Дедские игры в двух измерениях

Глава 2

2.

- «Случайность»,- пробормотал Никита, когда звук майорских шагов стих в коридоре. – «Одна нашла другую»…

Он вздохнул и посмотрел на нас.

- Про Мироздание такому ведь не расскажешь?

Мы промолчали. Молчание - знак согласия, а грустное – тем более

- А если и расскажем, то быстренько превратимся из просто «больных» в «психбольных»... Вопрос остается прежним - что делать-то будем?

Предложений не последовало.

Я вспомнил тот самый первый день, когда мы, еще школьники, сидели на школьном дворе и вместе с теми, кто сейчас нас покинул, задавались теми же самыми вопросами. Тогда вопросов было вдвое больше. Тогда это было «Кто виноват?» и «Что делать?», а теперь вопрос остался только один… Насчет того, кто во всем этом виноват сомнений ни у кого из нас не было. Явно ведь что не берлинский столб и не немецкий грузовик.

- Хорошо бы все исправить,- сказал Сергей. – «Вернуть на круги своя…»

- Знать бы как…

- Да, - мечтательно протянул Никита. - Если б всё вернулось!

Он провел пальцами по струнам.

- Это, конечно, лучший вариант, - согласился я. - Вернуть все обратно, и мы в шоколаде…

Мне хотелось того же самого, только я не испытывал иллюзий.

- И деды у нас были бы при деле, и нам было бы хорошо…- мечтательно продолжил Сергей.

- Не будет того,- возразил я.- Вероятность этого - ноль. Так что давайте выбираться из ситуации своими силами. Без потусторонних сил.

- Почему? - повернулся ко мне Сергей. Он улыбался. Мне показалось, что он прикидывает из чего можно прямо тут сделать еще одну бомбочку о которой нам рассказывали деды, что забросила их в наш мир. - Что мы знаем о вероятностях?

- Кое-что знаем… Например то, что снаряд в одно тоже место не попадает,- напомнил я.

- А пуля - попадает! – парировал наш барабанщик. – В «десяточку». Если винтовка в руках снайпера. Может быть, и бомбочка тоже в десяточку попадет? Я…

Я остановил собравшегося что-то сказать Сергея.

- Давай без бомбочек! Ты у нас не снайпер. Ты, скорее, артиллерист…Тебе только по площадям бить.

- Или сапер-подрывник,- поддержал меня Никита. - Хватит нам первого раз. Тем более, что не ты бомбочку ладил, а твой дед.

Сергей понял, что отклика в массах его идея не нашла.

- Если б хватило, то сейчас не сидели бы тут как лишенцы и не причитали,- проворчал он, сдаваясь. При этом он явно остался при своем мнении. Я почувствовал, что Серёга как-то завелся и подумал, что он ведь может всё-таки, пойти своим путем. Как Ленин… Только вот Владимир Ильич не захотел делать бомбы, как его старший брат, а Сережа вполне способен пойди по этому пути до конца и сделать еще одну бомбу. И взорвать. Следовало его остановить.

- Что мы знаем о вероятностях? – более спокойно и миролюбиво повторил я.- Тут ты прав. Мало знаем… Но одно понятно уже сейчас. Поверь, даже если у тебя что-то и получится, то все равно не получится.

- Это как? – удивился Сергей. - Не вижу логики. «Если получится- то не получится» …

С настоящим сожалением в голосе я обрисовал ситуацию так, как сам её видел.

- Если твоя бомбочка у нас тут сработает, то знаешь, что будет?

- Что?

- Не они вернуться к нам, а нас перекинет туда. В двадцать первый век. И что мы там делать будем со стариковскими болячками и незнанием реалий той жизни? Подумал?

Сергей погас.

- Вот так всегда,- сказал Никита назидательно. – Всегда есть очевидное, простое и неправильное решение… Бомбочка- это вот оно самое решение и есть.

- Но ведь что-то надо делать!?

Вот в этом наш друг был прав. В тот день, когда деды появились в нашем мире, они тоже думали, как все исправить. Тогда одним из предложений было «воззвать» к высшим силам. В тот раз это не сработало. Высшие силы на нас не обратили внимания. Может быть, попробовать в этот?

- Требовать у Мироздания мы не можем. Только просить…

Оба посмотрели сперва с непониманием, а потом Никита догадался:

- Воззвать? Думаешь кто-то ответит?

Он даже сморщился, словно я сморозил какую-то глупость. Не смущаясь, я кивнул. Одно чудо нас уже посетило, почему это не может случиться во второй раз? Кто тут только что говорил о пулях и снайперах?

- Да. А вдруг да получится? Вдруг да кто-то ответит?

Тогда Сергей тоже покривился и, покачав головой, процитировал:

- «Когда ты говоришь с Богом это молитва, а когда Бог говорит с тобой - это шизофрения». Мирозданию наши беды сейчас не интересны…

-Вот мы его об этом и спросим... Годится?

Никита кивнул, но Сергей перевел разговор в материалистическое русло.

- Кстати о неприятностях. Прежде чем взвывать к Мирозданию и плакать ему в жилетку, давайте как-то обозначим их границы.

Он, подошедший к столу и распотрошив пакет, начал выкладывать майорские подарки. Там что-то тонко звякнуло. Я насторожился. На больничном столе одна за другим появились румяные яблоки, крупный виноград, пачка печенья «Юбилейное», бутылки с виноградным соком… Майор был «правильный». Принести гитару он догадался, а вот на то, чтоб принести нам бутылочку вина интуиции ему не хватило. Интуиции или широты мышления.

Рядом с телефоном стоял казенного вида графин с водой и три стакана. Барабанщик посмотрел их на свет, дунул, выдувая какие-то соринки, и налил сок из подаренной нам бутылки. Ободрительно крякнув, словно это не сок был, а вино, он начал:

- Мы не помним будущего и, следовательно, теперь мы не интересны Юрию Владимировичу и «Дальрыбе».. Насколько я помню, какую-то информацию ведь из нас выкачали? Будем считать, что откачали её до дна. Всю, сколько мы знали…

- Мы?

- Ну не мы, а они, которые…

Я в этой ситуации, чтоб самим не запутаться, в разговорах нужно будет как-то разделить нас нынешних и тех нас, которые ушли в будущее. Нужно было как-то сказать самим себе, чтоб не путаться, да и других не путать. Не нужно было забывать, что нам еще Андропову объяснять, что тут такое случилось.

- Давайте так условимся,- предложил я, остановив многоэтажную конструкцию Сергея. – Мы есть мы. А вот те, кто из нас ушел – деды. Так всем понятнее будет…

Сергей кивнул, а Никита пожал плечами.

- Запомнили? Чтоб не было дальше путаницы. Мы - это мы. А они - это деды.

- Пусть так,- согласился Сергей прихлёбывая. - В любом случае дедов нет и колодец пуст…

- Пчелы улетели и мёд в улье закончился,- добавил Никита свою поэтическую иллюстрацию.

- Это плюс или минус? – спросил я.

- Пока не знаю. Давайте определяться. По-моему, это плюс, если нас перестанут дергать с предсказаниям, то нам останется заниматься своими делами.

Я не верил с то, что для нас все так легко закончится, но промолчал, а Серёга видя моё недоверие, продолжил:

- И дураку ведь понятно, что нам сейчас никакие инъекции от «Дальрыбы» никак не помогут. Каким шприцем и в какое место их не делай. Хоть в левое полужопие, хоть в правое. Делай-не делай, разницы не будет.

- Да ты оптимист,- сказал я.

- А что? – оценил Сергей мой сарказм. Пришлось объяснять.

- Хорошо, если они нам поверят. А то ведь…

- А что «а то ведь»? – обиделся Сергей. - Нет памяти-то.

- А если не в полужопие, а между? – предположил я.

- Это как? - удивился такой анатомии Сергей, а я продолжил.

- Это не шприцом, а клизмой.

Я улыбался, вроде как шутил, но улыбка у меня была кривоватой, так как я вполне допускал, что именно так и может всё обернуться.

- И не чудесными институтскими микстурами, а раствором типа «полведра скипидара с патефонными иголками»? Не появится от того память-то?

Сергей немного остыл, тряхнул головой и признался.

- Да… Такое даже представлять не хочется.

- А ведь может именно так и получиться. Что в этом случае делать?

- А в этом случае нам придется фантазировать,- сказал Никита. – В целях сохранения здоровья.

Я покачал головой.

- То есть врать? Не хотелось бы….

Сергей был со мной солидарен.

- После второго сеанса и сами расколемся.

- Будем надеяться, что ничего такого не случится.

Кузнецов вздохнул.

- Давайте всё-таки будем оптимистами. Ведь то, что мы играть по-прежнему умеем - это самый толстый и очевидный плюс!

Сергей отсалютовал ему стаканом и отхлебнул.

- Толстый как сытый Карлсон,- продолжил его Никита. - Да. Это уже как минимум не плохо.

- Что и минусов нет? - спросил я.- Прямо вот даже ни одного?

- Есть, есть,- не поддался Сергей на провокацию. – Но я сперва о плюсах. Помним еще, что у нас тут полсотни зарегистрированных песен, с которых нам продолжает капать денежка. Неплохо?

- Неплохо, - согласился я с ним. – Только хватит о плюсах. А с музыкой-то что делать? С новой музыкой?

Ответом на него была тишина. Она длилась, длилась, длилась...

- А что с ней делать, если её просто нет? - Спокойно ответил наконец Сергей. - И это, конечно, очевидный минус…

- Очевидный и толстый. И этот второй Карлсон поупитаннее первого будет.

- Правда у нас есть список… – напомнил Никита. – Помните? Мы же список составляли…

Он подумал и поправился.

- Мы с дедами…

Конечно, все помнили про список.

- А что с того списка? – спросил я. - Там одни названия и даты…

- Не только, – сказал Никита. - Я…

Он запнулся в термине, в определении.

- Ну не я конечно, а тот я, который…

Я понял, что он имел в виду.

- Говори «мой дед».

- Ага. Мой дед. Он как чувствовал что-то. Он мне кассету оставил.

От удивления Сергей чуть не выпустил стакан.

- С песнями?

Он не поверил нашему счастью и оказался прав.

- Ну как «с песнями» …. С мелодиями…- уклончиво сказал Никита.

- А точнее? - потребовал я, просто кожей чувствуя, что Мироздание насторожилось. Ну никак сейчас мир вокруг нас не мог оказаться так хорош, как нам бы всем хотелось.

- Он их насвистел….

- Насвистел? – переспросил Сергей упавшим голосом.

- Что-то насвистел, что-то налялякал и набубнил.

- И что? Что-то понять можно?

- Можно,- поджал губы Никита и, защищая своего деда, язвительно добавил. – Твой-то об этом вообще не подумал, а мой хоть что-то нам дал.

Сергей собрался было возразить, но Никита не собирался давать своего деда в обиду.

- Твой бы, если бы даже что-то вспомнил, то не насвистел, а настучал бы её. А из твоих барабанов вообще ничего не поймешь…

Я остановил пикировку.

- Ну хоть что-то… По крайней мере можно будет с чем-то работать. Вот это действительно плюс!

Я посмотрел на друзей.

- Кроме того есть ведь и наши собственные песни…

Никита хотел было что-то возразить, но я и сам понимал, что он хочет сказать.

- Понимаю, что это будет не те шедевры, да и слова слабоваты. Но!

Я поднял гитару и взял несколько аккордов. Звук был хороший, бодрый.

- Играем-то мы сейчас всяко лучше, чем год-два назад, когда эти песни придумывали, а что касается слов… Да и со словами вывернемся как-нибудь.

Я посмотрел на Никиту, но тот печально усмехнулся. Похоже, сбежавший из его головы дед прихватил с собой и свой старческий жизненный опыт и накопленное с годами умение писать. Поэтому я предложил другой путь.

- Например, станем подбирать к мелодиям стихи хороших поэтов.

Друзья молчали.

- Так что не будем падать духом! Попробуем как-то жить без них. Тем более кто знает, какие планы у Мироздания? Может быть со временем что-то и впрямь восстановится.

- Нам без них плохо,- сказал вдруг Никита. – А, интересно, как им без нас?

- Им хуже, чем нам, - убежденно сказал Сергей. - Старые, больные… Они нас сделали тем, что мы есть, а что им-то осталось? Вспоминать, что было, да доживать?

Он вдруг с каким-то ожесточением сказал.

- Надо, чтоб все как-то исправилось! Что бы все как раньше…

В раздражении Сергей грохнул кулаком по столу и графин жалобно звякнул. А может быть, это хихикнуло Мироздание? Я вздохнул и предложил:

- Давайте успокоимся и еще раз попробуем вспомнить хоть что-нибудь? Хоть что-нибудь!

- Ну давай, вспоминай первым. Мы посмотрим, – предложил Никита.

Я закрыл глаза. Призыв друга прозвучал как глас вопиющего в пустыне. Память была не просто темна. Она была пуста. Несколько минут мы сидели молча с закрытыми глазами. Я первым открыл глаза и дождался, когда это сделают друзья.

- Ну что? Кто-нибудь хоть что-нибудь вспомнил?

Я печально констатировал:

- Я помню только, что был старым и больным…

- Да оптимизмом тут не пахнет.

3.

Посередине кухни стоял маленький стол, вокруг него стояли табуретки, а посреди стола стояла полупустая бутылка. Большая бутылка. На табуретках сидели мы. Сидели и цивилизованно выпивали.

Нет. Мы не запили с горя, но разговаривать о том, что с нами случилось, без выпивки и закуски мы уже не могли. Горько было.

За окнами весело гудела автомобильными клаксонами Москва третьего тысячелетия, летнее солнце гладило кроны деревьев и детей на бульваре. За окном было тепло и весело, а у нас...

Мы вспоминали о том, что было, о том, что держали в руках и потеряли… Пусть не своей волей, но потеряли же!

Бутыль была наполовину пустой, а мы- доверху наполнены воспоминаниями. Вот уже второй час мы травили ими свои души. Они были хоть и приятными, но едкими, как слезогонка. Разумеется, никто не плакал, но… Как это было сказано в одном из фильмов? «Мужчины не плачут. Мужчины огорчаются». Вот и мы, хоть и не плакали, но сильно огорчались. В воспоминаниях мы жили жизнью, которой, увы, жить уже не сможем….

После очередного «А помнишь, как мы тогда…» Никита стукнул кулаком по столу.

- Ну, что слезы льем? Что сопли на кулак наматываем?

И ехидно добавил:

- Соскучились по славе и почестям?

За его ехидством проглядывалась нескрываемая печаль. Ему, как и всем нам, самому жаль было тех возможностей, которыми мы лишились.

- Кто бы говорил, - отозвался Сергей. – Все мы в одной лодке.

- Мы в одной…

Я задумался, каким словом обозначить наше нынешнее положение, нашел его, но, из присущего мне оптимизма, его не использовал, а заменил на другое.

- … луже.

- Мы-то что,- продолжил Никита. – Мы старики, нам терять нечего кроме своих цепей...

- Нашелся пролетарий,- фыркнул я, но товарищ отмахнулся.

- Да. Нам хреново, - уже серьезно согласился он. - А вот про них вы подумали? Им-то еще хуже.

- А что это «еще хуже»? - возразил Сергей. Уж слишком Никита нагнетал. – Здоровье и молодость при них остались. Репутация, вот… Связи…

- Вот-вот.

Кузнецов поднял палец, подчёркивая главное.

- Репутацию нужно поддерживать. А есть им…

- Нам,- быстро поправил его я.

- А? Ну да. Конечно нам... Есть нам чем?

Он смотрел то на Сергея, то на меня.

- Честно скажу, что я какой-нибудь суперхит сочинить не способен.

Сергей хмыкнул.

- Значит, будет у них период творческого застоя. А что? Некоторые группы годами ничего не выпускают и ничего. Играют свои старые песни. Вон «Роллинги» уже лет 20-ть молчат.

- А они вообще живы? – спросил я. - Как-то я от мира рок-музыки оторвался.

- Живы, живы…- успокоил Сергей, и продолжил. – Так что будут старые песни на концертах играть или, если приспичит, сочинять свои средненькие песенки. Не каждый же месяц им…

Он оговорился и тут же поправился.

- Нам! Нам шедевры выдавать?

Никита спорить не стал. Смысла в споре не было. Он постучал пальцами по столешнице, не то что привлекая внимание, а просто от нервов и повторил.

- Вернуть бы все назад…

Мне тоже хотелось этого, но я только вздохнул.

- Мироздание сказало «нельзя».

- А если нельзя, но очень хочется, то можно! - упрямо сказал Кузнецов.

Предложение было ожидаемым. Рано или поздно, но к этому должно было прийти. Мы ведь действительно в душе все хотели одного и того же- музыки, творчества, здоровья, осознанного будущего… Только я охладил водоворот желаний, круживший наши головы.

- Как? Через баночку? – спросил я как можно ехиднее. - Хочешь, чтоб Серёга всех нас поубивал насмерть? Одна баночка – три трупа.

- Это в лучшем случае,- поддержал меня неожиданно наш сапер-изобретатель. – В худшем случае три калеки…

Никита сморщился.

- Пессимисты! В лучшем случае мы туда обратно попадем! – уперся поэт. Мы промолчали. Молчание висело над нами ощутимо, как полог, как штора, отделяющее одного от другого. Но через десяток секунд Сергей как-то со значением, настороженно что ли, спросил.

- Почему ты так считаешь? Тебе что, Мироздание подсказывает?

Никита постучал пальцем по лбу.

- Здравый смысл. Если один раз сработало, то почему бы этому не сработать во второй раз? А?

Он посмотрел на нас с надеждой и сожалением.

- Вы поймите! Мы ведь тут не живем толком, а так… Существуем. Жизнь-то она там осталась…

Он махнул рукой за спину.

- А тут мы только кислород потребляем и продукты переводим.

«А ведь он может нас и уговорить на авантюру» - подумал я. - «Мы-то ведь и согласиться сможем… А баночки…»

Я посмотрел по сторонам.

Мои древние диафильмы никуда не делись. Там их было столько, что можно было бы не только в конец двадцатого века залететь, но, пожалуй, и в начало пятнадцатого. Ну, если сильно-сильно повезет. А баночки то вот они… Рядом стоят… Манят...

- После того, не значит вследствие того. О себе не думаешь, так о родных подумай. Зачем их жизни превращать в хоспис? А ведь к этому придет…

Мы замолчали, и молчание показалось мне знаком смирения. Но я ошибся.

- Но терять надежды не будем. Мы ведь главное теперь знаем...- сказал Сергей.

- А что главное?

Он посмотрел очень серьезно.

- Что связь с другими реальностями возможна! Через баночку или через что-то еще, но возможна! Может быть, следует поискать другой путь? Поискать и найти?

Предложение было из числа тех, что звучат в детских мультиках. «Надо найти клад!». Я и сам был не прочь, но…

- Ищут пути ученые из «Дальрыбы» ищут, а мы даже не дилетанты.

Я посмотрел на полупустую бутылку. Хотелось поставить точку в этих разговорах. Рука дернулась к водке, но я остановился. Она ведь не решала нашей проблемы. Нужно было как-то встряхнуться, вынырнуть из омута негатива…

- А что сидеть да горевать? - сказал я, решительно поднимаясь и отодвигая рюмки. – Сидя тут мы проблему точно не решим.

Друзья посмотрели на меня так, словно я нашел решение наших проблем и прям сейчас скажу, что нужно делать. А я его действительно нашел. Ну, может быть, не решение, а верный путь к нему. За окном светило солнце, гудели машины. Москва жила своей жизнью и никому там не было интереса к путешественникам из одной Вселенной в другую.

- Поехали по местам боевой славы!

- В смысле? - переспросил Никита.

- Съездим туда, где все началось. - предложил я. - Посмотрим что там и как. Вспомним молодость…

- В школу что ли?

- И туда тоже. В ДК, В Райком…. Может быть там найдем какие-то подсказки?