Демон сна

Глава 5. В сердце соблазна

Это был хороший сон. Я чувствовал себя вполне бодрым и отдохнувшим, ноги почти не болели, голова была здоровая и ясная. Часы показывали двенадцать дня. Я включил телевизор и пошёл умываться и завтракать.

Внимательно следя за закипающим в турке кофе (растворимого я не нашёл), я вполуха прислушивался к выпуску новостей. Лживо осветив события в политической сфере страны и мира, гладковолосая дикторша перешла к рубрике происшествий, и тут её слова и кадры со знакомой местностью привлекли моё внимание. Хотя и видел я заборы, деревья, маленький дом и грязный асфальт узкого проезда лишь в темноте городской ночи, я мгновенно узнал их.

«…и два человека пострадали в результате бытового конфликта, повлекшего за собой взрыв газового баллона. По предварительным данным, двое нигде не работающих жителей Лосиноостровской улицы устроили драку с поножовщиной, а также неосторожно обращались с огнём, что стало причиной пожара,» — частила диктор. — «Предположительно, оба нарушителя находились в нетрезвом виде. Обстоятельства произошедшего выясняются.»

Что ж, по крайней мере открытой информации о присутствии на месте кого-то третьего нет, и на том спасибо. Следов там полно всяких-разных, мои вряд ли привлекут внимание, отпечатков пальцев я нигде не оставил. Я ещё раз равнодушно поглядел на чёрные обгорелые останки мерзкого «храма» и шарящихся по ним пожарных в брезентовых робах и вернулся к своему занятию.

Позавтракав, я присел на диване и перебрал снаряжение. Пистолет и четыре обоймы патронов — на первое время хватит, а потом можно будет опять сходить в заброшенный оружейный схрон в Сокольниках — Организация фиксировала такие давно забытые или законсервированные секретные склады силовых ведомств, и адрес одного из них я помнил ещё с самого первого своего дела. Денег тысяч семьсот — сколько рука захватила, но это не проблема, всегда можно ещё набрать. Несколько предоплаченных сим-карт для телефона без привязки к личным данным. Собственно телефон с удалённым изо всех баз идентификатором. Комплект отмычек — Зиновьев ещё летом подарил, удивившись, что меня не снабдили такими обеспеченцы. Маленький швейцарский складной нож с набором инструментов. Что ж, полный набор юного шпиона.

Не было никаких гарантий, что я вернусь домой до обеда. Да даже и после обеда. Поэтому я разрезал оставшуюся от завтрака половину батона, щедро проложил куски хлеба сыром и колбасой, завернул в газету и сунул в пакет, прибавив туда же почти полную бутылку колы.

Рассовав всю амуницию по карманам, и взяв свёрток с едой, я спустился к своему автомобилю и поехал в Богородский район. Мои рассуждения были просты — мне требовался доступ к камерам видеонаблюдения на дорогах района, чтобы постараться отыскать машину, на которой уехал похититель книги и считать её государственный номер, а может быть, и проследить за тем, куда она уехала, вдруг да повезёт. Такие камеры, помимо каких-нибудь там центров организации дорожного движения и прочих гаишных баз, должны были быть выведены на районное отделение полиции. Конечно, сидеть и перематывать программу просмотра прямо в дежурной части, среди суетящихся офицеров и посетителей, я не собирался. Где же ещё в полицейском участке можно было найти компьютер с доступом к видео и спокойно поработать на нём в середине дня? Конечно, в кабинете начальника. Наверняка он по большей части присутствует на рабочем месте только утром, подавая пример всем, чтобы не опаздывали, и вечером — чтобы слишком рано не разбегались. Во всяком случае наш босс, во время незабвенного моего служения в милиции, делал примерно так — до, после и во время обеда его в нашем отделе было днём с огнём не найти.

Припарковав свой «форд» за несколько кварталов до обители стражей порядка, я спокойным шагом дошёл почти до самого здания, свернул в какую-то подворотню, огляделся, деволюмизировался и двинулся дальше уже бесплотным. После хорошего ночного отдыха мне это было вполне по силам. И легко можно было держать такое состояние несколько десятков минут, может, даже часы. Кабинет местного полковника легко нашёлся безо всякого «общего рентгена» — второй этаж, конец коридора, красная ковровая дорожка, стол секретарши без самой секретарши по случаю обеденного времени. Вокруг меня, и иногда сквозь меня туда-сюда сновали полицейские и в форме, и в штатском. Вели на допросы задержанных, метались из кабинета в кабинет растерянные потерпевшие и иные просители, но я на всю эту суету внимания не обращал. Да, охрана у входа на территорию и в самом здании, конечно, была — но не от бесплотных же агентов…

Начальника на месте не было. Так я и думал. Полковник Кольцов — гласила табличка на дубовой двери. Ну, пусть Кольцов. Какая мне разница?

Компьютер оказался заблокирован. Несколько минут я потратил, просвечивая «общим рентгеном» столешницу и забитые бумагой ящики. Быстро поочерёдно «пролистывая» взглядом слои бумаг — то есть фокусируя взгляд на очередном и делая полностью прозрачным предыдущий, я нашёл-таки вырванный из постовой книжки листок с надписью «Логин — КольцовАГ без пробела. Пароль — КА080969».

«Можно было и так догадаться», — пробурчал я и ввёл данные.

К счастью, ярлык программы просмотра видеонаблюдения был выведен прямо на рабочий стол, а сама программа не была запаролена. Дорожные камеры нашлись легко — они были подписаны по адресам размещения. На Лосиноостровской улице была всего одна, но как раз в нужном месте — возле поворота в Богородский район, куда, судя по следам, и уехала машина похитителя книги. Отмотав время до примерно двенадцати ночи, я принялся за быстрый просмотр. Ага! Вот оно! Вдалеке еле видны фары автомобиля, приезжающего со стороны Белокаменного шоссе и паркующегося неподалёку от маленького силуэтика автобусной остановки. Спустя пятнадцать минут эти же фары вновь загораются, автомобиль отъезжает с обочины, приближается к камере и сворачивает направо прямо под ней. Стоп! Чуть назад… Ну что ж, это светло серый «лексус», госномер «К891ОД77». Лица сидящего за рулём не разобрать. Однако видно седоватую бородку и аккуратные усы. Похоже, и вправду Старик. Я записал номер, затем на всякий случай отсмотрел видео ещё на час вперёд, убедился, что от всей моей драки с инициатами культа видна только мелкая неясная возня, причём в свете тусклого уличного фонаря одновременно показываются только две букашки-человечка, затем промотал до на секунду засветившего всё изображение газового взрыва, усмехнулся и отключился от камеры. До конца обеденного перерыва оставалось пятнадцать минут. Впрочем, я был уверен, что меня и ещё какое-то время никто не потревожит. По возможности быстро я попереключался между камерами на соседних улицах, пытаясь отследить дальнейшее движение серого «лексуса». Мне повезло — его водитель и не собирался ехать очень уж далеко. Первая камера в том переулке, куда он свернул с Лосиноостровской улицы — на перекрёстке с Погонным проездом — показала его пересекающим перекрёсток по прямой. По направлению его движения из больших улиц ближе всего располагался бульвар Рокоссовского. По наитию я переключился на камеру у светофора на бульваре и вуаля! — вот и знакомый номер остановился на красный свет. Бульвар упирался в Открытое шоссе. На этом большом перекрёстке серый «лексус» свернул налево, а затем последовательно проехал под всеми камерами на этой довольно оживлённой, но тупиковой дороге, заканчивавшейся разворотным трамвайным кругом у самой границы лесопарковой зоны. Последняя камера, расположенная, правда, достаточно далеко от тупика, показала, что отслеживаемый мною автомобиль свернул практически у самого круга направо, на какую-то прилегающую территорию. Ну что ж, значит, нам тоже туда.

В этот момент дверь кабинета отворилась, и на пороге появился высокий и очень представительный темноволосый мужчина лет сорока пяти в полковничьем кителе с кучей незаслуженных — а может, и заслуженных — блестящих значков и наград. Вероятно, это был хозяин помещения. Я мгновенно деволюмизировался, а затем, совершенно не торопясь, и только лишь встав с кресла, чтобы не оказаться внутри крупного тела полицейского бонзы, отключился от программы видеонаблюдения и заблокировал компьютер. Трехзвёздочный босс некоторое время оторопело смотрел на сам собою бегающий по экрану монитора курсор, а затем снял трубку внутреннего телефона и рыкающим басом воззвал:

— Маша! Вызови мне инженеров с ПЦО сюда, у меня тут… с компьютером что-то!

Я собрался было спокойно уйти, но неожиданно вспомнил, что вообще-то не люблю полковников. Хитро улыбнувшись самому себе, я взял со стола большой чёрный фломастер и начертал на лбу большого начальника сакраментальную надпись «Я — лох». Босс бледнел и краснел, но так и не посмел ничего предпринять, и только молча вертелся, надеясь спастись от внезапно настигшего его феномена полтергейста. Разумеется, у него это не получалось. Оставив красного, как свёкла, и вспотевшего полковника судорожно креститься, я кинул маркер ему на колени и вышел из кабинета, по пути вежливо посторонившись и пропустив мимо и немного сквозь себя капитанов инженерной службы. «Ой, Алексей Геннадьевич! Что это с вами?!» — раздалось сзади, а затем послышались сдавленные смешки. Но я уже спускался по лестнице. Ничего, подумал я. Скромнее будешь. Ну не могу я терпеть начальство во всех его проявлениях! Грешен, но вынужден признаться: как говаривал писатель Довлатов, любое унижение начальства — большая радость для меня…

Почти полтора часа было мною потрачено на отсмотр видеокамер, но оно, разумеется, того стоило. Теперь я знал, куда уехал похитивший книгу глава культистов. Ещё через двадцать минут я уже стоял возле той самой «прилегающей территории» в самом конце Открытого шоссе. За покрытым белилами бетонным забором высился металлический ангар. Возле больших сдвижных ворот и узкой калитки со смотровой щелью висела желтая табличка с двуглавым орлом и надписью «Автобаза № 9 Управления делами Президента РФ». Ну что ж, чего-то в этом духе и следовало ожидать.

Я включил «общий рентген» и внимательно осмотрел внутренность «автобазы». Ангар оказался хорошо оборудованным большим гаражом. Там стояло несколько легковых автомобилей высокого класса. Среди них быстро отыскался и серый «лексус» с номером 891. Пять-шесть механиков копошились у машин с открытыми капотами. Ни у одного из них не было ни бороды, ни усов. Чуть поодаль в стороне от ангара стояло приземистое кирпичное строение с комнатой охраны, столовой и кабинетами для руководства. Но там тоже не нашлось никого, чья нижняя половина лица хотя бы отдалённо напоминала человека из «лексуса». Пожалуй, надо спросить у руководителя этой мутной конторы, кому это он казённые машины раздаёт. Хотя было у меня смутное подозрение, что за соответствующую мзду — кому угодно.

Свернув за угол, я включил деволюмизацию, прошёл сквозь забор и поднялся на второй этаж кирпичного здания. Найдя кабинет с табличкой «Начальник автобазы Комков Аристарх Петрович», я подождал, пока его покинет долговязая белобрысая личность с пачкой путевых листов в руках — очевидно, водитель или бригадир — зашёл внутрь, аккуратно и тихо запер дверь, на секунду развоплотив ключ, барабан и язычок замка, приблизился к столу начальника и уселся в кресло для посетителей. Руководитель автобазы управделами Президента был пузат, лысоват и востронос. Чем-то он напоминал цаплю, раскормленную до шарообразного состояния, с приделанной сверху маленькой головкой с зачёсанными назад сальными волосиками. Некоторое время я смотрел, как он перебирает на столе бумаги и ведомости, откладывая в отдельную кучку те, где в крайней правой графе фигурировали цифры с большим количеством нулей, затем достал пистолет, обрёл плотность и спокойно сказал:

— Если хоть пикнешь — пристрелю.

Автопрезидентский начальник вздрогнул и выронил из руки большой путевой лист. Тот с громким шорохом упал на пол. В кабинете воцарилась абсолютная тишина.

— Я буду спрашивать, а ты — отвечать, — продолжил я всё так же негромко. — Говорить тихо и только по делу, руки держать на столе, так, чтобы я их видел. Если будут стучать в дверь — молчать, либо с моего разрешения сказать «я занят». Любое другое слово, любое другое действие — и я стреляю. Мне за тебя абсолютно ничего не будет, и ты мне не нравишься. Всё ясно?

— Кто вы такой? — просипел начальник Комков. — По какому праву… У меня всё чисто. Это управление делами Президента, я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы. Вы из ФСБ? Ваше руководство…

Ещё один ФСБ-параноик, подумал я. Вообще, пузатому Аристарху крупно повезло, что голос подвёл его от страха. Потому что, заговори он громко, я бы и в самом деле подстрелил бы его, деволюмизировав пистолет для бесшумности, и продолжил допрос уже раненого. Я был зол. Я встал, вновь развоплотился (начальник издал странный горловой звук и глаза его расширились от ужаса) и зашёл за его кресло. Комков попытался вскочить и позвать на помощь, но я обрёл плотность, крепко захватил его шею, зажав между левым плечом и предплечьем, надавил, усаживая обратно, и поднёс ствол пистолета прямо к его носу:

— Вот по такому праву, господин начальник. А руководства у меня сейчас нет — тут тебе не посчастливилось. Я сам по себе. И если не хочешь беседовать цивилизованно, то будем так. Второй и последний раз повторяю — отвечать только на поставленные вопросы, говорить тихо, не вякать и не дёргаться. Честно ответишь — переживёшь этот день. Ещё раз попробуешь выпендриться — ты труп.

Комков обмяк и тихонько затряс головой, кивая:

— Хорошо… хорошо. Я буду отвечать.

Из-под стола донёсся явственный аммиачный запах. По брюкам начальника расплывалось большое мокрое пятно.

— Фу, — сказал я. — Это ещё зачем? Вот же скунс. Говори быстро — кому государственные машины даёшь покататься?

— Я не… я не… У нас всё по разнарядке. Это же управделами…

Я легонько тряхнул допрашиваемого:

— Сказал же — отвечать честно. Ты не переживай — я не из ФСБ. Говори — номера на машинах с иммунитетом?

— Д-да…

Ещё бы, подумал я. Это ж «управделами»! На таких машинах можно и мимо полицейских постов спокойно ездить хоть с килограммами наркотиков в багажнике, и под камерами нарушать правила дорожного движения безо всяких последствий. Номера внесены в особую базу «неприкасаемых». Таким никогда не выпишут штраф, а если вдруг полиция остановит, то сразу же и отпустит, да ещё и откозыряет на дорожку. Идеальный вариант для богатого культа.

— И сколько стоит на денёк карету арендовать? Много таких раздаёшь?

— Н-нет… не очень… да…, - наконец-то сознался автоначальник. — Но я в основном по звонку! Звонят с такого верху, что и отказать нельзя! Такие уважаемые люди звонят!

— Заткнись. Уважаемые люди тебя, небось, внакладе не оставляют. Говори, вчера серый «лексус-седан» номер восемьсот девяносто один кому давал?

— Э-э-э… — заблеял Комков. — Это не за взятку я… Это служебный выезд был. Машина не продавалась, честно-честно! Пожалуйста… Не надо… Я денег не брал…

Что за притча, подумал я. Уже почти признался, а на сером «лексусе» сдал назад. И тут меня осенило. Рукой с пистолетом я резко дёрнул вверх манжету левого рукава белой рубашки начальника. Ну так и есть! На дряблой коже запястья чётко выделялся чёрный остроконечный символ.

— Эге! — протянул я. — Ну что ж, вот и расплата к тебе пришла, шестнадцатикорщик. Или ты думал, что в культе демонопоклонников так и будешь безнаказанно состоять? Инициат!

— Я адепт, — машинально поправил меня Комков, и его буквально заколотило от ужаса признания. — Умоляю… Не трогай… Не убивай! Ты из Церкви, да? Ты… ты ангел? Не покарай меня, помилуй! Я… я брошу! Я больше не буду!

Вот это да. Но меня совершенно не прельщала роль карающей десницы Господней. Мне опять было противно и совершенно не хотелось никого убивать. Однако же извлечь как можно больше пользы из потрясения трусливого адепта было совершенно необходимо.

— В оргиях участвовал? — буднично спросил я.

— Да… — виновато откликнулся Комков.

— Жертвы приносили?

— Да… — совсем тихо прошептал он. — Но я никого не убивал! Старик всегда сам, всегда сам! У него такой нож жертвенный есть — страшный! Красно-чёрным светится…

Ага, подумал я. Вот и Старик опять всплыл.

— «Храм» на Лосиноостровской посещал? Машину вчера Старику давал?

Начальник-адепт мелко закивал головой. Слёзы и сопли стекали с его носа и капали во всё увеличивавшуюся лужу на полу. Мне пришлось чуть сдвинуть левую руку, чтобы не запачкаться.

— На чём Старик ночью отсюда уехал? И куда?

— Ты всё знаешь! Ты всеведущий! Прости меня, прости и помилуй!

— Говори, мерзкая тварь, — и я ещё раз сильно тряханул культиста. — На чём Старик уехал? У него есть собственная машина? Какая?

— Нет… Он на такси уехал. Я знаю, куда. Домой, сказал, поедет. Вещь он ценную раздобыл. Сказал, сила и слава грядут нам. Сказал, всё изменится теперь. И что враги наши, тюремщики человечества, расточатся ныне же… Вот ты откуда! — теперь, похоже, осенило моего допрашиваемого. — Ты же из них, из Тюремщиков! Старик рассказывал про вас… Но я думал, это просто сказки! О-о-о, и зачем я со всеми этими делами связался! Старик околдовывает людей, он так говорить умеет! А когда слова правильные читаем, то душа силой напитывается, так легко и хорошо становится, свободно так!

— Конечно, — сказал я. — Свободно ото всех приличий и хороших норм! Свободно можно убивать и насиловать, да?! Хаосу поклоняетесь, дурачьё?! Хаос и поглотит вас! Но я тебе тут не проповеди пришёл читать. Ты сам себя уже наказал, связавшись с демонопоклонниками, да ещё и на ступень адепта встав. Говори, скотина, где Старик живёт!

— Он убьёт меня, — в ужасе прошептал Комков, пытаясь чуть повернуть голову и взглянуть на меня безумными обречёнными глазами. — Я не могу… Они придут и убьют меня.

— Если ты не скажешь, то умрёшь прямо сейчас, — пообещал я. — И представь себе, для тебя так будет даже лучше. Погибнув от моей руки, ты хотя бы ещё имеешь шанс спастись от вечного проклятия. Так что я прикончу тебя без колебаний. Говори! Я доберусь до твоего Старика, и больше он ни за кем никогда не придёт.

Ноя, скуля и жалуясь, Аристарх Петрович Комков выдал-таки мне адрес Старика. Когда-то он отвозил его на служебной машине домой и с тех пор запомнил. Оказывается, я сегодня даже проезжал мимо обиталища главы культа, и совсем недавно притом. Это был квартал новых высотных домов, перегородивший бульвар Рокоссовского на самом его пересечении с Открытым шоссе. Видно, Незримые плотно обосновались в Восточном округе Москвы. Что ж, местность старинная, с сильными ментальными отпечатками…

— Теперь давай свою «чёрную бухгалтерию». Наверняка же талмуд ведёшь, кто, сколько и когда тебе за кареты с иммунитетом башлял, — сказал я, ещё раз для верности встряхнув начальника. — Быстро, культистское отродье!

— Нету, нету у меня ничего, — забормотал Комков. — Всё на доверии, всё на честном слове… Люди уважаемые, высокие…

Мне начало это надоедать. Я чувствительно ткнул взяточника стволом пистолета в ухо и зло прошипел:

— Не смей мне лапшу на уши вешать! Какое ещё доверие у вас, отродий князя лжи! Вы же друг друга сожрать всегда готовы, как пауки в банке, и будете хихикать, потирая ручонки, считая свою выгоду, когда кто-то из вас не выдержит конкуренции! Наверняка у тебя все переписаны, чтобы если что, не одному на дно идти! А ну, давай сюда записи свои! Больше предупреждать не буду, мозги вышибу и сам всё найду! Ты жить хочешь вообще или серьёзно решил уже на высший суд отправиться? Так я тебе короткий путь устрою сей момент!

— Не губи! Не губи! — всхлипнув, залопотал адепт. — В сейфе… в сейфе тетрадочка у меня… Синяя такая… Сейчас открою. Только ключ мне надо взять… В ящике… Отпусти, я достану его.

Я быстро просветил «общим рентгеном» ящики стола автомобильного босса. В верхнем и вправду лежала связка ключей. Но там оказался ещё и пистолет…

— Не стоит утруждаться, — усмехнувшись, сказал я. — Я сам возьму. До свиданья, господин адепт. Запомните всё, что с вами сегодня произошло. И выведите свою татуировку. Бойтесь! Ещё раз я или кто-то из подобных мне увидит её — вам не жить. А нас много.

И с этими словами я растворился в воздухе прямо на глазах обалделого начальника автобазы. У Сефироса, что ли, начинаю перенимать привычки, подумал я, опуская бесплотную руку в ящик, деволюмизируя и доставая пистолет Комкова. Сам же начальник принялся, причитая, бестолково метаться по кабинету, то хватаясь за телефон, то за мокрые штаны, то порываясь кинуться к двери, то к окну. Но он мне был уже не интересен. Я забрал из его сейфа синюю толстую тетрадку, развоплотив её также, как пистолет, и покинул обиталище босса-адепта, пройдя сквозь запертую дверь.

Отойдя на квартал, я вернул себе плотность в безлюдном подъезде, вышел и сел в свой автомобиль. Однако я уже здорово устал! А впереди была ещё масса дел. Я немного похихикал на хорошо видную суетню охраны вокруг управдельской автобазы — видно, Комков решил на всякий случай проверить периметр — вдруг да я был не карающий ангел, а просто фокусник какой! Или, возможно, он рассчитывал найти утраченные пистолет и тетрадь под забором. Вскоре мимо меня пронеслась машина «скорой помощи» и свернула в ворота базы — либо Аристарху Петровичу поплохело после пережитого, либо он хотел как-то оправдаться перед подчинёнными за обмоченные брюки.

Насмотревшись, я кинул пистолет Комкова в «бардачок» и развернул отнятый у взяточника талмуд. Здесь были аккуратные столбцы времён и дат, номеров автомобилей, имён и отчеств, денежных сумм. Жаль, фамилий нет ни одной. Только какие-то Сергеи Сергеевичи, Романы Шалвовичи, Алексеи Кужугетовичи… Впрочем, учитывая подробную датировку, грамотный следователь и на этом материале смог бы построить вполне реальное дело. Немного поразмыслив, я всё же решил отправить информацию куда следует. Перефотографировав страницы тетради на смартфон, я доехал до ближайшего почтового отделения, воспользовался установленным там компьютером с платным доступом во всемирную сеть и написал небольшое анонимное письмо в интернет-приёмные прокуратуры и следственного комитета с приложением отснятых кадров. Саму же тетрадку я ценной бандеролью отправил в управление министерства внутренних дел по Москве, подписав пухлый конверт именем самого Аристарха Петровича. Конечно, я не питал особых иллюзий по поводу честного и беспристрастного расследования его деятельности. Но какой-то шум поднять надо было. Хотя бы для того, чтобы Старик больше не смог брать машины на этой базе, по крайней мере, в течение ближайшего времени.

Выполнив, таким образом, свой гражданский долг, я опять сел в автомобиль, завёл его и поехал на бульвар Рокоссовского. Уже начинало темнеть. Паркуя «форд» в соседнем дворе и поднимаясь по ступенькам в ярко освещённый подъезд громадной башни сверхмодернового жилого комплекса, на тринадцатом этаже которой, по словам адепта, обитал глава Незримого культа, я продумывал возможные варианты действий по изъятию фолианта и обезвреживанию Старика. Войду в любом случае бесплотным. Если и он и книга там, то сперва следует забрать том, затем проявиться, под дулом пистолета связать негодяя, заткнуть ему пасть, оставить в квартире и вызвать опергруппу Организации при помощи ментального передатчика из автомобиля. Вообще говоря, обычным способом экстренного вызова опергруппы была отправка сообщения с соответствующим кодом, координатами и идентификационным номером вызывающего агента. Но я был вовсе не уверен, что мой идентификатор всё ещё работает. Если же самого Старика я не застану, а книга там, то просто заберу её и отдам той же Самохиной — отвезу в отдел БКЯС и оставлю. Если не будет ни Старика, ни книги, то придётся устраивать засаду и дожидаться хозяина. Это, наверно, был вариант самый неудачный и неприятный — кто знает, когда он появится? А если он спрятал книгу где-то вне своего жилища, то понадобится ещё и вытаскивать из него сведения о её местонахождении. Ну, тут уж я не собирался особо стесняться в методах. Все свои планы я основывал, разумеется, на том, что Старик, будучи вроде как обычным человеком, не сможет ничего сделать мне бесплотному.

Я здорово просчитался. Как в своё время я недооценил графа Залесьева, тёмного чародея, отца моей возлюбленной, так и сейчас я оказался слишком самоуверен. Однако ещё со старых, «допотусторонних» времён привык я считать всех и всяческих новых пророков, основателей мелких культов и прочих «великих комбинаторов» от духовной сферы простыми шарлатанами и обманщиками своих доверчивых последователей. Но это был совершенно другой случай. Старик действительно имел доступ к чёрным сверхъестественным силам. И больше того, он и вправду мог наделять ими своих поклонников. Глава не врал подчинённым. И хотя многие из них подспудно осознавали, что делают что-то нехорошее, что-то гибельное и запретное, иные в меньшей степени — как двое гопничков с Лосиноостровской, иные в большей — как Аристарх Комков, но были среди культистов и те, что совершенно искренно отдавали себя Тьме, считая её дело единственно правым и сакрально значимым. Таких, конечно, мне не удалось бы столь легко раскрутить на признания и уж тем более на хотя бы относительное покаяние. Это были очень опасные и идейно выдержанные враги, настоящие исчадья ада в людском обличье — хотя и безо всяких сверхспособностей, которые мог бы выявить простой осмотр ментального поля. Чтобы опознать их, требовалось особое ментальное чутьё, о слабом развитии которого у меня говорила Самохина. И вскоре мне предстояло столкнуться с такими противниками. Собственно, первым подобным, непоколебимо верящим в правоту своего дела оппонентом и был пресловутый Старик. Напрасно я принял его за досужего шарлатана. Мог бы вспомнить, что не зря именно к нему прилетела суккуб, покинув наш с Марком сон.

Я поднялся на тринадцатый этаж на лифте, деволюмизировался, вышел и включил «общий рентген». Номер квартиры я, разумеется, не знал. Комков и про этаж-то услышал случайно — это не совсем те вещи, которые обычно говоришь, когда называешь адрес водителю. Если, конечно, ты не персонаж советской кинокомедии. Но найти оказалось несложно — сомнительно было, чтобы простой обыватель оклеил стены чёрными обоями со странными надписями, поставил громадные подсвечники и нарисовал пентаграммы и многосимвольные круги на полу и потолке комнат. Именно такой интерьер, дополненный ещё стильной современной мебелью и техникой, увидел я в большой угловой квартире в конце коридора. Однако что-то настораживало меня. Что-то было не так. Я включил «истинное зрение». Господи! Всё предполагаемое обиталище главы гадкого культа было покрыто просто-таки невероятным слоем коричнево-розовой грязи. Словно там месяцами испражнялись и совокуплялись сонмы потусторонних, а может, и не очень потусторонних тварей. Пакость какая! И да — в одной из комнат висело тёмно-багровое облако. Тварь, сбежавшая от нас с Самохиной и унёсшая страшную книгу, была здесь! Я вытянул из кобуры пистолет, хотя и подозревал, что против этого существа он может оказаться бессильным. А где же сам хозяин? Ага, вот и он, возится на кухне. И чёрно-сияющая в ментальном взоре книга лежит рядом с ним на столе. Итак, вперёд, Малинов! Только методичнее, методичнее, действовать надо осмотрительно. Очень осторожно я двинулся к квартире и пересёк порог запертой металлической двери. Не отводя взгляда от багрового облака, я боком медленно прошёл на кухню и встал за спиной Старика. Он увлечённо смешивал что-то в барном шейкере. Несколько бутылок с разноцветными жидкостями, только что вынутые из маленького холодильника под мраморной столешницей, стояли перед ним. Проклятая книга была небрежно кинута углом на разделочную доску. Я подошёл, взялся за том свободной рукой и попытался его развоплотить и убрать в карман. Не тут-то было! Книга словно приросла к столу, деволюмизация не подействовала. Я напрягся, отчаянно стараясь утащить книгу на ментальный уровень, вложил все силы, всю волю в это движение. Нет! Книга больше не давала себя деволюмизировать! Лишь краешек её чуть побледнел. Я отпустил фолиант и почувствовал себя так, будто только что пытался стронуть с места железнодорожный вагон. Ноги и руки ощутимо тряслись. Эге, так не пойдёт, подумал я. Ещё одно такое усилие, и я не смогу даже свою собственную бесплотность сохранять. И так уже я чуял, что очень сильно устал. Ладно, зайдём с другой стороны.

Я встал с таким расчётом, чтобы одновременно держать в поле зрения багровое облако и главу культа и отключил деволюмизацию и «общий рентген», оставив только «истинное зрение».

— Вы арестованы, — громко сказал я. — Руки за голову!

Старик чуть вздрогнул, но это и была вся его реакция на моё столь неожиданное, казалось бы, появление. С широкой улыбкой он повернулся ко мне. Он был худ, довольно высок, хотя, конечно, и пониже меня, действительно с седой аккуратной бородкой и усами, в которых мелькали неожиданно густо-чёрные пряди. Короткие волосы его также были седы, высокий лоб и хитрое лицо покрыты бледными пигментными пятнами. Выражение бесцветных глаз неуловимо — то издёвка, то какая-то мнимая теплота, то страшный гнев, то льдистая холодность. Одет он был в длинный чёрный пиджак и узкие брюки с громадной металлической пряжкой на ремне. Пряжка, конечно, была в форме шестнадцатикора.

— Приветствую тебя, Тюремщик! — удивительно глубоким басом произнёс он. — Привет тебе и добро пожаловать. Я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь. Мои несчастные последователи оказались слишком слабы духом — как я и предвидел. И вот ты здесь. Ты пришёл за книгой. Но ты её не получишь. Да и сам ты покинешь стены этой квартиры или моим верным слугою, или мёртвым. А может, одновременно и тем и другим…

— Молчать, — рявкнул я, взмахнув пистолетом. — Отойди от стола! Руки за голову! Третий раз повторять не буду!

— Нет, — покачал головой Старик. — Я этого не сделаю. А ты не выстрелишь всё равно.

На самом деле я вполне готов был его подстрелить. Уж если я на полном серьёзе собирался ранить всего лишь адепта Незримых, то ещё более высокопоставленного культиста мне и подавно было не жалко. Но я всё-таки помедлил секунду — всего секунду — трудно было вот так сходу выстрелить в живого человека, не выглядящего, как исчадье Тьмы. И Старику этой секунды хватило. Очевидно, он понял, что я не шучу, что всё-таки собираюсь стрелять, и принял меры.

— Асебель йах, икуб йах! — выкрикнул он, и я, к своему невыразимому ужасу, почувствовал опять, как множество мягких иголочек вонзаются в мой мозг. Неет, безмолвно закричал я. Что это? Неужели Самохина с ним заодно? Только не это! Я отчаянно пытался удержаться в сознании, но только лишь успел отключить «истинное зрение». И уснул, даже не почувствовав падения на пол.

Этот сон был куда хуже всех предыдущих. По большому счёту, это был, наверно, самый страшный кошмар в моей жизни. Однако сперва обстановка вокруг показалась мне знакомой. Я опять был на той же железной дороге. Только на сей раз солнечный песчаный склон оказался далеко-далеко слева. Я стоял по другую сторону рельсовых путей, в паре сотен метров от моста через тихую мутную речушку. Здесь было сумрачно, тускло и сыро. Поржавевшие брошенные вагоны беспорядочными составами громоздились на путях. За путями был лес. Ядовито-зелёная мокрая листва кривых деревьев влажно шумела на ветру.

Тут кто-то легонько похлопал меня по плечу. Я обернулся и резко отскочил в сторону — это был Старик. Точно такой же, как и наяву — усы, бородка, тёмный пиджак и чёрно-металлический шестнадцатикор на пряжке. Молниеносным движением я выхватил из кобуры пистолет — всё та же, что и раньше, одежда была на мне, и кобура была на месте, на поясе. Движение моё было уже почти инстинктивным, я чувствовал, что это снаряжение — часть меня в этом мире.

Но Старик лишь улыбнулся и сказал:

— Здесь я тебе не враг, не враг. Иди туда, тебе нужно вон туда, в тот дом!

И он указал рукой через рельсы. Я, однако, не стал вестись на его, как мне показалось, уловку, не отвёл взгляда, вскинул пистолет и выстрелил. Но в этот же момент Старик исчез — не растаял в воздухе, а попросту мгновенно исчез. Моя пуля лишь выбила искры из остова вагона на ближайшем пути. Тогда я присел на щебень насыпи, закрыл глаза, сосредоточился и попытался проснуться. Тщетно. Я не мог нащупать разумом существование какой-то иной реальности, кроме этого сна, хотя и помнил, что она, конечно, существует. Я знал, что нахожусь во сне, но покинуть его почему-то не мог. Ага, решил я, значит мне опять нужен портал, как в тот раз, когда мы были с Самохиной и Извольским. Я поднялся, сунул пистолет в кобуру, подошёл к одному из ржавых вагонов и по торцевой лесенке кое-как вскарабкался на его крышу. Я хотел осмотреться. Мне виден был край песчаного склона, на котором когда-то сидели мы с Ольгой, разглядел я и мостик через мелкую речку у труб под насыпью напротив. Но на сей раз никакого портала там не было. Дальше же пары сотен метров разобрать что-либо было просто невозможно — местность утопала в густом молочно-белом тумане. Я глянул вдоль рельсов в противоположном направлении — но там вплоть до стены тумана стояли только старые составы. Несколько путей, впрочем, оставались свободными. Следовало быть осторожным — по ним могли ходить поезда. За рельсами же, полускрытый ядовито-зелёным лесом, и в самом деле возвышался трёхэтажный серый дом, выглядевший скорее даже как небольшой дворец или замок с башенками-эркерами и остроконечной крышей, покрытой бледно-синей черепицей. Стоял он очень близко к железной дороге, так что окна пристройки первого этажа едва не выходили прямо на пути, но густая листва совсем скрывала здание, поэтому я даже не сразу его заметил.

Итак, портал надо было искать. Я очень надеялся, что он существовал и был где-то рядом. У меня просто не было других шансов. Боялся я даже подумать, что сейчас происходит в реальном мире, и что Старик и его предполагаемая сообщница делают с моим безвольным телом. По крайней мере, я пока ещё был жив. А время в мире снов течёт ведь совсем не так, как в реальном. Можно было успеть-таки проснуться до наступления необратимых последствий. Я цеплялся за эту возможность. Иначе мне просто не на что было надеяться.

Ну что ж, можно начать поиски и с этого дома, или замка. Никаких других точек интереса всё равно я поблизости не видел. Постоянно оглядываясь по сторонам, я крайне аккуратно пересёк железнодорожные пути. Однако поездов никаких не было. Я пролез сквозь мокрую листву подлеска, моментально насквозь промочив блузу и частично даже широкие брюки, и оказался возле облупившейся гипсовой ограды палисадника. За палисадником, на гравиевой площадке у входа в замок стояло несколько автомобилей странно-футуристичного вида, с каплевидными обтекаемыми кузовами. Вокруг было тихо. Даже ветер улёгся и перестали шуршать влажные листья. Я потихоньку двинулся по направлению к автомобилям в обход оградки. Как только я вышел на площадку, двойные дубовые двери дома вдруг сами собою медленно отворились. Изнутри послышалась странно манящая тихая медленная музыка, томные переливы саксофона и гитары. Я вновь вынул пистолет и, крадучись, посекундно ожидая опасности, не отводя глаз от раскрытых дверей и окон здания, пошёл вперёд. Какой дивный запах, вдруг подумал я. Чудесными ароматами повеяло изнутри дворца. Сладкие-сладкие, едва не до приторности, тона экзотических фруктов перемешивались с нотками цветов и пряностей. Но была в этом запахе и какая-то глубинная горечь, словно фрукты и цветы были обожжены перед тем, как их сконцентрировали в дикий, возбуждающий коктейль. Далеко не сразу я осознал, что иду уже почти автоматически, двигаюсь на чей-то зов, нежной каденцией зазвучавший в голове. Я был уже на широкой изогнутой лестнице, ведущей из холла на второй этаж. В углах стояли странные существа — автоматоны или огромные ростовые куклы-марионетки, одетые в короткие чёрно-белые костюмчики горничных. Лиц у них не было, как у манекенов. Но из динамиков, находящихся там, где у нормального человека был бы рот, приятные голоса говорили одно и то же: «Госпожа ожидает вас, юный мастер. Проходите, юный мастер. Госпожа ждёт.» Металлические руки их, сжимающие в подобиях пальцев столовые приборы, изгибались и указывали наверх и в сторону. Мимо говорящих кукол поднялся я по лестнице и вышел в длинную, украшенную позолотой и лепниной анфиладу второго этажа. Под ногами у меня был невероятно мягкий ковёр, устилавший весь коридор. Повинуясь неожиданному порыву, я снял ботинки и зашагал дальше босиком. Идти по толстому глубокому ворсу было невероятно приятно. Смутные желания зашевелились во мне. Ничего почти я не помнил больше, и ничего не знал, кроме как идти вот так по чудесной мягкости к сладостной цели. Белые двери спальни распахнулись мне навстречу, и я вошёл. Здесь царил розовый полумрак. На застеленном шёлком ложе в виде огромного сердца томно потягивалось, глядя на меня с жарким призывом, полуобнажённое существо — вроде бы и молодая женщина, но из-за её спины высовывались чёрные кожистые крылья, на голове из-под пышных чёрных волос выглядывали маленькие красноватые рожки. С ними длиною соперничали остро торчащие вверх уши. Глаза были полностью красными с узкими вертикальными зрачками, из острозубого рта высовывался длинный раздвоенный язычок, быстро ходивший по ярко-алым губам, сладострастно их облизывая. Шнуровка узкого корсета едва могла сдержать напор тяжёлых, налитых грудей. Поверьте мне, о мои бесстрастные судьи-читатели, я сразу понял, кто это. Но это ничего не меняло. Я забыл про всё, глядя на неё. Где-то далеко в глубине сознания, которое быстро заволакивало красноватой мглою сильнейшего желания и страсти, мелькнула лишь тихая мысль: «Это же сон. Что такого? Во сне можно. Никто и не узнает. Даже Аня.» И я отпустил контроль полностью. Киньте в меня камень. Киньте.

А та, на кровати, призывно протянула ко мне левую руку, медленно перебирая пальчиками, словно уже лаская мою кожу. Правая рука её быстро скользнула по шнуровке корсета, и он чуть ли не с треском разлетелся в стороны, обнажив чудеснейшие крупные груди и узкий мягкий беленький плоский животик. И то, что ниже… И я почувстовал невероятную тягу к ней, к этой демонице-прелестнице, мне хотелось быть с ней, хотелось, чтобы меня целовали эти яркие губы, чтобы раздвоенный горячий язычок встретился с моим, хотелось прижаться и обхватить эти прекрасные большие крепкие груди с ярко-розовыми упругими сосками, хотелось, чтобы меня приняло влажное, тёплое, сочащееся, жаждущее лоно, чтобы гладкие руки и дивные ножки обняли меня, обвили и не отпускали больше. Красные глаза призывно сверкали, алые губы шептали «Меня зовут Асебель, милёнок… Я здесь для тебя! О, иди ко мне, милый, иди ко мне, красавчик, иди ко мне, о, как нежно я зацелую и приму тебя, приди же, приди, погрузись в меня, возьми меня…» В предвкушении неземного наслаждения я сорвал с себя блузу и штаны, тихо застонал и медленно начал клониться к великолепному гладкому телу, в сладострастной неге плавно изгибающемуся передо мною.

Конечно, я погиб бы безвозвратно. Никаким собственным усилием воли я тогда не смог бы оторвать себя от восхитительной соблазнительницы. Но по величайшей и неизмеримой милости Создателя, я был не одинок. Кто-то вдруг крепко схватил меня двумя руками сзади за шею и оттащил от прекрасно извивающегося подо мной тела суккуба. И девичий голос крикнул на ухо: «Не смей! Не смей, дурной мальчишка! Меня целуй! Аню целуй! Живую женщину целуй! Не касайся демоницы!» И в сторону воплощения сексуального соблазна тот же голос прокричал: «А ты отстань от него! Не тронь, адская шлюха!»

Растерянно я обернулся. Девчонка-лисичка, в одном лишь разодранном тонюсеньком платьице, гневно, жалобно и страстно смотрела на меня. Одно худенькое плечико было расцарапано, капельки крови запеклись на загорелой коже. «Вот тебе!» — вскрикнула она, прижимаясь ко мне всем телом. — «Хочешь?! Вот! Бери!»

И с силой повернув мою голову, девчонка крепко приникла своими тонкими губами к моим. И почувствовав свежий и острый вкус её поцелуя, я невольно ответил на него. Обнял её. Прижал к себе тонкое трепещущее тело. Почувствовал прикосновение маленьких нежных грудей. И, простонав, весь обмяк. Демонское колдовство спало с меня. Девочка Оля сняла его собой.

Страшный, наполненный безумной злобой визг раздался из сердцеобразной кровати. Голая демоница, совсем уже больше для меня не привлекательная, вскочила на четвереньки и провыла:

— Ах ты, сучка! Мою добычу отбирать! Я убью и пожру вас обоих, тваришки! Ты, предатель, всё равно будешь моим, о, да! Только уже безо всякого для тебя удовольствия, ха! Ох и больно же тебе будет! Пока я тебя не поглощу полностью! А тебя, сука-лиса, я просто медленно изорву на мясные полосы!

— Пистолет, быстро! — крикнула Ольга. — Я задержу её, у тебя есть секунд десять!

В этот момент красно-чёрным шквалом когтей, зубов, крыльев и извивающегося хвоста-хлыста суккуб налетела на тонкую девочку-лисичку и они покатились по мягкому ворсу ковра в смертельной схватке. Где же моя одежда?! Где пистолет?! Далеко от ложа в безумной страсти отшвырнул я их. Я метнулся к валяющемуся в углу комку, судорожно рванул застёжку кобуры, выхватил оружие и броском кинулся прямо на сцепившиеся на полу тела. Ольге приходилось плохо. Суккуб была куда крупнее и явно сильнее тоненькой девчонки. Демоница оказалась сверху, её когти глубоко впились в обе руки бедняжки, которыми та пыталась сдержать неумолимый наклон острозубого рта к своей шее. Свободным кулаком суккуб наносила Ольге страшные удары под рёбра, а её длинный и жёсткий хвост-хлыст бил по тонким ногам девушки, оставляя после себя красные сочащиеся полосы. Не медля, я схватил демоницу за густые чёрные волосы и оттянул на себя. Она страшно закричала и завизжала, но я приставил к её виску пистолет и нажал на спуск. Щёлкнул выстрел, и с мерзким плеском кровь и мозги брызнули на розовый шёлк сердца-ложа и густо потекли вниз. Тело демоницы обмякло и стало словно усыхать. Когда слабыми толчками Ольга кое-как скинула с себя труп мерзкой твари, та выглядела уже гнусно, как давно умершая старуха — вся в морщинах, редкие сивые космы, скукожившиеся кожаные крылья… Фу, ну и пакость! И как я мог поддаться на её чары? Теперь я совершенно этого не понимал.

Когти демоницы так глубоко вонзились в руки Ольги, что мне пришлось их вытаскивать по одному, внутренне содрогаясь, буквально чувствуя ту же боль, что испытывала девушка. Из ранок медленно вытекала яркая кровь. Ольга была очень бледна, её дыхание прерывалось.

— Бедная… — прошептал я. — Бедная. Как же ты успела? Ты меня спасла.

— А ты — меня, — тихо ответила девочка-лисичка и уронила голову на мою руку.

— Тебе надо к врачу скорее, — сказал я. — Где ты в реальном мире?

— Нет, Андрей, — слабо замотала головой Ольга. — Некогда. К тому же, это сонные раны, на реальном теле они могут и не открыться. Если я не умру здесь… То останется только боль и слабость. Мне бы в свой сказочный лес сейчас… Там бы я исцелилась. Если бы я смогла там как следует отдохнуть, то проснулась бы почти здоровой. Скажи лучше, где ты сам? Как суккуб смогла тебя так быстро найти?

— Боюсь, я в руках у главы культа Незримых, у того самого Старика, — невесело усмехнулся я. — Даже странно, что я всё ещё жив.

Наскоро, в несколько фраз я рассказал о случившемся. Глаза девочки расширились в страхе.

— Скорее, скорее просыпайся! Ах, нет… Ты не сможешь сам, это суккуб усыпила тебя. Удивительно, что она не смогла затащить тебя в свою плоскость… Ей пришлось заходить в твою. Ты и вправду можешь стать мастером снов! Удивительно, и очень хорошо. Я ведь не искала тебя, а просто отдыхала, спала по-настоящему и прыгала изо сна в сон для развлечения. И вдруг попала в знакомую местность, в твою плоскость. Решила, что это странно — с чего бы тебе спать в такое время. Вышла из леса, увидела тебя, поднимающегося, как баранчик, по ступенькам и запах этот бордельный почуяла — сразу всё поняла. Сейчас я присню портал — скорее выходи через него. И скажи адрес Старика — я вызову опергруппу и сейчас же поеду сама!

И Ольга, тихо постанывая от боли, попыталась подняться и встать на свои бедные, иссечённые страшным хлыстом ноги. Но я покачал головой:

— Адрес я тебе скажу — новый жилой комплекс на пересечении бульвара Рокоссовского и Открытого шоссе, правая северная башня, этаж тринадцать, квартира двести двадцать два. Но сперва…

Я мягко усадил девушку с чистой стороны сердцевидного ложа, быстро оделся и сбегал за ботинками. Затем, невзирая на слабые протесты, я поднял Ольгу на руки и строго приказал:

— Делай портал в свой лес! И никуда больше! Увижу в портале хоть что-то иное, кроме тех огоньков и деревьев — буду сам прыгать из сна в сон, уж как смогу, пока твою плоскость не найдём!

— Андрей, Андрей! — девчонка обхватила меня руками за шею и глазами, полными слёз, заглянула в мои. — Ты понимаешь, что у тебя каждая секунда на счету? Твоё реальное тело сейчас во власти этого негодяя! Скорее всего, он прямо сейчас готовит тебя к жертвоприношению. О, такой жертвой он порадует Тьму! Есть очень много способов убить человека на чёрном алтаре, и все они страшные, а иные из них очень долгие и мучительные! Я немного замедляю время здесь, но это всё, что мне по силам! Тебе как можно быстрее надо проснуться. Моя плоскость далеко, а во время прыжков я не смогу притормаживать течение времени! Оставь меня здесь и уходи! Я как-нибудь… выберусь.

Но её голосок чуть дрогнул на слове «выберусь», и моя решимость окрепла до состояния стальной. Я нахмурился и грозно сказал:

— А ну не спорь, непослушная девчонка-лиса! Делай портал!

На секунду Ольга прижалась ушастой головкой к моей щеке, потом освободила правую руку и сделала ей непонятное круговое движение.

— Тогда бежим, — шепнула она и крепче прижалась ко мне. — Портал открылся прямо за теми машинками у выхода. Скорее! Мне его долго не удержать — гадкая суккуб сильно побила меня…

Я молнией сорвался с места и помчался со своей драгоценной ношей по ворсистому ковру. Теперь он был мне мерзок — словно волосатый влажный мох. Когда я выскочил на лестницу, то сразу понял, что путь будет не таким лёгким, как казалось сперва. Стало понятно, откуда взялась свежая царапина на плече Ольги, замеченная мною, когда она ворвалась в логово суккуба. Автоматоны-горничные двигались навстречу, угрожающе целя в меня острыми большими ножами и вилками, зажатыми в металлических лапах. Одна из манекенок валялась у подножия лестницы, в её вывернутом суставе зажат был клочок рыженькой шерсти.

— Ой! Я и забыла про них! — вскрикнула Ольга. — Я тут вихрем лисой пронеслась, одну свалила удачно…

— Враг… — шипели пластиковые рты-динамики. — Врагиня и враг…

— Ничего, — сказал я, не замедляя бега. — Ты пронеслась, значит, и мы проскочим.

Тоненькая девочка-лисичка была не слишком тяжёла, но, конечно, с нею на руках грациозно уворачиваться от нападающих мне было затруднительно. К счастью, движения механических служанок были не очень ловкими. Я по инерции проскочил мимо одной, лихо развернулся и спиной сшиб другую, врезавшись в неё с налёту. Это меня затормозило, я переступил ногами, крутанулся на месте, вновь оказавшись лицом к лестнице, перепрыгнул через упавшую манекенку, кое-как удержал равновесие и поскакал по ступенькам вниз. Вдруг что-то серебристое мелькнуло мимо меня, со звоном ударилось о стену и упало на ковёр. Я оглянулся и увидел, что куклы оставили попытки догнать нас. Они вращались на месте, и с каждым поворотом в нашу сторону летел острый металлический предмет — нож или большая иззубренная вилка. Я согнулся, тщательнее закрывая собой Ольгу, крепче прижал её к себе — ох, и билось же у неё сердечко! — и начал выписывать зигзаги, перескакивая через две ступеньки разом, уворачиваясь от летящих в нас странных снарядов. Она вилка всё-таки сильно зацепила моё плечо. Я почти не почувствовал боли, лишь Ольга тихо пискнула, увидев струящуюся по белой блузе кровь. К счастью, снаряд прошёл скользом, не оставшись в ране. Изгиб лестницы скрыл меня с Ольгой от автоматических стражей, я вздохнул свободней, но тут девушка вновь вскрикнула и указала вперёд — от входных дверей к нам шагали, уже начиная всё быстрее вращаться, ещё две манекенки. Два снаряда устремились к нам, за ними ещё, и ещё. Я сильно оттолкнулся и прыгнул прямо вперёд с лестницы, оказавшись сразу между автоматонами, пригнулся, пропуская над собой очередной залп, резко повернулся и выскочил из дверей проклятого дома. Прямо за бампером одной из странных машин висела мутная воронка портала. Не останавливаясь, я рванулся прямо к ней. Ещё два ножика клацнули о гладкий металл кузова автомобиля и упали на гравий прямо передо мной. Без страха я кинулся в портал и тут же почувствовал щекотную тянущую невесомость сонного падения. Глянув вниз, я увидел разверзшуюся под нами бездну, похожую на ночное небо, испещрённую мириадами звездоподобных огоньков.

— Не бойся, — шепнула Ольга. — Мы не упадём. Но надо будет оттолкнуться от пары-тройки плоскостей. Это не звёзды там внизу — это иные сны…

Полёт был очень странный, чуть пугающий, захватывающий дух, но, похоже, не опасный. Мы скользили по сонному эфиру глубоко вниз, затем, едва-едва касаясь туманно поблёскивающих пухлых глобул чужих снов, оттолкнулись от одной, другой, третьей, взмыли вверх, пролетели ещё мимо нескольких десятков сонных скоплений и внезапно очутились в тёмно-зелёном сумраке посреди чудно изогнутых деревьев сказочного леса. На этот раз деревья и кусты не стремились подставить мне подножку, оцарапать или уцепиться за одежду. Напротив, лес раздвинулся перед нами, явив чистенькую мягкую травяную полянку, усеянную беленькими звёздчатыми цветочками. Я осторожно уложил Олю на густую траву, и тотчас же моховая кочка уютной подушкой приняла её голову, а стебельки и листья трав протянулись к ранам и нежно обвили их, останавливая кровь, прикрывая поражённые места. Что-то щекотное коснулось и моего плеча. Я повернулся — широкий листик, покрытый серым пушком, мягко обвязал раненую руку и начал впитывать всё ещё текущую кровь. Боль тихо уходила, я почувствовал лишь медленное пульсирование в руке. Но оставаться и лечиться здесь мне было некогда.

— Я бы лечила тебя и лечила, — посмотрев прямо на меня своими бездонными синими глазищами, сказал девочка-лиса. Она была ещё очень бледненькая, но щёки уже чуть начали розоветь. — Бедный агент Малинов… Я тебе верю теперь, как никому в жизни ещё не верила. Но время не ждёт. Просыпайся скорей! Портал в бодрствующий мир прямо за твоей спиной. Я и сама сейчас проснусь, вызову помощь и сама поеду туда, на Открытое шоссе.

— Нет, — сказал я. — Ты сейчас пообещаешь мне, что будешь спать в этом лесу, пока не пройдут твои раны. Или я останусь здесь и буду сам за тобой следить! Дай слово, что не проснёшься, пока не вылечишься!

— Андрей, я обязана хотя бы вызвать опергруппу к тебе! Ты же можешь погибнуть!

— Дай. Слово, — чётко и раздельно сказал я, чуть наклонив голову и строго взглянув на больную.

Ольга поняла, что меня не переупрямить, да у неё и в самом деле было очень мало сил для спора. Горестно вздохнув, она сказал:

— Ну хорошо, упрямый мальчишка. Даю слово. Уходи скорее. Уходи и держись там!

Не прощаясь, я поднялся на ноги, осторожно снял с себя лекарственный листик — тот, словно сожалея о моём безрассудстве, очень неохотно отлепился от меня — повернулся и шагнул в тёмный портал.