Чужими руками

ГЛАВА 19 ДВА МУЛА

Время шло, а Кнутсен приближался к цели слишком медленно. Словно невидимый кукловод дергал за ниточки, тянущиеся к тысячам солдатиков, и боевые действия не пускали спецагента к Следу Моргенахта. Платон Рассольников в любой день мог закончить раскопки. И тогда ему конец. А драгоценные «игрушки» попадут в руки партизан. «Я не успеваю! Не успеваю!» — скрежетал зубами Серый Лис.

Антигравитационный пояс мог бы в считанные часы домчать его до Следа, но чуткие детекторы Карантина засекают любые колебания гравитационного поля, и на перехват немедленно будет послано звено «орбиталок».

А подать им кодовый сигнал «свой» — разоблачиться перед всей Бочастой. Указом Регента запрещены любые передвижения гражданских машин вне городской черты Сияющего-В-Кущах. Глайдеры и автомобили подлежали конфискации, а их владельцы — аресту. На дальних проселках машины просто разбомбят.

«Не знаю, как там вселенский зверь Моргенахт, — думал Серый Лис, трясясь на телеге, — а я вижу кучу „игрушек“ чужой цивилизации, которыми пытаются завладеть детишки-люди. И я ничуть не умней остальных, если упорно лезу к черту в пасть. Один раз уцелел чудом, пытаюсь угробиться снова. Что меня гонит? Приказ начальника? Долг перед Лигой? Честь мундира? Или это дело принципа?..»

Признать поражение было выше его сил. Серый Лис никогда не проигрывал. Такова легенда, рожденная в коридорах Здравдепа. Нельзя убивать легенду — на ее месте вырастет новая, которая заживо похоронит тебя. А что делать? Дезертировать, убедительно разыграв собственную гибель? И чем прикажете ему заниматься в этой новой, гражданской жизни? Жизни под чужим именем и с чужим лицом? Тихо прозябать в медвежьем углу, растягивая скудные накопления? Наняться киллером и выполнять привычную работу, пока не шлепнут конкуренты? Стать частным сыщиком и без особого риска зарабатывать себе на старость? Один вариант хреновей другого….

Все чаще Кнутсен тосковал по той неизведанной доселе внутренней свободе, которую он испытал, попав в змеиную шкуру. Никаких обязательств, никаких запретов и — главное — самозапретов. Одно только следование здоровому инстинкту. И тот незабываемый миг, когда он почуял зовущий запах самки… Впервые за долгие годы Серый Лис почувствовал себя мужчиной. Да, у людей все по-другому. Но есть и общее: неутолимый зов плоти, сладостное предвкушение и восторг исполнения давних желаний. За это можно заплатить дорогую цену…

Здешний крестьянин взялся подвезти чужака — но не под дулом пистолета. Просто он не умел отказывать людям в форме. Потому, наверное, и дожил до сорока с лишним лет, успев нарожать дюжину ребятишек, из которых восемь живы до сих пор. Хорошие гены — и передать не стыдно.

Крестьянин был в аккуратно заштопанных белесых штанах и рубахе, драной соломенной шляпе и пыльных опорках. Кожа его имела темно-бронзовый оттенок, черные с проседью волосы слегка вились. Широкое, лупоглазое лицо с толстым носом имело самое безобидное выражение.

Степь здесь была плоская, поросшая жухлой травой. От горизонта до горизонта над головой простиралось безоблачное небо салатного оттенка, солнце палило с привычной яростью. Кнутсен перестал его замечать — привыкнуть можно ко всему.

Тихо и тоскливо было на этой бесконечной проселочной дороге с белыми костяками скота на обочинах. Скрипели деревянные колеса, копыта мулов глухо били в окаменевшую за сухой сезон землю, нудно гудели редкие, но приставучие мухи.

Бочаец вез на мельницу два мешка проса. Он, конечно, понимал, что зерно у него по дороге отнимут, но не мог усидеть дома, глядя, как маются жена и дети, в которых вселились злые духи. Деревенского шамана застрелили солдаты одной из армий — никто даже не разобрал, какой именно. Вроде бы. за ересь. А что это такое?.. Теперь некому изгнать из деревни обнаглевших духов. Сначала они проникли в дальнюю родню, затем стали забираться в сынков и дочек.

— Если не отберут зерно, то уж точно отберут муку— философски рассуждал крестьянин, убедившись, что чужак не собирается его убивать, вовсе не интересуется мешками и даже не затыкает ему глотку. — На все воля Мамбуту.

Покосился на Кнутсена, но тот и ухом не повел при упоминании Истинного Бога.

— А вдруг в просе тоже завелись духи? — вслух размышлял мужик, изредка понукая квелую, животину. — Тогда вор будет наказан. Может, я и еду, чтобы наказать вора…

Он шумно почесал в затылке. Мысль действительно была могучей. Только сейчас бочаец сумел отвлечь Серого Лиса от его невеселых мыслей.

— А ты не боишься, что у тебя отнимут и мешки, и мулов в придачу? — поинтересовался спецагент.

— Да не-е-е…— с удивлением протянул крестьянин. — Ну кому они нужны?

Кнутсен его не понял, но допытываться не стал — трудно найти общий язык циничному прагматику и атеисту с Аламагордо и суеверному язычнику с Бочасты.

Однако мулов и впрямь попытались отнять. На это решились пришлые солдаты, еще не знакомые со злыми духами. Солдаты были одеты в полевые комбинезоны Карантина, но служили они не Здравдепу Лиги Миров — оружие не то, и экипировка оставляет желать лучшего. Наверняка посланы на разведку из какой-то императорской части. Крестьянские мулы им были нужны, скорей всего, на прокорм.

Серый Лис обнаружил присутствие солдат метров за триста и предупредил возницу, но бочаец только хмыкнул в ответ. Его непонятное спокойствие передалось спецагенту. Кнутсен решил, что как-нибудь отобьется — надоело бегать от опасности. К тому же, любое бегство — потеря драгоценного времени.

Солдаты вышли на дорогу из-за обвалившейся глинобитной хижины. Пятеро бородатых, пропыленных, давно не мывшихся и как следует не евших молодых парней. На головах — шлемы-гомеостаты, не имеющие питания и потому не спасающие от жары. На ногах — высокие кожаные ботинки местного производства.

У солдат были армейские автоматы со снайперскими прицелами, рожками на пятьдесят патронов и под-ствольными капсульными огнеметами — хотя и устаревшее, но вполне эффективное в ближнем бою оружие. На груди висели подсумки с запасными рожками, на поясах — ручные гранаты, кинжалы в ножнах и объемистые фляги-охладители.

— Сто-ой! — крикнул усатый капрал и поднял руку. — Приехали!.. — Голос у него был веселый.

— Тпрру! — Крестьянин натянул поводья, и мулы стали.

Серый Лис остался сидеть, свесив ноги с подводы, — успеет соскочить, если понадобится.

— Руки подымай! Живо! — гаркнул солдат, нацелив на них автомат. Подходить к подводе воинство не спешило. Встало цепью, держа пальцы на спусковых > крючках. — Слезай! Десять шагов от телеги! На колени! Возница и спецагент не торопились выполнять приказ, и тогда солдат дал короткую очередь в воздух. Пули жжикнули над головами — это впечатляло. Пришлось подчиниться. Стоя на коленях, Кнутсен просчитывал варианты. «Если подойдут ближе, положу этого, этого и того. А потом — пуля моя… Или так: этого, этого и одним ударом — тех двоих. Но пятый все равно успеет. Скверно…»

— Кто такие?! — медленно приблизившись, потребовал ответа капрал. Он держал на мушке стоящих на коленях пленников.

Остальные солдаты, разбившись на пары, были готовы поддержать его огнем. «Тертые калачи… Трудно с такими работать, — подумал спецагент, — но можно. Подождем маленько — сами подставятся», — успокаивал он себя, а уверенности не было. Проклятый Мор-генахт поиграл им, как футбольным мячом, и теперь Серый Лис был не тот, что прежде.

— Я — крестьянин. Фазул Мусак. Везу зерно на мельницу, — без особого страха заговорил возница.

— А я — репортер «Си-Эн-Эн» Карл Ибсен, — сообщил Кнутсен. — Отдел виртуального репортажа. Непрерывно посылаю картинку через шунт…— Это была подстраховка, чтоб не вздумали стрелять, услышав ненавистное слово «репортер». Дескать, ваши рожи уже попали в галактические новости, и съемка продолжается. — Мои документы в кармане.

— Выключай шарманку, — распорядился капрал. — В зоне боевых действий любая съемка запрещена. Приказ командующего экспедиционным корпусом лейб-ком-модора Токанаги.

— Не могу, — виноватым тоном сказал «репортер». — Для этого надо выдрать из головы нейрошунт. Но тогда я умру. Это будет убийство, — пояснил специально для несуществующих зрителей.

— Тогда прикрой камеры, — выцедил капрал. Ему хотелось шлепнуть мерзкого репортеришку прямо сейчас, но тогда неприятностей не оберешься. — Где они у тебя?

— В глазах, — испуганно ответил «репортер». — Вы хотите меня ослепить?

— От завязанных глаз еще никто не помирал, — буркнул капрал, сплюнув под ноги. — Опусти руки и завяжи себе буркалы, а то начнешь орать, что повредили твое драгоценное лицо. — Значит, поверил Кнутсену. Серый Лис взял у капрала шейный платок цвета хаки и завязал глаза, но материя была бракованная, как и все, что делалось на Бочасте, нити местами расходились, и кое-что было видно. А сыграть незрячего и ребенку под силу.

Капрал прижал палец к губам, приказав солдатам помалкивать: звук по-прежнему уходил на спутник. Солдаты уверились в своей безнаказанности, подошли к телеге, звонко хлопали мулов по пыльным бокам. Им не терпелось отведать свежего мяска.

Покорные мулы почуяли исходящую от чужаков опасность, заревели по-ослиному и встали на дыбы. Телега заскрипела, солдаты отскочили. Серый Лис откатился подальше, возница же оцепенел. И тут животные начали разом превращаться: один мул — в рой ос-убийц, другой — в стаю дневных вампиров.

Солдаты растерялись. Автоматы задергались у них в руках. Спасаясь от очередей, спецагент вжался в какую-то ямку. От диких криков волосы встали дыбом. Но уже через полминуты огонь и вопли смолкли.

Сорвав с лица ллаток, Серый Лис поднял голову. Осы и летучие мыши облепили тела солдат. Они не обращали внимания на Кнутсена — словно его и не было. «Своих» бывшие мулы не трогали — иначе они давно бы пошли на мясо. Крестьянин не спешил избавляться от больной скотины, которая исправно тянет лямку, лишь изредка меняя облик. Когда в животных вселяются злые духи, местные жители видят это еще издали. Такое удивительное умение они впитывают с молоком матери. А вот чужакам невдомек, что в покорной на вид, снулой животине поселилась их смертушка.

Поднявшись на ноги, спецагент обнаружил, что все пятеро солдат неподвижно лежат на земле, и от них мало что осталось. А крестьянин был ранен. Он скорчился, прижимая руки к груди, и хрипел, пуская розовые пузыри. По рубахе расплывалось кровавое пятно.

Кнутсен подбежал к раненому, опустился на корточки и глянул: пуля вошла в левое легкое, чудом не задев сердце. Дело дрянь — учитывая, что громоздкого Автомедика Серый Лис с собой никогда не таскал, а походная аптечка такие раны не лечит. Слишком большая потеря крови. Можно залепить рану, поддержать «мотор», дать обезболивающее — но и только.

Спецагент занимался Фазулом Мусаком целый час. Осы и вампиры успели-превратиться в мулов. Добродушные животные вернулись к повозке и пытались щипать засохшую траву под ногами. Теперь они были свободны от упряжи, но убегать не хотели.

Пока крестьянин еще мог говорить, он объяснил Кнутсену, куда отвести мулов, наказал, что передать жене. Кнутсен обещал исполнить его просьбы, прекрасно сознавая, что делать ничего не станет — время дорого.

Серый Лис с помощью бластера и саперной лопатки выкопал братскую могилу, похоронил возницу и солдат рядом с хижиной. Чтобы трупами не смогли полакомиться скунсошакалы или другие любители мертвечины, Кнутсен опрыскал могильный холмик специальным «отпугивателем». Затем спецагент запряг мулов, покорно принявших нового хозяина, сел на телегу, взял в руки вожжи и продолжил свой путь.