Дебют четырёх волшебников. Книга первая

Глава 20. Череда неприятностей

— Так вот и я о том же говорю, Софьюшка, — с угрюмой серьезностью на лице подтвердил Своч, выходя из ворот конюшни, где сдал на попечение местным работникам пегого скакуна после только что завершенной совместно с семейством Каджи продолжительной конной прогулки по окрестностям Змеиного Взгорка.

Гоша, с непривычки отбивший о седло весь зад, немножко недовольно морщась от тупо ноющей боли, но всё же счастливый, так как ему было позволено наслаждаться обществом мамы, чуть враскорячку медленно брёл след в след за старшими. Боль — ерунда! Она скоро пройдет, а вот воспоминания об этом дне с ним останутся до конца жизни. И он благодарен Судьбе, закинувшей его в чужое измерение за предоставленную возможность окунуться с головой в тихое семейное счастье. Долго оно намерено продолжаться или нет — неизвестно. Как, впрочем, неведомо и то, чем же в результате закончится его пребывание в этом чудном средневеково-магическом мире. Но одно мальчик мог сказать точно: вот прямо сейчас он счастлив, как, наверное, никогда раньше. Нынешнее радостно-блаженное настроение Каджи может только еще с двумя моментами его жизни сравниться: когда он узнал, что его мечта стать волшебником не столько глупая детская фантазия, сколько суровая реальность. А второй раз буквально недавно, когда Диорум Пак — лекарь Хилкровса, выглянул на короткий миг в холл из палаты, куда отнесли едва живую Янку, и бодро сказал ему, сжавшемуся на кресле в комок и напрочь убитому горем, что всё обойдется. Осколок зеркала, после взрыва Венца Гекаты воткнувшийся колдунье в спину, её не убил, и девочка поправится. И с внимательным прищуром посмотрев на встрепенувшегося Гошу, врач тогда добавил тихо, чтоб приближающийся к ним директор школы не услышал: «Приходи после ужина. Ненадолго пущу тебя проведать подружку. Яне твой визит точно поможет быстрее поправиться». И тут же выгнал их обоих — обрадованного Каджи и громко возмущающегося Этерника, из лечебного крыла Хилкровса едва ли не взашей, чтоб не мешали врачевать. Вот и ладно! Тогда всё обошлось, и на сей раз Гоша тоже выкрутится. Понаслаждается еще немножечко, а там — будь, что будет…

— Страна медленно, но уверенно сползает к междоусобной сваре, — между тем негромко продолжал свой монолог Батлер, компенсируя тихость речи оживленной жестикуляцией. — Регент Петр, конечно, хороший человек: честный пока, справедливый вроде бы и добрый, кажись. Да и как воин — смелостью не обделен. И еще он вполне удачливый полководец, а не только умелец мечом помахать. Унгардцы разок, на первом году его регентства, знатно схлопотали по сусалам, когда решили под шумок урвать себе жирный кусок от наших западных пашен, рассчитывая на слабость государства в отсутствии живого короля, да просчитались. Окраинных баронов они, правда, потрепали основательно, частично перебив. Да и мирному населению лиха досталось испить по полной чаше. Унгардцы ведь прошлись вдоль и поперек по приграничным баронствам, никого не щадя, ни старых, ни малых. Вот тут-то Петр и нагрянул нежданным лишь с половиной нашего войска: с теми, что на конях, да насках. Мечники, лучники и прочая пешая масса вместе с обозами подтянулись к Горелой Елани только через четыре дня. А регент за это время, воспользовавшись тем, что унгардские полководцы его прибытия так скоро не ждали, а потому их рать разбрелась мелкими отрядами на грабеж по округе, отымел захватчиков в разных позах. Но последняя из них для каждого отловленного унгардского стервятника была до банальности одинакова: пластом на погребальный костер. Петр своими умелыми наскоками еще до главной битвы треть западных шакалов в капусту для закваски покрошил…

Некоторое время они шли молча. Своч погрузился в туманные дали воспоминаний о Еланской битве, в которой ему тоже довелось принять непосредственное участие, командуя конной полусотней спешно мобилизованных на защиту Отечества молодых кантилей, и посчастливилось выжить. А выжила, стоит заметить, только половина из маградского войска. Из полусотни кантилей, занимавшихся не совсем привычным для ним делом, да к тому же оказавшихся волей случая на острие атаки в генеральном сражении, и того меньше. На тайную службу после окончания войны с унгардцами — весьма крепкими вояками, вернулась едва ли четверть отряда. Кто головы сложил, а кого так изувечили арбалетные болты, стрелы лучников, копья пехоты, мечи рыцарей и палаши тяжелой кавалерии, что им даже бумагомарательство в канцелярии стало в тягость, хотя его в тайной службе короля минимум разводят. Инвалидов постарались побыстрее отправить с почетом на пенсии. Зато выжившие кантили, несмотря на молодой возраст, резко продвинулись по службе, как проверенные в нелегком испытании на верность Отчизне, и выдержавшие эту проверку с честью. Да и как заслужившие полное доверие лично от регента, а в его лице и всей королевской семьи, тоже.

Софья слушала своего друга детства с неподдельным интересом и не перебивала рассказа излишними вопросами. Она его характер отлично изучила давным-давно: чем захочет, тем сам поделится. Хотя если сказать честно, им и месяца, наверное, не хватит, чтоб в подробностях рассказать друг другу о событиях, произошедших в их жизни за последние пару лет, что они толком не виделись. Одна короткая прошлогодняя встреча не в счёт, обняться путью не успели, а пришла пора прощаться. А если еще и в воспоминания пуститься, как Свочик сейчас, тогда всё лето можно проболтать… Но пусть выговорится, накипело видать.

А Гоша и вовсе ушами, будто локаторами шевелил, боясь упустить хоть слово из сказанного. Любопытно же! Ведь этот местный Своч Батлер разительно отличается от своего двойника, оставшегося в другом мире. С тем у Каджи отношения изначально не заладились, если говорить мягко и не вдаваться в подробности. Ну а коли по-честному, то мальчик думает, что в своем родном мире они с Батлером просто тайно ненавидят друг друга. Почему? А кто ж его знает, чем первокурсник школы колдовства не угодил с момента самой первой встречи учителю защиты от темных сил, да и преподавателю оных тоже. Может причина как раз и кроется в том, что тот Своч удачно замаскировавшийся сторонник Зла? И значит, ждет не дождется прихода в их мир Вомшулда Нотби — Серого Лорда, Князя Сумрака и прочая ля-ля? А Гоше, если верить предсказанию, суждено отправить предводителя темных сил восвояси, от души накостыляв ему и его сподвижникам по шеям. Вот и не сложились отношения. И всё бы ничего, да вот только в мыслях у Каджи образы разных Свочей сейчас перемешались в такой странный винегрет, наложившись друг на друга, что он уже запутался, какой из них на данный момент реальный перед ним. Да и есть ли между ними разница? Может она ему пригрезилась, а на самом деле оба Батлера только и ждут, чтоб напакостить запутавшемуся мальчишке при первом удобном случае? В Хилкровсе учитель ведь тоже за Каджи не гонялся с развевающейся мантией за спиной, заткнутым за пояс маузером, с шашкой наголо в одной руке и волшебной палочкой в другой, рубая направо и налево зазевавшихся на его пути учеников да осыпая смертоносными заклинаниями удирающего парнишку…

— И всё равно Шизук — унгардский царь, к началу сражения имел на две или три тысяч ратников-рогоносцев больше, чем наше наспех собранное войско, — мужчина вновь нарушил затянувшееся молчание, вернувшись из непродолжительного мысленного круиза по воспоминаниям. — Но и в сражении на Горелой Елани Петр ухитрился не только выстоять, не дав себя разбить, но и нагнул непрошеных гостей, да подкованным сапогом по копчику придал им ускорения в обратный путь. Правда, не многим из унгардцев посчастливилось вернуться под родные крыши. Мы, разойдясь, метелили рогоносцев вплоть Черного Острога — ближайшего унгардского замка, и даже его попытались в пылу драки осадить. Рогоносцев к нам никто не звал, сами виноваты, что приперлись. Вот и нарвались на адекватный ответ. Но тут уж регент пошел на попятную, приказав отступить назад, не углубляясь в чужие земли. А зря! Нужно было б воспользоваться ситуацией, да тоже разорить их гнезда, чтоб надолго запомнили, как к нам соваться с мечом в руке… И Арайского хакана позапрошлым летом по степи так погоняли в хвост, в гриву и промеж копыт, да по рогам, что теперь наши люди в южных пределах дышат спокойно, не принюхиваясь ежедневно к утреннему ветерку: а не тянет ли из бескрайних просторов запахом гари и беды? Но вот как политик, Петр откровенно слаб. В управлении же государством и вовсе жалок. Да и советники у регента дерьмовые, не при детях будет сказано. Придворные поганцы хорошо умеют только лисьими хвостами следы за собой заметать, чтоб не поймали на покражах, подлогах да изменах. И каждая знатная сволочь с приближением Дня Выбора только еще сволочнее в поступках становится, будто последние сутки доживают на этом свете, а там хоть трава не расти, хоть Дымчатые горы под землю уйди. У меня порой никаких нервов не хватает на наглые рожи высокородных смотреть, которые в лицо тебе приветливо улыбаются, а сами в этот момент левой рукой из казны тащат всё, до чего она только дотянуться может. В правой же кинжал, спрятанный за спину, крепко сжимают. И стоит только зазеваться и беспечно повернуться к ним хотя бы боком…

Батлер зло сплюнул под ноги и махнул рукой.

— В смутные времена, Свочик, сам знаешь, что на поверхность по обыкновению всплывает, хотя и так оно редко когда тонет, — сочувственно улыбнулась Софья и, остановившись, повернулась к сыну. — Кстати, о детях, раз уж ты упомянул их нежные ушки, не привыкшие к некоторым выражениям… Гоша, тебе еще не надоело весь день за нами хвостом мотаться?

Мальчик, упрямо поджав губы, отрицательно покачал головой. Как только маме на ум такая нелепая мысль пришла, если Своч столько интересного рассказывает? Да и её саму видеть — одно сплошное удовольствие.

— Ты сегодня очень странно себя ведешь, непривычно. Слишком уж тихо, точно тень, — с легкой задумчивостью проговорила Софья, пристально изучая моментально смутившегося Каджи. — Смотри, еще разок на этой неделе крепко приложишься затылком о стену, так, чего доброго, и вовсе изменишься. Станешь, например, безропотно послушным. Я конечно не против, но вот тебе, сын, оно надо?

Не дождавшись ответа, женщина, прикрыв ладонью глаза от яркого солнечного света, перевела взгляд на небо, по которому неспешно плыли тут и там кучерявые сугробы облаков. Светило уже на четверть спряталось за высокую стену замка, ненавязчиво намекая на скорый ужин. По правде, так его хоть прямо сейчас распоряжайся накрывать, настолько все они проголодались, нагулявшись-наскакавшись на свежем воздухе. У Гоши вообще при одной мысли о еде начиналось во рту бурное слюноотделение, которым не мудрено и захлебнуться ненароком. Но, как оказалось, у Софьи Каджи еще имелись в запасе планы, как им скоротать время до принятия пищи.

— Надо же, едва не забыла: сегодня казнь оборотня! Странно, ведь проезжая мимо, я прекрасно видела, что народ в посаде уже собирается на Лобнице перед замком, но, заговорившись с тобой, не обратила внимания. Извини, Своч, но я с семейством обязана присутствовать на казни, — женщина подхватила Батлера под локоток и, круто изменив направление их первоначального движения, направилась к выходу за крепостную стену, распорядившись. — А ты, Гоша, найди сестру, и поживее приходите на площадь. Не заставляйте подданных томиться в ожидании, нет в том чести. Ирга сейчас должна учиться вышивать крестиком в своей комнате под присмотром пестуньи Любани, если конечно опять не удрала куда-нибудь, обхитрив старую тетушку.

Каджи понимающе кивнул и не шибко скорым шагом направился к широкой лестнице из десятка истертых гранитных ступеней, ведущих к тяжелым дубовым створкам парадного входа в цитадель, сейчас из-за жары наполовину распахнутых. На прощание он успел услышать диалог неспешно удаляющихся взрослых.

— А не рановато девочке смотреть на такое, — Своч запнулся, подбирая слово, — …кровавое зрелище?

— Конечно рановато, — печально вздохнула Софья, но спустя мгновение твердо добавила: — Но нужно! Ничего не поделаешь, коли монстра отловили в наших владениях, и приговор ему от имени короля утвержден её братом, хотя он долго колебался перед тем, как приложить ладонь к пергаменту. Возможно, что нежелание Гоши видеть воочию казнь живого существа, пусть даже монстра, виновного в гибели нескольких человек, и послужило одной из побудительных причин, подтолкнувших его вчера к попытке сбежать, куда глаза глядят? Знаешь, Свочик, мне иногда кажется, что моему сыну не по плечу окажется та ноша ответственности не столько за свою личную судьбу, сколько за всё наше государство, которая ему уготована. Эх, был бы жив Риард, и всё сложилось бы иначе… А Гоша еще не готов к таким трудностям. Слишком уж сын порой мягкий в суждениях и поступках. Да и он всего-навсего лишь мальчишка пока. Мне кажется, не дорос Гоша до обладания властью, до осознания опасностей, от неё исходящей, до противостояния соблазнам пользоваться ею по своей сиюминутной прихоти. И уж тем более он мал для ваших изощренных дворцовых интриг, будь они прокляты!

Каджи, озадаченный характеристикой своего двойника, занес ногу над первой ступенькой, вцепившись пальцами в парапет, да так и замер, заинтересованный дослушать разговор до конца. Но именно на самом интересном месте женщина обернулась, и чуть нахмурив брови на удивленном лице, полюбопытствовала словно невзначай:

— Разве ты еще здесь, Гоша? А я-то думала, что ты уже успел до сестренкиной опочивальни добежать.

Укоризненно поджав уголки губ, хотя её глаза продолжали по-прежнему лучиться исключительно любовью, правда, с заметной примесью сверкающих там же веселых искорок, женщина вновь переключила всё свое внимание на редкого и долгожданного гостя. А как тут уйдешь, если любопытство выгрызает душу изнутри, точно прожорливый червячок спелое яблочко? Каджи быстренько повернул СКИТ[17] на пальце на четверть оборота, уверенно-привычно произнеся в мыслях, что с этого момента он теперь невидим. И, конечно же, остался стоять на месте, напряженно вслушиваясь в постепенно удаляющийся голос Своча.

— Зря ты так думаешь, Софи, — мягко возмутился Батлер. — В истории полно примеров, говорящих об обратном. Дело не в возрасте, а в том, каков человек. Олекс Прощающий получил по наследству монарший венец на голову в семилетнем возрасте, а регента при нем не было, так как в то время ни в чьих жилах больше не текла даже малая струйка королевской крови. Кстати, Совет Тринадцати именно в те покрытые мхом памяти века появился на свет. Но Совет не правит, а лишь только помогает венценосному, немного облегчая его бремя. И кто скажет, что годы правления Олекса оказались несчастливыми для страны или народа? Отнюдь! Государство процветало и укреплялось, а его жители благоденствовали. Или взять например принца Азиса Мученика. В пятнадцать годков во главе крохотной армии, а скорее уж крупного отряда, совместно с малой частью Серой Тысячи рискнул в непростое для всех время пройти через Волчью Пасть на ту стороны Дымчатых гор, чтоб снять нешуточную угрозу из-за чрезмерно расплодившихся оборотней. Почти год они прочесывали Загорье и вырезали всех встречных чудовищ одного за другим, неся потери, но не отступая, пока сами таинственно не сгинули в одночасье в Чащобе Печали. Ну так и оборотни почти на целый век оставили Волчью Пасть в покое, если не считать единичных нападений… А будущего короля Прока Опасника оженили в двенадцать лет, что впрочем, не так уж и редко происходило как и у нас в стране, так и в сопредельных государствах. Эка невидаль! А почему этот весьма заурядный случай запомнился? Да потому, что от будущего монарха интересы страны требовали такой жертвы, иначе быть войне с Копанским Союзом Вольников. А не им, ни нам она тогда не была выгодна, — Своч звонко и весело рассмеялся. — Вместо войны мы преобрели союзников, а венценосный получил вполне симпатичную жену, если судить по старым портретам в Тихом зале королевского дворца в столице. Говорят, кстати, что хоть и поженила их политика, но со временем, повзрослев, они прониклись друг к другу весьма дружескими чувствами, а затем уж и полюбили навязанного судьбой избранника по-настоящему. И лишь смерть их разлучила, как говорится в летописях. И судя по количеству отпрысков королевской четы, в написанное придворным хронистом легко веришь… А взять хоть вашу семью. Вспомни-ка Ната Каджи! В каком возрасте на него ответственность свалилась?

— Как и на Гошу, в двенадцать, — подтвердила Софья. — Но тогда не намечалось подобной свистопляски вокруг монаршего престола. Да и сам король Марк помирать не собирался в ближайшее десятилетие, несмотря на всё своё распутство и безалаберность. Рядом с ним Нату грозила единственная опасность: лопнуть от обжорства на одной из регулярных пирушек самодержца или упиться там вусмерть. Король любил приложиться к чарке с утра пораньше, даже еще не умывшись, и на дух не переносил водохлёбов в своем ближайшем окружении. А изрядно перебравши к вечеру разнообразного хмельного, он запросто мог и на плаху отправить жутко подозрительного трезвенника, на скорую руку приспособив под неё любую ближайшую бочку. А уж хоть один палач всегда среди собутыльников отыщется…

Женщина вновь бросила взгляд назад через плечо, и в этот раз в нем сердито сверкнули неподдельные молнии.

— Да за что ж мне сегодня наказание-то такое?! А ну-ка живо умчался за сестрой! — и тут же Софья на полтона ниже пожаловалась Батлеру. — Это не дети, а ежедневная мигрень с утра до поздней ночи, что один, что другая. А ты тут мне сказки о героях рассказываешь. Когда это было-то? Да и было ли на самом деле?

— Ты не права, Софьюшка, — весело расхохотался мужчина. — Нормальные у тебя дети. Своих у меня пока нет, в крайнем случае, я об их существовании ничего не знаю, но могу смело заверить, потому, как на чужих вдоволь насмотрелся: есть гораздо хуже чадушки. И в Маграде они почему-то как нарочно плодятся усиленными темпами во всех слоях населения, но среди власть имущих — сплошь и рядом. Может климат всему виной? Как думаешь, есть например связь между столичным воздухом и рождением моральных уродцев? Или негодяями становятся постепенно, возможно травясь водой из дворцовых источников?

Что ответила мама, Каджи уже не услышал, шустро взбежав по лестнице и скользнув в раскрытые двери. Какого капыра кольцо не сработало, оставив Гошу прекрасно видимым для всех? С тех пор как он научился с его помощью создавать иллюзию невидимости полтора года назад, артефакт ни разу его не подводил. Только таких фортелей от СКИТа ему сейчас еще и не хватает, будто других проблем на голову свалилось маловато!

На одном дыхании парнишка пролетел через холл, по форме похожий на отрезанную половинку пиццы — стена с входными вратами прямая, а вот другая протянулась от угла до угла пологой дугой с десятком дверей на ней и четырьмя лестницами. Две с противоположных сторон устремлялись вверх, закручиваясь по внутреннему периметру помещения трижды пересекающимися спиралями на уровне каждого из этажей Центральной башни. А другие ступеньки обок от входа параллельно прямой стене круто ныряли куда-то в полумрак подземелья. Может быть у Каджи найдется немножко свободного времени заглянуть туда хоть одним глазком? Ведь жутко же интересно, что там…

Как ни странно, но Ирга, никуда не сбежавшая, отыскалась в своей спальне, чуть менее просторной, чем та, в которой утром очнулся Гоша. Но зато эта комната была по-девчоночьи уютнее и выглядела гораздо красочнее. На стене напротив кровати с традиционно-неизменным атласным балдахином даже картина висела. И не какой-нибудь там унылый и выцветший портрет дальних предков, которых во всех замках испокон веков пылится предостаточно. А тут у сестры целых три квадратных метра пестро-радостного пейзажика красовались, радуя глаз и заведомо поднимая настроение. Ярко-синее озеро в центре, невысокие горы с белоснежными кепками на макушках за ним, лазоревое небо сверху с желтой кляксой солнца посреди парочки пушистых облачков по бокам, и цветы, цветы, цветы… Вся лужайка перед озерцом сплошь и вперемешку заросла ромашками, васильками и колокольчиками, оттененная по краям полотна широким насыщенным слоем фиалок. И нарисовано так реалистично, словно в раскрытое окно смотришь, хотя и понимаешь прекрасно: перед тобой всего лишь искусная иллюзия.

А вот возле настоящего окна в кресле дремала пожилая женщина, которой до окончательного превращения в старушку осталось пережить зимы две или три. Её полные губы шевелились при каждом выдохе, издавая тихий, едва слышный свист. Смешной чепчик на голове сбился на бок, и седой локон вырвался на свободу, извилистой струйкой улегшись на плечо. Руки пестуньи Любани еще продолжали неуверенно сжимать круглые буковые пяльцы с натянутым полотном, на котором ощерил зубастую пасть наполовину вышитый серебристой нитью крылатый змей, устремившийся петляющей лентой в мрачное предгрозовое небо. А внизу холста на зеленой лужайке виднелся маленький олень, задравший вверх рогатую голову и провожающий полет змея взглядом, как показалось присмотревшемуся Гоше, почему-то печальных глаз. Недоделанная работа готова была свалиться на пол из нетвердой хватки женщины в любую минуту.

Ирга сидела на кровати, привалившись спиной к подушке у изголовья и вытянув ноги. Выглядела девочка хмурой, напряженной, сердитой, обиженной и какой-то растерянной одновременно. Каджи приблизился к ней почти вплотную, но малявка, мимолетно выстрелив в брата пронзительным взглядом, еще больше надула губы, окончательно скуксившись, и вновь уставилась на кончики своих туфелек, точно только они сейчас были её самыми лучшими, да и единственными друзьями, которые никогда не бросят в беде и не предадут хозяйку.

— Я за тобой пришел, Ирга, — тихо прошептал Гоша, косясь на мирно спящую пестунью и вовсе не желая нарушить безмятежность её отдыха. — Меня мама послала…

— Можешь не шептаться, Любаня еще час не проснется, — недовольно буркнула сестренка, зябко поежившись и обхватив плечи руками, будто у неё никак не получалось согреться от самой зимы, хотя уже лето наступило. — Я перед уроком на сидушку кресла немножко порошка из листьев дрёмника насыпала… Не пойду!

Губы девчонки капризно оттопырились, надувшись пуще прежнего.

— Но мы должны там присутствовать, — Каджи попробовал говорить мягко, убеждающе, едва ли не воркуя голубком. — Мама сказала, что это наш долг, потому что…

— А я не хочу смотреть на казнь! — еще более громко, с нажимом на каждое произнесенное слово возмутилась сестра. — Разве ты не понимаешь, Гоша, что я боюсь?

— Чего ты боишься-то, Ирга? Не тебя же казнить собираются.

Зря мальчишка ляпнул, не подумавши. Хотел приободрить неуклюжей шуткой, а получилось, кажись, наоборот. Сестра наградила Каджи пронзительно-жгучим взглядом, густо замешанном на презрении, и ему сразу же стало стыдно. Хоть сквозь пол провались немедленно вплоть до замковых подземелий, только бы спрятаться поскорее. А Ирга не постеснялась еще и словами его добить:

— Да, не меня казнить собираются — это верно. А думаешь, братик, что если он оборотень, так ему не больно будет? Так что ли?

Гоша откровенно растерялся, не зная, как ей ответить. В чём-то малявка, конечно, права. Умирать никто не хочет. И вряд ли какому-нибудь существу собственная смерть может доставить несказанное удовольствие. И уж наверняка казнь — это боль, возможно даже сильная боль, но…

— Прости, сестрёнка, я не хотел тебя еще больше расстроить, — юноша осторожно присел на краешек кровати и бережно, точно хрупкую хрустальную игрушку тончайшей работы, взял её ладонь в свои. Рука девчонки была холодной, будто оконное стекло зимой. Или уж скорее холодило его кожу, как самый настоящий лёд. — Не подумал перед тем, как языком сболтнуть. Да только и ты пойми, что хоть ему и будет больно, как ты правильно сказала, но оборотень — чудовище. И я больше чем уверен, он заслужил смерть. Эти монстры ведь на людей нападают, убивают их. А мы должны в ответ уничтожать нападающих. Таковы законы жизни, сестренка. Не говори ничего! Я и сам знаю, что плохие законы. Ужасные, если уж честно сказать. Но мы с тобой не в состоянии их изменить, как бы сильно того ни хотели. Да и отвертеться от присутствия на казни тоже не получится. Как я понял, мама настроена решительно. Не придем сейчас сами добровольно, так, чего доброго, нас немного погодя силой приволокут, словно нашкодивших котят. Подумай, хочешь ли ты, чтобы какой-нибудь стражник-здоровяк тащил тебя на вытянутой руке, ухватив за ворот платья, а ты бы только беспомощно ногами дрыгала?

Каджи чуть-чуть улыбнулся, робко, будто приглашал сестру к ответному движению губ. Но если Ирга против, то он тут же… Девчонка глянула на его смущенно-лукавую мордашку из-под длинных ресниц и, не сдержавшись, сперва несмело усмехнулась, а потом и фыркнула от внезапно нахлынувшего смеха, зажав рот ладонью, представив себя болтающей ногами в метре над полом.

— Не хочу, чтоб меня за шкирку таскали, — быстро прекратив веселье, подтвердила мелкая, сталкивая Каджи коленом с кровати и сползая с нее следом за братом. — Но мама вполне может так поступить, если всерьез разозлится. И если не сама принесет нас на Лобню, то кого-нибудь посильнее пришлет это сделать. Пойдем уж, куда деваться. Только мне всё равно страшно.

— Мне тоже, — честно признался Гоша, направляясь к двери. — Но мы ведь будем там вместе. А вдвоем проще победить страх. Ты можешь держать меня за руку, а когда я сожму твою ладонь во время казни — крепко-крепко зажмурься до тех пор, пока всё не закончится. И ты не увидишь самого страшного, но никто не заметит твоих закрытых глаз, ведь все будут таращиться в другую сторону. А когда оборотня уже казнят, я отпущу твою руку, и ты тут же, не оглядываясь, дуй прямиком в замок. Никто тебе и слова поперёк за такое поведение не скажет. Пусть только попробуют! Договорились?

Вместо ответа девчонка догнала брата и намертво вцепилась в его руку. Зачем откладывать на потом то, что лучше сделать прямо сейчас? Так они и проделали весь путь до площади перед главными воротами крепостной стены, крепко сжимая ладони друг друга.

Похоже, на Лобне ждали только их прибытия. И казалось, что здесь собралось абсолютно всё население замка и разросшегося вокруг него посада, что вернее всего соответствовало истине. Не каждый ведь день казнят оборотней! И даже не каждый год.

Обитатели Змеиного Взгорка плотной массой растеклись подковой по площади, выстроившись спинами и боками к входу в замок. Ряды мерно колыхались, знакомые перебрасывались негромкими фразочками, порой протяжно вздыхая и изредка по-старушечьи охая, тут и там осеняя воздух перед собой звездообразным знамением. Кто-то покашливал в кулаки, а некоторые почесывали затылки. В общем люди вели себя естественно, как и на любом другом массово-бесплатном зрелище, разве что радостных смешков не слышалось, но и огрызками яблок в ненавистного монстра не швырялись. Население замка Змеиный Взгорок, расположившегося в приграничье на стыке сразу трех государств да в непосредственной близости от Волчьей Пасти, отличалось в лучшую сторону от обитателей равнинных просторов в центре Маградского королевства. Места тут опасные, но и лакомые. В прошлом на них не раз зарились, рты и пасти разевая, да только пока обходилось. Замок у захватчиков взять штурмом не получалось, а долго и нудно осаждать им не давали. Скорее уж рано, чем запоздало поспевала подмога от ближайших соседей, а то и королевская рать, окажись она поблизости, налетала на супостатов, размахивая мечами над головами. А еще чаще интервенты без оглядки бежали из-под стен замка, едва только их разведка доносила о приближении помощи осажденным. Так что змеяне, как их иногда в шутку называли, к опасностям относились с привычным для них спокойствием и с рассудительностью бывалых вояк не в первом поколении. А потому ненависть — ненавистью, но и хоть какое-то уважение к Смерти, от нежданного визита которой в любой удобный для неё миг тут никто из них не застрахован, проявить следует. Глядишь, и Она тебе потом окажет взаимную милость, забрав быстро и безболезненно, без излишних мучений.

Против ожидания, проталкиваться сквозь вязкие ряды жителей посада, обитателей замка и местного воинства ребятам не пришлось. Едва их негромкие шаги отзвучали по настилу подвесного моста, перекинутого через ров с мутной застоявшейся водой, и брат с сестрой вплотную подошли к рядам зрителей, как они моментально расступились, образовав узкий проход. Каджи даже удивился такой расторопности обывателей, будто они их приближение по запаху учуяли. Или как минимум у одного из горожан глаз на затылке имелся. Но как бы там ни было, а двое рослых посадских в заднем ряду слаженно шагнули в стороны, освобождая дорогу и несильно ткнув в плечи впереди стоящих зрителей. Те в свою очередь повторили их действия, передав эстафету, и трещина-тропинка в толпе стремительно зазмеилась к центру площади. Гоша с Иргой ступили в неширокий проем меж тел и направились к маме, развернувшейся в пол-оборота и подбадривающе улыбнувшейся им навстречу. А с боков ребят сопровождал негромкий шорох голосов:

— Здравствуйте, Ваши Светлости!..

— Да не оскудеет Ваша Сила!..

— Доброго здравия!..

— Ясного неба Вам над головой!..

— Пусть не оставит Единый заступников наших без милостей своих!..

— Да не уменьшатся Ваши тени!..

Они не отвечали, сосредоточившись на движении вперед, да никто и не требовал от них ответных слов, обниманий-братаний, кивков и рукопожатий.

Софья Каджи поставила ребят перед собой в самый первый ряд. Наверное, так по рангу положено, подумалось Гоше. Вряд ли мама хотела, чтобы им просто лучше было видно. Рука женщины, словно в подтверждение его мыслей, незаметно погладила сперва его по затылку, а потом и сестру, которая, казалось, стояла ни жива, ни мертва, застыв фарфоровой куклой. Лишь только учащенное, прерывистое дыхание Ирги говорило о том, что она — живой человек, а не наряженный в платье манекен. Да еще её ногти, впившиеся в Гошину ладонь, как только ребят вытолкнули на самое видное место, подтверждали, что сестра еще определенно в сознании пребывает.

Чуть впереди, в центре площади почти терпеливо, лишь изредка дергаясь и порыкивая, дожидался своей участи приговоренный к казни оборотень. Против ожиданий Каджи, выглядел он не так уж и жутко. Страшный, конечно, но не матерый гигант, каким его первоначально рисовало воображение. Скорее уж молодая неопытная особь средней упитанности, неведомо как ухитрившаяся прорваться через кордоны опытных Серых Стражей. Но неопрятная легкая плешивость шкуры, спутанная косматость в тех местах, где волосяной покров всё-таки присутствовал, и неприкрытая злоба, полыхающая в зрачках, — это, как и положено закоренелому монстрюге-перевертышу, присутствовали. Да еще имелись грязно-желтые клыки, торчащие из оскаленной слюнявой пасти. Слюни, кстати, успели основательно намочить брусчатку, периодически стекая тонкими струйками вниз.

При появлении ребят чудовище вскинуло вверх склоненную до этого голову и коротко взвыло в небеса, плавно перейдя на тонкий скулеж. И тут же оборотень предпринял безуспешную попытку броситься вперед, словно только и дожидался прибытия на площадь своих кровных врагов, мало интересуясь всеми прочими окружающими. Каджи даже испуганно вздрогнул, невольно подавшись назад. Но опасаться не стоило. Монстр и на пядь не сдвинулся с места, надежно удерживаемый прочными цепями, прикованными к широкому, в две ладони металлическому обручу, тесно охватывающему оборотня вокруг поясницы. Противоположные концы цепей, натянутых так сильно, что будь они тоньше, сошли бы за гитарные струны, кузнецы намертво прикрепили к торчащим из брусчатки массивным железным кольцам, расположенным диагонально от центра во главе с чудовищем.

— Любопытно, как он вообще ухитрился забрести в ваши владения? — тихо спросил Батлер, с заинтересованной пытливостью профессионала разглядывая пленённого монстра.

— Да кто ж его знает? Нам самим хотелось бы понять, откуда он в окрестностях замка появился, — вполголоса ответила Софья, едва заметно кивнув головой, чем подала знак к началу казни. — К Серой Тысяче я отсылала гонца, но они ответили, что в последние три месяца через Волчью Пасть ни один перевертыш не проскользнул. Не удивлюсь, если он смог случайно пробраться по какой-либо малохоженой горной тропке. У Стражей давно людей не хватает, чтобы надежно перекрыть все лазейки.

— Возможно, возможно, — задумчиво протянул Своч, покручивая ус и краем глаза продолжая наблюдать за процедурой казни. Позади прикованного чудища длинный и худой, точно жердь из забора, человек в багровой рясе, со строгой скромностью расшитой по подолу, рукавам и кромке капюшона ажурным переплетением золотых и серебряных нитей, недвусмысленно говорящей о его принадлежности к далеко не рядовым отправителям культа, развернул свиток пергамента и хорошо поставленным голосом начал зачитывать приговор. — Софьюшка, а чего это вы просто не убили оборотня при облаве, а решили устроить ему показательное отсечение головы? Народу зрелищ не хватает последнее время? Заскучали?

— …волею Священного Единорога, на Свет и Тьму Неразделяемого, я — князь Гоша Каджи — законный властитель Змеиного Взгорка и окрестностей, Тень Короля по праву крови, от имени регента Петра, Блюстителя Радужного Трона Стихий и Хранителя Трех Символов Власти, согласно духу и букве законов Маградского королевства, действуя по совести и справедливости, в согласии с заветами Книги Ушедших, приговариваю этого оборотня за свершенные им злодеяния на нашей земле, в число коих входит…, - голос священнослужителя твердо и звонко разносился над головами внимательно внимающих слушателей.

— Вот тебе и ответ, Свочик, — шепотом отозвалась женщина, склонившись к уху друга. — Нужно соблюсти формальную законность. Этот монстр не просто пробрался в наши владения, но и растерзал семью лесника. А потом еще напал на крестьянскую мызу, двоих хлебопашцев убив и одного покалечив. Но сложность в том, что оборотень всё же наполовину человек, а значит, его просто так убивать не совсем желательно. Если исходить из буквы закона, то требуется суд и прочая правовая эквилибристика хотя бы по упрощенной схеме…

— А если говорить откровенно, то…, - мягко намекнул Батлер, лукаво усмехнувшись.

— …то, кроме прочего, в это смутное время стоит показать некоторым лихим головушкам, что власть в Змеином Взгорке сильна по-прежнему, несмотря на отсутствие в замке взрослых мужчин из доблестного рода Каджи. И пусть лучше поймут заранее: так и будет всегда, даже если мы здесь вдвоем с Иргой останемся без Гоши. Иначе потом мне придется уже им неразумные головы сносить на этой же площади. Поверь, удовольствия смотреть на кровопролитие для меня нет никакого. Но если кто-либо в наших владениях смуту решит учинить, и мне потребуется…

— И верю, и одобряю, — спокойно констатировал Батлер, не дав закончить фразу до конца. Он и так знал, что Софья ради семьи и на благо подданных готова на очень многое, если не на всё.

— А еще мы с сыном хотели допросить оборотня, дождавшись его трансформации в человеческий облик, потому и отдали приказ постараться взять его живьем. Чем больше мы узнаем о творящемся по другую сторону Дымчатых гор, тем спокойнее сможем спать.

— Ну и каковы результаты допроса? — явно заинтересовавшись, оживился мужчина.

— А вот тут, Своч, и начинается самое интересное. Нет никаких результатов! Потому как допроса не было. Этот монстр за весь месяц, пока сидел на цепи в подземелье замка, так ни разу и не перекинулся в человечью личину, даже когда полнолуние сошло на нет.

— Весьма странно. Впервые о подобном слышу, — озабоченно нахмурившись, Батлер помассировал подбородок, что-то напряженно обдумывая. — Завтра или послезавтра в Змеиный Взгорок должны мои сопровождающие наконец-то добраться в полном составе, от которых я галопом улетел, как только за стены столицы выехали, чтобы подольше с вами тут пообщаться. Если хочешь, то я на всякий случай оставлю в твоем распоряжении парочку моих кантилей. Пусть поработают на тебя в ближайшие месяцы. Королевская тайная служба от их отсутствия не развалится и не загнется. Может быть они что-то нароют в этой округе интересного? Да и разве в наши кантильские обязанности не входит разгадка различных тайн и защита граждан от происков врагов, как явных, так и скрытых? Еще как входит! А тебе, Софи, глядишь, чуть поспокойнее жить станет. Я их предупрежу, чтобы они наравне с отчетами мне, обо всём важном и с тобой делились, раз в твоих владениях работать будут. Договорились?

— Да и одного кантиля, наверное, хватит для спокойствия, если ты так уж настаиваешь.

— Хватит, но с напарником службу тянуть проще, удобней и… веселее.

Служитель Единорога наконец-то закончил читать длинный свиток, свернув его в трубочку. Честно говоря, Каджи почти всё им сказанное пропустил мимо ушей, так как разговор за его спиной оказался намного интереснее и содержательнее. Но с окончанием чтения приговора смолкло и перешептывание мамы с Батлером. И Гоша поневоле переключил внимание на происходящее перед ним.

Собственно сама казнь свершилась быстро в отличие от нудного зачитывания свитка. Священник кивком головы подтвердил, что он больше ничего не имеет добавить к написанному на пергаменте, и неспешно удалился, освободив место для палача. Хотя вряд ли уместно называть палачом обычного воина из числа Красных Рукавов — княжеской дружины Змеиного Взгорка. Вершитель правосудия — более подходящее для него наименование. Короткий замах меча, тусклая вспышка закатных лучей солнца на его остро отточенном лезвии и… Каджи сильно сжал ладонь сестры, как и обещал, сам же почему-то не в силах закрыть широко распахнувшиеся глаза. А Ирга не только плотно зажмурилась, но и, развернувшись к брату вполоборота, уткнулась носом ему в грудь. Гоша сразу же почувствовал, что рубашка намокает от слез. И еще ему невольно подумалось, как жаль, что в том мире, откуда он прибыл, у него нет такой хорошей и доброй маленькой сестренки. А через миг отсеченная голова монстра с глухим стуком ударилась о булыжник мостовой и покатилась в сторону Каджи.

— Всё, убегай сестренка, только не оглядывайся, — прошептал он тихо, и Ирга стремительно помчалась к замку. Перед ней опять все расступались, освобождая дорогу.

— Останки оборотня немедленно сожгите где-нибудь подальше от Змеиного Взгорка, нечего ему мух кормить на нашей площади, — строго отдала распоряжение Софья стоявшему поблизости от неё командиру Красных Рукавов. — Гоша, мы со Свочем возвращаемся в замок. Ты чего застыл, как неживой? Решил тут остаться на ночлег?

Каджи не раз читал раньше в так им горячо любимых фэнтезийных произведениях, что когда оборотня убивают, то он сразу превращается в человека. Странно, но придуманные книги не обманули. Здесь и сейчас, в этой самой вот реальности, так и произошло. На площади лежало жалкое в своей наготе тело мертвого человека, а его голова… Вот из-за неё-то мальчишка и застыл столбом, одеревенев. Казалось, ноги не просто приросли к мостовой, а глубоко пустили корни в почву, пробравшись к ней через щели между брусчаткой. На Гошу застекленевшим взглядом мертвых глаз таращился Дурмаш Биг. В крайнем случае, так звали его двойника в Хилкровсе. Дурмаш, хоть и одноклассник Каджи, но с другого факультета колдовской школы. Да и не самый он лучший парень на свете. Скорее уж пятый в длиннющей очереди потенциальных друзей Гоши, если считать не с начала, а с конца. Но… потрясение, а скорее шок, испытанный при виде мертвого «одноклассника», казненного по твоему приказу, оказался так силен, что поневоле в столетний дуб превратишься, и хорошо, если не в трухлявый, готовый разлететься щепками и прахом при первом серьезном порыве ветра.

Хорошо, что умудренный жизненным опытом Своч никуда еще не ушел, будучи рядом. Молча переглянувшись с Софьей, мужчина крепко впился сильными пальцами в плечи парнишки, насильно развернул его и твердой рукой подтолкнул по направлению к подвесному мосту. Сам же на всякий случай шел на шаг сзади, готовый много умных слов сказать, если Каджи вздумает оглядываться. Но юноша бездумно брел вперед молчаливой тенью сквозь уже наполовину поредевшую толпу жителей. Они постепенно расходились, кто куда. Софья и Своч тоже молчали, думая каждый о своем. Вовсе не тягостно или напряженно, а просто молчали. И лишь уже в замке, когда все поднялись на второй этаж, проходя через зал с восстановленным рыцарем, мама мягко поинтересовалась у сына:

— Ужин уже накрыли. Мы со Свочем идем туда. Не хочешь присоединиться к нашей кампании? Можешь просто посидеть рядом… А еще лучше бы тебе сейчас выпить немножко легкого вина. Оно смягчит впечатление от первой смерти, случившейся на твоих глазах.

Какое там есть?! Какое вино?! От одной только мысли о пище в сочетании с видением мертвой головы, которое так и маячило перед Каджи, никуда не девшись, не желая исчезать, его желудок болезненно сжался, а к горлу подкатил изнутри горький тугой ком. Да Гошу вот-вот вывернет наизнанку, а они ему о еде талдычат!

Юноша отрицательно помотал головой, плотно сжав губы, чтобы подавить рвотный позыв в зародыше. И опрометью бросился к винтовой лестнице, ведущей к его покоям. Ворвавшись в спальню подобно вихрю, он пролетел к раскрытому окну и высунул из него голову наружу, часто-часто дыша и жадно ловя ртом воздух, почти пожирая его свежесть, которая по идее должна была помочь ему внутренне очиститься от того гадливого чувства, что он, а не кто-то иной, виновник чьей-то смерти. Но облегчения не наступило. Наоборот, увиденные густые клубы черно-серого дыма, поднимавшиеся с пустыря за посадом, только усилили ощущения. И плавающий перед мысленным взором образ отрубленной головы Дурмаша со стекающей струйкой крови из уголка губ, и без того страшный, до жути пугающий непоправимостью содеянного, стал еще четче, а под конец и вовсе злобно оскалился, клацнув на прощание зубами. После этого видение медленно растеклось по сознанию Каджи неопрятно-мутной липкой жижей. Вот тут-то он не смог сдержаться. Благо, что под его окном на узкой полоске земли между стеной замка и рвом никто не прогуливался, иначе бы Гоша им весь отдых заблевал напрочь.

…Спустя некоторое время, когда спазмы в желудке утихли, а сам он полутрупом висел на подоконнике, полностью опустошенный физически и морально, и обводил окрестности замутненным взглядом, на Гошу нахлынуло чувство дежа-вю. Всё это уже было! Он вот так же устало смотрел вдаль из окна этой самой крепости, ему и тогда было плохо, а позади него участливо, хотя вряд ли искренне вздыхал Вомшулд Нотби, Князь Сумрака, как его любят величать соратники по темным делишкам… Стоп!

Каджи протер глаза. Ощущение дежа-вю уже испарилось туманной дымкой, но всё остальное-то осталось! Вон здание молельни справа на Лобне, вот домишки прямо перед ним, слева поля и кромка леса вдалеке. Гоша резко развернулся, хмуро разглядывая обстановку комнаты. Камин. И вблизи от него невысокий столик и два кресла. И кажется даже ткань гобеленов на стене такой же расцветки, как и в том мире, куда его недавно, года не прошло с тех пор, вытащил хитрый Вомшулд на приватную беседу через каминную сеть. Хотя Каджи должен был переместиться к себе домой в Нижний Новгород, первый раз пробуя, как пользоваться этим транспортным средством. Капыровы уши на холодец!

Это что же получается? По стечению обстоятельств посох их с Янкой закинул туда же, только раньше по времени? Ведь, насколько Гоша помнит из разговора с Серым Лордом, тот мир, где они беседовали — погиб. Он пуст, если не считать бродящих везде голодных оборотней. И Каджи собственными глазами видел все разрушения вокруг и тотальное запустение мира, обреченного на забвение. Да, молельня там была, но со следами пожара. Дома вокруг замка тоже стояли, но наполовину разрушенные. А что в самой этой комнате творилось! Жуть, да и только… И прямо под окном валялся наполовину съеденный труп мальчишки в мантии, очень похожей на блэзкоровское одеяние, в котором он сюда прибыл.

Мысли Гоши испуганно и суматошно заметались в голове. А ужас осознания того, где он очутился, и главное, понимание того, зачем он тут, сверкнувшее не до конца понятой искоркой в мозгу, заставили его лихорадочно заметаться по комнате. Как такое вообще возможно? А может как раз и не просто возможно, а специально так всё подстроено, чтобы он с Янкой именно в этот мир попал? И непременно во время, предшествующее его гибели? И тогда получается, что тот труп, увиденный им из окна, — это он сам, только чуточку повзрослевший? Или всё же это не тот мир, а другой, но очень на него похожий, ведь их вариантов бесконечное множество? Как же ему сейчас Янки не хватает! Она помогла бы решить головоломку. Хотя кое-какие мысли Каджи и сам имеет в голове. Вот почему-то Гоша ни капельки не сомневается, что эту забавную турпоездку в иномирье им организовал злыдень Вомшулд — чтоб у него рога выросли! — в отместку за неудачу с Венцом Гекаты. А потому нужно срочно валить отсюда! Пусть Князь Сумрака сено жует, а не на их с Янкой трупы любуется!

Зачем он метался по спальне, Гоша и сам потом не понял. Его рюкзачок и посох, которые он якобы искал, спокойно стояли в уголке возле кровати почти на самом виду. Закинув котомку на плечо, мальчик крепко сжал «Звезду Странствий» ладонью, сосредоточился, мысленно представив улыбающееся лицо подруги, и ударил посохом об пол. К черту такое тихое семейное счастье! К капырам на рога! К единорогу под хвост!

— К Янке, где бы она ни находилась, — слегка успокоившись, уже вслух сказал Каджи одновременно с ударом кончика посоха о дубовые доски пола.

И остался стоять там, где и был прежде. Набалдашник «Звезды Странствий» не вспыхнул ярким светом, Вселенная не закрутилась спиралью, и даже в глазах не померкло, да и голова не закружилась. Ничего не произошло. НИЧЕГО! Посох отказался работать точно так же, как немногим ранее парнишку подвел СКИТ, не сделав невидимым для других. Прислонив к стене бесполезную дубину, как он мысленно обругал «Звезду Странствий», донельзя ошарашенный Гоша уже с некоторым фатализмом выудил из недр рюкзачка свою волшебную палочку. Интересно, она тоже в этом измерении бесполезна, или хоть что-то с её помощью получится наколдовать?

Нетерпеливо взмахнув палочкой, мальчик тихо произнес самое простейшее и безобидное заклинание из всех ему известных:

— Люмос минима.

Вместо ожидаемой крохотной искорки света, из кончика вырвался яркий шарик огня, ударивший в стену напротив и прожегший гобелен насквозь. Кстати, кажется в прошлое посещение этого мира, если конечно Каджи побывал тут, а не в другом, он видел опаленную дырищу на стене. Но вспомнил о ней мальчик как-то лениво и отрешенно, распластавшись на кровати. Вместе с ударом шарика в стену в обратном направлении беззвучно прошла такая сильная ударная волна, что его будто перышко отшвырнуло под балдахин, а с потолка посыпались мелкие кусочки штукатурки. А из углов и прочих труднодоступных при уборке мест в воздух выстрелили пыльные салюты.

— Забавные штуковины, — лишь сейчас Каджи заметил в проеме раскрытой двери холодно усмехающегося Своча Батлера, с безмятежным видом привалившегося плечом к косяку. — Только, похоже, что одна совсем сломана, а другая работает не так, как хочется? Откуда они у тебя, Гоша, если не секрет конечно?