Черная молния (Миссия "Эгида")

ГЛАВА 27

Ненависть, как постоянно предупреждали Лейт и остальные, является незаметным ядом, который является более опасным для ненавистника, чем для его жертвы. И Кейн это знал, соглашаясь со стоящей за этим философией. Теперь, оказавшись перед дилеммой, он обнаружил, что вся вселенская логика не сделает для него ничего хорошего.

Он ненавидел генерала Куина. Страстно ненавидел этого человека. И еще больше ему становилось хорошо, оттого что он ненавидел.

Это не потому, что генерал победил их. И не просто потому, что он победил их обманным способом. Вместо этого его раздражал сам факт, что этот ублюдок неприкрыто злорадствовал их поражению, упиваясь славой своей победы.

Почему-то Кейн всегда думал, что будет принят с уважением, падет перед врагами. Куин же, очевидно, посчитал, что для них этого будет слишком много.

Он фактически не был даже в пределах досягаемости броска ножа. Кейн, сидя в конференц-зале вместе с тремя другими спецназовцами и неприятно выглядящим Гэлвеем, снова вернулся к своему монологу и предмету, который он уже приговорил к смерти: к Питману и его предательству.

– Вы знаете, что его ведь не недавно подкупили, – сказал генерал, скрестив ноги и внимательно осмотрев лица своих пленников. – Он ведь был твоим двойным агентом, уже, сколько, шесть месяцев, Гэлвей?

Гэлвей пожал плечами.

– Что-то около того, – сказал он. В отличие от Куина, префект от этого не испытывал никакого особенного удовольствия.

– Кроме того, он был очень полезен, – сказал Куин. – И не только благодаря этой миссии. Мы сможем разнести в клочья вашу гадючью школу, как только немного подучим его и снарядим группу коммандос на Плинри.

Кейн сильно закусил язык, прекрасно понимая, что именно такую реакцию Куин от него и ждал, но он старался не показывать вида. Камеры, в избытке расставленные по комнате, записывают все их жесты и все малейшие выражения на лице для дальнейшего анализа, и он знал, что должен настроиться так же пассивно, как Лейт, Скайлер и Дженсен, спокойно перенося все это. Он тренировался вместе с Питманом, рисковал из-за него жизнью, и ощущение того, что он так сильно в нем ошибался было более тяжелым, чем он мог вынести.

– Конечно, – Куин перешел на импровизацию, – Рекриллы могут решить пока не трогать ваших людей, если мы узнаем, в чем же именно заключалась цель вашей здесь миссии. – Вы знаете, чтобы избежать лишних записей и бумажной работы. Она должна быть связанной с горой Эгис, не так ли?

– Почему бы тебе не пойти ко всем чертям? – предложил Лейт обыкновенным разговорным тоном. – Ты попусту тратишь наше время, Куин, и ты это знаешь. Ты знаешь, что мы так просто этого тебе не скажем, а твои шансы добиться этого от нас без нашей же помощи колеблются от бесконечно малой величины до нуля.

Куин фыркнул.

– И ты, конечно, акцентируешь свое внимание на своем смехотворном предложении, что мы выпустим твоих товарищей в обмен на информацию. Не смеши меня, Лейт.

Комвзвода пожал плечами.

– Выпутывайся сам. Итак, Гэлвей, вы насладились визитом на нашу прародину?

Префект не проронил ни слова, и Кейн переместил свой взор с трех официальных представителей Службы Безопасности на охрану, стоящую в четырех метрах от них около дверей. Они стояли, не выказывая особенной тревоги, без лазеров или тяжелого оружия, их парализующие дротиковые пистолеты все еще находились в кобуре – в любую минуту можно по поводу возможного внезапного прорыва заключенных. И Кейн едва ли не рыдал от разочарования и бессилия, потому что, как бы уязвимо не смотрелись охранники, они могли с легкостью находиться в хорошо вооруженном бункере в клике под землей. И сидя здесь голыми, на привинченных креслах, с руками в наручниках, застегнутых за спиной и с толстенной цепью на ногах, длиною не более двадцати сантиметров, он и остальные спецназовцы были настолько беспомощны, насколько, как мог представить Кейн, мог быть беспомощен человек. Что еще мог сделать Куин, так это приковать их цепями к креслам, и так как он этого не сделал, то, очевидно, вырисовывалась суть его затеи, не говоря уже об назначении смехотворной охраны. Этот изощренный шаг был предпринят для того, чтобы нарочно дразнить заключенных.

Кейн не знал, как остальные, но против него этот прием точно работал. И это заставляло его еще больше ненавидеть ублюдка.

Потерявшись в собственных мыслях, он очнулся оттого, что Гэлвей внезапно встал на ноги.

– Если вы меня извините, генерал, – сказал префект, – то я хотел бы вернуться в дежурную комнату, посмотреть, есть ли что-нибудь о Мордахее.

– Сядьте, Гэлвей, – холодно сказал Куин. – Вы и так с пеной у рта хвалились, какие у нас несгибаемые, прямо-таки железные, спецназовцы. Но вы уже оказались не правы относительно первого, и я хочу, чтобы вы посмотрели, как я докажу, что вы были не правы и во втором своем утверждении.

Скайлер поерзал, и от этого его кандалы немного зазвенели.

– Вы умеете заводить друзей везде, куда не пойдете, не так ли, Куин? – сухо сказал он. – Знаете, я готов поставить на то, что если бы я вышел отсюда и принялся бы вас бить палкой по голове, то половина бы ваших подчиненных готова была бы полдня давиться, чтобы купить билет и посмотреть на это шоу.

Куин гневно сверкнул очами.

– Наверное, нам бы следовало провести подобный эксперимент, но с тобой в качестве объекта. Что ты думаешь по этому пов…

Он так и недоговорил последнее слово, так как его прервали сигналы тревоги, разнесшиеся по коридору снаружи.

– Какого черта? – гневно рявкнул Куин. – Сержант, узнайте, что происходит.

– Да, сэр, – один из охранников подошел к двери…

Все произошло так быстро, что если бы Кейн уже не повернулся к спецназовцам, то совершенно бы ничего и не заметил. Без предупреждения, Скайлер неожиданно упал с кресла на спину, плотно прижав колени к груди. Дженсен тоже пришел в движение, прыгнув всем телом на здоровяка так, как будто собирался напасть на него. И приземлился животом на его ступни…

И одним порывистым движением Скайлер толкнул его в сторону стражников, чтобы сокрушить их.

И охранникам Службы Безопасности ничего больше не оставалось. Со связанными руками и ногами, не говоря уже ни о каком балансе, Дженсен налетел на них, как тигр на овец. От удара о стражников, повалившихся на пол, его голова, колени и ступни покрылись пятнами, и он наносил свои смертельные удары короткими, но опасными движениями, даже несмотря на то, что они беспомощно пытались сопротивляться.

Внимание Кейна привлекло какое-то движение справа, он повернулся и увидел, как аналогичным образом на Куине и Гэлвее распростерся Лейт, и Скайлер спешил помочь ему. Стряхнув внезапный паралич, Кейн засеменил к Дженсену, уже пытающемуся встать на колени.

– Проверь его карманы на предмет ключа от этой штуки, – проинструктировал его спецназовец, уже роясь в карманах неподвижной фигуры. Тяжело сглотнув, стыдясь того, что не принял участия в действии и не обращая внимания на горячий румянец, выступивший у него на щеках, Кейн повиновался.

– Нашел, – объявил Скайлер. – Как раз там, где ты и ожидал – никому нельзя доверить ключ, кроме себя, не так ли, генерал?

– Черт тебя побери, – вы давил Куин, и этот звук увяз в его собственной руке. которая передавливала ему рот. – Вам никогда не выбраться с этого этажа живьем.

– В самом деле? Я и раньше слышал эту песню, – расстегнув свои наручники, Скайлер освободил Лейта, а затем бросил ключи Кейну.

– Что происходит? – спросил Кейн, нагнувшись, чтобы поднять ключи и начиная расстегивать наручники Дженсена. В его разуме начало формироваться неприятное подозрение. – Это что, там безумствует Мордахей?

– Мордахей вместе с Питманом, – сказал ему Дейт, застегивая свои бывшие наручники на руках у Куина. – Наконец…

– Питман? – выдохнул Кейн.

На другом конце Гэлвей, задыхаясь, вздохнул.

– Но Куин сказал…

– О, ну хватит, Кейн, – упрекнул его Скайлер, приковывая лодыжки Гэлвея к креслу. – Ты же знаешь лучше нас, что не стоит принимать слова колли всерьез, разве не так? Ну что там видно, Дженсен?

Дженсен со скрипом приоткрыл дверь и осторожно высунулся.

– Вся битва кипит около лифта. Если мы поторопимся, то наша вылазка позволит обойти колли с тыла и застать их врасплох, – присев на корточки, он стал стаскивать с охранника форму.

– Хорошо, – кивнул Лейт. – Только убедись сначала в том, что Мордахей тебя случайно не пристрелит, – он повернулся назад к Куину: – Вы уж простите нас за то, что мы так пренебрегли вашим гостеприимством, – сказал он, потянувшись, чтобы достать генеральский парализатор из кобуры. – Приятных снов и удачи в следующий раз.

– Вам не выбраться отсюда живыми, – вырвалось у Куина, его лицо покрылось пятнами злости… затем его грудь пронзила лавина иголок, и он беспомощно распластался в кресле.

– Лейт, – сказал Гэлвей, когда к нему повернулся комвзвода, – если ты не врешь, если Питман действительно на твоей стороне…

– Я знаю, – сказал Лейт, – так или иначе, все равно это скоро закончится.

Гэлвей прошипел что-то сквозь стиснутые зубы, выражение его лица зеркально отразило лицо Кейна, когда тот так терзался муками ужасного предательства. Затем раздался звук выстрела Лейта, и беспомощный префект присоединился к беспомощному Куину.

Минутой позже бывшие заключенные уже шли по коридору.

– Возьмем их, – выпалил Лейт, – и будем надеяться, что Мордахей откроет стрельбу, прежде чем они замуруют нижние этажи. Нам понадобится что-нибудь вроде нунчаков, чтобы выбраться отсюда.

Кейн глубоко вздохнул.

– Что бы ты там ни планировал, я это уже ненавижу.

Комвзвода почти улыбнулся.

– Так уж получилось, Кейн, что самое трудное уже позади. Помоги мне проверить, что вырублены все микрофоны и все камеры, и я тебе все расскажу.

– Ну? – требовательно спросил майор Эберли О'Дэй.

Человек, сидевший перед рядом мониторов, беспомощно пожал плечами.

– Извините, майор, но по аудио– или видеоинформации нельзя сказать наверняка, что там происходит. Все, что я могу сказать – это то, что там больше нет никакой беготни. Люди все еще шляются вокруг, но беготни нет.

О'Дэй выругался себе под нос. Итак, значит сражение закончено, или, в противном случае, переродилось в затяжную осаду – и нельзя никак узнать, какая сторона победила. Хотя, к несчастью, было не очень трудно догадаться.

И генерал Куин был в самой гуще событий.

– Ты уверен, что они пробрались в оружейную комнату? – спросил он, уже жалея, что раскрыл рот. Вот уже в третий раз он задавал один и тот же вопрос, и тот уже начинал это замечать.

В дежурной комнате слышалось шарканье десятков ног, и человек, сидящий перед монитором, бросил на него странный взгляд, прежде чем ответил.

– Да, сэр, это довольно точная информация. Они еще не стреляли, но изучение энергетического спектра говорит о том, что несколько лазерных ружей было определенно вынесено из оружейной комнаты и перенесено на другие этажи.

– То, что лазеры еще не выстрелили, вероятно говорит о том, что спецназ находится под контролем, – кто-то пробормотал со стороны.

– Я уже это понял, спасибо, – прорычал О'Дэй. «Когда не нужно, старший офицер всегда норовит тобой покомандовать, – горько подумал он. – Они всегда правы, когда командуют нами». Полковник Пуаро должен был быть уже в пути, и пока он не прибыл, О'Дэй должен был разбираться со всем этим беспорядком, и он уже знал, в какой трясине погряз.

– Майор! У меня кое-что есть, – внезапно объявил человек, сидевший за одним из мониторов. – Лазерная перестрелка… примерно в пятнадцати метрах по коридору от… ага. – Он взглянул: – Они пытаются проплавить стену в главную лифтовую шахту около пятого прохода.

О'Дэй почувствовал, как его затопила волна облегчения.

– О, они пытаются, пытаются они? – сказал он и кто-то захихикал, услышав его тарабарщину. Сталь, которой были обшиты лифтовые шахты, была специально укреплена, чтобы избежать подобных попыток; заключенные могли стрелять всю ночь и практически весь следующий день, так и не получив сколько-нибудь заметного результата.

А это значило, что О'Дэй был вне западни. И сколько бы это не длилось, он мог со спокойной душой позволить себе просто сидеть и ничего не делать, дожидаться прибытия полковника Пуаро. Спецназ никуда не денется…

– Майор!

О'Дэй перевел свой взгляд с толпы снующих туда-сюда работников Службы Безопасности на человека, стоящего рядом с аудиокоммуникационной. панелью.

– Да, что у вас?

– Взрыв снаружи Центрального Муниципального здания, сэр. Ночная охрана сказала, что была снесена дверь.

– Что? – О'Дэй протиснулся сквозь толпу к переговорной панели, в его животе заурчало. В Центральном Муни было чертовски много секретных записей и более сотни классифицированных как совершенно секретные. Не говоря уже о некоторых образцах оборудования. которое все еще было практически незаменимым.

– Кто-нибудь пытается войти во внутрь?

– Пока нет, по крайней мере это они так думают, – ответил тот, покачивая головой. – Но они хотят, чтобы им по-быстрому послали подкрепление.

– Без глупостей, капитан! Переведите туда двойной гарнизон.

– Да, сэр, – офицер стремглав побежал из дежурной комнаты.

О'Дэй яростно вздохнул, но практически тут же выдохнул весь воздух обратно, так как стоящий рядом с ним человек беззвучно выругался я сказал:

– Черт побери, майор, еще один взрыв. На этот раз – вертолетный ангар.

О'Дэй застыл, будучи не в силах поверить в услышанное.

– Какого черта, это было около ангара, Корпорал? Не внутри?

– В рапорте говорится, что рядом, сэр. Но это могло быть простой диверсией.

Майор скорчил гримасу, в его напряженном сознании зародилась и начала плодиться как амеба эта ужасная мысль, разделившись на две отвратительных возможности. Диверсия, как прелюдия к атаке на воздушную мощь Атены? Или диверсия, рассчитанная на то, чтобы очистить здание Службы Безопасности от войск? Или и то и другое вместе… но что на самом деле было теперь не имело никакого, к чертям, значения. Он должен послать подкрепление к остальным строениям, просто на всякий случай. А это значило, что у него здесь останется только костяк гарнизона, который будет сражаться со спецназом, если тот устанет пробивать себе путь через лифт.

И он думал, что оставался только один путь предотвратить это. Если спецназ на самом деле полагался на своих союзников, которые разбежались по окрестностям Атены и собирались помочь им выбраться, то в последнюю очередь он хотел бы позволить им управлять временным распорядком.

– Лейтенант Бейкер, какое положение с лифтом на пятом переходе? – крикнул он человеку, следившему за мониторами, показывающими вид на тюремный этаж.

– Ух!.. там у нас есть дополнительная защита, майор, – отрапортовал он. – Спецназовцы не могут воспользоваться им, чтобы спуститься вниз.

– Я больше думал об использовании лифта, чтобы пробраться вверх, – рявкнул О'Дэй. – Вертолеты наверху, на посадочной площадке?

– Один висит рядом со зданием, чтобы не упускать его из виду. Хотя им не удается увидеть ничего особенного, они не сокращают дистанцию.

– Трусы! Хотя, если они все еще следили за тем, спускается ли кто-нибудь по веревке из окна, то расстояние не имело особенного значения.

– Если я правильно понимаю, то еще нет никакой реакции от системы газового отопления?

– Нет, сэр. Я думаю, что они вывели ее из строя еще когда разбили камеры.

О'Дэй скорчился. Он все еще надеялся, что кто-то просто забыл щелкнуть переключателем в дежурной комнате или что-нибудь еще. И без того, чтобы полагаться на дистанционную систему управления защитой этажей, у него оставалось только одно преимущество в предотвращении попытки бегства.

– Прикажите подразделению коммандос перейти в полную боевую готовность, – сказал он другому. – Я сам поведу первую волну.

Губы лейтенанта дрогнули, но он кивнул.

– Да, сэр, вы хотите, чтобы с ними пошли и медики?

– Нет, команда с носилками пойдет попозже, когда указанная область будет очищена, пусть они пока подождут в лазарете. У нас будет много пострадавших, о которых нужно будет хорошенько позаботиться, и я не хочу рисковать тем, чтобы хоть один медик попал в район боевых действий.

– Да, сэр, – тот застыл, прислушиваясь. – Хорошо, майор, подразделение уже готово. Вооружено, защищено, и им показали фотографии всех, находившихся там, спецназовцев. Включая Мордахея и Питмана.

– Хорошо.

Можно было с уверенностью сказать, что О'Дэй больше не хотел, чтобы переодетые в форму Службы Безопасности спецназовцы спокойно входили и выходили через центральные двери здания.

Лифт замедлил свой ход и остановился.

– Будьте готовы, – пробормотал О'Дэй, и его голос, раздавшийся за забралом шлема, прозвучал странным эхом. Дверь отъехала в сторону, и он метнулся вперед из кабины лифта, упав на колени в трех метрах по коридору, держа лазерное ружье наготове.

Разрядка. Не полоснул ни один лазерный луч, и никто не швырял в них эти проклятые металлические звездочки, никто даже не выглянул из многочисленных комнат и коридоров, чтобы посмотреть, что происходит. И если бы не было многочисленных тел, в беспорядке валяющихся на полу, то можно было бы сказать, что тут вообще ничего не происходило.

Неподвижные, неестественно скрючившиеся тела. О'Дэй взглянул на них, а затем резко отвернулся в сторону, его утроба взбунтовалась.

– О'Дэй на проводе, – прохрипел он в микрофон. – Лазеры все еще стреляют по лифтовой шахте?

– Ответ отрицательный, сэр, – раздалось в его ухе. – Лазеры прекратили стрелять и переместилась… похоже, на юго-восточный угол этажа.

Конечно, в безопасное место. Губы О'Дэя скривились в злорадной улыбке. Да, у спецназа достаточно мозгов, чтобы забиться в эту дыру. Теперь, когда нарушилось их расписание, нигде больше на пятом не найти другого места, которое могло бы так долго выдерживать лазерный огонь.

А это значило, что догадка О'Дэя была правильной: они ожидали, что их спасут.

– Удвойте охрану на выходах и входах здания, – приказал он в микрофон.

– В любой момент может начаться атака.

– Да, сэр. Там достаточно чисто, чтобы послать команду с носилками?

О'Дэй еще раз внимательно осмотрел коридор.

– Да, начинайте и присылайте первую команду – за ними может последовать вторая волна коммандос.

– Принято.

Хотя все еще открытым вопросом было то, нужна ли уже медицинская помощь пострадавшим.

– Харисон, Питерс, проверьте, есть ли выжившие, – приказал О'Дэй, указав на неподвижно лежащие на полу тела. – Пометьте всех, кто жив, для носилок. Остальные пройдите со мной по коридору и убедитесь в том, что они не оставили позади охрану, чтобы устроить нам засаду.

Осторожно они двинулись. Его люди шли с флангов. Две первые комнаты оказались пустыми, в третьей лежало несколько тел… и в четвертой был раненый.

Когда они вошли, он всего лишь робко сидел на коленях и раскачивался, держа руки за головой.

– Кто?.. О Господи, это ты! – сказал он дрожащим голосом.

О'Дэй выступил вперед и поймал руку человека, который снова стал раскачиваться, и помог ему зафиксироваться.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, быстро взглянув на повязку, которая спереди и сбоку покрывала голову человека и из-под которой все еще накрапывала кровь.

– Свободно, – тяжело вздохнул он. – Кружится голова. У меня остановилось кровотечение… должно быть, опять началось. Можно сесть?

О'Дэй хотел было сказать ему, что тот уже сидит, но решил, что лучше не стоит.

– Почему бы тебе не лечь? – спросил он. – Через минуту здесь будут носилки – медкоманда уже бежит по лестнице.

– О'кей, – человек вздохнул. Он снова начинал угасать. Рядом с ним лежал медицинский набор, который он, очевидно, успел снять со стены; размотав еще один моток бинтов, О'Дэй сделал подушку и уложил раненого. И только тогда ему пришла в голову мысль получше рассмотреть его лицо. Молодой, смуглый, почти тощий, вероятно свежий рекрут, или выходец из семьи, которая могла купить больше индуина, чем им было нужно, или чем они заслуживали…

Набравшись решимости, О'Дэй отвел глаза. Кем бы он ни был, он определенно не был спецназовцем.

– Чего вы здесь застряли? – выкрикнул он в сторону остальных коммандос, столпившихся вокруг. – Возвращайтесь к своим делам.

Они вышли из комнаты и продолжали свою Целенаправленную работу. За ними, едва слышимый в звоне брони, раздался новый шум. О'Дэй обернулся и увидел, как из лифта появилась и побежала, зажав под мышками носилки, медицинская команда, направившись к первой группе скорченных тел.

– Здесь еще один, – позвал он их, указав на комнату слева от себя. Офицер медиков кивнул в знак того, что понял, и О'Дэй отвернулся со странным ощущением облегчения. Охотиться за удравшими заключенными могло быть очень неприятной работой, особенно, когда приходилось немного пострелять, но он знал, что независимо от чего-либо, в любой день месяца это всегда заканчивалось медицинской командой. И охотясь на заключенного, он должен был думать о нем, как о враге, которого обычно следовало ранить или убить, а не как о своем приятеле из Службы Безопасности.

И некоторые из его врагов должны были быть ранены этой ночью, ранены или убиты, и О'Дэй хотел быть чертовски уверен в этом.

Крепче сжав свое лазерное ружье, он поспешил догнать своих людей, а за его спиной как раз прибыла вторая волна коммандос.