Демон в старшей школе. Книга 1-2

Глава 24

Сижу-у-у-у-у я-а-а-а-а в темнице-е-е-е-э-э-э, сыро-о-о-о-о-й! — протяжно протянул я песенку.

— Заткнись! Тварь! Ненавижу! Закрой свой поганый рот! Ты! Говно! Жопа! — бесновался какой-то мужик в соседней камере.

Не понимаю, чего это он… Я ему тут культурные мероприятия устраиваю, а он почему-то орет. Подумаешь, я кроме этого куплета ничего больше не знаю. Вот и пою одно и то же уже несколько часов подряд.

У мужика уже форменная истерика, и уже даже головой об дверь бился, но ему это не сильно помогло. Просто минут через двадцать пришли надзиратели, намяли ему бока и свалили. Ну а я продолжил экзекуцию… Точнее занятия вокалом, да.

Вчера меня очень резво повязали, даже не дав одеться. Полотенце упало на пол, и два молодчика потащили меня с голым задом через всю академию. И если в том крыле, куда нас заселили, людей, кроме нас, не было, то вот дальше мы оказались в толпе студентов.

Хлеба и зрелищ — вот что нужно народу. А вместо этого они получили мой голый зад и болтающийся член.

Вскоре меня дотащили до полицейской машины и, затолкав в неё, с ветерком довезли до полицейских казематов. Закинув меня в камеру, конвоиры куда-то ушли.

Что сказать о моём новом жилище? В отличие от комнаты в академии, тюремной камере я не поставлю больше, чем две звезды из десяти.

Два на три метра. Голый бетон с вмурованными в стену нарами из железа, на которых даже матраца не было. Такой же столик и стул. Даже при большом желании их не выдрать. Небольшой умывальник в углу, из крана над которым тихо капала вода. Рядом отхожее место в виде дыры в полу.

Окно закрыто плотной решеткой и сеткой, а стекло настолько грязное, что свет еле пробивается в камеру. Благо под потолком две вмурованные в него лампы за бронированным стеклом. Яркие настолько, что даже если отвернуться и закрыть глаза, их свет все равно пробивается через веки.

«Интересно девки пляшут», — хмыкнул я и уселся на хладный металл.

Задницу обожгло холодом, но это даже не смешно. Я и на полу могу вздремнуть, не говоря уже о такой удобной кроватке.

Улегшись спиной на прохладный металл, я закрыл глаза и вскоре задремал. Проснулся от лязга тяжелого засова. Дверь распахнулась, и в проеме нарисовалась миниатюрная блондинка в полицейской форме, а рядом стоял амбалистый охранник.

— Почему подозреваемый находится в таком виде? — спросила женщина.

— Так эта… Никаких указаний не было…

— Ну так я даю тебе указание! Принеси подозреваемому одежду!

— Так эта… Склад не работает…

— Думаешь, меня это волнует? Бегом!

— Ща всё будет, госпожа! — Громилу сдуло, и мы остались с девицей один на один.

Я даже не пошевелился, продолжая лежать на нарах и болтать закинутой на вторую ногу ногой.

А что мне ещё делать? Прошлый раз за мной пришли два сильных эксперта. Я бы мог попробовать их раскидать, но зачем? Я законопослушный гражданин!

Эта же женщина была минимум на уровне мастера. Я чихнуть не успею, как она согнет меня в бараний рог.

— Рю Соколов? — спросила она после недолгих игр в гляделки.

Я был спокоен, как удав, переваривающий кролика.

— Угу, — лениво ответил я.

— Анна Петровна, старший следователь по особо тяжким преступлениям тринадцатого отдела полиции города Москвы, — представилась женщина. — Не против, если я вас немного потесню?

Я пожал плечами. Эти игры в напускную вежливость начали утомлять меня с первой секунды.

Тем временем блондинка зашла в камеру и привычно уселась на вмурованный в пол стул, после чего положила на стол небольшую синюю папку для бумаг.

— Итак, господин Соколов, вы обвиняетесь в очень тяжком преступлении, а именно в подделке документов аристократа империи.

— Хм, — высказал я отношение к её словам.

— Вам есть что сказать? — проигнорировала она моё высказывание.

— Нет, — улыбнулся я, беззастенчиво рассматривая ножки следователя.

Её юбка была явно короче положенного, так что в полной мере смог рассмотреть её стройные ножки в чёрных чулках. А вот трусики были белыми…

Поняв, куда я пялюсь, женщина резко вильнула попкой и повернулась боком, перекрыв весь обзор.

— Вы понимаете, что вам грозит от двадцати лет до пожизненного?

— Сомневаюсь, — фыркнул я.

— В вашем доме были обнаружены документы на имя…

— Простите, но у меня нет дома, — перебил я женщину.

— Как это понимать?

— Мне семнадцать, почти восемнадцать даже. Пусть у меня и было уже малое совершеннолетие, но недвижимостью мне запрещено владеть. Так что дома у меня нет, а тот, который есть, принадлежит моей матушке.

— Это не меняет того, что на найденных документах были обнаружены ваши отпечатки пальцев.

— Которые не могут служить доказательствами с одна тысяча восьмисотого года, — усмехнулся я. — Война мимиков, помните?

Был тут один род с даром, позволяющим принимать чужой облик. Дел они наворотили тогда много, за что их и истребили, но на всякий случай перестали считать отпечатки пальцев за неоспоримую улику, ибо подделать их может даже простой маг.

— Вы правы, — кивнула блондинка. — Это лишь косвенные улики, но они указывают только на вас.

— Указывают, не указывают… Вопрос в другом. А что, собственно, полиция забыла у меня дома?

— На вас поступил анонимный донос…

— И наша доблестная полиция сразу ломанулась обыскивать мой дом, — усмехнулся я. — Протокол обыска, я, конечно же, не могу посмотреть?

— Почему же? Вполне можете, — кивнула блондинка и протянула мне несколько листов, на которых убористым почерком был записан полный протокол обыска. — Это копия, разумеется, так что не пытайтесь их уничтожить.

— Бывали случаи? — поинтересовался я.

— Всякие, — криво усмехнулась женщина. — Чаще почему-то пытаются съесть любые документы. Один раз я забыла папку в камере и, вернувшись, узрела, как подозреваемый доедает бумагу. А там страниц двести было…

— Бедолага, — покачал я головой.

Читая протокол и опись имущества, я всё больше и больше удивлялся. Дом и правда обыскивали, и нашли мои документы, о которых практически никто не знал. Может, меня сдал бывший школьный товарищ? Как вариант. Точнее других вариантов, в принципе, я не видел.

— Обыск проходил без понятых, — сказал я, дочитав бумагу до конца. — В таком случае он считается недействительным.

— Бросьте, — отмахнулась женщина. — С такими серьезными уликами против вас судья даже не посмотрит на это.

— О! Вы утверждаете, что судья закроет глаза на нарушение моих прав?

— Вы должны понимать, почему подделка документов карается столь строго. А когда это подделка документов аристократа, то такие мелочи перестают что-то значить.

— Мелочи? — усмехнулся я, глядя в голубые глаза следователя. — Полицейские захотели получить себе парочку звезд на погоны и подбросили мне улики, после чего провели обыск в нарушение всех законов. А теперь вы мне говорите, что на это закроют глаза. Не вижу дальнейшего смысла в разговоре. Можете также нарисовать мои признательные показания, как и подпись на них.

— Не буду настаивать, — пожала плечами женщина. — Чистосердечное признание могло бы служить смягчающим обстоятельством. Вместо каторги судья может ограничиться всего пятью годами тюрьмы.

Я ничего не ответил на это. Досмотрю этот фарс до конца и свалю отсюда. Нужно выяснить, кому потребовался простой школьник. Уж слишком всё похоже на наспех сляпанную подставу.

В пользу этой версии говорит то, с какой скоростью меня нашли, стоило мне появиться в цивилизованном мире.

Мы назвали свои имена ректору, но уж слишком быстро полиция спохватилась и, роняя штаны, прибежали за мной. При условии, что следствие вела полиция в Японии, а задержали меня в Москве…

Нет, это очень подозрительно. Я вроде не переходил дорогу тем, кто мог столь сильно повлиять на государственные структуры.

Предположений у меня нет, поэтому будем ждать и отдыхать.

Следователь больше ничего не сказала и молча покинула мою камеру. Вскоре явился амбал и закинул в камеру набор серых вещей. Тонкая рубаха, штаны и тапки. Щедро.

Через несколько часов меня покормили, и я опять уснул. Проснулся от очередного стука окна в двери. Принесли тюремную баланду, которую есть можно было только через силу.

Спустя ещё пару часов я запел от скуки, чем и вывел из себя соседа. Тот бесновался, что-то орал, но мне было наплевать. Как и охране, которая на мои рулады не обращая внимания, а вот соседа оприходовали дубинками.

— Соколов, на выход! — появившийся в открытых дверях охранник очень злобно глядел на меня.

А его чем я обидел? Интересно…

— Я запомнил тебя! — вновь заорал мужик из соседней камеры. — Соколов, я найду тебя и вырву твой поганый язык, а в глотку налью расплавленного свинца!

Искалка не выросла.

Охранник повел меня по серым и мрачным коридорам, давая рассмотреть казематы во всей красе. Камер было много, и все они являлись одиночными.

Дальше мы поднялись по лестнице, прошли пару постов охраны, и я оказался в более светлом коридоре. Тот тоже был в серых тонах, но вместо бетона на стенах была краска, а пол устилал отполированный гранит.

— Можно? — охранник заглянул в кабинет под номером сорок два. — Соколова привел.

— Пускай заходит, — раздался знакомый голос. — А ты можешь быть свободен.

— Слушаюсь, — кивнул охранник. — Соколов, заходи.

Кабинет следователя был такой же серый и невзрачный, как камера, в которой я сидел. Тут, конечно, были стеллажи, доверху забитые какими-то документами, а также нормальный стол. На последнем сейчас стоял большой кофейник и две чашки с кофе.

— Позвольте представиться, — со стула вскочил сухонький дедок и протянул мне руку. — Я поверенный вашего батюшки, Григорий Смирнов.

— Приятно познакомиться, — кивнул я. — Рю Соколов, но раз вы здесь, то имя моё знаете.

— Именно так, — кивнул старичок. — И думаю, что нам сразу нужно перейти к делу. Ваш батюшка, к моему великому сожалению, лишился права носить свой титул. В связи с этим всё его имущество было поделено между его детьми, как и титул.

— А я тут при чем? — удивился я.

— Даже несмотря на то, что вы бастард, вам тоже полагается имущество, — покачал головой мужчина. — Вы можете относиться к этому как угодно, но ваш батюшка очень хорошо к вам относился, и если бы не желание вашей матушки, то уже давно бы принял вас в род.

Что⁈

— Вот как, — протянул я задумчиво.

— Да-да, именно так! Осталась лишь простая формальность, чтобы вы полностью приняли титул виконта. Также вам полагается небольшой земельный надел под Петербургом. Так… Ага… Небольшой счет в банке тоже прилагается, но деньги с него вы можете тратить только на благоустройство своих земель.

— Ясно…

Что тут ещё сказать? У меня теперь много вопросов к матушке, точнее один, но его я задам чуть позже. А пока что нужно разобраться с внезапно навалившимся титулом.

Поверенный подсунул мне груду бумаг, которые нужно было подписать. Пришлось все читать и вникать.

Уже с первых листов стало понятно, что титул отца и все его земли разделили между наследниками. Не знаю, где он так серьезно провинился перед империей, но такое наказание можно было получить только за что-то очень неординарное. Может, с женой императора замутил?

По итогу мне достались не просто земли, а какой-то остров в глуши. Даже поверенный не особо понимал, где тот находится, хотя координаты с широтой и долготой тут были записаны. Думаю, смогу его найти, если обращусь к местным жителям в окрестностях.

Счет и правда был копеечным. Всего пара миллионов. Вроде бы много, но чувствую, что состояние земли там такое, что придется вложиться и еще должен останусь.

Ну и, конечно же, титул. Тут я просто подписал бумажки, которые потом отправятся в имперскую канцелярию. Мне же придется пойти туда самостоятельно, чтобы получить все полагающиеся документы и регалии. И, как сказал поверенный, все это влетит в копеечку.

Одно изготовление родового перстня будет стоить минимум пятьдесят тысяч. И это из самых простых материалов. Хочешь что-то получше? Отвали за это кругленькую сумму. Нет денег? Тогда какой из тебя аристократ⁈

— Вот и всё, — улыбнулся поверенный, когда я поставил подпись во всех документах. — Поздравляю, виконт!

— Спасибо, — кивнул я, думая, что делать дальше.

— Не стоит благодарности, это моя работа, — усмехнулся старик. — Если понадобятся мои услуги, то прошу, с удовольствием буду работать и с вами. Моя визитка.

Я взял картонный квадратик с контактами мужчины, и тот, распрощавшись, быстро покинул кабинет.

— Даже не поздравите? — с улыбкой спросил я, глядя на особо важного следователя с большой долей иронии.

— Вам повезло, — вздохнула та.

Вот уж сомневаюсь. Как мне кажется, это звенья одной цепи.

— Значит, время сделать ставку… Думаю, скачки подойдут, — ухмыльнулся я, и блондинка скисла еще сильнее. — Я могу идти?

— Неа, — улыбнулась блондинка. — Вот, распишитесь тут. Штраф за подделку документов аристократа для вас оставит двадцать тысяч рублей. Можете оспорить его в суде, но не рекомендую. Обычно в большую сторону накидывают. Оплатить в течение месяца, иначе будет капать пеня…

— И сколько она будет капать? — улыбаюсь в ответ, и блондинка закатывает глаза.

Видимо, от удовольствия.

Что за штраф? Ну так я уже благородный. Подделка документов, даже аристократичных, у нас карается лишь штрафом. Крупным, но не более того. Аристократам позволено очень многое. С меня даже штраф взыскать не могут, ибо счета аристократа неприкосновенны.

Только после суда, и то если в суд на меня кто-то подаст. Точнее, если подаст государство, но оно не подаст. Почему? Это прямое оскорбление чести аристократа. Считать, что аристократа не может оплатить какой-то штраф, считай, в лицо плюнуть.

Думаю, таких штрафов на всех аристократов висит на несколько миллиардов, но всем просто плевать.

Пока ты лоялен империи, можешь не беспокоиться о таких мелочах. Но стоит взбрыкнуть, и с тобой может случиться всякое. Например, поражение в правах, как с моим отцом.

— Тут и тут распишитесь, — устало вздохнула женщина, подсовывая мне бумаги. — И исчезните с моих глаз. Все дежурные воют от твоих вокальных успехов…

— Странно, что меня дубинкой не оприходовали, — усмехнулся я.

— Чтобы потом сдохнуть на дуэли, на которую ты их обязательно вызвал бы?

— Как давно вы знали, что я получу титул виконта? — спросил я, впиваясь в лицо женщины взглядом.

— Достаточно, чтобы предупредить, что обращаться с тобой нужно крайне бережно, — улыбнулась блондинка. — Или ты думаешь, что даже с завещанием император даст титул какому-то там бастарду?

— Тогда почему?

— Скажем так, — усмехнулась женщина. — Ты прошёл проверку. Одну из множества. Твой отец был одним из приближенных государя, и теперь к тебе будут присматриваться очень внимательно.

— Полковник, машина подана! — без стука в кабинет вломился какой-то помятый мужчина. — А вы ещё не закончили… Внизу, в общем, жду!

Целый полковник? — хмыкнул я. — А почему погоны капитанские?

— Много будешь знать…

— Долго не проживу, — фыркнул я. — Понял, вопросов больше нет. Всего доброго, госпожа полковник.

— Вали уже, — махнула рукой женщина. — Не дай бог ещё и он ко мне в отдел попадет…

Если бы не хороший слух, то я бы не услышал последнее предложение. Но слух у меня был хорошим.

Я без проблем прошёлся по серому коридору и спустился на первый этаж. Никто меня не останавливал. Только на выходе показал бумажку, разрешающую мне покинуть столь унылое заведение, и дежурный без проблем выпустил меня.

— Рю!!! — Не успел я и пары шагов сделать на воле, как в меня влетела Катя, вышибив из меня весь тюремный дух.

— Господин, — рядом уже нарисовалась Лилит и отчего-то назвала господином, после чего отвесила глубокий поклон.

— Что с нашими пушистиками? — спросил я у Кати, ибо Каин тоже был тут и, взяв пример с сестры, отвесил поклон.

— Без понятия… Пошли уже, у нас вечером прием во дворце, а ты одет как… Боже, что за ужас на тебе?

Прием? Дворец? Кажется, я слишком много пропустил, сидя за решеткой.