССЭ»! Ведь именно Дувр сказал им, Чипу и Маттиоле, что Либерти был тюрьмой, потому Уни и позволил им бежать.

— Дувр! — окликнул он. — Да как же ты, гадость, мог…

— Не останавливаться! — сказал Дувр.

— Ты же не оболванен, тебе ведь не вводили препараты!

— Не вводили.

— Тогда — как же? Почему?

— Сейчас узнаешь, — сказал Дувр.

Они приблизились к двери в конце коридора, и она неожиданно раскрылась сама. За ней тянулся еще один коридор: пошире и не так ярко освещенный, с темными голыми стенами.

— Не останавливайтесь, — сказал Дувр.

Они прошли в дверь и остановились в растерянности.

— Вперед, — сказал Дувр.

Они двинулись дальше.

Что это был за коридор! Пол застелен ковром золотистого цвета, таким толстым и мягким, какого Чип в жизни еще не видывал. Стены были отделаны полированным до блеска деревом, на дверях с золотыми ручками стояли номера: 12, 11… В простенках между дверями висели картины, красивые картины эпохи Пред-У: портрет сидящей женщины с умным улыбающимся лицом, пейзаж с городом на холме, с домами, в которых есть окна, в небе над городом странные черные облака. Были еще изображения сада, женщины, лежащей в непринужденной позе, мужчины в рыцарских доспехах. В воздухе витал приятный аромат — крепкий, сухой, ни на что не похожий.

— Где мы? — спросил Карл.

— В самом центре Уни, — сказал Дувр.

Двойная дверь впереди стояла распахнутой; за ней — драпированный красным зал.

— Идите, идите, — подсказал им Дувр.

Они вошли в зал. Там было много людей — они стояли, сидели, улыбались и — смеялись. Молодежь, пожилые люди вставали с диванов и стульев и горячо аплодировали, аплодировали. Все они аплодировали! Чипа потянули за руку — это сделал Дувр, тоже смеявшийся, — и он поглядел на Карла, который смотрел на него с глупейшим видом, а публика продолжала аплодировать, мужчины и женщины — их там было пятьдесят или шестьдесят, не меньше, бодрых и живых, в балахонах из шелка, а не из паплона, зеленых, золотистых, синих, пурпурных. Здесь были высокая и красивая женщина, чернокожий мужчина, женщина, похожая на Маттиолу, седоволосый мужчина, которому лет было за девяносто — все они смеялись и жарко рукоплескали.

Чип повернулся к Дувру, и тот сказал с ухмылкой:

— Да, да, это тебе не снится. — И Карлу: — Это все реально, все наяву, не сомневайся.

— Что это? — спросил Чип. — Гадство, что все это значит? Кто они?

Со смехом Дувр ответил:

— Они — программисты, Чип! И это то, чем предстоит стать тебе! О, если б вы только могли видеть свои лица!

Чип посмотрел на Карла, потом опять на Дувра.

— Во имя Христа и Вэня, о чем ты толкуешь? — сказал он. — Программисты умерли! Уни теперь действует сам по себе, при нем нет…

Дувр смотрел мимо него, улыбаясь. В зале стало тихо.

Чип обернулся.

Человек в улыбающейся маске, в красном шелковом балахоне со стоячим воротником, похожий на Вэня (Неужто все происходящее было реальностью?), пружинистой походкой направлялся к нему.

— Ничего не действует само по себе, — сказал он высоким, но твердым голосом, губы его маски шевелились, как настоящие. (Но было ли это маской — желтая кожа, туго натянутая на острых скулах, блестящие глаза-щелочки, клочки белых волос на блестящем желтом черепе?) — Должно быть, ты и есть тот самый Чип с одним зеленым глазом, — сказал человек, улыбаясь и протягивая ему руку. — Ты должен будешь мне рассказать, чем тебе так не нравилось имя «Ли» и что побудило тебя поменять имя.

Все вокруг буквально покатились от хохота.

Протянутая рука была нормального цвета и выглядела молодо. Чип взял ее в свою («Схожу с ума», — подумалось ему), и человек пожал его руку с такой силой, что хрустнули косточки.

— А ты — Карл, — сказал человек, протягивая ему руку. — Вот если бы ты сменил имя, я мог бы это понять. — Смех стал громче. — Пожми мою руку, — с улыбкой сказал человек, — не бойся.

Карл, выпучив на человека глаза, пожал ему руку.

Чип сказал:

— Вы?

— Вэнь, — подсказал человек, его глазки-щелочки замерцали. — Вот от этого места и до этого так оно и есть. — Он притронулся к своему воротнику. — А отсюда до самого низу, — сказал он, — я представляю собой ряд других номеров, большей частью Езуса РЕ, который стал чемпионом-десятиборцем в 163 году. — Он улыбнулся. — Когда-то в детстве вы не играли в мячик под песенку? — спросил он. — А через прыгалку не скакали? Не пели: «Вуд, Христос, и Маркс, и Вэнь, лишь Вэнь живет по сей день». Как видите, это истинная правда. Как говорится, «устами младенцев…».

— Проходите, садитесь, — продолжал он. — Вы, должно быть, притомились. Отчего вам было не воспользоваться лифтами, как это делают все? Я рад, что ты воротился, Дувр. Вы все проделали прекрасно, кроме ужасной истории на мосту под '013.

Они восседали в удобнейших глубоких красных креслах, пили бледно-желтое терпковатое вино из хрустальных бокалов, ели вкуснейшее поджаренное мясо, рыбу и кто-его-знает-что-еще, что им подавали на белых тарелках очаровательные молодые, восхищенно улыбавшиеся девушки. И за едой и питьем они непринужденно болтали с Вэнем.

С Вэнем!

Сколько лет было этой туго обтянутой желтой кожей голове, живущей и говорящей на этом гибко-упругом, облаченном в красный балахон теле. Он ловко и легко протягивал руку за сигаретой, запросто закидывал ногу на ногу! Последняя годовщина со дня его рождения была, была… двести шестая или двести седьмая?

Вэнь умер, когда ему исполнилось шестьдесят. Через двадцать пять лет после Унификации. Он умер за несколько поколений до постройки Уни, который программировался «духовными наследниками», которые тоже умирали, естественно, в шестьдесят два года. Так учили в Братстве.

И вот он сидел тут, пил, ел, покурил. Мужчины и женщины, окружившие их кресла, стоя внимали ему; он же, казалось, не замечал их.

— Острова всегда служили нашим потребностям, — говорил он. — Сперва они были крепостями для неизлечимых первого поколения. Затем там устроили, как вы это называете, «зоны изоляции», куда мы впоследствии позволяли неизлечимым «убегать», хотя в те времена мы еще не были столь добры, чтобы любезно предоставлять им катера для этих целей. — Он улыбнулся и сделал затяжку. — Но потом, однако, — продолжал он, — я нашел для них более полезное применение, и теперь они служат естественными резерватами, где прирожденные лидеры могут развиваться и проявлять себя именно так, как это сделали вы. Теперь мы предоставляем катера и карты в непрямой и даже скрытой форме, даем «пастухов», вроде Дувра, которые сопровождают возвращающихся номеров и предотвращают, насколько им удается, всякое насилие. И разумеется, предотвращают главный акт — разрушение Уни. Хотя обычной целью неизлечимых бывает бутафория, что вообще исключает реальную опасность.

Чип сказал:

— Я все-таки не понимаю, где нахожусь.

Карл, натыкая кусок мяса на золотую вилку, сказал:

— Спишь в парковой зоне.

И стоявшие поблизости засмеялись шутке.

Вэнь сказал с улыбкой:

— Уверен, что подобное открытие может обескуражить. Компьютер, который в вашем представлении был постоянным и бесконтрольным хозяином и координатором Братства, по сути, является его слугой, управляемым такими же номерами, как вы сами — предприимчивыми, мыслящими и ответственными. Его целеустановки и процедуры непрерывно изменяются соответственно решениям Высшего Совета и четырнадцати субсоветов. Мы живем в роскоши и наслаждаемся жизнью, как вы могли заметить, но мы же несем и полную ответственность, что более чем оправдывает эту роскошь. Завтра вы приступите к занятиям. А сейчас, — он нагнулся вперед и затушил в пепельнице сигарету, — уже очень поздно. Сами виноваты — очень уж вы любите гулять по туннелям. Вам сейчас покажут ваши комнаты; надеюсь, вы найдете их вполне достойным завершением трудного похода. — Он улыбнулся и встал. Все встали разом с ним. Он пожал руку Карлу: — Поздравляю тебя, Карл, — сказал он. И Чипу пожал тоже. — Поздравляю тебя, Чип. Мы давным-давно подозревали, что рано или поздно ты окажешься здесь. Мы рады, что ты нас не разочаровал. Хочу сказать, что я рад; увы, привык говорить во множественном числе — трудно избавиться от ощущения, что Уни тоже обладает способностью чувствовать.

Он вышел, и публика сразу их обступила; им пожимали руки и наперебой поздравляли: «Мы не предполагали, что вы доберетесь сюда раньше Дня Унификации! Это было ужасно, не так ли, когда вы вошли, а здесь полная комната народа? Поздравляем, вы обязательно привыкнете ко всему, поздравляем, поздравляем!»

Комната оказалась просторной, в бледно-голубых тонах, с просторной шелковой голубой постелью и множеством подушек, с большой картиной, изображавшей натюрморт с водяными лилиями. В комнате стояли стол, уставленный блюдами и бокалами, темно-зеленые кресла и на продолговатом низком комоде ваза с белыми и желтыми хризантемами.

— Здесь красиво, — сказал Чип, — благодарю вас.

Девушка, что привела его сюда, заурядный номер лет шестнадцати в белом паплоне, сказала:

— Сядьте, и я сниму с вас ваши… — Она показала на его ноги.

— Ботинки, — подсказал он с улыбкой. — Не надо. Спасибо, сестра, я могу и сам это сделать.

— Дочь, — поправила она.

— Дочь?

— Программисты — наши Отцы и Матери, — объяснила она.

— А-а, — протянул он. — Хорошо. Спасибо, дочь. Можешь теперь идти.

Вид у нее был удивленный и обиженный.

— Я должна быть при вас и проявлять о вас заботу, — сказала она. — Мы обе. — Она кивком показала на дверь по другую сторону кровати. Из-за двери лился свет и слышалось журчание воды.

Чип заглянул туда.

Это была голубая ванная, просторная и сверкающая; другая юная девушка стояла возле ванны на коленях и измеряла температуру воды. Она обернулась и сказала с улыбкой:

— Здравствуйте, отец.

— Здравствуй, — ответил Чип.

Он стоял, облокотившись на дверной косяк, и глядел на первую девушку, снимавшую с постели покрывало, потом опять перевел взгляд на присевшую возле ванны. Она тоже посмотрела на него и улыбнулась, стоя на коленях. А он все стоял и держался за косяк.

— Дочь, — промолвил он.

Глава 4

Чип сидел в постели — с завтраком он уже покончил — и тянулся за сигаретой, когда в дверь постучали. Одна из девушек пошла открывать, и на пороге возник Дувр, бодрый и улыбающийся, в желтом шелке.

— Как дела, брат? — спросил он.

— Неплохо, — сказал Чип, — весьма неплохо.

Вторая девушка зажгла ему сигарету, забрала поднос с посудой после завтрака и спросила, не желает ли он еще кофе.

— Спасибо, нет, — сказал Чип. — Ты кофе не хочешь?

— Нет, спасибо, — сказал Дувр. Он сел в одно из темно-зеленых кресел и откинулся на спинку, положив руки со сплетенными на животе пальцами на подлокотники и вытянув ноги. Улыбаясь Чипу, он сказал: — Шок прошел?

— Гадство, еще нет, — признался Чип.

— Это старая традиция, — объяснил Дувр. — Ты получишь удовольствие, когда сюда доберется следующая группа.

— Это жестоко, право, очень жестоко, — сказал Чип.

— Потерпи, ты тоже будешь хохотать и рукоплескать вместе со всеми.

— Как часто такое происходит?

— Бывает, часто, с интервалом в несколько месяцев, — сказал Дувр. — Но в среднем — около полутора человек в год.

— И в течение всего времени ты был в контакте с Уни, братобоец?

Дувр кивнул и улыбнулся.

— Телекомп размером со спичечный коробок, — сказал он. — Смешно, но именно в пустом коробке из-под спичек я его и держал.

— Ублюдок, — сказал Чип.

Девушка унесла поднос, а другая девушка поменяла пепельницу на тумбочке у кровати, забрала свой балахон со спинки стула и пошла с ним в ванную, закрыв за собой дверь.

Дувр поглядел ей вслед, затем — испытующе на Чипа.

— Хорошая ночка была? — спросил он.

— М-мм, — неопределенно промычал Чип.

— По-моему, их не лечат».

— Ну… Не по всем параметрам, если сказать точней. Я надеюсь, ты не в обиде на меня за то, что по дороге я ни словом, ни полсловом не обмолвился. Здесь правила железные: никакой помощи, кроме той, о которой тебя просят. Ни предположений, ни предложений — ничего. Просто сторонний наблюдатель, естественно, до возможного предела; и главное — предотвратить кровопролитие. Мне не следовало тогда на катере позволить себе даже такую мелочь, как откровенность по поводу Либерти, являющегося тюрьмой. Но я там торчал безвылазно уже два года, и никто даже не помышлял о попытке мятежа. Ты можешь понять, почему мне так хотелось сдвинуть дело с места.

— Разумеется, — сказал Чип. Он стряхнул пепел в чистую белую пепельницу.

— Только не проболтайся об этом Вэню, — попросил Дувр. — В час у тебя с ним ленч.

— И Карл тоже будет?

— Нет, только ты. Я думаю, он метит тебя в Высший Совет. Я зайду без десяти час и отведу тебя к нему. Бритву ты найдешь там, внутри такой штуки, наподобие фонаря. А сегодня в конце дня мы пойдем с тобой в медцентр и проведем депиляцию.

— Здесь есть медцентр?

— Здесь есть все, — сказал Дувр. — Медцентр, библиотека, гимнастический зал, бассейн, театр, есть даже сад, какого ты и наверху не увидишь. Я тебе потом все покажу.

Чип сказал:

— И здесь мы будем находиться постоянно?

— Все, кроме нас, несчастных пастухов, — сказал Дувр. — Я отправляюсь на другой остров, но не раньше чем через шесть месяцев, благодарение Уни.

Докурив сигарету, Чип положил окурок, тщательно потушив его.

— А если я не хочу здесь оставаться? — спросил он.

— Не хочешь?!

— Ты же помнишь, у меня жена, ребенок?

— Здесь много таких, — сказал Дувр. — На тебя возложена более важная миссия, Чип. У тебя здесь долг по отношению ко всему Братству, включая номеров и на островах.

— Распрекрасный долг, — сказал Чип. — Шелковый балахон и пара девочек на ночь.

— Это только на прошлую ночь, — сказал Дувр. — Сегодня, на твое счастье, будет одна, да и то если тебе повезет. — Он выпрямился в кресле. — Так вот, — продолжал он, — я прекрасно знаю — есть тут факторы, привлекательные внешне, но которые позволяют смотреть на все это критически. Однако Братство нуждается в Уни. Подумай хотя бы об убожестве жизни на Либерти! И Братство нуждается в талантливых программистах, чтобы управлять Уни и… Впрочем, Вэнь объяснит тебе все лучше меня. Кстати, один день в неделю мы все ходим в паплоновых балахонах. И питаемся унипеками.

— Весь день? — спросил Чип. — Неужели?

— Ладно, ладно, — сказал Дувр, вставая.

Он подошел к стулу, на котором висел зеленый балахон Чипа, взял его и ощупал карманы.

— Есть в них что-нибудь? — спросил он.

— Да, — ответил Чип. — Несколько снимков, с которыми мне не хотелось бы расставаться.

— Ты извини, но из того, что ты принес с собой, ничего нельзя оставить, — сказал Дувр. — Это правило. — Он поднял с пола ботинки Чипа и посмотрел на него. — Каждый спервоначала чувствует себя не совсем уверенно. Позже — когда ты сможешь правильно оценить происходящее — ты будешь гордиться, что тебе позволили здесь остаться. И кроме того, в этом твой долг.

— Учту, — сказал Чип.

В дверь постучали, и девушка, которая уносила поднос, вошла с синим шелковым балахоном и белыми сандалиями. Она поставила их у изножья кровати.

Дувр с улыбкой сказал:

— Если тебе больше нравится паплон, это можно устроить.

Девушка посмотрела на него.

— Нет уж, — сказал Чип. — Я считаю, что достоин шелкового балахона не меньше, чем любой здесь.

— Вне сомнения, — сказал Дувр. — Ты, Чип, достоин. Увидимся без десяти час, решено?

Он направился к двери с зеленым балахоном и башмаками Чипа. Девушка поспешила открыть ему дверь.

Чип спросил:

— А что случилось с Баззом?

Дувр остановился и грустно поглядел на Чипа.

— Его взяли в '015, — сказал он.

— И сделали инфузию?

Дувр кивнул.

— Еще одно правило? — заметил Чип.

Дувр кивнул и вышел из комнаты.

Тонко нарезанные поджаренные куски мяса в слегка сдобренном пряностями коричневом соусе, некрупные, слегка обжаренные луковки, тонко нашинкованный желтый овощ, какого Чип не встречал на Либерти — Вэнь назвал его «тыквой», — и прозрачное красное вино, менее приятное, чем то желтоватое, что было накануне вечером. Посуда на столе была с широким золотым ободком, столовые приборы были из золота.

Вэнь был в сером шелке; он ел быстро, отрезая куски мяса и отправляя их в морщинистый рот. Мгновенно прожевывая, проглатывал и тотчас натыкал на вилку следующий кусок. Время от времени он брал короткую паузу, отхлебывал вина и прижимал салфетку к губам.

— Все эти вещи существовали, — проговорил он. — Так был ли смысл их уничтожать?

Они находились в просторной и красиво обставленной в стиле Пред-У комнате: белое, золотое, оранжевое, желтое. В углу у сервировочного столика на колесах стояли два номера в белых балахонах.

— Разумеется, на первый взгляд это может показаться несправедливым, — вещал Вэнь, — но наиважнейшие и окончательные решения должны приниматься номерами, не подлежащими лечебным процедурам, а такие номеры не могут и не должны сидеть на унипеках, довольствоваться ТВ и «Пишущим Марксом». — Он улыбнулся. — И даже «Выступлением Вэня перед терапевтами», — сказал он и отправил в рот очередную порцию мяса.

— А почему Братство само не может принимать такие решения? — спросил Чип.

Вэнь пожевал и проглотил, прежде чем ответить.

— Потому что оно на это просто не способно, — сказал Вэнь. — То есть, оно не способно вырабатывать их столь разумными. Если людей не подвергать лечебным процедурам… Впрочем, на твоем острове за примерами ходить не приходится — это подлые, глупые и агрессивные типы, мотивы их поведения чаще всего продиктованы корыстолюбием и ничем иным. Корыстолюбием и страхом. — Он положил в рот луковку.

— Не они совершили Унификацию, — сказал Чип.

— М-мм, да, — согласился Вэнь. — Но после каких сражений! Да и сама Унификация, покуда мы не подперли ее лечебными процедурами, была чрезвычайно хрупкой структурой. Нет, было просто необходимо довести Братство до человеческого совершенства — путем лечебных процедур сегодня, методами генной инженерии — завтра. И для этого должны приниматься соответствующие решения. И на тех, кто располагает соответствующими средствами и интеллектом, лежит огромный долг. Пренебречь этим было бы предательством по отношению к человеческому виду. — Одной рукой он положил в рот очередной кусок мяса, а другой подал знак.

— И частью этого долга является умерщвление номеров в возрасте шестидесяти двух лет? — заметил Чип.

— Ах, вон ты о чем, — улыбнулся Вэнь. — Принципиальный вопрос всегда ставят в упор.

К ним подошли два номера — один с графином вина, другой с золотым блюдом, которое он держал сбоку от Вэня.

— Ты видишь лишь часть картины, — сказал Вэнь, перекладывая с блюда к себе на тарелку кусок мяса с помощью большой вилки и ложки. С мяса капал соус. — То, чего ты не желаешь видеть, — сказал он, — есть неисчислимое количество номеров, которые умерли бы значительно моложе шестидесяти двух, если бы не покой, стабильность и благополучие, которыми мы их обеспечиваем. Задумайся на миг о массе, а не об индивидуумах, составляющих эту массу. Мы даем Братству неизмеримо больше лишних человеко-лет, чем отбираем у него, — сказал он. — Неизмеримо больше. — И он обильно полил мясо соусом и положил еще луку и тыквы. — Тебе, Чип? — предложил он.

— Нет, спасибо, — сказал Чип. Он отрезал кусочек от лежащей на тарелке порции. Номер с графином наполнил его бокал.

— Кстати, — сказал Вэнь, отрезая себе кусочек, — фактический срок смерти сейчас ближе к шестидесяти трем, нежели к шестидесяти двум. И продолжительность жизни увеличится по мере того, как население Земли постепенно будет убывать.

Номеры удалились.

Чип сказал:

— А нерожденных номеров вы приплюсовываете к вашему расчету лет жизни или вычитаете?

— Мы не уходим от реальности до такой степени. Если бы те номеры родились, то не было бы стабильности, не было бы благополучия и, как следствие, не было бы Братства. — Он отправил в рот кусок тыквы, пожевал и проглотил. — Я не думаю, что за один ленч ты сильно переменишься, — сказал он. — Осмотрись, поговори с каждым, покопайся в библиотеке — в особенности интересны банки данных по истории и социологии. Несколько вечеров в неделю я провожу неформальные дискуссии — если уж учитель, то учитель всегда, — походи на них, поспорь, подискутируй.

— На Либерти у меня остались жена с младенцем, — сказал Чип.

— Из чего я могу сделать вывод, — сказал Вэнь с улыбкой, — что они не были для тебя фактором первостепенной важности.

Чип сказал:

— Я рассчитывал вернуться.

— Если хочешь, можно распорядиться, чтобы о них позаботились, — сказал Вэнь. — Дувр говорил, что ты заранее принял некоторые меры.

— Мне разрешат возвратиться?

— Тебе этого не захочется, — сказал Вэнь. — Скоро ты поймешь, что мы правы и, что, находясь здесь, ты исполняешь свой долг. — Он отпил вина и осушил губы салфеткой. — Если мы и не правы в решении второстепенных проблем, то со временем ты сможешь прийти на заседание Высшего Совета и поправить нас, — сказал он. — Между прочим, тебя интересует архитектура и градостроительство?

Чип посмотрел на него и, чуть погодя, сказал:

— Когда-то разок-другой мне приходила мысль заняться проектированием домов.

— Уни считает, что тебе следовало бы войти в Совет по Архитектуре, — сказал Вэнь. — Подумай над этим. Познакомься с Мадхиром, его председателем. — Он положил в рот луковку.

Чип сказал:

— Да я ничего в этом, по сути дела, не смыслю.

— Если это тебя интересует, сможешь подучиться, — сказал Вэнь, отрезая мясо. — У тебя уйма времени.

Чип посмотрел на него.

— Да, — сказал он. — Программисты, похоже, живут дольше шестидесяти двух лет, даже и за шестьдесят три переваливают.

— Выдающиеся номеры должны сохраняться насколько возможно долго, — сказал Вэнь. — Для блага Братства. — Он положил в рот мясо и стал его жевать, глядя на Чипа своими щелевидными глазами. — Хочешь услышать нечто невероятное? — спросил он. — Твое поколение программистов почти наверняка будет жить неограниченно долго. Фантастика? Мы, старики, рано или поздно умрем. Доктора говорят — быть может, и нет, но Уни говорит — умрем. А вот вы, молодые, по всей вероятности, не умрете. Никогда.

Чип медленно жевал мясо.

Вэнь продолжал:

— Возможно, эта мысль не доставит тебе радости. Ее привлекательность будет расти с возрастом, с приближением старости.

Чип проглотил пережеванное мясо. Посмотрел на Вэня, на его грудь в сером шелке, бросил еще взгляд на его лицо.

— Тот номер, — начал он, — победитель первенства по десятиборью? Он умер естественной смертью или был убит?

— Он был убит, — сказал Вэнь. — С его же радостного согласия.

— Ну, конечно, — сказал Чип. — Его же подвергали процедурам.

— Атлета? Ну, нет! Спортсменам дают очень небольшие дозы. Нет, он просто был горд тем, что должен был стать… приобщенным ко мне. Его заботило лишь, стану ли я держать его «в кондиции». Надежда, которая, боюсь, не была оправдана. Ты увидишь, что дети, обыкновенные номеры, здесь соперничают между собой за право отдать частицу себя для трансплантации. Если бы ты захотел поменять, например, один свой глаз, они бы пробирались к тебе в комнату и уговаривали бы предоставить им такую честь. — Он положил в рот кусочек тыквы.

Чип поерзал на стуле.

— Мой глаз мне не мешает, — сказал он. — Мне он нравится.

— Ну и зря, — сказал Вэнь. — Другое дело, если бы этого нельзя было исправить, тогда твое примирение с этим дефектом можно было бы оправдать. Но несовершенство, которое может быть устранено? С этим мы не должны мириться. — Он отрезал кусок мяса. — «Одна цель, одна единственная цель для нас всех — совершенство», — продекламировал он. — Совершенства мы еще не достигли, но этот день однажды настанет: Братство будет настолько генетически усовершенствовано, что отпадет надобность в лечебных процедурах; корпус вечно живущих программистов даст возможность провести Унификацию островов; совершенство Земли распространится «дальше, дальше, дальше, к звездам». — Его вилка с куском мяса застыла возле рта. Он смотрел прямо перед собой в пространство и продолжал: — Я мечтал об этом в молодости: о вселенной кротких, полезных, любящих, бескорыстных. Я доживу до этого.

Днем Дувр провел Чипа и Карла по комплексу — показал им библиотеку, гимнастический зал, бассейн и сад («Подождите, вы еще увидите солнечные закаты и звезды!»), музыкальный салон, театр, гостиные, столовую и кухню («Я не знаю. Откуда-то привозят, — говорил номер, глядя, как повара берут пучки салата и лимоны со стального поддона. — Сюда поступает все, что нам нужно, — сказал он с улыбкой. — Спроси Уни»). Все размещалось на четырех этажах, связанных небольшими лифтами и узкими эскалаторами. Медцентр находился на нижнем этаже. Доктора — одного звали Боровьев, другого Розен, моложаво-подвижные люди с морщинистыми лицами, такими же старческими, как у Вэня, — приветствовав их, подвергли осмотру и сделали инъекции.

— Мы можем вам этот глаз заменить в два счета, — сказал Чипу Розен.

— Я знаю, спасибо, но мне он не мешает, — поблагодарил тот.

Они отправились в бассейн. Дувр пошел поплавать вместе с рослой красивой женщиной — ее Чип заприметил прошлой ночью среди аплодирующих. Они с Карлом сидели на краю бассейна и наблюдали за купающимися.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Чип.

— Не знаю, — сказал Карл. — Мне, конечно, нравится. И Дувр говорит, что все это необходимо, и наш долг помогать и содействовать. Но — я даже не знаю. Если они и управляют Уни, это, как ни крути, Уни. Ведь верно?

— Верно, — согласился Чип. — По-моему, так оно и есть.

— Вот был бы переполох там, наверху, если б наш план удался, — сказал Карл. — Но, в конце концов, все более или менее утряслось бы. — Он покачал головой. — Честно говорю тебе, я просто не знаю, Чип, — сказал он. — Любая система, которую Братство смогло бы разработать самостоятельно, наверняка была бы намного менее эффективна, чем Уни, чем эти здешние люди. Ты это отрицать не можешь.

— Да, ты прав, — сказал Чип.

— Их долголетие — разве это не фантастика? — сказал Карл. — Я до сих пор не могу прийти в себя. Ты глянь вон на тот бюст! Каков, а? Христос и Вэнь!

Светлокожая округлогрудая женщина нырнула в бассейн с противоположного бортика.

Карл сказал:

— Давай потом еще поговорим, ладно? — и соскользнул в воду.

— Давай. Чего-чего, а времени у нас хватит, — пообещал Чип.

Карл улыбнулся ему и поплыл кролем к середине бассейна.

На следующее утро Чип вышел из своей комнаты и по коридору направился к стальной двери в его конце. Не успел он отойти, как его остановило «Привет, брат!» Дувра, и тот подошел к Чипу.

— Привет, — сказал Чип. Он посмотрел вперед и, продолжая идти, спросил: — Меня стерегут?

— Только когда ты идешь в этом направлении, — ответил Дувр.

Чип сказал:

— Голыми руками я все равно ничего не смог бы сделать, даже если бы захотел.

— Я знаю, — сказал Дувр. — Стариковские предосторожности Вэня. Мышление пред-У. — Он покрутил пальцем у виска и улыбнулся. — Это будет продолжаться всего несколько дней.

Они прошли до конца коридора, и стальная дверь открылась, отъехав вбок. За ней тянулся белый оштукатуренный коридор; номер в синем отметился на сканере и прошел в дверь.

Они повернулись и пошли обратно. У них за спиной прошуршала в направляющих закрывающаяся дверь.

— Ты еще увидишь, что за ней, — сказал Дувр — Он, скорей всего, поведет тебя на экскурсию самолично. Не желаешь сходить в гимнастический зал?

Днем Чип заглянул в апартаменты Совета по Архитектуре. Его узнал и приветствовал невысокого роста жизнерадостный старичок. Это был Мадхир, председатель Совета. На вид ему было больше ста лет. Об этом же со всей очевидностью свидетельствовали его руки. Он познакомил Чипа с другим членом Совета: пожилой женщиной по имени Сильви, рыжеволосым мужчиной лет пятидесяти, чье имя Чип не расслышал, и коротенькой, но очень миловидной женщиной, представившейся Гри-гри. Чип выпил с ними кофе и съел кусок бисквита с кремом. Они показали ему комплект проектов, которые обсуждали, планы, разработанные Уни для реконструкции «городов Г-3». Они спорили, надо ли переделывать планы по различным спецификациям, задавали по телекомпу вопросы и имели различные мнения по поводу полученных ответов. Старуха Сильви обосновала по пунктам, почему она считала эти планы слишком монотонными. Мадхир поинтересовался мнением Чипа, если таковое у него имелось. У Чипа мнение еще не сложилось. Более молодая Гри-гри соблазнительно ему улыбалась.

Вечером того же дня в главной гостиной был прием — по случаю «Нового года».

— «Счастья в Новом У-году!» — кричал Карл на ухо Чипу. — Я тебе скажу, почему мне не нравится это место! Нету виски! Разве это не безобразие? Если есть вино, то почему же нет виски?

Дувр танцевал с женщиной, похожей на Маттиолу (хотя по красоте она даже наполовину не дотягивала до Маттиолы). Были там люди, с которыми Чип сидел за одним столом в столовой и встречался в гимнастическом зале и в музыкальном салоне, были люди, которых он встречал в той или иной части комплекса, но были и люди, которых он видел впервые. Здесь народу было больше, чем в ночь их прибытия — тут находилось человек сто, да еще среди них сновали номеры в белом паплоне с подносами.

«Счастливого У-года!» — сказал ему кто-то. Это была пожилая женщина, которая сидела с ним за столом во время ленча, ее звали то ли Гера, то ли Гела.

— Уже почти наступил 172 год! — сказала она.

— Да, — ответил он, — через полчаса.

— О, вон он! — воскликнула она и двинулась вперед.

В дверях появился Вэнь в белом облачении, окруженный толпой людей. Он пожимал всем руки, целовал подставленные щеки. У самого него лицо было желтое, морщинистое и лоснящееся, с расселиной улыбки; щелочки-глаза терялись в морщинах. Чип отступил назад в гущу толпы и отвернулся. Гри-гри помахала ему, подпрыгивая, чтобы увидеть его за людьми. Он помахал ей в ответ и улыбнулся, продолжая двигаться прочь.

Следующий день — День Унификации — он провел в гимнастическом зале и в библиотеке.

Он побывал на нескольких дискуссиях у Вэня. Они устраивались по вечерам в саду, месте весьма привлекательном. Трава и деревья были настоящие, и звезды с Луной были почти как настоящие. Луна меняла фазы, но никогда — местоположение. Временами слышался щебет птиц и дул легкий бриз. На дискуссиях обычно присутствовало пятнадцать или двадцать программистов, сидевших на стульях или прямо на траве. Главным выступающим по всем вопросам бывал восседавший в кресле Вэнь. Он развивал тезисы из своей «Житейской мудрости» и ловко сводил конкретные проблемы к общим местам. Время от времени он обращался к председателю Совета по Образованию, к Густафсену, к Боровьеву, Председателю Совета по Медицине или к другим членам Высшего Совета, интересуясь их мнением.

Поначалу Чип сидел в сторонке и только слушал, но потом начал задавать вопросы — например, почему нельзя, хотя бы частично, лечебные процедуры проводить на добровольной основе; нельзя ли, решая задачу совершенствования человечества, допускать у индивидуума некоторой доли эгоизма и агрессивности; не сыграл ли эгоизм известную роль в их решении принять на себя так называемые «долг» и «ответственность». Некоторые программисты, сидевшие поблизости, были шокированы его вопросами. Но Вэнь отвечал на них терпеливо и полно. Казалось, он даже бывал рад, услышав от Чипа «Вэнь?», и отдавал предпочтение ему в ряду других. Чип постепенно переходил от периферии компании к центру.

Как-то раз ночью он сидел на кровати и курил в темноте.

Женщина, лежавшая с ним, гладила его по спине.

— Ты прав, Чип, — сказала она. — Это было бы наилучшим для каждого.

— Ты читаешь мысли? — спросил он.

— Иногда, — ответила она. Ее звали Дейдр, и она была из Совета по Колониям. Тридцати восьми лет, светлокожая и не очень красивая, она тем не менее была умна, хорошо сложена и имела компанейский характер.

— Начинаю подумывать, что лучше и быть не может, — сказал Чип, — и я не знаю, то ли меня убеждает логика Вэня, то ли омары, Моцарт и ты. Не говорю уж о перспективе вечной жизни.

— Это меня страшит, — сказала Дейдр.

— Меня тоже, — сказал Чип.

Она продолжала поглаживать ему спину.

— Мне потребовалось два месяца, чтобы поостыть, — сказала она.

— То есть ты это воспринимала так? Как остывание?

— Да, — сказала она. — И как взросление. Расставание с идеализмом.

— Откуда же тогда ощущение, что сдаешься? — спросил Чип.

— Ложись, — сказала Дейдр.

Он погасил сигарету, отставил пепельницу на тумбочку и, ложась, повернулся к ней. Они держали друг друга в объятиях и целовались.

— Да, — сказала она. — В конечном счете, так лучше для всех. Мы будем все улучшать постепенно, работая в Советах.

Они целовались и ласкали друг друга, потом сбросили простыни, и она положила ногу Чипу на бедро, и он вошел в нее.

Как-то утром он сидел в библиотеке, и кто-то взял его за плечо. Он оглянулся и вздрогнул — перед ним стоял Вэнь. Он наклонился и, потеснив Чипа, всунул свою голову под козырек проектора микрофильмов.

Чуть погодя, он сказал:

— Прекрасно, ты попал на хорошего человека. — Он еще подержал голову под козырьком, читая, затем встал, выпустил плечо Чипа и улыбнулся ему. — Почитай еще Либмана, — сказал он. — И Окиду, и Маркузе. Я дам тебе список книг сегодня вечером в саду. Ты придешь?

Чип утвердительно кивнул.

Потекли однообразные дни: утром — библиотека, днем — Совет. Он изучал методику строительных работ и планировку, проверял схемы фабричных стоков и типовые проекты жилых домов. Мадхир и Сильви показывали ему проекты сооружавшихся зданий и планировавшихся на будущее, макеты городов и варианты их реконструкции. Он стал восьмым членом Совета. Трое из оставшихся семи были склонны отклонить проекты Уни и переделать их, а четверо, включая Мадхира, были готовы принять их и утвердить без замечаний. Официально их заседания проходили по пятницам в дневное время, по другим дням редко можно было застать в офисе больше, чем четырех или пятерых членов Совета. Однажды там не оказалось никого, кроме Чипа и Гри-гри. Они заперлись и оказались в конце концов на диване Мадхира.

После заседаний Совета Чип обычно шел в спортзал или в бассейн. Ел он за столом вместе с Дейдр, Дувром и его женщиной-однодневкой. Обычно к ним присоединялся кто-нибудь еще — иногда Карл. Он теперь заседал в Совете по Транспорту и за обедом не прочь был выпить винца.

Как-то в феврале Чип спросил у Дувра, была ли какая-либо возможность связаться с теми, кто теперь замещал его на Либерти, и узнать, все ли в порядке у Маттиолы и Яна и помогает ли им Джулия, как обещала.

— Конечно, — сказал Дувр. — Очень просто, никаких проблем.

— Когда ты сделаешь? — спросил Чип. — Я это оценю.

Несколькими днями позже Дувр нашел Чипа в библиотеке.

— Все в порядке, — сказал он. — Маттиола сидит дома с ребенком, покупает продукты и платит аренду. Стало быть, Джулия все делает как надо.

— Спасибо, Дувр, — сказал Чип. — А то я беспокоился.

— Там есть человек, который присматривает за ней, — сказал Дувр. — Если у нее возникнет нужда в чем-нибудь, деньги ей можно будет переслать по почте.

— Замечательно! — сказал Чип. — Вэнь говорил мне. — Он улыбнулся. — Бедная Джулия! — сказал он. — Поддерживает наши семьи, хотя в этом нет никакой необходимости. Знай она об этом, разозлилась бы.

Дувр улыбался.

— Да, наверно, — сказал он. — Хотя ведь не каждый, кто затевает эту бодягу, попадает сюда. Так что в некоторых случаях ее помощь необходима.

— Верно, — согласился Чип. — Я не подумал.

— Увидимся на ленче, — попрощался Дувр.

— Хорошо, — сказал Чип. — Благодарю.

Дувр ушел, а Чип повернулся к проектору и сунул голову под козырек. Он держал палец на кнопке следующей страницы и вскоре нажал ее.

Теперь он чаще высказывался на заседаниях Совета и меньше задавал вопросов на дискуссиях у Вэня. От местной публики пошла петиция с просьбой сократить унипековые дни до одного в месяц; после некоторого колебания он подписал ее. От Дейдр он ушел к Блэки, потом к Нине, снова вернулся к Дейдр. На посиделках в гостиных он прислушивался к сплетням о сексуальной жизни членов Высшего Совета, слушал анекдоты про них; увлекся модой мастерить бумажные самолетики и говорить на языках пред-У («Francais» оказалось, звучал как «франсэ», и он учил его).

В одно прекрасное утро он проснулся рано и пошел в спортзал. Вэнь был там, прыгал через «козла» и размахивал гантелями, блестя от пота, мускулистый и узкобедрый, в черном корсете и чем-то белом, завязанном на шее.

— Еще одна ранняя птичка! Доброе утро, — сказал Вэнь, прыгая на месте — ноги вместе, ноги врозь — и одновременно сводя и разводя руки с гантелями над головой, седой и клочковатой.

— Доброе утро, — ответил Чип. Он прошел в конец зала, снял халат и повесил его на крючок. Другой халат, синий, уже висел несколькими крючками дальше.

— Ты не был вчера на дискуссии, — сказал Вэнь.

Чип повернулся к нему.

— Я был в гостях, — ответил он, сбрасывая сандалии. — На дне рождения Пати.

— Ничего. Все в порядке, — сказал Вэнь, подпрыгивая с гантелями. — Это я так.

Чип прошел к матам и стал маршировать на месте. Белая повязка на шее Вэня оказалась туго завязанной шелковой лентой.

Вэнь перестал прыгать, бросил на пол гантели и взял полотенце с одного из параллельных брусьев.

— Мадхир опасается, что ты становишься радикалом, — сказал он с улыбкой.

— Он и не представляет насколько, — сказал Чип.

Вэнь посмотрел на него, продолжая улыбаться и обтирая полотенцем мускулистые плечи и подмышки.

— Вы тренируетесь каждое утро? — спросил Чип.

— Нет, раз или два в неделю, — ответил Вэнь. — По натуре я — не атлет. — Теперь он вытирал полотенцем спину.

Чип закончил шагать на месте.

— Вэнь, я хотел бы поговорить с вами кое о чем.

— Да? О чем же?

Чип сделал шаг по направлению к нему.

— Когда я только оказался здесь, — начал он, — у вас на ленче…

— Да?

Чип кашлянул и договорил:

— Вы сказали, что если бы я захотел, мне могли бы заменить глаз. То же самое я слышал и от доктора Розена.

— Да, разумеется, — сказал Вэнь. — Ты хочешь, чтобы тебе это сделали?

Чип взглянул на него нерешительно.

— Право, не знаю, это как бы отдает тщеславием, — сказал он. — Но я всегда сознавал, что…

— В исправлении недостатка нет никакого тщеславия, — прервал его Вэнь. — Вот не устранить его — значит, проявлять небрежение.

— А линзу мне можно поставить? — спросил Чип. — Коричневую?

— Можно, — сказал Вэнь. — Если ты намерен прикрыть дефект, а не исправить.

Чип поглядел в сторону, потом снова на него.

— Хорошо, — сказал он. — Я, пожалуй, сделаю это.

— Прекрасно, — сказал Вэнь и улыбнулся. — Я дважды менял глаза. Несколько дней поживешь, как в тумане — вот и все. Сегодня же сходи в медцентр. Я скажу Розену, чтобы он лично прооперировал тебя, и поскорей.

— Благодарю вас, — сказал Чип.

Вэнь повесил полотенце на перевязанную лентой шею, подошел к брусьям и выжался на прямые руки.

— И не бойся, — говорил он, шагая на руках меж брусьев, — не то дети станут тебя дразнить.

Дело было сделано, и он увидел себя в зеркале с двумя карими глазами. Он улыбался, отходил назад, снова приближался к зеркалу. Он рассматривал себя со всех сторон и улыбался.

Одевшись, он еще раз полюбовался собой.

Дейдр в гостиной в восхищении воскликнула:

— Бесподобный результат! Ты выглядишь изумительно! Карл, Гри-гри, взгляните на Чипов глаз!

Номеры помогли им влезть в тяжелые зеленые пальто на толстой теплой подкладке и с капюшонами. Они застегнулись и надели толстые зеленые перчатки. Номер открыл дверь, и оба — Вэнь и Чип — отправились.

Они рядом шли по проходу между стальными стенами банков данных. Дыхание клубами пара вырывалось из носа и рта. Вэнь говорил о внутренней температуре в банках памяти, об их весе и количестве. Чип и Вэнь свернули в более узкий проход, стальные стены в котором доходили до поперечной стены.

— Я побывал здесь однажды, еще в детстве, — сказал Чип.

— Дувр говорил мне, — сказал Вэнь.

— Тогда все это меня напугало, — продолжал Чип. — Но в этом есть нечто величественное: упорядоченность и точность.

Вэнь согласно кивнул, глаза его блестели.

— Да-а, — сказал он, — часто я нарочно ищу предлог, чтобы прийти сюда.

Они свернули еще в один поперечный проход между сдвоенными рядами стальных банков данных.

Когда Чип и Вэнь, добравшись до места, разделись и остались в балахонах, они подошли к поручням, ограждавшим край широкой и глубокой круглой шахты, в которой виднелись какие-то стальные кожухи и бетонные сооружения, соединенные между собой синими тягами, рычагами и трубами разной толщины. Некоторые тянулись вверх к низкому, ярко светящемуся потолку. («Я полагаю, ты питаешь особый интерес к производству холода, к холодильникам», — сказал Вэнь с улыбкой, и Чипу стало не по себе.) Рядом с шахтой находилась стальная колонна; за ней была еще одна огражденная поручнями шахта, из которой торчали синие руки-стойки; дальше еще колонна и еще шахта. Это был огромный цех-завод, здесь стояла прохлада и тишина, Приемно-передающие устройства образовали две длинных стены, мерцавшие красными точками фотодиодов; номеры в синем выдвигали и переставляли вертикальные, с двумя ручками, блоки, наполненные черными и золотистыми детальками.

В одном конце цеха стояли четыре реактора под красными колпаками, а за ними, отгороженные стеклянной витриной, сидели за круговой приборной консолью пять или шесть программистов; они что-то говорили в микрофоны и переворачивали страницы текстов.

— Вот ты и здесь, — сказал Вэнь.

Чип оглядывался по сторонам на всю эту технику. Он покачал головой и глубоко вздохнул.

— Во имя Христа и Вэня! — Единственное, что он мог сказать.

Вэнь горделиво рассмеялся.

Они еще побыли тут некоторое время, походили кругом, поглядела, побеседовали с номерами и ушли. Обратно по белым коридорам. Стальная дверь перед ними отодвинулась и, пройдя через нее, они пошли дальше по коридору, застланному ковром.

Глава 5

В начале сентября 172 года группа из семи мужчин и женщин, сопровождаемая «пастушкой» Анной, отправилась с Андаманских островов в Заливе Стабильности на штурм и уничтожение Уни. Об их продвижении сообщалось в столовой программистов четырежды в день — за завтраком, ленчем, обедом и ужином. Двое из участников группы «провалились» в аэропорту СЕА77120 (покачивание головами и разочарованные вздохи), и еще двое — на другой день в автопорту в ЕВР46209 (покачивание головами и разочарованные вздохи). В четверг вечером, 10 сентября, трое остальных — юноша, женщина и пожилой мужчина — гуськом вошли, держа руки за головами, в главную гостиную. Лица у них были злые и испуганные. Коренастая женщина, замыкавшая группу, ехидно ухмыляясь, спрятала в карман оружие.

Троица глупо озиралась, а программисты, встав со своих мест, дружески смеялись и аплодировали. Среди них были и Чип с Дейдр. Чип хохотал, изо всех сил хлопая в ладоши, когда пришельцы опустили руки и недоуменно смотрели друг на друга и на свою смеющуюся и аплодирующую пастушку.

Вэнь в зеленом с золотым позументом одеянии подошел к ним с улыбкой и всем пожал руки. Программисты шикали друг на друга. Вэнь прикоснулся к воротнику и сказал свое обычное:

— Отсюда и выше, в любом случае. Отсюда и ниже…

Программисты смеялись. Они старались подойти поближе, чтобы лучше слышать и лично поздравить.

Спустя несколько минут коренастая женщина выскользнула из толпы и вышла из гостиной. Она свернула направо и пошла к движущемуся вверх узкому эскалатору. Чип последовал за ней.

— Поздравляю, — сказал он.

— Спасибо, — сказала женщина, оглянувшись на него и устало улыбаясь. Ей было под сорок, лицо было перепачкано, под глазами темнели круги. — А когда прибыл ты? — спросила она.

— Восемь месяцев назад.

— С кем? — Женщина ступила на эскалатор. Чип шагнул вслед за ней.

— С Дувром, — сказал он.

— Ах, вон что. Он еще здесь?

— Нет, — ответил Чип. — Его отправили в прошлом месяце. Ваши люди ведь пришли не с пустыми руками, так?

— Лучше бы с пустыми, — сказала женщина. — У меня плечо буквально разламывается. Я бросила ранцы у лифта. Сейчас пойду заберу их. — Она сошла с эскалатора и обогнула его.

Чип пошел вместе с ней.

— Я помогу тебе отнести, — сказал он.

— Не стоит. Я возьму одного из мальчиков, — сказала женщина, сворачивая направо.

— Не надо, я с удовольствием это сделаю, — сказал Чип.

Они шли по коридору мимо стеклянной стены, за которой был бассейн. Женщина заглянула, посмотрела на бассейн и сказала:

— Вот куда я приду через пятнадцать минут.

— И я с тобой, — сказал Чип.

Женщина взглянула на него.

— Хорошо, — ответила она.

В коридоре появился с кем-то Боровьев. Они шли навстречу.

— Привет, Анна! — крикнул Боровьев, глаза заблестели на его увядшем лице. Девушка, шедшая с ним, улыбнулась Чипу.

— Привет, — сказала женщина, пожимая Боровьеву руку. — Как поживаешь?

— Прекрасно! — сказал Боровьев. — О, да ты в полном изнеможении!

— Что верно, то верно.

— А в остальном как? Все в порядке?

— Да, — ответила женщина. — Они там внизу. Для начала хочу избавиться от груза.

— Отдохни! — посоветовал Боровьев.

— Я и намерена это сделать, — сказала женщина с улыбкой. — Шесть месяцев имею на это.

Боровьев улыбнулся Чипу и, взяв за руку девушку, пошел с ней дальше по коридору. Женщина с Чипом приблизились к стальной двери в конце коридора. Через арку они вышли в сад, там кто-то пел под гитару.

— Какие у них были бомбы? — поинтересовался Чип.

— Самые обычные — пластиковые, — сказала женщина. — Кидай, и бабахнет. Я буду рада выкинуть их на помойку.

Стальная дверь отодвинулась; они вошли в очередной коридор и свернули направо. Он тянулся перед ними, облицованный белой плиткой, со сканерами у каждой двери в левой стене.

— Ты из какого Совета? — спросила женщина.

— Погоди секунду, — сказал Чип, останавливаясь и беря ее за руку.

Она остановилась и повернулась к нему лицом, и в этот момент он сильно ударил ее в солнечное сплетение, а затем, схватив ее за лицо, стукнул затылком о стену. Не дав ей прийти в себя, он ударил ее головой о стену еще раз. Удар был такой силы, что треснула плитка из облицовочной стены. Она сползла по стене на пол и теперь лежала на боку с одним коленом, торчащим кверху, и закрытыми глазами.

Рядом была дверь. Чип открыл ее. Там оказался туалет с ванной. Придерживая ногой дверь, он, дотянувшись до женщины, взял ее под мышки. В коридор вошел номер, молодой человек лет двадцати, и уставился на Чипа.

— Помоги, — велел Чип.

Побледневший, как стена, паренек подошел ближе.

— Что случилось? — спросил он.

— Бери ее за ноги, — сказал Чип. — Она в обмороке.

Они внесли женщину в ванную комнату и положили на пол.

— А нам не надо отнести ее в медцентр? — спросил юноша.

— Да, сейчас мы это сделаем, — сказал Чип.

Он опустился на одно колено рядом с женщиной, залез ей в карман балахона из желтого паплона и вынул пистолет. Направил его на юношу.

— Повернись лицом к стене и — ни звука!

Парень с вытаращенными от страха глазами повернулся лицом к простенку между дверями уборных.

Чип встал, держа пистолет обеими руками за вороненый ствол; тело женщины оказалось у него между ног. Он замахнулся и нанес пистолетом сильный удар юноше в коротко стриженный затылок. Тот упал на бок, вытянувшись вдоль стены, голова его застряла между стеной и трубой туалета, на черном затылке заблестело красное пятно.

Чип огляделся, посмотрел на лазерный пистолет, взял его за рукоять, снял с предохранителя и направил на заднюю стену ванной: красная нить луча, расколола плитку и стала высверливать дыру в цементе. Чип выключил луч, опустил пистолет в карман и, не выпуская его из руки, перешагнул через женщину и направился к двери.

Он вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь, и быстро зашагал, держа пистолет в кармане. В конце коридора свернул налево.

Навстречу ему попался номер, который вежливо улыбнулся и сказал:

— Здравствуйте, отец.

Чип кивнул, проходя мимо.

— Сын, — произнес он.

Впереди в правой стене была дверь. Он подошел к ней, открыл и вошел внутрь. Закрыл за собой дверь и остановился в темном холле. Вынул из кармана пистолет.

Напротив, под едва светящимся потолком, стояли розовые, коричневые и оранжевые банки данных-для-экскурсантов, на стене висел золотой герб — серп и крест. Часы-календарь на стене показывали. 9:33 Вт. 10, Четв. 172 г. У.

Он пошел налево мимо темных бездействующих дисплеев, поблескивающих в свете, падавшем на них из двери в холл.

Чип направился к открытой двери.

На полу посреди холла лежали три ранца, револьвер и два ножа. Еще один ранец лежал у дверей лифта.

Вэнь, улыбаясь, откинулся на спинку кресла и затянулся сигаретой.

— Поверьте мне, — сказал он, — именно так чувствует себя любой в этот момент. Даже самые упрямые в своем неприятии нас приходят к заключению, что мы мудры и мы правы. — Он окинул взором программистов, стоявших вокруг группы стульев. — Разве не так, Чип? — спросил он. — Расскажи им. — И он опять посмотрел на стоявших, улыбаясь.

— Чип вышел, — сказала Дейдр, и еще кто-то добавил: — С Анной.

Другой программист пошутил:

— Что же ты так плохо за ним смотрела, Дейдр?

Дейдр, повернувшись к нему, сказала:

— Он вышел не с Анной; просто — он вышел. И сейчас вернется.

— Разумеется, несколько утомленный, — предположил кто-то шутливо.

Вэнь поглядел на свою сигарету, наклонился вперед и погасил ее.

— Все присутствующие согласятся с тем, что я говорю, — сказал он новым пришельцам и улыбнулся. — Теперь извините меня, я ненадолго удалюсь. Не вставайте.

Он встал, и программисты расступились перед ним.

Половину содержимого ранца составляли припасы: инструменты, унипеки, проволока, бумага и всякая всячина; другая половина была отгорожена деревянной решеткой с глубокими, заполненными соломой квадратными гнездами. В одном он не нащупал ничего, кроме соломы, в другом же было что-то с мягкой поверхностью, но твердое внутри. Он вытащил солому и извлек увесистый светлой окраски шар и еще горсть чего-то глиноподобного с налипшими соломинками. Чип положил эти предметы на пол и достал еще два таких же предмета. Рядом оказалось пустое гнездо, а из следующего он достал четвертую бомбу. Он вытряхнул солому, инструменты и все прочее; сложил в гнезда решетки четыре бомбы. Из двух других ранцев он извлек еще одиннадцать бомб и добавил их к четырем первым. Оставались места еще для трех штук.

Он пошел к лифту за четвертым ранцем. Какой-то звук в холле заставил его резко обернуться — пистолет он оставил возле бомб, — в дверях никого не было, и звук (может быть, шелест шелка?) исчез. Если вообще он ему не почудился. Это могло быть эхо произведенного им шума.

Не спуская глаз с двери, он пятился к ранцу, зацепил его за ремень и быстро перенес к остальным в холле, опять опустился на колени и придвинул пистолет к себе. Открыл ранец, вытащил солому, достал три бомбы и положил их к остальным — получилось три ряда по шесть штук. Закрыл и застегнул ранец, продел руку под ремень и аккуратно повесил его на плечо. Потом осторожно перенес тяжесть на бедро. Бомбы грузно ерзнули в ячейках решетки.

Пистолет, что лежал около ранцев, тоже был лазерный, но более нового образца, чем был у него. Он его поднял и проверил. Вместо генератора был вложен камень. Пистолет он положил назад и взял один из ножей — с черной рукоятью пред-У. Лезвие изношено точкой, но острое, и Чип положил его в правый карман. Забрав свой исправный пистолет и поддерживая рукой ранец, он поднялся с колен, переступил через порожний ранец и быстро направился к двери.

За ней было темно и тихо. Он обождал, пока глаза свыклись с темнотой, затем пошел налево. У стены с дисплеями лежал громадный телекомп (Когда Чип здесь был в прошлый раз, он, кажется, был неисправен). Чип прошел мимо и остановился. Впереди у стены кто-то неподвижно лежал.

Ах, нет, это были носилки, двое носилок с одеялами. Когда-то он с Папой Яном в них заворачивался, возможно, в эти самые одеяла.

Он постоял секунду, другую, вспоминая.

И двинулся дальше. К двери. К двери, в которую его некогда протолкнул Папа Ян. И рядом с ней сканер, первый в его жизни, на котором он не отметился. Как он тогда перетрусил!

«На сей раз тебе не придется меня подталкивать, Папа Ян», — подумалось ему.

Он приоткрыл немного дверь, выглянул на площадку — яркий свет, пусто, — и он вошел.

Дальше — вниз по лестнице, в прохладу. Теперь не мешкать! Паренек и женщина наверху в туалете могли прийти в себя и поднять тревогу, закричать.

Он прошел в дверь, ведущую к первому уровню банков данных.

Прошел вторую дверь, сбежал по лестнице до дверей нижнего уровня.

Он уперся плечом в дверь, держа наготове пистолет, и нажал левой рукой ручку.

Медленно отворилась дверь. В сумраке мелькали красные огоньки на стене с приемно-передающей аппаратурой слабо светился низкий потолок. Он раскрыл дверь пошире. Перед ним была опоясанная поручнем шахта холодильника. Его синие стойки-руки были воздеты к потолку, за ним — колонна, шахта, еще колонна, еще шахта. Реакторы были расположены в другом конце цеха, красные купола отражались в витрине тускло освещенного зала программистов. Номеров не было видно, двери закрыты. Стояла полная тишина — если не считать негромкого, низкого непрерывного воющего звука. Он раскрыл дверь еще шире, сделал пару шагов и увидел вторую стену с мигавшей красными огоньками аппаратурой.

Он притворил за собой дверь и направился дальше. Опустил пистолет, поддернув вверх ремень на плече, осторожно снял с себя ранец и поставил его на пол. Вдруг его горло оказалось туго перехваченным, а голова заломлена назад. Под его челюстью был локоть в зеленом шелке — локоть руки, ломающей ему шею, душащей его. Запястье руки Чипа с пистолетом было крепко схвачено, и в ухо прозвучал шепот Вэня:

— Ты лжец, лжец! Какое наслаждение — убить тебя.

Чин пытался оттолкнуть душившую его руку, бил ее свободной рукой. Это была рука мраморной статуи в шелку. Он попытался переступить ногой, чтобы бросить Вэня, но Вэнь тоже сделал движение назад, продолжая удерживать Чипа в беспомощном состоянии, волок его под завертевшимся мерцающим потолком, а заломленная рука Чипа билась и билась о железные поручни, и, наконец, пистолет выпал из ослабевших пальцев и, стуча и звякая, улетел в шахту. Чип все же вывернулся и изловчился ухватить Вэня за голову, нащупал его ухо и с вывертом потянул. Горло его еще сильней сжала рука со стальными мускулами, и потолок стал пульсирующе розовым. Чип съехал рукой пониже, захватил повязку на шее Вэня и, стал закручивать ее, как удавку. Костяшки пальцев входили в тугую напряженную плоть. Правая рука Чипа высвободилась, зато его левую схватили и силились оторвать. Свободной рукой он ухватил за запястье руку Вэня на своем горле, немного ослабил ее хватку. Помятым горлом жадно хлебнул воздуху.

Вэнь с силой бросил Чипа на светящуюся красным аппаратуру, в руке осталась разорванная повязка. Чип ухватился за две ручки электронного блока, вырвал его из панели и с размаху швырнул в надвигавшегося на него Вэня.

Вэнь отбил блок и приблизился, обе его руки были занесены для сокрушительного удара. Чип присел, подняв левую руку над головой. («Пониже, пониже, Зеленоглазый!» — кричал когда-то на него капитан Голд.) Удар пришелся по руке; Чип в свою очередь ударил Вэня в сердце. Вэнь отпрянул, успев пнуть Чипа ногой, но тот, отскочив от стены, увернулся и, сунув руку в карман, выхватил нож. Вэнь бросился на него и рубанул ладонью по шее и по плечу. Защищаясь левой, Чип всадил нож на половину лезвия Вэню в живот и потом — до конца, по рукоять. Удары тем не менее продолжали сыпаться на него. Чип выдернул нож и отскочил назад.

Вэнь оставался, где стоял. Он смотрел на Чипа, на нож в его руке, потом глянул вниз. Потрогал свой живот и взглянул на пальцы. Снова посмотрел на Чипа.

Чип вращал ножом, не сводя с Вэня глаз.

Вэнь рванулся к нему. Чип полоснул ножом по его руке, но Вэнь схватил его руку обеими руками и, стоя на коленях, стал оттеснять назад, к перилам. Чип ухватил Вэня за шею и сжимал, сжимал ее, в порванном зеленом с золотом воротнике. Упираясь в Вэня, Чип отодвинулся от поручней и, не выпуская шеи Веня, все душил и душил его, пока Вэнь не отпустил его руку с ножом. Теперь уже Чип подталкивал Вэня к ограждению шахты. Вэнь ударил его по запястью, отбив руку вниз; Чип высвободил свою руку с ножом и ударил Вэня в бок. Тот перехватился через поручень и ухнул в шахту, упав навзничь на стальной кожух. Сполз с него и уселся, прислонясь спиной к синей трубе, глядя вверх на Чипа. Рот его был широко раскрыт, и дышал Вэнь с трудом, по коленям расплывалось темно-красное пятно.

Чип бросился за ранцем. Подобрал его и быстро пошел назад, в конец цеха. Нож он спрятал в карман, но тот провалился в дырку, и Чип не стал его поднимать. Он раскрыл ранец и закрепил его клапан, чтобы не мешал. Дойдя до конца стены, он остановился лицом к шахтам и опорным колоннам между ними.

Тыльной стороной ладони обтер пот со лба и с лица, увидел кровь на руке и обтер ее о балахон.

Он взял одну бомбу, прицелился, размахнулся и метнул. Она угодила в середину шахты. Он взялся за вторую.

«Блямс!» — Донеслось из шахты — никакого взрыва Он вынул вторую и бросил туда же с еще большей силой.

Звук, произведенный ею, был еще глуше и мягче, чем от первой.

Шахта со всеми устройствами и ограждениями оставалась целой и невредимой, синие стойки торчали оттуда по-прежнему.

Чип посмотрел на все это и на рядки белых, укутанных в солому бомб в ранце.

Он вынул еще одну и с силой запустил в ближайшую шахту.

«Блямс!»

Он чуть обождал и осторожно приблизился к шахте, подойдя совсем близко, глянул вниз и увидел бомбу на цилиндрическом стальном кожухе: комок белой глины, округлый, словно грудь.

Хрипло-писклявый клекот донесся из крайней шахты. Вэнь. Он хохотал. «Это были бомбы пастушки, — подумал Чип. — Может, она что-нибудь с ними учудила?» Он подошел к центральной шахте и швырнул в нее бомбу. Она попала на синюю стойку и прилипла к ней, круглая и белая.

Вэнь, задыхаясь, хрипло хохотал. Из шахты, куда он упал, слышалось царапанье и стук.

Чип бросил еще несколько бомб. «Одна из них может взорваться, одна из них взорвется!» («Кидай и бабахнет, — сказала она тогда. — Я буду рада избавиться от них».) Не могла она наврать ему. Что же с ними произошло? Он швырял бомбы в синие стойки и в колонны, облепил ими стальные пилоны. Он раскидал все эти «бомбы», последней шмякнул в стенку с приборами.

Теперь в руках у него был пустой ранец.

Вэнь продолжал хохотать. Он уже сидел верхом на ограждении шахты и целился в Чипа из пистолета, который держал обеими руками. Черно-красные подтеки расползались по подолу его балахона, кровь текла по ремешкам сандалий, но он все смеялся.

— Ты о чем думаешь? — спросил он. — Слишком холодные? Слишком мягкие? Слишком старые? Что еще — слишком?

Он взял пистолет в одну руку и другой, сзади на перила, помог себе слезть с них. Перенося через ограждения ногу, он зажмурился от боли и мучительно застонал.

— О-о, Иисус Христос, — проговорил он. — Как ты покалечил это тело! Ох-х-х! Ты-таки его крепко изуродовал.

Он теперь стоял и держал пистолет опять двумя руками, целясь в Чипа. Вэнь улыбался.

— Есть идея, — сказал он. — Ты мне отдашь свое тело, идет? Ты мое тело изувечил, ты и дашь мне другое. Справедливо? Превосходно и экономично! Все, что осталось еще сделать, это прострелить тебе голову, очень аккуратно. А после нашим докторам будет работенки на всю ночь. — Он улыбнулся более благодушно. — Обещаю содержать тебя «в кондиции», Чип, — сказал он и, превозмогая боль, шагнул вперед; локти его были прижаты к. бокам, пистолет он держал на уровне груди, направив дуло Чипу в лицо.

Чип попятился к стене.

— Мне придется изменить свое обращение ко вновь прибывшим, — предложил Вэнь. — «Отсюда и вниз — я Чип, программист, который чуть не одурачил меня своими разговорами, новым глазом и своими улыбочками в зеркале». Впрочем, навряд ли у нас еще будут новые пришельцы; риск этой затеи начал перетягивать развлечение, которое мы от нее получили.

Чип швырнул в него ранцем, рванул вбок и прыгнул на Вэня, повалив его на спину. Вэнь крикнул, и Чип, лежа на нем, схватился за его пистолет и стал выворачивать руку. Пистолет выпалил красным лучом. Чип придавил пистолет к полу. Грянул взрыв. Он вырвал пистолет у Вэня и вскочил, озираясь.

А в стене, там, куда он шмякнул бомбу, зиял и дымился усеянный крошевом из аппаратуры громадный провал. В воздухе стояла пыль, на полу чернел веер из осколков и обломков.

Чип посмотрел на пистолет и на Вэня. Вэнь на полу, опершись на локоть, смотрел вверх на Чипа.

Чип подался назад, в угол, глядя на облепленные белыми лепешками стальные колонны, синие стойки в центре шахты. Он поднял пистолет.

— Чип! — закричал Вэнь. — Это же твое! Это станет когда-нибудь твоим. Мы оба можем жить! Послушай, Чип, — крикнул он, подаваясь вперед, — это же удовольствие обладать всем, управлять, быть одним-единственным. Это правда, Чип. Сам убедишься. Обладать — это удовольствие.

Чип выстрелил в сторону дальней колонны. Красная нить стегнула по белым лепешкам; еще удар по другой лепешке. Вспышка пламени, грохот взрыва и дым. Когда дым рассеялся, стало видно, как покосилась колонна.

Вэнь мучительно стонал. Дверь позади Чипа стала открываться; он пинком захлопнул ее и прижал спиной. Лазерным лучом он хлестал по бомбам на синих фермах и стойках. Гремели взрывы, рвалось пламя. Еще мощнее взорвалось в шахте, волной придавив Чипа к двери. От последнего взрыва вылетели стекла витрин, Вэня кинуло к пошатнувшейся стене с аппаратурой, захлопали двери, распахнувшиеся в другой стороне цеха. Из шахты, гулко ухнув, к потолку взметнулся желто-оранжевый столб огня. Чип рукой заслонился от жара.

Вэнь полз на четвереньках, силясь встать на ноги. Его шатало, спотыкаясь, он двинулся вперед к шахте. Чип ударил лучом по его груди, пламя лизнуло балахон, и Вэнь рухнул на колени и растянулся на полу. Волосы его загорелись, балахон пылал.

Удары сотрясали дверь, и снаружи раздавались крики. Распахнулись другие двери, в помещение холодильника ворвались номеры.

— Назад! — закричал Чип, прицелился в ближайшую колонну и включил лазер. Грохнул взрыв, и пилон согнулся.

Пламя в шахте стало опадать, и погнутая колонна медленно, со скрежетом пошла вбок.

Номеры наполняли цех.

— Все назад! — заорал на них Чип, и они отступили к дверям.

Он двинулся в угол, глядя на колонны и потолок. Позади него отворилась дверь.

— Назад! — крикнул он, прижимая ее плечом.

Стальная оболочка колонн лопалась; наружу крошился наполнявший их бетон.

Почерневший потолок трещал, стонал и рушился, обваливаясь кусками.

Наконец колонны не выдержали, и потолок рухнул весь. Банки данных были опрокинуты и раздавлены в своих гнездах, обваливались гигантские стальные блоки, сокрушая все, что еще казалось целым, и с грохотом падали поверх уже упавшего, обрушилась и стена с аппаратурой. Взрывы продолжали греметь в ближних и дальних шахтах.

Чип прикрывал лицо рукой, защищаясь от нестерпимого жара. Он поглядел на то место, где был Вэнь. Там лежал какой-то узел, тяжестью своей продавивший пол.

Шум и треск доносился сверху, оттуда, где был потолок, из черноты, обрамленной карнизом, подсвеченным огнем пожара. И рушились банки данных, громоздясь на те, что были уже раскиданы, давя их и корежа. Банки заполнили пролом, но все падали, катились, грохотали.

В цехе, несмотря на пожар, заметно похолодало.

Чип опустил руку и смотрел — на темные очертания стального хаоса, нагромождения искореженного оборудования и обломков потолка. Он все смотрел и смотрел, потом повернулся, распахнул дверь и пошел сквозь толпу сгрудившихся, заглядывавших внутрь номеров.

Он проталкивался с оружием в руке мимо номеров и программистов, бежавших ему навстречу по белоплиточному коридору, мимо многочисленных программистов, бежавших по коридорам, устланным коврами и увешанным картинами.

— Что случилось? — закричал Карл, остановясь и поймав его за руку.

Чип взглянул на него и сказал:

— Ступай, смотри.

Карл отпустил его, глянул на пистолет в руке и на его лицо, повернулся и побежал дальше.

Чип продолжал свой путь.

Глава 6

Он умылся, обработал заживляющим раствором царапины на руках и порезы на лице и надел паплоновый балахон. Застегиваясь, он осмотрел комнату. Мелькнула мысль забрать с постели покрывало Маттиоле на платье и небольшую картину или что-нибудь другое для Джулии. Но он сейчас же передумал и решил этого не делать. Он рассовал по карманам сигареты, сунул туда же пистолет. Дверь приоткрылась, и он снова выхватил бластер. В двери стояла Дейдр и ошалело смотрела на него в упор.

Он убрал пистолет в карман.

Она вошла и прикрыла за собой дверь.

— Это сделал ты?

Он утвердительно кивнул.

— Ты хоть понимаешь, что сотворил?

— То, чего не сотворили вы, — сказал он. — Вы пришли сюда ради этого и изошли болтовней.

— Я пришла сюда, чтобы остановить Уни и перепрограммировать его, — сказала она, — а не для того, чтобы уничтожить!

— Его, если помнишь, уже перепрограммировали, — сказал он. — И если бы я только остановил его и заставил перепрограммировать — уж и не ведаю, каким образом я бы это сделал, — но если бы это даже удалось, то все равно, рано или поздно, все опять вернулось бы на старый лад. Тот же Вэнь или новый — то есть я. «Это удовольствие, обладать им» — такими были его последние слова. А все прочее свелось бы к рационализации. И к самообману.

Она отвернулась, потом снова гневно взглянула на него.

— Все провалится в тартарары, — сказал она.

— Никаких сотрясений не ощущаю.

— Все погибнет. Вентиляция может отказать. Есть опасность радиации.

— Я и не рассчитываю здесь оставаться, — сказал он.

Она открыла дверь, посмотрела на него и вышла.

Он вышел следом за ней. Программисты торопливо шли по коридорам в обоих направлениях, несли картины, узлы с бельем, диктофоны, лампы. («Вэнь был там! Он погиб!» «Не суйся на кухню, там сумасшедший дом!») Он шел среди них. На стенах не осталось ничего, кроме рам, висевших на своих местах. («Сирри говорит, это был Чип, а не новенькие!» «Двадцать пять лет тому назад, унифицируй мы острова, у нас хватило бы программистов, но он отбился от меня цитаткой насчет эгоизма»)

Эскалаторы действовали. Он поднялся на самый верхний уровень и прошел через полуоткрытую стальную дверь в ванную, где оставил юношу и женщину. Сейчас их там не было.

Он спустился этажом ниже. Программисты и номеры с картинами и узлами толпились в помещении, откуда был выход в туннель. Он влился в толпу. Дверь впереди была опущена, но, должно быть, не до конца, потому что все продвигались вперед, хотя и очень медленно. («Скорей!» «Пошевеливайтесь же!» «О, Христос и Вэнь!»)

Его схватили за руку, и Мадхир впился в него глазами, прижимая к груди скатерть. «Это были вы?» — спросил он.

— Да, — ответил Чип.

Мадхир, глядя на него, трясся, наливался краской.

— Псих! Маньяк!

Чип высвободил руку, повернулся и двинулся вперед.

— Вот он! — закричал Мадхир. — Чип! Это все он! Это сделал он! Вот он! Здесь! Он один все сделал!

Чип продвигался вместе с толпой, глядя на стальную дверь впереди, держа в кармане руку на пистолете. («Ты, братобоец, спятил, что ли?» «Он сумасшедший, он сумасшедший!»)

Они вошли в туннель, сперва шагали быстро, затем сбавили шаг и пошли еле-еле — нескончаемый поток темных, нагруженных скарбом фигур. Кое-где светились фонари, выхватывая каждый округлый сектор туннеля, блестевший отделкой из пластика.

Чип увидел Дейдр, сидевшую у стены туннеля. Она взглянула на него с холодной ненавистью. Он продолжал идти, не снимая руки с рукоятки пистолета.

Выйдя из туннеля, люди садились или ложились на площадке. Кое-кто курил, кто-то закусывал. Собирались в кучки, не выпуская из рук остатков имущества. Кто-то пытался выменять вилки на сигареты.

Чип увидал на земле носилки, четверо или пятеро штук, номер держал над ними фонарь, другие номеры стояли рядом на коленях.

Он, держа пистолет в кармане, подошел. На носилках лежали накрытые простынями юноша и женщина с забинтованными головами, глаза их были закрыты, но видно было, что они живы, дышат. На других, носилках лежали номеры и Барлоу, председатель Совета по продовольствию. Глаза у Барлоу были закрыты, и, похоже, он был мертв. Розен опустился возле него на колени, что-то прикладывал к его груди в раскрытый балахон.

— Как они, в порядке? — спросил Чип.

— Да, все, кроме Барлоу, — сказал Розен. — У него инфаркт. — Он посмотрел на Чипа. — Говорят, Вэнь был там, — сказал он.

— Да, был, — сказал Чип.

— Вы уверены?

— Да, — сказал Чип. — Он мертв.

— Трудно в это поверить, — сказал Розен. Он покачал головой и взял какой-то маленький предмет из рук номера и подвинтил к прибору, укрепленному на груди Барлоу.

Чип немного постоял, затем вернулся на площадку, сел, прислонясь спиной к камню, и закурил. Он скинул сандалии и курил, наблюдая, как выходили из туннеля номеры и программисты и расходились, подыскивая местечко, где присесть. Вот вышел и Карл с картиной и узлом.

К Чипу приближался номер. Он вынул из кармана бластер и положил его на колени.

— Это вы Чип? — спросил номер. Он был старшим среди тех, что пришли вечером.

— Да.

Человек присел рядом с Чипом. Ему было под пятьдесят, он был смугл, и у него сильно выдавался вперед подбородок.

— Кое-кто из них поговаривает о том, чтобы разделаться с вами, — сказал он.

— Конечно, они были бы не прочь, полагаю, — сказал Чип. — Сейчас докурю и пойду.

— Меня зовут Луис, — сказал человек.

— Здравствуйте, — сказал Чип.

Они обменялись рукопожатием.

— Вы куда собираетесь? — спросил Луис.

— Обратно на остров, откуда пришел, — сказал Чип. — Либерти. Майорка. Вы, случайно, не умеете управлять вертолетом, а?

— Нет, — ответил Луис, — но не думаю, чтобы это было безумно трудно.

— Я опасаюсь, как бы не разбиться при посадке, — сказал Чип.

— Садитесь на воду.

— Мне бы не хотелось терять вертолет. Если, конечно, удастся сперва его найти. Сигарету?

— Нет, спасибо, — отказался Луис.

Некоторое время они сидели молча. Чип, докуривая свою сигарету, взглянул наверх.

— Христос и Вэнь! Настоящие звезды, — сказал он. — Они там понаделали фальшивых.

— Неужели? — удивился Луис.

— Не сомневайтесь.

Луис окинул взглядом программистов. Покачал головой.

— Они несут настоящую ахинею. По ним, к утру Братство вымрет, — сказал он. — Но это же не так. Оно должно возродиться.

— Возродиться — да. Но для очень нелегкой жизни, — сказал Чип. — Трудности уже начались — побились самолеты, например.

Луис посмотрел на него и сказал:

— Зато не умерли номеры, которым предназначалось умереть.

Чуть погодя Чип сказал:

— Да. Спасибо, что напомнили мне.

Луис сказал:

— Конечно, будет много неприятностей. Но в каждом городе есть номеры — «недолеченные», те самые, кто писал «Боритесь с Уни». Они-то поначалу и не дадут всему развалиться. А дальше станет лучше. Люди станут живыми.

— Да, жить станет намного интересней, это уж точно, — сказал Чип, надевая сандалии.

— Вы же не собираетесь вечно оставаться на своем острове, верно? — спросил Луис.

— Не знаю, — сказал Чип. — Так далеко я не загадывал. Сперва надо туда добраться.

— Вы вернетесь, — сказал Луис. — Братство нуждается в таких, как вы.

— Вы думаете? — спросил Чип. — Я там внизу поменял себе глаз, и я не уверен, что поступил так лишь для того, чтобы провести Вэня. — Он выбросил окурок и встал. Программисты, сидевшие вокруг, глядели на него, он пригрозил им пистолетом, и они послушно отвернулись.

Луис тоже встал.

— Я рад, что бомбы сработали, — сказал он, улыбаясь. — Ведь для этого я их делал.

— Они красиво сработали, — сказал Чип. — Кинул — и бабахнули.

— Отлично, — сказал Луис. — Послушайте, что касается глаза, то я ничего не знаю. Но я уверен, что, попав к себе, вы через несколько дней вернетесь.

— Поживем — увидим. Прощайте.

— Прощай, брат, — сказал Луис.

Чип сошел с площадки и стал спускаться по каменистой дороге к парковой зоне.

Он летел над дорогами, где редкие машины лавировали среди множества стоявших; летел над рекой Свободы, где баржи слепо тыкались в берега; мимо городов, где безжизненно застыли на монорельсах вагоны, мимо вертолетов, зависших над некоторыми из них.

По мере того как он обретал все большую уверенность, управляя вертолетом, он снижал высоту полета; поглядывал на площади, где собирались и топтались номеры; проносился над фабриками с остановившимися конвейерами, над строительными площадками, где не двигалось ничего, кроме одного или двух номеров. И вновь он пролетел над рекой, над группой номеров, причаливавших баржу к берегу и глазевших вверх на вертолет.

Он летел над рекой до ее устья, и дальше, невысоко над морем. Он думал о Маттиоле и Яне, о Маттиоле, о том, как она встрепенется, оторвавшись от таза со стиркой (все же надо было ему привезти ей покрывало, почему он его не взял). Но найдет ли он их в их комнате? Не вышла ли Маттиола снова замуж, поняв, что он там пропал и никогда не вернется? Нет, ни в коем случае. (А собственно, почему нет? Он отсутствовал почти девять месяцев.) Она не сделает такое. Она…

Прозрачные капли упали на пластиковый фонарь кабины и растеклись струйками по бокам. «Сверху что-то прохудилось», — подумалось ему, но потом он заметил, что небо стало серым и справа, и слева. И еще темней оно было впереди, как небо на картинах пред-У. Это был дождь, поливавший вертолет.

Дождь! Среди бела дня! Он летел, держа одну руку на штурвале, а кончиками пальцев другой провожал сбегавшие по пластику дождевые капли.

Дождь среди бела дня! Во имя Христа и Вэня, до чего же это странно! И как это мешает!

Но было в этом и что-то очень приятное. Что-то естественное.

Он снова взялся рукой за рычаг.

«Давай-ка, брат, поменьше самоуверенности!»

Он улыбнулся и полетел вперед и вперед.