Дар джинна

Глава 4

Над зачарованием подарков от начальника милиции Пинска я просидел два дня. Первый день ушёл на то, чтобы на бумаге подсчитать необходимые чары, порядок наложения и затраты маны. На второй уже стал работать с материалом. Первой попала в мои руки укороченная винтовка (он же карабин). Подумал, что налажай я с ней, то всегда смогу отыскать замену с учётом окружающих реалий.

На третий я провёл над собою ритуал Совершенства тела. Заклинание сложное, требующее развитых магических каналов у мага, который его проводит. И большого резерва маны. По его итогам организм перестраивается. В одном теле сосредотачивается вся сила Эволюции вида, каждый ген идеален и здоров. Ни одного атавизма в ДНК нет. Ни единый ген не несёт в себе какое-либо заболевание. Совершенство тела — это абсолютный иммунитет, сильное и ловкое тело, регенерация без ограничений. И многое-многое другое. И все эти признаки в значительной мере будут переданы следующему поколению. Часть их утратится, но кое-что перейдёт внукам и так далее. Ритуал сложнейший, но я каким-то чудом сумел провести его без ошибок, хотя и вымотался до смерти. На это у меня ушло почти десять часов работы.

На четвёртый день я выбрался для проверки результатов своей деятельности по артефакторике.

Всё это время я сидел под пологом тишины и отвращения внимания к комнате. Наверное, только прямое попадание авиабомбы или гаубичного снаряда сумели бы пробиться к моему вниманию сквозь эти чары. Пищу себе делал магией. Не особо вкусно, но от голода спасало, хотя и требовало маны немало. Не награди Царь царей меня огромным резервом магической энергии, то многие чары были бы мне не под силу или только с применением ритуалов, обрядов, ингредиентов, которые взять было неоткуда.

Город за это время сильно изменился: прохожих резко убавилось, появились частые патрули, на многих домах окна и двери оказались заколочены, кое-где увидел баррикады из всевозможного материала, дополнительно усиленных 'ежами' из шпал, труб и тонких рельс. Совсем близко гремела канонада, и в небе не раз видел группы самолётов, снующих с востока на запад и наоборот.

Закрепив на велосипеде оружие, укрытое от взглядов мешковиной, я взгромоздился на него и закрутил педали, взяв направление на северо-восток, так как именно в ту сторону мне было ближе всего к выезду из города. Через полчаса я остановился возле небольшой рощи, рядом с которой раскинулся просторный луг, опускающийся к широкому ручью или узкой речке. Дальше луг продолжался и через двести-триста метров упирался в густой лес.

— Ну-с, приступим.

Я освободил оружие от тряпок, подёргал затвором карабина, проверил, не попал ли какой мусор в затвор за то время, пока катил сюда по узким тропкам, чтобы не наткнуться на военные патрули.

Вставил патроны, дослал в ствол первый, приложил приклад к плечу и навёл мушку на выбранную цель — толстое дерево в сотне метрах впереди.

Бах!

Карабин резко вскинул ствол вверх, приклад чувствительно толкнул в плечо. А ещё… слетела одна личная защита. В первый момент я подумал, что по мне кто-то выстрелил. Испугался, рухнул в траву и быстро пополз в сторону, одновременно колдуя отвод взгляда.

Несколько минут лежал и слушал мир, потом хлопнул себя по лбу и полез в Книгу в поисках заклинаний для того, чтобы просканировать окрестности.

— Хм, никого? — вслух удивился я, когда чары не нашли никого крупнее голубя в радиусе полукилометра. — И что же это было? Карабин взорвался?.. Нет, целый.

Разобрался я быстро. Оказалось, это меня отдача от выстрела приложила так, что сработала защитная магия. Об укреплении оружия я подумал, когда усиливал выстрел из него, а вот о снижении последствий оного — нет. Пришлось разряжать карабин и прямо здесь дополнять артефактные чары новыми, которые в теории должны уменьшить отдачу и подкидывание ствола раза в два по сравнению с тем, как было до наложения магии. Заодно ослабил магию, которая усиливала выстрел и добавил те, которые должны воздействовать на пулю, когда её «хвостик» окажаться на линии среза ствола. То есть, магия станет действовать уже вовне оружия. Ушла на это полтора часа драгоценного времени.

Перед тем, как произвести новый выстрел, я навесил на себя две личных защиты и дополнительно укрыл тело 'Щитом Акруна', который защищает практически от всего на свете.

Бах!

На этот раз оружие едва дёрнулось в моих руках. Отдача и увод ствола были почти такие же, как при стрельбе одиночными из АК-74. Кто стрелял — тот имеет представление.

Результаты попадания радовали. Толстую берёзу с толщиной ствола в три моих бедра пуля пробила насквозь, вырвав с обратной стороны кусок щепы в кулак величиной. Дальше пуля задела другое дерево в десяти шагах от первого. Там она задела самый краешек, но даже так попадание выглядело внушительно. Там, словно великан-бобёр отхватил кусок размером в полуторалитровую бутылку. Куда дальше полетела пуля не увидел, её следов я не нашёл.

Опустошив весь магазин, я свалил многострадальные берёзы на землю. Их пеньки по количеству торчащей щепы могли соперничать с дикобразами.

Следующим испытывал штуцер, над которым произвёл те же доработки, что и на карабине. Здесь я стрелял с прицелом. Причём, несколько пуль отправил в сторону леса на той стороне ручья. И точно так же свалил там минимум одно дерево — высоченную ель, которая была ещё толще, чем 'подстреленная' первой берёза.

После этого я загнал в патронники патроны, на которые были нанесены руны усиления и электричества. Первый же выстрел из карабина по соседке поваленного дерева приятно поразил — ствол разлетелся на сотни щепок. Дерево, перед тем как упасть, даже подпрыгнуло немного. Точно так же случилось и с патронами из штуцера. Причём, я не заметил разницы между калибром на девять миллиметров и на семь. В момент попадания во все стороны разлетались десятки бело-голубых кривых 'змеек' молниевых разрядов.

Ну, а теперь можно описать, что же я сделал вчера с карабином и штуцером.

У обоих образчиков огнестрельного оружия я увеличил прочность в несколько раз. Наверное, они без последствий переживут подрыв на ящике со взрывчаткой. На срез ствола нанёс руны, которые увеличили в три раза скорость вылетающей пули и во столько же раз снизили шум выстрела. Изнутри на патроннике имелись руны, что увеличивали энергию патрона при выстреле. Всё это привело к возросшей в несколько раз меткости за счёт высокой настильности и скорости пули. Сам крошечный снаряд развивал скорость свыше двух километров в секунду. Мои скромные познания в физике подсказывают, что при таких данных в месте попадания даже простой свинцовой пули стальная броня будет буквально вскипать! А энергия удара всё это забросит внутрь бронемашины, разя раскаленными каплями механизмы и экипаж.

Так же я доработал пятьдесят патронов, сделав их прочнее вольфрама и прибавив урона от огня, электричества и холода.

Думаю, с таким арсеналом я в одиночку могу остановить атаку вражеской танковой роты. А от пехоты, которая поддерживает обычно боевые машины, у меня есть кое-что другое. Не придётся охотиться за каждым солдатиком в фельдграу, ловя его взглядом через прицел.

Проверить в бою артефакты получилось уже скоро. Всего через час после тренировки, когда решил возвращаться в Пинск, я наскочил на небольшой отряд немцев.

К своему стыду должен сказать, что вражеские солдаты среагировали на меня быстрее, чем я со своей реакцией мага на них. Правда я после впечатления от сверхэффективности артефактов на основе огнестрельного оружия витал где-то в облаках и совсем не обращал внимания на окружающий мир, крутя педали велосипеда на автомате. И тут, вывернув с лесной тропинки на неплохую грунтовку, я увидел метрах в тридцати впереди группу солдат у мотоциклов и какого-то бронированного мелкого таракана (вот честное слово — другого сравнения в голову не пришло в первый момент) с установленным слева пулемётом. Справа торчал водитель в чёрном комбинезоне с непокрытой головой, высовываясь по грудь из люка. Перед ним было установлено маленькое прямоугольное толстое стекло в металлической рамке. Справа место за пулемётом пустовало, стрелок стоял на земле и поливал землю из дарованного природой шланга. Чуть в стороне его примеру следовали ещё двое. Только эти были одеты не в комбинезоны, а в обычную, изрядно запылённую форму солдат вермахта.

Рядом с танкеткой (вот и название 'таракана' всплыло в голове, сам от себя такого не ожидал) стояли два мотоцикла, в 'люльке' одного из них сидел пулемётчик, причём, оружие было у него в руках. Рядом с другим мотоциклом стоял боец с винтовкой в руках, смотрящей стволом в землю. Но на то, чтобы вскинуть её и направить на меня у немца ушло меньше секунды. Правда, перед этим мы пару секунд смотрели друг на друга, шокированные неожиданной встречей. Думаю, если бы я не вёз открыто оружие, а спрятал карабин со штуцером в тряпки, то столь быстрого перехода к агрессии не случилось бы. А уж не забудь я укрыться под чарами отвода взгляда, то вовсе мог легко проехать мимо врагов, ещё бы и плюнул им на каски.

Увы, случилось то, что случилось.

— Аллярм!

— Ахтунг!

И миг спустя после предупреждающих криков в меня полетели пули из карабина и пулемёта.

В одно мгновение с меня слетели две личные защиты.

— Блядь! — заорал я и прыгнул в кусты прямо с велосипеда, зацепившись штаниной за металлическую педаль и оторвав клок материи.

— Хальт!

— Фойер!

— Определитесь, что делать, уроды — мне стоять, или вам стрелять! — нервно прокричал я, на четвереньках удирая по обочине, ломая руками и коленями мелкие кустики.

Бах!

И исчезла третья защита.

Та-да-да!

Пулемётчик причесал воздух буквально впритирку с макушкой. То ли специально, чтобы поглумиться, то ли сам в нервном состоянии излишне сильно приподнял ствол оружия и промахнулся на несколько сантиметров.

А я упал на живот и перевернулся несколько раз вокруг себя, сдвигаясь в бок и укрываясь в широкой промоине, покрытой крупными высушенными чешуйками грязи.

Та-да-да!

Пули подняли фонтанчики земли прямо перед лицом, когда я выглянул на короткое мгновение, чтобы оценить обстановку.

— Суки! — прошипел я.

Первая паника прошла, и я смог начать думать трезво, не поддаваясь страху. Первым делом наложил на себя отвод взгляда и переместился на десять метров дальше, на другую сторону дороги. По пути прихватил выроненный штуцер. Надеюсь, от падения прицелу ничего не сделалось.

Вновь залёг в кустах и стал смотреть за врагом.

Очень боялся, что фашисты начнут разбрасываться гранатами. Ведь в этом случае осколки полетят, куда бог на душу положит. К счастью, враги карманную артиллерию решили придержать. Потом я и сам понял, что в окружающих зарослях немецкие 'колотушки' из-за длинной ручки неудобны в применении. Есть большой риск, что запутавшись в ветвях, граната наградит осколками своих хозяев.

К этому моменту вражеские солдаты залегли вдоль обочин. Даже водитель танкетки успел выскочить из своего железного, украшенного заклёпками ящика. В руках у него был пистолет, хотя я ожидал увидеть автомат, тот самый легендарный 'шмайсер' (который, собственно, не 'шмайсер').

Стрелять я не торопился, хотя рискнул и оптику навёл на пулемётчика, залёгшего прямо на дороге справа за танкеткой, прикрыв большую часть тела гусеницей.

'Чёрт, нужно озаботиться каким-нибудь защитным амулетом, чтобы личные защиты остались в качестве последнего шанса', - подумал я.

Спустить курок я всё никак не решался. Не находил в себе сил убить человека. Отговаривался, что тратить бесценный артефактный снаряд на простого солдатика — это круто.

Вот так мы и лежали, всматриваясь друг в друга. Примерно спустя минуту после того, как я поменял позицию, немцы зашевелились. Двое отползли в лес и только там встали на ноги. Двигаясь на полусогнутых и прячась за деревьями, они стали обходить место, где видели меня в последний раз. А ещё один, выглядевший самым старшим и опытным, держа в левой руке винтовку, а в правой невесть откуда взятый револьвер, перекатился на мою сторону дороги и ловко заскользил между кустов и деревьев. Он прошёл рядом со мной в трёх метрах. У меня руки чесались приложить его огненным шаром или хотя бы оцепенением, но сдержался.

Через пять минут, прочесав окрестности дороги, немцы вернулись к своим машинам. Опытный перед этим осмотрел мой велосипед, брошенную 'мосинку'. Транспортное средство брезгливо бросил в кусты, а вот карабин и патроны бережливо прибрал.

— Зараза, уйдут же, — прошептал я, не сводя взгляда с врагов, которые быстро заняли места в танкетке и мотоциклах и собрались уезжать. Нужно было стрелять, а сил переступить через себя не было. Слишком сильно было вбитое государством воспитание, точнее, заложен страх перед наказанием за тяжкое преступление — убийство. Я отложил штуцер, вытер вспотевшие ладони о рукава пиджака и вновь приник к прицелу. — Чёрт, чёрт, чёрт…

Бах! Бах!

Первым выстрелом я попал в танкетку. Пуля в стволе стояла с рунами электричества и по боевой машине, усеянной крупными заклёпками, во все стороны разбежались голубые 'змейки'. Саму машину с силой толкнуло в противоположную от меня сторону. Оба седока — пулемётчик и водитель, бессильно опали в люках.

Вторая пуля была с огненным заклинанием и когда попала в мотоцикл, тот в одно мгновение вспыхнул. Раздался страшный человеческий крик и тут же стих. Последний мотоцикл резко стартанул с места и вдруг… вломился в кусты, уходя с открытой прямой дороги, где их спины так хорошо смотрелись бы на мушке.

— Умные, да? — разозлился я, нервно перезаряжая штуцер, потом вскинул тот к плечу, выругался и опустил его. — Гады.

Эта парочка ушла, оставив мотоцикл и тела своих товарищей. Догонять их я не стал, просто боялся, что не смогу вновь заставить себя стрелять по людям.

В качестве трофеев мне достались два 'каровских' карабина, два пулемёта МГ-34, два пистолета, кинжал и три штыка к карабинам. Четыре ранца с боеприпасами, разным тряпьём, парой сапог 'сорок последнего размера' и продуктами. Шнапса не было, а ведь в каждой книге или фильме обязательно показывается среди вещей немецких солдат бутылочка или фляга с этим напитком.

Когда всё это увязал в один свёрток и вскинул на плечо, то закряхтел: тяжело. Тут одних патронов было килограмм на шесть, плюс четыре гранаты. Но бросить всё это было выше моих сил. Это же первые мои трофеи, ну, как с ними расстаться? Я испытывал такой подъём духа пополам с жадностью и кровожадностью, что сейчас мог легко убить сбежавших фашистов. Вот что жаба и хомяк могут сделать с миролюбивым человеком.

Возвращаться в Пинск я передумал, решив вместо этого двигаться к фронту. Всё равно в городе делать мне с таким арсеналом нечего. По такой тёплой погоде я могу устроиться в лесу в шалаше или палатке (две накидки из камуфляжной ткани мне достались в ранцах).

К счастью, настолько экстремальным способом 'развлекаться' мне не пришлось. К вечеру я наткнулся на небольшую деревеньку из двух десятков домов. Завалинки из плетня, засыпанные вроде как землёй, стены из почерневших отесанных бревён с мхом и пучками соломы в щелях, небольшие низкие окошки и высокие крыши, покрытые толстым слоем старой тёмной соломы, прижатой длинными лесинами и горбылём. Ну, и кирпичные трубы над ними, как же без них.

Жителей там не было, вообще ни единой живой души. Видимо, все сбежали перед наступающим фронтом, помня, что здесь было четверть века назад. Ну, мне это только на руку. Жаль только, что деревенские забрали из домов всё! Даже шпингалеты, дверные ручки, щеколды с калиток, где стояли металлические. Посуду вынесли до последней ложки и треснутого чугунка. Удивительно, как оставили стёкла в рамах.

Устроился я в самом чистом и светлом доме, соорудив себе из соломы, обнаруженной в одном из сараев, и накидок удобную мягкую кровать. Продукты у немцев оказались не самого высокого качества, хотя имелось даже сало. Вот только судя по целлулоидной обёртке с бумажкой, где что-то было написано по-немецки, сало было частью сухпайка, а не экспроприировано у селян. Отсюда и вкус не ахти. А уж про галеты, которых набралось немало, я промолчу. Их только от великого голода можно есть. В общем, опять пришлось воспользоваться заклинанием для создания пищи. Она повкуснее будет. И голод утоляет хорошо, и выдает ровно столько калорий, сколько требуется едоку, так что с неё никогда не располнеешь. Прямо реклама-мечта для диетологов.

Поев, умывшись из колодца, я взял в руки Книгу и устроился поудобнее. До самого отхода ко сну я читал заклинания и подбирал те, что будут мне полезными в ближайшее время. И, конечно же, с которыми я легко справлюсь, не прилагая массу усилий и внимания.

На следующее утро я решил заняться трофеями. Быстро разобрался с карабинами, немного больше ушло времени на пистолеты. А вот на пулемётах завис. Только и смог понять, что ленту тут можно вставлять хоть с левой, хоть с правой стороны. А дальше — ступор.

Вновь пришлось звать на помощь магию. В книге имелось заклинание — Познание механизма. Достаточно простые и не сильно энергоёмкие чары, но требующие предельной концентрации. Я только с третьей попытки сумел наложить их на пулемёт. Результат был великолепен! Я теперь мог произвести полную разборку МГ-34, каждый шпенёк, каждая капля сварки была мне известна. Да что говорить — в памяти появились смутные образы тех, кто собирал это оружие. Но была и ложка дёгтя в виде мигрени, которая меня мучила целый час после срабатывания заклинания.

Что ж, пулемёт был очень хорош, хотя и отличался высокой стоимостью и огромным наличием фрезерованных деталей. Его высокая скорострельность помогала остановить многочисленного атакующего врага. Вот только она же была и ахиллесовой пятой МГ, так как ствол крайне быстро перегревался и все плюсы оружия на этом заканчивались. Рекомендовалось менять его после каждых трёх сотен выстрелов. Ещё, чтобы стрелять с рук из него — это надо было извратиться как следует, так как пулемёт был предназначен для стрельбы с упора. И он был тяжёл! Это я хочу отметить особо. С коробом с лентой на сто пятьдесят патронов этот кусок железа, наверное, сломает спину верблюду без всякой соломинки. Если верить интернету (что сумел вспомнить), то ДП был и легче, и удобнее, хотя и не отличался настолько жуткой скорострельностью.

Что ж, магия поможет мне решить все эти проблемы (кроме склонности к загрязнению, но тут уже всё в моих руках). Руны холода на ствол и срабатывать они станут по мере повышения температуры. Руну облечения веса и рунную цепочку для снижения отдачи и увода ствола. Последняя будет работать только в момент выстрела. В это время пулемёт будет, словно высечен из гранита. Не очень удобно для коррекции длинной очереди, но всегда можно отпустить крючок и подправить прицел. Ничего, наловчусь ещё.

Так же добавил ускорение вылетающей пули, чтобы всю свою колоссальную энергию она передала цели в момент удара. Думаю, при такой скорострельности по танку почти одновременно и почти в одно место ударит десяток пуль. Я даже заранее сочувствую его экипажу.

— Сами пришли, вот и пусть расхлёбывают, — пробормотал я, продолжая колдовать над оружием. — Никто не звал уродов.

Точно такие же чары я наложил на второй пулемёт, а потом зачаровал и карабины. На этом и закончился день. Вымотался я так, что ужинал трофейными сухпайками, запивая колодезной водой.

На следующий день я продолжил магически дорабатывать своё снаряжение и оружие. На этот раз пришла очередь пистолетов с гранатами и клинками. С последними поработал больше от забавы, увеличив их прочность и наложив руну усиления удара. Теперь любому, кто столкнётся с ударом кинжала или штыка их моих запасов, покажется, что его двуручным мечом секанули. Конечно, если успеет подумать.

С пистолетами сделал всё так же, что и с карабинами. На гранаты наложил огненные чары, чтобы в момент подрыва там возникал огненный шар в три метра диаметром.

После передышки, ближе к вечеру, я опять взял в руки книгу. Теперь меня интересовали различные существа, которых я могу призвать к себе на помощь. Пусть не в виде воинов, но мне сгодятся и разведчики, слуги, повара даже оруженосцы, на которых можно спихнуть чистку оружия. Например, тех же МГ, которые весьма капризны к грязи и мусору.

Перспективным было направление шаманизма, но мне было так лень постоянно общаться с духами, выполнять их капризы (а без этого они могли в самый неподходящий момент от обиды подставить или даже предать шамана), что я стал листать дальше. И нашёл то, что худо-бедно меня устраивало. Это были даже не духи, а что-то вроде их слепков, сцепленных со слепками сознания погибших людей, животных, даже растений и стихийных катаклизмов. В Книге они назывались — абмирутаруами. Опытный маг мог отыскать из сонма этих существ того, кто жил сотни тысяч лет назад, миллионы и миллиарды! И узнать что-то из далёкой истории. Но это было доступно только искушённому мастеру, так как понять существо, бывшее когда-то растением, было нереально чудовищно тяжело. Каждый приходил на зов мага только раз, после чего возвращаясь на свой план Астрала, забывая о недавней работе. Эдакие шабашники, берущие у мага только ману в том количестве, которое сами же и назначают. Волшебнику остаётся согласиться с ним или попробовать призвать новое существо.

На следующий день я вызвал первого абмирутаруами, которого отправил на обычную разведку, соединив его сознание со своим, и магией усилив себе восприятие с памятью на короткий промежуток времени. Дух взлетел на полукилометровую высоту и оттуда отправил мне вид сверху местности, прилегающей к деревеньке. И через мгновение ушёл назад на свой план бытия, оставив мне в памяти картинку и ощущение всех живых существ на несколько километров во все стороны. А ещё сильнейшую головную боль, от которой у меня появилась тошнота и головокружение.

— Гадство, — простонал я, накладывая на себя исцеление, — вот это торкнуло.

В себя пришёл через десять минут, но на новый призыв решился только через час. На этот раз мне был нужен портной и сапожник. Первый отыскался быстро и я сразу же озадачил его пошивом мне формы из трофейного барахла. Магией с абмирутаруами я поделился не скупясь, выдав в три раза больше, чем дух затребовал за работу. Зато очень скоро я получил два комплекта одежды — камуфляж и что-то похожее на «горку», даже капюшон небольшой был пришит. На первый комплект ушла ткань плащ-палаток, на второй дух порезал форму немецких пехотинцев, изменив цвет фельдграу на оливковый. В качестве головных уборов я решил использовать небольшие панамы, что-то вроде 'афганок' и панам морского спецназа для действий в тропиках. К слову, здесь такие вещи называются — шлем матерчатый. Ткань, попав в руки духа, стала новенькой, мало того, был изменён цвет камуфляжа. Вместо крупных ломаных пятен, похожих на битое стекло, зелёного и коричневых цветов, появилась пиксельная раскраска, которую абмирутаруами вытащил из моих мысленных образов, что я ему переслал, когда с ним заключали договор. Одежда выглядела новенькой и была пошита точно по мне, доставляя удобство от носки.

Чуть позже, когда отыскался дух со слепком сознания хорошего сапожника, я получил из своих ботинок и трофейных сапог 'берцы' или нечто похожее на них, только очень высокие, защищающие голенищами икры ног. Как и одежда, обувь на мне сидела как влитая, радуя ногу тонкой портянкой, изготовленной первым духом. Носки в этом времени крайне неудобные, постоянно сползают на щиколотку. Может быть попозже, вновь вызову нового духа-портного, который соорудит вариант с резинкой.

На новую одежду и обувь я два дня после их изготовления накладывал чары. Теперь, случись мне зацепиться штаниной за педаль, скорее согнётся та, чем треснет ткань. В жару мне было прохладно, в холод тепло, а голенища и подмётка 'берц' выдержит попадание пистолетной пули и небольших осколков (разумеется, не от авиабомбы или гаубичного снаряда).

Дальше пришла очередь амулетов, которые я сделал из портсигара и котелков. Особенно порадовал факт, что алюминий необыкновенно хорошо впитывал в себя ману и держал её в себе так же замечательно. Не легендарный мифрил, но тоже неплохой металл для магических амулетов и оружия. Сюда бы ещё хотя бы по крупному алмазу или другому драгоценному камню в качестве накопителя-батарейки маны и цены бы не было моим поделкам.

Я сделал четыре защитных амулета, три амулета отвода взгляда, два амулета невидимости и бесшумности с защитными рунами. С ними любой недотёпа станет неуловимым диверсантом, ассасином и ниндзя. Пять небольших амулетов для бодрости организма. Алюминиевые овальные пластинки размером с большой палец могут поддерживать тонус организма на протяжении пяти суток, вот только потом человек может и помереть или сойти с ума, когда снимет волшебный предмет или в том закончится мана.

В деревне я просидел долго, подготавливая себе снаряжение и составляя список чар, полезных к быстрому применению. Лишь пятого июля покинул своё временное гнёздышко, направившись в сторону фронта, который заметно приблизился ко мне, судя по грохоту канонады. Как бы немец уже не встал под стенами Пинска и не приготовился вот-вот войти внутрь.

'Интересно, а мой пассаж с поднятием войск вечером двадцать первого июня как-то повлиял на ход войны?', - внезапно пришла мне в голову мысль. Увы, из памяти точных дат выцарапать я не смог, просто вспомнил, что от Кобрина до Мозыря фашисты шли два месяца.

Обвешанный амулетами я не боялся ни бога, ни чёрта (хотя в груди ледяной камешек покалывал иногда, заставляя останавливаться и прислушиваться). Дважды призывал абмирутаруами и отправлял на разведку. И вот после второго призыва увидел в трёх километрах от себя небольшую вражескую колонну пехоты и техники. Шесть танков разных типов, восемь грузовиков и два бронетранспортёра, которые тащили за собой небольшие противотанковые пушки, а так же семь подвод с пехотой, которые тащили по паре лошадей. Впереди и позади отряда катили мотоциклисты.

Двигались они так спокойно, что у меня руки зачесались их наказать. И даже место есть впереди удобное, где дорога выходит на открытое пространство и спрятаться гитлеровцам будет негде.

Активировав амулет для тонуса тела, я помчался по лесу, торопясь выйти к месту засады. Лишнее снаряжение и оружие я бросил, забрав один пулемёт и немецкий карабин (на который переставил оптический прицел), патроны в ранце и пистолет с гранатами.

'Уф, едва успел, — радостно подумал я, заняв пригорок, с которого намеревался пройтись огненной метлой по немецкой колонне. Те появились через несколько минут, едва дав мне немного времени привести оружие к бою. — Так, защита активирована, невидимость и неслышимость тоже, отвод взгляда… всё супер'.

Бугорок был открыт всем взглядам, любой желающий мог убедиться, что там даже суслику негде укрыться, не то, что партизанам (если это движение уже началось) или красноармейцам. Представляю, как было велико их удивление, когда вдруг из ниоткуда полетели пули, пробивающие танковую броню!

Тад-да-да! Тад-да-да! Тад-да-да!

Я стрелял очередями в пять-десять выстрелов, после каждой, корректируя прицел. Из артефактного оружия, каким стал старенький МГ, стрелять было само удовольствие. Будто из пневматики или пейнтбольного ружья. Вру — ещё удобнее и легче!

Два грузовика превратились в огромные жаркие костры, ещё двум достались пули с рунами электричества, которые убили на месте без видимых следов половину личного состава в кузове. Следом зачадили два танка с короткими толстыми пушками, и тут же один из них эффектно взорвался, отбросив башню на несколько метров в сторону.

Представляю, как было страшно солдатам, которые видели смерть своих товарищей, мгновенное уничтожение тяжёлой техники и всё это в тишине. Правда, тишина стояла только первые секунды, потом её разорвал гул пламени, взрывы боеприпасов, скрежет разрываемого металла, лопающегося под ударами зачарованных пуль. А вскоре сюда вплелась истеричная пальба гитлеровцев, которые стали поливать свинцом все места, где им чудился враг.

Пулемёт одного бронетранспортёра даже причесал мой бугорок длинной очередью, напугав меня почти до мокрых штанов. Я в этот миг подумал, что амулеты разрядились, чары слетели, открыв меня взглядам врагов.

— Напугал, сука, — выдохнул я, когда понял, что очередь была сделана от страха, просто потому, что сюда удобнее стрелять. — На-а!

Я направил ствол МГ на угловатую коробку боевой машины и нажал на спуск, дырявя её и экипаж внутри. Потом перевёл оружие на группу залёгших у дороги пехотинцев и причесал их свинцовым гребнем.

А потом пулемёт смолк, хотя лента ещё не закончилась. Или мусор попал (что вряд ли, или ленту в приёмнике перекосило, а это уже куда вероятнее, частая болезнь у данного пулемёта). Перезаряжать не стал, вместо пулемёта взял в руки карабин.

И вновь после краткой передышки в гитлеровцев полетели пули. Причём, те самые пули, что сошли с конвейера германских заводов и из оружия, которое собрали германские мастера.

В эти мгновения, когда риска оптики ложилась на перепуганного стрелка, я совсем не чувствовал страха и отвращения, у меня не дрожали руки и не темнело в глазах. Тех дней, проведенных в деревеньке неподалёку, хватило, чтобы создать себе нужную установку в сознании.

Мне хватило десяти минут, чтобы уничтожить всю технику и убить больше половины пехотинцев. Кого было жалко, так это лошадей. Одна из них так надрывно кричала, получив шальную пулю, что я специально направил ствол карабина на неё и избавил от мучений.

Как только последний грузовик чадно вспыхнул, я отложил оружие в сторону и приготовился использовать магию. На очереди был очередной призыв абмирутаруами, только на этот раз мне была нужна мощь слепой стихии, желательно лесного пожара. И такой дух нашёлся спустя пять минут. Выполняя договор, он прошёлся огненным вихрем по дороге и вокруг неё, испепеляя траву, кустарники, ткань, выжигая кислород и убивая выживших людей смертельными ожогами.

Всё — небольшой, но очень сильный германский отряд перестал существовать. Никто из них уже не убьёт моих земляков, не заколет пленного, не расстреляет женщину, не столкнёт живым в ров ребёнка, чтобы потом засыпать его землёй.

Обратно к своим вещам я еле плёлся, так как дух забрал всю ману подчистую, до донышка. И такое опустошение неприятно сказалось на общем самочувствии.

Любой другой маг воспользовался бы чарами огненного шторма или армагедоном, при этом сохранив хоть немного энергии. Увы, мне настолько сложные заклятия пока не доступны и приходится пользоваться чужой помощью, сильно переплачивая за услугу.

Вообще, если использовать аналогии из моего времени и общества, то мне достался мощный ультрасовременный станок с ЧПУ, а так же гора документации, справочников и инструкций по работе с ним. Но, несмотря на такие подарки, ни один человек, если он никогда не сталкивался ранее с подобным оборудованием вот так прям сразу не сумеет быстро и без косяков научиться пользоваться станком. Какой-нибудь столяр или токарь, работающий на устаревшем станке из прошлого века назовёт обладателя станка с ЧПУ — имбой, если использовать молодёжный и игровой сленг. Вот только в реальности, чтобы стать имбой, мне ещё предстоит немало работы.