День Правды

ГЛАВА 3. Церемония в Вернисаже Истины

К семи часам вечера дождь всё-таки обрушился на город. Он хлынул на Москву без предупреждения, вопреки всем прогнозам метеорологов, и был настолько яростным, что казалось, будто небеса разверзлись. Потоки воды смывали с улиц мусор, заливали подземные переходы, превращали проспекты в стремительные реки.

И лишь возле одного здания в центре Москвы дождя не было вовсе – невидимый купол словно защищал территорию вокруг старинного особняка, на фасаде которого переливалась огнями вывеска, появившаяся словно из другой эпохи: «Вернисаж Истины». И лишь немногие прохожие, прячущиеся от ливня, замечали странность: здание занимало место, где ещё вчера стоял серый, давно знакомый москвичам заурядный театр по адресу Триумфальная площадь, 2.

Прохожие, спешащие укрыться от ливня, с удивлением замедляли шаг, оказавшись в зоне этого необъяснимого метеорологического феномена. Они задирали головы, пытаясь понять, как такое возможно: граница между проливным дождем и совершенно сухим пространством была настолько четкой, что казалась нарисованной. Некоторые даже протягивали руки, чтобы пощупать невидимую преграду, но ничего не обнаруживали – только поразительный контраст между водяной стеной и сухим воздухом.

Здание Вернисажа Истины, которое, по воспоминаниям старожилов, никогда не существовало на этом месте, а по документам градостроительного комитета было обычным театральным зданием, выглядело так, словно простояло здесь всегда. Его фасад в стиле позднего модерна, с лепными украшениями и витражными окнами, казался одновременно и старинным, и удивительно свежим, будто здание построили вчера по чертежам столетней давности. Массивные двери из темного дерева с бронзовыми ручками были гостеприимно распахнуты, а по обе стороны от входа стояли швейцары в алых ливреях с золотым шитьем.

Бескудников сам не понимал, как оказался здесь. После странных событий на Воскресенских он вернулся домой, принял холодный душ, выпил крепкого чая и убеждал себя, что всё произошедшее – следствие переутомления, а может, и начинающегося нервного расстройства. Однако книга в потёртом переплёте, которую он машинально забрал с собой, лежала на столе как вещественное доказательство.

Он долго не решался прикоснуться к ней, словно опасаясь, что она может обжечь пальцы или исчезнуть, доказав тем самым, что была лишь галлюцинацией. Но книга оставалась материальной, осязаемой, с легким запахом старой кожи и типографской краски. В конце концов, любопытство победило страх.

Когда он всё же решился открыть её, то обнаружил, что страницы пусты. Все, кроме первой, с той загадочной надписью. Бескудников пролистал книгу несколько раз, надеясь найти хоть какой-то текст, но безрезультатно. Разочарованный, он закрыл её и отправился на кухню, чтобы сварить себе еще кофе – голова была тяжелой, а мысли путались.

Вернувшись в комнату с чашкой в руке, он с удивлением обнаружил, что книга раскрыта, хотя он точно помнил, что оставил ее закрытой. Но что поразило его еще больше – на страницах стал проступать текст – строчка за строчкой, будто невидимый автор писал прямо сейчас. Буквы появлялись словно из ниоткуда, складываясь в слова и предложения. Это было похоже на проявление фотографии в растворе, только вместо изображения возникал текст.

Бескудников, забыв о кофе, который теперь остывал на столе, наклонился над книгой, жадно вчитываясь в появляющиеся строки. Он успел прочитать лишь первый абзац:

«В тот вечер, когда в Москве снова появился Каллиграф, в Вернисаже Истины готовились к самой необычной церемонии за всю историю заведения. Билеты были распроданы, хотя никто не мог вспомнить, как именно он их приобретал…»

Слова завораживали, затягивали, словно водоворот. Бескудников почувствовал легкое головокружение, как будто книга высасывала из него энергию, используя ее для создания текста. А затем буквы начали расплываться, словно от влаги, и вскоре страница снова стала девственно чистой, как если бы на ней никогда ничего не было написано.

Бескудников моргнул, протер глаза, думая, что это зрительная иллюзия. Он перевернул страницу, потом еще одну – все чистые, без единой буквы. Но на последней странице книги проступили чёткие слова, написанные тем же каллиграфическим почерком, что и надпись на первой странице:

«Приходите в Вернисаж Истины сегодня в 19:30. Ваше место в партере зарезервировано. С уважением, администрация».

Он захлопнул книгу, словно она была ядовитой змеей, готовой укусить. Это уже выходило за рамки любых рациональных объяснений. Книга, которая пишет сама себя и приглашает на представление в странный театр? Бескудников почувствовал, как его охватывает паника. Он был рациональным человеком, редактором, привыкшим к логике и порядку. Все происходящее противоречило законам реальности, которые он знал и которым доверял.

Он решил не идти никуда. Запереть двери, выключить телефон, может быть, выпить снотворное и лечь спать пораньше. Утром все наверняка встанет на свои места, и эти странные события будут казаться просто дурным сном.

Но вопреки всем решениям, в 19:15 он обнаружил себя одетым в свой лучший костюм, с книгой в кармане, выходящим из такси прямо перед зданием Вернисажа Истины. Как именно он принял решение поехать, как вызвал такси, как добрался сюда сквозь ливень – все это осталось за пределами его сознательной памяти, словно кто-то стер эти воспоминания или, что еще страшнее, управлял его действиями.

И вот теперь он стоял перед старинной постройкой, которая, казалось, не изменилась с тех пор, как была построена в начале прошлого века. Вокруг спешили нарядно одетые люди, и никто, похоже, не удивлялся внезапно возникшему зданию Вернисажа Истины.

Публика была разношерстной: элегантные пары в вечерних нарядах соседствовали с молодежью в модных джинсах и футболках, солидные бизнесмены в дорогих костюмах – с творческой интеллигенцией в свободной богемной одежде. Всех их объединяло одно – странное выражение лиц, смесь предвкушения и легкой растерянности, словно они сами не до конца понимали, зачем пришли и чего ожидать.

– Бескудников! Вот так встреча! – послышался знакомый голос.

Литератор обернулся и с удивлением увидел Штейна, одетого в строгий вечерний костюм с атласными лацканами. Его обычно деловой вид сменился образом светского льва – идеально уложенные волосы, дорогие запонки, туфли ручной работы. Он выглядел так, словно собирался на премьеру в Большой театр, а не на представление неизвестного артиста.

– И ты здесь? – Бескудников не скрывал изумления. – После всего, что случилось на Воскресенских, ты решил прийти?

Он внимательно вглядывался в лицо друга, ища в нем следы той тревоги, того потрясения, которое они оба испытали несколько часов назад. Но вместо этого увидел лишь приподнятое настроение человека, предвкушающего интересный вечер.

Штейн недоуменно поднял брови.

– О чём ты? А, ты про тот дурацкий розыгрыш? Забудь. Видимо, какая-то рекламная акция. Кстати, не поверишь – мне прислали VIP-приглашение на это шоу. Говорят, артист мирового класса, использует новейшие технологии голографических проекций. Наше агентство может получить контракт на его рекламную кампанию в России.

Он говорил быстро, с энтузиазмом, как всегда, когда речь заходила о потенциальных клиентах. Его глаза блестели, но не от страха или тревоги, а от предвкушения выгодной сделки. Он был похож на охотника, почуявшего добычу.

Бескудников внимательно вгляделся в лицо собеседника – оно выражало только деловой энтузиазм и лёгкое нетерпение. Ни тени той тревоги, которая охватила их обоих на Воскресенских.

– Ты ничего не помнишь? – осторожно спросил Бескудников. – Ни странного человека с разными глазами, ни кота, идущего на задних лапах, ни афиши в воздухе?

Он наблюдал за реакцией Штейна, пытаясь уловить хоть проблеск узнавания, хоть тень воспоминания о тех сюрреалистических событиях. Но лицо друга оставалось безмятежным, только в глазах мелькнуло что-то похожее на беспокойство – не о странных событиях, а о психическом состоянии самого Бескудникова.

Штейн снисходительно улыбнулся.

– Дружище, тебе стоит меньше работать. Или сменить кофе на что-нибудь более безопасное. Какой ещё кот на задних лапах? Ты что, переутомился?

Бескудников хотел возразить, но не успел – массивные двери Вернисажа Истины распахнулись еще шире, и нарядная толпа устремилась внутрь, увлекая их обоих в своем потоке.