Демон сна

Глава 8. Смысл побед

— Два варианта, — сказал я, выжимая сцепление и включая передачу. — Есть старый схрон с оружием прямо у станции метро «Сокольники». Остался, видимо, годов с сороковых. Я его в своё время в базе данных нетворка нашёл и пару раз там «отоваривался». Либо заезжаем в какое-нибудь отделение полиции — я тут, кстати, знаю одно — и берём там пару укороченных «калашниковых». А потом уже в Обитель. Адрес я выяснил — город Долгопрудный, проезд Строителей. Это вправо от Лихачёвского шоссе, где-то за новым кладбищем тамошним, насколько мне удалось понять…

— Тогда лучше схрон. Мне кажется, он нам даже будет по пути. Сейчас пугать полицейских исчезновением автоматов и лишать их огневой мощи не стоит.

Я вызвал в памяти карту Москвы, которую в целом и без атласа неплохо знал. Да, Самохина была права — схрон оказывался по дороге. Я выехал на бульвар и свернул направо к Просторной улице.

— Открой, пожалуйста, и включи ментальный передатчик, — попросила Ольга. — Я продиктую расположение Обители в архмагистрат. И послушаю, может, что они скажут…

Сняв правую руку с руля, я несколькими заученными движениями отпер и снял потайную панельку с магнитолы, открыв клавиатуру и дисплей передатчика, связанного с ментальным нетворком Организации.

— Только голосовая связь у меня не поддерживается, — сказал я. — Мне до недавнего времени и в голову не приходило, что она может работать с таких устройств.

— Да, уже около года через новые модели можно переговариваться, как по рации. Скоро и до передачи видео дойдём, возможно, даже двусторонней. Но у тебя тут стандартный вариант, МПРД-98, их на складах у обеспеченцев ещё десятки валяются. Ладно, накидаю текстовое сообщение, — и Ольга принялась шустро щелкать клавишами аппарата.

— А какие вообще новости от руководства? — спросил я.

— Почти никаких, — поджав губы, ответила директорша. — Ты был прав. Большинство агентов и магистров, все, кто может сражаться, особенно в ментале, особенно умеющие сдерживать демонов, сейчас «в полях», у мест призыва — их оказалось около пятидесяти. Про «сотни храмов» Старик тоже тебе заливал. Просто хотел обессилить и сломить твою волю отчаянием и чувством вины. Но нам и этого через край хватило. Всё довольно плохо. Как видишь, демоны вполне ухитряются прорываться кое-где. Хорошо хоть, что мы с тобой вовремя оказались на пути этого страгмара, а то он натворил бы дел. Кстати, интересно, откуда он прилетел? Или он вылез из того круга в квартире Ди, на который была пролита твоя кровь?

— Нет, — покачал головой я, не отрывая взгляда от дороги — быстро ехать в темноте было очень трудно. — Из того, к счастью, вышло только пять мрёнков, то есть импов. Я их отправил восвояси ещё в доме. И запечатал круг. Ну, точнее, испортил…

Резко выкрутив руль влево, я едва успел объехать неожиданно выплывший из мрака косо стоящий у обочины автобус. Тут же пришлось уйти обратно вправо — две машины, капот одной наполовину в багажнике другой — перегородили левую полосу. Автослалом какой-то, честное слово.

— Сбавь скорость, — крикнула Ольга. — Не хватало ещё вторую служебную машину разбить. В такой темноте гонять смысла нет. Тише едем — дальше будем.

— От того места, куда едем, — буркнул я, но акселератор всё же чуть приотпустил. Даже «общий рентген» тут помочь не мог — было бы невероятно сложно определять на ходу, какие препятствия стоит делать прозрачными, а какие — нет.

— Я догадываюсь, откуда прилетел этот ваш «страгмар»… — начал я.

— Такой же мой, как и твой, — прервала меня Самохина. — Ещё раз спрашиваю, что это тебя на уставное обращение повело? Ты обиделся, что ли, на что-то? Я приехала так быстро, как смогла. Едва успела связаться с Сефиросом, сообщить ему информацию в общих чертах. И получить разрешение действовать в поле от руководителя департамента… Ну то есть как — разрешение: ему совершенно не до меня было. Он только крикнул: «Охраняйте свой участок физической реальности, товарищ директор!» и тут же отключился. А поскольку отдел по борьбе с критическими явлениями сна у нас на всю Россию один, то логично, что мой участок — вся страна… Ну я и поехала охранять — к тебе, как договаривались. Кстати, в центре свет пока есть — там проехать проще… И вот тебе новость ещё — Сефирос велел передать одну только фразу: «Второй шанс, товарищ агент». Я не очень поняла, что он хотел сказать. Может, ты пояснишь? И, заодно, почему ты меня на «вы» называешь всё-таки?

Я чуть пригнул голову к рулю. Слова Сефироса действительно были новостью. Очень хорошей новостью. Я-то прекрасно понял, что имел в виду бывший мой серо-полосатый начальник. Но объяснять это Ольге мне сейчас не сильно хотелось. Поэтому я опять начал сразу со второго вопроса:

— Называю на «вы», потому что вы и сами ко мне так только что обращались, товарищ директор. Когда приказывали машину вам подать…

— Ох, видать, нет предела мужской глупости, — вздохнула Самохина. — Ты забыл, что перед нами стояли эмчеэсовские сержанты? Я же тебе объясняла в своё время — мы должны соответствовать! Но сейчас-то мы одни! А ты мой брат названый! Ты же помнишь, что было во сне? Уверена, помнишь!

Тогда я сказал:

— Оля! Я всё, конечно же, помню и безмерно тебе благодарен! Просто я не очень умею вот так… На людях одно, наедине другое… Тут ты моя сестра — младшая, заметь! — а тут — товарищ директор отдела…

Самохина скорчила умоляющую рожицу:

— Братик, пожалуйста! Ты уж постарайся! Считай, что это… Ну, игра такая, что ли.

— Наигрался я в солдатиков уже по жизни, — проворчал я. Но долго сердиться на золотоволосую красавицу у меня всё равно не получалось. — Ладно уж. Я попытаюсь.

Ольга быстро наклонилась ко мне и чмокнула в щёку, обдав терпким ароматом цитрусового парфюма. А у моей Ани духи были слаще, подумал я. Сладкие запахи мне больше по душе… Внешне, однако, я остался совершенно невозмутим, как и положено брату, которого поцеловала младшая сестрёнка. Кажется, я уже входил в эту роль, больше того — она начинала мне нравиться.

— Кстати, товарищ сестра, — сказал я, неожиданно почуяв очередной голодный сигнал своего организма. Собственно, подавал он их уже давно, ещё с того момента, как я проснулся после прекрасного сна, но время к ним прислушаться и возможность унять возникли только сейчас. — Война войной, а обед по расписанию! Ты кушать не хочешь? Я лично хочу. Иначе в животе будет так бурчать, что я одними звуками смогу демонов распугивать. На заднем сиденье лежит полиэтиленовый пакет с едой и питьём — возьми себе что-нибудь и мне передай, пожалуйста.

Самохина не стала чиниться и воротить свой красивый носик от моих наспех сложенных бутербродов. Некоторое время мы сосредоточенно жевали, передавая друг другу бутылку с газировкой. Я вёл машину неспешно, держа только одну руку на руле.

— Так вот, насчёт пресловутого страгмара, — вернулся я мыслями к делу. — Вероятнее всего, он прилетел от того «храма», который я спалил. Я же верно понимаю, что мне удалось уничтожить только внешнюю его оболочку, прикрытие от посторонних взоров, а алтарь и само «место силы» остались неповреждёнными?

— Всё правильно, — откликнулась Самохина. — Конечно, ты лишил Незримых возможности пользоваться молельным домом в обычное время. Но сейчас, когда они считают, что их победа буквально у порога, местный адепт или мастер наверняка не постесняется задействовать алтарь и эту точку для призывов.

— А есть ли в этом районе кто-то из боевых агентов? — спросил я.

Ольга поскучнела:

— Не думаю… Потому что это же был бы твой участок физической реальности для защиты, если бы ты не уволился явочным порядком. Ты находился бы ближе всех.

— Я и сейчас ближе всех, — спокойно возразил я. — Значит, от Сокольников заскочим туда и прикроем лавочку, потратим уж полчасика. Раз наших тут нет никого… Я бы отправил тебя за оружием одну, а сам сбегал бы на Лосиноостровскую, благо тут рядом, но я боюсь, ты не сможешь проникнуть в арсенал. Отмычки не помогут — там всё забетонировано, над подвалом со схроном гостиницу «Холидей Инн» возвели десять лет назад. Его даже тогда не обнаружили, а теперь над единственным спуском — подземная парковка. Я-то бесплотным пройду и вынесу обратно оружие. А ты подождёшь в машине или спрячешься рядом.

К этому моменту, несмотря на невеликую скорость, мы уже выезжали на Стромынку. Пресловутая гостиница высоченным чёрным утёсом завиднелась слева. Вокруг, как и на более захолустных улицах, которыми мы приехали сюда, было почти совершенно безлюдно и ужасно темно. Дежурные лампы едва-едва обозначали контур проезжей части перед нашим автомобилем. Не соблюдая, разумеется, никаких правил движения, я пересёк напрямую широкий перекресток Сокольнической площади и сходу заехал на гостиничную стоянку. Я уже вышел было из машины и направился к какой-то боковой двери, имея мыслью зайти сквозь неё в здание и «общим рентгеном» поскорее найти тот самый спуск, однако тут возникло неожиданное препятствие.

Возле наземного вестибюля станции метро «Сокольники», расположенного на другой стороне площади, стояло несколько полицейских автомобилей с тускло светящимися габаритными огнями. Вокруг них кучковалось десять-пятнадцать бойцов в чёрной униформе. Заметив наш автомобиль, что было несложно, ибо это было единственное двигавшееся с зажжёнными фарами транспортное средство на всю улицу, от группы правоохранителей отделилось трое, и они двинулись в мою сторону, освещая себе путь фонариками.

— Эй, — зычно возгласил самый рослый из стражей порядка. — Вы кто такой? Представьтесь, пожалуйста! Почему передвигаетесь по городу? Движение транспорта запрещено!

— Кем запрещено и с какого перепоя? — спросил я, быстро начиная закипать. Вот уж совершенно ненужная задержка!

— А что, не видно разве? — и полисмен широким жестом обвёл тёмную площадь.

— Нет, — честно сказал я. — Не видно. Совершенно ничего не видно и не слышно. И никаких запретов тоже слышно не было.

— Постановлемрамосквыномрдвадчипятьтринольдин, — совершенно неразборчивой скороговоркой произнёс другой полицейский, в погонах старшего лейтенанта. — В случае террористических угроз, эпидемий или стихийных бедствий…

— Ребята, — перебил я его. — Займитесь лучше делом. Людей вон от метро до дома провожайте. В группы собирайте и провожайте — автоматы вам же не зря выдали. А нас оставьте в покое.

— Да ты чё, — сказал старлей и мгновенно сделался похожим на губастого гопника с Лосиноостровской улицы. — Ты чего это сотрудникам полиции указания даёшь? Сейчас за неповиновение пойдёшь в КПЗ.

— Не припомню, — угрожающим тоном сказал я. — Чтобы мы с вами пили на брудершафт! Вы почему мне «тыкаете», товарищ старший лейтенант? Приказ сто семьдесят о вежливом и культурном обращении с гражданами не для вас писан, что ли?!

На самом деле я, конечно не знал, действует ли тот старый приказ, изданный ещё в конце девяностых годов прошлого века. Однако по своему собственному опыту службы в органах я помнил, что держаться надо как можно наглее и увереннее. Я был зол на этих дураков в фуражках, которые вместо того, чтобы обеспечивать хоть какую-то защиту гражданских, патрулировать тёмные дворы и действительно разводить людей по домам, торчали тут, на площади, где посветлее, и запрещали движение, останавливая и подвергая дополнительному стрессу население. Но ещё больше я был зол на самого себя, на свою невнимательность и непредусмотрительность: сообрази я пораньше, что эти чернопогонники могут представлять для нас определённую опасность, я остановил бы машину заранее, спрятал бы её в проулке, оставив в ней Ольгу, а сам бесплотным сбегал бы в схрон. Теперь деволюмизироваться было, конечно, уже поздно. Директора отдела БКЯС-то я куда дену? Не бросать же её на съедение этим барбосам!

Старлей, смущённый моим решительным отпором и строгим голосом, в некотором замешательстве приотступил и забормотал про постановления, ограничения, антитеррористическую безопасность и прочий неумный бред, обыкновенно используемый спецслужбами для объяснения своей противоправной деятельности, буде они ею решат заниматься. Однако обстановка быстро накалялась. Я заметил, что в нашу сторону начинают уже поглядывать и остальные ребята в бронежилетах с другой стороны площади.

Нет, разумеется, для меня даже целый батальон ОМОНа не представлял практически никакой угрозы. Но не драться же было с ними! Не мог же я расстрелять десяток правоохранителей! Хотя быстро нарастающая злость уже вызывала в воображении лихие картины истребления придурков в униформе: исчезнуть, достать пистолет и просто пройтись по площади, приставляя оружие к виску каждого дуболома и нажимая на спуск. И в жуткой тишине и пустоте они будут падать направо и налево, как оловянные солдатики, и только кровь и мозги будут брызгать на мокрые тротуары, а потом я появлюсь поверх свалки трупов и весело рассмеюсь над не ведавшими близкой смертельной угрозы идиотами… О, Господи!! Что со мной?! Откуда эти мысли?! Неужели на меня подействовали вроде как несостоявшиеся заклинания Ди, и я обращаюсь в существо Хаоса?! Как он там говорил? «Те, кто готовы услышать зов, выйдут и с весельем примутся убивать друг друга и прочих…» Это что же, выходит, всё-таки раздался зов Тьмы, и я — именно я, Андрей Малинов — был к нему готов? Или просто моя личная злоба и несдержанность так влияют на меня среди всех этих странных обстоятельств? Я застыл в испуге и нерешительности, боясь самого себя, не зная, что предпринять.

К счастью, меня опять спасла девочка-лиса. Хлопнула дверца «форда», и в мизансцене появилась магистр Ордена, директор отдела, золотоволосая, синеглазая, пышногрудая и крутобёдрая Оля Самохина. Её «агентский» плащик словно бы нечаянно распахнулся, явив остолбеневшим служителям порядка низко расстёгнутую и едва ли не лопающуюся на высокой груди белую блузку. Она шагала к нам лёгкой волнистой походкой, сильно выставляя вперёд бёдра и будто ненарочно демонстрируя длинные стройные ножки, обутые в узкие ботиночки на высоком каблуке. Подойдя ближе к полицейским, Ольга нарочито застенчивым, изящным движением наманикюренных пальчиков отвела от лица непослушную прядь волос и одарила аудиторию очаровательной улыбкой.

— Не ссорьтесь, мальчики, — медовым голоском пропела она. — Успокойтесь. Занимайтесь любовью, а не войной… В тихом ласковом сне, мои дорогие. В тихом сне-е-е…, - Самохина чуть наклонила голову и протянула руки в сторону полицейских. С изумлением я наблюдал, как все трое наших оппонентов вдруг одновременно прикрыли глаза. Черты их лиц расслабились и выражали теперь покой и умиротворённость. Они замерли в тех позах, в которых застигло их усыпляющее воздействие директора отдела снов, как в старинной детской игре про «море волнуется раз, море волнуется два».

— Быс-стро-о, — певуче-медленно и едва слышно процедила Ольга сквозь зубы. — Беги в ссххро-он… Я подержу их так минут пять-с-се-емь! А потом придётся погружать их в глубокий ссо-он… Но тогда они попадают, и на той ссстороне обратят внимание-е-е!

У меня хватило разума опомниться, быстро переключить ментальные рычаги и, не тратя ни одной лишней секунды, бегом рвануть в подвальный арсенал. Я понёсся напрямую сквозь все стены и двери, найдя цель «общим рентгеном». Пролетев по двум длинным лестничным пролётам под наглухо запертым и забетонированным люком в углу подземной парковки, я оказался между оружейных стеллажей заброшенного схрона. К счастью, я действительно бывал тут пару раз и примерно представлял, где что лежит, так что мне хватило узкого луча фонарика смартфона, чтобы сориентироваться. Я вернул себе плотность, схватил с полки у лестницы две брезентовые сумки, раскрыл их и положил на пол. Метнулся к стойкам с автоматами Калашникова — здесь, к сожалению, были только первоначальные модели АК-47, но выбирать не приходилось — забрал два, кинул в сумки, сбегал за парой цинков с патронами, вытащил ещё несколько запасных магазинов и тоже сложил всё это в брезент. Отыскал взглядом набитый соломой ящик с гранатами Ф-1, снял крышку и набрал несколько штук в руки, как яблоки. Высыпал их в свои ёмкости, не забыл сунуть впридачу герметичный ящичек с запалами и прилагающийся к нему консервный нож для вскрытия. На всякий случай сгрёб ещё кучку коробочек с патронами для «макарова» и «ТТ». Застегнул брезентовые ремешки и взвесил сумки на руках. Да, вес получился приличный, но всё-таки вроде поменьше тридцати кило. Сдюжу. Со скрипом сдвинув ментальный рычаг, я как мог быстро пошёл сквозь потолок наверх с сумками в обеих руках. Конечно, я здорово запыхался, пока дотащил до машины тяжёлый груз. Но успел я как раз вовремя. В тот момент, когда я подбегал к нашему «форду», у Ольги, похоже, кончились силы удерживать троих полисменов в полусне. Она выпрямилась, опустила уставшие руки и оглянулась, разыскивая меня. Стражи порядка, подобно марионеткам, у которых подрезали нитки, мягко опустились на жухлую траву газона и застыли в странных позах. Я вернул себе плотность и тихонько крикнул:

— Оля, я здесь! В машину, скорее!

На другой стороне площади возникло шевеление. Видимо, у коллег мирно нынче спящих троих полицейских и так уже возникли какие-то подозрения, и они постоянно посматривали в сторону нашей машины. Теперь же, увидев, как их ранее вроде как спокойно стоявшие товарищи попадали наземь, стражи порядка решили наконец предпринять активные действия. К нам с громкими возгласами «Эй! Стоять! Куда! Ни с места!» и прочими в том же духе ринулся чуть ли не весь отряд.

Я швырнул сумки с оружием на заднее сиденье «форда», сам запрыгнул за руль, тут же Ольга заскочила на пассажирское сиденье и крикнула:

— Включай «скример» и гони!

А ведь я и забыл про эту штуку. «Скример», он же ментальный отпугиватель АМО-3, устанавливался под передним бампером служебных машин Организации и использовался вместо спецсигналов, для проезда сквозь дорожные заторы или для освобождения полосы при движении по трассе. При включении «скример» начинал излучать узконаправленный ментальный поток, попав в который водители впереди идущих машин испытывали неосознанный страх и непреодолимое желание свернуть в сторону, уйти из потока. Разумеется, луч действовал и на пешеходов. Я до упора вывернул регулятор мощности отпугивателя и нажал на акселератор. С визгом шин автомобиль рванулся вперёд.

— Спокойнее! — рявкнула Самохина. — Незачем гнать, у нас на пути никто не посмеет встать же!

И действительно, даже от медленно двигавшегося через площадь «форда» полицейские разбегались, как дети от буки, буквально роняя оружие на землю.

— Жаль, что у тебя не крышного крепления «скример», — сказала Ольга. — Который вращать можно. Это сейчас они в стороны отскакивают, а когда мимо проедем, могут опомниться и начать стрелять вслед. Так что заворачивай за вестибюль метро и давай газу!

Я так и сделал. На прямом и худо-бедно освещённом проезде, ведущем от площади к Богородскому шоссе, мне удалось быстро разогнать «форд». Вслед нам донеслось лишь два-три резких щелчка выстрелов. Преследовать же нас на машинах полицейские не рискнули.

— Они могут передать информацию о нас по рации, — с лёгкой тревогой сказала Ольга. — Если рядом есть свободные экипажи ДПС, всё-таки может быть погоня.

— Ничего, — ответил я. — Мы сейчас как раз спрячемся в дебрях ненадолго — пока разгоним призывателей на Лосиноостровской. Там такая задница мира — никто нас не найдёт.

— Если только среди полицейских нет представителей культа, — нахмурилась златовласая директриса. — Хотя вряд ли, они сейчас все на ритуалах. Даже те, кто потом по представлениям Ди должны будут перехватить власть и бразды правления у своих «нормальных» коллег.

Мы свернули на Богородское шоссе. Слева чёрной стеной встали ряды деревьев Сокольнического лесопарка, стало совершенно темно, и я сбавил скорость.

— Что ты взял из схрона? — с любопытством спросила Ольга. — Гранатомёт не прихватил, случайно?

— Не вьючная лошадь, — недовольно ответил я. — И так еле утащил. Не просто же наверх нести, а ещё и обесплочивать надо было! Два автомата там, патронов куча, для пистолетов тоже, и пяток гранат.

— Тогда я займусь делом, — сказала моя названая сестра и ловко перелезла мимо меня на заднее сиденье. У самого моего лица мелькнули голые коленки и точёные щиколотки. Затем сзади раздался скрип вскрываемой консервным ножом жести и вскоре характерные щелчки снаряжаемых магазинов.

— Где ты научилась обращаться с оружием? — спросил я.

— В ДОСААФ, — хихикнула Ольга. — Как Штирлиц. Ладно, шучу. В интернате у нас почему-то военная подготовка была очень хорошо поставлена. Преподаватель был такой дядька-подполковник отставной. Вечно нетрезвый, но дело своё знал туго. Я ему, конечно, нравилась… Впрочем, я всем нравилась. Ну а мне нравилось оружие, поэтому я у него постаралась как следует научиться и автоматы разбирать, и стрелять, и с гранатами обращаться. Одновременно стряхивая его руки со всей себя…

По изменившемуся тону Самохиной я понял, что воспоминания детства — тема для неё не вполне приятная. Можно себе представить! Такая красотка, совсем молоденькая, да ещё и в детском доме, бесправная, в совершенно жутком и непригодном для юных хорошеньких девиц окружении… Я решил пока больше ни о чём не спрашивать.

Вскоре мы свернули на Ростокинский проезд, пересекли мост через Яузу, проехали мимо поворота к дому Извольского и через минуту были на Лосиноостровской улице. Завидев глухой тупичок въезда на лесопарковую территорию слева, я свернул туда и заглушил двигатель машины.

— Здесь поставлю, — сказал я, вылезая из машины. — Дальше пешком пойду. А ты тут сиди. Я скоро. Не думаю, что тебя здесь хоть кто-то найдёт.

— Вот ещё, — резко откликнулась Самохина, выходя вслед за мной. — Я иду с тобой, брат. Это не обсуждается. На-ка вот, возьми!

И она протянула мне две гранаты, уже соединённые с запалами. Затем подала автомат и два снаряжённых рожка, примотанных один к другому липкой лентой. Ленту Самохина, как оказалось, нечувствительно для меня вытащила из кармана моего плаща ещё в дороге.

— Чего? — сверкнула глазами девушка-директор. — Я моток скотча заметила у тебя, ещё когда страгмара валили. Перевязывался им, небось?

Я молча кивнул. Думал я в это время о том, что мне ещё крупно повезло, и моя невеста вроде бы совсем не такая строптивая и своевольная, как эта лисица-сестрица с медовыми волосами.

— Ну вот, — беззаботно продолжила Самохина. — Я и позаимствовала, чтобы магазины по два смотать. В городе так можно делать, это в полевом бою так не делают — если верх перевёрнутого запасного рожка упрётся в землю или песок при стрельбе лёжа, то потом патрон может заклинить в патроннике… А изоленту я тебе назад положила.

— Там ведь опасно, — всё-таки ещё раз попытался я отговорить Ольгу. — Я-то бесплотным шёл бы…

— Точно! Тебе же деволюмизироваться надо будет! Хорошо, что напомнил! Ну-ка, подойди ко мне и наклони голову, как тогда в замке у Ани! Или лучше, сядь вот сюда, на заднее сиденье… Я тебя перезаряжу маленько. Потратил же наверняка кучу психоэнергии, пока железки эти тащил!

Спорить с целеустремлённой девицей было бесполезно. Я покорно сел на торец автомобильного сиденья и склонил голову в раскрытую дверь. Ольга нежно взялась ладошками за мои виски и коснулась своим лбом моего.

— Отпусти себя опять, — тихо шепнула она. — Не сопротивляйся сну. Доверься мне… Расслабься…

Я вздохнул, закрыл глаза и снова отдался на волю начальницы снов. Грёза была короткой, лёгкой и успокаивающей — прошумели надо мною густо-зелёные кроны лисичьего леса, подмигнули разноцветные огонёчки, мягко прикоснулись ворсистые травы, повеял свежий ветерок… Я почувствовал прилив сил и открыл глаза. Улыбающееся лицо Оли было близко-близко.

— Ну как? — спросила она, сияя синим взглядом. — Лучше стало?

Я проверил ментальные рычаги и с некоторым удивлением обнаружил, что двигаются они легче лёгкого, как будто я лишь пару раз использовал «общий рентген» и вовсе не таскал по лестницам деволюмизированные тяжести.

— Здорово! — выдохнул я. — И вправду перезарядка! Но постоянно так минут по десять тратить, особенно в боевых условиях… Да и ты, наверно, тоже тратишь психическую энергию…

— Да ты что, — засмеялась Ольга. — Здесь прошло секунд пятнадцать от силы! Я теперь твоя запасная батарейка, братик! Как это сейчас называют — пауэрбанк! Поверь мне, усыпление и успокаивание тебя, если ты мне полностью доверяешься и отпускаешь свою волю, задачка несложная. Трата энергии несоизмерима с твоей при развоплощении, или даже с моей при управлении снами. Так что я очень-очень полезная! А что до опасностей при столкновении с культистами, то ты же видел на площади, как я умею! А этих мне даже не надо будет держать стоящими для маскировки! Если проводящих ритуал не слишком много, то я их просто поусыпляю всех, потом мы разобьём алтарь да и всё. Я же недаром тебе говорила, что вполне могу сражаться. Неужели ты считаешь, что твоя сестра — пустая хвастунья?

— Ладно, — сказал я. — Идём. Про усыпление — это хорошая идея, мне нравится. А то не убивать же простых людей, они ж не демоны.

Однако культистов оказалось много. Очень много. Их жутковатые ритмичные и напевные выклики мы услышали ещё задолго до того, как, подойдя к огороженному ветхим забором участку, увидели мелькающий сквозь кусты и деревья оранжевый свет нескольких костров. Сквозь широкие щели в ограде узрели мы страшноватую картину: целая толпа беснующихся людей, мужчин и женщин, полураздетых, несмотря на холод, повторяли вслед за стоящим у алтарного камня жрецом дикие и нелепые телодвижения, вознося вместе с ним в чёрно-оранжевую тьму возгласы и песнопения. По моей первой прикидке, поклоняющихся было человек сорок-пятьдесят. Камень культисты вытащили из сгоревшего дома на полузаросший дворик и водрузили на наспех сколоченный низенький помост с парой больших столбов.

Несмотря на горделивую осанку и почти полное отсутствие одежды (а может, и благодаря последнему), я узнал в приземистом жреце начальника управдельской автобазы Аристарха Комкова. Вот так, значит. Ничему жизнь человека не учит. Ведь только сегодня буквально же штаны обмочил при едином намёке на возможное возмездие. Но, видать, соблазн вновь отдаться хаосу и получить мнимые славу и власть оказался сильнее страха. Да и, может, они все здесь под себя ходят — «свобода» же. Например, как минимум две усердно и в ритм заклинаний совокупляющихся парочки у костров я заметил. Самым страшным зрелищем было истерзанное тело молодого парня, лежащее у алтарного камня. Сам камень и помост вокруг были забрызганы кровью. Вероятно, это была первая жертва, следствием которой явилось прибытие в реальный мир крылатой твари, которую мы уничтожили на бульваре Рокоссовского. И тут я увидел, что двое мускулистых инициатов, весьма напоминающих тех гопничков, что я порезал вчера неподалёку отсюда, волокут к алтарю отчаянно сопротивляющуюся юную девушку, почти девчонку, в изодранной одежде, с заплаканным и исцарапанным лицом. Её крики были совсем не слышны за рёвом толпы. Жрец Комков, буквально приплясывая от нетерпения, указывал своим подчинённым, куда следует уложить и как привязать новую жертву. С гадливым чувством я заметил, что на мерзавце-адепте нет даже нижнего белья — одна только куртка с меховым воротником прямо на голое тело.

— Ольга, — вслух сказал я. — У нас мало времени. Они собираются изнасиловать и убить эту девочку. Я знаю адепта, что церемонию проводит — это он сказал мне, где живёт Старик. И что же я его не подстрелил днём!

— За невинной кровью в реальность войдёт еще одно существо Тьмы, — откликнулась Ольга. — Я бы усыпила этого жреца, но он наверняка под сильным воздействием их хозяев… Очень долго буду возиться. Но мы можем успеть напугать их стрельбой…

— Боюсь, что они сейчас как берсерки. Могут и не испугаться. Давай так — я адептом займусь сам. Скажи, ты вообще сколько-то культистов можешь усыпить быстро?

— Думаю, смогу отправлять в глубокий сон по десять-одиннадцать человек каждые две минуты примерно, — ответила Самохина.

Я произвёл скорый подсчёт в уме. Получалось, что максимум через восемь минут все или практически все участники оргии будут немирно дрыхнуть. Слишком долго для того, чтобы сидеть за забором и ждать результата, но достаточно, если действовать одновременно.

— Тогда начинай. А я пойду прямо за этим шаманом недоделанным. Автомат и гранаты я оставлю, чтобы полегче деволюмизироваться было. Мне и пистолета хватит.

Я положил оружие на траву рядом с Ольгой и уже отодвинул планку, собираясь шагнуть в густые кусты за забором, но красавица-директор вдруг схватила меня за руку:

— Андрей! — она умоляюще-строго смотрела на меня своими синими глазами, в которых отражался огонь культистских костров. — Не подвергай себя риску зря! Если что, стреляй прямо из бесплотного состояния. Будь я на твоём месте, я бы не стала так вот беречь эту демонопоклонническую погань! Я бы автомат взяла!

И Ольга едва ли не слово в слово повторила мне то, что когда-то давно, перед сражением с охранниками тёмного чародея графа Залесьева, мне говорил специальный агент Рихтер:

— Пусть лучше мы убьём их сейчас, когда у каждого ещё будет возможность в момент гибели выбрать свой путь, чем и дальше они будут коснеть на службе у демонов и обрекать себя на вечное проклятие! Смерть от светлой руки — наверно лучшая судьба, которая может их постигнуть.

Много позже я понял, что эту мантру повторяют и повторяли на протяжении столетий почти все сотрудники Организации. Да, она была догматически верной. Въелась она и в моё сознание, ведь я сам говорил примерно то же Комкову в его кабинете. Кстати сказать, ещё устами безупречного рыцаря сэра Галахада так оправдывалось истребление сарацин, то бишь неверных с нашей точки зрения, в известной средневековой эпопее о короле Артуре. Только всё же мне лично было очень нелегко эту догму принять. Трудно мне поверить в существование какого бы то ни было оправдания убийства обычных людей. Да ведь и сарацины оправдывали уничтожение христиан примерно так же. Что же теперь — война всех против всех?

— Оля, — ласково, но твёрдо сказал я, легонько погладив названую сестру по щеке. — Если мы схватим автоматы и начнём убивать всех подряд, то и сами станет Хаосом. Я это недавно понял. Не переживай. Просто делай своё дело. Всё будет хорошо, вот увидишь.

Отогнув широкую доску забора, я продрался сквозь безлистную густель живой изгороди и вышел в рыжий свет костров. Однако моего появления за кругом беснующихся инициатов никто даже не заметил. Адепт и его подручные были заняты привязыванием и раздеванием назначенной в жертву девчонки. Та упорно вырывалась и пыталась кусаться. Остальные выли и вопили что-то нечленораздельное, кто-то целовался или совокуплялся, кто-то опрокидывал в себя бутылки с алкоголем — огромное количество пустых ёмкостей валялось вокруг — кто-то кружился, словно в трансе, повторяя странные односложные выкрики, что-то вроде «шай'я, куб'йа». Атмосфера общего помешательства, злого радостного безумия была удушающей. Именно вот такое, только в мегамасштабах, хотел выплеснуть на улицы городов и посёлков Старик Ди. Я даже пожалел, что не взял автомат. Интересно, какое действие произвела бы длинная очередь поверх голов? Заставила бы она демонопоклонников отвлечься от своего погрязания в хаосе, вернула бы хоть на секунду здравомыслие и обратила бы их внимание на почти полную потерю человеческого облика? Не уверен.

И тут несколько ближайших ко мне культистов вдруг словно споткнулись в своём неистовом танце и попадали наземь. Парочка у костра заснула прямо друг на друге и друг в друге — поступательные движения их прекратились, но они так и остались лежать, лишь слегка подёргиваясь.

Ага, подумал я, Ольга начала работу. Пора и мне. Я деволюмизировался и пошёл прямо сквозь толпу. Толкового плана у меня не было — некогда было составить. В первую очередь, впрочем, следовало остановить Комкова и двух его амбалов. Они уже закончили связывание жертвы, распяв её поперёк алтарного камня. Руки бедняжки были вытянуты вверх и прикованы к деревянному столбу, ноги сильно раздвинуты и притянуты ремнями к толстому канату, опоясывавшему камень понизу. С пыхтением Комков склонился и разорвал на девчонке кофточку, обнажив беленькую беспомощную грудь. Один из громил вытащил нож и разрезал коротенькую юбку. Глаза адепта совершенно замаслились. Он выпрямился и начал начитывать какие-то несусветные фразы — видно, заклинания силы и вызова.

Но тут уж я подошёл вплотную к алтарю и, не долго думая, достал пистолет, взвёл затвор и двумя выстрелами прострелил амбалам толстые ляжки. Оба взвыли и завертелись на месте, но не попадали, как я ожидал. Видно, и правда безумие берсерков владело ими. Тогда я опустил ствол пониже и, ещё несколько раз нажав на спуск, перебил им колени. Теперь ноги не могли их держать, и они повалились на землю. И тут же уснули или потеряли сознание. Среди толпы культистов возникло некоторое замешательство. Основное их внимание было обращено на алтарь, они ожидали от своего жреца действий, которые должны были вести их дальше, в ещё большие оргиастические безумства. Однако вместо этого они лишь видели, как падают их подельники. Адепт Комков похоже, начал понимать, в чём дело. Он мелко затрясся и начал судорожно оборачиваться по сторонам, перестав выкрикивать церемониальные фразы. И ритмичный рёв толпы без дирижирующего руководства стал постепенно затихать. Краем глаза я заметил, как ещё одна группка культистов повалилась ничком и замерла. Ольга времени зря не теряла. Я обрёл плотность и шагнул к Комкову, собираясь для начала схватить его и хорошенько потрясти. Пусть снова обмочится перед своей паствой. Но я не успел. Движения адепта вдруг стали странно-ловкими, какими-то неестественными для приземистого толстоватого чиновника. Лихо, как кошка, он прыгнул за алтарный камень и вынул из-под него длинный извилистый кинжал странного вида, тускло отблёскивающий красным. Неуловимо-точным взмахом адепт поднёс лезвие вплотную к тонкой шейке несчастной девушки, привязанной к алтарю. Та вскрикнула и сомлела от страха.

— Брось оружие, Тюремщик, — угрожающе произнёс Комков, и голос его был совершенно не похож на тот ноющий тонкий и писклявый, которым он подобострастно разговаривал со мной у себя в кабинете. Теперь это был глубокий раскатистый бас с рычащими нотками.

— Бросай! — гулко повторил он. — А вы, мои верные и возлюбленные слуги, — это он обратился уже к толпе демонопоклонников. — Хватайте этого негодяя, врага свободных людей! Мы позабавимся с ним после того, как прольём сладкую кровь жертвы!

Однако толпа застыла в нерешительности. Видно, столь неожиданная метаморфоза, произошедшая с их лидером, сбила культистов с толку. Прерванный ритм заклинаний, лежащие кругом в беспамятстве соратники, непонятные вещи, происходящие у алтаря, постепенно вытаскивали сознание людей из бесноватого безумия.

И тут в круг оранжевого света костров вдруг впрыгнула Ольга Самохина. В руках её был автомат, направленный на толпу. В наступившей тишине золотистый голос разнёсся ясно и громко:

— Всем стоять! Ни с места! Прекратить поклонение Тьме! Андрей! — это она крикнула уже мне. — Адептом овладел демон! «Истинное зрение» включи своё!

Я быстро повернул голову в сторону Комкова и перевёл ментальный рычаг. И сразу всё понял. Прямо за спиной автобазного начальника воздвиглась страшная фигура. Вся она будто состояла из рогов, шипов и когтей. Над бесформенной головой — низкий блестящий гребень, на мерзко-мохнатых ногах — раздвоенные огромные копыта, глаза — словно узкие щели в задвижке огненной печи. Мгновенно потемневшее пространство вокруг меня наполнилось вдруг непрестанным назойливым гудением, складывавшимся в жуткие слова, которые воспринимались не ушами, а будто всем моим естеством: «Убить-кровь-мучения-взять. Убить-кровь-мучения-взять. Убить-кровь-мучения-взять». И так без конца. Из развёрстой пасти твари тянулась толстая красная нить. Длинно изгибаясь, нить уходила прямо в темя Аристарха Комкова, расходясь там паутиной тонких щупалец, окутывавших мозг адепта.

И тогда я, подчиняясь неведомо откуда пришедшему порыву, бросил пистолет наземь, деволюмизировался, прыгнул к Комкову, обхватил рукоять извилистого клинка, развоплотил его и вынул из руки адепта, как день назад нож-бабочку из руки гопника-инициата. Но на сей раз я взял клинок не для поражения людей из плоти и крови. Да, гадкая тварь, управлявшая Комковым, узрела меня, когда я вышел на ментальный уровень. Но моё появление было для неё совершенной неожиданностью. Да и не могла она одновременно кукловодить адептом и сражаться со мной. Резким ударом кинжала я перерубил красную нить и боковым зрением успел увидеть, как лидер культистов упал на четвереньки и, будто слепой, пополз с помоста вниз. Тварь отшатнулась и издала гнусный рёв. А я с криком «Славен Господь на небе, и да расточатся врази его!!» вновь поднял клинок и с разворота сильно рубанул существо Тьмы поперёк туловища. С оглушительным, давящим на мозг и душу воплем чудовищное создание разошлось чуть ли не на две половины, они упали наземь и буквально всосались в помост. Адское присутствие исчезло и пропало настойчивое гудение. Я вернул себе плотность, подобрал свой пистолет и выпалил-таки в воздух.

— А ну, культистское отродье, всем лечь на землю, руки за головы!! — заорал я. Мельком заметив пытающегося отползти в тень Комкова, я спрыгнул с помоста рядом с ним и, наступив каблуком ему на хребет, придавил адепта к грязи.

Некоторые из культистов начали неуверенно опускаться наземь. Хмель бесовского безумия явно выветривался из голов. Но не из всех. С диким воплем «Душители свободы!! Порвать их в клочья!!» ко мне вдруг кинулся рослый парень в одних только спортивных трусах. В руке он сжимал отбитое горлышко стеклянной бутылки. За ним рванулся другой. Но Ольга была начеку. Перехватив автомат одной рукой, она резко вытянула другую вслед нападавшим и чуть наклонила голову, на секунду прикрыв глаза. Тут же оба забияки споткнулись на бегу и мягко опустились мне под ноги. Я аккуратно вынул из кулака первого «розочку» и отбросил её подальше со словами «Порежешься ещё.» Теперь на полянке дрыхла уже почти половина всего сборища. Остальные, тихонько ворча, начали укладываться на траву и закидывать руки за головы. Ну ладно, подумал я. А что дальше с вами делать? Самохина осторожно обошла шевелящихся культистов, не отводя от них дула автомата. Приблизившись ко мне, она тихо сказала:

— Теперь я могу их спокойно поусыплять. А потом гранатами алтарь взорвём. Ты убил демона в ментальном пространстве, да?

Я кивнул и бросил ритуальный кинжал на помост. Лицо Ольги было мокрым от пота. Усыпление первых двух десятков бесноватых, видимо, далось ей нелегко.

— Трудновато тех было в сон погружать, — пробормотала она в ответ на мой удивлённо-озабоченный взгляд. — Их воля была почти полностью под воздействием адского хозяина, приходилось с ним бороться. Ну и снов эти культисты теперь насмотрятся! Воочию увидят, кому на самом деле поклоняются, и что с ними может произойти. Многие, надеюсь, призадумаются. Наверно даже бросят мысли о демонопоклонничестве. В церковь побегут!

Через несколько минут все инициаты крепко спали, постанывая и дёргаясь во сне. Что ж, не самое плохое наказание. Может, и вправду отрезвеют и одумаются. Мы отвязали от алтаря и привели в чувство девчонку-несостоявшуюся жертву. Она, впрочем, была в нервном шоке и тут же принялась рыдать и вырываться от нас, явно не осознавая, что происходит. Пришлось усыпить и её.

— В самую спокойную плоскость рядом с лисичьим лесом отправлю, — сказала Ольга. — Проснётся с ясным сознанием, большую часть дряни забудет. Надо будет только её до больницы довезти, что ли. Эти-то пусть на холодке полежат, да и костры тут есть.

Потом я верёвками, снятыми с жертвы, крепко связал руки адепту Комкову. Вот тоже забота — надо было решить, что делать с негодяем. Девчонку я перенёс на руках к машине и уложил на заднее сиденье, укутав в самое чистое пальто, найденное у спящих культистов. А вот для убитого мерзавцами парня мы уже сделать ничего не могли. Его тело было страшно изрезано. При взгляде на него ужас, боль, жалость, омерзение и гнев на демонопоклонников волнами поднялись в моём сознании. Я пинком поднял на ноги ноющего и скулящего лидера адской церемонии и отогнал его к забору.

Может, мне и хотелось его пристрелить, злость на преступления адепта буквально подталкивала мой палец к спусковому крючку. Но это было бы уже непоправимо. Я представил себе, как в моём ментальном взоре его тень жалким бесплотным облачком уйдёт вниз и начнёт страшное путешествие к потусторонним хозяевам культа, к тем, кому он по сути поклонялся, не понимая толком, кто они, и не осознавая, что его ждёт, если земная жизнь вдруг оборвётся. Пока он был жив, ещё имелся шанс спастись от вечного проклятия. После моего выстрела все ставки были бы биты, и игра окончена — навсегда! А это очень длинное слово — навсегда. Да, все мы не безгрешны. И, быть может, меня тоже кто-то пожалеет вот так когда-нибудь. Я ему не судья. Я лишь взглянул ему в глаза, пытаясь найти ответ — что могло привести вроде бы обычного человека к таким поступкам? Что в его душе заставило стать существом Хаоса, насильником и убийцей себе подобных, оправдывающим свою кровожадность поклонением мнимой «свободе» и низшим силам? И тут я увидел, что он уже наказан. Глаза его были пусты и черны. Из уголка рта стекала мерзкая струйка слюны. Он не ныл и не скулил — он глупо и страшно хихикал. Начальник автобазы Управделами Президента РФ Аристарх Комков сошёл с ума. Присутствие демона в его мозгу, демона, которого он сам добровольно и радостно туда пустил, выжгло ему разум даже за столь короткое время.

— Ольга, — сказал я. — У нас на руках ещё и сумасшедший теперь.

— Почему это «у нас»? — легкомысленно отозвалась Самохина. — Не у нас, а у городского здравоохранения. Привяжи его тут, накинь на него одёжки какой-нибудь, благо её тут полно, а утром сюда так и так явятся пожарные и «скорая». Этот человек решил свою судьбу сам. Если бы ты знал, сколько таких каждый день появляется в мире! Наших клиник не хватит на всех. Кого-то мы пытаемся спасти, если ещё есть надежда, но этого…

И директор сонного отдела одарила адепта взглядом, полным брезгливого, убийственного презрения. А потом посмотрела на меня. Очень странно и долго посмотрела.

Я взял ещё верёвку, подобрал какие-то тряпки и сделал, как она сказала. Сама директорша в это время навязала из обрывков одежды несколько жгутов и перетянула ноги подстреленным мною инициатам. Потом она ещё походила по поляне и поукрывала наиболее обнажённых культистов, напевая что-то вроде «не страшны теперь ни дождь, ни вьюга, холода зимы и ветер злой…» Я хотел сперва попенять ей на излишнюю заботу о наших врагах, но потом подумал: «Да ведь в самом деле, помёрзнут ещё. Люди всё-таки… Дурные во всех смыслах, а люди…»

Окончив обихаживать побеждённых, мы с Ольгой не без труда своротили небольшой алтарный камень с помоста в грязь, и я подсунул под него три гранаты с дальней стороны от лежащих на поляне культистов. Ольга ушла к машине, а я, деволюмизировавшись, выдернул чеку у одной из гранат и скоренько отбежал за полусгоревшую стену домика. Даже бесплотным оказаться прямо в эпицентре мне не хотелось. В ночной тиши ахнул глухой удар тройного взрыва, камень чуть подпрыгнул и раскололся надвое. С местом призыва было покончено.

— Вот и «потратили полчасика», — мрачно сказал я, садясь в автомобиль и кладя автомат на полик за кресло. — Может, и правда надо было сразу застрелить этого мерзавца Комкова?

Часы на приборной панели показывали почти полдесятого. У нас оставалось всего два с половиной часа до предполагаемого начала основного ритуала в Обители. А за это время требовалось доехать до Долгопрудного по неосвещённым и, возможно, перегороженным дорогам, пробраться на базу Незримых и найти книгу и её нынешнего владельца. Сперва пришлось ещё завезти спасённую нами девчонку в больницу на улице Касаткина — благо почти мимо проезжали. Здесь мы действовали быстро и напористо — подъехали прямо к въездным воротам, сверкнули перепуганным охранникам Ольгиным удостоверением, сказали, что срочно везём пострадавшую, и те пропустили «форд» к приёмному покою. Я внёс девушку внутрь тёплого помещения и уложил прямо на банкетку в коридоре. Не вступая ни в какие разговоры с вышедшим ко мне дежурным врачом, я просто деволюмизировался, вышел к машине, сел за руль, вернул себе плотность и быстро увёл автомобиль с территории больницы, пока никто не опомнился.