Жгучие представители руководства данными благами цивилизации регулярно выглядывали из дверей, чтобы удостовериться в безудержном безобразии, которому ежедневно предавался простой трудовой люд. Показательно — именно «На огонек» и «Уважаемый» первыми додумались отпускать товар в кредит. Продавцы вели учет на простынях из оберточной бумаги, записывая суммы, пропитые загодя.

— Смотри, строчка уже закончилась! — предупреждали нерадивого завсегдатая.

— В среду — как штык, — задорно ответствовал должник, засовывая в карман куртки драгоценную поллитру. — А, давай мне еще вон тот пирожок с капустой! И пачку Петра. Черного!

Часто у столиков случались мероприятия батального свойства. Почему-то преимущественно с участием дам, одутловато-сизый фасон лиц которых не оставлял сомнений в их образе жизни. Мордобои жутко радовали хозяев магазинов. Все пять совладельцев тут же проявлялись поблизости, чтоб молча насладиться видом на принятие грязевых ванн.

Естественно, Нюся в такие заведения не заходила.

Невзирая на численность, все магазинчики страдали удручающе одинаковым ассортиментом. Глядя на традиционные волосатые куриные ноги в пластиковых ванночках, стыдливо прикрытых этикетками, на перемороженное до трухлявости мясо невиданных животных, позиционируемых как коровятину, на дурно пахнущих оскаленных селедок, атакуемых сочными мухами, Нюся почему-то вспомнила сумбурные годы перестройки, когда практически все горожане ринулись на импровизированные рынки продавать кто что горазд. Работали в бешеном темпе, норовя угнаться за судорогами инфляции, производили, перекупали, жульничали, но не опускались до лепки мясных деликатесов из сои. Тогда кулинарный бал правили ларьки, возведенные из чего бог послал.

Смена алчных чиновников сопровождалась закономерным изменением внешнего вида палаток, постепенно деградировавших в легион магазинов.

Кстати говоря, последнее архитектурное решение ларьков до сих пор плотным стадом скучало на пригородном участке какого-то особо рачительного хозяина, тщетно ожидающего бума на его сокровища. Пока трепещущие покупатели не осадили ларьковладельца слезными прошениями уступить им вожделенные торговые точки, он ажиотажно стаскивал на свободную часть приватизированной земли покореженные автомобили, ржавые до изумления. Преобладали «Жигули» первых моделей и угрюмые мордастые зеленые грузовики. Память о немыслимом дефиците продукции отечественного автопрома навеки засела в мозгу собирателя с начала семидесятых годов прошлого века.

«Вот погодите, придет мой час, такой жор на эти машины будет, закачаетесь! — пророчески парировал он нападки легкомысленной молодежи. — Я — не вы. Я сам все починю и продам. Это же не хрен собачий, это — машины!»

До сей поры починка сводилась к перекладыванию куч металлолома из одного непроходимого угла в другой. Текли дни, годы, теперь кучи приобрели такой угрожающий вид, что отбили всякую охоту к ним прикасаться.

Впрочем, на любой части суши, где произрастает частный сектор, проживает не менее одного точно такого индивида. Обитель современных Плюшкиных трудно проглядеть хотя бы потому, что вместо гордого знамени скопидомов у них на крыше неизменно покосившегося сарая обязательно присутствует остов дохлой легковухи.

Размышления о высоких материях немного отвлекли Нюсю от дел житейских. Оттащив Кото от витрины с ломтями сыра, на которые он уставился, как цапля на лягушку, она сердито выговорила ему за невоспитанность.

— Мышь! Там из сыра торчит мышь! — оправдывал свое поведение Кото.

— Взрослый мальчик, а ведешь себя как детсадовец. — Нюся снисходительно улыбнулась. — Мышь — пластмассовая, сыр — тоже.

— Весь? — неподдельно удивился Кото. — А таракан заводной?

— И мухи с моторчиком. Не дури, пошли дальше, а то на нас уже смотрят.

Они лениво обследовали не обольстительные продуктовые прилавки, выбирая то, что казалось вкусным и не слишком просроченным. За этим увлекательным занятием у Кото обнаружились странные гастрономические пристрастия. В корзину летели яркие фрукты, нарядные баночки паштета, нарезки соевой ветчины, непременно спрятанные в упаковку с картиночками. В общем, вкусы Кото мало отличались от вкусов сороки, помешанной на обертках. А еще он оказался патологическим фанатом мороженого.

В Нюсе проснулся психолог, который посоветовал ей извлечь максимальную пользу от прогулки. Она решила проявить бдительность, чтоб понаблюдать за своим спутником. Пока он мало отличался от смирного выпускника лечебницы для душевнобольных, помешанного на новых впечатлениях. Немного наивный, но оптимистически настроенный. Гораздо интереснее дело обстояло со случайными прохожими. Лица, хмурые и скукоженные повседневными заботами, светлели и прояснялись при виде беззаботного Кото. Возможно, тут играла роль его непривычная внешность. Маленькая сморщенная старушка с довеском в виде жирной зловредной собачки рассеянно остановилась, чтоб получше разглядеть поедателя мороженого. Что для маленького городишки в принципе было нормой. Здесь любое новое лицо — повод для многочасового обсуждения на лавке перед домом. Но потом бабуля повела себя аномально. Она смутно оживилась, непроизвольно приблизилась к Кото и хватко вцепилась в его руку. Заподозрить странную старушку в сексуальном домогательстве было сложно, учитывая ее преклонный возраст.

Кото ласково улыбнулся и неожиданно вручил бабуле желтое рябое яблоко. Вынув его из Нюсиной сумки, прошептал что-то едва слышно на ухо. Догнал Нюсю и, как ни в чем не бывало, уставился на прилавок с конфетами.

Краем глаза Нюся видела, как старческая рука торопливо перекрестила их вслед. Хрипя от натуги, собачка захлебывалась лаем, задирая голову ввысь.

Девочка за прилавком повела себя иначе. Она ошеломленно оглядела Кото, обронив горсть мелочи. Монеты настырным звоном нарушили тишину магазина. На крепкой, как редька, рожице продавщицы громким лозунгом трепетал лозунг «ХОЧУ!». Никакого тебе благоговения. Попытка собрать с пола деньги привела к неожиданному результату. Спина продавщицы оголилась еще больше, показав всему миру большую часть не шибко эстетичной сметанного цвета попы.

«Идиотская мода на штаны с заниженной до промежности талией. Бедная девочка. Почему никто ей не скажет, что голая попа — это дурной тон», — подумала Нюся, оставив мнение при себе, посчитав, что на ее замечание девочка плюнет с высокой колокольни и неизвестно в кого попадет.

Кото на голый зад не обратил ни крупицы внимания. Он не мог отвести глаза от фейерверка фантиков, ярких до рези в глазах. На лице Кото тоже воцарился лозунг «ХОЧУ!» Юноша бесцеремонно оповестил Нюсю о немедленном желании скупить все выложенные на витрине сладости. Добившись желаемого, он моментально вонзил ровные зубы в «Белочку», закусив ее «Бон вояжем». Фантики скомкал и растерянно огляделся в поисках урны. Каковой не было в помине. Тогда сладкоежка вырвался на улицу, поозирался немного и находчиво запихал шуршащие обертки в дырочку люка.

Вообразив реакцию пешеходов, Нюся испугалась, но никому до манипуляций Кото не было никакого дела. Тем временем Кото с набитым шоколадом ртом узрел продавца мороженого, просветлел лицом и кинулся за полюбившимся лакомством.

Нюсины наблюдения за повадками Кото невольно напомнили ей ее саму в раннем детстве. Когда она была мелкой, то просто обожала пробовать на зуб все новое. Как-то даже объелась ядовито розовыми забугорскими конфетами и пошла вся с ног до головы не менее розовыми пятнами. Пятна чесались. Температура подскочила до сорока. Аллергия такая. На пищевую химию.

Мама тогда настрого запретила потребление «всякой ненашенской срани». Ха! Теперь и в нашу пихают что ни попадя. Нюся маму не послушалась. Тайком покупала на карманные денежки завлекательные жевательные конфеты, смахивающие по вкусу на концентрированный детский шампунь.

Кото оказался не менее падок на дегустацию. Правда, пятнами не покрывался и животом не маялся.

«Интересно, когда наступает порог пресыщения? — флегматично подумала Нюся, искоса поглядывая на довольного Кото. — Или он стремится успеть попробовать все, что не сможет съесть потом? Действительно, будто заранее уверен, что ТАМ ему мороженого не видать как своих ушей».

Тут она некстати припомнила жареную саранчу, или как там ее звали, которой ее попотчевал один из поклонников. Три часа уговаривал откусить кусочек, а потом три дня просидел у Нюсиной постели. Наверное, дело в повышенной мнительности.

«Сам дурак, — сердито подумала Нюся. — Нечего было выпендриваться. Вместо секса получил фигу с маслом. Так ему и надо!»

Нюсю с отвращением передернуло.

— Замерзла? — заботливо удивился Кото.

Для Кото новый день изобиловал мелкими событиями. В парке, где они скрылись в тени деревьев съесть еще по одной сахарной трубочке, на плечо Кото нагадила легкомысленная синица. Кото обозрел испорченную футболку и, не раздумывая, кинул в нахалку камешком. Не попал, конечно. Но ругался отчаянно. Потом небрежно вытер плечо сорванным лопухом мать-и-мачехи. Лопух его восхитил своей двусторонностью.

— Надо же, смотри, он и холодный, и теплый. Белый и зеленый. Какое неправильное растение. А почему птицы имеют право какать, где хотят?

— Не только птицы. Смотри, вон мужик дерево орошает, и хоть бы хны.

— Он плохо делает, тут дети с мамами гуляют.

— Ну и что с того? Теперь у мужиков мода такая, где приспичит, там и отливают.

— А почему он до туалета не дошел?

В отдалении, спрятанное за кустами акаций, виднелось дощатое строение «М» и «Ж».

— А я почем знаю? Вероятно, невтерпеж было. Это все от пива. Пьют и гадят, наверное, туда мочегонное добавляют, чтоб больше пили.

Кото привстал, пытаясь получше разглядеть писающего мальчика, килограмм в сто весом.

— Ого, а почему у него такой большой…

— Что?!

— …живот?

Нюся снова смогла дышать.

— От пива.

— Пойду, скажу ему, чтоб он не пил…

— По моему, не стоит…

Предупреждение несколько запоздало. Кото уже приближался к ничего не подозревающему возмутителю спокойствия, неторопливо оправляющему брюки.

— Да пошел ты! — мужик, отмахиваясь от советчика, как от комара, пытался удрать куда подальше.

Когда Кото призвал к обсуждению проблемы раннего ожирения среднего размера толпу из возмущенных мамаш, то мужик не на шутку струхнул, пытаясь вырваться из окружения.

— Да не буду я больше, провалиться мне на этом месте.

Заметив брешь в рядах обвинителей, дядька, несмотря на лишние килограммы, рванул из парка как наскипидаренный. Довольный Кото еще несколько минут подискутировал с публикой и бодрой рысью вернулся к Нюсе.

— Он мне сказал, что я псих ненормальный, — пожаловался он обиженно.

Все эти разрозненные незначительные события не привели Нюсю ни к какому убедительному умозаключению.

«Мне порой тоже кажется, что у тебя не все дома. Отнесем ночное недоразумение к случайностям. Один раз — не считается. Правда, один раз у двоих, это уже не просто совпадение. Ладно. Посмотрим, что принесет следующая ночь», — раздумывала Нюся.

— А почему ты решил, что физиология для меня с Иркой самое главное? — резко спросила она Кото, срочно допивающего растаявшее мороженое.

Прокурорский тон вопроса не оставлял лазейки для ухода от ответа. Нюся хорошо знала возможности своего голоса и беззастенчиво им пользовалась.

Облизнув запачканный палец, Кото еще раз продемонстрировал, какие у него невероятно ясные разноцветные глаза. Зеленый и синий.

— А что вам еще надо? — невежливо буркнул он.

— Хамим?

— Нет. Я серьезно. У вас все есть. Даже больше, чем надо для нормальной жизни. А детей вы сами не хотите.

— Почему не хотим? Я, например, даже очень хочу.

Кото недоуменно захлопал ресницами.

— Потом, как-нибудь. Может, когда удачно замуж выйду, — уточнила Нюся.

* * *

Только приготовили обед. Только накрыли на стол. Как ворвалась помятая Ирина. Следов недавней прически не видать в помине. Растрепана, волосы натурально депрессивного цвета, тушь размазана, одета, как потрепанное пугало. Из-под юбки, которая задом наперед, торчат банальные клешеные джинсы. На ногах розовые тапочки-кролики с помпончиками. Уши их бодро развеваются при каждом шаге, усугубляя впечатление непреодолимого дебилизма счастливых морд.

— Все мужики — сволочи, — сварливо оповестила Ирина, набрасываясь на Нюсину порцию тушеной картошки с курочкой. — И салат мне положи. Да не этот. Тот — с помидорами.

Кото беспрекословно положил салат и покорно отправился за новой тарелкой. Волкодав на всякий пожарный свалил под стол. Откуда выглядывал нервным сверкающим глазом.

— Что стряслось на этот раз?

— Облом. Полный постыдный облом. А еще секс-символ. Манекен. Хотя такой красавец.

— Ты про кого?

Давясь от голодной ненасытности, Ирина поведала про снотворное и про Шона О’ Коннери. Который даже во сне отверг ее нежные притязания. Категорично и бессовестно.

— Ты что, его заказала? — искренне веселилась Нюся. — Тебе здорово повезло, что он в это же время спал. Почему именно его? Ведь всем известно, что он однолюб и в восторге от своей жены.

— Блин. А я не знала. Так значит, моя внешность тут ни при чем? Нет. Так не бывает. Мужик во сне себя не может контролировать. Наверное, он импотент.

— Сама ты импотентка. Просто классный семьянин. Порядочный человек. Примерный муж. Не то, что твой директор банка. Ирка, рассказывай сейчас же, а какой он?

— Потертый немного, в пижаме, а так — не хуже, чем в кино. Такая лапочка! Даже послал и то вежливо, сволочь! Я всю жизнь о нем мечтала. Хорошо свидание — минуту ровно! Может, он колдун? Как можно меня выпереть из постели? Прикинь, просто дал пенделя!

Проглотив последний кусочек помидора, сдобренного сметаной, Ирина прошлась хлебушком по тарелке, отполировав ее до сверкающего блеска.

— Вкусно. А ты куда смотрел? Нет, чтоб заранее предупредить про подводные камни.

— Я про камни ничего не знаю, — растерялся Кото.

— Проехали. Теперь я стреляный воробей. У меня в списке получше претенденты имеются. Возьмусь, так сказать, за дело с другого конца, — двусмысленно ухмыльнулась Ирина.

— Скажешь тоже. Половина — голубые. Часть — наркоты. Часть — садисты. Кто-то перед сном натрахался до изжоги. Ну, и будь готова — кому-то ты просто не нужна.

Губы Ирины задрожали от незаслуженной обиды. Она нашарила под столом свои идиотские тапочки и только сейчас обнаружила, что это вовсе не туфли.

— Блин. Второпях к вам собиралась. Надеюсь, меня никто не видел? Ну и видок у меня, — развеселилась она. — Ты мой список не трожь. Я лучших отбирала. Самый сок. Самец к самцу!

Она выудила из заднего кармана джинсов сложенную вчетверо тетрадку и ткнула пальцем в потертый перечень вожделений.

— Ирка, ты что, вообще кроме себя никого не слушаешь? Ты не человек. Ты — дрессированная гадюка. Тебе дудишь, а ты сидишь в своей корзинке и ухом не ведешь!

— У гадюк нет ушей. Это раз. А во-вторых, это про кобру. Короче, смотри, кого я выбрала! Слушай сюда — чур, вот этого на сегодня не приглашать.

Нюся прочитала указываемую фамилию.

— Этого?! Не в жисть. Я лысых не очень люблю. Ты всерьез надеешься получить удовольствие? Лучше тогда задумай вибромассажер.

— Что опять не слава богу? Наш отечественный мужик. В кино он любовник хоть куда.

— Мне кажется, только в кино. Попомни мое слово, такие только себя любят. Будешь всю ночь пыхтеть, а он благосклонно тебе это позволит. У него комплексов, как у собаки блох.

— Положим, про комплексы ты загнула. Зато не пошлет, как некоторые, — обрадовалась Ирина. — А кофе где?

— Ты же спать собралась?

— Ничего, потом снотворное снова выпью. А ты кого себе выбрала? Колись.

Кото прервал легкомысленную болтовню строгим замечанием: «Ни в коем случае нельзя снотворное».

— Почему?

— От этих лекарств голова станет совсем плохая. Разобьешься на машине. Думаю, в четверг. Да. После шести пополудни. Всмятку. Бах. Такой большой яркий костер. И ты — как обугленная головешка. Вонь до небес. Лицо спекшееся, зубы торчат, кишки лопнули. Брр.

Настроение Ирины охладилось до температуры мегатонного айсберга. Она ни за что не желала упускать мгновенное свидание с самим… Но, с другой стороны, помирать тоже не входило в ее планы на ближайшее будущее. Если честно, то и на дальнейшее — тоже. Кроме того, она планировала в гробу выглядеть симпатичной благообразной древней старушкой. При виде которой даже самое черствое сердце растает от умиления и зависти к долголетию.

Нюся сочувственно предложила подождать природной усталости и засыпания естественным путем.

— Здоровый труд на свежем воздухе — вот что тебе поможет. У меня в цветнике работы завались. Или — у себя дома порядок наведи. Небось, снова в холодильнике шаром покати, а полы с прошлой недели немытые.

— А окна с прошлого года, — машинально прибавила Ирина. — Где твой велотренажер? Пойду, педали покручу часик-другой. Заодно пару килограмм сброшу.

— А как же цветочки?

— Сама насажала, сама и ройся.

Радостное создание выхлебало кофе, после чего рвануло в полуподвал крутить педали. Кото, судя по его сосредоточенному лицу, что-то добавил в свою записную книжку памяти. Нюся раздраженно хмыкнула. Волкодав весело тявкнул. В общем — все были довольны.

* * *

— Поехали. Прокатимся в Город. Я покажу тебе, какой он красивый. Соглашайся, понравится. Я полагаю, мне на сегодня ничего опасного не грозит?

Кото согласно кивнул.

Полчаса — и они вклинились в бесконечный поток машин, стекающихся в нутро мегаполиса, как косяк лосося в период гона. Кто-то кого-то подрезал, матюгал, кому-то сигналил, но поток, презирая частности, неумолимо внес их в сердцевину старых улиц и скучающих достопримечательностей. Нюся, как заправский гид, рекламировала мелькающие памятники.

Ее всегда мучили противоречивые ощущения от Города. Нравится или нет? Красиво — бесспорно. Вон сколько забугорных туристов восхищаются каждой архитектурной диковиной. Денег уйму потратили, чтоб приехать со всех окраин света поглазеть на такие чудеса. А Нюсе уже хочется домой. В чистый воздух, в почти тишину, в обилие сочной зелени. В неспешность.

Кото вяло кивал в ответ на прокламации Нюси «посмотри туда…», «обрати внимание на это…».

— Стоять, — внезапно пробасил он.

Нюся растерялась. Путной стоянки поблизости не было. В том смысле, что припарковать машину именно здесь не представлялось возможным. Разве только воткнуть ее стоймя.

— Останови колымагу, — почти сердито окрикнул Кото.

С трудом юркнув в свежеобразовавшуюся нору, Нюся рассерженно спросила о причинах такой спешки.

— Проехали. Там музей шоколада был, — разочарованно проскулил Кото.

Поначалу Нюся даже не поняла, в чем трагизм ситуации, но потом весело расхохоталась.

— Кариес тебя посетит неминуемо.

— Он тоже шоколад любит?

Из вопроса Нюся справедливо заключила, что дырявые зубы и Кото — вещи несовместимые.

— Кариес он такой. Так любит сладкое, что буквально им бредит.

— И ему купим. Нам ведь не жалко, правда?

— Мне тебя, дурака, жалко. Пошли, пешком пройдемся, страдалец.

Поначалу Кото обиделся за «дурака», но вовремя смекнул, что угощение не отменяется, и размашистым шагом направился в направлении музея, не дождавшись Нюсю, которая сначала долго закрывала машину, а потом еще дольше проверяла, хорошо ли она вписалась в стойбище себе подобных.

Когда же Нюся успокоилась в отношении стоянки, Кото словно сквозь землю провалился. Неспешный поток толпы бесследно впитал безалаберного пришельца. Нюся всплеснула руками и тревожно бросилась вдогонку. Напрасно. Любитель шоколада сгинул бесследно. Нюся, толкаясь, сокрушаясь, поминутно прилипая к чьим-то неприятно оголенным телам, устремилась в сторону музея. Но вопреки ожиданиям, таинственного Кото там не оказалось.

Затравленно озираясь по сторонам, Нюся, прижимая руки к груди, вглядывалась в череду мелькающих лиц. Оптимисты принимали ее отчаянный взгляд на свой счет, в ответ лучезарно улыбались, но толпа сносила их в неизвестном направлении.

«Что делают умные люди в подобных ситуациях?» — судорожно думала Нюся, подпрыгивая на месте.

Она надеялась таким гимнастическим способом расширить сектор обзора. Грудь энергично подпрыгивала вместе с ней, привлекая еще большее внимание со стороны оптимистов. Минут через двадцать, утомленная непривычными упражнениями, Нюся замерла и начала впадать в черное отчаяние.

— Автобусные экскурсии по городу! Не проходите мимо!;

Услышав громогласный призыв, Нюся робко подошла к источнику вопля.

— Потерялся мальчик! Нашедшему — вознаграждение! Одет в светлую рубашку и синие джинсы. Рост — примерно два метра. Волосы белые, длинные. Возраст — примерно — двадцать пять. Мамочка ожидает его у входа в музей.

Тетка-зазывала отчаянно проорала этот несусветный бред в матюгальник и испуганно вытаращилась на Нюсю.

— Дамочка, вы что — дура? Меня же уволят за эту бредятину. Идиотка, Вера, ты слышала? Баба мужика своего посеяла! Цирк!

Некто Вера, кошмарного обличия, но с весьма интенсивной грудью, понимающе оттопырила губастый сливовый рот, тем самым не одобряя подобное транжирство.

Пристыженная Нюся сочла возможным зареветь.

Между тем к перепалке прислушивался скудно одетый беспризорник. Он старательно пытался попасться Нюсе на глаза, умело делая вид, что не только способен мыслить, но знает побольше некоторых. Увидя, что бестолковая дамочка мнет носовой платок в предвкушении рыданий, мальчишка довольно шмыгнул носом и испарился в толпе.

Нюся плакала, оторопело прижимаясь к стене, толкаемая туристами всевозможных национальностей. В эту минуту она поняла, что остро ненавидит Город и все, что с ним связано. Мимо протопала очередная стая экскурсантов, вооруженная фотокамерами. Отщелкали забавную рекламную машинку при входе, вход в музей, зареванную Нюсю и, довольно гомоня, скрылись.

«Как тут люди живут? Толчея. Яблоку буквально некуда упасть!» — сморкаясь, подумала Нюся.

Спустя томительных полчаса в поле зрения снова возник беспризорник. Он небрежно расположился рядом с Нюсей, стоя на одной ноге, второй опершись о стену, руки наполеонски скрещены на груди. Осмотрев девушку внимательно, словно желая купить для пользы хозяйства, мальчишка презрительно скривил половину лица и процедил сквозь зубы:

— Тетя, кажется, я нашел вашу пропажу. Сколько заплатите?

Вопрос намекал на возможность немедленного результата. Нюся вцепилась в чумазую ручонку и потащилась за добровольным проводником.

— Сразу говорю, отыскать было непросто, — с дальним прицелом посетовал мальчик. — Все ноги стер, пока не увидал!

Тут он хватил через край. Не заметить высоченного седовласого Кото было трудно. Тем более что возвышался он, как строительный кран, посреди шумного исторического проспекта. В данный момент дерганный Кото с ужасом озирался по сторонам. Машины злобно сигналили, объезжая законченного идиота, вздумавшего пересечь поток против течения.

— Этот? — рассудительно осведомился беспризорник. — Вы бы его одного не отпускали, а то, неровен час, раздавят в лепешку.

Мальчишку вовсе не удивило, что такой здоровенный дядя может быть разыскиваем как малое дитя.

— Нюся! Я тут! — призывно заорал Кото, завязнув по пояс в автомобилях.

Он отчаянно размахивал руками, показывая жестами, что ничего с изобилием автотранспорта поделать не может. Какая-то особо нервная машина слегка поддела его под коленки, чуть не уронив себе на капот.

— Доставка в оплату входит? — хлопотливо осведомился беспризорник и бесстрашно бросился в атаку, огибая пышущие выхлопными газами средства передвижения.

С трудом вызволенный добросердечным пацаненком из удушливой пробки, Кото смущенно поглядывал на яростную Нюсю.

Он заблудился. Он напуган. Он жутко хочет в музей. Нет. Он хочет домой. Но шоколада хочет тоже.

— Все хотят, — деловито подтвердил отважный беспризорник.

Нюся рассеянно погладила мелкого спасителя по русой голове и невольно оттерла руку об юбку. На светлой ткани которой тут же проявилось маркое пятно.

— Тебя как зовут? — как можно ласковей спросила она.

— Деньги давай, — грубо отрезал мальчишка. — А в душу лезть нечего.

Кото присел на корточки, оказавшись лицом к лицу с грубияном, и, наклонив голову набок, как умный пес, внимательно посмотрел на него.

— Олег, — неохотно представился чумазый ребенок.

— На, Олежек, возьми. Хватит?

— Смотря на что, — туманный ответ по всей вероятности подразумевал, что на новенькую «феррари» ему не достает гораздо больших субсидий.

Пятьсот рублей издали приятный шелест, после чего вмиг исчезли в недрах штанов. Вероятно, там обитал потайной самосшивный карман. Как раз для такого особенного случая. Или не карман, а попросту трусы, выполняющие функцию кошелька.

— Ты тоже хочешь шоколаду? — вежливо полюбопытствовал Кото.

— Не. Я жрать хочу. Спасибочки. Я побежал. А то с вами ничего путного не заработаешь.

Олег испарился в толпе, что лишний раз доказывало его занятость.

— Олигарх какой-то, — изумленно констатировала Нюся. — Пятисотка для него уже не заработок.

Удовлетворив потребность Кото в шоколадных изысках, которые пришлись ему по вкусу, Нюся попутно устроила ему выволочку, запоздало представив себе, как он мог потеряться насовсем. Без денег. Без документов. Без нормального имени. Чем больше пугалась, тем строже ругала.

Нарядная девочка, придавленная огромным бантом, бесцеремонно и с садистским удовлетворением поглядывала то на них, то на своего воскресного папу. Папа деланно улыбался, вспоминая свою маму, которая в такой же ситуации влепила бы ему отборную затрещину. Видимо, дочке вспоминалось нечто подобное, отчего на ее овальном, как у балерины, лице мелькала острозубая усмешка.

Кото был не в претензии за разнос. Его больше интересовало, будет ли Нюся доедать свою порцию, или, увлеченная морализированием, оставит немного на тарелке.

Или лучше заказать добавки?

* * *

На выходе они неожиданно обнаружили старого знакомца. Достаточно было одного взгляда на его выразительную скрюченную фигуру, чтоб понять — Олег не только не заработал денег. Он к тому же порвал и без того рваные портки в бою за деньгохранилище. Сражение за сбережения без остатка уничтожило героический ореол самостоятельности. Нюсе пришло в голову, что расчетливость сочеталась в нем с младенческой недальновидностью. Видимо, он был новичком в сложной запутанной интриге городских перипетий.

Впрочем, чему удивляться. Все как всегда. В лесу выживает сильнейший. Или — более многочисленный.

Недавний Крез беззвучно хлюпал носом, изредка оттирая слезы рукой, безуспешно пытаясь выглядеть пофигически. Теперь от его самоуверенности не осталось и следа. Картина усугублялась судорожным придерживанием спадающих штанов, из которых постоянно вылезали полы откровенно женской трикотажной футболки с изумительным цветочным орнаментом по розовому полю. Футболку поверху прикрывала серая рубаха с оторванными рукавами.

— Ну, как жизнь молодая? — ехидно спросила мстительная Нюся, заработав в ответ яростный пронзительный взгляд.

По ее мнению, парень повел себя неразумно, побрезговав посещением шоколадного царства. Излишняя самостоятельность в детях ей казалась нарушением всех законов природы, а теперь вроде все нормально. Маленький расстроенный мальчик в рваных брючках — то, что надо для незамедлительного проведения воспитательной работы.

— Пошли с нами. Нечего тебе здесь делать, — носорожья настойчивость Кото не поддавалась описанию.

Олег безропотно подчинился, позволив взять себя за руку. Вслед им прозвучал ядовитый пронзительный свист из-за угла. Видимо, несостоявшегося олигарха там поджидали.

— Ого, а фингал под глазом откуда? Только что не было.

— Отвянь, верзила.

Аптека красноречиво пахла дезинфицированными останками старушек. Вопреки ожиданиям прохлады там не наблюдалось. Стеклянные барьеры пестрили немыслимыми по цене снадобьями от многочисленных людских хвороб. Большей частью от всех видов простуды. Призывно сияли красочными этикетками разнокалиберные витамины и биологические добавки. Как ни странно, на Кото это великолепие не произвело ровно никакого впечатления.

Шмякнув выдающимся бюстом о прилавок, аптекарша двинула могучий торс вперед, чтоб получше разглядеть источник непривычного запаха, неистребимого, как сами помойки. От повышенной степени внимания ее близкопосаженные глаза собрались в кучку, отчего она сразу стала похожей на циклопа обыкновенного.

Олег невольно попытался схорониться за Нюсей, но не тут-то было. Его вежливо выставили на обозрение. Фармацевт гулко выдохнула, сморщила крупный пористый нос и важно нацепила на него выпуклые окуляры в золоченой тонкой оправе. Оценив в мельчайших подробностях взъерошенного пациента, царица фармакологии презрительно сложила в дудочку переспелые, не тронутые помадой губы. Демонстративным жестом поправив очки, посмотрела поверх них на нелепую троицу, кучно тоскующую посреди помещения: молодая ухоженная женщина с превосходной косой, высоченный длинноволосый пофигист и настороженный шпаненок.

Тишину аптеки разрушило страдальческое «Охо-хонюшки!», после чего в окошке возникли две упаковки со снадобьями.

— Приложите сначала это, а завтра — это. Но, боюсь, что ему ничего уже не поможет. Я вас умоляю, господа родители, я сейчас срочно испорчу вам настроение — кошмарное дело, до такого состояния дитя довести! Не дите, а форменный шейгиц. А шо такого? Шо мы улыбочки строим? Жуткий повальный аплодисмент за такое обращение с родным дитем.

— Стыдно, — немедленно согласился Кото.

— Упаси меня боже от ваших любезностей!

— Стерва, — сдержанно пробормотал Олег.

— Вы, случаем, не одесситка? — радостным голосом спросила Нюся, забирая сдачу.

— А вы? Что, тоже «нет»? К чему тогда такая неуемная радость?

Одурманенная одесским говорком Нюся прытко настигла массивную дверь, за которой уже исчезли ее спутники.

— Я просто жутко уважаю Мишу Жванецкого, — напутственно пояснили вслед.

Болезненно щурясь от слепящего солнца, Олег осторожно прикрывал рукой распухший фингал.

— Ничего, до свадьбы заживет, — утешила Нюся уже на улице.

— На хрен мне сдалась свадьба, — зло огрызнулся Олег. — Вот еще выдумала.

Сообразив, что тему семейных отношений лучше не затрагивать, Нюся благоразумно промолчала.

Словно средневековый скандинавский охотник, Кото влился в лавину безлошадных граждан, ловко лавируя между пешеходами. Его снежного цвета волосы и светлая кожа резко контрастировали с низкорослыми загорелыми зеваками, устремленными в поисках объектов, достойных моментального фотоснимка. Он уверенно вел мальчика сквозь толпу, отгораживая его своим телом, чтоб не задели ненароком, не затоптали. В данный момент его абсолютно не заботила Нюсина персона. Понимая это, она даже немного обиделась, ревнуя. Ей захотелось, чтоб и ее кто-нибудь так защищал от нападок окружающего мира.

Еще ее заботило, что же делать с мальчишкой. Не везти же его домой? Или везти? А ну как украдет что, или всю шарагу за собой притащит?

Словно в воду глядела.

— Они за нами следом идут, — предупредил Олег, попутно пытаясь заглянуть в ближайшую урну для выяснения проживания в ней пустой бутылки.

Нюся затравленно оглянулась, чуть не свернув хрустнувшую шею.

Действительно, не считая необходимым прятаться, их преследовала кривляющаяся стайка из откровенно развязных подростков разного калибра. В отличие от Олега — все как на подбор хищно-пронырливые. И наглые. Особенно выделялся крепкий кадр в великоватой клетчатой кепке цвета совиного поноса. Нюся обратила внимание, что у всех преследователей на лицах нездоровая краснота вокруг ртов. Такая воспаленная потрескавшаяся кожа.

— Вы на машине? Плохо. Номер перепишут и разыщут.

— Зачем?!

— Ограбят. С моей помощью. Подловят меня, изобьют, а потом заставят к вам в гости напроситься и дверь отпереть. Но вы не бойтесь, я не из таких. Правда, могут прикинуться, что от меня пришли. Мол, плохо ему, на лекарства деньги нужны. Или еще что похуже. Например, шантажировать начнут. Мол, похитили малолетку для сексуальных развлечений.

Прежде чем хоть что-то сказать, Нюся закашлялась.

— Ты не охренел, малый?

— Такая тетя приличная, а выражаетесь, как грузчик. Сколько вам раз повторять — рвать когти надо, иначе не оторвемся.

Совет мальчика окончательно подавил в Нюсе надежду на безболезненное спасение. Она живо вообразила, как они табунком припустят по запутанным недрам окрестных дворов, улепетывая от улюлюкающих криминальных подростков. Первым, конечно, будет нестись всезнайка Олег, за ним длинноногий Кото, а в хвосте процессии окажется самая неуклюжая, то есть она. И ее настигнут злонамеренные хищники. Повалят на землю, будут пинать ногами и отбирать имущество. А ей будет больно и стыдно за такое нелепое положение. Нюся инстинктивно прижала сумочку к животу.

Тут надо заметить, что беспрерывное поглощение сладостей привлекло к Кото внимание одинокого настырного насекомого, которое направлялось к лотку торговца фруктами, но притормозило, уловив упоительный запах. Кото скосил бешеные глаза на полосатого хищника, оседлавшего его нос. Внимательно посмотрел в фасеточные глаза, ничего обнадеживающего в них не увидел и, не задумываясь, взмахнул рукой. Рядом взвизгнуло тормозами добровольное такси.

— Только подумал, а машина подана, — наивно удивился Кото.

Нюся проницательно хмыкнула. Объяснив водителю задачу, они тут же нарвались на полное коммерческое непонимание. Таксист рассчитывал некисло подзаработать, а тут какой-то вонючий ребенок, погони, преследователи. Короче — чушь свинячья. Обругав неприбыльных пассажиров, водитель непреклонно выдворил их всего в десяти минутах пути от посадки.

Выпрыгнув из машины, Олег осмотрелся, не заметил ничего угрожающего поблизости, подтянул вечно спадающие брюки, с видимым наслаждением выковырял козявку из носа, привычно растерев ее в пальцах в плотный катышек. Эти нехитрые действия привели его в прекрасное расположение духа. Брезгливая Нюся проявила недюжинное присутствие духа, вспомнив, что недавно держала мальчика за руку, порылась в сумочке, откуда извлекла носовой платок.

— Какого черта в носу ковыряться? Высморкайся.

— Нет у меня никакого насморка, а козявки в носу от пыли.

Но руки все-таки вытер. Оставалась проблема с платком. Вроде как обратно грязный лоскут батиста отдавать не стоило. Поэтому Олег важно поблагодарил Нюсю и сунул платок в карман. Тот незамедлительно вывалился из штанины на землю, проследовав путь от прорехи до асфальта.

— Ништяк себе фокус-покус. Можно аттракцион устраивать, деньжат заработаю…

Сложенный вчетверо носовой платок был сноровисто запихан в ботинок.

— Только рыпнись, на клочки порву как тузик грелку.

Нюся решила сделать вид, что ничего не произошло, мало ли еще что услышишь от такого особенного ребенка.

— Кино закончилось. Пора разбегаться. Всем спасибочко за хлопоты. Я пошел. Покажу этим, где раки зимуют, — чинно раскланялся мальчик, демонстрируя зачатки врожденного благородства вперемешку с примитивным хвастовством.

— А где эти самые раки зимуют? — тут же осведомился Кото.

— Да там, где фингалы раздают, — парировала безжалостная Нюся.

— Хватит ерничать, буржуи. Пока-пока. Я побежал.

— «А то с вами ничего путнего не заработаешь», — не сговариваясь, хором процитировали Нюся и Кото.

— Вы чего?

Ребенок было настроился обидеться, а потом сообразил, в чем соль шутки, и заразительно расхохотался.

На них оглядывались. Их старательно обходили стороной, демонстративно презрительно морща носы. Нюся попыталась представить, как выглядят они со стороны. Картина была еще та. Дорого и нарядно одетые родители с чумным оборванным пацаненком, грязные руки которого придерживают несусветные ветхие штаны.

— Кошмар. Немедленно идем переодеваться.

* * *

Центральный шмоточный рынок с историческим прошлым ютился в недрах культурного оазиса. Как набившая оскомину язва, кишащая червями. Только вместо червяков в нем ошивались представители совсем другой ступени эволюции, признающие блага цивилизации исключительно в сфере барышничества.

Нюся решительно прошла через замусоренную арку и сделала несколько шагов по направлению к сонму прилавков. На них тут же накинулись, предлагая разнообразные товары. Не готовая к такому обслуживанию, Нюся обомлела, запоздало сообразив, что сопротивляться поздно — ее уже затянули в нору торговой палатки.

— Не волнуйтесь, — примирительно сообщила потная испитая, до изумления тощая продавщица, потерявшая человеческий облик и зачатки половой принадлежности. — Им самим торговать запретили, вот они и бесятся.

Действительно, поодаль, как галки на жердочке, на железной трубе ограждения сидели лица кавказской национальности, громко вопя на откровенно нерусском языке. Несмотря на пекло, поголовно облаченные в длинные черные куртки из кожи. Оглядывая жадными глазами проходящие мимо потенциальные денежные средства.

Один, наиболее заинтересованный, не выдержал и сломя голову бросился в их сторону.

— Что надо? Какой размер принести? Меряйте!

Ничего не соображая от такого напора, Нюся прижала к себе оробевшего Олега, заодно схватив Кото за локоть.

— Нам бы мальчика переодеть.

Хозяин палатки воззрился на объект алчным профессиональным взором. Если что его и смутило, то лишь на долю секунды.

— Меряйте!!!

В их сторону полетел ворох разноцветной одежды. Преимущественно женской. Оставшиеся на жердочке невостребованные личности загалдели еще громче, завистливо предвкушая чужую прибыль. Нюся с ужасом оглянулась.

— Я не понимаю, что так кричат эти люди?!! — отчетливо и недоуменно провозгласил владелец товара, разводя костистыми волосатыми руками.

После чего издал боевой вопль и метнулся куда-то за угол. Вероятно, добывать подходящую одежду для дорогого единственного покупателя.

Выждав с минуту, Нюся малодушно попыталась удрать, но была остановлена цепкой рукой продавца.

— Не уходите. Он сейчас вернется и действительно все принесет. Тут всего несколько поставщиков. Так что у всех одно и то же. Только у нас дешевле, — прибавила она многозначительно.

Действительно, спустя несколько мучительных минут Олег уже примеривался к вполне пристойным джинсам, рубашкам, кроссовкам. Облачаться в обновки он постеснялся, осознавая степень своей замарашистости.

Обойдя еще несколько точек, они закупили все возможное для преображения беспризорника во вполне респектабельного человеческого детеныша.

Нюся быстро освоилась среди снующих покупателей, шагала гордо, как военное плавсредство на рейде. Красиво шла, гордо выпрямив спину, за которой возвышалась внушительная фигура Кото, очевидно страшащегося вновь заблудиться.

Стараясь не упустить их из виду, в кильватере топал Олег, соображая в который раз, правильно ли он поступает.

— Бери, раз дают. Беги, раз бьют, — смущенно прокомментировал он свое внезапное приключение. — А вообще — спасибо.

Тем временем Кото набрел на кожаные штаны. Снабженные неровной картонкой с размашистой надписью маркером «Разпрадажа!». Штаны произвели на него такое магическое впечатление, что Нюся купила их тоже, просто не сумев удержаться.

Уже в машине, благополучно никем не преследуемые, они устало молчали, предвкушая сытный обед. Каждый думал о своем, не обращая внимания на пролетающие мимо индустриальные пейзажи.

Нюся спокойно наблюдала за течением собственных мыслей. Она вдруг набрела на откровение, что женщины управляют машиной так же, как и мужчинами. Ей так понравилось это нехитрое умозаключение, что она зауважала свой, как она выразилась, изощренный ум.

Посмотрев в салонное зеркало заднего вида, Нюся увидела, что экспроприированный у города мальчик обхватил большой пакет, положил на него голову и задремал.

Она чувствовала себя жутко взрослой. Теперь она знает, как поступить. Надо сначала выслушать протесты Олега, чтоб потом дипломатично согласиться на альтернативный вариант.

Заметив, что Олег уже не спит, Нюся сказала:

— Ты просто зайдешь к нам в гости, умоешься, покушаешь. И выкинешь эту дрянную бабскую футболку. Просто немыслимая футболка. И не спорь! А там, если понравится, может, поживешь некоторое время.

Мальчик теперь не вызывал у нее беспокойства. Скорее — наоборот. Своей деловитостью он словно настраивал ее на какую-то важную цель. Которая стоила такой авантюрной пробы. Нюся считала, что каждый должен хоть раз в жизни совершить хотя бы один стоящий поступок, чтоб оправдать свое существование.

— Кстати, а тебе сколько лет?

— А тебе? — парировал Олег. — Девять.

— Ну да? — недоверчиво удивилась Нюся.

— Сдохнуть на этом месте, если я вру! Почти девять. Около того. Просто я молодо выгляжу. А по-настоящему — я уже взрослый. Про родителей спрашивать будешь? Так вот, сообщаю для любознательных, померли. Была у нас квартира в… (он назвал район), потом ее дядьки какие-то купили. Им, видать, нужнее. Мать деньги хапнула, да и запила с радости. Но жилье нам купила. Козиную сараюху в пригороде…

— Какую?

— Козлы там раньше жили. Так вот, а потом я пошел в школу, вернулся, а там все сгорело. Пили они здорово. Такая вот история.

— Кто, козлы? Ах, извини, поняла.

Олег по привычке покрутил пальцем у виска, забыв, что разговаривает не с приятелем, а со взрослой тетей, которая ловко водит машину.

— А родственники?

— Может, и есть где. Я не знаю. А в детдом я не пойду. Даже и не надейтесь. Все равно сбегу.

— К этим? — Нюся бросила косой взгляд на багровеющий синяк под глазом воинственного сироты.

— Не.

Олег заметно заскучал от нахлынувших неприятных воспоминаний. Видимо, «эти» досаждали ему, как вурдалаки, прочно впиваясь в случайные заработки. Одиночкой в городе не выживешь. Все равно придется к кому-то прибиваться. Только «эти» есть повсюду. Мальчик даже себе самому не хотел признаваться, что роль бродячего пса ему не слишком удалась. Хотя временами было весело.

— Куда прешь, жить надоело! — привычно гаркнула Нюся на шуструю бабку, пересекающую улицу в неположенном месте. — Блин горелый, ну не понимаю я, что они творят. Глянь, узрела на той стороне дороги нужный автобус и прет напропалую, дура старая.

Кото обернулся, чтоб насмешливо подмигнуть Олегу.

— Вот козел! — словно одна в машине, завопила Нюся на подрезавшего ее торопыгу. — Думает, раз папа машину купил, все можно, салага. Ненавижу этих придурков на девятках. Еще глушак снял, чтоб реву было больше…

Олег в ответ подмигнул Кото здоровым глазом.

— Что стоишь?! Раз ты гаишник — маши своей палкой. Смотри, какую пробку устроил!

А потом Город закончился, и Нюся перестала вопить.

* * *

У ворот Нюся обнаружила передвижной табурет, на котором невозмутимо заседала бескрайне пожилая соседка, одиноко проживающая домов этак через пять в сторону северо-запада. Кирилловна небезосновательно считала своим гражданским долгом неустанно патрулировать улицу, справедливо считая, что раз ДНД расформировали, то теперь настал ее черед следить за правопорядком. Она свято верила, что без ее бдительного недреманного ока все пойдет наперекосяк.

В данный момент Кирилловна просто заняла дислокацию поближе к остаткам тени, а оказалась свидетелем эпохального события — Нюська и кто-то в машине. Теперь она надеялась вынюхать информацию для сплетен. Хоть что-нибудь бы выспросить, а остальное она потом уж как-нибудь докумекает.

Не снизойдя до объяснений, какая нелегкая принесла ее к чужому дому, Кирилловна расправила складки длинной суконной юбки немаркого коричневого цвета, громогласно покряхтела, деликатно напоминая о своем возрасте, а потом, пытаясь вовлечь Нюсю в беседу, выпалила:

— Ужас! Вы слышали про новый закон?! Что только эти политики думают!

— Я лично не знакома ни с одним политиком, — уклончиво ответила Нюся, стараясь как можно быстрее проникнуть за спасительное ограждение.

Потрепанный путешествиями зеленый деревянный табурет азартно заскрипел.

— Может быть… А вот я считаю… — дальше последовала тирада из лозунговых выкриков про прошлые сытые и справедливые времена.

При виде самоуверенного дурака (в данном случае дуры) Нюсе всегда хотелось сказать гадость. Но приходилось сдерживаться, чтоб не попортить добрососедские отношения. Мало ли что.

— А я вижу, к вам родственники зачастили? Или это муж новый? Не старовата ли ты для него?

— Это племянник, — Нюся уже закрывала ворота.

— Ну, ну. Как же, знаем мы этих племянников. Ой! — привставая, взвизгнула въедливая Кирилловна. — А кто это у тебя на заднем сиденье прячется?!

Но было уже поздно. Занавес закрылся, а подглядывать сквозь забор Кирилловна пока не наловчилась.

— Годы-годы, — печально простонала она, поглядывая на непреодолимую высоту ограждения, вспоминая прыткую молодость.

— Блин горелый. Завтра такими небылицами обрастем — мама не горюй! — сетовала Нюся, в принципе равнодушная к сплетням.

Она была абсолютно права, но вопреки всякой логике Кирилловна не опустилась до муссирования Нюсиной нравственности. Она порадовала слушательниц ошеломительной информацией про то, что ей доподлинно известно о скором повышении пенсии аж в два раза.

— Мне по секрету рассказали. У Нюськи нашей дружок новый завелся. Большой политик, на самом верху сидит, племянникова папаши лучший друг. Влиятельный, скажу вам, человек. Так что не сомневайтесь — в два раза, не копейкой меньше.

Желаемого эффекта Кирилловна не добилась. Народ ей поверил, но не оценил грядущего счастья. Наоборот, мудро сопоставив предыдущие повышения пенсий и подорожаний продуктов, запечалился. Все давно поняли, что одно событие неотрывно связано с другим, как слабительное и унитаз. Правда, в последнем утверждении возможны варианты — кусты еще никто не отменял.

«Ничего, прорвемся, будем меньше жрать, станем как фотомодели, хрен им в грызло», — постановило сообщество, разбредаясь кто куда. Те счастливчики, у которых водились кое-какие сбережения, направили свои стопы к прилавкам с долгохранящимися продуктами. Создав кратковременные очереди. Чем обеспокоили случайных свидетелей такого странного явления. Очереди моментально удлинились желающими пополнить запасы на черный день. Те, кто сбережениями не обладал, выковыряли заначки и мудро их пропили под тост «на всю жизнь не затаришься».

* * *

Перво-наперво, едва ступив на Нюсину территорию, Олег подружился с собакой. Запах мальчика если и удивил Волкодава, то не слишком. Скорее — даже понравился. Вполуха выслушав наставления хозяйки, пес сообразил, что этот «свой» ему чем-то даже нравится. Позволив обнять себя за могучую шею, Волкодав выдал взволнованный зевок во все зубы, внюхался внимательнее и лизнул мальчика в ухо цвета свежевыкопанной картошки.

— Вот видишь, тебя даже пес вымыть хочет, — по-своему отреагировала Нюся, потащив упирающегося Олега на санобработку.

— Я уже мылся! В речке! Я часто моюсь! Сейчас тепло, если кто не в курсе. Посмотрите — руки почти совсем чистые.

— А зимой где ты ванны принимал?

— А снег на что?

— Умница, вот раз ты такой чистоплотный, нечего истерики устраивать, словно девчонка какая. Я ж тебя не топить собралась. Просто мне будет приятнее на тебя смотреть.

Бурча на несправедливость судьбы, Олег решил подчиниться глупой женской прихоти и сдался.

Кото вежливо-непреклонно пресек попытки предложить женскую помощь в отскребании гостя от наслоений городских микробов. Оставив стеснительного Олега наедине с ванной, мочалкой и мылом, он пошел жечь его шмотки в бочке для сгораемого мусора. Ребенок долго и шумно плескался, а потом высунул розовый нос в приоткрытую дверь, перепугав Нюсю пронзительным воплем: «Что я, голый теперь ходить буду?»

Демонстративно отворачиваясь, Кото вручил стопку одежды в руки Олега. Теперь можно было немного передохнуть, наблюдая, как новый жилец осваивается в Нюсиной обители.

В непрестанных хлопотах они совсем забыли про Ирину. Но она до сих пор находилась в состоянии спячки в недрах дома и по законам подлости непременно должна была объявиться в самый неподходящий момент.

Пока Нюся с трудом приноравливалась к новому образу жизни, Кото снова оседлал кресло, где, медленно покачиваясь, с наслаждением вкушал пирожные.

— Не стесняйся, у нас много вкусного, — кивнул он в сторону кухни, приглашая Олега полакомиться за компанию.

Мальчик с сожалением отошел от мутного зеркала, прекратив рассматривание себя в новом не отглаженном и оттого складчатом от упаковки спортивном костюме. Костюм был ярко-синий с мандаринового цвета лампасами, а под ним — байкерская черная футболка с оскаленной волчьей мордой. Несмотря на явную великоватость, Олегу она невероятно нравилась, из-за чего он поминутно искал свое отражение во всех гладких поверхностях.

— Угощайся, — хлебосольно повторил Кото.

— Ну ты даешь?! Жрет без перерыва. Прям как маленький. Больной, что ли? Ты на улице и дня не проживешь.

— Он большой. Ему много надо. Не обращай на него внимания. Для Кото это нормальное времяпрепровождение. Только сначала надо нормально покушать, а пирожные будут к чаю.

— Кото? Ну и имечко. Кото-мото-бегемото! Да не переживай, фигня все это. Имя переменить можно, главное — не опаскудиться. Остальное лабуда.

Олег был сначала обильно накормлен, а теперь с разрешения Нюси обходил дом. И, конечно, незамедлительно наткнулся на Ирину.

— Тетя Нюся, у вас там баба больная в постели мается. Стонет, ужас как. Не померла бы.

— Ничего, Олежек. Я ее знаю, она не больная, она психованная. Так что пусть пока лучше поспит. Добрее будет. А стонет, — Нюся, догадываясь в чем дело, помедлила, — потому что ей кошмары снятся.

— А. Так сразу не скажешь. Лилька тоже по ночам стонала. У нее что-то с желудком было. Типа язвы. Мучалась очень. А потом ее увезли.

— В больницу?

— Нет. В сексуальное рабство, — горделиво просветил Олег.

Кото оторвался от поглощения винограда и насторожился.

— Куда?

— Ну вы даете. Живут тут и ничего не знают. Продали ее в проститутки. На малолеток сейчас знаете какой спрос. Ого-го! Про таких даже по телеку показывали.

— А ты почем знаешь? Или у вас в подвале телевизор поставили?

— Вот наивность. Про телек мне Фикса сказал. У него сторож со стоянки знакомый есть. А Лильку точно туда отправили. Или на органы. Но не за-ради желудка, это верняк. На ее желудок только кретин позарится. Наверное, живет сейчас в Америке этой, ест каждый день от пуза. Она, как подрастет, меня забрать туда обещала, в Америку то есть. А на фига мне такие проблемы? Мне и тут неплохо живется.

— Вруль ты. Вон, смотри, фингал какой.

Олег засмущался, но совсем ненадолго.

— С кем не бывает. Зато я знаю, где в лютый мороз переночевать можно. И не спился, как некоторые. И дерьмо всякое ни разу не нюхал. И ширяево не потреблял.

Нюся хотела было задать вопрос про всяких извращенцев, пользующих не только малолетних девочек, но вдруг поняла, что Олег явно не того поля ягода. Мальчишка был жутко самостоятельный, как ушлый дворовый щенок, но не попорченный мерзостями городских трущоб. Вполне приличный мальчишка. Хвастун, каких поискать, но это не меняло общего благоприятного впечатления. Даже казалось забавным.

— Тетя Нюся, а у вас компьютер есть?

— Ты в кабинете был? Там ноутбук на столе валяется. А ты что, пользоваться умеешь?

Олег шмыгнул носом.

— Неа. Откуда мне. Научите?

— В игрушки играть будешь?

— Неа. Изучу принцип действия и пойду работать крутым программистом. Или хакером стану. Крутым. Я еще не определился. А пока можно и в игрушки сыграть.

Так Нюся узнала, что Кото, оказывается, умеет не только лакомиться, раскачиваться и прицеплять странные сны. Он еще и продвинутый специалист в области компьютеров. Следуя пожеланиям Олега, Кото тут же увел мальчишку в сторону кабинета осваивать азы будущей прибыльной профессии.

«Подслушивать, конечно, нехорошо, но, черт возьми — это и мой дом тоже», — думала Нюся, трусливо подкрадываясь к двери.

Низкий голос Кото был слышен отчетливо.

— Ты, надеюсь, письменности обучен? Не пыхти, я не хотел тебя обидеть. Бери лист бумаги и ручку. Я сейчас тебе буду по пунктам диктовать порядок нажатия вот этих кнопочек. Ничего страшного. Тебе потом объяснят, что к чему. А пока записывай инструкцию…

Успокоенная Нюся, пользуясь моментом затишья, вернулась обратно, бухнулась в кресло, где всерьез задумалась о дальнейшей судьбе Олега. Не стоит себя обманывать, ей до жути захотелось оставить мальчишку себе. Так хотят чего-то недоступного и невозможного. Например, полетать, махая руками.

«Дело разрешимое. Обращусь к полковнику, он поможет. Полковник, он такой, даже если я натворю глупостей, поругает, но все равно не откажет. Ни разу не отказывал. А тут такое правильное дело. Мальчику нужен не только дом и уход. Ему надо учиться. Надо заново вписаться в нормальную жизнь, без страха за завтрашний день. Много чего надо. Но в первую очередь — выяснить, хочет ли он этого сам», — размышляла Нюся.

— Мама дорогая, — вялый голос Ирины вывел Нюсю из приятной задумчивости.

Лицо гостьи от постоянного сна смялось, голос — тоже. И вообще, она было вся смято-потная. Волосы прилипли к черепу неопрятными прядями, ноги заплетались.

— Паршиво выглядишь, — заметила Нюся.

— Я, кажется, влюбилась, — пропустив мимо ушей нетактичное замечание, оповестила Ирина. — Это не мужик, это — нечто. Мы, представляешь ли, сговорились на завтра встретиться. Повторить, так сказать.

Нюся вытаращенными глазами уставилась на пожеванную тень подруги, не зная, как правильно реагировать.

— Что за мужик такой, если позволяет себе спать целый день напролет?

— Нормальный мужик, получше некоторых. Поясняю для люмпенов — у него сейчас перерыв в съемках. А ночью тусоваться будет. Работа у него такая.

Люмпен в лице Нюси ничего не понял.

— Так что, дорогуша, моего мужчину попрошу не беспокоить! Ты не в претензии? То-то. Домой поеду. Сейчас темно, никто не увидит, что я такая неухоженная. Утром по-быстрому на работу. Пожрать заодно куплю. А потом — снова в гости. Не провожай. Я в порядке.

— Эй, а как его зовут, мужика твоего?

Белесые брови Ирины удивленно поползли вверх, отчего она стала похожа на мартышку.

— …

— Дождались — сбрендила. Ты вообще соображаешь, что творишь? Я еще понимаю — завалиться в койку к кому-то попроще. Но не к секс-символу всех российских баб. Ну, или многих. И вообще, он, по-моему, с головой не дружит. Зачем тебе его травмировать?

— Ага, и тебя зацепило… Но уговор дороже денег. Так что не суйся — мое. Впрочем, ночь длинная, я, пожалуй, попробую разнообразить ассортимент. Буду спать по четыре часа. Так можно двух кобелей сразу попробовать. Но первым всегда будет он. Нюська, такой кайф…

Входная дверь осторожно хлопнула, вскоре заурчал двигатель машины. Вопреки опасениям Нюси ворота Ирина не снесла. И даже закрыла их за собой.

«Что ее зацепило в этом самодовольном кинокрасавчике? И чем она зацепила его? У него наверняка поклонниц — пруд пруди. Или, как у большинства мужиков, проблемы с самооценкой? Ведь бывает так, выбирают не ту, что красивее, а ту, что доступнее», — но Нюся не жалела, что не расспросила подругу подробнее. Ирка сейчас на все сто уверена в своей правоте, а когда она такая, то опускается до уровня упрямой овцы.

Единственно, о чем сейчас Нюся не переживала, так о том, что не рассказала Ирине про Олега. Ни к чему.

— А я сам комп выключил! — приплясывая, Олег вбежал в комнату. — А чего вы такая грустная в темноте сидите? Вас кто-то обидел?

Судя по выражению лица, мальчишка был готов немедленно ринуться в бой с предполагаемым обидчиком. Глаза воинственно горят, особенно тот, что с синяком. Опух весь. Одна щелочка осталась. Того и гляди ослепнет.

— Пойдем, герой, давно пора глаз твой в порядок приводить. Помнишь, что в аптеке сказали?

— Больно много они понимают, — ворчливо окрысился Олег, но покорно проследовал за Нюсей лечиться.

Дом требовал кардинальных перемен. Уютное, но весьма захламленное гнездышко на данный момент отражало сущность временно одинокой молодой женщины. Не старой девы, которая оскалила последние зубы, махнув на весь мир рукой, а женщины, слишком дорожащей своим внутренним покоем и устоявшимися привычками. Даже в мелочах. Если утром положить полотенце на стол, то и к вечеру оно там валяется как миленькое.

Теперь у Нюси разыгралась фантазия. Ей хотелось все здесь переделать под Олега. Соорудить настоящую детскую комнату, пригодную для потребностей растущего мальчишки. Пока она точно не знала, в чем будет заключаться грядущая перестановка. Нюся еще раз проверила комнату Олега. Аккуратно застелила кровать, зачем-то поправила складки на шторах. Снова сняла покрывало и отогнула край одеяла.

Отчего комната как была бабская, так ею и осталась.

Не снимая футболки, Олег забрался в постель, предварительно поколотив подушку. Она ему мешала. Но огорчать Нюсю не входило в его намерения, и он решил дождаться, когда останется один, и скинуть подушку на пол.

— Вот здесь поставим компьютерный стол. Чтоб ты в моем кабинете не играл. Я там, видишь ли, иногда работаю, — важно сообщила Нюся. — А тут — будет книжный шкаф.

— Это хорошо. Я читать жуть как обожаю. Сейчас в каждой мусорке книжек завались. Хоть жопой ешь. И журналов. Правда, большинство с голыми тетками. Знаете, такие тощие тетки, рот бубликом, сиськи как тыквы, жуть…

Олег вовремя опомнился, заметив Нюсин остекленевший взгляд.

— Книги, говорю, хорошие попадаются, — как ни в чем не бывало продолжил он. — Из моих знакомых никто не читал. А я — с удовольствием. Про приключения всякие. Про героев. Которые всех врагов замочили. Комиксы тоже интересно разглядывать…

— Балда ты, — ласково сказала Нюся. — Спи давай.

— А тетка эта, больная, ко мне не проберется?

— Она недавно уехала.

— Это хорошо. А то с такой под одной крышей страшновато. Ну, как подожжет, или поубивает всех тепленькими. А так я никого не боюсь. Вот раз под платформой железнодорожной полз, а потом под вагон залез, от ментов прятался, а вагон возьми да и поедь. Тогда тоже почти не испугался. Вымазался только, — продолжил он, уже засыпая. — Тетя Нюся, а вампиры взаправду бывают?

— Думаю, что нет. Во всяком случае, наука это отрицает.

— Это хорошо. А то я ух не люблю, — сквозь сладкий зевок пробормотал мальчик и окончательно заснул.

Нюсе хотелось не сна. Хотелось свежего, пахнущего цветами ночного воздуха. Она стеснительно пригласила Кото прогуляться. Пройтись немного по улице. Хоть до поворота, где громоздились заросли невероятно шипастых белых роз. Фонари желтым уютным светом раскрашивали аллею в призрачные подвижные кружева. Там, где горела лампочка, блики на ветках деревьев почему-то складывались по кругу. Словно росли в виде венка. Нюся понимала, что это как-то связано с отражением светового луча. Но сейчас ей было не до теории, ей просто нравилось рассматривать блестящие венки на темном фоне крон. Если бы шел дождь, было бы еще красивее.

— Кото, как ты думаешь, стоит попробовать упросить Олега остаться?

После ее слов тихие шаги за правым плечом шаркнули и остановились.

— Не стоит торопить события, — мягко посоветовал Кото.

— Ты прав, слишком много всего навалилось.

— Ты про меня?

— И про тебя в том числе. Я ведь до сих пор ничего так и не поняла.

Этот вопрос остался без ответа. Кото ласково взял Нюсю за руку, и они пошли дальше, как два неприкаянных школьника. Молча. В спокойном окружении тишины, нарушаемой только тихим писком летучих мышей.

* * *

Едва проснувшись, Олег открыл глаза и не смог определить, где именно он находится. Насыщенная приключениями жизнь приучила его быстро ориентироваться на местности, но сегодня навыки, убаюканные чистым постельным бельем и сытым желудком, приказали долго жить. Мальчик прежде ничего не знал про реинкарнацию, но, оглядывая краем глаза окружающее пространство, заподозрил себя в непоправимом перевоплощении в тетку обыкновенную из подвида обеспеченных.

«Не хило мне вчера по башке заехали», — подумал Олег, снова опуская веки в надежде через минуту проснуться в родимом подвале, желательно в прежнем обличье.

Что вовсе неудивительно, второе пробуждение мало отличалось от первого. Олег рывком выбросил свое экономное (ни единого лишнего грамма) тело из кровати. Постоял, задрал футболку, осторожно заглянул в незнакомые трусы, после чего обрадовался, обнаружив, что на сегодня он именно тот, что надо.

«Ура! Я был, я буду, я есть, и я хочу есть. Классная футболка».

Следующим открытием из раздела неприятных стало исчезновение родимой одежды.

«Сперли. Проклятые буржуи», — было посетовал Олег, но тут вспомнил некоторые запутанные детали прошлого дня.

«Вот гадство».

Невероятно, но реакцией на слямзенные шмотки стала всамоделишная обида. Больше всего было жалко ботинки, которые только накануне разносились до нужного размера. Скольких мучений это стоило!

Но вот футболка — она всяко лучше той, прежней.

Опасаясь за свой рассудок, Олег бесцельно бродил по комнате, трогая все кончиками пальцев. Словно простые прикосновения к чужой мебели приучали его к новой жизни.

«Вот гадство», — снова бессильно подумал он, но тут события вчерашнего дня словно высветились в его сумеречной памяти во всех деталях, и он запрыгал по комнате, натягивая новые, свои (!) спортивные брюки.

Теперь он был готов принять новую действительность, чего бы она ни предложила.

Олег быстро привыкал к новому дому. Он суетился, как домовитый старичок, помогая Нюсе по хозяйству, ругая ее за беспечное отношение к цветнику, который упорно обзывал то огородом, то «полусадиком». Мыл посуду. Покорил стиральную машину — Нюся застала его за безмолвным созерцанием зрелища крутящегося грязного белья в иллюминаторе.

Мальчик был невероятно худенький, но потенциально крепкий. Видимо, гены какого-то дальновидного прадеда наконец отыскали приемлемое пристанище именно в этом потомке. Тело, высушенное ветрами и сквозняками сырых подворотен, требовало калорийного питания, а ум — постоянных новостей.

Новости приветствовались разные. Например, как зовут соседскую девчонку. Что ей сказать этакое при встрече и чем можно произвести на нее неизгладимое впечатление. Вариант запустить большого паука в шелковистые сто раз причесанные волосы был категорически отвергнут проницательной Нюсей. Она прекрасно помнила, как глупо выглядели ее малолетние ухажеры, выпендриваясь, словно клоуны самого низкого пошиба. А уж как доставалось ее косе?!

Оказывается, старания Нюсиных мучителей были не напрасны. Теперь, спустя много лет, она припомнила все садистские выходки маленьких мальчиков, зато смогла помочь Олегу приглянуться соседке.

— Насколько мне кажется, умный вид и хорошая шоколадка сделают ваше знакомство значительно приятнее. Мне представляется, что ради такой девочки тебе стоит забыть все бранные слова, типа «охрененный» и «жопа». Если не знаешь, как выразить свою мысль без ругани, лучше промолчи, за умного сойдешь. И больше спрашивай. Девчонки любят говорить о себе.

«И мальчишки тоже», — мысленно прибавил Олег.

— Короче, постарайся показать себя с лучшей стороны и не выпендривайся.

Несмотря на то, что Олег не все понял из заумного совета, он смело кивнул головой.

Нюся, довольная, что ей так серьезно внимают, рискнула предложить Олегу ни при каких обстоятельствах не посвящать никого в подробности прошлого.

— Врать плохо. Но запомни — меньше знают, лучше спят. Поэтому ты для всех — сын моей дальней родственницы.

— Ага, — невесело сострил Олег. — Еще один липовый племянник.

— Кото и есть племянник, — испугалась разоблачения Нюся.

— А еще говорите — врать стыдно. Только мне не рассказывайте. Он никому не племянник. Он сам не знает, кто он. Учите не врать без надобности, а сами во вранье по уши. Что с того, если я жил на улице? Я ж не убил никого, не украл… почти ни разу. И если спер, то только жрачку на рынке. Яблоко там, или пирожок. Хотя чаще надкусанные подбирал. Правда, в них начинки ни фига не оставалось.

— Ужас! Надо проверить тебя на глистов. И слово «ни фига» вычеркни из своего лексикона. Давай сейчас не будем об этом. Так вот, я хочу, чтоб эти несколько ограниченные люди тебя уважали и не тыкали пальцем. Особенно дети. Они злые.

— Знаю. Сам такой. Нюся, не переживайте, если вам это так важно, то я буду твоим родственником. Хоть внуком, хоть племянником, какая на… разница.

— Ты мне эти «на…» забудь, не то уши надеру. И про Кото лучше не распространяйся.

Решившись быть откровенной, Нюся кратко рассказала краткую версию обнаружения Кото. Олег аж присвистнул, от удивления оттянув низ футболки до полной деградации волчьей рожи.

— Дела. Я, это, больше не стану его доставать расспросами. Но он же совсем нормальный?!

Как ни странно, откровенность Нюси удивительным образом скрепила зарождающуюся дружбу. Теперь у них была тайна. Которую надо было хранить от посторонних. Разумеется, теперь советы Нюси Олег воспринимал гораздо понятливее, жалея ее, хотя бы для того, чтобы оберечь от ненужного беспокойства.

— Итак, ни при каких обстоятельствах не стоит дергать девочку за волосы, это раз, второе — не рассказывать страшных баек про жизнь беспризорников, она все равно не оценит.

Тут Нюся здорово ошибалась. У Олега без ее нравоучений хватило ума и такта, не вдаваясь в детали запутанной родословной, заинтриговать соседку рассказками, в которых главным героем был не он, а его жутко героический товарищ. Девочка, к слову сказать, ее звали Анечка, с не остывающим восторгом ждала каждой новой встречи с Олегом. Буквально умоляя поведать еще что-нибудь про приключения настоящих героев. Забыв наставления мамы — милейшей учительницы географии, она замирала в благоговейном восторге от историй про отважных малолетних воришек, специализирующихся на добыче пропитания, и мстительных поджогах жадных торговых точек. А баталии с врагами из соседнего района вообще сводили ее с ума.

Для Олега изучение Кото и Анечки стало сложным исследовательским мероприятием. Так настоящий первооткрыватель восхищается, скажем, наличием дополнительного пищеварительного тракта у неведомого доселе организма, не заостряя внимания на таком пустяке, что этот самый организм уже проглотил половину его туловища.

Поводом для удивления мальчика могло стать что угодно. Например, как-то Олег, прогуливаясь с Нюсей и Кото по магазину, чересчур долго взирал на прилавок.

— Как эта штука называется? — наконец решился спросить он.

— Киндер-сюрприз.

Олег еще помучился, рассматривая яйцеобразные штуковины.

— Это что получается, детские какашки продавать начали?

Словарный запас позволил Кото сложить два и два, проникнув в суть сомнений Олега.

Тогда заинтригованный Кото всерьез задумался над вопросом Олега. Ему виделась фабрика, где на конвейере сидят на горшках пухлые розовощекие карапузы, а шустрые тети фасуют добычу в фольгу, придавая отходам товарный вид.

— Олег прав. Если буквально перевести — «детские какашки», — подтвердил он, напав на Нюсю с требованием незамедлительных объяснений.

Что и говорить, каким боком производство шоколадного развлечения связано с детскими экскрементами, Нюся не поняла.

— Ты что, никогда не слышала выражение «цвета детской неожиданности»? Детская неожиданность и есть киндер-сюрприз, — терпеливо растолковывал ей Олег, не смущаясь веселым вниманием окружающих.

— Малый прав. Я всегда это подозревал, — громко рассмеялся громадный дядька, ехидно поглядывая на свою миниатюрную сконфуженную жену.

Панически испугавшись приступа смеха, Нюся выволокла своих подопечных из магазина. Ругать хихикающего Олега не стали, и он тут же забыл про недоразумение. Потому что его голову посетила новая гениальная идея, напрямую связанная с экономикой. Чтоб проверить ее на практике, дома он в первую очередь подверг тщательному досмотру холодильник.

— Я так и думал!

Оказывается, его возмутило немыслимое Нюсино отношения к деньгам.

— Вы так разоритесь, по миру пойдете. Нельзя столько тратить. Надо всего понемножку покупать. А то выкидываете больше, чем я раньше ел.

Заплетая свою роскошную косу, Нюся терпеливо выслушала критикана, поразмыслила над его словами и прониклась справедливости замечания. Действительно, часто еда гибла от ее бесхозяйственности.

— Я вам помогу. Только выдайте мне блокнот и карандаш. Итак, что нам надо? Надо закупаться с умом, просчитав заранее все на неделю. Вы не волнуйтесь, я ухо не завешиваю, секу момент. Итак, что у нас вырисовывается? Смотрите, тетечка Нюсечка, яснее ясного, сливочное масло вы не жрете, а все равно тащите его в нору. На фига, спрашивается? Мне необходимо грамм по пятьдесят в сутки, Кото масло не хавает, пес — тоже. Дальше. Сметана. Почему у вас постоянно по три ополовиненные банки тухнут в холодильнике? Непорядок. А уж огрызков сыра сколько? Не дело это. В стране такой дефицит денег, а вы их на помойку выкидываете. Не стыдно? Давайте всегда вместе в магазин ходить?

Согласно кивая головой, Нюся, жалеючи, рассматривала новоявленного министра экономики. Лицо раскраснелось, редкие крапинки веснушек стали заметными и оттого еще более привлекательными. Жаль, что волосы пришлось остричь как можно короче. Кото обеспокоился на предмет вшей, обнаружил их и самолично постриг мальчика. Потом дополнительно обработал купленным в аптеке снадобьем.

— Удивительное дело, — делилась Нюся с Кото, — раньше вши были немыслимой редкостью. Просто ЧП, если у кого-то в школе после первого сентября на медосмотре врач обнаруживала насекомых. А стыд-то какой! У нас в классе был случай. Над девочкой так смеялись, что она на уроки перестала ходить. Ее родители потом в другую школу перевели. А сегодня аптекарша мне говорит: «Ерунда. Сейчас от этой гадости никто не застрахован». Безобразие.

Вытерпев принудительную стрижку, в которой, как выяснилось, не было никакой необходимости, Олег чуть не поссорился с Кото, который не поленился даже заглянуть мальчишке в зубы. Зубы оказались ослепительно белые и прочные.

— Сам шевелюру до пояса отрастил, вредина. Я, может, тоже хочу такой хвост.

— Ничего, волосы не ноги — вырастут, — успокаивала Олега Нюся.

— Дерзай, — подыграл ей Кото.

— От дерзая слышу, — огрызнулся Олег.

«Как только сойдет радуга фингала, Олег приобретет вполне респектабельный вид. И что дальше?» — только сейчас Нюся поняла неизбежность серьезного разговора по душам.

Пора было поставить точки над «и», определившись с дальнейшей судьбой мальчика. Нюся отчаянно трусила, боясь обидеть гордого мальчишку и нарваться на отказ. Помог Кото.

— Олег, у тети Нюси проблема. Она, видишь ли, надеется, что ты серьезно подумаешь над ее предложением остаться с ней навсегда.

— У вас что — хроническое бесплодие? — неожиданный ответ напрочь пришиб и без того взволнованную Нюсю.

— Нет, вроде бы. Я точно не знаю.

Олег уставился на Нюсину косу, будто именно в ней коварно спряталось верное решение.

— Вы что, усыновить меня хотите? Насовсем? А если я вор, жулик и наврал вам все про родителей?

— ???

— Не наврал. Я вообще считаю вранье ниже своего достоинства.

Как только до нее полностью дошел смысл высокопарных слов, Нюся облегченно вздохнула.

— Я подумаю. Вы хорошая, — добавил мальчик, вероятно, чтоб подсластить пилюлю. — Но я слишком привык жить сам по себе. А с вами хлопот не оберешься. Глаз да глаз, как говорила моя бабка.

И вот что удивительно — Нюся искренне расстроилась от одной мысли, что Олег снова соберется в бега.

Кото задумчиво хмыкнул. Какие мысли роились в его симпатичной голове, предположить было сложно, но лицо постоянно меняло выражение от просто задумчивого, до очень вдумчивого. Непроницаемое такое лицо. Как у котла плавильной печи. Снаружи тишь да гладь, а внутри железо булькает.

Пока процесс приручения беспризорника не завершился, Кото по три часа в день старательно занимался образованием Олега, в основном налегая на чистоту речи и компьютер. Час уделял спорту, соорудив баскетбольное кольцо и турник, заставляя мальчика то носиться кругами, то кидать мяч, то подтягиваться. До сих пор не слишком результативно получалось. Мяч упрямо не долетал до цели, а борьба с поднятием собственного веса чаще всего оканчивалась для Олега покорным висением на перекладине турника. Кото туда его прицеплял, а потом мальчик красовался, как белье, вывешенное на просушку. После чего сваливался в руки настырного тренера.

Когда наступал вечер, все вместе отправлялись купаться, пытаясь получить максимальное удовольствие от затянувшейся жары. Естественно, работа плюс забота о двух условно усыновленных выматывала Нюсю. Она добиралась до постели, где проваливалась в мертвый сон без намека на сновидения. Теперь, когда у нее не было ни минуты праздного безделья, старые проблемы казались ей смехотворными. Вот придумать, что сварить на обед, — это да. А еще надо решить, что сказать настоящему полковнику, который может все и даже больше. А еще неплохо бы приучить Олега культурно есть. Без чавканья, без вытирания пальцев о скатерть (может, проще вовсе убрать ее со стола?). Впрочем, пожеланий накопилось, хоть отбавляй. У Нюси голова шла кругом.

* * *

Ночи Ирины превратились в бесконечную череду свиданий. Перемежая новые персоны с полюбившимся Артистом, она быстро рвала последние ниточки, связывающие ее пульсирующий ум с реальностью. Порой, добираясь до туалета, она сама не понимала, куда и зачем идет. Ей самой было муторно ощущать себя зомби вне сна и по-настоящему живой во сне. Простые физиологические потребности организма превратились в каторгу. Ирина с детства паниковала, опасаясь обмочиться. Замученный воздержанием переполненный мочевой пузырь уже не справлялся с традиционной подачей тревожных сигналов, но организм приспособился, пронизывая тело острой болью в критический момент, за которым следует мокрая кровать. Благодаря резям пока конфузов не случалось.

Пока хозяйка пребывала в сонном угаре, дом бесповоротно зарастал пылью и паутиной. Словно пауки только и ждали удобного случая показать, на что они способны. Целые стада многоногих существ развернули хлопотливую деятельность, распределяя ниши существования.

Немытые окна пропускали достаточно раздражающего солнечного света, поэтому Ирине пришлось плотно забаррикадироваться занавесками. Грязное белье поначалу находило свое пристанище на полу в ванной комнате, а потом разрослось скисшими кучами в коридоре, преграждая доступ к горячей воде и мылу. Обжитой оставалась только спальня, из которой Ирина выволокла все лишнее, оставив кровать и зеркало. Теперь спотыкаться было не обо что.

Пользуясь попустительством хозяйки, в холодильнике безмятежно разлагались остатки продуктов, озонируя атмосферу таким амбре, что в зону поражения не совались даже насекомые. По теории вероятности недалек был тот знаменательный момент, когда плотность испарений превысит допустимые пределы и прочный холодильник сначала раздуется, словно воздушный шар, чтоб затем рвануть на сотни осколков.

Пока в недрах холодильника медлительными темпами производилось рождение неизвестного типа биологического оружия, организм Ирины перестраивался под новые для него условия жизни. Словно завзятая алкоголичка, без остатка захваченная идеей фикс, Ирина потеряла вкус к еде. Заставляя себя проглотить хоть что-то, чтоб получить необходимое для жизни количество калорий, она теперь перешла на яблоки, купив их целый ящик. Яблоки тоже портились, обеспечивая пауков десертом в виде тучи назойливых фруктовых мушек. Тех самых, которые избегали соседства с холодильником.

Иногда Ирина совершала подвиг, превозмогая себя, кипятила чайник, заваривала крепкий чай, растворив в нем аж пять столовых ложек сахара. И с отвращением выпивала напиток, считая, что он поддерживает в ней силы. Кроме поддержания сил чай окрасил эмаль зубов в стойкий цвет мореного дуба.

«Мелочи жизни», — шептала Ирина, захлопывая рот перед зеркалом.

Досадные накладки, которые случались с ней поначалу, постепенно выработали более продуктивную тактику обольщения избранных любовников. Впрочем, многим надеждам так и не суждено было оправдаться. Как выяснилось, даже во сне некоторые герои предпочитали сначала «поговорить», чему мешал языковой барьер. Объясняться жестами оказалось проблематично, вследствие чего Ирина постепенно отказалась от тех партнеров, которые не говорили на русском или английском.

«Актеры. Ведущие телешоу. Они бесцеремонно входят в наши дома, в нашу серую жизнь. Они мечтают, чтоб мы полюбили их. Хорошо. Пусть так и будет. Хотя бы единожды они узнают, что такое ответная любовь зрителя…»

Из пересохших белых губ вырвался сдавленный смешок.

«Беда с этими мужиками. Играют супергероев, и мы им верим, привыкаем к их мужественной исключительности. А на проверку — так, пустячок. Но не все, некоторые даже очень ничего. Зря я поленилась вести дневник. А то, когда все кончится, сама бы с удовольствием почитала. Особую главу уделила бы политикам. Те, несмотря на возраст, гребут все, что шевелится. А вот спортсмены… Надо быть честной — послали они меня на фиг. Какая-то аномалия. Или у них всегда все под контролем? А может, для улучшения результатов чемпионы жрут всякую химию и обимпотентились?» — светлая мысль отвела подозрения в своей несимпатичности и приятно согрела душу.

Ко всему прочему, оказалось, что для бесперебойности процесса необходимо учитывать разницу во времени. К такому географическому беспределу Ирина оказалась не готова. Она решительно попыталась самостоятельно рассчитать таинственные часовые пояса при помощи рекламных проспектов турагентств, до недавнего времени пылившихся на подоконнике как робкое напоминание о несостоявшихся вояжах. Вследствие расчетов получилась такая ерундистика — хоть караул кричи. Ирина даже расстроилась, предположив, что, пока она бодрствует, остальная и, надо признать, большая часть человечества дрыхнет беспробудным сном с незначительными интервалами.

Кроме того, проклятые кумиры шлялись по свету неорганизованной гламурной отарой, не вписываясь ни в какие тщательно выверенные расписания. Тогда, чтобы не мучить себя высокоточными расчетами, к ночному сну прибавился дневной, утренний и вечерний.

Постепенно периоды бодрствования сократились до поразительного минимума. Менялись лица, менялись впечатления, но желание не пропадало. Как только Ирина вспоминала кого-то неопробованного, она сразу выпивала таблетку снотворного, погружаясь в процесс, как в омут. Словно вернулись воспоминания о подростковом возрасте, когда она по уши влюблялась в каждого симпатичного певца, развешивая по стенам спальни памятки-плакаты.

Неизменным оставался Он, тот, кого она ждала каждую ночь с жарким нетерпением, хотя и не оставляла в покое парочку-другую новых «клиентов».

Ощущение от секса усугублялось ощущением собственной значимости, близкое к тому, что чувствует полководец, выигравший значимое сражение. Кем она была до этого? Простой провинциальной торгашкой, которой не светило ничего, кроме развлечений с неразборчивыми самцами. А тут такое непаханое поле для захвата. И самые лакомые призы. Которые всю оставшуюся жизнь будут вздрагивать, столкнувшись с похожими на Ирину женщинами.

Из мелкой пакостности, или для закрепления результата, она стала являться некоторым жертвам по второму разу, получая истинное удовольствие от их испуганного недоумения. Впрочем, находились энтузиасты, которые не скрывали радости, за что удостаивались третьего, а то и четвертого раунда.

Интересно, скольким пришлось впоследствии потратиться на качественного психоаналитика? Но Ирину гуманные соображения мало беспокоили. Ей казалось, что такие самурайские набеги могут сработать ей на пользу: мало ли — вдруг когда-то жизнь столкнет их нос к носу. Никогда не знаешь, куда занесет судьба, а косвенное знакомство с «объектами» экспериментов прибавит ей уверенности в себе. Ирина ни на секунду не сомневалась, что близок момент, когда она будет вращаться в тех кругах, где ее проказы пригодятся.

Единственный настоящий любовный роман Ирины и Артиста стремительно развивался, страсти накалялись, плавя все на своем пути. Настоящие свидания с почти настоящими интерьерами. Ирина не скупилась на выдумывание все более увлекательных мест встречи. Иногда это был необитаемый остров, иногда — пиратский корабль, а то и средневековый замок. В кино Его герои поражали воображение зрителей крайней степенью равнодушной жестокости, а во сне Он предпочитал бескровные увлекательные авантюры. Порой Он намекал на рандеву во дворце Клеопатры, или в Зимнем дворце. К слову сказать, от моды на парики пришлось отказаться — не каждый выдержит кошмарное сооружение, кишащее злющими блохами. Да и смешно это — выглядеть вислоухой овцой.

Не будучи режиссером, Ирина паниковала, слабо представляя, как она справится с такими запросами. Отчасти спасали иллюстрации из исторических книг и художественных альбомов, что не помешало ей свалиться с лестницы по причине отсутствия навыков передвижения в громоздком кринолине.

Чем дальше в лес, тем толще партизаны.

Тривиальные идиллии с веерами и опахалами прискучили, уступив место садомазохистским пыточным, невероятно востребованным по сей день. Черная лаковая кожа, наручники, стильные картузы, плетки, все эти аксессуары, подкрепленные неуемной фантазией, забавляли их до того печального дня, когда по оплошности Ирины в сон вклинилась крупная особь женского пола. С которой Артист свалил позабавиться, забыв про Ирину, намертво пристегнутую в мрачном подземелье.

Примирившись, они договорились больше не допускать в свой постельный рай посторонних участников. Такое соглашение было достигнуто в результате бурных дебатов, сдобренных угрозой создавать окружение сплошь из беззубых старушек.

Дурно пахнущее средневековье сменилось серебряным веком всеобщей надушенной утонченности, где Он систематически забывал, что в игру осознанно вовлечены всего два участника. Погружаясь в роль, Артист презрительно щурил глаза на эпатажных поэтов, наивно пытаясь произвести фурор среди долгополых дам в бесконечных бусах. Какого-то лешего, Ириными стараниями, в сон ввалился Есенин, сильно смахивающий на актера Безрукова. Случился конфуз. Две застывшие маски, во рту одной свирепо попыхивает знаменитая трубка.

— «А, это ты? Ну, привет. Как жизнь?»

Есенин на миг стушевался, подавившись ароматным дымом, но, видно от природы обладая сильной волей, преобразился в Блока, подхватил под локоток красивую мадам с оленьими глазами и исчез в направлении будуара, даже не посчитав нужным попрощаться.

— «Хам, — презрительным голосом буркнул Артист, отыскивая знакомые лица в комнате, но таковых не оказалось. — Жаль, давно мечтал надраться с ним до чертиков».

Из снов про быт серебряного века Ирине в голову запала идея слуг, которые роились поодаль, выполняя малейшие желания. Слова «подай, принеси» оказались вполне работоспособной присказкой. Когда она слышала в который раз «Чего еще изволите?», ее сердце сладко замирало.

«Вот бы мне так. Лежишь, ничего не делаешь, а на кухне варганят всякую снедь по ресторанным рецептам. Кто-то стирает, гладит, наводит лоск в доме, занимается всякой грязной работой, подает чай, тапочки… Хочу!»

Потом они окунулись в поля кровопролитных сражений. Рим, Наполеон, разъяренные викинги, разгул крутых мафиози во время сухого закона в Америке, даже стычки с татаро-монголами и Вторая мировая, в которой они тоже поучаствовали. С наслаждением несколько раз казнив Гитлера, приближая День Победы. Потом было принялись за Сталина, но передумали. Получалось, что вождь покинул мир, не только выиграв войну, но отстроив массу полезной жилплощади с высокими потолками. Взвесив «за» и «против», они посовещались, плюнули на свои пристрастия к «сталинским» домам и укокошили великого вождя, закопав его живьем по самые усы на Красной площади.

Оттоволив душу актами возмездия, Ирине и Артисту захотелось кого-нибудь спасти. Сошлись на кандидатуре Жанны Д'Арк. Спасти-то они ее спасли, но вот что делать дальше со сломленной полубезумной женщиной, так и не придумали. Ирина предложила спровадить Орлеанскую деву в ее родную деревню под опеку родственников, но по дороге случилась неприятность. На них напали какие-то невоспитанные вояки во главе с властным упертым громилой. Теперь запылал трехместный костер, где спасатели чуть не изжарились вместе с несчастной девушкой. В отличие от Жанны, впавшей в сомнамбулическое состояние, Ирина визжала так, что едва сама не оглохла.

Ее сотоварищ по снам держался стойко, даже вызывающе, заранее зная, что пробуждение исправит все. Он ерничал, выкрикивая драматические лозунги, несмотря на явное непонимание со стороны палачей и самой Жанны:

«Религия — опиум для народа! Все на ленинский субботник! Пусть всегда светит солнце! Орленок, Орленок! Наши унитазы — самые обосранные унитазы в мире! Кто купил билетов пачку, тот получит пендель в срачку! Шарикову пива не предлагать!»

Вокруг шустрили перепуганные латники, подбрасывая в огонь вязанки хвороста, стремясь поскорее заткнуть пасть раздухарившемуся горлопану.

Следующей ночью Артист никак не мог угомониться, вспоминая недавние впечатления.

«Надо было французский в школе учить, а то я им про свободу, равенство и братство, а они ни ухом, ни рылом. Быдло. А как я их! Ни фига не поняли, придурки лагерные…»

«Я тоже не поняла, но смотрелся ты впечатляюще», — примирительно согласилась Ирина.

Артисту, разочарованному неудачей, что называется, «попала вожжа под хвост», что бы это выражение ни означало. Он уломал Ирину взяться за освобождение царской семьи, после чего оба не виделись две ночи, мучимые жестокой рвотой.

«Похоже, в некоторые сферы лучше не вторгаться», — догадался Артист.

По вполне понятным причинам от реальных исторических персон пришлось отказаться. Тогда они напропалую полезли в нашумевшие фильмы. Чего только они ни попробовали. Ирина скисла на роли роскошной вампирши в «От заката до рассвета», сообразив, что ее попа до желаемого размера была так же далека, как сушеная слива до арбуза. Честно говоря, Артисту до Клуни тоже было далековато, но его это ничуть не смущало. Зато роли Бони и Клайда удались им на все сто процентов.

Эрзац-жизнь продолжалась, суля много эрзац-интересного.

Она Его боготворила. Могла подолгу рассматривать Его удивительное лицо, восхищаясь попеременно то разрезом глаз, то выпирающей челюстью, то носом.

Нос и вправду был достоин восторгов. Шахматный ферзь, а не нос.

Он обожал авантюры, особенно с гарантированной анонимностью. В принципе, Ирина Ему нравилась, как может нравиться тот, кто является источником новых острых ощущений.

Ей приходилось играть, сдерживая свой резкий характер. Она старалась быть той, кого Он желает сегодня. Часто Он был капризен, тогда она научилась угадывать Его настроение. И с каждой ночью получалось все лучше.

Постепенно Ирина забросила всех мужиков на свете ради одного, пусть и проживающего не так далеко, но от этого не менее недоступного в реальной жизни. А потом так привыкла к мысли, что действительно любима, что начала подумывать о легализации отношений.

«Он ни разу не признался, что любит. Ну и что. Зато, какими красивыми словами он меня называет. Говорит, что я лучшая в мире и никто ему больше не нужен. Кроме того, раз он так счастлив со мной, значит, у него никого нет. Так почему бы нам не попробовать быть вместе в обычной жизни?»

Прошло не так много времени, и их отношения укрепились еще больше. После очередного сна, богатого на события, Ирина стала настаивать на ответе на самый тупой вопрос: «А как ты ко мне относишься?» Он долго сопротивлялся, но, опасаясь, что честный ответ поставит точку на его развлечении, нежным, чуть хрипловатым голосом, глядя ей прямо в глаза, признался, что влюблен.

Ирина была на седьмом небе от счастья.

Вот. Свершилось — тот, о ком мечтают многие, — у ее ног.

Теперь предстояло закрепить успех особенными выдумками, чтоб после череды свиданий попробовать воплотить сон в реальность.

* * *

Нюся тоже мечтала воплотить свои мечты в жизнь. Но ее желания и рядом не лежали с Ириными, поскольку носили более прозаический характер. Для удовлетворения Нюсиных надежд сны были нужны как черту ладан. Надежды эти были сопряжены с моральными затратами, правда, иного свойства — она остро нуждалась в помощи. Трижды обдумав план разговора, она решилась на телефонный звонок.

Сообразно настойчивому пожеланию полковника, встреча состоялась на его скромной даче. Которая оказалась вовсе никакой не дачей, а плюгавой дощатой времянкой, украшенной махоньким зарешеченным окошком, вокруг которой громоздились горы строительного хлама. Обитель хозяина городка сильно смахивала на скворечник. Если только можно вообразить скворца, которому не мешает жить крайняя степень замусоренности.

Куда полковник ходил справлять естественную нужду, Нюся не поняла, как ни старалась. Скорее всего, за ближайший престарелый куст черной смороды.

Настоящий дом должен был появиться не ранее следующего года. Два этажа калиброванного бревна, традиционное крыльцо-веранда плюс (куда ж без нее?) большущая баня. Сауну полковник отвергал, считая предков мудрыми знатоками в области здравоохранения. Пока на участке царили правила мусоросборника, стыдливо скрытого от глаз куртинами мощного чертополоха. Посреди всего этого безобразия торчал нелепый фундамент, напоминающий бассейн.

Что и говорить, самым приятным объектом тут был хозяин. Нюся оценила степень радушия полковника, не переходящего дозволенных границ, и отважно рассказала всю правду про Олега.

— Проверим. Уточним. Примем решение. Кофе хочешь? Вон, в термосе. Значитца, вон оно как сложилось. Не волнуйся, договоримся с кем надо. Только ты мне по секрету скажи — твой парень? Родила по-тихому от Иваныча и скрывала у бабки?

Иваныч, бывший Нюсин супруг, ныне серьезный бизнесмен, поддерживал с отставной женой родственные отношения. Он пока не решился на второй брак, справедливо считая, что какие его годы. Если учитывать возраст Олега, то версия полковника казалась не такой уж абсурдной. Иваныч вполне мог оказаться отцом мальчишки. По срокам, но никак не в реальной действительности. Кроме того, Нюся после развода с Иванычем недолго оставалась холостой и в кратчайшие сроки выскочила замуж.

— Или этот, следующий? Блин, как же его звали? Ты тогда после развода куда-то уехала. Я точно помню.

— Полковник, ты совсем охренел. Я тебе хоть раз врала? Мальчик с улицы. Как и у всех, у него не могло не быть родителей. Остается надеяться, что кто-кто, а ты уж наверняка все выяснишь. Будь добр, только воду не мути своими нелепыми догадками, без твоих фантазий тошно. Меня в эту бодягу с припрятанными детьми не путай.

— Ну-ну.

Полковник был мастер многоходовых комбинаций. Со скоростью, завидной даже для компьютера, он просчитал с десяток возможных сценариев развития данной ситуации, выбрал саму беспроигрышную и для себя уже все решил. Он хитро поглядывал на красивую Нюсю, в который раз прикидывая — светит ли ему, или шансов ноль. Решив, что желаемая взаимность пока маловероятна, достал ручку, записав в потрепанный блокнот скудные сведения анкеты Олега.

— А про Ирку твою что слыхать? Судя по всему, дело швах. Сплетни по городу ползают невеселые. Бизнес забросила. Ходит как лунатик. Совсем баба с глузду съехала. Говорят, отощала, как мумия. Эта мода на дистрофиков кого хочешь до цугундера доведет. Прикинь, я недавно жену своего служивого в больничку пристраивал. Баба прочитала на бутылке с моющим средством, мол, расщепляет жиры. Стала тайком употреблять по столовой ложке перед едой. Похудела, конечно, только вряд ли выживет. Ты как к моде на дистрофиков относишься? Мне, лично, нравятся такие, как ты, чтоб в теле. Вкусные, сочные.

— Я не толстая, — срочно обиделась Нюся.

Полковник вдруг наклонился к Нюсиному предплечью и отважно прикусил его зубами. Нюся взвизгнула.

— Не ругаться! Я, может, всю жизнь этого хотел, — сообщил он победоносно.

— Дурак ты, хоть и полковник.

— Да, я такой. Может, повторим?

Оказаться искусанной плотоядным представителем власти Нюсе не хотелось. Но она из корыстных соображений подставила шею, позволив облобызать ее нежным и удивительно мягким поцелуем. Внутри что-то предательски екнуло. Еще секунду они глядели друг другу в глаза, а потом весело рассмеялись. Правда, смеху полковника недоставало искренности.

Пока Нюся разводила дипломатию с полковником, Олег бесцельно метался по дому, переживая ответственный момент. Он сам не понимал, что ему хочется больше: остаться здесь навсегда или снова рвануть в поисках приключений.

Свобода — болезнь заразная, просто не все это понимают. Бродячая жизнь манила мальчика неясными перспективами, сдобренными приправой из абсолютной независимости. Отягощенной грядущими болезнями, хроническими драками и, что самое существенное, поисками пропитания. Кроме того, на горизонте маячил скелетообразный призрак зимы. Олег знал, что немногие доживают до тепла. Процентов двадцать, не больше. А те малолетние счастливчики, что пережили трескучие морозы, заранее знали, что шансов вытянуть счастливый билет и достичь совершеннолетия нет ни у кого. Дети мерли как мухи, в чем ничуть не уступали взрослым бомжам.

Помирать Олегу не хотелось.

Не меньше не хотелось в детский дом.

Еще ему не хотелось стать после обморожения безногим инвалидом, метровской побирушкой.

К «нехотениям» также относилось лишение таких приятных запчастей, как почки или печень, где бы они ни находились и для чего бы ни служили. Мало ли какой барыга позарится на его ливер? Представив себя на операционном столе, жалкого, беззащитного, распластанного как лягушка, а какой-то зверского облика мясник с довольной красной рожей потрошит большим ножом голое, окровавленное, но такое родное тело… Бррр! Олега передернуло.

Радужные составляющие беззаботных странствий поблекли, как плохая краска на солнце.

С другой стороны, как ни крути, Нюся казалась ему вовсе не диктатором. Скорее крупной девчонкой, с которой вполне можно подружиться. Что касаемо Кото, Олег так и не составил о нем окончательного мнения. Странный парень. Сказать, что равнодушный, вроде язык не поворачивается. Но порой, кажется, что так не живут, а смотрят кино по телевизору. Познавательно документальное кино. Например, про захватывающие трудовые будни птиц шалашников, или про интриги вольных бегемотов, или про рыбью коллективную любовь. Или про жителей маленького российского городишки.

В данный момент Кото флегматично наблюдал метания Олега, ненавязчиво корректируя это броуновское движение в сторону разговора по душам. Было очевидно, что мальчика тревожило что-то еще, кроме проблемы оседлости. Его просто распирало от желания поделиться новой для него заботой.

Сотворив самое бесстрастное лицо в мире, Кото заваривал чай, мимоходом задавая бессмысленные на первый взгляд вопросы. Он считал, что чаепитие всегда располагает к откровенности. Наконец, тактика искреннего равнодушия сработала, мальчишка не выдержал, рассказав всю правду.

До сих пор никто не потрудился просветить Олега о запутанных взаимоотношениях полов. Насколько он разбирался в девочках, с ними лучше вообще не иметь дела. В смысле любовь-морковь. Изредка из девчонки может получиться неплохой товарищ по несчастью. А вот как быть в мирной обстановке?

Кото совершенно естественным образом беспокоился, слушая рассказы Олега про Анечку, которая с согласия родителей пригласила мальчика на день рождения. Побудительный мотив предков Анечки заключался в банальном любопытстве и желании сблизиться посредством дружбы детей с зажиточной соседкой.

— Она такая особенная. Что ей подарить? — в сотый раз нервозно спросил Олег.

— Животное?

— Например?

— Кота.

— У них есть.

— Тогда хомяка, — с затаенной надеждой предложил Кото.

Он видел такого зверя по телевизору.

— Кот ухомячит хомяка, — благоразумно решил Олег.

— Тогда — рыбок. Ах ты, незадача какая, кот их съест. Тогда — собаку. Собака съест кота, и мы тут же подарим хомяка.

Олег невежливо покрутил пальцем у виска.

— Ты псих или прикидываешься?

— Не нравятся мои советы — нечего спрашивать. Лучше у Нюси спроси, она тоже женщина, ей виднее. Кстати, а где она?

В пылу спора они потеряли счет времени, а теперь поняли, что хозяйка куда-то бесследно запропастилась.

* * *

Невзирая на трудности, Нюся, закончив дела, решилась на неслыханный подвиг. Который заключался во вторжении в чужую личную жизнь. Как-то так исторически сложилось, что в большинстве случаев девушки дислоцировались в Нюсиной обители. Вероятно, из-за нежелания Ирины афишировать хронический беспорядок, или просто потому, что она считала свой дом частью самой себя. А кому приятно, если посторонние глаза рассматривают твое нутро? Кроме того, Ирина обжилась в доме Нюси ничуть не хуже, чем в своем, чему в немалой степени способствовали Нюсин легкий характер и умение готовить.

Борясь с нехорошими предчувствиями, Нюся не спеша подходила к Ирининому дому. Зная сложную натуру подруги, она, прихватив по дороге пакет еды, пошаталась поодаль для приведения себя в состояние бодрой решимости и теперь звонила в знакомую дверь.

— А, это ты, — рассеянно приветствовала Ира Нюсю.

В доме пахло затхлостью и, почему-то, мышами. Цветы завяли прямо в горшках, своими трупиками навевая мысли о покойницкой. Торжествовали только откормленные пауки с выводками паучат. Одна супружеская пара не постеснялась свить сети прямо над самым порогом.

На Ирине были несвежие белые носки и едва прикрывающая зад мятая-перемятая красная бесформенная футболка с золотой надписью «VERSACE» под не менее золотым кругом, в котором красовалась странная синяя рожа. Были ли под футболкой трусики, Нюся не поняла, поэтому стыдливо отводила взгляд, предпочитая обозревать приятельницу исключительно выше пояса.

— Ты, случаем, не заболела?

— Так, подташнивает немного…

Ирина молча выхватила пакет и сутулясь пошла в сторону гостиной. Где принялась выгружать продукты на захламленный стол.

— Что тут у тебя? Курица? Ветчина? Сыр? Я все это теперь не ем. У меня диета. Секс полюс кекс. Шучу. А вот за помидоры спасибо. Хлеб тоже забери себе. Там сплошные углеводы. Жаль, овсянку ты не догадалась захватить… Овсянка — это наше все. Ее даже есть не надо. Запаришь кипятком, а потом водичку выпьешь. Помогает. Посмотри — похудела на четыре кило, и это не предел.

— Ты на сушеный огрызок от яблока похожа.

— Сама ты… Говорят, ребенком обзавелась? Стырила у кого? Не пыхти. Завела и завела. Кому какое дело. Ну, флаг тебе в руки. Хапнешь еще горюшка. Теперь никакой личной жизни. Одни заботы и никакой благодарности. Что пялишься, будто сама не знаешь, что я правду говорю. Подгузники-фигузники, бессонные ночи…

Нюся временно потеряла голос, чем снискала одобрение Ирины, которая посчитала молчание знаком согласия. Она вообще умными считала только тех, кто с ней не спорил.

— Да вижу я — ты сама уже не рада, так что переиграй все, пока не поздно. Импульсивная ты наша. Вечно, сначала сделаешь, а потом расхлебываешь. Неужели тебе вдруг захотелось возиться с пеленками-распашонками?

— Олег гораздо старше, — на всякий случай уточнила Нюся.

— Ого! Так тебя на малолеток потянуло! — похабно ухмыляясь, всхохотнула Ирина.

Сомневаясь, что лучше — дать в морду или сохранять спокойствие, Нюся в который раз сочла нужным промолчать.

— Я завтра в Город уеду, — неожиданно пронзительным голосом сообщила Ирина.

Судя по всему, с поездкой в Город она связывала большие надежды.

— К нему?

— Ага. Только Он пока об этом не знает. Сюрприз.

Ирина вызывающе посмотрела на Нюсю, и та поняла, что отговаривать себе дороже.

— Ты хоть дела в порядок приведи. Говорят, что недалеко до проблем.

— Фигня. Все налажено. Что там может случиться? Меня всего неделю не будет. Или больше, смотря по обстоятельствам.

Похоже, Ирина была на все сто уверена, что намного дольше. Может — навсегда. На Нюсю она смотрела с легкой долей жалости. Так столичная великосветская дива морщится, узрев тень прошлого в неприглядном лице подруги детства, заехавшей за автографом. Как на символ махровой провинциальности. Город вкупе с известным любовником сулили и славу, и фурор.

— Может, я в Городе недолго задержусь. Сама понимаешь, Он постоянно за границей обитает. Съемки там всякие, дайвинг, особняк на побережье… Такие планы, подруга, закачаешься! Может, и тебя пристроим.

— Мне тут хорошо, — сухо отказалась Нюся, пятясь в сторону порога.

— А Кото? Как он? Уходить не собирается? — тревожно поинтересовалась Ирина напоследок.

— Не знаю. Я в его дела не лезу, — совсем прохладно попрощалась Нюся.

— Ты не могла бы узнать — надолго ли мои способности сохранятся? А то…

— Боишься снова стать посредственностью? Если Кото исчезнет, то любовничек в твою сторону и не плюнет. Ирка, зачем тебе лезть в чужой мир? Неужели тебя жизнь так ничему не научила?

— Я тебя умоляю. Вот только мораль мне читать не надо. Просто спроси у Кото, надолго ли мои возможности.

Нюся ретировалась к двери. Ей была неприятна Ирина вместе с ее отстойными амбициями. Кроме того, немыслимые намеки в отношении Олега просто вывели ее из себя.

«И ведь знает, что такие как я всегда проглатывают оскорбления. Как мне надоело быть хорошей и поступать вежливо. Высказать бы ей сейчас все, что я про нее думаю. Но ведь все равно не поймет», — все больше сердясь на себя, размышляла Нюся.

Ирина не только намылилась отчалить в новую жизнь, полную выдуманной роскоши и вожделения, она уже перечеркнула все то хорошее, что составляло фундамент ее жизни в маленьком городке. Здесь ее хоть и не любили, но не презирали уж точно.

Подъезжая к дому, Нюся немного успокоилась и вдруг неожиданно для самой себя пожалела бестолковую подругу, втайне надеясь, что они больше не встретятся. Не то чтобы она желала ей безвременной кончины. Нет. Пускай получит все, что захочет. Где-нибудь подальше от родных мест.

«И чем дальше, тем лучше», — постановила Нюся, когда увидела Олега, открывающего ворота, и силуэт Кото над ним.

Ирку никто не ждет. И никогда не ждал, если быть полностью откровенной. Она никому не нужна. Была нужна Нюсе, всепрощающей дуре, а больше — никому. Даже Иркины мужья с облегчением вздыхали после развода и предлагали помощь из чувства благодарности, вызванной окончательным разрывом.

Теперь Нюся сомневалась, что они вправду были настоящими подругами. Просто сложились такие приятельские отношения с незапамятных времен. От одиночества или просто по привычке. К своему стыду, раньше Нюся не слишком задумывалась, хороший человек перед ней или нет. Если по отношению к ней хороший, то это замечательно. А если вдруг стал плохой, значит, у него, бедняжки, что-то не ладится.

Вот и с Ириной так. Ту даже собственные подчиненные презирали за твердолобую самоуверенность. Вечно напортачит что-нибудь по глупости, не слушая советов, а потом оборет всех почем зря. А этот хлыщ киношный из сновидений — фигня на палочке. Самодовольное ничтожество. Красивое, но из другой оперы.

* * *

— Что дарят девчонкам на дни рождения? — выпалил Олег, выведя Нюсю из ступора задумчивости.

Вопрос был интересный. Занимательный такой вопрос. Действительно, кто знает, что таится на уме современных маленьких барышень? Нюся переворошила свои детские воспоминания и залпом перечислила ту чепуху, которой мальчишки пытались поразить ее воображение при подобных обстоятельствах. Главенствующее положение в списке занимали такие дурно пахнущие ценности, как взрослые духи, купленные по совету мам, или всяческие Барби с разно-пластмассовым никчемным приданым. Оценив степень угрюмости Олега, Нюся осторожно попыталась выспросить, какого ответа он от нее ожидал. Мальчик, слегка хамя от смущения, вынужден был совершить акт мужества, признав, что он имеет совсем смутное представление о самом понятии «подарок».

— Не может быть! Неужели тебе никто никогда ничего не дарил?

— Кроме вас? — уточнил Олег. — Как же, что ни день — сплошные подарочки. Бутылок, бывало, столько насобираем — жуть!

Впечатленная до глубины души, Нюся решила быть максимально деликатной. Что выразилось в гробовом молчании. Переварив информацию, она попыталась исправить ситуацию, насколько это представлялось возможным.

— Я немного не про это. Бутылки, конечно, здорово. Можно сказать, прекрасно, но мы отнесем их, скажем, к «подаркам судьбы». Я про особенные события, про праздники.

Олег стушевался, яростно почесал затылок, словно пытаясь выцарапать таким шумным методом ценную мысль. Понимая важность момента, Нюся не стала делать ему замечания. Пусть хоть учешется, главное — не молчит.

— Как же, мамаша, пусть земля ей будет пухом, один раз подарила мне машинку. Не иначе в помойке отрыла. Только она селедкой воняла, каким мылом ни отмывай. Я не про мамашу. Хотя… Но подарила же! Вообще-то она добрая была, если не пьяная. Если честно, мне по барабану было, во что играть. Главное, чтоб без драки. Так вот, машинку мне мама подарила. Хотя из-за нее все ребята надо мной смеялись. Ну и дураки, мне она нравилась. Жлобы они с деревянными мордами после этого. У них-то такая техника была — офигеть! Родители понапокупают, а все одно играть никто не умеет. Только пыжатся друг перед другом. Хвастают. Скукотища! И прикинь, дома — лафа сплошная, не дерется никто, жрать дают от пуза, а радости никакой.

Затаив дыхание, Нюся тревожно внимала невольной исповеди. Получалось, что достаток, которым она намеревалась одарить мальчика, вовсе не то, что поможет сделать его счастливым.

«Не драться, не пить, не вонять — это понятно. А игры? Что я смыслю в детских играх? Впрочем, на это имеется компьютер. Нет. Не то. Тут нужен другой подход. Господи, а во что же я смогу играть с Олегом? В прятки, что ли? Или в эти, как их, в пятнашки? Во что же они играют? В войнушку? Точно! Кто-то рассказывал про военный клуб. Там сплошные война-и-немцы. Форму ему пошьем», — перед затуманенным Нюсиным взором явилось видение. Олег, облаченный в фашистскую униформу, лихо марширует с автоматом наперевес.

— Ни за что! — громко выпалила Нюся и сразу смущенно умолкла.

— Нюсечка, по-моему, ты слегка задумалась, — мягко укорил ее Кото.

Обеспокоенный Олег умолк.

— Извини меня, я действительно веду себя глупо. Рассказывай, пожалуйста!

Но уговоры не помогали. Мальчик растерялся и теперь не знал, чем порадовать слушателей.

— Ты ведь в школе учился. А насколько я припоминаю, там всегда на праздники обменивались подарками?

— А папаша ее, ну, машинку эту, спер и поменял на начатую пачку папирос, — неожиданно сообщил Олег. — А в школе мне что-то ничего не дарили, кроме открытки на двадцать третье февраля. Там ведь девчонки все хитрые. Они точно знают, что с меня брать нечего, так зачем понапрасну тратиться. Прикиньте, Нюся, стали бы вы разоряться мальчику на дорогой подарок, если бы знали заранее, что он в ответ приволочет кукиш с маслом?

Нюся старательно попыталась сосредоточиться на воспоминаниях. Получалось, что Олег прав. Девочки заранее бились за распределение одариваемых. Норовя отхватить самых обеспеченных «защитников отечества». И на Восьмое марта оказывались не внакладе, хвастливо демонстрируя добытые трофеи.

— Ладно, убедил. Школа не слишком удачный пример.

— Не мучайтесь. Я лучше сам перечислю, что помню. Год назад уличный Дед Мороз дал мандарин. Одна тетка как-то пригласила в кафе пообедать, но она журналюгой оказалась, так что это не считается. А еще… Да не помню я, что пристала.

Нюся не успела укорить мальчика за «что пристала», как Олег, чтоб не расплакаться прилюдно, все-таки сбежал в свою комнату. Огорченная девушка кинулась вслед, чтоб утешить. Но врезалась в Кото. Он безжалостно оттер Нюсю от лестницы, предложив не беспокоить ребенка.

— Пусть один побудет. У него нервы не в порядке. А мы сами решим проблему с днем рождения. Устроила тут показательную исповедь. Разве так можно?

Бросив взгляд в сторону, Нюся рукой вытерла нос, после чего предприняла попытку прорыва боем, но вовремя оставила эту затею как бесперспективную. От расстройства стукнула Кото кулаком по груди и по-бабьи запричитала:

— Да! Я снова во всем виновата! Я вообще монстр! Я хуже всех на свете! А кто меня пожалеет? Я устала как собака. Я есть хочу. Я хочу часок поваляться на диване и ничего не делать. Я работала, между прочим, если кто-то не заметил.

Кото плотно обнял ее за плечи и повел заваривать чай, приговаривая:

— Не хнычь. Все нормально. Просто спорола чушь. С кем не бывает? Ну не хнычь. Я-то не деревянный, все прекрасно понимаю. У тебя период адаптации. Ты к одиночеству привыкла.

— Да, и оно мне нравилось! Я — самодостаточный человек. Мне одной распрекрасно.

— Было, — бессердечно продолжил Кото, — а теперь привыкай к жизни в сплоченном коллективе. Привыкай да не рыпайся. Думала, подобрала собачонку, покормить, выгулять и все дела? Так не выйдет. Парню надо привыкнуть к нормальной жизни. Ему, между прочим, тоже не сладко.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник