Черный камень Аманара

Глава 4

Алебастровые стены дворца Тиридата превышали рост пяти человек, поставленных друг другу на плечи, и на их бруствере ходили дозорные королевской лейб-гвардии – в позолоченных латах и шлемах с гребнями, на которых развевались султаны из конских волос. Пока солнце еще не село, внизу, среди диковинных чужеземных цветов, расхаживали важные павлины, и разряженные прислужницы плясали для упившегося короля. Сейчас, темной ночью, на фоне неба вырисовывались башни из слоновой Кости с резными арками и позолоченными куполами.

Конан считал шаги постовых в тени площади перед дворцом. Они приближались друг к другу и, встретившись, расходились снова. Сапоги и плащ он засунул в заплечный мешок, чтобы инструменты не звякали. Меч он пристроил за спиной, так что рукоятка его торчала над правым плечом, а свой карпашский кинжал засунул в ножны под левой мышкой. Он держал в руке трос из витого черного шелка с абордажным крюком на одном конце. Когда стражники снова встретились и разошлись, он выскочил из своего укрытия и пробежал между ними. Его босые ноги беззвучно касались серой брусчатки площади. На бегу он принялся раскручивать трос. У него было совсем мало времени до того, как стражники дойдут до конца и повернутся в его сторону. Добежав до подножия стены, он забросил на нее крюк. Крюк зацепился с приглушенным стуком. Конан потянул трос – проверить, прочно ли держит крюк, после чего вскарабкался по стене так быстро, как другие люди поднимаются по лестнице.

Он распростерся на стене и осмотрел свой абордажный крюк. Прочно держал только один зубец, и царапина на камне свидетельствовала о том, что он соскальзывал. Еще бы сдвинулся к краю на толщину пальца и... Однако для подобных размышлений у него не было времени. Он вытянул черный трос и спустил его по другую сторону стены в сад. Сжавшись, чтоб уменьшить силу толчка, он приземлился между шуршащими кустами, росшими прямо напротив стены.

Над ним два стражника приближались друг к другу. Их шаги гулко звучали по камню. Конан затаил дыхание. Если они заметят крюк, они несомненно поднимут тревогу. Стражники обменялись невнятными репликами и разошлись. Конан подождал, пока их шаги удалятся, и легко помчался через заросли высокого папоротника, который рос выше его головы, и вьющихся растений, покрытых светлыми цветами.

Где-то в саду закричал павлин голосом плачущей женщины. Конан послал проклятие тому, кто шляется по саду среди ночи и разбудил птицу. Несомненно, этот крик привлечет внимание стражников. Он ускорил шаг. Он непременно должен добраться до дворца прежде, чем кто-нибудь явится сюда и его увидит.

Опыт уже научил его, что чем дальше он успеет уйти от входа, тем вероятнее, что его примут за того, кто имеет право находиться в доме – в том случае, если он будет обнаружен. Если он будет идти из нижних этажей в верхние, его, вероятно, остановят, но в противоположном случае – нет, никогда. И если его кто-нибудь встретит, то решит, что перед ним слуга или телохранитель, который возвращается к себе после дня службы господину. На ходу он осматривал белые мраморные стены дворца и искал среди балконов такой, в окне за которым не горела бы ни одна лампа. Под самой крышей, на высоте около ста ступеней над садом, он нашел одно такое.

Гладкая мраморная стена была украшена цветочным барельефом, отличной опорой для пальцев рук и ног. Для того, кто в детстве играл на отвесных скалах Киммерии, это было все равно что ровная дорога. Когда он поставил ногу на мраморную ограду балкона, снова закричал павлин, и на этот раз его крик оборвался почти в тот же миг, словно птицу придушили. Конан бросил взгляд на стражника внизу. Казалось, там ни о чем не догадываются. Однако было необходимо заполучить эти подвески как можно скорее и снова исчезнуть. Какой кретин тут разгуливает – и, предположительно, душит павлинов – это рано или поздно заинтересует стражников, сомнений нет.

Он проскользнул за камчатый занавес в скрытую балконную дверь и уже прошел половину покоя, расположенного за балконом, когда вдруг осознал, что он не один. Под балдахином на большой кровати кто-то дышал – кто-то, кто внезапно зашевелился под одеялом.

Молниеносно вытащив кинжал, он прыгнул к кровати. Шелковые занавеси полога разорвались, и его дикий рывок швырнул его вместе с тем, кто лежал в постели, на мраморный мозаичный пол по другую сторону кровати. Только теперь он почувствовал нежное и округлое тело того, с кем он свалился на пол, и сладкий аромат, который окутал его. Конан отбросил покрывало в сторону.

Сначала обнажились стройные ноги, которые яростно от него отбивались, потом полные бедра, узкая талия и, наконец, прелестное личико с темными глазами, испуганно смотревшими на него поверх ладони, которой он зажал ей рот. Между маленьких крепких грудей висел оправленный в серебро черный камень. Ее наготу прикрывали – и то лишь частично – черные волосы, доходившие до бедер.

– Ты кто, девочка? – Он отодвинул руку, чтоб она могла говорить, но не убирал ее совсем от губ девушки, намереваясь сразу зажать ей рот, если она вздумает звать на помощь.

Розовый язычок коснулся полных губ.

– Меня называют Велита, благородный господин. Я простая невольница. Пожалуйста, не трогай меня.

– И не собираюсь.

Он поспешно оглядывал увешанный дорогими коврами покой в поисках чего-либо, чем ее можно было бы связать. Ни в коем случае нельзя допустить, чтоб она подняла тревогу. Неожиданно ему пришло в голову, что это помещение ни в коей мере не подходит для роли опочивальни простой рабыни.

– Что ты здесь делаешь, Велита? Только правду! Ты ждешь здесь кого-нибудь?

– Никого, клянусь. – Она произнесла это тихо, с опущенной головой. – Король позвал меня, но потом он предпочел мальчика из Коринфии, а я не могла вернуться в гарем. Ах, как бы я хотела снова оказаться в Аграпуре!

– Аграпур? Так ты танцовщица, из тех, что прислал Илдиз?

Она вскинула прелестную головку.

– Я была лучшей танцовщицей туранского королевского двора. Он не имел права дарить меня. – Внезапно она испуганно задохнулась. – Вы не из дворца! Вы взломщик? Пожалуйста! Я хочу принадлежать вам, если вы освободите меня от этого спившегося владыки, который предпочитает маленьких мальчиков прекрасным женщинам!

Конан улыбнулся. Его развеселила мысль украсть из королевского дворца танцовщицу. Несмотря на то, что она такая нежная, она будет представлять собой изрядный груз, если перетаскивать ее через стену. Но он был молодой мужчина, сильный и гордый.

– Я возьму тебя с собой, Велита, но в мои планы не входит иметь рабынь. Ты свободно уйдешь туда, куда захочешь, и я дам тебе в придачу сто золотых. Я клянусь в этом Кромом и Белом, покровителем воров.

Широкий жест, подумал он про себя, но он может это себе позволить. У него останутся еще девять тысяч девятьсот золотых.

Губы Велиты задрожали.

– Вы не шутите надо мной? Снова быть свободной? – Она вскинула руки на его шею. – Я буду тебе служить, я клянусь тебе, и танцевать для тебя, и... – Одно мгновение Конан с удовольствием ощущал приятное прикосновение ее маленьких грудей, однако затем он счел необходимым прекратить это объятие.

– Довольно, девушка. Тебе нужно только помочь мне в том, ради чего я сюда пришел. Известны ли тебе подвески, которые Тиридат получил в подарок?

– Конечно. Посмотри, вот один из них.

Она сняла через голову серебряную цепочку и вложила ее ему в руку.

Он заинтересованно осмотрел подвеску. Как вор с определенным опытом он мог оценить стоимость драгоценного камня. Серебряная оправа и цепочка были хорошей ручной работы, изысканные и простые. Что касается камня... Черный овал, длиной с верхний сустав его указательного пальца, гладкий, как жемчуг, однако это был не жемчуг. Словно красные искорки вспыхивали на его поверхности и мгновенно пропадали в глубине. Внезапно он оторвал взгляд от камня.

– Что ты делаешь с ним, Велита? Я слышал, что подвески выставлены в передней тронного зала в золотом ларце.

– Ларец действительно находится там, но Тиридат хотел, чтоб мы надевали эти подвески, когда танцуем для него. Мы все сегодня надели их к ночи.

Конан сел на корточки и спрятал кинжал в ножны.

– Ты можешь привести остальных девушек, Велита?

Она покачала головой.

– Ясмин и Суза сейчас у военачальников лейб-гвардии, Консуэла у гофмейстера, а Арамита у советника. Поскольку король проявляет очень мало интереса к женщинам, другие используют подвернувшуюся возможность. Означает... Означает ли это, что теперь ты не возьмешь меня с собой?

– Я тебе обещал, – проворчал он.

Он сжал подвеску в руке. Анкар, несомненно, не заплатит за одну, но отправиться за остальными к четырем другим танцовщицам, когда каждая из них проводит время в обществе мужчины, именитого и занимающего высокий пост, конечно, немыслимо. Он сердито повесил цепочку обратно ей на шею.

– Я заберу тебя отсюда, но тебе придется остаться здесь еще на одну ночь.

– Еще одна ночь? Если бы так! Но почему?

– Я приду сюда снова завтра в это же время. Ты должна доставить в этот покой все остальные подвески, вместе с девушками или без них. Я могу взять с собой за стену только одну, но остальным танцовщицам не причиню никакого вреда, обещаю тебе.

Велита прикусила нижнюю губу мелкими белыми зубами.

– Им-то клетка не мешает, ведь она золотая, – пробормотала она. – То, о чем ты меня просишь, не так уж безопасно.

– Это я понимаю. Если ты полагаешь, что тебе не удастся это сделать, то скажи. Тогда я заберу тебя отсюда прямо сегодня, и посмотрю, сколько выручу за одну подвеску.

Хмурясь, она стояла на коленях среди лоскутов разорванного шелкового одеяла.

– Ты поставил на карту свою жизнь, а я рискую только тем, что меня отстегают плетью. Я сделаю то, чего ты требуешь, что...

Он быстро прикрыл ладонью ее рот, когда дверь темного покоя открылась. Человек в кольчуге, с красным конским султаном на шлеме – знаком своего капитанского достоинства – топтался в темноте. Он был даже выше, чем Конан, но уже в плечах.

– Ты где, девушка? – Капитан громко захохотал, входя в комнату. – Я знаю, что ты здесь, ведьмочка с горячей кровью. Прислуга видела тебя бегущей из покоев нашего доброго короля, и личико твое пылало. Тебе нужен настоящий мужчина... Что?..

Конан бросился на капитана. Он отпрыгнул и схватился за свой меч. Киммериец схватил его за правое запястье, левой рукой вцепившись в его горло. Ни в коем случае крики не должны выдать его, а капитан может успеть заорать, когда получит удар кинжалом под ребра.

Грудь с грудью сошлись двое крупных мужчин, пытаясь крепче утвердиться ногами на полу, чтоб найти точку опоры для решительного броска. Рука лейб-гвардейца, оставшаяся свободной, била Конана по затылку. Киммериец выпустил горло заморийца и крепко обхватил его руками. Бугры мышц на его руках вздулись от напряжения, когда он попытался оттянуть голову в шлеме назад. Высоченный гвардеец отказался от своего намерения дотянуться до своего меча. Внезапно он схватил голову Конана обеими руками и сжал ее изо всех сил.

Дыхание его перехватило, кровь застучала в висках. Запах пота – его собственного и его противника – бил ему в ноздри. Рычанье сорвалось с его губ. Он рванул голову капитана назад со страшной силой. Внезапно послышался треск, и гвардеец склонился ему на грудь.

Задыхаясь, Конан отступил, давая ему упасть. Голова в шлеме была страшным образом вывернута.

– Ты убил его! – выдохнула Велита. – Ты. Я знаю его. Это Мариат, капитан лейб-гвардии. Если его здесь найдут...

– Этого не случится, – заверил ее Конан.

Он быстро оттащил мертвеца на балкон и вынул черный шелковый трос из своего заплечного мешка. Шнура хватило едва до середины стены. Он укрепил крюк на каменной ограде балкона и опустил конец веревки вниз.

– Когда я свистну, отпустишь крюк, Велита.

Он связал запястья гвардейца его же поясом, затем просунул в эту петлю голову и правую руку. Когда он выпрямился, мертвец повис на его спине, как мешок – тяжеленный мешок. Но думал он о десяти тысячах золотых.

– Что ты хочешь делать? – спросила девушка. – И как тебя зовут? Я даже имени твоего не знаю.

– Я беспокоюсь только о том, чтобы труп не нашли в этом покое.

Он взобрался на ограду и еще раз уверился в том, что абордажный крюк держится крепко. Ни в коем случае он не должен сорваться. Велита, в одном покрывале на голом теле, заботливо следила за ним.

– Я Конан из Киммерии, – сказал он гордо и, перебирая руками веревку, начал спускаться вниз.

Он чувствовал тяжесть, солидную даже для его крепких рук и плеч. Он был довольно силен, но замориец весил несколько больше, чем птичье перо. Связанные руки сдавили Конану горло, но выровнять вес было невозможно, потому что они болтались на высоте полусотни ступней.

Тренированным взглядом горца Конан оценил расстояние и угол наклона и остановился на участке стены, противоположном той, где был балкон Велиты. Сильными ногами он оттолкнулся, сделал два шага по стене, затем качнулся назад, к той точке, откуда начал двигаться, и снова полетел в обратную сторону. Он ускорил шаг, пробежал вдоль стены и описал еще более широкую дугу. Поначалу мертвец мешал ему, но теперь его дополнительный вес давал ему большую силу инерции и приближал его к цели – к балкону внизу и справа от первого.

Еще оставалось десять шагов до выступающей каменной ограды, затем пять, затем три. Потом ему стало ясно, что веревки не хватает. Он не может вскарабкаться по тросу назад – руки мертвеца душили его – и он не может приблизиться к цели больше ни на шаг.

Он качнулся влево и начал свой бег к балкону. Он знал, что это последняя попытка. Если он не доберется до цели, которая вырисовывается перед ним в темноте, он упадет. Десять шагов. Пять. Три. Два. Ни разу еще он не был так близко. В отчаянии он уперся одной рукой в барельеф на стене, второй выпустил трос и протянул ее к парапету. Его пальцы вцепились за него, но они не могли удержаться прочно. Теперь он висел между тросом и балконом. Покойник пережимал его горячее дыхание. Плечи его трещали. Он подтянулся к парапету ближе. А затем он просунул ногу между прутьями решетки. Все еще держась за веревку, он перекинул свое тело через ограду. Он упал на прохладный мраморный пол и жадно вдохнул ночной воздух.

Он мог позволить себе лишь короткую передышку, потому что не чувствовал себя здесь уверенно. Он быстро освободился от заморийца и перегнулся через парапет, чтобы тихонько свистнуть. Трос упал сверху. Абордажный крюк был отцеплен. Велита не растерялась и не забыла об их уговоре, чему он был бесконечно рад. Он спрятал трос в свой мешок. Теперь он должен еще избавиться от Мариата. Он надел на него пояс. Со следами ремня на запястьях убитого он ничего не мог поделать. Конан перебросил его через ограду с той стороны стены, на которую не выходил балкон Велиты. Послышался треск ломаемых кустов, и это было все.

Улыбаясь, Конан спустился вниз. Мраморные листья барельефа, украшающие стену, служили ему надежной опорой. Сломанные ветви были доказательством падения капитана. Сам он, с разбросанными руками и ногами, лежал посреди экзотического куста, и очень может быть, что повреждения, причиненные этому редкостному растению, огорчат короля куда больше, чем потеря лейб-гвардейца. Самое лучшее во всем этом было то, что капитан мог упасть с любого балкона, но только не с балкона Велиты.

Через сад Конан пробрался к стене. Снова считал он шаги постовых и снова ему удалось перебраться через стену незамеченным. Когда он был уже в безопасности, в тени, на площади, ему показалось, что из сада или со стены донесся крик, но в его намерения не входило оставаться здесь надолго с тем, чтоб удостовериться, кричат там или ему послышалось. С мгновенной быстротой он натянул сапоги, накинул плащ и надел перевязь с мечом в ножнах.

Когда он шел по черным широким улицам, прилегающим к дворцу, где не разило и не воняло, – шел, направляясь к Пустыньке, он думал о том, что, быть может, в последний раз возвращается в этот дурной квартал. Когда он получит свое золото, он сможет позволить себе лучшее.

Со стороны дворца в ночи разнесся удар гонга.