Цифровая каста

Глава 3

Как-то раз – вскоре после начала работы в NumberCorp – я шел по полю между моей квартирой и офисом. Утро выдалось холодным и тихим, а я встал раньше обычного. Вот почему я удивился, когда мимо меня с ревом пронесся автомобиль. Черная зверюга, длинная и низкая, одна из немногих бензиновых машин, которые еще встречались на городских улицах. Машина Джулиуса.

Подойдя к главному офису, я увидел ее снова. Менеджеры по развитию собрались вместе. Повсюду слышались встревоженные голоса.

– В чем дело? – спросил я у одного из сотрудников.

Тот кивком указал вверх. У переговорных на верхнем этаже были стеклянные стены. В одной из них нам удалось разглядеть Джулиуса, Вурта и Энистон. Та, похоже, срывалась на крик.

Ибрагим, который по обыкновению появился на работе позже остальных, вошел в офис и увидел совещание. На его лице промелькнуло выражение тревоги, и он пулей помчался в переговорную.

Мы ввязались в войну с одним из крупнейших техногигантов за всю историю человечества.

Произошло это довольно просто. Из Facebook мы получали данные более чем двухсот миллионов американцев: сообщения, фотографии, контактные данные, историю перемещений, информацию о работе. Это был один из лучших источников пользовательских данных.

Вероятно, мы вытягивали из их сети слишком много данных, потому что в один прекрасный день они попытались обговорить с нами новые условия. Джулиус отказался. Facebook в ответ отключила интеграцию с «Номером».

Facebook была не единственной социальной сетью, с которой работала наша система, – Anagram, возглавляемый Полом Монитой, почти не уступал ей по размеру – однако ее потеря стала серьезным ударом. Инженеры взвыли, и Джулиус созвал военный совет.

Мои воспоминания о Джулиусе тех лет отличаются от его теперешнего экранного имиджа. Я помню его более высоким и полным; тогда он брил волосы почти под ноль и носил одежду строгого черного цвета. В общем и целом он походил на толстого безумного монаха. Когда он злился, то часто барабанил пальцами по столу. И пока на экране Ямы прокручивался список затронутых пользователей, его пальцы выбивали яростный ритм.

Вместе с ним в комнате были инженеры. И менеджеры по развитию. Даже члены совета директоров. И никто из них не имел ни малейшего понятия, что Джулиус скажет в следующий момент.

– Отключаем их, – заявил он.

Я увидел, как побелели инженеры.

– Джулс, – возразила Энистон. – Это же целая уйма людей.

– Не могу поручиться за алгоритмы, – высказался Ибрагим. – Но половина нашей серверной инфраструктуры занята обработкой новостных лент Facebook. Если отключим их, «Номер» пойдет вразнос. При всем уважении, если в этом решении и есть здравый смысл, то я его не вижу.

– Когда я только создавал эту компанию, мы прекрасно осознавали свою зависимость от сервисов вроде Facebook, – ответил Джулиус. – Но все эти люди не понимают одной вещи: чем крупнее мы становимся, тем меньше готовы терпеть их дрючево. Сколько у нас пользователей с Facebook – двести миллионов? Знаете, что произойдет, когда двести миллионов человек увидят, как обвалились их номера?

Он снова забарабанил пальцами.

– Мы скажем им, что номера упали, потому что нас кинула Facebook. Мы скажем, что «Номер» нуждается в данных и они вправе делиться с нами личной информацией. А потом мы снова обвалим их номера. И снова. Пока они не поднимут на уши весь интернет и не заставят этих ублюдков из Менло-Парка приползти к нам на коленях.

Наступила тишина.

Джулиус повернулся к Вурту.

– Можешь взять на себя письменную работу? Связаться с редакторами, распространить новости по сети и так далее. Если потребуется, найми людей для работы с социальными сетями. Нас ждет кошмар пиарщика, и я хочу, чтобы ты взял его под контроль.

Вурт кивнул.

– Я как можно быстрее организую пресс-конференцию.

– Ибрагим, – сказал Коммон. – Отыщи в операционной кодовой базе метод «Order66». Прочитай исходный текст, а потом вызови его. Он начнет удалять номера с заданной периодичностью. Сделай резервные копии и убедись, что перед вызовом отключены базовые расчеты и предиктивное ядро – этот метод сломает наши эвристики.

Ибрагим снова попытался вставить слово.

– Никаких возражений, – отрезал Джулиус.

– Да, сэр, – ответил Ибрагим. Он явно выглядел недовольным.

Джулис скользнул по мне взглядом, но, так и не узнав, остановился на Энистон.

– Твоя задача – проследить, чтобы все, кто нами пользуются, продолжали пользоваться и дальше. Банки, финансовые агентства, высший приоритет.

– Это же целая уйма людей, Джулс, – повторила Энистон. – Мы испортим их номера, навредим их финансовому будущему…

– Вот и отлично, – ответил Джулиус Коммон. – Cuius testiculos habeas, habeas cardia et cerebellum1. Если держишь людей за яйца, считай, что завладел их сердцами и душами. Действуй.

Хорошо это или плохо, но именно таким было мое первое настоящее знакомство с Джулиусом Коммоном. В течение нескольких часов мы оказались в состоянии холодной войны.

С какой стороны ни посмотри, выглядело это как самоубийство. Facebook входила в «Большую четверку» – больше тридцати тысяч сотрудников, настоящий город внутри города Кремниевой долины, и достаточно влияния и денег на банковских счетах, чтобы купить несколько маленьких стран. Мы же были компанией из сотни человек в переоборудованном кампусе.

Но мы победили. Я не видел, к каким последствия это привело в большом мире за пределами тех стен; когда ты всего месяц на новой работе, летать по миру как-то не с руки. Вместо этого я наблюдал за битвой изнутри NumberCorp.

Отдел развития бизнеса перешел в антикризисный режим. Уже в течение нескольких дней наше обаятельное сонмище разбежалось по клиентам, дабы убедиться, что они не откажутся от наших услуг. Они атаковали банки целыми ордами. «Спите с ними, если придется, главное, добейтесь цели», – якобы сказала Энистон. И это сработало. Мы потеряли лишь одного клиента, двадцать тысяч долларов в месяц, не более того.

Вурт, действуя с молниеносной скоростью, развернул настоящую революцию. По-другому я это описать не могу. Он собрал человек двадцать инженеров с нужной ему репутацией в сети и велел им браться за работу. Все началось с Reddit, где мы слезно извинялись за случившееся, намекая, что во всем виновата Facebook. Facebook, заявляли мы, использует свое монопольное положение, чтобы разорять компании вроде нашей, и мы ничего не можем с этим поделать.

Мы обновили сайт. Наверху была выведена надпись: «КАКОЙ У ТЕБЯ НОМЕР?» Появился коллаж из фото известных людей и их номеров.

Выглядело все довольно неплохо. Мы составили самые завлекательные слоганы, какие только смогла выдать наша фантазия. Мы позаботились о том, чтобы любому, кто попытается найти информацию о NumberCorp, выпадала красивая статья – и начали наносить удары по центру и с флангов. Мы разделили усилия и принялись сыпать напыщенными речами в Facebook, Anagram, ReadNet. Мы вели ожесточенную борьбу в электронных письмах. Мы запустили петиции на сайте Change.org. Мы обращались и к конкурирующим социальным сетям, и к пользователям с абсурдно высокими номерами, побуждая их жаловаться по всем доступным каналам.

Тем временем начали поступать телефонные звонки от банков. Они хотели, чтобы их «Номера» работали с прежней надежностью.

«СТАРТАП ПОКАЗЫВАЕТ ПАЛЬЦЕМ НА FACEBOOK», – сообщали заголовки.

И вдогонку, благодаря тому, что люди начали обращать на нас внимание: «ЧТО ТАКОЕ НОМЕР?»

«Номер, – возвышенно писали мы, – это мера вашей ценности как человека».

Были и те, кто над нами смеялся. «KLOUT НА СТЕРОИДАХ, – так окрестила нас New York Times. – НЕУЖЕЛИ ЭТО ВСЕ, ЧТО МОЖЕТ ПРЕДЛОЖИТЬ КРЕМНИЕВАЯ ДОЛИНА?»

Когда я показал это Вурту, он рассмеялся.

– Ты видел тот старый фильм, где герой попадает в плен и ему говорят, что он худший пират из всех, о ком доводилось слышать? А он им отвечает: «О, но вы все же обо мне слышали».

– Понятия не имею, о чем ты, – терпеливо ответил я, как и всякий раз, когда Вурт вворачивал в разговор одну из своих устаревших культурных отсылок.

– Основы маркетинга, – пояснил он. – Плохая реклама тоже реклама. Хуже, чем быть предметом разговоров, только одно – не быть предметом разговоров.

Он был прав; три месяца назад попасть в New York Times мы бы не смогли при всем желании. В течение следующих десяти дней мы работали в бешеном темпе, едва уделяя время еде и сну. Из мелкой, эксклюзивной компании мы превратились в образец для подражания, на который равнялся каждый аутсайдер Кремниевой долины.

Должен заметить, что за те несколько дней я смог по-настоящему оценить то, как Вурт делал свою работу. Для него игра со СМИ были подобна шахматной партии: подговорив одного из вебкастеров Долины рассказать о монополии Facebook (и о том, насколько это глупо), он тут же договаривался с сотрудником Vice, чтобы тот написал, как благодаря «Номеру» кардинально изменилось отношение банков к людям. Мы намекали, что можем подать в суд. Я созванивался с каждым редактором второго эшелона от Калифорнии до Индии. Перворазрядных редакторов заботливо обрабатывал сам Вурт.

«БИТВА СТАРТАПА ПРОТИВ ИМПЕРИИ FACEBOOK: ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ», – написала Watchmen Press.

«ВЫЧИСЛЯЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ЦЕННОСТЬ: КИТАЙСКАЯ МЕЧТА ОЖИВАЕТ В ДОЛИНЕ», – звучал заголовок на сайте Ars Technica. В статье упоминался старый китайский проект, в рамках которого правительство пыталось приписывать гражданам тот или иной рейтинг, исходя из их политических взглядов. «Старая китайская мечта об утопии возрождается силами миллиардера-затворника по имени Джулиус Коммон. В отличие от системы Sesame Credit, запущенной Пекином в 2015 году, «Номер» – это пока что не более чем сайт в интернете. Если первая уже стала образом жизни, то второй пока что остается игрушкой на смартфонах. Тем не менее не стоит забывать, что когда-то лишиться самых базовых привилегий можно было по факту банкротства или за одно только упоминание площади Тяньаньмэнь».

– О чем речь? – спросил Вурт, когда я переслал ему ссылку. – Звучит довольно серьезно. Ты навел справки?

«СТАРЫЙ ГОСПРОЕКТ КИТАЯ», – ответил @ИБРАГИМ_М.

Мой WorkChat разразился ссылками. На старые веб-сайты. «КИТАЙ ПРЕВРАТИЛ ПОСЛУШАНИЕ СТРАНЕ В ИГРУ», – писал в декабре 2016-го Сэмюэль Осборн для газеты Independent. За много лет до того, как я окончил универ.

У нас было рабочее пространство, куда мы закидывали разные идеи. Я отправил туда краткий отчет и выбросил проблему из головы. Проект был слишком древним, а мои мысли – как никогда далеки от Китая.

Однажды к нам заглянул Джулиус. Дело близилось к полуночи; я уже потерял счет времени. Вурт спал в углу. А здоровяк прокрался в наш наспех сооруженный военный штаб с незаметностью кота.

– Как идут дела? – спросил он, скользя взглядом по окружавшим нас настенным экранам.

– Мы… делаем успехи, – ответил я. Наверное, я слишком устал, чтобы проявлять излишнюю вежливость. Я указал на новостные ленты, которые возникали и преображались на дисплеях. Все, что имелось в интернете насчет NumberCorp. – О нас многие говорят.

Огромное бритое лицо Джулиуса оглядело происходящее.

– Отлично, – произнес он. – Отлично, отлично, отлично.

Он сжал мое плечо.

– Выиграй этот бой ради меня, – добавил он. Это было одновременно и просьбой, и приказом.

Спустя две недели к нам поступил первый звонок от ублюдков из Facebook. Но Вурт держал оборону, и к четвертой неделе они уже были готовы к настоящим переговорам.

Чтобы отметить нашу победу, Ибрагим принес в офис двадцать бутылок текилы и раздал каждому по стопке. Кто-то распечатал последнее творение Korporal Havoc: трехметровый постер, изображавший логотип Facebook и молодого Цукерберга, стоявшего посреди пустынной дороги. По бокам с фонарных столбов свисали трупы мертвых социальных сетей. В дальнем конце виднелись Hi5, MySpace и Yahoo! 360. Ближе всех – Twitter. Из-за двух столбов на переднем плане выглядывали NumberCorp и Anagram, которые пристально смотрели на Цукерберга бледными глазами. Одна держала пистолет, другая – нож.

Приехавшая к нам делегация Facebook заметно побледнела, увидев эту картину. В своих сине-белых футболках они выглядели аккуратными, прилизанными гиками; на нас же не было живого места – да и чувствовали мы себя примерно так же.

Когда все закончилось и переговорам между NumberCorp и Facebook был дан официальный старт, мы просто отрубились. Я вернулся в свою крошечную квартиру со стенами из фальш-кирпичей, отключил настенный экран и уснул мертвым сном.

Великая война с Facebook, как мы называли ее впоследствии, самую малость сказалась и на самой NumberCorp.

Во-первых, она принесла нам немалое уважение – во всех кругах и, как ни странно, даже со стороны Facebook. Поговаривали, что на самом деле Цукерберг хотел купить NumberCorp, но Джулиус просто послал его куда подальше и ушел. Вдруг стало казаться, что за нами приударила каждая из достойных упоминания компаний. Теперь, когда внимание на нас обратила сама Facebook, обратили его и все остальные.

Во-вторых, победа в одночасье вознесла нас в глазах прессы – и мира в целом. Энистон была на седьмом небе от счастья: судя по всему, к нам начали поступать запросы от банков по всей Европе. Репутация нового стартапа, наделавшего много шума, заманивала к нам целые орды экономистов.

«В кои-то веки, – как сказал Ибрагим, – нам не приходится умолять о внимании».

И он был прав. TechCrunch, сайт, игравший роль центрального новостного ресурса для всей Кремниевой долины, выпустил о нас несколько статей. Forbes, Business Insider и Wired составили подробные профили компании и самого Джулиуса. MIT Technology Review включил его в список 35 новаторов моложе 35 лет. Нас стали приглашать с докладами на конференции.

Отчасти эта магия объяснялась нашей технологией. Но отчасти и той историей, которую мы раскрутили за время непродолжительной цифровой схватки, – историей об отважном стартапе-аутсайдере, давшем бой самой Facebook. Настолько эти сверхкорпорации виделись нам богами.

А всем нравится, когда богу пускают кровь.

Изменения произошли и внутри NumberCorp. Говорят, что между солдатами, которые сражаются в окопах, возникают почти братские узы. Впервые я увидел нечто подобное между инженерами и менеджерами по развитию. Люди стали героями военных баек, которые они рассказывали с чувством неподдельной гордости.

И все благодаря нашей победе.

А поскольку полем брани были слова и тексты и вел эту игру не кто иной, как Вурт, то часть победы досталась и PR-отделу. Порой уважение – валюта не менее твердая, чем деньги; теперь она была и у нас. Раньше в нас видели лишь расфуфыренных копирайтеров; теперь же мы стали отшельниками, которые отбили осаду Facebook. Вурт был если не героем, то как минимум человеком, побывавшим на передовой; эта мысль кружила голову.

«Людям нравятся зрелища, – говаривал мой отец. – Но будь осторожен. Те, кто сегодня рукоплещут в твою поддержку, первыми забросают тебя камнями, когда сам окажешься в центре внимания».

Я сказал об этом Вурту, который однажды вечером отвел меня в главный офис Джулиуса в алгоритмическом подразделении. На территории кампуса имелась башня, стоявшая несколько в стороне от главного корпуса, темное и грозное сооружение, которое все называли Ортханком в честь волшебной башни из «Властелина колец». Ортханк служил вотчиной алгоритмистов, а его неофициальной правительницей была Эзра Миллер, отшельница и руководитель всего отдела. Кабинет Джулиуса представлял собой темную пещеру на самом верху башни; кабинет Эзры располагался прямо под ним, изолируя его от остального мира.

Двое охранников в блестящей белой броне проводили нас к нему. Последний раз, когда я был в этой комнате, здесь устроили настоящий военный совет: зал был полон людей, обсуждавших сделку с Facebook. Тогда Джулиус возвышался над всеми. Но сейчас это был просто кабинет, пустой и просторный, с отделкой из полированного дерева, блеск которого приглушал сгустившийся полумрак. Джулиус казался гораздо меньше; его силуэт резко выделялся на фоне единственного выключенного экрана матово-черного цвета.

– Садитесь, – велел он. – Вы оба молодцы.

Мы пробурчали что-то подобающее в знак согласия и устроились в креслах. Экран на стене ожил.

– Знаете, почему мы победили?

Мы с Вуртом назвали целую массу причин. Грамотное использование социальных сетей. И так далее и тому подобное. Монополистический автопортрет Facebook. И все в том же духе.

Джулиус Коммон слушал нас с едва заметной улыбкой на лице, а затем принялся что-то рисовать на своем столе. На экране у него за спиной появилась картинка. Это была надпись «ДЕНЬГИ».

– Продолжайте, – сказал он, когда мы замолчали. И снова та же полуулыбка.

– Думаю, роль аутсайдеров сыграла нам на руку, – добавил Вурт. – Все встали на нашу сторону.

Джулиус крутанулся в кресле и указал на экран, где слово «ДЕНЬГИ» теперь было обведено в кружок.

– Вот причина нашей победы, – объяснил он.

В воздухе повисла тишина.

– Во всех предшествовавших нам цивилизациях те, кто контролировали богатство, в итоге получали контроль практически над всем остальным, – продолжил Джулиус. От слова «ДЕНЬГИ» отделилась стрелка с вопросительным знаком на конце. – И наша мелкая перебранка тому пример. Теперь вопрос в том, что делать дальше?

Мы молча пялились на его рисунок.

– Столько возможностей, – добавил Джулиус почти что про себя. Затем он увидел выражения наших лиц. – Вы все еще не понимаете?

Нет, мы не понимали.

– Да уж, – разочарованно произнес Джулиус. – Что ж, давайте пока будем считать, что роль аутсайдеров сыграла нам на руку.