Давным давно была война ...

Глава 10

В Калаче.

Никита ушел с Валентиной в Калач. Он надеялся, что мальчишки смогут избежать казни и детский лагерь, в который они обязательно вернутся, будет называться по-другому, но что-то ему говорило, что все случится так, как случилось. Он гнал эту мысль из головы, но она возвращалась снова и снова.

Дошли без приключений. В Калаче Валя поселилась в доме помощника бургомистра, Семена Авдеича – по легенде она была его внучкой. Никита стал числился каким-то дальним родственником, мама которого была больна и чтоб ей как-то выжить приходилось быть мальчиком «для битья и на побегушках» у немецкого прихвостня – тот мог себе это позволить. Приходилось терпеть на виду у всех от него тычки, затрещины и удары плеткой. Соседские мальчишки жалели Никитку и предлагали сбежать от предателя, обещали спрятать и даже кормить.

-Не… ребя, мне нельзя уходить, буду терпеть, а то мамке плохо будет. Уж лучше мне… - так объяснил свой отказ мальчишкам Никита.

Те лишнего спрашивать не стали, но его поняли. Каждый из них готов был страдать, лишь бы маме не было хуже.

А как Никите уйти, если на ключе работать ему? Валя только составляла радиограммы, а Никита отстукивал.

Полицаи знали, что мальчишка живет у помощника бургомистра, который частенько посылает его с различными мелкими поручениями, поэтому передвигался по городу Никита без особых помех.

Семен Авдеич был на хорошем счету у строительного управления Организации Тодта, которым руководил строительный советник Хакельберг.

Строительные части Организации Тодта не подчинялись армейскому командованию, а работали с ним на принципах взаимодействия. ОТ-управление Хакельберга было придано 6-й армии и включало в себя восемь строительных отрядов, технический и транспортный отряды Национал-социалистического корпуса водителей. Всего под началом у советника Хакельберга оказалось около 1900 служащих Организации Тодта, 1100 военнопленных и 300 гражданских лиц. Их главной задачей было строительство капитального высоководного моста через Дон на месте разрушенной «южной» паромной переправы и ремонт дорог. Капитальный мост пока что находился в зачаточном состоянии из-за отсутствия необходимых строительных материалов, строился неспешно, по плану его должны были ввести в строй до весеннего половодья 1943 года.

-Никита! – позвал Семен Авдеич как-то ближе к ночи, 1 ноября.

-Слушаю, дядя Семен, - когда они были дома и не на виду у других, то отношения между «предателем Родины» и «избитым мальчиком» были абсолютно другими: они общались как настоящие близкие родственники, а ведь знакомы всего неделю. Никита помнил себя в роли внука старосты и какие взгляды односельчан приходилось терпеть ему и деду Капличу.

-Никитка, завтра поедешь к Южной переправе, дам тебе телегу с полицаем – там немцы собираются немного активизировать строительство. Ты передашь старшему, не знаю кто там будет, вот эти бумаги – тут ничего ценного и интересного – немного торговли. Твоя задача: послушать, что говорят фрицы (Семен Авдеич был в курсе, что Никита не только на ключе работает, но и языком владеет), посмотреть, как идут работы, какие стройматериалы завезли. Потом поедешь на правый берег – отнесешь от меня вот эту корзинку - «датку» Хакельбергу. Понятно, что тебя к нему не пустят, отдашь адъютанту. Задача: когда пойдешь через мост у Семеновского оценить его оборону, засечь огневые точки.

-Сделаю, дядя Семен!

-Давай, спать ложись, разгильдяй! - Семен Авдеич дал развернувшемуся Никитке легкий, шутейский подзатыльник. И на удивленный взгляд Никиты ответил. – Ты уж прости меня, что приходится по-настоящему тебя бить…

-Дядь Семен, сколько можно извиняться? Я же понимаю, что по-другому нельзя… - вздохнул Никитка. Последний раз, сегодня, за какую-то «провинность», досталось у комендатуры хлестко и наотмашь, да так, что кровь потекла сразу из двух ноздрей. Нос остался цел – и это уже хорошо! Они сразу договорились, что Никита «получает» плеть, ремень, но по лицу вскользь и никаких подзатыльников – голову надо беречь.

Утром Никита вместе с Семеном Авдеичем прибыл к комендатуре.

-Сидоров! – позвал полицая Семен Авдеич.

-Я здесь, господин помощник бургомистра! – подбежал молодой полицай.

«Интересно, - подумал Никита. – Он из бывших пленных или совсем не служил?»

-Значится так… Берешь моего балбеса, везешь его на южную стройку, там он отдаст бумаги и поедете на ту сторону, к санаторию, там он отдаст для господина Хакельберга корзинку. Понял?

-Понял, господин помощник бургомистра!

-А раз понял, то что стоишь, как раззява? Запрягай лошадь и езжайте!

Приехали к южному мосту. Никита передал бумаги старшему и получал разрешение посмотреть на стройку. Пленные таскали доски. Один из них был мальчишка, очень похожий на…

-Илюха… - выдохнул Никита. Резко развернулся и пошел к телеге. Он боялся, что не выдержит и крикнет, позовет Илью или как-то еще выдаст себя и его. Никитке нужно было прийти в себя, все обдумать.

Телега ехала через весь старый Калач к северному мосту, что был в полутора километрах от города.

« Вот это да… Опять Илюха в плену, вот ему достается. Худой, бледный, наверное, после ранения. Совсем доходяга. А где Серый? Сколько еще он сможет продержаться? Как его вытащить? Как? Попросить дядю Семена? Вряд ли поможет – подозрительно. Да и нельзя раскрываться, провалит свое задание и задание Вали. А я что могу? Чем помочь? – Никита ехал на телеге, но голова работала только в одном направлении – спасти друга. Никита потер виски и несильно надавил пальцами на глаза. – Он голодный. Надо подкормить… Подкормить! Немцы разрешают передавать – перекидывать простенькие продукты через колючку, до седьмого столба от ворот, предварительно проверив и забрав то, что могут съесть сами, об этом говорили мальчишки – соседи! Ладно, подкормлю, а дальше? Как сбежать? Сбежать… Только за территорией лагеря, значит на работе. На работе… Таскают стройматериалы для будущего моста. Мост – река – вода – Илюха отлично плавает. Дон переплывал! Вернее, отлично плавал, сейчас может и не доплыть – отправиться на дно… Вот бы акваланг! Акваланг! Точно! Разыграть падение в воду и «утонуть» на виду у всех! Сколько его будут искать фрицы? Минуту? Пять? А Илье надо будет выныривать и дышать… Да и вода уже холодная, хотя он парень закаленный. А если не выныривать, а дышать? Дышать через полую трубку, находясь под водой!!!»

Никита чуть не заорал от радости, что нашел решение.

Вечером Никита рассказал о поездке, нарисовал схему обороны моста – то, что увидел, а увидел разведчик многое: 6 зениток, 4 дзота с пулеметами и около взвода охраны, плюс 12 полицаев.

-Молодец, Никита! Я увидел только 4 зенитных орудия. – похвалил Семен Авдеич.

-Дядя Семен, у меня вот такое дело… - начал Никитка, не зная, как быть. – Я сегодня среди пленных своего Брата увидел…

-Брата? Ты же говорил, что нет у тебя никого?

-Думал, что нет его, что погиб, а он жив. Что делать, подскажи…

-Никита, вызволить из лагеря, не привлекая внимания… очень сложно. Станут задавать вопросы. Надо покумекать – обмозговать.

-Дядя Семен, а если ему удастся сбежать, есть возможность его укрыть?

-Если сбежит… Есть верные люди – не выдадут. А как он сбежит?

-Думаю, что вот так у него получится…

Получилось через 2 дня – 4 ноября. Мальчишки, с которыми он бегал на строящийся мост, и которые видели Илью - обещали молчать. Они побежали по домам – скоро начинался комендантский час. А Никита и Илья побежали в другую сторону: нужно было успеть на окраину города к бабе Нюше, как сказал дядя Семен. Прибежали, когда уже почти стемнело, домик стоял одиноко – соседние были разрушены и было понятно, что в них никто не живет. Илья постучался в дверь.

-Кого Бог принес на ночь глядя? – раздался голос из-за двери.

-Баба Нюша, я от дядьки Ерофея письмо принес.

-От Ерофея письмо? – дверь открылась. Заходите, родненькие. Заходите… А ты что не заходишь в избу?

-Баба Нюша, вшивый я. Не хочу в дом нести…

-Где ж тебя так угораздило, деточка? Мамка-то куда смотрела?

-Из лагеря я, баба Нюша…

-Ой, деточка, звать тебя как?

-Илья…

-Так вот, Илья, бери два ведра, колодец за околицей, тащи ведра четыре воды. Немцев не бойся, они здесь редко бывают.

-А тебя как звать? Тоже вшивый?

-Никита я, я не вшивый, я не из лагеря.

-А раз не вшивый – давай во двор за дровами, да тащи в избу… - командовала баба Нюша.

Через 20 минут Никита вспотел у печи: вскипятил воды 2 чугунка по 8 литров. Откуда-то появилось корыто, простыня, ручная машинка для стрижки, ножницы, дегтярное мыло, керосин – у Никиты аж глаза расширились от такой роскоши!

-Илюша, скидывай с себя все в сенях, думаю, не замерзнешь, – баба Нюша зашла в сени. – Иди сюда, садись на табурет не пугайся меня, я на свете многое видала…

-Да не стесняюсь я… - Илья разделся.

-Ох ты, Божешки мой… - запричитала старушка, увидев Илью без одежды. Прикрыла рот рукой, словно боялась закричать. Покачала головой из стороны в сторону, прижав руки к груди. – Что ж они творят, нелюди, за что ж они тебя так…

Да и Никита был в шоке: от крепкого парня, со спортивным телосложением остались кожа да кости… и шрамы.

Баба Нюша остригла Илью, оставив мелкий ежик.

-Теперь бери и стриги себе сам низ живота. Там вши самые злые – они тиф разносят… Сделал, молодец, а теперь садись в корыто.

Обработали тряпочкой с керосином те места, где были волосы. Потом в корыто Никита залил ведро теплой воды, а баба Нюша стала тихонько обмывать Илью, словно боялась разбередить старые раны, мыла Илью и приговаривала:

-Вот сейчас тебя помою, остригу твои когти, покормлю тебя и Никитку…

Проснулся Илья уже утром, лежа на печи. Рядом сопел Никита. Как оказался на печи и одетый в чистое исподнее Илья не помнил, просто отключился от теплой воды и чувства безопасности, даже поесть забыл, а так хотел… Заворочался Никитка, посмотрел на Илью, сладко, с хрустом потянулся:

-Ну что, доходяжка, проснулся? Есть хочешь?

-Ага…

- Баба Нюша на столе, под тряпочкой, картошку, хлеб, квашенную капусту оставила, сказала, чтоб много не ел. Да ты и сам знаешь – тебе не в первой.

Илья спрыгнул с печки, протопал босыми ногами к столу. Сперва он напился сока квашенной капусты, думал, что нет на свете ничего вкуснее, потом по чуть-чуть отщипывал хлеб и съел одну вареную картофелину, заедая капустой. Посидел немного, глядя на все это богатство, тяжело вздохнул и полез обратно на печку.

-Как там мои в лагере…

-Нормально твои, также. Немного терпеть осталось… Скоро наши наступать начнут. – ответил Никита.

-Точно! Папка всегда отмечал день ракетный войск и артиллерии 19 ноября вместе с Иваном Михайловичем, командиром БЧ-2! А он в честь начала наступления наших под Сталинградом!

-Подпольщики передают в лагерь ножи, заточки, иногда даже пистолеты, как будут выводить за колючку – будет шанс убежать. Давай, рассказывай, как тебя опять угораздило к фрицам попасть? Где Серый? Жив?

-Да что рассказывать... – Илья немного помолчал. После того, как тебя отправили на санитарном поезде, продолжили воевать. Меня с Сережкой перевели из первого батальона в роту разведки. В одном из боев царапнуло по плечу, так пустяково, но приказали отправляться в санбат, а Сережка остался. Что с ним… Не знаю я. А меня из санбата отправили в тыл через Сталинград.

-В тыл? А как …

-Как – как! Просто! При переправе затерялся и остался в Сталинграде, чего я в тылу с царапиной забыл? Потом бились за элеватор. Тяжко пришлось… Когда стало совсем невмоготу, решили пробиваться из окружения… Взрыв был рядом, потом уже у немцев очнулся, думал – все, отвоевался, рядом со мной нашли снайперку, а я им народу нормально положил. Видать, посчитали, что не моя. Попал сюда - дальше ты знаешь… Ты лучше расскажи, как ты уцелел?

-В смысле – уцелел? – не понял Никита.

-В смысле! Ты же без сознания был, когда тебя грузили, лежачий, а когда фрицы санпоезд разбомбили, то нам сказали, что вагоны с лежачими сгорели – никого не спасли… Серый ревел в три ручья…

Никитка помолчал:

-А я и не знаю, кто меня спас. Очнулся только в доме у тех братанов, что нас у железной дороги встретили – «Босоногого гарнизона».

-Врешь! Не может быть! – удивился Илья.

-Больно надо мне, врать –то… - и Никита рассказал о том, что случилось с ним за эти почти два месяца.

Пришла баба Нюша. Посмотрела на проснувшихся ребят на печи:

-Давайте, слезайте, умывайтесь. Никита, ешь быстренько и тебе уже к Авдеичу пора. А ты, Илюша, поел?

-Да, баба Нюша, поел чуток час – два назад, одну картошку с капустой и чуть-чуть хлеба.

-Ай, молодец! Теперь еще одну можно. Давай, ешь и снова на печь – набирайся силенок, грейся. А одежу твою я выбросила: дырявая вся, да и со вшами. Я тебе сыночка моего младшенького одежу дам, он чуть покрупнее тебя, она ему не понадобится…