Чернобыльская рокировка

Эпилог

Вторая Мировая Война, СССР

Заточка жизнью был доволен. Прибился он к разведывательному батальону армии еще в феврале сорок третьего года. Тогда он уже ротой командовал. По привычке, Викингом привитой, его бойцы трупы осматривали, на предмет патронов и еды. Официально это называлось «документы поискать». Ну, естественно, офицерских и солдатских книжек немецких, у него в роте горы скапливались. У него в роте с ноября, как он командиром стал, всех потерь всего девять человек было. Бойцы быстро учились науке выживать. Первым делом на любом рубеже начинали землю мерзлую копать. Соседи над ними смеялись. После первой бомбежки или артналета, смех кончался. Соседи братские могилы копали, а рота Заточки глубже в землю зарывалась.

С солдатскими документами он в штаб не ходил, трофейным командам сдавал, а что на офицерах находили, особенно карты, сразу нес в разведывательный отдел. Там его командарм и приметил.

С роты жалко было уходить. Считай, корнями врос, столько сил вложил. Трех снайперов выучил, два минометных расчета создал, в каждом отделении пулемет, как у немцев, в первом взводе пушка «сорокапятка». Считай, любую задачу батальона, они одной ротой выполняли. В ноябре зацепились они за подвал заводоуправления тракторного завода, там своих частей и дождались. К тому времени он уже один в живых остался. Часто Викинга вспоминал. На смерть ребят тащишь. Так и получилось. Все в приволжских степях остались, под осколками да гусеницами танковыми. Война, однако. Не в лагере с голода, и то ладно. В бою напрасных жертв не бывает. Сам никого убить не успел, так хоть соседскую пулю получил. Тебе умирать, а ему воевать за двоих. Или наоборот, как фишка ляжет.

Он к Сталинграду взводным подошел. Сам во взводе пятый. Начал пополнение получать, чуть не заплакал. Пионеры и пенсионеры, местный военкомат последних жителей в строй поставил. Украл он канистру спирта и подвалил к начальнику заградительного отряда с предложением. Пол-литра влаги за голову, прямой обмен.

Выбрал себе двадцать человек. В одном ошибся, пришлось пристрелить. Потихоньку пионеры подрастали, старые кони тоже борозды не портили. Артиллеристов с орудием себе оставили. Он, по факту, давно ротой командовал, поэтому, когда старшего лейтенанта убило, комполка его поставил. Тяжело было с роты уходить.

До весны наступление шло. Катился фронт на запад и остановился без боев. Выдохлась пехота, не могли солдаты дальше идти. Силы кончились, а на танки всех не посадишь. Нет столько танков.

Вот тогда разведка стала по профилю работать, за «языками» ходить.

Ну, кто как. Такса была твердая. Поймают солдатики во время боя ефрейтора немецкого, отдадут его разведчикам, те им десять банок тушенки американской. Почистят пленного, и ведут в штаб. Всем хорошо. Солдаты сытые, разведчикам за линию фронта идти не надо, у штабных немец есть для разговоров. Одному немцу плохо, да и болт на него, он же нацист. Одно плохо, штабные рядовых не брали. Тому, серой скотинке, одна дорога, в лагерь.

Заточка свой взвод взял железной рукой. Были у него такие вихри, три медали и два ордена на груди, а у него значок гвардейский, шесть шрамов и контузия. Не авторитет он для них. Был, до первого выхода.

Пошли на пулеметы в лоб вчетвером. Полночи ползли по метру в минуту. Вырезали немцев начисто, батарею в небо, склад туда же, и на немецком бронетранспортере с двумя офицерами связанными, к штабу подкатили.

Через месяц Заточка командарму мог в глаза сказать: «Батя». Тот довольно щурился, таким отношением не многие могли похвастаться.

Все понимали, что затишье не навсегда. Скоро опять вперед. А разведке прямо сейчас. А траншеи у немцев одна за другой, между ними проволока колючая, мины густо наставлены, каждый метр передовой пристрелян. А «языка» дай, разведчик. Тебе за него в паек шоколад со сгущенкой уже дали. Отрабатывай УДП. Усиленное дополнительное питание. Умрешь днем позже. Как хочешь, так и расшифровывай, все будет правильно.

Ехал Заточка по дороге фронтовой, лейтенант старший, с тремя орденами на груди. Сталинградские награды его догнали. Машины одна за другой, трактор орудие волочет. Штрафники под конвоем идут. Собаки лают, конвой орет.

— По тормозам, — водителю говорит.

Зацепило его. Что, не понял. Надо разобраться. Идет вдоль строя. Глаза у штрафников в землю. Они сейчас никто. Пыль лагерная. Один, седой, в бушлате с чужого плеча, по рукавам видно, прямо смотрит.

К начальнику конвоя подходит Заточка, кивает. Отойдем, мол.

— У тебя наш человек есть. Я тебе десять тысяч и две канистры спирта, а ты его в покойники списываешь. Годится?

Минут пять торговались, пока договорились. Расписался Заточка в акте захоронения за свидетеля. Погиб при бомбежке, захоронен в братской могиле на перекрестке дорог. Дата, подпись. Все чин-чином.

А в разведке документы перед каждым выходом сдают вместе с наградами. В ящике у взводного четыре комплекта лежит, от партбилета до продовольственного аттестата включительно. Будет из чего выбрать для новой жизни.

— Здорово, Серега!

Обнялись друзья. Год не виделись.

Неделю все было хорошо, «языка» взяли, на немцев ужас навели. А потом приехал чин важный из Политуправления. Из госпиталя трех «самострелов» привезли и расстреляли. А ночью взвод НКВД вырезали. Никто не уцелел.

— Прости, Заточка, сорвался. Увидел, как крысы тыловые фронтовиков кончают для острастки, слетел с катушек, — честно покаялся Котляров. — Если надо, я сдамся.

— С двумя гранатами в их штаб войдешь?! — оскалился Заточка.

— И миной противотанковой, — улыбнулся Серега.

Народ напрягся.

— Мы, бляха-муха, не вторая ударная, подыхать безропотно не будем, — сказал Осадчий. Вырежем политруков и чекистов, выбьем немцев из Крыма, сами там засядем, Батю атаманом казачьим выберем. Сил накопим, возьмем и Москву, и Берлин. Закавказский фронт три страны на штык взял. Тегеран наш. Возьмем в долю их, и кончились Советы. А не выйдет у нас — умрем, как люди.

— Первый толковый заговор военных в этой стране. Хунта сержантов. Нет. Сдавайте документы, награды у себя оставляйте, на память. Вы в поиск еще вчера ушли. Так будет считаться. Сам по себе пойдешь, или дать тебе явку во Львове? Мне Испанец оставил перед расходом, — предложил Заточка.

— Мне тоже, — признался Серега.

Тут старшего лейтенанта ждал удар не шуточный. От всего взвода у него остался хромой старшина Митрич.

— Обуза я в походе лишняя, — сказал тот. — Пусть уходят. Хуже нигде не будет.

Исчез отряд, не оставив следа. Составил Заточка список потерь и пошел в штаб. Тут его командарм на учебу в Москву и отправил. Тоже вчерашним числом. Вернулся с учебы Заточка прямо к переправе через Днепр. Киев надо было взять к седьмому ноября. Река текла два дня от крови красная, но город взяли. А ученик Викинга стал подполковником.

Жизнь удалась. Появились шансы дожить до победы.

Киев.

Машина остановилась за два квартала до колледжа. Пика не возражал бы и к крыльцу подъехать. Тачка не рядовая, не у каждого есть. Роллс-ройс «Фантом». Но Сашок сказал — нет, а с ним спорить трудно. И пошли два студента второкурсника на летние курсы, в свою новую альма-матер. Переводом из Харьковского университета. Как раз уровень знаний проверить, с преподавателями и однокурсниками познакомится.

У торца здания, как раз, группка стояла.

— Подойдем? — спросил Пика Сашеньку.

Тот кивнул молча.

Приблизились, стали чужие разговоры слушать.

— Дай мне дозу, будь человеком. Я вечером денег подниму, отдам, — без всякой надежды в голосе, не в первый раз повторяла молоденькая крашеная блондинка.

— Кредита нет, — сказал паренек в черной куртке.

У торговца тоже это написано, прямо над стойкой, подумал студент.

— Я не понял, почему торговец в одежде клана ходит, — сказал Сашенька.

— Тут, за речкой, каждый одевается, как хочет, — объяснил ему Пика.

Два качка за спиной наркодиллера оживились, предвкушая развлечение.

— А чем он торгует? — возник вопрос.

— Наркоту толкает, — уверенно ответил Пика. Нагляделся на таких.

— Мальчики, купите мне дозу, — облизала губы девушка. — Я вечером вам обоим компанию составлю, — пообещала она.

— Сколько стоит? — спросил Пика.

— Полтинник, — оживился торговец.

— У меня только сотки, — достал Сашенька из кармана толстую пачку евро.

Вытащил одну бумажку, подал толкачу.

— Возьми две дозы, два вечера с вами, — заскулила блондинка.

Сашок глазом повел, Пика все понял. Торговец и девушка тоже. Спрятала она две дозы в задний карман и пошли студенты втроем на занятия.

— А откуда у тебя столько денег? — спросила девушка. — А вечером мы как будем, вместе или по очереди?

— Группа в бою держится вместе, — сказал Сашенька.

— Действительно, полный карман денег, — протянул торговец, доставая из кармана телефон. — Эй, на вахте, к вам трое идут. Белая Марго и двое новеньких. У Марго в заднем кармане два чека. Пригрозите полицией, у них денег много, пусть откупаются.

— И ноутбуки в футлярах, дорогие, — добавил один из качков.

Вошла тройка в вестибюль, а к ним наперерез два охранника, один с дубинкой, а другой с электрошокером.

— Делаем гадов! — крикнул Сашок, и взял руку с дубинкой на излом.

Захрустела косточка. Пика небрежно нож выкидной в пальцах завертел.

— Все, считай калека! — порадовал спарринг-партнера.

Сашенька с дубинкой в руках прыгнул в бок и ударил в колено. И сразу ногой в голову. Дубинкой с оттяжкой в челюсть. Зубы полетели на плитки пола.

Достал телефоны мобильные, Умник сразу участников определил.

Только у торговца тоже чутье было развито. Вылетела тройка во двор, Марго с шокером в руках, а тех уже и нет.

— Вот. Понимаешь. Если группа расходится, это черт знает что, и потеря управления. Всегда вместе, ясно?

— Ясно, — вздохнула Марго и неожиданно покраснела. — Что теперь будет?

Прорвемся, подумал Несталкер, это не от ягдкоманды отрываться. Всех перестреляем, патронов хватит.

— Оружие к открытому ношению, жетоны гвардии на грудь, — скомандовал Умник.

В аудиторию вошли с «Грозами» наперевес. Через пять минут в класс заглянул очень вежливый полицейский, посмотрел номера на гвардейских бляхах и тихо исчез в небытие. Преподаватель иногда сбивался с мысли, поглядывая на лежащие стрелковые комплексы.

— Не волнуйтесь, пан учитель, я и с левой руки быстрее многих стреляю, — заверил его Сашенька. — А что такое наркотики?

Разведчик изучал новое поле боя.

Италия

Опять я один остался. Моя верная стая бегает по Зоне. У них любовь и брачный период. Отказались на базу возвращаться. Люди тоже разбрелись кто куда. Пика с Несталкером в колледж пошли, к учебному году готовится. Макс у них за водителя.

У всех работа есть, а за меня все Умник делает. С одной стороны хорошо, а с другой — чувствуешь себя нахлебником. Обидно.

Решил я в Италию слетать развеяться. Все конечно Умник устроил. Паспорт дипломатический я получил как дипкурьер. Пришлось еще чемодан с собой брать и твердо пообещать, что не забуду его в наше посольство занести. Чиновник из Министерства иностранных дел довольно странно посмотрел на мой реактивный самолет, салон из красного дерева, двенадцать мест, никаких излишеств, просто душ и бар. Любил Паук покойничек неброский шик, и компьютер наш тоже никогда не теряется. Если что-то плохо лежит, непременно приберет. А все, что гвоздями не приколочено, лежит плохо.

Мне от Паука много в наследство перепало. Сам не знаю, что досталось.

В Италии у меня дом в Неаполе, квартиры в Риме и Милане. Там и буду жить. Экипаж полетные документы на Рим получил, к рейсу готов. Я дипломата проводил до машины и в салон вернулся. Мне в последнее время автоматчица в душу запала. Их фотографию, где обе девушки с Викингом в центре, мне Умник распечатал. Она и сейчас передо мной на стене висит.

А русая девочка отдельно еще и в бумажнике лежит.

Мне надо в Гаэту. Сегодня по Риму погуляю, люблю я этот город, а завтра у меня в десять встреча с гидом. Русскоязычный специалист. Из наших эмигрантов. Многие на Запад подались в поисках лучшей доли. Кто-то нашел. Арнольд Шварцнегер, например.

Долетели без приключений. Разминулись со встречными самолетами. И сели хорошо, ровно. Неожиданности в зале прилета начались.

Я ее сразу заметил.

— Пробили, — говорю Умнику, — нашу защиту, братишка.

Он в крик, не может быть.

— Ты, что, видеть стал плохо? — спрашиваю. — Вон выхода В-9, девушка стоит, под нашу прекрасную незнакомку из прошлого загримирована один в один, только автомата не хватает на плече. Он здесь как-то не к месту. Ей бы еще в руки суперредкую плату для тебя и плакат «Не проходите мимо!». Ушла информация о наших пристрастиях на сторону. Самую вкусную приманку положили. Гордись!

— Ирония, — говорит мне мой маленький брат, — понимаю. Вероятность случайности четыре из тысячи. Примерно.

— Плюнь ты на случайности, комбинацию против нас крутят.

Тут я встречающих из посольства увидел. Тоже мне Лоуренсы Аравийские. Подождут. Я в атаки в своей жизни не ходил, человек осторожный, но с винтовкой без патронов на пулемет шел бы примерно так. Один черт, помирать, так зачем гнуться напоследок?

Подошел к ней, от злости зубы свело, спина прямая.

— Извини, дорогая, но с такой прической, ты бы понравилась мне больше, — фотографию ей отдаю.

Девочки взглядом «дворянка презрительно смотрит на плебея», владеют от природы. Начинает она им на меня смотреть и за снимок цепляется. Сломалась поза отработанная, изумление в глазах плещется. И я в них тону. Пятый раз на одни и те же грабли наступаю, думаю. Месяца не прошло, как мне очередную отставку дали. Зачем мне это? Развернись и уйди. У тебя через две недели разборка с «Монолитом». Через полчаса в Риме будешь. Чемодан отдашь, и на Площадь Республики. Или на Пьяцца дель Попполо. Она же Народная. Там такие девочки ходят, двух таких можно найти. Это всего лишь игра гормонов. Интересно, кто к нам подходы ищет? Такой умный. Контролер зареченский.

— Было очень приятно увидеть воплощение вживую, — говорю.

И нацеливаюсь в отрыв. Мы играем в странные игры, мы танцуем странные танцы. Никому не нужен мастер отходов и простых маневров? Знаю тут одного.

Понял рыбак, что срывается рыбка. И сачком ее, глупую.

— Извините, — говорит, — и смотрит так нежно, что хочется достать все из карманов и сразу отдать, — вы сеньор Смирнов?

Мне соврать не сложно. Нет, не я. А смысл? Кивнул утвердительно. Просто дыхание пропало, боюсь рот раскрыть. Все, сталкер, по горло в трясину провалился, и нет тебе спасения. Значит, зажжем этот город с четырех сторон, убьем дракона, заберем сокровища и прекрасную принцессу.

— Не часто получаешь заявки на сопровождение с пометкой: «Условия оплаты на усмотрение принимающей стороны». Меня это смутило, и я решила посмотреть на нашего клиента лично. Нашему агентству не нужны неприятности. Мы работаем всего два года, а в нашем бизнесе скандалы губительны для репутации, — пела сирена, а у меня не было воска.

Значит, это мой завтрашний гид. Четыре тысячных случайности. Я хотел поверить, и поверил.

— Встреча назначена на завтра, у меня сегодня есть незавершенные дела, — говорю ей. — Но помощь и опека мне необходимы сразу, как выяснилось. Плачу за весь день по любым вашим ставкам. Мне надо в посольство, груз сдать. А потом в квартиру свою попасть, где-то на Авентине. Документы на покупку по почте оформляли, не был там ни разу.

А также помочь разобрать мне вещи, расправить постель и порвать простыню в приливе страсти, мечтаю про себя. Вслух скажешь, могут пощечину дать. Для профилактики. Девочки делают из мужчин людей, используя их животные инстинкты. Это не я. Это Лем такой умный.

Девочка папочку квартирную в руки взяла, стала изучать, глазки и так большие, в пол-лица стали. Понятно, у меня там вся итальянская недвижимость. Тысяч на пятьсот европейских тугриков. И два автомобиля не броских. Мне «Ламборджини» красная не нужна. «Феррари» стального цвета и «Роллс-ройс» представительский и хватит.

— Это что? — она хриплым голосом спрашивает.

А в папке фотография та, вся тройка в сборе. Смотришь на Викинга, и завидуешь.

Стучу по счастливчику пальцем.

— Его ищем. Есть маячок спутниковый на его личной волне. Дает координаты Гаэты. Туда и поедем. Положим цветы на могилу. Мы с ним рубились жестко. Достойный человек.

Она рубашку расстегивает. Конечно, лето в Италии, какие бюстгальтеры. Прекрасные формы доступны взору. Весь напрягся, с головы до ног.

Достает золотую пластинку. По цвету и форме вижу, вещь старинная, цены не малой. Сейчас поклянемся в вечной любви, посольство в баню, то есть в терму, мы же в Риме, снимем номер в первой попавшейся гостинице, главное с широкой кроватью, и неделю не будем вставать.

Слюни подбери, сталкер.

Та же троица, только в коронах.

— Король и королева Двух Сицилий и Наместница Северной Африки герцогиня де ла Рокк. Моя неизвестно в каком поколении бабушка.

— У меня тоже такой комплект есть, в моей комнате в казарме. На базе под Киевом. Корона, жезл и цепочка. Викинг с него по памяти делал. Видно, что очень похожи. Как вы с Наместницей.

Все, неизвестно, кто кого поймал, но нам уже не разойтись. Оба это понимаем. Не случайность нас свела, судьба. А за спиной посольские нервно дышат. Бумажки им нужны.

— За час управимся? — спрашиваю их.

А они на грудь девичью уставились, ничего кругом больше не видят. Пуговки аккуратно застегиваю, две, так мне все доступно, а им уже нет.

— Эй, — трясу одного за плечо, — езжайте, мы за вами.

— Вы по инструкции должны ехать с почтой в дипломатической машине. Во избежание, — один вспомнил.

— Делай, что должен, — говорит девушка красавица.

— И будь, что будет, — закончили мы вместе.

— Я не отстану, клянусь Черным Сталкером. Это древняя клятва. Меня зовут Паола

— Для друзей — Сотник.

Вот и познакомились. Расселись по машинам. Девочка водит хорошо, не отстала. В Риме с парковкой плохо, как и во всей Европе. Я полномочиями представителя Гетмана козырнул, запустили ее на территорию посольства. Первый раз у них такой дерзкий дипкурьер. Закончили с передачей почты, сделал всем ручкой на прощание, и оставили мы их предаваться злословию на наш счет. Ну и пусть.

Умник мне сразу сказал, что мы не туда едем. Без паники, сталкер. Город кончился. Асфальт на дороге не такой, как на шоссе Чернобыль — Мертвый город. На юг едем. Как скажешь, детка. Прикоснулся локтем к телу крепкому, телу сладкому. Меня рукой по колену погладили. Дела.

— У меня осенью помолвка, придется отменить, — девушка вздохнула томно.

— Это точно. Надо дней через десять брак оформить. У меня кое-что из имущества есть. Если что случится, пусть тебе достанется, как жене законной. Мы через две недели войну начинаем.

Развернуло машину поперек дороги.

— Это такая короткая сказка, современный вариант для вечно спешащих людей? — спрашиваю. — Они познакомились в аэропорту, полюбили друг друга и умерли вместе в тот же день по дороге к морю? Не нравится она мне.

— Сейчас тебе понравится, — было сурово сказано.

Встали мы на обочине. Она хотела сделать так, чтобы были всегда, чтобы были всегда и не ушли никуда дни веселые, всадник огненный, а под всадником, тело крепкое. Я и мое солнце. Она умела языком, так растопить вселенские льды, чтобы все восприняли это всерьез.

Через полчаса, когда мы в очередной момент были на пике счастья, она неожиданно сказала:

— Что у нас за война впереди?

— Есть такая компания. «Монолит» называется. Руководство от мира стрелками отгородилось, им расходный материал не жалко. Возможности у них большие. Нет даже достоверных данных об их целях и составе. Но работать мешают, и большие площади делают недоступными для использования и научной работы. За десять тысяч последних лет не придумало человечество другого способа выяснить кто прав, кроме войны. Господа! Улица ваша, и пусть победит сильнейший. Клан «Сталь» и аналитический отдел Департамента разведки против секты «Монолит». Делайте ваши ставки!

— Я бедная девушка, с трудом платящая налоги за старый родовой замок. Я не играю в азартные игры.

— Ты уже не девушка и совсем не бедная.

Вовремя голову убрал. Всерьез били. Попала бы в ухо, опухло бы на неделю. Схватил в охапку, прижал, попыталась вырваться, но не всерьез. Посидели немного, обнявшись, привели одежду в порядок, и дальше поехали. О, эти итальянские аристократки!

Последние километры ехали по горному серпантину, поворачивая через каждые сто метров. Через час остановились во дворе замка. Предмостный маленький форт, две башни. Правильно, чтоб мертвых зон не было, для обстрела недоступных. Красота!

Подал я даме руку и пошли мы к парадному крыльцу. Там уже люди суетились, в количестве трех. Смотритель замка, горничная и повар. Кто-то из них и за садом успевал присматривать. Чувствовалась уверенная рука.

До ужина мы совсем не разговаривали. Со мной все ясно, дорвался. Но ей тоже было хорошо. Видно было. Подходим мы по темпераменту. К столу спустились неспешно, лишь бы дойти, не упасть на ходу. Бокал итальянского кислого вина, выпил по капле, как напиток богов. Давай, повар, все, что есть, будем есть.

Обглодал цыпленка начисто, весь сыр подобрал с соусом, хлеб до крошки. Еще бокал вина, и готов к любым подвигам. Знайте, наша война — это наша любовь, и в этой войне льется нужная кровь. Значит наша любовь — это наша война, и нам этой битвы хватает сполна.

Утром выбрались на большую дорогу, через час в Гаэте оказались. Хороший город. Если бы не американская военная база, можно было бы здесь домик купить. Станет Кеннеди президентом, попрошу его, пусть закроет. Он на мирный атом и его последствия насмотрелся, должен понимать, что к чему.

Маячок четко с Расколотой горой совместился. Одно плохо. Спутник высоту не показывает. Если он в пещере лежит в центре скального лабиринта, то еще неизвестно, как к нему добраться. Дорога километров восемь петляла, а высота всего метров двести. Гора! Холмик с трещинкой. Наверху скульптура деве Марии, метеостанция, кафе и мавзолей римского сенатора. Последнего, той великой Римской империи. Я навигатор в режим ближнего поиска перевожу. Нам в мавзолей. Мне это в итальянцах нравиться. Все рядом, и христианство, и язычество. Ничего не сносят, не ломают. Если меня судьба в диктаторы вынесет, я тоже ничего крушить не буду. Стоит в Москве памятник маршалу Жукову и пусть стоит. Повесим рядом табличку с делами его. В сорок первом погубил три миллиона бойцов кадровой Красной Армии. Допустил блокаду Ленинграда. Еще два миллиона трупов. В сорок втором трагедия Второй ударной армии, и полмиллиона убитых под Ржевом. В сорок третьем положил даром Воронежский фронт. В сорок четвертом выпустил немцев из-под Кишинева. В сорок пятом сжег две танковых армии на улицах Берлина. После войны выпросил себе боевую награду на день рождения, четвертую Звезду Героя. Все юбилейные награды «за дожитие», с нее, родимой, начались.

Пусть памятник стоит. Лошадь, как живая. Жеребец, кличка «Кумир».

Я гидравлическими кусачками все замки срезал. Ни к чему это железо. Все долой.

Распахнули створку дверей. Пыль толстым слоем лежит, давно здесь не ступала нога человека. Изнутри засов закрываю. Сейчас желающим войти за нами, придется стенку ломать. Или крышу. Подкоп здесь не сделаешь, скала под ногами, однако.

Знакомое дело. Вытаскиваю букву латинскую из даты, носитель компьютерный за ней лежит.

— Обычное место. Оба так прячем, — говорю.

Цепляю на Паолу гарнитуру.

— Умник, братишка, у нас в семье прибавление, новый член. Ты не «против»?

И накопитель ему в разъем ввожу.

— Нет, — нам компьютер заявляет.

А я уже точки слева и справа от надгробья фиксирую. В метре от пола, как в укрепрайоне. Те же мастера делали, зачем им новое придумывать, если и старое хорошо работает? Огляделся. А пуск противовеса рычагом. Тоже мне круги Эйлера! Осталось только найти. Светильник в изголовье. Гранитная колонна. Запрыгнул на надгробье, уперся в нее.

— Я же не дал тебе информацию. Откуда ты знаешь? — Умник интересуется.

— Вскрывал без тебя тайник на Радаре, помнишь, когда связи не было. Старые данные плюс чутье.

— А совесть у тебя тоже есть? — свернул куда-то вбок Умник.

— Какая у нас с тобой совесть, побойся гнева Темной Звезды! Двух таких законченных лжецов как мы с тобой, на всем белом свете нет и не надо! Зачем нам конкуренты.

Тут блок сработал и вход открылся. Умник успокоился насчет совести. Чем-то его этот вопрос беспокоил. Плита на полу вниз ушла. Добро пожаловать, сталкер. Цепляю я пояс с артефактами на герцогиню, пистолет Белого Пса ей, «Грозу», подарок Филина, на плечо. Ты думал братишка, что я деньги экономлю, когда решил с дипломатами связаться, почту им привезти? Не угадал. Мне надо было без досмотра все ввезти и вывезти. Дипломатическая неприкосновенность называется. Английский посол так однажды весь мрамор с Парфенона вывез. С диппочтой. С моей точки зрения его извиняет тот факт, что греки в то время решил старый храм в центре города снести и что-то там построить нужное и современное. Типа туалета общественного. Сейчас они этот момент широко не афишируют, но было дело в центре Афин.

Умник у нас детектором ловушек работает. Все простенькое. Плита-перевертыш. Лезвие бронзовое на уровне ног. Потолок опускающийся. Прошли не заметив. Костей в коридоре тоже не лежало. Зашли в пещеру. Морем запахло. Весь зал фонарь не освещает. Кусочками выхватывает.

Сундуки стоят вперемешку со скульптурами. В кожаных мешках монеты. От парусины одна пыль, золото на голом камне лежит. Оружие сталью дамасской блещет, камнями сверкает.

— Фамильная сокровищница королей Неаполя! Мы нашли ее!

— Типа того. Только это наша фамильная сокровищница, — поправляю спокойно.

Смотрит девочка на меня своими большими глазами.

— Умник, — говорю, — ты тут о совести вопрос поднимал. Тут главное, верно себя позиционировать. Добавь к перечню отсутствие уважения к закону и нежелание платить налоги и таможенные сборы. Вот такая, в целом, акварелька получится.

Поцеловал ее в левый глаз, потом в нос.

— В твоем замке подвал надежный есть, с замком на дверях и без окон?

Ответ я получил в нестандартной форме.

— Бери, что понравится, или первое, что под руку попадется, и уходим.

Выбрал я место свободнее, пару статуй мелких пришлось передвинуть, и «телепорт» активировал.

— Это в новостях показывают? Переход Китай — Европа? — спрашивает она.

А в серебристом свете дальняя стена стала видна. Подошли мы к саркофагам. На них короны лежат. Две все в зубцах и с брильянтами, а правая в три зубчика и с изумрудами. Беру ее в руки, надеваю на девичью голову.

— Свет Темной Звезды над тобой, Наместница, — говорю.

Вскинула шею гордо. Взяли монет пуда полтора, и пошли обратно. Закрыли за собой все аккуратно. Засов сняли. Гарнитуру на надгробие положили. Пусть Умник свою долю отрабатывает. Он все языки знает, а для вандалов и наркоманов полиция есть. Вызовет, если что. Да и база американская недалеко.

Вернулись в замок, первым делом в подвал. Что народ о нас подумал, даже гадать не берусь. Мы на пол, брусчаткой мощеный, шар второй выкатили и сразу вместе шагнули.

За час полтонны золота в замок перетащили, когда девчонка неугомонная себе крышкой сундука руку прищемила. На том работа и закончилась. Кожу заклеили, кости целы. Артефакты здоровье восстанавливают, кровать мягкая, простынь шелковая.

— Надо мавзолей в аренду снять, как студию для телесъемок или еще что-нибудь придумать, — предлагаю. — Для надежности. Режим посещений ввести. С трех до четырех часов утра. Свободный доступ для всех желающих.

— У тебя большой опыт, — говорит красавица.

— Я из страны, где на дверях висят два объявления одновременно. Без стука не входить. Не стучать!

— Почему они не напишут: «Не входить»?

— Так не смешно. Нет элемента игры.

— А у нас он есть, — заявили мне.

И еще она надела корону. Очень рекомендую. Незабываемые впечатления.

— Завтра в Рим махнем. Золото в сейф. Будешь маленькими партиями сбывать.

— Как семейные реликвии?

— Да, антиквариат дороже стоит, чем металл по весу. У нас там золота на непредставимую сумму. Надо за рынком следить, чтобы цены случайно не обрушить. И нашим браком займись. Или поехали к нам в Киев. В воскресенье в Дворцовой церкви обвенчают.

— Я подумаю.

Конечно, подумает. Герцогиня и банковский клерк. С ударением на слово клерк.

Он сумасшедший. Это неоспоримый факт. Одно утверждение, что он лично знает Первого Короля, Викинга Ужасного, предавшего Сицилию и Неаполь огню и мечу, чего стоит. Но в сокровищницу Сотник шел как в свою кладовую, и устройство перехода явно не из дешевых. А уж золото, такое настоящее. Теперь понятно, почему все женщины их семьи предпочитали выходить замуж за славян. В постели они весьма хороши. Беспокоит его брат, они на постоянной связи. И свадьба в Дворцовой церкви, и корона в тумбочке в КАЗАРМЕ! Ужасные фантазии. Она его вылечит. Все будет хорошо. У нее есть имя и репутация, а он принес в дом деньги. Скифы своих не бросают.

Утром, поставив в багажник автомобиля три сумки с золотом, поехали в банк. Закончив с формальностями, они стали на полтора миллиона богаче. Ушли сразу британские фунты. Старинное золото раздали антикварам на реализацию. Деньги положили на совместный счет. Сотник был так счастлив, что на всякий случай разрядил оружие.

После банка смешная история приключилась. Машину припарковали, у меня в кармане три карточки дебиторских по двести пятьдесят тысяч евро каждая. У Паолы такой же комплект. Поделили добычу пополам. Умник за свои открытия проценты получает, тоже только со мной делится. Он свой родной институт, где его сделали, купил целиком, и сейчас там реорганизацию проводит.

Идем, обнявшись, никого не трогаем, оружие в машине, и то разряженное. Мир и благоденствие. Меня вдруг окликают. Смотрю, репортеры американские, половина с гарнитурами фирмы «Умник и Сталь». Никакой абонентской платы, связь со всем миром и Зоной в придачу. Умнику спутники бесплатно достались, деньги на изготовление и запуск отбивать не надо. У них неделя высокой моды в Риме. Молодежь ко мне за автографами лезет. У них всех та открытка, где мы с Кеннеди на руках бойца выносим. Паола открытку увидела, расцвела. Девчонки любят героев. Они ее с собой зовут, лучшие места предлагают на показе.

А она меня за локоть берет ласково, и говорит:

— Нет, господа, у нас свои планы на день.

Журналисты рты раскрыли, не привыкли к отказам. И тут еще один персонаж появляется. Украинская девушка телерепортер.

— Ты, — говорит, — нас не познакомишь?

Какие проблемы. Достаю из рюкзачка корону с изумрудами, не рискнул в замке оставлять. На головку русую ласково пристроил, все уже съемку ведут.

— Позвольте представить вашему вниманию герцогиню Паолу де ла Рокк.

На мою бывшую подругу никто и не обернулся. Так мы показ высокой моды в Риме сорвали. Журналисты два часа с нами пресс-конференцию снимали. Зачем им куда-то идти, когда самая красивая девушка в стране здесь стоит?

Кажется «Монолиту» выпадает тяжелая доля. Или нам.

Темная Звезда нас рассудит.

Конец второй книги.