Чёрная вьюга

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ДЕБЕТ, КРЕДИТ И САЛЬДО

Он сидел на тугой податливости шины и всё думал, думал, думал… Иногда наши неосознанные, шальные и мимолётные мысли оборачиваются вдруг беззвучным взрывом. И тогда доселе привычно катившаяся по своей колее жизнь вдруг вихляет в сторону – да с такой резвостью, что даже и диву даваться не успеваешь.

Исполнение – враг желания? А каково же тогда приходится бессмертным, на чьих плечах и совести покоятся миры и целые вселенные? Или им по должности положено быть особами крайне уравновешенными и сдержанными в своих желаниях? Либо даже и вовсе не иметь таковых… хотя очень даже могло быть и наоборот – вся эта кажущаяся нам реальностью жизнь есть один лишь их мимолётный сон, подсмотренный смертными в один краткий миг вечности.

Думы мои, думы… Лёха пошевелился и только усилием воли вернулся к лежащей на коленях книге. Значит, фронт магической волны от какого-нибудь заклятья сам по себе с материей не взаимодействует – но вот на потенциальном барьере между ядром атома и его электронной шубкой как раз и выделяется эффект?

Хм, теперь-то понятно, отчего с радиацией шутки плохи, и здешних просто карёжит от одного о ней упоминания. Равно как вовсе не малость поплохело Брану, когда сэр рыцарь доверительно сообщил, что в его бывшем мире магия отсутствует напрочь – похоже, бессмертные поставили что-то вроде эксперимента: а сможет ли такая диковина существовать и развиваться вообще?

– Что-что, сэр Алекс? У вас двигатели на химическом топливе? И оружие тоже? Да это же запрещено Ривенделлской конвенцией!

Но окончательно тогда добила его Иллена. Эльфка закончила ковыряться с устройством нового, более удобного водительского кресла, попрыгала и добросовестно поворочалась в нём, после чего признала в первом приближении вполне и весьма удобным. И лишь потом, дерзко уставившись неприлично красивыми глазами, она заявила:

– Бран, а тебе не кажется, что мир без магии это на самом деле тюрьма? Помнишь тех, из древней истории – думаю, как раз такое наказание им и определили… а уж дальнейшие гадости они сами себе устроили.

Большего из неё выжать тогда не удалось, да и смятенный с красными пятнами на лице гном молчал как рыба. Лёха не стал особо трясти их, весьма справедливо полагая, что в своё время всё выяснится. А сам сидел возле задремавшей Стеллы, в которую удалось залить полбутылки крепкого вина. Смотрел на беспокойно забывшуюся и периодически всхлипывавшую гномеллу и, вполне понятное дело, ощущал себя совсем сбитым с толку.

Ну, что у фемин мозги вовсе не легонько набекрень, а особенно три дня в месяц – он знал не понаслышке. Даже главбухша с бывшего родного завода, которой сам бог велел быть этакой железной леди с компьютером вместо мозгов, иногда откровенно пускала эмоции впереди разума. И тогда по заводоуправлению разбегались вусмерть перепуганные бухгалтерши с круглыми глазами, а вслед им летели родные донельзя забористые матюги…

– Не казни себя, сэр Алекс, – эльфка подошла как всегда неслышно. – На самом деле, это я должна ныть и плакаться – почему у меня на то же самое не хватило сообразительности и решимости?

Коварная красотка уже села рядышком (Лёха неосознанно подвинулся, дав той место на расстеленной по шине телогрейке) и грустно обняла парня. Как-то так, что в её присутствии сейчас не ощущалось обычного, сносящего всё и вся женского начала. Просто девчонка прижалась в поисках тепла и защиты, ощущения надёжного плеча рядом.

– Я поспрашивала наших – тоже никто не знает, как вернуть Стелле… правда, один бард предположил, что сделать это можешь только ты. Ну, не знаю, у них всех крыша не на месте, они ж вечно в пареньи, в мыслях о высоком и вечном…

Тут Лёха не стал даже и спорить – уж в родном Донбассе он тоже насмотрелся на певунов и пиитов с этакой потусторонней отрешённостью во взоре. И стоило согласиться с эльфкой, действительно эти парни и девчата порою не замечали ничего у себя буквально под носом. Хотя частенько и видели недоступное многим.

– Только не говори мне, сэр Алекс, что завтра потащишь Стеллу к эскулапу и потребуешь вернуть всё обратно… – Иллен положила голову на плечо парня, и теперь мерно дышала в щёку.

Чего греха таить, мелькнула у Лёхи таковая мыслишка. Отогнать её оказалось ох как непросто – и то, лишь с помощью того соображения, что так неуважительно отнестись к отданному гномеллой означало попросту плюнуть ей в душу. О дальнейшем и задумываться даже не стоило. Ах Стелла, Стелла… что же вы с нами делаете, дечонки? Иногда одной лишь своей прихотью или капризом переворачивете мир. Нет, переворачивать мир то по нашей части. Ага, вот оно – меняете сам смысл существования и основы, на которых всё оно зиждется. И надо признать, с завидной лёгкостью вы то проделываете… вот и сейчас, задумавшийся о таких непростых материях парень вдруг обнаружил, что уже отвечает вовсе не на сестринский поцелуй эльфки и это занимает его сейчас больше всего остального.

– Ну откуда ты такая взялась на мою голову? А если Стелла увидит и опять сиганёт в тот овраг? – сладко вздохнул он, ощутив как заволокло желанием соображение.

– Нет, у неё это не то, – выдохнула Иллена.

И тут Лёха снова ощутил, как мир еле заметно провернулся перед глазами, предъявил ему новую грань бытия. По словам угревшейся и принежившейся под боком эльфки, гномья и гоблинская общины до сих пор пребывают в состоянии лёгкого шока.

– Видишь ли, мы всегда и везде считались низшими расами. И тут вдруг прибыл не абы какой человек из никто не знает откуда – и обращается с нами как с равными. Причём видно, что не по принуждению.

Из дальнейших слов эльфки выяснилось, что гоблинам положено бить морды как минимум ежедневно, а гномам драть бороды и задницы каждую пятницу. Ну, а что надлежит ночами делать с миловидной и лабильной расой эльфов, сэр рыцарь и сам соображает…

– Вас, людей, боги создали последними и самыми лучшими. И поговаривают, что почти по образу и подобию своему.

Согласитесь, после такого вовсе не удивительно оказалось узнать, что самым первым королём эльфов, основавшим династию и традиции, был Харальд Железнобородый. Человек, понятное дело – уж у остроухих без особых ухишрений магии бороды не растут. Да и совет гномьих старейшиин учредил тоже кто-то из великих человеческих кузнецов и рудознатцев прошлого – и потому подгорные коротышки блюдут свои традиции куда как ревностно…

– Да, это так, – отозвался Бран от своего верстака и как бы в подтверждение стукнул по длинной кривой железке своей кувалдочкой.

На него шикнули (эльфка даже поправила на всхлипнувшей во сне Стелле одеяло), чуть не надавали по шее, и смущённый гном признал себя, мягко говоря, неправым.

– А кстати, сэр рыцарь – отчего вы не лупите нас по мордам? – гоблины наконец одолели очередную главу из сопромата и с заметным облегчением отвалили от фолианта.

Лёха задумался. Конечно, на Земле теория расового превосходства большинством почиталась как явно ненаучный бред. Но так то в родном мире, где из разумных рас наличествовали только люди… а тут боги что-то такое откровенно утворили, раз создали настолько разных жителей. А ведь, где-то обретаются ещё орки и тролли, сатиры с рогами и демоны с огнём в жилах вместо крови. Да и драконы, равно как прочие эксперименты бессмертных, о которых мало что известно достоверно… м-да!

– Мне больше импонирует теория о Старшем Брате, – нехотя отозвался он.

Естественно, команда тут же возжаждала объяснений – и даже чуть оттопыренное ушко посапывающей гномеллы слегка повернулось сюда. И когда парень кое-как объяснил, что коль боги поставили людей превыше остальных, то лично он и отнёсся бы к тем не как к рабам, а как к младшим братьям-сёстрам.

– Учить, оберегать, вести за собой… – Лёхины пальцы в это время ласкали обретавшийся в руках стальной вал с такой нежностью и тщанием, что эльфка в открытую возревновала.

И пока члены команды ошарашенно переваривали услышанные от сэра рыцаря (теперь понятно, откуда у титула ноги растут) слова, у парня впервые получилось. Получилось! Мягко изливавшаяся из ладоней Сила наконец обернула собой стальное изделие, впиталась в него и мягко, вкрадчиво высунулась наружу разнополюсными векторами. Вал тут же заскользил и запрыгал в руках куда там как намыленному – гном мгновенно бросил задумываться над непонятками и подскочил со втулкой.

Парень кое-как, с немалыми усилиями вдвинул непослушный вал в положенное ему отверстие (эльфка счастливо улыбнулась), крутанул.

– И долго он будет так вертеться? – с вялым интересом спросил Лёха и утёр честный трудовой пот.

Один глаз Стеллы приоткрылся, а сама она сквозь сонное чмоканье муркнула, что подшипники на магической смазке, они такие – вот этот в вакууме и вовсе будет крутиться по инерции бесконечно.

– Нулевой коэффициент трения! – Лёху снова прошиб пот от такового соображения, что этот вал когда-нибудь остановится – из-за трения о воздух…

В самом деле, получившаяся пара остановилась лишь под вечер. Стелла проснулась с больной головой и убегающими глазами, гном пришиб себе палец гаечным ключом и ворчал не хуже ославленной в анекдотах тёщи. А кузены-гоблины едва не передрались над изобретаемыми ими чертежами рессор – чтобы упаси боже, сэру рыцарю каждый ухаб не стукотел в его дворянское седалище.

Эльфка тоже мягко и ненавязчиво порывалалсь утешить командира, и Лёха против воли ощущал, как его стойкость тает под этими взглядами и прикосновениями стремительно, как пломбир на сковороде.

– Вашей милости повезло ещё, что на вас положила глаз эльфка, а не эльф. Те тоже такие миленькие, что просто облизнуться хочется, – Бран с отвращением сплюнул в угол и снова ухватился за инструменты.

– Нет, что-то не сходится у вашей милости, – Стелла в качестве лекарства приняла внутрь ещё полстакашки и теперь чувствовала в себе решимость плечом и небо поднять. – Если низшим расам морды не бить и задницы не драть, фиг нас заставишь что-то путное сделать.

Она тут же смутилась и спрятала вспыхнувшее лицо в ладони парня.

– А я никого силой не тащу. Либо вы идёте за мной со всем осознанием и чего-то достигаете – либо так и остаётесь прозябать, – Лёха ласково потрепал лохматую шевелюру гномеллы и встал. – Если боги дали выбор и свободу воли, я тоже никого не принуждаю. Выбор ваш…

И на отчего-то ставших чуть ватными ногах отправился к дверям сарая, на ходу шаря в кармане на предмет ставшего уже привычным Кэмела. В вызвездившееся к морозу небо периодически улетала струйка подсвеченного сзади сизого дыма, на плечо запрыгнул Мурзик, зябко поджимая замёрзшие лапки – а на душе было как-то одновременно больно и облегчённо. Словно принял некое важное и непростое решение, или же когда полковой хирург вырезал вдруг зашаливший аппендицит.

– Старший Брат следит за тобой! – ввинтился в ухо лукавый шепоток.

Наверняка никогда не читавшая Оруэлла эльфка просто блистательно додумала всё остальное – оставалось и в самом деле помянуть добрым словом Брана, заявившего, что дураков средь эльфов не бывает. Иллена неслышно подошла сзади, обняла парня открыто, нескромно.

– Послушай, Алекс… пока ты валялся в маг-реанимации, я много думала. Быть может, даже слишком много. А потом сходила со своими сомнениями к колдуну. Он пошептал там, посмотрел на мою тень и чуть в обморок не упал. Оказывается, я не выполнила какого-то там предназначения, назначенного мне бессмертными – и жить мне осталось всего сутки.

Лёха чуть не упал от такового сообщения. А вот вот тебе! Коль назвался рыцарем, терпи и расхлёбывай, уж не просто так привилегии даются! Сладко прижавшаяся сзади Иллена приподнялась на цыпочки и через плечо вытребовала и себе одну затяжку.

– Не знаю, в какой ад я попаду за свою несообразительность или непокорность, но… Алекс, подари мне эту ночь – чтобы я могла уйти с достоинством и хоть как-то скрасить свои бесконечные муки воспоминаниями о былом.

– Ты уверена? В смысле, насчёт оставшихся суток жизни? – против воли, в голосе парня прорезалась какая-то лёгкая хрипота.

Эльфка чуть покачивалась, обнимая этого сильного и надёжного парня, словно танцуя с ним в своих непонятных думах.

– Знаешь, никак не могу отделаться от ощущения, что вся моя память о прошлом то всего лишь призрак. Словно магический кристалл с музыкой, который вложили в плеер. Вложили бы другой – и я была бы другая… и теперь вовсе не уверена, что я это на самом деле я. На самом деле, вроде марионетки или заводной куклы.

Лёха мрачно покачивался вместе с обнимающей его доверчиво девчонкой. Уж ему-то знакомо было таковое вовсе не лёгонькое ощущение нереальности, раздвоенности – после ухода с истерзанной Земли и самому иной раз мерещилось что-то похожее, отчего так и хотелось то ли напиться вдрызг, то ли и вовсе набить морду кому-то очень-очень высокопоставленному… эльфка слушала молча, лишь её дыхание сладко лоскотало в шею.

– У нас есть легенды о нескольких таких. Настолько старые, что даже корни родовых деревьев эльфийских кланов едва удерживают их. Но если отбросить поэтичность и прочие преувеличения, ничего за давностью толком не понять… чему ты улыбаешься?

Пришлось парню, которому отчего-то за этими умствованиями припомнилась притча о трёхфазной жене и какие из того проистекают перекосы, рассказать. Эльфка слушала молча, а потом презрительно фыркнула.

– Значит, требования к хозяйке дома одни, к супруге другие, а к постельной подружке третьи? И совместить всё это в принципе невозможно? С одной стороны, ты прав…

Но тут же откровенно не страдавшая тугодумием эльфка выдала, что подобное вольнодумство весьма опасно. Ибо слишком уж легко нарваться на то же самое, но с другой стороны. Это когда хозяин дома один, муж другой, а любовник и вовсе третий!

– Но, я согласна на роль всего лишь девочки для постели. Для удовольствия… а ты?

А что Лёха? Куда ж ему деваться? От своего сердца никуда не денешься…

Тусклое зимнее утро хоть и развиднелось уже, но всё что-то хмурилось, срывалось меленьким снежком и потому словно отворачивалось. По улице затерянного в заснеженной степи городка шли двое. Медленно и словно ни куда не спеша, они хоть и держались за руки, но задумчиво молчали – словно на похоронах.

Из домов и переулков по одному-двое выныривали серьёзные и сосредоточенные обитатели. Перебрасывались редкими словами, выдыхая клубочки пара, а потом старательно делали вид, что им ну вот совершенно случайно надо в ту же сторону, что и вон тому здоровому парню в полосатой рубахе и пятнистой куртке, за ладонь которого цеплялась словно сияющая внутренним чистым светом златовласая эльфка в зелёном с золотистыми узорами облегающем комбинезоне…

Больше всего этот посёлок напоминал Лёхе вполне киношно-голливудского вида городки времён этак освоения дикого запада. Одно– и двухэтажные здания, восхитительная простота нравов и даже зловеще маячивший на площади шериф. С той лишь разницей, что пальбы на улицах не слыхать, а из дверей салуна не вылетали измочаленные в драке пьяные ковбои. Интересно, индейцы на посёлок механиков налетают? Эта мысль так развеселила парня, что идущая рядом эльфка совсем неожиданно для себя увидела, как тот улыбнулся – пусть и одними лишь уголками губ.

– Зачем ты меня провожаешь? Я уже чувствую, как в незримых часах моего срока осыпаются последние песчинки вечности…

Вместо ответа парень снова урвал с этих припухших губ сладкий и бесстыжий поцелуй. Но эльфка хоть и отозвалась на него со всем пылом, который ещё вчера трудно было в ней ожидать, всё же горько усмехнулась.

– А ту дрянь зачем с собой тащишь?

Ибо в правой руке, которую Лёха старательно держал подальше от прелестной и желанной эльфки, обреталась та самая, навевающая подспудную дрожь дубина, которую он притащил ещё с многострадальной матери-Земли. С чуть укороченной, обтёсанной и удобной рукоятью, в основание которой приделана была добротная петля сыромятной кожи – по совету гнома. И если на кого из обнаружившейся позади толпы случайно падал тёмный взгляд обретавшейся на конце оружия смоляной пакости, те непритворно зябко передёргивались.

– Да так, подумалось мне, что может и пригодиться…

Уже на окраине Иллена пошатнулась и с побледневшим лицом ухватилась за сердце.

– Ох боги, только не здесь – прошу, ещё чуть!

Так и осталось неизвестным, то ли бессмертные вняли этой нехитрой просьбе, то ли и в самом деле сказалась проистекающая из ладони парня спокойная уверенная сила. Во всяком случае, Иллена кое-как перевела дух и направилась дальше, по-прежнему не оставляя на выпавшем за ночь снегу никаких следов.

«Да уж, для диверсантов всех мастей качество просто незаменимое» – некстати подумал парень. Ноги уже вынесли его на еле заметный пригорок и словно сделавший своё дело мавр, тихо остановились.

Ну что ж, пора?

Как же трудно оказалось сделать один-единственный шаг вперёд и произнести некие слова! Нет, Лёха вполне представлял себе нечто подобное… вернее, подобное своё решение. Только, оно всё обреталось где-то там, впереди, в неопределённо-расплывчатом потом, когда-нибудь.

– Пред ликами богов, людей и нелюдей… – этот голос окреп на морозе и чуть осмелевшем в поле ветерке, странным образом усилившись и накрыв округу подобно лавине.

Замерли все. А их оказалось немало. За парочкой как-то незаметно увязалось почти всё население немаленького посёлка. Они пришли, словно увлекаемые лавиной песчинки, и сейчас затопили разномастной пестротой округу неприметного холма. Кто из любопытства – те осторожно шушукались, иные с мрачными и ожидающими непоправимого физиономиями – те прятали глаза, щурились. А другие чтоб как все – эти топтались на снегу, лузгали семечки и весело глазели на дармовое представление.

– Нет, это уму непостижимо! Этот нахалёнок всё делает по-своему. Даже подарки принимает так, словно плюёт мне в глаза!

Разгневанный свет полыхнул неистовым блеском – и не успела растерянно поблекшая тьма взметнуться, как вниз полетела ослепительная молния…

Удар оказался страшен. Пологая вершина холма словно взорвалась, когда с хмурого зимнего неба в неё ударил гром – да так, что ближние ряды зрителей отлетели назад на несколько шагов, закатив глаза и быстренько вспоминая все свои прегрешения.

И всё же, он поднялся. Судорожно кашляя от забивавшего лёгкие кашля, он кое-как отвернулся от чада горевшей земли. Ноги тряслись, в ушах шумело, а перед глазами всё покачивалось – как после того раза, когда Лёха в передвижном фургончике медиков сдал сразу литр крови в помощь пострадавшим при взрыве в шахте.

– Ага, бессмертные присутствуют… тем лучше, – Лёха сам не ожидал, что у него хватит сил ещё и поднять полуживую эльфку в чадящих лохмотьях, и поставить рядом с собою, по-прежнему не выпуская её безвольно обмякшей ладони. Голос хрипел, перхал и прерывался, и всё же, не подвёл. – Тогда, объявляю эту женщину – своей! А если кто против, тем хуже для вас…

Ответный плевок тьмы оказался куда сильнее. В мозг словно плеснули расплавленного свинца, после чего принялись полосовать всё тело изнутри колючей проволокой. Но самое худшее не это – рядом извивалась в судорогах прекрасная женщина, а он, мужчина и по определению защитник, не мог ей ничем помочь.

– Я забираю твою боль! – словно сами собою выдохнули полопавшиеся от жара губы, и новая мука выгнула уже едва слушающееся тело.

На этот раз уже эльфка помогла встать на ноги обессилевшему воину, помочь ему утвердиться на изрытой и горячей земле. И вот так, вместе, темнеющими от мук и усталости глазами они обвели округу.

Толпа зрителей хоть и отхлынула подальше, но лишь стала плотнее. И лишь теперь в первых рядах обнаружились самые небеспристрастные. Мокрая и слипшаяся от пота бородища Брана, горящий болью и сочувствием взгляд Стеллы. Глаза двоих гоблинов, в которых испуг странным образом мешался с решимостью. Рядом, понятное дело, целитель с полицаем, и уж совсем неожиданно Гугль подмышку с рослой гоблиншей весьма приятных пропорций.

И не успел Лёха даже проморгаться опалёнными ресницами, как несколько фигур спотыкаясь подбежали к нему и встали рядом, дерзко задрав лица к наливающимся гневом облакам…

– Удивительно! Либо я что-то запамятовал, либо они и в самом деле выросли…

Предвечный мрак некоторое время ещё всматривался со странным, болезненным вниманием – а затем отступил, словно признавая тут своё присутствие лишним.

– Неужели ты забыл? – свет лился и тёк сладким ядом. – Неужели простил этим?

И всё же, на дурные головы смертных не полетел последний приговор. Взвившееся сияние всё отчего-то медлило, будто и в самом деле ему свойственны были сомнения.

– Забыл? – темнота горько усмехнулась. – Нет, я прекрасно помню, что именно эти, из мира планеты Грязь, некогда помогли нам… а потом мы сами испугались их силы.

Странно, однако неистовое сияние успокоилось, переливаясь красивыми жемчужными сполохами. Некоторое время оно мерцало в раздумьях, прежде чем откликнуться.

– Ах, так это тот самый мир, который бился на нашей стороне против поверженных ныне Детей Радуги? В одиночку против всех…

– Да, и отныне всё и вся проистекает лишь из нас с тобой. Из Света – и Тьмы…

Низко нависшие зимние тучи налились неистовым светом и угольной чернотой одновременно. Причудливым образом смешавшись и ничуть не противореча друг другу, эти две противоположные и всё же не могущие существовать друг без дружки ипостаси вдруг словно отмахнулись и исчезли, скрыли своё присутствие…

Лёха медленно приходил в себя. Тонко посвистывал в ушах ветерок, в сознание било взволнованное дыхание сгрудившихся около него безрассудных, а под бушлат нескромно, как ладони Иллены, забирался мороз. И всё-таки, женская ладонь в руке ощущалась всё такой же тёплой, живой и реальной.

Эльфка стояла рядом, вытянувшись в струнку, и по ней переливались неистовые сполохи. Словно маленькие чёрные и белые молнии лизали эту гордячку, так и не решаясь, с какого же бока укусить. И всё же, мелькнул откуда-то зелёный свет, повеяло неожиданной весной – и жадные змейки исчезли, словно их всех разом прихлопнула невидимая рука. Иллена вздрогнула, и её полуприкрытые ресницы в удивлении распахнулись.

Кстати, парень удивился не меньше.

– А красиво… – ещё не веря глазам, выдохнул он.

Ибо облегающий парадный комбинезон эльфки вдруг плавно поменял свои цвета. Первой поблекла и исчезла позолота, за нею уползли и серые муаровые узоры. Последней ретировалась зелень, втянувшись в неизменно обретающийся на шее лёгкий полупрозрачный шарфик. И теперь одежда Иллены оказалась белейшей, словно только выпавший первый снег.

Лёха привычно насторожился, уж он где-то слыхал, что когда-то цветом смерти считался именно белый, и на всякий случай понадёжнее ухватился за изящную ладонь.

– Странно – меня помиловали, – с одной лишь тенью лёгкой улыбки шепнула эльфка.

И, словно оправдывая несомненное сходство своего одеяния с фатой невесты, она шагнула ближе, спряталась в эти надёжные объятия – и нашла губы парня своими.

Ну и, какие тут ещё нужны нелепые слова? Ведь никогда заранее не знаешь, где ты найдёшь, где потеряешь – и не слетит ли с плеч да голова…

Бритоголовый парень со свежим фингалом под глазом, тощий гоблинский колдун и обретавшаяся при них орава гномов оказались на поверку ещё более непокладистыми, чем парень себе поначалу представлял. Ну посудите сами! После ужина Лёха уже с нетерпением дожидался ночи – одна смазливая эльфка тоже – однако в мастерскую после стука снаружи ввалилась весьма представительная делегация.

Что ж, гостей Лёха любил. Благо стараниями гоблинов и угостить чем нашлось, да и приятной беседой развлечь. Но вот сами пришедшие, оказавшиеся здесь вроде заправил, вовсе не порадовали…

– Сэр Алекс – либо вы снимаете со своей машины некое приспособление, столь заметно увеличившее скорость, либо делитесь секретом с остальными командами и участниками, – бритоголовый крепыш с деланным сожалением развёл руками. – А иначе, извините, получается не совсем чтобы и честно.

В принципе, Лёха в глубине души был согласен с этими аргументами. Хотя и признавался себе, что не прочь бы выиграть будущую гонку легко, заставив конкурентов глотать пыль из-под собственных колёс – но всё же признавал некую несправедливость подобной концепции.

– Вы меня убедили, господа, – он обвёл взглядом пришедших, старательно не обращая внимания на огорчённые до глубины души физиономии своей команды. – А потому у меня встречное предложение…

Коль скоро гости изъявили желание выслушать очень внимательно, парень и выдал им – если остальные участники гонки отблагодарят сэра Алекса неким весомым материальным вознаграждением, то оный рыцарь не только раскроет секрет, но даже и проведёт разъяснительную лекцию, в ходе которой объяснит принцип действия и основы, на которых зиждется работа устройства. И даже будет столь любезен, что ответит на вопросы, буде такие объявятся.

– Мало того, можно провести широкую рекламную кампанию. Дескать, новые скорости, небывалое зрелище, щекочущий нервы риск! Организовать пари и ставки, рекламу и благотворительность.

К чести прибывших, они оценили великодушие сэра Алекса, да и сами заинтересовались новыми идеями. Если раньше гонки проводились больше для азарта самих водителей и их помощников, то вырисовавшиеся теперь перспективы вскружили им головы не хуже вот этого, снова разлитого по чаркам адского пойла…

– Что-то не пойму я вашу милость, – проворчал упрямый гном, когда гости наконец отвалили в самом распрекрасном настроении и расположении духа.

– Да пойми ж ты, Бран – мне не нужна победа такой ценой… кроме того, кто нам мешает придумать что-нибудь этакое ещё? – команда полюбовалась хитрой и даже лукавой физиономией сэра рыцаря, и не сговариваясь грянула тихое ура. Грянула потому, что подобные вопли просто-таки надлежит орать во всю глотку – а тихо потому, что негаданным-нежданым образом Мурзик оказался Муркой и сейчас маялся в уголке сеновала ожиданием оравы котят. Больше всего по последнему поводу смеялась над собой так опростоволосившаяся эльфка…

– Есть тут пара идеек. Опять же, представьте зелёные от тоски рожи конкурентов, когда они промчатся по бездорожью без рессор!

За последнее предложение команда уцепилась с таким азартом, что едва не вытрясла из своего отца-командира дух. Громче всех хохотал Бран, вновь и вновь тряся в восторге своей бородищей и разбрызгивая во все стороны проступившие слёзы.

Лёха выпал из веселья-перед-сном резко, как только посетила его одна мыслишка. И обдумывание её, равно как и проистекающие из оной следствия, что-то ему не то, чтобы очень понравились – вернее уж, совсем не понравились…

– А ведь нас, похоже, начинают воспринимать всерьёз, – негромко заметил парень, осторожно прислушиваясь к своим ощущениям.

А ощущения эти оказались чертовски интересными. Под правой ладонью принежилась шевелюра доверчиво прижавшейся к парню Стеллы. Словно младшая сестрёнка, гномелла мурлыкала в нужный момент, и выползшая из взлохмаченной рыжинки рука парня перелистывала очередную страницу толстенного фолианта «Металловедение». Зато левая… о-о, вечная шалунья левая… эльфка нежилась под нею в своё удовольствие, беззастенчиво подставляясь самыми лакомыми местами. И судя по всему, семимильными шагами стремилась к обоюдному идеалу представления насчёт девочки-для-постели…

– Алекс, милый – насколько далеко заходят те твои слова насчёт… объявляю эту женщину своей?

Губы ответили губам, а два учащённо забившихся сердца друг другу. Это было прекрасно и тихо. Нет, никакого пресловутого буйства страсти, лишь мягкая нежность и затопившая всё естество радость. Такая, какая бывает иногда, когда вечером после трудного дня, сидя на крыльце с цигаркой или кружкой молока, вдруг поднимаешь глаза – и в тебя даже не входит, вползает понимание, что мир этот – прекрасен…

– Я попробую применить свою лабильность и совместить все три женские ипостаси в одной упаковке, – эльфка усмехнулась, и её лёгкое дыхание щекотнуло в шею. – Так что, если во гневе разобью чего на твоей голове или начну гоняться со скалкой, не удивляйся.

Да уж, в такой упаковке можно стерпеть и куда менее приятную смесь – но почему бы и нет? Потому губы парня и шепнули да… и в этот момент он замер. Пальцы сами собой вздрогнули и сжались, едва не прищемив ухо Стелле и не скажу какое лакомство эльфке. Потому что в голову вдруг пришла мысль – и какая! Да причём, не одна…

– Так, други мои – с завтрашнего начинаем вкалывать так, что вам жизнь мёдом не покажется. Наф-наф и Нуф-нуф, устроите мне встречу с вашим колдуном?

Уже позёвывавшие гоблины разом насторожились и с интересом уставились на сэра рыцаря. Они повернули лица друг к дружке, миг-другой изучали с самым неподдельным интересом, а потом одновременно, не сговариваясь кивнули.

А парень с какой-то горькой улыбкой вспоминал холодную округлость трёх скользнувших за пазуху шаров, сердито толкавшихся и шипевших друг на дружку. Да уж, верно говорят насчёт того, что эти русские медленно запрягают – но зато потом чертовски быстро едут…

– Бран, найдёшь мне толкового учителя по оружию?

Вовсе не удивительно, что гном, чадивший в приотворённую дверь свою традиционную и привычную трубочку перед сном, едва не упал. Сконфуженно поймав выпавшую из бороды чадилку, Бран чуть не припалил своё примечательное украшение (которым немало гордился) и потому старательно нахмурился.

– Как я понял, сэр рыцарь, в твоём прежнем мире очень уважали огнепальное оружие? А оно тут запрещено напрочь…

– Огнестрельное, – машинально поправил Лёха и поинтересовался насчёт холодного. Дескать, старые традиции на Земле тоже отнюдь не забывали.

Гном недоверчиво поинтересовался по поводу – а что сэру Алексу вообще известно насчёт так лихо названным холодным оружия?

– Гм… хм, бывают колющего, режущего и дробящего лействия. Ну и комбинации, понятное дело.

Бран рассматривал его с таким видом, с каким первоклашка разглядывает в зоопарке впервые увиденного слона. Этакая смесь восторга и уважительного испуга…

– Да, так оно и есть. А насчёт дальнобойного вон, под левой рукой твоей милости ходячий справочник обретается, уже кипятком от восторга писает, – по своей неизменной ворчливости буркнул гном, сделавшись немного покладистее.

Эльфа из-под плеча своего (а кого?) выглянула этак вовсе не дружелюбно, однако разнежившая её всю истома всё-таки возобладала.

– Ладно, живи уж, противный гном. Да и благородному рыцарю не очень-то положено из лука стрелять или ножами кидаться. Можно у хоббитов ещё поспрашивать…

С постепенно возрастающим изумлением Лёха слушал и с трудом удерживался от назойливого желания если не протереть глаза, то уж прочистить себе уши точно. Оказывается, во всех мирах ходит старая байка насчёт того, как вроде бы некогда один малахольный полурослик с рогаткой вышиб глаз ярлу троллей – но что-то такое в древности определённо приключилось.

– Случайно не Давид и Голиаф? – на всякий случай уточнил парень.

– Точно, – кивнула Стелла и призывно муркнула к переворачиванию очередной страницы. – Тот хоббит любил в детстве давить вшей, потому Давидом и прозвали – а тролля, кто его знает за что. Может, голиком любил лазить…

За бревенчатой стеной кто-то с шумом колыхнул воздух, азартно матюгнулся. Затем громыхнула дверца пристроенного снаружи и весьма популярного в народе домика неизвестного архитектора (с вырезанным в ней отверстием сердечком), и в тепло ввалился Наф-Наф. Поддёргивая штаны, гоблин мимоходом сделал посторонившемуся гному рожицу – не по злобе, а просто так, поддержания тонуса ради – и с шумом вытер рукавом вечно сопливый нос.

– Ваш-милость, вы когда надысь травили анекдоты про д'Артаньяна, вроде как уважительно про шпагу отзывались?

Лёха со смехом легонько ойкнул, когда в левый бок не очень-то ласково впились коготки Иллены, а из взлохмаченной золотой шевелюры выглянули зелёные глаза. Выяснилась тут и в самом деле такая история, что даже увлечённо штудировавшая главу об отжиге-закалке Стелла оторвалась от своего чтения.

Оказывается, шпагу и рапиру придумали как раз гоблины – против слишком уж быстрых и ловких в бою эльфов. В самом деле, попасть боевой секирой или хорошим мечом по увёртливому и лёгкому противнику очень трудно. Вот безвестные гоблинские хитрецы ещё в их старом королевстве Дум-дум и изобрели быстрое и даже стремительное оружие. Это уже потом лучшие в мире оружейники подгорного народа стали делать ныне известные во всех мирах клинки – но и по сей день за каждый выплачивают гоблинам небольшую контрибуцию.

– Вроде как по лицензии, – Лёха улыбнулся.

Гоблины согласно закивали. Всё так, сэр рыцарь – а потому, если желаете махать не двуручной оглоблей или гномьей ковырялкой, милости просим.

– А ну цыть, зелёные! – в голосе опять разнежившейся эльфки вдруг прорезалась такая неожиданная властность, что Наф-наф и Нуф-нуф мгновенно построились в маленькую шеренгу и даже вытянулись вполне по стойке смирно. А в ухо парня вполз лукавый шепоток. – У меня получается?

Вслух же Иллена после одобрительного и даже поощряющего кивка Лёхи заметила, что и лесной народ сполна оценил все преимущества специально против них придуманного оружия – и лучшие мастера шпаги сейчас обретаются как раз в Вечном Лесу.

– Не попадались вы под хорошую гномью секиру или боевой молот, – авторитетно заявил Бран, и разрывавшаяся между эльфкой и гоблинами Стелла мгновенно переметнулась мнением к нему.

В самом деле, если противник одет в хорошую броню, тут без чего-то подобного не обойтись… вроде бы мирно клонившийся ко сну (и вовсе не невинным развлечениям перед ним) вечер вдруг скатился к самому что ни есть откровенному милитаризму. Но тут своё веское слово сказал сэр рыцарь, а посему прочие мнения априори признавались неповиновением и даже бунтом.

– По поводу оружия посоветуетесь, выработаете общее мнение и представите мне свои рекомендации. Но занятия магией прежде всего. Есть тут у меня одна безумная идея…

Мордашки, физиономии и даже рожицы откровенно просияли. Уж если командир чего удумал, то скучать не придётся уж точно!