Червь-4

Глава 12

На свежем воздухе спится прекрасно, но порой, в сырых подвалах нашего вечно пылающего городка было куда комфортнее. Мягкий матрац, чистая вода, отсутствие строительной пыли в воздухе. Как мало нужно человеку, спустившемуся в ад.

Проснулся я от дикой боли в плече.

Застонав, я открываю глаза. Вот Рыжая сучка, совсем охренела. Стоит возле меня с довольным лицом, лыбится, прекрасно понимая, что я испытываю! И снова бьёт ботинком в больное плечо. Жаль нет меча под рукой, или… или ружья! Да-да, ружьё бы оказалось куда кстати. Прострелил бы дыру в её подтянутом животе, и глазом бы не моргнул.

— Вставай! — кричит она. — Пора в дорогу.

Встаю-встаю! Перевернувшись на здоровое плечо, я присел. Трава покрылась росой, солнце только-только выбиралось из-за горизонта. Огонь потух еще ночью, чёрные угольки покрылись пепельной пылью, и больше никакое пламя не вернёт их к жизни. Следовательно — полноценного завтрака ждать не приходится.

Лицо Осси так и сияет уверенностью. Она выспалась, была бодра, жажда будущих приключений распирала её, заставляя подгонять меня вперёд, словно она моя мать, рвущаяся поскорее спровадить меня в школу.

Мы хлебнули водички, на двоих поделили засохший ломоть хлеба. Еда — полное дерьмо, но на удивление я сумел утолить утреннее жжение в пустом желудке. Всё это время лошади жевали свежую травку и терпеливо дожидались, когда мы их оседлаем.

В дорогу мы кинулись стремительно. Как только я оседлал своего скакуна, Рыжая мигом сорвалась с места. Без оглядки она мчалась по дороге, заставляя меня глотать клубы пыли, так обильно подбрасываемые в воздух прямо возле моего носа. Я пытался её обогнать, но моя лошадь продолжала упорно нестись в хвосте. Устав от этих бессмысленных соревнований пришлось смириться со своим положением, сжать губы и молча наблюдать за виляющим задом её рыжего скакуна.

На ферму мы прискакали еще до крика петуха. Ворота оказались заперты, и Рыжей пришлось громко орать на всю округу, чтобы нас хоть кто-то услышал. За глухим забор мало чего можно было рассмотреть, но сидя на лошадях, мы сумели разглядеть мужчину, вышедшего из ближней избы. Он заковылял нам на встречу, что-то бормоча себе под нос. Недовольство и злость сочились из него, особенно мы это прочувствовали, когда он гаркнул на нас:

— Кто такие?

— Нас послал Борис! — крикнула Рыжая, усмиряя кобылу.

— Борис? — проворчал старик. — Зачем?

Бодрое лицо Осси вдруг исказилось злостью. Пустые расспросы забирали слишком много драгоценного времени, которым рыжая не собиралась попусту разбрасываться возле каждой калитки. Она вынула меч и ударила в ворота. Уродливое лезвие вонзилось между досок одной из створок и погрузилось наполовину. Пылающее злостью женское лицо заставило меня усомниться в точности действий и продуманности её выходки. А воцарившаяся тишина окончательно меня напугала. Неужели она была готова убить любого, кто встанет на нашем пути?

Но мои опасения оказались напрасны.

— Открываю-открываю, — вдруг раздалось из-за ворот.

С морщинистого лица сдуло пелену сна, а гнев сменился на милость, когда ворота отварились и старик наконец сумел разглядеть незваных гостей.

— Проезжайте, — сухая рука взмахом пригласила нас на территорию фермы.

Долго мы тут не стали засиживаться. За полноценным завтраком Рыжая объяснила старцу кто мы такие. Напездела этому дурачку по полной программе, но а как иначе? По её версии к ним на ферму пожаловали гонцы с вестью о призыве мужчин на срочную службу. Старик выпучил глаза, когда услышал о грядущей войне. Но тут же выдохнул, когда Рыжая обнадёжила его, сказав, что их ферму это не касается. Он с удовольствием поделился провизией и водой, как только встал вопрос о нашей дальнейшей дороге и что нам надо как можно быстрее выдвигаться. Деду не терпелось избавиться от нас. И чем быстрее — тем лучше. Добрый человек. Даже поделился с нами кожаным доспехом. Конечно, толку от него против стального меча как от оконного стела перед пулей, но это лучше, чем ничего. Где-то в закромах отыскался и ржавый меч. Осмотрев этот кусок дерьма, мы его сразу же выкинули, кожаные ножны оказались куда полезнее.

— Он сюда не влезет, — сказал я Рыжей, когда попытался примерить свой кровавый меч в эти короткие ножны.

— Влезет!

Рыжая обхватила эфес-ладонь моего меча и с силой надавила. Лезвие проткнуло ножны насквозь, а когда окостеневшие пальцы, сжимающие длинное лезвие упёрлись в кожаную оторочку, Рыжая улыбнулась.

— Ну вот, всё подошло!

Такую махину размещать на бедре было небезопасно. Ладно если весь бок лошади исцарапаю, а если придётся уносить ноги? А под ногами коряга? Упаду… И тут здравствуйте, я ваше лезвие. А это что? Ваш живот? Вы, конечно, меня извините, но теперь у вас — распоротое брюха и кишки на траве. Нет, так не пойдёт, место для ножен надо подобрать с умом!

Покружив вокруг меня, Рыжая приняла решение.

— Повесим на спину.

Закрепив ремнями ножны на спине, я покрутился, поприседал, повертел головой. Кайф! Меча я практически не замечал, а если оголённое лезвие чего и касалось, то тут доспех был кстати. Правой рукой я без труда мог схватиться за запястье меча служившее эфесом. Вынимать меч был тот еще гимор, но потренировавшись, я быстро наловчился. По неопытности срезал клок волос на затылке — ну и хрен с ними!

Перед тем как выкинуть ржавый меч, я оценил его вес. Он был тяжёлый. Мой по сравнению с ним — пушинка, хотя и длиннее в полтора раза. Старик долго рассматривал моё оружие, но так и не решился спросить, откуда у нас такая диковинная вещь, и как вообще этим можно кого-то убить. Да мы и не собирались тратить время на ответы.

Сделав запас провизии на три дня, мы снова отправились в дорогу. Короткий путь проходил через нашу любимую деревню Оркестр, пришлось сделать крюк. Потеряли пару часов, но разве у нас был другой вариант?

Два дня в пути.

Припасы уже подходили к концу, когда мы добрались до того самого леса, откуда в прошлый раз с мини-армией Бориса шли крестовым походом на «труперсов».

Пугающая тишина встретила нас с распростёртыми объятьями. Спешившись, оставили лошадей на пустынной опушке, где даже трава была какой-то мёртвой, скрюченной и выцветшей до желтизны.

— Что с лошадьми делать? — спросил я, вынимаю из сумок остатки провизии.

— Ничего. Отпустим домой. Дорогу найдут.

Рыжая принялась набивать свой рюкзак свёртками с хлебом, утрамбовала бурдюк, не забыв из него отхлебнуть. Поперёк груди разместила кожаный ремень с рядом подсумков, внутри которых уже хранились те самые секретные зелья для размягчения кожи «труперсов». Увы, мне такой ремень не достался. Свой рюкзак я нацепил поверх ножен — доступ к мечу он не ограничивал, рука свободно хваталась за рукоять. Сёдла мы решили скинуть на землю, нахватало нам еще всю дорогу размышлять о судьбе лошадей, если те предпочтут бескрайние луга узким людским загонам. Пусть им ничто не мешает в новой жизни.

Ждала ли нас новая жизнь или мы упорно продолжали лепить из старого пластилина незамысловатую фигурку, рассчитывая, что добавление новых деталей разнообразит общий образ и сделает её абсолютно новой? Всему своё время.

Лес, полностью изгнавший из себя жизнь, встретил нас с полным безразличием. Бояться было нечего, кроме как мелкой искры. Под ногами давно всё мертво и высушено. Я удивлялся, как еще палящее солнце не стало виновником великого пожара, что смог бы в пепел обратить всё, что нас окружало в радиусе пары километров. Всматриваясь в линию горизонта, лес напоминал мне старую расчёску в форме панциря с металлической гребёнкой, опутанной длинными седыми волосами. Скинувшие с себя всю кору, бледные стволы деревьев уходили вдаль мрачным облаком переплетённых между собой сухих ветвей с болтающимися до земли канатами плюща. Единственное, что здесь хоть что-то поблёскивало жизнью, — грибы. Обливающиеся густой слизью, они тянулись к солнцу прямиком из корней мёртвых деревьев. Птички тут не щебетали, насекомые назойливо не жужжали возле уха. Дикие кабаны с коркой засохшего гноя на всё тело — всё, что я могу припомнить о местной фауне. Такое себе разнообразие видов.

По душам с Осси мы больше не общались, да я особо и не рвался. Как всегда, плетясь в хвосте, я должен был выполнять её команды и вслушиваться в каждый шорох мёртвой тишины. Держа лук наготове, Рыжая медленно пробиралась вперёд, а стоило ей чуть что приметить подозрительное — я слышу одну и ту же команду: садись! Как правило, подозрения у неё вызывал гуляющий по лесу ветерок. Хруст надломившейся сухой ветки или упавший на землю кусок истлевшей коры — и в ту же секунду мы падали на колени.

Пикник или выезд на природу с палатками в эти края строго настрого запрещён, но нам пришлось здесь не только пробираться сквозь жухлые кустарники по направлению к огромной горе, но и ночевать. И вот на вторые сутки, когда моя спина ныла из-за жёсткого матраца сухих корней, Рыжая меня растолкала.

— Инга, — шептала она мне на ухо.

Я только-только распахнул глаза, как её ладонь плотно накрыла мои губы.

— Молчи, — продолжала шептать она, — мы не одни.

Я послушно кивнул. Взглядом Рыжая указала на мой меч, лежавший рядом со мной. Пока она накидывала на себя рюкзак, я протянул руку, схватился за эфес и медленно потянул к себе, беззвучно извлекая лезвие наружу. Прислонившись к стволу дерева, я не мог увидеть, что происходит за спиной, но лицо Рыжей было куда красноречивей, чем её стиснутые губы. И там явно не хулиганил ветер.

Рыжая присела напротив меня так, что мы оба были надёжно спрятаны за толстым стволом трухлявого дерева.

— Их пятеро. «Труперсы».

Я кивнул.

— Мы можем попробовать убежать, — шепчет Осси, выглядывая краем глаза из-за дерева. — Но блуждать по лесу — это не наша цель.

Я кивнул.

— Ты готова?

Я кивнул.

— Хорошо. Ты будешь моей приманкой.

Я только начал отрицательно крутить головой, как лицо Рыжей вспыхнуло гневом.

— Да! Ты выйдешь, и пойдёшь к ним на встречу, — она опустила глаза на свой лук, гарантировавший мне защиту на коротком отрезке времени. — Когда я уложу двоих…

— Стой!

— Что?

— Я попробую с ними поговорить… скажу, что мы проделали столь долгий путь ради встречи с Андреем. Скажу, что встреча запланирована была давным-давно.

Рыжая хотела возразить, но мои слова зародили в её голове новую цепочку нейронов, подсказавшие ей, что возможно и прокатит. А вдруг получится? Да и ничего она не теряет.

Она кивнула.

Рыжая отступила от меня на три шага и натянула тетиву. Кончик стрелы вначале уставился на меня, а когда женское тело наклонилось в бок — уставился в глубь леса.

Идея была полна безумия, но разве я подписывался на спокойную прогулку в окружении зайчат и лисят? Нет, бля!

Собрав всю смелость в кулак, я выглянул из-за дерева. Да, их было пятеро. Медленно шагая, они двигали в нашу сторону. Массивные тела, облепленные коркой высохшего гноя, двигались ровной шеренгой. Воины были на расслабоне. Мечи покоились в ножнах, вздрагивающих каждый раз, когда их касалась затянутой толстым слоем коричневатой коросты бедро. Их головы были свободны от шлемов; кожа, прочная как бетон была лучшей защитой, подаренной природой этим уродцам с белыми как луна глазами. Они молчали. И продолжали молчать, даже когда я вышел из-за дерева и встал у них на пути.

Я прекрасно понимал, что это ни какие-то уродившиеся в неволе звери, ставшие результатом спаривания медведя и лося. Это были обычные люди, в крови которых течёт загадочная магическая болезнь, наделившая бренные тела доспехом из гнойных выделений. Обычные люди. И в своей обыденности они тут же расписались.

— Ля! — крикнул тот, что стоял по центру колонны, — девка!

Голос его булькал, словно в глотке застрял пузырёк воздуха, а окаменевшее лицо не в силах было выдавить улыбку, но похотливый язык облизнул иссохшие губы.

— Да еще и с мечом! — заметил второй, увидев мой необычный меч.

— Я пришла к вам с миром… — думаете, красивый текст будет литься из вашей глотки, когда перед вами стоит пять Амбалов? Я даже не успел придумать речь, толком объясняющую, почему я здесь нахожусь.

Они рассмеялись. А когда закончили, принялись обступать меня. Мечи не доставали, они были уверенны в себе.

— Я требую встречи с Андреем! — гаркнул я, продолжая держать лезвие у земли.

— Встречи с Андреем? — булькнул тот, что по центру. — А для чего?

— Я его знаю. А он знает меня.

— Вздор! — крикнул он. — Ты хотела убить его! Надеешься запугать нас своим мечом?

Те двое, что были по краям, выхватили мечи и отпрянули, внимательно оглядывая лес. Видимо, догадались, что одна я бы не за что сюда не сунулась.

— Мелкая сучка, по-твоему, мы похожи на тех, кого так легко заманить в ловушку?

— Нет, — я оставался спокоен, оскорбления пропускал мимо ушей. — Зачем нам это? Если бы хотели, мы убили бы вас давно. Ваши признания в любви друг другу слышны за версту.

Окаменевшее лицо смотрела на меня с полным безразличием. Он лишь раскрыл рот, и я услышал нарастающее бульканье с признаками смеха.

— Я чувствую лес, — сказал он, резко оборвав свой жуткий смех. — Я чувствую каждую ветку, которую ВЫ переломили. Каждый ВАШ вздох приносил мне ветер, блуждающий сквозь деревья подобно реке, тянущейся зигзагами к горизонту.

Он вдруг закрыл глаза. Сделал глубокий вдох. Окостенелая грудь раздулась, чуть раздвинув огромные наросты гноя в стороны, между которых сверкнула узкая полоска позеленевшей плоти с выступившей как пот блестящей слизью.

— Ты увидишь Андрея, — тон его был угрожающим и многообещающим. — Я тебе обещаю. Но прежде…

Он выхватил меч и уверенно двинул в мою сторону. Остальные стоять как вкопанные и не собирались — трое побежали в сторону Рыжей, а четвёртый, не доставая меч, но многообещающе раскинув руки, решил зайти на меня со спины.

— Нет никакого смысла сражаться! — начал я. — Нам необходимо встретиться с Андреем.

— Я же тебе сказал, ты его увидишь, за это можешь не переживать…

— Я хочу разойтись мирно!

— Вот тут прости, мирно разойтись у нас ну никак не получится. Пойми, в наших краях увидеть женщину, да еще такую молодуху… да мне даже сравнить такой подарочек не с чем! Такого еще не случалось! Так что, если хочешь по-хорошему — положи меч, и не сопротивляйся, мы будем нежны с вами.

— А он у тебя между ног такой же уродливый как и твоё лицо? — мне просто стало любопытно.

— Если тебя беспокоит такой пикантный вопрос, я успокою тебя. Мы сами регулируем выделения на нашей коже и, конечно же, там у меня всё в порядке. Он прекрасен. Длинный и скользкий. Когда я залезу на тебя и начну двигаться — на твоём теле нарисуется тысяча кровавых царапин, но их ты даже не почувствуешь. Тебе будет очень приятно. Больно и приятно!

— Знаешь, что-то меня не особо возбуждает твоё предложение. Давай вы лучше со своим дружком расцарапаете друг другу спины, а потом мы вместе пойдём к Андрею?

Я тянул время, дожидаясь, когда стрела свиснет рядом с моим ухом и вонзиться в одного из этих уродцев. Но ничего не происходило. «Труперсы» должны были уже добраться до Рыжей. Видимо, ей сейчас не до меня. Придётся всё делать самому.

Тот второй, что намеревался зайти на меня со спины, был уже совсем близко. Я решил ему помочь. Прыгнул в его сторону, чего он совсем не ожидал. Расставил огромные ручища и тут же замычал. Я даже присвистнул от удивления. Такого от своего меча я ну никак не ожидал. Держась двумя руками за ладонь-эфес, я рубанул от земли. Левая рука «труперса», отсечённая по локоть, рухнула на чахлую траву, залив всё вокруг блестящим гноем. Кровавое лезвие срезало бы и морду, но воин успел отпрянуть; на его груди осталась глубокая царапина.

Увидев происходящее, самый болтливый «труперс» тут же обрушился на меня. Он точно ударил в то место, где секундой ранее стоял я. Припав к земле, я перекатился за безрукого воина. В оставшейся руке уже сверкал меч. Он даже попытался врезать мне ногой в лицо, когда я встал на колено рядом с ним, но я вовремя сделал еще один кувырок. Уроки Бориса не прошли зря. Учитель он хороший, жаль человеком оказался гнилым.

Мой огромный меч снова меня удивил. Со всей силой я замахнулся, нацелившись «труперсу» в шею. Он только-только повернулся ко мне боком, не забыв замахнуться мечом. Когда под его ногами захрустели сухие ветки, а рядом стоявшее дерево, срубленное моим взмахом, обрушилось на его болтливого приятеля, меч в его ладони не сумел выстоять против моего. Стальное лезвие раскололось, а моё кровавое — рубануло ему шею так глубоко, что грудь «труперса» в ту же секунду заблестела от хлещущего из раны гноя.

Жалко, что их лица не выражали никаких эмоций. Мне даже стало больно от мысли, что я не увижу ту прекрасную мимику страха от неминуемо приближающейся смерти. Словно пить безалкогольное пиво. Курить лёгкие сигареты! Ебать резиновую куклу!

Все ваши действия должны рождать эмоции.

«Труперс» рухнул на колени. Его голова запрокинулась назад, держась за тело широкой полоской кожи, тянущейся от затылка до спины. Он умер до того, как его напарник поднялся с земли. Болтливый «труперс» прыгнул на меня, чуть его колени оторвались земли. Как собака, сорвался с места и побежал, нацелившись мне в живот.

Как мало времени. Даже подумать не успеваю. Я всё еще повёрнут боком к несущемуся на меня гноевозу, меч так вообще был целиком на левой стороне, нужны какие-то жалкие секунды, чтобы вернуть его на исходную позицию для отражения атаки, но моё больное плечо рушит все мои планы.

Массивный наплечник с зазубренными краями, как и вся поверхность гнойного доспеха, врезается локомотивом мне в живот. Меня откинуло на пару метров. Сухая земля и ветки приняли меня грубо, ободрав затылок и ударив меня в спину бугристыми корнями. Мне повезло — мои пальцы продолжат сжимать эфес кровавого меча. И первым делом я вскидываю его перед собой для защиты. Но уже поздно. «Труперс» врезал по моему лезвию плоской стороной своего меча, выбив оружие из моих рук.

Огромное тело навалилось на меня. Его ладонь схватила меня за шею, вдавила в землю. Он практически лёг на меня, я лишь мог шевелить ногами. И толку с этого ноль. Огромное брюхо в гнилостной броне с мелкими, но острыми как бритва бугорками словно панцирь краба, оставляет белые полосы на моей кожаной куртке, и я даже боюсь представить, как выглядела бы моя кожа после этой тёрки.

Он улыбался. Да, этого видеть я не мог, но его белёсые глаза блестели от радости и удовольствия. Я попытался выдавить один из них, кинув ладонь ему в лицо. Большой палец уже готов был погрузиться в глазницу, но он захлопнул веко. И оно было настолько крепким и твёрдым, что я даже не смог его продавить.

Отпихнув мою руку, он врезал мне крепкую пощёчину. Из меня не только выбило весь дух. Слюни с кровь так же выбило из моего рта на соседнее дерево, благо зубы остались на месте.

— Тише-тише, девочка, не бойся…

Сидя на мне как на табурете, он прижимает холодное лезвие к моей шее. Запугивает. Да я и так никуда не собираюсь убегать. Этот хряк тяжелее раскабаневшей на мясных пирожках толстухи! Зараза, тут хоть змейкой извивайся — всё равно его не скинуть. Где-то в стороне шумит битва. До нас доносилось бульканье воинов и женские крики, совсем не похожие на те, что давит из себя раненая жертва. Но вглядываясь куда-то позади меня, «труперс» ничего не предпринял. Как там Рыжая? Неужели эти гнилые твари сумели одолеть столь опытного война?

— Лежи спокойно, не рыпайся. Хорошо?

Я молчал. Уставился куда-то в сторону, надеясь увидеть выпрыгивающую из-за дерева Осси. Я мечтаю увидеть, как из-за того же самого дерева, только с другой стороны вываливается «труперс» с торчавшими из головы стрелами и замертво валится на землю. Мерзкое отчаяние медленно меня отрезвляло. Сейчас, вот так сдаться, постелившись под этим уродом? Ни за что! Очередной приступ безумия родил в моей голове великолепный план.

— Поцелуй меня! — взревел я.

— Само собой, сучка! Но в начале я хочу лицезреть твоё обнажённое тело.