Осуждено спецтрибуналами: всего - 204 человека. В том числе:
За антигосударственную деятельность - 52
За подстрекательские разговоры - 37
За нелояльный образ мыслей - 104
Превентивно - 11
Cводка по исправляемым находящимся в местах исправления
(дополнение к ВД/ОС/ДБN 00/08/0246 oт 03.08.58)
На 02.0.58 находится в местах исправления 804163 человека
Из них политических - 68117
Неблагонадёжных - 179874
Превентивно осужденных - 11768
В том числе :
В спецтюрьмах - 7782 (6403 политических)
В спецлагерях - 15347 (14886 политических)
В следственных тюрьмах - 69644 (1104 политических)
В тюрьмах - 104821 (3478 политических)
В исправительных лагерях - 506569 (41346 политических)
За сутки 02.08.58 убыло исправляемых:
Всего - 289
Из них
Умерло в ходе допроса - 62 (54 политических)
Казнено - 102 (78 политичских)
Убито при попытке к бегству - 17 (8 политических)
Умерло в местах исправления - 108 (37 политических)
За сутки совершено 27 попыток побега (59 участников (17 политических).
В розыск обьявлено 22 человека (4 политических).
Сводку по исправляемым подготовил
Полковник Г.Н. Деро подпись:
Завизировал Отправил: ДБN 02376/105
Бригадный генерал К.Г. Мартагу Подпись:
Подпись: Время: 09.24
Шеф отложил оперативную сводку контрразведки за вчерашний день и откинулся в кресле.
"- Да, беспокойный день, и сегодняшний не лучше. Опять головы поднимают. И опять Аркан, Пангуна. Ну, ничего... Вас, господа бунтовщики ждут сюрпризы, через несколько недель попляшете."
Он встал из - за стола и подошёл к открытому окну кабинета. День катился к закату. Листву деревьев нежно шевелил тёплый ветерок. Щебетали птицы. Шеф сладостно потянулся, любуясь картиной летнего вечера, с удовольствием вдохнул воздух"- Хорошо!"-но тут он с отвращением вспомнил, что через час придётся отправляться на приём в честь"десятилетия свободы" - дня воцарения Паука.
"- Тоже, между прочим, памятные даты любим. Опять придётся толкаться среди этой тараканьей немочи. На дармовщинку пить - жрать слетятся, дерьмоеды!"
Шеф поморщился от омерзения.
"- Ну, ничего, последний раз... Всё уже завертелось, хотя, кроме меня, об этом ещё никто не знает," - он злорадно ухмыльнулся. Зазвонил телефон.
- Слушаю!
- До приёма осталось полтора часа, Ваше превосходительство.
Доложил дежурный адъютант.
Да, иду. И приготовьте ванну.
- Слушаюсь.
Шеф прошёл в комнату отдыха, оттуда в ванную комнату. Там уже суетилась горничная. Она с надеждой бросала на него похотливые взгляды, но он с явным сожалением отрицательно покачал головой:
- Не сейчас? Милая, - приём.
Она печально вздохнула.
Через сорок минут его кортеж отправился к президентскому комплексу, навстречу закату.
Лакеи в золочёных ливреях церемонно открыли тяжёлую дверцу его огромного чёрного лимузина. Шеф уверенным шагом поднимался по ступеням парадной лестницы и вальяжно улыбался разношёрстной публике. Ему кланялись, лебезили с плохо скрываемым страхом. Он вошёл в парадный подъезд и, разрезая наискось толпу приглашённых на праздничный ужин, направился в главный зал. За светской улыбкой Шеф прятал раздражение. Он не любил этих "мероприятий", ещё больше ему не нравилась публика. Среди полутора тысяч приглашённых было не больше двух сотен выходцев из той, старой элиты, отпрысков древнейших дворянских родов старой империи. Шеф происходил из не слишком знатного, но всё же старинного дворянского рода. Он был одним из этих двух сотен. Эти люди умели себя вести в таких ситуациях. Их с младых ногтей учили - как бы ты не был богат и знатен, надо уметь держаться достойно на людях. В особенности если они простолюдины.
Не то, что эти увешанные золотом и драгоценными камнями животные. Стадо казнокрадов, растратчиков, спекулянтов и проституток, возомнивших себя новой элитой, новой солью земли. Он знал, что их терпения хватит ненадолго. Едва Паук закончит свою судьбоносную речь начнётся... Он, правда, любит такие зрелища. Они лишний раз показывали президенту его положение и власть.
К Шефу из разноцветья украшений, вечерних платьев, парадных мундиров подошёл невысокий, лысый, полнеющий мужчина лет пятидесяти и принялся поздравлять, кажется, с годовщиной и прочая, прочая...
Человечек был так себе, мелочь. Три года назад случайно попал в подвал - группа захвата ошиблась с пьяных глаз подъездом. Он тогда почему - то решил пощадить его. Музыкант... Дети, жена. Но этот человечек восторгался его мудростью и добротой не только ползая у него в кабинете, но и потом, везде и всюду. Даже, когда простой смертный уверен в безнаказанности или в стельку пьян. Этот никогда. Шеф с некоторым удивлением несколько раз читал донесения агентов, сообщавших о настроениях в среде творческой интиллигенции. Кроме него и немногих платных наймитов, все заглазно называли его Упырём и мясником - дерьмоеды, тараканья немочь, слякоть!
Музыкант усердно прогибал спину. К изумлению окружающих, Шеф в ответ едва заметно кивнул и покровительственно похлопал его по плечу:
-"Пускай шушукаются и завидуют. Скоты."
Публика с галдежом, гремя креслами, рассаживалась. Оркестр пробовал инструменты. Он сел в своё кресло рядом с подиумом. Откуда-то сбоку из анфилады залов в окружении многочисленной свиты и охранников вышел Паук.
Под сводами огромного зала прогремел голос церемонимейстера:
- Господа, Президент страны...
Конец фразы потонул сначала в грохоте отодвигаемых кресел, потом в буре оваций. Шеф, аплодируя, чуть заметно кивнул Пауку, тот ответил едва заметной дружеской гримасой. Людишки вокруг него бросали завистливые взгляды, деря глотки и отбивая холёные ладони. Президент, насытившись подобострастием и восторгами, повелительно поднял руку. Зал послушно стих. Паук уверенно встал за трибуну и заговорил. В него упёрлись пять камер. Полуторатысячная аудитория послушно глядя в тонкие, брезгливо поджатые губы жадно ловила каждое слово. Ему, по правде нечего было сказать - развал экономики, кризис и голод невозможно было скрыть, а Упырь ещё и читал секретный доклад нескольких видных экономистов - если ничего не делать - через пять лет страна рухнет. Однако Паук невозмутимо вещал про какой - то экономический рост, о духовном возрождении, расцвете искусcтв и даже общественной нравственности. Этот бред четырежды прерывали громовыми аплодисментами. Шеф привычно изображал внимание на лице. Наконец, судьбоносное выступление закончилось, и зал разразился бурей оваций, ещё более грандиозной, чем в его начале.
Натешившись "народной любовью," Паук, ухмыляясь сказал в микрофон:
- Ну а теперь господа, я хотел бы пригласить вас к скромной трапезе!
Толпа ринулась, сметая кресла, в соседний зал к столам, ломившимся от старинных, изысканных явств и дорогих вин.
Оркестр заиграл что-то бравурное, слегка заглушив алчный гомон толпы.
-"Началось..."- с тоской подумал Шеф и нехотя направился к столам. Уйти можно будет после четвёртого тоста - не раньше.
Паук начал произносить первый тост. Вокруг Шефа в ненасытные пасти серебряные вилки и ложки поспешно отправляли бутерброды с красной и синей икрой, салаты, маринады, ветчины, колбасы, куски рыбы, мяса и ещё какие то явства, названий которых он даже не знал. В алчные глотки вливали дорогие вина из старинных, хрустальных фужеров. Не успев проглотить, тут же отправляли и вливали ещё...
Нажираясь и напиваясь, "почтенные" гости начинали галдеть, ржать по любому поводу и без. Начались ссоры и первые стычки из - за "дамы", пообещавшей двум "кавалерам" сразу, из - за невпопад сказанного слова, а то и просто так.
Президент заканчивал бесконечно длинный всего лишь третий тост.
Четверо могучих дежурных адьютантов встали вокруг Шефа в каре, отгоняя от него гостей, стремительно терявших человеческий облик. Он держал этих мордоворотов именно для таких случаев.
Паук уже произнёс последний тост и, поднявшись на бельэтаж, созерцал, сидя в кресле с бокалом вина, за разгулом своих верноподданых.
- "И получаса не прошло. Всё. Можно убираться от сюда,"- облегчённо подумал Шеф и решительным жестом показал старшему адъютанту на выход. Их маленькое каре начало медленно пробираться к ближайшей двери. Кое-кто из гостей, упившись, уже свалился под стол.
Гул становился всё громче, и музыканты оркестра, пугливо озираясь на гостей, играли всё громче, стараясь перекрыть этот скотный двор. Они не без труда пробились в боковой коридор. Здесь пиршество было уже в разгаре. Новоиспечённые господа дворяне хлебали дорогие, столетние вина прямо из бутылок, били друг - дружке хари, гонялись за радостно визжащими "дамами". Упившись, кое-кто уже смачно блевал и мочился на бесценные, трёхсотлетние гобелены.
Шеф с отвращением поспешно шагал к выходу. Уже у самых дверей он наткнулся на "сладкую" троицу. Под лестницей в стельку пьяная баронесса Золну, стоя на четвереньках, обслуживала двух господ гвардейских офицеров, тоже упившихся в дым. Все трое уже не могли говорить, только сладострастно мычали, --> и [Author:пђ.п»] по очереди блевали друг на друга.
Все знали, что баронесса начала свою блестящую карьеру двенадцать лет назад в подземном переходе Южного вокзала, путь её к баронскому титулу и богатству лежал через пропахшие аммиаком подворотни, грязные койки, сначала солдатских, а потом офицерских борделей. Шесть лет назад ей подвернулся унтер - офицер, заведовавший продскладом - первый её муж. Последнего, пятого супруга - барона Золну она укатала в могилу полгода назад и теперь жила в своё удовольствие. Только вот перебрав лишнего баронесса теряла чувство реальности. Ей казалось, что она снова в офицерском борделе и она показывала "гаспадам" офицерам свой коронный номер - "два сразу"...
- Скоты, дерьмоеды, тараканья немочь!
Шеф почти бегом вылетел на баллюстраду - к свежему воздуху, сапфировой тьме, шелесту листвы в парке. Темноту расколол паздничный фейрверк.
- Домой! - крикнул он адъютантам, и они побежали по лестнице вниз.
Ночь прошла плохо. Опять снились какие-то ужасы. Зоран, плачущий над полями, усеянными костями. Плаха с окровавленной секирой. Рыцарь, с огромным двуручным мечом, в изрубленных доспехах, смотрит на него пустыми отверстиями шлема, заполненного густой тьмой...
-" Непонятно. Ну ладно, хватит. Сегодня меня ждут важные дела - встреча с Большим Другом. Одна из последних перед осенними событиями."
Шеф решительно встал, легонько толкнул в бок сладко зевавшую горничную.
- Вставай, дорогая, готовь ванну, у меня сегодня трудный день.
Через час он уехал из своей загородной виллы на конспиративную квартиру - другую виллу в другом элитном квартале за десяток километров оттуда. Сменив машину и переодевшись, Шеф переехал на ещё одну виллу. Здесь он загримировался, ещё раз переоделся и уехал на третьей машине. Вместе с ним теперь только один телохранитель. Самый надёжный. Проехав несколько кварталов, он велел остановить машину напротив неприметного четырёхэтажного дома старой постройки, вошёл в парадный подъезд, не задерживаясь, вышел чёрным ходом и направился к ближайшей станции метро. Ещё через час Шеф уже подходил к лавочке посреди одного из лесопарков, на которой его ждал ничем не примечательный человек, чуть старше средних лет - его Большой Друг.
- Здравствуйте, друг мой, - он присел рядом и с наслаждением откинулся на деревянную спинку лавочки.
Человек, едва обернувшись, ответил бесцветным, лишённым эмоций голосом:
- Здравствуйте.
- Вы смогли установить, что за группы активизировались в 17-м округе столицы?
- Смог. Это не составило труда.
- А материалы?
- Я ничего не принёс, И так идут разговоры...Необходимо избегать нежелательных кривотолков, тем более на кануне массовых выступлений, - Он выжидательно смотрел на Шефа.
Тот примирительно улыбнулся:
- Пожалуй, вы правы. Тем более что до них осталось сорок шесть дней.
Большой Друг облегчённо вздохнул.
- А вы знаете, у нас вами сегодня тоже юбилей? Мы познакомились ровно восемь лет назад. Помните, я говорил вам тогда, что мне понятны и небезразличны ваши идеалы.
- Да.
- Кажется, пришло время, друг мой, когда мы сможем объединить наши усилия на благо страны.
- Не прошло и восьми лет, - с лёгким сарказмом отметил Большой Друг - И каким образом мы с вами будем...эээ, взаимодействовать?
- Напрасно вы иронизируете, - стараясь быть максимально дружелюбным, сказал Шеф.
- Возможно, в конце следующей весны нашего драгоценного президента настигнет рука судьбы...
- Вы будете этой рукой?
В глазах собеседника загорелся неподдельный интерес.
Шеф помедлил: " Чем в конце концов я рискую? Куда он побежит сообщать, в случае чего?"
- Да.
- И как вам представляется наше сотрудничество... в новых условиях?
Собеседник старался сохранить спокойный вид, но Шеф нутром почуял его волнение.
- Ну, видите ли, новому президенту нужно будет формировать правительство. Я вижу его как правительство национального спасения и ... примирения.
Большой Друг смахнул пот со лба.
- Необходимо будет собрать воедино здоровые силы в обществе. За исключением экстремистов, пожалуй, Таких как... Нано Анто.
- Вы готовы сформировать такой кабинет?
- Конечно. Вы, возможно, будете премьером, но там будут представлены и другие силы и люди.
- Вы серьёзно?
Лицо Большого Друга выражало глубокое изумление.
- Да. Вспомните, я держу данные вам обязательства уже восемь лет.
- Но... Как же выступления? И что делать с Анто?
- Вот этот вопрос и надо, друг мой обсуждать. У вас там есть какие-то новости?
- Мелочи. Они прислали своего уполномоченного. Но это совершенно пустой человек, не представляющий для Вас интереса.
- А вот здесь вы не правы. Ведь этот человек пользуется доверием обоих наших... эээ... знакомых.
- Но он полудурок - солдафон, младший лейтенант окопной выпечки, пьёт...
- Вот это как раз и хорошо, друг мой, очень хорошо. Как его зовут?
- Алту Рельо, младший лейтенант запаса. Двадцать пять лет, сирота. Пришёл в Сопротивление во время последнего Восстания, пять лет назад.
- Прекрасно, друг мой, прекрасно! Я хочу попросить Вас, принесите мне его бумаги, на полчаса!
- Каким же образом Вы собираетесь его...
- Никаким. Это буду не я, а вы! До встречи через две недели.
- глава 13 (14) -
- Они не готовы, Экселенц. Осталась только одна типография - две другие разгромлены. Мобилизационного плана нет, никто толком не знает, что ему делать если события пойдут в разнос. Мало оружия. В столице и её окрестностях, на семи складах 1717 стволов - и это против двухсотпятидесятитысячного гарнизона! Но самое главное - никто даже не пытался вести агитацию среди военных. А чтобы интегрировать их в эти выступления - даже речи не было! Безумие какое-то... Они хотят выступить - а как дальше пойдут события, их не волнует- куда кривая выведет.
Святослав откинулся в кресле и мрачно уставился в мутное небо за мокрым стеклом.
- А провалы?
- В столице за последние два месяца ни одного не произошло. Хоть с этим пока всё в порядке, - облегчённо констатировал Святослав.
- Это как сказать... Будто крот почувствовал опасность, и затаился, - задумчиво возразил, Экселенц.
- Иван, что ты скажешь? осторожно спросил Фёдор Емельянович.
Ларченко поставил на стол стакан и заговорил:
-Армия готова к возможному восстанию. За двое суток до начала все боевые части в радиусе двадцати километров от столицы отправлены на учения.
- Неожиданные? - c надеждой спросил Фёдор Емельянович.
- Нет, плановые. Они теперь на дальних полигонах, в двухстах - трёхстах километрах от столицы. Между прочим, я, минуя Славу, нашёл способ проинформировать официальное подполье, но сигнал игнорировали.
- Контрразведка, гвардия? - cпросил Экселенц.
- В полной готовности. Техника и оружие проверены, сегодня снаряжают ленты, набивают магазины, получают гранаты, сухпай. Планируется дать Сопротивлению три дня порезвиться в Столице и ещё нескольких городах, а потом разделаться. Все следственные тюрьмы, спецтюрьмы и спецлагеря разгружены и подготовлены к наплыву новых перевоспитуемых. Все пыточные команды завтра выходят на службу после пятидневного отгула. В общем будет весело, - мрачно глядя перед собой, проговорил Ларченко. Святослав тоже сидел черней тучи. Установилась тягостная тишина.
- Ну что вы так, ребята?- попробовал успокоить их Координатор.
- Действительно, вы чего? Первый раз чтоли? - недовольно буркнул Экселенц. Ты, Иван, скажи, когда следует ждать восстаний в войсках?
-В 280-й дивизии, под Пангуной, на пять с лишним месяцев задержали выдачу жалования, начальник тыла - вор и подонок. Из соединения за полгода дезертировало 142 человека, перешло на сторону партизан 117 человек, в том числе 6 офицеров.
- Флот?
- Там рванёт ещё раньше. Жалование задерживают, причём в 22-й Линейной дивизии аж на семь месяцев. С продовольствием ещё хуже. Но горком Большого Камня ходит под Директором, со всеми вытекающими последствиями. Связи у них ни с кораблями, ни с базовыми частями, ни с морской пехотой нет.
В частях морской пехоты оружие из ружпарков передано на склады. Они под охраной штурмовой гвардии.
Он с силой потёр ладонями глаза, и твёрдо посмотрев в лицо Экселенца закончил - Похоже на направленный взрыв. Официальное подполье на год будет выведено из игры, авторитет, вернее его остатки, рухнут окончательно. Потери составят десятки тысяч погибших, не считая тех, кто попадёт в лагеря...
Установилось неловкое молчание. Экселенц обратился к Святославу:
- Как идёт создание твоей сети?
- Ино набрал десять человек, дядя Лито четверых, Патрон и Снайпер уже в столице, на связи со Столяром. Всего получается девятнадцать человек... Дану я трогать не хочу.
- Правильно - Одобрил Координатор.
- Людей в мясорубку не пускай, в приказном порядке заставь пересидеть резню дома, - строго заговорил Экселенц.
- Понял.
- Что планирует Генерал в случае событий на Флоте и в Пангуне?
- Собирается участвовать. Полагает, что так сможет установить контроль над Северным и Пангунским фронтами.
- А штаб?
- Они тоже хотят его туда отправить, видимо надеются, что он там и сгинет.
- Ну что ж, ребята... Пора. Постарайтесь уцелеть и людей своих спасти. Слава, тебя это особо касается. Держитесь...
По лицу Экселенца пробежала тень скорби, оно словно окаменело.
На следующий день Дэк проснулся раньше обычного, долго, очень медленно и основательно собирался, умывался, брился. Дана, почувствовав, что сегодня произойдёт молча суетилась на кухне, время от времени начиная всхлипывать. Собрала на стол и с нескрываемым ужасом смотрела на него. Позавтракав, он надел сапоги и, внимательно глядя ей в глаза, заговорил:
- Немедленно начинай заклеивать окна. Полоса есть?
- Да, - едва слышно выдохнула Дана.
- Сразу начинай заклеивать. Как заклеишь, задёрни занавески и жди. Когда начнётся, к окнам не подходи. Нечего там смотреть. Если что серьёное - сразу иди в ванну и сиди там, жди меня. Самое страшное произойдёт дня через три. Тогда сиди в ванной. Жестковато, зато целее будешь. Возвращаться буду поздно. Уеду чуть позже, но не надолго - три недели - месяц максимум.
Дана тихо заплакала
Он притянул её к себе как мог, нежно поцеловал и сказал:
- Ну хватит. Кто мне фуражку даст?
Она, всхлипывая, подошла к вешалке, сняла фуражку и протянула Дэку. Он привычно водрузил её на голову и поспешно вышел прочь.
На улицах напряжение чувствовалось ещё ощутимее. В будний день, даже на рабочей окраине столицы, было многолюдно, на работу пошли не многие. Партия призвала народ к всеобщей стачке, и он на призыв откликнулся. Стены домов, автобусные остановки, фонарные столбы - всё заклеено листовками. Их клеили три ночи подряд, почти все подпольщики, подчинявшиеся официальному подполью, да ещё несколько тысяч сочувствующих впридачу. Два года мелькавшие по городу патрули исчезли как по волшебству.
Рядом раздался звон битых стёкол. Какие-то мужики громили районное отделение президентской партии "Единство и Благоденствие". В выбитые стёкла летели обломки мебели, бумаги. Из проёма сорванной с петель двери на порог вылетел плюгавенький человечек в свежеизжёванном костюме, с подбитым глазом и оторванной телефонной трубкой в руке. Следом за ним выскочили двое рабочих. Один угрожающе рявкнул:
- Я те покажу полиция!
И треснул портайгеноссе костистым кулаком в челюсть - тот кувырком покатился по ступенькам подъезда на асфальт, тут же вскочил, беспомощно размахивая руками и судорожно глотая воздух. Сзади к нему стремительно приблизился второй рабочий, и с размаху обрушил на лысину парадный портрет президента в деревянной рамке под стеклом. Портайгеноссе закатил глаза, упал на колени и повалился набок - в битое стекло, усыпавшее асфальт, с портретом на шее.
Двое подростков, изловчившись, сорвали флаг со стены и в мгновение ока порвали его.
Людской поток нёс Дэка к площади Ополчения. В одиннадцать тридцать он подошёл к ней и поднялся на пригорок у памятника. Площадь заполняли люди. Собралось около десяти тысяч, и люди ещё подтягивались. Активисты суетились с мегафонами, плакатами, транспарантами, собирая людей в колонну.
"Собираются прорываться к Золотому кольцу, по проспекту Ардо, подумал Дэк, а их там уже ждут".
Сквозь гул человеческих голосов послышались призывы:
- Долой кровавый режим! Долой президента!
Толпа ответила радостным рёвом.
- Долой!!!
- Сегодня, в день тридцатилетия нашей...
- Долой их, тараканью немочь!!!
- Вперёд, к Золотому кольцу! Предъявим счёт живоглотам и кровопийцам! Вперёд, товарищи!!!
Колонна двинулась по проспекту Ардо в центр.
Их действительно ждали: Через перекрёсток, в полутора километрах дорогу перегородила черепаха из алюминиевых щитов. За тремя шеренгами полицейских стоял ярко- красный водомёт, на газоне расположились десяток грузовиков, штабной автобус и четыре патрульных машины. В мощный мегафон полицейский полковник заорал что было мочи:
- Разойдись!!!
- Вперёд товарищи! - завопил возглавлявший колонну подпольщик. В черепаху полетели первые камни. За шеренгами, над белыми шлемами полицейских поднялись два десятка стволов с навинченными мортирками. Треснул сухим хворостом залп. В толпу полетели газовые гранаты. Люди с гиканьем и рёвом бросились на черепаху. Загрохотали палки и стальные прутья по щитам. Засвистели в ответ резиновые дубинки, заработал водомёт. Твёрдая струя воды валила людей с ног, но они поднимались и рвались вперёд. Черепаха прогнулась, но устояла. Водомёт расшвыривал людей, как листья. Треснули ещё два залпа.
Толпа отхлынула назад, утаскивая раненых, закружила на месте. В ход опять пошли камни. Следом за ними появились бутылки с бензином. Загорелась легковушка у обочины.
- Вперёд, товарищи! С флангов, с флангов их! - надрывался Ведущий.
"Не удержат. Мало их, нет баррикады из грузовиков, основная драка будет у самого кольца,"- холодно отметил про себя Дэк.
Так оно и получилось. Через десять минут демонстранты рванулись вперёд тремя колоннами. Правую удалось рассеять гранатами со слезоточивым газом, струёй водомёта. Центр прогнулся, но вроде бы держал, однако с левого тротуара колонна демонстрантов снесла взвод полицейских и начала заходить во фланг и тыл черепахи, засыпая её камнями, бутылками с бензином. Водомёт начал было разворачиваться, но кто - то бросил под колёса доску, густо утыканную гвоздями, а человек десять вспрыгнули на подножки кабины и принялись бить через ячейки решёток по стёлам обрезками стальных прутьев, калеча экипаж. Двое парней вскочили на крышу машины, выхватили из открытого гнезда ствольщика и швырнули его на асфальт, под ноги рассвирепевшей толпы.
Черепаха заколебалась и рассыпалась... Полицейские побежали.
Ему приходилось пять лет тому назад поучаствовать в таких схватках, только сейчас он наблюдал за событиями со стороны и не испытывал воодушевления, потому что знал, что случится через три дня.
Не смешиваясь с колонной, гнавшейся за полицейскими, двигаясь через дворы, он оказался почти одновременно с передовым отрядом возле второй черепахи.
Голова колонны закружила водоворотом, отхлынула назад, поджидая отставших. Дэк тем временем забрался на крышу крайнего во дворе гаража и пристроился меж раскидистых ветвей дерева, среди зелёной ещё листвы. С этого места всё было видно как на ладони.
Здесь лёгкого успеха ждать не приходилось. За пятью шеренгами щитов стояли три водомёта, за ними улицу перекрывали тяжёлые грузовики, загруженные бетонными блоками и какими-то ящиками, и уже за ними блистали на солнце щиты и шлемы второй черепахи. На крышах крайних домов он заметил снайперов.
На этот раз никто никого не предупреждал и не призывал. Колонна вдруг взревела и ринулась вперёд, засыпая черепаху и водомёты камнями и бутылками с бензином. В ответ ударил залп. От второй черепахи в толпу потянулись дымные трассы газовых гранат. На грузовиках появились полицейские и засуетились у ящиков. Через несколько секунд, сквозь грохот схватки Дэк различил шелестящий свист подшипников. В толпе десятки людей вскрикивали и, раскинув руки или ухватившись за пробитые головы, падали под ноги бегущим. В толпу ударили водомёты.
Им удалось смять черепаху, разорвать её по центру и даже забраться на несколько грузовиков. Ожесточённые рукопашные схватки закипели в кузовах. Раненые падали на мокрый, окровавленный асфальт и кое - где уже лежали друг на друге. На одном из грузовиков появился красный флаг. Человек сто демонстрантов прорвались за баррикаду...
Но надежд не было никаких. Знаменосец упал, сражённый снайпером. Водомёты сметали и калечили людей, не давая им сконцентрироваться в центре. А прорваться к ним мешали щитоносцы из первой черепахи. Они тоже валились как снопы под ноги дерущимся, но их подпитывали подкрепления через проходы между домами и грузовиками. Демонстрантов начали теснить. Они ожесточённо дрались, отступая, падая под ударами дубинок, подшипников. В какой-то момент толпа побежала. За ней ринулись щитоносцы. Однако триумф их оказался недолог. Отбежав метров полтораста, демонстранты вдруг разом развернулись и начали избивать, валить на асфальт полицейских, потерявших строй. Эффект от водомётов стал совсем не велик, теперь струи сбивали с ног и своих и чужих. Щитоносцы побежали назад. В этот момент один за другим смолкли водомёты - кончилась вода. Всё ненадолго приостановилось. Надо было отдышаться, собрать рaненых и решить, что делать дальше.
Дэк спрыгнул вниз, на усыпанный опавшей листвой песок, и тем же путём пошёл назад - к месту первой схватки. Туда стекались раненые. Среди них растеряно озирались и переговаривались несколько подпольщиков - организаторов шествия. Они не знали, что делать дальше. Никаких инструкций на этот вариант развития событий официальный штаб Сопротивления и ЦК разработать не удосужился, как впрочем, и на любой другой...
- Что же дальше делать?! Неужто расходиться?! - возмущались люди, обступившие Старшего. Старший видно, секретарь подпольного окружкома беспомощно озирался вокруг, будто искал того, кто наставит его, горемычного на путь истинный и невпопад отвечал:
- Нет, товарищи, мы будем бороться!
Ответом ему были лишь растерянные, бессвязные междометия, да мрачное молчание. Дэк подошёл к нему и негромко сказал:
- Сейчас там, у кольца, полиция разберётся что к чему и самое большее через час сметёт ваших. Пока не поздно - стройте баррикады. Это их хоть ненадолго остановит.
- Где? - растерянно спросил секретарь.
- Первую - в тылу колонны, метрах в пятистах от сюда, вторую - здесь, третью - на площади Ополчения.
- А оружие?
-- В горком человека посылайте, а пока время есть, вон рядом 365-й завод. Там в ружпарке охраны карабины, револьверы, пистолеты. Во дворах 117-й полицейский участок. Ну в общем не мне вас учить...
Он за три дня до начала событий приказал Столяру, Ино и дяде Лито правдами и неправдами убрать своих людей из города от греха подальше. Теперь надо было вытолкать из столицы и их самих. Добраться он смог до Столяра и Ино. Опытный подпольщик услышав приказ: уходить из города на время событий только печально вздохнул и нехотя засобирался. Дэк с облегчением посадил его в пригородную электричку.
С Ино всё было куда сложней. Умом он понимал чем закончатся эти выступления, но сердцем рвался в схватку. Даже заведомо безнадёжную. Пришлось Дэку нажать на его солдатскую струну.
-- Это приказ командования.
Ино недовольно крякнув начал собирать сумку. Чтобы подстраховаться Дэк, заметивший что Ино неравнодушен к внучке соседки, той самой, что помогла ему привести Ино в порядок несколько недель назад, прибег к коварству, какого за собой раньше не замечал:
-- У вас здесь опасно. А с тётей Грану что будет?
Программа защитника семьи включилась и Ино агрессором ринулся в соседнюю квартиру. Дэк с тихим удовлетворением смотрел как Ино вытолкал на лестничную клетку обоих растерявшихся женщин, сунул им их плащ, куртку и сумку с каким то скарбом. Тётя Грану добросовестно, на весь подъезд, возмущалась, но в глазах её читался явный восторг - "Вот это мужчина!", внучка едва дышала - её первый раз похищали из дому. Дэк помог донести их сумку до платформы и успокоено подумал глядя в след уходящей электричке. "С двумя женщинами Ино уже не опасен, за него можно не беспокоиться." Настал черёд дяди Лито. Через два часа и он, уже проводивший людей своей пятёрки за город, отправился на дачу с домочадцами. Все люди за которых Дэк отвечал перед своей совестью были далеко от места будущей мясорубки. Теперь можно было спокойно заниматься своим делом.
Этот тяжёлый день заканчивался. Он встретился с Генералом, Инженером и Молчуном. Те собрались на одной из конспиративных квартир и обсуждали ход событий, сидя за пустым столом в небольшой комнатушке.
- В центре собралось до двадцати пяти тысяч человек. Разогнать их удалось полтора часа назад. Митинг и столкновения продолжались пять часов, - неспешно говорил Инженер, - Погибло семнадцать человек, ранено сто пятьдесят четыре, схвачено более трёхсот. Движение в центре перекрыто, есть пожары, работа госучреждений сорвана.
- С севера в центр рвалась колонна в пятнадцать тысяч человек. Не прорвались... В двух километрах от Кольца сейчас улицы перекрыты баррикадами. Действует комитет спасения... Если, конечно, так можно сказать. Бардак полный, не знают, что делать.
Доложил ситуацию на севере столицы Нокту - Молчун.
- Жертвы? - спросил Генерал.
- Шесть убитых, полсотни раненых, человек двадцать попались.
- Ну хоть что-нибудь у них там есть? - напирал с тайной надеждой Генерал.
- На шести баррикадах три отряда. Человек полтораста, стволов двадцать есть. Остальные неорганизованны. Я уже говорил - в комитете бардак. Уходил - отправили связного в горком за листовками и оружием, - нехотя отвечал Молчун.
-Дааа... На востоке как? - спросил Инженер.
- Примерно тоже. Рвались к кольцу. Не прорвались. Поставили семь баррикад. Ближайшая к центру в полутора километрах от кольца. Под относительным контролем район площади Ополчения, прилегающие к нему проспект Ардо и улицы. Комитет создали три часа назад. Тоже хаос. Кое-как собрали три отряда. Человек двести пятьдесят. Семьдесят семь стволов. Посылали за помощью в горком... Ничего определённого. Потери - восемь убитых, семьдесят три раненых, тридцать схваченных,
Доложил Дэк, - Удержатся?
-Завтра - да, потом - едва ли.
- У меня на западе всё тоже самое. Семь убитых, шестьдесят раненых, двадцать схваченных. Три отряда на шести баpрикадах, двести десять бойцов при сорока стволах, - cообщил, мрачно глядя в угол, Генерал.
- На южном направлении картина чуть лучше. Захватили окружное управление полиции. Отрядов - пять. В них триста пятьдесят человек, двести семьдесят стволов. Ещё сто двадцать вырвали с ближайшего склада. Сами. Ну там организация сильная, всё чуть лучше чем везде. Потери тоже больше - десять убитых, сто четыре раненых, десять схваченных.
Закончил необычно долгое для себя выступление Молчун. Установилось тягостное молчание. Все сидели потупясь, мрачные, уставшие за этот тяжёлый и бесплодный день. От понимания того, к чему приведут в конце концов сегодняшние жалкие результаты и понесённые ради них жертвы, становилось ещё хуже. Неприятную паузу прервал Генерал:
- Дэк. Ты в штабе был?
- Только что оттуда. Там лёгкая эйфория. Только из горкома допекают - требуют инструкций, оружия, листовок, в общем мешают праздновать великую победу. Правда Тихий, Зоркий и Учитель суетятся, видно чувствуют - что-то не так идёт. Да и Могильщик, хоть и креатура Директора, пытается сделать что-то. Только исправлять что-либо уже поздно.
- Наших много втянулось? - cпросил Инженер.
- Нет, - коротко ответил Дэк.
- Благодарение богу - не видел, - сказал Молчун.
- Да, не лезут, хотя рвутся в драку, - констатировал Генерал с явным облегчением.
- Над районом площади ополчения вертушку заметил. Огня не открывали, - сообщил Дэк. - Пока воздерживаются. Ещё день им порезвиться дадут - и послезавтра вперёд, - каменея лицом констатировал Генерал.
- По ящику что передают? Как развиваются события в других местах? - бросая исподлобья осторжный, взгляд спросил Молчун.
- В Кингондо, только под вечер начали. Митинг уже разогнали. В Дальнем и Бунго - забастовка. В Большом камне тоже был митинг... Разогнан, - нехотя ответил Генерал.
- Всё как по нотам идёт. Вот Упырь небось радуется, дерьмоед поганый! - сквозь зубы процедил Инженер.
- Пора. Завтра трудный день - отдохнуть надо, а нам ещё по домам добираться, -подвёл итог Генерал.
На их улице было относительно тихо, только женщины собирались в озабоченные стайки и, всхлипывая, с причитаниями обсуждали происходящее. У первого подъезда их столпилось больше всего. Причитания перешли в стон и плач. Старушки обступили молодую ещё женщину лет тридцати пяти, стонавшую в голос и заламывавшую руки.
"Убили. Её мужа убили... А ведь первый день, только первый. Не стреляли почти. Что же через день будет?"
Ему жаль было погибшего, его вдову, но все эмоции он ощущал, как будто через стену. Нечто выработавшееся среди здешнего каждодневного ужаса... Он не мог этого описать.
Дана как потерянная бродила по двору среди других женщин, прижав кулаки к посиневшим, искусанным губам. Он вдруг ощутил её облегчение, едва она его увидела. Она устало ткнулась ему в грудь.
- На похороны собирают. Его на проспекте Ардо убили, у самого кольца...
В этот день всё должно было кончиться. Порезвился народ - хватит. Сегодня в них будут стрелять. По настоящему. Самое время. Все подпольщики официального Сопротиления на улицах. Даже остаточные группки монархистов - имперцев на баррикадах. Чего стоило Генералу и командирам теневого сопротивления не пустить в эту карусель своих людей никто не знает. Он утром, умываясь, заметил на виске несколько седых волос. В Огненном урочище не нажил седины, а здесь... И это в двадцать пять лет!
Дэк подходил от Южного вокзала к площади Благоденствия. Здесь, видимо всё и начнётся. Восставшие сегодня пойдут на штурм министерства здравоохранения и социального обеспечения - там всё и случится. Огромное здание фасадом выходит на внутреннюю сторону Кольца. Это уже "Золотой город". Средоточение элитных квартир, дорогих гостиниц, модных ресторанов. Место, где живут и наслаждаются новые хозяева жизни. Когда восставшие вступят на эту территорию, перепуганный Паук потребует от Упыря срочного наведения порядка.
Он шёл параллельно колонне демонстрантов, через дворы, и как всегда оказался у места событий чуть раньше. Пристроился на углу двора, выходившего на Кольцо между деревом и угловой стеной дома. Мимо прошла группа ополченцев, вооружённых карабинами, отобранными у заводской охраны и бутылками с бензином. Они спустились по разбитым ступенькам вниз - дома с внешней стороны Кольца здесь стояли на небольшом - метров пять - семь - склоне, тротуар отделяли от проезжей части кольца метров десять зелени, два ряда деревьев и кустарник. В них и спрятались до поры ополченцы. Голова шестидесятитысячной колонны с шумом и гвалтом подходила тем временем к устью проспекта герцога Унго. Здесь он, пересекая Золотое Кольцо, образовывал площадь Благоденствия.
Внешняя сторона Кольца была застроена наполовину пятиэтажками, но не серого а светло-оранжевого кирпича, наполовину тяжёлыми, п-образными домами имперского стиля. Закопчёнными, облицованными серым и розовым гранитом громадами в семь-девять этажей. За тротуарами и газонами простиралось само Кольцо. Две трёхполосные, линии разделённые газоном и рядом мачт освещения. Внутренняя часть сплошь была застроена имперскими громадами в граните, уже в восемь-десять этажей. Среди них попадались новомодные, вычурной архитектуры башни из стекла и стали, возведённые в последние десять лет. Много было административных зданий. Обычно все шесть полос Кольца были запружены легковушками, но сегодня их было немного, ходили только автобусы и троллейбусы, да грузовики. Чуть правее, за обширной, пустой сегодня стоянкой, возвышалась облицованная серым мрамором одиннадцатиэтажная громада министерства здравоохранения. Оно вызывало в народе особую ненависть, потому что на него была возложено Пауком проведение "социальной" политики режима. Попавшие в местный комитет спасения подпольщики, предоставленные штабом Сопротивления и ЦК сами себе не нашли другой подходящей цели и решили занять здание ненавистного министерства, водрузить над проклятым символом красное знамя революции - олухи...
На внешней линии Кольца проспект перекрывала черепаха спецполиции, три линии щитоносцев, четыре десятка гранатомётчиков. За ними сиротливо стоял всего один автоводомёт - трёхосная красная машина, похожая на пожарную.
Этот заслон легко прорвать, но с внутренней стороны Кольца проспект закрывала вторая черепаха, упиравшаяся в баррикаду из грузовиков, на них стояли полицейские с гранатомётами, в кузовах, за ящиками с подшипниками и бетонными блоками, Дэк разглядел самозарядные винтовки. За баррикадой стояли два водомёта и темнели ряды спецполиции в боевых шлемах, без щитов и дубинок, но с оружием. Из переулка за их спинами виднелись тенты грузовиков с отброшенными на верх задниками. В каждой машине сидело по два вооружённых полицейских.
"Там оружие", - мелькнула мысль.
И уже за грузовиками Дэк заметил башни броневиков. Он посмотрел на министерство, напрягся, подключив внутреннее зрение. Фасад и первый, стеклянный этаж были пустынны - не было даже вахтёров - но на третьем этаже затаились переполненные злобой и страхом люди. Они имели приказ стрелять в тех кто ворвётся в здание.
Его вдруг кто-то тронул за плечо. Он обернулся.
Это был дядя Лито. На вспотевшем, распаренном от поспешной ходьбы лице застыла виноватая улыбка.
- Прости, Дэк, ты же сам сказал, - до первого выстрела можно...не удержался...
- У них всё готово, как только народ ворвётся в здание - начнут стрелять. На крышах вместе со снайперами пулемётчики, за баррикадой броневики. Отдышитесь пару минут и уходите. Сейчас всё случится, остались минуты.
- А как же ты, сынок?
- Я молодой, быстро бегаю, успею. Не хочу вас на горбу тащить. Уходите пожалуйста. Нечего здесь вам смотреть, - ласково упрашивал старика Дэк. - Домой ступайте.
Отдышавшись, дядя Лито смахнул пот со лба, бросил горестный взгляд на площадь и нехотя, постоянно оглядываясь, пошёл через двор обратно.
Тем временем на проспекте загрохотали камни о щиты. Треснул первый залп - пока дымовыми шашками - заработал водомёт. Схватки Дэк не видел, она кипела рядом, за домом, выходившим фасадом на пропект. Через площадь захромали раненные полицейские. Несколько бутылок упали почти посредине площади. Одна попала в патрульную полицейскую машину. Из чадного костра вывалились два горящих полицеских. На крышах засуетились снайперы.
Дэк слышал, как гул схватки чуть стих и отдалился. Минут через пять через хаос звуков начали прорываться крики в очень мощную звукоустановку,
- Вперед!!! В атаку! - надрывался кто-то.
В ответ загремел восторженный рёв толпы. Всё опять загрохотало. Опять через площадь захромали раненые. Через несколько инут черепаха рассыпалась. На площадь вырвались восставшие. Они гнались за полицейскими и беспощадно громили отставших. Опять под колёса водомёта полетели утыканные гвоздями доски.
Людская масса, как водоворот в половодье, закружила к центру площади. Среди демонстрантов двигался небольшой фургон. На нём и была смонтирована та звукоустановка. На крыше надрывался в микрофон тощий, растрёпанный человек - Тору Раду.
- Мы долго ждали этого часа! Вот перед вами этот проклятый Дом, где эти дерьмоеды рядились, что над нами ещё можно сотворить. А за этой черепахой, в трёх километрах засели Они! Кучка трясущихся от страха подонков во главе с ничтожеством по кличке Паук. Эта тараканья немочь ждёт, когда мы доберёмся до их сытых шей. Вперёд, товарищи! Вперёд, на штурм!!!
Голос его звенел от напряжения.
Восставшие с рёвом обрушились на вторую черепаху. От основной волны отделилась группа. Человек четыреста. Половина из них вооружены винтовками и карабинами, у остальных были обрезки стальной арматуры, кувалды, бутылки с бензином.
"Штурмовая группа - всё, остались минуты..."
Человеческая волна прижала черепаху к грузовикам, но подшипники и водомёты сделали своё дело. Восставшие отхлынули к центру площади.
Человек на фургоне заходился в крике, заводя толпу, тем временем штурмовая группа достигла министерства. Повстанцы прутьями и кувалдами высадили стеклянные стены и ворвались внутрь. Дэк увидел как они бросились вверх по лестницам.
"Сейчас," - выдохнул он одними губами.
Внутри здания, приглушённый стенами, загрохотал треск сотен автоматов. На асфальт посыпались стёкла. Площадь ахнула.
-Товарищи!!! Вперёд!!! - надрывался Раду.
В это мгновенье из кузовов грузовиков, с крыш в людей ударили десятки пулемётов. Площадь превратилась в кратер вулкана. Сухой треск выстрелов смешался с сотнями мучительных коротких вскриков и тысячным воплем гнева и ужаса. Люди падали на асфальт, как колосья в жатву. Дэк видел, как свинцовый ливень беспощадно косил восставших. Над площадью стоял всепоглощающий сухой треск, будто кто-то огромный ломал хворост, и стелился сизый туман. Люди бежали прочь с открытого пространства - обратно по проспекту. Множество их падало на асфальт, покрывшийся телами и кровью. Фургончик в считанные секунды превратился в друшлаг. Народный трибун, прошиваемый пулями, захлёбываясь кровью, переломился пополам и рухнул вниз. Из простреленной дверцы кабины вывалился тяжело раненный Учитель. Его попытались было тащить под руки двое подпольщиков, но через несколько секунд убило одного и ранило другого. Дэк видел, как Учитель приподнялся на руках и его прошила пулемётная очередь. На груди расцвели четыре красных бутона. Из ран и изо рта хлынула на асфальт кровь. Он упал.
Убитые и раненые лежали кое - где уже грудами, одни на других. Уцелевшие бежали прочь, скользя на лужах крови, подхватывая и таща кого можно из раненых, и падали, падали. Убитых и раненых накрывали сотни знамён. Ужасная, трагическая и торжественная картина поголовной гибели - как в рассказе о гибели Первого Ополчения...
Черепаха, укрывшись щитами, легла на асфальт. Крайние грузовики из баррикады начали разъезжаться, открывая проход броневикам и вооружённым полицейским.
Несколько ополченцев прорвались вперёд из огневого мешка и быстро забросали бутылками с бензином два грузовика с правого фланга. Их убили почти сразу, но машины вспыхнули чадными кострами. Броневики таранили полыхавшие грузовики, но тяжёло нагруженные машины поддались не сразу. У людей, бежавших с площади появился шанс на спасение - несколько минут, чтобы оторваться от карателей. Через три минуты горящие машины с грохотом и скрежетом сдвинули с мест и в открывшиеся проходы ринулись броневики. Однако бросок в погоню опять сорвался.
Штурмовавшие министерство с разгону заняли третий и четвёртый этажи, бой кипел на пятом. Они увидели гибель сотен людей, броневики, густую колонну полицейских и постарались прикрыть отступление своих товарищей по проспекту. По броневикам, по полицейским, по пулемётчикам на крышах ударили полсотни стволов. Теперь уже полицейские валились на окровавленный асфальт снопами. С крыш на тротуары рухнули несколько пулемётчиков и снайперов. В бой вступили несколько групп прикрытия, засевших в зарослях кустарников и меж деревьев у проезжей части Кольца. Защёлкали карабины, застрочили два автомата группы, засевшей недалеко от дерева, за которым стоял Дэк. Из глубины двора им на помощь подбежали ещё человек десять ополченцев и, прячась за деревьями, начали стрелять куда попало - по наступающим, по министерству, по пулемётчикам и снайперам на крышах. Навстречу им по склону карабкались люди, вырвавшиеся с площади. Половина из них раненые. Они, поддерживая друг друга, брели прочь через двор к Южному вокзалу, к баррикадам.
Бой продлился недолго. Рядом один за другим ополченцы коротко вскривали или молчком падали в траву. Ниже, в кустарнике, возле Кольца, троих убили, трое раненых поползли по короткому по простреливаемому со всех сторон склону наверх, во двор. Двоих убило, третий, получив ещё две пули в плечо и в бок, добрался до спасительного дерева. Дэк резко высунулся из-за ствола и затащил его за угол дома.
Через минуту один ополченец из уцелевших в нижней группе бросил карабин, схватил в обе руки бутылки с горючим и выкатился из укрытия на окровавленный асфальт навстречу броневикам. Прячась за грудами тел, он пробрался вперед на полтора десятка метров и бросил бутылки одну за другой. Его тут же срезали очередью, однако обе бутылки разбились о броню, и машина, сначала как бы нехотя, загорелась, секунд через десять раздался громкий хлопок и вместо голубоватых огоньков на броне из сорванных взрывом люков вырвалось свирепое, красно-жёлтое пламя, повалил густой, маслянистый дым. В стальном склепе с треском рвались патроны. Второй броневик откатился назад, ко внутреннему тротуару Кольца поливая всё вокруг из пулемётов.
Командир что-то крикнул последним двоим бойцам, и они побежали вверх по траве, к спасительному проходу во двор. Добрался один, второй рухнул на самом верху навзничь с простреленной головой и покатился кубарем вниз. Дэк принял и его. Осмотрелся. Другого раненого уже перевязали. Отстреливались трое человек, ещё один, легкораненый, только что перевязал парня из нижней группы. Дэк подхватил через плечо раненного, что было мочи рявкнул остальным:
За мной! Отходим, помочь раненым! - и побежал через двор. Время сжалось...
Он положил хрипевшего от боли раненого на скамейку возле импровизированного перевязочного пункта, метрах в трёхстах за первой баррикадой. Вокруг, на траве и на асфальте, лежали десятки окровавленных, стонущих людей. Меж ними сновали два врача и санитарки - из добровольцев. Ребят, бежавших с ним рядом, не было - отстали. Дэк неспешно пошёл назад и, пройдя метров сто, увидел их, измученных, взмыленных. Легкораненый в изнеможении повалился наземь. Тяжелораненого бойца осматривала санитарка. Его волокли на антабках за руки. Парень был без сознания. Спасшихся обступили ополченцы отряда, прикрывавшего баррикаду и озабоченно расспрашивали:
- Что там? Где Учитель? Как штурмовая группа? Где Раду?
Но они пребывали в шоке и только молча глотали воздух... Все обернулись к Дэку.
- Ну хоть вы, госпо... извините, товарищ, скажите что там?!
Он обвёл взглядом озабоченные лица, и тяжко вздохнув, заговорил:
- Демонстрацию расстреляли. За черепахами стояли броневики и батальон спецполиции с оружием. Погибло до тысячи человек, ещё три тысячи ранено. Это только на площади и в соседних дворах. Штурмовая группа дошла до пятого этажа, но вырваться они не смогут. В самом министерстве их ждал батальон штурмовой гвардии. Рядом всё забито гвардейцами... Патронов не жалели. Из двух групп прикрытия с правого фланга погибло четырнадцать человек, ранено трое, целы вот эти трое. Раду и Учитель убиты.
Стало тихо. Только со стороны площади Благоденствия доносился сухой треск, бухали взрывы, поднимались в бледно-голубое небо столбы дыма. Через дворы от туда тянулись бесчисленные группки людей, тащивших раненых...
- Так что же теперь нам делать? - спросил комиссар отряда.
- Идти на позиции, готовиться к атаке. Добьют ребят в министерстве и во дворах - возьмутся за вас. Минут через тридцать.
Дэк смахнул пот со лба, надел фуражку и продолжил:
- К вечеру будет затишье, если удержитесь у вокзала.
- Но как же?
Он продолжил:
- Если удержитесь на следующих баррикадах, у вокзала - будет затишье до утра. Вариантов два: первый - сразу разойтись по домам. Но я не советую... Вы все засветились. Кроме того, пороховой ожог, синяк на правом предплечьи, запах пороха. От этого быстро не отмыться.
Второй вариант - как стемнеет, оставить заслон, собираться в одну колонну и прорываться из города, пока не поздно. К завтрашнему вечеру они гвардию к окраинам стянут. Тогда шансов ещё меньше...
Люди, стояли в понуром молчании. Каждый принимал решение. Комиссар осторожно спросил:
- А вы?
- Извините, ребята, я в этом не участвую - тихо, но твёрдо сказал Дэк.
- Спасибо за раненых... и за живых, - хрипло проговорил комиссар.
Метрах в тридцати, в переулке, выходившем на проспект остановился тяжёлый, мордатый грузовик. Из кабины выскочил Могильщик, вокруг него начали собираться бойцы ополчения и члены местного комитета спасения.
- Теперь оружия достаточно товарищи! - бодро говорил Могильщик, - триста семьдесят винтовок, шестьдесят самозарядных карабинов, пятьдесят восемь автоматов, двадцать пять ручных и семь станковых пулемётов, пять гранатомётов, два миномёта, полтора миллиона патронов..., - продолжал он. Председатель комитета печально покачав головой, спросил: - Почему же оружия не было вчера, позавчера?
Вопрос повис в воздухе. Могильщик сразу помрачнел и уставился в землю.
- Чего ждём? Разгружать надо! - раздражённо крикнул из кузова Тору Дондо - один из секретарей столичного горкома. Все повалили к грузовику. И вовремя. Едва последние ящики занесли в подвал пятиэтажки, как на грузовик спикировал вертолёт. Взахлёб затрещал его пулемёт, ударили реактивные снаряды. В разные стороны полетели обломки и щепки, упал на асфальт сорванный, взрывом капот машины. Грузовик запылал. В ответ загрохотали выстрелы карабинов.
"Пора, иначе не удержусь", - подумал Дэк. Подошёл дядя Лито и горестно посмотрел ему в глаза.
- Идём, дядя Лито, пора...- сказал Дэк и пошёл прочь, поддерживая старика под локоть.
- Глава 14 (15) -
Через грязное окно вагона видно было, как из мокрых, серых туч хлестал дождь. Они с Генералом ехали в Большой Камень, там, в главной базе флота вот вот могло вспыхнуть восстание. Впервые за много месяцев Генерал пришёл на заседание штаба Сопротивления. Члены ЦК "поручили " ему представлять оба крыла Сопротивления в главной базе флота. В помощь ему сплавили и Дэка. Кое-кто, видно надеялся, что оба там и сгинут. У Генерала был свой интерес - он расcчитывал укрепить авторитет и позиции теневого подполья и в Большом Камне, и на флоте и на Северном фронте.
Они, наивные, даже не представляли, как Генерал передвигается по стране... Дэк, впрочем, тоже. А самый рoзыскивыемый лидер Сопротивления, ни от кого не таясь едет в Большой Камень, в своей форме, со своими наградами и нашивками.
В дверь купе решительно застучали и, не дожидаясь разрешения, сами её сдвинули в сторону.
- Проверка документов! Всем предъявить удостоверения и командировочные предписания! - противным громовым голосом огласил полицейский лейтенант.
Генерал, лениво зевнув достал свою солдатскую книжку и подлинное предписание Генштаба. Полицейский проверил сначала бумаги Дэка, потом развернул корочки Генерала... Сверил лицо с фотографией, прочитал шевеля губами, чин, должность, имя, фамилию. Ещё раз поглядел на Генерала, наклонив голову. Тот в ответ благодушно улыбнулся.
- Ну и повезло ж вам, господин ротмистр с именем, - ядовито заметил лейтенант.
- Да уж... И с фамилией тоже. Только отчество другое.
- Даже год рождения совпадает.
-Это ещё полбеды. Я ведь и лицом на него похож!
Грустно усмехаясь, ответил Генерал.
- Не допекают? - поинтересовался полицейский.
- Раньше часто приставали, в особенности сразу после Восстания, сейчас пореже теребят, - сказал с безнадёжной интонацией Генерал.
Лейтенант бросил на него ещё один пристальный взгляд и, усмехнувшись себе под нос, отдав честь, протянул солдатскую книжку и предписание Генералу.
- Добрый путь, господа офицеры, - бросил на прощание полицейский и с усмешкой, покачав головой, ловко и бесшумно прикрыл за собой дверь.
Ларчик открывался просто. В начале предпоследней войны - лет двенадцать назад - подпольщик, коммунист и ротмистр запаса Нано Тонду Анто раздобыл удостоверение погибшего на фронте ротмистра Нано Тору Анто. На самом деле это было, при его связях в офицерской среде не слишком сложно. В результате у него за эти двенадцать лет тысячи раз проверяли документы и ни одному патрульному не пришла в голову мысль, что лидер подпольщиков будет в открытую ездить по стране в форме и предъявлять удостоверение со своими, в общем - то распостранёнными именем и фамилией. Мало того - по этому удостоверению ротмистра Анто призвали из запаса и отправили на фронт командовать батальоном. Ну кому бы взбрело в голову его, лидера подполья, искать на передовой? К тому же контрразведка располагала фотографиями семнадцатилетнего Нано Анто, из его розыскной карточки, составленной после первого ареста. Были ещё две крошечных фотографии - восемнадцати и двадцати лет, из личного дела в Министерстве обороны. Новобранца и новоиспечённого младшего лейтенанта. С тех пор он сильно изменился - не узнать...
Поезд подъезжал к Большому Камню. В коридоре дети радостно закричали:
- Смотрите! Смотрите!!! Река, река, пароходы !
- Видел море, Дэк?
- Давно. Возили родители в детстве, раза два.
- Пойдём посмотрим - зрелище стоящее, - сказал Генерал, поднимаясь с дивана. Они вышли в коридор. Это было устье Умконто. У последней излучины на правом её берегу расположился у железнодорожного моста порт. Здесь переваливали грузы с океанских судов на речные. По зеленовато - стальному зеркалу реки неспешно шли большие морские сухогрузы и распластанные по воде баржи. За мостом поднимался лес портальных кранов. Минут через десять, обогнув небольшой городок, прилепившийся к порту, дорога стала прижиматься к берегу и подниматься над ним. Ещё через полчаса, перевалив через невысокий перевал, поезд стал заметно поворачивать вправо.
Люди, заполнившие коридор, изумлённо выдохнули. Из окон вагона открылся потрясающий вид на залив. С высоты перевала противоположный его берег едва виднелся, чёрной, зубчатой грядой, теряясь в клочьях серых туч. На огромном, зеленовато-стальном зеркале его стояли на якорях или неспешно резали воду красивыми, изогнутыми акульими носами сотни кораблей.
Чем ближе к океану - крупней. Сторожевые катера, охотники и тральщики, постепенно сменились фрегатами, миноносцами, транспортами. Показались предместья Большого Камня. Вперемешку с кварталами кирпично-серых пятиэтажек стояли военные городки, переходящие в пирсы с теснящимися к них кораблями, лесом мачт и паутиной растяжек. Следом поплыли фантастические колоссальные громады корпусов 820-го военно-морского арсенала, переходящие в причудливые, циклопические очертания доков, крытых эллингов и возвышавшиеся над ними тёмные, решетчатые силуэты портальных и мостовых кранов. Непривычная, зелёно-пятнистая труба городской теплоцентрали разрезала залив на двое. За ней показались огромные плавбазы, эсминцы, стремительные и изящные, крейсера с массивными, возвышавшимися друг над другом башнями главного калибра, причудливыми надстройками-пагодами и откинутыми назад трубами. К бетонным пирсам жались хищные спины десятков подлодок. У одного из них мимо их глаз проплыли четыре подлодки - авианосца.
- Смотрите! Вон они!!! восторженно закричал мальчик лет десяти, показывая пальцем к центру залива, - там, на бочках, стояли громады линкоров и авианосцев. Отдельно ото всех одиноко дымил самый крупный линкор, возвышаясь надо всем вокруг своей семиногой надстройкой-пагодой.
- "Кондо"- выдохнул Дэк.
- Да, Он, - так же чуть слышно ответил Генерал.
Вокзал кишел полицией и патрулями штурмовой гвардии. На улочках оказалось немного жителей и совсем не было моряков. На улицах главной базы флота за час они не увидели ни одного флотского офицера или матроса.
Генерал и Дэк пришли на конспиративную квартиру местного подполья. Пока Дэк топтался в тёмном подъезде, Генерал поднялся на второй этаж и постучал в дверь. Едва обменявшись паролями, он перегнулся через перила лестницы и негромко позвал Дэка.
В неприметной квартирке их ждали члены горкома. На столе, покрытом клеёнкой, стоял чайник, сахарница и кружки. Секретарь горкома - растерянный мужчина лет сорока пяти с измождённым лицом явно им обрадовался.
- Ну наконец-то! Рады! Рады вас приветствовать, товарищи, - начал было он, однако Генерал прервал его :
- Давайте без церемоний, товарищ. Доложите обстановку в городе и на флоте.
Секретарь горкома тяжело вздохнул и, уставившись в крашеные половицы, нехотя заговорил:
- Наши выступления... эээ... Они захлебнулись. Не пошёл за нами флот. Не пошёл.
- Естественно, работу вы там не вели - вот и не пошёл. Кто же пойдёт на рисковое дело за незнакомыми людьми? - констатировал Генерал.
- Так ведь не было никакой возможности! Ничего не помогало. Безразличные они.
Вступил в разговор один из членов горкома, лет тридцати. Интеллигентной внешности - по всему школьный учитель.
- А сколько листовок для флота вы выпустили? - спросил Генерал.
- Но мы же воззвания выпускали. Ко всему народу... Четыре за два года, - заговорил с негодованием третий партайгеноссе - крепкий, лысеющий мужчина лет сорока.
- Воззвания... Ко всем значит ни к кому конкретно, а на территории частей вы их хоть распространяли?
- Ну это...эээ...Как бы правильно сказать, - растерялся секретарь.
- Значит не распространяли... Что же, тогда всё понятно, - констатировал Генерал, - давайте вернёмся к конкретной ситуации на текущий момент, - предложил он.
- У нас мало возможностей, - виновато глядя в сторону, ответил Секретарь - нам известно, что 355-я дивизия фактически разоружена. Оружие на складах, под охраной частей штурмовой гвардии. Морпехов из казарм не выпускают уже четыре дня. Вчера арестовали триста солдат. Позавчера "Кондо" перешёл от пирса на бочку в километре от берега. Что там происходит, мы не знаем, но после этого морские патрули в городе исчезли, а гвардейские удвоились. Что делать в этой ситуации, не знаем, - закончил он.
- Значит, восстание уже началось, - каменея лицом, заключил Генерал. Установилась неловкая тишина.
- Ладно, нам надо уходить, а вы разузнайте о дислокации гвардейских частей и немедленно готовьте забастовку. Везде, где сможете, организуйте к её началу заводские гудки. Собирайте любую информацию о событиях, попытайтесь установить связь с частями на берегу и кораблями. На других кораблях и в казармах сейчас разброд. Люди решают поддержать выступление или нет. Можно проникать туда, агитировать, разведывать ситуацию. Завтра мы придём - доложите обстановку, - сказал Генерал, встал с табурета и, пожав руку секретарю, пошёл к двери. Уже на улице, в трёх кварталах от конспиративной квартиры Дэк, спросил его:
- А они успеют к завтрашнему дню?
- Неважно. Мы идём к старшему нашей группы здесь. Правда, мало их, четырнадцать человек против девяноста этих олухов, но у них хоть какие-то связи на флоте. Плохо здесь всё идёт... Очень плохо. Очень похоже, что выступление спровоцировано Упырём. Наверняка тщательно разработанный план. Посмотри, как своевременно происходят выступления. Сначала только в столице. В других городах чуть позже. В столице уже захлебнулись кровью, а в Ндалатандо только начали. Подавили там - Кинто вспыхнуло - и там задушили, прошло четыре дня - в Большом Камне началось! Всё как по нотам. Ни разу дерьмоед поганый не сбился, - Генерал тяжело вздохнул.
- Если здесь удастся хоть часть людей спасти, хоть треть, хоть четверть - считай хорошо кончилось! Да и то ума не приложу как...
-Так куда же людей уводить? На Северный?
-Да, туда.
На другой конспиративной квартире всё было иначе. Старший здешней группы знал, что творилось в базе, на кораблях. На линкоре "Кондо" позавчера команда, узнав, что ужин приготовлен за счёт корабельной кассы, фактически за счёт корабельных офицеров и адмирала Шингу, через день есть нечего и когда доставят казённое продовольствие неизвестно, сама себе сыграла большой сбор, без приказа развела пары и перевела линкор от пирса на бочку. Целый день офицеры и адмирал уговаривали матросов отказаться от выступления, но вчера вечером начальник местной контрразведки потребовал от командования флота выдать зачинщиков, несмотря на то, что штаб тоже молчал о происходящем на флагмане. Путь назад был отрезан...
Матросы выбрали судовой комитет, решили идти до конца и привели линкор в боевую готовность. Вечер и ночь они связывались с кораблями, береговыми частями, батареями. Сейчас на флоте все в раздумье. Контрразведка и командир 102-й дивизии штурмовой гвардии в отличие от моряков не колебались. В 355-й дивизии морской пехоты "Шторм" арестовали триста солдат - всех, на кого была хоть какая-нибудь информация. Ещё около ста матросов и старшин взяли на различных объектах в городе и пригородах. В ответ в некоторых подразделениях разобрали оружие из ружпарков и усилили караулы в военных городках.
Открытые столкновения могли начаться в любой момент. Но главное - что творится на линкоре. Там назад пойти уже не могут. Всё зависит от них. За час до их прихода связной сообщил не подтверждённую пока, информацию - на авиабазе ВВС, - в двадцати восьми километрах от города, 321-й истребительно-бомбардировочный авиаполк готовится нанести по флагману удар.
- На линкор мы можем попасть? - спросил Генерал.
- Попробуем организовать - наморща лоб, ответил старший местного теневого подполья - охотник 781 - его команда решила примкнуть к восстанию.
- Когда?
- Через сорок минут отходят от пирса.
Они вошли на территорию базы через один из многочисленных КПП. Их вёл Молотобоец - старший подпольщик здесь. Дальше они шли, сопровождаемые дежурным матросом, связанным с подпольем, мимо складов, мастерских, минуя стороной казармы у которых собирались и спорили меж собой вооружённые матросы. Минут через пятнадцать матрос вывел их к пирсу у которого покачивались несколько больших охотников за подводными лодками - 787, 786,785,784,781-й. Небольшие, стремительных и изящных обводов корабли с изогнутыми, приподнятыми носами. На 781-м суетились матросы. Буквально перед ними по трапу, втянув головы в плечи, нехотя сошли четверо офицеров. Среди них оказался командир охотника. На его месте с мостика отдавал приказы главстаршина. Увидев двоих в армейской форме с Молотобойцем, он решительно махнул рукой, приглашая их подниматься на борт без церемоний.
Охотник уверенно шёл по глади залива к "Кондо", главстаршина, стоявший за штурвалом мрачно, глядя исподлобья, коротко бросал приказы. Генерал спросил его:
- Многие примкнут к флагману?
Главстаршина бросил на него короткий, колючий взгляд и сразу уставился прямо перед собой. Охотник шумно резал холодные воды залива, приближаясь к линкору. Наступила тягостная пауза.
- Трудно сказать. Не так всё началось... Большинству всё поперёк горла. И не только матросам. Офицеры, да что там - кое - кто из адмиралов, Сопротивлению сочувствуют. Да вот... не так надо было - не так... Топлива нет. Для нас со всего дивизиона соляр собирали - а в танках ползаправки. Через двое суток кончится. И так за что не возьмись! Не видать нам удачи! Вот офицеры и не решаются. Видели - ушли. А они люди порядочные и не робкого десятка... Так-то! На линкор придём - узнаете. У них там судовой комитет. Вроде штаба, что-ли. Подробней вам всё расскажут, - закончил он и пристально, оценивающе взглянул на Генерала и Дэка. Серая громада "Кондо" приближалась и росла на глазах.
" Какой же он огромный", - подумал Дэк, заворожено любуясь линкором, чудовищные пагода и надстройки которого уже закрывали полнеба. Через минуту охотник, сбавив ход, подошёл к трапу, вываленному за борт. Сверху, с палубы, им крикнули:
-Эй, на 781-м! Давайте пассажиров сюда!
На чистой, почти стерильной, палубе их ждали ежившиеся на сыром ветру одетые в чёрные бушлаты матросы и старшины - члены судового комитета. Едва Генерал вступил на палубу, навстречу ему вышел из чёрной массы бушлатов и бескозырок медведеподобный моряк с погонами старшины и, чётко козырнув, выдохнул:
- Здравия желаю товарищ... Генерал! Рады видеть ... Хоть вы флот не бросили.
Лицо его было мрачней серо-стального неба. Выцветшие голубые глаза пристально прощупывали их обоих. Дэк почувствовал стальное рукопожатие.
- Тогда не будем тратить время зря, - ответил Генерал, - ведите к себе.
- Пошли! - буркнул старшина.
Они шли по просторной палубе с кормы в нос, мимо чудовищных башен главного калибра, кружили в чреве линкора по тесным коридорам, поднимались на лифте вверх и, наконец, оказались на нижнем, ходовом мостике. В большом помещении теснилось всевозможное оборудование, посреди гудящих, мигавших сотнями лампочек устройств стоял металлический стол, застеленный картой Залива и базы. Слева, у прозрачной панели, суетились два матроса-отметчика. С трёх сторон через панорамные иллюминаторы открывался вид на залив с высоты 22-х метров. В передней части рубки по центру находились компас, колонка управления кораблём, курсопрокладчик и машинный телеграф. Чуть сзади, слева, на тумбе распологалось кресло командира. У колонки стоял вахтенный мичман - рулевой.
Они собрались здесь - все одиннадцать старшин и матросов. Судовой комитет линкора, превратившийся нежданно - негаданно, в штаб восстания.
Старшина Дарко Раду, преседатель комитета, заговорил первым:
- Плохи наши дела. Похоже всё загодя спланировано. Голодом флот уже полгода морят. Мы надеялись на складах что-то есть, а Молотобоец ещё вчера предупредил - там крысы с голоду сдохли. Думали тыловики балуют - оказалось нет. Вчера же с адмиралом говорил - говорит, полгода тыловые скулят - прибытку с флота никакого не стало. Топлива мало - у нас в ямах было двести семьдесят тонн. Спасибо братве с охотников. Позавчера захватили баржу, ещё 600 тонн мазута закачали. Дня на два-три дня хватит. Так что уйти с базы не выйдет. Не то что флоту - даже одному "Кондо". Артиллерия в порядке, но вчера помошник командира БЧ-5 и двое мичма нов попробовали снять ударники с орудий главного калибра. Показали братишкам бумагу, на адмирала ссылались. Дерьмоеды! Немочь тараканья! Хорошо хоть разобрались вовремя. Морпехов разоружили заблаговременно, ещё две недели назад. Мы никому ещё не заикнулись, только от пирса отвалили. Только - только. А их уже хватать начали. Получается, что контрразведка ждала, когда у нас начнётся. Им и подтверждения не надо было. Рассчитывали, значит, как всё пойдёт. Большинство офицеров нам сочувствуют, но в успех не верят. Чувствуют - подвох. Адмирал их, оказывается, собрал и приказал не участвовать в восстании. Сейчас сидят по своим каютам. Командир и Адмирал здесь же. Только пятеро офицеров согласились участвовать. Остальные нам постоянно подсказывают, что делать. У командира и адмирала связь прямая с мостиком. Уф!
Он тяжело вздохнул, утёр пот с лица.
- Что на других кораблях, на берегу? - спросил Генерал.
- В бригаде охотников за нами пошли 14 экипажей из 16-ти, в 107-й дивизии из 27 сторожевиков с нами 9 кораблей, в 125-й дивизии из 36 тральщиков за нами пошли 17 экипажей. Час назад определились экипажи эсминцев "Стойкого", "Свирепого", "Гремящего", "Громкого", "Андо", крейсеров "Герцога Анто", `'Ино`', "Грома". С нами 404-й, 581-й, 587-й, 589-й, 604-й флотские экипажи. Всего 9700 человек. Остальные табанят...
- Корабль к бою готов?
- Готовность номер три. Открытие огня через пять минут. Пары разведены, ход можем дать через сорок пять секунд, все вахтенные на боевых постах, все двери водонепроницаемых отсеков задраены, - отчеканил Радо.
- Старшина Радо! Ответьте адмиралу, - прогремел на мостике скрипучий голос.
Радо поспешно переключил тумблер с громкой связи на трубку и, вытянувшись в струнку, рявкнул в неё - Слушает Радо!
Разговор оказался недолог.
- Вас просит, - положив трубку, сказал Радо Генералу - а нам велел приготовить корабль по первому номеру. Включить все радары, запустить дальномеры, на все визиры и директора - сигнальщиков, комендоров к орудиям, с якоря сниматься, буксиры на нос и корму, с берегом - связь, пусть развернут коррпост.
Генерал поправил фуражку и коротко бросил Радо:
- Веди.
- А мне что делать? - спросил Дэк.
- С визиром справишься, лейтенант? - спросил Инту.
- Справлюсь.
- Так иди на левую скулу, в спонсон. Там наушники, подключим тебя к рубке, всё услышишь, ежели Генералу понадобишься - ты рядом. Пошли, - сказал он и направился к одной из дверей по левой стороне рубки. Короткий коридор сменился крутым и тоже коротким трапом. Инту открыл ещё одну дверь. В полутёмном коридоре стало светлее. Они вышли на продуваемую сырым ветром площадку, похожую на балкон. От двадцати пятиметровой пропасти их отделяло ограждение из броневой стали. Старшина протянул Дэку наушники и хлопнул по визиру на на стабилизированной платформе - Владей!
- Где планшет?- спросил Дэк затягивая ларингофоны.
- Вот здесь, открыл крышку рундука Инту, -разберёшься?
- Разберусь.
Старшина ушёл в рубку, Дэк сверял планшет по визиру. Минут через десять он услышал в наушниках Генерала:
- Раду, переключите мостик на общесудовую трансляцию. Пусть все знают - после короткой паузы он заговорил вновь - Товарищи! Наше выступление скорее всего спровоцировано охранкой. Пути назад нет. Мы должны пойти до конца, только тогда большинство сможет спастись! Я, Нано Анто, даю вам слово не покидать флот до конца и, если вы доверитесь мне, проявите стойкость - тогда мы уйдём отсюда живыми и с честью! А сейчас готовьтесь к бою. Всё начнётся очень скоро.
Над кораблём затрубил в микрофон трансляции горнист, зазвенели колокола громкого боя, завыла на весь залив сирена. К линкору подвалили буксиры. По палубе горохом посыпались матросы. Начали заводить концы на буксиры. Линкор дрогнул - провернулись в холостую винты.
В подготовке к бою прошёл незаметно час. Дэк быстро разобрался с прибором и внимательно следил за своим сектором. В расположении базы тоже всё пришло в движение. Митинги сменились предбоевой суетой. Всё вот-вот начнётся.
В наушниках раздался растерянный голос, видно, радиста: "Товарищи! Они готовятся бомбить нас! А штурмовая гвардия получила приказ занять расположение базы!"
Дэк заметил, как начался бой на берегу. Взорвались синие ворота КПП с якорями. В проход вкатился броневик, следом за ним, стреляя на ходу, бежали, гвардейцы. Через невысокий каменный забор полезли сотни полицейских и гвардецев. По ним из окон и крыш казарм ударили из винтовок и пулемётов. Плац и дорожки покрылись телами.
- Докладывает 19-й визирный пост. В секторе пять-двадцать два, двадцать три наблюдаю бой! - крикнул он.
- Принял! - донеслось из рубки.
В наушниках Дэк расслышал в общем хаосе голосов:
- Пост 11 докладывает! В секторе восемь - семнадцать наблюдаю бой. Атакуют базу! Слышите? Атакуют базу!
- Поддержите их огнём, - услышал он голос Генерала.
- А как же? Да это, - растерялся было Раду.
- Средним калибром, - предложил Инту.
- Да. Средним калибром, - уже твёрдо подтвердил Раду, - соединить с дивизионом левого борта! - гаркнул он громовым голосом.
Через пятнадцать секунд ожили башни 127-миллиметровок. Длинные стволы хищно потянулись к горизонту.
- Пристрелка! - рявкнул Раду в наушниках. Линкор ожил. Глухой гул, завывание и лязг механизмов доносились из его чрева. В наушниках стремительно, перекрывая друг друга, зазвенели в эфире десятки голосов. Из этого сонма звуков Дэк услышал:
- Визир 19!- Доложить обстановку!
- Бой идёт по периметру базы! По периметру!!!
- Понял, 19-й! - донеслось в ответ из нестройного хора голосов.
- Пристрелка, два орудия, цель сухопутная, фугасным - огонь!!!
Сочно бахнули в ответ зенитки. Из двух запрокинутых к горизонту стволов вырвалось пламя, через три секунды в городе ударили два взрыва. Дэк увидел в окуляры, как чёрный султан взрыва разметал прочь куски асфальта, кирпичи и людей в камуфляже.
-Девятнадцатый?!
- Есть накрытие! - в голос крикнул скороговоркой Дэк.
-Очередь, десять снарядов, фугасным, беглым, огонь!!!
Все восемь стволов загрохотали, изрыгая пламя. На берегу засверкали разрывы. Из чёрных султанов вперемешку с огнём летели по сторонам обломки деревьев, кирпичи, куски человечины, тела гвардейцев и полицейских.
Атака захлебнулась и наступила относительная тишина. С берега докладывали о двухстах семнадцати убитых, о 609-м и 611-м экипажах, примкнувших к восстанию. Генерал отдавал распоряжения. Началась уже подготовка к эвакуации. На противоположный берег послали разведгруппу на буксире. С берега сообщали о десантных судах и плашкоутах, готовых перевозить людей через залив. Прошло полчаса и округа огласилась надсадным гулом - один за другим загудели заводские гудки. К восстанию присоединились три завода. Молотобоец сообщал о полутора тысячах рабочих в боевых дружинах. Не успели люди толком обрадоваться, как на мостик снова прибежал радист с мрачной вестью. 321-й авиаполк поднял в воздух первую волну истребителей - бомбардировщиков.
- Будут здесь через три минуты, - констатировал Инту. Зазвенели колокола громкого боя. К зенитным автоматам горохом посыпались расчёты. На вершине пагоды, над директором*, вращал решётчатыми крыльями антенны радар.
Дэк увидел их одним из первых. Восемнадцать точек на сером небе.
- Восемнадцать машин. Высота четыре, дальность шесть, курс сорок пять!
Скороговоркой докладывал он.
Самолёты разделились.
"Звёздочкой атаковать будут".
Самолёты пикировали на линкор с пяти направлений. Заговорили зенитные автоматы. Всё потонуло в их грохоте. Рядом, выше и ниже его спонсона* надрывались взахлёб спаренные автоматы. На палубу ручьями сыпались стреляные гильзы. К пикирующим с леденящим воем самолётам тянулись сотни огненных трасс. От фюзеляжей и крыльев отлетали куски обшивки. Одна из машин взорвалась в воздухе, перечёркнутая орудийными очередями. Вода вокруг "Кондо" буквально кипела от падающих осколков. От самолётов отделились чёрные капли - бомбы. Они ударялись о воду и, подпрыгивая ,летели в борт линкора.
-"Топмачтовое!"*
В следующее мгновение бомбы достигли линкора. Две перелетели через палубу, одна ударилась в борт почти у самой ватерлинии в середине корабля. Всё потонуло в чёрно - жёлтом дыму мощного взрыва, одновременно вокруг линкора поднялось несколько столбов воды...
Дым рассеивался, на палубу обрушились тонны воды и ила. На палубе и надстройках лежали тела убитых и раненых. Повреждений Дэк не увидел.
- Осмотреться в отсеках! Доложить о потерях и повреждениях! - ревело по корабельной трансляции.
Самолёты перестраивались для следующего захода, он не заставил себя долго ждать.
Снова мертвящий вой, скороговорка, в крик, до хрипоты, в наушниках, бешеный огонь зениток - точно собачий лай, взахлёб... Бомбы, прыгающие с воды в борт, жёлтые трассы снарядов, разрывающие истребители в клочья. Изуродованные фюзеляжи врезаются в воду, из них, вперемежку с металлом летят куски человеческих тел.
На третьем заходе они начали поливать линкор из крыльевых пушек и пулемётов, перебив немало комендоров... Дэк едва успевал сообщать на КП о вываливавшихся из хаоса взрывов, дыма, огненных трасс и столбов воды истребителях. Корабль сотрясли несколько мощных взрывов, но зенитчики завалили в этом заходе четыре вражеских машины...
- Отбой воздушной атаки. Орудиям - дробь!!!*- проревела корабельная трансляция. Дэк слышал, как удаляется гул самолётов. Первый эшелон отбомбился и уходил на аэродром, можно было посчитать потери и повреждения. Через минуту он с лёгким удивлением узнал - сколь - нибудь серьёзных повреждений нет, убито девять и ранено двадцать восемь человек, почти все - комендоры из дивизиона зенитных автоматов.
- Но были же попадания! - изумился Генерал.
- Были. Три с левого борта, одно с правого... в броневой пояс. Нам это как слону дробина, - меланхолично констатировал Радо.
- С радара передали - построились в круг над аэродромом, заходят на посадку. Через пятнадцать минут нужно ждать следующий эшелон, - озабочено сказал Инту.
- Так скоро? - спросил Генерал - а аэродром ихний где?
- Двадцать семь с половиной километров от нас, -ответил один из комитетчиков.
- А главный калибр у вас на сколько бьёт - не унимался Генерал.
- На 28700 метров, - простодушно ответил Инту. - А эта... как? Так ты что... их прям там?
-Сейчас... услышал в наушниках Дэк суетливый голос Раду - Ваше высокопревосходительство?! Тут у нас мысль появилась... Может, по аэродрому главным калибром врезать?
Ненадолго наступила тишина.
- Понял! Понял! Делаем! - радостно заголосил Раду, - Братва, смотреть по таблицам! Запускай данные в машину! По карте сверьтесь!
Вскоре началась знакомая суета, теперь ожили башни главного калибра. Под гул электромоторов чудовищные башни поворачивались на левый борт. Четырёхсотдесятимиллиметровые орудия хищно потянулись к горизонту, нащупывая цель.
- Огонь? - спросил у Генерала Раду.
- Нет, рано. Надо накрыть их, когда этот эшелон отбомбится и станет садиться, а другой будет на рулёжках ждать взлёта, - ответил Генерал.
- Спрошу - ка я у адмирала, - буркнул сам себе под нос Раду, но в наушниках Дэка противно зазвонил телефон. Старшина схватил трубку и привычно рявкнул:
-Слушает мостик, старшина Раду у аппарата!
- Значит через пять минут после окончания? Понял! Ну, дорогой товарищ, вы с адмиралом как двухглавый дракон - одна голова подумала, - другая сказала, - с нескрываемым восторгом выдохнул он, вешая трубку, на рычаг.
Следующий налёт начался через двенадцать минут. Опять с душераздирающим воем обрушивались в пике с пяти направлений истребители. Опять падали и, ударившись о воду, подпрыгивали к кораблю бомбы. Одна из них легла на воду ближе и угодила в надстройку, разнеся в щепки рабочий вельбот. Дэк инстинктивно присел, прячась за броню спонсона. Над головой в сталь забарабанили осколки. Когда он поднялся, на месте взрыва полыхал пожар. Вокруг лежали тела, в серое небо клочьями поднимался маслянисто - чёрный дым. Однако, несмотря на стрельбу с самолётов, вокруг пламени суетились фигурки матросов из аварийной партии, заливая огонь водой из брандсбойтов. Сотни зениток заходились в бешеном лае. В бой включились ещё несколько кораблей. Искромсанные машины, подымая фонтаны брызг, падали в воду, кипевшую от сотен тысяч осколков, сыпавшихся с неба.
Утонул в чёрно-жёлтом облаке взрыва один крейсер. Одна из бомб, подпрыгнув, попала в буксир. Взрыв разорвал маленький кораблик пополам. Обломки почти тут же скрылись в кипящей воде.
Налёт кончился неожиданно, прогремела трансляция:
- Отбой! Зенитному дивизиону - дробь!
С палубы уносили убитых и раненых, тушили пожар, сбрасывали за борт стреляные гальзы и какие-то обломки. Пламя нехотя отступало под мощными струями воды.
По трансляции объявили: - в экипаже одиннадцать убитых, пятьдесят два раненых. Всем приготовиться, через три минуты огонь главным калибром.
Восемнадцатисполовиной метровые стволы главного калибра замерли. Дэк заворожённо смотрел на секундомер. Время тянулось медленно, наконец, над водами залива они услышали:
- Внимание, экипаж! Главным калибром, очередь два снаряда, фугасным, огонь!!!
Дэк едва успел открыть рот, как огромный молот ударил по адской наковальне. Из жерл орудий вырвалось пламя ярче солнца, гигантский корабль вздрогнул всем корпусом. Прошло чуть больше тридцати секунд и над чёрной, зубчатой кромкой сопок зажглись восемь солнц: вслед за ними по барабанным перепонкам ударили взрывы и в небо поднялись чёрные сутаны. Ещё через несколько секунд над заливом поднялся чёрный гриб, вспыхнуло ещё одно солнце, ярче всех остальных. Корабль содрогнулся от ударной волны и лишь вслед за ней донёсся чудовищный взрыв...
"Погреба! Бомбовые погреба сдетонировали!" - обожгла его мысль.
Не успел Дэк прийти в себя от увиденного, как ударил второй залп. Снова удар гигантского молота по адской наковальне... Вновь далёкие всполохи и ещё один страшный взрыв. Только теперь его гриб красно - жёлтым.
"Теперь склад горючего, - пронеслось в голове, - вот так, быстро. Два залпа - и нет ни аэродрома, ни авиаполка, сколько их там было? Человек шестьсот..."
Над заливом поднимались столбы дыма, полыхал пожар на крейсере "Герцог Анто", охотники вылавливали из воды уцелевших моряков с буксира N 706. К крейсеру подошли два буксира, заливая пламя из лафетных стволов.
Дэк приходил в себя от увиденного. В наушниках среди радостных, победных криков он услышал голос Генерала:
- Товарищи! Пока они в панике, надо атаковать штаб - квартиру охранки и полицейское управление. Нужно прорываться к казармам 355-й дивизии, попытаться освободить морпехов. Срочно устанавливайте связь с рабочими отрядами и обязательно надо захватить портовый холодильник и 782-й рыбозавод.
- А рыбозавод с холодильником зачем? - растерянно спросил один из комитетчиков.
- А жрать что будем?! - сварливо огрызнулся ему в ответ Инту. На мостике опять началась суета. Минут через пятнадцать Дэк увидел в окулярах визира, как матросы пошли в атаку. После увиденного штурмовики и полиция были, естественно в шоке и атака оказалась успешной. Не прошло и часа как на "Кондо" с берега сообщили: взято полицейское управление. Соединились с рабочими отрядами, обложили с трех сторон штаб-квартиру контрразведки. До казарм 355-й осталось полтора километра. Штурмовикам удалось остановить атаку на Офицерском бульваре. Всё шло как нельзя лучше. По позициям штурмовой гвардии ударил универсальный калибр, ещё через час удалось прорваться и там. Казалось, ещё чуть-чуть - и победа... Но, вопреки общему настроению, Генерал приказал привести в готовность танкодесантные корабли и перебросить один батальон на правый берег залива. Моряки удивлённо ворчали, но приказы выполняли.
- Зачем на другой берег-то? Ещё три - четыре часа и им конец, - слышалось в наушниках.
Только адмирал, которого уважали не меньше, чем Генерала, одобрил его действия, даже уточнил и скорректировал кое-где.
- А вы что думаете, товарищ лейтенант? - послышался в наушниках Дэка удивлённый голос Раду.
- Утром, на подступах к городу мы видели части 99-й штурмовой дивизии, в городе только два полка 102-й, так что через пять - шесть часов нажмут, аж сок потечёт. Пока топливо есть, им нас не одолеть, но его же почти нет. А они и авиацию подтянут с других авиабаз и ещё дивизию гвардейцев или три - четыре бригады. Тогда уж нам не сдобровать.
- Значит, всё же уходим... - констатировал Раду.
Всё пошло, как предполагал Генерал. Им, правда, удалось прорваться к казармам 355-й и вывести три с половиной тысячи человек и даже взять штаб-квартиру охранки. Там освободили двести двадцать арестованных морпехов - остальных успели запытать насмерть за эти дни или расстрелять...
Последним успехом стал захват холодильника в торговом порту и рыбозавода. Это случилось через семь часов после уничтожения аэродрома. Штурмовая гвардия уже пришла в себя и свирепо атаковала их позиции в центре города уже два часа. Атак в порту никто не ожидал, только за счёт этого удалось взять завод и холодильник.
На город и залив опустилась осенняя ранняя ночь. Воспользовавшись темнотой, на правый берег залива плашкоутами и десантными кораблями удалось перебросить тысячу семьсот бойцов, тысячу шестьсот десять раненых, пятьсот беженцев, сотню грузовиков, четыреста двадцать лошадей и пятьсот тонн продовольствия.
Хмурое утро следующего дня всё расставило на свои места. С рассветом над городом повисли штурмовики и истребители. К рейду и кораблям они не совались, вчерашние потери их научили осторожности, но над городом им противопоставить оказалось нечего, и он горел. Восставших теснили по всему фронту. Моряки и рабочие отряды постепенно отступали, оставляя карателям пылающие руины, медленно откатываясь к периметру военно-морской базы. Комитетчикам только оставалось сжимать кулаки и скрипеть в бессильной ярости зубами.
Сдерживать гвардейцев удавалось только огнём корабельной артиллерии. Восставшие корабли то и дело расстреливали атакующих. Те в ответ пробовали обстреливать линкор и крейсера, однако их полевые батареи быстро нащупывали и смешивали с землёй. К вечеру пылал весь город, небо затянул горький дым.
Едва ночь укрыла рейд и город чёрной накидкой, Генерал приказал начать массовую эвакуацию. За два часа до рассвета на правом берегу залива оказались пять тысяч пятьсот моряков и повстанцев, две тысячи четыреста шестьдесят раненых и ещё восемьсот беженцев. Тысяча пятьсот двадцать бойцов были мертвы. Вместе с ними погибли восемьсот двадцать шесть горожан. Ещё к девяти вечера первый пеший конвой двинулся по дороге N327 в сторону зоны Северного повстанческого фронта. Через час туда же отправилась колонна грузовиков с продовольствием и боеприпасами. Ещё через час вслед за ним отправился гужевой обоз. В шесть утра "Кондо" пристрелялся и одним залпом главного калибра разбил мост в устье реки. С охотника N789 доложили, что в воду рухнули два центральных пролёта. Теперь штурмовая гвардия не могла переправиться на правый берег залива и, значит не могла организовать преследования конвоев восставших.
"Кондо" тем временем перешёл к правому берегу, бросил якоря в семистах метрах от уреза воды. Плашкоуты начали свозить почти полуторотысячную команду линкора на берег.
В шесть пятьдесят семь у трапа остались десять матросов и старшин судового комитета, Генерал, Дэк, контр-адмирал Шингу и шестьдесят семь офицеров корабля. Генерал спросил Шингу:
- Может, пойдёте с нами? Паук с Упырём вас так просто в покое не оставят.
Адмирал презрительно усмехнулся:
- Обойдётся. Им нужны специалисты на флоте. Кроме того, у меня и моих офицеров неплохое алиби - Радо и Инту о нём позаботились. Ну и главное - я ещё национальный герой... Да и потом, как я его оставлю?
Адмирал неопределённо показал на надстройки корабля вокруг себя.
- Тогда, до свидания, адмирал, надеюсь, мы ещё встретимся, - вздохнул Генерал, пожал Шингу руку и пошёл к трапу. Дэк двинулся следом.
- Глава 15(16) -
Бронедрезина стремительно и неожиданно выскочила из пушистого молодого сосняка, стуча колёсами на стыках рельсов, и вращая башней, понеслась по пути через долину. Дэк едва успел замереть в кустарнике. Через две минуты дрезина скрылась за поворотом.
- Третья с утра - значит уже началось, - провожая её взглядом, констатировал Генерал.
- Ты номер заметил?
- 751-я
- 375-й полк бронепоездов, второй батальон, пятая рота. Быстро силы собрали, - между делом, заметил Генерал, поправляя вещмешок на плечах
-Ждали... И здесь ждали, - с едва заметной досадой добавил он.
Они уже второй день пробирались через эти места в расположение 280-й пехотной дивизии. До этого им пришлось сутки добираться к ближайшей станции из партизанской зоны Северного фронта, больше суток ехать поездом. Только сутки им удалось отдохнуть после трёхдневного перехода из Большого Камня. Едва Генерал увидел озабоченного связного - изменился в лице и коротко бросил Дэку:
- Cобирайся.
Теперь они в восьмидесяти километрах от Пангуны шли лесами в поисках партизанских застав Пангунского фронта. Они должны были быть где-то рядом, если выступление 280-й дивизии началось. Но пока им попадались только патрульные бронедрезины. Да один раз бронепоезд. Ни разу за эти дни по железной дороге не прошёл ни один гражданский состав. Всё говорило о близости восставших, только не было их самих.
Однако через час они, наконец, наткнулись на партизан. Десяток человек в разношёрстном, изрядно поношенном обмундировании, вооружённых самозарядными карабинами и автоматами, прочёсывали заросли молодого сосняка в поисках кого-то.
Командир заставы очень удивился, когда армейский ротмистр сначала окликнул его, а потом дал себя связать и потребовал доставить их обоих в штаб к кому нибудь из командования.
- К командованию, говоришь? Будет тебе командование! - раздражённо буркнул он.
- Веди их, ребята, к машине!
Недалеко, метрах в трехстах, на опушке рощи их ждала машина - армейский вездеход с эмблемой 280-й дивизии.
В посёлке, расположеном километрах в двенадцати от лагерей 280-й, бурлил партизанский бивак. По возбуждённому настроению бойцов чувствовалось, что восстание развивалось пока неплохо. Едва командир отряда подошёл к Генералу, тот что-то зашептал ему на ухо. Лицо командира вытянулось от удивления.
- Развяжите их, верните оружие! - приказал он ещё более удивлённым партизанам патруля.
- Как прикажете товарищ Гвоздь, - растерянно пролепетал старший патруля, протягивая им их пистолеты. Генерал уже отдавал приказы. Не прошло и двадцати минут, как они подъехали к штабу 280-й дивизии на том же самом вездеходе. Генерал и Дэк поднялись на второй этаж и вошли в комнату оперативного отдела, где шло совещание штаба Пангунского фронта, дивизионного и городского ревкомов.
Командующий фронтом Куно Бону по прозвищу Сапёр изумлённо уставился на Генерала со словами:
- Но ты же три дня назад был на Северном фронте?!
- Был там, теперь здесь, - ответил Генерал. Извините, товарищи, но мне бы хотелось точнее узнать обстановку, так что, пожалуйста, начните сначала.
Из 12810 человек личного состава 280-й дивизии в восстании участвовали 11907, из 546 офицеров, только 219. Сбежали командир дивизии, его заместитель по тылу, трое из четырёх командиров полков, одиннадцать из восемнадцати командиров батальонов и дивизионов. В городок и окрестные посёлки вошли 3950 партизан Пангунского фронта. Сапёр призвал на митинге народ вступать в ополчение. За двое суток в него вступили 3510 человек. С оружием было не так просто: из 35 средних танков в наличии было 27 машин, исправных только 18. И так во всех частях. Мало того - Десятая часть всей этой техники стояла на приколе и уже больше суток её ремонтировали в дивизионных мастерских и на местных 2667-м механическом и 779-м автотрактороремонтном заводах. В распоряжении партизан из артиллерийского вооружения были лишь 4 - 87,6-миллиметровых орудия. Всех добровольцев удалось вооружить, но для тех, кто будет приходить позже, оружия мало. Ещё сложнее было с боеприпасами. Снарядов было полтора боекомплекта, мин - два, гранат и патронов - три, но чем и откуда пополнять боезапас никто не знал. При нормальном расходе его хватало на неделю, если экономия - ещё дня три. Что будет, потом все догадывались, но молчали.
Совсем плохо было с продовольствием. Солдат уже давно кормили одной чечевицей, да и её оставалось дней на пять - шесть. Хлебозавод и дивизионная хлебопекарня ещё работали, но муки в городке осталось на пять дней. Генерал и Дэк пришли на совещание в тот момент, когда ревкомовцы ломали головы где взять муки.
- Похоже, всё спровоцировано контрразведкой - констатировал Куно - вызвать выступление, изолировать и уничтожить, чтоб другим не повадно было, - добавил он, - слишком быстро опомнилась местная контрразведка, слишком рано, ещё вчера, появились первые кордоны полиции на дорогах в Пангуну, отсекая от восстания поток добровольцев. На обоих железнодорожных ветках ещё вчера заметили бронедрезины - разведчики.
К предстоящим боям уже готовились. Добровольцев влили в партизанские отряды и начали развёртывание трёх пехотных батальонов. Пополнили и поредевшие от дезертирства части дивизии, сформировали маршевые роты. В семнадцати - двадцати километрах от города начали спешно сооружать дальний рубеж обороны. В самом городе ревком приказал готовить и навешивать на дома маскировочные сети. На окраине начали копать траншеи второго рубежа обороны. Сапёр уже отрядил мобильные и верховые группы для разведки, на одну из них и наткнулись они с Генералом, они действуют в километрах сорока - пятидесяти километрах от города. Уже обнаружены части 98-й, 100-й, 102-й штурмовых дивизий, 201-й, 204-й, 239-й и 800-й штурмовых бригад, 318-й и 322-й егерских бригад. На двух ближайших к Инто узловых станциях всё кишело войсками. Командовал группировкой Гридо, теперь уже корпусной генерал, командующий штурмовой гвардии. Во всяком случае, его позывные постоянно засекали в эфире радисты повстанческих сил. Развёртывание карательной группировки могло занять ещё два - максимум три дня, потом... потом Гридо двинет свои части вперёд.
-"Значит через три дня в бой,"- между делом, отметил Дэк.
- То, что тебе штаб Сопротивления и ЦК поручили представлять и в Большом Камне и здесь Сопротивление, нам известно, а этого парня мы не знаем, - деликатно заговорил Сапёр.
- Алту Рельо, младший лейтенант, ветеран, танкист, прошу любить и жаловать, -представил его Генерал.
- Танковым батальоном командовать сможет? - спросил офицер с погонами подполковника.
- Сможет.
- Возражения есть? - спросил Сапёр.
- Нету возражений, - бросил кто-то.
- Так что же с мукой?
Вернулся к животрепещущей теме один из офицеров.
- Вы у себя на станции поищите, - посоветовал ревкомовцу в железнодорожной форме Генерал.
- Может, и есть что, - пробурчал он себе под нос, скребя пятернёй за ухом, - всё же четыреста пятьдесят вагонов, да и на других станциях ещё.
- Собрать людей надо, чтоб всё знали, - грустно глядя на ревкомовцев, сказал Генерал.
Дэк бросил ключ рядом с катком и в изнеможении привалился на броню. Он не вылезал из цеха уже вторые сутки. Все здесь, в этом смрадном, холодном здании валились с ног от усталости, и он тоже. Но из девяти гробов им удалось поставить на ход семь машин. Только с двумя не удалось справиться, пока... С 808-й и вот с этой, 802-й. У 808-й умерла трансмиссия, которую он только что оставил в покое, у 802-й не хватало двух торсионов и трёх катков. Они перерыли все склады, помойки, собрали, что могли и умудрились - таки перебрать несколько агрегатов. Из пяти неисправных трансмиссий собрали три, но на эту, четвёртую, не хватило деталей - ничего не поделаешь. Правда по всей округе рыскали голодными волками бригады ремонтников на эвакотягачах в поисках подбитой или брошенной техники, благодаря им в общем - то и удалось починить неисправные машины. Вот и сейчас ждали с минуты на минуту прибытия одной из таких бригад. Они везли на транспортёрах два подбитых танка. Судя по тому, что сказали ребята по рации, были шансы оживить два последних неисправных танка.
Народ вдруг потянулся к выходу. Кто-то из ревкома пришёл. Он вытер ветошью потемневшие от масла и металла руки и направился вслед за остальными. В людском гомоне Дэк услышал Генерала.
- Вот пришёл к вам, товарищи, узнать, как у вас здесь дела.
- Да у нас товарищ Анто, всё хорошо. Два танка осталось отремонтировать, к вечеру закончим. - ответил хитро прищурясь, старший слесарь, самый старый среди рабочих, потом, печально улыбнувшись, спросил:
- А ты, Анто, что хорошего принёс?
Генерал поправил фуражку и по - заговорщицки коварно оглядел людей:
- Небось оголодали?
- На чечевице не разжиреешь, и хлеба нету. Кончился вчера. Оно, конечно, понятно почему. А что вы, дорогой товарищ из ревкома, об ентом скажете - опять про преступления кровавого режима? - криво ухмыляясь, саркастически спросил рабочий лет тридцати, с землистым, как и у всех остальных лицом.
Все стихли. Старик слесарь недовольно - осуждающе покачал головой.
А Генерал вдруг сдвинул фуражку на затылок и озорно, с торжеством в голосе ответил, выдержав паузу:
- Надо... Но не скажу... Нашли продовольствие. И муку, и картошку, и чечевицу, и даже консервы. К вечеру в магазинах хлеб будет. А вам, как вы есть особо важны в революционной борьбе, будет ещё и обед. Через два часа. И паёк к вечеру.
- Это как?
- Спецпаёк, так ревком решил.
- А ты подковырнуть всё норовишь, немочь тараканья! - выговорил ворчуну, расплываясь в довольной улыбке, старик. - Что, съел?!
Все расхохотались. Люди, обрадованные, не спеша разбредались по рабочим местам. Генерал подошёл к Дэку.
- И как у вас получилось? - изумлённо спросил он, - кругом голод, тараканы уже передохли...
- Искали, вот и нашли. Спасибо спекулянтам... Помогли революции. На станции по документам четыре вагона с продовольствием, а вскрывать начали - оказалось в двадцати восьми. Теперь понятно, как они цены держат. Продукты на складах не задерживают. Гоняют по железной дороге вперёд - назад, или в тупиках держат.
Генерал устало улыбнулся и поправил фуражку.
- У тебя как дела?
- Ничего. Половина людей в экипажах опытные фронтовики, как-нибудь справимся. Надо поискать в ополчении танкистов, я видел нескольких, - сказал Дэк, подходя к танку.
- Поищем... Патрули Гридо в двадцати семи километрах от линии обороны, у вас сутки остались.
С заводского двора донёсся надсадный рёв тягачей. Ремонтники привезли подбитые танки. Народ загудел, засуетился, зазвенели инструменты, загудели включённые станки.
Танки с рёвом, ворочаясь в размокшей земле, сползали с разбитой вдрызг дороги на окраине городка, и вытягивались в колонну рядом с ней, на краю поля, покрытого рыжей, мокрой травой. Дэк, пристроившись на командирской башенке, смотрел назад, следя, за тем как формируется колонна. Едва с дороги сполз тягач - эвакуатор техзамыкания*, он крикнул, переключив тангенту своего ТПУ:
- 801-й вперед, вторая передача! Ураган! Фонтан! Буран! Говорит Атлас! Слушай мою команду, вперёд, вторая передача, дистанция - двадцать пять метров, командиры машин на башне!
Танк качнуло и он не спешно, раскачиваясь на ухабах и ямах, пополз вперёд, ревя дизелем и лязгая гусеницами. Дэк ухватился за крышку люка и поправил ребристый шлемофон. Рядом, ухватившись за крышку своего люка, сидел нахохлившийся, как птица, промокший и продрогший наводчик.
- Чего грустный такой, Тонду?
- Так сыро! Погода вон какая плохая!
- Наоборот, хорошая погода! Тучи почти над самым лесом, - значит штурмовики не летают!
Тонду чуть заметно улыбнулся в ответ. Рядом, по дороге к рубежу обороны тянулись колонны ополченцев. Навстречу им брели люди его строившие - почти сплошь женщины, подростки, старики. Увидев танки, они радостно махали руками, что-то кричали. Через час батальон был на месте. Танки заползали в окопы за третьей линией траншей. Дэк отправился на КП полка докладывать Генералу и Сапёру.
- Прибыл 387-й танковый батальон. В наличии 28 танков, 1 эвакотягач, автомастерская, 6 заправщиков, 5 грузовиков, 157 человек личного состава, - козырнув ему, чётко доложил Дэк.
- Двадцать восемь? Молодцы. Один из тех двух залатали, - удовлетворённо улыбнувшись, сказал Генерал - Ну что ж, пойдём к карте, ознакомишься с обстановкой.
Его батальон расположился за второй полосой обороны, на самом танкоопасном направлении. Гридо, верный себе, не будет изобретать чего-то нового - ударит сначала там, где можно использовать все свои преимущества: перевес в артиллерии и танках. Перед позициями 841-го пехотного полка разведчики засекли уже части 101-й механизированной штурмовой дивизии и 800-й мехштурмовой бригады. У них больше полутора сотен танков.
- Вся надежда на твои танки, Алту. Часа через два, самое позднее к полудню, начнут, - констатировал Генерал.
Вернувшись, Дэк проверил машины второй роты, вместе с которой держал свой танк, собрал командиров рот, поставил им задачу и пошёл к командиру 1-го батальона, за позициями которого стояли его танки.
Ротмистр, лет тридцати двух, встретил его на своём КП. Батальон был уже готов к бою и комбату оставалось только ждать, когда всё начнётся. Он сидел на патронном ящике у стереотрубы и курил. Увидев Дэка, ротмистр широким жестом показал ему на другой ящик.
- Садись.
- Что-то ты не весёлый, ротмистр.
- Радоваться-то чему? Мы на направлении главного удара, значит, к вечеру шестьдесят процентов личного состава будут убиты или ранены. Если ты нас прикроешь, - тридцать процентов. Так что, крути - не крути, а самое позднее - через три дня меня убьют или покалечат.
- И всё же ты здесь?
- Тебя три дня назад здесь вообще не было, но и ты здесь...
- Продержитесь?
- Вроде бы должны... Выпьешь?
- Перед боем не пью. После боя зайду... Если будем живы.
Они сидели молча. В траншеях солдаты переговаривались вполголоса. Люди говорили о том же, что и пять месяцев назад в Огненном урочище.
Где-то, в нескольких километрах на запад, то и дело слышался гул далёких пока перестрелок. В блиндаже, в углу, засуетился у рации молоденький солдат - радист.
- Скала двадцать три на связи! Понял! Понял! Даю, - он протянул трубку комбату:
- Вас, госпо... извините, товарищ ротмистр.
Ротмистр взял трубку. Ничего не изменилось в его лице, но Дэк почувствовал - времени до начала боя осталось совсем немного.
- Понял вас. Утёс ноль одиннадцать! Понял... Здесь... Передам, - он отдал трубку радисту и повернулся к Дэку.
- В семи километрах разведдозоры обнаружили колонну бронетехники. Идёт бой. Минут через сорок их оттеснят и будут здесь. Ну, удачи тебе Атлас.
- И тебе, Скала. Меня Алту зовут.
-А меня Гонту.
Они обнялись на прощание. Через несколько минут Дэк подошёл к своему танку. Экипаж его ждал. Наводчик хотел что-то сказать, но он прервал его.
- Знаю. Всё знаю. К бою!
Едва забравшись в башню, Дэк подключился к рации и вызвал командиров рот.
- Ураган! Фонтан! Буран! Ответьте Атласу!
В ответ в наушниках сквозь помехи донеслось:
- Ураган - на связи!
- Фонтан - на связи!
- Буран - на связи!
- Бой будет здесь через сорок минут. Без сигнала нас здесь нет. Повторяю, до условного сигнала в бой не вступать.
- Понял, Атлас!
Трижды прозвучало в ответ.
Дэк переключил ТПУ.
- Заряжающий, осколочно-фугасным, заряжай. Наводчик, запускай стабилизатор, механик, двигатель на холостые обороты. Быть в готовности к выходу из окопа.
Механик запустил двигатель, наводчик запустил стабилизатор, заряжающий загнал снаряд в казенник. Затвор щёлкнул полуавтоматическим замком. Дэк проверил электроспуск спаренного пулемёта. Наводчик проверил маховики наведения орудия и доложил:
- Орудие к бою готово, стабилизатор запущен.
- Двигатель запущен, выставлен на 800 оборотов, с горного тормоза снял, - доложил механик.
- Снаряд в казне! - рявкнул заряжающий.
- Понял! Всем ждать! - крикнул Дэк, и подтянул ларингофоны у кадыка.
В окуляре перископа он отчётливо видел лес на другом краю большого поля, размокший просёлок и дальние, заросшие лесом холмы. Время тянулось медленно - будто мёд с ложки. Наконец на далёкой опушке леса появились броневики. Они казались игрушечными в оптике перископа. За ними ползли лёгкие танки. Машины шли, дымя дизелями. Колонну обогнали мотоциклы. Поднимая фонтаны грязи, они преодолели низину и начали подниматься по пологому, едва заметному склону, приближаясь к замаскированным окопам боевого охранения.
Да когда ж они! Когда?! - не выдержал наводчик.
- Не переживай, успеют, - примирительно бросил Дэк.
Едва слышно застрекотали далёкие автоматы, защёлкали винтовки. Мотоциклы принялись выполнять цирковые номера посреди дорожной грязи. Трёхколёсные машины лихо подпрыгивали, кувыркались, вышвыривая из сёдел и колясок бравых штурмовиков, исполнявших в воздухе тройные тулупы без оркестра... Из полутора десятков машин уцелели пять, успевших развернуться и укрыться за броневиками. Те, солидно гудя, катились в грязи по просёлку, потом лихо, веером разошлись по бескрайнему полю вправо и влево и двинулись вперёд, подминая ребристыми колёсами рыжую намокшую траву и, сочно стреляя из своих автоматических пушек, строча длинными очередями спаренных пулеметов. В ответ ударили противотанковые ружья и пушки. Застучали пулемёты. Броневики меневрировали по полю, в траве, около разбитых мотоциклов отчаянно отстреливались человек шесть уцелевших мотоциклистов. Вслед за броневиками в цепь развернулся десяток лёгких танков. Бой разгорался всё сильней. Наконец разведбат штурмовиков нащупал передовые окопы и обрушил на них весь свой огонь. Ещё через две минуты броневики начали утюжить стрелковые и пулемётные ячейки. В дело вступил пехотный батальон. Ротмистр с позывным "Скала 23" знал своё ремесло.
Вскоре задымил броневик, следом взорвался лёгкий танк. Из загоревшегося бронетранспортёра горохом посыпались в мокрую траву десантники. Дэк видел, как они, один за другим, раскинув руки, падали замертво или едва заметно тыкались в коричневые лужи касками и затихали. Взрывы снарядов поднимали землю среди траншей пехотинцев.
В поле, не добравшись метров ста пятидесяти до рядов колючей проволоки, едва заметной в траве, вспыхнул и зачадил второй броневик. Разведбат 101-й дивизии, не выдержав огня, покатился назад, теряя людей.
Передовые отряды штурмовой гвардии пытались нащупать бреши в обороне восставших. Перестрелки вспыхивали то на правом фланге, то на левом. После полудня позиции 1-го батальона 841-го пехотного полка атаковали пехотный и механизированный батальоны, поддержанные семнадцатью танками. Когда они начали утюжить траншеи Скалы, Дэку пришлось вмешаться. Огнём с места, из окопов они сожгли пять машин. Пехоту и бронетранспортёры накрыла артиллерия. В общей круговерти танки не успели засечь, но ещё через три часа началась следующая атака. На передний край повстанческой обороны посыпались тяжёлые снаряды, потом, минут через двадцать, на траншеи пехотинцев двинулись десятки танков, следом за ними мокрый, тёмный лес выплёскивал одну за другой пять цепей пехоты и бронетранспортёры.
Пришлось прикрывать пехоту огнём, уже не думая о маскировке. Отбили и эту атаку. На почерневшем от взрывов поле и между траншеями горели ещё девять танков и шесть бронетранспортёров, в рыжей траве, в воронках остались лежать две с лишним сотни штурмовиков.
Наступили сумерки. Дэк взял фляжку со спиртом и пошёл к ротмистру. Он сидел на своём КП грязный, измученный, с опустошённым взглядом.
- Живой, Скала?
Ротмистр чуть заметно улыбнулся.
- Живой, тебе и твоим танкистам спасибо. Выпивку принёс?
- Спирт хороший.
- А у меня закуска.
Ротмистр показал на трофейные боевые рационы.
- Будем жить, Атлас...
Ему снился сон. Странный, как и все сны, странный и тревожный. Легендарный барон Ардо, бесстрашный воин, живший пятьсот шестьдесят лет назад, говорил с ним, предупреждал о чём-то. Дэк никак не мог взять в толк о чём. Не разбирал слов... Вдруг он услышал:
- Дэк, проснись.
В глаза ему печально смотрел Генерал... Нет - Зоран. Он вглядывался в знакомые скорбные черты, постепенно просыпаясь.
- Прости, брат, не удержал я тумана да облаков. По утру бомбить вас будут.
Он проснулся в башне и увидел в открытом люке: Зоран, печальный и торжественный, посреди тёмно-синей, сапфировой тьмы закрывал полнеба.
"Антициклон пришёл, с утра начнут штурмовку,"- Обожгла его мысль.
Спустя три часа в голубом вымороженном небе появились штурмовики...
Танк вздрагивал от близких разрывов. В перископе всё заслонила поднятая взрывами земля, мелькнуло человеческое тело, какие-то обломки. Безпощадный авианалёт сменился артподготовкой. По ним долбили стволов шестьсот.
- Всем слушать, говорит Атлас! Фонтан, Ураган, Буран! Как только перенесут огонь в глубину всем покинуть окопы. Они атакуют за огневым валом! - надрываясь, кричал он.
Едва стих гул канонады. Дэк сквозь броню и шлемофон услышал рёв дизелей и лязг гусениц. Из порохового дыма на перепаханные огнём позиции пехоты стремительно наползали танки. Они утюжили траншеи, давя и расстреливая бегущих пехотинцев. Дэк поймал в перекрестье прицела, совмещённого с перископом, ближайший танк с номером 381 и прорычал:
- По 381-му, целить в номер, бронебойным!
- Прицел постоянный! - надрывался в ответ наводчик.
Переваливаясь через траншеи, 381-й стремительно приближался. Щёлкнул замок затвора.
- Огонь!
"Дзинь!!!" - раздалось в ответ. Затвор выплюнул дымящуюся гильзу. На башне 381 - го едва заметно сверкнуло пламя. Танк встал как вкопанный, уткнувшись в землю наполовину развёрнутым стволом... Из открывшихся люков стремительно вырвалось пламя, следом --> [Author:пђ.п»] посыпались прочь танкисты в горящих комбинезонах. Дэк нажал на электроспуск пулемёта. Командир, неуклюже взмахнув руками, упал на крышу моторного отсека, в чадное пламя, наводчик, зацепившись за что-то, повис на башне вниз головой...
Дэк успел заметить сбоку ещё одну машину.
- Влево! Влево поворачивай!!!
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ