Черные крылья Ктулху — 2

Вид Том Флетчер ^{Перевод Т. Мамедовой}

— Один холл чего стоит, — сказал Нил. — Посмотри на перила, на плитку, на этот простор.

Холл производил сильное впечатление. Пол был отделан отполированной до блеска белой и черной плиткой, выложенной в шахматном порядке. Перила винтовой лестницы выглядели массивно. Темное, твердое дерево. Тоже хорошо отполированное.

И пространство — шахматный пол казался таким обширным, что в дальнем конце комнаты плитки уменьшались до неразличимости.

— Как будто мы в картине, — сказал Нил.

Они и правда как будто вошли в картину.

Риелтор был невероятно высоким мужчиной в сером костюме и кремовой рубашке, с абсолютно лысой головой, которая блестела, как начищенные плитки пола. В руках он держал доску-планшет, на которой были закреплены несколько страниц. Очевидно, с информацией о доме — судя по тому, как он сверялся с планшетом, прежде чем изложить тот или иной факт. Говоря, он медленно моргал глубоко посаженными глазами.

— Отделка пола сохранилась, — сказал риелтор низким звучным голосом, — со времени постройки первой части дома в тысяча семьсот восемьдесят втором году. Конечно, с тех пор были добавлены пристройки вверх, в стороны и даже вниз.

— В стороны? — спросила я. — Мне показалось, дом примыкает стенами к соседним.

— Так и есть. Вы поймете, о чем я, когда мы пойдем наверх. Предлагаю для начала посмотреть первый этаж, потом я покажу вам верхние этажи, а когда мы спустимся, вы сможете изучить подвал. После этого я дам вам время обсудить все между собой. Как вам такой план?

— Звучит хорошо, — сказал Нил, оглядывая потолок.

Кухня оказалась такой же впечатляющей, как и холл. Мраморные поверхности, глубокая фарфоровая раковина, повсюду эта красивая плитка. Настенные шкафы и выдвижные ящики, явно сделанные на заказ, и снова прекрасное темное дерево.

— Шери, — сказал Нил, — этот дом великолепен. Нам стоит его купить. Однозначно стоит.

— Пока великолепен, — ответила я, — но мы видели не все. Давай посмотрим, а потом решим. И о цене следует подумать. Не стоит соглашаться на первый же увиденный дом. И спешить с выбором в ущерб своим финансам.

— Мм, — сказал Нил, вертя головой по сторонам, — ага…

Агент по недвижимости улыбнулся и жестом пригласил пройти в заднюю дверь.

Сад был длинным и узким, но за осенней дымкой угадывалась пышная яркая зелень. Его окружал высокий деревянный забор. В дальнем конце был разбит ухоженный огород, где на одинаковом расстоянии друг от друга виднелись верхушки спелых тыкв.

Нил сжал мою руку.

— Когда у нас будут дети, — сказал он, — этот сад подойдет идеально.

Мы обернулись, чтобы взглянуть на дом, и я только теперь осознала, насколько сгустился туман. Даже окна первого этажа скрылись в дымке.

Квадратная гостиная была уютной, с теплым деревянным полом, гладким и блестящим от лака, и открытым огнем, который зажгли ради всего-навсего осмотра. Он весело ревел, как довольное животное. Стены были аккуратно окрашены в бледный лимонно-зеленый. Краска выглядела свежей и лежала безупречно.

Риелтор вывел нас обратно в холл и снова широко улыбнулся, демонстрируя зубы.

— Как видите, — сказал он, — недвижимость очень привлекательная. Итак. Пойдемте наверх.

Комнаты на втором этаже были столь же великолепны, как и на первом. Небольшая лестничная площадка вела в две спальни, к одной из которых примыкала роскошная ванная.

— Дом кажется довольно узким, — сказала я агенту.

— Нижние этажи действительно узкие, — согласился он. — Изначально дом был высоким и узким. Поэтому, как вы заметили, на каждом этаже уместилось всего по паре комнат. От этого создается приятное ощущение уюта, но если вы любите простор вокруг, верхние этажи должны понравиться вам больше.

Он широко улыбнулся и продолжил:

— Этот дом и правда вобрал в себя лучшее из двух миров.

Мне стало интересно, кремовая у него рубашка или просто несвежая. Краешек воротника потемнел, как будто засалился. Оставшаяся часть была какого-то неровного цвета.

— А что наверху? — спросил Нил.

— Ну, собственно, комнаты, которые хозяева могут использовать, как им заблагорассудится, — сказал риелтор. — Наверху простор для вашей фантазии!

План третьего этажа почти совпадал с планом второго, только вместо ванной, смежной со спальней, тут имелась просто отдельная ванная. Лестница спиралью поднималась к чердачным помещениям, переделанным в мансарду. Осматривая этаж, мы почти ничего не говорили; я думала о кабинетах, детских, игровых, библиотеках.

— На чердаке мы увидим, с чего начинаются пристройки к дому, — сказал агент, вытирая носовым платком вспотевший лоб. — Поднимемся?

Я не очень поняла, что на этом этапе подразумевалось под фразой «увидим, с чего начинаются пристройки», но не задала вопрос вслух. Я была уверена, что уже скоро все и так станет ясно.

И мы увидели. Слишком скоро. И слишком много.

Чердачный этаж нас шокировал. Лестница заканчивалась крошечной комнатой, с более низким потолком, чем в других частях дома, однако относительно высоким по сравнению с обычными потолками. Стены здесь были небрежно выкрашены розовым, как будто это сделал нетерпеливый ребенок. Лестница располагалась прямо в середине комнаты, что сбивало с толку, ведь на первых трех этажах она всегда шла сзади и слева от центра. Одна дверь вела направо.

— Сюда, — сказал риелтор, показывая на дверь.

Все комнаты на чердаке были связаны друг с другом, имели много дверей и к тому же были разной формы, со странными углами и необъяснимыми резкими поворотами. Проходя, мы включали свет, но этаж все равно казался мрачным.

— Семья, которая когда-то здесь жила, купила чердаки прилегающих домов, — объяснил риелтор, — и превратила все это в такой вот лабиринт. Хорошо подходит для вечеринок, или игры в прятки, или же просто для хранения чего угодно.

— А почему нет слуховых окон? — спросила я. — Разве на чердаках обычно не бывает слуховых окон?

— Ну, — сказал агент, — когда они переделали чердак в эту сеть комнат, то пристроили другой чердак, дополнительный, наверху.

— Логично, — кивнул Нил.

— А для чего предназначались эти комнаты?

— Для чего они предназначались? — повторил агент, снова улыбаясь. — Вот это странный вопрос. Я не уверен, что они для чего-то предназначались. Это, если хотите, своего рода причуда. Если вещи создавались бы только для конкретных функций, этот мир был бы ужасно тоскливым, разве нет?

— Наверное, да, — сказала я, оглядываясь по сторонам.

— Пойдемте наверх? — предложил агент.

— Да, — согласился Нил. — Пойдем, Шери. Какой же интересный дом!

— Довольно интересный, — сказала я.

— Сюда, — позвал риелтор и повел нас в соседнюю комнату.

Мне подумалось, что мы там уже были, однако я ошиблась. Комната была полна старой пыльной деревянной мебели, громоздившейся от пола до потолка. Сломанные стулья, покривившиеся рамы для картин, изукрашенные журнальные столики, обитые кожей скамеечки, из которых выпадал наполнитель, скатываясь по склонам этой груды.

Однако в комнате не было ни дверей, ни лестниц, ни стремянок.

— Теперь наверх вот сюда, — сказал риелтор, указывая на люк в потолке.

Он начал забираться по куче хлама, зажав планшет в зубах и медленно, но уверенно перебирая конечностями, словно четвероногий паук. Довольно скоро он открыл люк, и его потная голова, а затем и все тело исчезли из виду. Нил полез за ним, и я последовала их примеру.

Дополнительный чердак действительно выглядел как самый обыкновенный чердак, вплоть до слуховых окон. Но не то чтобы через них поступало много света — туман за стеклами все сгущался.

Чердак представлял собой одну длинную — и даже очень длинную — комнату, застеленную обрезками коврового покрытия. Она казалась как бы двухуровневой, потому что в одной половине крыша проходила гораздо ниже. В высокой стене имелась дверь.

— Здесь мне нечего добавить к тому, что вы сами видите, — сказал агент. — Давайте подниматься дальше.

Он перенес раскладную стремянку в середину комнаты и, пошатываясь, поднялся к двери, устроенной высоко над полом. Вся эта конструкция — комната, которая как будто свисала с крыши, — была целиком сделана из дерева. Я не могла понять, как она держится, разве что за счет крепления к стенам дополнительного чердака, но даже если это и было нечто вроде эркера, никакой прочности ждать не приходилось. Я легонько постучала по полу — в прошлом крыше — правой ногой.

— А все эти надстройки законны? — спросила я.

— Конечно! — сказал агент.

Но не стал вдаваться в подробности. Я решила тщательнее исследовать этот вопрос после осмотра. Мы поднялись вслед за ним по стремянке.

То, что я сочла некой дополнительной мансардой, оказалось гораздо более пугающим. Как только мы перешагнули порог вслед за агентом, выяснилось, что новая комната, вопреки всем ожиданиям, очень вытянута вверх. Потолок ее был гораздо выше, чем потолок дополнительного чердака. Высоко в боковой стене виднелась дверь, к которой вела приставная лестница.

— Сюда, — сказал агент.

— Мне кажется, мы уже больше не осматриваем дом, — усомнилась я. — Мы просто продолжаем подниматься.

— Ну, — вступил Нил, — все комнаты похожи, если в них нет мебели, правда? Комната — это комната и не более чем комната!

— Да, наверное.

— Кроме того, — добавил агент, — открывающийся отсюда вид — одна из самых привлекательных особенностей этого дома.

— Знаете, — сказала я, — о виде я вообще забыла.

— Ну так вот! — воскликнул агент. — Весьма скоро он нам откроется!

Он улыбнулся, глядя на нас сверху вниз со стремянки. Его рот оказался огромным, а зубы — больше и желтее, чем я думала. Было заметно, что он обильно потеет. Даже на пиджаке появились пятна пота. Я поняла, что его рубашка, вероятно, когда-то была белой, но потеряла цвет из-за обильного потоотделения.

Нил начал карабкаться по ступенькам, и я последовала за ним.

Окно выходило на деревянную платформу, прилепившуюся к стене, сквозь которую мы вылезли, и соединенную с крышей внизу — верхом дополнительного чердака — сложным переплетением металлических балок и опор. Из-за тумана видно было не много, но мы все равно поняли, что это была только первая из последовательности платформ, уходящих вверх и в сторону, и некоторые из них выглядели еще более неустойчивыми.

— О, — жалобно сказал Нил, — конечно, если мы пришли осматривать дом, жди тумана.

— Не беспокойтесь, — утешил его риелтор, — просто нужно подняться повыше.

— Это возможно? — спросил Нил.

— Конечно, — сказал риелтор.

Может, мы до того момента просто не подходили к нему близко, но прежде я не чувствовала, как ужасно у него пахнет изо рта.

— Разрешите, я скажу Нилу пару слов наедине? — попросила я агента.

— Конечно. Я пойду на следующий этаж и подожду вас.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Дождавшись, когда риелтор поднимется по хлипким, грубо приколоченным ступенькам, я повернулась к Нилу.

— Слушай, — сказала я, — я понимаю, что дом отличный, но пожалуйста, не надо слишком увлекаться. Потом надо будет хорошо подумать, может, посмотреть другие дома и принять решение, изучив все варианты.

— Но он и правда отличный, — заметил Нил, — а мы еще даже не знаем, какой отсюда вид.

— Конечно, мы оба увлеклись. Но не будем терять голову.

Нил кивнул. Глаза его были широко раскрыты.

— Знаю, знаю, — сказал он. — Я все понимаю.

Туман вокруг клубился, вращался, смещался — медленно плыл, несмотря на безветрие. Я почти ничего не слышала, кроме далекого карканья ворон и звука, похожего на шелест сухих листьев на ветру. Это было странно, ведь, повторюсь, ветра как такового не было. Разве что он дул где-то под нами. Под платформами, под туманом.

На следующей платформе агент разлил чай из термоса по трем чашкам и поставил их на столик. Фарфоровые чашки, термос и столик, судя по всему, были доставлены туда заранее.

— На этом этапе потенциальные покупатели обычно хотят отдохнуть, — сказал он, передавая мне чашку.

Чашка выглядела так, словно ее разбили, а потом склеили. Все три были из разных сервизов.

— Значит, много людей интересуется? — спросил Нил и подул на чай, чтобы его охладить.

— Ну конечно, — ответил агент.

Он чесал себе шею и макушку.

Нил, кажется, только теперь осознал то, что я поняла сразу, — чай давно уже остыл. Он с неудовольствием уставился в чашку. Я отпила глоток из вежливости и почти сразу почувствовала, как из-за ужасного вкуса свело пищевод; чай не просто был холодным, но и отдавал гнилью.

Риелтор пил его с явным удовольствием.

— Да, — сказал он, — эту недвижимость часто смотрят потенциальные покупатели. Она очень привлекательна.

— Очень привлекательна, — сказал Нил, обводя взглядом туман и мокрое дерево. — Особенно когда есть вид.

— Ну конечно, — согласился агент. — Он скоро откроется. Еще этажей пять-шесть.

— А это все крепко держится? — спросила я.

— Настолько крепко, насколько нужно, — ответил он, — просто выглядит так.

Каждый следующий этаж был все более шатким. Платформы располагались неровно, под углом; опоры, трубы и перекладины были абсолютно разной длины; скреплявшие все это винты и болты выглядели недокрученными.

Мне показалось, что я чувствую ветер в волосах.

Риелтор не мог оставить свою шею и голову в покое. Он чесался и чесался. За ушами и над воротником у него будто бы появилась крупная воспаленная сыпь, но туман стал таким густым, что нельзя было сказать точно.

— Летом здесь будет приятно посидеть и пропустить по стаканчику, — сказал Нил.

Но я не ответила. Я была слишком поглощена задачей не потерять равновесие и не сорваться.

По мере подъема платформы уменьшались в размерах, и с нижними их соединяли только четыре деревянные опоры. Посередине каждой платформы было отверстие, чтобы подняться снизу, и лесенка, ведущая к отверстию в следующей. Я все время пыталась понять, не шатается ли конструкция от ветра, но это ощущение могло быть вызвано клубящимся туманом.

Не знаю, сколько «этажей» мы одолели, но явно больше пяти или шести, поэтому я остановила риелтора, пока он не ушел еще выше.

— Сколько еще? — спросила я.

— Совсем немного, — ответил он. — Уверяю вас, пройдя такой путь, вы пожалеете, если не извлечете максимум из осмотра.

— Я знаю, — ответила я. — Не беспокойтесь! Я не собираюсь уходить, ничего такого. Просто хотела спросить.

Мы молча вскарабкались по оставшимся лесенкам. То есть это мы с Нилом поднимались, не произнося ни слова. Риелтор впереди нас шептал себе под нос и продолжал чесаться. Звук, с которым он это делал, теперь не прекращался.

Потом мы оказались выше тумана. Стало хоть что-то видно. Правда, под нами был только слой тумана, но все же. Небо над нами было холодным, бледно-голубым. Конструкция, по которой мы взбирались… в общем, мы не могли оценить ее высоту, потому что видели только нижнюю поверхность следующей платформы.

— Бог ты мой, Шери, — сказал Нил, — потрясающий дом. Столько места!

— Места много, — согласилась я, оглядываясь по сторонам.

Дымка внизу была изжелта-серой, а не белой. Верхние уровни дома заметно покачивались на ветру. Или даже не на ветру — просто тихонько покачивались. Может, само наше присутствие нарушало их равновесие.

— Итак, — сказала я, — продолжим. Пора насладиться видом!

Вид начал вырисовываться еще через пару этажей. Поднявшись достаточно, чтобы открылся обзор за пределами тумана, мы легли на животы и посмотрели через край настила.

— Подождем, — сказал риелтор, раздирая себе подмышки, — пока дымка развеется.

Вне области тумана не просматривалось почти ничего, кроме неясного серо-коричневого пейзажа. Но я не могла его вспомнить — много лет назад я знала эту местность, но думала, что все вокруг застроено жилыми домами.

Когда дымка развеялась, вид прояснился, и мне стало не по себе. Да, внизу стояли ряды домов, но выглядели они не так, как с земли. Даже появилось ощущение, что это какие-то другие, а не те самые дома, которые я ожидала увидеть. Оставшийся тонкий флер тумана не мог объяснить такие отличия. Сплошные ряды высоких викторианских зданий — это само по себе было нормально, правильно, но выглядели они чуть выше и уже, чем дома на улицах, которые я считала знакомыми. И все они были чуть темнее и грязнее. Больше заколоченных окон, размокших, гниющих занавесок, заброшенных садов. Голая земля, видимая вдали, действительно оказалась необжитой — каким-то пустырем. Мне же помнилось, что раньше там стояло какое-то общественное здание: библиотека, музей, мэрия или что-то вроде.

— Мне это место запомнилось другим, — сказала я.

— Ну что ж, у тебя всегда была ненадежная память, — заключил Нил.

— Что? Ничего подобного!

Но Нил уже отвлекся.

— Посмотри! — воскликнул он, показывая пальцем. — Что это?

— Что хочешь этим сказать? Насчет моей памяти?

Но он не слушал. Он уставился вниз, разинув рот и вытаращив глаза.

Внизу что-то двигалось по улице. Что-то большое. Сначала оно показалось мне мусоровозом, но никакой это был не мусоровоз. Слишком оно было большое, высокое, как дома с обеих сторон. И занимало всю ширину улицы. У него была обтекаемая горбатая спина, которая при движении качалась из стороны в сторону. Оно шло на четырех ногах, но передние конечности не были, собственно, ногами. Это были руки. Пятнистую, розовую с белым кожу покрывали мягкие на вид наросты. Голову было не видно, ее загораживала подрагивающая округлая туша.

— Уникальный вид, — сказал риелтор.

Тварь двигалась вперед, пока не достигла пустыря, где раньше было что-то — мэрия, музей, библиотека, — присела там, стала окапываться и в конце концов, кажется, зарылась в землю.

— Должна признаться, зрелище не из приятных, — заключила я.

Агент фыркнул и сплюнул. Слюна стекала с его толстых мокрых губ на неестественно острые зубы.

— Так, — сказал он, — так, так, так. Что же, о вкусах не спорят.

— Мне очень нравится, — вставил Нил.

— А можно поговорить об этом внизу? — спросила я. — В холле или, например, в гостиной? Там, где потеплее?

— Хорошо, — сказал Нил. — Ой, только посмотри на это! — Он снова показал пальцем.

Я бросила взгляд в ту сторону и заметила активное движение в одном из тупиков — мне показалось, там толпятся люди, но я не успела увидеть, что они делают и кто это на самом деле. Я прижалась лицом к деревянному настилу, на котором мы лежали, и сказала:

— Я хочу вниз. Сейчас же.

— Хорошо, хорошо, — согласился Нил. — Идем.

Риелтор шел за нами следом.

Я много раз оступалась, и Нил тоже, но никто из нас не упал.

Мы вернулись в красивый холл. Меня трясло.

— Что такое? — спросил Нил.

— Не знаю, — ответила я. — Есть в этом доме какая-то странность.

— Мне он правда нравится.

— Я знаю. И не забываю об этом. Но… разве там, наверху, не было другого ощущения? На дощатом настиле? Ты не почувствовал неладное?

— А ты почувствовала?

Нил выглядел озадаченным.

— Думаю, да, — ответила я, — хочется уйти отсюда.

Сзади нас риелтор прочистил горло. Звук был громким и противным. Я обернулась и увидела, как он вытирает что-то зеленое с губ.

— Повремените, — сказал он. — Вы еще не видели погреб.

— Я не хочу осматривать погреб, — заявила я.

— Нельзя принимать решение, не увидев весь дом, — возразил агент. — Это может полностью изменить ваши впечатления.

— Я не хочу, чтобы мои впечатления полностью изменились.

— Ну же, Шери, — сказал Нил, — давай посмотрим погреб.

Он взглянул на риелтора:

— Это не займет много времени?

— Нет, — ответил тот, широко ухмыляясь и почесывая кадык. — Это не затянется.

— Пойдем. — Нил потянул меня за руку, как ребенка, в сторону дверцы слева от винтовой лестницы. — Пойдем, Шери.

Риелтор шагал впереди, позвякивая ключами в руке.

— Мы предпочитаем запирать эту дверь, — сказал он.

— Почему? — спросила я.

Но он, кажется, меня не услышал. Он открыл дверь и нагнулся, чтобы пройти в проем. Нил последовал за ним, тоже согнувшись, но при этом ухитрился обернуться, улыбаясь.

— Пойдем, — проговорил он одними губами. За его спиной риелтор спускался по крутой узкой лестнице, зажатой между стенами, с которых облезала краска.

Я колебалась. Оглянулась на черно-белые плитки. Сердце билось так часто, что кровь, казалось, вот-вот вспенится. В ушах шумело. Меня накрыла абсурдная паранойя, как будто только что увиденное было неправильным, странным, невозможным. На минуту я усомнилась во всем происходящем, вспомнив увиденное наверху.

— Шери, — говорил Нил, вновь протягивая руку, — пойдем.

Я улыбнулась ему. И списала панику на усталость и стресс. Поиски дома всегда утомляют.

— Давай посмотрим быстренько, — сказала я.

— Ты и не заметишь, как закончим, — согласился он, кивнув.

Я кивнула в ответ, взяла его за руку и последовала за ним вниз по лестнице.