Дебют четырёх волшебников. Книга первая

Глава 1. Всё по…бантику!

— Мэри, ты там не заснула ненароком? — настойчиво-дробный стук костяшек пальцев по двери ванной комнаты вырвал девушку из лениво-дремотного полузабытья. — Уже второй час истекает, как ты намываешься! Заканчивай блаженствовать, ужин стынет.

Звук шагов Никисии Стрикт, двоюродной бабушки Мериды, постепенно смолк, удалившись вместе с нудным поскрипыванием ступенек лестницы в сторону кухни. Девушка грустно вздохнула и, криво усмехнувшись своим невеселым мыслям, небрежным движением руки разогнала пенные сугробы на воде. И впрямь она слегка потеряла счет времени, погрузившись телом в ароматно пахнущую крапивной жгучестью воду, а чувствами окунувшись в серятину тоски. Именно она — противная, приставучая и настырная, неотступно преследовала Мэри уже поболее месяца. Хандра властно захватила сердце с тех самых пор, как только колдунья материализовалась посреди жилища дальней родственницы, выпрыгнув из портала прямиком в кабинет старушки.

Хотя какая уж там баба Ники дальняя родственница? Если судить по кровным узам, так Никисия Стрикт для Мериды вроде как вообще никто: мать жены отцова брата. Ну а на самом деле, конечно же не так. Бывают в жизни случаи, когда не кровный родственник оказывается ближе и роднее всех прочих. Да тем более у Мэри кроме бабы Ники и младшего двоюродного брата Гоши, почитай, и нет никого из родни. В крайнем случае, девушка о них ничего не знает. Вот разве что мамаша-злыдня где-то обретается, пустившись во все тяжкие, после того как она окончательно раскрыла свою подлую сущность, предав семью и присоединившись к злому гению волшебного мира Вомшулду Нотби, не ко сну будь помянут. Да может быть папка всё-таки где-то еще существует. В крайнем случае, девушка на это очень надеялась, так как отца-то она любила. Но о его судьбе ничего не известно уже целых двенадцать лет. После нападения сподвижников Серого Лорда исчез и он, и родители брата, канув в безвестность, не оставив ни малейшего следа для поисков, ни одной зацепки, ни одного фактика, могущего подсказать их нынешнее местонахождение.

Впрочем,[1] эта история хоть и давняя, да видимо как раз имеющая отношение к нынешним злоключениям Мериды. Только вернее будет сказать, что она причастна к «заключению» девушки. Избежав стараниями Этерника Верд-Бизара — директора международной школы обучения колдовству — ареста в Хилкровсе по надуманному и явно сфабрикованному обвинению, теперь она уже второй месяц безвылазно торчит взаперти у бабули. Здесь конечно не камера Грэйсвана, наоборот по-домашнему уютно, но… Но все равно за порог дома ей строго-настрого запретили даже кончик носа высовывать. И чем, спрашивается, такая жизнь лучше судьбы арестанта? Да ничем! Особенно учитывая живой и шебутной характер Мэри. Но, похоже, что и он остался в прошлом, растаяв туманной дымкой посреди болота тоски и ничегонеделания.

Быстренько управившись с помывкой, девушка легким взмахом руки привела ванную комнату в относительно идеальный порядок.

— До чего же приятно быть колдуньей, забодай меня капыр! — окинув беглым взглядом помещение и оценив наведенную красоту, Мерида закуталась в теплый махровый халат, похожий из-за своей полосатости на арестантскую хламиду. — Ни забот тебе, ни хлопот. Щелкнула пальчиками — дело сделалось… Надоело!!! — она без перехода сменила интонацию голоса с радостно-восторженной на плаксиво-обиженную, упершись взором, слегка окантованным презрительным прищуром, в огромное зеркало, распластавшееся почти по всей стене. — Хочется и забот, и хлопот, а так же приключений-развлечений, черт возьми! Ты только глянь, девка, на кого стала похожа! Еще месяцок, другой, третий подобной беззаботной жизни, и так вширь разнесет, дурочка, что с трудом боком в дверь протискиваться будешь! Встряхнись, кому сказала!

Отражение приказ самым наглым образом проигнорировало, продолжая с кислым видом рассматривать из зеркальной глади свой оригинал.

Насчет изменения габаритов Мерида явно преувеличила для пущей эффектности. Она как была раньше, так и ныне оставалась стройной, гибкой, ладно сложенной. А если уж откровенничать, так вот на наш взгляд, присутствовала в точеной фигурке девушки некая едва заметная глазу хрупкость, делая ее похожей на сказочную Снегурочку. Такое впечатление даже темно-смуглой кожей настоящей мулатки невозможно испортить, хотя именно ею Мерида и была. Да и короткие волосы, сегодня едва достающие своими кончиками до середины лопаток, уже давно застыли в пепельно-студеной тональности, только подчеркивая сходство с ледяной внучкой.

Именно форма прически и цвет волос, привыкших самовольно отражать ее настроение, больше всего и не нравилась Мэри в собственном нынешнем облике. Да пожалуй, еще глаза, в нормальном состоянии то небесно-голубые, то пронзительно-синие, сейчас жутко огорчали, сменив окраску. В последние две недели радужка неуклонно темнела, скатываясь с лучезарного небосвода восторженности жизнью к кареглазой приземленности скучно-рутинного быта. А вот сейчас девушка обнаружила, что и этот этап уже пройден. Взгляд почти черных глаз сверкал лихорадочным блеском полуночного безумия.

— Спокойствие, и только спокойствие, как правильно советовал Карлсон! — приказала себе Мерида, наматывая полотенце на голову подобно тюрбану. — Ничего особо страшного еще не произошло. Подумаешь, радужка потемнела. Не велика беда. Вот когда зрачки в глазюках превратятся в желтовато-огненные вертикальные полоски, тогда да, вяжите меня семеро… Если сможете… Но вряд ли я окончательно озверею от скуки раньше, чем от тоски загнусь. Так что поводов для беспокойства у окружающих всё равно нет. И не предвидится!

Девушка с такой злостью закрыла за собой дверь ванной, что кот Тимофей, ошивавшийся неподалеку в коридоре, сперва испуганно подпрыгнул на месте, а затем выгнул спину крутой дугой и зашипел. И он успокоился лишь спустя пару минут. После того как смог внятно рассмотреть причину своего внезапного страха. Мелко протрусив в направлении колдуньи, обладатель шибко облезлой черной шкуры намотал вокруг нее парочку кругов нарочито небрежной походочкой. Тем не менее, котяра естественно не забыл несколько раз шаркнуться боком о стройные ноги девушки, настырно напрашиваясь на ласковое поглаживание по хребту. Но так и не добившись желаемого, Тимофей разочарованно плюхнулся на тощий зад прямо перед Меридой, преградив ей путь к лестнице.

— Мэр-р-ри, — ласково промяукал всеобщий домашний любимец и разгильдяй, каких еще поискать нужно, — ты чего буянишь-то? Я даже подумал, р-мяу, что вот и кончилась моя счастливая кошачья жизня. Наверняка это Вомшулдовы прихвостни напали целой толпищей, и значит щас начнется развлекуха, щепки, перья полетят во все стороны, только успевай ухайдаканных в сторону оттаскивать. А это, оказывается, всего-навсего лишь ты из ванной наконец-то выбралась. Так чего на этот-то раз тебе не по нраву пришлось? Мыло в глаза попало?

Котяра ощерил ряд мелких и острых зубов в широкой улыбке. Его богатые усищи тоже не замедлили встопорщиться дыбом, призывая оскалиться в ответ. Но волшебница проигнорировала котейкино усердие в попытке развеселить, просто перешагнув через него и невнятно пожав плечами.

— Надоело мне все, Тим! Тоска зеленая. Впору оборотнем на луну завывать…

— Да брось ты, Мэри, плакаться. У тебя ж не жизнь, а малина. Ничего делать не нужно, только оттягиваться по полной программе. Это мне бы вместо тебя надо хныкать и стонать.

Девушка только хмыкнула на разглагольствования кота, так как прекрасно понимала, куда он клонит и на что напрашивается. Но всё ж она не утерпела, коротко бросив фразочку, призванную подхлестнуть Тимофея, чтоб он не ходил вокруг да около, а побыстрее приступил к главному. Какое-никакое, а развлечение, хотя и предсказуемое до самой последней буквы.

— Конечно, — небрежно-утвердительно протянула девушка, — ты ж у нас, бедняжка, весь утрудился вусмерть. Ни днем, ни ночью покоя тебе нет. Всё об общем благе печешься, глаз не смыкаешь…

— А вот зря ты так ехидничаешь, — Тимофей вприпрыжку обогнал колдунью на финише лестницы, развалился поперек коридорчика, ведущего к кухне, и принялся вылизывать лапу, не забывая поочередно загибать по коготку по мере оглашения перечня своих забот и хлопот. — Пока вы все ночью беззаботно дрыхните без задних лап, кто дом охраняет от непрошенных гостей? Я! Один-одинешенек, в снег и в дождь, в любую слякоть, в холодрыгу студеную, в жару несусветную, невзирая на густой туман…

Мерида остановилась в шаге от облезлого любимца, сложив руки на груди и мерно покачивая головой в такт его подмурлыкивающему рассказу, словно безоговорочно поддерживала и одобряла каждый пункт списка. Когда он на секунду запнулся, погнавшись частыми ударами зубов за попавшей впросак блохой, девушка тихо продолжила повествование, задумчиво-сосредоточенно уставившись в потолок:

…опаляющий лучистый свет луны, — уши кота озадаченно встали торчком, — оглушительную тишь и гладь вокруг, — довольная улыбка Тимофея медленно сползла с его мордочки, — не обращая внимания на екающее от ужаса сердце из-за страшного мышиного писка, — усы возмущенно вздыбились, — гордо наплевав на подкашивающиеся лапы, ввергнутые в такое непотребство тревожным шорохом за спиной и смутными силуэтами серых вражин сбоку, так и шныряющих туда-сюда, — желто-зеленые глазищи обиженно распахнулись во всю ширь, — я осторожно крадусь в подвал к сметане, чтоб полакомиться вволю прямо из крынки, хотя меня и так уже ей накормили от пуза… Ты это хотел сказать?

Колдунья ласково улыбнулась другу и, нагнувшись, всё-таки потрепала его по макушке, не забыв почесать за ушами котяры. Он сперва зажмурился от удовольствия, даже попробовал заурчать насыщенным баритоном. Но через несколько секунд Тимофей, собрав всю волю в кулак, нашел в себе силы вывернуться из-под ласкающей руки. Нервно подметая хвостом пол, он медленно потрусил в направлении приоткрытой двери кухни. На полпути к ней кот замер на миг и, повернув к девушке мордочку, скорбно опущенную к полу, вяло поинтересовался, словно между прочим:

— Издеваешься, да? Прикалываешься, р-мяу?

— Да что ты, Тим! — наигранно-серьезно возмутилась Мерида, даже немного театрально всплеснув руками от огорчения. — И в мыслях не было ничего подобного.

— Прикалываешься, — сам себе утвердительно ответил кот, прерывисто вздохнув. Но спустя всего лишь пару-тройку раздумчивых секунд он весело поинтересовался у колдуньи: — Кстати о мышах! Слушай, Мэри, а может быть тебе поймать парочку этих серых тварей для забавы? Ну, я не знаю, пустишь их на ингредиенты для зелий каких-нибудь. Шубу из шкурок сварганишь от нечего делать к следующей зиме. В клетку посади и дрессируй, чтоб они тебе колыбельную перед сном хором пели, — хитрая улыбка широко расплылась по кошачьей морде, раскинувшись от уха до уха частоколом мелких и острых зубов. — Вот тебе и развлечение на ближайший месяц. Все лучше, чем над верными друзьями измываться. Коты-то в твоем нынешнем арестантском положении не виноваты…

— А мыши, выходит, виноваты по самое не балуйся? — с хитрецой поинтересовалась колдунья.

— Это уж точно, как молока напиться! — подтвердил Тимофей. — Без их непосредственного участия заговор против тебя наверняка не обошелся. Поверь мне на слово, подруга. Они всегда во всем виноваты. Ты сама посуди. Шкура у них серая? Серая. А кто супротив вас с Гошей замышляет всякие пакости? Вомшулд со своими приверженцами. Их, между прочим, все обитатели волшебного мира Серыми магами кличут. Вот они, похоже, и объединились с мышами на почве приверженности этому цвету… Так поймать тебе парочку-тройку наглых вертихвосток?

В желтизне кошачьих глаз полыхнули плутовские всполохи, и он тут же постарался их спрятать поглубже. Но разве от колдуньи укроется то, что она и так уже давно ждала? Тимофей быстро отвернулся и неспешной походочкой, обильно приправленной показательным равнодушием, с ленцой побрел дальше. Девушка мягко улыбнулась, но быстренько нацепила на лицо маску серьезности, и не менее равнодушно сказала:

— Ну поймай, раз уж тебе так этого хочется, и заняться больше нечем, кроме как невинн…

— Да уж конечно поймаю, — на радостях пропустив мимо ушей неуместное сравнение серых подлюк с беззащитными жертвами, оживленно встрепенулся кот. — Дел у меня, правда, накопилось невпроворот, — он задумчиво поскрябал лапой подбородок, впрочем, умудрившись не сбавлять ходу, — но…

Тимофей резко остановился на самом пороге кухни, крутнувшись волчком, чтобы оказаться лицом к подруге. Мерида едва не споткнулась об него, но вовремя отступила назад. А кот, запрокинув голову, вперился в девушку пристальным неморгающим взглядом.

— …ради тебя и нашей дружбы, брошу все. Гори все остальные дела и проблемы ярким синим пламенем! Вот прямо сразу после ужина и отправлюсь на охоту. Даже отдыхать перед телевизором с тобой не стану. Обойдусь уж как-нибудь, р-мяу. Жалко, конечно, что сегодня сериал пропущу. Ну да ладно, ты мне потом расскажешь, что на этот раз «Зачарованные» отчудили интересненького.

Кот вздохнул жалобно и прерывисто, опустив разом опечалившийся взгляд к полу. Колдунья терпеливо ждала продолжения, ради которого Тимофей уже столько времени и разводил эту словесную бодягу, осторожно, чисто по-кошачьи крадучись, подбираясь к интересующей его теме.

— Сериал, он — ерунда, понятно дело… Мелочи жизни… Переживу… Наверное… Здоровьишка вот только бы хватило на охоту… Эти мышары наглые стали последнее время, их обязательно нужно проучить. Вот только они молодые, да резвые, как после доброй порции пургена. А я стареть начал, Мэри, — голос кота постепенно превратился в едва слышное пошептывание, наполнился до краев горечью и печалью, цепляющимися своими острыми коготками за чувствительные струнки души. — Трудно мне теперь за ними гоняться. Сердце стало пошаливать, одышка появилась. Иногда ни с того, ни с сего в глазах вдруг как потемнеет! Ненадолго, но мне даже страшно становится…

Тимофей стоял весь такой поникший, что его и впрямь можно было б пожалеть. Колдунья присела на корточки и ласково-ободряюще прошлась ладонью по спине кота, начав от макушки и закончив кончиком хвоста. Друг не замедлил прогнуться податливой дугой, вытянув шею чуть в бок и однозначно напрашиваясь на повторение процедуры. А Мериде жалко что ли? Она повторила, а потом еще, и еще. Сквозь довольное урчание до ее слуха пробилось давно ожидаемое окончание разговора:

— …с-е-р-д-ц-е… р-м-я-у…, - и тут же последовало быстрой скороговоркой продолжение, пока девушка расчувствовалась на волне жалости к нему, — …с тебя два пузырька валерьянки и оно точно пройдет. А я за это всех мышей в ближайшей округе переловлю к твоему удовольствию.

Уголки губ кота чуть изогнулись в легкой усмешке, а глаза невинно-часто заморгали. Девушка ответила ему точно тем же самым. Её рука еще раз прошлась по хребтине друга, вновь вернулась к его голове и на этот раз крепко ухватила Тимофея за шкирку. Приподняв его так, что кот завис над полом, вытянувшись в струнку и едва касаясь кончиками задних лап половиц, колдунья приблизила свое лицо почти вплотную к хитро-усатой морде и заговорщически прошептала, мило оскалясь:

— Тимка, ты еще сравнительно молодой, абсолютно здоровый и совершенно наглый котяра. Если еще чуточку подкормить, так на тебе смело пахать можно. Ну уж верхом-то кататься — запросто. Хотя всё же одна-единственная болезнь у тебя имеется. Ты слишком много пьешь валерьянки. Вообще-то ты — хороший мальчик, да вот спиваешься на глазах. Короче, фиг тебе, а не алкоголь. Понял меня? И оставь, пожалуйста, бедных мышек в покое. Лично мне они жить не мешают.

— Поберегись, посторонись, дорогу, лыжню! — на собеседников неукротимо накатывался ворох свёртков, рулонов, пакетов, кульков, кисточек и банок с краской. — Так вы позволите мне пройти или нет?

Домовой Прохор на миг тормознулся, ожидая, когда Мерида с котом распластаются по стене. Другого способа протиснуться мимо них в узком коридорчике с такой охапкой стройматериала не имелось. Ремонт перед новогодними праздниками застыл в самом зените, но после их завершения постепенно стал скатываться к завершающей стадии.

Вообще-то внешне, то бишь снаружи, дом номер 4 «Ф» по улице Лебяжьей по-прежнему исправно продолжал представляться прохожим кривобокой развалюхой, готовой вот-вот рассыпаться по брёвнышкам. Заклинание «Косоглаз отводящий» надёжно скрывало истинную сущность и настоящий вид на данный момент уже трёхэтажного дома. Хотя какой уж там дом? Никисия Стрикт, по всей видимости, задалась целью превратить его как минимум в некое подобие барского терема. А как же иначе! Разве может огромная семья из двух человек — бабушки и внука, а так же кота, говорящего холодильника, домового и прочих волшебных обитателей теснится на скромной жилплощади? А тут ещё и Мерида добавилась. Неизвестно сколько девушке придётся скрываться в магловском измерении от настойчиво разыскивающих её министерских сыщиков из волшебного мира. Да и от гостей за последние полгода отбоя нет. И всем им тоже нужно где-то спать, есть и пить.

Но Нижний Новгород — город не шибко большой, а уж волшебников в нём на пальцах пересчитать можно, поэтому с появлением скрывающейся Мэри с визитами пришлось временно распрощаться. Вот только на строительство это никоим образом не повлияло, даже наоборот. Прохор, освободившийся от мелких хозяйственных забот, связанных с зачастившими гостями, ударными темпами возвёл стены и наконец-то принялся за внутреннюю отделку нового этажа. Девушка со скуки попыталась было напроситься к нему в помощницы, но получила от ворот поворот. Домовой, оживлённо-радостно потирая руки, высказался с прямолинейной категоричностью: «Мне самому тут делов-то на раз-два плюнуть». Это плевание с неспешной обстоятельностью, спорами и обсуждениями дизайна интерьера, подбором краски пола в тон обоям, а рисунка обоев под цвет глаз обитателей дома, продолжалось уже третью неделю.

Вот и пришлось Мериде размазаться по стенке, освобождая путь нагруженному Прохору, проводив его удаляющуюся спину удивленно-завистливым взглядом. Насчет зависти всё понятно. А вот почему удивлённым? Волочащиеся за спиной домового большие, меховые портьеры, сшитые из разноцветных лоскутков разнообразных шкур, даже у Мэри не могли не вызвать крайнего изумления, хотя девушка отличалась широтой вкусов в восприятии прекрасного. А уж та грубая тесьма, которой эти лоскутки были соединены, и вовсе заставляла челюсть отвисать поближе к пупку. Зато вот кот искренне обрадовался обновке. Будет где повисеть на досуге, и вряд ли кто расстроится, если эти занавески сравнительно быстро придут в негодность, и их придётся выкинуть на свалку.

Оправившись от шока, Мерида бережно втолкнула Тимофея в кухню, да так ласково, что он, бедный, проскользил в лёгком полуприсяде прямиком к столу.

— Да понял я, понял. Меня эти серогорбые и даром не интересуют, — а потом тихо для себя он добавил. — Нет валерьянки — нет мышей. Да и вообще я их не собирался ловить. Тоже мне занятие для кота волшебников!

Девушка в задумчивости прошествовала к столу, даже не вслушиваясь в бормотание друга. Плавно опустившись на вовремя подбежавший стул, она принялась вяло поигрывать вилкой в пустой тарелке.

— Может ты чего-нибудь закажешь себе из еды? — поинтересовалась бабуля. — А то фарфор без специй и приправ не особо вкусный.

— Могу предложить салатик из свежих огурчиков и помидор, — скатерть-самобранка немедленно приступила к озвучиванию меню на сегодняшний вечер. — Также есть жареная рыбка, можно с овощным гарниром, а хочешь — с картофельным пюре. И ещё имеется…

— Пожалуй, я съем только рыбку безо всего.

В появившейся на тарелке еде девушка продолжала ковыряться так же старательно и бездумно. Мысли колдуньи витали где-то далеко-далеко, а если сказать честно, то и вовсе улетели неведомо куда. И возвращаться, кажется, не собирались. Чувства застыли подобно рыбьему жиру на стоявшей перед ней тарелке. А настроение окончательно свалилось под стол, постаравшись тихо и незаметно заползти под плинтус.

— Ну и какая блоха тебя укусила, Мэри? — отодвинув опустевшую тарелку в сторону, баба Ники участливо взглянула на двоюродную внучку сквозь стёкла крупных очков. — О чём грусть-печаль?

— Ну сколько мне ещё здесь торчать взаперти, без движения и без дела? Тошно мне до чёртиков, бабуля! Заняться совершенно нечем. От скуки я наверно скоро свихнусь, — резким движением оттолкнув от себя так и не съеденную, а только распотрошённую рыбу, пожаловалась Мерида. Помолчав минуту, она грустно вздохнула и тихо добавила: — И за Гошу я ещё переживаю. Как он там в Хилкровсе один? Не дай бог с ним что-нибудь случится, а меня рядом нет, чтобы помочь.

— Это ты зря, девочка! Нашла о чём переживать. У Гоши в школе помощников и без тебя хватит, если Вомшулд попытается ему напакостить. А вот с тобой, да, проблема. Я, конечно, понимаю, что сиднем сидеть весёлого мало. Но Этерник строго-настрого приказал: покуда он не даст сигнал об окончании охоты на тебя, ты не должна никому попадаться на глаза. В этом доме ты в безопасности, второй раз министерские сыщики вряд ли сюда сунутся. Но осторожность в любом случае не помешает. Недаром же я всех своих гостей отсюда отвадила на время. И ты потерпи.

— Я всё прекрасно понимаю, бабушка! — с нажимом буркнула девушка. — Но мне от этого не легче. Вот ещё чуть-чуть и…

Наверху, где-то на третьем этаже, внезапно раздался сперва громкий треск, потом послышался гулкий звук упавшего массивного предмета, заставивший обитателей кухни вздрогнуть. И сразу же за ними прокатился бурный поток не совсем цензурной многословной брани домового. Конкретные слова расслышать не представлялось возможным. Но яркая эмоциональная окраска воплей Прохора восполнила пробел информативности. Все находившиеся внизу зачарованно дослушали длинный монолог до конца. Спустя пару минут после его окончания, когда наверху вновь воцарилась тишина, Никисия, в задумчивости массируя подбородок, коротко высказалась:

— Творит родимый.

— Лишь бы, р-мяу, чего лишнего не натворил, — из-под стола встрял в разговор Тимофей, слизывая с усов остатки сметаны.

— Дорвался Прохор до развлечения. Дай ему волю, так этот шибко домовитый домовой растянул бы короткий ремонт на целую вечность, по сто раз перестраивая одно и то же. Или вообще отгрохал бы тут королевский дворец не хуже, чем в Версале, — блеснула своими познаниями магловской истории Мерида, для которой просмотр телевизионных программ (единственное развлечение на данный момент) не прошел даром.

Вот и сегодня сразу после ужина девушка опять удобно устроилась на диване в уютной гостиной, подогнув под себя ноги и накрывшись мягким пушистым пледом, с любопытством вглядываясь в голубой экран. Попрыгав для начала с канала на канал, на которых шли бесконечной чередой абсолютно ей не интересные, всевозможные тупые и глупые реалити-шоу, колдунья наконец-то наткнулась на передачу, привлекшую внимание. Она не раз за собой замечала, глядя в телевизор, что прошлое магловского мира, особенно связанное с древним Египтом, по неведомой причине заставляет её внимательно слушать рассказ о тех временах, желательно не пропустив ни слова. Также Мэри удостаивала чести быть просмотренными ещё несколько избранных программ. Обычно в их число допускались сюжеты из жизни животных, рассказы о литературе и искусстве, некоторые художественные фильмы, чаще всего про любовь или фэнтези-сказки, над которыми она порой безудержно ржала, но иногда воспринимала едва ли не за документальные съемки. И всё же пальму первенства безоговорочно захватили мультики. Ими она могла «объедаться» сутками напролёт.

За просмотром развлекательно-познавательного «Галилео» девушку незаметно сморило, благо устроившийся в ногах Тимофей своим умиротворённым урчанием немало этому поспособствовал. Когда сон окончательно захватил колдунью в свой ласковый плен, кот с чувством выполненного долга легко спрыгнул с дивана и отправился на обход территории, единовластным ночным хозяином которой он считал только себя. Мыши не котируются.

Сон колдуньи оказался тягомотным и непонятным. Особое удивление у неё самой вызвал тот факт, что летала она во сне не верхом на привычной метле, а оседлав большую мягкую подушку. И ещё девушку поразило, что носилась она в поднебесье, пытаясь зачем-то поймать удирающих от неё Гошу, Вомшулда и Этерника. И если погоня за зловредным Вомшулдом Нотби вопросов не вызывала, то почему она гоняется за братом и директором колдовской школы — абсолютно непонятно. Да и с какой стати они вообще вместе оказались? В те редкие моменты, когда девушка почти настигала беглецов, но опять промахивалась, цапнув вместо чьего-нибудь ворота пустоту, лица всех троих излучали такое откровенное ехидство, словно их совместная пакость удалась на славу.

В результате рано утром Мерида, окончательно запутавшись в пледе, и свалилась с дивана, крепко сжимая в объятьях ту самую подушку. Подобное пробуждение радости и весёлости к её утренней хмурости не добавило.

Зло кинув бесформенной грудой на диван постельные принадлежности, девушка босоного зашлёпала прямиком на кухню. В затуманенной, еще не отошедшей от сна голове настойчиво формировалась одна-единственная мысль: «Убью за стакан холодного апельсинового сока! Иначе не проснусь».

Дом, по всей вероятности, ещё продолжал по-старчески предутренне дремать. Впрочем, как и его обитатели тоже. Лишь холодильник Петрусь едва слышно тарахтел компрессором на кухне, нарушая однообразное сонное спокойствие.

— Ё-моё, меня чуть кондрашка не хватила, — хитро прищурившись, поприветствовал Мэри холодильник, выглядевший как откровенный бандюк. — Ты себя в зеркало-то видела?

— Нет, а что? Такая страшная? — доставая вожделённую банку с холодным апельсиновым соком, с нарочитым равнодушием поинтересовалась ведьмочка.

— Ну как тебе сказать, чтобы не сильно расстроить? — Петрусь мелко затрясся от едва сдерживаемого смеха. — У меня сердце хоть и железное, но даже оно затрепетало. Я в жизни много чего повидал, но так сильно перепугался впервые.

Мерида аккуратно прикрыла дверку холодильника, отхлебнула глоточек сока и, упёршись одной рукой в бок, с вызовом спросила:

— И что ж тебя, бесстрашный ты наш, так сильно перепугало?

— Глаза, — спокойно ответил Петрусь, слегка ухмыляясь, и посчитав разговор оконченным, усердно загудел компрессором.

— Ну ладно, пойду глянусь в зеркало. Может быть не умру от страха. Хотя не факт.

Её босоногое шлёпанье, медленно удалявшееся в направлении ванной, вскорости стихло.

Мерида, отчего-то с маленькой долькой злости, надраила зубы. Потом зачерпнув пригоршню холодной воды, умылась, пытаясь привести себя в нормальное состояние. Это девушке почти удалось. Затем привычно-размеренными движениями расчесала волосы. И лишь потом она рискнула посмотреть на себя в зеркало.

Лучше бы, наверное, этого не делать, да время вспять не поворотишь. Столкнувшись взглядом со своим отражением в зазеркалье, девушка испуганно вздрогнула. Правда испуг тут же исчез, осталась одна только всепожирающая злость. Именно она неистовыми штормовыми волнами плескалась в глазах её двойника, настойчиво пытаясь прорваться наружу, воплотившись в какие-нибудь действия. Белки насквозь пропитались насыщенным красноватым цветом. Вертикальные щели зрачков изредка посвёркивали яростной желтизной. Черты лица малость заострились, приобретя излишнюю грубость и угловатость. Хорошо хоть волосы не отрасли и не сменили цвет на иссиня-черный, пока по-прежнему напоминая своим видом о тоскливой серости пепла.

— Началось, — безрадостно отметила колдунья. — Только трупов моих жертв нам здесь не хватало для полного веселья. Вяжите меня семеро, пока не поздно…

После минутного размышления и пристального разглядывания своей нынешней образины, Мерида пришла к однозначному решению:

— Нет, так жить нельзя! Нужно срочно что-то предпринять. Можно, конечно, и в таком виде оставаться, только тогда стоит пригласить Вомшулда в гости. Вот уж я бы развлеклась! Но за не имением лучшего, начнём с малого.

Ведьмочка решительно взяла с полочки заколку в форме бантика, давно уже здесь пылившуюся, и быстренько прицепила её сбоку на волосы, собрав несколько прядок в единое целое. После этого она ещё раз посмотрелась в зеркало и осталась довольна, увидев произошедшие изменения в облике. Теперь колдунья выглядела не столь страшно, сколько немножко комично, что не могло не радовать.

Крадущейся походкой, можно даже сказать, что на цыпочках, Мерида бочком вдоль стены пробралась в прихожую. Бесшумно обула сапожки, одела шубу и, осторожно взявшись за ручку двери, потянула её на себя. Раздался противный скрип… половиц за спиной.

— Куда это ты, милая, собралась? — вежливо-ласково спросила Никисия крайне строгим голосом.

Девушка рывком захлопнула приоткрытую дверь обратно и круто развернулась к бабуле, попытавшись испепелить её взглядом на месте. Попытка не удалась, поэтому колдунья виновато потупилась и тихо пробурчала:

— Если я сейчас, как минимум, не прогуляюсь, то к вечеру здесь, как максимум, прибавится нежити. А нам это надо? Впрочем, тебе, бабуля, решать. Только если не отпустишь, тогда сразу скажи, кого тебе меньше всех жалко, чтоб мне не мучиться вопросом при выборе очередности жертв. А еще лучше замани кого-нибудь постороннего с улицы. Можно даже вечеринку устроить, чем больше потенциальной дичи, тем охотнику интересней.

— Никуда ты не пойдёшь, — маленькая и худенькая старушка категорично помахала пальцем перед носом у Мэри, — …одна.

Взяв с вешалки шубейку, она накинула её на плечи и, быстро застёгиваясь, более подробно изложила дальнейший план действий опешившей от неожиданности волшебнице:

— Раз уж совсем приспичило, бог с ним, пойдем, прогуляемся. Может ничего страшного и не случится за одну-единственную вылазку. А мне тем более в магазин нужно сходить. У самобранки мука заканчивается, свежих яичек тоже надо бы прикупить, сметаны этому обжоре — коту. Да и ещё всякой мелочи тележку.

Когда они уже медленно и осторожно спускались по слегка заледеневшим ступенькам крыльца, старушка предупредила внучку:

— Если заметишь малейшую опасность, или даже она тебе просто почудится — немедленно трансгрессируй домой. Чужие туда никак попасть не смогут. Я ещё одиннадцать лет назад, когда только купила эту «развалюху», наложила на неё заклинание «Перевёрнутого Сквозняка». Как ты понимаешь, любого сунувшегося без спроса чужака тут же перевернёт вверх тормашками и вышвырнет где-нибудь в магловском мире подальше от обитаемых мест. За эти годы заклятие ещё ни разу не активировалось, но я надеюсь, что оно до сих пор пребывает в рабочем состоянии.

— Хорошо, бабуля, — покорно улыбнулась Мэри, согласная на всё, что угодно, лишь бы иметь возможность немного прогуляться. — Если захочу вздрогнуть от испуга, то делать это буду уже дома.

Предрассветная мгла к их выходу уже истончилась до внятной степени прозрачности под натиском наступающего утра. Лишь только вблизи стен домов, в темнеющих провалах кривых переулочков, да под сенью густо усыпанных снегом деревьев пока ещё по-прежнему властвовал сумрак. Но бодрящий утренний ветерок, кружа мелкой поземкой, старательно прогонял тьму восвояси, заставляя её скрыться с глаз долой до наступления следующего вечера, когда ей будет позволено вновь выползти из убежища на просторы улиц.

Колдуньи неспешной походкой направились в сторону ближайшего магазина, наслаждаясь умиротворённой тишиной, лишь изредка нарушаемой отдалённым потявкиванием какой-то шальной дворняжки. Да скрипящий снег под обувью немного нарушал покой сонного царства. Небольшие облачка пара от дыхания на лёгком морозце оседали на меховые воротники шубеек серебристой изморозью. Крохотные искрящиеся снежинки мягко сыпались с неба.

Короче, тишь, гладь и божья благодать. Ничем не нарушаемая пастораль… Ну, почти ничем не нарушаемая. Вот только в полной мере насладиться ею у Мериды не получалось. Девушку терзало зыбкое и невнятное ощущение, а точнее предчувствие, что добром её прогулка не закончится. Хотя, казалось бы, поводов для беспокойства вокруг не наблюдалось. Даже наоборот, притихший Ворошиловский поселок, состоявший сплошь из частных домов и размазавшийся бесформенной кляксой посреди индустриального города, выглядел слишком уж мирно, спокойно и безобидно. Что, собственно, колдунью и беспокоило. Как-то всё неестественно выглядит, будто безлюдное утро специально кем-то подстроено.

Возможно, ее тревога исчезла бы без следа, а нерастраченная, накопившаяся за два месяца злость нашла бы достойный объект для наружного применения, да вот только вряд ли Мэри, осторожно спускавшаяся по обледеневшим ступенькам крыльца и внимательно смотревшая себе под ноги, даже краем глаза успела заметить смазанную тень, быстро метнувшуюся в заросли вишнёвых деревьев у дома напротив. И уж тем более колдунья не могла видеть, как эта же самая тень пристроилась им в след, держась на отдалении и порывистыми перебежками перемещаясь от одного надежного укрытия до другого. Следивший вплотную приближаться не рисковал, но и отставать не собирался. А в остальном, прекрасная маркиза, всё было хорошо, всё хорошо…

В поселковом магазине, только что открывшемся, с утра пораньше принимали новый товар. Одна продавщица, та, что постарше, портила блокнотик аккуратными каракулями, придирчиво, по нескольку раз сверяя цифры на накладной с количеством предметов, выраставших скромной горкой из ящиков, упаковок и коробок в подсобке. Вторая, более молодая, сновала между машиной и той самой подсобкой, типа контролируя разгрузку, но, по правде, так больше мешаясь слегка поддатому грузчику. Он при каждом чудом не случившемся столкновении с ретивой белобрысой бестией злобно зыркал на нее исподлобья, невнятно бормотал разнообразные ругательства себе под нос, тяжко вздыхал, мечтая побыстрее закончить и вновь приложиться к припрятанной бутылочке красненького, грозно хмурил кустистые ошметки бровей, но…таскал и таскал товар. Водитель «Газели» лениво покуривал около грузовичка, привалившись спиной к теплому передку машины и периодически лениво поглядывая в неукротимо светлеющее небо. Экспедитор нависал над первой продавщицей и старательно жужжал ей в ухо, пытаясь уговорить побольше заказывать шоколада и суля внушительные скидки. Она невнятно пожимала плечами, почти не вслушиваясь в его монотонно-вкрадчивую речь, так как подобные вопросы все одно решать не ей, а хозяину магазинчика. В общем, все были при деле, а потому на посетителей не обращали ровным счетом никакого внимания.

Никисия обстоятельно, не торопясь, рассматривала полки, сосредоточившись на том, чтобы ничего не забыть купить. Второй раз возвращаться в магазин из-за собственной забывчивости не было ни малейшего желания. Даже в такую хорошую погоду. Где подышать свежим воздухом, она и так найдет, если захочет прогуляться.

Мерида, напротив, с любопытством принялась неспешно бродить по магазинчику, внимательно, но в то же время несколько рассеянно разглядывая обстановку. Интересным у маглов казалось почти всё: и вещи, и образ жизни, и нормы поведения, и даже их мысли, которые она, к сожалению, читать не умела. Неведомое и таинственное всегда ведь привлекает. А маглы для девушки были загадкой еще той!

На мягко хлопнувшую входную дверь никто и ухом не повел, каждый занятый своим делом. А Мэри, оказавшаяся в самом дальнем уголке магазинчика, и подавно. Её вниманием целиком и полностью завладел… Впрочем, она так и не успела до конца понять, что же такое, изображенное на красочном рекламном плакате, ей показалось диким и несуразным, но в то же время притягивало взгляд, будто магнитом.

— Мерида Августа Беливер Вилд Каджи, — раздался за спиной чуть присвистывающий шепоток, назвавший ее полное, официальное имя с непонятной интонацией, заставившей сердце волшебницы тоскливо сжаться от дурных предчувствий.

Вроде и вопрос проскальзывал в голосе, и в тоже время утверждение. А еще Мэри в нем почудилось присутствие изрядной доли злорадного ехидства. Она быстро развернулась к говорящему, оказавшись с ним лицом к лицу, и малость надменно поинтересовалась, стараясь хотя бы внешне сохранять спокойствие:

— Мы знакомы?

— Я так не думаю, — мрачная физиономия высокого плечистого мужчины, обезображенная уродливым родимым пятном, вольготно раскинувшимся на полщеки, парочкой застарелых шрамов на подбородке и набрякшими мешками под злобными глазками, расплылась в кривой ухмылке. — Да и не горю желанием знакомиться. Но вот ваша досточтимая матушка желает…

— А мне плевать, что она там желает! — ярость жаркой нахлынувшей волной моментально затопила сердце колдуньи, а зрачки ее глаз, окончательно затвердевшие в вертикальности, резко сузились, словно наполовину утонув в ярко полыхающей желтизне радужки. — Знать ее не знаю!..

— Но все же пойдешь со мной, — с нажимом процедил сквозь зубы шибко наглый незнакомец, выхватывая из внутреннего кармана короткую волшебную палочку, скорее похожую на огрызок настоящей.

— Черта с два! Не угадал, — Мэри тихонько хлопнула в ладоши, решив немедленно трансгрессировать в прихожую дома, сейчас уже не казавшегося тюрьмой, а напротив ставшего в этот миг до боли родным и желанным.

За миг до того, как исчезнуть, девушка успела с немым изумлением отметить в сознании увиденную краем глаза поразительную картину. Незнакомец сумел-таки метнуть в нее какое-то заклинание, сорвавшееся с кончика палочки-обрубка акцентировано-синим бесформенным сгустком. А бабушка Ники в этот самый момент резко взмахнула суховатой рукой, шепча волшебную формулу, по всей видимости, активирующую защитные чары. События спрессовались в один краткий миг, а целых три разновекторных заклятия сплелись в единый клубок, избрав за центр приложения своих противоречивых сил недоумевающую колдунью.

Её окутало мерцающим оранжевым сиянием с периодически прокатывавшимися средь него темно-синими всполохами, опушенными мелкой светло-зеленой бахромой. Светящийся кокон спеленал Мэри, как новорожденного ребенка, настолько туго, что у волшебницы дыхание перехватило, не говоря уж о том, что она даже пальцем теперь не могла пошевелить. А спустя всего пару взмахов ресниц, ведьмочка вместо ожидаемой трансгрессии, когда недвусмысленно ощущаешь себя шурупом, вворачивающимся в пространство, просто-напросто провалилась в непроглядно-темную пустоту. Еще малость погодя невидимые путы спали с тела. Дышать стало легче. Затем прямо в зрачки, вбуравливаясь до самого мозга, ударил яркий солнечный свет, заставивший близоруко прищуриться. И тут же следом пятки больно приложились к земной тверди, приказав глазам все ж распахнуться во всю ширь. Приземление сопровождалось глухим, но гулким хлопком, словно невдалеке разорвался фугасный снаряд немалой мощности. У Мериды даже уши немного заложило. Если б только этим неприятности и ограничились…

Сравнительно толстое бревно, до этого момента спокойно возлежавшее на чьем-то плече, стремительно понеслось по кругу, разворачиваясь вместе со своим владельцем, и плашмя врезалось со всей дури одним из концов в Мэри, угодив в голову. Точнехонько по бантику. Из глаз девушки брызнули искры вперемешку со слезами. А свет какой-то негодяй вновь выключил.