– Ты же не дашь нам разбиться, – сказала Каррис, когда Гэвин повел кондор над низкой растительностью пустыни.
– Ясное дело. Когда я лечу, мы летим, но если мы разобьемся, я тоже разобьюсь.
Гэвин накренил кондора вправо, чтобы их не было видно из Гарристона. Все равно оставался ненулевой шанс, что какой-нибудь фермер или рыбак их заметит, но кто поверит рыбаку, который скажет, что видел гигантского летящего птицечеловека? А вот если их заметит целый город – другое дело. Гаристон, хотя и являлся самым важным портом Тиреи, был невелик. Залив был полон рыбы, земля была сухая и неплодная, рутгарский губернатор взяточник, его люди еще хуже.
Так было не всегда. До Войны Ложной Призмы здесь имелась обширная система ирригационных каналов, от чего в пустыне все цвело и даже давало три урожая в год. Были шлюзы, через которые шла торговля с десятками маленьких городов вверх и вниз по течению Бурой реки. Но каналам и шлюзам требовались извлекатели для обслуживания. Без них земля иссохла, приняв кару за грехи мертвых людей.
– Гэвин, я серьезно. Мы что, правда разобьемся?
– Доверься мне, – сказал он.
Она открыла рот, потом закрыла. Она поняла, чего он не сказал: ведь прежде все получалось удачно, не так ли?
– У тебя в сумке есть что-нибудь хрупкое? – спросил он.
– И как сильно мы грохнемся? – спросила она с ощутимой тревогой в голосе.
– Извини. Мне следовало подождать, пока мы не оказались бы ближе к земле.
– Эй, что это? – спросила Каррис.
Гэвин посмотрел на запад, следуя за ее взглядом, но не увидел того, что вызвало ее любопытство. Гарристон окружали равнины и сухая пахотная земля, но на западе местность быстро поднималась к высоким непроходимым горам, почти отвесно обрывавшимся в море. Бурая река была прямо по ту сторону гор. Если бы она могла впадать прямо в море – сквозь эти горы, – она была бы всего в десять лиг длиной. Вместо этого реке приходилось сворачивать на восток, к Гарристону, отделенному от океана горной стеной, делая крюк почти в сто пятьдесят лиг от истока до устья.
– Там, – показала Каррис, – дым.
Гэвин не был уверен, что черные клубы были чем-то бо2льшим, нежели воображение Каррис – а теперь и его собственное. Как бы то ни было, это было по ту сторону гор, так что не имело значения. Он открыл было рот, чтобы сказать об этом Каррис, когда кондор прошел над одним из предгорий. Мощный восходящий поток поднял их выше в воздух. У Гэвина захватило дух. Он экспериментировал с кондором только над водой. Он даже не подумал о том, как ландшафт, над которым они скользят, может повлиять на воздух над ним. Теперь, когда он это испытал, он понял, почему так часто хищные птицы парят по спирали над одним и тем же местом. Гэвин думал, что там хорошие охотничьи угодья. Теперь он знал. Восходящие потоки.
– Мы можем перелететь через горы? – спросила Каррис.
С новой высоты – Гэвин глянул вниз, сглотнул и немедленно обернулся к горизонту – он уверенно мог сказать, что это дым. И поскольку он был виден так издалека, причины могли быть только две.
Пусть это будет лесной пожар. Пожалуйста, Оролам!
– Можем. Но тогда ты не встретишься с человеком, который должен доставить тебя к армии Гарадула. А я не смогу снова поднять кондора вверх без моря. Мне придется плыть всю дорогу вниз по реке.
– Гэвин, когда я вижу столько дыма, мне в голову приходит красный цветодей. Факел может выжечь весь город. Ты же идешь разобраться с цветодеем возле Ру? Эти люди не менее ценны, чем народ Ру. И раз уж зашла речь, то в Ру достаточно извлекателей, которые смогут вместе разделаться с синим цветодеем. А у этих людей никого нет.
Гэвин мысленно сравнил ландшафт внизу с картой Тиреи. Это оказалось на удивление просто, с учетом того, что он находился сейчас ближе к точке, с которой обычно рисуют карты, чем большинство людей. Он посмотрел на горы, на не то чтобы перевал и на положение дыма. Мысль поразила его с большей силой, чем простая интуиция. Он здесь не случайно. Не по простому совпадению он оказался там, откуда смог увидеть огонь, и Каррис оказалась с ним. Это был не лесной пожар. И не красный цветодей.
Огонь поднимался над Ректоном. До войны это был красивый город. И там находился «сын» Гэвина. Гэвин знал это, хотя они были так далеко, что точно знать было невозможно. Если Оролам воистину существует, таково было его наказание для Гэвина. Или испытание.
Как бы там ни было, это выбор.
Осталось пять лет и пять великих свершений. И одно из них было действительно, считай, бескорыстным: освободить Гарристон, разрушенный из-за него. И все еще страдавший из-за него.
Если Гэвин направится в Ректон, ему придется столкнуться с той безумной бабой, Линой. Ему придется встретиться со своим сыном Кипом и сказать ему – извини, ты по-прежнему безотцовщина. Я понятия не имею, что несет твоя мать.
Несомненно, это получится прекрасно. Кроме того, они окажутся близко к армии Раска Гарадула, так что Каррис откроет письмо с приказом, и все быстро пойдет кувырком.
Гэвину всего-то нужно было сказать – у меня свои приказы, и Каррис поняла бы. Она всегда была исполнительной. До неприличия.
Но ты не Каррис. Это не ее испытание.
Он открыл было рот, чтобы сказать это, и ощутил вкус трусости. Он не мог выдавить слов сквозь стиснутые зубы.
– Давай посмотрим, – сказал Гэвин. Он накренил кондора и увидел, что принял решение как раз вовремя. Они чуть было не врезались в гору.
Каррис стиснула его руку, и глаза ее сверкнули, эти нефритовые глаза с россыпью красных алмазов. По какой-то причине ее радость ранила его глубже, чем любое разочарование. Эта радость была напоминанием о шестнадцати годах радости, которую он должен был бы ей дать. О годах украденной радости.
Он отвернулся. Горло перехватило.
Горы вздымались все выше, и Гэвин впервые осознал, как быстро они летят. Надежды на посадку на воду не было. Если восходящий поток вскоре их не подхватит, они с Каррис останутся большим кровяным плевком на склоне здешних гор.
Оролам, если тут вообще нет ветра, может, найдется хоть один, который подбросит нас вверх?
Он уже начал создавать красную подушку – безнадежно, поскольку какой большой он ее ни сделал бы, на этой скорости она окажется слишком маленькой, – когда их подхватил восходящий поток. Их понесло в небо, крылья кондора напряглись.
Каррис восторженно заорала.
Сила была невероятной. Трудно было оценить, насколько быстро они поднимались, но Гэвин укоротил крылья кондора, чтобы снять напряжение, и еще потому, что Ректон был не так далеко, чтобы им потребовалась большая высота. Чем выше они были, тем лучше их видели. Но это заставило его задуматься. С учетом всей той высоты, которую они могли получить от гор, радиус дальности его кондора был куда больше, чем он полагал.
Это была мысль на будущее. Сейчас проблема состояла в том, чтобы держаться как можно ниже, пока их не увидела вся Тирея и чтобы погасить хоть часть набранной ими чудовищной скорости. Он создал купол из того самого синего люксина, который использовал для прыжка с Хромерии. Он тут же раскрылся, швырнув их с Каррис вперед, затем почти так же быстро оторвался.
Когда они восстановили равновесие, Гэвин попытался еще раз. На сей раз зеленый и поменьше. Он закрепил купол на люксине кондора так, чтобы его не разорвало. Вроде как сработало. Они чуть замедлились.
Теперь они шли вниз на просто чумовой скорости. Гэвин пытался снова увеличить размах крыльев.
– Чем я могу помочь? – крикнула Каррис.
Гэвин выругался. Он едва начал экспериментировать с изменением крыльев кондора. Во время всех испытаний он просто наклонялся в одну или другую стороны и останавливался, прежде чем удариться о землю или воду. Застонав от напряжения, он поднял переднюю часть крыльев к небу.
Поднять вверх, чтобы взлететь верх, верно?
Это было полнейшей ошибкой. Они резко пошли носом вниз. Когда он выровнял крылья, кондор продолжал нестись к земле. Хуже того, из-за внезапного рывка его ноги отделились от пола. У него не было рычага, надавив на который он мог бы манипулировать крыльями. Он швырнул люксин к потолку, чтобы заставить тело опуститься и начал закреплять ноги на полу, но эвкалиптовые деревья быстро надвигались. Он не успевал.
Затем его припечатало об пол. Кондор нырнул, резко опустился ниже деревьев, на луг, а потом начал подниматься. У него вряд ли получится.
Гэвин успел дотянуться до люксина, когда кондор проломился сквозь ветви. Синий люксин трескался и разлетелся бы, если бы он не ухватил его. В следующее мгновение он ничего не мог видеть, пока они проламывались сквозь деревья, затем снова взлетели в воздух. Вверх, все круче.
Наконец он посмотрел на Каррис. На ее коже краснота соперничала с зеленью. Она уперлась руками в потолок, и люксин тянулся полосами от ее рук до хвоста кондора. Она взяла контроль над хвостом. Он вспыхнул зеленым и изогнулся вверх. Она спасла им жизни, но глаза ее были закрыты от усилия, мускулы напряглись, чтобы удерживать хвост против силы ветра.
– Каррис, выровняй его! – крикнул Гэвин.
– Я пытаюсь!
– Ты уже слишком…
Затем их перевернуло вверх ногами, бросив в противоположном направлении. Рубашка Гэвина задралась ему на голову, и когда он убрал ее, они выровнялись – вверх брюхом.
– Теперь не выравнивай!
– Ты уж определись! – крикнула она. Она стояла на руках на потолке. Гэвин снова закрепил ее, и вдвоем они снова перевернули хвост и крылья. Оба рухнули на пол, когда огромная люксиновая птица снова выправилась, всего в двадцати шагах над кронами деревьев.
Гэвин свободно вздохнул впервые, как ему показалось, за много часов.
Он проверил кондора. Вроде ничего.
– Они видели нас? – спросила Каррис.
– Что? Кто? – Как она могла держать в голове столько вещей сразу?
– Они, – кивнула она.
Гэвин посмотрел в сторону Ректона. Сейчас они были всего в нескольких лигах к востоку от города, и он действительно горел. Весь. Это значит, что попался невероятно сильный красный цветодей или что-то совсем другое. И на это самое другое они сейчас смотрели. Вокруг города стояла лагерем небольшая армия. Это могли быть только солдаты Гарадула. Помилуй, Оролам.
– Нет, – сказал Гэвин. – Чтобы увидеть нас, им пришлось бы смотреть почти против солнца.
– Хм. Повезло, – сказала Каррис.
– Это, по-твоему, повезло? – сказал Гэвин.
– Что это? – перебила она.
Ниже города, там, где водопад переходил в пороги и Бурая река наконец успокаивалась, виднелась горстка домов. Почти деревня. Но все дома дымились. Перед несколькими Зерцалами короля Гарадула стоял зеленый извлекатель, с кожей, налившейся силой.
– Это же ребенок! – вскричала Каррис. – Двое детей! Гэвин, мы должны их спасти.
– Я опущу нас так близко, как смогу. Выкатывайся, как только ударимся.
Они прошли в десяти шагах над каменистой равниной, кустарником и перекати-полем. Гэвин выбросил маленький купол, чтобы еще раз замедлить кондора. Тот с хлопком раскрылся, но на сей раз они оба были готовы к рывку. Гэвин выбрасывал купола один за другим. Они замедлились быстрее, чем он ожидал. Кондор накренился носом к земле. Гэвин раскинул руки, разнеся судно на куски. Во время падения он облек Каррис и себя огромной подушкой оранжевого люксина, окаймленной оболочкой сегментированного гибкого зеленого с нутром из супертвердого желтого.
Они грянулись оземь, оранжевый и зеленый люксин замедлили их прежде, чем взорваться от силы удара. Желтый люксин сформировал более жесткий шар вокруг каждого из них.
Гэвин провалился сквозь какие-то кусты, отскакивая и перекатываясь еще раз пять, прежде чем желтый люксин треснул и бесцеремонно выплюнул его на землю. Он пошевелил пальцами рук и ног. Все работало. Он вскочил.
– Каррис?
Он услышал крик. Нехороший. Он побежал.
Каррис вскочила на ноги в двадцати шагах от него. Волосы ее были взъерошены, но очевидных ранений он не увидел. Он подошел к ней.
– Что это? – спросил он.
Она посмотрела под ноги. Там лежала гремучая змея длиной в размах рук Гэвина. Голова ее была пригвождена к земле кинжалом. Кинжалом Каррис.
Пока Гэвин стоял разинув рот, Каррис поставила ногу на голову змеи и вырвала кинжал – рукой, Оролам великий, не силой. Иногда Гэвин забывал, насколько крепкой была Каррис. Она вытерла кровь черным платком, который черные гвардейцы носили для этой цели – на черном не видно труднообъяснимых кровавых пятен. Она чуть дрожала, убирая платок, но Гэвин знал, что это не от страха или беспокойства. Телу нужно время переработать адреналин, выброшенный в момент угрозы неминуемой смерти. Каррис не винила его в том, что они чуть не убились. Она взяла свою суму и колчан, застегнула пояс с ятаганом вокруг тонкой талии, проверила, не поврежден ли клинок или ножны, и забросила суму за спину. Как будто внезапное испытание напомнило ей, кто она есть – и кем они не являются. Снова на земле, снова в реальном мире.
– Извини, – сказал Гэвин. – Надо было идти к морю.
– Там могли быть акулы, – пожала она плечами. – И я бы вымокла. – Она хмыкнула, но в глазах улыбки не было. Он не собирался докапываться до нее сейчас. Впереди ждала работа – а ее работа была опасна, она могла привести к войне, могла потребовать от нее убить или умереть. Она безжалостно отсекала все, что могло отвлечь ее.
– Каррис, – сказал он. – То, что в письме… это неправда. Вряд ли ты поймешь и даже поверишь мне, но я клянусь – это неправда.
Она жестко, загадочно глянула на него. Ее радужки были нефритово-зелеными, но искорки красного теперь были подобны ромбикам с лучами. Они вспыхивали. Так или иначе, Гэвин знал, что по причинам магическим или мирским, от люксина или от слез эти глаза скоро покраснеют.
– Спасем этих детей, – сказала она.
Каррис побежала, он за ней. Они зигзагом спустились с холма, поросшего эвкалиптами. Кора падала им под ноги, ветви хлестали их. Каррис бросилась к худенькому пареньку, оставив Гэвину того, который стоял перед красным извлекателем.
Но это не имело значения. Они не успевали.