Цитадель звездных властелинов

Глава I

ДУНКАН УАЙЕТТ ВСКОЧИЛ, схватил пистолет и бросился к двери, прежде чем успел как следует прийти в себя. В ушах у него звенело от грохота взрыва, который разбудил его, а его сборный дом все еще содрогался от ударной волны. Он подумал, что началась третья мировая война.

Уайетт присел на корточки в дверном проеме и выглянул на плато. Необычное по форме сооружение экспериментального передатчика с ультра- узким лучом нависало над ним, черное на фоне сверкающего звездами неба Нью-Мексико. На его верхушке сияла красная звезда — предупреждение для низко летящих самолетов. Дункан был совсем один. Его партнер Баннистер вылетел на побережье, чтобы понаблюдать за изготовлением новых деталей для предполагаемого улучшения аппаратуры. Никогда раньше Уайетт не чувствовал себя одиноким, даже когда был один на вершине горы, когда вокруг не было ничего, кроме бескрайних безликих небес и пустыни, солнца и ветра. Теперь же он ощущал себя именно одиноким и напуганным. Но надо было узнать, куда упала бомба.

В темноте ничего нельзя было разглядеть, так что он вышел из дома и завернул за угол, пригибаясь и плотно прижимаясь к стене. Стала видна основная часть плато, довольно прилично освещенная мягким светом миллиардов звезд, ярко сверкавших в кристально чистом воздухе. И он увидел то, что упало с неба.

Это была не бомба. Это был… самолет? Наверное, это можно было назвать самолетом. Или летательным аппаратом в форме диска. Но как бы это ни назвали, оно было там, круглое и слабо мерцающее на фоне серой скалы. Грохот и удар, который вытряхнул Дункана из койки, должно быть, раздались, когда эта штука вышла из крутого пике со сверхзвуковой скоростью.

Уайетт должен был ощутить облегчение от того, что это была не бомба. Но почему-то он испытывал совсем другие чувства. У него было странное предчувствие — такое безумное ощущение, что он не мог поверить ему, но и избавиться от него тоже был не в состоянии. Он неподвижно замер в тени у угла дома и стал ждать, что произойдет дальше.

Неожиданно в центре странного плоского объекта вспыхнул ослепительной огонь, высветивший каждый камешек и чахлый кустик вокруг него, каждую песчинку на скалах, обожженную солнцем стену дома и самого Дункана в одних носках и мятых брюках цвета хаки, неподвижно стоявшего с пистолетом в руке. А потом часть черного внешнего края диска опустилась вниз, разворачиваясь в лестницу.

— Что это? Кто ты?! — крикнул Уайетт.

Его голос казался каким-то особенно тонким и звучал невнятно на сильном ветру на этой необъятной равнине.

— У меня есть пистолет! — крикнул он. — Выходите медленно, с поднятыми руками!

Уже произнося эти слова, он понимал, насколько нелепо они звучат. Но ему нужно было как-то скрыть свой страх, иначе он просто развернулся бы и убежал. Этот проклятый круглый «самолет» выглядел слишком странно, и Дункан покрылся холодным потом, ожидая увидеть, что из него выйдет. А когда он увидел это, то и вовсе не поверил своим глазам.

Она появилась в открывшемся проеме на верхней ступени узкой металлической лестницы. Ее руки были чуть приподняты, чтобы он мог убедиться, что в них нет оружия, и ему показалось, что она слегка улыбается. У нее были черные волосы — черные, как самая черная тень, которую только можно себе представить, и коротко подстриженные. И одета она была в черное — этого цвета были и ее мягкие ботинки, и облегающие брюки, и широкий пояс с кобурой, и простая строгая рубашка с золотыми пятнами спереди на каждом плече. Каким-то образом Уайетт догадался, что эти пятна были знаками отличия, а не украшениями. А еще он почувствовал — из-за того, как она стояла и как смотрела на него, и из-за твердой, дисциплинированной силы, которая скрывалась за ее великолепной фигурой — что эта незнакомка не похожа ни на одну из женщин, которых он когда-либо знал, и что, вероятно, третья мировая война была бы меньшим несчастьем, чем ее появление здесь.

— Не нужно бояться, — сказала пришелица по-английски, и эта фраза прозвучала так, словно она бездумно заучила ее, не понимая смысла, причем сделано это было в спешке.

— Я не боюсь, — солгал Уайетт. — Я просто осторожен.

Он приблизился к дискообразному самолету. Ноги у него заледенели от холодного камня, по которому он шел, по спине пробегал мороз от ледяного ветра, а внутри у него царил холод, не связанный с холодом этой ночи.

— Откуда вы? — спросил он. — Что вам надо?

Женщина опустила руки и быстро спустилась по лестнице, очевидно, довольная тем, что он не собирается в нее стрелять.

— У меня не так много времени, — сказала она.

Ее глаза были цвета чистой бирюзы, поразительно яркие, и она с любопытством смотрела вокруг, слегка прищуриваясь. Она бросила быстрый взгляд на Дункана, а потом заговорила настойчивым тоном:

— Попытайтесь понять, поверить. Ваш мир подвергнется нападению. Не прямо сейчас, но очень скоро. Я хочу, чтобы вы передали это предупреждение своему правительству, чтобы ваш мир подготовился к вторжению.

— Понятно, — ответил Уайетт, с трудом сдерживая дикое желание рассмеяться. Он представил, как едет в Вашингтон и рассказывает разным важным шишкам в Белом доме и Пентагоне, что к нему прилетела на забавном круглом космическом корабле красивая девушка и что она сказала ему, что Земля будет кем-то атакована, и поэтому они должны держать все вооруженные силы, наготове.

— Они сначала пристрелят меня, — пробормотал Дункан, — а потом бросят в камеру с мягкими стенами.

Он шагнул ближе к незнакомке. Ее лицо было красивым, совершенно человеческим и в то же время совершенно чужим. Его нельзя было назвать мягким и женственным — это было лицо того, кто привык принимать решения и командовать. Эти красные губы, подумалось Дункану, никогда не будут капризно надуваться или кривиться в раздраженной гримасе, но легко могут сложиться в жестокую усмешку.

— Кто собирается напасть на Землю? — спросил он. — И кто вы?

— Не имеет значения, кто я, за исключением того, что я точно знаю, что говорю, — нетерпеливо ответила женщина. — Слушайте. Существует огромная межзвездная группировка, прокладывающая себе путь через этот сектор Галактики, грабя по ходу дела все попадающиеся на пути планеты. Эти окраинные районы находятся слишком далеко от нашего центра власти на Уриксе — на планете в звездной системе, о которой вы здесь никогда не слышали — чтобы наши постоянные завоевания стали невыгодными, поэтому все, что нас интересует — это добыча. Наши передовые разведчики идут далеко впереди основных сил. Мы, разведчики, уже были здесь раньше. Я сама была здесь. И теперь я предупреждаю вас. Основные силы будут на Альфе Центавра, когда я туда вернусь. И когда там все закончится, следующей будет Земля.

— Я вам не верю, — заявил Уайетт. Но на самом деле он как раз верил словам инопланетянки, какими бы невероятными они ни казались.

Теперь он стоял близко к подножию лестницы, достаточно близко, чтобы почти касаться высокой стройной женщины с волнистой черной челкой на лбу и блестящими, настороженными глазами. Странный корабль нависал над ними обоими. Уайетт посмотрел на него, вздрогнул и прикусил губу.

— Почему вы предупреждаете меня? — внезапно спросил он. — Вы сами из этой банды — почему же вы хотите предать ее?

— У меня есть свои причины, и они достаточно веские, — сказала незнакомка. — Но вы их не поймете. В любом случае, я говорю правду. Не сомневайтесь в этом.

Она отстранилась от землянина и начала подниматься по металлическим ступенькам.

— Подождите! — попытался остановить ее Уайетт. — Никто на Земле не станет меня слушать, если я расскажу эту историю. Все просто подумают, что я сумасшедший. Послушайте, если вы действительно хотите, чтобы к вашему предупреждению отнеслись серьезно, вам придется лично отправиться в Вашингтон.

— Это невозможно, — резко сказала пришелица.

Она продолжила подниматься по ступенькам, но Дункан снова остановил ее.

— Нет, — сказал он, теперь уже полностью уверенный, что он не должен позволить ей уйти.

Каким бы дико невероятным, чтобы не сказать безумным, ни было все это дело, эта женщина была реальной, и ее корабль — тоже, и ответственность за то, чтобы иметь дело с этой реальностью, должна была быть возложена на более мудрых людей, чем он.

— Даже мы с вами вдвоем не сможем никого убедить простым разговором, — добавил Уайетт. — Единственное, что будет убедительным — это ваш корабль. Он сделан не на Земле, это всем будет очевидно. Наши ученые могли бы протестировать его, изучить, доказать, что это не подделка, не мистификация любого рода, и даже это будет сложно — вы даже не представляете, насколько сложно!

УАЙЕТТ ВСТАЛ НА САМУЮ нижнюю ступеньку лестницы.

— Вы должны долететь на этой штуке до Вашингтона!

— Я же сказала, что это невозможно, — возразила инопланетянка. — Я вас предупредила, и вам придется сделать с этим все, что в ваших силах. Отойдите подальше!

Она повернулась к Дункану спиной и легко запрыгнула внутрь корабля. Уайетт не стал раздумывать. Мужчина бросился за ней вверх по лестнице, и как только он оказался на ступеньках, они начали сжиматься, подминая его под себя, и он понял, что ему придется отпрыгнуть в сторону, иначе его раздавит. Изнутри диска послышался рев каких-то механизмов. «Черт бы ее побрал! — охнул Уайетт про себя. — Ей все равно, убьет она меня или нет!»

Он лихорадочно вскарабкался по сплющивающимся ступеням, ухватился за край проема и протиснулся в него.

Движущаяся панель, которая уже начала закрывать отверстие, зажала его на полпути и продолжила сжимать с неумолимой силой. Он закричал от боли и страха быть разрезанным надвое, но смог заглянуть в круглую кабину пилота и увидеть, как женщина в черной форме, сидящая за пультом управления, повернула к нему испуганное лицо.

В следующий миг на ее лице появилось выражение сильного раздражения. Ее рука потянулась к кобуре с оружием, висевшей у нее на поясе. А спустя еще секунду прозвенел предупредительный звонок, и раздвижная панель автоматически открылась.

Остаток пути до кабины Уайетт проковылял, пошатываясь и мучаясь тошнотой и головокружением, но не останавливаясь — он знал, что сейчас было не время потакать своим слабостям. Он побоялся стрелять из пистолета, который все еще сжимал в руке, даже мимо, в качестве жеста устрашения. Кабина пилота была маленькой, и ее стены были облицованы металлом, так что срикошетившая пуля могла убить его, или женщину, или обоих либо повредить панель управления, так что аппарат не смог бы взлететь. Поэтому вместо выстрела он бросил пистолет в пришелицу. Оружие просвистело мимо ее головы, достаточно близко, чтобы коснуться волос, и в ту секунду, когда она попыталась уклониться от него, Уайетт пробежал через крошечную кабину по металлическому полу и набросился на нее.

Она не стала ни кричать, ни царапать его лицо, ни вцепляться ему в волосы — ничего из того, что обычно делают женщины. Она боролась, и она была сильна, как упругая стальная скульптура. Дункан схватил ее за запястье, чтобы она не могла дотянуться до оружия на поясе, и ее свободная рука сжалась в кулак и ударила его под подбородок с такой силой, что перед глазами у него вспыхнули звезды. Затем ее колено ударило его в живот.

Все представления Уайетта о рыцарстве покинули его. Он выпустил ее руку, понадеявшись, что сможет вырубить ее прежде, чем она успеет достать из кобуры оружие, чем бы оно ни было. И ему действительно это удалось — он успел ударить ее раньше, хотя и с позорно крошечным отрывом. Женщина осела на пол, а он сам схватил ее оружие, а затем поднял собственный пистолет и замер, тяжело дыша и чувствуя сильную дрожь в коленях. Инопланетянка помотала головой, хмыкнула, посмотрела на него горящими глазами и вскочила, готовая снова наброситься на землянина и убить его.

Дункан направил на нее оба пистолета:

— Мое оружие убьет тебя, — сказал он. — Что сделает твое, я не знаю, но тебе это известно. — Он указал на кресло пилота. — Садись туда. Мы летим в Вашингтон.

Противница одарила его злобной улыбкой, обнажив острые зубы, но подчинилась.

Глава II

РЯДОМ С КРЕСЛОМ ПИЛОТА в круглой кабине было еще четыре места, расположенные по ее периметру. Уайетт пристегнулся ремнями к ближайшему к женщине сиденью. Он думал, что взлет космического корабля будет чем-то особенным, и был готов к этому, но пережить почти мгновенный переход от неподвижности на земле к вертикальному полету прямо в небо с адской скоростью оказалось непросто.

— Не слишком высоко, — сказал Дункан, тыкнув инопланетянку в спину между лопаток пистолетом. — Мы летим не к Альфе Центавра.

— У вас здесь коммерческие воздушные трассы, — раздраженно отозвалась она, — и военные авиабазы, и радарные установки, и ракеты класса «земля-воздух». Даже на этом корабле я не могу гарантировать, что ускользну от всего этого.

Уайетт обдумал ее слова, с тревогой осознавая, что его пистолет теперь был в значительной степени блефом. Вряд ли он применил бы оружие к пилоту, если только не хотел спуститься на землю намного быстрее, чем поднялся, и она бы это знала.

— Хорошо, преодолевай препятствия, но не пытайся меня обхитрить. Я довольно хороший пилот, и я мог бы рискнуть и сам полетать на этой штуке, — предупредил он.

Это была откровенная ложь, но он подумал, что, возможно, она пойдет ему на пользу. Пришелицу же это, казалось, не заинтересовало.

Аппарат еще некоторое время с пронзительным свистом поднимался вертикально вверх, а затем с удивительной плавностью развернулся и направился на восток. Уайетт выглянул в маленький иллюминатор с двойным стеклом рядом с собой, и его ослепило сияние бесчисленных звезд. Они перестали мерцать, стали огромными, и их число многократно увеличилось. Небо было уже не плоским, а глубоким и бесконечным, так что в нем помещалось все это бесчисленное множество звезд, чуть ли не сливающихся друг с другом. А далеко внизу виднелась темная сморщенная поверхность, похожая на край круглой головки сыра, и Уайетт не сразу понял, что это была Земля.

Перед ним было самое великолепное зрелище, которое он когда-либо видел, но ему очень хотелось никогда не видеть его. Это был последний штрих безумной реальности, который делал весь этот дикий кошмар настоящим.

— Я просто лежал и занимался своими делами! — с горечью воскликнул Уайетт, отворачиваясь от иллюминатора. — Зачем тебе понадобилось лезть ко мне с предупреждениями?!

— Это очевидно — ты же техник, — ответила инопланетянка. — Только техник мог понять то, что я должна была сказать тебе. Остальные, кажется, не верят в инопланетные корабли, даже когда их видят.

— Остальные? — переспросил Уайетт, пораженный новой мыслью.

— Конечно. Как, по-твоему, мы планируем наши атаки? Как, по-твоему, узнаем то, что должны знать, в том числе достаточно хорошо владеем языком нужных нам планет, чтобы иметь возможность общаться с их жителями после вторжения? При нормальном ходе событий я бы сочла тебя особенно ценной находкой. Все прочие, с кем мы могли пообщаться, были пастухами, или рыбаками, или первобытными дикарями, или бедными странниками, которые мало что могли нам дать — только их родной язык и рассказ об их собственном занятии.

— Ты хочешь сказать, что если бы ты не решила предупредить меня, ты бы меня похитила? — уточнил Уайетт. — Забрала бы меня, — он кивнул на иллюминатор, — вон туда? Ну, или попыталась бы это сделать?

— Конечно.

— Прекрасно, — процедил Дункан сквозь зубы. — Будь я проклят… — Он был взбешен и встревожен больше, чем когда-либо. — Ни на секунду не забывай, что мой пистолет приставлен к твоей спине.

— Вряд ли я это забуду, — сказала женщина на удивление спокойным голосом. — Как вас зовут?

Уайетт назвал свое имя.

— А я Бринна Халфард. Бринна Темная — я бы так это перевела на ваш язык.

Дункану это показалось несколько нелепым. Она бы еще спросила, как у него дела!

— С чего вдруг такое дружелюбие? — спросил он, смущенно хмыкнув.

— Я солдат, и я знаю, что невозможно побеждать в каждой стычке. Я научилась извлекать максимум пользы из происходящего.

— Это замечательно, — Уайетт, ни на минуту не доверял Бринне, но ему было любопытно узнать побольше о ее народе. — Там, откуда ты родом, все женщины — солдаты?

— Только те, кто этого хочет. У нас нет никакой разницы между полами — только между отдельными людьми в соответствии с их способностями. В Оперативной группе много женщин — пилоты, техники, офицеры, артиллеристы, рядовые военнослужащие…

— И это никого не удивляет?

— А почему это должно удивлять?

Уайетт замялся. Он не мог придумать ни одной веской причины, кроме той, что на Земле такое было не принято. Бринна, тем временем, потянулась к панели справа от себя и приоткрыла ее.

Ее пассажир мгновенно насторожился.

— Что ты там делаешь?

— Ты же хочешь лететь в Вашингтон. Если ты сам не можешь сообщить мне точные координаты, я должна попросить компьютер рассчитать курс.

— Хорошо, — кивнул Дункан. — Открывай эту штуковину, но медленно.

За панелью обнаружился только удивительно компактный системный блок.

— Видишь? — сказала Халфард. — Теперь, если ты позволишь…

Уайетт позволил ей сделать все, что требовалось.

— Вашингтон уже обозначен у тебя на карте в этом аппарате? — уточнил он.

— Там обозначена вся ваша планета, — ответила Бринна. — Как же иначе?

ХОЛОДОК ПОПОЛЗ ПО СПИНЕ Уайетта. До него начало доходить, какие еще у этой ситуации могут быть последствия — более отдаленные и более серьезные. В небе Земли уже шпионили враги, составляющие карты ее поверхности. Враги с другой звезды, настолько далекой, что земляне никогда о ней даже не слышали. Жителей Земли похищали, названия ее городов были известны, их планы составлены. И где-то там, в огромной черной и пылающей звездным огнем пропасти, окружавшей Землю — которая была вовсе не защитным барьером, а путем для вторжения — к ней уже летел вражеский инопланетный флот. Уайетт в ужасе смотрел в иллюминатор и задавался вопросом, каким образом Земля, даже если вся ее оборона будет задействована, сможет отразить атаку врага, настолько превосходящего ее в технологиях, что межзвездные перелеты стали для него обычным делом.

— Бринна, что… — начал было он, поворачивая голову к инопланетянке, и краем глаза увидел, как ее рука скользнула по кнопкам управления.

Было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Корабль завалился набок, пол ушел у Дункана из-под ног, а иллюминатор оказался у него над головой, а затем его отбросило в стену с такой силой, что он чуть не сломал шею. Ремень безопасности врезался ему в грудь, а пистолет вырвало у него из руки, словно он был притянут мощным магнитом. Уайетт непроизвольно вскрикнул, и тут судно сделало новый кульбит, и его голова во второй раз врезалась в иллюминатор — и все звезды для него погасли.

Когда он пришел в себя, у него больше не было оружия, а его руки были надежно пристегнуты к спинке сиденья его собственным ремнем. Голова у него раскалывалась от боли.

— Это был грязный трюк, — простонал он. — Теперь понятно, почему ты сделала первый поворот таким плавным — чтобы я не знал, насколько быстро эта штука может маневрировать под прямым углом.

— А ты ожидал, что я дам тебе полный отчет о технических характеристиках корабля? — фыркнула Бринна.

— Хорошо, — с кислым видом вздохнул Уайетт, яростно ненавидя и ее, и собственное чувство беспомощности и ущемленности, и всю эту ситуацию, в которой именно он оказался выбран для решения проблемы, непосильной для обычного человека. — Куда мы теперь направляемся?

— Возвращаемся туда, где я тебя нашла. Тебе придется добираться до Вашингтона с предупреждением другим способом.

Уайетт застонал.

— Что мне сделать, чтобы ты поняла? Никто не поверит ни единому моему слову!

— Это твой мир, — сказала Халфард. — Я моху сделать только одно: сказать тебе, что скоро произойдет.

— То есть, больше ты ничего не сделаешь! — яростно выкрикнул Дункан. — В любом случае, скажи, в какую игру ты играешь? Если бы тебя действительно волновало, будет Земля атакована или нет, ты бы убедилась…

Слева от панели управления начала попеременно мигать пара маленьких синих огоньков, и это мигание сопровождалось пронзительным жужжанием. Бринна вздрогнула и произнесла несколько слов на своем родном языке, прозвучавших, как ругательства.

— В чем дело? — спросил Уайетт.

— Проблема. О, не с кораблем, не бойся! Это всего лишь коммуникатор.

Красавица протянула руку к одному из рычагов на панели и одновременно одарила Дункана жестким взглядом.

— Просто молчи. Вообще ничего не говори, иначе сделаешь себе только хуже.

Затем она щелкнула выключателем. Мигание и жужжание прекратились, и на крошечном экране появилось мужское лицо. Уайетт не мог как следует разглядеть его со своего места, но лицо показалось ему вполне приятным. Его черты выражали силу и своего рода внутреннюю усталость.

Мужчина заговорил с Бринной, и она ответила ему, но Дункан не понял ни слова из того, что они сказали. Какая-то часть разговора как будто бы касалась самого Дункана, и ему все сильнее становилось не по себе. Когда контакт прервался и экран снова стал пустым, он наклонился вперед, навалившись на свои путы.

— Что все это значит? — требовательно спросил он Бринну.

Женщина быстро кивнула в сторону иллюминатора.

— Посмотри туда.

Ее брови нахмурились, слившись в единую черную сердитую полоску, и казалось, она о чем-то напряженно размышляет. Уайетт выглянул в маленькое окошко.

К НИМ ПРИСОЕДИНИЛСЯ ЕЩЕ один дискообразный летательный аппарат, летевший примерно в четырехстах футах от них, не отставая. На глазах Дункана этот аппарат накренился, показав светящийся розовый центр, окруженный черным внешним кольцом, и умчался куда- то вдаль, в звездную пустоту. Бринна последовала за ним.

— Эй! — закричал Уайетт. — Ты же сказала, что собираешься высадить меня на плато…

Пришелица покачала головой.

— Не сейчас. Там Макверн, добрый старый Макверн, который с подозрением отнесся бы к собственному отцу. Он знает, что ты у меня на борту. Есть только одно место, куда я могу тебя отвезти. — Она выразительно указала вперед, в звездное небо. — Вон туда. Если я попытаюсь вернуться на Землю сейчас, я предстану перед военным трибуналом еще до завтрака.

С этими словами Халфард повернулась к Дункану лицом. Казалось, она приняла какое-то решение после того, как ей пришлось внезапно менять курс из-за появления Макверна.

— Послушай, — сказала она. — Я — твоя единственная надежда вернуться на Землю до нападения. Если ты скажешь кому-нибудь, что я пыталась передать тебе предупреждение, эта единственная надежда исчезнет. Ты меня понимаешь?

— Прекрасно понимаю, — проворчал Уайетт, к этому моменту также кое-что обдумавший. — Я тоже твоя единственная надежда передать твое предупреждение на Землю перед вторжением, чего ты очень хочешь сделать не потому, что тебя волнует то, что происходит с Землей — тебе на это наплевать. Но тебе это нужно ради какой-то выгоды, которую, как ты думаешь, это принесет лично тебе. В общем, я полагаю, в некотором смысле мы партнеры, не так ли?

— Можно сказать и так. — Глаза инопланетянки были яркими и твердыми, как два осколка голубого драгоценного камня. Она была самой красивой женщиной, какую Уайетт когда-либо видел, и она пугала его до чертиков. — Партнеры. Да. Но какими бы ни были мои мотивы, они не касаются ни тебя, ни Земли. И если на этот раз мой план не увенчается успехом… — Она пожала плечами. — Будут и другие планеты.

— Возможно, они не так хорошо умеют сражаться, как Земля, — проницательно заметил Уайетт. — Правда, у нас пока нет космических полетов, но зато есть ядерное оружие. Этого достаточно, чтобы даже ваши силы испытали настоящий шок. И именно этого ты и хочешь, не так ли?

Бринна слегка изменилась в лице. Ему показалось, что она почти улыбнулась — правда, как-то невесело.

— Ты слишком умен, — заявила она. — Но не позволяй своему уму изменить тебе.

— Постараюсь, — ответил Дункан, совсем не чувствуя себя умным и ощущая вместо этого тошноту и боль, когда последний тонкий край Земли скрылся из виду, и он внезапно понял, что находится в космосе. На одно безумное мгновение он подумал, что все это — сон. Слишком уж быстро все произошло, и слишком безумным все это было, чтобы быть реальным, так что ему казалось, что совсем скоро он должен проснуться. Но Уайетт знал, что это был не сон. Он действительно был в космосе, бодрствующий и реальный, и он был пленником, улетающим со связанными руками в неизвестную пустоту.

И улетающим очень быстро.

Глава III

БЫЛА НОЧЬ — А ПОТОМ внезапно наступил день. Не было никакого сумеречного перехода между ними. Звездолет вырвался из тени Земли в яркое сияние солнца, и это выглядело так, словно кто-то включил все огни в мире посреди темной комнаты.

Уайетт вздрогнул и отвернулся от иллюминатора. Когда он осмелился снова посмотреть туда, стекло оказалось закрытым линзой с фильтром, отсекающим часть яркого света. На самом деле она, должно быть, сразу же встала на это место, иначе солнечные лучи ослепили бы и Дункана, и женщину-пилота. Все пространство теперь наполнилось светом, и ночная чернота была скрыта за этим золотым сиянием.

Корабль Макверна все еще летел рядом, немного впереди и сбоку — его полированный борт вспыхивал и сверкал на солнце. Казалось, он скользит по океану света, как мимолетная тень, и Уайетт поймал себя на том, что загипнотизирован этой иллюзией, что его тоже подхватывают и кружат потоки небес, словно щепку на ветру.

Бринна задумчиво склонилась над пультом управления и даже не смотрела наружу. Уайетт понял, что, конечно, для нее это давно привычный вид. Должно быть, она видела сияющие солнца по всей Галактике и считает их не более интересными, чем уличные фонари. Но для Дункана все это было совсем новым и удивительным. Он все еще был до смерти напуган ситуацией, в которую попал, но даже самый сильный страх терялся в этом ошеломляющем великолепии. Вытянув шею, мужчина попытался разглядеть само солнце, но оно было позади судна, а иллюминаторы с той стороны кабины были затемнены полностью. Все, что он там увидел — это дрожащие огненные завесы, которые внезапно вспыхивали, закрывая половину его поля зрения, а затем опадали обратно, струясь золотыми потоками. Уайетт подумал, что это, должно быть, солнечные протуберанцы или часть короны.

Золотой поток света разливался все шире и шире, и казалось, этому не будет конца, хотя Дункан знал, что даже у солнца должна быть граница. Прямо перед кораблем пронеслось наискосок нечто похожее на тонкое черное острое лезвие гигантского ножа, рассекающего сияние, и землянин понял, что это была их собственная тень. Так они и летели, и вокруг был только свет, и тень, и корабль Макверна. Чуть позже в иллюминаторе появился белый изогнутый предмет, похожий на обглоданную кость — Дункан не сразу сообразил, это край луны.

Именно к нему корабли и направились. Теперь Уайетт мог примерно оценить их скорость. Невозможно было подсчитать, сколько она составляла миль в час, но она точно была чертовски велика. Луна в прямом смысле слова неслась им навстречу, и на ней все лучше были видны кратеры и поднимающиеся ввысь странные зубчатые горы — они росли, словно снятые на пленку, прокрученную затем на большой скорости, прорастающие цветочные ростки. Кремнистые вершины сверкали, как ряды исполинских зубов. Сердце Уайетта подскочило к горлу. Он понимал, что Макверн и Бринна, уж наверное, знают, что делают, и был полон решимости не кричать, но поймал себя на том, что пытается оттолкнуться ногами от пола, словно нажимая на несуществующие педали тормоза.

Два летательных аппарата, наклоняясь и раскачиваясь, снижались к поверхности луны. Уайетт знал, что она только казалась слишком близкой — он не мог отделаться от ощущения, что достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до нее — из-за пустоты безвоздушного пространства над ней и из-за блеска отраженного ею солнечного света. Равнины, кратеры, пики и горные хребты, ослепительно-белые или покрытые чернильными тенями, мелькали под кораблем, а затем он пересек границу света и тени, и над ним снова сгустилась ночь, черная, совершенно черная, и кипящая звездами.

Уайетт встряхнулся, чувствуя себя еще более ошеломленным. Это было похоже на стремительное, выбивающее дух погружение в глубокий водоем. Защитная линза автоматически отодвинулась от иллюминатора, и он посмотрел на ночную сторону Луны, таинственно мерцающую в вечном сиянии звезд — и не очень удивился, увидев, что она очень похожа на знакомые ему с Земли очертания человеческого лица.

Оба аппарата снова накренились и закачались еще сильнее, и Уайетт увидел еще один корабль.

ЭТОТ НОВЫЙ КОРАБЛЬ неподвижно висел между луной и звездами — огромная цилиндрическая фигура с тусклыми бликами света на боках и тупым носом. Можно было примерно угадать его размеры по площади участка звездного неба, которое он заслонил, но такие расчеты были очень приблизительными. Однако судно было большим, достаточно большим. Сначала на нем не было никаких огней, но потом на его боку загорелся один фонарь, и луч этого фонаря проложил через черную пустоту четкую белую дорожку. Корабль Макверна помчался по этой «тропе», замедляя ход, и вскоре исчез.

— Что это? — спросил Уайетт.

— Разведывательное судно, — ответила Бринна. — Ты же не думал, что мы проделаем весь путь до Альфы Центавра на этих скиммерах, не так ли?

— Да как-то не думал… — протянул ее пленник.

«Альфа Центавра! — ахнул он про себя. — Боже мой…»

Халфард, тем временем, тоже вывела скиммер, как она назвала свой маленький корабль, на освещенную дорожку.

— Тебе, вероятно, придется нелегко, — предупредила она. — Тебя будут допрашивать. Наши люди не скоты, но они дотошны, и я ничего не смогу с этим поделать. Но держись, и я организую тебе побег, как только смогу.

— Спасибо! — с горечью проворчал Дункан.

— Если бы ты не торопился так отчаянно отправить меня в Вашингтон, тебя бы здесь не было — отозвалась Бринна с не меньшей горечью. — Так что не вини меня во всех своих бедах.

Скиммер замедлил ход, постепенно поднимаясь вверх по лучу света. Уайетта охватила паника.

— Почему Альфа Центавра? — простонал он. — Почему я должен лететь туда?!

— Две причины. Мы работаем на опережение, всегда планируем следующую кампанию до того, как закончим предыдущую. Как я уже сказала, тебе будут задавать вопросы. При нормальном ходе событий тебе показали бы кампанию на Альфе Центавра, чтобы ты мог получить четкое представление о том, как мы работаем, а затем тебя бы использовали, чтобы убедить ваш народ не сопротивляться.

— Но ты хочешь организовать мне побег до всего этого?

— Я сделаю все, что смогу, если ты будешь держать рот на замке, — отрезала Бринна. — Сейчас мы влетим внутрь, и с этого момента ты просто еще один наш пленник.

Уайетт посмотрел на инопланетянку. Он не доверял ее обещанию, совсем не доверял, и был уверен, что этой темноволосой даме лучше никогда не доверять слишком сильно. Скиммер влетел в большой люк, и Дункан услышал громоподобный грохот и почувствовал сильный толчок — он предположил, что сработал магнитный захват. Теперь за иллюминатором было видно ярко освещенное помещение, такое же большое, как Центральный вокзал, и оснащенное огромными непонятными механизмами. Ни один из них не был похож на известные Уайетту двигательные установки или средства связи. «Как вообще осуществляется связь на корабле, летящем быстрее света?» — пришла ему в голову новая мысль.

По залу двигались маленькие фигурки людей в скафандрах, удивительно похожих на те, что испытывались американскими Военно-воздушными силами для полетов на большой высоте. Дункан подумал, что земные разработчики таких костюмов были бы рады узнать, что созданные ими конструкции хорошо служат и другой разумной расе.

Скиммер замер, и его окружили какие-то аппараты.

— Надо подождать, пока не выровняется давление, — объяснила Халфард.

Огромные створки люка, через который ее корабль влетел внутрь большого судна, закрылись, и вскоре снаружи донеслись слабые звуки — главным образом, пульсирующий шум, похожий на биение гигантского сердца. Уайетт решил, что это, должно быть, заработали воздушные насосы.

В голову ему пришла еще одна мысль. Вряд ли это была очень хорошая идея, но он не мог придумать ничего лучше, и ему нужно было хотя бы попытаться что-то сделать, хоть как-то передать на Землю предупреждение. Он не мог просто ждать, пока Бринна поможет ему сбежать, у нее могло и не получиться сделать это, даже если она сказала ему правду. Но он мог попробовать сделать кое- что сам.

Вскоре на панели управления загорелся огонек, и Халфард нажала на рычаг под ним и встала.

— Ну вот, — сказала она. — Ты пойдешь впереди меня.

Уайетт поднялся. Его руки все еще были связаны. Он прошел через отверстие и оказался на узкой лестнице, которая вела на небольшую площадку. Дункан шагнул на верхнюю, и Бринна подошла к нему сзади и стала спускаться вслед за ним.

Скиммер, на котором они прилетели, висел на подвесной дорожке, а рядом с ним так же был подвешен корабль Макверна. В конце дорожки находилась передвижная стойка, на которой стояли еще три скиммера и имелось два пустых места для таких аппаратов. На трех других стойках Дункан насчитал еще пятнадцать маленьких кораблей, сложенных стопками, как пироги в пекарне.

ЛЮДИ В СКАФАНДРАХ, СРЕДИ которых были и женщины, начали снимать шлемы. Они бросали на Уайетта заинтересованные, но не слишком любопытные взгляды. Макверн подошел к ним с Бринной и тоже посмотрел на Дункана. Его глаза были темными, а кожа — жесткой от пребывания под лучами многих солнц. Серо-стального цвета волосы тоже выглядели грубыми и жесткими.

Плечи у него были широкими, торс крепким и узким, а ноги довольно длинными. Уайетт подумал, что если бы он встретил Макверна в другое время и в другом месте, этот человек мог бы ему понравиться. Но как бы то ни было, сейчас Дункан ненавидел его.

Макверн кивнул Бринне. На нем была такая же, как у нее, черная форма, но эмблема на его рубашке была другой, похожей на гвоздику рубинового цвета. Он наблюдал за Уайеттом, пока еще один мужчина развязывал ему руки.

— Техник, да? — уточнил он. Его английский звучал не лучше, чем у Бринны, но он выговаривал все слова четко и правильно. — Хорошая работа, капитан. Он нам очень нужен.

— Спасибо, — сказала Халфард. — Я надеюсь, он будет полезен.

— В какой области вы работаете? — спросил Макверн Дункана.

— Коммуникации, — ответил тот. — И могу сказать вам прямо сейчас, что об оружии и обороне знаю не больше, чем любой, кто читает газеты, и что от меня вообще не будет никакой пользы.

— Я вижу, Бринна объяснила вам, зачем вас сюда привезли? — кивнул пришелец.

— Объяснила. Во всех подробностях.

— Хорошо, тогда пойдем, — сказал Макверн.

Он зашагал прочь, и Бринна жестом велела Уайетту следовать за собой, что тот и сделал, шлепая ногами в одних носках по палубе. Чертовски здорово, подумалось ему, лететь на Альфу Центавра без обуви! Но зато теперь его руки были свободны.

Конечно, он не мог сбежать, находясь внутри инопланетного корабля. Ну да, не мог. Но, возможно, он мог сделать кое-что другое. Пленник посмотрел на идущего впереди по огромному залу Макверна.

— Звездолеты… — протянул Уайетт. — Летающие быстрее света. Как, черт возьми, вы можете общаться друг с другом на таких скоростях и расстояниях?

Макверн слегка улыбнулся.

— Вы и правда специалист по связи. Что ж, у нас есть способы. Есть лучи, о которых вы никогда не слышали.

— Хотел бы я увидеть устройство, способное посылать сигнал быстрее света! — хмыкнул Дункан.

Макверн задумчиво посмотрел на него.

— Почему нет? Мы как раз будем проходить мимо комнаты связи.

Бринна как будто бы собралась что-то сказать, но промолчала. Они вышли из трюма и направились по аккуратному функциональному лабиринту коридоров.

— Вот мы и на месте, — сказал Макверн, открывая одну из дверей в переборке.

Дункан быстро прыгнул вперед, пригнувшись, как футболист, совершающий отчаянный бросок. Его плечо ударило Макверна в поясницу, руки крепко обхватили его за талию, и он повис на инопланетянине всем своим весом, ввалившись вместе с ним в комнату связи. Они рухнули на пол, Уайетт оказался сверху, и Макверн громко застонал от боли. Двое мужчин, находившихся в комнате, в тревоге вскочили со своих мест. Дункан оглянулся, увидел в дверном проеме Бринну и пинком захлопнул дверь у нее перед носом. К сожалению, дверь не запиралась. Он вскочил на ноги, обезумев от необходимости торопиться, и тут понял, что Макверн не двигается. Должно быть, он ударился головой о пол, когда падал. Уайетт подтащил его к двери, чтобы заблокировать ее.

К этому времени один из работавших со связью мужчин вернулся к приборам и что-то закричал в устройство, которое Дункан принял за корабельный интерком. Другой сотрудник бросился на него — это был крупный, молодой и сильный мужчина, и он с легкостью прижал Уайетта к стене и принялся осыпать его ударами. Но землянин был готов к нападению, понимая, что этого не избежать, и не беспокоился о соблюдении боксерских правил. Он опустил голову и сильно ударил ею своего противника, а когда тот отшатнулся, и врезал ему кулаком в челюсть и швырнул его на пол, после чего бросился на инопланетянина, который со знанием дела будоражил весь корабль.

Этот связист явно не любил драться. Он посмотрел на Уайетта широко распахнутыми от ужаса глазами и вскинул руки, неловко замахиваясь на него, но кулак Дункана опередил его, с силой врезавшись ему в лицо. Связист всхлипнул, отскочил назад и сжался в клубок.

В комнате связи теперь было тихо, если не считать шума за дверью. Уайетт замер, тяжело дыша и глядя на множество соединенных друг с другом незнакомых приборов. Прямо перед ним находилось средство оповещения, по которому можно было связаться с Землей. Система радиосвязи на этом корабле, должно быть, была достаточно мощной, чтобы охватить все приемники на планете. Все, что Дункану нужно было сделать, это выяснить, как ею пользоваться.

Он выругался в агонии разочарования. Ни один аппарат не был похож на те, что он знал, и на них не было знакомых ему обозначений. У него было средство связи, и оно было совершенно бесполезным!

Уайетт наклонился к скорчившемуся на полу рядом с ним человеку, рывком поднял его на ноги и встряхнул.

— Послушай, — сказал он. — Послушай, ты заставишь эту штуку работать. Понял?

Инопланетный техник ошеломленно замотал головой из стороны в сторону и сказал что-то на своем родном языке. Хватка Уайетта стала еще более жестокой.

— Ты сейчас отправишь сообщение на Землю, — сказал он, и внезапно услышал за спиной тихий голос Макверна:

— Он тебя не понимает, Уайет. Отпусти его.

ДУНКАН РАЗВЕРНУЛСЯ К МАКВЕНУ, не выпуская своего пленника. Макверн к тому времени поднялся на ноги и стоял у двери с оружием в руках. Дверь же была открыта, и на пороге стояла Брина, засунув большие пальцы за пояс и наблюдая за происходящим. Позади нее в коридоре собрались еще несколько пришельцев.

— Если ты застрелишь меня, то убьешь и своего человека, — предупредил Макверна Уайетт. Он ослабил хватку и подтащил связиста ближе к панели управления.

Уже начав говорить, Дункан почувствовал абсолютную безнадежность этой последней попытки, но все-таки решил не сдаваться раньше времени.

— Скажи ему, чего я хочу, или я разобью всю вашу коммуникационную систему… — велел он.

— Это была хорошая попытка, Уайетт, — отозвался Макверн, не без некоторого восхищения в голосе и нажал кнопку на своем оружии.

Дункан так и не понял, что его ударило. Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на койке в маленькой каюте с металлическими стенами. Рядом с его головой раскачивалось странное устройство, похожее на шлем, соединенное кабелями с приземистым шкафом. Макверн стоял возле койки и смотрел на него сверху вниз. Он выглядел настороженным, а его рука небрежно лежала пристегнутой к поясу на кобуре.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — спросил Макверн.

Уайетт начал было отвечать ему с кислым видом, но внезапно замолчал в недоверчивом изумлении. Макверн говорил не по-английски!

Он задал вопрос на совершенно незнакомом языке Дункану — и все же тот понял его!

— Что… как… — пробормотал Уайетт.

Макверн улыбнулся.

— Хочешь спросить, откуда ты вдруг знаешь язык Урикса, наш язык? Погоди, сейчас объясню. Обучающие ленты.

Он указал на шлем и шкаф, и Дункан разинул рот, как деревенский дурачок. Это было слишком сверхъестественно — слышать слова, которых он никогда не слышал и не мог знать раньше, и все же понимать их…

— Обучающие ленты? — переспросил он, с трудом выговаривая каждое слово.

Макверн сел рядом с ним.

— Ты был под седа-лучом в течение нескольких дней, Уайетт. На самом деле, мы уже почти на месте встречи с нашим флотом, недалеко от Альфы Центавра.

Получалось, что прошло уже много времени? Это было неудивительно. Но Дункана беспокоило другое…

— Разве у вас на Земле еще нет техники преподавания произвольных знаний субъекту во сне? — спросил Макверн.

Лишь теперь Уайетт начал понимать, о чем он говорит.

— Вы имеете в виду записанный голос, повторяющий факты снова и снова на ухо спящему человеку? Да. У нас есть такой метод, но этого недостаточно, чтобы научить человека совершенно новому языку во сне, — ответил Дункан.

— Ay нас этого достаточно. Мы всегда используем эту технику, как только набираем достаточный словарный запас и узнаем грамматику у наших пленных. Это облегчает их допрос. Вместо того, чтобы все наши офицеры разведки, техники и так далее тратили время на изучение языка пленника, мы даем ему наш язык.

Для Уайетта это все еще было слишком невероятным. Некоторое время он лежал молча, глядя на Макверна, но вскоре заговорил снова:

— Вы кажетесь порядочным парнем, а не мясником или жадным завоевателем. Может быть, вы скажете мне, почему ваши люди считают, что они имеют право вести себя как кучка чертовых бандитов?

Макверн слабо улыбнулся.

— Вероятно, мы так считаем именно потому, чем мим и являемся. Урике пока еще молодая империя. Я полагаю, земляне хорошо знают, как растут империи — начиная с маленького слабого, охваченного нищетой государства, борющегося за свое существование и превращающегося в процессе поедания своих соседей, в огромную державу, способную завоевать все, что попадется на глаза. Когда держава растет, она хочет насытиться всем тем, чего у него никогда не было раньше. — Инопланетянин сделал широкий жест. — Вот и мы хотим насытиться богатством, красотой, техникой, культурой, знаниями — всем, что есть под тысячью солнц, всем, что может обогатить или развлечь нас. Мы пока находимся на этой стадии.

Уайетт хмыкнул.

— Все это звучит очень философски, но это все равно не делает вас никем иным, кроме как бандитами.

Макверна его слова даже не рассердили.

— Когда мы присоединимся к основному флоту, вы сможете обсудить это с Варсеком, — сказал он.

— С Варсеком?

— Это главнокомандующий Оперативной группой… э-э-э… главарь, как вы, я думаю, его бы назвали.

— Буду рад обсудить это с ним, — сказал Уайетт. — И если он думает, что получит от меня какую-либо помощь, он ошибается. — Он посмотрел на Макверна и внезапно добавил: — Вы намеренно дали мне шанс в той комнате связи, не так ли?

— Кто, я?

— Да. Вам не обязательно было показывать ее мне, но вы, должно быть, поняли, что у меня на уме. Но вы не собирались позволять мне отправить на Землю сообщение. Вы притворялись потерявшим сознание, пока были уверены, что меня ничего не получиться, а потом «пришли в себя» и остановили меня.

— Зачем бы мне это делать? — спокойно спросил Макверн.

— Действительно, зачем? Об этом я и спрашиваю.

— Возможно, я проверял вас, чтобы кое-что выяснить, Уайетт. Позвольте мне задать вам встречный вопрос. Почему вы так легко позволили Брин- не захватить вас в плен?

— Что вы имеете в виду, в чем тут легкость?

— У вас было оружие. Но вы не применили его к Бринне. Почему?

Дункан мгновенно насторожился. Похоже, Макверн заподозрил сговор между ним и Бринной, в то время как сам Уайутт подозревал Бринну в двойном сговоре. Ему следовало быть очень осторожным.

— А что не так с Бринной? — спросил он. — Для меня она просто самка дикой кошки, которая свалилась с неба и захватила меня врасплох.

— Она, как сказали бы у вас, из очень высокого начальства, — сообщил Макверн. — Высокопоставленный офицер Оперативной группы, которому полностью доверял коммандер Варсек.

Сделал ли Макверн слабое ударение на слове «доверял» в прошедшем времени? Уайетт не был в этом уверен. Сейчас он был уверен только в том, что в огромной оперативной группе, которая совершала походы через Галактику с целью грабежей, происходили какие-то дьявольские интриги и что он, Дункан, был меньше, чем самой маленькой пешкой в этой скрытой игре.

— Я бы на вашем месте не стал слишком много думать о Бринне, — заметил Макверн. — Она красива, я знаю. Но она влюблена.

Как ни странно, Уайетт почувствовал острую боль, услышав это.

— Влюблена? В кого же? — не удержался он от вопроса.

— Во власть, — мрачно ответил Макверн.

В следующий миг свет в каюте стал синим, и ее так сильно встряхнуло, что Дункану показалось, что он падает — падает куда-то в пустоту. Все исчезло вокруг него, погружаясь в бездны тьмы… Раздался тонкий скулящий звук, который затем перешел в еще более высокий визг и пропал за пределами слышимости, а затем снова вспыхнули белые огни, и у землянина перестала кружиться голова.

— Что за черт… — прохрипел он.

Макверн встал.

— Мы только что вышли из перегрузки. И связались с Оперативной группой. Ладно, Уайетт, больше вам ничего знать не нужно.

Глава IV

НА КАПИТАНСКОМ МОСТИКЕ БЫЛИ прозрачные стены, так что вокруг находившихся там людей сияло сплошь усыпанное звездами небо. Облака из звезд, реки из звезд, цепочки и шары из звезд, и тянущиеся между ними тут и там полосы, похожие на занавеси из самого яркого великолепного огня, какой только можно себе представить, были фоном для этого места. Красные, синие, дымчато-желтые, зеленые, бриллиантово-белые звезды — каких только оттенков там не было! Некоторые из них, как понял Уайетт, были вовсе не отдельными светилами, а целыми галактиками, беззаботными миллионами галактик, рассеянных по кажущейся бесконечной Вселенной. Для такого привязанного к земле и к небу человека, как он сам, смотреть на это было почти невыносимо. Посмотрите на десять миллиардов звезд и миллион галактик, посмотрите на все пустое пространство между ними, в котором они летят, и осознайте, что это Вселенная, что вы находитесь в ее центре, а не на краю и смотрите вверх, как вы делаете на Земле — и это будет нечто невообразимое. Если вы не религиозны, то мгновенно станете верующим, потому что, очевидно, что только Бог мог создать все это!

Уайетт смутно осознавал, что кто-то — кажется, Макверн — разговаривает с ним. Он говорил об Альфе Центавра, и его указующая рука направляла его прочь от бесконечности Вселенной к более конкретным вещам. Впереди, все еще очень далеко, но уже достаточно близко, чтобы выделяться среди более далеких звезд, как огонь маяка, сияло желтое солнце.

— У этой звезды есть звезда-спутник, — рассказывал Макверн, — но он незначителен по размеру и массе и не помешал формированию стабильной планетной системы вокруг нее. У Альфы Центавра восемь планет — очень похоже на вашу Солнечную систему. Две внутренних планеты слишком горячие, а внешние — слишком холодные, но третья и четвертая пригодны для жизни. Третья расположена ближе к Солнцу, чем Земля, и пока находится на сравнительно примитивной стадии эволюции. Мы можем добыть там минералы, но больше ничего. Наша цель — четвертая планета.

Уайетт закрыл глаза, чтобы не видеть сияния солнц, туманностей и вращающихся галактик, и попытался сосредоточиться на Альфе Центавра, на ее четвертой планете, и на себе.

— Где ваш флот? — спросил он и снова открыл глаза, приглядываясь к руке Макверна, вместо того чтобы пытаться увидеть всю Вселенную сразу.

Макверн снова указал пальцем куда-то рядом с самой яркой желтой звездой, и Дункан снова был поражен — но на этот раз по-другому. Солнца и галактики были выше его понимания, это было невероятное творение рук Божьих, но теперь он видел корабли, построенные пришельцами, так похожими на людей Земли, и восхищался творением их рук. Оно было почти таким же ошеломляющим, как и звезды. Но это был флот ада. Он тоже находился далеко, хотя и ближе, чем Альфа Центавра. Макверн объяснил, что корабли не предпринимали попыток маневрирования на сверхсветовой скорости на очень близком расстоянии от звезд, когда ошибка в доли секунды приводит к сбитому на целые парсеки курсу.

Основная часть Оперативной группы должна была приблизиться к системе Альфы Центавра на планетарной скорости и начать действовать в соответствии с генеральным планом атаки, который уже был разработан, пока флот был занят разграблением несчастных планет другой звездной системы. Корабль-разведчик шел теперь к остальному флоту.

Уайетт наблюдал за этим сближением с растущим благоговением и с уверенностью в том, что независимо от того, сколько предупреждений он смог бы отправить на Землю, это не принесло бы ей ни капли пользы. Он подумал, что разведывательное судно огромно, когда впервые увидел его висящим за ночной стороной Луны, но чем ближе оно теперь подходило к остальным, тем меньше становилось в его глазах и тем меньше и ничтожнее чувствовал себя он сам. Зрелище, пожалуй, было очень похоже на вид с высоты птичьего полета на стаю китов, проплывающих в океане во всем своем величии и сопровождаемых по бокам стремительными зловещими силуэтами огромных акул, пришло ему в голову сравнение. Аналогия была очевидной, но все же неплохой, подумал Уайетт.

Фаланга огромных темных кораблей плавала в космосе, как в черной воде, тронутая блуждающими отблесками света, которые могли исходить от них самих, а не быть отраженным сиянием звезд. Самые крупные из них — тяжелые корабли поддержки, транспортировщики войск, корабли снабжения и пузатые чудовища, которые, по словам Бринны, использовались для хранения и перевозки добычи, двигались вместе клинообразным строем, с флагманом над ними. Впереди них и на обоих флангах находились меньшие по размеру быстроходные корабли типа эсминцев, тяжеловооруженные, но маневренные. Они были острием любой атаки и защитниками флота от любых враждебных действий в космосе. А позади двигалась стайка судов поменьше, таких как разведчик, на котором находился Уайетт, бесславных, но незаменимых рабочих лошадок флота.

ЭТИ КОРАБЛИ ПРИБЫЛИ с другого конца Галактики, построенные уриксианцами, расой Бринны и Макверна, управляемые представителями этой расы, зачатые в их мозгу и ведомые их руками. Жаль, что их цель не могла быть более благородной.

Разведчик подходил все ближе к оперативной группе, и казалось, что она накатывается на него, подобно могучей волне. Наконец, эта волна поглотила его и понесла в своем неудержимом потоке к Альфе Центавра. Коммуникатор в задней части мостика, который тарахтел в ходе рутинных технических процедур, внезапно стал издавать сигналы другого тона.

— Очистить каналы, — произнес чей-то бодрый важный голос. — Очистить каналы для номера один.

Оператор связи флота, изображение которого появилось на экране, быстро потянул переключатель на себя. Все на мостике невольно вытянулись по стойке «смирно», включая и Макверна с Бринной.

— Чего он хочет, неужели не смог дождаться нашего обычного отчета? — быстро вполголоса спросила Халфард.

Она выглядела обеспокоенной. Угрызения совести, подумал Уайетт. Однако совесть Макверна была чиста, по крайней мере, в том, что касалось Дункана, но он тоже выглядел обеспокоенным, можно было даже сказать, почти встревоженным. Правда, когда он повернулся лицом к экрану, на его лице не было никаких признаков страха, ничего, кроме настороженного выражения, нормального для штабного офицера, который собирается говорить со своим командиром.

На экране снова появился подтянутый оператор связи, обладатель официозного голоса.

— СТ-6, — сказал он. — СТ-6, вас вызывает номер 1. Номер 1 вызывает штабс-капитана Макверна.

Макверн шагнул вперед, в зону приема.

— Капитан Макверн слушает.

— Будьте готовы, сэр. Коммандер Варсек готов поговорить с вами.

Макверн казался совершенно спокойным. Губы Бринны были плотно сжаты, а глаза прищурены. Уайетт попытался было что-то спросить, но она яростно покачала головой, и он замолчал. Весь мостик молча ждал, как будто на него вот- вот должно было явиться некое высшее существо. Оператор исчез с экрана, и тот мгновение или два оставался пустым, а затем снова засветился, и на нем появился коммандер Варсек. Он кивнул Мак- верну, который отдал ему честь.

Варсек сидел за большим столом, заваленным схемами, бумагами, катушками с микрофильмами, парой телевизоров и различными средствами связи. В отличие от его безупречно одетого оператора и от всех остальных уриксианцев, которых Уайетт до сих пор видел, командующий флотом выглядел менее официально: его форменная рубашка была расстегнута, рукава закатаны, и выглядела она так, словно он копал в ней канавы. Он производил впечатление человека, чрезвычайно погруженного в работу, из тех, кто спит по два часа в сутки, пьет кофе с возбуждающими лекарствами, и благодаря этому процветает, что автоматически заставляет всех остальных чувствовать себя ленивыми неряхами. У Уайетта он вызвал лишь легкое раздражение. Именно лицо Варсека и то, что оно выражало, заставило Дункана почувствовать, что он действительно может возненавидеть этого инопланетянина.

Варсек был крупным худощавым мужчиной, и лицо у него тоже было большим, худым и костлявым: в нем было ни мягкости, ни теплоты, ни дружелюбия. Он улыбнулся, но эта улыбка была фальшивой. Уайетт подумал, что все остальное в нем тоже было ложью или, по крайней мере, намеренной позой. Правдивыми были только его глаза. Они посмотрели на Макверна, затем на Бринну, а затем довольно долго изучали самого Уайетта, и их взгляд был хищным и голодным, холодным и жестоким, хотя и в высшей степени умным, и демонстрирующим обескураживающий разум, способный справиться практически с чем угодно.

— Это ваш пленник, не так ли? — уточнил он. — Хорошо. Он выглядит умнее всех, кого я когда-либо видел. — Затем коммандер снова переключил внимание на Макверна. — Я послал за вами скиммер. И за вами тоже, Бринна.

— Мы собирались доложить флагману, — ответил Макверн бесстрастным голосом. Пожалуй, даже чересчур бесстрастным.

— Это важно, Макверн. Не могу дождаться, — добавил Варсек. — У меня на борту Лоран, и он очень плох, я бы сказал, близок к смерти. И я хочу, чтобы вы с Бринной были здесь. — Его взгляд снова метнулся к Уайетту. — И нового пленника возьмите с собой. Это может помочь ему лучше нас понять.

— Да, сэр, — кивнул Макверн.

Варсек кивнул в ответ, и экран погас.

— Скиммер заходит в шлюз, сэр, — подал голос кто-то из команды.

Макверн оглянулся на Бринну. Его лицо было абсолютно белым. Как и ее. Оба были бледны, испуганны и очень злы.

— Кто такой Лоран? — спросил Уайетт.

— Один из наших младших офицеров, — пояснил Макверн слишком тихим голосом. — Пошли, мы не должны заставлять их ждать.

Они втроем покинули мостик и направились не вниз, где находился главный пусковой отсек, а на корму, к небольшому шлюзу.

— Можете объяснить мне, что происходит? — спросил Уайетт по дороге.

— Ради твоего же блага — нет, — проворчал Макверн.

Они сели в скиммер, и пилот направил его в шлюз. Все трое сидели неподвижно и молча, словно собирались на поминки. Дункану пришла в голову мысль, что он вот-вот узнает, какие силы действуют здесь за кулисами. Ему отчаянно нужно было это знать. Он был готов продать или обмануть кого угодно, включая самого себя, чтобы вовремя отправить предупреждение на Землю, но прежде чем он смог бы это сделать, ему нужно было знать, кто здесь покупает, что можно продать и за какую цену.

Скиммер быстро пролетел мимо рядов других кораблей с тускло поблескивающими корпусами, потемневшими от воздействия тысяч разных атмосфер, изъеденных космической пылью за время дрейфа через половину Галактики. Черная громада флагмана маячила впереди, заслоняя звезды. Скиммер втянуло внутрь него, и минуту спустя, когда Дункан и двое его похитителей стояли вплотную друг к другу у подножия лестницы, Макверн прошептал по-английски:

— Это будет не очень приятно. Не вмешивайся ни во что, ясно? Что бы ты ни увидел!

Глава V

ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ЯВНО был в очень плохом состоянии. Скорее всего, он умирал, причем умирал мучительно, страдая от спазмов, от каких-то внутренних повреждений, а не от естественных причин. Выглядел несчастный довольно молодо — старше Бринны, но моложе Макверна Он был привязан к чему-то вроде плоской люльки, сделанной из пластиковой сетки и подвешенной в круглом углублении в полу, не очень глубоком.

Над ним висел двойной ряд прозрачных стержней, нижние концы которых были попарно плотно прижаты друг к другу, а верхние расходились в разные стороны, образуя буквы V. Они почти соприкасались с его телом, но все-таки немного не доставали до него, и от них отходили провода, скрывающиеся в полу рядом с углублением по обе стороны от него. Время от времени, в ответ на сигнал, на двойные стержни подавался ток, и по ним пробегало голубоватое мерцание, а человек под ними корчился и рыдал в отвратительной гротескной агонии.

Сигналы подавал Варсек. Он сидел на скамье над углублением, откуда ему было удобно смотреть в лицо Лорана, разговаривая с ним. Вокруг люльки стояло еще несколько сидений, и Уайетт сел на одно из них. Так же поступили Макверн, Бринна и несколько других, незнакомых Дункану офицеров. Углубление было расположено в центре довольно маленькой комнаты со звуконепроницаемыми стенами и единственной дверью, очень толстой и запирающейся изнутри на замок. Сама же комната находилась глубоко в самых потайных недрах флагмана.

Пока стеклянные трубки были неактивны. Лоран мотал головой из стороны в сторону и стонал. Он прикусил губы и язык, и из носа у него текла тонкая струйка крови. Варсек наблюдал за ним. В комнате не было слышно ни звука, кроме стонов умирающего. Никто даже не шевелился и не встречался ни с кем взглядом. Никто не произносил ни слова. Казалось, над люлькой склонилась группа восковых манекенов.

За исключением Варсека. Тот, в конце концов, заговорил. Он несколько раз с бесстрастной настойчивостью позвал Лорана по имени, пока тот не ответил. А затем начал задавать ему вопросы.

— Кто является лидером Второй партии? — спросил коммандер.

Он уже задавал этот вопрос пятьдесят раз, может, сто раз до этого, точно таким же тоном. И Лоран ответил, как отвечал пятьдесят или сто раз до этого:

— Второй партии нет.

Только голос его с каждым разом звучал все слабее. И Уайетту становилось все хуже. Он крепко сжимал кулаки и челюсти, повторяя про себя, что он ничего не может сделать. Совсем ничего.

— Бесполезно лгать мне, Лоран, — сказал Варсек. — Вторая партия существует. На каждом корабле флота, включая этот, есть офицеры и матросы, которые мне неверны и планируют отобрать у меня флот. Это я знаю, Лоран, у меня есть абсолютные доказательства. Я спрашиваю тебя только об одном: кто лидер?

— Второй партии нет.

— Это один из моих штабных офицеров, Лоран?

— Ее нет…

— Который из них? — И Варсек назвал по очереди несколько имен — Макверна, Бринны и всех остальных офицеров, вызванных к нему и сидевших в ярком свете с ничего не выражающими лицами и страхом в глазах.

— Второй партии нет, — снова повторил Лоран.

— Будем реалистами в этом вопросе, — продолжил Варсек. — Твои друзья, те, которых ты так благородно защищаешь, сейчас ничем не могут тебе помочь. Я единственный, кто это может. Я могу вытащить тебя из «ямы» через минуту, организовать тебе наилучшую медицинскую помощь и дать все необходимое, чтобы ты вернулся к нормальной жизни. Все, что тебе нужно сделать, это ответить на мои вопросы. Это ведь твой долг, не так ли, Лоран? Разве ты не давал клятву верности Уриксу и властям Урикса, и лично мне, как назначенному по всем правилам представителю власти?

Ответа не было.

— Ты еще молод, Лоран, — настаивал коммандер. — Я не думаю, что тебе нравится сама мысль о смерти. Зачем за нее цепляться? Назови мне имена нелояльных офицеров, которых ты знаешь, и ты будешь жить.

— Отправляйся в ад, — тихо, но отчетливо произнес пленник.

Варсек снова подал сигнал. Изогнутые стержни запульсировали и замерцали, и заключенная в них сила, терзающая нервы и плоть, снова обрушилась на Лорана.

УАЙЕТТ ВСКОЧИЛ. СДАВЛЕННЫМ и нечленораздельным голосом он выкрикнул в лицо Варсеку самое грязное ругательство, какое только смог придумать, а затем бросился на него. Очевидно, это был не самый умный поступок, но об этом землянин в тот момент не думал. Он просто не мог не попытаться помешать Варсеку делать то, что тот делал.

Несколько офицеров — Макверн был одним из них — поймали его, прежде чем он успел сделать пару шагов. Варсек оглянулся и чуть заметно улыбнулся.

— Я сразу подумал, что вы похожи на храброго человека, — сказал он. — Храбрые люди обычно упрямы. Именно поэтому вы здесь: чтобы посмотреть, что происходит с храбрыми упрямцами.

— На Земле много таких! — яростно огрызнулся Уайетт. — Они не сломались под властью других грязных мелких тиранов и не сломаются под вашей. Запомните это!

— Заткнись, ради Бога и сядь! — прорычал ему на ухо Макверн. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глубине глаз пылала дикая ненависть и ярость, которые заставили Дункана подчиниться.

Уайетт позволил усадить себя обратно. И тут неожиданно поднялась и шагнула вперед Бринна.

— Было бы безопаснее, сэр, если бы я сейчас поместила его к другим пленникам, — обратилась она к Варсеку.

Тот обдумал ее слова, совершенно не обеспокоенный предсмертными криками, доносившимися из люльки. Некоторое время он изучал лицо Бринны, которая замерла неподвижно и смотрела мимо него на стену за его спиной, потом перевел взгляд на Макверна, лицо которого теперь ничего не выражало и как будто окаменело, так что Уайетт даже засомневался, действительно ли он видел в его глазах то, что ему казалось, а затем рассмотрел остальных офицеров, которые демонстрировали разную степень недовольства, после чего снова повернулся к Бринне.

— Кажется вам плохо, капитан, — сказал он. — Как вы собираетесь командовать боевым флотом, если не можете спокойно смотреть, как умирает один человек?

Бринна застыла абсолютно неподвижно.

— Вы обвиняете меня в участии в заговоре Второй партии с целью захватить командование? — спросила она. — Если так, я прошу официального…

Варсек покачал головой.

— Это не обвинение, Бринна. Просто утверждение. Я знаю, как гложет вашу душу мысль о том, что вы, вероятно, никогда не будете командовать флотом просто из-за своего пола. — Он ухмыльнулся. — Но пол — это не главное, Бринна. Я просто указываю вам на это. Способности и жесткость тоже важны. Не так ли, Макверн?

— Полагаю, так, сэр, — отозвался Макверн.

Лоран в очередной раз взвыл, как замученное животное. Варсек нетерпеливо нажал кнопку, и стержни перестали мерцать, а вой прекратился.

— Очень хорошо, — сказал главнокомандующий, отворачиваясь. — Забирайте отсюда свой нежный желудок, Бринна. И может быть, вы сможете как-то использовать свой пол при работе с новым пленником. В любом случае, попробуйте. Остальных я прошу остаться.

Халфард отдала честь, резко повернулась на каблуках, бросила Уайетту «Следуй за мной!» и направилась к двери. Дункан взглянул на Макверна, который не смотрел на него, и пошел за женщиной.

Пленник был рад выбраться из этой комнаты. Ему и самому было нехорошо, и он все еще кипел от ярости и не мог произнести ни слова. Невозмутимое лицо Бринны обескуражило его. Каблуки ее ботинок звонко цокали по железному полу, и землянин подумал, что при каждом шаге она представляет, как наступает на голову Варсека. В конце концов, когда они оставили позади нижние уровни и оказались в безлюдном верхнем коридоре, Дункан заговорил.

— Ты участвуешь в заговоре Второй партии, Бринна? — спросил он.

— Нет! — свирепо огрызнулась женщина. — Я не такая! Я ненавижу все, за что они выступают.

— Тогда ты сама замышляешь заговор… против Варсека?

Халфард остановилась и посмотрела на него сверкающими, как у разъяренной кошки, глазами.

— Если у тебя есть мысли помочь своему миру, донеся на меня Варсеку, забудь об этом. Во- первых, Варсек никому не помогает. А во-вторых, я могу заставить тебя замолчать прежде, чем ты доберешься до него.

— Нет, я и не думал идти к Варсеку, — медленно произнес Уайетт. — Но то, что он сказал о тебе — правда. Ты действительно хочешь получить командование всем флотом. Ты думала, что Земля, предупрежденная, вооруженная и подготовленная к вашему вторжению, нанесет Варсеку такой удар, что ты сможешь сместить его и захватить власть.

— И ты винишь меня в этом? — прошептала Бринна. — Варсек — мерзавец. Жестокий, вероломный мерзавец и садист. Ты видел его. Неудивительно, что появилась Вторая партия.

— Насколько она велика, Бринна?

— Достаточно велика, чтобы беспокоить Варсека. Лоран — уже третий бедняга, двоих он замучил до смерти, пытаясь выяснить, кто в этом замешан. Пока ему это не удалось, но он сделает. А потом…

Халфард выразительно взмахнула рукой, словно отрубила что-то топором.

— Ты сказала, что ненавидишь все, за что выступает Вторая партия. Чего она хочет?

— Мира, — ответила Бринна таким тоном, словно это было постыдное слово. — Они хотят вернуть Оперативную группу домой и заставить правительство прекратить захваты планет по всей Галактике.

— А ты не хочешь мира?

— Я солдат. Какую пользу принесет мне мир? — Лицо женщины стало жестким, а ее глаза засияли честолюбивым огнем. — Во всяком случае, пока я еще молода и недостаточно насладилась завоеваниями. Послушай, Уайетт, я говорила тебе, что женщин в нашем обществе не ущемляют, и это правда — но есть исключения. На высшие посты в политике и армии нам не пробиться, хотя даже там об этом никогда не говорится открыто. Так или иначе, но женщины-кандидаты никогда не добиваются успеха. А я собираюсь стать первой, кто нарушит этот обычай. Я буду командовать всей Оперативной группой!

БРИННА ПОЛОЖИЛА РУКУ на плечо Дункана и заговорила быстро и настойчиво:

— Я не одна, Уайетт. За мной стоит мощная группа. Варсек не пользуется популярностью у офицеров. Мужчины любят его, потому что он выигрывает сражения и закрывает глаза на то, как они обращаются с местными женщинами, но они согласятся и на другого командующего. Все, что нам нужно, это найти себе оправдание — продемонстрировать всем, что Варсек совершил серьезную ошибку и вмешаться в дело, исправить ее. Я могу вмешаться. Земля могла бы предоставить нам такое оправдание, если ваши люди окажут достаточно сильное и неожиданное сопротивление. Итак, как видишь, на самом деле наши интересы совпадают.

— В этом плане они совпадают, — согласился Уайетт. — Но что дальше?

— Что ты имеешь в виду?

— После того, как ты возьмешь власть. Что тогда произойдет с Землей? — Дункан стряхнул руку уриксианки со своего плеча. — Не обращайся со мной как с дураком, Бринна. Ты заменишь Варсека на том основании, что он потерпел неудачу, а затем поведешь себя точно так же, как повел бы он.

Глаза Харфард сузились, и в них снова вспыхнул огонек гнева.

— И что же? — спросила она.

— И ты продолжишь разрушать мой мир. Тебе придется это сделать, чтобы доказать, что ты более способная, чем Варсек. Иначе кто-нибудь сместит тебя — так же, как ты сместила его.

— Я уже предупреждала тебя, чтобы ты не позволял своему уму тебя запутать, — прошипела женщина. — Будем реалистами в этом вопросе. Земля — наша следующая цель, по ней нанесут удар с предупреждением или без, и она будет побеждена. Ты воображаешь, что Васек будет обращаться с ней лучше и милосерднее, чем я?

— Если ставить вопрос так, то ты предпочтительнее, — задумчиво произнес Уайетт. — Хорошо, Бринна. Как ты думаешь, когда ты сможешь организовать мне побег?

— Единственный шанс будет через некоторое время, в момент атаки на Альфу Центавра. Я свяжусь с тобой, как только все будет готово, но не проявляй нетерпения. Ты слышал Варсека. Мне придется действовать очень осторожно.

— А что будет со мной до этого момента?

— Тебя будут допрашивать. О, не так, как Лорана! «Яму» Варсек приберегает для особых случаев. Это будет делать наша разведывательная группа, они будут расспрашивать тебя обо всем, выуживать информацию хитростью. Помещения для пленных тщательно контролируются, не забывай об этом. Вероятно, сам Варсек тоже будет в этом участвовать — не настраивай его против себя, Уайетт, иначе ты можешь оказаться в «яме».

Они подошли к месту пересечения двух коридоров, и Бринна бросила на своего спутника предупреждающий взгляд.

— Туда, — сказала она резким безличным тоном, положив руку на рукоять парализатора.

Уайетт послушно свернул в указанный коридор. Охранник, скучавший возле одной из дверей в этом коридоре без дела, вытянулся по стойке «смирно». Бринна подвела к нему Дункана.

— Еще один, — сказала она.

— Да, мэм, — кивнул охранник и начал нажимать кнопки на двери, очевидно, активируя источники энергии, которые открывали многочисленные замки. После нескольких сложных манипуляций дверь открылась.

— Внутрь, — приказал охранник Уайетту, подняв большой палец.

Не сказав Бринне больше ни слова, землянин шагнул через порог. Дверь закрылась за ним со звуком, похожим на щелчок запирающегося на ночь банковского сейфа. Комната, в которой он оказался, была довольно большой. Вдоль всех ее стен стояли двухэтажные койки — штук шестнадцать, прикинул Дункан — а ее обитатели, около дюжины мужчин, сидели на них и вокруг стола, привинченного к полу в центре помещения. Все они теперь смотрели на него, и за столом Уайетт увидел самых маргинальных представителей человечества, с которыми он когда-либо сталкивался. Он вспомнил жалобу Бринны на то, что люди, которых легко похитить, не поднимая широкой тревоги, обычно живут в изолированных регионах и почти не имеют доступа к информации, касающейся технических знаний.

Теперь ему были понятны причины этих жалоб. Из пяти землян, находящихся в камере, один был арабом в грязном бурнусе, другой был похож на молодого индейца-апача в старой фермерской одежде, а еще один, по-видимому, был родом из Китайского Туркестана, и от него пахло верблюдами. Двух остальных пришельцы забрали из более близких Дункану мест. Один, коренастый мужчина среднего роста, с широкой грудью и тонкими, но явно сильными ногами, был одет в выцветшие джинсы «Ливайс» и ботинки на высоких каблуках. Его лицо от подбородка до середины лба было кирпично-красным, а выше этого кожа была белой, как у младенца. Над одной из коек висела на крючке шляпа «Стетсон», несомненно, принадлежавшая этому человеку. Пятый землянин, сидевший рядом с ним, был похож на него, но в то же время чем-то неуловимо отличался. Уайетт на минуту растерялся, пытаясь понять, откуда может быть родом этот пятый человек, а потом вспомнил, что однажды видел австралийский фильм с длинным худощавым актером по имени Чипс Рафферти, сыгравшим скотника, и понял, что знает ответ на этот вопрос.

Остальные шесть пленников, сидящие на койках, были не с Земли. Они не были похожи на людей. Несмотря на разный облик, во всех homosapiens прослеживалось хорошо заметное происхождение от одного вида первобытных предков, а эти шестеро, несмотря на то, что они тоже были прямоходящими гуманоидами с ловкими руками и довольно красивыми лицами, явно произошли от кого-то другого. Их предки оставили им в наследство волосы на теле, которые нельзя было назвать иначе, как мехом, их черепа были странно удлиненными, а не куполообразными, а на кончиках их пальцев сохранились древние когти, по- кошачьи втягивающиеся в подушечки. «Они из семейства кошачьих!» — пришло Уайетту в голову, и это действительно было подходящее слово мужчина среднего роста, с широкой грудью и тонкими, но явно сильными ногами, был одет в выцветшие джинсы «Ливайс» и ботинки на высоких каблуках. Его лицо от подбородка до середины лба было кирпично-красным, а выше этого кожа была белой, как у младенца. Над одной из коек висела на крючке шляпа «Стетсон», несомненно, принадлежавшая этому человеку. Пятый землянин, сидевший рядом с ним, был похож на него, но в то же время чем-то неуловимо отличался. Уайетт на минуту растерялся, пытаясь понять, откуда может быть родом этот пятый человек, а потом вспомнил, что однажды видел австралийский фильм с длинным худощавым актером по имени Чипс Рафферти, сыгравшим скотника, и понял, что знает ответ на этот вопрос.

Остальные шесть пленников, сидящие на койках, были не с Земли. Они не были похожи на людей. Несмотря на разный облик, во всех homosapiens прослеживалось хорошо заметное происхождение от одного вида первобытных предков, а эти шестеро, несмотря на то, что они тоже были прямоходящими гуманоидами с ловкими руками и довольно красивыми лицами, явно произошли от кого-то другого. Их предки оставили им в наследство волосы на теле, которые нельзя было назвать иначе, как мехом, их черепа были странно удлиненными, а не куполообразными, а на кончиках их пальцев сохранились древние когти, по- кошачьи втягивающиеся в подушечки. «Они из семейства кошачьих!» — пришло Уайетту в голову, и это действительно было подходящее слово — Ты не землянин, — заявил коренастый житель юго-запада Америки мягким, но очень холодным голосом. — Ты чертовски хорошо замаскированный инопланетный шпион.

И пленники стремительном кинулись на Дункана — все вместе, в согласованном целенаправленном броске.

Глава VI

ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ еще сильнее прижаться к двери или попытаться вырваться, как от него наверняка ожидали его противники, Уайетт бросился прямо на человека в «Дивайсах». До него было легче всего добраться, потому что он опережал остальных примерно на шаг, так что он стал первым, кому Дункан нанес удар.

— Шпион, да?! — с ненавистью прорычал американский фермер.

Толпа сомкнулась вокруг Уайетта, но он повис на своем соотечественнике, который тоже вцепился в него мертвой хваткой, и они повалились на пол, молотя ногами по ногам остальных.

— Я тебе покажу, шпион! — крикнул американец. Высокий австралиец, прыгнувший на новичка следом за ним, наклонился и попытался оттащить Дункана, и тот яростно лягнул его по голеням.

— Не все сразу, парень! — закричал Уайетт. — Убери лапы!

Они перекатились по полу, колотя друг друга — Дункан лупил по чугунному торсу противника, и в ответ сам получил удар в голову. Он выругался, хоть и не был большим любителем крепких выражений — несправедливость этого нападения вдохновила его, и он превзошел сам себя в подборе ругательств. Так он продолжал колотить фермера, сопровождая каждый удар крепким словечком, пока через некоторое время не обнаружил, что бить ему больше некого и что он барахтается на полу в одиночестве, окруженный тесным кружком других пленников, которые смотрели на него сверху вниз. Он приподнялся и сел, моргая — и увидел, как мужчина в «Дивайсах» вытирает с разбитых губ кровь тыльной стороной ладони и задумчиво рассматривает его.

— Значит, я, хм, «бродяга вонючий» и «убожество помоечное»? — уточнил он.

— Да, и чертовски тупое! — с горечью добавил Уайетт, вставая и сжимая кулаки.

— А теперь отвечай очень быстро — кто погиб в Аламо? — спросил австралийский скотник.

— Дэйви Крокетт, — ответил Дункан. — Король дикой границы. А еще Уильям Баррет Трэвис, Джим Боуи и множество других хороших парней, о которых никогда не писали песен. Ну же, давайте закончим с этим!

— Хм… — протянул американский фермер, делая шаг назад. — Я не думаю, что кто-нибудь, кроме землянина, мог бы так ругаться, не запинаясь, и умел бы так драться. Что скажешь, Билл?

Австралиец в ответ согласно кивнул.

— Меня зовут Эй Си Бердик, и я оказался очень далеко от дома, — сказал американец, протягивая Уайетту руку. — Извините, что мы на вас набросились, но здесь были трое парней подряд, которые утверждали, что они такие же пленники, как и мы — вот только они ими не были, и нам это надоело.

Все еще хмурясь, Уайетт пожал руку и ему, и австралийцу. Араб и уйгур, что-то пробормотав, угрюмо разошлись по своим местам, явно разочарованные тем, что обошлось без кровопролития, а юноша-апач продолжал смотреть на Дункана немигающим взглядом из-под засаленного головного убора.

— У этого парня нет имени, — рассказал Бердик, ухмыляясь. — Он спал в горах, когда его забрали — вы знаете, некоторые из его народа до сих пор узнают свое воинское имя, получая его во сне по древней традиции. Он думает, что все это — часть сна, и ждет, когда он проснется.

Уайетт кивнул Безымянному, и тот тоже быстро наклонил голову, а потом вернулся на свою койку и сел, скрестив ноги, терпеливо о чем-то размышляя.

Бердик же перешел со своего родного языка на язык Урикса и продолжил объяснения, кивнув на пленных инопланетян:

— Эти джентльмены с Альфы Центавра Четыре.

Покрытые мехом стройные мужчины сложили ладони вместе и подняли их на уровень груди. Один из них, черный как смоль и одетый в алую тунику, тоже заговорил на языке завоевателей:

— Я Турн из Обрана, королевский гонец. Меня схватили, когда я пересекал равнину с посланием от одного короля к другому. Теперь все мы будем втянуты в войну.

Остальные альфа-центаврианцы печально кивнули.

— Да, и мой мир тоже, — вздохнул Уайетт, забыв о своем гневе.

— Что ж, — сказал ему Бердик, — заходи и чувствуй себя как дома.

ДАЛЬШЕ ДЛЯ УАЙЕТТА началось что-то вроде кошмара, не слишком продолжительного, но напряженного. Было нелегко следить за собственным языком, когда он разговаривал с сокамерниками, зная, что каждое его слово слушают затаившиеся снаружи инопланетяне. Араб, уйгур и Безымянный ждали дальнейших событий, какими бы они ни были, с присущим им фатализмом, но Бердик и австралиец Билл лучше понимали ситуацию и отчаянно пытались что-то с этим сделать.

Дункану хотелось сказать им хоть слово надежды, но он не осмеливался говорить ничего лишнего из-за альфа-центаврианцев, да к тому же, ему и самому все чаще казалось, что никакой надежды нет. Понимали это и Билл с Бердиком. С каждым часом, по мере того как флот с ревом уносился все ближе к планетам Альфы Центавра, Уайетт все сильнее желал, чтобы с Варсеком случилось что-нибудь плохое и необратимое. Но этого не произошло. На корабле вообще почти ничего не происходило, за исключением того, что Дункана часто забирали от остальных пленников и допрашивали, допрашивали, допрашивали до тех пор, пока он не отключался от усталости и больше не мог произнести ни слова. Он старался вообще ничего не говорить похитителям, но они были мастерами своего дела, и он подозревал, что им удалось узнать почти столько же, если не больше, из того, что он отказался им рассказать, сколько он рассказал добровольно. Его единственным утешением было то, что он ничего не знал о земных вооружениях или обороне, кроме того, что любой обычный гражданин мог прочитать в газетах, которые, несомненно, читала и разведка уриксианского флота.

Он старался держаться изо всех сил и ждал вестей от Бринны. Но их не было. Вместо Бринны к нему однажды пришел Макверн.

— Варсек хочет тебя видеть, — сообщил офицер.

Уайетт вышел с ним из камеры, и они быстро зашагали по коридорам.

— Чего он хочет от меня? — начал расспрашивать Макверна Дункан.

— Это тебе придется спросить у него самого, — отозвался его спутник.

— Лоран умер?

— Да. Умер.

— Он что-нибудь сказал?

— Нет.

— Тогда Вторая партия все еще в безопасности.

— На какое-то время, — заметил Макверн. — Только на какое-то время.

Он не стал оглядываться, чтобы посмотреть на Уайетта. Его профиль был таким же невыразительным, как изображения королей на монетах. Дункан заколебался и прошел еще несколько шагов молча, понимая, что если он угадает неправильно, то почти наверняка окажется в «яме» и что Земле, совершенно точно, будет хуже, чем когда-либо. Но обдумав все и придя к выводу, что он по-настоящему выиграет, если угадает правильно, он рискнул.

— Вторая партия могла бы взять верх, если бы у Варсека случилась серьезная неудача на Земле, — сказал Уайетт. — Тогда они могли бы возглавить Оперативную группу и вернуться домой. А потом начать экспортировать кое-что с Урикса — такие вещи, как мир и стабильное правительство, вместо того, чтобы импортировать добычу.

Макверн продолжал быстро идти вперед, не глядя по сторонам.

— Как ты себе это представляешь? — спросил он. — Каким образом Земля может нанести Вар- секу удар в спину?

— Верните кого-нибудь из нас, землян, на Землю до прибытия флота, чтобы он мог всех предупредить.

— Подобные разговоры могут привести к гибели вас и, возможно, еще нескольких человек, — ровным голосом произнес Макверн. — Предлагаю вам прекратить их.

Его тон был жестким, совершенно холодным и непреклонным. Сердце Уайетта упало. Он ошибся в своих предположениях, и Макверн не был одним из подпольщиков. А ведь Дункан был так уверен в этом, учитывая то, как выглядел Макверн, когда Лоран страдал под пытками!

Их провели в огромную комнату, которая, очевидно, использовалась, как приемная, полную коммуникационного оборудования, диктофонов, электронных хранилищ информации и занятых людей. Один из работавших там ассистентов открыл перед ними внутреннюю дверь, и Уайетт оказался перед Варсеком — таким, каким он впервые увидел его на экране связи, сидящим за большим столом в окружении множества других людей, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами. Казалось, коммандер излучал демоническую энергию.

ВАРСЕК КИВНУЛ, И МАКВЕРН отступил немного назад, оставив Уайетта, так сказать, наедине с главнокомандующим. Варсек взял со стола кипу бумаг и потряс ею перед землянином.

— Это отчет из разведки, — сообщил он. — И он неудовлетворителен. Ты не сотрудничаешь с нами, Уайетт.

— А вы ожидали от меня сотрудничества? — отозвался Дункан.

— Я ожидал, что ты не будешь дураком, — сказал Варсек. — Послушай, я собираюсь ограбить твою планету. Ты знаешь это, не так ли? Так вот, если я буду знать, где лежат ценные вещи, мне не придется разбивать кучу других вещей, пытаясь их найти, верно? И если там не будет попыток сопротивления, никто не пострадает, так? — Он отбросил отчет в сторону. — Ты не помогаешь Земле, ты усложняешь ей жизнь.

— Я сказал всем вашим в самом начале, что я знаю не больше, чем они сами могут узнать, прочитав популярный журнал, — угрюмо заявил Уайетт.

— Ты местный. Ты в любом случае знаешь о Земле больше, чем мы могли бы узнать за то время, которое у нас есть, и у тебя есть научная подготовка. Ты должен знать, хотя бы примерно, где находятся, скажем, крупнейшие месторождения урана и основные источники радиоактивных изотопов. И все же ты отказываешься давать нам информацию или исправлять наши ошибочные сведения.

— Совершенно верно, — подтвердил Уайетт. — Я действительно отказываюсь.

— Ты храбрый и упрямый, — усмехнулся Варсек. — Ладно. Я знаю, насколько ты упрям. И моту очень быстро выяснить, как велика твоя храбрость.

— В «яме»?

Варсек кивнул и повернулся к своему офицеру.

— Что скажете, Макверн?

— Вам решать, сэр, — ответил тот, пожимая плечами.

— Вообще никакого мнения?

— Да.

— Это на вас не похоже, Макверн.

— Нельзя иметь какое-либо ценное мнение относительно целесообразности… э-э-э… допроса человека, которого я совсем не знаю. Я понятия не имею о его знаниях. Если до них легко добраться таким способом — прекрасно. Если нет, то он, скорее всего, умрет раньше, чем мы успеем оглянуться.

— Верно, — согласился Варсек. — Верно. А еще он — лучший кандидат, чтобы передать убедительное сообщение на Землю, когда придет время, заверив их в тщетности сопротивления.

Он откинулся на спинку стула и задумчиво почесал грудь, изучая Уайетта своими блестящими холодными глазами, и у пленника возникло неприятное ощущение, что Варсек быстро перебирает в уме множество идей, лишь отдаленно связанных с ним, имеющих разве что косвенное отношение к его жизни или смерти.

— Что ж, для «ямы» всегда найдется время позже, — сказал, наконец, главнокомандующий. — Будем следовать обычной процедуре. Устройте так, чтобы Уайетт и другие земляне имели четкое представление о том, что будет, когда мы достигнем Альфы Центавра Четыре. Это произойдет… — Он нахмурился, глядя на настольный хронометр. — …примерно через пять часов. Я хочу, чтобы ты внимательно наблюдал за всем, Уайетт. Этот мир не так механизирован, как некоторые части твоего, и в нем нет ядерной энергии, но он цивилизован. Помни об этом. И помни, что ваше ядерное оружие будет не намного эффективнее против нас, чем их взрывные устройства.

Затем коммандер ткнул большим пальцем в Макверна.

— А теперь немедленно уберите его отсюда. Мне еще нужно закончить планирование для этой кампании, не беспокоясь о следующей.

Он тут же снова с головой ушел в работу, а Макверн вывел Дункана из комнаты и повел его по коридорам. В этот раз Уайетт вообще ничего не сказал, и его сопровождающий тоже хранил молчание. Они расстались у дверей помещения для заключенных.

ПЯТЬ ЧАСОВ ПОКАЗАЛИСЬ Уайетту пятью столетиями. Бринна сказала ему, что единственный шанс на побег будет у него во время суматохи, вызванной нападением на четвертую планету Альфы Центавра. Он не знал, смогла ли она вообще организовать ему бегство, а если смогла, то не мог ли Макверн заподозрить неладное и испортить все дело попыткой заключить более выгодную сделку для Земли через Вторую партию. Дункан грыз костяшки пальцев, потел и крутил в голове дикие планы о том, чтобы каким-нибудь образом сбежать самостоятельно. Спланировать побег вместе с Бердиком и австралийцем он не мог — это было бы подслушано или замечено похитителями.

Все остальные земляне тоже были встревожены и расстроены, словно чувствуя приближающийся кризис. Альфа-центаврианцы же, напротив, ждали спокойно — только в глаза их горел огонь ужаса и ненависти. «Клянусь Богом, — яростно думал Уайетт, — я убью Варсека собственными руками, если придется, клянусь в этом!» Это было ребячеством — говорить такое даже самому себе, и он знал это. Но он никогда ничего не желал так сильно. А корабли Оперативной группы, тем временем, неслись сквозь космос, как стая косаток, мчащихся к ничего не подозревающей жертве.

В конце концов, дверь камеры открылась, и на пороге появилась Бринна Халфард. За спиной у нее стояли охранники.

— Выходите, все вы — сказала она и отошла в сторону, выпуская пленников. Когда Уайетт проходил мимо нее, она бросила на него быстрый взгляд, и в нем зародилась надежда. Бринна что- то устроила, и что бы это ни было, он и другие заключенные скоро должны были увидеть, как ее план сработает.

Их провели под охраной по коридорам в стыковочный шлюз, через который к носу флагмана пристыковалось небольшое судно. Там пленников разделили на две группы. Первыми в этот маленький корабль прошли альфа-центаврианцы, и Дункан услышал внутри лязг металла. Затем землянам тоже приказали войти туда, и они оказались в круглой комнате, разделенной пополам металлической решеткой и явно выполнявшей, кроме всего прочего, функции наблюдательной башни. Центаврианцы находились в другой половине комнаты — их было видно сквозь решетчатую перегородку, но до них невозможно было добраться. За землянами тоже опустилась такая же решетка.

Уайетт остался стоять у дверного проема. Он услышал, как Бринна отпустила охранников и они затопали по ведущей обратно на флагман лестнице. Бринна же остановилась по другую сторону решетки. Ее глаза пылали возбуждением, триумфом, ненавистью — множеством эмоций, которые так долго были заперты в ней и которые она теперь осмелилась показать.

— Все устроено, — проговорила она быстро, едва слышным голосом. — Все члены экипажа, кроме двоих — мои люди. Как только мы покинем корабль, тихо передай всем своим, чтобы были готовы, когда я… — Она вдруг замолчала, резко обернулась, и на ее лице появилась тревога. Кто-то спускался на маленький корабль по трапу с флагмана.

Это был Макверн — он быстро приближался, и в руке у него был парализатор. Но Халфард превосходно владела собой.

— Какие-то проблемы, Макверн? — спросила она. — Все пленники в безопасности…

— Уверен, что так и есть, — отозвался ее коллега.

Он достиг нижней ступени лестницы, и рядом с ним появился еще один офицер — казалось, он специально ждал Макверна. Сам же Макверн быстро кивнул ему, и почти сразу же послышался звон предупреждающего сигнала, и люк корабля задвинулся. Мгновение спустя Уайетт почувствовал толчок — судно отстыковалось от главного корабля и стало двигаться своим ходом.

Макверн посмотрел на Бринну и Уайетта.

— Я полагаю, что она говорила вам, что большинство людей на борту на ее стороне, — сказал он Дункану. — Но она немного ошиблась. Все они на моей стороне.

Глава VII

ЛИЦО БРИННЫ СТАЛО абсолютно белым, и красные губы выделялись на нем, как мазок крови. Ее рука метнулась к рукоятке парализатора, и она почти успела его выхватить — но Макверн успел раньше. Он выстрелил в нее в упор трескучим зарядом, и она рухнула на пол и осталась неподвижно лежать без сознания.

Макверн вздохнул.

— Бедная Бринна! Это все равно что отнимать еду у умирающего с голоду — я почти жалею об этом.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — процедил сквозь зубы Уайетт.

Если бы он мог просунуть руки между прутьями решетки и обхватить Макверна за горло, он убил бы его. К нему подскочили Бердик и Билл Уитфилд.

— Что происходит? — спросил австралиец.

— Ничего, — с глубокой горечью отозвался Дункан. — Ни черта не происходит из-за моей глупости! Теперь придется поумнеть…

Он чувствовал себя разбитым от осознания собственной ошибки. Попытка договориться с Макверном в надежде уберечь Землю от нападения привела его к полному провалу. Теперь они с Бринной вместе отправятся в преисподнюю, где произойдет то же самое, что позже случится и с Землей.

Уайетт оттолкнул Бердика в сторону и прошел по узкой полукруглой комнате к ее изогнутой стене, в которую были вделаны прозрачные панели. Остальные земляне оставили его в покое. До него донеслись шаги и голоса в коридоре, но не обратил на них внимания. Теперь уже ничто не имело значения.

Он посмотрел в черное звездное небо, освещенное зловещим светом двух солнц-близнецов, и увидел всю огромную Оперативную группу — ее корабли-разрушители летели над ним, и их корпуса ярко сверкали, красивые, стремительные и смертоносные, словно гигантские копья, способные уничтожить целые планеты. Маленький корабль, в котором были заключены Дункан и другие пленники, летел в самом низу флотилии. В космосе, где не было ничего, кроме звезд, было чрезвычайно трудно судить о скорости, но Уайетт посчитал, что Оперативная группа, должно быть, замедляла ход в течение некоторого времени, приближаясь к своей цели, и что небольшое судно, на котором летел он сам, двигалось значительно быстрее основного корпуса. Все большие корабли были у него перед глазами, и в какой-то момент он начал понимать, что это маленький звездолет вел их всех в бой.

— Как чертов Иуда, — пробормотал Дункан.

Бердик подошел к нему и встал рядом.

— Они забрали ту женщину-офицера, — сказал он. — Я так понимаю, у нее неприятности?

— Хуже, — ответил Уайетт. — Она собиралась помочь нам сбежать.

Бердик понимающе кивнул:

— Мы с Биллом предполагали, что вы замышляли что-то в этом роде. Жаль, что все пошло не так.

— Это я виноват, — объяснил Дункан. — Я должен был довольствоваться тем, что у меня было. Но я подумал, что если… О, да какой, к дьяволу, смысл ворошить это! — Он посмотрел на стальные прутья, которые отделяли землян от аль- фа-центаврианцев. — Если бы мы только могли убрать эту решетку и собраться вместе, мы еще могли бы что-то сделать. Нас двенадцать мужчин, а корабль маленький, на нем не может быть много экипажа — вероятно, не больше пяти-шести человек, не считая Макверна. Если бы мы могли захватить корабль, мы заставили бы их лететь на нем на Землю…

Он и сам понимал, что это была глупая бесполезная болтовня, лепет отчаяния. Но с другой стороны, что им было терять? Только свои жизни. Но они и так висели на волоске и зависели от конкретного человека — Варсека, и смерть в «яме» была намного менее привлекательной, чем любая другая. А если бы пленникам удалось взять верх над конвоирами… Если бы они…

— Что ж, — сказал Уитфилд, — давайте не будем терять время.

Он поманил к себе пальцем араба, уйгура и Безымянного. Шестеро землян сгрудились тесным кружком и начали совещаться на фоне невероятной панорамы космоса, развернувшейся за обзорными панелями, и мчащихся сквозь пространство огромных военных кораблей. Люди говорили не на своих родных языках, а на языке Урикса, планеты, которую они никогда не видели и даже не подозревали о ее существовании, пока она внезапно не стала самой важной вещью в их жизни.

Совещание было коротким, и когда оно закончилось, Уайетт и Бердик подошли к решетчатой перегородке и подозвали к себе альфа-центаврианцев.

Турн из Обрана ответил за всех своих собратьев.

— Да, мы будем сражаться, — сказал он, указывая на обзорную панель. — И сделаем это с радостью.

Его глаза горели диким светом, делая его больше похожим на черную пантеру, чем на человека. Дункан проследил за его жестом и увидел туманно-голубую планету, несущуюся к ним в золотом сиянии главной звезды этой системы.

— Прежде чем мы начнем драться, нам нужно выбраться отсюда, так что давайте лучше искать лазейки, — как ни в чем не бывало предложил Бердик.

Пленники начали осматривать перегородку. У них не было возможности узнать, наблюдают ли за ними похитители, как это было на флагмане, но им пришлось рискнуть. Они проверили каждый стержень решетки, тщетно пытаясь найти в ней слабое место. Но несмотря на все старания, у них ничего не вышло. Туманная планета, тем временем, приблизилась и превратилась в огромный шар, и ее голубой цвет сменился зелеными, коричневыми и охристыми участками с вкраплениями более ярких синих водоемов. Раздался пронзительный сигнал, который с каждой минутой становился все интенсивнее. Сияние солнца смягчилось, звезды и вовсе погасли, а потом вокруг корабля взметнулись облака, которые тоже быстро исчезли, и стремительный полет прекратился. Корабль завис в зеленоватом небе, а под ним расстилалась желтая пустыня из песка и рассыпанных по нему камней.

Пустыню прорезало ущелье, на дне которого протекала река. На краю пустыни она разливалась по широкой зеленой равнение, полной маленьких ручейков и сверкающих озер, с причудливо-яркими фруктовыми садами и разноцветными полями. Посреди этой равнины находился город.

— Обран, — указал на него Турн.

Дункан вцепился в прутья решетки и стиснул их так сильно, что на лбу у него вздулись вены, словно бы готовые лопнуть, а лицо стало пунцовым. Он не мог сдвинуть решетку с места, но внезапно вторая перегородка, отрезающая каюту пленников от коридора, скользнула в сторону, и перед ними появился Макверн, за спиной которого стоял еще один офицер.

— Уайетт… — заговорил было Макверн, но Дункан уже развернулся и бросился на него, как атакующий бык. Он ударил его и отбросил назад к другому офицеру. На мгновение все пришли в дикое замешательство, и в следующий миг Бердик, Уитфилд и остальные земляне тоже бросились к двери и вступили в драку. Уайетт четко осознавал только одну вещь: он вырубил Макверна и сейчас убьет его — и это была очень приятная мысль.

Но затем Уитфилд накинулся на него и начал оттаскивать его от противника, быстро бормоча что-то о том, что этот человек еще может быть им полезен, и Дункан, немного успокоившись, прекратил драку, а Бердик поднял Макверна на ноги, заломив ему руку за спину. Уйгур в это время методично душил второго офицера, но Уайетт подскочил к нему и тоже заставил его остановиться, объяснив, что и этот уриксианец может понадобиться им для управления кораблем. Затем Дункан снова повернулся к Макверну, который сильно тряс головой, пытаясь прийти в себя.

— Возьмите их парализаторы и следите за дверью, — велел Уайетт Бердику и Уитфилду. — Безымянный, держи этого типа, — кивнул он на Макверна. — Вот так. Не бойся сделать ему немного больно — помни, кто он! — Затем Дункан обратился к самому Макверну, указывая на разделяющую каюту решетку. — Как мне убрать эту перегородку?

Альфа-центаврианцы тесно прижались к решетке, пытаясь разглядеть, что происходит в соседней половине комнаты.

— Я сам ее уберу через минуту, — неожиданно ответил Макверн. — Боже, Уайетт, ты хоть раз пробовал думаешь, прежде чем что-то делать?!

— Я думал, — огрызнулся Дункан. — Много думал. Где твое начальство? И где Бринна?

Он сделал знак Безымянному, и тот сильнее заломил руку Макверна. Лицо офицера исказилось — не столько от боли, сколько от теперь уже настоящей злости.

— Может, вы перестанете орать на меня и выслушаете?! — рявкнул он. — Я на вашей стороне! Я — тот человек, за которого умер Лоран, я лидер Второй партии!

— Ты недолго будешь лидером чего бы то ни было, если мы не запустим трансляцию! — прохрипел второй офицер, к которому, наконец, вернулся голос и который смог немного ослабить хватку уйгура. — Флагман уже проверял нас. Если Варсек обнаружит, что тебя нет ни на одном корабле, и мы будем вести себя не так, как положено…

МАКВЕРН ВПИЛСЯ ВЗГЛЯДОМ в Уайетта.

— Ну? Ты еще хочешь отправиться на Землю или предпочитаешь сопровождать нас с Бринной в преисподнюю?

— Отпусти его, — велел Дункан Безымянному.

— Спасибо, — с кислым видом проворчал Макверн, разминая руку. — Это, похоже, входит у тебя в привычку. Я мог бы рассказать тебе о наших планах раньше, но решил, что это неразумно. Варсек непредсказуем. Он мог отправить тебя в «яму», где ты выдал бы нас…

— Да уж, ты тогда очень мне помог! — хмыкнул Уайетт. — Никакого мнения о том, стоит ли меня пытать! Ты мог бы, по крайней мере, сказать «нет».

— Если бы я сказал «нет», ты был бы в «яме» через пять минут. Я в любом случае, балансировал на краю этой пропасти неделями. Все, что мне было нужно — это продержаться до сегодняшнего дня, до этого момента.

— Значит, ты позволил Бринне заняться нашим побегом по ее собственной инициативе, чтобы таким образом прикрыть себя?

— Да. Это отвлекало ее от нас и мешало Варсеку узнать правду обо мне. И все получилось. Большинство сторонников Бринны на самом деле ни на что не могли повлиять, хотя для нее будет шоком узнать это. Мы не собирались заменять Варсека на другого амбициозного лидера, даже если этот лидер — красивая женщина.

С этими словами Макверн подошел к решетке, отгораживающей альфа-центаврианцев, и так же быстро переговорил с ними, после чего снова обратился к Дункану:

— Ваша в Бринной идея предупредить Землю и использовать неудачу, которую мы бы там потерпели, чтобы привести Бринну к власти, была неплохой — однако мы не можем ждать так долго. Варсек слишком встревожен и готов пытать весь флот, чтобы искоренить нас, Вторую партию. Мы хотели бы отложить переворот до тех пор, пока не станем немного сильнее. Наш флот уже долгое время находится вдали от дома, и среди людей растет недовольство — мы могли бы извлечь из этого выгоду. Но у нас нет выбора. Если мы не начнем действовать сейчас, нас неизбежно уничтожат. Так что мы совершим прорыв теперь, на Альфе Центавра.

— Каким образом? — уточнил Уайетт.

— Готовится полномасштабное восстание. На этой планете все пойдет хорошо — тут не будет эффективного сопротивления и будет много добычи. Люди не смещают лидера при таких обстоятельствах, так что мы не можем надеяться захватить весь флот. Когда корабли приземлятся и начнется наземная фаза атаки, мы отделимся от основных сил и возьмем командование на себя. Возьмем столько эсминцев, сколько сможем укомплектовать. Любой, кто захочет, сможет пойти с нами — хотя в пылу успешного сражения таких, боюсь, будет немного. А что будет дальше… — Макверн пожал плечами. — Пока не знаю. Слишком много переменных.

— Ты можешь помочь моему миру? — спросил Турн. — Моему городу?

Макверн печально покачал головой:

— Не буду тебе лгать. Нет. Если не считать того, что у Варсека будет меньше людей и кораблей, мы ничем не сможем помочь. Мы недостаточно сильны.

— И вы все равно не стали бы сражаться против собственных товарищей, — добавил Турн.

— Нет, не при данных обстоятельствах. Это был бы слишком подлый удар в спину, и тогда мы потеряли бы все шансы когда-либо привлечь их на свою сторону. Все, что я могу предложить тебе, Турн — это надежду на месть и обещание, что, если мы победим, мы возместим вашему миру все, что сможем.

— А как насчет нас? — подал голос Уайетт. — Как насчет Земли?

— Мы отправим вас, землян, туда. Если Варсек понесет здесь достаточно большие потери, возможно, в предупреждении не будет необходимости. Если нет — что ж, его силы станут намного слабее.

— Звучит достаточно логично, — согласился Дункан, оглядев остальных.

Макверн повернулся к альфа-центаврианцам, которые теперь о чем-то разговаривали между собой.

— Варсек уже ищет меня по всем кораблям флота. Ему сказали, что на этом меня нет, но если что-то в действиях этого судна окажется неправильным, он немедленно пошлет сюда отряд для обыска, и это будет означать конец и мне, и восстанию. Что скажешь, Турн? Могу я убрать решетку и общаться с вами, как с товарищами, или я должен по-прежнему вести себя с вами, как с пленниками?

— Выпустите нас, — ответил Турн. — Мы сделаем все, что в наших силах, против Варсека.

— Хорошо, — кивнул Макверн. — Договорились! — Он отдал команду своему напарнику, и стальные прутья скользнули вверх, скрывшись в потолке. — Теперь нам надо поторопиться. Турн, вам были даны кое-какие инструкции, некоторое время назад. Делайте, что было сказано. Я знаю, что это неприятно храброму человеку, но зато вы не окажете своему народу медвежьей услуги. Призывать их сражаться против нас было бы самоубийством.

— Тем не менее, они будут сражаться, — возразил Турн.

МАКВЕРН ВЗДОХНУЛ.

— Обычно так и бывает, — признал он. — В любом случае, произнесите речь. Для этого мы здесь. Помните, мы прилетели впереди всего флота, и сейчас нас видно отовсюду.

Он вывел сопротивляющегося альфа-центав- рианца на середину каюты и велел ему встать на хрустальный круг, похожий на линзу. Над головой у Турна сверкал в потолке такой же круг, и почти сразу из обеих линз ударили вверх и вниз яркие лучи, и пленник оказался заключенным в столб света.

Остальные пленники удивленно переглянулись.

— Но ведь там, внизу нет ни радио, ни приемников, — заметил Уайетт. — Его цивилизация еще не создала их. Как вы собираетесь вести трансляцию?

Макверн жестом указал ему и остальным на панели наблюдения на той стороне камеры, где раньше сидели земляне.

— Смотрите, — сказал он. — Вам это в любом случае не помешает. Наглядный пример имеет большую ценность. Потенциальная жертва смягчается, видя, что происходит с ее предшественником. — С этими словами он направился к двери. — Я достаточно насмотрелся на эти вещи, на множестве планет. Меня от них тошнит, и у меня есть другие дела. Слушайте трансляцию и будьте готовы улетать, когда я скажу вам.

Макверн вышел, а Турн остался неподвижно стоять в столбе света. Корабль опустился еще ниже над городом Обран, а в вышине над ним начали появляться корабли Оперативной группы.

— Начинай говорить, Турн, — раздался в каюте металлический голос.

— Чтоб меня! — внезапно ахнул Бердик, указывая наружу. — Посмотрите туда!

В прозрачном воздухе над городом, перед кораблем, стояло гигантское трехмерное изображение Турна футов в тридцать высотой. Оно медленно опускалось вместе с судном, и поскольку находилось немного ниже него, нематериальные ступни альфа-центаврианца вскоре коснулись вершин причудливо украшенных башен города.

И тогда Турн заговорил.

Корпус корабля слабо завибрировал, и Уайетт понял, что голос Турна, усиленный так же многократно, как увеличилось его изображение, загремел над Обраном. В городе, на залитых солнечным светом улицах, начали собираться толпы жителей — они выбегали из высоких зданий и маленьких домиков из глинобитного кирпича, сбивались в группы в парках и на площадях и в страхе и изумлении смотрели вверх. Турн обратился к своему народу на их родном языке, так что Уайетт не понимал ни слова, но, судя по его тону и оскаленным зубам, он призывал к покорности не так искренне, как мог бы. Но Оперативная группа, вероятно, допускала это — она привыкла к нежеланию ее жертв сдаваться без боя. Завоеватели не могли полностью контролировать пленников во время их пропагандистских выступлений. Они давали им шанс, и, видимо, это окупалось достаточным количеством капитуляций, чтобы продолжать устраивать такие призывы. Для более примитивных, чем раса Турна, людей самого появления в небе над их головами гиганта уже было бы достаточно, чтобы они впали в полнейшую панику.

В Обране тоже поднялась паника: люди начали бегать туда-сюда по солнечным улицам, поднимая облака пыли. С башен и высоких стен главных городских зданий на них неподвижно смотрели сотни высеченных в камне лиц, сотни местных богов и богинь.

Флот Урикса со свистом пронесся над садами и полями, сжигая и сокрушая все вокруг города. Местные жители бежали, тщетно пытаясь скрыться. У них не было ни ядерного оружия, ни ракет класса «земля-воздух», ни самолетов. Они бежали, но бежать было некуда — город уже был в ловушке. «Бедняги», — подумал Уайетт, представив, что было бы в Нью-Йорке или Вашингтоне в аналогичных условиях, если бы над ними появилось его гигантское изображение, шагающее по небу и призывающее их жителей сдаться.

Успех восстания Макверна и создание широкого раскола в уриксианском флоте были теперь его единственной надеждой на то, чтобы избежать этого.

— Мне казалось, Турн был так уверен, что они будут сражаться… — пробормотал Бердик.

— Они и будут, — ответил Дункан. — Смотри — паника уже утихает!

Женщины и дети исчезли с улиц, а группы мужчин все еще бежали, но теперь их бег был целенаправленным. А потом в разных местах на окраинах города внезапно взвились в воздух клубы дыма.

— У них есть маленькие пушки, клянусь Богом! — воскликнул Уитфилд.

Столб света погас, и изображение Турна исчезло с неба. По внутренней связи раздался голос Макверна, в котором звучали железные ноты:

— Нам приказано немедленно приземлиться рядом с флагманом. Мы, естественно, не можем этого сделать. И если вы посмотрите вверх, то увидите, что неприятности на подходе!

Пленники посмотрели на небо — к ним летели два небольших быстроходных корабля, вооруженных не слишком тяжело, но и недостаточно легко для пропагандистского корабля.

— Они попытаются навязать нам посадку, и я не смогу сражаться с ними на этой посудине, — продолжил Макверн. — Предлагаю приземлиться немедленно. Это может быть непросто, так что примите все возможные меры предосторожности. Уайетт, у меня есть запас парализаторов. Подойди и возьми их!

Дункан выбежал из каюты и быстро нашел дорогу на мостик, где стоял ящик с оружием. По-видимому, оно было совсем новым, только что из магазинов, и его пронесли на борт контрабандой и спрятали как от людей Варсека, так и от Бринны. Лицо Макверна вытянулось от напряжения и возбуждения. Он указал Уайетту на ящик, а затем вручил ему ключ с тремя зубцами.

— Бринна в каюте шкипера, — сказал он. — Единственная дверь, которая заперта. Не выпускай ее, не слушай, что она будет говорить, и не давай ей шанса устроить неприятности. Оставляю ее под твою ответственность.

— Спасибо, — кивнул Уайетт, и Макверн поспешно вышел.

Дункан принес ящик в каюту к остальным бывшим пленникам, и они достали парализаторы, но сам он не стал ждать, пока все его товарищи вооружатся. Он схватил один ствол и отправился на поиски шкиперской каюты. С мостика доносился нарастающий шум. Корабль летел совсем низко, скользил над самыми крышами домов, так резко раскачиваясь из стороны в сторону, что было трудно устоять на ногах. Два преследующих его судна быстро приближались.

Уайетт услышал Бринну прежде, чем нашел ее: она кричала из-за двери, требуя, чтобы ее освободили. Дункану пришлось повозиться с незнакомым замком. Неожиданно корабль тряхнуло особенно сильно — и все звуки заглушили рев и треск, похожие на тысячи разрядов грома.

Стены корабля вспыхнули голубым пламенем. Ошеломленный и плохо понимающий, что происходи, Уайетт увидел, как дверь капитанской каюты открылась под его рукой и из нее выскочила Бринна с широко распахнутыми глазами. Она налетела на Дункана, раскинув руки, врезалась в него всем своим весом, но он и сам уже падал назад, потому что пол ушел у него из-под ног, так что они вместе впечатались в стену, которая внезапно стала полом.

Раздался еще более сильный грохот и стук падающих предметов, а потом в коридор ворвались непонятно откуда взявшиеся ветки дерева — они пробили иллюминатор шкиперской каюты, который теперь находился прямо над головами Бринны и Дункана.

Глава VIII

УАЙЕТТУ ПОНАДОБИЛОСЬ НЕ меньше минуты, чтобы осознать, что он все еще жив и даже не особо пострадал. Была ли жива Бринна? Землянин не был в этом уверен, но когда он попытался отодвинуть ее от себя, она зашевелилась, и у него вырвался облегченный вздох. Он поднялся на ноги, помог ей встать и увидел Макверна, бегущего к ним со стороны мостика.

Макверн кричал и суматошно размахивал руками. Его рубашка была в нескольких местах разорвана, а на щеке у него был глубокий порез, из которого текла кровь. Уайетт толкнул Бринну в его сторону, и она побежала к нему, протискиваясь между прогнувшимися внутрь коридора стенами. Дункан последовал за ней, и они все вместе пробрались в круглую наблюдательную камеру.

Бердик, Уитфилд и апач выползли к ним навстречу. Уйгур пробирался за ними, а араб был мертв — он лежал в углу со сломанной шеей. Альфа-центаврианцы во время падения корабля находились в своей половине камеры, которая оказалась сверху, и пострадали меньше. Трое из них были несильно ранены и могли двигаться.

Уайетт крикнул им, чтобы они выходили, и стал пробираться обратно к люку, который в это время как раз открывали уцелевшие офицеры с мостика. Через минуту Дункан вывалился из корабля, упав с примерно восьмифутовой высоты в кучу сломанных веток и древесных стволов, и остальные, один за другим, последовали за ним. Два корабля-преследователя, один из которых сбил их, пролетели над ними и ушли в сторону — вероятно, чтобы развернуться и сделать еще один заход. Хотя, возможно, они улетели на другое задание, так как во втором заходе уже не было необходимости.

Судно Макверна потерпело крушение на окраине города, едва не упав на группу глинобитных домов в форме печей с круглыми кирпичными крышами. За ними виднелись приземлившиеся корабли Оперативной группы — они возвышались зловещими башнями на зеленом поле, и их экипажи выгружали из них штурмовые машины.

Уайетт слышал об этой технике, но никогда не видел ее. На каждый эсминец было погружено некоторое количество этих машин, предназначенных расчищать путь войскам, на манер танковых подразделений, хотя они были совсем не похожи на танки. Каждая машина представляла собой чудовищный красный шар, установленный на четыре шарнирных ножки — они были примерно в четыре раза выше человеческого роста, так что шары возвышались высоко над землей. Под шарами имелось небольшое крепление для винта с несколькими лопастями, чтобы при необходимости машины могли превращаться в амфибии. Они напоминали каких-то ужасных фантастических тварей и могли преследовать людей и транспорт по любой поверхности, развивая огромную скорость.

Примерно в двадцати ярдах справа от разгружаемых кораблей по ним стреляла батарея из трех маленьких блестящих пушек — их обслуживали мохнатые местные жители, храбрость которых была так же велика, как тщетность того, что они делали.

— Наши люди должны собраться в северо-западном секторе периметра, — заговорил Макверн. — Мы попытаемся пробиться к ним с боем. Этот сектор обозначен, как северо-восточный, и мы довольно близко к его середине, так что могло быть и хуже. Держитесь вместе и давайте действовать быстро!

Он был явно зол, но сосредоточен, как человек, попавший в трудное положение и полный решимости выбраться из него.

— Осторожно, они сейчас приблизятся на расстояние выстрела, — хладнокровно заметила Бринна.

Все вместе, сбившись в кучу и настороженно оглядываясь через плечо, они побежали прочь от разбитого корабля к домам. Один из шаров двинулся за ними — вероятно, ему было приказано это сделать после крушения их судна. Уайетт увидел опоясывающий его ряд круглых закрытых иллюминаторов, один из которых как раз в тот момент открылся. Из иллюминатора высунулось что-то вроде большого пистолета на гибком креплении или проектора — этот прибор причудливо покачивался, как голова птицы на длинной шее. Внезапно «голова» указала прямо на беглецов, и в их сторону выстрелил яркий белый луч. Они бросились в укрытие между домами, но луч оказался слишком коротким и ударил в землю позади них, рассыпавшись дождем зеленых искр.

— Мощный парализатор, — прохрипел на бегу Макверн. — Когда из такого попадают в тебя, ты остаешься лежать, пока битва не закончится.

Пригибаясь, они добежали до странных маленьких домиков с круглыми крышами и попытались затеряться среди них.

— Так это оружие не убивает? — уточнил Уайетт.

— Обычно нет. Только очень старых, маленьких детей или инвалидов. Это гуманное оружие, — ответил Макверн.

Еще один белый луч с шипением ударил в землю прямо за Уитфилдом, взорвавшись зеленым огнем. Красный шар возвышался над ними на фоне неба, гротескно похожий на огромное круглолицее четвероногое со смехотворно маленькой головой на тонкой качающейся шее.

— Не думаю, что мы сможем надолго от него оторваться! — охнул Бердик.

ТУРН ПОСМОТРЕЛ НА ШАР прищуренным взглядом пантеры.

— Я могу повести вас более безопасными путями! — крикнул он. — Но надо сперва ненадолго от него оторваться!

— Тогда бежим! — отозвался Макверн.

И они помчались еще быстрее. Уайетт, Бердик и Уитфилд по очереди оглядывались на Бринну, опасаясь, что она отстанет и ей понадобится помощь, но женщина бежала так же стремительно, длинными прыжками, словно изящный олень.

Все они едва переводили дыхание, когда им удалось добежать до длинной колоннады, протянувшейся вдоль огромного здания, украшенного рядами скульптур танцующих богов, которые, как видно, были очень любимы жителями этой планеты. Несколько соотечественников Турна везли по проходу между колоннадой и стеной здания еще одну странную маленькую пушку. Темная шерсть на их телах была покрыта мокрыми пятнами пота. Двое или трое из них, увидев Макверна и его спутников, оставили пушку и бросились к ним, оскалив зубы и выпустив когти, но Турн крикнул им что-то на их родном языке, и они неохотно остановились. Пятеро соотечественников Турна, которые были в плену вместе с ним, побежали к группе, занимающейся пушкой, и присоединились к ним — ив следующий миг она уже стреляла в движущийся к ним шар, правда, не причиняя ему никакого вреда.

Турн же указал остальным беглецам на широкую низкую дверь:

— Сюда!

Они протиснулись внутрь следом за ним. Ворвавшись под крышу, Уайетт увидел через плечо Турна окно, за которым в ярком солнечном свете снова полыхнула зеленая вспышка. Канониры, стрелявшие из пушки, упали, и ее выстрелы прекратились.

В помещении, в котором скрылись Дункан и остальные, было, наоборот, довольно темно. Это был огромный зал со сводчатым потолком, все стены которого были покрыты резными изображениями, и в темноте не сразу можно было понять, был ли там кто-нибудь живой. Затем Уайетт уловил какие-то звуки — шорохи, дыхание, тихое всхлипывание, шепот… Его глаза слегка привыкли к тусклому освещению, и он увидел, что помещение было полно женщин и детей, сгрудившихся в нишах вдоль стен. Он предположил, что эти ниши были святилищами — в них стояли большие богато украшенные статуи и маленькие светильники. Дети, особенно самые маленькие, были похожи на огромных котят.

— Видите эти статуи и позолоченные своды? — спросил Макверн. — Все это чистое золото, и камни везде тоже настоящие. Плохое место, чтобы искать убежища от мародеров.

Глаза местных женщин, горящие диким огнем, заставили Уайетта вздрогнуть. Беглецы прошли по залу мимо них, стараясь не смотреть на их сверкающие белые когти и зубы. Если бы не Турн, их всех разорвали бы на куски за считанные секунды, и лишь когда они достигли другого конца здания и снова вышли на солнечный свет, под грохот битвы, Дункан смог вздохнуть чуть более спокойно.

Красные шары рыскали теперь повсюду — эти чудовищные конструкции мелькали над крышами домов или между более высокими башнями. Защитников города выводили из строя или оттесняли в центр, а войска уриксианцев уже захватившие окраинные улицы, приступили к их планомерному разграблению.

Очередной шар прошагал по улице, оставляя за собой груду бесчувственных тел, больше похожих на трупы. За ним следовали отряды захватчиков. Через дорогу находилось еще одно огромное резное здание. Беглецы помчались к нему — те, кто управлял удаляющимся шаром, не заметили их и не стали в них стрелять. Это здание было лучше освещено внутри, и в нем было так же много резных узоров, позолоты и скульптур, как и в предыдущем. Присмотревшись, земляне и уриксианцы поняли, что это больница. Некоторые пациенты закричали при виде незнакомцев, и санитары бросились им наперерез, но авторитет Турна снова помог его спутникам пройти через здание — почти помог.

На этот раз, когда они достигли двери в дальнем конце больницы, в нее ворвался отряд солдат Варсека — восемь или девять человек с парализаторами в руках. Эти люди явно были готовы к стычкам, но не ждали ничего такого, с чем они не смогли бы легко справиться, и первым, что они увидели внутри, была форма Макверна и его офицеров. Лидер отряда отдал им честь, но в следующий миг увидел, что бежавшие рядом с ними земляне и альфа-центаврианец вооружены.

— Берегитесь, это те самые сбежавшие! — нервно крикнул он своим спутникам.

Больше он ничего сделать не успел. Парализатор Макверна сбил его с ног, а затем Уайетт и остальные беглецы тоже открыли стрельбу. Больницу заполнил грохот выстрелов — а потом все внезапно стихло, и Дункан ошеломленно завертел головой, оглядывая «поле боя». Семеро их противников были повержены, а оставшиеся двое выскочили за дверь. Уитфилд, Безымянный и двое офицеров Макверна тоже лежали на полу без признаков жизни. Как и Турн. Теперь земляне и мятежные уриксианцы могли рассчитывать только на себя.

— Что ж, — мрачно сказал Макверн, кивая на парализованных товарищей, — забираем их и уходим отсюда.

УАЙЕТТ ВЗВАЛИЛ БЕЗЫМЯННОГО себе на плечи, а Бердик потащил к дверям Уитфилда — его длинные ноги волочились по полу. Турна они оставили в больнице, где о нем могли позаботиться его соотечественники. Сгибаясь под тяжестью своих подстреленных спутников и шатаясь, они направились к выходу.

— Вам лучше дать мне оружие, — внезапно подала голос Бринна Халфард.

Макверн покачал головой.

— Не понимаю, чего ты боишься, — продолжила настаивать женщина. — Я тебе не враг. Я же понимаю, что ты меня не убьешь, а Варсек убьет точно. Он не поверит ни одной истории, которую я могла бы придумать в свое оправдание.

На мгновение Макверн заколебался.

— Хорошо, — решился он. — Возьми один ствол.

Бринна взяла парализатор, и они все вместе осторожно вышли из больницы на яркое солнце. Вскоре они оказались возле одного из углов широкой площади. Справа, по одной из выходящих на площадь улиц, к ним приближался шар на суставчатых ногах-ходулях, за которым следовали несколько пеших уриксианцев.

НА УГЛУ ПЛОЩАДИ ВАЛЯЛИСЬ перевернутая пушка и парализованные альфа-центаврианцы — туда тоже попали лучи из шара. Еще несколько людей-кошек убегали через площадь — их глаза дико сверкали от ярости, страха и беспомощности. Макверн указал на начало другой улицы, уходившей в центр города под углом к площади.

— Идем туда! — скомандовал он. — Наши корабли сейчас должны быть недалеко отсюда, если…

Уайетту показалось, что уриксианец собирался сказать, «если Вторая партия победила», но он не закончил фразу. Этот вопрос и правда не стоило пока поднимать.

Они побежали через площадь, тяжело нагруженные и медлительные. Но им снова повезло.

Они успели проскочить за угол прежде, чем люди в красном шаре смогли открыть по ним огонь, а затем здания защитили их от выстрелов.

В воздухе висела пелена из пыли и дыма. Причудливые башни с высокими сводчатыми крышами и нагромождения резьбы на стенах, казалось, раскачивались, словно беглецы смотрели на них сквозь воду. Создавалось впечатление, что скульптуры богов и богинь двигаются, танцуют и улыбаются с гротескным достоинством.

Некоторые из жителей города, убегавшие от захватчиков, увидели Дункана и его спутников и повернули назад. У них было оружие, похожее на очень примитивные пистолеты, а также длинные острые ножи. Обладатели пистолетов остановились, чтобы зарядить их, а остальные бросились в атаку. В то же время с улицы, оставшиеся позади беглецов, донесся размеренный лязгающий топот шагающего шара.

Уайетт выстрелил. Ни он, ни его спутники, не остановились — шар был гораздо более опасным врагом, чем мохнатые местные жители. Макверн и Бринна тоже стали стрелять набегу, и несколько альфа-центаврианцев, вооруженных ножами, пали под парализующими лучами, а остальные повернули назад, к своим товарищам, заряжавшим пистолеты. Дункан тяжело дышал, и ему становилось все труднее продвигаться вперед под тяжестью апача. Но начало улицы было уже недалеко.

Бринна и те из уриксианцев, кто бежал налегке, немного отстали, чтобы прикрыть остальных. Их парализаторы затрещали, поразив еще пару людей-кошек, а затем раздалась серия более резких трескучих звуков, и один из людей Макверна внезапно остановился и с удивлением уставился на дыру у себя в животе, из которой начала хлестать кровь. Еще одна пуля ударила в землю прямо перед Дунканом и отскочила от камней, а за ней еще несколько срикошетили от стен.

Макверн крикнул своим спутникам поторопиться, не переставая поливать альфа-центаврианцев парализующими лучами. Бринна подхватила раненого уриксианца под руку, наполовину взвалила его себе на плечо и продолжила бежать, утаскивая его за собой и непрерывно стреляя свободной рукой. В этот момент Уайетт почувствовал, что намного смягчился по отношению к ней.

Узкая улица, пролегающая между высокими домами, поглотила их маленькую группку. Почти в то же мгновение ходячий шар завернул за угол, и его парализующие лучи уложили альфа-центаврианцев на землю, невольно оказав услугу партии Макверна. Вероятно, после этого шар погнался бы за самим Макверном и его товарищами, но они успели пробежать по свободной улице и свернуть на другую, скрывшись из виду. Там они, шатаясь, двинулись дальше, в пыли и под палящим солнцем. За поворотом Уайетт увидел короткий ряд маленьких домиков, а над ними далекие очертания высоких кораблей. На минуту ему показалось, что он и остальные теперь в безопасности, что они добрались до кораблей Второй партии. Но затем он увидел бегущих к ним наперерез уриксианских солдат в форме.

Глава IX

— СТОП! HE СТРЕЛЯЙТЕ! Это наши! — закричал Макверн.

Прошла минута, прежде чем Уайетт осознал, что они и правда спасены. К этому времени кто-то снял у него со спины тяжеленное тело Безымянного, а самого его поспешно повели по улице и через поля к кораблям. Позади слышался грохот выстрелов — Вторая партия атаковала остатки уриксианцев, не высадившихся на планету, и теперь бои шли еще и между ними.

— Скоро мы их уничтожим! — пропыхтел молодой офицер, бегущий рядом с Макверном, сильно потрепанный и уставший. — Боже, я рад, что вы справились, сэр! Мы пытались найти вас…

— Насколько хорошо мы справились? — спросил его Макверн.

— К нам перешла примерно треть флота. Хотя я надеялся…

— Да! — выдохнул Макверн. — Как и я! Что ж, треть — это лучше, чем четверть или одна десятая!

— Хотя вряд ли это можно назвать победой, — уже более ровным голосом произнес молодой офицер, указывая на поля вдалеке. — Посмотрите туда, сэр. Варсек отводит часть людей обратно на их корабли. Он может перестрелять нас здесь!

— Немедленно передайте всем приказ готовиться к взлету! — велел Макверн. — Это наш главный корабль? Хорошо. Поднимите всех на борт и проследите, чтобы о раненых позаботились. И пусть на мостик немедленно прибудут… — он перечислил несколько имен своих последователей.

Дальше события стали развиваться еще быстрее. Уриксианцы забегали, подчиняясь приказам Макверна. На Уайетта никто не обращал внимания, поэтому он последовал за Макверном на мостик. Даже он понимал, что все они по- прежнему в опасности. Если бы тяжеловооруженные подразделения Варсека были укомплектованы вовремя и успели бы сейчас долететь до этой планеты, мятежников остановили бы до того, как они убрались бы с нее.

По приказу Макверна его корабли взлетели. Они с ревом взмыли в небо, но прежде чем им удалось покинуть атмосферу, на экране связи возникло лицо Варсека, суровое и неумолимое от гнева — не того дикого гнева, который быстро угасает, а более глубокого, холодного, который мог длиться до тех пор, пока люди, которых он считал своими врагами, не перестали бы представлять угрозу ни для него, ни для кого-либо еще.

— Ты думал, что теперь сможешь вернуться домой, на Урике? — спросил он, глядя на Макверна своими холодными глазами. — Ты можешь сбежать от моего флота, но не сбежишь от меня. Если ты вернешься домой, я привлеку вас всех к суду за дезертирство. Я все еще ваш командир, Макверн, и у меня есть влиятельные друзья.

— Которые наживаются на награбленном, — отозвался Макверн. — Да, я знаю это. Я подумал, что мы могли бы внести кое-какие изменения в жизнь Урикса, пока там не стало слишком сильно вонять коррупцией.

Варсек рассмеялся.

— Если бы за тобой пошел весь флот, ты бы смог это сделать. Но с такой жалкой горсткой людей — точно нет! — Он наклонился ближе к переговорному устройству, словно пытался проникнуть сквозь экран. — Послушай, Макверн, ты сделал свой ход и потерпел неудачу. Ты не сможешь сразиться со мной, не сможешь вернуться домой и даже не сможешь долго от меня убегать. У тебя и твоих приспешников недостаточно кораблей снабжения, недостаточно топлива и еды. Вам придется начать мародерствовать самим или попытаться украсть все это у меня, и рано или поздно я догоню вас и уничтожу.

— Уничтожишь, — медленно произнес Макверн. — Это громкое и жестокое заявление. Интересно, как к нему отнесутся твои люди. Мы с ними долгое время были товарищами, и у меня конфликт с тобой, а не с ними. Возможно, многие из них так же устали от этой жизни, как и мы, и хотели бы вернуться домой, к семьям, к своим родным, которых они не видят годами. Мы никому из них не причинили вреда, когда захватили эти корабли, и мы будем рады любому из тех, кто захочет присоединиться к нам, сейчас или позже. Мы пробудем здесь некоторое время.

УАЙЕТТ ПОНИМАЛ, ЧТО Макверн говорил все это не только для Варсека, но и для всех уриксианцев, которые слышали их беседу на своих кораблях. Макверн был хорошим оратором, но Дункану казалось, что этот разговор вряд ли принесет им много пользы.

— Если это задумано как вызов, я приму его, — заявил, тем временем, Варсек. — Мои планы не изменятся. Как только мы закончим здесь, мы отправимся на Землю, а после этого в любую систему, где будет лучшая добыча. Я никуда не спешу, Макверн. Я могу завоевывать планеты бесконечно. Держись в стороне и надейся на дезертиров, сколько захочешь. Рано или поздно… — он сделал рубящий жест. — …Я уничтожу тебя. — Затем его взгляд скользнул мимо Макверна к Уайетту. — А тебя я дважды предупреждал о судьбе храбрых упрямцев. Останешься ли ты с Макверном или вернешься на Землю, я найду тебя. И уделю Земле особое внимание из-за тебя — у нас есть оружие, которое не парализует, а убивает при необходимости. — Он снова улыбнулся, и теперь его пристальный взгляд охватывал и Уайетта, и Макверна. — Я знаю, что Земля будет предупреждена. Я учитываю это в своих планах.

— Вы можете потерять много людей, — заметил Дункан. — Мы не так примитивны, как альфа- центаврианцы.

— У вас есть ядерное оружие, — согласился Варсек, — но нет способа доставить его к нам, в космос. Разумные существа обычно не решаются сбрасывать бомбы на свои собственные города, чтобы уничтожить захватчика, который находится там лишь временно. Так что ваше предупреждение меня не пугает.

— У нас также есть тактическое оружие, — сказал Уайетт. — Или вы не рассказали об этом своим людям?

— Мои люди — солдаты, а не маленькие дети, — усмехнулся Варсек. — Лети домой, Уайетт. Объяви тревогу. И возьми с собой Бринну. Таков был ее план, не так ли — предупредить Землю и таким образом сместить меня? — Его голос повысился, и казалось, что он выкрикивает предупреждение всему флоту — Но меня никто не может сместить! Это моя Оперативная группа, я командую ею и буду командовать до тех пор, пока мое начальство не позовет меня домой!

— Этого никогда не будет, — устало сказал Макверн, — пока вы продолжаете отправлять корабли с добычей на Урике, чтобы сделать их еще богаче.

Он разорвал контакт — вероятно, это был первый раз, когда кто-либо прервал связь с Варсеком, отключившись первым. Макверн повернулся к своим офицерам и Уайетту.

— Многое из того, что он говорит, правда, — признал он. — Нам не хватает еды и топлива. И то, и другое мы можем получить на Земле, но это должно быть проделано мирным путем. Я предлагаю предложить Земле помощь в защите от Варсека — чтобы мы спровоцировали столкновение с ним, разместив наши корабли между его флотом и Землей. Если нам суждено быть уничтоженными, то это может произойти как сейчас, так и позже, когда мы будем еще слабее и еще менее способны сражаться. — Он посмотрел на Дункана ужасным мрачным взглядом. — Мы можем доставить ядер- ное оружие в космос.

Несколько минут спустя маленький флот Макверна, состоящий из быстроходных эсминцев и несколько легких кораблей снабжения, перешел на гиперпространственные двигатели и направился к Земле. Там обычная для уриксианских завоевателей ситуация повторилась как бы в зеркальном отражении. У Макверна не было пропагандистского корабля с аппаратурой, передающей увеличенное изображение оратора, но был мощный передатчик, и как только они достигли внешних границ земной атмосферы, Уайетт начал вещание на всех частотах, охватив все западное полушарие. Он посылал одно и то же сообщение снова и снова, начиная со слов «Мы пришли с миром!» и заканчивая кратким изложением ситуации, умоляя власти всех стран не делать того, что казалось землянам самым правильным — не атаковать их, когда они приземлятся. Он велел выступить Бердику, австралийцу и Безымянному, и даже уйгуру. Он велел выступить и Макверну. Но когда они все-таки получили ответ, это было сообщение от правительственного радио в Вашингтоне, запрещавшее им приземляться до тех пор, пока не будут проведены консультации с Организацией Объединенных Наций и предварительные переговоры с Макверном по коротковолновой связи с надлежащими заверениями в их добрых намерениях.

Затем им пришло сообщение с большого передатчика на горе от Баннистера, коллеги Дункана, начинающееся словами «Что, черт возьми, с тобой случилось, не может быть, чтобы это все было правдой!» Уайетт заверил его, что не лжет.

— Тогда, ради Бога, не приземляйтесь! — ответил Баннистер. — Все в панике. Вашингтон эвакуируют и устанавливают огневые точки на каждом углу, и у психов сегодня выходной. Подождите, пока все не успокоятся!

— Мы пытались объяснить, что не можем ждать, — сказал Уайетт. — Флот завоевателей летит прямо за нами по пятам, и если меры не будут приняты прямо сейчас, для всех нас будет слишком поздно.

— Что ж, тогда удачи, — отозвался Баннистер печально и без всякой надежды в голосе.

И Макверн приказал всем идти на посадку.

ГЛАВНЫЙ КОРАБЛЬ МАКВЕРНА приземлился в одном из вашингтонских парков. Было решено, что сам Макверн, а также Уайетт и еще один уриксианец, умеющий управлять шаром-преследователем, выйдут наружу в этом шаре. Для остальных же, включая и землян, там не хватило места.

Бринна всю дорогу от Альфы Центавра к Земле хранила задумчивое молчание, но перед расставанием с Дунканом вдруг решила его нарушить.

— Ты же знаешь, что твои люди там в панике из-за этого внезапного вторжения из космоса, — горечью сказала она. — Они уничтожат вас прежде, чем вы успеете с ними переговорить.

— Я должен рискнуть, — пожал плечами Уайетт.

— Точно так же, как в прошлый раз, когда ты пытался заставить меня лететь с тобой в Вашингтон — тогда, давно? — спросила Халфард, а потом вдруг добавила с внезапной яростью: — Боже, защити нас от общения с дураками!

Дункан ухмыльнулся.

— Ты злишься, потому что твои планы рухнули или потому что я в опасности?

И прежде чем Бринна успела гневно ответить, он поцеловал ее, а потом оттолкнул со своего пути и пошел за Макверном. Они сели в красный шар выехали на нем из корабля. Шар был нужен им не для нападения, а для собственной защиты. В небе над ними кружила эскадрилья скиммеров, легко уклонявшихся от более медленных и неуклюжих земных самолетов и держащихся на такой малой высоте, где эти самолеты не решались открыть по ним огонь, опасаясь поразить людей на земле.

Красный шар, тяжело ступая, двинулся в центр Вашингтона. Вскоре подтвердились слова Баннистера: город был безлюден, если не считать военных. Наблюдая за экраном внутри шара, показывающим все вокруг него, Уайетт увидел, как люди в оливково-серой форме стреляют в них, и услышал яростный стук пуль по броне. Макверн заверил его, что эта броня защищает практически от любого оружия, кроме атомных снарядов, но когда у земных солдат появились противотанковые ружья и огнеметы, Дункан все-таки начал нервничать. Он вздохнул с облегчением, лишь когда Макверн решил не рисковать и приказал приготовить к стрельбе один из сильнодействующих парализаторов, а затем еще и попросил поддержки у пилотов скиммеров.

Затем Макверн передал рацию Уайетту. Экраны теперь показывали вспышки зеленого огня повсюду, куда попадали парализующие лучи. Орудийные расчеты были сбиты с ног, солдаты с винтовками оглушены и отброшены на землю. Вокруг шара образовалась «мертвая зона», двигавшаяся вместе с ним, благодаря парализующим лучам.

— Вы вынуждаете нас защищаться, но вы можете убедиться, что все упавшие люди не мертвы и не пострадали никоим образом! Они только оглушены! — напряженно прокричал Дункан по рации. — Мы просим президента и Конгресс выслушать нас!

Ответа не было. Уайетт вытер пот со лба и продолжил:

— Вы столкнулись с врагом, более ужасным, чем вы можете себе представить, он приближается к вам через межзвездное пространство со скоростью, во много раз превышающей скорость света. Вы видите, что мы можем сделать с этой техникой, но это лишь малая часть их возможностей. Ваша единственная надежда — принять наше предложение о помощи и спланировать вместе с нами, как дать отпор Оперативной группе до того, как она окажется у Земли. Иначе здесь будут сотни таких красных шаров, патрулирующих сельскую местность, и сотни кораблей, против которых ваши самолеты будут бесполезны, как они сейчас бесполезны против скиммеров.

Ответа не было.

— Мы должны где-то остановиться, — сказал Макверн Уайетту. — Это твоя страна — какое место ты выберешь?

Дункан посмотрел на экран. Они находились перед зданием Верховного Суда. С его ступеней, с портика и из окон по шару стреляли солдаты, а некоторые из них уже были оглушены и лежали на тротуаре. На глазах Уайетта, из шара вырвался очередной белый луч, вспыхнувший зеленым огнем вокруг группы военных на ступеньках. Терпение Дункана, истощенное долгим беспокойством, внезапно лопнуло.

— Это место такое же дерьмовое, как и любое другое, — заявил он Макверну, а затем прокричал в рацию: — Ладно, черт возьми, я американский гражданин, и я прибыл сюда с добрыми намерениями! Я не совершал никакого преступления, и я не понимаю, почему я должен прятаться и таиться на улицах моей собственной столицы, которой я плачу налоги. Так что я выхожу из этого шара безоружным, и если какой-нибудь чертов дурак пристрелит меня, он будет потом отвечать за это перед своей совестью!

Дункан повернулся к Макверну, а потом решительно направился к выходу из корабля.

— Открой люк! — рявкнул он. — И убери парализатор!

— Бринна была права, они в панике, — возразил Макверн. — Они убьют тебя. Подожди немного!

Уайетт выругался.

— Мы не можем ждать, надо действовать сейчас или Земля погибнет! Они так и будут паниковать, пока не увидят, что я землянин, а не пучеглазый монстр, который лжет им по радио. Тогда мы, возможно, мы чего-нибудь добьемся!

Макверн на мгновение заколебался, а затем нажал кнопку. Люк открылся, из шара выдвинулась тонкая лесенка, и Уайетт ступил на ее верхнюю ступеньку и стал медленно спускаться. День был теплым, но ему было холодно, словно в Вашингтоне была середина декабря. Его колотило от страха, все его тело покрылось липким потом, а ноги дрожали.

Все люди, находившиеся в непосредственной близости от шара, лежали на Земле без сознания. Остальные попрятались, но можно было не сомневаться, что они еще вернутся, чтобы продолжить борьбу с пришельцами.

Дункан надеялся, что их полевые командные пункты передадут его радиограмму вооруженным солдатам. Он добрался до конца лестницы и остановился на нижней ступени. Некоторое время стояла гробовая тишина, а потом из-за одной из колонн портика осторожно выглянул солдат с винтовкой.

Уайетт смотрел на него, выжидая, что он сделает — поднимет оружие и выстрелит и на этом все закончится или?..

— Эй, это человек! Это землянин!.. — донесся до него далекий голос солдата, тонкий и высокий от удивления. — В любом случае, это не чудовище…

В тот же миг из открытого люка шара послышался голос, передаваемый по радио:

— Если вы отведете свой… э-э… самолет в знак доброй воли, наши представители выйдут, чтобы…

Дункан не слишком отчетливо расслышал остальное — он боролся с охватившим его облегчением и радостью. Не только за Землю, но и за себя.

После этого дело пошло гораздо легче. Как только высшее руководство США убедилось в угрожающей всем опасности и в искренности Макверна, началась подготовка к защите Земли, и несмотря на бюрократию и упрямство провинциалов, она шла достаточно быстро. Очень помогли в этом показания Бердика и Уитфилда, а также апача и уйгура.

Кораблям Макверна разрешили заправиться и взять припасы. Они снова вышли в космос, но без ядерного оружия на борту.

— На кораблях Варсека — мои соотечественники, — сказал Макверн. — Я не могу использовать атомные бомбы против них.

Военно-воздушные силы всего мира были развернуты в качестве второй линии обороны — там были ракетные батареи класса «земля-воздух» и эскадрильи, несущие ракеты класса «воздух-воз- дух». На земле в это время тоже готовились к бою армии всех стран.

Флот Варсека появился в небе, похожий на огромную темную стрелу из кораблей, позолоченных лучами солнца. Уайетт к тому времени снова был на борту главного корабля Макверна, на мостике. Он координировал действия регулярных вооруженных сил нескольких стран в качестве офицера связи.

Дункан наблюдал за приближающимся к Земле впечатляющим клином кораблей, сверкающих на солнце, пока их медный блеск не сделался таким ярким, что на него стало больно смотреть. Его сердце упало. То, что сказал Варсек, было правдой. Ничто не могло устоять против этого флота.

Словно подчеркивая это, на экране связи появилось лицо Варсека.

— Итак, вы решили встретиться со мной здесь, — начал он. — Хорошо. О, очень хорошо!

— Возможно, хорошо, а возможно, и не очень, — отозвался Макверн. — Земля предупреждена, Варсек, а теперь я предупреждаю тебя и каждого человека в твоем флоте. У этой планеты мощное вооружение, включая водородные взрывные устройства, и она готова его использовать. Она может убить очень многих из вас, прежде чем будет побеждена.

— А кто предупредил Землю? — спросил Варсек. — Ты, Макверн. Поступок предателя. Каждая жизнь, которую мы здесь потеряем, будет на твоей совести!

Уайетт понимал, что оба уриксианца вновь обращались не столько друг к другу, сколько ко всему флоту завоевателей.

— Вовсе нет, — тихо сказал Макверн. — Ты знаешь, какова ситуация. Все, что тебе нужно сделать сейчас, чтобы избежать каких-либо жертв — это увести флот от Земли, не нападая.

— Поджать хвост и убежать? — фыркнул Варсек.

— Тебе виднее, как это назвать! — Внезапно голос Макверна зазвенел яростью, раскаленной добела от застарелой обиды. — Я знаю тебя, Варсек! Ты пожертвуешь каждым человеком на флоте, прежде чем признаешь, что тебя превзошли. Помните об этом, вы, люди Урикса, когда он прикажет вам идти в бой! Попытайтесь выяснить, какая у вас есть реальная причина для нападения, а затем посмотрите, считаете ли вы, что ради этого стоит умереть! Если нет…

Громкий голос Варсека заглушил его слова:

— Это общий приказ Оперативной группе! Боевые посты, весь личный состав. Старшие офицеры третьей, четвертой и пятой эскадрильи эсминцев приступят к десантным операциям в соответствии с планом.

— Вы слышали своего командира! — Макверн тоже возвысил голос. — Идите же и умрите за него, за его амбиции и за толстые карманы его друзей, если хотите! А если вы против этого, отведите свои корабли от группы и присоединяйтесь к нам. Тогда мы все сможем вернуться домой. Тогда…

— Эскадрильи эсминцев номер один и два атакуют вражеские корабли одновременно, действуя по собственному усмотрению, — неумолимо продолжал голос Варсека. — Вы будете использовать оружие второго типа — эти предатели должны быть уничтожены!

НА ЭТОТ РАЗ ВАРСЕК первым разорвал, контакт с Макверном, и это выглядело так, словно этим жестом он объявил его и всех его людей мертвыми.

— И что теперь? — напряженно спросил Уайетт.

— Бог его знает, — ответил Макверн и начал отдавать приказы, готовясь сражаться с кораблями своих собратьев так хорошо, как он только мог.

Дункан отошел в угол мостика и обнаружил там Бринну. Она наблюдала за приготовлениями на борту и за передвижениями флота опытным, нетерпеливым и разочарованным взглядом. Осознание провала ее амбициозных планов очень мало изменило ее, подумал Уайетт.

— Если бы здесь командовала я… — процедила она сквозь зубы.

— Не думаю, что ты смогла бы перетянуть на свою сторону так много людей, даже если бы была здесь главной, — возразил Уайетт. — Я даже не уверен, что Макверн это сможет…

Все и правда говорило о том, что Макверну не удалось никого убедить. Оперативная группа разделялась на упорядоченные сегменты: тяжелые ударные корабли разворачивались на позиции под защитой эсминцев, готовые с ревом спикировать вниз, с неба к поверхности Земли, а две эскадрильи эсминцев устремились со своих постов по обе стороны от передовой части флота к кораблям Макверна.

— Вооружение второго типа, насколько я понимаю, смертоносное, — пробормотал Уайетт. — Никакого «нежного» оглушения жертвы, просто хорошее честное уничтожение.

Бринна кивнула, и ее пальцы машинально сомкнулись на его руке. Макверн сгорбился, как бульдог, в передней части мостика, отдавая приказы.

— Держись, — предупредила Халфард Дункана. — Сейчас мы рванем.

ИХ КОРАБЛЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с ревом рванул с места — вертикально вверх, пытаясь подняться над приближающимися эсминцами. Уайетт увидел, как некоторые другие суда сторонников Макверна взлетели вместе с ними, а некоторые, наоборот, снизились и стали кружить над Землей. Они пытались совершить какой-то маневр, но эскадрильями эсминцев Варсека тоже управляли мастера своего дела. Эсминцы молниеносно перешли в контратаку. Дункан не видел летящих сквозь пространство снарядов, но внезапно перед его глазами беззвучно вспыхнул огненный шар, словно в небе родилось маленькое солнце, и в мгновение ока один из кораблей Макверна перестал существовать.

— Глазам не верю, — ровным голосом сказала Бринна. — В первый раз вижу снаряды второго типа в действии. Раньше никогда их не видела, кроме как на испытательном полигоне.

На мостике воцарилось ошеломленное молчание, но затем корабль снова начал набирать высоту.

— Посмотрите на их построение! — внезапно закричал кто-то из офицеров. — Некоторые корабли Варсека отходят…

— Огонь! — скомандовал Макверн, и его судно дважды содрогнулось. Из него вырвались ослепительные белые лучи, которые ударили по темному металлическому боку одного из кораблей Варсека и, вспыхнув на нем зеленым огнем, отбросили его в сторону. Уайетт предположил, что эти лучи были достаточно мощными, чтобы вывести из строя не только людей, но и хрупкое оборудование.

— Они отходят, — снова подала голос Бринна. — Их строй распадается. Смотрите!

Стройные ряды флота Варсека и правда внезапно стали неровными. Некоторые корабли откровенно покидали строй, другие отставали, как будто их капитаны колебались.

— Это из-за их первого снаряда, — сказала Халфард. — Они увидели, как один из их собственных кораблей, полный людей, которых они знали, был уничтожен — я думаю, это должно было шокировать их всех так же, как и меня.

На экране появилось лицо незнакомого Дункану уриксианца, белое и напряженное.

— Макверн, — заговорил он. — Вы меня знаете — я Шаннар, командир первой эскадрильи. Я выхожу из игры — это убийство…

Неожиданно изображение его лица перекрыло лицо Варсека — хотя Шаннар продолжал при этом просвечивать сквозь него.

— Выполняйте приказы! — рыкнул он. — Уничтожить!..

— Идите к черту! — огрызнулся Шаннар. — Я солдат, а не палач!

Он исчез, и сквозь изображение Варсека начало просвечивать лицо еще одного офицера.

— Я тоже ухожу, — сообщил и этот уриксиа- нец. — После того, во что вы нас втянули, вторая эскадрилья дет в отставку.

Лицо Варсека снова стало четким, а снаружи, в космосе, темные корабли развернулись и присоединились к тем, что собирались позади отряда Макверна.

— Я приказываю командиру каждого корабля приступить к выполнению возложенных на него обязанностей! — с искаженным неистовой яростью лицом завопил Варсек. — Если кто-то откажется, я уполномочиваю их заместителей взять командование на себя! Если откажется заместитель, приказываю взять командование следующему по рангу! И так пока не найдется хоть один верный мне человек. Я приказываю! Приготовиться к посадке! Я сам уничтожу Макверна, если ни у кого из вас не хватит смелости сделать это!

Огромная тень неподвижно висящего в космосе флагмана сдвинулась с места, быстро набрала скорость и обрушилась на корабль Макверна подобно сокрушительному молоту судьбы.

— Он, должно быть, собрал на флагмане своих самых доверенных офицеров, — предположила Бринна.

Игнорируя все остальные корабли, гигантский флагман летел на судно Макверна.

— Думаю, ты не до конца понимаешь ситуацию, Варсек, — заговорил тот в коммуникатор. — Твое положение изменилось. Ты теперь изолирован от всех. Хватит убийств! Сдавайся, и мы позаботимся о том, чтобы тебя справедливо судили на Уриксе.

— Ты не доживешь до возвращения на Урике! — зарычал Варсек, а потом его лицо на экране повернулось куда-то вбок, а голос стал звучать тише — он заговорил с членами своего экипажа, которые, по- видимому, находились вместе с ним на мостике, далеко от переговорного устройства. — Почему, черт возьми, флотилия не двигается?! Я же приказал им! Прикажите еще раз и приготовьте снаряд второго типа — чего вы ждете?

— Сэр, вы заметили расположение эскадрилий эсминцев? — послышался еще чей-то голос.

— А что с ними не так?

— Они между нами и целью. Все они. Командиры просят вас сдаться. Они говорят, что больше не будут использовать второй тип на уриксианцах.

— Расчистите мне путь, Макверн! — крикнул Варсек, снова поворачиваясь к коммуникатору. — Я пролечу над тобой и взорву тебя. Я командую этим флотом! — Он вытащил из кобуры пистолет и обернулся. — А что касается тебя — я думал, ты мне верен! Я лично выбрал тебя, и вот как ты мне отплатил! Я приказываю тебе подготовить снаряд…

— На этот раз ты зашел слишком далеко, Варсек, — произнес его невидимый собеседник жестким, но будничным тоном. — Ты один против целого флота. Мы были лояльны тебе, но больше ты нам не командир.

ЛУЧ ПАРАЛИЗАТОРА УДАРИЛ в Варсека со спины, прежде чем тот успел обернуться. Командующий исчез с экрана, и на его месте появилось лицо другого уриксианца.

— Варсек сдался, — коротко сообщил он.

На корабле Макверна воцарилось долгое молчание. А потом на мостике раздались подбадривающие возгласы, по коммуникаторам начали поступать такие же радостные сообщения с других кораблей, и только Макверн отвернулся, чтобы никто не мог видеть его лица.

Позже, после того как Макверн произнес перед флотом речь, вступив в должность командующего, он подошел к Уайетту.

— Теперь мы расстаемся, — сказал он. — Мы возвращаемся домой, чтобы положить конец мародерству — пришло время Уриксу повзрослеть и стать империей, которой можно гордиться, а не гнездом преступников. И тебе тоже пора домой, ты знаешь, что сегодня Земля будет спать спокойно.

В этот момент вперед шагнула Бринна.

— А как насчет меня? — мрачно спросила она.

— На тебя у меня тоже есть планы, — суровым тоном ответил Макверн. — Ты узнаешь о них в свое время.

Дункан улыбнулся, но промолчал. Позже у него не было возможности что-либо сказать этой женщине. А потом корабль приземлился в пустыне недалеко от плато, где работал Уайетт, и Макверн с Бринной в последний раз пожали ему руку. Несколько мгновений они стояли на прохладном песке в лунном свете у подножия корабельного трапа. А потом Макверн метнулся вверх по ступеням — так быстро, что Халфард, занятая прощанием с Дунканом, заметила это, лишь когда он уже был в шлюзе, а трап начал втягиваться в корпус судна, и догонять нового командующего было уже слишком поздно. Макверн с усмешкой посмотрел на нее сверху вниз.

— Мне показалось, это лучшее решение твоей проблемы, Бринна, — сказал он. — Пройдет еще много лет, прежде чем земляне отправятся в космос, и к тому времени ты будешь слишком стара, чтобы создавать проблемы, а я буду слишком стар, чтобы беспокоиться об этом.

— Ты хочешь сказать, что оставляешь меня здесь?! — взвизгнула женщина.

— На попечении Уайетта, храброго и упрямого человека. До свидания. А теперь уйдите подальше, мы взлетаем!

Дункан оттащил временно потерявшую дар речи Бринну на безопасное расстояние. Она молча наблюдала, как корабль взлетает и исчезает в звездном небе, и Уайетт тоже не осмеливался ничего сказать. Он был совсем не уверен, что заключил с Макверном выгодную сделку, но в то же время был полон решимости извлечь из этого максимум пользы.

Он начал с того, что поцеловал инопланетную красавицу, и прошло довольно много времени, прежде чем она перестала вырываться.