Частный дознаватель

Глава 15

…Покойникам всегда почему-то достается куда больше любви, чем живым: наверное, просто потому, что они неподвижно лежат на месте и наконец-то больше никому не мешают…

Макс Фрай. Болтливый мертвец

Когда мы добрались до садовника, он уже не подавал признаков жизни… Впрочем, мальчишка не подавал их и до нашего прихода, ну да это так, — мелочи смерти.

— Вы кто такие? — очередной полицейский заслонил дивный вид на труп.

— Мы частные детективы. — без тени стеснения ответил виконт и подтолкнул меня вперёд. — Это Лойд де Салес.

Поначалу имя ничего стражу порядка толком не говорило, но стоило мужчине с любопытством почесать голову, как в неё тут же вернулась старая добрая память о моей персоне:

— Погоди, а я тебя знаю! — жандарм принялся усиленно наминать лоб. — Ты ж этот… торговец диванами на Солнечной! Помнится, младший лейтенант брал у тебя кресло. Хорошее такое, кожаное. Я ещё спросил тогда: «Джимбо, а ведь дворяне креслами не торгуют!», на что он мне: «Лойд де Салес — исключение. Хоть и дворянин, а порядочный юнец! Да и женщин приходует, что в наше время среди аристократов крайняя редкость…»

Реймонд заливался от смеха.

— Так что вы хотели, господин диванщик? — вернув себе серьёзность, спросил жандарм. — Тут новых клиентов вы не найдёте: все заняты, смотрят на труп…

— Что за труп? — спросил я, будто и не знал, куда пришёл, и будто мы не представлялись частными детективами с минуту назад.

— Какой-то мелкий служка, господин диванщик. При нём нашли только пару монет, паспорт и какое-то письмо…

— Письмо?! — виконт вперился в рассказчика самым выразительным взглядом из возможных. — А какая на нём была печатка?

— Хм… А такое можно рассказывать торговцам диванами?

— Нужно! — зауверял виконт. — Ведь всем доподлинно известно, что продавцы диванов — самые добрые люди на свете, и тому, кто им поможет, они подарят просто замечательный диван.

— И кресло? — любезно уточнил полицейский.

— Да-да, и кресло. — аристократ беззаботно махнул рукой. — Так что с письмом?

— А вы мне расписочку на получение диванчика сделаете? — поинтересовался государственный служащий, заулыбавшись, как невеста в день свадьбы: должно быть, мужчина уже представлял, как использует диван по назначению.

— Конечно! Мистер Лойд, — дворянин ткнул меня в бок и подсунул в руки записку и карандаш. — Распишитесь, пожалуйста.

Я намалевал под «торжественно клянёмся подарить старшему лейтенанту диван» какие-то каракули и был таков. Жандарм спрятал записку в карман и начал рассказывать:

— В общем, печатка на письме была превосходная. В форме льва…

Виконт внимательно на меня посмотрел. Я одарил его таким же надоедливым взглядом, как бы намекая, что ни черта не разбираюсь в местных гербах.

— Лойд, вам это ни о чём не говорит?

— Признаюсь, я слабо разбираюсь в дворянских родах и их ответвлениях. А вам? Вам это что-нибудь объясняет?

— Не имею понятия. — виконт подёрнул плечами и попросил жандарма продолжать.

Долго уговаривать не пришлось:

— Уж не знаю, что было в письме, потому как капитан де Лувиньи сразу его забрал, но догадываюсь об одном: этого парня убили с помощью яда! — ужасно довольный собой, полицейский принялся разминать вороватые пальцы.

Я нахмурился.

— Как вы пришли к такому заключению?

— Господин диванщик, я профессионал своего дела. — уведомил меня охранник по периметру, словно он и вёл тут следствие. — И мне сразу видно, если на ком-то был использован яд.

— Не понимаю. — ответил я лишь затем, чтобы попасть поближе к трупу.

— Экий вы непонятливый. — гениальный жандарм вздохнул. — Ну ладно уж, пойдёмте, покажу вам этого служку. Только, если подъедет труповозка или подойдёт мой коллега, говорите, что вы из отдела по борьбе с наркотиками.

Мы с Реймондом одновременно кивнули, и тогда полицейский провёл нас к Симону. Я сразу приметил некоторые изменения.

«Переодет. В чистое и дорогое. Он куда-то собирался. В Серебряную ложку? Может, хотел найти меня? Нельзя отбрасывать эту версию…»

— Это, мои дорогие господа диванщики, действие яда под названием Лавиорт. Он прост в использовании и легко достаётся на чёрном рынке. Симптомы: ярко выраженные жёлтые пятна на коже, выпадение волос, — чтобы доказать нам правоту его суждений, полицейский взял Симона за шевелюру и с лёгкостью выдернул целую прядь, — А также опухший язык и общая симптоматика удушья.

Боец был очень доволен собой: он гордо приподнимал набитую опилками голову, говорил с особым придыханием, постоянно поправлял жандармский значок.

— Зачем кому-то травить обычного слугу? — задал я очевидный и, ясное дело, ненужный мне вопрос, чтобы узнать официальное мнение следствия.

Государственный служащий уже раскрыл рот, — в который, к слову, могла спокойно залететь стайка мушек, — но кое-кто неожиданно его перебил:

— …Затем, чтобы он никому не выдал ужасных тайн своих хозяев. — раздался за моей спиной холодный, отточенный голос. — Этот мальчишка прислуживал в доме де Вилларе и, возможно, напрямую связан с похитителем девушки.

Реймонд побледнел.

— И вы знаете, кто эта свинья… мистер де Лувиньи?

После такого я не мог не повернуться. За нашими спинами притаился зрелый мужчина приятной наружности, с занимательной широкополой шляпой, скрывающей часть лица.

— Ах, Лойд де Салес. — сказал важный господин, как только подошёл ближе и рассмотрел моё лицо. — Знаменитый потомок работорговцев, любимец игорных заведений и тот, кто меня оскорбил. Дважды.

Виконт с обидой на меня уставился: юноша наверняка решил, что я умолчал о знакомстве с детективом, расследующим пропажу Адель… Только вот, в моей памяти не было ничего такого, что хоть косвенно бы намекало на моё знакомство с известным сыщиком. Поэтому я не преминул опровергнуть наговоры:

— Я что-то не припомню, чтобы когда-нибудь оскорблял вас.

— Да? — де Лувиньи усмехнулся. — С неделю назад. Вы пришли за материалами по делу и когда узнали, что я вам их не выдам, закатили скандал и разбили свои наручные часы об стену.

Реймонд всё больше надувал сердитые губы. Умасленный диванами жандарм выпрямился по струнке и не смел пискнуть.

— Уверяю вас, я глубоко сожалею об этой выходке. — мне пришлось принять поражение.

Я уже намеревался раскланяться, как бесстрастный детектив добавил:

— И именно поэтому, из чувства глубокого сожаления, вы, конечно же, подсунули под дверь моего дома коробку с оркскими фекалиями?

— Это был не я.

— Там было ваше имя.

— Кто-то меня опорочил.

По удручённому виду Реймонда я понял, насколько ему было неудобно находиться со мной на одной улице. Да и мне, честно говоря, тоже. Но я не собирался играть в смущение, поэтому предпочёл перевести разговор в более важное для следствия русло:

— Мистер де Лувиньи, из достоверных источников я знаю, что вы уже осмотрели труп бедного слуги и нашли при нём одну занимательную вещицу. Не могли бы вы, как коллега, поделиться со мной некоторыми сведениями и тем самым ускорить процесс следствия? — обаятельная улыбка стала венцом моей скромной просьбы.

— Какой вы стали культурный, мистер де Салес. — едко выцедил следователь. — К вашему сведению, государство не делится важными сведениями с кем попало.

Реймонд выдохнул.

— Так я и думал, господин де Лувиньи. Так я и думал. Вы никогда не выдадите нам это письмо?

— Никогда. — сыщик усмехнулся. — Лейтенант Поларк!

Бедняга, охраняющий труп, и сам стал похож на мертвеца.

— Да, сэр! К вашим услугам, сэр!

— Выведите этих джентльменов и не подпускайте к телу, пока за ним не приедет гробовщик… Ах, вот и он!

К нам подкатила старая телега, и из неё вышел дряхлый, даже немощный старик. Я засомневался, сможет ли человек такой комплекции перетащить тело, но, когда около повозки показался большущий детина с крепкими ручищами, всё стало на свои места.

— Джером, переноси. — отдал приказ дедуля, после чего, кряхтя и кашляя, подошёл к нам и поздоровался с де Лувиньи.

— И вам доброй ночи, мистер Гекарт. Надеюсь, печи ещё не переполнены?

— Забиты до вторника, мистер де Лувиньи, так что молодому человек придётся обождать. — старый циник попытался засмеяться и чуть было не умер от приступа кашля.

Капитан вежливо прыснул в ладошку и, вдруг вспомнив о нас, с раздражением уставился на подчинённого.

— Вы ещё здесь, лейтенант Поларк?

Болтливый жандарм раскраснелся, извинился и погнал нас до самого края улицы. Там он с нами и распрощался, наказав привезти диван по указанному адресу.

«Что ж, теперь у меня целая связка возможностей. Надо зайти к служанке, найти торговца ядами и узнать действие Лавиорта и… Хе-хе, найти мистера Гекарта и полюбопытствовать, за сколько он даст осмотреть труп. И это если не учитывать того, что завтра у меня назначена встреча с отцом и сыном де Ребером… Как много дел и как мало времени»

— Вы знаете де Лувиньи, но предпочли не говорить об этом. Лойд, вы не доверяете мне?

За всеми этими планами я так замотался, что совсем позабыл о моём новом знакомом. Так делать не стоило: это, мягко говоря, не очень-то вежливо.

— Просто я не видел смысла в том, чтобы рассказывать вам мои походы к этому бессовестному, оклеветавшему меня человеку.

— Так всё, что он говорил, это клевета? — с недоверием спросил мой собеседник, явно сомневаясь в моих словах и, в частности, моём рассудке, ведь кто в здравом уме станет прятать под дверью влиятельного человека коробку с экскрементами.

— Да, уверяю вас. Ну… Кхм, возможно, факт с коробкой действительно имел место быть…

Виконт приподнял брови.

— …Но он никак не связан со мной. Кто-то из моих завистливых коллег просто решил подшутить и принизить меня в глазах детектива. И у них получилось: теперь де Лувиньи и пальцем не пошевелит, чтобы мне помочь.

— И что же вы планируете делать?

— Я? Э… — мне показалось, или на крыше мелькнул знакомый силуэт. Очень знакомый и очень остроухий.

— Вы что-то заметили?! — виконт резко повернулся и достал из ножен рапиру. — Там кто-то есть?

— Да не волнуйтесь вы так, — я аккуратно подобрался к виконту и похлопал его по плечу. — Убийцы не бродят в шаге от чужого убийства.

— Наверное, вы правы. — юноша вздохнул и спрятал оружие. — Все эти детективные штучки очень волнительны, не правда ли, Лойд?

— Да, вы правы… — я всё чаще вглядывался в ночной туман и стал замечать, что за мной была организована целая шпионская сеть: как минимум три группы внимательно наблюдали за каждым моим действием и наивно полагали, что их не замечают. Возможно, эти люди действительно были профессионалами своего дела: ловкие, не отбрасывающие тени, тихие, как мыши. Но вот одного они не знали: перед ними стоял тот, кто ловил шпионов и получше.

— Вы так задумчивы, что мне боязно на вас смотреть. — виконт неловко засмеялся. — Пожалуй, не буду допытывать вас своими глупыми вопросами и пойду домой… Только пообещайте прийти ко мне в понедельник и рассказать о том, как продвигается дело. Я места себе не нахожу, и вы это наверняка заметили: Адель… Она… Она была очень дорога мне.

— Хорошо. Обязательно зайду.

Мы пожали друг другу руки и расстались. Я уже усиленно думал, как избавиться от хвоста и стоит ли мне сейчас побежать на людную улицу, как в темноте раздался звонкий голос:

— Лойд, мой адрес — улица генерала Стефана 18. Квартира на седьмом этаже!

Я так испугался, что чуть не наделал в штаны. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не оскорбить виконта и ответить ему, как подобает дворянину.

— Конечно! Я запомню!

Когда аристократ наконец скрылся, я сразу же достал блокнот и вписал упомянутый адрес рядом с местом жительства пропавшей служанки.

— Всё идёт кругом.

Стараясь не упускать из виду многочисленных преследователей, я побрёл… куда глаза глядят, надеясь поскорей увидеть хоть какое-нибудь лицо. Я даже не знал своего адреса, так что и домой вернуться не мог.

«Мальчишка не знал, что я отправлюсь в Серебряную ложку. Не мог этого знать. Догадался? Что ж, этот вариант нельзя исключать. Но зачем ему было искать меня? Убить из духовой трубки?»

Я притронулся к шее: место, куда попал дротик, всё ещё болело.

«Многие мастера ядов могут определить, чем в человека стреляли, если возьмут у него кровь и исследуют рану. Стоит ли мне тратить время и узнавать, каким ядом Симон меня уложил… Ведь главным вопросом остаётся то, зачем уложили его. Хм. Пока я вижу только один мотив: Симон бежал с письмом девушки и хотел признаться мне в содеянном, но его хозяин, мастер по части ядов, раскусил его и убил от греха подальше. Этот-то и хозяин будет являться похитителем Адель… Но кто же он?»

Послышался гнусный смех. Я с испугом прильнул к стене и осмотрел улицу. Вдалеке горели огни Серебряной ложки. Дорога, по которой я недавно шёл, была абсолютно пуста и не приютила ни одного наркомана или алкоголика.

«Мне начинает мерещиться всякая чушь. Так и до нервного срыва недалеко…»

Послышался писк, а затем развесёлый мужской смех. Даже серия смешков: похоже, этих хохотунов на улице было в изрядном количестве. Я постарался не обращать на них внимания и направился к единственному месту, которое помнил: к Серебряной ложке. Но, к сожалению, ненужное любопытство всё же взяло надо мной верх и я, не доходя до клуба всего пары метров, свернул в один из проулков.

Увиденная мной картина была не раз запечатлена извращёнными художниками: девушка и голодная стая мужчин. Красотку прижали к стене и, не давая вырваться, методично раздевали. Героев было четверо, и каждый из них был вдвое крупнее девушки.

— Отпустите! Вы не знаете, с кем связались!

«Знакомый голос»

— Не ломайся, куколка, тебе тоже приятно будет… Ай, сука! — послышался тупой удар. Девушка вскрикнула и повалилась на землю. — За палец укусила! Держите ей голову, вломлю разок для порядка.

Девушка закричала. Тогда-то я и узнал её: это была та самая короткостриженая грубиянка, разносящая в Спелых яблочках подносы. Теперь она была не такой смелой.

— Эй, тебе чего?

Я и не заметил, как любопытство вывело меня на свет фонаря. Четвёрка смотрела в мою сторону с обиженным выражением: я отвлекал их от дел.

— Хули вылупился, тебя тоже отодрать? Выглядишь, как баба. Хоть бы подстригся!

«Морячки. Короткая стрижка, раскачка, у кого-то размытые татуировки. Классика. Люблю, когда хоть что-то в мире остаётся прежним»

— Задрал, иди нахер отсюда!

«Ладно уж: какой бы плохой женщина не была, а насилие над слабыми — грех…»

Я направился к ребятам. Девушка с удивлением на меня посмотрела: похоже, она вовсе не верила в мои бойцовские навыки.

— Гляди, Джесси, какой крутой! Небось, дворянчик? Не бьём в пах, дерёмся на рапирах и всё тако…

Полетели зубы.