Дэнилидиса - непутёвый герой

Глава 5.

Кнут фон Вольфштайн! Бледный врач-гений странного мира, всё так же облаченный в стерильно белый халат, слегка поддерживая, словно настраивая фокусировку, очки в элегантной металлической оправе, глядел на меня с толикой удивления и примесью упрёка во взгляде.

- Доктор! - Радостно воскликнул я, ибо в тот момент я радовался искренне, как младенец. - Вы ли это? Как нашли меня? Откуда?

- Всё после, сейчас главное - вытащить вас отсюда.

- Да-да, конечно. Что делать?

- Ничего особенно сложного. - Лекторским тоном ответил Вольфштайн, протягивая мне руку. - Просто возьмите меня за руку.

Я порывисто схватил его прохладную и на удивление крепкую ладонь. В следующий миг окружающая меня футуристическая обстановка поблекла и размазалась, сердце на пару мгновений затихло, а дыхание перехватило, словно нырнул в ледяную воду. Но буквально тут же картинка обрела чёткость, а деятельность организма возобновилось. Мы находились в таком уже уютном для меня рабочем кабинете моего дважды спасителя.

Доктор выпустил мою ладонь и деловито, словно ничего необычного не случилось, обошел огромный, заваленный бумагами и заставленный различными предметами, стол и сел за него, попутно задвинув одно из многочисленных отделений.

- Присаживайтесь, голубчик, не стойте истуканом. - Посоветовал он.

Я осторожно опустился на стоявший рядом стул с высокой прямой спинкой, тем более что понял, что ноги мои вряд ли удержат меня больше двух секунд - неприятная слабость и дурнота буквально обрушились на меня словно вся масса воды Ниагары в одну секунду расхода.

- Вы, я надеюсь, понимаете, что поступили довольно опрометчиво, - начал он, снимая очки и вперившись в меня изучающе-порицающим взглядом, словно учитель, укоряющий первоклассника за непослушание.

- Даже не опрометчиво, а в высшей степени безответственно!

Всё, что я мог ответить в таком состоянии это:

- Почему же?

Вольфштайн откинулся на спинку кресла, молча поизучал меня, прищурив глаз, и уже более снисходительно продолжил:

- Осознанно или нет, но вы решили понравиться этому миру, чтобы достичь какой-то цели. Скорее всего, вы решили сбежать, что совершенно понятно, так как вы в недостаточной мере имеете, так сказать, право находиться здесь. Не имеете достаточной подготовки и состояния.

- Хм... - Всё, что нашлось у меня в качестве контр-аргументации.

- Являясь случайной производной в троичном проецировании, для данного мира вы - сложная, хоть и интересная в решении, задача.

- Конечно, - язвительно произнёс я. - Это ж так элементарно...

- Простите?

- Доктор, вы слышали такое выражение: сложное - ложно? Витиевато рассуждают шарлатаны, а не действительно умные люди, потому что шарлатанам только и остаётся, что рассуждать, упиваясь собственной ученостью. Но вы же не шарлатан, не нужно носить маску при мне, я уже успел вас оценить.

Вольфштайн выпрямился в кресле, подался вперёд и взглянул на меня уже по-другому - с уважением.

- Однако вы не перестаёте меня удивлять!

- Я ещё не то могу.... И вообще... Я....

Что же именно я имел в виду, договорить мне не удалось, так как я по-простому и совсем не "витиевато" рухнул со стула в тёмном беспамятстве.

Истошный крик: "Скорее же! Скорее! Бей!"

Что это? Откуда дрожь земли?

Всё тот же крик: "Очнись! Мастер! Очнись!"

Я с трудом открыл глаза и чуть не закричал от боли. Безжалостный свет чуть не лишил меня зрения. Вокруг был разлит свет - безжалостный, яркий, всеблагий...

Едва различались очертания земли, на которой я стоял, стоял на одном колене, собираясь с силами, борясь с дурной слабостью...

Неясными тенями поблизости маячили несколько фигур, земля уже буквально ходила ходуном. Где-то внутри, в тёмных глубинах души зародилось и вмиг окрепло чувство надвигающейся всесокрушающей беды, что-то прорывалось сюда, и этот всепроникающий убийственный свет был её предвестником...

"Надо встать, надо встать...", - твердил я про себя, как заведённый.

"Мастер!" - кто-то орал мне уже в самое ухо, чья-то крепкая хватка чуть не вырвала моё плечо....

Прилив злости придал сил, я отпихнул кричавшего и вскочил на ноги, в правой руке пульсировала и накапливалась Сила. Перстень вновь ожил и спешил прийти мне на помощь....

В который уже раз.

И в тот же миг в трёхстах шагах передо мной из-под земли вспух и взорвался огромный ослепително-белый шар, раскидав массы земли вперемежку с огромными валунами и многовековыми деревьями....

Слух резанул оглушительный свист на самой грани слышимого. В лицо ударило твёрдой волной воздуха, из ушей и носа брызнули горячие струи крови...

Глаза удалось сохранить лишь вовремя поднятой рукой. Прикрылся.

Перстень вновь готов был помочь, но только мне, а тех, кто был рядом, разорвало в клочья. Терять спутников было для меня уже привычным делом.

Я потерял слух, но глаза сохранил и видел сквозь дрожащий воздух и безжалостный свет, как из пролома к горящим небесам устремилась огромная колонна извивающейся плоти сплошь из света и молний с огромной уродливой мордой с длинной пастью усеянной узкими острыми зубами в несколько рядов. Оно было поистине огромно.... Я боялся даже сравнивать ЭТО с чем-нибудь знакомым мне, чтобы не сойти с ума.

"Дитя Света пришло в этот мир, чтобы очистить его и воздать по заслугам. Твоей чёрной душонке пришёл конец, нечестивец", - прошелестело в моём мозгу....

Вот уж нет! Ещё обломаете зубы, почтенные!

Я весь налился Силой, багровый отсвет укутал меня....

Ещё поглядим, как корчится в агонии это самое Дитя!

Весь мокрый я подскочил с мягкой перины, судорожно глотая ртом воздух.

"Боже! Что это? Что за наваждения????" - истерично крутилось в моём мозгу. Это было до жути реалистично, опять. Очередное видение, в котором фигурировал Перстень.

- Что случилось? - В комнату ворвались доктор со своей помощницей, с их появлением помещение, в котором я имел честь отходить от очередного беспамятства, моментально озарилось приглушенным светом, исходившим, казалось, от самих стен.

- Я не знаю точно, - прохрипел я, не решаясь вновь улечься на такую мягкую, но такую мокрую от собственного пота, подушку. - Не знаю, что и сказать.

- Говорите, как есть. - Отрезал Вольфштайн, присаживаясь на стул возле кровати и пытливо глядя мне в глаза. - Важно всё, каждая деталь.

Меня начало трясти, но, всё же, превозмогая недуг, я начал говорить, ибо ничего другого мне, по сути, не оставалось. Я рассказал, как мог вкратце, но не упуская немаловажных деталей, свою историю скитаний: про пьянку в честь дня рождения жены, про нечаянное убийство Бордвика, про встречу с Лангедоком и веселой троицей, про драки, поединки, перемещение до Арленбурга (до которого так и не добрались), про мои взаимоотношения с Перстнем и в итоге, на десерт, я оставил рассказ про мои пугающие видения связанные с тем самым Перстнем.

Я замолчал, выдохся. Молчал и Вольфштайн, погрузившись в раздумья.

В горле першило от долгого рассказа, хотелось пить, но я не решался нарушить значимость момента своей банальной просьбой. Наконец доктор произнёс:

- Всё верно. Так и должно быть. В принципе, всё происходящее с вами сейчас здесь очень даже объяснимо.

Как хорошо, что у этого доктора на всё были ответы, он нравился мне всё больше.

- Дело в том, - продолжал он. - Что вы не совсем вписываетесь в картину данного места. Насколько вы могли догадаться, это пристанище заблудших, так скажем, душ. Тут, в некотором роде, обитают информационные проекции тех, кто не совсем смирился с потерей своего плотского существования, либо те, память о ком настолько сильна, что не даёт душе двигаться дальше, обрести своё посмертие, либо те, кто и не существовал никогда во плоти....

- То есть? - Я удивлённо вскинул бровь.

- То есть, вполне вероятно, что здесь вы сможете встретить героя ваших любимых сказаний. Однако, это место далеко не единственное в своём роде, в мириадах Теней и Отражений достаточно мест, подобных этому и у каждого есть свой Смотритель.

На этом месте Вольфштайн выдержал паузу, многозначительно посмотрев на меня. В принципе, этот его театральный жест был уже излишним, я давно смутно догадывался, что доктор - не просто доктор и здесь он не только для того, чтобы штопать глупых непутёвых героев, потерявшихся на тропах междумирья...

- Я понял вас, герр Кнут. - Спокойно ответил я на его взгляд. - И мне ужасно интересно послушать вас.

- Хм. - Вольфштайн немного смущенно поправил очки. - Что ж, вас не так просто удивить, но это можно объяснить тем, сколько и чего вам довелось пережить за столь короткий срок.

- Не забудьте и про научно-технический прогресс, доктор, подаривший моему миру телевидение, интернет и прочие чудачества.

- Да-да, конечно. Насколько я могу судить, в вашем мире удалось невероятно обесценить процесс добычи информации, как и саму информацию, ну а уж источник информации стал для вас и вовсе расходным материалом. С одной стороны, это прекрасно и удобно, но с другой - вы практически перестали отличать правду ото лжи, а границы морали затёрлись под натиском научных объяснений и просто оправданий ваших слов, действий и поступков.

- А вы неплохо изучили мой мир. - Немного пораженно ответил я.

- Отнюдь. - Улыбнулся мне доктор. - Я смог разглядеть лишь немногое и лишь то, что понимаю сам.

- Где вы всё это разглядели?

- В вас самих. - Просто ответил Вольфштайн. - Вы носите на себе отпечаток своего мира, и пока ещё этот отпечаток очень чёток и силён. В ваших словах, в ваших глазах и жестах, в тенях и бликах ваших снов - я всё читал это.

- Вы подсматривали мои сны? - Возмутился я, подскакивая на кровати.

- Ну что вы! - Всплеснул руками доктор или точнее - Смотритель - Я ни в коем случае не лазил к вам в голову и не читал ваши мысли, у меня есть представления о чести и гостеприимстве! Просто вы на данный момент единственный, кто видит в этом мире сны, а сны порой имеют свойство распространяться и извне, то есть, как и всякая информация импульсно-волнового характера - покидать свой источник, либо своего носителя. А данный мир очень соскучился хоть по каким-нибудь проявлениям активности на информационном уровне. Откровенно говоря, вы понравились ему.

Тут Вольфштайн сделал очередную паузу, сцепив пальцы на колене и слегка откинувшись на спинку стула.

- И что в этом плохого? - Непонимающе спросил я.

- До определённого момента - ничего. - Начал он, затем вновь выпрямился, снял очки, устало потёр переносицу и, водрузив очки на место, продолжил:

- Однако не зря же почти во всех обитаемых мирах бытует такая пословица, в разных её интерпретациях: будьте осторожнее со своими желаниями, они могут сбыться. Этот мир стал прислушиваться к вам, воплощал ваши интуитивные пожелания. Вы, надеюсь, не могли не заметить, что появилась смена времени суток, пусть и не та, к которой вы привыкли, но всё же. Вместо постоянного позднего вечера теперь есть ранний вечер, есть сумерки и есть короткая ночь. Также появились огни в окнах домов, чего здесь никогда не бывало. Небеса обрели краски, помните, как вы любовались закатными лучами на стёклах и стенах домов? Да что перечислять? Очень многое изменилось здесь, хоть это и не бросается вам в глаза...

Наша беседа с Вольфштайном Смотрителем странного мира растянулась надолго: за окном пролетела короткая ночь и комната окрасилась закатными красками осеннего солнца. Мы говорили о многом, о разном и я чувствовал, что этой беседой я излечиваюсь, мне становилось лучше буквально с каждым часом. Про Перстень я тоже узнал много интересного и полезного. И когда уже подходила к концу вторая ночь, я понял, что чувствую себя как никогда хорошо, что я полон сил и задора.

- Ну что ж, - резюмировал доктор, вставая со стула и с наслаждением потягиваясь. - Спешу сообщить вам, что этот, так скажем, день для вас последний в этом мире и вы должны уйти.

Признаться, эта новость меня, к собственному же удивлению, огорчила. Нет, то, что необходимо двигаться дальше, или же, если повезёт, вернуться в родной мир, вопросов не возникало, но всё же...

- Не принимайте на личный счет. - Приободрил Вольфштайн. - Этот мир запомнил вас и вы, не зная того, унесете в себе его частичку...

Заметив мой изумленный взгляд, он продолжил:

- Не пугайтесь так. Просто вы заметите, что умеете слушать тишину, полюбите лиловые краски холодных закатов... В вас поселится необъяснимая тоска. Со временем вы сможете вникать в суть вещей. И... полюбите одиночество.

Видать, я имел всё ещё потрясенный вид и Вольфштайн поспешил снова успокоить меня:

- А то, что вам следует поторопиться с уходом, повторюсь - не принимайте на личный счет. Во-первых, вы уже скорее живы, чем мертвы, а присутствие здесь живого существа губительно для этого мира. А во-вторых, скоро здесь будет новый гость, который остановился на Грани, и которому еще суждено сделать выбор в какую сторону ему идти.

Доктор замолчал, молчал и я. Неверный свет выхватывал из полумрака его глаза, которые, казалось, излучали собственный свет. В приоткрытые ставни ворвалось робкое дуновение ветерка, колыхнув занавески и принеся с собой запах булыжной мостовой и трамвайных рельсов. Что-то неуловимо поменялось в один миг, словно между нами пролегла черта - незримая, но непреодолимая.

- Пора. - Произнес Вольфштайн.

- Пора. - Эхом отозвался я.