День их возвращения

Глава 3

Предыдущее задание Чандербана Десаи было в составе делегации, которая вела переговоры об окончании Джиханнатского кризиса. Само по себе это не обещало быстрого изменения в его карьере. Администраторы его Величества всегда должны торговаться по мелочам, искать компромиссы, знать свое место, устранять конфликты между личностями, организациями, обществами, расами, видами. Необходимость мастерства - быстро схватывать факты, понимать ситуацию, отбрасывать несущественные детали, когда, несмотря ни на что, случайность вмешивалась в чьи-то расчеты - было самым главным требованием на среднем уровне бюрократии, которого он достиг. Обыватель, имеющий дело только со своей культурой, может ничего не делать и ни о чем не думать, кроме течения своих личных дел. Правитель сектора может не вникать в каждую конкретную ситуацию, он ее просто не заметит в огромном потоке дел и проблем, с которыми ему приходится сталкиваться. Поэтому было решено, что для управления большими территориями, доставляющими большие хлопоты, необходимы комиссионеры, которые знали бы и понимали местных обывателей, но и сознавали государственную необходимость.

Десаи работал в районах, которые были обращены к Бетельгейзе и, через ничейную и плохо исследованную буферную зону к Ройдгунату Мерсеи. Таким образом, он естественным образом попал в специальную дипломатическую группу. Б спокойном стиле он поддерживал главу группы, Лорда-советника Чардона, так успешно, что впоследствии получил повышение по службе, и был назначен Верховным Комиссионером Вергилианской системы, на противоположном конце Империи.

Это случилось, благодаря стечению новых идей и особых обстоятельств. Мятеж в секторе Альфа Кру-цио стал возможен, потому что основная часть военного флота была сосредоточена вокруг Джиханната, где реально ожидалась полномасштабная война. Однако стоило Земле подавить оба восстания, как Мерсея заявила, что она всегда стремилась избежать столкновения и всегда готова к поиску разумного компромисса. Когда вскоре Политическое управление стало искать способных людей, чтобы перестроить сектор Альфа Круцио, Лорд Чардон так настойчиво рекомендовал Десаи, что того поставили ответственным за Вергилия, чья планета-колония Аэнеас была центром мятежа Мак-Кормака.

В силу всего предыдущего опыта Десаи всегда интересовался позицией мерсейцев, как бы ни были они далеки от него теперь.

В редкие моменты безделья, когда он ожидал в своем офисе в Иова Рома следующего посетителя, он вспоминал свой последний разговор с Улдвиром.

Они занимали схожее положение и имели одинаковые полномочия в делегациях на переговорах и не по своей воле стали приятелями, почти друзьями. Когда были закончены все формальности и проволочки, связанные с подписанием протокола, они, после официальной церемонии, устроили для себя обед на двоих.

Десаи вспомнил их отдельную комнату в ресторане. Живые картины на стенах, на его взгляд были примитивны; но место, которое обслуживало различных софонтов и не могло претендовать на то, что бы понимать искусство всех, а обед был вдохновенной комбинацией из человеческих и мерсейских блюд.

- Выпьем еще, - предложил Улдвир и поднял глиняный кувшин острого пива своего народа.

- Нет, благодарю, - сказал Десаи. - Я предпочитаю чай. Этот десерт наполнил меня до краев.

- До чего? Не обращайте внимания, я понял мысль, если не идиому. - Хотя каждый из них свободно владел главным языком другого, а их органы речи не очень отличались, поэтому для Десаи легче было говорить на англике, а для Улдвира - на эриау.

- Вы, конечно, съели много пищи?

- Боюсь, это мой особый недостаток, - улыбнулся Десаи. - Кроме того, дополнительная доля алкоголя сделала бы меня совсем пьяным. У меня не такая масса, как у вас, чтобы справиться с ней.

- Ну и что в том, что вы захмелели? Я, например, собираюсь это сделать. Наша работа закончена.

- А затем Улдвир добавил: - В настоящий момент.

Потрясенный, Десаи пристально посмотрел на него через стол.

Улдвир ответил ему вопросительным взглядом. Мерсейское лицо почти как у людей, если не обращать внимания на толстые кости и бесчисленные детали мышц. Но на его зеленой коже с тончайшими чешуйками совсем нет волос, нет ушных раковин, гребень с мелкими зубчиками шел от макушки вниз по спине до конца крокодильего хвоста, который служил противовесом большому, наклоненному вперед телу. Руки и кисти, опять же, были похожи на человеческие, ноги и ступни со скошенными когтями могли бы принадлежать двуногому динозавру. На нем была надета черная с серебряной окантовкой военная туника и брюки, цветные эмблемы ранга и Вах Халлена, где он родился. На поясе висел бластер.

- Б чем дело? - спросил он.

- А-а… ничего. - Но про себя Десаи задумался. "Он не имел ввиду враждебность - враждебность ко мне, как к человеку… это его замечание. Он, вся его цивилизация, произносит слова не так, как мы. Борьба против Земли является просто фактом. Ройдгунат пойдет на компромисс в диспуте, когда это диктует целесообразность, но никогда не поступится принципом, что, в конце концов, Империя должна быть разрушена. Потому что мы - старые, сытые, желающие сохранения мира, который позволит нам пользоваться удовольствиями - мы стоим на пути их амбиций, их расы. Если равновесие сил не будет нарушено, мы блокируем их, или помешаем им, где только можно, они же стремятся подорвать нас, смять, уничтожить. Но это не касается личностей. Я почетный враг Улдвира, поэтому его друг. Составляя ему оппозицию, я придаю значение его жизни".

Улдвир догадывался о его мыслях и произнес с хриплым мерсейским смешком.

- Если вы хотите сегодня притворяться, что проблемы решены правильно, пожалуйста. Я бы хотел, чтобы мы хорошенько напились и спели свои военные марши.

- Я не человек войны, - сказал Десаи. Прикрытые надбровными дугами глаза Улдвира выражали скептицизм, а рот усмехался.

- Бы имеете в виду, что не любите физического насилия. А за столом конференции вы вели действительно эффективную войну.

Он налил себе еще из сосуда. Десаи видел, что он уже немного навеселе.

- Я полагаю, что следующая фаза тоже будет спокойной, - продолжал он.

- Люди без перчаток… не очень-то хорошо. Старкад, Джиханнат… нет, я бы постарался найти для нас что-нибудь более искусное и долгосрочное. Что должно удовлетворить вашу Империю, храич? Бы сделали доброе дело для вашей Морской разведки из совместной комиссии на Талвине. - Десаи, который знал об этом, молчал. - Может быть, наступает наш черед.

Испытывая отвращение к своей обязанности, Десаи спросил самым обычным тоном:

- Где?

- Кто знает? - Улдвир сделал жест, равнозначный пожиманию плечами. - Не сомневаюсь, да и вы тоже, что в секторе Альфа Круцио, например, у нас масса агентов. Кроме того, что недавно там было восстание, он находится вблизи Владений Иттри, которое поддерживало лучшие отношения с нами, чем с вами… - Рука его рубанула по воздуху. - Нет, я огорчаю вас, не так ли? А как нам это исправить? Извиниться? Послушайте, если вы не хотите больше пива, почему бы не выпить ягодного бренди? Гарантирую, это первоклассный напиток. Вы можете считать, что вы миролюбивый парень, Чандербан, но я знаю самую малость или более о ваших людях, я имею в виду ваших специальных людей. А что это за старая-старая книга, о которой, я слышал, вы упоминали и из которой цитировали? Риксвей?

- Риг-Веда, - сказал ему Десаи.

- Вы говорили, что в ней есть военные мотивы. Вы знаете какие-нибудь достаточно хорошо, чтобы они звучали на англике? Вон там компьютерный терминал. - Он указал в угол. - Вы можете связаться через него с нашим главным переводным устройством, раз уж мы закончили наши официальные дела. Мне бы хотелось услышать немного о ваших особых традициях, произведениях, загадках - жизнь так коротка, чтобы насладиться ими…

Да, это был памятный вечер.

Десаи беспокойно зашевелился на своем стуле.

Он был невысоким мужчиной с темно-коричневым круглым лицом и с брюшком. И в пятьдесят пять стандартных лет волосы его оставались черными, хоть и поредели на макушке. Полные губы обычно загибались слегка вверх, что в сочетании с водянистыми глазами придавало ему задумчивый вид. Как обычно, сегодня на нем была простая неприлегающая белая рубашка и брюки, на ногах шлепанцы, для удобства на размер больше.

За исключением средств связи и хранящих данные консолей, которые занимали одну стену, офис его, как и он сам, был непретенциозным. Он действительно имел зрелищный голограф, вид горы Ганди на его родной планете Рамануджан. Все другие картины были фотографиями его жены, их семерых детей, семей тех четырех из них, которые были взрослыми и жили на различных планетах. На полке лежали старинные рукописи и рулоны, некоторые часто использовались как справочники, остальные служили для отдыха: поэзия, история, эссе, большинство авторов были вековой давности. Письменный стол его был менее не опрятен, чем он сам.

"Мне следовало бы повременить с отпуском, и использовать его сейчас, - думал он. - Богу известно, что настоящее требует от меня больше, чем я могу дать.

Или не так? Пусть пощадит меня Бог от безумия когда-либо считать себя незаменимым.

Впрочем, кто-то должен занимать этот пост. И им оказался я.

Должен кто-то другой? Как много в действительности происходит из-за меня, а сколько независимо от меня или сколько и что должно происходить? О, Боже! Я осмелился принять правящий сан, работу по переделке целого мира - когда не знал о нем ничего, кроме названия, и все это просто потому, что это была планета Хуго Мак-Кормака, человека, который хочет быть императором. Прошло два года, и что я узнал сверх того?"

Обычно он мог сидеть спокойно, но Хесперианское происшествие шокировало, не столько само по себе, сколько его скрытый смысл. Каким бы он ни был. Как он мог планировать воздействие на этих людей, когда эта новость стала известна, если он, иностранец, не имел понятия, к чему такое воздействие может привести?

Он положил сигарету в длинную, искусно изогнутую пепельницу из кости земного кита. (Он полагал, что это ужасный вкус, но ему подарила эту вещь на день рождения дочь, которая вскоре умерла). Табак был дорогим удовольствием, выращенный на Эсперансе, ближайшей от Земли планете, он получал его здесь, пока продолжались поставки.

Табачный дым не успокоил его. Он вскочил и стал беспокойно ходить взад и вперед. Он еще полностью не адаптировался к силе притяжения Аэнеаса (63 процента от нормы) поэтому ему не очень нравилось двигаться. Недостатком было то, что он должен был каждое утро проделывать мерзкие упражнения, если не хотел полностью превратиться в толстяка. Конечно, несправедливо, что аэнеанцы так отлично подготовлены физически, без дополнительных на то усилий. Нет, не совсем несправедливо. На этой скудной планете немногие могли себе позволить большое излишество в виде машин; даже сегодня многие ходят пешком или едут на животных, а не на машинах; большинство работ производиться вручную, без автоматов и электроники. И еще в раннем периоде - начало колонизации, беды, медленное выползание из хаоса - смерть отсеяла слабых представителей их народа.

Десаи остановился у северной стены, включил режим прозрачности и взглянул на Нова Рома.

Хотя Дому Империи двести земных лет, он неуклюже смотрелся в центре города, основанного семь веков назад. Большинство зданий в этом районе, по крайней мере, половина, были старой постройки, а архитектура мало изменилась за это время. В таком климате, где редко шел дождь и никогда не было снега, где временами дули холодные, а иногда ураганные ветры, поднимающие пыль, песок; где вода для кирпичей и цемента, леса для строевого материала, органика для синтетики были редки и драгоценны, предпочитали камень, которого на Аэнеасе было в изобилии, и использовали его цвет и структуру.

Типичными строениями были дома, в два или три этажа, с плоской крышей, которая служила наполовину садом - вид сверху представлял очаровательную мозаику - вторая половина крыши служила накопителем солнечной энергии. На узких окнах были ставни, украшенные медными или железными арабесками; тяжелые двери делались в том же стиле. Б большинстве случаев серый тесанный камень имел облицовку из тщательно выбранных и подогнанных гладких плит мрамора, агата, халцедона, яшмы, нефрита и более экзотических материалов, кроме того, часто использовались резные фигуры, бордюры, эмблемы, гротики; эрозия смягчала их всех и сделала старую часть города утонченно гармоничной. Дома побогаче, магазины и офисы окружали закрытые дворы, крытые витрилловыми крышами, которые сохраняли тепло и воду, где среди фонтанов и рыбных прудов стояли статуи и растения.

Улицы были узкие и извилистые, изрешеченные аллеями, постоянно выходящими на небольшие нерациональные площади. Движение транспорта было редким, в основном сновали пешеходы, иногда наземные машины, грузовики и крестьяне на аэнеанс-ких лошадях, идущих легким шагом, или на шестиногих статасах (для них тоже инопланетных, хотя Десаи не мог бы сейчас, вот так сразу, припомнить, откуда они родом). Столичный город - население здесь треть миллиона, самое большое - неизбежно будет дольше, и медленнее оправляться после войны, чем районные глубинки.

Он поднял глаза и посмотрел вдаль. Находившийся на юге университет не был виден через эту стену. То, что он увидел, был широкий, яркий разлив реки Флоны и древние с высокими арками мосты через нее; за ней Юлинианский канал, его притоки, вдоль них зеленеющие парки, баржи и прогулочные лодки на их поверхности; еще дальше замысловатость каналов намного меньше, но поновее, выпирающие снизу вверх современные здания кричащих цветов, оттенок индустриальной дымки - Веб.

Однако небольшой по земным меркам, этот сектор стал колыбелью его надежд. В кругах промышленников, торговцев и менеджеров, которые выросли за несколько последних поколений, чьи интересы меньше соприкасались с учеными и земельными магнатами, чем с Империей и ее Пактом.

"А могу ли я привлечь их? - думал он. - Я уже делаю это, но насколько они надежны?" Единственная планета, но слишком большая, чтобы разобраться в ней сразу.

Справа и слева он видел островки девственной природы. Ярко-зеленая жизнь лежала по обеим сторонам Флоны, которая величественно текла вниз с северной полярной вершины. Он видел холмы, поместья, водный транспорт; он знал, что берега служили местом сельскохозяйственных полей и пастбищ. Но этот пояс был шириной лишь в несколько километров.

А далее повсюду высились блекло-желтые скалы, черные базальтовые хребты, далеко-далеко, и почти сливались с пурпурным небом, коричневато-желтые дюны. Тени были очерчены более четко, чем на Земле или Рамануджане, так как солнце дальше, а диск его сжат. Десаи знал, что сейчас, летом, на средней широте, воздух был холодным; по качающимся толстым ветвям дерева рахаба в саду на крыше он заметил, как сильно дует ветер. А наступит заход солнца, и температура опустится ниже точки замерзания. И все-таки, Вергилий был ярче, чем Сол; F7; на него нельзя было смотреть без сильной защиты для глаз, и Десаи изумлялся, как эти светлокожие люди могли когда-то поселиться на землях с такой жесткой радиацией.

Хотя, конечно, планеты, где люди могли жить без дополнительной защиты, встречались не слишком часто; а здесь еще существовала притягательная сила Дидо. Б самом начале это была научная база и ничего более. Нет, это уже было второе начало, спустя века после неизвестных строителей того, что стояло теперь загадочными руинами…

"Мир, имеющий такую историю… и я должен укротить их?"

Его раздумья прервал автосекретарь: "Айчарайч", - очень характерно выговаривая дифтонги и гортанные "р". Его программа позволяла ему сразу же отвечать на том языке, на котором с ним разговаривали, что очень нравилось посетителям, особенно не землянам.

- Что? - заморгал Десаи. Прибор на его письменном столе высветил извещение о назначенной встрече. - О-о, да, конечно.

Он, наконец, вернулся к реальности. Это тот, прибывший сюда позавчера с делегацией Ллинтавра. Просит разрешения на проведение исследований.

- Пустите его, пожалуйста.

(Высший Комиссионер считал, что для создания дружественной атмосферы даже с компьютером стоит разговаривать вежливо.) Судя по изображению на экране, посетитель относился к мужскому полу. В графе о планете происхождения значилось: Жан-Батист. Бог его знает, что это за мир и где он находится. Ясно только, что название земного происхождения.

Дверь отошла, и в комнату вошел Айчарайч. У Десаи перехватило дыхание. Он не ожидал, что гость будет таким внушительным.

Или какое еще слово можно подобрать? "Вызывающий тревогу" было бы более точным? Ксенософонты, которые напоминали людей, производили на него такое же впечатление. Айчарайч был в большей степени антропоидом, чем Улдвир.

Его можно было бы даже назвать красивым. Высокий и тонкий в сером костюме, с широкой грудью,

но узкой талией. Фигура, которая должна бы двигаться неуклюже, но вместо этого двигалась плавно. На голых ступнях было по четыре длинных когтя, а на лодыжках шпоры. Кисти были шестипалыми, согнутые, а ногти были больше похожи на когти. Голова высоко поднятая и узкая, на ней стоячие уши, большие ржаво-красные глаза, изогнутый острый нос, маленький рот, заостренный подбородок и резкоугловатые челюсти. Десаи почему-то вспомнились образы византийских святых. Вверху возвышался убор из синих перьев, а крошечные перышки служили бровями. В других местах кожа его была полностью гладкой, золотистого цвета.

После мгновенной заминки Десаи сказал:

- А-а, добро пожаловать, Почтенный. Чем могу быть полезен?

Они поздоровались рукопожатием. Рука Арчарайча была теплее его. Ладонь была жесткой, но не мозолистой. "Авиан, - догадался он. - Потомок аналога нелетающих птиц".

Англик вошедшего был безупречен, музыкальная тональность его низкого голоса, звучала не как неправильное произношение, а как совершенство.

- Благодарю вас, Комиссионер. Вы очень добры ко мне. Я понимаю, насколько вы должны быть заняты.

- Не присядете ли? - стул перед письменным столом не нужно было долго регулировать, подгоняя под себя. Десаи занял свое место. - Вы не против, если я закурю? Не желаете?

Айчарайч покачал головой в ответ на оба вопроса и улыбнулся, и снова Десаи подумал об античных образах, архаичной греческой скульптуре.

- Мне было очень интересно встретиться с вами, - сказал он. - Признаюсь, я впервые встречаю представителя вашего народа.

- Мы редко путешествуем вне пределов своего мира, - ответил Айчарайч. - Наше солнце в секторе Альдебарана.

Десаи кивнул. Он никогда не сталкивался с мирами в том регионе. Неудивительно. Сфера, которой подобно сюзерену повелевала Земля, имела диаметр около 400 световых лет; она насчитывала приблизи-

тельно четыре миллиона звезд, из которых, по меньшей мере, половину земляне посетили не более одного раза; приблизительно 100 000 планет имели формально оформленные отношения с Империей, но для большинства из них это значило не более чем признание подчиненности и скромных налогов или простого обязательства поставлять при необходимости рабочих и ресурсы. Взамен они получали Пакт; и они имели право участвовать в космической торговле, хотя большинству не хватало капитала, промышленной базы или должного уровня культуры для этого… Слишком много… Если одна планета поражает воображение, что тогда говорить о нашем совсем микроскопическом кусочке галактики, далеко у края духовной реки, с которой, как мы воображаем, мы уже начали понемногу знакомиться?

- Вы задумались, Комиссионер, - заметил Айчарайч.

- Бы заметили? - улыбнулся Десаи. - Вы уже знакомы с кем-то из людей?

- Ваша раса вездесуща, - вежливо ответил Айчарайч. - И загадочна. Это мой сердечный позыв для поездки сюда.

- А-а… простите меня, я не успел подробно познакомиться с вашими документами. Я знаю только о том, что вы хотите проехать по Аэнеасу в научных целях.

- Если хотите, считайте меня антропологом. До сих пор мой народ имел скудные контакты, но сейчас мы стремимся расширить их. Моя миссия в течение ряда лет заключается в том, чтобы ездить по Империи, изучая культуру ваших видов, самых многочисленных и широко распространенных в этих границах, чтобы мы могли на более научной основе иметь с вами дело. Я уже отметил удивительное разнообразие жизненных привычек, всего, что касается образа мышления, чувств, восприятия. Ваша универсальность граничит с чудом.

- Благодарю вас, - сказал Десаи, чувствуя себя не совсем удобно. - Я не считаю себя таким уж уникальным. Просто так случилось, что мы были первыми в космосе - в нашем ближайшем окружении, в тот момент истории - а наша доминантная цивилиза-

ция этого времени оказалась способной к динамическому расширению. Б результате мы освоили немало миров, зачастую изолированных, что и породило культурное разнообразие… Я бы сказал, фрагментацию.

- Он выпустил через нос струю дыма и взглянул через нее на собеседника.

- Бы уверены, что в одиночку сможете многое о нас узнать?

- Я путешествую не один, - сказал Айчарайч.

- Кроме того, мне в некоторой мере помогает телепатическая способность.

- Неужели? - Десаи поймал себя на том, что переключил свое мышление на хинди. Чего он боится? Чувствительность к чужим мыслям известна давно, у некоторых видов она больше, у других меньше. Люди, находясь среди последних, тем не менее, активно ее изучали и имели немало теорий ее объясняющих. Но сами ею так и не овладели.

- Бы увидите, что этот факт упоминается в справочнике данных, касающихся меня, - сказал Айчарайч. - Штат Секторального губернатора Муратори предпринимает меры предосторожности против шпионажа. Когда я впервые обратился к ним по поводу своей миссии, то по существующим порядкам меня направили к агенту-телепату, риэллианцу, которая почувствовала, что строение моего мозга имеет сходство с ее мозгом.

Десаи кивнул. Риэллианцы были подходящими экспертами. Конечно, тот эксперт едва ли прочел мысли Айчарайча при таком поверхностном контакте, и едва ли смог оценить масштаб его способностей, все-таки они слишком сильно отличались у разных видов› языков, обществ, индивидуумов.

- С вашего разрешения, не можете ли вы сказать, на сколько вы продвинулись в этой области?

Айчарайч сделал неопределенный жест:

- Меньше, чем мне бы хотелось. Например, вам не следовало бы менять вербальную форму своих внутренних размышлений. Я почувствовал, что вы сделали это, но только потому, что изменились импульсы. Я не мог читать ваши мысли, это невозможно, если вы не знаете человека долго и хорошо, ну и еще я просто могу переводить поверхностные мысли, четко сформулированные. Я не могу проецировать.

- Он улыбнулся. - Можно сказать, что у меня маленький дар сопереживания.

- Не принижайте его. Хотел бы я обладать им в той же степени, в которой вы, кажется, владеете им.

- А про себя добавил: "Я не должен подпадать под его влияние. Он располагает к себе, но мой долг быть осторожным".

Десаи наклонился вперед, положив локти на стол.

- Извините меня, если я что-то делаю не так, Почтенный, - сказал он. - Вы прибыли на планету, на которой два года назад было вооруженное восстание против Его Величества, которое надеялось силой и насилием посадить на трон одного из своих сыновей или, в случае провала, отколоть весь этот сектор от Империи. Мятежный дух здесь еще высок. Я говорю вам об этом, потому что сей факт не может быть скрыт надолго, недавно мы имели нападение на отряд оккупационных сил, с целью завладеть их оружием. Восстание в других местах уже стали известны общественности.

Порядок и законы здесь очень хрупкие, Почтенный. Я надеюсь поступать твердо, но гуманно в области возвращения Вергилианской системы в жизнь Империи. В настоящее время практически любое событие могло бы привести к новому взрыву. Если он будет крупным, последствия могут быть ужасающими для аэнеанцев, вредными для Империи. Мы недалеко от границы с владениями Иттри и, что еще хуже, лордов войны за независимость, разбойников и настоящих фанатиков, которые имеют космические флотилии. Аэнеас прикрывал этот наш фланг. Мы можем столкнуться с неприятной возможностью потерять его.

Ряд враждебных и криминальных элементов воспользовались нестабильными условиями, и предприняли такую вылазку. Я сомневаюсь, что моя полиция уже избавилась от всех них. Я, конечно, не собираюсь допустить ее повторения. Вот почему корабли и спутники-разведчики запущены на орбиту, и никаким кораблям, за исключением специальных, не разрешена посадка - в этом порту и нигде. А лица с этих кораблей регистрируются и должны оставаться в Нова

Роме пока не получат специального разрешения для поездок.

Он понял, что говорит чересчур жестко, и попросил извинения. Айчарайч помог ему справиться со смущением.

- Пожалуйста, не подумайте, что вы говорите оскорбительно. Комиссионер. Я вполне сочувствую вашему положению. Кроме того, я чувствую ваше хорошее расположение к себе. Бы боитесь, что я мог бы непреднамеренно вызвать эмоции, которые бы могли воспламенить толпы или революционеров.

- Я должен рассматривать такую возможность, Почтенный. Даже внутри одного вида слишком легко совершить малейшую оплошность. Например, мои собственные предки на Земле, еще до космических полетов, однажды поднялись против иностранных правителей. Конфликт стоил несколько тысяч жизней. Причиной их был новый вид патрона, который задевал религиозные чувства местных войск.

- Лучшим примером могло бы послужить Тайпинское восстание.

- Что?

- Оно произошло в Китае, в том же веке, что и Индийский мятеж. Восстание против династии чужеземцев, хотя это была династия, которая правила значительное время, наступила гражданская война, которая длилась целые поколения и унесла миллионы людей. Вожди были вдохновлены воинственной формой христианства - едва ли это могло прийти на ум Иисусу, или нет?

Десаи уставился на Айчарайча.

- Бы уже изучили нас.

- Немного, о-о, ничтожно мало. Б основном по эстетическим трудам, Аэсчилюса, По, Шекспира, Гете, Тургенева, Михайлова; по музыке Баха или Ричарда Штрауса, по изобразительному искусству Рембрандта или Хирошиги… Я мог бы обсуждать это месяцами, Комиссионер, но у вас нет времени. Я просто надеюсь убедить вас в том, что не вторгнусь в ваш мир, как неуклюжий, неразумный чужак.

- Но почему Аэнеас? - поинтересовался Десаи.

- Именно из-за обстоятельств, в которых он находится, Комиссионер. Как ведут себя люди особо гордого и уверенного в себе типа в условиях поражения? Нам тоже нужны знания этого на Жан-Батисте, если мы не хотим в один прекрасный день доставить вам и себе подобные неприятности. Кроме того, я знаю, что Аэнеас имеет несколько культур, кроме доминирующей. Мне бы многое дало их сравнение и наблюдение за взаимопроникновением культур.

- Ну…

Айчарайч махнул рукой.

- Результаты моей работы не будут обнесены высокими заборами. Часто сторонний наблюдатель воспринимает элементы, которые те, кто живут по ним, никогда не воспринимают. Или они могли бы доверять ему или, по крайней мере, быть менее сдержанными в его присутствии, чем в присутствии человека, который на их взгляд мог бы быть секретным агентом Империи. Действительно, Комиссионер, такой инопланетянин, как я, мог бы служить в качестве эффективного сборщика сведений для вас.

Десаи вздрогнул. "Кришна! Неужели это проницательное существо подозревает?.. Нет, как он мог?" Мягко, почти извиняясь, Айчарайч сказал:

- Я убедил работников Губернатора. И, наконец, имел беседу с Его Превосходительством. Если вы изучите мои документы, вы узнаете, что я уже получил разрешение проводить здесь свои исследования. Но, конечно, я бы никогда ничего не предпринял, без вашего одобрения.

- Извините меня. - Десаи был в замешательстве, ощутив столь стремительный напор, у него появилось чувство, что его приперли к стене. С чего бы это? Айчарайч был абсолютно вежлив, готов услужить. "Я должен был бы проверить все эти данные заранее. Я должен был бы, но эта проклятая вылазка партизан…" - Вы не против подождать несколько минут, пока я просмотрю?

- Ни в малейшей степени, - ответил гость, - особенно, если вы позволите мне взглянуть на книги, которые я вон там вижу.

Он улыбнулся шире, чем раньше. Зубы у него были совсем нечеловеческие.

- Да, пожалуйста, - проговорил Десаи и нажал пальцами на панель вызова информации.

Экран замигал. За голографом идентификации последовал перечень ссылок и инструкций. (Подлог исключался. Кроме включения маркированных молекул, сведения помещались на борт корабля официальным курьером, и хранились в сейфе капитана, который персонально вносил их в бланк памяти, находящийся под Домом Империи). Проверка добросовестности Айчарайча была формальным делом, так как его уже проверяли на Ллинтавре, и проверяли скрупулезно.

Он прибыл на столичную планету сектора регулярным пассажирским лайнером, поехал прямо в гостиницу Катаврананиса, в которой находилось оборудование ксенософонтов, зарегистрировался в полиции, как требовалось, и не делал попытки избежать сканеров, которые оккупационные власти расставили по всему городу. Он никуда не ходил, ни с кем не встречался и не совершал ничего подозрительного. В соответствии со всеми существующими правилами он обратился за нужным ему разрешением, и прошел все собеседования и проверки, которые от него требовали.

Там тоже никто не слышал о планете Жан-Батист, но в папке содержалось ее описание, данное Айчарайчем. Информация была скудной, но кто будет хранить полные данные в библиотеках отдаленной провинции о каком-то отсталом мире, который никогда не причинял неприятностей?

Просьба его была обоснована, ничто не указывало на то, что он мог причинить неприятности, но мог принести полезные результаты. Губернатор сектора Муратори проявил интерес, сам встречался с этим существом и дал ему согласие.

Десаи нахмурился. Начальник его был как способный, так и сознательный. Иначе и не могло быть, поскольку вред, нанесенный ненасытным и несознательным предшественником, спровоцировавшим восстание Мак-Кормака, должен быть исправлен. Однако тот, кто занимает высокий пост, зачастую изолирован от повседневных деталей, которые лежат в основе политики. Муратори находился еще слишком мало на этом посту, чтобы оценить его ограничения. Кроме того, он был суровым человеком, который, по

мнению Десаи, слишком вольно интерпретировал ту аксиому, что правительство разрешило использование силы для подавления беспорядков. И именно, из-за директив сверху после беспорядков в университете Комиссионер Вергилия неохотно отдал приказ о разрушении до основания Мемориала и о полном разоружении домов великих землевладельцев - две акции, которые, как он чувствовал, принесли еще больше горя, включая происшествие в Хесперии.

"Да, но почему же тогда я так беспокоюсь, если Муратори начинает проявлять немного больше гибкости, чем до этого?"

- Я закончил, - сказал Десаи. - Не присядете ли вы снова?

Айчарайч возвратился от книжной полки, держа в руках томик Тагора на англике.

- Вы уже пришли к решению, Комиссионер? - спросил он.

- Вы же знаете, - выдавил из себя улыбку Десаи. - Решение было сделано за меня. Я должен разрешить вам проводить исследования и оказывать всю посильную помощь.

- Не думаю, что буду очень вас беспокоить. Комиссионер. Я вырос в разряженной атмосфере и привык к путешествиям без удобств. Мои биохимические процессы достаточно сходны с вашими, поэтому пища не составит проблем. Финансов у меня достаточно, и, конечно, экономике Аэнеаса не будут лишними мои запасы кредитов Империи.

Айчарайч, чрезвычайно выразительным движением потрепал свой гребень.

- Но, пожалуйста, не подумайте, что я хочу надавить на вас, размахивая губернаторским разрешением, как боевым стягом, - продолжал он. - Вы тот, кто больше всех знает и кто, кроме того, должен отвечать за последствия любой из моих ошибок. Это было бы нежелательным способом для Жан-Батиста входить в более крупное сообщество, не так ли? Я намерен пользоваться вашими советами и вашими приоритетами. Например, перед тем, как совершить свой первый шаг, я был бы благодарен вам, если бы ваши сотрудники смогли составить план моего маршрута и ознакомить с правилами поведения.

Десаи почувствовал, что в нем как будто что-то оттаяло.

- Для меня будет счастьем, Почтенный. Я уверен, мы хорошо сработаемся. Послушайте, вы не против, составить мне компанию и сегодня пообедать со мной пораньше, поскольку позднее у меня назначено несколько встреч…

Это был неплохой день.

Но к вечеру, когда Десаи остался один, все его заботы и тревоги вернулись к нему.

Ему очень хотелось уйти домой, к жене и детям, которые его почти не видят, но он сидел и курил, как будто не мог ни на минуту оставить Аэнеас без своего внимания. На все свои сомнения он сам себе же и говорил: "Принимая пост, я принес присягу и должен ее выполнить или расписаться в своей несостоятельности".

Теперь еще эта проблема с Иваром Фридериксоном. Болит, как свежая рана. И совершенно непонятно, как ее решать.

Десаи нажал кнопку, и в комнате возникла голограмма встречи, не так давно произошедшей в этой комнате. Комиссионер решил еще раз прослушать свою беседу с Питером Еветтом.

Питер Еветт, богато одетый, спортивного вида, с кудрявой рыжей бородой. Коммерсант и космополит из Веба. Один из тех немногих, кто не разделял целей мятежа, а видел будущее своего мира в сотрудничестве с Империей.

- … Рад предоставить вашему вниманию свои соображения, - говорил он, - и всю информацию, какой располагаю. Впрочем, если вам вдруг наскучит, вы можете без стеснения прервать меня.

- Это вряд ли, - возразил Десаи, - Я на Аэнеасе всего второй год, в то время как ваши предки прибыли сюда семьсот лет назад. Поэтому ваше понимание ситуации мне крайне интересно.

- Да, давно уже люди забрались в эти края. Вам не кажется, что чересчур активное расселение людей в космосе обернулось изолированностью и уязвимостью новых миров. Впрочем, ладно… Вы же хотели поговорить со мной об Иваре Фридериксоне, нет?

- И обо всем с ним связанным, - Десаи вставил в мундштук очередную сигарету.

Еветт, в свою очередь, закурил манильскую сигару.

- Я не уверен в том, что много могу дать вам. Вы же знаете, что я принадлежу к тому классу, на который землевладельцы смотрят в лучшем случае, с подозрением, а в худшем -- с презрением или ненавистью. Я никогда не был близким другом какой-нибудь из знатных семей.

- Вы член Парламента. И довольно влиятельный член. А Эдвард Фридериксон является Первым человеком Илиона. Вы должны довольно часто иметь с ним дела, включая и общественные; основная часть политической работы происходит не на формальных конференциях или в дебатах. Мне известно, что вы хорошо знаете Хуго Мак-Кормака - зятя Эдварда, дядю И вара.

Еветт, хмуро посмотрев на красный кончик своей сигары, начал медленно говорить:

- Все это даже более запутано, чем вы это представляете. Комиссионер. Если позволите, я напомню вам все факты в исторической, так сказать перспективе.

- Пожалуйста.

- Насколько я понимаю, в истории, в проблеме Аэнеаса имеется три ключевых момента. Первый: он начинался, как научная колония, в первую очередь с целью изучения коренных жителей Дидо, поскольку на Дидо, как известно, не очень подходящие условия для постоянной жизни людей, а в особенности, их детей. Собственно, поэтому на Аэнеасе и был основан Университет. Причем, он с самого начала стал чем-то закрытым и от остального Аэнеаса обособленным. А в силу легенд и слухов, связанных с дидоанцами, даже мистическим. Поэтому, даже самый последний аэнеанец относится к Университету с некоторым страхом и уважением. И гордиться им. Поскольку Университет стал известен во всей Империи, сюда стремились студенты со всех ее концов и даже с Земли. Что, в свою очередь, принесло ему определенное могущество и финансовую мощь.

Второй момент. Чтобы поддержать людей, обеспечить деятельность одного научно-исследовательского заведения на такой скудной планете, как эта, нужны огромные земельные площади, эффективно управляемые. Следовательно, подъем землевладельцев: сквайры, мелкие землевладельцы, арендаторы. Когда Лига распалась и пришли беды, Аэнеас был отрезан. Он вынужден был жестоко сражаться, иногда прямо на своей земле, чтобы выжить. Основная тяжесть всего этого легла на землевладельцев. Они стали квазифеодальным классом. Даже Университет попал под их влияние и ввел военную подготовку, как неотъемлемую часть учебного плана. Вспомните, как сопротивлялся Аэнеас - даже с кровью - аннексии Империей, в самом начале. Нежелательные плоды этого обучения мы имеем до сих пор.

Третий момент. Заброшенные войной и судьбой на Аэнеас иммигранты тоже нуждались в своем месте под здешним солнцем. Но они были здесь чужими, в том числе и этнически, и колонисты, используя их труд, не собирались принимать их в свой круг. Потому многие из них нашли свои ниши, по-своему приспособились к этой планете, обособившись от уже сложившейся цивилизации. И, следовательно, отсюда тинеранцы, речной народ, орканцы, горцы и т.д. Но, не смотря на их кажущуюся обособленность, их культурное и социальное влияние на наше общество больше, чем хотели бы городские или сельские жители.

Еветт остановился, налил себе чашку чаю, который приказал принести Десаи. По его виду можно было сказать, что он предпочел бы виски.

- Ваш рассказ действительно интересен для меня тем, как интеллигентный аэнеанец анализирует историю своего мира, - сказал Десаи. - Но какое непосредственное отношение он имеет к нашей проблеме?

- Очень существенное, Комиссионер. Во-первых, он объясняет, почему такие люди, как я… точнее, нас несколько групп, существенно обособлены от основного городского населения. Деловые люди, ведущие дела с Империей, их служащие, а тем более служащие имперских представительств, мы - по сути - люди второго сорта. О да, у нас есть представители в парламенте, но это незначительное меньшинство.

Большинство принадлежит старым гильдиям и Университету, либо корпорациям, тяготеющим к ним. Представители субкультур, пожалуй, могли бы объединиться с нами, но их нет в парламенте; ценз собственности избирательного права, вы же знаете. А… до этой оккупации Первый человек Илиона автоматически был Спикером всех трех палат. Фактически Президентом планеты, вторым человеком был и остается Ректор Университета, третий избирается делегатами горожан. Так как вы не распустили парламент, что, на мой взгляд, достаточно мудро, а просто провозгласили себя верховной властью - эта самая конфигурация продолжает существовать.

Что я? Я ничто, просто делегат горожан, притом от одной их части. Я не вхожу в круг советников Фридериксонов и их друзей.

- Все равно, вы можете информировать меня, поправлять меня, если я ошибаюсь, - возразил Десаи. - А теперь позвольте мне сделать некоторое резюме. Посмотрим, все ли я правильно понял.

Первый человек Илиона является первым, среди равных, потому что Илион является самым важным регионом, а Хесперия его богатейшая область. Правильно?

- Так было, - сказал Еветт. - Производство и население переместились. Однако аэнеанцы придерживаются традиций.

- Какой ужасный злой рок в наследовании этого титула - для всех! - сказал Десаи. И он вспомнил свои мысли по этому поводу.

Хуго Мак-Кормак был офицером, который поднялся до адмирала флота, когда его старший брат умер, не имея наследников, и, таким образом, сделал его Первым человеком. Это бы не имело значения, если бы не Его Величество (никто не смеет размышлять об этом вслух), который назначил Губернатором сектора Альфа Круцио это животное Снелунда. А излишества Снелунда, в конечном итоге, так тяжело задели Мак-Кормака, что он поднял знамя восстания, и планета за планетой провозгласили его Императором.

Ну, ладно, Снелунд мертв, Мак-Кормак бежал, а мы пытаемся разобрать руины, которые они оставипи. Но семена, которые они посеяли, все еще дают странные всходы.

Жена Мак-Кормака - сестра Эдварда Фридериксона, за неимением более близких родственников, таким образом, стала преемницей Первоверховенства в Илионе. Сам Эдвард является мягким человеком профессорского склада. И все бы ничего… если бы не чертовы традиции. Его собственная жена является кузиной Мак-Кормака. (Будь прокляты все эти родственные браки этих высоких семейств! Это может и хорошо для главного рода, на тысячу лет, но что делать нам, которые должны разобраться с этим сейчас?) Сами Фридериксоны являются признанными лидерами университета. Да, к тому же, единственное поселение людей на Дидо названо в честь их главного предка.

Все на этой упрямой планете относятся скептически к Эдварду Фридериксону; но не к тому, что он символизирует. Скоро все узнают, что совершил Ивар Фридериксон…

Потенциально, он их ссыльный принц, их освободитель, их Помазанный. Шива, сжалься надо мной.

- Как я понял, - сказал образ Еветта, - мальчик поднял ватагу сорванцов, родители которых ничего об этом не знали. В конце концов, ему только одиннадцать с половиной лет -, уф, это по земным меркам что-то около двадцати лет, правильно? Замысел их был уйти в пустынные районы и стать партизанами, пока… что? Земля отступится? Вмешается Иттри и возьмет Аэнеас под свое крыло, как Авалон? Все это представляется мне патетически романтичным.

- Иногда романтики становятся действующими реалистами, - сказал Десаи. - Последствия всегда устрашающи.

- Ну, в данном случае попытка не удалась. Его сообщники, которых поймали, под гипнопробой назвали своего предводителя. Не утруждайте себя, отрицая это: конечно, ваши следователи испробовали гипнопробу. Ивар исчез, но может быть, его возможно выследить? О чем бы вы хотели со мной посоветоваться?

- Во-первых, о том, как отнесутся аэнеанцы к этому инциденту? - неохотно сказал Десаи.

- Разумеется положительно. Вы конечно, не позволите ему убежать. Л действительно немного знаю его. Он имеет возможность стать своего рода пророком, для многих людей, которые ожидают именно этого.

- У меня тоже такое чувство. Но как мы можем напасть на его след? Как организовать арест? Какого рода должен быть суд и наказание? Как относительно гласности? Мы можем создать образ мученика. Мы не можем позволить восстания, влекущего смерть подданных Империи - и аэнеанцев, запомните, аэнеанцев - мы не можем позволить ему безнаказанно быть на свободе. Я не знаю, что делать, - почти простонал Десаи. - Помогите мне, Еветт. Вы же не хотите чтобы вашу планету рвали на части?..

Он нажал на повтор записи. Он ничего не получил из нее. Он ничего не получит и из остального, и единственным выводом является то, что нужно выследить Ивара Фридериксона и как можно быстрее.

Следует ли мне посоветоваться о том, что с ним делать после поимки с Ллинтавром или непосредственно с Землей? Я имею на это право.

Но что они посоветуют? Что они там знают?

Опустилась ночь. Комната была полностью темной, за исключением работающих экранов и передвигающегося пучка лунного света, который спешил пробиться сквозь все еще действующую прозрачность стены. Десаи поднялся, прошел туда и посмотрел. Под лунами, звездами Млечного пути, тремя сестрами-планетами Нова Рома сиял гранитным порфиром. Дома были светом и тенью, улицы - пестрой темнотой, а река и каналы - ртутью. Далеко в пустыне, словно привидение, двигалась песчаная буря. Ветер завывал, в своих утепленных покоях Десаи вздрогнул при мысли о том, как может пронизывать такой холод.

Глаза его искали сияния над головой. Слишком много солнц, слишком много.

Он пошлет сообщение домой со следующим кораблем-курьером. (Домой! Он посетил Землю только один раз, когда украл несколько часов от работы, чтобы пройтись среди реликвий: они оказались на

удивление разочарующими. Многообразные чувства не включали переполненные аэробусы, вызывающего вида гидов, туристские магазины или ноющие от усталости ноги). Такие корабли летали почти на сверх скорости: пара недель между этой планетой и Солаи. (Но это составляло 200 световых лет; радиус, который захватывал четыре миллиона солнц). Он мог включить просьбу на полицейский рейс.

Но за полмесяца могут возникнуть беспорядки или, что еще хуже, можно столкнуться с терроризмом. А в этом случае его петиция должна проходить определенные процедуры, обсуждаться, аннотироваться, добавляться, передаваться из одного комитета в другой, пройти сквозь слои исполнительных структур, чтобы добиться решения; а обратное послание заняло бы еще несколько дней, пока оно поступит и, вероятно, когда оно прибудет, надо будет решать уже новые проблемы. Нет, все эти директивы с оказией из Ллинтавра ему не помогут.

Ему, Чандербану Десаи предстояло действовать одному.

Конечно, от него потребуют докладывать все важное: что, конечно, включает и дело Фридериксона. Если судить объективно, на Земле самый полный банк данных обо всех светилах и планетах в исследованной части вселенной. Там, зачастую, можно найти даже отрывочную, разрозненную информацию.

"В таком случае… почему бы не послать запрос об этом Айчарайче?

Ну да, почему?

Не знаю. Он кажется вполне благонадежным, и попросил у меня томик Тагора… Нет, я попрошу полную информацию с Земли. Хотя мне придется изобретать приемлемую причину для этого, после того, как Муратори одобрил его просьбу. Предполагается, что у нас бюрократов не должно быть предчувствия. Особенно не должно быть, когда, фактически, мне нравится Айчарайч так же, как любой не землянин, которого я когда-либо встречал. Намного больше, чем многие мои соплеменники.

Это-то и страшно".