Демоническая Кость. Том 1.

Глава 3

Не ощущая чувства насыщения, парень закидывал в себя одну ложку за другой. Непонятная каша из неведомых зерновых культур, казалась ему лучшим блюдом из когда-либо пробуемых. Скосив свой взгляд и заметив выпирающие рёбра, юноша отметил, что раньше с питанием у него были определённые трудности. Лязгнув несколько раз металлическим прибором об дно тарелки, парнишка, вылизав пустую посуду, отставил её в сторону.

Всё то время пока он трапезничал, рядом с ним находился взрослый, крепко сложенный, серокожий демон, одетый в мускульную броню (анатомический панцирь), представляющую собой две длинные нагрудно-наспинные металлические пластины, с выпресованным рельефом мужского торса. Обе пластины соединялись между собой кожаными ремнями и представляли подобие панциря.

Под бронёй у демона имелась пододетая кожаная безрукавка с птеругой — крепкой юбкой из кожи или иной ткани (льняной), с прикреплёнными на неё множественными металлическими (пластинчатыми) полосами, служащие для дополнительной защиты.

Шлема при себе у Дарка не было, зато на широком поясе имелся меч, к рукояти которого, рогатый демон периодически прикасался. Смертоносное оружие имело листообразную форму клинка, а его длина составляла около 60–70 сантиметров.

У опытного на вид демона из головы росли крупные рога, что под плавным дугообразным изгибом, приземисто тянулись в сторону затылка. Приковывал к облику воина, приметный угольно-чёрный плащ (палудаментум) прикреплённый к плечевой части доспеха. Серьёзное, серое лицо стражника украшал немалый шрам на щеке и верхней губе. Смотря на увечья серокожего представителя рогатой расы, юнцу было невдомёк, где он их мог получить, однако цепкий взгляд стража, как бы намекал, что рядом стоя́щий воин, всегда настороже.

Первое время, рогатый, украдкой всматривался в лицо парня, отчего последний был смущён, но постепенно привыкнув, молодой хуман решил не замечать оказанного, пристального внимания и продолжил наслаждаться предоставленными яствами.

С юнцом демон никак не пытался наладить контакт. Все его действия, были просты и понятны на интуитивном уровне: дали кашу с ложкой — ешь. Покушал, демон протянул руку — отдай посуду.

Как только желтоглазый мальчишка выпил особо понравившийся ему компот, сваренный из причудливых для него фиолетовых плодов, демон сделал рывок и, задрав юнцу чёрную чёлку, всмотрелся в верхнюю часть его лба.

— Хуман, — выдал он брезгливо на инородном для этого мира языке. — Ты результат грязного союза с ведьмой или зверем? — вопрос прозвучал на грубом, гортанном языке демонической расы. Дарк, скривив лицо, смачно плюнул на пол, в аккурат рядом с кроватью юнца.

Широко расставив ноги, демон сменил позу, после чего повторил свой вопрос уже на всеобщем языке.

Поджав губы, парень опустил голову, чтобы не показать рогатому затаённой обиды. Он был не в том положении, чтобы дерзить стражу, но и отвечать с раболепием в глазах было ему противно.

— Не знаю. Ничего не помню. Сильно ударился головой, — помотав головой в довесок сказанному, ответил юноша с тщательно скрываемой злостью в голосе.

С презрением посмотрев на юного хумана, Дарк своей широкой «лапой» отвесил ему подзатыльник. Малец полетел с кровати на деревянный пол.

— Когда в бою ломают ногу, чтобы она правильно срослась, — начал демон рассуждать на всеобщем, — лекари вправляют её или ломают снова. Может, и тебе это поможет, — ухмыльнулся демон и покатил тачанку с бидоном каши и компота на выход.

Скрючившись на полу, малец, обхватив свою голову, стал причитать о том, как сильно он любит демонов, рад уровню местной медицины, прекрасному и доброму миру, а главное: своему тёмному прошлому, что привело его в этот театр рогатого абсурда.

В общем, весь его монолог сводился к одному: демоны — прирождённые целители, их нужно забрасывать во вражеские тылы вместе с союзным десантом, выполняющим задачи по диверсионной деятельности всех жизненно важных направлений развития государств неприятелей.

Выругавшись и выдохнув, парень забрался обратно на кровать, после чего у него промелькнула в голове запоздалая мысль:

«Откуда у меня все эти знания, откуда я знаю всю эту терминологию и… языки?»

— Терминологыю, — попытался выговорить он ни разу не произносимое ранее слово, значение которого парень прекрасно понимал, однако никогда в речи не использовал.

От полученной оплеухи в голове мальчишки всё шумело, она раскалывалась, но несмотря на это, юнец отметил для себя одну важную деталь — тяжёлая рука серого демона, оказалась действительно «целебной» — память начала возвращаться сразу после его хвалёной методики.

«Ни за что не буду никому об этом рассказывать…» — дал себе он установку.

Попытка вспомнить что-либо ещё не увенчалась успехом. От постоянного напряжения, думалка мальца всё сильнее и сильнее раскалывалась. Парню стабильно становилось хуже и вскоре, из его носа хлынул поток ярко-красной крови.

Измарав кровью свои белые свободные одеяния, как и постельное бельё, парнишка прекратил свои мозговые потуги и расслабившись, быстро улетел в царство Морфея.

— Ну здравствуй, юноша, — по-доброму улыбнулся седовласый миссионер, что стоял посреди соснового леса.

— Здравствуй…те, — ошарашенно вымолвил пацан, всматриваясь в многолетние стволы ровных сосен, верхушки которых бесследно скрывались где-то в небесах. Основание многовековых деревьев укрывала стелящаяся молочная пелена тумана, что создавало атмосферу загадочности и творящегося волшебства.

— Нравится? — раскинув руки, покрутился вокруг своей оси незнакомец.

— Да, — робко ответил юнец, что начал осматривать собственное тело.

— Можешь не отвечать, — подмигнул мужичок, отчего в восприятии парня поселилось зерно сомнения, — я и так прекрасно знаю, что тебе понравилось.

— Где я? — поковыряв старым ботинком в еловых иголках, поинтересовался желтоглазый парень.

— Ты спросишь кто я? — начал рассуждать крепко сложенный мужчина, а парнишка подтвердил свои опасения.

«Ментальное послание», — всплыло в его или не совсем его памяти, логичное объяснение происходящего, правда, в этот момент, парень до конца не осознавал значение этого понятия. Тем временем, странный мужик продолжил:

— Я тот, кто прожил десятки жизней. Я тот, кто нарушал законы мироздания: нёс смерть, сеял боль отчаяние. Я тот, кто убивал и… был убит. Я странник, путешественник, избранник божий, миссионер. В разные времена, таких как я люди называли по-разному, но для удобства, предлагаю остановиться на последнем варианте. Всю свою жизнь я выполнял уготованную участь — быть пешкой в игре богов.

— У Вас есть имя? — для проформы поинтересовался юнец.

— Ты, наверное, спросишь: почему я не представился? Отвечу: я носил десятки различных имён, и во всех них, до сих пор я ощущаю частичку себя. Той жизни, которую проживал, будучи Варданом, Алом, Михаилом, Сергеем, даже в имени За… Кхм… — прокашлялся он, — В общем, у меня было много имён и с каждым из них у меня ассоциируются свои воспоминания, своя история.

— Меня уже нет, — успокаивающе замахав руками, продолжил миссионер. — Ты не подумай, в этом нет твоей вины. Я ушёл на заслуженный отпуск добровольно, — как-то невесело усмехнулся многоликий незнакомец. — Перед тобой, — путешественник провёл рукой вдоль своего тела, — так называемая ментальная закладка. Я специально создал несколько посланий, которые помогут тебе переварить мой опыт, когда ты будешь сам к этому готов.

Прищурившись, оценивающе посмотрев словно сквозь черновласого худощавого юнца, путешественник продолжил свой монолог.

— Также закладки могут быть активированы в определённых жизненных ситуациях. Поверь мне на слово, ты ещё будешь меня за это благодарить, — по-отцовски улыбнулся он. — Итак, память… что ты вообще знаешь о памяти? — паренёк напрягся, хотел было уже ответить незнакомцу, пользуясь частичкой знаний из заёмной памяти, но не успел. Этого, как оказалось, вовсе не требовалось, потому как, неизвестный вновь заговорил.

— Можешь не отвечать, — улыбаясь, махнул он рукой. — Я всё равно не услышу. Считай меня отголоском сознания личностной матрицы, выполняющей заложенную в него функцию — этакий вариант проекции посмертной воли.

Парень смутился. Не все слова миссионера для него были понятны, но посыл он уловил верно и, будто прилежный ученик, начал терпеливо ждать развёрнутого ответа своего «учителя».

— Память… — это одна из высших психических функций, осуществляющая познавательный процесс. Базис отвечающий за накопление, сохранение, воспроизведение приобретённых знаний и навыков. Без памяти личность не развивается, её априори не может существовать. Нужно понимать, что память не есть простой фотографический процесс на основе образов. Она структурирована и влияет на личностную матрицу ситуативно, в зависимости от мыслительных процессов связанных с пережитым прошлым. Тем самым, память формирует индивидуальность, то есть личность носителя.

— Неужели?! — испуганно предположил юноша, недоверчиво всматриваясь в усталые глаза незнакомца.

— Верно! — предугадав поток мыслей, седовласый мужчина развеял его сомнения. — Присвоив себе чужие воспоминания, ты непременно поменяешься. Постепенно изменится твой мироуклад, характер, твоя личность. Но! — возразил миссионер. — По-другому никак. Ты слишком слаб для этого мира. Я поверхностно пробежался по твоим воспоминания, чтобы сориентироваться куда и в кого я попал.

— Мои воспоминания? — прикоснувшись ладонью к своей груди, прошептал парень с сожалением в голосе.

— Этот мир мне не понравился, — недовольно поморщился хозяин памяти. — С демонами я не раз пересекался. Было такое, что даже оказывался в шкуре рогатого. Конечно, не именно на их планете, — неопределённо помахал он рукой. — Не с этим видом. Да будет тебе известно, демонов, как вида, в мироздании великое множество и все они разные, со своими особенностями, укладом и принципами. Порой, от которых меня самого выворачивало, — миссионер брезгливо сплюнул наземь.

— Но это всё неважно, — опомнившись, всплеснул он руками. — По окончании нашего разговора, моя память, представляющая для тебя хаотический калейдоскоп, будет заблокирована. Не переживай, это всё я делаю для твоего же блага — чтобы ты окончательно не свихнулся. Взамен, ты сперва получишь знание языков и диалектов, используемых на этой планете, а также узришь историю моей первой жизни. Итак, — словно дирижёр он поднял руки и замер, — присаживайся поудобнее, — миссионер покосился на одинокий пенёк, — поехали!

С последним словом хозяина памяти парня засосала чёрная воронка, что через некоторое время выбросила его в новом мире, посреди одиноко стоя́щей избушки у леса.

Юнец оказался сторонним наблюдателем.

Смотря на мир чужими глазами, все чувства, все эмоции он ощущал, как свои собственные. Они казались ему родными, они были его… такими настоящими.

Королевство Минатрия, округ Филдон, деревня Сура. 623 год по календарю Святого Маркуса.

Мерно потрескивал огонь в печи. Языки пламени, поедая мокрые поленья, пытались объять всю древесину целиком. На деревянном кресле-качалке, с ребёнком на руках, сидела взрослая, красивая женщина. На её лице, несмотря на возраст, не было морщин, как и следов привычной для многих оспы. Под однотонным зелёным платком виднелся белоснежный волос, бесстыже выпавший из-под плотной ткани покрывающей голову женщины.

Медленно покачивая своё чадо, Мария — так звали эту женщину, раздумывала над тем, что ей дальше делать.

Мужа уже как несколько месяцев, безвозвратно забрала война, а она сама, худо-бедно сводила концы с концами. Единственным заработком было приготовление простеньких отваров от разной хвори и недугов.

Но вот уже несколько лет, в королевстве Минатрия шла безжалостная охота на ведьм. Никто не понимал, почему именно в момент нападения на родные земли захватчиков из соседнего королевства, началась эта охота, но все знали и видели, что святая инквизиция делает с подозреваемыми в ведьмовстве.

Страх за свою жизнь и жизнь ребёнка, заставил Марию прекратить свою прикладную подработку и пытаться выжить за счёт работы в трактире. Оставляя ребёнка в семье кузнеца она, сбиваясь с ног, работала подавальщицей, посудомойкой, уборщицей, но за свой труд получала копейки, коих с натяжкой хватало на свежие продукты и хлеб. Мария делала всё, чтобы прокормить себя и своего сына Вардана. Этим именем, тогда ещё живой муж, нарёк своего первенца. Порождение войны или рождённый на войне — так дословно переводится имя, что дал малышу отец.

Маленький Вар рос неспокойным ребёнком, часто плакал и болел, отчего ведьме светлого культа «Ингрис», приходилось всё чаще доставать подаренный ей когда-то старшей ведьмой-наставницей, пятый гримуар, именуемый среди ведьм светлым.

С помощью магии, применяя на своём сыне простенькие заклинания исцеления, Мария уже несколько раз сохраняла жизнь своему маленькому чаду.

Кивнув собственным мыслям, смотря в полуприкрытые глаза детёныша, женщина решилась возобновить свои травнические практики — всё ради сына, всё ради памяти о любимом.

Миновало два года, когда в похожий тёмный вечер, под свет от пожирающего дрова пламени, дверь ветхой избушки была выбита ударом тяжёлого ботинка с металлическими вставками. Раздался испуганный женский крик. Мария крепко прижимала к своей груди ребёнка, которому уже было несколько лет от роду.

Тяжёлый удар металлической перчатки заставил женщину замолчать. Сплюнув кровь на деревянный неровный пол, продолжая прижимать к себе Вара, она наблюдала за тем, как несколько инквизиторов, укутанных в серые балахоны с изображениями объятого пламенем жертвенного креста, выворачивают её скудные пожитки.

Вардан, не осознавая происходящего, чувствовал своим маленьким тельцем бешеный ритм сердца матери, отчего подсознательно понимал, что ничего хорошего сейчас не происходит. Мальчик заплакал.

— Заткни его, — прозвучал грубый, требовательный голос, одного из пришедших.

Больше не обращая внимания на ребёнка, инквизитор, на глазах женщины, с помощью меча вскрывал деревянный пол, где находился погреб.

Прикрыв своему сыну рот и начав ему шептать успокаивающие слова, Мария украдкой смотрела, как разбиваются об стену её глиняные горшочки, ступки, выбрасываются пучки редких трав и корений.

Холодный ветер, гуляя по помещенью, заставил мать вместе с сыном поёжиться. Незаметно подтащив к себе накидку, женщина укуталась в неё вместе со своим ребёнком.

Обыск продлился недолго. Вскоре один из несущих смерть, обнаружив пустоты в кладке печи, прокричал:

— Нашёл! Ох… святой Маркус! — ребро его ладони, в привычном движении коснулось переносицы. — Боже, тут пятый гримуар! Кто-то получит повышение, — намекая на себя и сверкая довольными глазами, ухмылялся здоровяк.

Обрадовавшиеся визитёры, схватив Марию за волосы и, пинком отбросив хрупкое тело мальчика, поволокли изобличённую ведьму на улицу.

Ударившись об стену, мальчишка сполз. Сквозь слёзы, юнец смотрел, как его мать за волосы, силком волокут во двор. Мария упиралась, кричала, пыталась договориться, но все уговоры, мольбы и просьбы разбивались о невидимый щит отчуждения инквизиторов.

Безжалостно, плашмя мечом ударив по затылку плачущей матери, псы церкви, взявшись за ноги, потащили бессознательное тело ведьмы к помосту, что был заблаговременно возведён в центре деревни.

Вбежавший в открытую хижину кузнец, появился через несколько минут после ухода стражей веры. Сграбастав мальчишку в охапку и укутав его у себя за пазухой, друг семьи спешно понёс «сироту» согреваться в пристройку.

В тот день, мальчик так и не смог уснуть. Ему не дал это сделать фантомный крик женщины, заживо сжигаемой на костре инквизиции. Голос, который так сильно был похож на материнский.

Взявший ответственность за паренька кузнец — Умар, принял юнца в свою семью на правах родного.

Шли годы, Умар дал юноше мало-мальское образование: обучил грамоте и письму.

Парня с малых лет тянуло к кузнечному горну и наковальне. Он не боялся ни громких звуков, ни высокой температуры. Как только Вардан подрос, Умар пошёл к нему на встречу и сделал из него своё подмастерье, попутно обучая основам воинской науки.

— Это тебе всегда может пригодиться, — говорил он мальчишке, рассказывая истории о своём прошлом.

Кто бы мог подумать, что обычный деревенский кузнец, когда-то был десятником в королевской армии. Хотя, многим об этом было известно, ведь, получив свою дозу славы на поле боя, тогда ещё «Умар Кувалда» вернулся в отчий дом.

Натаскивая паренька, как когда-то гоняли его самого, мужчина обучал мальца владению всеми доступными (подручными) видами холодного оружия, но лучше всего у паренька получалось управляться с разного типа ножами. Действуя на сверхблизкой дистанции, Вар к семнадцати годам, мог дать фору любому взрослому мужчине в деревне.

В поселении, деревенские никак не контактировали с мальцом, лишь тихо шептались за спиной, да плевали вслед со словами — ведьмино отродье. Видно на это сказывался страх перед всевидящим оком инквизиции, но этого было не объяснить подростку, который был лишён общения со сверстниками и считал себя неправильным — изгоем.

Семья у Умара была небольшой. Его супруга, по вине треклятого мора, которым болели тогда все поголовно, легла в землю немногим позже смерти матери Вардана — Марии.

Из родни у кузнеца осталась одна лишь дочь — Мифельда. Умар часто говорил, что дочь является точной копией её покойной матери. Ладная девчушка, с малых лет была и другом, и опорой Вару. С младенчества проводя всё время вмести, два подростка постепенно начали чувствовать к друг другу нечто большее чем просто дружбу.

Шли годы и если приёмный малец, из-за тяжёлой работы и хорошего питания, рос как на дрожжах, то вот кузнеца подкосила неведомая зараза. Понемногу Умар начал сдавать позиции и через два года после совершеннолетия дочери отправился на небеса, туда, где его ждала супруга.

Общее горе и желание помочь близкому человеку, ещё сильнее сплотило парня со сводной сестрой. Преодолевая трудности вместе, новоявленная пара смогла создать своими руками будущее не только для себя, но и для своего ребёнка.

Вардан, работая день и ночь, пропадал в кузнеце. Выковывая ликвидные гвозди, подковы и так необходимый местным инвентарь для возделывания земли, деревенский кузнец зарабатывал неплохое, по местным меркам, состояние.

Всё было прекрасно. Мужчина всё чаще улыбался при виде своей молодой жены и всё чаще радовался новому дню, пока всё изменилось…

Год выдался неурожайным: из-за непогоды быстро попортилась не заготовленная пшеница, а плодовые оказались поражены болячками и гнилью.

Когда в деревню приехала мытная дружина (сборщики податей — налогов), местные с раболепием в глазах кланялись, и все как один винили ведьму, что давно портит жизнь местным жителям.

Вардан ожидал от местных чего угодно, но не обвинения его жены в ведьмовстве.

Неуправляемая толпа вразнобой голосила о причастности Мифельды к неурожаю и частым болезням деревенских.

Требуя у инквизитора, находящегося в составе мытной дружины, срочной расправы над виновницей, одурманенные злостью деревенские добились того, что инквизитор начал переворачивать жилище кузнеца.

Согласно эдикту Святого Маркуса: ведьмой может быть только лицо женского пола, ибо в гневе и пороке, женская натура опережает мужскую. У мужчины нет способностей к ворожбе, когда у женщины есть к этому склонность с рождения.

Тогда, во время поиска скверных учений и разного рода колдовских предметов, свидетельствующих о причастности к ведьмовскому промыслу, Мифельда, подойдя к мужу, уткнулась холодным носом в его щёку и зашептала:

— Прости, я подвела тебя, — она шикнула на него, когда увидела в его глазах несогласие. — Ты не знаешь, но твоя мама — Мария, дружила с нашей семьёй не просто так. Я нашла дневник своей матери и несколько гримуаров. Прости, что не сказала тебе раньше, но я ведьма и я тебя люб…

— Нашёл! — прокричал радостный инквизитор, а на семью кузнеца сразу же были направлены острые наконечники копий.

— Забирай дочь и беги! — закричала Мифельда и, раскинув руки в стороны, начала зачитывать слова заклинания:

— Гримуар третий, именуемый «Кожаным». Глава шестьдесят шестая — «Посмертие». Отдав свою силу и годы непрожитой жизни, я…

За спиной у Мифельды проявилась источающая зелёный свет гексаграмма с различными символами на острых углах, но у Вардана не было второго шанса и пока не ожидавшие подобного светопреставления дружинники стояли с раскрытыми ртами, не веря, хлопали глазами, кузнец, подхватив прижавшуюся к ногам матери дочку, выломал плечом запертую дверь родной избы и помчался в сторону леса.

За спиной захлопали арбалеты и мимо бегущего отца начали свистеть болты.

Обернувшись на секунду, Вар увидел, как на поднятых длинных копьях, свесив руки, умирает его жена, друг, любимая… его Мифельда.

Прижав дочку к себе, молодой отец ощутил, как по его руке течёт тёплая жидкость. Остановившись, кузнец глянул на прижимаемого мёртвого ребёнка со стрелой в груди, что попала прямо в сердце.

Вардан закричал.

Утробный вопль был слышен во всех домах деревни.

Кузнец так и остался стоять на поляне. Мимо, распарывая воздух, пролетали стрелы и болты. В землю втыкались острые копья, а мужчина, воздев голову, с текущими по щекам горькими слезами, держал на руках мёртвого ребёнка — Ребеку, так её назвала при рождении Мифельда.

Прошло пять лет.

При свете бесчисленного количества горящих свечей, что освещали арочный свод собора имени Святого Маркуса, рядом с барельефом, искусно изображающим битву добра и зла, уставший Вардан держал за волосы отсечённую голову первого королевского инквизитора. Свесив ноги с края кантории (кафедра для певчих), воин сидел и думал о прошлом, о том, чего лишился и для чего сражается.

Только что окончившаяся битва принесла новую победу самопровозглашённого рыцарского ордена. Голова помазанника божьего была личной целью старшего брата ордена — Вардана. Новая веха жизни наступила для идущего по пути мести. Некогда сын, кузнец, семьянин, отец и муж, сейчас представлял собой квинтэссенцию лучших воинов королевства.

Став местной легендой и живым воплощением страха инквизиции, Вар отлично умел, самыми разными способами, уничтожать живую силу противника. Его прозвали человек-война, линчевателем, а кто-то даже нарекал истинным святым. Вар достиг имеющегося статуса в ордене своими силами: трудом, умом, самоотдачей, но больше всего руками, что были по локоть в крови самозванцев, осквернивших веру и устроивших охоту на ведьм.

Брезгливо отбросив в сторону кровоточащую голову церковника, Вардан поднялся. Встав на возвышении перед подоспевшими основными силами ордена, он мысленно напомнил себе, для чего всё это делает.

Окинув взглядом ровные ряды рыцарей, бывший кузнец ухмыльнулся.

— Пришла пора наведаться во дворец! — прокричал он, находясь под взглядами сотен собравшихся, что трепетно ловили каждое слово своего командира.

— Смерть королю! — устремляя оружие вверх, в едином порыве заголосила толпа.

Да очнись же ты, мальчишка! — знахарка нервно трясла за плечи парня, что никак не мог проснуться. — Я не могла тебя разбудить! — произнесла она, смотря в слезящиеся, жёлтые глаза юноши, — Как ты себя чувствуешь…

— Вардан, — перебил Клаудию парень. — Моё имя — Вардан, — пояснил он опешившей женщине.

— Хорошо, что память к тебе возвращается, — улыбнулась она вполне искренне. — Так, как ты себя чувствуешь, Вардан?