Цика

7. Черное перо

Нельзя имя говорить, нельзя. Потому как узнают. Имя-то мое все слышали, да вот в лицо не каждый видел. Называется — спрятаться хотела. Что за люди? К кому попала? Знать не ведала, что в тростниках жить можно. Прямо на воде. А и не только живут, еще всякое делают.

Дома их из камышей связаны, на островках плавучих поставлены. Хочешь — вбей шест в дно протока, привяжи к нему островок и отдыхай. В гости хочешь — отвязался, веслом подгреб и у соседа уже. Всего же лучше — от врагов прятаться. Эльфы ни в жизнь в воду не сунутся. Только с берега постреляют и всё. Да берега-то все топкие — к воде не везде подойдешь, места знать надобно. А за тростниками не видно никого. Укрытие — лучше некуда.

Питаются справно. Рыбку ловят, птицу бьют речную. Но что за народ — непонятно. Разные все. По первому впечатлению — беглые это. Потому, как все с оружием ходят, Кто с копьем, кто с луком, а кто и с мечом. Эти — самые важные у них. Вон, один подбирается. Поговорить хочет, или спросить чего.

— Кто ты, девица?

Ласковый какой. Да верить никому нельзя.

— А ты сам-то кто? Старший? Я тут никого не знаю. Расскажи, что за люди?

— Мы все тут равные. Тебе лучше со всеми познакомиться.

— Да я не запомню никого! Ты мне вкратце объясни, а там уж я потихонечку… Ну, перезнакомлюсь.

— Что делать умеешь, девица?

Девицу явственно передернуло. Но она совладала с собой и почти спокойным голосом выговорила:

— Всё умею. А чего надо-то?

— Всё и нужно. Поняла, наверно, что не просто так мы здесь?

— Дурак не поймет. А эльфов не боитесь? Следят же.

— Здесь — нет.

— Ну, вам виднее. Так что делать мне?

— Что хочешь, то и делай. Отдыхай пока.

— Не приучены бездельничать. Могу по хозяйству чего сообразить. Целительством еще занималась. Есть увечные? При такой жизни — должны быть.

Высказывание девушки задело мужчину.

— Не твое дело, — резко сказал он, — иди на кухне помоги.

Девушка пожала плечами.

— Мы работой не брезгуем. Что надо, то и буду делать.

Мужчина отвернулся и пошел по своим делам. Девушка подавила вздох.

Нельзя отмалчиваться. Любой первым делом имя спрашивает. Сейчас не вызнал — в другой раз не отстанет. Это эльфы странные. Считают, почему-то, что имя с человеком так связаны, что если сменить имя, то и человек другим станет. Может, с эльфами оно и так, да не с людьми. Нас хоть как назови, только в печь не сажай. Как же назваться?

Девушка приостановилась, нахмурилась, потом огляделась вокруг, словно что-то ища.

Ай, чего думать! Листой буду. Имя, как имя. Что там этот, с мечом, про кухню говорил? Сейчас со всеми познакомлюсь. Сытые люди — они добрее.

Листа принюхалась и, ориентируясь на запах, зашлепала по воде в сторону дымка.

Мокро. Не могу уже. Проситься буду, чтоб на дело взяли. Дел-то у них много, ближайшее — завтра. Против эльфов, конечно. Повстанцы, тоже мне. Как их еще не повязали. Кто им вылазки планирует? Кто отход обеспечивает? Неужели не видят, что, пристукнув пару эльфов, они ничего не добьются? Эльфы в ответ вырежут ближайшую деревню подчистую — и детей, и женщин, и стариков. Сама бы таких героев утопила — простым людям легче жить бы стало.

— Что кручинишься, девица? — мужчина положил руку на плечо Листе. Та дернула плечом и неприязненно ответила:

— Листа меня зовут, мог бы и запомнить.

— Ой, ли? Ну, тебе виднее.

— Сам бы представился. Я уж со всеми знакома, кроме вас, мечников. Не подойти к вам, не подступиться.

— Мы люди простые, хоть и с мечами. Трое нас таковых. В бой людей ведем, когда надобно. Меня Данцем зовут. Еще Хресс есть и Стэй.

— Возьмете меня на дело? Я ж закисну на кухне! — и, опережая вопрос Данца, добавила, — Из лука стреляю. Случалось, и по эльфам попадала.

— Конечно-конечно. Завтра Хресс старшим пойдет — скажи ему, что я разрешил.

Мечник улыбнулся Листе, кивнул и пошел дальше — с людьми разговаривать. Каждого встречного он трогал за плечо, говорил пару слов и шел дальше — Листа наблюдала, пока он не скрылся за тростником.

Вот с кем ни говорила, не смогла контакт наладить — все замкнутые какие-то. Только Данц еще ничего. Да с ним не поговоришь часто — старший.

Листа огляделась и побрела прочь из лагеря — прогуляться. Делать ничего не хотелось. Тростники навевали тоску, а до ближних деревьев было недалеко. Девушка подошла к низкому корявому дереву, обняла его и прижалась к шершавой коре. Постояла недолго, словно подпитываясь силой. Наверху прошуршало, и сизая горлица слетела вниз и уселась Листе на плечо. Девушка скосила глаза, чтоб неловким движением не потревожить птицу. К ее лапке был привязан кусочек пергамента. Листа осторожно дотянулась до него, потянула и вытащила из-под перевязи. Горлица тут же вспорхнула и улетела. Листа уперлась лбом в ствол, развернула листок так, чтобы со стороны не было заметно, и прочла слова, шевеля губами. Слов было немного, но они заставили ее разволноваться. Девушку бросило в жар, она глубоко вздохнула, что-то пробормотала, незаметно бросила пергамент в траву и пошла обратно.

Искать Хресса не пришлось. Он стоял в центре, широко расставив ноги и опершись на меч, давал указания, а все бегали вокруг и исполняли.

— Эй, Хресс!

Старший повел глазами на Листу, но посчитал ниже своего достоинства отвечать кухарке.

— Данц разрешил идти. Где лук взять?

— Ч-чего??

— Оружие давай, говорю!

Хресс даже переступил с ноги на ногу от изумления.

— Мне всякие кашевары — не указ. А ты — тем более. Мало ли что Данц сказал. Может, пошутил.

— А ты проверь, — Листа задрала подбородок, стараясь выглядеть выше и значительней. Получилось слабо. Хресс был выше ее на две головы.

— Дайте! — прогремел голос старшего.

Кто-то, из мигом собравшейся толпы, подал Листе лук со стрелой. Она привычным движением подняла его, хищно прищурилась, выбирая цель, и выстрелила. Стрела лязгнула по боку походной кухни.

— Надо понимать, что больше не хочешь готовить? — Хресс почесал за ухом. — Ну, что ж. Шанс отличиться у тебя есть. Присоединяйся.

Листа победоносно огляделась. Никто из стоящих поблизости не разделял ее энтузиазма. На их лицах было написано недоумение. Ничего, она им всем докажет.

— Задача. Скрытно выйти на эльфийскую заставу и уничтожить всех, кто там находится.

— А если там будет кто-либо еще, кроме эльфов? — Листа не смогла сдержаться.

Старший смерил ее тяжелым взглядом.

— Наблюдатели доложили, что никого больше нет. Эльфов пятеро. Гоблины — отсутствуют.

— Случайные путники? — не унималась девушка.

— Нам два дня переться до этой заставы! — Хресс разозлился. — Всяко наблюдатели предупредят, если что!

— Тогда ладно. Я ж на всякий случай спрашиваю, — невинным голосом выговорила Листа, оглядываясь вокруг в поисках поддержки и сочувствия. Все смотрели осуждающе.

— Ладно вам, — Листа смутилась и надула губки, — я же хочу, чтоб всем лучше было.

Похоже, всем уже досадила. А ничего и не делала. Слова им не скажи. Обижаются. Самые умные, что ли? Сборище зануд. Век бы не видеть. Сходить на дело — и распрощаться. Два дня туда, два — обратно. Как раз успею.

По строю передали команду «марш» Листа вздохнула, убрала древко лука в колчан и мерно зашагала, видя в сгущающемся тумане только руки и спины ближайших людей.

Сыро и зябко. Ничего, дойдем.

Не дошли.

Огненная стрела вонзилась в соседа Листы. В другого. В третьего. Стрелы загорались после попадания в человека, освещая всё вокруг. Упасть. Откатиться. Вытащить древко лука, достать тетиву. Пальцы застыли. Ну же! Готово — натянута тетива. Теперь бы еще цель найти. Эльфы из темноты бьют точно. Их не видно. Только люди, как на ладони. Огненный состав с эльфийских стрел проникает внутрь тела, и сама плоть горит. Люди кричат, умирая. Им не помочь.

Листа легла на бок, наложила стрелу на тетиву и выпустила наудачу. И быстро-быстро все остальные стрелы — веером, чтоб зацепить хоть кого-то. Попала? Нет? Эльфы не кричат, когда их ранят, и уж тем более, когда умирают. Однако стрельбу прекратили — не было новых огненных вспышек.

Девушка лежала, уткнув нос в мох — смрад стоял жуткий. Спасти после попадания невозможно. Выгорит огненный состав — тогда и искать выживших, благо утро подступает.

Как только в нее не попали? Что спасло? А ведь ждали нас. И знали, как пойдем и когда. Вызнать бы — какой гад заложил! Глазки бы ему повыцарапывать!

Листа поднялась, опершись на лук. Огляделась. И отвела взгляд себе под ноги. Смотреть на сгоревшие тела было невыносимо. В основном от человека оставались руки, ноги и голова, ничем не связанные. Грудь или живот, куда чаще всего попадали стрелы, выгорали до черно-серого пепла. Некоторым стрела попала в голову — их тела лежали, уткнувшись шеями в черные горелые круги.

Листа, наконец, совладала с собой, перестав, усилием воли, воспринимать останки как бывших товарищей по оружию. Она переходила от одного к другому, удостоверяясь в их безусловной невосстановимой смерти, и считая их. Двадцать пять. Двоих не было. Спастись можно было только на удалении от основной группы — отползти, спрятаться. Листа углубилась в лес. Спираль поисков расширялась.

Тяжелое дыхание сразу же обнаружило одного из выживших. Второй оказался неподалеку. Оба были ранены. Один — легко: простая стрела скользнула по ребрам, вырвав клок кожи. Кровь мужчина остановил сам, хотя сил потерял много. У второго рана была серьезней. Судя по всему, огненная стрела попала ему в руку. Человек нашел в себе силы и волю отрубить ее, пока огненный состав не дошел до сердца. Потом зажал культю.

Листа смотрела на него с удивлением и восхищением. Как он сделал это? Да еще остался вживых? Лицо было серым и недвижным, глаза закрыты. Но Листа чувствовала в нем жизнь. Надо его вывести из этого состояния — добраться до становища можно, только если раненый пойдет сам, пусть и опираясь на нее. Дотащить на себе невозможно — сил нет.

Она нашла на шее раненого бьющуюся жилку, приложила пальцы и послала пробуждающий импульс. Мужчина резко открыл глаза.

— Пришла? Заждался уж.

— Давно ждешь? — Листа подпустила сарказма в голос.

— Не будем препираться. Жить мне недолго. Боюсь, важного не скажу.

— Говори, Сен. Знаешь, кто предал?

— Нет.

— Тогда вставай, пойдем.

— Не дойду. Стоит двинуться, и рана откроется.

— Как ты кровь остановил — не пойму.

— Маг я. Заклинанием сосуды пережал. Это не важно… Слушай. Наши отряды повсюду раскиданы. Скрывались успешно и эльфам вредили изрядно. Но с полгода как пошел провал за провалом. Большинство планов срывалось, боевые группы уничтожались почти полностью. Становища выжигались. Потери огромны, вплоть до того, что эльфы захватили нашего вождя — Гонта, — маг говорил тихо, будто опасаясь, что еще кто-нибудь, кроме Листы, услышит его слова. А может, просто ослаб. Листа почти вплотную приложила ухо к его губам, чувствуя, как шевелятся волоски под дыханием.

— Почему не раскрыли предателя? — Листа снизила голос до шепота, — Ты же маг, мысли читать можешь!

— Не разрешается без дозволения. Внутренний мир разумного — запретная зона. Да и не думает никто всё время об одном и том же — не поймать момент раздумий о предательстве. И силы нужны огромные — не выдержать.

— Эх, вы! — горечь была в голосе Листы, — Столько людей понапрасну загубили, а всё без толку!

— Знаешь, Листа, я на тебя думал, — маг опустил уголки губ, обозначая улыбку.

Девушка отшатнулась от Сена. Выпрямилась, стиснула древко лука и гневно сказала:

— Ах, вот как! У меня с эльфами давние счеты! А что не говорила о них — так это мое дело!

— Не думаю уже, успокойся. Ты мне поможешь. Возьми талисман, — маг указал глазами — где взять, — и передай Данцу. Там мои мысли записаны.

— Сам дойдешь и сам передашь! — Листа топнула ногой в сердцах, — Вставай! Ну же!

Она подхватила мага под здоровую руку, подсела под него и распрямилась, пошатываясь.

— Шагай! — натужно, враз захрипевшим голосом выговорила Листа, — А ты, Ральф, впереди пойдешь — дорогу торить будешь.

Ральф, второй раненый, повиновался без слов. Листа сделала два шага, поняла, что больше не сможет, сделала еще два — захотелось прилечь. И тяжело захромала, пригибаясь на каждом шаге мага.

Обратный путь долог. Второй день идем, а конца-краю не видно. Сен живучий, еще ковыляет. На то он и маг. Тяжко. Пот скоро глаза выест. И всю дорогу перед носом спина Ральфа с колчаном. Ходко идет. Видно, рана не тревожит. Странно, что у всех раны от огненных стрел были, а у него одного — от обычной. И вообще — странный тип — слова не скажет. Стрелы в колчане и то необычны — каждая со своим опереньем. Это ж никогда не узнаешь — ты попал или кто другой, у кого перо такое же. Даже с черным есть — точь-в-точь моя стрела… Так это же она и есть! Вот, зараза!

Листа приостановилась и срывающимся голосом крикнула:

— Ральф, постой!

Мужчина остановился и обернулся. Посмотрел на Листу.

— Откуда у тебя моя стрела? — требовательно спросила она.

— А ты как думаешь? Когда-то их у меня было много, да все потратил. На огра.

Листа дернулась, как от хлесткого удара по лицу.

— Ты? Ты?.. Ты?!

— Я. А стреляешь метко — бок еще побаливает.

Листа не знала, что сказать. В голове с трудом укладывалось, что вот этот человек и есть предатель, которого так долго ищут.

— Всё знал… Он же всё знал. И про меня. И про отряд… Ему же все верили. Как ловко… Эльфы специально не всех расстреливают — чтобы было, кого подставить. А он — сухим из воды. Еще бы — раненый. Как ты так навострился?.. — Листа говорила медленно, недоумевая. Мысли с трудом проворачивались в голове тяжелыми жерновами.

Ральф ответил. Ради куража, а может, просто похвастаться. Или общения захотелось.

— Это моя профессия — предавать. За это хорошо платят. И люди, и эльфы. Все, кому надо. Эльфы — больше.

— У тебя, видать, талант к работе, — Листа будила в себе злость.

— Без таланта любая работа тяжела, а с ним — одно удовольствие. Вот у тебя какой талант?

— А у меня нет талантов. Я просто хочу жить.

— С этим — сложнее. Одного желания для этого мало.

Листа едва удерживала мага — он сползал с ее плеча, теряя сознание. Оружия под руками не было — не взяла она его. А слова не помогут. Против такого — никогда. Но попытаться стоит.

— Ты же человек! Почему люди безразличны тебе? Ты предавал и будешь предавать — тебя не остановить! Только золото волнует тебя! Такому нельзя жить! Только не говори, что каждый сам за себя. Потому и за себя, что есть такие, как ты! Люди уже не верят друг другу! Ты виноват! Ты!! И я убью тебя. Чего бы мне это не стоило.

— Попробуй!

Ральф вытащил стрелу с черным опереньем, наложил на тетиву и прицелился в грудь мага.

— Ты поняла, что он умрет от твоей стрелы? А от чего умрешь ты — я еще подумаю, — Ральф наслаждался той властью, что давало ему оружие. Превосходство и торжество были в его голосе, — Может, это будет огненная эльфийская стрела — я попаду тебе в руку и буду смотреть, как ты стараешься отгрызть ее. Или лучше рана в живот от меча Хресса? Ты даже доползешь до становища, чтобы умереть там, как предатель. А-а-а, знаю…

Листа отпустила Сена, сделала шаг вбок и прыгнула на Ральфа. Маг мешком повалился на землю, Ральф выстрелил. Но сместить прицел он не успел, хотя попытался — наибольшую опасность представляла Листа. Она сбила предателя с ног и вцепилась в горло. Ральф судорожно пытался освободиться, одновременно отыскивая что-нибудь, что может служить оружием — преодолеть ярость девушки голыми руками было невозможно. Нет, Листа не собиралась душить мужчину — он был сильнее. Пара ударов по голове, и Листа ослабила бы хватку. Она стремилась к другому — отыскать точку умерщвления. Быть целительницей — не значит только исцелять. Иногда приходится приносить быструю смерть.

Ральф обмяк под Листой. Девушка застонала — спина дико болела от ударов.

Подняться. Посмотреть, что с Сеном. Маг еще держится. Листу затрясло. Она поспешила сесть, чтобы не упасть. Не дойти. Нет сил совсем. Пропадет…

Маг очнулся.

— Можно и на покой мне. Дальше сама пойдешь. Он раскрылся. Ты молодец.

— Что с того? Кто докажет его слова?

— Он сам и докажет. Талисман запоминания для чего? — Сен булькающе хихикнул и вдруг засипел.

Листа пододвинулась к нему. Жизнь уходила. Ничье умение не задержало бы ее. Безвозвратная смерть…

Маг последним усилием вытянул руку, сдул с ладони огненный шарик и прошептал:

— Светлячок. Возьми, он дорогу покажет.

Листа вышла из чащи, небрежно помахивая крупным кристаллом на цепочке. Первым ее заметил Данц и чуть ли не бегом кинулся навстречу. Схватил за плечи, радостно потряс. Листа смущенно наклонила голову и отдала талисман. Данц без особого почтения сунул его в карман и сказал, глядя прямо в глаза Листе:

— Ну, здравствуй… Цика…