Человек, который любил Джейн Остин

ГЛАВА 11

Через два дня после прерванного ею прощального обеда с Джерри Элиза находилась в четырехстах милях к юту от Нью-Йорка; она вела маленькую красную «тойоту» по довольно узкому шоссе в штате Виргиния. Служащий из салона проката автомашин в Роаноке, куда она прилетела ранним утренним рейсом, указал на карте нужное место и уверил, что только по этой дороге можно доехать до Пемберли, но Элиза уже начала сильно в том сомневаться.

Было около десяти утра, но зеленые поля и долины, мимо которых она проезжала, затягивала туманная дымка, что придавало пейзажу оттенок некоторой нереальности. К тому же места эти выглядели совсем необитаемыми.

Нет, наверняка она свернула раньше времени не на ту дорогу или каким-то образом пропустила главный опознавательный знак. Элиза покосилась на карту, лежавшую на сиденье рядом.

– Доедете до пары огромных каменных ворот, – фыркнула она, передразнивая тягучий и гнусавый голос служащего. – Вы никак не пропустите их, мэм.

Элиза, щурясь, всматривалась в туман.

– Если никак не пропущу, – сказала она на сей раз с типично нью-йоркским выговором, – то где же они, эти чертовы ворота?

Она собралась было развернуть машину и ехать обратно до маленького городка, где ей смогли бы объяснить все заново, как вдруг впереди из тумана показалась пара высоченных каменных столбов, отмечающих въезд на ответвление от главной дороги.

Элиза усмехнулась собственному нетерпению.

– Прошу прощения, Клем, – извинилась она заочно перед парнем из салона проката. – Вот они, огромные каменные ворота, как и было обещано.

«Тойота» свернула на боковую дорогу и проехала еще примерно с четверть мили по туннелю, образованному сплетенными над головой ветвями деревьев. Выехав из леса, Элиза тотчас увидела еще одни ворота – настоящие. Сделаны они были из сварного железа, каждая из створок украшена переплетением из двух букв, «П» и «Ф». Возможно, творение это принадлежало какому-нибудь рабу с художественными наклонностями, некогда вкалывавшему на здешних плантациях. В высоту створки достигали десяти футов и крепились на кирпичных опорах. И были заперты на огромный висячий замок. На той опоре, что слева, Элиза увидела фамильный герб Дарси. Табличка на правой была отлита из бронзы. Металл позеленел, покрылся патиной. Прочитав слова, выбитые старинным английским шрифтом: «Поместье Пемберли[2]». Основано в 1789 году», – Элиза даже присвистнула.

– Бог ты мой, – пробормотала она. – Я вполне могу поверить в то, что для Тельмы здесь найдется что-нибудь особенное.

Высунувшись из окна машины, художница разглядывала это возникшее на ее пути непреодолимое препятствие. И вдруг вздрогнула, услышав чуть ли не над самым ухом глубокий бархатный баритон. Элиза повернулась и увидела пожилого чернокожего мужчину, он, слегка пригнувшись, смотрел на нее в окно со стороны пассажирского сиденья.

– Доброе утро, мисс. Я Лукас. Чем могу помочь?

– Я… э-э… – На миг она совершенно растерялась. – Не подскажете, можно проехать на эту… усадьбу?

Пожилой мужчина был в черном, тщательно отглаженном костюме, черном галстуке и белоснежной сорочке, которая так гармонировала с его сединой. На добродушном лице его отразилось сожаление.

– О, боюсь, что это невозможно, мисс, – ответил он. – Территория закрыта для проезда машин на уик-энд по случаю Бала роз.

Элиза попыталась изобразить полную осведомленность.

– Ах да, конечно, Лукас! – воскликнула она и даже хлопнула себя по лбу, словно спохватываясь и желая убедить старика, что знает, о чем речь. – Непростительная глупость с моей стороны! Как же я могла забыть о бале!

Если Лукас и уловил фальшь в ее голосе, то виду не подал, поскольку был вежлив и хорошо вышколен.

– Если вы соблаговолите отвести машину вон туда, за дом привратника, – с этими словами он указал на довольно большой каменный коттедж за деревьями, которого она почему-то сразу не заметила, – я позвоню в Большой дом. И за вами вышлют гостевую карету.

– Гостевую карету? – изумилась Элиза.

Ей тут же представилось, чем обернется этот звонок: как ее благодетель будет звонить в этот самый Большой дом, как начнутся всяческие расспросы о том, кто она такая, по какому делу и как вообще здесь оказалась.

– Премного благодарна вам, Лукас, – выпалила она, – но думаю, звонить не надо, не стоит. Предпочитаю прогуляться пешком до дома… насладиться всеми этими прекрасными видами…

Похоже, отказ ничуть не обидел привратника.

– Конечно, мисс, – ответил он. – Как вам будет угодно.

Приветливо улыбаясь, Лукас отпустил Элизу. И она отогнала машину за дом привратника, где, к удивлению своему, обнаружила несколько роскошных автомобилей и два пикапа, припаркованных на большой зеленой лужайке. Элиза постаралась пристроить свою скромную красную «тойоту» как можно незаметнее, между БМВ и классическим «ягуаром», затем вышла, повесила сумочку через плечо, взяла с заднего сиденья папку и подошла к воротам.

Лукас, слегка приподняв брови и улыбаясь, окинул гостью приветливым взглядом и отворил перед ней ворота.

– Желаю приятной прогулки, мисс, – сказал он ей вслед.

И Элиза зашагала по дорожке, теряющейся в гуще деревьев.

– Черт, где же этот дом? Сколько еще топать?

Несмотря на приятную утреннюю прохладу и обволакивающий ноги туман, Элиза вся вспотела и почти плелась по бесконечной дорожке. Пейзаж вокруг постепенно менялся – на смену густому темному лесу пришли пологие холмы с сочной зеленой травой, потом снова начался лес. Но дома нигде видно не было, и ноги у Элизы начали ныть от усталости.

– Проблема в том, – ворчала она, спустившись с небольшого холма и перейдя ручей по причудливому деревянному мостику, – что когда человеку нужно такси, его, как назло, нет. – Глубоко вздохнув, она сошла с мостика и медленно начала подниматься на другой холм. – Это закон.

Едва успела она произнести два последних слова, за спиной раздался глухой дробный стук. Элиза резко обернулась и взглянула на мостик, наполовину скрытый клочьями тумана. Звук меж тем нарастал, и сердце ее болезненно сжалось от страха. И вдруг, словно по волшебству, из тумана на полном скаку вынырнул всадник на великолепном черном коне и устремился прямо на нее.

Вскрикнув от страха, Элиза метнулась с дорожки в сторону и угодила в канаву, полную грязи. Упала вниз лицом в коричневую жижу глубиной не меньше трех дюймов и ощутила острую боль в левом локте, отчего, казалось, парализовало всю руку. Видно, неловко ударилась о камень, поросший мхом.

Она смогла перекатиться на спину и сесть как раз в тот момент, когда всадник остановил коня рядом.

– О господи! Я не хотел. Простите ради бога! – рассыпался он в извинениях. – Вы как, не сильно ушиблись?

Все еще не опомнившаяся от падения Элиза, тупо моргая, смотрела ему прямо в лицо… Лицо, которое показалось ей странно знакомым.

– Я?.. Да, наверное, – пробормотала она в ответ, с ужасом осознавая, что волосы ее слиплись от грязи и лицо тоже забрызгано грязью. Почему-то это беспокоило ее куда больше, нежели ушиб локтя.

– Позвольте мне помочь вам, – сказал всадник.

Он спешился и смело шагнул прямо в канаву в своих высоких, до блеска начищенных сапогах. Подал ей руку, помог подняться, затем, бережно поддерживая за плечи, вывел на сухую дорожку. И стоял рядом, беспомощно взирая на испачканные в грязи волосы и платье девушки. И только тогда заметил ссадину на локте.

– Э, да у вас кровь! – воскликнул он. – Возможно, перелом.

– Сама виновата, – пробормотала в ответ Элиза. – Всегда почему-то думала, что дерби проводится в Кентукки, – добавила она, полагая, что юмор поможет разрядить обстановку.

И не стала противиться, когда всадник стянул с шеи белоснежный шелковый шарф и ловко соорудил из него некое подобие перевязи для руки. Покончив с этим, он наклонился и пытливо заглянул ей в глаза.

– Мы нигде раньше не встречались?

Элиза взглянула в эти глубокие, сине-зеленые, как море, глаза и вдруг почувствовала, что у нее перехватило дыхание. «Дарси! – подсказывал ей внутренний голос – Господи, ну и тупица же ты! Это же и есть Дарси!»

Все вдруг сошлось: и этот обмен письмами по электронной почте, и красавец всезнайка, с которым она повстречалась в библиотеке, и слухи о том, что потомок Дарси приобрел еще одно письмо Джейн Остин. Элиза заморгала, протерла глаза и снова уставилась на всадника, плохо соображая, что он ей говорит.

– Не нравится мне ваш локоть. – На лице его отражалось самое искреннее беспокойство. – Придется съездить домой за помощью.

– Нет, пожалуйста… – слабо запротестовала Элиза. Ей совсем не хотелось доставлять этому человеку лишние хлопоты. Но по выражению его лица она тут же поняла: благородный ее мотив остался непонятым.

– Ах да, конечно, вы правы, – раздосадованно заметил предполагаемый Дарси. – Я не вправе оставить вас здесь одну. Вдруг вы потеряете сознание, да мало ли что еще… – Он задумчиво огляделся по сторонам, взгляд его остановился на огромном черном жеребце, который мирно пощипывал травку в нескольких ярдах от дороги. – Как думаете, у вас получится добраться верхом?

Элиза с ужасом смотрела на огромное животное.

– На лошади? – спросила она с нервным смешком. – Не думаю. То есть я хотела сказать… ни разу еще не садилась на лошадь, – добавила она. – Так что лучше уж пройдусь пешком.

Он покачал головой.

– До дома еще почти целая миля.

– О!..

Элиза не нашлась, что еще сказать. И молча наблюдала за тем, как он подвел к ней лошадь, опустился на одно колено и сложил ладони вместе, сооружая подобие ступеньки.

– Тут нет ничего сложного, – уверил он ее; в голосе его Элиза распознала легкий южный акцент. – Хватайтесь за седло здоровой рукой и перекиньте через него ногу. А я вас слегка подтолкну.

Элиза с ужасом взирала на лошадь. Вблизи животное казалось еще огромнее.

– Думаю, у меня не получится, – дрожащим голоском произнесла она.

– Давайте, – продолжал настаивать он. – Хотя бы попробуйте.

Она осторожно поставила ступню на сложенные лодочкой ладони и ухватилась за седло правой рукой. И вдруг осознала, что смотрит на него с огромной, как ей показалось, высоты.

– Ну-с, каких результатов вы ожидаете в четвертом забеге? – снова пошутила она, пытаясь скрыть обуявший ее страх.

Дарси рассмеялся, достал из канавы покрытые грязью сумочку и папку, отер их кое-как о свои бриджи и протянул Элизе. Та благодарно улыбнулась.

– Спасибо.

Ответив улыбкой на улыбку, он легко вскочил в седло за ее спиной. Взял в руки поводья и пустил лошадь неспешной трусцой по дороге.

Чувствуя прикосновение к спине и ягодицам его сильного тела, ощущая, как бедра плотно обхватывают широкую мускулистую спину лошади, Элиза с трудом выдавила улыбку.

– Где-нибудь в метро вас бы арестовали за такое поведение, – заметила она.

Он громко и от души расхохотался.

– Теперь ясно – вы из Нью-Йорка. Как вас зовут?

– Элиза Найт, – ответила она, и на душе сразу почему-то полегчало. – А вас? – спросила она, напомнив себе, что пока догадки свои следует скрывать.

– Фицуильям Дарси к вашим услугам, – ответил он.

Она уже знала, что он Дарси, но Фицуильям – это было неожиданно. Впрочем, тут же вспомнилась буква «Ф» в его электронном почтовом адресе. Могла бы и сама догадаться.

– Фицуильям. Наверное, ваша матушка была большой поклонницей Джейн Остин?

– Это семейное имя.

– О… Что ж, рада познакомиться, мистер Дарси.

– Друзья называют меня просто Фиц.

Дарси немного придержал лошадь, пустил ее шагом – для удобства Элизы, и разговор, едва начавшись, стих.

У нее слегка кружилась голова, и она, ища опоры, подсознательно привалилась спиной к нему, ощутив на груди и шее теплое его дыхание. Впрочем, через несколько секунд Элиза опомнилась и выпрямилась.

– Извините.

– Ничего страшного. Обопритесь на меня, расслабьтесь.

Да, опираться на него было удобно. Она действительно расслабилась, и что странно – почувствовала себя в безопасности. И удовлетворенно вздохнула.

Дарси опустил глаза, увидел перед собой черноволосую ее головку и с трудом поборол искушение поцеловать ее в затылок. Странная реакция – он совсем не знает эту женщину, и прежде такого он за собой не замечал. Второй раз за неделю особа прекрасного иола смогла вызвать у него чувства, которых он не испытывал последние три года. Ему было приятно и еще почему-то немного страшно. Она так уютно угнездилась у его груди, и по всему телу разливалось тепло. «Точно всегда тут находилась, – подумал он и тут же устыдился. – Веду себя как мальчишка!» Но, несмотря на недовольство собой, почему-то расплылся в улыбке.

ГЛАВА 12

Солнце разогнало почти все остатки утреннего тумана, что гнездился в низинах. И впереди на возвышении показался великолепный особняк в федеральном стиле.[3]

Перед домом, на широкой лужайке, полого сбегающей к маленькому озерцу, были расставлены белые плетеные столики и стулья. В центре располагались накрытые для фуршета длинные столы с холодными закусками и салатами. Возле одного из таких собрались четверо ближайших друзей Дарси, лениво перебрасываясь репликами по поводу прекрасной погоды и налегая на напитки и кофе, прежде чем приняться за еду.

В этой небольшой группе выделялась элегантная блондинка по имени Фейт Харрингтон. Роскошные золотистые волосы ее были зачесаны назад и собраны в строгий пучок – почему-то такие прически позволяли себе только очень богатые женщины. Классический стиль и неброский макияж лишь подчеркивали ее патрицианскую красоту. Фейт выглядела совершенно потрясающе в облегающем коричнево-рыжеватом английском костюме для верховой езды, стоимость которого равнялась трехмесячному жалованью местного слуги.

Сжимая в одной руке, поблескивающей безупречным маникюром, ледяной бокал с «Кровавой Мэри», красавица прикрыла другой рукой свои небесно-голубые глаза от солнца и оглядела окрестности.

– Кто-нибудь видел Фица? – спросила она. – Он обещал мне утреннюю верховую прогулку.

Харв Харринггон, молодой человек с немного встрепанными вьющимися волосами и внешностью кинозвезды, которая никак не сочеталась с его нарядом – измятой майкой для гольфа, старыми линялыми брюками цвета хаки и спортивными тапочками на босу ногу, – усмехнулся. Подошел к столу и опустился в большое плетеное кресло.

– Придется тебе вставать пораньше, сестренка, если хочешь застать нашего Фица, – сказал он и залпом допил содержимое своего бокала. Состояло оно по большей части из русской «Столичной», ради приличия немного разбавленной апельсиновым соком. – Наш любезный хозяин ускакал на своем боевом коне до того, как ты успела наложить первый слой грима. К слову, он выглядит так естественно.

Фейт не развеселило это его замечание.

– Вот что, братец, напомни мне влить яду в следующую порцию твоего мартини, – отрезала она и уселась за стол напротив брата, капризно выпятив нижнюю губку – прием, усвоенный ею лет с двух и действующий безотказно, позволял получить желаемое едва ли не в ту же секунду.

– Да будет вам, не заводитесь, – попыталась урезонить их Дженни Браун.

То была статная, поразительно красивая чернокожая женщина с низким мелодичным голосом, и в нем отчетливо слышалось предупреждение в адрес обоих Харрингтонов, между которыми назревала очередная ссора. Муж Дженни, Артемис, симпатичный мускулистый мужчина, одетый весьма небрежно – в старую фирменную гарвардскую футболку и мешковатые шорты, – тут же отошел от стола с закусками и дипломатично уселся между Харвом и Фейт. Обменялся с Дженни многозначительными взглядами и приподнял кружку с кофе.

– Твое здоровье, Харви, – сказал Артемис. – Думаю, пора перекусить.

Фейт выпятила нижнюю губку еще примерно на четверть дюйма, выражая тем самым неудовольствие этим предложением.

– Но, Арти! – с упреком воскликнула она. – Мы же не можем начать без Фица!

– Лично я голоден как волк! – возразил ей Артемис. – А Фиц неизвестно когда еще вернется. Может, через несколько часов.

– Если вообще вернется, – заметил Харв и многозначительно подмигнул сестре. – Помните, в тот раз, когда он…

Щеки Фейт так и вспыхнули под тонким слоем швейцарского тонального крема.

– Заткнись, Харв! – злобно прошипела она.

– Бог ты мой! – воскликнула вдруг Дженни и указала на дорожку. – Вы только посмотрите, кто к нам едет!

Спор тут же прекратился, все присутствующие дружно уставились в том направлении, куда показывала Дженни. И увидели Дарси, который как раз выезжал из-за поворота на своем черном коне. А впереди в седле, крепко прижавшись к нему спиной, сидела незнакомая девушка. Дарси съехал с дорожки на траву и направился прямо к столу.

– Да это же Фиц, богом клянусь! – расхохотался Харв и поднялся из-за стола. – Причем не один. Вроде бы выручил из беды какую-то дамочку. Смотрите, да она настоящая красотка!

Фейт покосилась на приближающуюся парочку и брезгливо поморщилась.

– Ну ты и скажешь – красотка! – насмешливо бросила она брату. – Бедняжка выглядит так, словно ее искупали в море грязи.

Когда лошадь приблизилась, все, кроме Фейт, были уже на ногах.

– Харв, Артемис, помогите мне, – попросил Дарси. – Мисс Найт ранена.

Харв с Артемисом бросились на помощь, снимать Элизу с лошади. Когда она благополучно оказалась на земле, Дарси спешился и передал поводья груму, который повел лошадь в конюшни.

– Мы должны немедленно заняться вашей рукой, – сказал он Элизе.

Та стояла в окружении незнакомцев, на землю вокруг нее капала с платья грязь.

– Кажется, рука у нее сломана, – встревоженно бросил Дарси Артемису.

– Да нет, со мной все в порядке, правда, – сказала Элиза. Опустила глаза и осторожно ощупала кончиками пальцев локоть. В первый раз с момента падения она заметила кровь и поморщилась – рука действительно выглядела ужасно. – Ничего страшного, уверяю вас. – Впрочем, особой убежденности в голосе ее не было. – Просто содрала кожу на локте.

– И тем не менее, – не терпящим возражений тоном заметил Дарси, – мне бы хотелось, чтобы вы прошли в дом. А там Артемис осмотрит вашу руку. – Он понизил голос, заговорщицки подмигнул ей и добавил: – Знаете, Элиза, наш Артемис является ведущим хирургом-ортопедом в округе. И очень расстроится, если вы не позволите ему продемонстрировать свое умение и мастерство. – Он усмехнулся и взглянул на друга: – Не правда ли, Артемис?

Тот кивнул с самым серьезным видом.

– К вашему сведению, Элиза, я приезжаю на уик-энды к Фицу лишь по одной причине. В надежде, что кто-то из гостей что-то себе сломает. Но, как правило, этого никогда не происходит, – унылым тоном добавил он.

– Ладно, – вмешалась вдруг Дженни и с укоризной взглянула на мужчин. – Будет вам, шутники. Ведите бедную девушку в дом.

Она взяла Элизу за здоровую руку и повела ее к ступенькам перед входом в особняк, Артемис следовал за ними.

– Не обращайте на них внимания, милая, – сказала Дженни девушке. – Все они тут сумасшедшие, но при этом совершенно безопасны.

Дарси проводил глазами троицу, которая вскоре скрылась за дверьми. Затем подошел к столу и налил себе чашку кофе из серебряного кофейника. Когда он стоял, молча потягивая горячую жидкость и задумчиво глядя на озеро, к нему подошел Харв.

– Неплохой улов, Фиц, – сказал молодой человек. – Где подцепил?

– Она шла по дорожке неподалеку от мостика, – рассеянно ответил Дарси. – А я… едва ее не убил.

– Шла? Пешком? – воскликнула Фейт. Она присоединилась к мужчинам и готовила себе очередную порцию «Кровавой Мэри». – О господи, это зачем же?

В голосе ее звучало искреннее изумление.

Элиза сидела на маленьком табурете перед изумительным, изящным антикварным туалетным столиком, великолепно гармонировавшим со всей остальной обстановкой просторной спальни, где преобладали бледно-голубые тона. Артемис стоял перед ней, опустившись на одно колено, и осторожно осматривал раненую руку, а Дженни рылась в огромном гардеробе у него за спиной.

– Поболит еще немного, – предупредил Артемис и поднялся. – Но, похоже, обошлось без перелома. Если улучшения не наступит, отвезем вас в город чуть позже, там у меня частная клиника, сделаем рентген…

Элиза ответила ему благодарной улыбкой.

– Огромное вам спасибо, – сказала она. – Уверена, все будет хорошо.

Артемис кивнул и закрыл сумку для оказания первой помощи, которую до этого достал из ящика стола. Чмокнул Дженни в щеку и направился к двери. На пороге остановился, обернулся и сказал, что при необходимости даст Элизе обезболивающее. Пусть обращается без всякого стеснения. И с этими словами вышел из комнаты.

– Какой у вас замечательный муж, миссис Браун, – обратилась Элиза к чернокожей красавице, которая в этот момент критически разглядывала извлеченное из шкафа цветастое летнее платье.

Дженни улыбнулась.

– Мой Арти – это, конечно, нечто! – весело заметила она. – Кто бы мог подумать, что мне, обычной сельской учительнице, так повезет. Окрутить парня из Гарварда, да к тому же еще чертовски хорошего доктора!

– По первому, самому беглому взгляду у меня сложилось впечатление, что это Артемис считает себя везучим, поскольку окрутил вас, – с улыбкой заметила Элиза.

Прелестное, точно выточенное из черного дерева лицо Дженни так и засияло от радости.

– Так что мы оба производим неплохое впечатление, верно? И можно сказать, нам обоим здорово повезло! – Она протянула цветастое платье Элизе. – Наверное, будет немного великовато, но пока не доставят ваш багаж, можно походить и в нем.

Только теперь Элиза догадалась: эта женщина считает ее официальной гостьей Дарси, приглашенной на уик-энд.

– О, я сюда ненадолго, – покачала она головой.

– Вот как? – В голосе Дженни слышалось искреннее разочарование. – Но как же можно пропустить Бал роз! Он состоится завтра вечером.

– Я приехала сюда в надежде повидать Фица… то есть мистера Дарси. Всего на час или два, – объяснила Элиза. – Я не знала, что у него гости, иначе ни за что не осмелилась бы беспокоить. Вваливаться вот так, без предупреждения…

Дженни окинула ее каким-то странным взглядом.

– Однако вы все же ввалились, а потом провалились в канаву! – Рассмеявшись, она положила платье на кровать. – Все-таки советую это надеть. Потому как без ланча Фиц вас отсюда ни за что не отпустит. – Дженни окинула критическим взглядом испачканную одежду и грязные волосы Элизы. – Душ вон там. – Она указала на дверь. – Все необходимое, в том числе и аптечку с пластырями, найдете в шкафчике. Так что приводите себя в порядок и добро пожаловать.

Элиза благодарно кивнула.

– Спасибо, Дженни. Вы очень добры ко мне.

Дженни весело подмигнула в ответ.

– И смотрите, старайтесь держаться подальше от высокой блондинки, – предупредила она. – Стоит нашей Фейт вообразить, что вы неравнодушны к Фицу, и мисс Харрингтон недрогнувшей рукой вонзит вам в сердце кинжал.

– Я прибыла сюда исключительно по делу, – с улыбкой заверила ее Элиза. – Так что не вижу никаких поводов к кровопролитию.

Дженни вышла, и Элиза тут же направилась в ванную. Первым делом посмотрела на себя в зеркало и пришла в ужас. Все лицо вымазано в грязи, волосы всклокоченные, слипшиеся. Должно быть, именно поэтому Дарси не узнал в ней девушку из библиотеки.

Вынув контактные линзы, она шагнула под теплые струи душа. Они сбегали по всему ее телу, смывали грязь, от воды ободранный локоть слегка пощипывало. У сливного отверстия образовались коричневатые водоворотики; и только тут Элиза поняла: ведь Дарси непременно узнает ее, когда она предстанет перед ним в «отмытом» виде. Она стояла под душем и удивленно спрашивала себя, что помешало ей сразу признаться, что они знакомы. Внутренне отмахнувшись от чувства вины, Элиза приписала его своим врожденным нью-йоркским комплексам. Однако легче от этого ей не стало. И она не совсем представляла, как поведет себя, когда обман вскроется.

Что ж, сейчас это не главное. И уж как-нибудь она справится с этой неловкой ситуацией. Глубоко вздохнув, Элиза дала себе слово смотреть на вещи проще.

ГЛАВА 13

Пока Элиза приводила себя в порядок, гости уселись за стол и принялись за еду. Харв первым заметил девушку, когда она вышла из дома с сумочкой в руке и папкой под мышкой.

– А вот и она! – торжественно провозгласил Харв, расплывшись в улыбке, и приподнял бокал.

Фейт проследила за его взглядом и тут же отвернулась, демонстрируя полное отсутствие интереса к незваной гостье.

– Молчи, мое глупое сердце, – пробормотала она, расправляясь с третьим или четвертым бокалом «Кровавой Мэри».

Не обращая внимания на реакцию Фейт, Дарси тут же вскочил на ноги и пошел навстречу гостье.

– Ну как, мисс Найт, надеюсь, вам лучше? – осведомился он.

Элиза взглянула на него сквозь очки, которые на сей раз предпочла контактным линзам. Густые черные волосы еще не высохли окончательно, она зачесала их назад и стянула резинкой в «конский хвост». Цветастое платье Дженни было действительно великовато, и Элиза уверилась, что теперь ее трудно узнать. Так что на какое-то время она в безопасности.

– Да, благодарю вас, – ответила она Дарси. – Ничего страшного. Доктор Браун сказал, что с локтем все в порядке. – Элиза дотронулась до пластыря на руке. – Пустяковая царапина, скоро заживет.

Глянув на стол, за которым расселись гости, она увидела, что все они дружно перестали жевать и, по всей видимости, ждут возвращения Дарси.

– Прошу вас, идите к своим гостям, – сказала она. – Я уже говорила Дженни, ни за что бы не посмела заявиться к вам сегодня, зная, что помешаю вашему…

Дарси выразительно приподнял брови, как какой-нибудь детектив из старого черно-белого фильма.

– Насколько я понял, вы проделали весь этот путь, чтобы повидать меня по важному делу.

– Так и есть, – кивнула Элиза. – Но я вполне могу заглянуть к вам в понедельник, когда вы будете свободны. Видела несколько мотелей в маленьком городке, мимо которого проезжала, так что… – Она снова взглянула на гостей, замерших в ожидании за столом. – К тому же дело, по которому я хотела вас видеть, строго конфиденциальное.

Дарси понимающе кивнул.

– Я оставлю вас ненадолго, – сказал он собравшимся. – Мы с мисс Найт должны обсудить одно важное дело.

Они с Элизой снова поднялись в дом, подошли к столу, и Дарси сделал слуге знак принести закуски и напитки.

– Можно поговорить и за ленчем, верно? – улыбнулся он. – Всем здешним обитателям известно, что я часто принимаю и развлекаю покупателей, которые хотят говорить только о лошадях, ни о чем больше. И почти всегда – строго конфиденциально. Так что друзья меня поймут.

Элиза уселась за стол на веранде. Огляделась, пока слуга в белом пиджаке расставлял приборы для нее и Дарси.

– Ваш дом великолепен, и вокруг так красиво, – заметила она, дожидаясь, когда слуга уйдет.

– Благодарю вас, – ответил Дарси. – Но вы видели лишь малую часть. И поскольку проделали столь долгий путь, я очень просил бы вас остаться на уик-энд. Завтра к вечеру должны подъехать еще сотни две гостей, причем все в костюмах, соответствующих стилю конца восемнадцатого – начала девятнадцатого веков. Уверяю вас, будет поистине грандиозное зрелище.

Элиза с сожалением покачала головой.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказала она. – И я уверена, зрелище будет потрясающее. Но не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством. К тому же я займу всего несколько минут вашего времени, а потом мне надо ехать.

– Что ж, хорошо, – согласился Дарси. – Чем могу служить?

Друзья Дарси, разместившиеся за столом на лужайке, живо обсуждали Элизу и причину ее неожиданного появления в Пемберли накануне Бала роз. Харв бесцеремонно поглядывал на парочку на веранде, которая, судя по всему, вела серьезный разговор. От внимания его не укрылось, что Элиза возбужденно жестикулировала, а Дарси несколько раз кивнул с озабоченным видом.

– Ладно, Дженни. Давай выкладывай начистоту, – отвернувшись от веранды, сказал молодой Харрингтон. – Кто она такая и что здесь делает? – Харв злорадно покосился на Фейт, которая с мрачным видом смотрела в свой пустой бокал. – Ведь моя сестрица ни за что не унизится и не станет тебя спрашивать, – добавил он трагическим тоном. – Но вижу: глаза ее загорелись так хорошо всем нам знакомым зловещим красным огоньком.

– Харв! – злобно огрызнулась Фейт. – Можешь ты наконец заткнуться, черт бы тебя побрал?

Харв усмехнулся и чокнулся с пустым бокалом сестры, все остальные молча ждали ответа Дженни. Высокая чернокожая красавица пожала плечами и, явно наслаждаясь их нетерпением, сунула в рот листик салата.

– Ума не приложу, отчего вы все так возбудились, – заметила она после паузы. – Зовут ее Элиза Найт, она прибыла из Нью-Йорка повидать Фица по какому-то делу. И на уик-энд определенно не останется. – Дженни приподняла руку – так делают свидетели перед судом, клянясь говорить правду и одну только правду, и добавила: – Вот и все, что я знаю.

– Значит, не останется? – Харв был явно разочарован. – Очень жаль, – протянул он. – Потому как всем нам тут определенно нужна свежая кровь.

– Да, но только желательно не на полу бальной залы, – заметил Артемис с набитым ртом.

Дженни хихикнула и ткнула его кулачком в ребра.

– Очень смешно, Арти, милый! – воскликнула она. – Хотелось бы, чтобы ты отпускал эти свои гарвардские шуточки почаще!

Артемис пожал плечами.

– В принципе я не против, но не думай, что это так легко. Требует огромной отдачи, – ответил он с непроницаемым выражением лица.

Пока друзья Дарси обсуждали Элизу, на веранде слуга подавал все новые блюда. Элиза молча следила за тем, как перед ней появился изумительный на вид салат, заправленный черносмородиновым уксусом. За ним последовала жаренная на решетке золотистая форель, пойманная, как с гордостью заявил Дарси, на территории его поместья. Наконец слуга поставил перед прибором Элизы изящную плетеную корзиночку с еще теплым хлебом и хрустальную масленку с деревенским маслом.

Когда он скрылся из поля зрения, Элиза принялась рассказывать свою историю. Начала она с покупки старинного туалетного столика (опустив, впрочем, все упоминания о Джерри) и закончила подтверждением Тельмы о том, что письма подлинные.

Дарси с нарастающим любопытством слушал эту замечательную во всех отношениях, типично нью-йоркскую сказку. Похоже было, что его гостья говорила правду, искренность звучала в каждом ее слове. И он почти уверился: вот долгожданный прорыв в его изысканиях. К концу повествования он всем телом подался вперед и не сводил с Элизы внимательного взгляда красивых зеленых глаз.

– Те два письма, которые вы нашли, – осторожно начал он, когда она умолкла, – они здесь, с вами?

Элиза кивнула и взглянула на папку, лежащую сбоку стола.

– Вообще-то да, – призналась она. – Хотя Тельму Клейн едва не хватил удар, стоило ей узнать, что я забираю эти письма из специального хранилища, где контролируются температура и влажность. Пришлось напомнить, что они являются пока что моей собственностью, – добавила она, вспоминая, какой жаркий спор разгорелся между ней и ученой дамой.

Она умолкла и смотрела прямо в глаза Дарси, пытаясь прочесть мысли и эмоции, кроющиеся за этим взглядом.

– Мне показалось, это очень важно – привезти письма вам, сюда, чтобы вы сами могли на них взглянуть, – добавила она.

Дарси энергично закивал.

– Значит, я могу взглянуть на них? – спросил он и потянулся к папке.

Но Элиза опередила его, прижав папку к столу.

– При одном условии.

Дарси откинулся на спинку стула, в глазах его читалось разочарование.

– Есть сведения, что два года тому назад вы приобрели у британского коллекционера еще одно письмо Джейн Остин, – сказала Элиза. – И мне хотелось бы взглянуть на него.

– Кто вам сказал, что было еще одно письмо? – воскликнул Дарси. – Ах, ну да, конечно, – сердито фыркнул он. – Эта чертова Клейн, кто ж еще!

Впрочем, он тут же спохватился – тон был слишком резок.

– Простите, – пробормотал он, – но история с письмом, о котором вы упомянули, на протяжении долгого времени вызывала у меня самые отрицательные эмоции. Дело в том, что я выложил за него огромную сумму. Что, как вы понимаете, подразумевает анонимность. Представьте, каково же было мое возмущение, когда Тельма Клейн, кстати, не имею чести быть с ней знакомым, вдруг начала давить на меня, в самой наглой и категоричной форме требовать, чтоб я переслал ей его в течение двадцати четырех часов!

Элиза улыбнулась.

– Очень похоже на Тельму. – Потом, слегка понизив голос, заговорщицким тоном добавила: – Она кого угодно достанет.

– Как бы там ни было, – более спокойно произнес Дарси, – не вижу причины, по которой вы не могли бы взглянуть на это письмо. Оно у меня в кабинете. – Красивое его лицо озарилось улыбкой. – Если вы закончили с ленчем, можем пойти прямо сейчас.

Он так резко поднялся из-за стола, что чуть не опрокинул стул. Залился краской от смущения и отвернулся на миг. Но самообладание тут же вернулось к нему, и он указал на дверь.

– Сюда, пожалуйста.

Элизу позабавило нетерпение, с каким Дарси стремился увидеть письма. Ее тоже сжигало любопытство, но она старалась не показывать этого. Художница улыбнулась и поднялась.

– Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня.

ГЛАВА 14

Обшитая панелями вишневого дерева просторная комната, которую Дарси называл своим кабинетом, напомнила Элизе библиотечное помещение какого-нибудь научно-исследовательского института. На массивном столе твердых пород дерева стоял компьютер, несколько телефонов, а также высились стопки бумаг, судя по всему, деловых. Обставлен кабинет был антикварной мебелью, у одной из стен находился огромный камин. Имелся здесь и длинный стол, украшенный богатой резьбой, на нем были навалены горы писем, каких-то вырезок или научных статей, грудились переплетенные в кожу журналы, по виду старинные.

Усадив Элизу в удобное кресло у стола, Дарси подошел к резному шкафу, выдвинул верхний ящик, достал из него простую папку из плотной бумаги и выложил на стол перед Элизой. Когда та вопросительно взглянула на него, Дарси кивнул.

– Открывайте.

Дрожащими пальцами она осторожно открыла папку и увидела потрепанный и пожелтевший листок писчей бумага, сходный по размеру и текстуре с тем запечатанным письмом, что она обнаружила за зеркалом туалетного столика. Благоговейным шепотом она прочла выведенный красноватыми чернилами и знакомым почерком адрес:

– «Джейн Остин, Чотон, коттедж – от Фицуильяма Дарси, Чотон, Большой дом».

Темные ее глаза сверкнули: Элиза предвкушала новое открытие. Она взглянула на Дарси.

– Выглядит в точности как мое, – тихо сказала она. – Можно прочесть?

Дарси кивнул, а потом отошел к одном из высоких окон и молча смотрел на лужайку у дома, пока Элиза осторожно разворачивала листок. Наконец она прочла вслух:

«12 мая 1810 года

Сэр!

После довольно долгих поисков я все же нашла отрывок, который мы с вами обсуждали прошлым вечером. Если соблаговолите заехать ко мне сегодня в два часа дня, буду рада показать его вам».

– Подписано «Джейн О.», – добавила она. И покосилась на Дарси, который повернулся к ней лицом. – Поразительно, – пробормотала Элиза, внимательно разглядывая старое письмо. – Оно датировано тем же днем, что и мое письмо от Дарси к Джейн. И там он сообщает ей, что некий человек, которого он называет «капитаном», его нашел, а потому ему придется скрыться.

Дарси ответил кивком. И поскольку никаких комментариев от него не последовало, Элиза открыла свою папку и достала из нее оба письма. Выбрала то, что вскрыто, протянула Дарси.

– Хотите прочесть?

К ее удивлению, Дарси даже не шевельнулся. Не выказывал ни малейшего намерения взглянуть на письмо и только покачал головой.

– А нельзя ли взглянуть на письмо от Джейн? – спросил он без прежнего страстного нетерпения.

Элиза нахмурилась, такое поведение Дарси показалось ей несколько странным. Однако она все же протянула ему запечатанное письмо. Хозяин поместья молча смотрел на него несколько секунд, вертя в руке.

– В вашем письме от Джейн говорится, что она нашла какой-то отрывок, который они вместе обсуждали, – заметила Элиза в надежде узнать побольше о загадочном послании, которое только что прочла. – Вы имеете хоть какое-то представление, что все это означает?

Дарси полностью проигнорировал этот вопрос, подошел к письменному столу, уселся в кожаное кресло. Опустив руку, он выдвинул нижний ящик, достал толстую чековую книжку и выложил ее на стол перед собой.

– Давайте перейдем прямо к делу, мисс Найт, – сказал он, не поднимая на нее глаза. Вытащил из специальной подставки изящную, отделанную серебром ручку и поднес ее к чековой книжке. – Мне бы очень хотелось приобрести у вас эти письма, а также туалетный столик, в котором вы их обнаружили. – Тут он медленно поднял голову, и глаза их встретились. – Назовите вашу цену.

Элиза совершенно растерялась, она никак не ожидала, что этот человек не проявит интереса к загадочному содержанию двух писем. Не ожидала она и предложения купить их вместе со столиком, а потому подходящий ответ в голову никак не приходил. Она сидела, глядя на Дарси сквозь стекла очков, и пыталась догадаться, что у него на уме.

Тот же так и замер над незаполненным бланком чековой книжки и ждал ответа. Солнечные лучи, проникающие в высокое окно кабинета, весело играли отсветами на серебряном колпачке авторучки, отбрасывая блики на щеку Дарси.

Элиза откашлялась.

– Вот что, мистер Дарси, – начала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно и не дать нарастающему гневу выплеснуться наружу, – я приехала сюда в надежде получить подтверждение, что этими письмами действительно обменивались два века назад Джейн Остин и один из ваших предков. Мне и в голову не приходило продавать письма вам.

Дарси лишь улыбнулся, с плохо скрываемой досадой официанта, которого обделили чаевыми.

– Не сомневаюсь, таких намерений у вас не было, – заметил он тоном, подразумевавшим, как показалось Элизе, совсем обратное. – И все-таки хотелось бы приобрести у вас эти письма. – Он многозначительным жестом приподнял серебряную авторучку. – Только скажите, сколько вы за них хотите, и я тут же выпишу чек.

Самоуверенность этого мужчины, видимо привыкшего получать за деньги все, чего бы ему ни захотелось, взбесила Элизу. И ответила она весьма сердито:

– Мои письма не продаются! К тому же вы не ответили на вопрос: был ваш предок любовником Джейн Остин или нет?

Решимость, с какой были произнесены эти слова, а также гневно сверкающие глаза девушки подсказали, что она действительно не собирается продавать документы или вести какие-либо переговоры на эту тему. Взгляды Элизы и Дарси встретились, и художница заметила, что самоуверенность хозяина поместья испарилась и на смену ей пришло заметное разочарование. Не чувствуя за собой никакой в том вины, она коротко бросила:

– Ну так что?

Дарси вставил авторучку обратно в подставку, закрыл чековую книжку, опустил глаза и еле слышным шепотом ответил:

– Нет.

Удивлению и разочарованию Элизы не было предела.

– Вы что же, хотите убедить меня, что зоветесь тем же именем лишь по совпадению? Так, что ли?

Раздраженный тем, что эта девица осмелилась сунуть нос в его личную жизнь, он довольно резким тоном ответил:

– Я ни в чем не хочу вас убеждать. Просто объясняю, что герой романа не был моим предком.

– Не понимаю…

– И никогда не поймете.

Он умолк. В комнате воцарилась напряженная тишина.

– Так значит, я не получу от вас никакого объяснения? – спросила Элиза с нарастающим раздражением.

И тут вдруг с удивлением увидела, как красивые черты его лица исказились в гримасе отчаяния и с трудом подавляемого гнева.

– Не понимаю, какое вообще вам до этого дело! Но все же скажу. Могу гарантировать, что вы все равно не поймете того единственного объяснения, что у меня имеется. И уж тем более – не примете его.

Элиза восприняла это как оскорбление и дрожащим от возмущения голосом спросила:

– Вы считаете, я слишком глупа, чтобы понять?

Эти ее слова вызвали у него воспоминание о другой женщине, которая произносила их тем же тоном.

Дарси задумался о чем-то; судя по отрешенному выражению лица, мысли его блуждали где-то далеко. И Элиза решила, что разговор закончен. Собрала свои вещи и поднялась из-за стола.

– Что ж, большое вам спасибо, – саркастически заметила она. – Извините, что отняла столько времени. – Она направилась к двери, отворила ее, обернулась. – Одна небольшая просьба. Попросите кого-нибудь доставить меня к машине. И я быстро избавлю вас от своего присутствия.

– Мисс Найт… Элиза, пожалуйста, подождите!

В голосе его звучало сожаление, почти отчаяние, и она закрыла дверь и обернулась к нему.

Дарси стоял у стола и смотрел на принадлежащее ему письмо.

– Это очень важно для меня лично, получить хранящиеся у вас письма, – тихо произнес он. Потом вдруг резко умолк, и Элизе показалось, он вот-вот расплачется. – Особенно то, что еще не вскрыто, – еле слышно добавил он.

Элиза подошла к столу.

– В таком случае тот Дарси точно был вашим предком! – воскликнула она. И с удивлением почувствовала, что испытывает к этому мужчине нечто похожее на симпатию. – Мне страшно жаль, но я не…

– Черт побери! Это письмо от Джейн предназначалось мне! – выкрикнул он звенящим от отчаяния голосом.

Элиза разинула рот и смотрела на Дарси с самым глупым видом.

– Да вы сумасшедший! – воскликнула наконец она. – Я сразу это поняла, как только получила от вас первое письмо по электронной почте!

В глазах Дарси, в самой их глубине, молнией промелькнул гнев.

– А, так это были вы! – сердито вскричал он. – Как же я не догадался!

И не успела Элиза отступить по пышному восточному ковру в розовых тонах, как он подскочил и сорвал с нее очки.

– Это вас я встретил на той неделе в библиотеке на выставке! – сказал он, грозно глядя ей прямо в глаза, а Элиза меж тем потихонечку пятилась. – Недаром мне показалось, что где-то я вас видел раньше. – Дарси подошел ближе, красивые, правильные черты лица искажал гнев. – Не иначе как Тельма Клейн вас подослала, верно?

Он стоял почти вплотную, возвышался над ней, и Элиза ощущала на щеке жаркое его дыхание. И почувствовала, что колени у нее подгибаются от страха. Однако, собрав остатки самообладания, она вырвала очки из его рук.

– Все, я ухожу! И не пытайтесь меня остановить!

Прижимая к себе папку, Элиза повернулась, резким рывком распахнула дверь и вылетела в длинный белый коридор, украшенный классическими греческими статуями.

Дарси с грохотом захлопнул за ней дверь, мало того, еще стукнул по резной панели красного дерева кулаком, а потом уперся в нее лбом и стоял неподвижно какое-то время. Как мог он быть таким глупцом? Прогнал, отверг, оскорбил единственного на свете человека, обладающего ключом к разгадке тайны, над которой бился почти три года.

Теперь эта возможность упущена. Дарси глубоко вздохнул, затем постарался успокоиться и вышел из кабинета, торопясь присоединиться к друзьям, ждавшим его на лужайке.

ГЛАВА 15

Брауны и Харрингтоны все еще сидели за столом. И дружно повернули головы, когда двери особняка распахнулись и оттуда вылетела и быстро сбежала по ступеням Элиза. На секунду остановилась у дорожки, но, заметив устремленные на нее взгляды, торопливо зашагала в направлении ворот.

– Что ж, – заметила Фейт с нескрываемым злорадством, – похоже, «деловая» встреча успехом не увенчалась.

– Зато тебе повезло, сестрица. – Харв насмешливо подмигнул ей. – Поздравляю. Тебе не придется организовывать якобы случайное ее падение откуда-нибудь с высоты.

Слишком обрадованная, чтобы вступать в перебранку с братом, Фейт улыбнулась ангельской улыбкой и провела по ободку бокала ногтем с кроваво-красным маникюром.

– Ты прав, Харви, – нежным голоском заметила она. – И я могу сосредоточить все свои усилия на организации маленького, но неприятного инцидента с тобой. Скажи, дорогой, когда ты в последний раз проверял тормоза своего старенького «ягуара», а?

Игнорируя ставший привычным обмен колкостями между Харрингтонами, Дженни прикрыла ладонью глаза, чтобы не слепило солнце, и всматривалась в быстро удаляющуюся фигурку Элизы.

– Этой бедной девушке ни за что не дойти до ворот пешком, – заметила она. – Арти, милый, может, подвезешь ее? А заодно узнай, как и когда я смогу получить назад свое платье.

Артемис послушно начал подниматься из-за стола, но тут резво вскочил Харв и опустил ему руку на плечо.

– Сиди спокойно, Арти, дружище, – бросил он. – Я займусь этим сам. Лично. Расстроенные юные леди – это, можно сказать, моя специальность.

Артемис пожал плечами и снова уселся за стол. Дженни встревоженно взглянула на него.

Ангельская улыбка на лице Фейт стала еще шире.

– Да не расстраивайся ты так, дорогая, – промурлыкала она и похлопала Дженни по руке. – Я всегда отдаю людям должное. Пусть мой брат далеко не подарок, но следует признать: он действительно настоящий дока в этих делах. Ни на миг не сомневаюсь, что он вытащит эту девицу из твоего платья в считанные секунды!

Она подняла глаза и увидела, что Артемис направляется к столу с напитками.

– Будь другом, сооруди мне мартини, дорогой! – бросила она ему вслед. – Двойной!

Элиза уныло тащилась по бесконечной дороге, припоминая и анализируя детали странного своего визита в Пемберли. И главный смысл всего случившегося был до сих пор ей неясен. Почему Дарси так хотел заполучить ее письма и одновременно проявлял так мало интереса к тому, что являлось его собственностью? И что там он говорил о невскрытом письме? Что оно много значит лично для него?.. Полная бессмыслица.

«Нет, конечно, – думала она, – могла бы с самого начала догадаться, что этот Дарси – высокий, красивый, богатый, обаятельный – слишком уж хорош, чтобы быть настоящим. Такие существуют разве что в фильмах и на страницах романтических произведений, а не в реальности».

Немного успокоившись – тому весьма способствовала утомительная прогулка, – Элиза глубоко вздохнула. А ведь все так: он действительно красив, богат и очень обаятелен. Это следует признать. Помимо всех этих достоинств, было в нем нечто… особая задумчивость или меланхолия, ей никак не удавалось подобрать нужного слова. И это делало его еще более привлекательным. Если, конечно, забыть про явное помешательство.

Она остановилась и привалилась спиной к дереву, вздохнула и улыбнулась. Вспомнился взгляд его зеленых глаз, они словно ласкали всю ее, именно такое возникало ощущение. Элиза оттолкнулась от толстого ствола дерева и тут же вернулась к реальности. И устало поплелась по дороге к воротам, за которыми находилась ее машина. Чтобы хоть как-то взбодриться, она заговорила вслух, сама с собой:

– Ходить пешком очень полезно для здоровья. Последний раз я занималась спортивной ходьбой…

В этот момент за спиной у нее раздался стук копыт. Элиза вздрогнула и быстро отскочила к самому краю дороги. Только этого ей не хватало – угодить в канаву второй раз за день! Но, обернувшись, она увидела симпатичного молодого друга Дарси – тот с улыбкой смотрел на нее из открытой кареты.

Карета плавно замедлила ход и остановилась рядом с ней. Молодой человек встал и отвесил галантный поклон.

– Прошу прощения, мэм, – сказал он. – Окажите мне такую честь, позвольте подвезти вас до ворот.

– Ну не знаю, – устало протянула Элиза. – Вы что, тоже не в своем уме?

– Увы, так оно и есть, – ответил молодой Харрингтон и лукаво подмигнул голубым глазом. – Но к счастью, склонность к убийству просматривается лишь в каждом третьем нашем поколении, так что вам ничто не грозит.

Впервые за долгое время и вопреки усталости Элиза звонко рассмеялась.

– В таком случае рискну. – Она ухватилась за протянутую руку, влезла в карету. С блаженным стоном опустившись на мягкое, обитое кожей сиденье, сбросила туфли и вздохнула. – Боже, до чего хорошо!

– Фиц нас даже толком не познакомил, – заметил молодой человек, когда карета покатила по дороге. – Позвольте представиться, Харв Харрингтон из Стонтона, штат Виргиния. А вы?..

– Элиза Найт из Нью-Йорка, штат Нью-Йорк, – ответила она.

– Что ж, Элиза Найт из Нью-Йорка, должен признаться, я ужасно хочу, чтобы вы остались на бал, – сказал Харв. – Местные красавицы, которых приглашает Фиц, всегда так удручающе… провинциальны.

– Жаль разочаровывать вас, Харв, – с улыбкой ответила она, – но я забыла прихватить с собой бальные туфли. – Элиза усмехнулась. – К тому же ваш друг Фиц слишком… эксцентричен на мой вкус.

Харв нехотя кивнул, соглашаясь с ней.

– Да, пожалуй… Следует признать, что бедный старина Фиц малость тронулся умом с той поры, когда несколько лет назад с ним в Англии произошла одна странная история.

– Странная история?

Элиза вопросительно взглянула на него. Харв кивнул.

– Да вы наверняка помните. О ней писали тогда во всех газетах! Все время. – Затем он усомнился в своем последнем утверждении и поправился: – По крайней мере, на протяжении нескольких дней точно. Однажды утром он выехал на верховую прогулку на своем знаменитом жеребце Лорде Нельсоне, который обошелся ему в целое состояние – два миллиона долларов. И исчез, целую неделю ни слуху ни духу. Естественно, все думали, что его похитили, вмешался Скотленд-Ярд и все такое прочее…

– А на самом деле? – перебила его Элиза. Похоже, ее очень заинтересовала эта история. – Его похитили или нет?

Харв покачал головой.

– Получается, что нет, – ответил он. – Вообще никто так до сих пор толком и не знает, что там произошло. Но примерно через неделю Фиц появился, причем в довольно странном старинном костюме. – Молодой человек огляделся по сторонам и, таинственно понизив голос, добавил: – Нет, конечно, эта деталь происшествия в средства массовой информации не попала. Вообще слухи и сплетни насчет того дела довольно быстро прекратились. Его попросту замолчали, как это бывает в кругу только очень богатых людей.

– А сам Фиц рассказывал, что с ним произошло? – спросила Элиза. Ее интерес к загадочному мистеру Дарси только усилился.

– А это и есть самое странное во всей истории, – ответил Харв, и в голосе его слышалось искреннее недоумение. – Дело в том, что Фиц никогда об этом не говорит. Даже со своими самыми близкими друзьями. Нет, конечно, – добавил он, и мягкий южный акцент в его голосе стал еще различимее, – все мы, южане, с детства приучены не лезть в дела других людей и не мучить столь неделикатными расспросами своих более богатых приятелей. – Он умолк и задумчиво покачал белокурой головой. – А вскоре после этого Фиц начал охотиться за редкими книгами, посещать аукционы по продаже старых документов, скупать целые коллекции писем и журналов начала девятнадцатого века… С таким рвением, точно отчаянно стремился что-то найти.

Вскоре после бегства Элизы Дарси вышел из дома с намерением послать за гостьей карету, которая доставила бы ее к машине. Но тут Фейт радостно сообщила ему, что Харв как раз поехал за Элизой. И тогда Дарси налил себе кофе и, усевшись за стол, начал обсуждать с друзьями организацию завтрашнего праздника.

– Какая жалость, что эта твоя маленькая дамочка не смогла остаться на бал, Фиц, – заметила Фейт и сложила свои губки Купидона соблазнительным колечком. – Она послужила бы таким прекрасным украшением к твоему костюму для верховой езды.

Но Дарси даже не взглянул на собеседницу. Глаза его были устремлены на дорогу, терявшуюся в лесу, под густыми кронами деревьев, а лицо приняло задумчиво-отрешенное выражение. Слова Фейт, вопреки ее ожиданиям, произвели обратный эффект: лишь усилили болезненное осознание того, что он повел себя с Элизой Найт не самым лучшим образом.

– Что ж, – не унималась меж тем Фейт, не замечая, как лицо Дарси вдруг осветила радостная улыбка, – определенный плюс в том все же есть. Мы с тобой составим на балу прекрасную пару, как в старые добрые времена…

– Извини, Фейт.

Даже не удостоив красавицу взглядом, Дарси резко поднялся из-за стола и отошел. Фейт, обернувшись, увидела, что он торопливо шагает к дому, куда в этот момент подкатывала карета.

– Вернулась! Что это она здесь делает? – злобно прошипела белокурая красавица и тоже вскочила из-за стола.

– О! О! – театральным шепотом воскликнула Дженни и многозначительно покосилась на Артемиса.

Муж проследил за ее взглядом и тоже увидел подъехавшую карету. Артемис издал театральный стон и рухнул обратно в плетеное кресло.

– Черт побери! – воскликнул он. – Кто-то должен срочно позвонить в «девять один один»!

– Мы за городом, дорогой, – напомнила ему Дженни. – И позвонить отсюда в службу спасения невозможно.

И она отпила большой глоток из бокала.

Элиза и Харв весело смеялись чему-то, когда карета остановилась у широких ступеней, ведущих в особняк. Харв заметил, что к ним идет Дарси, и махнул рукой.

– Вот, Фиц, привез ее обратно, с сумкой и всем прочим багажом. И она согласна остаться на уик-энд, – с гордостью объявил он.

Немного удивленный, Дарси улыбнулся и кивнул.

– Очень рад, что вы передумали, – сказал он Элизе.

Та приняла его руку и вышла из кареты, нервно улыбаясь.

– Но я успела предупредить мистера Харрингтона, что надеть на бал мне нечего, кроме джинсов и простой футболки, – сказала она и кивком указала на Харва, который забирал две небольшие сумки, взятые из красной «тойоты».

– В гардеробной у меня целая куча одежды, – поспешил успокоить ее Дарси. – Уверен, вы найдете там что-нибудь подходящее для себя. – Тут улыбка его увяла, а лицо приняло серьезное, даже озабоченное выражение. – Понимаю, что напугал вас, но надеюсь, вы не держите зла и простите мне мои глупые выходки. Просто я вас неправильно понял, подумав, что вы приехали сюда с целью продать эти письма. – Он не сводил с нее пристального взгляда чарующих зеленых глаз. – Должен признаться, я удивился, увидев, что вы вернулись, – добавил он. – Поведение мое было непростительным.

– Полагаю, теперь мы квиты, – сказала Элиза. – Я чувствовала себя так неловко из-за того, что нагрубила вам в Интернете. Да и сегодня тоже разнервничалась.

Она обернулась посмотреть, слушает ли их разговор Харв. Но тот был занят ее багажом, передавал сумки полной пожилой женщине, которая вышла из дома.

– А вообще-то вернулась я только по одной причине, – тихо произнесла Элиза. – Узнать, почему письмо Джейн, как вы сами сказали, так много для вас значит. Если, конечно, вы согласитесь объяснить это мне, – добавила она после паузы.

Улыбка вновь засияла на лице Дарси. И он кивнул.

– Миссис Темпл, – обратился он к пожилой женщине, – будьте так добры, проследите за тем, чтобы для мисс Найт приготовили Розовую спальню, хорошо? А пока что я покажу ей своих лошадей.

С этими словами он взял Элизу под руку и повел прочь от дома.

Харв смотрел, как пара идет по лужайке мимо дома, затем обернулся к миссис Темпл, от изумления округлившей глаза.

– Вы слышали, что сказал хозяин? – строго спросил он. – Эту леди следует разместить в Розовой спальне.

Потрясенная экономка проводила взглядом Элизу и Дарси.

– Он хочет поселить ее в Розовой спальне! – воскликнула она. – Кто, скажите на милость, эта леди?..

Харв пожал плечами и одарил миссис Темпл лукавой мальчишеской улыбкой.

– Судя но всему, почетная гостья вашего хозяина, – ответил он.

Зная, что ни помощи, ни дополнительной информации от Харва все равно не добиться, экономка лишь три раза прищелкнула языком, выражая тем самым неодобрение столь внезапно возникшей ситуации. Потом вытерла крупные красные руки о фартук, подхватила сумки Элизы и стала подниматься по ступеням.

– Эта женщина будет жить в Розовой спальне! – бормотала она на ходу.

– О, привет, Фейт! – Харв обернулся и взглянул на сестру, которая подошла ближе, пытаясь подслушать его разговор с экономкой. Затем бросил взгляд на часы и недовольно нахмурился. – Послушай, у тебя ушло шестьдесят секунд на то, чтоб добраться сюда от лужайки! – воскликнул он, – Не теряешь прыти, сестрица. Можно сказать, лучшее твое время.

– Что этой ведьме надо от Фица? – спросила Фейт и изогнула длинную гладкую шею в стремлении лучше рассмотреть удалявшуюся парочку.

– Я понял только, что речь идет о каких-то старых письмах, которые он хочет купить, – ответил Харв.

И, увидев, как подозрительно сощурились глаза сестры, что обычно ничего хорошего не предвещало, торопливо добавил: – Сама знаешь, как последнее время Фиц относится ко всем этим вещам, и…

К облегчению Харва, эта его последняя реплика произвела желаемое воздействие на боевитую сестру – она перестала подозрительно хмурить брови, а выпяченная нижняя губка втянулась на несколько миллиметров.

– Старые письма! И она не желает уступать ему в цене, – с понимающим видом провозгласила Фейт.

– Ну да, насколько я понял, – заметил Харв. – Видно, сделка предстоит серьезная.

ГЛАВА 16

Обойдя в сопровождении Дарси особняк, Элиза заметила, что от широкой, усыпанной гравием дороги отходит еще одна, узенькая. Они зашагали по этой тропинке, сбегающей по пологому холму, к комплексу конюшен – низких кирпичных строений, обсаженных цветами и отделенных от лужайки невысокой белой изгородью. Здесь же к дорожке примыкали специальные загоны; пасшиеся там лошади заметили проходящую мимо пару и рысью поскакали к ограде, очевидно рассчитывая получить угощение.

Глядя на этот преисполненный покоя сельский пейзаж и горы на горизонте, Элиза вспомнила описание Пемберли в романе Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Как там было? Что-то на тему того, что человек не вмешивался в творения природы. Именно такое впечатление произвело на нее поместье Дарси, и она заметила вполголоса:

– Хотелось бы мне написать здешний пейзаж!

– Так вы художница, – сказал Дарси, похоже обрадованный тем, что Элизе здесь понравилось. – Как же я не догадался об этом по имени, выбранном для адреса электронной почты? Smartist[4], я не ошибся?

– Да, – рассмеялась она, довольная тем, что проявила сообразительность и согласилась провести уик-энд в гостях у этого странного и явно помешанного на лошадях господина. – И пишу обычно идеализированные сельские пейзажи.

Дарси приподнял бровь.

– На Манхэттене?

– Наверное, кому-то это покажется странным, – пожала плечами Элиза, впервые за долгие годы работы обратив внимание на это несоответствие. – И хотя в основе любой работы лежат места, которые я когда-то посещала, я пишу, скорее, воображаемую натуру. Часто сперва придумываю картину, всю, в мельчайших подробностях, а уж после этого начинаю рисовать. Так что, наверное, их можно назвать фантазиями.

Какое-то время Дарси обдумывал услышанное.

– Что ж, для меня в этом есть явная польза, – заметил он. – Думаю, вам будет легче понять то, что я собираюсь сказать. О тех письмах…

Она вопросительно покосилась на него, однако промолчала, ожидая продолжения.

– Если у вас хорошо развито воображение, сказанное мной не покажется столь уж невероятным, – продолжил Дарси. – И еще я абсолютно уверен: то, что я собираюсь вам поведать, будет сразу отвергнуто человеком, не обладающим развитой фантазией и пытливым, восприимчивым умом.

– Вот почему письмо Джейн так много для вас значит?

Дарси кивнул.

– Еще никогда и ни с кем я не обсуждал причин, по которым так интересуюсь Джейн Остин.

Элиза не была уверена, что он ожидает ее реакции. Но Дарси молчал еще несколько секунд, и тогда она все же решилась.

– Итак, я вся внимание, – сказала художница.

– Спасибо, – кивнул он. – Однако вы не представляете, как трудно начать. Особенно когда не знаешь, с чего именно. К тому же вы наверняка считаете меня сумасшедшим. – Лицо его помрачнело.

– Ради бога, простите за то, что я наговорила прежде! – воскликнула Элиза. А про себя отметила, что не стоит провоцировать его, по крайней мере до тех пор, пока она не выслушает все. – Я так несдержанна на язык! – заметила она. – И боюсь, что тактичность никогда не входила в число моих добродетелей.

Дарси приподнял руку, давая понять, что извиняться больше не стоит.

– Пожалуйста, не надо, – сказал он. – Вы ни в чем не виноваты. Да что там говорить, довольно долго и мне самому казалось, что у меня с головой не все в порядке. Или же…

Тут ход его мысли был прерван. Огромный черный жеребец, на котором он скакал утром, узнал хозяина, подскочил к изгороди, пытаясь просунуть через нее голову, и призывно заржал. Дарси сошел с тропинки, приблизился к изгороди, протянул руку, ласково потрепал жеребца по холке, а потом полез в карман и достал какое-то угощение. Элиза подошла поближе и смотрела, как лошадь благодарно слизывает с его ладони хлебные крошки.

– Прежде чем начать, – сказал Дарси и обернулся к ней, – вам, наверное, надо объяснить, почему моя семья веками разводила на этих благодатных землях породистых лошадей, настоящих чемпионов.

Заметив, что Дарси отвлекся, черный жеребец ревниво покосился на Элизу, вскинул гордую голову и снова звонко заржал, требуя внимания.

– Видела у вас на воротах табличку, – сказала Элиза, осторожно поглядывая на великолепное животное, которое по-прежнему немного пугало ее. – Подумать только, поместье существует… С тысяча семьсот восемьдесят девятого, я не ошиблась? Это невероятно!

Дарси кивнул.

– Да. И мы всегда гордились своим наследием. Покупали и продавали лошадей, в конце тысяча восьмисотых о них уже знали по ту сторону Атлантики. И мой приезд в Англию три года тому назад носил обычный, чисто деловой характер. – Он на секунду замялся. – Вообще-то он оказался довольно необычным… Видите ли, я приехал в Англию с одной целью: посетить аукцион коннозаводчиков, где должны были продавать вот этого жеребца. Чемпиона среди чемпионов. – Он ласково погладил черный бархатистый нос лошади. – Прошу знакомиться. Лорд Нельсон, Элиза Найт.

Дарси взглянул на девушку и улыбнулся. Та не сдержалась и тоже ответила улыбкой.

Теперь они стояли спиной, к изгороди. Дарси явно колебался, не зная, как продолжить рассказ. Воспоминания об аукционе возбуждали его, и одновременно он немного смущался, даже стыдился их. Все дело было в Фейт Харрингтон. В тот давний день блондинка таскалась с ним повсюду, висела на руке, без умолку болтала, изо рта у нее сладковато попахивало шампанским, и всякий раз, когда на электронном табло загорались голубоватые цифры, она визгливым голоском подбадривала и понукала его.

Вопреки сопротивлению Дарси Харв все же сумел настоять на своем. И пришлось отправиться в Англию в компании его сестрицы. Дарси совсем не нравилась эта затея. Она могла только подогреть распространяемые желтой прессой слухи об их предстоящей помолвке; к тому времени об этой блестящей паре в газетах и журналах упоминалось все чаще. Вопреки пылким отрицаниям девушки он порой даже подозревал, что источником этой информации была сама Фейт – воображение у нее было слишком буйное, и она часто выдавала желаемое за действительное. Дарси же вовсе не хотелось служить пищей для этих фантазий. Но, как это часто бывает, он уступил настояниям друга, и Фейт отправилась в Англию вместе с ними.

Отмахнувшись от малоприятных воспоминаний, он продолжил свой рассказ:

– Мне безумно хотелось заполучить этого жеребца. Для улучшения породы на нашем конезаводе. – Он удрученно покачал головой. – Проблема заключалась лишь в одном: смогу ли я позволить себе такую покупку.

В стойле, напротив того места, где остановился Дарси, нетерпеливо перебирал копытами арабский скакун – в третьем или четвертом поколении потомок целой лошадиной династии, принадлежавшей разбогатевшему на нефти шейху с Ближнего Востока. Шанса когда-либо вступить на престол в своей стране у этого молодого человека не было, зато нехватки в средствах не наблюдалось. Красивый принц постепенно превратился во всемирно известного плейбоя и дамского угодника, к тому же обладал непререкаемым авторитетом во всем, что касалось лошадей скаковых пород. В тот день, окруженный целым сонмом белокурых английских актрис и моделей, а также плотной стеной широкоплечих охранников и всякого рода прихлебателей в отлично сшитых костюмах, блистательный богач был единственным серьезным соперником Дарси, могущим перекупить черного жеребца.

Ставки уже перевалили за психологическую отметку в миллион фунтов стерлингов – для Дарси то был абсолютный предел, – как вдруг, благодарение богам, молодой его соперник внезапно потерял интерес к происходящему и вышел из игры.

– В конце концов, – сказал Дарси Элизе, – победа осталась за мной. Но потратил я на этого жеребца гораздо больше, чем планировал. Сразу же после торгов я распорядился перевезти Лорда Нельсона в имение одного моего друга в Гемпшире, милях в пятидесяти от Лондона. Где конь и должен был оставаться до тех пор, пока я не организую его перелет в Штаты.

Дарси помолчал немного, словно рассказ давался ему с трудом.

– В тот вечер, – продолжил он, – мои друзья решили, что такое событие следует отметить. Сам я не любитель бурных вечеринок, всех этих чрезмерных возлияний и того, что обычно за этим следует…

Он снова замолчал. Ему хотелось как можно деликатнее изложить свою историю, опустить детали пьяной вечеринки, что происходила в огромном особняке в эдвардианском стиле – этот дом его друзья Клифтоны снимали на лето. Он также не стал упоминать о том, что закончилось празднование очень поздно, и, когда он поднимался наверх, в спальню, Фейт продолжала висеть у него на руке.

Во время всего этого повествования Элиза не сводила с Дарси пытливого взгляда и по долгим паузам и путаным фразам поняла, что он сглаживает историю, чтобы не смутить ее. Правда, пока что она не понимала, какое все это может иметь отношение к Джейн Остин или ее письмам.

Он поймал на себе вопросительный взгляд ее темных глаз и покраснел от смущения.

– Вы, наверное, недоумеваете, при чем тут лошадиный аукцион и пьяная гулянка в загородном доме, какое отношение они имеют к письмам Джейн Остин, верно? – спросил он. Словно мысли ее читал.

Элиза усмехнулась и кивком указала на запад.

– Солнце зайдет через несколько часов. Это неоспоримый факт, – заметила она.

Дарси улыбнулся ее шутке и заметно расслабился.

– Простите, – сказал он. – Впрочем, я предупреждал, что никому и никогда этого не рассказывал. Понятия не имел, как это будет непросто.

– У меня создалось впечатление, что вы говорите мне далеко не все, – ответила она. – Возможно, если б вы поведали мне без недомолвок обо всем, что тогда произошло, я бы лучше вас понимала.

Дарси кивнул.

– Вы правы. Видите ли, кое-что из случившегося тогда носит сугубо личный характер.

Элиза торжественно подняла правую руку.

– Обещаю, что ни единая живая душа об этом не узнает! – поклялась она.

– Хорошо, – решился наконец Дарси. – Суть истории сводится к тому, что три года назад я отправился в Англию купить очень дорогого жеребца и что покупка отмечалась в загородном доме моего друга в Гемпшире.

Элиза кивнула.

– Да, я поняла.

– Прежде чем продолжить, хочу объяснить еще кое-что, – сказал Дарси. – Я собираюсь поведать вам о вещах, о которых сам не подозревал в тот момент, когда они происходили, и о которых мне рассказали позже… – Дарси явно затруднялся, подбирая слова. – Рассказал человек, который оказался там.

Элиза снова кивнула.

Дарси смотрел в сторону, на поля и леса.

– Ночь после аукциона выдалась очень долгая и бурная, но проснулся я в то утро еще перед рассветом.

Он закрыл глаза, словно вспоминая, как все происходило.

Итак, он проснулся и увидел, что лежит в огромной кровати с резным изголовьем и пологом, в одной из многочисленных гостевых комнат в загородном доме своего друга. Причем лежит не один – рядом на скомканных простынях раскинулась в не слишком пристойной позе Фейт.

Осторожно выбравшись из постели, Дарси подошел к окну. За стеклами простирался затянутый туманной дымкой серый утренний пейзаж.

– Голова у меня раскалывалась от боли, – сказал он Элизе. – И мне захотелось выйти на улицу, вдохнуть холодного, свежего воздуха…

Дарси осторожно покосился на кровать. Он с самого начала опасался, что Фейт превратно поймет его согласие взять ее с собой в Англию, а из-за этой несчастной пьянки ситуация только усугубилась и грозила нешуточными осложнениями. В другие времена его сочли бы хамом и подлецом, воспользовавшимся состоянием женщины, которая выпила лишку и плохо понимала, что происходит. Его мучил стыд, и еще он опасался, что за последствия этой некрасивой истории придется долго расплачиваться. Дарси снова взглянул через окно на затянутые утренним туманом долины за пределами поместья. В тот момент ему хотелось только одного: удрать из этого дома, и поскорей.

Тут Дарси умолк, решив не распространяться на тему того, отчего он содрогнулся, увидев в постели Фейт. Добавил только:

– Мне захотелось выйти из дома и оседлать Лорда Нельсона, почувствовать скакуна, посмотреть, на что он способен. – Он улыбнулся. – К тому же, наверное, я хотел убедиться, что не напрасно выложил за него столь огромную сумму. Ведь прежде мне никогда не приходилось отдавать за одну лошадь два миллиона долларов. И вот, – продолжил он свое повествование, – я надел более или менее подходящий английский костюм для верховой езды, вышел из дома, нашел конюшни, разбудил одного из грумов и велел седлать Лорда Нельсона.

– О! – выдохнула Элиза. – Два миллиона долларов за жеребца! И вы, проснувшись, решили с похмелья прокатиться на нем перед завтраком!

– Да, непростительная глупость с моей стороны, – согласился с ней Дарси. – Солнце еще не встало, к тому же я совершенно не знал тех мест.

И далее речь его полилась легко и свободно. Он рассказал, как ощутил теплое дыхание лошади на тыльной стороне ладони, когда брал у сонного грума поводья, описал пустоту и особенную тишину серого английского пейзажа, когда, вскочив в седло, выехал за ограду и поскакал по вспаханному полю к светлеющему на востоке небу над горизонтом.

Говоря об этом, он словно вернулся в то серое прохладное утро в Гемпшире. Снова ощутил под собой неукротимую мощь жеребца, снова посылал его все дальше и быстрее вперед, чувствуя, как хлещет в лицо холодный сырой ветер.

Застоявшийся жеребец, казалось, был счастлив показать себя в деле. Он наслаждался свободой, мышцы работали слаженно, он так и рвался вперед, летел точно птица. И сам Дарси при воспоминании о том дне трехлетней давности словно раскрепостился и легко и свободно рассказывал этой почти незнакомой девушке то, о чем молчал столь долгое время. Этот поток слов уже было не остановить.

Да Элиза и не собиралась останавливать его, совершенно завороженная рассказом. Она слушала молча, не перебивая, словно боялась разрушить волшебные чары.

ГЛАВА 17

Уносимый все дальше и дальше от дома, упиваясь невиданной скоростью и почти мистической мощью Лорда Нельсона, Дарси совсем забылся и не знал, сколько прошло времени. Но в какой-то момент все же заметил, что небо впереди быстро светлеет, а туман, покрывавший все вокруг, постепенно рассеивается.

Внезапно прямо на пути, в самом конце узкой долины, он увидел невысокую стену, выложенную из крупных серых камней с нависающими над ней спутанными ветвями двух огромных деревьев.

Всадник приблизился к этому препятствию; как раз в этот момент показавшееся над горизонтом солнце осветило золотистыми лучами арку, образованную камнями и деревьями. Возникла иллюзия, что здесь находится вход в какое-то волшебное, совершенно сказочное место, и выглядел он так заманчиво, что Дарси принял опрометчивое решение перескочить на лошади через стену, тем более что она показалась ему низкой и не слишком широкой.

Когда они устремились вперед, у него не было ни малейших сомнений, что прославленный скакун по кличке Лорд Нельсон легко возьмет препятствие.

Слегка пригнувшись вперед, Дарси подстегивал жеребца и улыбался в предвкушении того момента, когда копыта Лорда Нельсона оторвутся от земли и они вместе воспарят над ней, всадник и лошадь.

Но за какую-то долю секунды, пока они приближались к стене, красный шар солнца поднялся еще выше, и ослепительным светом вмиг оказались залиты и лес вдалеке, и каменная, оплетенная ветвями стена.

В тот же миг Дарси понял свою ошибку, потому что земли за препятствием видно не было. Он понимал, что надо остановить Лорда Нельсона, но было слишком поздно. Скакун взвился в воздух и летел над стеной, прямо в слепящие солнечные лучи.

Затем последовал резкий толчок, Дарси почувствовал, что вылетел из седла через голову лошади, а впереди, по ту сторону каменной стены, увидел клочок голой земли, в которую ему предстояло врезаться.

Откуда-то издалека до него донеслось жалобное ржание лошади, удаляющийся стук копыт.

А потом все погрузилось во тьму.

– Сдается мне, он помер.

– Нет. Смотри, дышит! Беги за помощью, живо!

Голоса высокие, музыкальные. «Точно ангельские», – подумал он. Дарси не знал, сколько прошло времени – минуты или часы. Веки его дрогнули, затрепетали, он открыл глаза, и в них ударили слепящие лучи солнца.

Он лежал на животе, голова неловко повернута набок, щека упирается в плечо. Он тут же попытался подняться, но ноги не слушались.

«Странно», – мелькнула мысль.

Прямо перед собой он увидел вытянутую руку – свою собственную, осознал Дарси, вздрогнув. Совершенно отчетливо видны были стрелки часов, поблескивающие в солнечных лучах; самая тоненькая двигалась рывками, отсчитывая секунды.

Но вот чья-то тень загородила солнце, и Дарси увидел встревоженное детское личико. И снова на ум пришли ангелы – ибо яблочно-розовыми щеками, широко расставленными синими глазами и золотистыми кудрями эта маленькая девочка, смотревшая на него, напоминала херувима.

Прелестное создание слегка склонило головку набок и произнесло звонким голоском:

– Так вы живы, сэр!

Изящно изогнутые розовые губки тронула улыбка, девочка опустилась на колени рядом с ним, прямо на увлажненную росой землю, и стала отирать кровь со лба Дарси подолом длинного платья.

Он хотел заговорить с ней, открыл рот, но издал только тихий стон. Испуганная малышка склонилась еще ниже и начала нашептывать что-то на ухо, но в голове у него шумело, он чувствовал, что снова проваливается в темноту, и лишь откуда-то издали, словно отталкиваясь эхом от сводов темного туннеля, доносился ее тихий жалобный голосок:

– Пожалуйста, сэр, прошу вас, только не умирайте!

Прошло еще какое-то время, и он снова увидел свет.

В голове пульсировала боль. И еще он чувствовал, как чьи-то сильные, грубые руки переворачивают его на спину, словно какое-нибудь выброшенное на песок морское животное.

– Да он настоящий джентльмен, сразу видно, – произнес низкий незнакомый голос. – Ты только глянь на его руки.

Незнакомец говорил с каким-то странным акцентом и при этом деловито и методично ощупывал карманы Дарси.

– А сапоги-то, ты посмотри, как хитро скроены, – сказал второй мужчина. – А что это у него на руке, а?..

Едва он произнес эти слова, Дарси почувствовал, как кто-то поднимает его правую руку. Открыл глаза и увидел двоих мужчин в бесформенных шерстяных шапках, облепленных грязью сапогах и лоснящихся кожаных бриджах. Оба говорящих рассматривали золотые часы у него на запястье.

– Это маленькие такие карманные часы, вот что, – заметил первый мужчина, и в голосе его слышались почти благоговейные нотки. – Сроду таких крохотных не видывал. Да, это уж точно самый настоящий джентльмен.

Дарси приподнял голову – на большее его не хватило – и снова провалился в длинный черный туннель.

Очнувшись в очередной раз, он подумал, что видит сон. Над головой проплывали зеленые ветви деревьев, сквозь листву пробивались блики солнца, на фоне синего неба мелькали пушистые, точно комья хлопка, белые облачка, и все это сопровождалось одним лишь звуком – поскрипыванием колес где-то под ним.

Скосив глаза, Дарси вдруг заметил Лорда Нельсона – гордый жеребец был привязан поводьями к колышку огромной фермерской повозки и покорно тащился следом за хозяином.

– Надо отвезти его в Чотон, в Большой дом, – сказал басовитый мужчина, рассматривавший часы Дарси. – Думаю, получим за него большое вознаграждение от хозяина.

– Не дури, – возразил его спутник. – Коттедж-то куда как ближе. И никакого вознаграждения нам не видать как своих ушей, ежели этот бедняга отдаст концы прямо тут, в повозке.

Дарси снова попытался поднять голову, но так и не увидел двоих мужчин, так спокойно и обыденно обсуждавших возможность его кончины прямо здесь, в повозке, – они не попадали в поле его зрения. И опять совершил ошибку, резко двинув головой. На него накатила тошнота, перед глазами все поплыло, и он почувствовал, что снова погружается в пугающий своей бесконечностью черный туннель.

Когда сознание вернулось, он увидел, что его вносят на широкой доске в большой каменный дом. И голос, который он услышал на этот раз, принадлежал женщине, судя по произношению и подбору слов, образованной англичанке. Дарси оставил попытки поднять голову, лишь открыл глаза и увидел, что дама стоит сбоку, у импровизированных носилок, и отдает четкие распоряжения двум мужчинам.

– Несите его наверх, в первую комнату. Осторожней! Здесь ступеньки.

Она была стройная и, как ему показалось, достаточно привлекательная, хотя тонкие черты искажались тревогой. И еще он заметил, что грубоватые мужчины, не слишком толково следовавшие ее распоряжениям, все же обращаются с ним куда бережнее, чем прежде.

Не успел он толком разглядеть женщину, как она исчезла из поля его зрения. Тут доску наклонили под острым углом и начали поднимать по широким ступеням. Но он слышал шаги хозяйки дома, а также распоряжения, которые она отдавала какой-то другой женщине.

– Мэгги, пошли в деревню за мистером Хадсоном, – говорила она, и в голосе ее не улавливалось даже намека на панику. – Скажи, что он срочно нужен здесь.

– Хорошо, мисс Джейн, – ответила женщина по имени Мэгги и, судя по всему, не стала терять времени даром – послышались ее торопливо удаляющиеся шаги, потом хлопнула дверь.

Дарси внесли в уютно обставленную комнату наверху, уложили на мягкую постель, от простыней и подушек слабо попахивало розами. Наверное, догадался он, комната эта принадлежит темноволосой стройной женщине по имени Джейн. «Интересно, – вяло подумал он, – пахнет ли ее кожа вот так же, розами?» Секунду спустя перед ним возникло лицо хозяйки. И он заглянул в ее живые блестящие карие глаза.

И решил, что она куда красивее, чем ему показалось сначала. Губы не слишком полные, но чувственные, лицо с правильными чертами окаймлено волной чудесных темно-каштановых волос, в которых вспыхивают искорки от проникающих в окно солнечных лучей.

Но самым привлекательным в ней показались ему огромные карие глаза, в которых тоже вспыхивали искорки света, – эти глаза, выразительные и глубокие, выдавали недюжинный ум, образованность и были проникнуты состраданием.

Дарси слабо улыбнулся ей и был вознагражден чудесной лучезарной улыбкой.

– Попал в какое-то дурацкое положение… – начал он, обретя вдруг голос.

Попытался опереться на локоть, забыв о прежних неудачных попытках, и тут же пожалел об этом. Все тело и голову, особенно над правой бровью, так и пронзила резкая боль.

– Пожалуйста, лежите спокойно, вам нельзя вставать, – взмолилась женщина и опустила ему на плечо маленькую, но на удивление сильную руку. И заставила опуститься на подушки. – За доктором уже послали.

С тихим стоном Дарси опустил голову на подушки, потом слегка повернул ее, чтобы видеть комнату. И, к своему удивлению, разглядел двух оборванцев, которые доставили его сюда. Они топтались у открытых дверей, мяли в грязных руках шерстяные шапки.

– Что произошло? – спросил Дарси. – Ощущение такое, точно на меня налетел скорый поезд.

Мужчины обменялись недоуменными взглядами и промолчали. Темноглазая женщина заметила движение у дверей и обернулась.

– Благодарю вас, – произнесла она тоном, каким обычно говорят с малыми детьми, которые вели себя выше всяких похвал. – Вы поступили очень хорошо. А теперь ступайте в Большой дом и позовите моего брата. И побыстрей! – Женщина по имени Джейн на секунду умолкла, затем добавила с улыбкой: – И еще можете сказать ему, что вам причитается вознаграждение.

Несмотря на снисходительный тон, эти грубые и грязно одетые мужчины ничуть не оскорбились. Напротив, так и расплылись в улыбках и отвесили почтительные поклоны.

– Да, мисс Джейн. Огромное спасибо, мисс Джейн, – хором ответили они и, почтительно пятясь, вышли из комнаты.

Дарси услышал их шаги на лестнице и снова обратил свое внимание на хозяйку дома.

– Вас сбросила лошадь, – сказала она, отвечая на его прозвучавший ранее вопрос. – Разве вы не помните?

И тут Дарси разом вспомнил все.

– Лорд Нельсон! – воскликнул он. – О черт, какая непростительная глупость!

– Прошу прощения. Вы сказали «Лорд Нельсон»?

Джейн смотрела на него как-то странно и даже отступила на шаг от кровати.

– Мой жеребец! – встревоженно продолжил Дарси. – Где он?

– Лошадь уцелела, на ней ни царапины, – сказала Джейн и покосилась на открытую дверь. – Эти люди привели ее сюда.

– Слава богу!

Дарси испытал огромное облегчение, ведь в результате его необдуманной выходки с этим необыкновенно ценным животным могло произойти самое страшное.

– Прошу вас, попробуйте хоть немного поспать, – сказала его привлекательная сиделка и снова приблизилась к кровати. – Врач скоро прибудет.

Дарси осматривал комнату. Впервые он заметил большую толстую свечу на столике у кровати, антикварной, как и вся прочая мебель. А кареглазая женщина была облачена в длинное, до самого пола, платье с завышенной талией, зрительно увеличивающее нежные холмики грудей в низком вырезе.

– Что это за место такое? – спросил он. – Какой-нибудь тематический парк, воссоздание аристократической усадьбы?

Темные и умные карие глаза хозяйки проследили за направлением его взгляда, Джейн заметила, как он осматривает комнату, и выражение ее лица показалось Дарси странным.

– Вы находитесь в Чотоне, в коттедже, – сказала она после паузы. – Что еще я могу для вас сделать?

– Вы не могли бы позвонить людям, у которых я остановился? – попросил Дарси. – Они, наверное, сходят с ума от волнения, не понимают, куда это я запропастился.

– Позвонить? – Она удивленно приподняла брови.

– Ну да. Клифтонам, – объяснил Дарси. – Они снимают на лето огромный старинный особняк в эдвардианском стиле, это примерно в миле к западу от того места, где я упал.

И Дарси нахмурился, подумав, какой скандал закатят ему приятели и особенно Фейт, когда прикатят сюда и узнают, в какую историю он попал.

– Меня зовут Фицуильям Дарси, – сказал он Джейн, которая продолжала стоять неподвижно и не сводила с него глаз. – Да, и попросите Клифтонов приехать сюда и захватить специальный прицеп для лошади. И еще успокойте их, скажите, что со мной все о'кей.

– О'кей? – Джейн продолжала смотреть на него все с тем же странным выражением. – Вы уж простите меня, мистер Дарси, – медленно произнесла она. – Но, боюсь, я не совсем поняла, что вы имели в виду, мистер Дарси.

Убежденный, что у этой дамы есть какие-то свои, личные причины не звонить Клифтонам, Дарси сел в постели и свесил ноги.

– О, прошу вас, пожалуйста, только не надо вставать! – воскликнула Джейн.

– Да со мной вроде полный порядок, – ответил Дарси и опустил ступни на пол. – Вы только покажите мне, где тут у вас телефон. И я сам позвоню Клифтонам…

Он неуверенно поднялся на ноги, секунду стоял, пошатываясь, возле постели и мешком рухнул на пол. Джейн опустилась на колени рядом с ним.

– Мистер Дарси!

Дарси слышал ее голос, но он показался каким-то нереальным и отдаленным, как недавно голоса «херувимов». Но тревога слышалась в нем отчетливо.

– Мэгги! – звала она. – Сюда, скорее! Ты мне нужна!

В комнату вбежала краснолицая служанка по имени Мэгги и в ужасе уставилась на распростертого на полу мужчину.

– Да не стой ты столбом! – прикрикнула на нее Джейн. – Или не видишь, что джентльмен лишился чувств? Помоги мне уложить его в постель.

Вдвоем женщины кое-как умудрились взвалить Дарси на кровать. Обе запыхались от усилий. Мэгги обмахивалась фартуком. Потом, обойдя кровать, она начала стаскивать с Дарси сапоги.

Какое-то время Джейн наблюдала за ее действиями, затем подошла, наклонилась над лежащим и начала расстегивать пуговки его жилета и рубашки. Увидела в вырезе золотую цепочку с медальоном, на котором был выбит фамильный герб Дарси. Она с любопытством рассматривала медальон, даже взвесила его на ладони, вгляделась в детали рисунка, наконец отпустила и принялась расстегивать рубашку дальше.

– Да оставьте вы это, мисс Джейн. Я все сделаю, – вмешалась Мэгги. Поставила сапоги Дарси в угол комнаты и вернулась к кровати. – Уж кто-кто, а я сумею позаботиться о джентльмене.

– Ерунда, Мэгги, – ответила Джейн. – Или забыла? Я выросла с шестью братьями. Так что вполне способна справиться, с одним джентльменом, лишившимся чувств. Ступай-ка ты лучше на кухню и поставь чайник с водой для доктора Хадсона. Ему понадобится много горячей воды, тазы и чистая кисея для перевязки ран.

Хмурясь и ворча себе под нос что-то на тему того, что благородной даме не пристало пачкать свои белые ручки о грязного незнакомца, Мэгги удалилась на кухню, как ей и было велено.

Как только служанка вышла, Джейн приподняла медальон и снова стала рассматривать его – на сей раз еще внимательней. Потом укрыла раненого одеялом.

Отошла от кровати и только тут заметила на полу какой-то блестящий предмет, в том месте, где Дарси упал, пытаясь встать с кровати. Она наклонилась и подняла эту вещицу, совсем небольшую, размером с визитную карточку. Любопытство ее только усилилось. Джейн всмотрелась и не поверила своим глазам. Подошла к окну и подставила руку со странной находкой ярким солнечным лучам, что врывались в комнату.

– Этого быть не может! – пробормотала Джейн при виде трехмерной голограммы – в глубине твердой на ощупь карточки гарцевала и кружилась в солнечных лучах крохотная лошадка. Она двигалась, это несомненно! Щурясь, чтобы лучше разглядеть волшебную картинку, Джейн увидела за маленькой лошадкой герб – в точности такой, что украшал медальон на груди Дарси.

Чуть ниже этого изображения на белом фоне пластиковой карты красовалась надпись, выведенная изящным черным шрифтом. И Джейн прочла вслух:

– «Фицуильям Дарси, поместье Пемберли».

Откуда ей было знать, что этот подарок Дарси сделала Фейт Харрингтон на прошлое Рождество.

Под именем Дарси Джейн увидела ничего не говорящий ей набор цифр и букв – адрес электронной почты, номера телефонов и факса. Расшифровать значение этих кодов она не могла. Лишь снова бережно провела кончиком пальца по голографическому изображению, точно желая убедиться, что это чудо ей не приснилось.

Она обернулась и взглянула на Дарси, неподвижно лежащего на кровати.

– Кто вы такой, сэр, и откуда у вас эта изумительная, нет, скорее, невероятная вещица? – шепотом спросила она беспомощного незнакомца. – И что думают о вас другие люди, когда видят столь поразительный предмет?

Тут с улицы донесся стук копыт и скрип колес по гравию. Джейн выглянула из окна и увидела, что к воротам подкатил и остановился скромный черный экипаж доктора Хадсона. Джейн с удивлением отметила, что доктор прибыл не один: на сиденье рядом с этим седовласым господином примостилась ее сестра Кассандра – должно быть, они встретились где-то по дороге. Вот они вошли в дом и стали подниматься по лестнице.

Словно очнувшись ото сна, Джейн снова взглянула на загадочную карточку в руке и перевела взгляд на Дарси. Тот по-прежнему лежал неподвижно, не открывая глаз. Шаги и голоса приближались, и тогда Джейн быстрым движением спрятала карточку за вырез платья.

ГЛАВА 18

Очнулся Дарси только в середине дня. В голове по-прежнему пульсировала боль, появилось и странное ощущение в правой руке – пощипывание или покалывание. Он открыл глаза и, моргая, уставился в белый потолок с лепниной. Затем, скривившись от боли, попытался припомнить сон, который только что видел. Он смутно помнил, что свалился с лошади, а потом его подобрали и понесли куда-то сотрудники тематического парка, переодетые в старинные костюмы.

Дарси осторожно повернул голову и взглянул на свою правую руку, желая разобраться, что стало причиной столь неприятного ощущения. И с ужасом увидел трех огромных черных и блестящих пиявок, каждая размером с его мизинец. Эти жуткие твари жадно присосались к мягкой плоти на внутренней стороне руки, а сама рука повисла над подставленным внизу фаянсовым тазом, в котором лениво шевелились еще несколько этих обожравшихся его кровью чудовищ.

В крике, который издал Дарси, было столько отвращения и страха, что к постели немедленно подскочил седовласый джентльмен в фартуке, запятнанном кровью.

– Ну что вы, что вы, сэр! – укоризненно заметил пожилой джентльмен. – Успокойтесь. Как ваш лечащий врач, должен предупредить, что любое резкое движение может привести…

– Какого черта по мне ползают эти твари? – крикнул Дарси, пытаясь приподняться.

– Но, сэр, вам жизненно необходимо кровопускание, чтоб уменьшить опасные гематомы, возникшие в результате ранения, – терпеливо объяснил доктор.

Поняв, что слишком слаб и не сможет сесть, Дарси перебил врача криком:

– Снимите их с меня! Немедленно, слышите? – Он лихорадочно обегал взглядом комнату в надежде увидеть хоть кого-нибудь, кто мог бы прийти на помощь. Но, увы, он был здесь один, если не считать коварного старика в окровавленном фартуке. – Снимите, кому говорю!

Явно огорченный такой реакцией пациента, врач быстро снял пиявок с руки Дарси и отошел в другой угол комнаты, что-то бормоча себе под нос и унося ужасный фаянсовый тазик.

В этот момент дверь распахнулась и в спальню вошел красивый мужчина средних лет. На нем был великолепно скроенный фрак из винно-красного бархата и замшевые бриджи, заправленные в начищенные до блеска сапоги до колена. За спиной у него мелькнула хорошенькая брюнетка – Джейн – и еще какая-то женщина, блондинка, высокая и чуть постарше.

– Все в порядке, Хадсон?

У мужчины в бархатном фраке был приятный веселый голос, и задал он вопрос таким тоном, точно спрашивал о крепости поданного гостю чая.

– Нет! Ничего у нас не в порядке! – выкрикнул Дарси. И указал пальцем на пожилого врача в окровавленном фартуке, который так и застыл с фаянсовым тазиком в руках. – Я проснулся и увидел… что этот старый знахарь, назвавшийся врачом, налепил на меня этих тварей и…

Внезапно Дарси умолк: только теперь ему в глаза бросилась необычность нарядов вошедших в комнату людей. Длинные, до полу, платья, совершенно нелепый фрак. И все присутствующие смотрели на него как на сумасшедшего.

– Вы вообще кто такие, а? – спросил он.

– Очень прошу вас, сэр, сохраняйте спокойствие, – сказал красивый мужчина во фраке. Он шагнул вперед и отвесил сдержанный поклон. – Позвольте представиться, Эдвард Остин. И верьте моему слову джентльмена, мистер Хадсон не какой-то там знахарь, а весьма известный и уважаемый член Королевской медицинской академии.

Эдвард Остин подошел к седовласому господину и положил руку ему на плечо.

– Мистер Хадсон на протяжении долгих лет пользовал всех членов нашей семьи и имеет безупречную репутацию, – добавил он и снова обернулся к Дарси. – Ваше смятение понятно, вы сильно пострадали при падении, возможно у вас сотрясение мозга. Этим и объясняется временное умопомрачение. Но ради вашего же блага, сэр, вы должны сохранять полное спокойствие.

Дарси снова попытался сесть на пышной перине, но тут подскочил мистер Хадсон и придержал его за плечо.

– Прошу вас, сэр, не надо, – заботливо произнес врач. – Потому как кровопускание может вызвать сильное головокружение. Пожалуйста, прилягте и лежите спокойно, потому как я собираюсь зашить вашу рану кошачьей жилой[5]…

Глаза Дарси расширились, он оттолкнул руку старика.

– Кошачьей жилой? – простонал он. – Да вы в своем уме? А ну, отпустите меня немедленно!

Он приподнял голову от подушки на несколько дюймов и тут же потерял сознание.

Свидетели этого происшествия молча наблюдали за тем, как доктор Хадсон быстро подошел к маленькому столику и возвратился с длинной изогнутой иглой, в ушко которой была вдета специальная скрученная нить для наложения хирургических швов. И начал быстро и ловко зашивать рассечение над бровью Дарси.

– Боже милостивый! – воскликнул Эдвард, склонившись у доктора над плечом. – Да несчастный окончательно потерял рассудок, не правда ли, доктор Хадсон?

– Что и не удивительно, учитывая характер ранения, сэр, – ответил пожилой джентльмен, продолжая накладывать швы быстрыми натренированными движениями. – Постельный режим, полный покой – вот что ему необходимо.

Доктор Хадсон остановился, достал еще один кусок нити из кармана шелкового жилета, что находился у него под фартуком. Облизал кончик нити, вдел ее в ушко иглы.

– Ему еще повезло, – заметил он, продолжая «колдовать» над головой Дарси. – Лишился чувств до того, как я начал зашивать. Это, знаете ли, очень болезненная процедура.

Кассандра не выдержала, отвела глаза от раны и задала традиционный в таких случаях вопрос:

– Как думаете, доктор Хадсон, он поправится?

– О, конечно, – ответил Хадсон. Наклонился, откусил кончик нити в последнем шве, затем отошел и стал отмывать окровавленные пальцы в тазике с водой. – Он сильный, здоровый молодой человек. – И доктор подмигнул Кассандре. – Но кто-то должен постоянно присматривать за ним и ни в коем случае не разрешать ему подниматься с постели. Иначе может открыться кровотечение.

– Можете положиться на нас, доктор Хадсон, – заявил Эдвард и выступил вперед. – Мы пока еще не нашли друзей, о которых он упоминал, но как только Джейн сообщила мне его имя и место, откуда он прибыл, я сразу понял, кто он такой, этот Дарси.

Хадсон снял перепачканный фартук и удивленно приподнял кустистые седые брови.

– Вот как, сэр?..

Пока шел весь этот разговор, Дарси то приходил в себя, то снова проваливался в небытие. И когда проблески сознания возвращались к нему, был убежден, что видит какой-то кошмарный сон, что все это кончится, стоит только окончательно проснуться. Вот сейчас – он откроет глаза и увидит, что ничего этого на самом деле нет. Он дотронулся до свежего шва на лбу и невольно сморщился от боли. Внезапно он услышал свое имя и незаметно повернул голову посмотреть на людей, столпившихся у двери и не подозревавших, что он очнулся.

– Фицуильям Дарси – богатый американец, владелец огромного поместья в Виргинии, – говорил меж тем доктору Эдвард Остин. – Знаю это потому, что мой брат владеет банком, кстати, я тоже вложил туда немало денег. Так вот, я помню, как они открывали аккредитив для одного из клиентов, который каждый год закупал у Дарси несколько прекрасных породистых лошадей для своих плантаций.

– Американец? Ах, вот оно что! – воскликнул доктор Хадсон и покосился на постель.

Дарси лежал с закрытыми глазами, чтобы все думали, что он еще не пришел в себя.

– То, что он американец, объясняет столь странный его наряд и необычный часовой механизм, который он носит на руке, – с улыбкой заметил доктор Хадсон. – Должен сказать, мы видели не так уж много образчиков американской моды со дня восстания в семьсот семьдесят шестом.

Судя по тону, каким были произнесены эти слова, Хадсон считал 1776 год временем относительно недавним. Дарси приоткрыл один глаз и взглянул на свои золотые часы, так поразившие этих странных людей.

А потом осторожно осмотрел комнату в надежде увидеть электрические розетки, или приборы, или какие-то еще признаки современной цивилизации, но не обнаружил ничего подобного. Тут послышались шаги, они приближались к кровати, и он быстро и плотно сомкнул веки.

Эдвард Остин подошел к изножью кровати и, слегка нагнувшись, какое-то время рассматривал беспомощного гостя.

– Американец или нет, – заключил он, – ясно одно: этот джентльмен по имени Фицуильям Дарси – человек богатый и влиятельный. И заслуживает самого бережного, уважительного и внимательного к себе отношения. Он остается у нас.

– Совершенно с вами согласен, сэр! – подхватил доктор. – Очень благородно с вашей стороны.

– Надо перенести его в более просторную и удобную комнату в главном особняке, и как можно скорей, – сказал Эдвард.

Мистеру Хадсону эта идея не понравилась.

– С учетом состояния джентльмена на данный момент, того, что он до сих пор находится без сознания… Я бы предпочел не трогать его, подождать, посмотреть, как пройдет ночь. А уж потом видно будет. – Врач покосился на Джейн и Кассандру, которые по-прежнему стояли у двери. – Если, конечно, – заметил он Эдварду, – ваши сестры не возражают, чтобы он остался здесь. А уж затем, когда наступит улучшение, можно и переселить.

Не дожидаясь ответа Эдварда, Джейн шагнула вперед.

– Само собой разумеется, у нас и в мыслях не было отказывать в гостеприимстве столь влиятельному и богатому джентльмену, – с улыбкой заметила она, глядя на брата. – Особенно тому, кто может стать перспективным клиентом нового банка наших дорогих братьев. – И Джейн обернулась к Кассандре, ища ее поддержки и одобрения. – Разве мы вправе отказать ему, Касс?

Кассандра улыбнулась и покачала головой.

– Конечно нет, – ответила она. – Бедный мистер Дарси может рассчитывать на наше гостеприимство сколь угодно долго.

– В таком случае решено, – объявила Джейн мужчинам. – Мы с Кассандрой будем ухаживать за нашим американским гостем со всем вниманием и заботой.

– Вот и отлично! – воскликнул доктор Хадсон. – А я буду навещать его по утрам и вечерам, пока не наметится улучшение. И разумеется, вы должны посылать, за мной в любое время суток, если состояние больного вдруг изменится к худшему. – Хадсон полез в свой кожаный саквояж и вложил в руку Джейн маленький стеклянный пузырек. – Можете давать больному это средство с вином, если вдруг он станет вести себя возбужденно. Но только по капельке, средство очень сильное.

– Можете на нас положиться, – ответила Джейн. И пальцы ее сомкнулись вокруг пузырька, содержимое которого составлял опиум, разведенный в спирте.

– Премного благодарен вам, мистер Хадсон, – сказал Эдвард.

Он проводил пожилого доктора до дверей и незаметно сунул ему в руку золотой соверен.

– Всегда к вашим услугам, сэр, – ответил Хадсон.

Довольный столь щедрым вознаграждением, лекарь отвесил всем низкий поклон и удалился.

Когда врач ушел, Эдвард поцеловал Джейн в щеку.

– Дорогая Джейн, ты, как всегда, сама доброта и понимание. – Тут же он не преминул наградить поцелуем и Кассандру, при этом поддразнив сестру: – А в уходе за столь красивым и богатым больным есть своя доля привлекательности, верно, Касс?

Кассандра, чей нрав, по убеждению Эдварда, был отмечен скорее сдержанностью и довольно мрачной меланхолией, отреагировала на добродушное подшучивание брата вполне предсказуемо.

– Как тебе только не стыдно, Эдвард! – воскликнула она и покраснела. – Пока мистер Дарси не окрепнет окончательно, настолько, что можно будет перевести его к тебе, мы будем заботиться о нем, как подобает добрым христианкам. И никаких других мотивов у нас нет и быть не может! – Кассандра подошла к окну и указала на жеребца, – который стоял в саду, привязанный к воротам, и мирно пощипывал маргаритки на клумбе. – Умоляю, распорядись поместить это ненасытное животное в конюшни, – взмолилась она. – Иначе он съест все самые лучшие цветы в саду.

Эдвард тоже выглянул в окно.

– Да-да, разумеется, я распоряжусь, – со смехом ответил он. – Клянусь богом, от роду не видел ничего прекраснее этого создания!

Позже тем же вечером, после того как Дарси забылся тяжелым сном, Джейн сидела у камина за своим туалетным столиком. Она достала из среднего ящика листок бумаги, окунула перо в чернильницу и начала писать. То было обычное ее занятие долгими вечерами.

Но едва успела она вывести несколько слов, как занятие это было прервано тихим бормотанием, донесшимся с постели.

Взяв со столика единственную свечу, Джейн тихо поднялась и подошла взглянуть на Дарси. Губы у него двигались, точно он что-то шептал, и тогда она наклонилась поближе, желая расслышать слова. Он отдавал распоряжения какому-то невидимому служащему.

– Мы перевезем лошадь в Виргинию семнадцатого, – говорил Дарси, – если вы сумеете организовать перелет. На частном самолете его можно доставить до дома за пять часов…

Сочтя эту бессмысленную болтовню результатом лихорадки, которой неизбежно сопровождаются ранения, Джейн прижала ладонь к щеке Дарси. И тут же почувствовала – да он огнем горит.

– И еще я настаиваю на самых строгих мерах безопасности, – продолжал бормотать во сне больной. – И чтоб не было никакого телевидения…

Тут он вдруг умолк, а Джейн продолжала смотреть на него в полном недоумении. Она не понимала значения многих слов, однако на горячечный бред это походило мало, и определенный смысл за сказанным просматривался. Странно все это было и загадочно.

Джейн размышляла над значением распоряжений, которые отдавал во сне Дарси, и в этот момент дверь в спальню бесшумно отворилась и вошла Кассандра. Облаченная в ночную рубашку, со свечой в руке, она приблизилась к постели больного.

– Ему хоть чуточку лучше? – шепотом спросила она сестру.

– Весь так и горит. Боюсь, лихорадка, – ответила Джейн.

– Бедняга, – вздохнула Кассандра. – Он что, опять разговаривал?

Джейн колебалась, прежде чем ответить. Затем, даже сама толком не понимая почему, отрицательно покачала головой.

– Нет, – солгала она. – Ничего не говорил.

Кассандра оглядела полутемную спальню.

– Должно быть, это страшно неудобно, когда какой-то посторонний человек занимает твою комнату, – сочувственно заметила она. – Хочешь, я останусь, посижу немножко с тобой?

Джейн чмокнула сестру в щеку.

– Нет, спасибо тебе, милая Касс. Хочу еще немного поработать над «Первыми впечатлениями».

Глаза у Кассандры оживились при упоминании о романе, давнишней книге, которую Джейн начала переписывать заново.

– О, как я рада, что ты решила вернуться к этой работе! – прошептала Кассандра. – Из всех твоих романов этот был самым моим любимым. Скажи, а ты уже придумала, какая судьба ожидает девиц Беннет?

Джейн улыбнулась – ее сестра была единственным на свете человеком, с которым она могла свободно обсуждать свое творчество.

– Я решила, что обе старшие сестры Беннет должны счастливо сочетаться браком, причем в один день, – ответила она. – Как тебе кажется, такой финал не выглядит… слишком надуманным?

Кассандра радостно рассмеялась. Ибо, вопреки мнению Эдварда, считавшего ее унылой старой девой без тени страсти в душе, Кассандре никогда не надоедало обсуждать перипетии романтических сочинений Джейн.

– Двойная свадебная церемония – какой прекрасный финал! – воскликнула она. – И меня не волнует, что кому-то он может показаться немного надуманным, раз все заканчивается так хорошо. – Умолкнув на секунду, она продолжила: – А вот название, «Первые впечатления», мне все же не слишком нравится. Думаю, тебе следовало бы назвать роман «Непомерная гордыня». Ведь именно об этом идет речь.

– Да, это о гордости, или, если угодно, гордыне, – нехотя согласилась с ней Джейн. – Но главное, о чем здесь идет речь, – это предрассудки, которые, зачастую несправедливо, обращены против людей лишь по стечению не зависящих от них обстоятельств. – С минуту она что-то обдумывала. – Как бы там ни было, – сообщила она сестре, – я подумаю о новом заголовке, исключительно с целью угодить тебе. А сейчас ступай-ка спать. Я приду к тебе чуть попозже. И тоже прилягу немного передохнуть. А ты заступишь на смену здесь.

Кассандра кивнула в знак согласия. Однако не двинулась с места, продолжала стоять возле постели, глядя сверху вниз на укутанного одеялом мужчину.

– А этот мистер Дарси очень хорош собой, правда? – тихо спросила она.

– Да, – согласилась с ней Джейн. – Очень.

Свеча отбрасывала блики на лицо сестры, и Джейн вдруг заметила слезы в уголках глаз Кассандры. И сразу догадалась, что сестра думает о своем покойном женихе, блестящем молодом офицере флота, скончавшемся от лихорадки в Индии всего за несколько месяцев до назначенной свадьбы. Со дня трагической кончины молодого человека прошло почти двадцать лет, а Кассандра до сих пор не могла оправиться от этого страшного удара. Молодые люди страстно любили друг друга, но им так и не довелось стать супругами.

«Во всяком случае, – подумала Джейн, глядя на опечаленное лицо сестры, – в ее жизни все же была пусть и недолгая, но большая любовь». Порой Джейн даже завидовала Кассандре, хоть ни разу не осмелилась признаться ей в том.

Еще какое-то время после ухода Кассандры Джейн стояла возле кровати и изучала лицо спящего Дарси. Затем достала из-за выреза платья прозрачную карточку, которая, казалось, была сделана из стекла. Но никакое это было не стекло, совершенно ясно. Джейн снова полюбовалась крохотной фигуркой скачущей лошадки, застывшей где-то в глубине шелковистого на ощупь стекла. Наверное, она оказалась там в результате какого-то совершенно невообразимого магического процесса.

– Что-то не верится, мистер Дарси, – сказала Джейн вслух, обращаясь к неподвижно лежащей на постели фигуре, – что вы тот самый человек, о котором говорил брат. Но кем бы вы там ни были на самом деле, ясно одно: никогда еще наш дом не посещала персона столь интригующая. И честь, а также моя заинтересованность в вас требуют, чтобы я хранила все ваши тайны до тех пор, пока вы сами не сможете все объяснить. – Джейн улыбнулась, глядя на Дарси, потом провела пальцами по его щеке. – Впрочем, в одном Касс, несомненно, права, – тихо сказала она. – Вы очень красивый мужчина.

Отойдя от кровати, она приблизилась к комоду в углу комнаты, достала из верхнего ящика ночную рубашку. Бросила взгляд на неподвижную мужскую фигуру на постели и, ощущая некоторую неловкость, зашла за ширму из тонкого полупрозрачного муслина, где начала переодеваться.

Дарси проснулся лишь несколько секунд назад. До этого ему снилось, будто он отдает какие-то распоряжения относительно Лорда Нельсона. Теперь же он открыл глаза и завороженно смотрел на стройную женскую фигуру, силуэт которой просвечивал через муслин на фоне отблесков пламени в камине.

ГЛАВА 19

– Я лежал в темноте, в этой странной комнате, – опершись об изгородь, продолжал повествование Дарси, – не в силах пошевелиться, боясь заговорить с ней…

Элиза, до сих нор слушавшая его внимательно и не перебивая, на сей раз не сдержалась:

– Вы что же, ее боялись?

Дарси медленно повернул голову при звуках ее голоса, словно только что очнулся от глубокого сна.

– Да, – ответил он без тени смущения. – Понимаете, я был абсолютно убежден в том, что ранение головы вызвало временное помрачение рассудка. И не сомневался, что в любой момент могу прийти в себя и увижу обычную больничную палату, а вместо Джейн – медсестру, немного растерявшуюся от моей болтовни.

– А на самом деле вы действительно оказались в девятнадцатом веке… с Джейн Остин, – с иронией заметила Элиза.

– Да, в мае тысяча восемьсот десятого года, как вскоре выяснилось, – серьезно ответил Дарси. – Но в тот момент меня заботило слишком много разных проблем, и потому я не успел связать эту женщину с Джейн Остин. Ведь первый ее роман тогда еще не вышел в свет.

Элиза с сомнением покачала головой.

– Вы уж простите меня, мистер Дарси, но в то, о чем вы говорите, верится с трудом.

– Но мисс Найт, вы же хотели знать, почему для меня столь важно письмо Джейн, – тут же напомнил ей Дарси. – И я не слишком-то надеялся, что вы поверите моим объяснениям. Кстати, вот одна из причин, по которой я до сих пор никому ничего об этом не говорил.

– Тогда почему говорите мне? – задала Элиза вполне резонный вопрос.

– Да потому, – ответил Дарси, и в голосе его слышались нотки отчаяния, – что у вас есть нечто крайне мне необходимое. И мне ничуть не стыдно признаться, что я пойду решительно на все, лишь бы убедить вас отдать мне это письмо.

– Ах да, как же я могла забыть! – выпалила в ответ Элиза. – Письмо от любовницы, которую вы бросили двести лет тому назад. Безумно романтично!

Щеки Дарси побагровели от гнева.

– Ни черта вы в этом не понимаете! – возмущенно воскликнул он.

– Чего именно она не понимает, Фиц?

Оба они обернулись и увидели Фейт Харрингтон, блондинка торопливо шагала к ним по дорожке. Дарси многозначительно поднес палец к губам, призывая Элизу к молчанию, и приветствовал улыбкой появление приятельницы.

– Элиза не в силах понять, как много трудностей возникает у коннозаводчиков при выведении новых пород скакунов-чемпионов.

Подыгрывая ему, Элиза смущенно потупилась, стала ковырять носком ботинка в высокой траве.

– Наверное, я просто глупая городская девушка, – виновато пробормотала она. И, подняв глаза на Дарси, скроила, по ее представлению, мину полного недоумения и непонимания. – Так это у кобыл рождаются жеребята, верно?

– Мне очень жаль прерывать процесс образования бедняжки Элизы, Фиц, – решительно перебила ее Фейт, – но в бальной зале находится поставщик из ресторана, и он совершенно взбешен тем, что вы запретили использование электричества в день праздника. Бедняга твердит, что не представляет, как будет подавать горячие блюда из дичи двум сотням гостей, если ему не разрешат пользоваться его драгоценными микроволновками.

Дарси вздохнул и отошел от изгороди.

– Я этим займусь, – пообещал он блондинке и тут же обернулся к Элизе. – Наверное, вам хочется посмотреть свою комнату. Я попрошу Дженни, она вас проводит. – Помолчав, он добавил: – Можем продолжить нашу дискуссию позже, если вы, конечно, не против…

В глазах Элизы вспыхнули озорные искорки, она энергично закивала.

– О, ни за что на свете не откажусь от этого удовольствия!

И они втроем направились к дому. Однако, не пройдя и десяти шагов, Фейт жестом собственницы взяла Дарси под руку и потащила вперед, пресекая все попытки дальнейших разговоров с гостьей.

– И еще прибыла флористка, ищет какие-то там горшки или что-то в этом роде, – продолжала трещать она, обращаясь исключительно к Дарси. – Утверждает, будто бы ты обещал ей все подготовить.

– Буквально вчера я говорил этой женщине, что Лукас встречает садовников у главных ворот. – В голосе Дарси слышалось раздражение. – Может, ты отвезешь туда эту флористку, пока я займусь поставщиком продуктов?

– Бедняжка!.. – сочувственно простонала Фейт. – Ну конечно, отвезу. Все, что угодно, лишь бы помочь тебе.

Элиза слушала их разговор еще несколько секунд, потом это ей надоело, и она молча шагала следом за парочкой. Ее волновало другое – степень правдивости невероятной истории, которую поведал ей Дарси. Излагал он все это достаточно искреннее и убедительно, однако Элиза так и не смогла придумать хоть какие-то аргументы, дающие основание верить, что человек этот действительно мог перенестись в другой век.

– Надеюсь, вам нравятся розы.

В конце длинного коридора верхнего этажа, устланного пышными коврами и увешанного какими-то потемневшими портретами, по всей видимости предков, Дженни Браун отворила дверь и отступила в сторону. Заглянув в просторную, уставленную антикварной мебелью комнату, Элиза сразу заметила, что сквозной темой декора служат розы. Начиная от обоев с рисунком в виде этих цветов, роз на ковре и оконных занавесях и заканчивая мелкими розочками, искусно выточенными на деревянных стойках кровати. Словом, кругом были розы, розы и только розы.

Шагнув в Розовую спальню, Элиза увидела и свои сумки, они стояли на сундучке для белья у изножья кровати, поверх которой было накинуто шелковое покрывало нежно-розового цвета.

– Невероятно! – выдохнула она, потрясенная видом и убранством этой комнаты, напомнившей ей обстановку спальни в знаменитом фильме «Унесенные ветром».

– Да, просто дух захватывает, верно? – улыбнулась Дженни и подвела гостью к высоким стеклянным дверям, ведущим на балкон.

Элиза невольно ахнула, восторгаясь прекрасным видом на лужайки и поля Пемберли.

– Отсюда видно почти все поместье, – с гордостью сказала Дженни. – Говорят, будто бы прапрапрабабушка Фица, Роуз, имела привычку сидеть здесь, на балконе, и смотреть, как ее муж возвращается с охоты, скачет вон по тем холмам.

Дженни включила маленькую бронзовую лампу, и осветился альков, который Элиза с самого начала не заметила.

Там, на стене, над ванной с медными кранами и ножками, висел портрет стройной темноволосой женщины с полными чувственными губами, казалось, готовыми вот-вот дрогнуть в улыбке.

Элиза подумала, что художнику позировала самая красивая женщина, которую ей только доводилось видеть. И одета она была соответственно – в роскошное платье из бледно-розового шелка с вызывающе глубоким вырезом.

– Это она? – почти с благоговейным трепетом спросила Элиза.

– Да, сама знатная леди, – кивнула в ответ Дженни. – Говорят, как только лошадь хозяина поместья показывалась на холме, Роуз погружалась в ванну, наполненную розовыми лепестками. – Чернокожая красавица улыбнулась и указала на ванну. – И сидела там обнаженная, дожидаясь своего господина.

– Гм, звучит соблазнительно! – со смехом заметила Элиза.

Дженни тоже рассмеялась.

– О да. Хотя… с какой стороны посмотреть, – посерьезнев, сказала она. – Дело в том, что моя прапрапрабабушка собирала на плантации все эти чертовы розы, чтобы разобрать их на лепестки! Но времена меняются, не так ли?.. И нынче мы с Арти являемся желанными гостями в этом доме и можем выбрать себе любую комнату, какую только захотим.

– А эту когда-нибудь выбирали? – спросила Элиза.

Дженни выразительно пожала плечами.

– Да у меня крапивница начинается, стоит только войти в эту спальню! – воскликнула она. – А ты… Короче, добро пожаловать! – Она уселась на постель, на розовое шелковое покрывало, закинула ногу на ногу. – Только учти, розовые лепестки придется собирать самой!

– Тогда покажешь мне, где здесь плантация, – рассмеялась Элиза и плюхнулась на покрывало рядом с новой подругой. – Вообще все это так странно и неожиданно, – протянула она, оглядывая комнату. – Приехала сюда поговорить о письмах, а оказалась в каком-то Зазеркалье!

– Да, эта комната вполне может вызвать такое ощущение, – хихикнула Дженни. – Говорят, будто бы к аромату роз привыкаешь и перестаешь замечать, но в этой спальне запах всегда убийственный! Мухи мрут на лету!

Обе женщины так и покатились со смеху, потом Элиза спросила:

– Ну, чем займемся дальше?

– Если не возражаешь, Алиса, – со смехом ответила Дженни, – думаю, самое время заняться поисками подходящего наряда для тебя. Бал состоится завтра вечером.

– Бал… – мечтательно протянула Элиза. – А знаешь, мне еще ни разу в жизни не довелось побывать на балу.

– Ты даже не представляешь, дорогая, чего была лишена! – со смехом воскликнула Дженни.

Двадцать минут спустя Дженни с Элизой, наконец отсмеявшись, стояли в просторной комнате на самом верхнем чердачном этаже. Здесь тихо гудели кондиционеры, звук приглушался панелями кедрового дерева, которыми были обшиты стены. Девушки оглядывали длинные ряды старинных нарядов всех видов и фасонов, снабженных ярлычками.

– Нет, это невероятно, – заметила Элиза и обвела широким жестом огромную гардеробную. – Неужели в семействе Дарси никогда не выбрасывали за ненадобностью ни одной тряпки?

– Эти наряды по большей части никогда и не принадлежали Дарси, – ответила Дженни. – Где-то в шестидесятые бабушка Фица вдруг обнаружила сундук, битком набитый старинными платьями. Стала перебирать их, смотреть, можно ли привести эти раритеты в надлежащий вид, чтобы не оказались утраченными для истории. И отреставрировала просто на загляденье! Ну и, естественно, скоро об этом узнали. Люди стали приносить ей всякие свои старые вещи, в том числе и мужские костюмы. Не успела она толком сообразить, что происходит, как оказалась обладательницей целой коллекции.

Дженни выкатила длинную вешалку с изысканными бальными платьями начала девятнадцатого столетия – все они казались новенькими, точно с иголочки.

– Когда бабушка умерла, дело продолжила мать Фица, – сказала она. – Когда и ее не стало, наряды сложили в сундуки и пересыпали нафталином от моли. А несколько лет тому назад Фиц вдруг решил заняться этой коллекцией. Велел перестроить чердак под гардеробную, нанял даже музейного сотрудника, специалиста по старинным костюмам, и двух гладильщиц, чтобы содержали все вещи в порядке – исключительно в память о покойных бабушке и маме. И теперь довольно часто костюмы берут напрокат музеи и школы, – добавила Дженни.

Она сняла с вешалки шуршащее синее шелковое платье и передала его Элизе.

Та с восхищением рассматривала старинный наряд и в очередной раз подивилась разносторонним интересам загадочного Фицуильяма Дарси. Вот почему он смог поразить ее столь глубокими знаниями костюма эпохи Регентства в день их первой встречи в библиотеке.

– Мистер… то есть, я хотела сказать, Фиц, личность весьма неординарная, – заметила Элиза в надежде выведать у Дженни как можно больше о хозяине дома. – Неужели такое в принципе возможно? Чтобы мужчина был не только богат, красив, образован, но и мил и обходителен? Во всяком случае, он производит именно такое впечатление…

Дженни отложила платье, которое держала в руках.

– Я знаю Фица давным-давно. – На этот раз голос ее звучал серьезно. – И скажу тебе вот что. Он – самый замечательный человек из всех, кого я только встречала.

Элиза слегка приподняла брови, услышав столь восторженную характеристику, но, оказалось, это еще не все.

– Времена, может, и изменились, – продолжила темнокожая красавица, – но до сих пор найдется не так уж много южан и уж тем более аристократов, которые бы так нянчились с потомками своих чернокожих рабов. Фиц находит время не только для работы и активного участия в разных благотворительных мероприятиях. Каждый год он проводит за свой счет Бал роз, тоже благотворительный, вся выручка от которого передается бедным семьям бывших рабов, таким, какой была и моя, чтобы дети их смогли учиться в колледжах. – Похоже, эта тема была коньком Дженни, и она могла бы говорить об этом часами, но вовремя спохватилась и лишь добавила дрожащим от волнения голосом: – Я считаю его святым.

– Однако же, – осторожно вставила Элиза, – этим человеком движут порой… навязчивые идеи.

– О, ты имеешь в виду эту историю с Джейн Остин? – спросила Дженни. – Из-за которой ты, собственно, и оказалась здесь?

– В общем, да, – созналась Элиза.

– Не могу сказать, чтобы я была большой поклонницей этой самой Остин, – заметила Дженни, – особенно потому, что она с участием и состраданием описывала проблемы недостаточно богатых помещиков Англии, в то время как мой народ надрывался здесь, на хлопковых плантациях, и человека могли продать всего за фунт. Впрочем, ради справедливости следует отметить, мисс Остин время от времени неодобрительно высказывалась о рабстве в целом. – Тут Дженни понизила голос до заговорщицкого шепота. – У меня есть собственная версия того, почему наш Фиц так зациклился на этой мисс Джейн.

Элиза тут же навострила ушки.

– Во-первых, – принялась объяснять Дженни, – тебе следует знать вот что. Двести лет назад это имение едва не разорилось, после того как Роуз Дарси прочла роман писательницы и увидела в нем имя своего мужа и название его поместья – Пемберли. Подозреваю, что, если б Роуз точно не знала, что на протяжении сорока лет нога ни единого Дарси никогда не ступала на землю Англии, всем этим заморочкам с ванными, полными розовых лепестков, точно настал бы конец.

Элиза удивленно смотрела на Дженни.

– Так ты что же, хочешь сказать, что предки Фица никогда не были в Англии в то время, когда там творила Джейн Остин?

– О боже, нет, конечно! – фыркнула в ответ Дженни. – В тысяча семьсот семьдесят шестом семья Дарси числилась в американских патриотах, и ни один из них не приближался к Англии и на пушечный выстрел до тех пор, пока не кончилась Гражданская война. – Тут Дженни отчего-то вдруг засмущалась, точно открыла собеседнице ставшие известными буквально вчера, а не двести лет тому назад семейные тайны. – Но после того как здесь, в Америке, опубликовали «Гордость и предубеждение», – тихо продолжила она, – поползли слухи, будто бы Фицуильям Дарси-первый, тот, кто основал Пемберли, был любовником Джейн Остин. Иначе зачем бы она использовала его имя в книге?

– Хороший вопрос, – кивнула Элиза. И вспомнила тревожный взгляд зеленоватых глаз Дарси и то, как он рассказывал ей невероятную свою историю. – А как тебе самой кажется, почему Джейн Остин выбрала это имя и название? – спросила она Дженни. – Да и тот факт, что она одновременно использовала два довольно странных и редких имени, Фицуильям Дарси и Пемберли, вроде бы исключает обычное совпадение.

Дженни рассмеялась.

– Если б то же самое случилось сегодня, – сказала она, – я бы подумала, что она нашла это имя и название в телефонной книге… или же в Интернете. Но как она могла наткнуться на них одновременно двести лет тому назад, остается только гадать. Я одно знаю, – сказала Дженни после паузы. – Именно из-за этого романа, «Гордость и предубеждение», в семье Дарси никогда не было поклонников Джейн Остин. И хотя Фиц предпочитает молчать об этом, думаю, его помешательство на письмах и бумагах Остин имеет одну цель – доказать всем раз и навсегда, что никакой любовной связи тут не было. Ну, вопрос семейной чести и все такое прочее, сама понимаешь.

Дженни умолкла. Затем сняла с вешалки еще одно платье, и глаза ее ожили и засверкали.

– О! Ты только посмотри, что я для тебя нашла! – воскликнула она.

Это было изумрудно-зеленое бархатное бальное платье эпохи Регентства, удивительно похожее на то, что Элиза видела и обсуждала с Дарси на выставке в библиотеке.

Элиза взяла у нее платье, приложила к себе и повернулась к большому зеркалу, что висело в простенке. Она попыталась представить, как будет выглядеть на балу в этом сногсшибательном наряде.

– Да, это вроде бы подходит, – не слишком уверенно заметила она. – Впрочем, убеждена, Джейн Остин никогда бы не надела столь откровенный наряд.

– Может, и нет, – усмехнулась Дженни. – Но в ту пору у бедных женщин не было доступа к чудесным и удивительным бюстгальтерам, которые надевают специально под платье с глубоким вырезом. Нет, ты непременно должна его примерить, – продолжала настаивать она. А потом окинула Элизу критическим взглядом. – И еще надо придумать, что делать с твоими волосами.

За несколько минут до встречи с взбешенным поставщиком Дарси стоял на лужайке и оглядывал Большой дом. Это вошло у него в привычку. Каждый год перед балом он обсуждал последние детали убранства с двумя дюжинами наемных рабочих и декораторов, а также с волонтерами, прибывшими на помощь. Именно последние, волонтеры, должны были доставлять гостей в каретах от ворот к дому.

Мужчины, по большей части то были грумы и тренеры из его конюшен, раз в год превращались на этот вечер в возниц, кучеров, ливрейных лакеев и слуг. И многие из них нервничали и не были уверены, что смогут достойно справиться с предназначенными им ролями в грандиозной костюмированной драме, что должна была разыграться во время Бала роз.

Элиза вышла на балкон в изумрудно-зеленом платье времен Регентства. Высоко зачесанные волосы обрамляли ее лицо пышным темным облаком. Она постояла с минуту, наблюдая за Дарси и его служащими, собравшимися на лужайке у входа, послушала его распоряжения, шутки и смех. И в очередной раз подивилась способности этого мужчины с такой удивительной легкостью и естественностью соответствовать любой ситуации.

– Итак, – говорил меж тем Дарси, – когда гости начнут съезжаться, Джимми и Ларри, – он указал на стоявших поблизости двух молодых людей, – будут помогать им выходить из карет. Причем действовать надо как можно расторопнее, быстрота тут очень важна, – подчеркнул он, – поскольку число карет ограниченно и надо тотчас же отправлять их обратно к воротам, с тем чтобы…

Туг внимание Дарси привлекло какое-то движение, и он поднял глаза. И, увидев на балконе Элизу, тут же умолк. Она казалась запечатленным прекрасным мгновением, видением из прошлого. Глаза их встретились, несколько секунд они смотрели друг на друга точно завороженные. Элиза очнулась первой и торопливо скрылась в спальне.

Дарси же стоял неподвижно, по-прежнему глядя на балкон, и выражение лица у него было такое, словно перед ним предстал призрак. Кое-кто из мужчин проследил за направлением его взгляда. Они подняли головы и тоже стали смотреть на балкон, но там никого не было. Джимми, один из молодых грумов, к которому только что обращался Дарси, откашлялся, чтобы привлечь внимание хозяина.

– Скажите, Фиц, – спросил он, – а мы, лакеи, должны помогать гостям подниматься по лестнице?..

Дарси медленно опустил глаза и увидел обращенные к нему лица людей, терпеливо ожидающих дальнейших распоряжений.

– Что?..

– Ну, после того как высадим их из карет, – снова заговорил Джимми, – мы должны помогать им подняться по лестнице?

– Извини, Джимми. Нет, не должны, – ответил Дарси, судорожно стараясь припомнить, о чем именно говорил до того, как увидел Элизу на балконе. – Ваша задача помочь им выйти из карет и как можно быстрее отправить транспорт обратно к воротам.

– Скажите, Фиц, а как быть с этими костюмами? – жалобно протянул еще один молодой его помощник. – Неужели я должен ходить в этих дурацких обтягивающих штанишках, которые нам тут раздали?

Дарси улыбнулся. Вопрос был предсказуем, его всегда задавали мужчины при виде красных шелковых лосин, которые они должны были носить в сочетании с ярко-зелеными камзолами, изображая ливрейных лакеев.

– Послушай, Бен, – сказал он, – ты у нас новичок, это твой первый бал. Но все другие ребята могут подтвердить. Стоит твоей девушке увидеть тебя в этих нарядных красных штанах, и она больше никогда не позволит тебе надеть заурядные джинсы или комбинезон.

Бен кивнул с самым несчастным видом.

– Именно этого я и боюсь, – протянул он, чем вызвал дружный взрыв смеха у обступивших Дарси молодых людей.

Меж тем Элиза вбежала в Розовую спальню с балкона и обессиленно привалилась спиной к стеклянным дверям. Сердце ее бешено колотилось, она задыхалась. Господи! Как смотрел на нее Дарси!..

Элиза подошла к постели и уселась прямо на шелковое покрывало. А потом оглядела комнату, и взгляд ее неминуемо возвращался к окну, за которым виднелись округлые зеленые холмы и луга. Сидя здесь, в этом изумительном старинном доме, облаченная в необычный, удивительно красивый наряд, она действительно чувствовала себя Алисой в Стране Чудес. Неужели ей в салат подложили дурманящих грибов? Рассмеявшись, Элиза решила, что настало время продолжить знакомство с поместьем. Дженни ушла по каким-то делам, связанным с организацией бала, предоставив гостью самой себе. Так что вполне можно отправиться на прогулку по восхитительным садам и лугам Пемберли.

ГЛАВА 20

Солнце клонилось к горизонту. Фейт и Дарси наблюдали за тем, как целая команда садовников расставляла вдоль дороги керамические горшки с алыми розами. После инструктажа лакеев и грумов Дарси рассчитывал вернуться к Элизе и продолжить разговор, но не получилось. На протяжении вот уже нескольких часов Фейт умудрялась находить все новые и новые проблемы и вопросы, которые никак не могли быть разрешены без его участия.

Тем временем Элиза переоделась в джинсы и футболку. Она была не из тех, кто понапрасну тратит время; к тому же ей хотелось подышать свежим воздухом и вообще сменить обстановку. Дарси она сказала, что хочет сделать несколько набросков тех мест, которые он ей показывал. Решила воспользоваться моментом и перенести на бумагу потрясающие виды поместья Пемберли. Из кожаной папки она достала альбом для рисования, прихватила карандаши и цветные мелки и весело сбежала вниз по ступенькам, жадно вдыхая теплый ароматный воздух.

Неспешно шагая по тропинкам поместья, Элиза пыталась найти для себя аргументы в подтверждение выдвинутого Дженни предположения: фантастический рассказ Дарси о путешествии во времени – плод его навязчивой идеи, безумного увлечения Джейн Остин. Но чем дольше она размышляла, тем менее склонна была этому верить. Да, теория Дженни, конечно же, выглядит более логичной и рациональной, и одновременно в истории Фица есть правдивые нотки, хотя, возможно, это всего лишь ей кажется, очень уж увлекательный и романтичный получился у него рассказ. «Нет, так недолго и с ума сойти», – подумала Элиза и стала спускаться к озеру по пологому склону холма.

С улыбкой улеглась она на мягкую густую траву на берегу небольшого озера и рассеянно наблюдала за тем, как в синем небе над головой проплывают пушистые облачка. И вдруг поняла, насколько необходим был ей этот перерыв в общении с Дарси. Надо четко осмыслить каждую невероятную деталь его рассказа, а детали и подробности никак не удавалось выбросить из головы, мало того, Элиза, наделенная пылким воображением, еще и домысливала их.

Нет, принимать всерьез рассказ гостеприимного хозяина поместья о путешествии во времени и общении с Джейн Остин, разумеется, нельзя. Элиза прекрасно понимала это и одновременно чувствовала, насколько заинтриговал ее этот необычный человек, богач и красавец.

Стоило ей вспомнить, как смотрел на нее Дарси, когда она стояла на балконе Розовой спальни, вся кровь снова так и бросилась в лицо.

Она улыбнулась; Джерри никогда бы не смог смотреть на нее так обжигающе… Да, но Джерри совсем другой человек, это было не в его натуре. А вот для Дарси такой взгляд, полный с трудом сдерживаемой страсти, казался естественным. Впрочем, возможно, он смотрит так на всех женщин и именно по этой причине бедняжка Фейт находит его столь неотразимым. Элиза уверила себя, что между ней и Дарси ничего нет и быть не может, и решила не обращать внимания на пылкий взор красавца хозяина – пусть прибережет его для своей белокурой красотки.

А затем вдруг подумала, что, если не считать столь странного увлечения, Фицуильям Дарси – самый привлекательный и интересный мужчина, с которым ей когда-либо доводилось встречаться. «А ну-ка, осторожней, – предупредила сама себя Элиза и перешла на новое, более удобное место под деревом. – Ты начинаешь рассуждать как Дженни. Фиц Дарси, может, и лакомый кусочек, и красив, и богат, и все прочее. Но нельзя не признать, что бедняга все-таки немного не в себе… Кроме того, жизнь – штука реальная, а не какая-то там романтическая сказка. И не роман».

Нет. Хоть здесь и жутко красиво, романтическим событиям вряд ли есть место в нынешнем поместье Пемберли.

Однако… присутствовала в этом мужчине какая-то отстраненность, отрешенность – качества, которые, как подозревала Элиза, другие люди часто принимали за высокомерие. Дженни считала, что на характере Дарси роковым образом сказалась потеря трех самых близких людей – бабушки, отца и матери, причем произошло это в восемнадцатилетнем возрасте, когда человек особенно раним. Вот почему он страшится близких отношений с кем бы то ни было. Не хочет полюбить и потерять снова, пережить эту боль. Это Элиза с легкостью могла понять и принять. И сочувствовала Дарси.

После смерти отца она решила, что никогда не сможет полюбить кого-нибудь так, как любила его. И только сейчас поняла, что именно по этой причине и выбрала Джерри – не хотела рисковать. Но отношения эти не могли ее удовлетворить, мало того, кончились полным провалом. Следя взглядом за проплывающими на летнем небе облачками, Элиза вдруг со всей живостью представила лицо Дарси и подумала: «Может, счастье с любимым и любящим тебя человеком все же стоит риска?..»

Элиза решила вернуться к реальности. Прогнала волнующий образ, опустила ноги в прохладную воду озера и взялась за карандаш.

Пока Элиза предавалась размышлениям, Дженни, которой сразу понравилась хорошенькая художница из Нью-Йорка, решила, что Дарси неплохо было бы завести роман с этой девушкой. Именно Элиза, как ей казалось, способна разрушить злые чары, под воздействием которых Дарси пребывал последние три года. И, приняв такое решение, Дженни, вопреки происхождению и строгому баптистскому воспитанию, принялась за дело с энергией, свойственной разве что еврейским свахам.

Эта несносная Фейт постаралась на совесть, с помощью разных мелких уловок весь день умудрялась разлучать пару. В результате художница бродит где-то сама по себе, а настырная Фейт придумывает несчастному Дарси все новые и новые бессмысленные занятия. Садовники заканчивали украшать дорогу живыми розами в горшках, и Дженни подошла поближе, полная решимости пресечь все дальнейшие попытки Фейт удерживать Дарси при себе.

Блондинка же тем временем энергично вычеркивала какие-то пункты, обозначенные в длинном списке Дарси.

– Так, с розами вдоль дорожки вроде бы все, – говорила Фейт. Потом сдула непослушную прядь светлых волос, прилипшую к умело накрашенной щеке, и страдальчески вздохнула. – Но сколько же еще осталось разных дел!.. – устало протянула она. – Конца и края не видно!

– Ты прекрасно справляешься, – заметил Дарси и указал на два очередных пункта из списка, которые следовало вычеркнуть. – Только и осталось, что выкатить кареты к воротам. И еще напомнить Лукасу и его помощникам, чтоб не забыли про воду и сено для лошадей. – Тут он умолк, огляделся и впервые за все время заметил, как удлинились тени на лужайке. – Ты мисс Найт случайно не видела?

Опасаясь, что ее сразу же уличат во лжи, Фейт нехотя указала на маленькое озеро у подножия пологого холма.

– Вроде бы видела, как твоя маленькая гостья шла к озеру. Но было это довольно давно, – осторожно прибавила она.

Дарси всмотрелся и увидел на берегу Элизу. Художница сидела на камнях, у самой кромки воды.

– Выглядит так одиноко, бедняжка, – притворно жалостливым тоном заметила Фейт. – Хотя, если честно, Фиц, не думаю, что эта девица нуждается в компании.

Проигнорировав ее замечание, Дарси зашагал к озеру.

– Схожу узнаю, не нужно ли ей чего, – бросил он на ходу.

Фейт тут же устремилась за ним.

– Тогда я с тобой, – нежным голоском пропела она. – Мы же не хотим, чтобы бедная маленькая Элиза чувствовала себя одинокой, верно, Фиц?

Дарси пытался возразить, но тут вдруг вмешалась Дженни. Выбежала из дома и устремилась прямо к ним.

– А, Фейт, вот ты где! – воскликнула она. И в голосе ее звучало облегчение. – А я тебя прямо обыскалась…

На розовом кукольном личике Фейт отразилось нечто напоминающее недоумение.

– Ищешь? Меня? – подозрительно осведомилась она.

Дженни энергично закивала в ответ.

– Тут возникла проблема с рассадкой гостей за завтрашним обедом. И я могу довериться только твоему мнению, – солгала она. – Это ведь вопрос этикета.

Дженни знала, чем можно задеть Фейт за живое. Светская красавица, давно утвердившаяся во мнении, что в вопросах этикета и хороших манер ей нет равных, особенно когда речь шла о Бале роз, легко попалась на этот крючок.

– Неужели с этим никак нельзя немного подождать? – слабо возразила Фейт.

– Но нам надо разложить гостевые карточки сейчас же, немедленно! – продолжала настаивать Дженни.

Решительно и твердо она взяла блондинку под локоток и повлекла ее к дому.

Мелко перебирая ногами, точно механическая кукла, Фейт нехотя позволила себя увести.

Дарси усмехнулся, увидев, как Дженни подмигнула ему, обернувшись через плечо.

Он подошел к Элизе. Та сидела на большом плоском камне, с подвернутыми до колен джинсами, опустив ноги в неподвижную зеленоватую воду озера. На коленях у нее лежал раскрытый альбом, и она что-то быстро рисовала в нем пастелью. Какое-то время Дарси оставался незамеченным, стоял и молча наблюдал за ее работой. Но в памяти его засел совсем другой ее образ: как американка стояла на балконе в зеленом бархатном платье. Выглядела она тогда потрясающе, даже дух захватывало, до чего была хороша, и он подивился тому, как эта женщина в простенькой майке и джинсах могла произвести на него столь сильное впечатление. Тут в черных как смоль волосах Элизы вспыхнули и заиграли искорки солнечного света, в точности как тогда, при свете свечей на выставке в библиотеке. Он глубоко вздохнул и ощутил приятное тепло, разлившееся по груди.

Дарси шагнул к ней и, усаживаясь на камень рядом, спросил:

– Нельзя ли взглянуть на ваши наброски?

Элиза чуть нахмурилась, но протянула ему альбом.

Он взглянул, удивленно приподнял брови.

– Вам нравится? – спросила она.

Он ответил не сразу, внимательно всматриваясь в набросок. Художница изобразила его верхом на черном жеребце. К полному изумлению Дарси, эта совершенно не знающая его женщина прекрасно поймала и отобразила тот момент, когда он верхом на Лорде Нельсоне преодолевал препятствие. Перелетал через каменную стену прямо в ослепительные лучи солнца. И краски подобраны так живо и точно…

– Нравится, и даже очень, – ответил он после долгой паузы. – Честно говоря, не ожидал…

Дарси судорожно пытался понять, как удалось его гостье создать столь выразительную картину лишь на основе его словесного описания того, что случилось три года тому назад.

Элиза с улыбкой взяла из его рук альбом.

– Я же говорила вам, – заметила она прежде, чем он успел задать вертевшийся на языке вопрос. – Специализируюсь исключительно на игре воображения.

Ее ответ заставил Дарси покраснеть.

– И это означает?.. – тихо начал он.

– Это означает, – с легкой насмешкой в голосе ответила она, – что мне хотелось бы послушать продолжение вашей истории. Прямо сейчас.

Дарси вздохнул и уставился на свое слегка дрожащее отражение в озере. Ему хотелось вскочить и крикнуть ей, чтоб отправлялась обратно, к себе в Нью-Йорк, оставила его в покое, прекратила ворошить былое, от которого остались столь болезненные воспоминания. И одновременно что-то удерживало его от этого выпада в ее адрес. Он сам толком не понимал, что именно. Возможно, манера Элизы слушать, то, как она подалась вперед всем телом в ожидании, когда он начнет свой рассказ. Сама поза Элизы Найт говорила: она жаждет, чтобы ее убедили в правдивости этой невероятной истории.

– Я оставался в спальне Джейн, в коттедже, еще три дня, – вновь приступил он к рассказу. – Притворялся спящим и слушал их разговоры.

Дарси закрыл глаза и вспомнил запах. Слабый, еле уловимый запах роз, исходивший от постельного белья в том старом доме, который ассоциировался у него исключительно с Джейн.

– Постепенно я пришел к неизбежному, но неправдоподобному выводу о том, что это не безумие и не сон, – продолжил он, мысленно запоминая новый образ Элизы с горящими нетерпением и любопытством глазами. – Ну и, разумеется, я наконец понял, кто она такая. – Дарси улыбнулся. – Господь свидетель, еще подростком я был наслышан о Джейн Остин, знал, что она является известнейшей английской романисткой, едва не погубившей репутацию нашей фамилии. Но откуда взялось это имя – Дарси? В семье у нас говорили, что, должно быть, она слышала о ком-то из наших предков, ей понравились столь благозвучные имя и название поместья, вот она ими и воспользовалась. Но я находился у нее в доме. И сделал однозначный вывод: до моего появления в Чотоне Джейн никогда, ни разу не слышала моего имени.

Помолчав, он продолжил:

– Как бы там ни было, но на протяжении трех дней Джейн и ее сестра Кассандра ухаживали за мной, сменяя друг друга. А когда они ненадолго оставляли меня, я поднимался с постели и делал несколько неверных шагов по комнате, молясь о том, чтобы поскорее окрепнуть и удрать из этого странного дома, прежде чем добрейший мистер Хадсон подвергнет меня новым врачебным пыткам.

ГЛАВА 21

Как и было обещано, на протяжении трех дней доктор Хадсон прилежно навещал больного по утрам и вечерам. Подходил к его постели, заботливо склонялся над пребывавшим по-прежнему без сознания пациентом, щупал его лоб.

– Рана заживает превосходно, – торжественно объявил врач на четвертый день, проводя по свежему розовому шву на голове Дарси кончиками не слишком чистых пальцев. Затем он обернулся к стоявшей у камина Джейн. – Шрама видно не будет, его прикроют волосы, – еще более торжественно и радостно заверил эскулап. Однако тут же лоб его прорезала морщинка озабоченности. Зная, что брат девушек считает лечение не слишком эффективным, Хадсон осведомился у Джейн: – Так за все это время он ни разу не заговорил?

Джейн покачала головой.

– Ни слова не произнес с той самой первой ночи в доме, – ответила она.

На сей раз необходимости лгать не было. Ибо то была чистая правда – красивый американец не произнес ни звука, если не считать невразумительного бормотания, услышанного три дня назад.

Она не стала говорить Хадсону, что накануне ночью, когда она сидела и писала за столиком, ей показалось, будто незнакомец не сводит с нее глаз, тайно наблюдает за каждым ее движением. Пару раз это ощущение становилось столь сильным, что она резко оборачивалась проверить, так ли это.

Но тут же убеждалась, что глаза Дарси крепко закрыты, а дыхание ровное и глубокое. «Странно, – думала Джейн. – Очень даже странно».

Она несколько отвлеклась и не слышала, что говорит ей в этот момент Хадсон. Обернулась к старому доктору и увидела, что тот вновь склонился над Дарси.

– Гм, довольно необычный случай, – пробормотал медик и задумчиво погладил пальцами седые бакенбарды. – Прямо скажем, неординарный. – Он выпрямился и покачал головой. – Возможно, придется лечить его инъекциями ртути или укусами пчел, – рассуждал он вслух. – Ладно, посмотрим, как он будет выглядеть сегодня вечером, и тогда уж решим, какое предпочесть лечение. Ибо известно немало печальных случаев, когда люди не выдерживали воздействия столь сильных ядов. С другой стороны, шоковая терапия подобного рода часто помогала вернуть мозг к активной деятельности.

Джейн вежливо промолчала. Доктор собрал свои инструменты и сумку, и она пошла провожать его.

Как только дверь за ними затворилась, Дарси открыл глаза и соскочил с постели, чувствуя неловкость из-за того, что выглядит нелепо в льняной ночной рубашке до пят.

Он босиком подошел к окну, отодвинул край шторы и выглянул. Внизу он увидел сад, а в саду – Кассандру, она стояла у ворот и говорила с доктором Хадсоном. За изгородью проходила пыльная сельская улочка, по ней как раз в этот момент с грохотом прокатила почтовая карета, поднимая тучи пыли и распугивая выводки уток и цыплят. Гуси изгибали шеи и возмущенно гоготали, потом вновь воцарилась тишина.

– Ртуть и пчелиные укусы! – в ужасе прошептал Дарси, словно чувствовал, что зловредный доктор Хадсон готовит ему новую средневековую пытку.

Рана на голове заживала действительно очень быстро, и никакой боли уже не ощущалось. Но на ногах он стоял нетвердо. Надо набраться сил, перед тем как найти свою одежду и попытаться удрать из коттеджа под покровом ночи. Найти своего скакуна и вернуться вместе с ним к тому месту, откуда начался весь этот кошмар.

Впрочем, последнее заявление доктора Хадсона убеждало в том, что времени у него не осталось, надо бежать, прежде чем старый доктор вернется и причинит непоправимый вред его здоровью. Последние несколько дней, размышлял далее Дарси, ему еще везло – лечение пиявками, которое применял доктор Хадсон, было в традициях медицины начала девятнадцатого века и не могло причинить столь уж существенного ущерба. Однако вряд ли он выдержит еще одно кровопускание или лечение пчелами и ртутью.

Дарси был целиком поглощен этими своими мыслями, а также размышлениями о том, где искать одежду, как вдруг дверь в спальню отворилась. Он обернулся. На пороге стояла Джейн.

– Так я и знала! – воскликнула она и указала на кровать. – А ну-ка, сэр, живо в постель!

– Нет, погодите минутку…

Дарси замешкался и покраснел от смущения, чувствуя, что попал в глупое положение.

– Немедленно в постель! – продолжала настаивать Джейн. – Хоть вы и искусный обманщик, сэр, тем не менее все еще не поправились окончательно.

Гневно сверкая черными глазами, она наблюдала за тем, как Дарси покорно залез в постель и улегся. Затем подошла и прикрыла ему ноги одеялом.

– А теперь, сэр, – столь же решительным тоном начала она, – расскажите-ка мне немедля, кто вы такой и как оказались здесь, в Гемпшире.

– Я Фицуильям Дарси, родом из Виргинии, – начал он излагать тщательно отрепетированную за последние три дня версию, которая строилась на подслушанных им разговорах его гостеприимных хозяев. – Я навещал живущих по соседству друзей и…

Джейн одарила его преисполненным возмущения взглядом.

– Никаких друзей по соседству у вас нет, сэр! – холодно заметила она. – И нигде в нашей округе нет большого дома, хоть чуточку похожего на тот, что вы описывали. Тем более находящегося якобы в двадцати милях к западу от нашей деревни.

Этот гневный отпор выбил почву из-под ног Дарси.

– Может, тогда к востоку… – растерянно пробормотал он. – Послушайте, вы очень добры и все такое, но нельзя ли мне получить назад свою одежду, одеться и уйти? Чтобы больше вас не беспокоить, а?..

Сперва ему показалось, что Джейн его отпустит, потому что она резко встала и подошла к высокому комоду в дальнем углу комнаты, где держала свое белье.

– Да, – сказала она и рывком выдвинула ящик, – давайте начнем с вашей одежды. – Джейн резко повернулась к нему, широкие юбки так и всколыхнулись при этом движении, и показала зажатые в руке серые трикотажные трусы-боксеры. – Что это такое, вы можете объяснить?

Дарси окончательно смутился.

– Мое нижнее белье…

Джейн с гримасой отвращения, точно в руки ей попала скользкая и мерзкая рептилия, растянула эластичный пояс трусов и отпустила – раздался громкий щелчок.

– Только не это! – воскликнула она и снова щелкнула эластичным поясом. – Что это за ткань такая, которая растягивается и сжимается, точно какой-нибудь гуммиарабик? Сроду не видывала белья из такой ткани, даже в Лондоне! Бедняжка Мэгги, да она, завидев это так называемое белье в прачечной, едва не лишилась чувств!

Дарси судорожно соображал, что же ответить.

– А, эластик… – с улыбкой протянул он. – Эластик – это такой…

Тут улыбка его увяла, ибо до него дошло, что Джейн держит в руках его нижнее белье, а значит, он совершенно голый под этой длинной ночной рубашкой. А она на нем с первого дня его пребывания в этом доме, в постели Джейн.

Дарси залился краской, как мальчишка, потом поднял глаза на Джейн.

– Кто меня раздевал?

Джейн, не выпуская трусы из рук, потупилась от смущения. И пролепетала, делая вид, что не поняла вопроса:

– Простите?..

– Меня здесь раздели, – сказал Дарси. – Кто это сделал, позвольте узнать?

Джейн смотрела на него, не в силах выдавить и слова.

– Мисс Остин? – продолжал настаивать он.

– У меня шестеро братьев, – не слишком уверенным тоном пробормотала она.

– И ни один из них не живет в этом доме.

Она заглянула в самую глубину зеленых его глаз и увидела в них смущение и гнев. Его принесли в дом, истекающего кровью. Вполне естественно, что пришлось снять с него грязную одежду. Сколько раз она помогала матери проделывать то же самое с одним из братьев! Но вдруг усомнилась в правильности того, что пришлось раздеть совершенно незнакомого мужчину. Ей не хотелось признаваться, но в том было действительно нечто неприличное. А он все не отставал.

– Так это вы меня раздевали или нет?

Теперь и Джейн почувствовала, что краснеет. И, не в силах более выносить этот пронизывающий взгляд зеленых глаз, отвернулась. А в уголках ее губ появился намек на улыбку при воспоминании о сильном атлетическом теле этого мужчины.

В комнате на несколько секунд воцарилось молчание, но обоим показалось, что прошла вечность. В надежде сменить тему разговора Джейн довольно жестким тоном заметила:

– Извольте немедленно сообщить, кто вы такой и откуда! Я требую!

– Вы не в том положении, чтобы выдвигать какие-то требования, – столь же сердито парировал Дарси.

Тон ее оставался суровым.

– И все же, сэр, вы должны объяснить это мне. Иначе я сочту вас шпионом.

Дарси изумленно уставился на нее.

– Шпионом? Но за кем мне тут шпионить, скажите на милость?

Выражение лица Джейн не изменилось.

– Не секрет, что две наши страны имеют большие разногласия. И часто воевали между собой, – сказала она. – Даже сейчас американские корабли продолжают незаконно перевозить рабов, мало того, они же снабжают наших врагов французов оружием и боеприпасами…

Тут Дарси едва сдержался – ему захотелось от досады на собственное недомыслие хлопнуть себя по перебинтованной голове. Ну конечно же! Шел 1810 год, эра наполеоновских войн между Британией и Францией. Войн, в которых молодая страна Америка предпочитала поддерживать Францию.

– Никакой я не шпион, – тихо сказал он. – И не будем больше об этом, о'кей?

Темные глаза ее гневно сверкнули.

– О'кей! – передразнила она своего собеседника, с отвращением выговаривая это незнакомое короткое слово. – Что сие означает? Я свободно говорю на нескольких языках, и еще ни в одном словаре мне не попадалось это мерзопакостное словечко!

Тут Дарси резко спустил ноги с кровати, понимая, в сколь неловком положении оказался перед этой красивой, но опасной женщиной. Поднялся и протянул руку.

– Сначала отдайте мою одежду! – потребовал он тоном, исполненным решимости и достоинства.

Какое-то время Джейн стояла неподвижно и мерила его суровым взглядом черных глаз. Ей хотелось узнать о похожей на медную застежке, которая помогала расстегнуть и застегнуть эти трусы, о пуговицах, которые выглядели костяными, но на самом деле были сделаны из какого-то другого материала. Но больше всего ей хотелось узнать о необыкновенной ткани под названием эластик. Она не сводила глаз с Дарси, и ей страшно не хотелось вспоминать неловкую сцену раздевания, во время которой она и познакомилась с этим странным предметом туалета. Затем, вздохнув, она подошла к комоду и достала из него брюки. Без слов протянула американцу и отвернулась, когда он начал одеваться.

Дарси уселся на кровать и стал натягивать сапоги.

– О'кей – это американское сленговое слово, – принялся объяснять он. – Вам известно, что такое сленг? Ну, нелитературные слова и выражения, которыми пользуются люди с улицы?

– Да, я понимаю, что вы имеете в виду, – ответила Джейн.

Она снова склонилась над комодом и извлекла из ящика выстиранную и аккуратно отглаженную рубашку Дарси.

Взяв рубашку у нее из рук, он взглянул Джейн прямо в лицо. Она по-прежнему не сводила взора со странного гостя, и видно было, что ее одолевала целая буря эмоций. За явным смущением из-за того, что мгновение назад произошло между ними, он разглядел возбуждение, даже страсть. И снова был очарован этой необыкновенной, ни на кого не похожей женщиной.

Наконец обретя дар речи, он сказал:

– О'кей означает «все в порядке», или «все прекрасно». – И, продолжая застегивать пуговицы на рубашке, подошел к окну и выглянул на пустынную деревенскую улицу.

– Если вы все-таки шпион, вас могут повесить. – В тоне ее не слышалось и тени сомнения.

– Да не шпион я! – сердито воскликнул Дарси и снова обернулся к ней. – Если уж честно, сам не понимаю, как оказался здесь. Мало того, не имею даже отдаленного представления, где находится это место, хотя уверен, что проделал очень долгий путь от своего… дома.

Он умолк, стараясь разгадать выражение прекрасных темных глаз Джейн. И в очередной раз восхитился привлекательностью этой женщины, совершенно не похожей на скверный набросок старомодно одетой и тощей как палка шестнадцатилетней девицы – то было единственное известное ему изображение писательницы Остин.

– Мне страшно неловко, что пришлось обмануть вас, – добавил он. – Я рассчитывал удрать отсюда незамеченным, найти своего жеребца и попробовать отыскать дорогу обратно…

– Обратно в Виргинию… за пять часов? – насмешливо спросила Джейн. Однако глаза ее светились неподдельным любопытством.

– О господи! Так вы слышали, как я это говорил?

Она кивнула.

– Наряду с другими весьма странными и необъяснимыми вещами. Которые вы в бреду называли телефонами, самолетами и каким-то теле… видением?..

Дарси был потрясен, узнав, как много, сам того не желая, выболтал в бреду.

– Уж не записывали ли вы все это, а? – с некоторой опаской спросил он.

– Как можете вы объяснить все эти странные слова и необычные предметы, которые при вас оказались? – спросила она и указала на наручные часы. – К примеру, вот эти миниатюрные часы, которые даже не надо заводить. А до Виргинии надо добираться несколько месяцев, это кораблем, от Англии. И если б чудеса, о которых вы болтали, были возможны, то о них бы уже знал весь мир. Их невозможно было бы утаить, если, конечно, они не являются инструментами некой секретной враждебной миссии…

– Да-да, вы правы, конечно, – заметил Дарси. И умолк, пытаясь сообразить, как лучше растолковать все это и не усугубить тем самым свое положение. – Что ж, хорошо, – сказал он через минуту. – Попробую объяснить, если вы обещаете, что никогда и никому и словом не обмолвитесь о том, что я вам тут наговорил.

Джейн вся так и похолодела, услышав это предложение.

– Я не могу дать такого обещания – что буду молчать о ваших подлых и опасных тайнах, – твердо ответила она.

Глаза Дарси гневно сверкнули.

– Что ж, прекрасно! – воскликнул он. – В таком случае, мисс Остин, позвольте мне рассказать о нескольких ваших тайнах. Поздними вечерами, переодевшись в ночную рубашку и халат, вы садитесь вон за тот туалетный столик у камина и пишете. Часто перед тем, как записать что-то, вы ведете вслух воображаемые беседы между персонажами вашего романа или же вслух размышляете о том, как тот или другой герой должен реагировать на интимное прикосновение своей возлюбленной или возлюбленного. В настоящее время вы работаете над романом о пяти сестрах, каждая из которых надеется счастливо выйти замуж. Две из них выходят, но третью соблазняет, а потом подлобросает негодяй и подлец, которого вы назвали Уикхемом.

Какую-то долю секунды Дарси размышлял над тем, стоит ли говорить писательнице, что она назовет героя своей романтической истории Фицуильямом Дарси. Но затем с мрачным удовлетворением отметил, что все пущенные им стрелы попали точно в цель и что, пожалуй, с Джейн хватит. Ибо она побелела как мел и даже резко отступила на шаг, словно он ударил ее по лицу.

– Ах вот оно что, сэр, – с отвращением прошептала она. – Стало быть, вы следили, шпионили за мной, рылись в моих личных бумагах, читали их и…

– Да ничего я не читал! – холодно ответил Дарси. – Сами посудите, как я мог прочесть, если вы каждый раз выкладывали на столик всего несколько страниц, да к тому же буквально не сводили с них глаз?

Джейн смущенно отвернулась.

– Вы… вы продолжаете сбивать меня с толку все новыми загадками, – укоризненно заметила она. – Вы никак не можете знать, что написано в романе, который я еще не закончила.

– Однако же знаю, – продолжал стоять на своем Дарси, сожалея, что ему приходится прибегать к столь грубой и примитивной тактике. Но ему не удавалось придумать другой ход, чтобы выпутаться из столь сложного положения и не злить Джейн дальше. – У каждого из нас есть свои тайны, мисс Остин, просто мне чисто случайно удалось узнать несколько ваших. Вот и все. – Он подошел к ней и произнес деликатно и тихо: – И если вы обещаете выслушать меня спокойно и взглянуть на все непредвзято, я постараюсь объяснить вам все. Но условие мое остается в силе. Никому ни слова, хорошо?

Джейн отошла к туалетному столику и опустилась в кресло.

– Еще раз прошу простить меня за это требование, – продолжил меж тем Дарси, – но когда закончу, думаю, вы сами поймете причины. – Он ободряюще улыбнулся ей. – И если это вас хоть немного утешит, могу добавить, что вы пользуетесь репутацией чрезвычайно одаренной писательницы.

Похоже, Джейн совершенно сразило последнее утверждение. Она покачала головой, а затем тихо пробормотала:

– Прошу вас, пожалуйста, скажите, кто вы такой?..

Не успел Дарси ответить, как дверь в спальню распахнулась и в комнату вошел Эдвард Остин. При виде вставшего с постели и полностью одетого Дарси он удивленно расширил глаза.

Джейн вскочила и подбежала к брату.

– Мистер Дарси, дорогой мой, – сияя от радости, произнес Эдвард. – Вот, приехал навестить вас, поскольку доктор Хадсон говорил, вы все еще прикованы к постели. Счастлив видеть, что вам гораздо лучше. Отлично, сэр! Прекрасно! Искреннее рад!

– Да, мне гораздо лучше. Правда, слабость еще не прошла, но в остальном… все хорошо, – ответил Дарси и осторожно покосился на Джейн. Та по-прежнему не сводила с него неприветливого взгляда, застыв возле брата точно статуя. – Как раз хотел от души поблагодарить вашу сестру за ее доброту и заботу обо мне, – добавил он.

К облегчению Дарси, Джейн сдержанно поклонилась.

– Не стоит благодарности, сэр, – тихо произнесла она.

Эдвард снова расплылся в улыбке.

– Что ж, Дарси, значит, вы вполне в состоянии переехать в Большой дом в Чотоне. Я настаиваю. – Он подошел к окну в дальнем конце комнаты и указал на целый лес труб, венчающих крышу дома, что виднелся за полями и деревьями. – Отсюда до моего дома совсем недалеко, он вон там, по ту сторону лугов, за маленькой рощицей. Там вам будет гораздо удобнее, и вы завершите лечение, в то время как мы продолжим поиски ваших друзей.

Дарси снова покосился на Джейн, та смотрела на него с еле заметной, полной ехидства улыбкой, будто хотела сказать: ну, посмотрим, как ты будешь выпутываться из этой ситуации.

– О, мои друзья! – воскликнул Дарси. – Следует признаться, я несколько смущен. Только что пытался объяснить мисс Джейн, что всему виной этот удар по голове, послуживший причиной временного помутнения рассудка. – Он снова взглянул на Джейн и заметил, что улыбка ее увяла. – Вообще-то, – продолжил Дарси, – в этих краях у меня нет ни единой знакомой души. Я направлялся в Лондон, как вдруг лошадь моя стала капризничать, а потом понесла по полям как бешеная.

– А, понимаю! – воскликнул Эдвард. Похоже, он был полностью удовлетворен этой примитивной и маловразумительной выдумкой. – Думаю, это все объясняет.

ГЛАВА 22

Вскоре они оказались у входа в коттедж, где их поджидала карета Эдварда.

– Премного благодарен вам за заботу, мисс Остин, – сказал Дарси и низко поклонился Кассандре. Он видел, как отвешивал такие поклоны доктор Хадсон.

– О, не стоит благодарности, сэр. – Судя по всему, она была очень довольна, что этот красивый американец особо отметил ее заслуги, и в ответ на любезность одарила сто сияющей улыбкой.

– Надеюсь еще встретиться с вами до моего отъезда домой, – сказал Дарси Джейн, которая, стоя рядом с сестрой, не скрывала своего раздражения.

– С нетерпением буду ждать этой встречи, – ответила Джейн. Подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Ибо у меня осталось еще очень много вопросов о вашей фантастической жизни в… Виргинии.

Дарси нервно поежился под взглядом этих умных темных глаз и на миг испугался, что Джейн может его выдать. Он с облегчением вздохнул, когда в разговор вмешался Эдвард.

– Вам действительно придется встретиться еще раз, Джейн, – весело заметил сестре Эдвард. – Или ты забыла, что Фрэнк приезжает сегодня ко мне в Чотон? Так что нынче вы с Кассандрой обедаете у меня. Будет еще несколько наших старых друзей. – Тут Эдвард спохватился и с виноватым видом покосился на Дарси. – Нет, разумеется, мы уже подумывали отказаться от этих праздничных планов, – извиняющимся тоном заметил он. – Но я вижу, что мистеру Дарси стало значительно лучше, так что…

Дарси чувствовал себя обязанным выдать приличествующий случаю ответ и заявил, что будет рад отобедать с кланом Остинов и какими-то еще совершенно незнакомыми ему людьми.

– Я здоров и бодр, – уверил он Эдварда и быстро добавил: – Впрочем, не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством, сэр…

На самом деле Дарси хотелось лишь одного – как можно скорей разыскать своего жеребца и удрать от этих людей при первой же возможности. Ему решительно не хотелось попасть в ситуацию, где его могло подвести полное незнание обычаев и традиций начала девятнадцатого века.

Однако Эдвард отмахнулся от этих робких возражений.

– Ничего подобного, сэр, даже слушать не желаю! Только подумайте, от чего вы отказываетесь. Мы будем наслаждаться замечательным обедом из вкуснейшей рыбы и дичи, а потом наши милые дамы будут нас развлекать. – Тут он обернулся к Кассандре и Джейн: – Во сколько прислать за вами карету? В семь?

Девушки заулыбались, сегодня брат был с ними особенно мил и любезен.

– Да, Эдвард, в семь. Спасибо, – ответила Кассандра.

С самыми дурными предчувствиями Дарси забрался в открытый экипаж, уселся рядом с Эдвардом, и они отъехали. Один раз он обернулся и увидел, как Джейн машет ему рукой на прощание, а на губах ее играет преисполненная лукавства улыбка. Дарси понял: она только и ждет возможности разоблачить его.

Откинувшись на обитые кожей подушки сиденья, Дарси рассеянно слушал болтовню Эдварда – тот описывал прелести местной охоты. Вежливо кивая в ответ на его восторженные фразы, Дарси оглядывал окрестности в надежде увидеть невысокую каменную стену и арку из нависающих над нею ветвей. Но напрасно.

– Сестра! – возбужденно воскликнула Кассандра, как только карета скрылась из виду. – Вот уж не ожидала, что ты вела долгие беседы с нашим гостем. – Мисс Остин-старшая слегка нахмурилась, выражая тем самым разочарование. – А при мне, когда я дежурила у его постели, он только спал да стонал во сне.

Джейн равнодушно пожала плечами в ответ, демонстрируя нежелание сплетничать о Дарси.

– Говорили мы всего раз, да и то недолго… о его доме в Виргинии. Это когда я вошла и увидела, что он не спит, – солгала она Кассандре. А в душе засомневалась, уж не приснился ли ей этот странный, напряженный разговор с американцем.

– И однако же ты, похоже, с нетерпением ждешь новой встречи с ним, – с лукавой улыбкой заметила Кассандра. – А он случайно не говорил, есть ли у него в Виргинии жена?

Джейн, обычно любившая поболтать с сестрой на подобные приятные, но в целом невинные темы, сегодня, судя по всему, была не в настроении. И сделала вид, будто возмущена этим предположением Кассандры.

– Как тебе не стыдно, Касс!

– А что тут такого? Тем более он так красив, а Эдвард уверяет, будто бы еще и страшно богат.

Джейн раздраженно фыркнула.

– Да, верно. И я подозреваю, что он, подобно многим другим богатым американским землевладельцам, держит рабов. А стало быть, является человеком жестоким и испорченным до мозга костей! – ответила она. А сама подумала: «Может, так и есть на самом деле?» – Вполне возможно, что мистер Дарси избивает слуг, любит только своих собак и лошадей, в том и находит утешение и удовольствие, – заметила Джейн.

Она резко повернулась и скрылась в доме.

– Ну, приветствую тебя, здоровяк! Как поживаешь?

Дарси радостно улыбнулся при виде Лорда Нельсона, которого молодой грум вывел из конюшен.

– Он в прекрасной форме, сэр, – сказал грум и протянул Дарси поводья. – Сроду не видывал такого здорового и сильного жеребца!

На Эдварда Остина, державшего целый выводок кастрированных жеребцов гнедой масти, что свидетельствовало о том, что в лошадях он разбирается, Лорд Нельсон тоже произвел неизгладимое впечатление.

– Изумительное, потрясающее создание, Дарси! – воскликнул он. – Скажите, где вы раздобыли такого красавца?

– Купил на аукционе… несколько дней тому назад, – ответил Дарси. – Вот, собирался переправить его домой… для улучшения породы. Я ведь коннозаводчик.

Эдварда до глубины души потрясли эти слова.

– Переправить домой? – с ужасом воскликнул он. – Вы хотите сказать, что собираетесь переправлять через океан эту замечательную лошадь? Бог ты мой, но ведь это страшно рискованно! То есть, я имею в виду, армии регулярно переправляют морем кавалерию вместе с лошадьми, но ведь плавание длится месяцами. И держать такое исключительное животное в трюме, в этой удушающей, кишащей крысами жаре и тесноте…

Понимая, что ступил на очередное минное поле, забыв о том, что это век парусных кораблей и до появления пароходов и океанских лайнеров остается еще лет шестьдесят, Дарси поспешил заметить:

– Вообще-то я еще не решил. Только подумываю об этом… Там видно будет.

Все еще не в силах опомниться от потрясения, Эдвард указал на большой особняк в якобинском стиле, мимо которого они проходили по пути к конюшням.

– Давайте зайдем в дом? – предложил он. – Вы еще не совсем окрепли, так что советую немного передохнуть перед обедом.

– Да, пожалуй. Благодарю вас, – ответил Дарси. – Но, если не возражаете, я хотел бы еще немного побыть со своим жеребцом.

– Разумеется, как вам будет угодно, – кивнул Эдвард. Ему нисколько не показалось подозрительным, что гость ставит благополучие скакуна выше своих удобств. – А я тем временем распоряжусь, чтобы вам подготовили комнаты и чистую одежду. – Он указал на молодого грума, терпеливо стоявшего в дверях конюшни на протяжении всей их беседы: – Симмонс проводит вас, когда вы скажете.

– Сэр! – Симмонс дотронулся до остроконечной шапки в знак того, что понял распоряжение хозяина и готов его исполнить.

Кивнув гостю, Эдвард зашагал к дому, а Дарси начал проверять, в каком состоянии находится Лорд Нельсон.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Симмонс, подходя ближе. – Но мне кажется, вы должны это видеть.

– Видеть? Что именно? – спросил Дарси у юноши.

Грум, крепко взяв Лорда Нельсона за недоуздок, приподнял верхнюю губу лошади и показал несколько знаков: электронный штриховой код, вытатуированный предшествующим владельцем.

– Вы только взгляните, сэр! – воскликнул Симмонс. – Что это у него такое?..

«Еще одно минное поле», – мрачно подумал Дарси. Из скольких подобных ситуаций ему придется выкручиваться, уму непостижимо!

Оглядевшись и убедившись, что никто их не подслушивает, Дарси заговорщицким жестом прижал палец к губам.

– Вот что, Симмонс, – тихо сказал он, – ты вроде бы славный парень. Надеюсь, тебе можно доверить одну тайну? Только чтоб никому ни слова. Договорились?

Паренек так и расплылся в улыбке.

– О да, конечно, сэр, – прошептал он в ответ.

– Это такой особый талисман на счастье и удачу. И подарил мне его один индейский вождь самых благородных кровей, еще когда я сам был мальчишкой, – сказал Дарси и указал на электронный штриховой код, где были зашифрованы международный регистрационный номер лошади, ее возраст, место рождения, родословная и имя владельца.

– Быть того не может! – Глаза у Симмонса стали круглыми, как блюдца.

– Очень даже может. Такие волшебные знаки на счастье тайно вытатуированы на всех моих лошадях.

На простоватой физиономии Симмонса возникло почти благоговейное выражение. Тут у Дарси возникла одна идея, и он решил расцветить свою историю новыми деталями и соображениями.

– Вообще-то, – сказал он ошеломленному груму, – думаю, именно этот индейский талисман спас меня от смерти, когда я свалился с лошади.

– Да, сэр, это поразительно, – прошептал Симмонс. – Потому как я слышал, расшиблись вы очень сильно, не дай бог…

Дарси приготовился было поздравить себя с отличной выдумкой, как вдруг юноша нахмурился и заметил:

– А я-то подумал было, это для того, чтобы вы смогли опознать свою лошадь, ежели ее вдруг украдут.

Потрясенный тем, что недооценил сообразительность собеседника, Дарси громко расхохотался.

– Симмонс, друг мой, – заявил он смышленому груму, – что-то подсказывает мне, ты в этой жизни далеко пойдешь.

Однако интуиция также подсказывала Дарси, что сейчас самый подходящий момент для того, чтоб выяснить местонахождение каменной стены. А потому он резко сменил тему.

– Скажи-ка мне лучше вот что. Как добраться до того места, где меня сбросила лошадь? Хочу проехать туда, посмотреть и понять, как все это случилось.

– О, простите, сэр, – ответил юноша, явно огорченный тем, что не может помочь в этом. – Я не знаю, не слышал, где они вас нашли. Наверное, сэр Эдвард знает, так что лучше спросить у него.

Солнце начало клониться к западу, а Джейн все сидела за туалетным столиком. Она решила воспользоваться дневным светом, чтобы тщательно осмотреть рукопись, которую держала под замком, в нижнем ящике. И к своему разочарованию, не обнаружила никаких признаков того, что замок взламывали, а страницы перелистывали.

– Что за ужасный человек! – пробормотала она, все еще уверенная в том, что Дарси все же как-то подобрался к ее сочинению.

Она взглянула в зеркало и увидела, что в комнату входит Кассандра. Лицо у сестры было встревоженное.

– Что случилось, Джейн? – спросила Кассандра.

Джейн резко обернулась к сестре.

– Почему, скажи на милость, мы должны обедать с этим надменным американцем? – воскликнула она.

Кассандра заметно смутилась.

– Но ведь ты сама говорила, что с нетерпением ждешь встречи с ним, – напомнила она Джейн. – Впрочем, если тебе так уж не хочется идти, могу послать брату записку, что ты нездорова. Тем более Эдвард знает, что ты последнее время не высыпалась и…

– Нет! – перебила ее Джейн с самым решительным видом, точно приняла какое-то важное решение. – Мы непременно пойдем к Эдварду, – твердо заявила она. – Ибо я не упущу возможности повидать Фрэнка и всех наших друзей. – Она снова взглянула в зеркало, в темных глазах ее танцевали искорки. – И еще мне хотелось бы как можно больше узнать об этом Дарси.

– О, Джейн… – прошептала Кассандра, явно обрадованная тем, что может разделить с сестрой снедающую ее тревогу и подозрения. – Так ты думаешь, этот Дарси обманывает нас, да? Возможно, он разбойник с большой дороги или же американский шпион, а вовсе никакой не джентльмен.

– Вполне возможно! – ответила Джейн и стала поправлять прическу. – Но если он не джентльмен, предоставим процесс разоблачения брату и его друзьям. И еще посмотрим, сумеет ли он одеться и вести себя за обедом, как подобает истинному джентльмену.

ГЛАВА 23

Все комнаты в Большом доме были залиты светом. К воротам одна за другой подкатывали кареты, запряженные лошадьми, и высаживали гостей перед большим каменным особняком, затем проезжали дальше. Кучера и ливрейные лакеи гостей сидели или разгуливали по лужайке, радуясь прекрасному сытному ужину, жареной телятине, что прислали им с кухни.

Пока вся эта публика на лужайке усердно жевала и запивала мясо элем, в самом доме, вернее, в просторной столовой, обшитой дубовыми панелями, собралось более дюжины гостей. То были родственники и друзья Остинов, и их ждала великолепная и обильная трапеза из свежей жареной форели, запеченной на вертеле дичи, впечатляющего выбора соусов, мясных блюд, салатов и свежих фруктов.

И сервирован стол был соответствующим образом: великолепным фарфоровым сервизом с изящным рисунком, который недавно привез из дальних странствий старший брат Джейн, капитан Фрэнсис Остин.

Чувствуя себя несколько неловко в одном из щегольских костюмов Эдварда, в который втиснулся с трудом, Дарси обнаружил, что усадили его как раз напротив Фрэнка Остина. Этот представительный капитан был в изумительно красивой сине-белой форме Королевского морского флота Ее Величества.

К ужасу и смятению Дарси, весь вечер Фрэнк бомбардировал его самыми каверзными вопросами. И облегчение наступило только тогда, когда вмешался Эдвард; он попросил брата пересказать гостям занимательную историю о том, как тот перевозил драгоценный сервиз морем в ужасную бурю, поместив хрупкие фарфоровые предметы в мешки с порохом, хранившимся в трюме его военного судна.

– Ветер ураганной силы, скоростью около девяноста, волны были такой высоты, что казалось, вот-вот захлестнут грот-мачту, – живописал Фрэнк ужасы путешествия заинтересованным гостям. – Нас так и швыряло из стороны в сторону, а все незакрепленные предметы разбивались вдребезги. Наш артиллерист так испугался, что глаза у него стали круглыми и большими, как пушечные ядра.

Тут Фрэнк для пущего эффекта выдержал театральную паузу, и светло-голубые холодные его глаза обежали сидящих за столом. Видимо, он хотел убедиться, что полностью владеет вниманием аудитории.

– «Кэп, сэр, – говорит мне, подбегая, главный артиллерист, – продолжил Фрэнк, имитируя сбивчивый тон и высокий от ужаса голос подчиненного, – нас так качает, что, боюсь, внизу, в трюме, порох в мешках может воспламениться сам по себе, и тогда судно взлетит на воздух! К небесам!» – Тут он снова выдержал паузу, и на загорелом его лице заиграла лукавая улыбка. – «Что ж, – ответил я ему, – слава богу, что у нас в этих мешках с порохом хранится фарфор. Потому как ежели нам суждено отправиться на небеса, мы хоть сможем показать там, из какой посуды следует пить настоящий английский чай».

Гости разразились смехом и аплодисментами. Но не успела установиться тишина, как Фрэнк снова обратил свое внимание на Дарси.

– А вы, сэр, – довольно громко, чтобы все слышали, начал он, – насколько я знаю, тоже на днях едва не отправились на небеса. Вас сбросила лошадь, не так ли?

Дарси кивнул. Все гости с интересом смотрели на него.

– Да, – с улыбкой ответил он. – Но мне повезло. Я был спасен, и меня привезли в дом ваших прекрасных и добрых сестер, которые, не жалея сил, поставили меня на ноги.

И он почтительно склонил голову перед Джейн и Кассандрой, которые сидели рядом чуть поодаль.

Фрэнк, и без того изрядно выпивший, поднял бокал и обратился к сестрам:

– За вас, мои дорогие Джейн и Касс! Благослови вас Господь! Ну разве они у меня не ангелы? – спросил он, и в грубоватом его голосе звучала искренняя привязанность к сестрам. – Капитан подмигнул и наклонился к Дарси. – Хотя и должен отметить, что эти бедные девицы до сих пор еще не обзавелись мужьями, – заметил он вполне разборчивым шепотом. – И это не из-за недостатка предложений, отнюдь нет! Обе они поклялись, что выйдут замуж только по большой любви и что состоятельность избранников для них ничего не значит.

Джейн лишь улыбнулась в ответ на эти невинные подшучивания брата. А Кассандра вдруг вся так и залилась краской.

– Фрэнк! – укоризненно воскликнула она. – Мистер Дарси еще, не дай бог, подумает, что ты сватаешь нас и набиваешь цену!

– То, что ты говоришь, братец, чистая правда, – заметила Джейн, стараясь подыграть Фрэнку. – Хотя тебе прекрасно известно, что мы поклялись не выходить замуж до тех пор, пока ты не привезешь из-за морей и океанов целый корабль, битком набитый пиратскими сокровищами. И тогда мы будем достаточно богаты, чтобы выбрать себе любого жениха, какого только захотим.

Широкие плечи Фрэнка так и заходили ходуном от смеха, бокал в руке дрогнул, и немного вина выплеснулось на скатерть.

– В таком случае, дорогая Джейн, я весь мир готов перевернуть в поисках подходящего пиратского корабля. Ибо такие замечательные сестры, как ты и Кассандра, заслуживают настоящего счастья! – И капитан снова обратился к Дарси: – А вы, сэр, как смотрите на жизнь в браке?

К этому времени Дарси немного расслабился – он понял, что этот человек заядлый шутник. А потому покосился на Джейн и притворился, что раздумывает над ответом.

– Принято считать, – через несколько мгновений заговорил он, – что брак – институт замечательный во всех отношениях. Но кому захочется жить в институте?

За столом повисла долгая неловкая пауза, все присутствующие старались осмыслить шутку, которая была в ходу у первокурсников, соучеников Дарси по колледжу.

Джейн засмеялась первой. Потом и все остальные разразились дружным громким смехом.

– Что правда, то правда! – воскликнул Эдвард со своего места во главе стола. – Отличная острота! Великолепная!

Дарси улыбнулся, дивясь про себя, как могло получиться, что все эти люди не знали до сих пор незамысловатой расхожей шутки. И почти в тот же момент понял, какой серьезный промах совершил.

На него гневно смотрел Фрэнк. Глаза его налились кровью от выпитого. Долю секунды Дарси еще не понимал, в чем заключалась его ошибка, лишь перехватив этот взгляд, сообразил: здесь, в семье Остин, не принято, чтобы шуткам заезжего гостя смеялись громче, чем грубоватым остротам военного моряка и героя.

– А что вы думаете о нынешней политике Франции, мистер Дарси? – с нескрываемой издевкой спросил капитан.

В голосе его не слышалось и намека на юмор, он смотрел на гостя, как смотрит голодная чайка на маленькую сардинку, готовая совершить рывок и проглотить добычу.

За столом, где уже зажгли свечи, снова воцарилась напряженная тишина. Дарси одарил Фрэнка обезоруживающей улыбкой.

– Боюсь, я куда как лучше разбираюсь в лошадях, нежели в политике, капитан.

– Гм, – проворчал Фрэнк, он был явно недоволен тем, что не удалось подколоть гостя. – Впрочем, все вы одним миром мазаны, американцы. До сих пор я вынужден отправлять корабли для патрулирования побережья Америки, чтобы пресечь безбожную работорговлю янки, а также поставки вооружения врагам Англии. А вам наплевать. – Он сделал паузу и отпил еще один большой глоток вина, забрызгав белоснежную сорочку кроваво-красными каплями. – Имейте в виду, скоро мы можем начать большую войну с вами, американцами, – угрожающим тоном произнес он.

Дарси поглядел через стол и увидел, как побледнела Джейн. В голове у него мелькнула мысль: не сожалеет ли мисс Остин о том, что чуть раньше обещала хранить все сказанное им в тайне.

– Вот что, Фрэнк! Боюсь, что всеми этими разговорами о рабах и войне ты ставишь нашего уважаемого гостя в неловкое положение, – вмешался вдруг Эдвард.

Он даже поднялся из-за стола и укоризненно смотрел на брата, явно смущенный тем, как грубо разговаривает тот со столь ценным потенциальным клиентом их банка.

К удивлению Дарси, Фрэнк тоже поднялся из-за стола и отвесил ему поклон.

– Прошу прощения, сэр, если чем-то невольно вас обидел. Дело в том, что мне нечасто приходится бывать в благородном обществе.

Дарси тут же ухватился за возможность разом покончить со всеми этими опасными разговорами о рабстве и войне с Америкой. Он также встал и в свою очередь отвесил поклон Фрэнку.

– Никаких обид, капитан, – сказал он. Потом поднял бокал и обратился к гостям: – Пусть обе наши нации объединятся во имя общего блага, дружбы и процветания.

Напряжение в комнате тут же спало. Гости заулыбались и тоже начали поднимать бокалы.

– Прекрасно сказано, сэр! – радостно воскликнул Эдвард.

Дарси покосился на Фрэнка, но капитан увлеченно беседовал с какой-то полногрудой девицей, своей соседкой по столу.

Сидевшая на другом конце стола Джейн исподтишка разглядывала Дарси. Кассандра наклонилась к ней и прошептала с улыбкой:

– Ну, что ты думаешь о Дарси, сестра? Разве он не проявил себя истинным джентльменом?

– Он устроил из всего этого неплохое представление, – нехотя согласилась она. – Однако я заметила, что он слишком нервничает. Смотри, так и стреляет глазами по сторонам, точно ждет какого-то подвоха. И еще я видела, как он перед едой протер вилку салфеткой, будто считал, что ему подали грязную.

Джейн смотрела на американца еще секунду-другую, затем задумчиво покачала головой.

– Нет, сестра, – заключила она. – Ты посмотри внимательней: у него же взгляд загнанной лисицы. И еще ему определенно нужен лакей, который бы правильно завязывал галстук.

– Ах, Джейн, ты, как всегда, преувеличиваешь! – возразила Кассандра.

– Разве? Что ж, тогда смотри.

Она открыто уставилась на Дарси и смотрела до тех пор, пока он не взглянул на нее. Тогда Джейн дотронулась до горла пальцами и выразительно покачала головой. Дарси скосил глаза и затеребил широкий шелковый галстук, завязанный у воротничка кривым узлом, в бесплодных попытках поправить его.

Чуть ли не с восторгом наблюдая за неловкими его действиями, Джейн наклонилась к сестре и приложила палец к губам.

– Смотри, – прошептала она.

Кассандра переводила взгляд с Джейн на Дарси и обратно.

– И что это может означать? – спросила старшая сестра.

После долгой и обильной трапезы гости перешли в большую гостиную на втором этаже дома Эдварда, где их ждало приятное развлечение. Джейн, которая долго отнекивалась и не поддавалась уговорам, все же уселась за пианино и виртуозно сыграла несколько весьма сложных пьес Моцарта и Гайдна.

В надежде избежать тесного общения с братьями Остин, особенно со вспыльчивым Фрэнком, Дарси нашел Кассандру, устроившуюся в одиночестве в дальнем конце комнаты, и уселся рядом с ней в кресло.

– Ваша сестра – прекрасная пианистка, – тихо заметил он. И был совершенно искренен в этом своем высказывании, поскольку его действительно восхитило музыкальное мастерство Джейн.

Кассандра приняла комплимент сестре со сдержанной гордостью и достоинством.

– Да, играет она замечательно, – сказала она, а затем добавила: – И вообще, мне кажется, музыка – это единственная страсть Джейн. Дома она каждое утро практикуется, играет гаммы и отрывки из разных произведений.

Дарси удивился – он что-то не помнил, чтобы слышал музыку во время своего пребывания в коттедже. Но не успел об этом сказать, как Джейн закончила одну из пьес эффектным пассажем и была вознаграждена громкими аплодисментами. Они с Кассандрой поднялись и присоединились к остальным гостям.

– Превосходно, мисс Остин, – сказал Дарси и нарочно дотронулся до своего скверно завязанного галстука. – Вы полны сюрпризов!

Джейн слегка склонила голову.

– Благодарю вас, сэр, – ответила она, а в темных ее глазах искрились смешинки. – А вы – сама вежливость и обходительность.

– Это правда, что музыка – ваша единственная страсть? – спросил он с насмешливой улыбкой.

– Отнюдь, – ответила, как отрезала, Джейн. – А это правда, что лошади – ваша единственная страсть?

Кассандра, которая прислушивалась к их разговору с растущим недоумением, воспользовалась короткой паузой и решила сделать реверанс в адрес американца.

– Прошу прощения, но мне необходимо перемолвиться словечком с братьями, – сказала она и дипломатично удалилась.

Оставшись вдвоем, Дарси и Джейн оглядели комнату, желая убедиться, что их никто не подслушивает. И тут Дарси заметил Фрэнка – тот стоял возле камина и взирал на них с хмурым и подозрительным видом.

Джейн тоже заметила это и нарочито громко спросила Дарси:

– А как поживает Лорд Нельсон, ваш замечательный скакун?

– Пожалуйста, давайте разговаривать не здесь! – взмолился Дарси. – У меня сложилось впечатление, что ваш брат с превеликим удовольствием разрубил бы меня этой своей саблей на мелкие кусочки.

Джейн ответила ему ангельской улыбкой.

– Да, уверена, он так бы и сделал, представься только случай, – согласилась она. – И полагаю, что вам лучше объясниться прямо сейчас, чтобы у меня осталось время подумать, стоит ли защищать вас от Фрэнка, если он решится предпринять вылазку.

– Что ж, прекрасно, – ответил Дарси и нервно оглядел полную гостей комнату. – Есть здесь место, куда бы мы могли пойти?

Она смотрела на него с недоумением.

– Пойти?..

– Ну, где мы могли бы остаться наедине, – нетерпеливо продолжил Дарси, – и были бы уверены, что нас никто не слышит?

Джейн озабоченно нахмурилась и оглядела гостиную. Потом покачала головой.

– Только не в доме моего брата, – сказала она. – И уж определенно не в присутствии Фрэнка.

– Тогда где? – нетерпеливо воскликнул Дарси. – Потому как мне необходимо переговорить с вами немедленно. Это очень срочно и важно.

Немного смущенной таким оборотом девушке – ведь Джейн заранее решила, что секреты из Дарси ей придется вытягивать едва ли не клещами – никак не приходило в голову ни одно подходящее место, где можно было бы спокойно поговорить.

Мало того, она вовсе не была уверена, что хочет остаться наедине с этим загадочным и, возможно, весьма опасным человеком.

– Не знаю, просто ума не приложу… – пробормотала она, стараясь выиграть время. – Надо подумать.

Дарси с нетерпением ждал. Находившийся в другом конце комнаты капитан Фрэнсис Остин тихо и серьезно переговаривался о чем-то с братом и Кассандрой, время от времени подозрительно поглядывая на Дарси.

ГЛАВА 24

– Я стоял и ждал, когда она придумает подходящее место, где бы мы могли спокойно поговорить. И все это время глаза ее брата так и сверлили меня, точно лазерные лучи.

Дарси поднял голову и взглянул на Элизу. Уже смеркалось. Она давно вынула ноги из воды и сидела, подобрав их под себя, чтоб не замерзли. Но и не думала вставать с камня, продолжая внимать Дарси с все тем же всепоглощающим вниманием, точно опасалась пропустить хотя бы мельчайшую подробность этой поразительной истории.

– И что же вы сделали? – нетерпеливо спросила она.

– Джейн в тот момент ничего не удавалось придумать. А потом ее отвлек кто-то из многочисленных родственников, – ответил Дарси. – И до конца вечера нам так и не удалось побыть вдвоем. Но позже, когда она собиралась покинуть дом Эдварда, я…

– Фиц? Ты где?.. Здесь, что ли?..

Дарси тут же умолк и вытер лоб. Пронзительный крик прорезал тихий вечерний воздух.

– Прелестно! – простонала Элиза. – Только этого нам не хватало.

Она обернулась и увидела, что через лужайку, спотыкаясь о кочки, к ним бежит Фейт Харрингтон. Дарси встал, дал Элизе руку и помог подняться.

– Прошу прощения, – сказал он. – Придется закончить рассказ позже.

– Ах, вот вы где! – махнула рукой Фейт и заспешила к берегу. Она успела переодеться, и вместо костюма для верховой езды на ней красовалось ядовито-розовое летнее платье с оборками, которое старило ее и делало менее женственной, чем обычно. – Что за секреты у вас завелись? Уж не маленькая ли интрижка? – спросила блондинка визгливым своим голоском и, подозрительно щурясь, уставилась на Элизу.

Раздраженная этим неожиданным вторжением и нетактичным вопросом, Элиза быстро подхватила свой альбом для рисования и туфли.

– Даже если и так, вряд ли интрижка долго оставалась бы здесь тайной, не правда ли? – сердито парировала она.

– О боже, какие мы, однако, обидчивые! Я всего лишь пришла сказать, что обед подан, – заявила Фейт с видом оскорбленной невинности. – У меня и в мыслях не было помешать вашему маленькому свиданию.

И она, капризно надув губки, зашагала к дому. Дарси с Элизой последовали за ней на почтительном расстоянии.

– Между вами что-то есть, да? – спросила Элиза, когда Фейт отошла на порядочное расстояние и уже не могла слышать их.

Дарси покачал головой и улыбнулся.

– Нет, она просто старый друг семьи и сестра Харва, – ответил он, немного недоумевая, почему это так волнует Элизу. Потом посмотрел вслед быстро удаляющейся фигурке в ярко-розовом и добавил: – Бедная Фейт не выносит, когда вдруг оказывается не в центре внимания.

Элиза рассмеялась. Ей показалось странным такое объяснение плохих манер.

– Надеюсь, на самом деле вы так не думаете?

– О чем это вы?

– О том, – ответила Элиза и указала на Фейт, – что эта женщина больше всего напоминает сейчас нерадивого работника, получившего уведомление об увольнении. – Она понизила голос до трагического шепота. – Скажите, а у вас тут случайно не валяется где-нибудь автоматическое оружие?

– Ну, – усмехнулся в ответ Дарси, – если и завалилось где, так только незаряженное. Что ж, идемте обедать?

Элиза пожала плечами.

– Конечно! Почему бы нет?

Элиза, Харв, Дженни и Артемис уселись на одном конце длинного стола в огромной обеденной зале и с аппетитом поглощали изысканные блюда, в числе которых были крабовый суп-пюре, а также охлажденные жареные цыплята. Тем временем Фейт полностью экспроприировала Дарси. Заставила его сесть рядом с ней за противоположным концом стола и уже полчаса болтала без умолку.

– Признайтесь, вы рады, что остались? – спросил у Элизы Харв Харрингтон и выразительно взмахнул недоеденной куриной ножкой.

Элиза столь же выразительно покосилась на Фейт.

– Сложный вопрос, Харв, – пробормотала она и начала с аппетитом поглощать густой розовый суп, опуская в тарелку старинную серебряную ложку, нижняя часть которой была отлита в форме миниатюрной раковины.

На красивом лице Харва возникло выражение шутливой озабоченности.

– О боже! Надеюсь, моя старшая сестрица не слишком вас… беспокоила?

– Не больше чем среднестатистический уровень заболеваемости бубонной чумой, – заверила его Элиза. – И вообще, что с ней такое происходит? Ведь не застигла же она нас с Фицем за игрой в доктора на сеновале!

– Нет, ей-богу, Арти, мне нравится эта девочка! – воскликнула Дженни.

Артемис поднял голову от тарелки.

– За игрой в доктора на сеновале? – задумчиво повторил он. – Похоже, я пропустил этот курс, учась в медицинском колледже.

Дженни наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Чуть позже я просвещу тебя на эту тему, дорогой, – торжественно пообещала она. А затем обернулась к Харву: – Харви, будь другом, сделай одолжение, расскажи девушке про Фица и твою сестру.

Обрадованный тем, что раз в кои-то веки его попросили о чем-то рассказать, Харв быстро догрыз куриную ножку и запил большим глотком виски.

– Фиц и Фейт, – вымолвил он наконец. – Что ж, тут все очень просто. Видите ли, Элиза, Фейт возмечтала стать миссис Пемберли еще в самом нежном возрасте, как только научилась читать ярлычки на тряпках от Гуччи…

– А букварем ей служил каталог «Ниман-Маркус»[6], – не преминул вставить Артемис и потянулся к блюду с цыплятами.

Харв одарил доктора укоризненным взглядом. Потом вновь повернулся к Элизе.

– Итак, как я уже говорил, Фейт воспылала неукротимым желанием захомутать Фица. Но он вовсе не намеревался делать ей предложение. Впрочем, наверное, следует начать с самого начала. Хотя мы с Фейт выходцы из старинной аристократической семьи, былого богатства в ней и следа нет. И пока хотя бы один из нас – упаси господи! – не начнет работать, единственный способ влачить сколько-нибудь пристойное существование, к которому мы пристрастились с детства, – это найти богатого мужа для Фейт или хорошо упакованную жену для меня.

– Состояние которых приблизительно равнялось бы годовому бюджету Аргентины, – вставила Дженни.

Артемис бросил на Харва жалостливый взгляд.

– Этот человек попал в тяжелое положение, – сказал он Элизе. – Я даже посоветовал ему заняться разведением сомов в бассейне фамильного поместья. – Артемису с трудом удавалось сохранять серьезное, даже мрачное выражение лица. – Печальное это зрелище, доложу я вам, – выходец из некогда богатой аристократической семьи, к тому же белый, оказавшийся в таком состоянии.

– Спасибо, Арти, я всегда знал, ты меня понимаешь, – сказал Харв. – И что бы там ни вдалбливали нам разные умники из Американской медицинской ассоциации, в сомах содержится совсем немного жира. Вес прибавляется только от пива и злаковых.

– Это научный факт! – не преминула вставить Дженни.

Харв обернулся к Элизе.

– Ладно, как бы там ни было, Элиза, – продолжил он, – я из кожи лез вон, чтобы обеспечить достойную жизнь сестре как выгодной невесте, которая, в свою очередь, обеспечила бы дальнейшее благополучие нашей семьи. И даже заказал новую кровлю для нашего летнего домика, но, увы, все мало-мальски подходящие кандидаты отказывались от своего счастья. За исключением одного, который сам походил на большого усатого сома.

– Самая подходящая ей пара! – захихикала Дженни. – Потому как твоя сестрица тоже похожа на рыбу.

Харв проигнорировал эту реплику и, откашлявшись, продолжил мрачным тоном:

– Короче, моей сестре не нравится никто, и она продолжает лелеять надежду, что Фиц рано или поздно перестанет упираться и женится на ней. Но единственный способ захомутать его – это напоить до полусмерти и вывезти в Хуарес или какое-нибудь другое местечко, где брак можно заключить за пятнадцать долларов и без всяких там анализов крови.

Элиза снова услышала хихиканье Дженни.

– Знаете, я жалею, что попросила вас, – сказала она Харву, который опять принялся за виски. – Короче говоря, у Фица нет ни малейшего намерения участвовать в этой благотворительной программе, верно?

Харв отпил большой глоток, закатил глаза и снова приложился к рюмке. Но все же умудрился выдавить в ответ:

– Ни малейшего! – И, набрав в рот побольше воздуху, добавил: – Напоить до такой степени нам его не удалось.

– Но разве она ему ни чуточки не нравится? – спросила Элиза.

– Ну почему же, – проворчал в ответ Артемис. – Наверное, все же хоть немного нравится, раз он брал ее с собой в Англию.

– Так она была с ним в Англии? – воскликнула Элиза, ощутив укол ревности.

Дженни уловила тревогу в ее голосе и решила сменить тему.

– Да, в желтой прессе только о том и писали, но на самом деле это Харв уговорил Фица взять Фейт с собой. Сам тоже поехал, проследить, чтобы с сестрой не случилось неприятностей.

– Ага, только вышло так, что неприятности выпали на долю другого, – вставил Харв.

Элиза взглянула на него удивленно, и Дженни принялась объяснять.

– Как раз тогда с Фицем и случилась эта странная история. Он исчез. Сколько тогда шуму понаделала желтая пресса!

– Эти паршивые газетенки все переврали, – заметил Харв. – Лично я уверен, Фиц никуда не пропадал. Он попросту сбежал от моей дорогой сестрицы, потому что больше не мог ее выносить. Я и сам был готов сбежать на край света, так она мне тогда надоела.

Элиза вспомнила рассказ Фица, выражение его лица, когда он говорил о первых встречах с Джейн Остин, и снова, к собственному удивлению, поняла, что ревнует его.

Погруженная в свои мысли, она тихо пробормотала:

– Нет, он же влюбился…

И тут же осеклась, заметив на себе изумленные взгляды троих собеседников. Она и сама не могла объяснить, как и почему у нее вырвались эти слова.

Элиза резко поднялась из-за стола, извинилась, пожелала всем доброй ночи. И торопливо поднялась к себе, в Розовую спальню.

Чуть позже Элиза сидела на ковре в комнате, подобрав под себя ноги, и вспоминала события первого своего дня в Пемберли. Лучше всего ей думалось за работой, а потому на коленях лежал альбом для рисования. Почему вдруг в ней проснулась ревность к мужчине, с которым они знакомы всего-то несколько часов? К тому же она ревновала его к женщине, которая ему вовсе не нравилась. И еще к одной – той, что умерла почти двести лет тому назад. Но это же полный абсурд! Ей хотелось смеяться над собой.

Поглядывая время от времени на прелестный портрет леди Роуз Дарси, Элиза рисовала первую хозяйку Большого дома в Пемберли такой, какой ее описывала Дженни. Красавица стояла на балконе Розовой спальни в шелковом халате и вглядывалась вдаль в ожидании своего мужа.

Пытаясь как-то привести в порядок путаные мысли, Элиза энергично работала карандашом и пастелью. Следует рассуждать логически. Итак, одного из предков Дарси можно считать кандидатом в главные герои романтической классики Джейн Остин. С другой стороны, по словам Дженни и всех остальных, путешествие в Англию, предпринятое Фицем три года тому назад, стало началом бурного его увлечения писательницей.

Элиза вполне серьезно пыталась рассмотреть возможность того, что невероятная история, рассказанная хозяином дома, правдива. Закрыв глаза, она представила себе лицо Дарси, когда он пересказывал ей все эти невообразимые события, – казалось, он в тот момент пребывал в состоянии, близком к трансу. Причем речь шла о событиях двухсотлетней давности. Могло ли такое случиться на самом деле?.. Элиза старалась придумать какое-то другое объяснение, поддающееся логической проверке.

Но ее размышления вдруг прервал стук в дверь. Элиза поднялась, отложила альбом на кровать и подошла к двери.

– Кто там? – тихо спросила она.

– Это я. Фиц.

Элиза отворила дверь и увидела, что он стоит в темном коридоре с высоким серебряным подсвечником в руке.

– Красивая свеча, – с улыбкой заметила она. Затем осторожно выглянула в коридор и оглядела его, проверяя, не притаилась ли где коварная Фейт Харрингтон, готовая нанести удар. – А где же ваша леди Макбет? – спросила художница.

– Надежно заперта в подземной темнице, – с добродушной улыбкой ответил Дарси. – Не желаете ли прогуляться немного?

Элиза ответила ему улыбкой и подумала, что противостоять обаянию этого человека невозможно.

– Прогуляться! – воскликнула она. – Прямо как в каком-нибудь готическом романе, где хозяин дома – это вы – выискивает способ ворваться в спальню героини с единственной целью – сорвать с нее корсаж. Героиня – это, конечно, я.

Дарси расхохотался.

– А что, вполне возможно. Обычно я так и делаю. Прохожу мимо гостевой комнаты, спрашиваю, не хочет ли девушка прогуляться. А вот насчет того, чтобы сорвать корсаж… есть тут у нас один умелец по этой части. Могу позвать Харва.

– Ладно, – усмехнулась она. – В любом случае платья с корсажем здесь у меня нет. Не захватила, не думала, что может пригодиться.

Дарси отступил на шаг.

– Если вам угодно, прошу. – Он поклонился и указал рукой на широкий и длинный коридор. – Сюда, пожалуйста.

Элиза вышла из комнаты и последовала за ним.

– Куда мы направляемся? – шепотом спросила она.

Он обернулся и подмигнул ей, в мерцающем пламени свечи точеные черты его лица казались особенно прекрасными.

– Идем туда, где нас уж точно никто не побеспокоит, – ответил он.

Несколько минут они спускались по узкой темной лестнице, затем вышли из дома через заднюю дверь.

Здесь дорогу им освещала полная луна, и Дарси повел Элизу по узенькой тропинке к напоминавшему амбар деревянному сооружению, что виднелось впереди среди деревьев. Подойдя, Дарси ухватился за ручку и медленно отворил тяжелую дверь, крепившуюся на огромных и скрипучих металлических петлях – такие нынче увидишь разве что в фильмах ужасов. Элиза робко шагнула за ним в темноту и стояла, выжидая, пока он нащупает и зажжет фонарь, висевший на петле возле входа.

– Мне что, должно здесь понравиться? – спросила она и поежилась. – А летучих мышей тут случайно нет?

– Есть несколько. Живут где-то там, наверху, – ответил Дарси, всматриваясь в чернильную тьму под потолком, где угадывались очертания балок. – Но сейчас, по всей видимости, улетели искать пропитание.

– О, замечательно, – буркнула она в ответ и нервно передернула плечами. – Чувствую себя почти в безопасности.

Тут вдруг ожил и замигал язычок пламени в фонаре. И осветил огромное помещение, поделенное перегородками на отсеки. Элиза сощурилась, заморгала, а потом вдруг удивленно приоткрыла рот при виде зрелища, представшего перед ней.

Вдоль стен тянулись в два ряда не меньше дюжины карет и экипажей, просторных, отделанных лакированными деревянными панелями; в свете фонаря поблескивали ярко начищенные медные заклепки и ручки.

– О, как же здесь красиво! – воскликнула она.

– Фамильное наследие, все как одна удобные, – с гордостью заметил Дарси.

Он поднял фонарь повыше и медленно двинулся по проходу, мимо скаковых колясок, тяжелых карет для долгих путешествий и легких двухместных кабриолетов с колесами, спицы которых поблескивали, точно серебристая паутина.

– Выбор за вами, – сказал он Элизе.

Та медленно шла мимо элегантных карет и колясок, время от времени останавливалась, разглядывала мягкие кожаные сиденья, проводила пальцами по сияющим красным и черным лаком панелям с искусной резьбой. И в самом конце прохода остановилась возле изящной кареты цвета бургундского, со стеклянными окнами, украшенными искусным цветочным рисунком. Внутри потолок, стенки и сиденья были обтянуты замшей серовато-голубого оттенка.

– Вот эта, – сказала она.

– Моя любимая! – заметил Дарси. Похоже, он действительно был доволен ее выбором. – Эта карета принадлежала первой хозяйке Пемберли…

– Роуз, вашей прапрапрабабушке! – захлопала в ладоши Элиза.

– Совершенно верно, – откликнулся Дарси. Он распахнул дверцу и с поклоном пригласил гостью садиться. – Устраивайтесь поудобнее. Я через минуту вернусь.

Шагнув в высокое отделение для пассажиров, Элиза блаженно устроилась на мягком, точно пуховом, переднем сиденье и закрыла глаза. «Теперь я представляю, как чувствовала себя Золушка, – подумалось ей. – Нет, подруга, расслабляться не советую. К хорошему слишком быстро привыкаешь».

Затем она открыла глаза и высунулась из дверцы посмотреть, не идет ли Дарси.

– Вы где?

Дарси так внезапно возник у окна с противоположной стороны, что Элиза даже вздрогнула. Открыл дверцу, влез в карету, уселся на сиденье напротив. В руках он держал раскупоренную бутылку шампанского и два бокала из тонкого стекла.

– Вот, держите, – сказал он и протянул ей бокал.

Элиза следила за тем, как он быстро и ловко наполнил сначала ее бокал, потом – свой, а бутылку поставил на маленькую деревянную полочку.

– А вы твердо уверены в том, что все это не является прелюдией к бурному роману или пошлому заигрыванию? – шутливо спросила она его, следя за тем, как играют пузырьки в светло-золотистом напитке.

– Клянусь честью джентльмена, это не так, – ответил он и чокнулся с ней. – Я подумал, подлинная атмосфера начала девятнадцатого века будет неплохо сочетаться с моим рассказом.

– Шикарный джентльмен, шампанское при свечах! – Элиза отпила глоток холодного золотистого вина, сочла его превосходным и отпила еще. – Мечта каждой женщины!

Дарси слегка изогнул бровь, и Элиза тут же покраснела от смущения – глупейшее замечание в ответ на его романтический жест. На губах Дарси заиграла улыбка, и девушка почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. Нет, надо немедленно взять себя в руки. И она строго выпрямилась на сиденье, слегка склонила голову набок и принялась изучать его точеные черты.

– Скажите, Фиц, могу я задать вам сугубо личный вопрос?

– До сих пор, Элиза, – заметил он, – все заданные вами вопросы носили, как мне кажется, личный характер. – Наступила пауза. Он заметил легкий испуг на ее лице. Видимо, она боялась отказа. – Но я не против. Давайте, спрашивайте.

– Вы влюбились в Джейн?

Глаза Дарси блеснули.

– Означает ли этот вопрос, что вы поверили моей истории? – с надеждой спросил он.

– Ну, скажем так. Я начинаю верить в то, во что поверили вы сами, – уклончиво ответила она. – И все же ответьте, вы в нее тогда влюбились, верно?

– Не уверен, что могу искренне и правдиво ответить на этот вопрос, – сказал он. – Во сне очень легко влюбиться. И если то был сон… во всяком случае, так мне сейчас кажется…

Тут Дарси умолк, отпил глоток шампанского, закрыл глаза и погрузился в воспоминания.

– Как я упоминал чуть раньше, нам с Джейн в тот вечер так и не удалось остаться наедине и поговорить, и она уже собиралась уезжать из дома Эдварда…