Глава 20

Решение пойти пешком было продиктовано, прежде всего, желанием спокойно поразмыслить. Сегодняшние события окончательно поставили этот мир в Гошкиных глазах в совершенно немыслимую позу. Чиновники, явно прохлопали крупную диверсию, направленную на подрыв не только экономической, но и просто продовольственной базы Империи. И, глубоко начхав на собственные шкурные интересы или сохранение лица, как ошпаренные тараканы бросились выворачивать карманы. Собственные, и всех, до кого могли дотянуться.

Напоминает аврал на корабле. Даже не так — устранение течи во время шторма, когда пробоина затыкается собственными телами. Кажется, здесь очень строго с просчетами по службе. Тут, похоже, чиновники расплачиваются за ошибки не чинами или состоянием, а чем-то более важным для жизни. И появление девушки, похожей на Ри — косвенное тому подтверждение. С этими созданиями он всегда встречался в достаточно серьезных ситуациях, когда для его жизни создавалась нешуточная угроза. Правда, тогда шла война. Сейчас, похоже, тоже, просто немного иная.

Сначала все шло нормально. Остановочные платформы попадались через каждые пять-семь километров. Магазинчик, околоток, переезд: обычный в этих местах набор строений, вокруг которого сконцентрировано несколько десятков ферм. Поля с полотна не видны, они скрыты лесом, но признаки человеческой деятельности заметны. Стожок прошлогоднего сена в прогалине между деревьями, вязанки хвороста, или небольшие штабеля бревен виднеются. Изредка его обгоняли или попадались навстречу вагончики, запряженные лошадкой. Он нарочно отходил подальше в сторону, чтобы не вздумали останавливаться его подбирать, даже делал знак вознице, не надо, мол, не тормози.

Потом как-то долго ничего не встречалось, и только километров через десять он вышел к постройкам. Вечерело уже. Указатель «Ракитинский карьер». Пять домов, два из них не достроены. Безлюдно. Официантка в столовой выслушала его сетования на безденежье, и отправила мыть руки. Когда он вернулся в пустой зал, на столе дымилась миска борща, и горкой лежал нарезанный хлеб. Принялся за дело.

Пока управился, пришел дядька, назвался директором карьера и принялся уговаривать остаться у них. Зарплата так себе, после офицерского оклада, так вообще смешная, зато питание, спецодежда, жилье. Гошка на счет своих физических кондиций сильно не заблуждался, труд землекопа, грузчика или откатчика его не вдохновляет. Дворником он бы пошел.

Дворники тоже нужны. Вернее, нужен, а то ведь нет совсем. Условия те же. Но околоточного к ним пока не направили, так что командовать им некому.

Ну, это не проблема. Сообразит, не маленький. Главное — легкий труд на свежем воздухе. Получил квартирку на первом этаже — чуланчик, прихожая и санузел. При нужде можно и для кухонных надобностей уголок оборудовать. Весь второй этаж — комнатка двенадцать метров. На одного вообще хоромы. Спецовка, два комплекта постельного белья, матрас с подушкой и одеяло. Все новенькое. Отписал письма Луену, Го, и губернатору, о том, где его теперь искать, если понадобится.

Выспался, позавтракал, и за дело. Народ еще только на работу потянулся, а он уже ковыряется. Критику в свой адрес слушает, с людьми знакомится. Тут вообще-то не вполне ясно, что дворнику делать. Никакого твердого покрытия, чтобы мести, никаких газонов, чтобы стричь или косить. Кучи строительного мусора, тропы, пучки весенней травы.

Начал с изучения структуры мусорных куч. Очень много щепы, опилышей, обрубков. Все сырое, погружается в грунт, подгнивает. На Земле бы разровняли бульдозером, засыпали черноземом, да травку посеяли. С лопатой, вилами, граблями и одной парой рук эта схема неосуществима. Принялся все деревянное носить под окно столовой, и раскладывать не толсто, на просушку. Тут приличная площадка, которую непременно замостят впоследствии, а пока она ему послужит для подготовки хлама к сжиганию.

Из нижнего слоя мусорных куч начали выковыриваться камни, так он их тоже не оставлял без внимания, подтаскивал к той же столовой и выкладывал дорожку к домам, точно накрывая тропинку. Поскольку щебень и песок откопались все в тех же кучах, причем в идеально смешанном виде, подсыпать и выравнивать было нетрудно. Метра полтора мощеной дорожки к вечеру образовалось. После ужина вдруг увидел, что один из рабочих пытается аналогичную затею реализовать у своего крыльца. Помог, он то уже наловчился. И еще один парень стал подносить камушки, совсем хорошо дело пошло.

Так день за днем, то с помощниками, то один, сам не заметил, как все нужные дорожки вымостились. Плитняк с умом положенный образовал неплохую поверхность. Не паркет, но колесо тачки катится. Мест двадцать переложил не по разу, но устойчивости камней добился, даже кромочку соорудил из остатков пиленого камня, оставшегося после строителей. На верхосыточку замостил перрон у железной дороги. Узенько, но опрятно. Людей здесь негусто. В карьере добывается марганцевая руда. Ее много, она хорошего качества. Работает один паровой экскаватор и на вскрыше и на погрузке. Но ручного труда тоже немало. Каждый день паровозик откатывает два полных вагона и один почтово-багажно-пассажирский. Потом этот состав возвращается.

Деревянный мусор из неопрятных куч, на тележке тоже стал убираться веселей. За неделю управился. Гошка так разохотился, что даже устроил площадку, где складировал остатки камня. Песок и щебень ушли в ямки, даже не хватило. Привез вагонетку из карьера, и ту всю истратил. Не спешил, не мешкал, работал в охотку. Когда строители завершили оба недостроенных дома, вокруг них уже был порядок.

Без огорчений не обошлось. Загорелся деревянный хлам у столовой. Да так весело, что когда Гошка примчался, пылала уже четверть складированного. Ветер сильно способствовал распространению пламени дальше. Оценив ситуацию, не стал метать икру и таскать верами воду, а, вооружившись вилами, придал процессу упорядоченность. Все равно ведь собирался все это спалить, в конце концов. Завершилось мероприятие ровным прямоугольником золы примерно пятнадцать на сорок метров.

С косьбой у него не ладилось. Мучился, отбивал косу, точил, регулировал. Получалось удовлетворительно, если медленно. А чуть быстрее — и сразу неважно. Пропуски, сбитые макушки. Срамота. Так что попершая после дождиков по летнему теплу трава занимала основную часть времени, отбирала кучу сил. Радовало его только пятно выжженной земли перед кухней. Своей первозданной чернотой, плавно переходящей в серость.

Оказалось ненадолго. Вдруг он обнаружил, что по всей поверхности сквозь прибитый дождем слой почерневшего от влаги пепла проклюнулись ростки. Частой такой ровненькой щеточкой. Глядя на это безобразие, он услышал из окна кухни голос поварихи тети Шуры.

— Нам это на ручном прессе не передавить. И флягу из-под светильного масла на базу погодим возвращать.

Ого, так это у него сразу шесть соток хвоща стрельчатого в открытом грунте! Перемножив метры на килограммы, Гошка сообразил, что одной флягой дело не обойдется. Голова сразу заработала, и он помчался к себе чертить и считать. Становилось очень интересно.

* * *

До дома Луена от карьера всего двенадцать километров. Это если напрямки, по карте. Железной дорогой до околотка Кузьмы — сорок без малого. Сначала до развилки, на которой он, возвращаясь из уездного городка, неверно повернул, а потом почти назад. Но есть тропа, по которой можно дойти за три часа. Лесной обходчик показал Гошке короткую дорогу.

Отправился. Начало лета. Душа радуется. Тропа вообще оказалась просекой со слабо выраженными, скорее слегка намеченными колеями. Ну конечно, телеги-то здесь на резиновых дутых шинах, и с подшипниками в ступицах. С кокетливыми такими буксами, куда возчики изредка подливают масла. А в лесу интересно. Слева густой подлесок и бурелом, справа подлесок только начинает вырастать, поэтому видно далеко. Никаких валежин. Полянки, травка. Зверушкам, впрочем, и птичкам это без разницы. Живут и благоденствуют по обе стороны просеки. На глаза не лезут, но косулю издалека видел. И по ветвям что-то пробегало.

У Луена встретили его приветливо. Мирра сразу, как пришел гость, отправила малого по соседям, и вышло что-то вроде собрания правления колхоза. Своим открытием, как вырастить в открытом грунте хвощ стрельчатый, он делился всего полчаса, потом провел расчеты, умножил результат на цену масла, и оказался в кругу единомышленников. Прикидки по конструкции железного ящика с поддувом для выжигания корневищ и семян растений из почвы обсуждали недолго. Старшая из дочек хозяина как раз зашла, быстро сообразила, что к чему и встряла в разговор старших.

— Конденсат навозного газа заправить в примус вместо скипидара да пламенем вниз, и сам газ по шлангам можно подавать в горелку. Его летом, пока дома не топим, в избытке, а если коров в стойла поставить, то вообще хоть завались.

— Если поляну выжженной земли полить той жижей, что из цистерны сливается, хвощ в разы мощнее попрет. — Добавил Кондрат, обычно молчавший.

— Пахать эту землю не надо, а полив нужен, — у Лунька тоже идея. — Можно полоски земли камнем разгородить, чтоб семена со стороны несло поменьше, и влага не разбегалась.

— Опять же в грунт песочку добавим и гравия мелкого. — Мироныч тоже не утерпел. — Если в горшки его рекомендуют, то и нам на пользу пойдет.

Гошка под шумок начавшегося мозгового штурма выбрался в кухню, получил от Мирры стопку шанег, бидончик сметаны и зашагал домой. Семя брошено. Эти пятеро, и их семьи — великие зачинщики. Если он не ошибается, у императорского флота будет жидкое топливо. Это дело уже совсем недалекого будущего. Трудоемкость-то этой культуры невелика, валежника из леса привезти, да спалить широким кострищем, на всю поляну. А через две с половиной недели коси да дави масло. Заодно крестьяне окрестные леса обиходят. На тележке с резиновым ходом за одну ездку на пастеризацию сотки земли можно хвороста привезти.

И механизацию, и агротехнику эти ребятишки наладят. Видел он их «пахалко-сеялки». И про пленки прозрачные, где-то недавно толковали, со временем и теплицы будут, и парники. А соседи подсмотрят, переймут. Денежки они еще ни одному крестьянину не повредили. И расползется затея с хвощом, как свеча на солнце. Медленно, неуклонно, так что потом не отскребешь.

* * *

Поселок Ракитинского карьера был крошечным, и людей здесь жило немного. Работали все в одну смену. Ручным буром крутили отверстия в непрочном, похожем по твердости на мел, рудном теле. Заряды закладывали и отпаливали по одному, каждый раз корректируя глубину, место и силу очередного взрыва так, чтобы не прихватить пустую породу. Или наоборот — не зацепить линзу залежи, если проводили вскрышные работы. При погрузке частенько руками удаляли ненужные глыбы, или подкидывали нужные прямо в ковш экскаватора, замиравшего в эти периоды. Неторопливо так, ритмично, тонн по пятьдесят каждые сутки. Причем, выполнив норму, могли и по домам разойтись. Или на следующие дни задел готовили. Директор карьера не придирался и народ не строил, а другого начальства здесь невооруженным глазом и не просматривалось.

Наведывался изредка околоточный из соседнего Пестуновского околотка. Пробовал еду в столовой, спрашивал про здоровье. Подкидывал стряпухам сметанки, молочка, яичек да маслица. Но бывал он нечасто, кажется, по четвергам.

Семейных здесь жило мало — всего четыре пары, так что молодежь, вся насквозь мужеска пола, по вечерам разбредалась по ближним фермам, к девчатам, стало быть. Гошку эта тематика волновала не сильно, поэтому он, то книжки читал, то болтал с кем нибудь. Иногда и в картишки компания собиралась. Резались на яблоки. Проигравший ел. Или на воду.

Случалось парни приносили самогонку. Но нечасто и помалу. Накушаться до ощутимого опьянения не получалось. Тем более — стряпухи по такому случаю на закуску не скупились. В общем — мирно здесь жили. В лес хаживали за грибами или ягодами, рыбку ловили в озере. Охотников среди ребят в карьере не было, но лесной обходчик дважды притаскивал хорошие куски крупного копытного. Дворник — он, почитай, всё видит. Такая у него работа.

Вот, скажем, мамки детский садик организовали на пять мест. Сразу на всех поселковых малышей. Кто кроватки сколачивал, да стеллажи для горшков? Правильно, дворник. И продукты с поезда в столовую перетаскать, и разобраться, почему насос воду в трубы вяло гонит. Вроде — труд не напряженный, но и скучать некогда.

Волостной раз заехал и начал, было с Гошкой душевный разговор о том, что плохо поселку без околоточного. Пришлось огорчить человека, объяснить, что он тут в отпуске. И когда тот отпуск закончится, не ведает.

Кстати, околоточный на самом деле — надзиратель. Волостной — управляющий, А уж уездный, так вообще — голова. Просто имя существительное в обиходной речи опускают, а по документам оно всегда значится. И все они, как и дворник — должностные лица. Государственные служащие, чиновники, иными словами. Все прописаны в табели о рангах на самых ее нижних ступенях наряду с матросами и солдатами, а также городовыми, почтальонами и… да длинный там перечень. Гошка полистал. Местечко командора в этом реестре расположено высоко. В описательном разделе говориться, что является оно дворянским и непотомственным. В деталях разобраться не удалось, библиотека в поселке новая, не всем, что надо, еще укомплектована.

Загрузка...