Давайте танцевать!

26

— Платформа передает сообщение, шкипер, — сообщила Флоренс Бойд. Сдержанность офицера связи, казалось, уменьшилась или, по крайней мере, исчезла из авангарда ее мыслей, но выражение ее лица было тревожным.

— Что это за сообщение? — спокойно спросила Хонор.

— Я не знаю, мэм. — Бойд покачала головой, в голубых глазах было беспокойство. — Оно было зашифровано.

— Они не отправляли бы, если бы не ожидали, что кто-то их слышит, шкип, — отметил Тейлор Найроби с ком-дисплея командного кресла Хонор. На корабле, готовом к бою, он находился во вспомогательном контроле с дублирующим командным экипажем, но он получал все, что происходило на мостике. На данный момент, выражение его лица было менее обеспокоенным, чем у Бойд… но не намного.

— Или, если это был блеф, — указала Хонор. Старпом посмотрел на нее скептически, и она пожала плечами. — Я не говорю, что это был блеф, я только отметила, что такое может быть.

— А если это не он?

— Если это не он, то это, вероятно подтверждает, что Баллрум был прав насчет губернатора Обермейер, — сказала Хонор тем же спокойным, почти безмятежным тоном. — Что не стало огромным сюрпризом, не так ли?

— Как вы думаете, что они говорят ей, мэм? — спросил Найроби тихим голосом.

— Я думаю, они говорят ей, что они находятся под атакой мантикорского корабля и что она должна осуществить свою власть, приказав нам уйти и оставить их в покое.

Найроби выглядел более озабоченным, чем раньше, и Хонор улыбнулась ему.

— Мы ведь рассматривали такую возможность, Тейлор, — отметила она.

— Но это не заставляет меня чувствовать себя намного лучше, — ответил он мрачно.

— Может быть, нет, но…

— Шкипер, платформа нас окликает, — прервала Бойд.

— Переправьте на основной дисплей, Флоренс, — сказала Хонор, и повернулась лицом к нему, когда на нем появилась каштанововолосая, кареглазая женщина. Ей соответствовало описание Баллрум как Эдиты́ Соколовска.

— Вы приняли решение? — спросила Хонор голосом с ледяным спокойствием.

— Черт возьми как прямо! — прорычала Соколовска. — Вы можете взять свой эсминец и вашу чертову морскую пехоту и засунуть их прямо в задницу, леди! Я полагаю, что у вас есть максимум около девяноста минут перед тем, как вы получите приказы от губернатора Обермейер. Что вы нам сделаете за полтора часа с морской пехотой с одного проклятого эсминца?

Она усмехнулась, и Хонор задумалась действительно ли она верит в то, что говорит или она только хочет убедить Хонор, чтобы она так и сделала. В любом случае…

— Миз Соколовска — ведь вы миз Соколовска, не так ли? — Хонор слегка улыбнулась, когда другой женщине не удалось полностью скрыть дрожь неожиданности. Она позволила минуте молчания задержаться, потом пожала плечами.

— Миз Соколовска, надеюсь, вы не думаете, что я настолько глупа, чтобы не понять, что для совершения ваших наглых операций в Казимире губернатор Обермейер должна была быть в курсе вашей деятельности. У меня также нет сомнений и в том, что она давным-давно в постели с вами и "Рабсилой", как и губернатор сектора Чарновска.

Соколовска заметно побледнела, и улыбка Хонор на этот раз была похожа на оскал охотящейся гексапумы.

— Конечно, я в курсе ваших возвышенных покровителей и защитников, миз Соколовска, — сказала она холодно. — К сожалению для вас, ни одного из них, кажется, в данный момент здесь нет… а я есть. И, что может удивить вас, но ни один из них не находится в моей цепочке командования, и меня действительно не слишком заботит, что они могут подумать о моих текущих действиях.

— Вы блефуете! — взорвалась Соколовска. — Мне все равно, кто вы, но как вы думаете, что скажет ваше собственное правительство, если вы спровоцируете инцидент подобного масштаба?!

— Вы действительно думаете, что Чарновска и Обермейер признают после всего, что были в кармане "Рабсилы"? — Хонор одарила ее наполовину жалостливым взглядом. — Они отшвырнут вас как вчерашний мусор, Соколовска, и вы это знаете. Конечно, за исключением того, что кто-то из вас захочет выдать сообщников и стать свидетелем обвинения и свидетельствовать против них.

— Они не должны ничего признавать, чтобы потребовать вашу голову! — произнесла Соколовска, и Хонор решила, что это прозвучало немного более отчаянно.

— Может быть и так, — ответила она, с другой улыбкой гексапумы. — С другой стороны, может быть, я действительно не забочусь об этом. И могу ли я это или нет, ни на йоту не изменит разницы в том, что произойдет здесь, в этой звездной системе, в следующий час или около того.

— Если вы попытаетесь приблизиться к борту этой платформы, чертовски много этого "невинного персонала", который вас дьявольски беспокоит, скорее всего, будет убито, — отрезала Соколовска.

— Давайте раскроем карты, — решительно сказала Хонор. — Я знаю все об обычных рабочих процедурах "Рабсилы". Я также знаю, как и вы, что каждый из этих людей будет мертв к тому моменту, как вы оставите эту станцию, чтобы открыть магазин в другом месте. Это случиться несмотря ни на что. И если бы я отступила сейчас, вашим следующим шагом было убить каждого из них, прежде чем взорвать "базу" и попытаться исчезнуть среди общего населения системы. Так что не думайте, что угрожая им, заставить меня передумать. С другой стороны, возможно, вы позаботитесь получше рассмотреть то, что я говорю вам чистую правду о моих людях на борту "Рапунцель". И я никогда не говорила, что это морские пехотинцы.

— Что? — глаза Соколовска сузились. — О чем, черт возьми, вы сейчас говорите?!

— Я говорю об Одюбон Баллрум, миз Соколовска. — Голос Хонор был более решителен, чем когда-либо, а в уголок рта стал подергиваться. — Вблизи от меня есть лучшая вещь для тысяч из них на борту "Рапунцель", и, поверьте мне, они бы очень хотели станцевать с вами.

Она смотрела в глаза Соколовска, и тишина повисла между ними. Она растянулась на несколько секунд, прежде чем другая женщина встряхнулась и посмотрела на нее.

— Вы лжете. Вы ведь не ожидаете, на самом деле, что я поверю в то, что даже манти будут действительно атаковать суверенную территорию Силезии с кучей проклятых террористов, не так ли? — Соколовска пролаяла смешок. — Хорошая попытка, но это уж слишком!

— Эта манти также наполовину беовульфианка, — сказала ей Хонор очень тихо, — и если это будет стоить мне карьеры, так тому и быть. Мы придем на борт этой платформы, миз Соколовска, и мы предпримем все, чтобы каждый раб, и каждый невинный работник, покинул ее вместе с нами. И если вы планируете убить некоторых из них или даже всех их в попытке убедить нас отступить, то вам тоже лучше подумать обо всех историях, которые вы когда-либо слышали о Баллрум. Потому что единственное, что стоит между тысячами из них и вами — это я.

— Вы не посмеете. — Соколовска посмотрела на нее, но в ее карих глазах сейчас мерцало что-то очень похожее панику. — Даже если этот ваш грузовик нафарширован теми сумасшедшими, вы не осмелитесь спустить их на нас. Тебя не просто разорвут за это, а распнут!

— Я готова рискнуть, миз Соколовска… а вы?

Две пары карих глаз скрестились, а затем Соколовска обнажила зубы.

— Чертовски верно, — тихо сказала она. — Чертовски верно. Приходите на борт этой платформы, коммандер. Вперед. Я приглашаю вас, и знаете почему? Я ни черта не теряю. А в тот момент, когда первый из ваших морских пехотинцев, или один из тех сумасшедших Баллрум, ступит на борт этой платформы, я…

Вдруг, совершенно без предупреждения, голова Соколовска взорвалась ужасными брызгами красного, серого и мелких, белых осколков костей. Хонор услышала высокий, безошибочно узнаваемый вой пульсера. Кто-то кричал, а затем раздались звуки пульсеров, открывших огонь.

Казалось, это продолжалось вечно, хотя на самом деле было не больше, нескольких секунд. Затем, внезапно, дисплей заполнило другое лицо. Лицо мужчины, с темными глазами и темными с прожилками серебра волосами.

— Я Камиль Мазур, старший инженер! — Хрипло сказал он. — Мы не все такие сумасшедшие суки!

— Хорошо. Должна ли я предположить, что вы намерены сдаться? — Хонор была спокойной, непоколебленной внезапным насилием.

— Да! Я имею в виду… — Мужчина встряхнулся. — Я имею в виду, что я готов сдаться, как и многие другие, уверен. Но не все из них. — Он поморщился. — Некоторым из остальных, как и ей — нечего терять. Я никак не смогу их контролировать, даже если бы и попытался.

— Тогда, мистер Мазур, я рекомендовала бы вам и любому, кто согласится с вами, спускаться туда, где содержатся ваши заключенные и сохранить их живыми, — холодно сказала Хонор. — Мы придем на борт… и мои "союзники" будут не очень рады, если они найдут много мертвых рабов. Вы меня понимаете?

— Я не могу, я имею в виду, как я должен…

— Это ваши проблемы. — Ее голос мог заморозить сердцевину звезды, и глаза ее были безжалостны. — Разберитесь с этим. И помните об этом. Если вас убьют при попытке сохранить их живыми, это, вероятно, все равно будет лучшим, чем то, что случится с вами, если Баллрум получит в руки вас, а они будут мертвы.

Она держала его глаза мгновение, видя в них воюющие приливы паники и отчаянную надежду, и нисколько его не жалела.

— Харрингтон, конец связи, — сказала она.

* * *

— Ложись!

Хонор крякнула от удивления, когда кто-то врезался в нее, схватил и швырнул ее на обшивку палубы. Она ударила через плечо и хмыкнула снова, на этот раз тоскливо. Кто бы ни решил растянуться на ней, сделал это, потому что через внешний микрофон на ее скафандре послышался шипящий визг дротиков тяжелого трехствольника и громыхнувшее стаккато, когда они ударили по переборке над ней, а вспышки взрывов разорвали ее на части. Вес сдвинулся на ее ноги, завыл пульсер, кто-то закричал, и трехствольник внезапно прекратил огонь.

Человек, который схватил ее — один из бойцов Баллрум, назначенный Анри Кристофом в группу управления — откатился в сторону и поднялся на колени, улыбаясь ей сверху вниз через свой шлем, пока она осторожно поднималась на локте.

— Вы должны следить за такими вещами, коммандер, — сказал он ей на ком. — Для Баллрум будет ужасно неловко, если мы возьмем и потеряем единственного кадрового офицера Флота, который когда-либо действительно сотрудничал с нами!

— Я постараюсь иметь это в виду, — сказала она.

— Хорошо, потому что…

Он замолчал, отпрыгнул в одну сторону, а правая рука Хонор внезапно вскинулась и ее пульсер выстрелил через пространство, где минуту назад была голова бойца в шлеме. Рабсиловец позади него рухнул назад через дверь, сквозь которую Хонор и ее спутник только что пробивали себе дорогу, а граната, которую убитый собирался бросить, взорвалась на другой стороне переборки. Это была противопехотная граната, и полдюжины смертоносных небольших поражающих элементов провыли через открытую дверь, к счастью, на траектории их полета никого — Хонор или бойцов Баллрум — не оказалось.

— Вы должны следить за такими вещами, — сказала она сухо, и услышала смешок с его половины кома.

— Верный факт, — сказал он.

Он извернулся, чтобы заглянуть в дверь, потом встал и потянулся рукой к ней.

— Похоже здесь были — действительное слово "были" — трое из "Р", — отметил он. — Ужасно, что делает граната на близком расстоянии.

— Та же мысль пришла в голову и мне, — призналась Хонор, позволяя ему поставить себя на ноги.

— Да, такие вещи происходят.

Он пожал плечами, затем его глаза слегка расфокусировались, когда он взглянул на индикатор на лобовом стекле, отражавшийся на внутренней стороне визора его беовульфианского скафандра. Он был не так хорош, как ИЛС, встроенный в доспехи мантикорской морской пехоты, но был намного лучше, чем ничего, и Хонор — снова — показалось, что она в изоляции. К сожалению, ее скафандр был выпущен Флотом, и не оснащался тактическим дисплеем для отслеживания подобных боевых действий. Разумеется так было поскольку Флот признал очевидный факт, что флотским офицерам, а тем более командиру корабля королевы, вообще не придется участвовать в делах подобных этому.

Это был момент, к которому Тейлор Найроби, Алоизиус О" Нил, Махалия Розенберг и Фред Хатчинсон довольно решительно сделали все, чтобы привлечь ее внимание, и она знала, что они были правы. Она не профессионал в этом сумасшедшем доме. Это был не тот бой, которому она обучена, она имела нулевой опыт в такой боевой обстановке, и последнее, что любому было нужно, так это ее попытки отдавать приказы людям, которые знали, что они делают.

Впрочем, ни один из этих фактов не изменил того, что она, так или иначе, должна была быть здесь.

— Мы идем по этому пути, — сказал ее спутник, показывая, и она кивнула.

— Ведите. Я пойду сзади и пытаюсь прикрыть спину.

— До сих пор, вы делали все очень хорошо, — сказал он ей с резким смешком. — Пошли.

Она последовала за ним из отсека и вниз по проходу, заваленному трупами, брызгами крови, выплеснутыми на переборки, со следами дротиков пульсера, фрагментов гранаты, и смертоносных, многосторонних стреловидных снарядов дробовика. Они двигались быстро, но осторожно, и впереди них вновь взревел шум боя, когда они повернули изгиб в коридоре и догнали остальную группу управления Кристофа.

Другие несогласные рабсиловцы были зажаты в укрытии, охватывающем подход к одному из основных лифтовых банков. Однако в конечном счете, несмотря на их безнадежное положение, может быть, на данный момент, у них были хорошие оборонительные позиции. Они, очевидно, имели время, чтобы подготовиться к этому моменту, и поставили партию тяжелых ремонтных сервомехов в проходе, образовав солидный оборонительный вал. Теперь они изливали шквальный огонь из-под его прикрытия, и Хонор увидела как одна из фигур в скафандре перед ней выпустила гейзер крови.

— Дерьмо! — зарычал ее спутник, и челюсти Хонор сжались.

У кого-то на другой стороне сервомехов был трехствольник. Хорошей новостью было то, что обитатели базы, казалось, имели очень мало тяжелого оружия. Плохая новость состояла в том, что какое-то из имевшегося, казалось, нашло свой путь к рукам одного из "не сдававшихся" фанатика. И хотя бронированные скафандры большинства бойцов Баллрум, взятые с собой, предлагали довольно хорошую защиту от стандартных пульсеров, они не были боевыми доспехами и поэтому не были предназначены для остановки такого рода огня.

— Граната, ложись!

Она узнала голос Анри Кристофа и мгновенно бросилась обратно на палубу. Через мгновение полдюжины каких-то электрических дуг взмыли вверх и спланировали через баррикаду. Абордажные гранаты были наступательным вооружением, предназначенным для оглушения и дезориентирования врагов даже в скафандрах, но не настолько мощным, чтобы люди, которые их бросили не смогли быстро последовать за взрывом. Она получила многие знания издалека, и…

— Давайте танцевать! — закричал Кристоф, и, как и остальные в группе управления, вскочил на ноги и бросился на баррикаду, Хонор оказалась в самом их центре.

Следующие несколько мгновений были безумием, кровавой неразберихой — визг дротиков пульсеров, дробовиков, даже боевых ножей и вибро-лезвий. Кристоф потерял еще троих людей на пути — одного мертвого, двоих раненых — но с укрепленной позицией или нет, бандиты "Рабсилы" не были достойным противником в ближнем бою для Баллрум.

Выживших рабсиловцев не было, и Кристоф посмотрел на Хонор.

— Простите за это, — сказал он.

— За что? — Она мрачно улыбнулась ему. — Я не слышала никого, кто пытался сдаться в плен.

— Нет, я думаю, вы этого не сделали. — Он улыбнулся ей, затем проверил свой ИЛС.

— В соответствии с главным дисплеем, Нат и ваш взводный сержант Киган почти добрались до рабов. А ваш лейтенант Яначек также пробился прямо к Инженерному, — сказал он и покачал головой, с чем-то вроде восхищения. — Вы не думали, что он запишется в Баллрум, коммандер?

— Нет, — сказала Хонор, довольно сдержанно.

— Я боялся, что вы будете чувствовать себя таким образом.

Его ком подал звуковой сигнал, и он отвернулся от нее, сосредоточившись на своем ИЛСе снова, а затем вздохнул в очевидном облегчении.

— Нат и Киган получили доступ к помещениям рабов! — сказал он и улыбнулся Хонор. — Похоже, вам удалось придать хоть немного твердости характера мудаку Мазуру. По крайней мере, он и трое или четверо других были там лично, чтобы убедиться, что ни один из их приятелей не добрался до людей, которых мы пришли спасти.

— Хорошо. — Хонор удалось сохранить свое огромное облегчение в голосе, но Кристоф, очевидно, услышал бы это в любом случае, и он одарил ее другой улыбкой.

— Между тем, — продолжал он, протягивая портативное табло ей, чтобы дать увидеть, — большинство остальных несогласных, кажется, сосредоточены здесь, в секторе Дельта. — Он постучал по указанной территории станции указательным пальцем и поморщился. — Не думаю, что они на самом деле думают, что могут получить грузовой шаттл или добывающий корабль, прошедший мимо вашего корабля, не так ли?

— Вряд ли.

Хонор изучала дисплей. Он показывал, как и было сказано, самую тяжелую концентрацию оставшихся сопротивляющихся на стороне основного корпуса платформы, где был причал для добывающих кораблей.

— Я сомневаюсь, что кто-то делает что-то ясно, как на самом деле "думает", — сказала она Кристофу через некоторое время. — Скорее всего, это был такой же инстинкт, как и все остальное.

— Ну, как бы то ни было, это чертовски удобно для нас, — сказал мрачно Кристоф. — Мы знаем, где они находятся, и им некуда пойти… кроме ада, конечно.

Хонор посмотрела на него спокойно, и он сверкнул глазами в ответ. Затем он глубоко вздохнул и покачал головой.

— Я знаю, я знаю! — Он снова покачал головой. — Мы обещали, и я постараюсь. Но на данный момент, учитывая, где они находятся, и учитывая, что они знают, где мы должны выйти, чтобы добраться до них, я не могу дать никаких гарантий о принятии любого из них живым. Тем более, что я сомневаюсь, что любой из этих людей особенно заинтересован в первую очередь в сдаче.

— Ладно, — сказала Хонор, спустя мгновение, и она имела в виду именно это.

Вся причина, по которой она не прислушалась к Найроби, О" Нилу, и другим кто призывал ее к здравомыслию и остаться на борту "Ястребиного Крыла", которому она принадлежала, была та, чтобы неотлучно держаться при Кристофе. Благодаря Нимицу, она знала, что он и Нат Юргенсен имели в виду, когда обещали избежать зверств, но не было пределов тому, чего можно было ожидать от созданных из плоти и крови. Подобно тому, как Хонор ненавидела "Рабсилу" и генетическую работорговлю, она знала, что не сможет по-настоящему оценить ненависть кого-то такого, как бойцы Баллрум, однако она старалась. И когда напряжение боя, и свежие потери своих друзей, смешаются с этой ненавистью, люди Кристофа должны были испытывать больше, чем простое человеческое искушение.

Если бы Эверетт Яначек был в два раза старше, или если бы у него было в два раза больше морских пехотинцев, или, если бы он должен был иметь дело с двое меньшим количеством людей из тех, что у него было, она была готова остаться на борту корабля. Но было абсолютно необходимо добраться до Инженерного, а также рабов и заключенных гражданских лиц как можно быстрее. Из-за этого, она знала, ее морские пехотинцы — особенно в боевых доспехах — будут слишком разбросаны по станции, одновременно выполняя свои собственные задачи и контролируя стада на своих "союзников". И, несмотря на глубокие доверие, она пришла потому что чувствовала себя ответственной за Яначека, поскольку ей также было известно, что для слишком многих из бойцов Баллрум, он был "сопливым ребенком". У нее не было сомнений в том, что он бы выполнил свой долг, какой бы от него не потребовался, но она также знала, что у подобной вещи гораздо больше шансов развалиться, если она оставит его справляться с тем, что, в конце концов, было ее ответственностью.

Она никогда не узнает, являлось ли ее присутствие на самом деле необходимым, но был не раз или два, когда Кристоф поглядывал на нее, и она не чувствовала голода членов его группы управления, дрожащего вокруг нее. Но ничего не происходило, и эти моменты были практически в самом начале этого долгого, изнурительного бега с боями. Прежде чем они увидели скафандр капитана "Ястребиного Крыла", забрызганным кровью — своих врагов и их собственных — и увидели, что она тоже может погибнуть в бою, они знали, также, как и она, что она никогда не была обучена подобному.

Теперь она вновь посмотрела на дисплей, затем снова посмотрела на Кристофа.

— Если предположить, что кто-то из них захочет сдаться, мы дадим им последний шанс, — сказала она ему спокойно. — После этого, если они предпочитают не сдаваться, тогда…

Она пожала плечами, и Кристоф медленно кивнул.

— Никаких зверств, — пообещал он.

— Этого достаточно для меня, — сказала ему Хонор Стефани Харрингтон, потом посмотрела в его глаза. — Итак, мы дадим им шанс, а потом… мы будем танцевать, — она закончила тихо.