Честь и предательство

Глава 26 ▼▼▼

Дилайт в изнеможении прильнула к груди Лэннета, удовлетворенно вздыхая. Он с улыбкой опустил взгляд на макушку девочки. Он до сих пор немного стеснялся ее, но вопреки всему его душу переполняла радость. Убедившись в том, что Дилайт гораздо сильнее, чем ему казалось сначала, он играл с ней без прежней опаски. Девочку буквально переполняла энергия; она смеялась, взвизгивала, вновь и вновь упрашивая Лэннета еще раз подбросить ее в воздух. Крепкая малышка. Усевшись на палубу и уютно устроив Дилайт на своих коленях, Лэннет поразился тому, сколь хрупкой и беззащитной она выглядит в эту минуту, и подумал, что слова «крепкий» и «сильный» совершенно неуместны, когда речь идет о маленьких девочках.

— Леди очень рада тому, что мы не умерли на звездолете, — сказала Дилайт.

Сердце Лэннета неистово забилось, но он заставил себя произнести беззаботным голосом:

— Вот как? Я тоже рад. А о какой леди ты говоришь?

— Она сказала, что это секрет. — Дилайт заерзала, словно крохотный зверек в поисках защиты. — Старая леди, которая велит мне всегда говорить Солнцедарительнице правду.

Внезапно в мозгу Лэннета совершенно отчетливо всплыли слова Дилайт, утверждавшей, что она уловила мысли сумасшедшего, который пытался взорвать «Аякс»: «…обычно я угадываю, когда люди говорят неправду… только Солнцедарительница может меня обмануть…»

Кто эта старая леди, велевшая девочке всегда говорить правду?

Лэннет отлично понимал, о ком идет речь. На его шее дыбом встали волоски.

— Секрет — это особая вещь, — сказал он Дилайт. — У нас с тобой есть тайна, и мы храним ее. Поэтому я не стану расспрашивать о секрете, который поведала тебе старая леди. Между прочим, она дала тебе хороший совет. Ты никогда не должна обманывать.

Дилайт вытянула шею и заглянула ему в лицо:

— Вы не всегда говорите правду.

— Это оттого, что я взрослый. Мы порой забываем о честности.

Девочка вновь прижалась к нему и отвела глаза. Ее лицо вдруг стало невыразимо печальным.

— Я знаю. Леди рассказывала мне об этом. Она говорила, что мне ни к чему знать так много. И плакала. Мне было очень плохо. — Дилайт попыталась приободриться. — Еще она сказала, что вы хороший человек. Я ответила, что знаю об этом, и она рассмеялась.

— Значит, ты встречалась с этой леди; ты видела ее. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Видела. Вот здесь. — Дилайт прикоснулась к своей голове. — Как в стереовизоре.

— Солнцедарительница тоже приходит к тебе в мыслях?

— Нет. Она лишь говорит, что я должна сказать Матилисе, — Дилайт вздрогнула и замерла, потом медленно, нерешительно подняла лицо и посмотрела на Лэннета. Лэннет заставил себя улыбнуться.

— Не бойся, Дилайт, — серьезно сказал он. — Это тоже останется нашим секретом.

По щекам девочки покатились слезы.

— Леди велела мне никому не говорить об этом. Она рассказала мне о плохих людях, которые изменяют мысли других людей. Леди говорит, что я должна быть осторожна. Что, если ваши мысли изменятся и вы заставите меня выдать тайну?

— Ни за что. Ведь мы друзья.

— Да, но ведь вы не знаете, кто эти плохие люди.

— Это не имеет значения. Ты мой друг, а я — твой. — Лэннет смахнул слезы с лица девочки, но та продолжала смотреть ему прямо в глаза. Он скорчил мину. — В любом случае мои мысли не так уж значительны, чтобы плохие люди захотели отыскать и изменить их.

Дилайт бледно улыбнулась, и Лэннет почувствовал себя куда лучше. Он хотел растормошить девочку, отвлечь ее от мрачных дум, когда из-за его спины послышался чей-то голос. Обернувшись, Лэннет увидел улыбающуюся Нэн Бахальт.

— Кажется, капитан Лэннет только что сказал, что он слишком мал, чтобы его отыскать? — спросила та, обращаясь к девочке.

Дилайт, просияв, подхватила шутку.

— Капитан говорил совсем не это, доктор Нэн, — с пылом возразила она, оживленно жестикулируя. — Он очень, очень большой. Это я маленькая. Он сказал, что его мысли не слишком велики. — Девочка указала на голову Лэннета и рассмеялась, забыв о своих тревогах.

Лэннет взглядом поблагодарил Бахальт.

— Мы должны слушаться капитана, — сказала Нэн. — Он честный человек.

Лэннет насмешливо фыркнул.

Увидев приближающихся Кейси и Матилису, Дилайт умоляюще посмотрела на Лэннета из-под опущенных ресниц. Лэннет подмигнул ей. Заметив это, Матилиса произнесла игривым тоном, тщетно пытаясь скрыть настороженность:

— Какое злодейство вы тут замышляете?

Лэннет вздохнул.

— Что ж, Дилайт, нас поймали на месте преступления, — сказал он. — Я загляну к тебе попозже, мы вместе посмотрим стереовизор.

Девочка с обожанием смотрела на него. Лэннет подумал, что ложь порой бывает лучше правды. Даже если ты обманываешь ребенка.

Они еще несколько минут прогуливались вместе. Матилиса строго втолковывала что-то Дилайт. Лэннет решил, что она обходится с девочкой уж очень по-хозяйски, но тут же упрекнул себя в излишней мнительности. Он посмотрел на Бахальт и забыл обо всем, заинтригованный безмолвной беседой, которую, казалось, вела с кораблем Нэн. Ни одна мелочь не ускользала от ее взгляда, каждое движение судна вызывало в ней живой интерес. Корабль изменил курс, и она приложила ладонь к мачте, ощущая вибрацию парусов и канатов.

Но тут, как назло, Матилиса заговорила о грядущем прибытии на Байдаку. Кейси беспечным тоном принялся убеждать ее в том, что никаких трудностей не предвидится, и у Лэннета сразу испортилось настроение. Старательно скрывая свое неудовольствие, он с сожалением вспомнил деятельного, блещущего интеллектом Кейси, каким тот был на Атике. Теперь даже жрицы Люмина разбирались в обстановке лучше его. Раздражение, копившееся в душе Лэннета, вырвалось наружу.

— Ты слишком редко бываешь на совещаниях, — сказал он принцу. — Тебе предстоит выступать перед публикой. Ты должен хорошо знать все о высокопоставленных персонах, с которыми будешь иметь дело.

Кейси выдержал паузу, явно дожидаясь помощи Матилисы. Жрица промолчала, но Лэннет понимал, что Кейси ответит так, чтобы добиться ее одобрения.

— Эти персоны — продажные негодяи. Не будь они такими, нам вовсе не пришлось бы плыть на Байдаку. Мы будем говорить с народом о его нуждах. Мы с Матилисой. А ты, как представитель моего брата, будешь докладывать мне обо всем, что узнаешь. Тогда мне не придется общаться с чиновниками.

Принц говорил на Языке Весенних Листьев — негромко, тщательно произнося слова. Лэннету оставалось лишь гадать, что вывело принца из себя. Он не рискнул ответить вслух, только согласно кивнул.

— Я отведу Дилайт в каюту, — сказала Матилиса. — Она устала, ей нужно поспать.

Дилайт промолчала, не отрывая взгляд от палубы. Лэннет заметил, как ладошка девочки, которой та держалась за блузку Матилисы, превратилась в пухлый кулачок, сминая ткань. Внезапно он осознал всю тяжесть положения Дилайт. Он подумал, какое это проклятие — в полной мере воспринимать эмоциональную энергию взрослых, заключенную в мыслях окружающих, имея лишь наивный детский опыт.

Лэннет вспомнил об Астаре. Старая леди. Неудивительно, что она опечалилась, разговаривая с бедняжкой Дилайт. Мысль об этом пробудила в Лэннете гнев: если Взыскующая так сочувствовала девочке, почему она оказалась в числе тех, кто пользуется так называемым «даром» малышки? Настоящий друг помог бы Дилайт, вместо того чтобы мучить ее.

Но тут же Лэннет с ошеломлением осознал, что и сам пользуется способностями Дилайт. И, по-видимому, будет пользоваться впредь.

Ладонь Кейси легла на его руку. Лэннет повернулся и увидел глаза принца, который, казалось, смотрел сквозь него.

— В ходе грядущей операции у меня не будет времени заниматься административными вопросами. — Кейси продолжал говорить на Языке Весенних Листьев. — Не отвлекай меня повседневными делами и совещаниями. Ты знаешь, какие сведения мне нужны; если захочешь со мной встретиться, предупреди заранее. У нас с Матилисой свои задачи, свои планы. Ты мой ближайший друг и советник. Ты должен меня понять.

Лэннет осознавал, что его заманивают в ловушку. Стиснув зубы, он пробормотал слова вежливого согласия.

В глазах Кейси что-то мелькнуло, но его лицо оставалось непроницаемым. Взяв Матилису за руку, он ушел вместе с ней и Дилайт.

Лэннет вспомнил, что он не один, только когда послышался голос Бахальт:

— Постарайтесь понять принца. На него оказывают серьезное давление.

— Мы не можем этого допустить. В конце концов, он брат короля.

— Вы уловили мою мысль. — Нэн вышла из-за спины Лэннета и встала напротив, прислонившись к поручню. — Вам нельзя ссориться; вы должны стать близки друг другу, как никогда прежде. Если я не ошибаюсь, вы — единственный, кому небезразлична судьба Кейси как человека, а не принца. Более того, вы преследуете одни и те же цели. Беда лишь в том, что вы намерены достичь их разными путями. Вам нужно держаться друг друга. Иначе вы превратитесь в непримиримых врагов.

— Его интересует только Матилиса.

Бахальт моргнула, словно ей в голову пришла какая-то мысль, которую она тут же отвергла.

— А в чем заключается ваш интерес? — спросила она. — Сумеете ли вы выразить свои устремления такой же краткой и емкой фразой?

— Еще бы, будь я проклят! Я хочу обучить Стражей короля Деруса должным образом поддерживать общественный порядок. Я намерен вымуштровать их так, чтобы они сами могли обучать остальные подразделения. А потом я хочу вернуться на Атик и забыть об этой убогой планете.

— А если вам это не удастся? Что, если вам не позволят выполнить вашу задачу?

Лэннет яростно воззрился на нее. Бахальт ответила непоколебимым взглядом, но обострившиеся черты лица выдавали ее беспокойство. Она поджала губы, опустив уголки рта. Она выглядела столь напряженной, что Лэннет почувствовал тревогу.

— Вы хотите знать, готов ли я выступить против Кейси, защищая интересы императора? Вряд ли такой вопрос относится к области медицины.

— Да, это верно, но я спрашиваю о другом. — Бахальт оттолкнулась от поручня, выпрямилась во весь рост и, глядя себе под ноги, прошлась по палубе, изящная и грациозная, невзирая на владевшую ею скованность. — Вы не задумывались над тем, что будете делать, если ситуация обострится? Если на вас нападут и вам придется сдаться? Что, если король не позволит вам сделать то, что требует император?

— Дерус так не поступит.

Бахальт тут же повернулась к Лэннету, так широко распахнув глаза, что их темные зрачки буквально растворились в радужных оболочках. Взгляд женщины завораживал, гипнотизировал Лэннета.

— Подумайте об этом. Представьте, что Дерус говорит: «Я хочу стереть селения с лица земли и уничтожить их обитателей. Они пытаются низложить меня, и вы обязаны защитить меня, верного сторонника императора». Что вы сделаете?

— Я уже сказал…

— Прекратите! Отвечайте на мой вопрос. — Голос Нэн дрогнул. — Прошу вас. Представьте себе это хотя бы на мгновение. И расскажите мне, что вы видите.

— Вы серьезно?

— И даже очень.

Лэннет пожал плечами и закрыл глаза. Перед его мысленным взором появился Дерус, надменный, гневно жестикулирующий. Потом он увидел самого себя, скованного отчаянием, не способного выполнить приказ. Он еще раз прокрутил эту сцену в голове. В ней было что-то омерзительное. Его сознание вернулось к недавним событиям. Толпа, избивающая его солдата, камень, сваливший его самого с ног. Он вновь услышал голос толпы, увидел лица — их лица. Потом возникло другое лицо. Дерус. Лэннет вспомнил, как король Паро давал клятву на верность императору.

Он открыл глаза. Бахальт ждала, закусив безупречными зубами нижнюю губу. На ее висках блестела испарина.

— Я не убийца, — сказал Лэннет. — Думаю, им придется отдать меня под суд военного трибунала.

У Бахальт подогнулись колени. Потянувшись к Лэннету, она схватила его за запястья. Он поднял руки, обнял талию женщины, чтобы удержать ее, и выдавил смешок, пытаясь скрыть смущение.

— Вы принимаете все слишком близко к сердцу, — сказал он. — В чем дело? Что вас тревожит?

— Ничего. Я… — Нэн отпрянула и, повернувшись к Лэннету спиной, прислонилась к поручню.

Лэннет встал рядом, охваченный растущей тревогой. Осторожно прикоснувшись к плечу Бахальт, он спросил:

— Чем я могу вам помочь? Я не забыл, что именно вы спасли Кейси, настояв на том, что он отравлен банжером. — Он хотел добавить что-то еще, но, увидев отчаяние, написанное на лице Нэн, умолк, чувствуя себя не в своей тарелке.

Бахальт закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Прежде чем заговорить, она судорожно сглотнула.

— После того, как вас ранили, вы двое суток провели в полной изоляции. К вам допускали только личных врачей Деруса. Вы провели без сознания целую неделю.

— И что же? — Лэннет надеялся, что Бахальт не спросит его о кошмарах и о том, где и когда он впервые осознал, сколько времени пробыл без чувств.

— Мне снились сны. Ужасные сны. Настоящие кошмары.

— Э-ээ… — Лэннет замялся, гадая, какой реакции она ждет от него.

Бахальт слабо, виновато улыбнулась.

— Здесь, несомненно, есть какая-то связь. Не знаю, какая именно. И, что еще хуже, я не в силах объяснить, что со мной произошло. — Ее улыбка увяла. Она повернулась к океану. Что-то в ее облике заставило Лэннета похолодеть. На всякий случай он чуть приблизился.

— Командор Этасалоу — мой кровный родственник, — сказала Нэн. — Мой дядя.

— Боюсь, он не относится к числу людей, которых я люблю и уважаю. Но вы говорили что-то о связях и о ночных кошмарах.

— По окончании медицинского колледжа я проходила практику на Гекторе.

Лэннет пытался скрыть внезапно вспыхнувший интерес.

— На Запретной Планете? Я думал, что всякий, кто туда попадает, остается там навсегда.

В глазах Нэн промелькнул страх, потом ее взор стал мертвенным. Вновь повернувшись к океану, она с нервным напряжением продолжала свой рассказ:

— Это устроил мой дядя. Более восьмидесяти процентов медиков, находящихся в его распоряжении, связаны кровным либо брачным родством. Мы — семья. Об этом не догадывается даже император. Я опозорила свою семью. Там, на Гекторе, у меня был нервный срыв. Так мне сказали. Я мало что помню. — Содрогнувшись всем телом, Бахальт посмотрела на Лэннета. — Вернее, я не помню почти ничего.

— Но это вполне логично, разве нет? Я не вижу ничего странного в том, что нервный срыв воздействовал на вашу память.

— Вы не понимаете. Если я забыла все, что происходило со мной на Гекторе, почему я не утратила знаний, приобретенных прежде? Воспоминания о Гекторе — мое жилье, друзья, начальники — теперь являются мне только в виде крохотных пугающих проблесков.

В каком-то темном уголке сознания Лэннета зашевелились неясные отталкивающие образы.

— Значит, вы совсем не помните Гектор? По слухам, это учебная база для специальных подразделений. Может быть, вы видели там слишком много крови — сломанные кости, покалеченные тела и тому подобное.

— Я врач. Видеть увечья неприятно, но они меня не пугают. — Она прикоснулась к пальцам Лэннета, до сих пор сжимавшим ее запястье. — Хотите знать, почему я так рассердилась, когда вы солгали мне о Кейси и банжере? Все дело в запахе. Он ошеломил меня. Я едва не упала в обморок.

Зловещие тени в мозгу Лэннета становились все более отчетливыми.

— Вы говорили мне, что когда-то занимались психотропными препаратами? Где это было? На Гекторе?

Нэн покачала головой. Ее темная кожа приобрела землистый нездоровый оттенок.

— Сама не знаю, почему я сказала это. Просто вырвалось. С этим у меня не связано никаких ассоциаций.

Они молча стояли, устремив невидящие глаза в сторону горизонта, над которым разгорался ошеломительный в своей красоте закат. Лэннет пытался сопоставить слова Бахальт со своими воспоминаниями о кейпах, о людях, напавших на императора, о диверсанте на борту «Аякса». Он хотел разговорить Бахальт, заставить ее довериться ему. Он хотел помочь ей.

Словно угадав его мысли, Нэн сказала:

— В своих снах, о которых я только что говорила, я видела людей без лиц. Их лица словно были обращены внутрь, понимаете? Их мучила страшная боль. Я хотела прикоснуться к ним, но стоило попытаться это сделать, мои руки словно погружались в огонь. Это было невыносимо. Я отступала. Потом из их черепов вылетали мозги и мчались ко мне. Я пыталась бежать, но мои ноги отказывались повиноваться.

Лэннет обнял ее и привлек к себе, бормоча обычные в таких случаях слова, успокаивая ее, предлагая подумать о чем-нибудь другом. Нэн отстранилась. У Лэннета возникло ощущение, будто бы она бежит не от него, а от самой себя. Нэн выпрямилась и продолжала:

— Помните человека на звездолете? Того, который хотел взорвать корабль? Мне показалось, что он мне знаком. Но нет, я его не знала… не знаю. Понимаете, почему я спрашивала вас о тех днях, которые вы провели в изоляции в госпитале? Зачем мне потребовалось узнать, не изменились ли ваши взгляды и воззрения?

Во рту Лэннета появился металлический привкус. Слова застряли в горле, словно пыль. Он буквально выплюнул их:

— Вы боитесь, что врачи на Гекторе… изменили ваше сознание? Так же, как мое — в паровианском госпитале?

По мертвенному лицу женщины заструились слезы. Она ответила таким же сбивчивым тоном:

— Я думала, что здорова, пока вы не заговорили о кейпах и пока не поняла, что Кейси отравлен банжером. Я испугалась, что вы тоже находитесь под действием яда, но мои опасения оказались напрасными. Потом нападение на Халиба… на борт «Аякса» пробрался злоумышленник. Стоит мне лишь подумать об этих людях, ко мне даже при свете дня возвращаются кошмары. Только теперь у одной из этих фигур появилось лицо. — Она искоса посмотрела на Лэннета, содрогаясь от ужаса.

Лэннет заранее знал ответ, но он должен был заставить Нэн произнести его вслух:

— Чье лицо?

Бахальт кивнула. Она уже видела, что Лэннет все понял:

— Ваше.