Чистилище

Глава 3

Джастин лежал на куче опавшей листвы, которую сам же вчера сгреб ногами. Было мягко и сухо, но осенняя ночь выстудила стоящие поблизости валуны так, что от них ощутимо веяло холодом. Он мелко подрагивал, обхватив себя руками и сквозь сон придвигаясь поближе к костру. Вдруг вздрогнул, открыл глаза, сухо закашлялся. Шмыгнул забитым носом поморщившись от боли. Почуяв при этом ощутимый, кислый дух конского пота. Встряхнув головой немного пришел в себя, отметив сразу несколько любопытных деталей. Во первых – он был накрыт конской попоной, которая хоть и малость смердела, все же грела несколько лучше, чем его собственные обноски. Да и пахла, вероятно, приятнее. Во вторых – на месте толстых, дубовых поленьев сейчас слабо дымилась пара крошечных угольков. А значит, хоть еще и не совсем рассвело, дело близилось к утру. И третье – по близости никого не было.

Джастин неловко сел, покряхтывая и сжав зубы, растирая занемевшие руки и ноги. Огляделся внимательнее. Сначала в глаза бросился внушительный эспадон, стоявший точно там, где его вчера поставили. А после и конь, бродивший неподалеку, известил о своем присутствии приветственным всхрапыванием. По крайней мере Джастин принял это звук за приветствие. Здраво рассудив, что рыцарь далеко не уйдет оставив здесь коня, меч и прочие вещи – он решил немного согреться. Сгреб в кучу слабо тлеющие угли, не вставая насобирал вокруг костра мелких веточек, сверху набросал те, что были потолще, но вывалились из кострища сгорев лишь наполовину. Веселые языки оранжевого пламени уже вовсю поглощали сложенные шалашиком дрова, когда высокий, густой кустарник на краю поляны громко затрещал. С грацией и ловкостью медведя шатуна из зарослей вырвался Салливан фон Элликот, неся подмышкой солидную охапку дубовых и буковых ветвей.

– О, уже проснулся, – с завидной непосредственностью выдал рыцарь. Хотя не мог не понимать, что его манера передвижения по лесу разбудила бы и спящего глубоко в норе сурка, случись такому оказаться поблизости.

– Да вот… кхм-хм, – с трудом прохрипел Джастин, не узнав своего голоса. Закашлялся еще сильнее и поняв невозможность изъясняться в слух просто развел руками. Указывая разом и на горящий костерок, и на окружающий мир, и на свое нынешнее состояние.

– Да, прохладно. Но я не думаю, что бы это надолго, до зимы времени еще хватает.

Джастин утвердительно кашлянул. Поморщился, ощупывая немного опухшую шею.

– Ничего. Сейчас отогреешься, – легко измельчая в руках солидные, толстые ветви, Салливан ровно укладывал их в огонь. – Да и с другими неприятностями разберемся. Есть у меня чудо-средство. – С этими словами он взял кожаный бурдюк с вином и наполнил небольшой, закопчённый котелок, извлеченный из седельной сумки. Поставил прямо на угли, немного разворошив костер.

Джастин еле заметно улыбнулся. Решил, что рыцарь из тех, кто использует одно и тоже простое средство для решения любых проблем. Хоть телесных, хоть духовных. Салливан заметил реакцию, поднял вверх указательный палец.

– Зря ухмыляешься. Думаешь, это единственное снадобье известное мне?

Пожав плечами и все видом показывая, что не имел бы ничего против, Джастин снова закашлялся.

– Узри же, как тебе повезло, – рыцарь с торжественным видом извлек из-за пояса небольшой кожаный мешочек. Развязал, вытряхнув на ладонь щепотку ни чем непримечательной, сушеной травы. – Вижу, что не узнал. – разочарованно констатировал Салливан. – Но ничего. Скоро попробуешь, а потом уж не забудешь.

Желто-зеленая трава полетела в котелок с закипающим вином.

– Вчера ты закончил рассказ на втором штурме, случившимся на третий день осады. То есть спустя пять дней, после падения Мидуэя. Очередного… И учитывая то, что продолжить сейчас ты не можешь. – Джастин кивнул, с настороженно-заинтересованным лицом, – и предупреждая пока не заданные вопросы, – рыцарь поймал взгляд собеседника, – мы на время поменяемся ролями. Я буду рассказывать, а ты слушай.

Видя, что вино в котелке уже кипит во всю испуская белесый пар, Салливан протянул вперед небольшую миску.

– На, сними с огня, аккуратно перелей. Для начала половину. Пей и слушай. Так вот… Весть о приближении львов, дошла до нас вероятно даже раньше, чем до Дурн-фара. Вот только ждали врага мы в другом месте. Лорд Фрейзер привел два корпуса в район между Нимом и Элрином. Как я понял была информация, что лайонелиты переправятся через Севенну выше Каменных бродов. И от части их намерения подтвердились. Делать вылазки на их берег командование строго-настрого запретило. Послушали, разумеется, не все. В ходе нескольких коротких и незначительных стычек были взяты пленные. Однако… допросить их не успели. Люди графа Гастмана, прибывшие накануне, имели удивительно широкие полномочия. Пленных забрали. Хотя, возможно эти львята и правда были бы бесполезны. Много ли знает простой боец? Ладно, что уж теперь. Мы закрепились, валы, частоколы, все как положено. Приготовились встречать гостей.

– Салливан.

– Мм…

– Ты спишь?

Темнота палатки хорошо скрывала недовольство и замешательство, выразившиеся на усатом лице.

– Да, – ответил рыцарь спустя пару секунд раздумий. Ответил совершенно уверенно, что конечно не помогло.

– А долго нам еще тут торчать? – Остин фон Келли задавал этот вопрос не в первый, и как понимал Салливан, не в последний раз.

– Я не обладаю достаточным знанием, что бы тебе ответить. Лорд Фрейзер не посвящает меня в свои планы. Но, я могу сделать так, что бы этот вопрос перестал тебя занимать, – рыцарь решил, что его подопечный явно недостаточно устает за день. И уже придумал, чем его занять.

– Отец говорил, что уж рядом с тобой скучно не будет. Что ты никогда не стоишь в стороне и всегда в гуще событий.

– Твой отец не говорил такого, Остин. Зато я отлично помню слова о добрых затрещинах. Так же там было что-то о намыленных шеях и воспитательных тумаках.

– Ты не станешь меня бить, – в голосе юноши слышалась улыбка, – потому, что я взрослый мужчина. Это будет оскорбление действием.

Салливан аж привстал на локте. В темноте слегка выделялись белки его широко раскрытых глаз.

– А еще потому, что ты добряк Салливан, хоть и воинственно топорщишь усы, когда кто-то начинает это подозревать.

Рыцарь откинулся на жесткую лежанку. Заложил руки за голову. Громко вздохнул.

– В одном ты прав, язвительный засранец. Ты уже относительно взрослый. И это значит, что пора бы быть поосторожнее со словами. – максимально внушительно проговорил он. Думая при этом, что мальчишку и правда передержали в колыбели. Сам он принял участие в своей первой военной компании еще в пятнадцать лет. А Остину стукнуло уже восемнадцать. – А сейчас спи. Или хотя бы умолкни. Через два часа рассветет, отдам тебя на съеденье ребятам Пирса.

В палатке воцарилось довольное молчание. А чуть позже и могучий, здоровый храп.

– Сир, – поджарый, лысеющий мужчина в сером дождевике поверх бригантины, вежливо поклонился.

– Пирс, – коротко кивнул в ответ Салливан. – Дай молодому фон Келли пару ребят покрепче. Пусть сами разомнутся, да парня погоняют.

– Конечно, это мы мигом.

Легко моросил мелкий, теплый дождь. Небо, затянутое светлыми тучами вовсе не выглядело хмурым. Скорее даже наоборот. Чуть в стороне от лагеря небесных, на широкой лесной поляне, бодро звенели не заточенными мечами четверо молодых людей. На утоптанной, густой траве было немного скользко, но зато и падать куда приятнее, чем в жидкое месиво из навоза и чернозема, что окружало рыцарский лагерь. Под стройным, раскидистым кленом стояли двое мужчин. Один сухощавый, одетый довольно просто, другой высокий и широкоплечий, одетый дорого, но практично.

– Он неплохо держится. Активен, быстр, все время теснит противника.

– При его росте это несложно. Парень уже выше меня. Но он не думает о защите. И предсказуемо бросается вперед, выдавая себя положением ног. – Салливан фон Элликот слегка хмурился, хотя в общем и целом был доволен успехами подопечного.

– О! Ловко, – лаконично прокомментировал Пирс мощный пинок в грудь, отбросивший молодого дворянина на несколько шагов. Но так и не сбивший его с ног. – Но ведь держит удар.

– Его не нужно было держать. Пинок под опорную ногу и щекастый рухнул бы как подкошенный. А вместо этого Остин сбил себе дыхание. Смотри, как пыхтит.

– Примерно также, как и соперник.

– Ага. На котором куча лишнего жира.

– Вы безжалостно откровенны, сир.

– О, извини, – смутился фон Элликот, – твой родственник?

– Да боже упаси! Никто из наших пока не породнился с лесными боровами, – с усмешкой проговорил Пирс, явно довольный вызванным смущением. – Но взгляните. Какой манёвр…

– Остряк, – пробурчал Салливан, вспоминая меткие слова Остина, о доброте и усах, – но, черт возьми, это действительно интересно.

Именно в этот момент молодой фон Келли блокировал очередной выпад противника. Поднырнул под вытянутую руку, одновременно захватив предплечье и округлив спину швырнул толстощекого здоровяка через плечо. И улыбаясь уставился на наставника, довольный собой и в ожидании похвалы.

– Ну вот, что я говорил? – хмуро подытожил рыцарь, когда отдышавшийся здоровяк мощным пинком под колено свалил зазевавшегося Остина и кинулся подбирать упущенный меч. – Вообще не думает о защите. А твой парнишка то, лягается точно боевой конь.

– Ага. И жрет так же.

– Хех… Бывает… Так что насчет ополчения?

– У нас все без неожиданностей, – Пирс пренебрежительно махнул рукой. – Интереснее с людьми его сиятельства.

– Опять надуваются? Что им нужно на этот раз? – Салливан непроизвольно поморщился, вспомнив неприятный опыт общения с заносчивым доверенным Гастмана.

– Требуют людей себе в помощь. И к вашему лорду Фрейзеру наверняка обращались. Благородным то не так важно, а вот нам, простым смертным, приходится реагировать.

Рыцарь не ответил. Он размышлял. Уже не первый день его занимал этот вопрос. Люди графа Гастмана, феодала-наместника Кардана, прибыли сюда чуть ли не первыми. Раньше нимийцев, раньше небесных, их опередили разве что группировки наемников от Элрина. Такая расторопность была бы похвальной, если бы посланные графом силы – были бы хоть сколько-нибудь серьезными. Пришедшие пять сотен конников и полторы тысячи пехоты производили гораздо больше шума, чем способны были принести пользы. Примерная численность этих подразделений стала известна Салливану чуть ли не случайно. И не мало удивила его. Но не так сильно, как реакция непосредственного командира, когда ему передали сведения. Ни кто из высших чинов ордена неба не выказывал недоумения или недовольства по поводу более чем скромного контингента, посланного одним из сильнейших феодалов Хертсема. Салливан был достаточно умным человеком, что бы понять – наверху что-то затевается. А так же достаточно опытным для того, что бы не ждать от командиров объяснений их планов и намерений. Тем временем люди Гастмана развернули невероятно бурную деятельность. Практически целыми днями копали, пилили и городили всяческие заслоны и укрепления. Порой – в самых неожиданных местах. При этом громогласно сетуя на бездеятельность остальных сил и представителей Хертсема.

– Мои люди разговаривали с теми чумазыми работягами, которых сюда пригнали в качестве пехоты, – Пирс слегка понизил голос, хотя из-за шума усиливающегося дождя и звона тренировочных мечей их все равно нельзя было услышать. – Многие из них вообще не держали в руках меча. А топором разве что лес валили. Вопрос – к чему такие люди здесь, когда мы вот-вот столкнемся со львами.

– Не будь так категоричен, – Салливан не был уверен в том, что говорит. Но в том, что говорить другого сейчас не следует – был уверен абсолютно точно. – Кайло и лопата могут оказаться не менее полезными, чем меч. А своих бойцов граф бережет не просто так. Лайонелиты знают, что мы здесь. И сидят себе на том берегу. Значит ждут. Думают. И есть шанс, правда не большой, что решат не идти в лоб. И тогда припасенные силы Гастмана будут очень к стати. Именно там, где они есть сейчас.

– И где же они сейчас, черт возьми?! – лорд Фрейзер Лонгман, глава ордена небесных, был сильно раздражен. Хотя окружающие могли этого и не заметить, так как стареющий рыцарь вообще обладал на редкость тяжелым нравом. – Почему мы должны делать грязную работу за Гастмана? Раз уж это его идея.

В большом полотняном шатре, за длинным столом сидели еще трое. Командующий наемниками, назначенный городским советом Элрина. Головорез и рубака Дюк Тафт, бритый наголо, омерзительный тип с большим лягушачьим ртом и повадками крысы. Старшина довольно многочисленного, городского ополчения Нима – Максвелл фон Стенсбери. Один из богатейших дворян города и наверняка – самый жадный из них. Оплачивая серьезную часть оснащения и содержания ополчения, он усиленно искал возможности окупить вложенное. А так же доверенное лицо графа Гастмана – Уолтер фон Аддерли. Высокий, статный дворянин с благородными чертами лица, образец самообладания и терпения. Сейчас все сидящие за столом выжидательно смотрели на него. Без лишней спешки, размеренными и плавными движениями наполняющего свой кубок.

– Лорд Фрейзер, я понимаю ваше недовольство, – глубокий, приятный голос Аддерли будто обволакивал и успокаивал присутствующих, – а так же понимаю, что все вы, господа, хорошо знаете ответ на этот вопрос.

– Знаем, – ядовито подтвердил Стенсбери, движением головы отбрасывая назад длинные волосы, – отсюда и недовольство. Ведь для исполнения предложенного вами плана, требуются немалые силы. И армия Кардана вовсе не была бы лишней здесь. Вот именно здесь, а не где-то в глубине графства.

– Армия его сиятельства стоит на границе, – Уолтер фон Аддерли совершенно спокойно поигрывал кубком, – охраняя ваши тылы, господа. Бросить перевал Дурн-фар и сломя голову мчаться сюда было бы мягко говоря опрометчиво. Не находите?

– Не находим! – лорд Фрейзер хотел было стукнуть кулаком по столу, но сдержался. Седого, стареющего рыцаря раздражало показное спокойствие Аддерли. – Прикрываться мнимыми опасностями очень удобно. А пытаться сделать всю работу чужими руками – просто нагло! Если не сказать оскорбительно… Граф считает, что головы его людей ценнее голов моих?

– Уверяю вас, его сиятельство очень высоко ценит помощь небесных. И именно по этому предлагает действовать. Действовать решительно и внезапно. Сейчас мы обладаем серьезной силой, господа. Так к чему ждать удара? Сами переправимся через Севенну и опрокинем лайонелитов. Лучшая защита – нападение.

– А Гастман тем временем, преспокойно пересидит у себя в предгории? – сказанное Стенсбери адресовал не столько Аддерли, сколько всем присутствующим. – Прятаться за стенами когда предстоит драка… на него не похоже.

– Его милость не прячется. И не будет прятаться. Но прежде чем идти к нам на помощь – необходимо убедиться, что львы хотят ударить здесь. Что они сосредоточились севернее Каменных бродов. А сейчас мы должны провести разведку боем. Разбить их на побережье, оттеснить вглубь Уилфолка. Тогда силы Кардана смогут последовать за нами через перевал и Мидуэй или же пойти прямо по нашим следам, – Аддерли сопровождал свои слова сдержанными жестами. Рукой в грубой замшевой перчатке для фехтования он водил по большой карте Бирны, разложенной на столе. Отмечая возможные маршруты передвижения войск.

– Вот именно. Пройдет по нашим следам не встретив ни одного противника, – с презрительной усмешкой бросил лорд Фрейзер.

– Возможно, – Аддерли встретился взглядом с седым рыцарем. – А значит не присвоит себе ни толики заслуженной вами славы, – он повернулся к Стенсбери. – Или завоеванных вами трофеев, – Или земли… В конце концов, компания действительно может перерасти в нечто большее, чем превентивный удар.

– А давайте уже яснее, – подал голос Дюк Тафт, до того молча обгрызавший грязный ноготь большого пальца. – Ведь видно же, благородные господа уже решили идти. Так как будем делить добычу? Претендует ли сиятельство на долю, прислав шайку лесорубов да одного толкового человека, – он широко улыбнулся, преувеличенно почтительно поклонившись Аддерли, – или все будет по честному? Что возьмем – то наше.

– Разумеется по честному. Мы ведь цивилизованные люди. Более того, что бы избежать лишних недоразумений, – доверенный графа мягко улыбнулся, – предлагаю следующее…

– Внезапным ночным ударом рассеять силы львов. Оттеснить от Севенны. И разделившись на три части пройти насколько удастся дальше, – молодой, румяный парень удовлетворенно кивнул. – Вот. Точно так и сказали…

Салливан сидел на небольшом, складном табурете, задумчиво подкручивая усы. Рядом, сложив руки на груди, стоял Остин. И неприязненно поглядывал на молодого парня в неприметных, помятых латах.

– Я не понимаю, к чему разделяться? – прокомментировал Остин фон Келли, уперев руки в бока, – зачем дробить силы? Уж гнали бы да и гнали…

– А затем, – Салливан выглядел несколько отстраненно. Отвечая он уже обдумывал ситуацию далеко вперед. – Ни кто не любит делиться. А если мы пойдем отдельно от наемников Дюка и ополчения Стенсбери – все встреченное на пути делить будем только меж собой. А кстати, Бен, что нам встретится?

– Лорд Фрейзер поведет небесных по левому флангу, ближе к границе Мидуэя. Прямиком на Данас, – уверенно отрапортовал румяный парень, неосознанно стараясь почесать левое предплечье под стальными наручами.

– Конными корпусами на стены Данаса? – Остин недовольно фыркнул, не скрывая удивления граничащего с недоверием.

– Лорд Фрейзер отреагировал в том же духе, когда господин Аддерли предложил ему направление, – Бен открыто и искренне улыбнулся. – Правда он был куда более резок в выражениях, сир.

Салливан взглянул на своего молодого гвардейца с осуждением. Он заметил, с каким выражением Бен произнес «сир», обращаясь к Остину. Отпрыску древнего и уважаемого рода, но пока не посвященному в рыцари. Однако сам молодой фон Келли судя по всему этого не заметил. И либо принял незаслуженное обращение как должное, либо посчитал вежливой лестью.

– На сколько я понял – стен Данаса мы не тронем, – гвардеец вежливо поклонился, отдавая должное проницательности своего командира. – Два корпуса – это четыре тысячи копий тяжелой кавалерии. Не считая оруженосцев, слуг и прочих… Если объединенные силы Хертсема смогут разбить лайонелитов близ Севенны, то остановить нас будет очень непросто. И пусть оставшиеся недобитки прячутся за высокими стенами, небесные просто пойдут дальше. По крайней мере таков план. Верно?

Бен кивнул, не переставая потирать предплечье, закованное в тусклое железо.

– Хорошо, – Салливан прекрасно видел нетерпеливые движения молодого гвардейца. И взгляды, бросаемые им на низкий столик, стоящий в углу просторной палатки. – Ты хорошо все исполнил, Бен. Тот жирный десятник не запросил слишком много?

– Нет сир. Сказал, что в любое время может ставить меня на свои посты, просил только предупреждать заранее. У меня даже остались деньги. Вот…

– Перестань юноша. Оставь себе, заслужил. Я ведь помню, как затратно быть молодым, – рыцарь добродушно усмехнулся. – Теперь я не пью и половины того, что пил в юности. А если вспомнить женщин… Понимаешь откуда столько остается. И приступай, там все, что нужно. Недавно закончил.

– Благодарю сир, – на ходу проговорил Бен, расстегивая ремешки наручей. Сел прямо на утоптанный земляной пол, не густо засыпанный соломой. Последний раз кивнул своему покровителю, улыбнувшись неловкой, извиняющейся улыбкой. И повернувшись спиной сосредоточил все внимание на маленьком столике с лампадкой, горящей словно жёлтый светлячок.

Салливан сидел на низком табурете все в той же позе, уперев локти в колени и задумчивая подкручивая усы. Заметив, что Остин хочет что-то сказать сделал категоричный знак рукой, указал на табурет напротив. И снова погрузился в раздумья. Остин тоже думал. Но о другом. Ожидая разрешения заговорить он наблюдал за гвардейцем, сидящим в углу. Смотрел, как тот медленно и с явным удовольствием прокаливает на огоньке лампады узкий, блестящий кинжал. Избавившись от наручей и закатав по локоть рукава красной рубашки, юноша оголил свои сильные, жилистые предплечья. На которых даже в полумраке палатки были хорошо заметны многочисленные рубцы и шрамы, разного размера и давности. Осторожными, мягкими движениями Бен перемешал содержимое небольшой ступки белой глины. Поблескивающую влагой желто-зеленую кашицу. Еще горячим кинжалом сделал надрез длинной в полтора дюйма, немного выше запястья. Чуть слышное шипение обожжённой кожи заглушил хриплый вздох. Приложив к ране небольшой кусок влажной, шелковой ткани, юноша выложил на нее жидковатую кашицу. И принялся быстро, но осторожно перематывать руку широкой, шелковой лентой. При этом его дыхание становилось все громче, иногда прерываясь еле заметной дрожью всего тела.

– Теперь говори, – услышав голос Салливана Остин вздрогнул от неожиданности.

– Я не понимаю, к чему все это? Подкупать десятника, ставить этого… человека на стражу к шатру лорда Фрейзера. К чему столько трудностей, столько стараний? Сведения добытые им скоро станут известны всем. Мы просто получим приказ и тогда…

– И тогда будем знать только то, что нам решат сообщить. Лишь сухую форму приказа. Более того, приказа – отданного именно нам. Что поручено остальным… кем и для чего поручено? Все это мы знаем благодаря Бену.

– Не понимаю, – Остин фон Келли хмурился и бросал короткие взгляды на сопящего в углу гвардейца.

– Знаю, что не понимаешь. Для этого твой отец поручил тебя мне. Что бы я показал, что и как стоит понимать и что достойно пристального внимания. Махать железкой – не значит воевать. Все куда глубже и тоньше чем тебе кажется. Но пока ты знаешь не больше, а может и меньше Бена. Все его чувства, в том числе слух, невероятно обострены из-за воздействия средства. Но просто услышать мало. Нужно еще верно истолковать услышанное. А так же угадать то, что попросту не было высказано. Этот напыщенный тип, Уолтер фон Аддерли, совсем непрост. Он конечно знал о слабостях Фрейзера, Тафта и Стенсбери, но подтолкнуть их на такую авантюру не смог бы. Если бы говорил с ними по одному. А так – жадность, алчность, жажда славы… или крови. Такие естественные чувства. И каждый из них боится, как бы другому не досталось больше.

– Слава, кровь… – на лице Остина недоумение мешалось с разочарованием, – Отец всегда отзывался о лорде Фрейзере, как об опытном и решительном полководце. Как о достойнейшем рыцаре, чьи отвага и мужество достойны подражания.

– И все это правда. Но все мы небезупречны. А некоторые из старых пороков набирают силу с течением лет. И вот уже храбрый стал безрассудным… Лорд Фрейзер стареет, он может желать битвы просто потому, что скоро биться будет не в состоянии. Но важно не это. Важно, что слабости командующего могут использовать против ордена. И что бы помешать этому, необходимо знание. Добытое любыми возможными средствами.

– И ты считаешь, что ему можно доверять? А вдруг он рассказал не все? Или вообще служит Гастману? Он ведь на все готов ради…

– Ради того, – тихо, но твердо перебил Салливан, – что могу дать только я. Должным образом подготовить травы мало кто может. Когда нибудь я покажу тебе как. А пока – прими на веру, что Бен служит вернее чем охотничий пес. Да… именно пес. Хорошее сравнение. Полагаю тебе выпадет шанс убедиться в этом. И не тревожься. Сейчас ему не до нас. Он видит и слышит только в своей голове. Когда придет в себя, дашь ему вот этот кошель. Не спорь! Да, именно ты должен дать деньги. Запомни, вовремя прикормить пса – все равно что наточить меч. А мне нужно проделать кое-какие приготовления до завтрашней ночи. К утру вернусь.

С реки дул холодный, насыщенный влагой ветер, неся с собой запахи тины и тухлой рыбы. При свете почти полной луны было хорошо видно как безмолвный отряд всадников длинной вереницей спускается к воде. Редкие, тихие позвякивания сбруи и снаряжения не глушил топот подкованных копыт. У всех лошадей ноги были перемотаны черной тканью. Топкий, заболоченный берег встретил всадников высокими зарослями камыша. Широкоплечий наездник остановил коня, привстал в стременах вглядываясь в темноту.

– Бен, подойди, – тихо проговорил Салливан.

– Да сир.

– Сегодня лунная ночь, но глаза уже не те. Где та тропинка, видишь? Тогда веди. А все остальные строго за мной. След в след. Оступившись можно увязнуть.

Приглушенные голоса, передающие приказ фон Элликота, уносил свежий ветер. Сорок два всадника один за другим скрылись в камышах, осторожно ступая по неприметной тропе. Отряд Салливана состоял из тридцати небесных, временно сменивших тяжелые латы на простые кольчуги, кожаные нагрудники или бригантины, десятка конных стрелков с арбалетами, которые в жизни не имели доспехов, Остина фон Келли, с лицом бледнее чем мелькающая между облаков луна и едущего впереди Бена, уверенно выбирающего направление в темных, шелестящих зарослях камыша. Дойдя до воды лошади беспокойно зафыркали, застригли ушами, но успокаиваемые опытными наездниками шли вперед. И прежде чем поплыть – прошли не менее сотни шагов. Пусть и не по прямой, передвигаясь по отмели максимально приблизились к противоположному берегу. Оставалось преодолеть меньше трети пути. Выше и ниже по течению должны были переправляться еще пять таких же групп. И благодаря удачно проложенному маршруту отряд под командой Салливана форсировал Севенну первым, при этом сохранив силы.

– Бен, туда. Осмотрись. Вы двое, туда. Не дальше пятидесяти шагов.

Трое бойцов спешились и растворились в темноте. Салливан подъехал вплотную к Остину и пересчитывая темные фигуры выходящие из воды довольно протянул.

– Ох и повезло же. Твоим первым убитым может стать рыцарь ордена святого Лайонела. Может почти такой же высокородный, как ты. Завидую. Мне в свое время повезло меньше. Голодные войны, бунтующая чернь… Рубить истощенных, чумазых крестьян – не так уж много чести и совсем нет удовольствия…

Он легко хлопнул по плечу молчащего юношу. Добродушно улыбнулся.

– Сир, сто пятьдесят шагов на северо-запад часовые. Трое, один спит.

– Хорошо. Зови других. По коням.

Когда конный отряд рысью пошел вперед, Остин почувствовал себя гораздо увереннее. От части потому, что теперь никто точно не видел, как он дрожит. Как нервно сжимают поводья затекшие руки, как щелкают зубы за посиневшими губами. Нет, он не боялся. По крайней мере отчаянно старался уверить в этом самого себя. Но он был насквозь промокшим, и холодный ночной ветер пробирал до костей. Вот только другие почему-то не дрожали. Или же скрывали это более умело.

Перешли в галоп. Через несколько мгновений спереди раздался короткий, быстро оборвавшийся крик. Показались костры и палатки вражеского лагеря. Слева, между деревьев, мелькали силуэты таких же разгоняющихся всадников. Больше сотни конных ворвались в лагерь, рубя направо и налево. Поднялась жуткая суматоха. Крики убиваемых слились с боевым кличем убийц. Ржание лошадей перемешивалось с ревом сигнальных рогов. А с побережья уже спешили новые и новые отряды небесных.

Остин стремительно несся вперед, опасно подгоняя коня. Узкий, прямой переулок между палатками периодически озарялся красным заревом костров. На встречу попадались люди, в основном полуодетые и вооруженные кое-как. Остин проносился мимо. Не зная почему, где-то в глубине сознания оправдываясь то неудобным положением для удара, то слишком быстрым галопом, не позволяющим толком среагировать. Шум боя, лязг оружия, топот и ржание лошадей, знакомые кличи – все это начало отдаляться. Осталось где-то позади. И вдруг конь резко развернулся в сторону, загребая всеми копытами по утоптанному грунту проскользил пол дюжины шагов в прежнем направлении. Чья-то рука из темноты потянулась к вожжам. Норовистый боевой жеребец поднялся на дыбы, заплясал молотя передними копытами в воздухе. Остин, чудом не вылетев из седла, на миг встретился глазами с крепким, бородатым человеком, вооруженным топором на изогнутой рукояти. Только тут сообразил, что неплохо бы обнажить меч. Но не успел дотянуться до ножен на левом бедре, как конь с бешеным напором ринулся вперед, подминая под себя бородатого и быстро набирая скорость в одному ему известном направлении. Снова сумасшедший галоп, попадающиеся на пути стараются отскочить в сторону. Те, кто не успевает опрокидываются прямо под подкованные копыта крупного, агринского жеребца. Остин наконец овладел собой достаточно, что бы пытаться усмирить взбесившегося коня. Но все бес толку. Закусив удила животное мчалось вперед постоянно меняя направление. За очередным поворотом показался арбалетчик в блестящем капалине. Он стоял готовый к стрельбе, метясь в сторону приближающегося юноши. Их разделяло не больше десятка шагов. Конь чуть вильнул влево, уходя от столкновения. Резкий, отработанный взмах меча был практически бессознательным. Но искаженное гримасой ужаса, разрубленное наискось лицо – буквально въелось в память молодого фон Келли.

Дальше все пошло словно само собой. Конь перестал беситься так же внезапно, как и начал. Меч в правой руке уже не мешал, а совсем напротив. Привычная шероховатость рукояти вселяла уверенность. Наклонившись в седле, низким уколом Остин достал сбитого с ног солдата, бестолково отмахивающегося тяжелым мечом. Услышал короткий, тонкий возглас на вдохе… И краем глаза заметил движение справа. Резко отклонился назад, небольшой, листообразный наконечник сулицы мелькнул перед грудью. Резкий взмах меча снизу вверх, подбивающий и отводящий в сторону древко оружия. И сверху вниз, с коротким звоном по круглому шлему. Неглубокой вмятины оказалось достаточно. Солдат рухнул навзничь заливаясь кровью и выпустив сулицу из рук. Следующий противник был верхом. Налетел спереди, закружил, зазвенели клинки. Остин лихорадочно парировал удары небритого рыцаря в полных латах. Улучил момент, колющим ударом достал подмышку, пробив кольчугу и погрузив клинок на глубину ладони. И не успел отклонить очередной удар. Выпустив из рук меч и вожжи шарахнулся назад, высвобождаясь из стремян. Рубящий удар широкого палаша прошел в паре дюймов, на половину прорубив могучую шею его агринского жеребца. Воздух со свистом вышел из груди Остина, рухнувшего прямо на спину. Рядом, едва не придавив и брызгая кровью пал конь. Подняться удалось не сразу. Дыхания не хватало, в глазах темнело. И замахнувшегося топором бойца он заметил в самый последний момент. Слишком поздно для того, что бы уклониться. Но занесший топор солдат вдруг получил страшный удар в бок. Его перекосило, будто сломало пополам. В следующую секунду тяжелый, окровавленный клинок, почти перерубивший таз лайонелита, обрушился ему на голову.

– Можете встать, сир? – смутно знакомым голосом спросил спаситель. Он не кричал, но его было слышно среди царящего шума и грохота. Широкие нащечники и небольшой козырек шлема мешали рассмотреть лицо. Но Остин узнал старые, помятые латы и непривычно почтительное обращение.

Бен протянул руку, сильным движением поднял Остина на ноги. Всадников вокруг прибывало. Рыцарь на дахабском, вороном жеребце остановился в двух шагах.

– Вижу, вы подружились, – Салливан фон Элликот одобрительно усмехнулся, оглядывая забрызганных кровью молодых людей. – А что пешком? А-а-а… Твоего вижу, Остин. Коней сюда! Живо!

В предрассветных сумерках было видно, что сражение походит к концу. Последние, сбившиеся в кучу лайонелиты яростно отбивали наседающих небесных. И в некотором отдалении уже были заметны пестрые отряды наемников из Элрина.

– Хм… интересный выбор, – проговорил Салливан, рассматривая широкий, тяжелый палаш в руке Остина. Упустив свой меч, юноша поднял оружие поверженного лайонелита. – Значит тебя можно поздравить? Первый убитый – вон тот, в пластинчатых латах? Верно? Небритый, патлатый – точно рыцарь…

Остин молча забрался на коня, которого ему подвели. Не в силах отвести взгляд от арбалетчика с разрубленным наискось лицом, лежащего неподалеку. Одетого в цвета рыцарей неба – синий и белый. И символом гвардии фон Элликота на груди.

– Верно. Точно рыцарь, – не своим голосом подтвердил он. Размышляя каковы шансы, что его тоже когда-нибудь зарубит кто-то из своих.

– Ладно, рано расслабляться. За холмом львы уже теснят ополчение Стенсбери. Надо спешить – Салливан привстал в стременах, подняв над головой длинный, узкий эсток. – Все ко мне! Небесные! Ко мне!

Практически не встретив сопротивления рыцари неба заняли вытянутый, пологий холм поросший редким кустарником и молодыми тополями. Построились. Здесь были не только мобильные, легко экипированные отряды, предназначенные для внезапной ночной атаки. На холме выстроилось больше тысячи тяжеловооруженных рыцарей, успевших переправиться Через Севенну. В трехстах шагах перед ними перегруппировавшиеся латники лайонелитов теснили объединенные силы ополчения Нима и элринских наемников. Перед стройными рядами тяжелой кавалерии разъезжал на великолепном, белом в яблоках жеребце сам лорд Фрейзер. Не доверивший никому другому возглавить атаку, несмотря на возраст.

– Нимийцы вырвались вперед! Туда, где должны быть мы! – скрипучие, старческие нотки уже пробивались в голосе командующего. – Вперед небесные! Мы – острие копья Хертсема! – удовлетворенный мощным ответным ревом, лорд Фрейзер опустил забрало шлема, обнажил меч.

Строй шагом двинулся вперед. Расступившись, давая командующему занять свое место в первой шеренге.

– И не переживай, что я тебя придержал, – тихо говорил Салливан слегка наклонившись к своему подопечному. Они медленно подъезжали к лагерю, разбиваемому на берегу, еще недавно принадлежащем лайонелитам. – Лететь в атаку галопом, не всегда лучшая тактика. Мы вплавь форсировали реку и рассеяли неприятеля – сделали свою часть работы. Не самую простую ее часть. И уступили дорогу тем, кто был лучше экипирован для сражения. А нарубиться еще успеешь, уж ты мне поверь.

Остин даже не думал спорить. И когда по команде лорда Фрейзера стал набирать скорость обгоняя товарищей – испугался так же, как накануне ночью. Он грешил бы на непослушного коня, но тот норовистый агринский жеребец пал, почти обезглавленный. А мерно ступающий гнедой, который нес его сейчас – вовсе не походил на безумца. Выходит – дело было не в животном. А в ступоре, овладевающем юношей перед боем и заставляющем беспощадно вонзать шпоры в бока скакуна, судорожно сжимая поводья.

– О-о-о! Наш молодой герой! – руководящий установкой богатого, полосатого шатра рыцарь, приветственно развел руки. – А твой молодой друг не посрамил честь дома Келли, ох не посрамил…

– Ну еще бы, – Салливан потрепал по плечу неловко улыбающегося Остина. – Что, молва уже разлетелась?

– Как всегда Салливан, как всегда. Говорят – обогнал всех, мчал вперед не думая об опасности, зарубил чертову кучу львов разъезжая по всему вражескому лагерю! Хех… Молодец парень, так держать! Уверен, что после такого ты станешь одним из нас, – рыцарь, которого Остин не мог вспомнить, как ни старался, хрипло посмеивался, демонстрируя серьезную нехватку передних зубов.

– Ну вот, – продолжил вкрадчиво Салливан, когда они проехали дальше, – Си-и-ир Келли. Звучит, согласен? Отец будет доволен твоими успехами, можешь быть уверен.

Остин робко кивнул. На миг заподозрив, что бывалый рыцарь догадывается о причинах такого рвения в бою. Но тут же загнал эту мысль поглубже, предпочитая не замечать хитрого прищура и озорного огонька в глазах Салливана. Как не замечали и многие другие.

Объединенные силы Хертсема наголову разбили врага у берегов Севенны. Уцелевшие части лайонелитов беспорядочно отступали вглубь Уилфолка. Победители же проявив осторожность, по мнению некоторых – излишнюю, не стали преследовать противника. Дожидаясь, пока остатки войска Хертсема вместе с имуществом и провиантом переправятся через Севенну, устроили пышное погребение павших.

Сложив руки на груди и храня почтительное молчание, Остин фон Келли наблюдал, как сине-белые одежды рыцарей темнеют, исходя белым дымом. Погребальный костер сложили в несколько раз больше, чем было необходимо. Вот и все почести. Можно было считать настоящей удачей, что из тридцати небесных, находящихся под командой Салливана, погибло всего двое. Значительно меньше повезло его личным гвардейцам. Из десяти конных стрелков выжило только трое. Не считая Бена. Остин перевел взгляд немного левее. Гвардеец, почтительно наклонив голову, что-то тихо обсуждал с хозяином. Неосознанно потирая предплечье. Заметить это мог только тот, кто высматривал специально. А Остин высматривал. И рассуждал о том, что же требует столь неотложного внимания. Так же юноша вспоминал слова беззубого рыцаря, о репутации, заслугах… и возможном посвящении, после сегодняшнего боя. Да… орден рыцарей неба был серьезной силой. Служащей не только лорду командующему, но и каждому из адептов. Небесные получали солидное жалованье, но не это сейчас занимало молодого фон Келли, отпрыска знатного и богатого рода. Синий и белый цвета означали не только обязанности, но и уникальные привилегии. Например – полное освобождения от уплаты налогов феодалу-наместнику. Ведь после вступления в орден, фактическим сюзереном рыцаря становился лорд небесных. Что означало практически полную неприкосновенность со стороны светских властей графства. Остин мог припомнить пару инцидентов, когда провинившихся рыцарей все же судили, но гораздо заметнее были обратные случаи. Небесные пользовались покровительством ордена в полной мере, а значит поднимались над постоянными конфликтами и междоусобицей Хертсема. Да и в масштабах всей Бирны – рыцарь мог рассчитывать на солидную долю добычи во время походов или на серьезную защиту себя и своих земель в случае вторжения. Замечтавшийся Остин не заметил подошедшего гвардейца.

– Прошу прощения сир, – Бен легко поклонился. – Сир Салливан считает, что вы можете помочь в наборе людей.

– Что? – Остин немного покраснел. Старательно изображая, что вовсе не вздрагивал от неожиданности, а просто решил почесаться.

– Некий Пирс, какой-то из младших командиров ополчения. Вы ведь знаете его, верно?

– Э-э… да, – неуверенно протянул Остин.

Когда он понял, что от него хотят, в памяти снова всплыл образ арбалетчика с разрубленным наискось лицом. Слегка побледнев, юноша подтвердил, что не только хорошо знает Пирса, но и легко наберет подходящих людей в гвардию фон Элликота, на замену павших. Он говорил все более уверенным тоном, являя собой просто образец невозмутимости. Однако всерьез сомневался, что виденный им всего пару раз человек, с радостью даст переманивать собственных людей. Оставалось надеяться на авторитет Салливана фон Элликота, от лица которого предстояло говорить. А так же на то, что раз рыцарь поручал ему это дело, значит сам высоко оценивал шансы на успех.

– Вот, господин, – слегка наклонив лысеющую голову Пирс сдержанным жестом указал на группу мужчин, вошедших за ним под обширный навес. – Как вы и просили – умелые, храбрые и невероятно корыстные. Просто один другого жаднее.

Остин сидел на невысокой, деревянной лавочке, за столом, сколоченным из свежих, пахнущих смолой досок. Лениво ковыряя кинжалом в жестяном блюде с жаренной свининой. Он поднял на вошедших глаза, стараясь выглядеть максимально внушительно.

– Благодарю, Пирс. Присаживайтесь. Угощайтесь, – молодой дворянин сделал пригласительный знак рукой, – А что до вас, – испытующий, по мнению самого Остина, взгляд на разномастный отряд, – Сейчас вас семеро, как раз на замену семерых, павших нынче ночью. Полагаясь на выбор моего друга… – Пирс с благодарностью кивнул, даже не улыбнувшись. Только в его глазах на миг зажглись веселые искорки. – Я приму вас в личную гвардию Салливана фон Элликота. Полагаю каждый из вас слышал о нем. Слышал, насколько он щедр по отношению к верным людям. Пять тейлов в месяц и еще пять за бой – вот сумма, в которую будет оценено мастерство и мужество каждого из вас. Разумеется – и то, и другое необходимо сначала проверить. Бен. Действуй.

Широкий навес хорошо защищал от мелкого дождя, снова лившего с удивительно светлого неба. Все еще поигрывая изящным кинжалом, с золоченым навершием и гравировкой на клинке, Остин с интересом наблюдал за ловкими, техничными движениями Бена. Теснящего приземистого мужика тренировочным клинком. Пирса, сидящего напротив, очевидно больше волновало постепенно пустеющее блюдо со свининой.

– Как видите, бьются неплохо, – бодро проговорил он с набитым ртом. – Вашему гвардейцу – конечно не чета. Иш как прыгает. Но так это пока молодой. А большинство из моих… точнее теперь уже ваших – мужики тертые, опытные.

– Вижу, – несколько кисло отозвался Остин, – вон тот, лет восемнадцати, вероятно особенно тертый.

– Ну так и к восемнадцати можно многого навидаться, – слегка изменившийся голос прозрачно намекал на возраст самого Остина. – Да к тому же он вроде грамоте обучен. Да-а.

– Что, даже имя свое написать может?

– Наверняка не скажу… Нас то в ополчении писать не шибко заставляют. Но сам факт уже о чем-то говорит. Согласитесь.

– Соглашусь. Если это правда. Ну а тот, что подальше от других отошел? Под навес встал. Вроде и бился как следует, а от дождя прячется. Это тоже о чем то говорит?

– Конечно, – Пирс облизал пальцы, сальные после жареной свинины. – Говорит о том, что он спокоен как вол. Даже командира поблизости не страшится. Значит и врага не испугается.

– А тот патлатый? Присел, ушибленную в поединке ногу трет без конца. Может слишком нежен, раз терпеть силы не хватает?

– Не трет, а чешет. Запаршивел он, господин. Сильнее других. У нас в ополчении, стыдно признаться, вшей всегда хватает, – влажно поблескивающие, облизанные пальцы интенсивно заскребли по лысющей голове. – Но вам то его не в постель брать. А так, издалека, вполне себе воин.

– Хорошо. Беру всех. И благодарю за помощь, – Остин встал из-за стола, оставив рядом с Пирсом небольшой столбик серебряных монет. – Но скажите, Стенсбери не возражает против вот такого… Какие никакие, но все же бойцы. И теперь уже не его.

– Бойцы очень даже какие, молодой господин. А насчет того, возражает ли – да кто же его знает. Я то с ним не разговаривал никогда, не мой масштаб, понимаете ли. Но думаю он только рад был бы… Что теперь вы их кормить станете.

Салливан сидел на толстом, обожженном с одной стороны полене. В маленькой березовой рощице было на удивление свежо. Вероятно лайонелиты, еще недавно стоявшие лагерем неподалеку, были значительно чистоплотнее и дисциплинированнее солдат Хертсема. И ходили по большой и малой нужде исключительно в положенные места. Салливан расположился здесь не просто так. Навес, уже освещенный несколькими факелами и горящим поблизости костром, был виден как на ладони. И все, кто упражнялся в борьбе и фехтовании или просто сидел за длинным столом – тоже.

– Ну как он, – спросил Салливан тихо, не оборачиваясь.

– Неплохо, – так же тихо ответил Пирс, бесшумно подойдя сзади. – Пафоса многовато, но ведь молод еще, к тому же из благородных.

– Что есть – то есть. Я о благородстве. Парнишка родовит как император Пиньиня… Так что ему простительно. Пока.

Пирс присел на полено рядом с рыцарем. Вокруг стрекотали цикады, начинали кружить комары. На поляне перед навесом перестали упражняться и завели старую солдатскую забаву. Взяли из костра горящую с одной стороны головешку и перебрасывались ей по кругу. Периодически вскрикивали те, кто ловил недостаточно ловко.

– А помнишь, каким суровым и бескомпромиссным был я? В юности…

– Помню, сир. Помню как вызывали на поединок всякого, кто имел несчастье быть выше ростом или шире в плечах чем ваша милость.

– Хех… Хорошо, что таких находилось не много. И что принимали вызов не все, а то не было бы времени поумнеть. Молодой Келли тоже поумнеет. На него возлагают надежды… А теперь к делу.

На небе уже белела луна. Серые сумерки сменила серебристо-черная ночь. По темной, будто густой воде Севенны бежала крупная рябь. Салливан ссутулился в седле, шагом проезжая по узкой, прибрежной тропинке. После разговора с Пирсом у него состоялось еще несколько встреч. И прибавилось поводов для размышлений.

Ополчение отделалось малой кровью. Барон Стенсбери ликует. Уверен, что львы разгромлены и рвется вперед. Разумеется слащавый скряга жаждет не новых побед, а многочисленных трофеев. И уже разработал маршруты гона уилфолского скота. Не удивлюсь, если договорился и о его продаже. Дик Тафт со своими наемниками тоже бьет копытом. Но в отличие от Стенсбери и прочей аристократии Нима – совет Элрина протестует против участия в рейде. Что ж, приказывать наемникам можно только то, что они сделали бы и сами. Нападать и грабить всегда прибыльнее, чем оборонять и ждать жалования. Тафт надавит на своих нанимателей, как он это умеет. Хитростью, посулами, угрозами, скрытыми под широкой, лягушачьей улыбкой. А лорда Фрейзера уже нет нужды подгонять. Старик вспомнил вкус крови. Слабея телом и разумом с каждым днем он будто снова становится драчливым мальчишкой. Молодым рыцаренком, жаждущим славы, сражений и юных дев. Хотя с трудом вспоминает для чего ему все это. А между тем Уолтер фон Аддерли, затеявший все, не принимал участия в сражении. Пусть даже своей жалкой кучкой бойцов. И готов поспорить, в рейд он тоже не пойдет. Пусть из сомнительных источников, но известно, что люди Кардана будут дожидаться самого Гастмана. А скоро ли подойдет светлейший граф? И что до тех пор будет делать Аддерли? Охранять пути снабжения… Охранять от кого? Ведь лайонелиты отброшены. Но отошли ли они в Уилфолк или в Мидуэй? Если горные перевалы в опасности – осторожность Гастмана оправдана. Но оправданы ли тогда наши действия? Планы, нашептанные Уолтером Аддерли…

Салливан шагом въезжал в новый лагерь. Ловко и бесшумно соскочил с седла, кинул поводья одному из своих старых гвардейцев. На почтительный поклон ответил легким кивком. Перед входом в палатку задержался. Внимательнее присмотрелся к крепкому мужчине, принявшему поводья.

– Что болит? – негромко спросил рыцарь.

– Пустяки, сир. Не стоит внимания, – и видя, что Салливан все же ждет ответа – смущенно добавил, – ребра. Пара сломанных. Сир.

– Ты ведь не принимал участия в вылазке. И в последующем сражении. Как тебя угораздило?

– Стыдно признаться, – в свете костра все вокруг было красным, но лицо незадачливого гвардейца смотрелось особенно ярко. – Коня шуганули у переправы, когда все ваше снаряжение перевозили. Вот я наеб… рухнул я в общем. Прямо на борт плоскодонки угодил. Плашмя. Но все добро в целости, сир. Все доставили.

– Не сомневаюсь, – Салливан кинул взгляд на ободранную правую руку собеседника. Света костра хватало, что бы различить характерные отеки. Гвардеец это заметил. И сконфуженно улыбнулся, увидев вопрос в глазах рыцаря.

– Да кто коня то шуганул… Тому в лоб. Не сильно. Эти образины из-под Кардана, ваша милость. Обнаглели малость. На том берегу донимали, теперь и сюда переправились. Людей им дай, в помощь выдели! А вы же приказали не содействовать. Ну мы и того, не содействуем. Роют себе чего-то, бегают понимаешь. Шумят, требуют чего-то. И столько шуму от них, вот повсюду только и слышно. Кругом эти… – боец неловко замолчал, заметив задумчивое лицо хозяина. Было ясно – гадает чего ждать.

– Котелок согрей, сбор трав сейчас вынесу. Отвар снимет боль, – Салливан поднял руку, предупреждая возражения. – Молчи. Вон, скособочился как. Карданцев больше не трогай. Хотя бы офицеров. Что вылупился? Кто еще мог к тебе за людьми обращаться? Не копачи же, – он уже было собрался в палатку, но обернулся. – Тот лоб хоть не треснул? Хех… плечами он пожимает. Смотри мне. Хотя оно и понятно. Везде ведь они, люди Гастмана, верно?

Солнце встало всего пару часов назад, а уже ощутимо припекало. Несмотря на дожди в последние несколько дней – земля была совершенно сухой. Над длинной колонной тяжело вооруженных всадников лениво плыло светлое облако пыли. И раздавался протяжный, торжественный гул боевой песни. Небесные покачивались в седлах, двигаясь бодрым шагом, не задерживаемые пехотой или обозами. Гвардейцы знатных рыцарей ехали в хвосте колонны, ведя вьючных лошадей с припасами и необходимым снаряжением. Салливан фон Элликот, что-то обсуждавший на ходу с новобранцами своей гвардии, нанятыми только вчера, пустил коня рысью, обгоняя колонну по обочине. Как всегда, находились дела требующие его пристального внимания. Проезжая мимо Остина коротко кивнул. Юноша тоже старался быть сдержанным. Но ему это удавалось хуже. Предательская улыбка время от времени расцветала на его лице, ведь теперь поверх шикарных, борграндских лат на нем красовался сине-белый плащ небесных. Правда торжественной церемонии посвящения не было, но новоявленный рыцарь быстро понял, что все вычурные обычаи можно будет почтить позднее. А сейчас ему советовали не упасть в грязь лицом и действовать в том же духе. Юноша понимающе кивал и намекал, что еще не так проявит себя. А об обстоятельствах, поспособствовавших его продвижению в ордене – старался не задумываться.

Лорд Фрейзер, отделившись от ополчения Нима и наемников Элрина ушел далеко вперед. И вел войско прямо на крупнейшую крепость этих земель – Данас. По пути рассылая небольшие отряды всадников на поиски фуража и прочих запасов. Лошадей и бойцов необходимо было кормить, а раз собственные обозы остались далеко позади – кормились тем, что встречали по дороге. Благо деревень, больших и малых, в нескольких днях пути от Севенны хватало. Здешние земли славились своим плодородием, что и заставляло крестьян идти на риск и селиться неподалеку от границы графства. Разумеется командиры строго следили за соблюдением дисциплины и не допускали излишней жестокости по отношению к мирному населению. Однако какую жестокость считать излишней – в отсутствии высшего командования решал каждый конкретный офицер, а порой и простой солдат. Да и мирным местное население видели не все. И иногда вилы или коса в руках сельского мужика могли послужить поводом для подозрений в излишней воинственности. А уж чересчур громкие протесты мужа слишком пригожей жены, – и вовсе тянули на повстанческую деятельность и карались соответственно. Но несмотря на коварных селян с вилами и серпами, невзирая на излишнюю жадность крикливых отцов и мужей – большинство рыцарей с похвальным энтузиазмом отправлялись на поиски припасов для славного ордена небесных.

Рота Салливана фон Элликота состояла из тридцати одного помазанного рыцаря, считая известного нам рослого, высокородного юношу, теперь так же носившего полосатый плащ. Кроме того ему подчинялись двенадцать личных гвардейцев и семнадцать, служащих благородным рыцарям его роты. Итого – ровно шестьдесят отчаянных, безрассудно смелых бойцов, готовых решить любую поставленную задачу и выполнить самый невыполнимый приказ… бойкой рысью въезжали на центральную улицу богатой, зажиточной деревни близ Каменных бродов. Несмотря на высокий, крепкий частокол, окружающий селение, отряд без малейших препятствий въехал в широко раскрытые ворота. Что говорило о некой житейской мудрости местных жителей. Знающих, что отдав часть – иногда можно сохранить целое. Именно с этими словами спешившегося фон Элликота встретил староста деревни, иссушенный годами, но сохранивший гордую осанку и ясный взгляд старик.

– Разумно, ничего не скажешь, – Салливан холодно посмотрел на традиционные чаши с вином и молоком, которые ему вынесли в знак доброй воли. – Налицо положительное влияние старины Рейнолдса.

– Его милость, господина Рейнолдса, повесили еще по весне, сир, – выговор старосты был характерен для крестьянина, но манера держаться серьезно отличалась от окружающих селян. Старик был почтителен, но не испуган, вежлив, но не раболепен.

– Хм… Я знал, что морщинистый прелюбодей своей смертью не умрет. И кто же теперь правит вашим клочком жирной, цветущей земли? Полагаю – его убийца?

– Можно и так сказать, сир. Его палач, господин Тоу… получал с нас налог до последнего времени, – тон и взгляд старосты были красноречивее невысказанных слов.

– Тоу? Даже не слышал о таком. Вероятно очередной выскочка. И что же, он поощряет такое радушие к гостям?

– Если что и можно сказать о нашем предыдущем господине, сир, – сказал старик с заметным нажимом, вероятно из опасения, что Салливан не понял предыдущего намека, – так это то, что он был человеком практичным. Ценил, а насколько позволяли обстоятельства и берег, трудолюбивых крестьян.

Салливан понимающе улыбнулся. Перевел взгляд со старосты на загорелую женщину, все еще державшую в руках поднос с символичными чашами. Та не поднимала глаз. Вино и молоко в чашах еле заметно колыхались. Женщина дрожала.

– Хорошо отец. Ты уже понял, что мы здесь надолго, – ни секунды не веря в это протянул Салливан, – а значит будем по доброму. Хороший, трудолюбивый крестьянин всегда найдет чем накормить своих доблестных защитников. Найди мне пару телег, побольше да покрепче, – рыцарь задумчиво загибал пальцы, – найди лошадей, что бы в те телеги запрячь, крепких и выносливых разумеется. Ведь телеги то будут тяжелы, ох тяжелы-ы-ы… Но не переживай. Я вижу у тебя здесь народу то не так много, видать все по лесам разбежались да в погреба попрятались. Ну так ведь мы ребята крепкие, не ленивые. Поможем тебе те телеги то наполнить. Да глядишь и из погребов твоих трусоватых земляков повыковыриваем, что бы тоже подсобили.

Салливан взмахнул рукой. Большинство его людей спешились и рассредоточились по деревне. Сам рыцарь напомнил старосте, что в такую пору у всех хватает собственных дел, а значит ни к чему друг друга задерживать. Говорил тихо и спокойно, но закончив не спускал глаз с него еще пару секунд. Старик нервно сглотнул. Поспешность, с которой он принялся раздавать своим людям указания свидетельствовала о его понятливости.

– Салливан, – подъехав в плотную тихо начал Остин, – а на кой нам телеги? К чему нам столько? Идем на легке ведь, Данас…

– Налегке, – перебил Салливан, – но им это знать ни к чему. А излишек скинем в овраг. И еще… Не стой столбом. Иди уже… командуй. Хотя бы гвардией, для начала.

Остин не очень представлял, что же именно ему делать. Но ловко соскочив с лошади кинул поводья одному из ополченцев, нанятых накануне и бодро зашагал за гвардейцами фон Элликота.

– А может вы ее еще сожрете? – в голосе молодого рыцаря звучало отвращение. – Портки надень… воин. И живо во двор, там поросята бегают, один другого жирней.

Двое мужчин на мгновение замерли в замешательстве. Один из них, долговязый лысеющий тип в засаленной кожаной жилетке поверх кольчуги, держал под мышки вырывающуюся девушку лет пятнадцати. Другой, ширококостный, с большим, не раз сломанным носом, медленно разжал огромные кулаки. Неловко выпустив ноги девушки. На голых, тонких лодыжках заметно белели следы пальцев. Долговязый неловко отстранился, разведя руки в стороны с самым невинным видом, при этом щеря в улыбке корявые, мелкие зубы. Здоровяк подтянул снятые было портки, с забавно расстроенным выражением лица. Тяжело вздохнул, на прощанье пожирая глазами девушку, свернувшуюся на полу в позе зародыша и вздрагивающую в беззвучном плаче. Оба осторожно просочились к выходу мимо Остина. Уходя здоровяк громко шмыгнул носом. Во влажном, хлюпающем звуке слышалась горькое разочарование и обида на жестокую несправедливость.

Остин присел на корточки, вытаскивая из широкого раструба латной перчатки слегка помятый носовой платок с вышитой монограммой. Осторожным движением откинул прядь пропитавшихся кровью волос с разбитого лица девушки. Уголком сложенного платка попытался промокнуть широкое рассечение на тонкой, изогнутой брови. Стараясь не смотреть на отвратительно разорванную губу. Девушка отдернула голову, судорожно пытаясь прикрыть маленькую, бледную грудь разорванной рубашкой. Юноша невольно перевел взгляд на ноги, оголенные до середины бедра задравшейся юбкой. Потом на лужицу кровавой слюны и белеющий в ней, удивительно крупный зуб с кусочком розовой десны.

– Звери… Голодные звери, – прошептал он себе под нос.

Где-то в глубине сознания промелькнула предательская мысль, что уходя гвардейцы прикрыли дверь. Остин нервно сглотнул, против своей воли снова возвращая взгляд к оголенным ногам девушки. Крупная капля пота скатилась с его лба к уголку глаза. Крепко зажмурившись он встряхнул головой.

И услышав резкий шорох прямо за спиной инстинктивно отпрянул в сторону. По левому наплечнику коротко лязгнуло лезвие ножа. Восстанавливая равновесие при резком развороте, Остин сильно отмахнулся левой рукой, не глядя попав в лицо нападавшему. Правая рука привычно метнулась к левому бедру и только наполовину обнажив клинок он увидел своего противника. Сухощавая женщина пыталась встать, лихорадочно цепляясь за стену, выставив перед собой длинный, широкий нож. Из разбитого носа на белую, льняную рубаху обильно текло. Темно-алое пятно на груди быстро увеличивалось.

– Звери, – снова прошептал Остин, возвращая меч в ножны.

Вдалеке послышался нарастающий шум, крики людей, топот копыт. Неожиданно раздался сухой хлопок. Женщина бессильно осела на пол, ловя воздух широко открытым ртом. Тихо звякнув, из ее руки выпал длинный нож. Белое оперение болта пробившего грудь, светлым пятном выделялось на залитой кровью рубахе. Остин замер на мгновение, проследив глазами за лучом света, падающим из простреленного окна затянутого бычьим пузырем. И бегом кинулся на улицу.

Споткнувшись о тело, лежавшее прямо у порога, кубарем покатился по земле, звеня латами и пачкаясь в свином дерьме. Крупный горбонос, еще недавно подглядывающий в щель между досками двери, на секунду пришел в себя, обхватил огромной рукой арбалетный болт торчащий из бока. Попытался вытащить его, нечеловечески взвыл и снова лишился чувств. Остин бежал что было сил. Вылетев из узкого проулка на центральную улицу – на секунду растерялся. Вокруг кипел бой. Конные съезжались и разъезжались звеня мечами и гулко дубася по латам. Жеребцы без седоков испуганно метались сшибая с ног пеших. Знакомые, серые накидки на доспехах мелькали перед глазами. Лайонелиты. Остин отскочил в сторону от проносящегося мимо всадника. И с широко распахнутыми от ужаса глазами кинулся ловить себе коня. Чудом не попав под копыта или мечи ему удалось схватить за вожжи беснующуюся вороную кобылу. Вскочил в седло, ударил шпорами, налетел со спины на ближайшего врага. Нанес размашистый, рубящий удар целя между шлемом и латным воротом. Лайонелит согнулся в седле, горбясь все ниже под градом ударов двоих всадников. Остин привстал в стременах занеся меч высоко над головой, но получив страшный удар в спину перелетел через голову лошади. Упустил меч, закрывая голову от молотящих прямо перед лицом копыт. Кое как отполз в сторону. Не успел подняться, как остроконечный, железный сабботон врезался в череп над правым ухом, ослепительная вспышка боли поглотила все вокруг. Остин пришел в себя, когда почувствовал влажные брызги на лице. С трудом, будто после слишком долгого сна, разлепил горящие веки. На фоне белоснежных, перистых облаков темнела фигура латника с воздетыми вверх руками. Мысли, словно рассерженные пчелы хаотично копошились в невероятно тяжелой голове.

Что… Что произошло? Как больно… Голова. Облака… Крылатые облака. Что с девушкой? Как больно…

Время замедлилось, практически остановилось. Теплые брызги продолжали мягко касаться лица. Падая сверху будто крупные хлопья пепла. Тень, закрывающая собой пол неба, медленно двигалась в сторону. Откуда-то издалека, будто из-под воды, раздавался монотонный, низкий шум. И понемногу нарастая – стал причинять боль, отражаясь от стенок черепа многократным, вибрирующим эхом. Одна из теплых капель, паря в воздухе перед лицом и постепенно снижаясь, коснулась широко раскрытого глаза. Небо заволокло красной пеленой. Остин медленно закрыл глаза…

И резко распахнул их, жутким воплем отвечая на обрушившийся на него невыносимый хаос грохота и крика. Латник, державший высоко над головой булаву, занесенную для последнего удара, выронил оружие. Заливая все вокруг кровью, брызжущей из рассеченного до кости горла и заваливаясь на бок. Остин закашлялся. Подавился соленой, розоватой слюной и собственным криком. Натужный кашель отозвался острыми, пульсирующими разрывами боли в основании черепа. А боль помогла прийти в себя. По крайней мере на столько, что бы слезящиеся глаза смогли различить, что происходит вокруг. Буквально в двух шагах неистово рубились мечники, невыносимо громко молотя металлом о метал. Протяжно лязгнув мечами противники сшиблись вплотную, замерев на пару мгновений. И один из них рухнул назад, как свежесрубленное дерево. Узкая рукоять стилета косо торчала из под его шлема. Победитель быстро повел забралом смутно знакомого шлема из стороны в сторону, весь напружиненный, чуткий, готовый нападать или отступать. Видимо убедившись, что в пределах досягаемости его меча противников нет, сделал шаг к Остину, все еще пытающемуся встать. Ухватил за предплечье, плавным, но сильным движением поставил на ноги. Придержал за плечо, когда юношу шатнуло в сторону.

– Идти сможете? – раздался знакомый, но искаженный закрытым шлемом голос.

– Да, – не уверенно прохрипел в ответ Остин. Думая о том, что ситуация удивительным образом повторяется. А так же о псах и их полезности.

Прямо перед ними на полном скаку сшиблись два всадника. Рыцарь в цветах лайонелитов бессильно завалился назад раскинув руки, не рухнув на землю только благодаря высокой луке седла. Небесный поднял коня на дыбы, мощным рывком вырывая из груди противника длинный, узкий эсток. Подкованные копыта обрушились на уже мертвого врага, опрокидывая его вместе с лошадью. Рыцарь в сине-белом, полосатом плаще спешился ловким прыжком, подхватил отшатнувшегося Остина. В открытом забрале мелькнули пышные усы.

– Жив? Вижу, что жив, – в голосе Салливана слышалось некоторое облегчение. – Бен, помоги усадить его на коня, – он взвалил на себя Остина, но тут же с силой оттолкнул в сторону.

Мимо пронесся всадник в серой броне, зацепив фон Элликота копьем. Салливана кинуло на землю, но он тут же вскочил на ноги, даже не выпустив меча. Тряхнув головой опустил забрало шлема. Принял устойчивую позицию, будто врастая ногами в землю, отведя правый локоть назад и вверх. Выставил острие узкого, крепкого клинка в сторону разворачивающегося противника. Всадник с места пошел в галоп набирая скорость. Салливан ждал, сосредоточенный и совершенно неподвижный. В нужный момент резким ударом отклонил наконечник копья и каким-то чудом успел направить меч прямо в грудь приближающегося коня. При достаточной силе укола, эсток пробивает даже усиленные латы, а в незащищенную плоть животного вошел как раскаленный нож в масло. Жеребец споткнулся, полетел кубарем вырывая меч из рук рыцаря. Выбирающегося из под храпящего коня лайонелита, огрели по голове буздыганом. Около дюжины небесных оттеснили врагов. Салливану, Остину и Бену подвели пойманных лошадей.

Кое-где еще сражались, но было ясно – львы побеждены. Спустя пару минут Салливан фон Элликот с высоты седла рассматривал четверых, стоящих на коленях, со связанными за спиной руками. Трое лайонелитов, в дорогих, но запыленных, помятых и забрызганных кровью латах. И один старик, избитый даже сильнее рыцарей.

– Этих на коней, крепче связать и крепче стеречь. Следить, что бы не померли. Позже допросим, – Салливан перевел взгляд на разбитое лицо старосты. – А этого кончать. Только быстро. Настоящую верность надо вознаграждать.

Он не смотрел как дорезали старика. Хватало других забот. Приказав, что бы сбросив все лишнее, тяжело раненых погрузили на телеги, Салливан повел остатки своей роты обратно. Павших не взяли, не погребли, не сожгли. Не было времени, нужно было торопиться. Как только добили лайонелитов, старосту извлекли из-за поленницы, за которой он прятался и хорошенько тряхнули. Старик кое-что рассказал, теперь было о чем поразмыслить.

Даа… Вот такая мне удача. С горьким привкусом, черт возьми. Двадцать семь трупов. И ведь должен был заметить. Следы копыт на иссушенной, пыльной улице этой злосчастной деревни. Но дорожная пыль недолго хранит память о путнике. Даже если прошел целый отряд тяжелой кавалерии. Старик сказал, что они ушли за пол часа до нашего появления. Но отъехали недалеко. Посланный им мальчишка еще жив. Хорошо, что сообщив о нас лайонелитам, не вернулся в деревню. Или спрятался лучше, чем староста, это не важно. Важно то, что крупные силы противника неподалеку. Тот блондинчик, гербованный, с красивыми зубами… Выломаю ему еще парочку и узнаю все подробности. Другие покрепче, но тоже заговорят. Допрашиваемые по отдельности – не смогут договориться, не смогут как следует обмануть. Надо скорее доложить Фрейзеру. Эхх… двадцать семь человек! Но это, конечно, к лучшему. Уже добытые сведения невероятно важны. Полки на перевалах! Дурн-фар в опасности. А уж что еще хранят эти побитые головы…