Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1

Глава 3

– Ваше величество, вы в порядке?

– Я сыт по горло подобными вопросами.

Ласид, спешившись с вороного коня, скривил недовольную мину. Конечно же, тот факт, что император скакал без остановки два дня подряд, мог послужить поводом для волнения. Но не следует забывать, что перед проявляющим бесконечное беспокойство третьим принцем Пэйтоном стоял закаленный в боях воин. Сейчас Ласид, чье дыхание не сбилось ни на секунду, стянул с головы черный капюшон:

– Прошло уже три года, да?

Стоя на возвышенности на окраине города, он осмотрел его со всех сторон долгим взгляд. Хотя его безразличное выражение лица не выражало ничего нового, четвертый принц видел ситуацию несколько иначе:

– Когда покойная императрица-матушка носила Ханиэль, она оставалась в расположенном здесь Зимнем дворце. Тогда мы с вашим величеством в последний раз отправились повидаться с ней, так что прошло уже более трех лет.

– «Вашим величеством»? Хочешь объявить всем о моем прибытии?

– А, простите, ваше величество, нет, то есть… брат.

Теннон пробормотал слово «брат» так, словно произносил его впервые в жизни. Поскольку император решил нанести тайный визит в город, они должны были проявлять крайнюю осторожность, чтобы никоим образом не раскрыть личность своего венценосного старшего брата.

– Раз уж вы здесь, то как смотрите на то, чтобы увидеться разок с леди Ранией?

– Рания – это…

– Старшая дочь покойного герцога Ивенделя. Вы должны были несколько раз с ней встречаться…

Но не стоит забыть, что видеть кого-то и запомнить – это совершенно разные вещи. На губах Пэйтона, который прекрасно знал характер своего старшего брата, появилась легкая улыбка, и он решил не продолжать этот разговор. Хотя император был крайне дотошен, он проявлял полное равнодушие к вопросам, которые выходили за рамки его интересов. И особенно безразличен был тогда, когда речь шла о женщинах.

«Как бы то ни было, он не сможет вести себя так вечно».

Поскольку по всей империи был объявлен национальный траур в связи с кончиной предыдущего императора, любые торжественные мероприятия императорского дома находились под запретом. В частности, столь знаменательное для всей страны событие, как свадебная церемония нового императора. Поэтому даже условия заключения союзного брака с Виладом, выдвинутые в ознаменование мира между двумя странами после окончания последней войны, были выполнены не Ласидом, а Кирэлем, да еще и с минимальным соблюдением формальных процедур.

Пусть Ласид и не интересовался женщинами, но с учетом того, что до истечения отсрочки оставалось не так много времени, нынешнюю ситуацию нельзя было не назвать крайне удачной.

– Почему ты вдруг предложил мне с ней встретиться?

– Разве предыдущий герцог не погиб от ран, сражаясь за империю? Мы не смогли присутствовать на похоронной церемонии, потому что все были на войне. Возможно, теперь нам стоит нанести леди Рании визит и выразить соболезнования. Ведь в будущем она может стать преемником герцога Ивенделя и правительницей Севера.

– Она?

– Насколько я знаю, у герцога нет сыновей. Хотя, согласно законам, герцогиня, вдова покойного, должна была взять бразды правления в свои руки, но по каким-то причинам управление Севером осуществляет леди Рания в качестве временного правителя.

– Вдова покойного… Ха-а, и когда он только успел повторно жениться.

Ласид усмехнулся, нахмурив лоб. Как вообще можно думать о браке, когда стоишь одной ногой в могиле.

Из-за этой тени презрения на лице императора перед глазами Теннона пронеслось воспоминание.

– Ваше величество… брат, разве не вы лично поставили свою печать на свидетельстве о браке, которое леди Рания прислала вам около года назад?

– Сколько мне приходится в день ставить печатей на документах, так неужели ты думаешь, что я буду помнить о том, как подтвердил какое-то там разрешение на повторный брак?

В конце концов Ласид разгневался. Его голова и так раскалывалась из-за мыслей о незавершенной войне и кипы дел, связанных с вассальными государствами, что информация об очередной свадебной церемонии какой-то там дворянской семьи никак не могла остаться в его памяти.

Слушая гневные слова Ласида, Теннон почесал затылок и бросил ничего не понимающий взгляд в сторону Пэйтона.

– Кстати, если есть герцогиня, то, скажите, почему же тогда Севером управляет леди Рания? Чем вообще занимается ее мачеха?

– Судя по тому, что я слышал, у нее дурная репутация. Говорят, что она ведьма.

– Ведьма? В наши-то дни? Бред какой-то. Что же она такого натворила?

– Из услышанного… Хм-м, нет, неважно.

Пэйтон, вспомнив содержание слухов, закашлялся и покраснел. То были поражающие своей крайностью вопиющие истории, которые он ни за что бы не осмелился озвучить перед императором.

– В любом случае, какие бы ни гуляли слухи, мы должны радоваться тому, что леди Рания достойно справляется со своими обязанностями.

– …

– Брат, как только траур закончится, будет вновь созван Лианес. Так не следует ли нам узнать, кто будет представлять Север на этом собрании?

– Верно. Пусть герцогская семья и является преданным вассалом императорского дома, никто не знает, что может произойти в будущем. Прежде чем возникнет какая-либо проблема, не стоит ли вам выяснить, что представляют собой леди Рания, которая в будущем станет преемницей герцогского рода Ивендель, и ее мачеха?

– Если они доставят неприятности, то почему тогда же и не избавиться от них одним махом?

Хотя младшие братья давали крайне осторожные советы, выражение лица Ласида говорило о том, что эти разговоры действуют ему на нервы. И причиной было не то, что подобные беседы ему надоели, а скорее то, что он, с ранних лет участвовавший в военных походах, был слишком хорошо знаком с человеческими повадками.

– Тот, кто собирается восстать, сделает это несмотря ни на что. Если они подавляют свою истинную природу, чтобы хорошо выглядеть в моих глазах, то их приручение – пустая трата времени.

– А… Это вы верно подметили, но раз мы столкнулись с такой ситуацией, то, мне кажется, было бы лучше с самого начала проинформировать представителя лорда и получить необходимую помощь. В таком случае, если весь город окажется оцеплен…

– Ты намерен сообщить всему континенту, что принцесса империи пропала?

– Н-нет, я не это имел в виду…

– Смотрю, ты решительно настроен поднять на смех всю императорскую семью.

Ласид приподнял уголок губы, отчего его лицо исказилось злорадной усмешкой. Если бы речь шла о Западе и Востоке, то на такой шаг еще можно было пойти. Но Север представлял собой плацдарм с обширной сетью дорог, уходящих в глубь континента, и император с младшими братьями сейчас находились в крупнейшем торговом городе, куда стекалось наибольшее количество людей со всей империи. А поскольку купцы, которые были чрезвычайно чувствительны к изменениям политической ситуации, постоянно передвигались из одной точки в другую, то слухи в мгновение ока разлетались по континенту.

– Паршивцы, хватит лезть в дела чужой семьи. Сейчас самое главное – то, что ваша сестра пропала.

– …

– Поиски Ханиэль должны оставаться совершенно секретными до самого конца. От Кирэля не поступало новых сообщений?

– Прежде всего, как вы и приказали, он сообщил министрам и дворянам, что вы отправились охотиться на чудовище в южных землях империи. Пока ваше отсутствие не будет вызывать подозрений.

– Скажи, что, если они начнут выказывать какие-либо подозрения, чтобы просто снес им головы мечом.

Разве не для этой цели он остался в столице?

Ласид провел рукой по затылку и устало прищурился. Он никак не мог взять в толк, что может быть такого особенного в подозрениях знати.

– Ничтожества.

Но, к сожалению, с тем, что дворяне интересуются местонахождением императора, ничего нельзя поделать. Они зарабатывали себе на жизнь, подстраиваясь под смену настроений правящей династии. А если бы среди них нашелся глупец, который осмелился бы высказаться о возникших у него подозрениях, то долго в императорском дворце он бы не удержался.

– Тем не менее я заметил нотки грусти и сожаления во взгляде Кирэля. Он явно хотел поехать вместе с нами.

– Даже трое – это уже перебор.

– …

– Думаете, у кого-то может возникнуть мысль, что группа мужчин решила отправиться на пикник?..

Не скрывая своего раздражения, Ласид двинулся в сторону города. Императора ни при каких обстоятельствах нельзя было отпускать куда-либо одного, поэтому как бы обременительно это ни было, но за ним на Север увязались два его младших брата.

С другой стороны, все сошлись на том, что правильнее всего было отправить с императором прекрасно владеющих мечом предводителя паладинов и командира дворцовой стражи. Вот только в глазах Ласида вся эта ситуация по-прежнему выглядела неимоверно смехотворной.

– Маги все еще отслеживают следы?

– Да, они скоро должны с нами связаться, – Пэйтон спокойно и тихо ответил на вопрос императора, а затем достал из кармана жемчужину. Их дядя, Архимаг, отправил ее в качестве подарка Ханиэль на ее первый день рождения. Если вдруг со здоровьем или психикой принцессы возникнут какие-то проблемы, то цвет жемчужины сразу же изменится. Но сейчас шарик в руках Пэйтона продолжал отливать молочно-белым сиянием.

– Лоам – тоже брат Ханиэль, поэтому вряд ли он забрал ее с собой, чтобы навредить. Мне почему-то кажется, что он просто хотел провести для нее небольшую экскурсию.

– Нет такого закона, в котором говорится, что экскурсия может проводиться только в мире живых.

– …

– Если он горит желанием отправиться на тот свет, то я ему устрою такую экскурсию.

Сам того не замечая, Ласид схватил меч, висящий у него на поясе, и крепко сжал рукоять. До сих пор он закрывал глаза на образ жизни Лоама, выполняя просьбу матери, которая твердила, что раз в семье столько детей, то хотя бы одному можно жить так, как хочется. Тем более что наличие в императорской семье хотя бы одного мага было крайне выгодно для укрепления престижа правящей династии.

– Вы вообще отдаете себе отчет в том, сколько стран пытаются нащупать хоть малейшую слабость Роханской империи?

– …

И одно дело, когда это ограничивается поиском слабых мест императора, но если в интриги окажется втянута еще и Ханиэль, то все примет совсем другой оборот.

Он свирепо заскрежетал зубами.

– Безмозглый ублюдок. Лоам должен был понимать, что если окажется кем-то схвачен, то он уж как-нибудь сможет вырваться из западни, но вот Ханиэль – это совсем другая история. Если она окажется в чьих-то руках, то мы окажемся в безвыходной ситуации!

– Брат.

Теннон, с новой силой осознавший всю серьезность их положения, теребил в руках меч. Хранивший молчание Пэйтон нахмурился и достал что-то из кармана своего плаща.

В его руке вибрировал синий кристалл, похожий на маленькую палочку. Это был магический инструмент, обычно хранившийся в Главном храме. Хотя Пэйтон не мог использовать магию, как Лоам, но по крайней мере он был в состоянии понимать сообщения, отправленные с помощью магических инструментов.

– Пришло сообщение от магов. Как и предполагалось, след обрывается здесь.

– Уверен, что они ничего не упустили?

– Они выяснили точное место его последнего появления. Полученные данные не подлежат сомнению, поскольку маги отследили ману Лоама, сверив ее с образцом, хранящимся в Главном храме.

Красивые брови Пэйтона нахмурились. Мана, словно отпечаток пальца, оставляла уникальный след ее владельца. Все имеющиеся на данный момент зацепки вели на Север.

– Мертвый или живой, он находится здесь, брат.

– Лучше бы он оказался мертвым.

– …

– Не то ему придется умереть вновь.

Меч на поясе Ласида издал протяжный звон еще до того, как тот успел схватить его. Черная аура убийства растеклась по воздуху. Взгляд императора обратился к Пэйтону:

– Итак, где, ты говоришь, находится место, которое станет могилой того паршивца?

– Ух ты… Вот оно где.

Какое красивое и романтичное место! Сумев наконец-то найти нужный магазин, я свернула карту, которую держала в руках.

«Восторг»

Красочная вывеска в пастельных тонах была такой же элегантной, как и само название. Но не везде толпились люди и пестрели разноцветные вывески магазинов.

«Боже, я сейчас умру от усталости».

Я постучала свернутой картой по скованным напряжением плечам. Город оказался намного больше и оживленнее, чем я думала, и я даже не могла сказать наверняка, сколько мне пришлось бродить по улочкам в поисках нужного места. Если бы я не спросила дорогу у бродячих собак, попавшихся мне по пути, то, скорее всего, не смогла бы сегодня добраться до этой кондитерской.

– О-ох.

Может, мне просто жить в облике черного лебедя? Я стала им не так давно, но это человеческое тело сейчас казалось жутко громоздким. Как же бесят эти длинные стройные ноги, как же бесят эти шелковистые волосы, развевающиеся на ветру, как же бесит эта белая гладкая кожа…

«Оу… Что за отвратительные мысли лезут мне в голову».

Невольно коснувшись лица, я смущенно улыбнулась. Прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз находилась среди других людей, вот и стала придумывать всякую ерунду.

«И все же нельзя сказать, что мои слова ошибочны».

В теле черного лебедя мне не пришлось бы так нервничать и все время оглядываться по сторонам. Зачем вообще тратить деньги на покупку яхты и занятия серфингом, если, просто плавая по озеру, я могла лишь закрыть глаза, чтобы в моих ушах заиграла «Аве Мария»[5]. Наивысшее блаженство… Как бы мне хотелось, чтобы оно продолжалось до скончания веков!

Но разве я перечислила все плюсы? Когда хочу спать – сплю; захочу поваляться на травушке – да пожалуйста, валяйся, сколько влезет; а если кого-то поймаю – могу сразу склевать. Стоит только осознать все преимущества этого тела, и от них уже сложно будет отказаться…

– Эм?

Но что это за запах? У меня, пребывавшей в отчаянии, которое я пыталась скрыть восхвалением себя, резко округлились глаза. Мой нос уловил насыщенный сладкий аромат, и я сглотнула слюну.

– …

Да здравствует мир людей.

Я беру все сказанные мной ранее слова назад.

Как бы ни была хороша жизнь черного лебедя, насладиться этими сладкими и нежными десертами можно только в человеческом теле. Запах хлеба, который я сейчас впервые почувствовала с тех пор, как очутилась в этом мире, заставил меня ускорить шаг.

– Да-да.

Мне в любом случае нужно войти внутрь, чтобы напасть на след того бросившего ребенка типа по имени Лоам. И, словно я была чем-то одержима, мои ноги начали двигаться, шаг за шагом, на запах.

– Уважаемая!

– Что? Вы это мне?

Пока я, словно загипнотизированная, шла в сторону кондитерской, меня кто-то резко потянул за одежду, отчего я не на шутку перепугалась. Оказывается, из-за закрывающего обзор капюшона я не заметила, что сбоку от меня тянется бесконечная очередь. Какая-то женщина, скрестив руки на груди, окинула меня ледяным взглядом и, качнув головой в сторону, спросила:

– Вообще-то здесь очередь, вы не видите?

– А… Простите. Мне просто нужно зайти внутрь, чтобы кое-что спросить.

– Вы думаете, что здесь кто-то купится на подобную отговорку? Полагаете, мы приходим сюда занимать очередь на рассвете, потому что у нас куча свободного времени? Вы вообще в курсе, что это за место?

– …

Я растерянно моргнула. Это что-то вроде известного ресторана на острове Чеджу, специализирующегося на приготовлении тонкацу[6]?

Незнакомка фыркнула, пытаясь совладать с полученным шоком.

Она топнула башмачком по мостовой и с гордым видом проговорила:

– Это самое известное место в городе. Кондитерская перед вами получила в прошлом году гран-при на конкурсе десертов Роханской империи!

– С-серьезно? Я не знала…

– Да вы просто притворяетесь, что не знаете. Если вам так срочно нужно попасть внутрь, то почему же вы не заняли очередь со вчерашнего вечера?

– Нет. Я…

Дело не в том, что я не стала занимать очередь, а в том, что я не смогла бы ее занять! Если бы я ковыляла в очереди в кондитерскую в облике черного лебедя, то меня бы саму уже поймали и съели! Как будто кто-то из вас оставил бы в покое столь прекрасную птицу, как я!

– Чего вы так смотрите? Желаете еще что-то сказать?

– Нет… Не хочу.

Под пристальным взглядом покупательницы, которая решительно держала очередь под контролем, я направилась в конец. И хотя мой внутренний голос вопил от нахлынувшей на меня волны эмоций, на самом деле я прекрасно понимала, что стоять в очереди перед пользующимся огромной популярностью кафе или рестораном – это основа основ.

И я ускорила шаг, чтобы поскорее занять место.

На мгновение у меня появилась мысль, что, возможно, раскрытие личности поможет мне быстрее попасть внутрь, но я тут же покачала головой, отказавшись от этой затеи.

«Не стоит забывать, что мой имидж здесь и так оставляет желать лучшего».

По словам моей второй падчерицы, Ребекки, которая иногда приходила на озеро, чтобы поиздеваться над его обитателями, на Севере я находилась на одной планке с какой-нибудь ведьмой. Подлая женщина с отвратительнейшим характером, всеми силами цеплявшаяся за умирающего герцога и даже умудрившаяся выйти за него замуж, которая теперь, после его смерти, предается расточительству и разврату… Каково, а?

– Брат, похоже, мы на месте.

– И что это за чертова хибара?

До моих ушей долетело произнесенное тихим голосом ругательство. Трое людей, которые, как и я, были закутаны в черные плащи, смотрели на магазинчик с десертами.

Хотя их лица были скрыты под огромными капюшонами, все они как один являлись обладателями крепкого телосложения и были очень высокими, поэтому сразу же привлекли к себе внимание.

– Эм…

Похоже, эта кондитерская и правда пользуется огромной известностью! Я бросила на нее радостный взгляд и в предвкушении прикусила губу. Сколько же слухов ходит об этом месте, что, подобно этим громилам, люди приезжают издалека, чтобы наведаться сюда? Троица точно так же, как и я минуту назад, неподвижно застыла перед витриной.

– Ты уверен?

– Да. Об этом доложили те, кто здесь уже побывал. В первую очередь они осмотрели окрестности, и все указывает на это место…

– Уважаемые!

– …

Я подняла руку, вежливо подзывая троицу к себе, и они обернулись и посмотрели на меня. Я не могла различить их лиц под капюшонами, но направленные в мою сторону взгляды были явно напряженными. Мужчина, стоявший впереди остальных, растерянно начал:

– Это вы сейчас к нам обрати…

– Да, вы пришли по адресу! Это то самое место, которое вы ищете.

– …

Что за странная реакция?

Я решила протянуть руку помощи, подумав, что, возможно, они оказались в той же ситуации, что и я чуть раньше, но весь их внешний вид говорил о том, что они пребывают в огромном потрясении.

И вы, и я искали местечко с наивкуснейшими десертами, так чего теперь стоите перед витриной как неприкаянные?

Что ж, оказавшись в столь неловкой ситуации, мне пришлось, прикрыв рот рукой и понизив голос, словно речь шла о секрете, поинтересоваться:

– Вы ведь ищете кондитерскую, которая получила гран-при на конкурсе десертов Роханской империи, да?

– А, эм… Насчет этого не знаю. Наверное…

– Так вы ее искали. Тогда займите очередь.

– …

Внешне выглядят вполне здоровыми, но со слухом у них совсем беда. Я указала пальцем на место позади себя:

– Встаньте в очередь. Если вы просто войдете внутрь, то все люди, стоящие здесь, обложат вас трехэтажным матом.

– Ха-а-а.

Кто-то из стоящих позади мужчин испустил протяжный свирепый вздох.

От этого звука у меня инстинктивно побежали мурашки, а тыльную сторону руки обдало ледяным холодом.

– Брат, пожалуйста.

– Руки убрали.

Стоявший позади остальных стряхнул с себя руки двух других, схвативших его с обеих сторон, и начал приближаться ко мне. Каждый его шаг был настолько тяжелым, что казалось, будто он сотрясает землю.

Ну по-другому и быть не может, это же мужчины!

Однако какой смысл поднимать шумиху, преодолев столь долгий путь сюда? Я одобрительно кивнула, как бы говоря, что в этом нет никакой надобности.

– Вы приняли правильное решение. Когда собираетесь отведать что-нибудь вкусненькое, то от порции ругательств только все настроение себе испортите.

– Как ты смеешь мне сейчас…

– Когда вы находитесь там, где продают лакомства, такое слово, как «смеешь», запрещено использовать. Все в мире должны быть равны, когда дело касается еды.

Я сложила вместе ладони, будто посылая молитву Небесам, и указала взглядом на двух маленьких детей, стоявших передо мной:

– Разве вы не видите этих малышей? Даже дети – и те стоят в очереди.

– …

Боже, как же я горжусь этими ребятками. Братик с сестричкой, продолжая глотать слюнки, послушно ждали своей очереди. Мне захотелось выдать им похвальную грамоту.

Я с довольным лицом взирала на малышей и вдруг перевела взгляд на мужчину позади меня. На мгновение передо мной блеснули ярко-красные глаза, которые в ту же секунду исчезли в темноте капюшона.

– Если ты еще хоть раз скажешь…

– Да, мне следует повторить. Итак. Встаньте в очередь! Не лезьте вперед и просто смотрите перед собой, как делают эти дети.

– …

Да что с ними не так? Они же совсем не смахивают на новичков, которые впервые в жизни разыскали местечко с изумительными лакомствами.

Я пожала плечами, проигнорировав дерзкий гонор незнакомца, и отвернулась. Наряду с покалывающей энергией, ощущаемой сзади, я услышала звук, похожий на лязг металла, но, скорее всего, мне просто показалось.

«Кстати, очередь вообще двигается или нет?»

Я вытянула шею, чтобы оценить обстановку. Очередь все еще оставалась слишком длинной. Требовалась уйма времени, чтобы продвинуться на два-три шага вперед, и это заставило меня не на шутку занервничать.

Дети, стоявшие передо мной, тоже нервно потаптывали ногами и с тревогой смотрели вперед.

– Сестра, мы точно сможем сегодня попасть в кондитерскую? Я очень хочу отведать шоколадный тортик.

– Подожди еще немного, Джеймс. Сегодня мы точно его попробуем. Я заранее посчитала количество.

– Но у меня уже болят ноги.

– Хочешь, я посажу тебя к себе на спину? Как бы то ни было, попробовав тортик, ты сразу восполнишь энергию. Сегодня твой день рождения, вот мы и решили потратить все накопленные за долгое время деньги.

– …

И почему вы вновь решили задеть струны моей души… Мое сердце в очередной раз затрепетало, когда я посмотрела на девочку, выглядящую ненамного старше мальчика. Та достала из кармана мешочек со звонкой монетой. Я имела огромную слабость к подобным сентиментальным сценам. Окинув их более внимательным взглядом, я заметила, что их кожа, видневшаяся сквозь дырки на одежде, начала уже синеть от холода.

– Мне очень холодно. Мы никак не можем зайти внутрь побыстрее?

– Другие люди ведь тоже ждут. И здесь, и там, и эта сестрица, и позади нее тоже… ы-а…

– …

Маленькая девочка, которая пыталась утешить своего младшего брата, указала пальчиком назад и вдруг резко вздрогнула всем телом.

Я видела лишь испуганные взгляды детей, смотрящих куда-то мимо меня.

– С-сестра, я боюсь. У дядечек, стоящих позади нас, даже лиц не видно.

– В-все в порядке, Джеймс.

– Д-да. Но люди, которые носят такую одежду…

– Нет, это не те страшные дяденьки.

– …

Я присела на корточки и начала успокаивать перепуганных детей. Конечно, будучи незнакомкой, я не могла утешить их в полной мере, но мне хотелось внушить им спокойствие:

– Не волнуйтесь. Те дяди – не плохие люди.

– П-правда? Но откуда вы, сестрица, это знаете?

– Среди тех, кто любит десертики, нет плохих.

Сзади вновь послышался резкий звон металла, но я уже была всецело поглощена процессом успокаивания детей. Видя, как они расслабились и на их лицах снова заиграли яркие улыбки, у меня вдруг защемило сердце при воспоминании о той, кого я оставила на озере.

«Наверное, было бы лучше снять хотя бы мантию».

Я с сожалением теребила ткань руками. Перед тем как отправиться в путь, я решила, что стоит получше скрыть лицо, но сейчас, при взгляде на малышей, внутри у меня все сжалось от чувства вины.

– …

Уважаемые, разве вы не видите, что пугаете детей? Я оглянулась на мужчин, которые укутались в плащи намного тщательнее меня, но, как и ожидалось, они не сделали ни одного движения. Однако, хотя они и вели себя несколько черство и бездушно, но в ситуации, когда я сама не могла ничего поделать со своим внешним видом, не мне было их отчитывать. Что ж, троим братьям, должно быть, потребовалось немало мужества, чтобы отправиться в подобное место, которое интересует исключительно детей и женщин. Я поджала губы в знак полного понимания и похлопала малышей по плечам:

– Ребята, с минуты на минуту вы зайдете внутрь. Очередь так сократилась, следующими будете вы…

– Сестра, а что это там?

– А? О чем это ты…

Раздался звон, и двое детей, которых я держала за плечи, повернули головы. Я подумала было, что дверь в кондитерскую наконец-то открылась для следующих посетителей, но изнутри вышел торговец и быстро повесил что-то перед магазином:

– Так, можете расходиться. Сегодня все распродано!

– С-сестра.

Это что еще такое?

Sold out[7].

Почему из всех известных мне иностранных слов у меня перед глазами сейчас именно эта фраза?

Мои губы начали дрожать так же сильно, как еще недавно детские тела пробирала дрожь от холода.

– Да это бред какой-то.

Я же вижу кучу десертов в витрине!

Конечно, моей целью была вовсе не покупка сладостей, но, так или иначе, я не могла спокойно отнестись к сложившейся ситуации. Выйдя из очереди, я подозвала к себе торговца:

– Уважаемый, вы говорите, что все уже распродано?

– А-а, написано же, что распродано, значит, распродано. Приходите завтра.

Мужчина, одетый в белую форму повара, искоса посмотрел на меня, словно давая понять, что ему надоели подобные разговоры. Создавалось впечатление, что он напрочь не видит реакции столпившихся у кондитерской и лишь стремится поскорее всех разогнать.

– Не нужно тут поднимать шумиху, просто завтра вновь…

– А что насчет вон той кучи десертов в витрине? Когда так много товара в наличии, как можно говорить, что все распродано?

– Те десерты…

Проследив взглядом за моим указательным пальцем, кондитер посмотрел на ряды сладостей и хмыкнул. На губах, с которых не слетело ни одного извинения, появилась высокомерная ухмылка:

– Все те десерты заказал один человек. Так что перестаньте уже поднимать шум и уходите.

– Заказал один человек?! Насколько я знаю, в вашей кондитерской нельзя зарезервировать десерты.

– Послушайте, дамочка, ну серьезно. Вы, похоже, человеческую речь совсем не понимаете.

Он без толики стеснения принялся рассматривать меня с ног до головы, пытаясь оценить мой статус и положение. Пусть и выглядела я невзрачно, но все же стоит отметить, что вся одежда в гардеробной герцогини была сшита из тканей высочайшего качества. Однако кондитер полностью проигнорировал этот нюанс.

– Я не вижу вашего лица, поэтому не знаю, из какой вы семьи, но, если вы продолжите вести себя в том же духе, сильно пожалеете.

– Пожалею?

– Да, вас постигнет сожаление, когда вы узнаете, кто именно купил эти десерты.

Эти слова хотела произнести я, и как только мне удалось сдержаться?

Мужчина тем временем начал вразвалочку приближаться. Мои руки мгновенно напряглись.

– Не знаю, кто покупатель тех десертов…

– Герцогская семья Ивендель. Только не говорите, что вы, живя на Севере, никогда о ней не слышали.

– …

В мгновение ока все вокруг притихли.

Пока я пребывала в ступоре, плечи торговца поднялись до небес. Всем своим видом он будто говорил, что знал, что все будет именно так.

– Это специальный заказ леди Ребекки для ее послеобеденного перекуса.

– Если речь идет о леди Ребекке…

– Да-да, я говорю о леди Ивендель. Как смеете вы претендовать на десерты, предназначенные для столь важной особы? Если вы все уяснили, расходитесь по домам. Поживее!

– …

И, бросив в мою сторону взгляд, в котором читалось «Ты все еще здесь?», кондитер, напевая что-то себе под нос, бодренько открыл дверь.

Позади перепуганных детей эхом разнесся резкий металлический звон.

– Б-брат! Прошу…

– Послушайте, мы еще не закончили!

Стук моих шагов по мостовой заглушил лязг металла. Я подошла к торговцу, державшему дверь за ручку, и со всей силы захлопнула ее.

– Называете себя элитным магазином десертов, а манеры хуже, чем у рыночного торгаша.

– Ч-что такое? Снова вы…

Когда мужчина, не понимая, в чем дело, обернулся, выражение его лица было крайне комичным. Но сейчас я была не в настроении смеяться.

– Скажите еще раз.

– Если вы спрашиваете, почему я не могу продать те десерты, то вам уже был дан отве…

– Нет. Не могли бы вы озвучить причину, почему ведете торговлю таким образом?

– …

Отвечай, тебе говорят!

Я выпучила глаза, уставившись на него.

Теперь вокруг нас воцарилась мертвая тишина.

– Р-разве я не сказал, что все эти десерты предназначены для послеобеденного перекуса леди Ребекки? Отпустите дверь. Хотя я не знаю, кто вы, леди…

– Точно, я же не представилась.

– …

– Не думала, что произнесу эти слова…

Издав короткий вздох, я подняла руки и начала развязывать завязки мантии. В последних лучах послеполуденного солнца мои гневно прищуренные фиолетовые глаза были холодны как лед:

– Я – мать Ребекки.

– В дальнейших объяснениях нет надобности, да?

– …

Я раскрыла свою личность не только из-за обуявшего меня гнева. Это было единственное, что я могла предпринять, чтобы все приложенные мной до сих пор усилия не оказались напрасными.

Не знающий что делать торговец безотрывно взирал на меня, вытянув подбородок.

– Вы впервые видите человеческое лицо?

– Н-нет, дело не в этом… Ох.

Я отчетливо видела свое отражение в его дрожащих зрачках. Именно так смотрели мужчины на сказочных красавиц в кино и дорамах.

«Ладно. Я прекрасно понимаю, что это за чувство».

Это было вовсе не высокомерие, а просто неопровержимый факт. Даже в собственных глазах я казалась себе обладательницей удивительной красоты. Хотя речь шла вовсе не о стройной и хрупкой красавице, как многие привыкли думать, но вторых таких надменных, с кошачьим разрезом глаз на всем белом свете было не сыскать.

Что ж, по-другому и быть не могло. В любом романе большое внимание уделяется описанию главных героев, а про внешность злодеев написана либо пара строк, либо вообще ничего. Но даже при таком раскладе было бы несправедливо утверждать, что злодейка менее красива. На самом деле в большинстве случаев, чтобы переплюнуть стройную, как тростинка, главную героиню, нужно быть еще более великолепной. Однако какой бы красивой ни была принцесса, превзойти харизму Малефисенты ей будет сложновато.

– …

Иссиня-черные локоны, белоснежная кожа, алые губы и фиолетовые глаза. Только на лице каждая черточка выделялась особым контрастом. Вот она, абсолютная красота сильной старшей сестрицы. С первого взгляда было ясно, что перед вами человек, «обладающий огромным богатством, непревзойденной харизмой и уникальными личностными качествами». Вот она, противница, которая не проиграет ни при каких обстоятельствах.

– Что встали? Зовите покупателей в порядке очереди.

– А…

По крайней мере, уж владелец кондитерской с нечистой совестью никак не сможет со мной конкурировать.

– Л-леди, вы действительно… нет, то есть, если вы, мадам, являетесь герцогиней Ивендель, то… прошу прощения, но можете, пожалуйста, предоставить доказательство…

– Доказательство?

Услышав эти слова, я опустила взгляд, но увидела лишь свое черное платье. Поскольку у меня изначально не было намерения раскрывать свою личность, я не взяла с собой ничего, что могло бы подтвердить мой статус.

Я проигнорировала его бегающие из стороны в сторону глаза и, ярко улыбнувшись, произнесла:

– А с какой стати оно мне нужно?

– Ну… Говорят, что герцогиня Ивендель слаба здоровьем, и еще…

– И еще что она безжалостная и жестокая ведьма, да?

Даже не дослушав, я уже поняла, к чему он клонит, и мне не удалось сдержать смешок. Моя догадка была хороша, но, похоже, слухов обо мне ходило гораздо больше, чем я полагала.

– Н-но если вы покажете какое-то подтверждение…

– Зачем? Я и есть главное подтверждение.

Я отряхнула платье и устремила свой взгляд на кондитера. Несмотря на то, что в моих руках не было никаких доказательств, я гордо расправила плечи.

– Разве вы сами не сказали только что? Как вообще можно не знать герцогскую семью Ивендель?

– Ну…

– Или я, по-вашему, похожа на сумасшедшую, которая стала бы притворяться великой герцогиней?

– Нет. Это не так! Просто я…

– Хорошо. Раз выяснение моей личности для вас – дело принципа, то позовите кого-либо из герцогской семьи или же обратитесь с этим вопросом к кому-нибудь из слуг, кто видел прежде мое лицо. Но…

– …

Я не договорила и опустила взгляд на низкорослого кондитера. Его глаза блуждали от потрясения, и было ясно, что он никак не может сообразить, что же ему делать.

– Когда моя личность будет подтверждена, ты встретишь свою смерть.

– …

Тебе же известно, какая у меня репутация, не так ли?

Я легонько приподняла уголки рта, чтобы дружелюбно улыбнуться, но сие действие придало моему облику лишь еще больше свирепости. В любом случае пути назад не было. Теперь, когда я пустила в ход свое лицо, мне уже больше нечего было бояться.

– Чего смотришь? Упаковать все, что там лежит, не собираешься?

– Ч-что? А, да!

Вот теперь указывать пальчиком на десерты в витрине было значительно веселее. Пекарь, который на мгновение перестал дышать, тут же бросился упаковывать их. По нему было видно, что дело вовсе не в слепой вере в мои слова, а в инстинкте самосохранения.

– Мадам, я сию же минуту вам все принесу.

– Вы сделали самый лучший выбор.

Я одарила его изящной улыбкой и отступила на шаг.

Возможно, у кого-то мог бы возникнуть вопрос: а какое мне вообще дело до этих десертов? Но лишь опустошив прилавок, я могла заставить столпившихся у кондитерской разойтись.

– Вот ваш заказ, мадам.

Хозяин дрожащими руками протянул мне коробку. Как только она оказалась у меня, я присела перед застывшими от страха детьми:

– Вот, держи! Это ведь тот самый шоколадный тортик, о котором ты говорил, верно?

– …

– Почему вы не берете тортик?

– С-сестра, эта тетенька правда ведьма… ой! – и дрожащий всем телом малыш прикрыл рот рукой.

Я в замешательстве посмотрела на мальчика, и старшая сестра внезапно упала на колени, закрывая его собой:

– Мадам, пожалуйста, простите моего брата! Прошу вас, не ешьте его! Он еще ничего толком не понимает, поэтому ненароком оскорбил вас…

– Божечки.

Похоже, мой имидж не ограничивался уровнем транжиры и разрушительницы и давно уже перешел в стадию общественной угрозы. Не имея возможности ни рассмеяться, ни заплакать, я прикусила губу: все это лишь увеличило бы количество зевак вокруг.

Тем временем девочка вытянула руки вперед, и ее дрожащие крохотные плечики опустились так низко, что уже почти касались мостовой:

– О-он правда еще ничегошеньки не смыслит! Впредь он никогда не позволит себе чего-то подобного…

– Да. Никогда не следует так делать.

– …

– Как можно в столь холодную погоду выходить на улицу в такой легкой одежде? Да еще и младшего брата заставлять мерзнуть!

Неожиданно на плечи девочки что-то опустилось, и, не понимая, что происходит, она подняла лицо. В ее взгляде читалось: «Почему на мне эта мантия?» Но округлившиеся от удивления глаза, к моему великому облегчению, больше не дрожали от страха.

– М-мадам!..

– У юности тоже есть предел. Если не начнешь заботиться о своем здоровье заблаговременно, то, достигнув моего возраста, будешь страдать от всевозможных хронических болезней!

Конечно, со стороны могло показаться, что давать подобные советы детям несколько неуместно, но в основе этих слов лежал мой личный опыт. В прошлой жизни я, будучи сиротой, пережила множество невзгод, и с тех пор, как мне перевалило за двадцать, стала обладательницей паршивого тела, которое каждую зиму изнывало от боли в суставах.

– Но если вы отдадите мне эту мантию, то сами…

– Мне она не нужна. В любом случае чуть позже я… Эм…

…Буду с головы до ног покрыта бесподобным лебединым пухом, с которым эта мантия даже рядом не стояла. И с довольной и одновременно горькой улыбкой я подняла девочку с колен. Конечно, я не могла понравиться ей лишь потому, что укрыла ее своей мантией, но я решила довольствоваться хотя бы тем, что к ней пришло осознание, что, даже попав в руки северной ведьмы, они не пострадают.

Мальчику же, который продолжал прятаться за сестрой, – должно быть, он все еще меня боялся, – я лично вручила коробку:

– Возьмите тортик и насладитесь его чудесным вкусом. А теперь скорее идите домой, пока не стемнело.

– Б-большое спасибо.

Дети, едва шевеля губами, беззвучно произнесли слова благодарности и скрылись из виду, словно спасаясь бегством. Так-с, и теперь здесь остались только…

– А-а, вы еще не ушли.

– …

Трое в плащах стояли, подобно статуям, на том же самом месте.

Сначала я подумала, что все трое похожи, ведь как-никак они братья. Однако аура того, что стоял посередине, сильно выделялась среди остальных. Когда я пристально посмотрела на него, держащего руку на талии, в глубине капюшона на мгновение вспыхнули красные глаза, и тут же снова скрылись в темноте.

– Послушай.

– Ха-а, возможно, возникло какое-то недопонимание, но я собиралась отдать этот торт вам.

– …

– Мы все так долго стояли в одной очереди, так неужели вы подумали, что я позабочусь только о детях?

Все же мне не чужды такие понятия, как справедливость и моральные принципы.

Стоило мне только поднять коробку, как рука мужчины, покоившаяся на талии, стремительно дернулась вперед. И как только движения могут быть настолько быстрыми? Хотя меня поразила его моментальная реакция, но и мне больше нельзя было терять время впустую. Моей целью было заставить эту группу охотников за лакомствами убраться восвояси, ведь только так я смогла бы попасть в кондитерскую и попытаться выяснить хоть что-нибудь о Лоаме. И я принялась усиленно махать трем братья, включая того, который застыл с коробкой в руках:

– Ну все, вы можете идти.

– А ты?

– Я? У меня еще остались дела… Ой!

И когда только день успел подойти к концу?! От вида облаков, медленно сгущавшихся над головой стоящего передо мной человека, у меня по спине пробежал холодок. Одновременно я почувствовала, как шея, плечи и суставы начинают постепенно деревенеть. Это был сигнал о том, что в ближайшее время я превращусь в черного лебедя.

– Как же быть!

В мгновение ока душа у меня ушла в пятки. Поскольку это была моя первая вылазка в город в человеческом теле, я даже представить себе не могла, что солнце сядет так быстро. В спешке я бросила взгляд на работника кондитерской, что не на шутку перепугало его.

– Уважаемый, подождите!

– П-простите, мадам! – попятился он в страхе. – На мне нет никакой вины! Я выполнил ваш заказ, как было приказано…

– Нет, дело не в этом. Не могли бы вы сказать мне…

Теперь, оставшись без мантии, я почувствовала, как мои плечи начинают дрожать от холода. Не знаю, были ли причиной тому сгущающиеся сумерки, или же дело было в чьей-то энергии, которую мне впервые довелось ощутить, но я вдруг четко осознала, что здесь больше нельзя оставаться.

– Ха-а.

Ну что это за невезение?

Не в состоянии скрыть внезапный упадок сил, я повернула голову назад. Если я последую за хозяином внутрь магазина, то с заходом солнца окажусь в капкане. Поэтому прежде чем это произойдет, мне необходимо поскорее отправиться туда, где мало людей…

– Постой.

Ну а тебе что еще нужно?!

Мое сердце готово было лопнуть от негодования, когда я увидела, как человек в черном плаще демонстративно приближается ко мне. Вы ведь получили все, что хотели, мне больше нечего вам дать! Стоило мне только гневно выпучить глаза, как из глубины капюшона раздался громкий голос:

– Ты действительно…

– Не могли бы вы уйти с дороги? Сейчас я очень спешу.

– …

– Я вообще-то не шучу!

Тут мои плечи начали деревенеть сильнее, и это ощущение, постепенно распространяясь по телу, опустилось уже до локтей. Столкнувшись с хорошо знакомым мне зловещим знаком того, что скоро все мое тело покроется черным пухом, я изо всех сил толкнула незнакомца в грудь.

– Б-брат!

– А…

Вот поэтому-то, когда просят уйти с дороги, нужно освобождать проход.

Края черного капюшона затрепетали, обнажив четко очерченную линию подбородка.

– Отведайте сладенького и перестаньте хмуриться. Любой, кто на вас посмотрит, решит, что вы собрались его поймать и съесть, – бросила я одну-единственную фразу и убежала прочь.

– Б-брат…

– С дороги.

Они стояли на опустевшей площади. Ласид в очередной раз ударил Теннона по руке, но речь шла не просто о проявлении свирепого нрава.

– Успокойтесь, пожалуйста. Вы можете себя раскрыть.

– Закрой рот.

Тихое дыхание их венценосного старшего брата делало атмосферу еще более напряженной. Когда Ласид во время последней Великой войны поднял из лужи крови голову короля Тенаса, он дышал точно так же.

– Брат!

Позади застывшего в напряжении и не способного произнести ни слова Теннона послышались шаги Пэйтона. Ласид поднял голову:

– Что с той женщиной?

– Я следовал за ней, но она исчезла из виду. Я видел ее спину и почти догнал ее, но она испарилась без следа в камышовых зарослях.

И, словно извиняясь, Пэйтон опустил голову. Отличавшийся крайним хладнокровием и жестокостью Ласид залился хохотом:

– Как такое вообще возможно?

– Брат.

– Говоришь, ей удалось ускользнуть от тебя, капитана паладинов? Хотя она передвигалась обычным женским шагом?

– …

Братья замерли, прикусив языки. Голос Ласида кипел гневом. Были случаи, когда они на шаг отставали от цели, но это был первый… нет, уже второй раз после исчезновения Ханиэль, когда кому-то удалось от них уйти.

– Похоже, слухи о герцогине отличаются от действительности. Она слишком красива для ведьмы. Нет, я имел в виду…

– Следи за тем, что говоришь.

Как можно было озвучить перед его величеством столь легкомысленные суждения! Упрек Пэйтона камнем обрушился на плечи Теннона, который своим неуклюжим бормотанием пытался хотя бы немного разрядить атмосферу. В глубине души он тоже был согласен с тем, что слухи о герцогине, доходившие до его ушей, не соответствуют реальности, но сейчас было не время подвергать это сомнению. В эту секунду самым главным было преодолеть дурное расположение духа императора…

– …

Взгляды двух младших братьев остановились на маленькой розовой коробочке в руке Ласида, и их сердца ушли в пятки. Уж лучше бы он сейчас держал в ней голову врага…

– Ха-а…

И коробка оказалась смята железной хваткой императора. Было ожидаемо, что ей уготована именно такая участь, но сердца тех, кто наблюдал за этим жутким зрелищем, вдруг наполнились спокойствием. Ласид, чьи руки были теперь свободны, медленно отдернул капюшон:

– Как император, я не собираюсь заботиться о семейных делах других людей.

– Б-брат…

– Однако я должен выяснить, живет ли в моей стране ведьма.

Золотистые, подобно солнцу, волосы начали развеваться на холодном северном ветру. А кроваво-красные глаза замерцали таким спокойным блеском, какого прежде никто никогда не видел.

– Сейчас же прикажите зажечь огни в Зимнем дворце.

– Мадам, вы вернулись? Почему так поздно?!

– Селлена.

Едва я, разбитая и изнеможенная, вошла в озеро, как Селлена тут же подняла клюв в мою сторону. При виде меня и без того измученная тревогой долгого ожидания кряква посинела, словно ее мордочку окунули в краску.

– Вы хоть знаете, как сильно я переживала! Я думала, в городе с вами приключилась беда…

– Ничего не говори.

Если бы со мной действительно что-то стряслось, было бы не так обидно. Потащилась в этом громоздком человеческом теле в такую даль, а вернулась в итоге с пустыми руками. Не то что узнать направление, в котором ушел Лоам, – не смогла даже попробовать кусочек тортика, который был добыт мной после собственноручно поднятой шумихи.

– А-а… ну правда, что за невезение.

К счастью, я перевоплотилась в черного лебедя раньше, чем кто-либо успел заметить сей процесс, но превращение полностью выбило меня из сил. Так мне впервые в жизни довелось сыграть в экстремальные прятки.

– Мадам, что с вами? Хотите сказать, что вы так и не смогли найти старшего брата малышки?

– Сейчас я не в состоянии ответить на… А где она?!

Беспокойно размахивая крыльями, я принялась искать Ханиэль. Но малышки, которая весело играла в воде перед моим уходом, нигде не было видно.

– Селлена, я же сказала тебе присмотреть за малюткой! Почему ты здесь одна?!

– Мне только и оставалось, что смотреть на нее.

– Что это значит?

– Я имею в виду, что была рядом с ней. Но после вашего ухода малышка так приуныла, что намертво закрыла свой клювик. И, спрятавшись вон там, не проронила до сих пор ни слова…

Клюв Селлены указал на камышовые заросли. Наконец заметив белый ватный шарик, который едва можно было разглядеть среди стеблей, я подошла медленно поднесла к нему лапку:

– Х-ханиэль?

– Мама-а-а. Хнык.

Как только я заявила о своем присутствии, малышка подняла головку и залилась горючими слезами.

Неуклюже расставляя лапки, она подбежала ко мне и плюхнулась в мои объятия, и у меня не нашлось сил, чтобы ее оттолкнуть.

– М-мама…

– …

Ее дрожащее тельце напомнило мне плечи детей перед дверьми кондитерской. Чувствуя резь в клюве, я застыла в нерешительности, но в тот же миг Ханиэль, словно с опозданием что-то вспомнив, замотала головой:

– Нет, вы зе не моя мама, да? Госпоза Селный Лебедь!

– Ханиэль.

– Н-не уходите, госпоза Селный Лебедь. Я больше не буду насывать вас мамой.

Говоря это, она отчаянно пыталась зарыться в мои перья. Как же поступить?.. Но сколько бы я ни стискивала зубы, мне не удалось заставить себя даже пошевелиться. А тот факт, что я не в состоянии была сделать ни одного движения, лишь приводил меня в еще большее замешательство.

Когда Ханиэль полностью утонула в моих густых черных перьях, словно ее и не было здесь вовсе, ко мне осторожно приблизилась Селлена:

– Она отказывалась есть, продолжая повсюду вас искать.

– Тем не менее ее следовало покормить. Она же еще ребенок. Как можно было оставить малютку голодной?

– Никто и не оставлял ее голодной. Я даже обратилась за помощью к леди Мэллоу.

– К леди Мэллоу?

Я сделала глубокий вздох и разразилась натянутым смехом. Свой вопрос я задала не потому, что не знала, о ком идет речь. Наоборот, проблема была в том, что мне была слишком хорошо известна эта персона.

– Ты доверила заботу о ребенке постороннему? И почему им оказалась именно леди Мэллоу?

– Н-но…

– Смотрю, ты решила поймать человека, нет, вернее, белого лебеденка в капкан.

Я грозно уставилась на онемевшую от страха Селлену, словно намереваясь ее заклевать. Поскольку я находилась на вершине экосистемы озера, местные обитатели были хорошо мне известны. Так вот, леди Мэллоу, полностью соответствуя своему обращению, до мозга костей была истинной представительницей благородного дворянского рода. Но именно аристократический склад ума и загнал ее в озерные воды. Ее лозунг гласил, что мир состоит только из благопристойности и достоинства. Происходившая из имеющей глубокие корни знатной семьи Севера и за все пятьдесят лет жизни так ни разу и не отправившаяся под венец, она посвятила всю себя преподаванию этикета юным леди. Этот честный и, казалось бы, непоколебимый характер оставался неизменным даже перед лицом власти. Она посоветовала Рании, которая пыталась добиться повторного брака для покойного герцога, который на тот момент был уже полутрупом, «сохранять свое достоинство леди», и вот чем ей это аукнулось.

«Ну, следует отдать ей должное».

Даже став гусыней, леди Меллоу не отказалась от своих взглядов. Твердо убежденная в том, что если человек, обращенный, допустим, в гуся, отринет свой аристократический склада ума, то станет самым настоящим животным, по прошествии времени она умудрилась открыть на озере школу этикета. Обычно ряды учащихся пополняли новоприбывшие его обитатели или же рожденные здесь малыши. Но было большой редкостью, когда хотя бы одному из десяти учеников удавалось выдержать суровую учебную программу.

– Ведь уже были случаи, когда она оказывала пагубное влияние на детей своей строгостью, разве ты не помнишь? Что случилось с утенком, точнее с сыном виконта Артэ, который тоже пошел в ее школу этикета и затем попал под исключение? Ребенок просто любил немного пошалить, а теперь он полностью ушел в себя, отказавшись от человечности. Недавно я видела, как он жевал травку на опушке леса.

– Простите. Для меня в новинку присматривать за детьми. Как бы то ни было, когда я отвела малышку к леди Мэллоу, та сказала, что ее нужно морить голодом, пока она сама не начнет просить еду.

– Что сказала?!

Боже, эта старушенция из ума выжила! Но вместо того, чтобы в ту же секунду броситься на поиски леди Мэллоу, я крепко обняла Ханиэль своими крыльями, чтобы наш разговор не долетел до ее ушей. И как я вообще могу куда-то уйти, оставив ее одну?

В конце концов, не сумев сделать и шагу, я опустилась на землю. И останавливало меня вовсе не то, что мне пришлось бы выслушивать ворчливые замечания леди Мэллоу.

– Мадам, так как прошла ваша вылазка в город? Вы смогли побывать в кондитерской?

– Ха-а. Ну, это…

Я вновь погрузилась в уныние, не зная, как сказать, что все закончилось тем, что я просто простояла весь день в очереди. Нет, конечно, дело не ограничилось одним стоянием перед кондитерской: еще я поделилась тортиком с детьми и отдала лакомства братьям, которые тоже разыскивали эту лавочку…

– Эм.

Но почему у меня вдруг по спине пробежал холодок?.. Несмотря на то, что я уже находилась в зоне своего комфорта на берегу озера, лязг металла, эхом разносившийся по улице средь бела дня, все еще звучал в моих ушах. Одновременно перед глазами возникло расплывчатое воспоминание о точеной линии подбородка незнакомца, которого я оттолкнула.

– Ты действительно…

И с какой стати он разговаривал со мной на «ты»? Раз обладаешь красивой внешностью, то все можно? Хотя он не показал как следует своего лица, мое утверждение не было ошибочным.

Подобно тому, как я могла узнать слона, просто взглянув на его хобот, у меня было особое чутье на красивых мужчин. Мимолетом обнажившиеся черты и сильная грудь, которой коснулась моя рука, ясно давали понять, что передо мной отнюдь не среднестатистический житель этой страны.

«Ну и чего я зациклилась на этом? Мы в любом случае больше никогда не пересечемся».

А раз даже после моих слов о том, что я герцогиня, он посмел повести себя со мной подобным образом, можно сделать вывод, что он или не поверил мне, или горит желанием умереть.

Если и эти два варианта являются неверными, то остается лишь одна причина, по которой он пытался меня удержать…

– Боже, что это за дела такие?

– Простите? Что с вами, мадам?

– Нет, моя красота вновь сделала то, чего не следовало.

Кэтрин, ты, похоже, очень сильно согрешила.

Делая вид, что не понимаю, в чем дело, я кокетливо завертела клювом. Мысль пришлась мне по душе! Хотя о романтических отношениях я знала только из книг, но могла быть лишь одна причина, по которой мужчина мог остановить женщину, которую впервые встретил. Более того, он отправил вдогонку за мной своего младшего брата…

Согласитесь, я была довольно-таки мила и обходительна?

Я показала им, где нужно встать в очередь, и позаботилась о том, чтобы они не остались без вожделенного тортика. Было очень много моментов, которые могли привлечь внимание к моей персоне.

– Мадам, получается, вы опять пойдете в город?

– Эм, другого выбора нет, поэтому, похоже, придется снова туда отправиться…

Этот мир ни за что не оставит меня в покое.

Пробормотав свой ответ Селлене, я подняла голову. Это и есть инстинкт? Став животным, я обрела особую чувствительность к признакам чьего-либо присутствия.

– Селлена.

Едва увидев приближающийся издалека красный факел, я тихо позвала ее. И улыбка, и мечтательное выражение, – все в мгновение ока исчезло с моего лица. Осторожно подняв крылья, я подтолкнула уже успевшую уснуть Ханиэль к Селлене.

– Забери ребенка и живо спрячься. Отведи ее в безопасное место и проследи за тем, чтобы она не показывалась оттуда.

– Мадам, почему вы вдруг отдаете такой приказ? И в одиночку я не справлюсь с маленьким ребенком…

– Тогда отведи ее к леди Мэллоу.

Растерянная моим категоричным тоном, Селлена вздрогнула. Но, уже собравшись было начать меня отговаривать, она вдруг тоже заметила факел.

– М-мадам, там!..

– Да.

Я спокойно подняла голову и сделала шаг вперед.

– Что же привело сюда в столь поздний час моих дочерей?

Отпусти! Живо отпусти, тебе говорят!

Но сколько бы я ни барахталась, петля все туже и туже сдавливала мою шею. Я предвидела, что, когда моя личность будет раскрыта, слухи об этом непременно дойдут до сестер, и понимала, что меня допросят, но никак не ожидала, что таким образом.

– Идти порасторопнее не собираешься? Чего еле плетешься?!

Ребекка крепко сжала в руках веревку и, свирепо оскалив зубы, дернула ее на себя. Бежать было некуда, поэтому я изо всех сил пыталась следовать за ней, но в ее глазах этого, похоже, было недостаточно.

Захлопнув за собой дверь флигеля, она изо всех сил замахнулась веревкой, словно собираясь ее бросить.

– К-кхы!

– Смотрю, тебе жить надоело! Живо отвечай!

– Даже если я скажу что-то, ты разве меня поймешь?!

Я ударилась головой о стену, а когда резко обернулась, увидела выпученные глаза Ребекки. Особым терпением она не отличалась, поэтому тут же подошла ко мне с намерением задушить, но я не стала спокойно ждать, когда меня прикончат, и встала на дыбы.

Хорошо, давай!

Даже если мне придется умереть таким образом, я была полна решимости оттяпать этой гадине руку.

– Эй! Ты!

– Подойди! Давай же!

И своей развалистой лебединой походкой я заставила себя двинуться ей навстречу. Если буду дрожать и умолять, это только раззадорит сестер-злодеек.

– Ну что встала как вкопанная?! Решила бить, так бей!

– Т-ты с ума, что ли, сошла?!

Тело взрослого лебедя в длину достигает более метра, и было бы поистине удивительным зрелищем, если бы какая-то курица всерьез решила на него напасть. Мой размер не даст никому мной помыкать! Я даже расправила крылья и подняла голову.

– Ну, давай! Только я тоже сдавлю твою шею своим клювом!

– Ы-ыкх!..

Глаза Ребекки, которая, конечно же, была не состоянии понимать язык животных, налились кровью. Но какой бы глупой та ни была, она не могла не заметить угрожающей позы большой черной птицы.

– Провоцируешь меня, да?! Ну сегодня ты у меня действительно…

– Не собираешься прекратить, Ребекка?

– С-сестра.

Ребекка, которая была в бешенстве, обернулась, услышав холодный, но элегантный голос. Рания, наблюдавшая за происходящим так, словно это были чьи-то чужие разборки, надменно вскинула бровь, будто спрашивая: «Что здесь вообще творится?»

– Я же всегда тебе твердила, что ты должна сохранять достоинство герцогской дочери независимо от того, смотрит ли на тебя кто-то или нет.

– Сестра, все не так…

– И что же за разговор ты вздумала вести с диким животным, которое не способно говорить?

– …

Именно это, что ли, имеют в виду, говоря, что свекровь, которая наносит удары, не настолько неприятная особа по сравнению с невесткой, которая ее останавливает? Если Ребекка злилась на меня как на человека, то Рания вообще ничего человеческого во мне не видела. В ее ярко-голубых глазах читалась лишь насмешка.

– Я же верно говорю, матушка?

– Ы-ыг!

На мгновение в ее руке что-то сверкнуло, и небольшой зал наполнил свет. Он был не таким, как от свечей или ламп накаливания, которые я видела в своей прошлой жизни. Это был яркий солнечный свет, ничем не отличавшийся от дневного. Ошеломленная, какое-то время я едва могла открыть глаза.

– Вот теперь вы хоть немного походите на человека.

– Ч-что это значит?..

– Наверное, то, что сейчас вы понимаете, что вам говорят?

Я попыталась взглянуть на язвительно смеющуюся Ранию, но прежде увидела… свои руки и ноги. Не в состоянии постигнуть, почему внезапно обрела человеческий облик, я принялась вертеть головой, отгоняя эту иллюзию, как вдруг заметила, что ощущение магии тоже исчезло.

– Как же быть? Вы так привыкли к обществу животных, что среди людей вам, похоже, крайне неловко.

– Сейчас еще ночь, так почему я…

– Я превращаю людей в животных, поэтому не вижу ничего сложного в том, чтобы сделать из ночи день.

– …

Рания положила большой палец на палочку, похожую на шариковую ручку, и все вокруг моментально погрузилось во тьму. Пока я в замешательстве гадала, что на этот раз будет с моим телом, Рания вновь нажала на палочку – и в зале снова стало светло как днем. С ее лица не сходила победная улыбка:

– Иллуна. Ей может владеть только лорд Севера. Эта вещь способна собирать солнечный свет днем и испускать его ночью, поэтому она идеально подходит для северной части страны, где дни слишком коротки.

– …

– Однако эта вещица всегда находится в поле моего зрения, поэтому оставьте тщетные надежды ее заполучить.

– Ха-а.

Я посмотрела прямо в лицо Рании, которая наклонилась ко мне. Держа в руках свой магический инструмент и саркастически смеясь, сейчас она ничем не отличалась от ведьмы.

– Кстати, и вправду сработало. Хм-м. Интересно.

– Сестра Рания, что ты делаешь?

– …

– Я же сказала! Что это женщина сегодня на свое усмотрение отправилась в город!

Как и ожидалось, Ребекка оказалась не просто пустышкой, которая всегда будет существовать в тени своей сестры Рании. Как только мое тело снова приняло человеческий облик, она тут же затопала ногами и затараторила:

– Она собиралась навлечь позор на герцогский дом! Или же вознамерилась сбежать!

– Ребекка.

– Собственными ртом сказала, что является моей матерью! По-твоему, это вообще нормально?

– Эм. Думаю, этот момент требует объяснения. Вы так не считаете, матушка?

– …

Поднятые уголки рта Рании вновь опустились. Бросив в ее сторону самый невозмутимый взгляд, я встала в полный рост:

– Хотите сказать, что поверите в мои объяснения?

– Герцогиня.

– Постоянно твердите «матушка» да «матушка», вот я и подумала, что стала для вас настоящей мамой. Но даже представить себе не могла, что вы заявитесь посреди ночи и накинете петлю мне на шею.

Я отряхнула руки от пыли с пола, но вдруг упала, почувствовав такую жгучую боль в ладони, словно в нее вонзили шип. Однако поскольку речь шла о тех, кому мои страдания придутся по душе, я, изо всех сил стараясь не показывать, что мне больно, взглянула на Ранию:

– Если бы я планировала сбежать, то сделала бы это. Вы правда думаете, что я стала бы в таком случае бродить по городу, раскрывая свою личность?

– Тогда зачем ты пошла в кондитерскую?

– А зачем ходят в кондитерскую?

Ты точно не идиотка?

Брови Рании опустились, и она фыркнула, вероятно считая услышанное полнейшим вздором. Но мне подобное отношение, наоборот, было выгодно: так я могла быстрее развеять ее подозрения.

– У меня почти нет еды, и мне оставалось лишь выйти за ней в город. А раз выпала возможность побывать за пределами герцогской резиденции, я захотела отведать сладенького.

– Что за бред ты сейчас несешь? Каких таких десертов могло захотеться черному лебедю!

– Чтобы проверить, бред это или нет, может, попробуешь разок поесть сырой рыбы, Ребекка?

– …

Я не смогла сдержаться и набросилась на Ребекку, которая влезла в разговор. Конечно, я никогда не ела сырую рыбу, но здесь мне было решать, что говорить человеку, который никогда не был в шкуре животного.

– Что такое? Не хочешь на собственном опыте узнать, захочется ли тебе сладенького, если будешь жить, как я?

– Ч-чего?! Поэтому ты из-за одного-единственного торта…

– Да. Это огромный соблазн.

– Черт…

Когда я подняла голову и, широко раскрыв глаза, уставилась на Ребекку, та вдруг оробела и сделала шаг назад. Затем, вскинув руки, словно перед ней была какая-то больная на голову, она спряталась за Ранией.

– С-сестра, почему ты молчишь! Ты же не веришь в то, что говорит эта женщина? Что, если она вознамерилась опозорить нашу семью…