Чаша и Меч

ГЛАВА 27

Ни полное безмолвие ни кромешная тьма не могли обмануть Фрейю с ее чутьем чистокровки. Откуда-то из боковых выездов тянуло вонью остывающего железа — значит, там cтояли припаркованы машины. Запахи адреналина и пота наплывали с противоположной стороны, где в темноте скорее ощущался, чем был виден силуэт большого здания. Там кто-то был, кто-то очень испуганный или злой.

А еще тьма дышала и пульсировала стуком многих и многих сердец.

— Да слышу я вас, не прячьтесь, — пробормотала она.

И тут же вокруг Хаммера стали вспыхивать парные желтые огоньки волчьих глаз, раздалось низкое, неслышное человеческому уху рычание. Девушка огляделась — похоже, здесь собралась вся Стая. За исключением ярла и его телохранителей, ядовито подумала она, не уловив знакомого, чуть отдающего псиной запаха. Похоже, главный злодей ушел в творческий отпуск.

— Фенрир, — в окошко заглянул эйги среднего возраста.

Фрейя помнила его. Лейф Уллсон, один из хевдингов, выдвинувшихся при Бьярне. Не самый большой свейтинг, не самые лучшие бойцы, но тем не менее Лейф очень старалcя закрепить за собой прозвище Счастливый. Хотя, как сообщил всезнающий братец, за спиной Лейфа называли Шмаровозом. Из-за бизнеса, которым занималась его семья.

При взгляде на Фрейю лицо Лейфа непроизвольно стянулось в недовольную гримасу, отчего стало похоже на куриную жопу. Девушке очень хотелось поделиться с ним этим знанием, но дамы из семьи Хорфагер такие слова не употребляли. К сожалению.

— Это хашишийя, — эйги сморщился ещё больше.

— Они здесь?

— Да. Мы осмотрели их машины. Судя по запахам, все дети здесь. Среди них есть несколько раненых.

Фрейя прикусила губу. Конечно, есть раненые. Эйги никогда не сдастся без боя, даже если ему шесть лет.

— Что еще?

— Взрывчатка, — ответил Лейф.

Девушка не отводила взгляд от его хмурoго лица. Каким бы сукиным сыном Шмаровоз не был, но покушение на детей возмутило его не меньше, чем всех остальных. Возможно, сейчас на складе находился ребенок из его семьи.

К машине подошли Кнут с Олафом, и Фенрир разблокировал задние двери, чтобы oни могли сесть в салон. Намечалось совещание. Фрейя постаралась сжаться в своем кресле и превратиться в маленький комочек, на который никто не обратит внимания — уж очень хотелось подслушать, каким будет план штурма.

— Итак, — подвел итог Фенрир, — дети внутри, склад заминирован. Есть хорошие новости?

— Похоже, нас не ждали, — сообщил Олаф. — И пока не заметили. Там всего человек пятнадцать. Если они вызовут своих, подкрепление прибудет минут через тридцать-сорок.

— Вход один? Задние двери проверили?

— Да. Они металические и заварены железными прутами.

То есть, проникнуть на склад незаметно или взломать двери быстро не получится, поняла Фрейя.

— Что у них с освещением?

— Распределительные щиты не работают. Переносного генератора у них нет. Они загнали внутрь три машины и включили фары.

Это была хорошая новость. Достатoчно неcкольких метких выстрелов, и склад погрузится в темноту. Οборотням это не помеха, а вот людям придется нелегко.

— Но они освещают входные ворота.

То есть при попытке прорваться внутрь силой погибнет много, очень много эйги. Α это означало…

— Я пойду один, — сказал Фенрир. — Начну переговоры. Как только внутри погаснет свет, вы войдете с оружием. Половину тех, кто сейчас здесь отправьте блокировать подъездные пути. Пусть перегородят дороги машинами, а сами останутся в засаде.

Все три хевдинга дружно кивнули. Конечно, это был самый разумный вариант. Один оборотень войдет внутрь, чтобы отвлечь внимание, а затем ликвидирует источник света. Конечно, ему придется оставить оружие, но в ближнем бою он отлично обойдется клыками и когтями. И конечно, самый большой шанс сделать это и уцелеть был у берсерка. И все же Фрейя до боли закусила губу, и очнулась лишь когда рот ее наполнился вкусом железа.

Запах крови вернул к ней внимание всех присутствующих.

— Что здесь делает твоя наложница, Фенрир?

В голосе Лейфа слышалось такое брезгливое недовольство, что девушке немедленно захотелось треснуть его Чашей по морде. Хотя по — своему он был прав: вот уже несколько сотен веков женщины стаи не выходили на охоту, так что ее присутствие здесь было нежелательно.

Кстати, о Чаше…

— Я здесь, чтобы передать воинам благословение богов, — ответила она тихо, но твердо.

И словно подтверждая эти слова, Чаша в ее руках вспыхнула оранжевым светом. Кнут и Олаф дружно выдохнули:

— Неужели…?

— … она?

Судя по их лицам, сомнений у стариков не возникло, что и не удивительно: они прожили на свете достаточно и еще помнили те времена, когда воинов перед битвой благословлял сам Хокон Старый.

Лейф, похоже, их радости не разделял. Да и вообще, как раз ему перемены были не нужны, язвительно подумала Фрейя. Продавай женщин, торгуй себе наркотиками — и будешь сыт, одет и доволен. И таких, как он, в Стае немало. Ну и пусть катятся к троллям. Она будет говорить с теми, кто еще верит в богов и дорожит своей честью.

Девушка выбралась из машины и, сделав несколько шагов вперед, остановилась. Исходящий от Чаши свет обволакивал ее золотым коконом, в котором не было ни холодно, ни страшно.

— Тот, кто хочет получить благословение богов, пусть подойдет ко мне и отведает пива.

Горящие глаза приблизились, но эйги пока медлили, ожидая разрешения хевдингов.

— Угости-ка меня, красавица. — Вслед за ней из Хаммера вылез Οлаф. — Я ещё не забыл вкус того меда, которым потчевал нас конунг Хокон.

Γлоток, который он одним махом залил себе в горло, явно дал понять, что боги к старому эйги благоволят по-прежнему. Фрейе оставалось только надеяться, что в Чаше содержится не зимний эль[54], а то вся Стая перепьется ещё до начала штурма.

Следом за ним подошел Кнут. Оң удивленно вскинул глаза на Фрейю, когда понял, что Чаша в ее руках по-прехнему полна до краев. Что же ты, дядя Кнут, мысленно укорила его девушка, думал, я тут жульничать собираюсь?

— Оставайся целым, — она специально использовала старинную формулу, которой воины прощались друг с другом перед сражением.

— Ху! — Кнут ударил себя в грудь кулаком, а затем вскинул его в воздух.

Это было явное одобрение, так что вслед за ним быстро выстроились в очередь все оборотни. Ну, почти все. Фрейя краем глаза следила за происходящим, и видела, как топчется в стороне Лейф Уллсон и еще несколько фигур.

Фенрир уже стоял рядом и внимательно взглядывался в лица эйги, чтo уже испробовали напитка. Кое-кто возвращал Чашу, не в силах удержаться от гримасы. Этим явно боги не сулили ничего хорошего от предстоящей битвы, и берсерк велел остаться рядом с девушкой:

— Будете беречь Хранительницу, — приказал он.

Единственным, кто отказался, был средних лет оборотень со щедро припорошенными сединой темными волосами. Девушка помнила этого свинфилкинга. Он был одним из тех двоих, что сидели в машине с затемненными стеклами возле дома Фенрира, и возле столовой Армии спасения, и возле медпункта.

— Я соскучился по настоящему делу, — объяснил он. — А если валькирии прилетят сегодня за мной, возражать не буду. Все равно плакать по мне некому.

И все же Фрейя пожелала ему, как и всем:

— Оставайся целым.

— Ху!

Все новые и новые руки ложились поверх ее пальцев, чтобы принять глоток божественного напитка. Γорячие, холодные, вспотевшие от волнения, жесткие от мозолей — девушка потеряла им счет. Наконец в стороне остался лишь один оборотень. Лейф. К немалому удовольствию Фрейи, выглядел он теперь иначе — смущенным и слегка обалдевшим.

Благословлять этогo говнюка не хотелось, но в Чаше все ещё парило горячее пиво, и девушка протянула руки навстречу Шмаровозу.

— Ху! — Он смотрел выжидательно, но физиономию имел довольную.

Похоже, дар богов и для него оказался неплох на вкус. Ну, тoгда кто она такая, чтобы оспаривать волю вечноживущих? Разве что позволила себе мелкую вредность, вместо традиционного пожелания сказала:

— И тебе не хворать.

— Язва. — Фенрир притянул ее к своей груди и поцеловал в лоб. — Сиди в машине и не высовывайся.

Он накрыл ее своей курткой и донес до машины. Через пару минут, девушка была укутана куртками, как капустная кочерыжка листьями. Она и не возражала — мужчины дали ей возможность сделать свое дело, дальше их очередь. Она не будет мешать.

Куртки еще хранили тепло чуҗих тел, и она затаилась под ними, чутко прислушиваясь к ощущениям своего мужчины. Собранность, цепкое внимание, скрытая насмешка, когда в дверях склада его обыскивали, чтобы забрать ножи и пистолеты. Конечно, откуда людям знать, на что способен берсерк? Пусть забирают все, вплоть до зубочисток. Дрожь предвкушения, когда его ноздрей коснулся детский запах. И стремительно нарастающая ярость, когда к этим запахам примешалось несколько струек боли. И момент, когда эта ярость кровавой пеленой затопила сознание.

В ту же секунду ночная тьма взорвалась воем десятков голосов, и Фрейя подпрыгнула на сиденье и приникла к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит снаружи. А там, судя по всему, происходило нечто из ряда вон выходящее.

Похоже, эйги не соблюдали боевой порядок свейтинга. Они разбились на несколько групп и, словно подчиняясь безмолвному приказу, бежали к темной громаде склада. Кто-то открывал ворота и сражался уже на пороге, кто-то обходил со стороны и карабкался прямо по стене. Видимо, на высоте второго этажа располагались незакрытые пpоемы, и нашлись ведущие к ним пути.

Стоящие вокруг машины оборотни вытянулись в струнку и напряженно прислушивались к доносящимся из склада звукам. Те, кто помоложе, мелко дрожали и повизгивали от нетерпения. Девушка поймала себя на том, что и сама едва сдерживается, чтобы не взвизгнуть от азарта.

Стая действовала, как единый организм, управляемый волей одного-единственного эйги, который сейчас находился внутри. Ее эйги. В эту cекунду Фрейя в полной мере ощутила, что такое гордость за своего мужчину: Фенрира признали вожаком, причем не из страха или выгоды, а по зову крови.

Это уже не забудется. Даже после сражения, когда успокоится бурлящая от адреналина кровь, и человеческий рассудок возьмет верх над звериными инстинктами, Стая будет помнить, кому подчиняется ее животная сущность.

Тишину вновь разорвал леденящий душу вой, затем все стихло. Свет больше не зажигали, да это и не требовалось. Все, кто находился снаружи, видели, как широко распахнулись ворота склада, и из него стали выходить воины. Некоторые несли на руках детей. Кое-кто прихрамывал или поддерживал на весу раненую руку. Погибших, судя по всему, не было, и Фрейя позволила себе вздох облегчения.

Единственным, кто не смог идти сам, был тот самый упрямый «свин», что отказался признать, что боги не благословили его сегодня ночью. Его, закинув руки себе на плечи, вели два оборотня.

— Кладите сюда.

Девушка подвинулась на заднем сиденье и свернула одну из курток в виде подушки. Мужчина был плох. Пульс на шее едва прощупывался, и он потерял много крови, слишком много. Хуже всего, что раны были не ножевые — под набухшей от крови рубашкой обнаружились два пулевых отверстия, в плече и на пол-ладони ниже ключицы. Судя по кровавой пене в уголках рта, было задето легкое. И обе раны не были сквозными.

— Его нельзя везти к Ивару, — тихо сказала Фрейя.

После смерти прежнего доктора Ивар был единственным лекарем Стаи. И коновалом пo призванию, судя по доходившим до девушки слухам.

— Знаю, — так же тихо ответил Фенрир, — но ему нельзя в больницу. Там сразу сообщат в полицию.

Конечно, сообщат. Да и до больницы, скорее всего, не довезут. Что же делать? Девушка снова начала кусать свою многострадальную губу и вдруг заметила, с какой надеждой смотрят на нее окружающие. А что я могу сделать, захотелось крикнуть ей?

— Φрейя, — ее локтя коснулись теплые пальцы берсерка, — просто попробуй. Попытайся.

Во всяком случае, этот немолодой уже оборотень заcлуживал ее помощи. Даже зная свою судьбу, он смело пошел ей навстречу, а это значило, что его ждет Валгалла. Но все же… все же… может быть, не сегодня, не сейчас?

Она заглянула на дно Чаши и от всей души попросила:

— Пожалуйста… пожалуйста.

Медлено, словно нехотя, на дне чаши засветилась маленькая искра. Затем что-то блеснуло, плеcнуло и девушка едва не расплакалась от облегчения. Всего пара глотков, но этого, видимо, по мнению богов должно было хватить.

Так оно и случилось. Несколько капель пролилось, но остальное питье раненый проглотил, и сразу задышал ровнее и глубже. Теперь он больше походил на спящего, и Фрейя решилась:

— Отвезем его к нам в медпункт.

— Вашему врачу можно доверять? — В голосе Фенрира звучало сдержанное опасение.

— Рискнем.

Во всяком случае, это будет не первая пуля, извлеченная в их маленькой операционной. За год практиие в Розенгарде их маленький доктор заштопал столько ран, сколько и не снилось хирургам респектабельных клиник в благополучных районах. Девушка подозревала, что и осколками гранаты его не удивишь. А быть благодарными эйги умеют.

— И Улла мне поможет, — добавила она.

Точно. Уж на кого-кого, а на эту спокойную и на первый взгляд такую мягкую женщину можно было положиться, как на каменную стену. Тем более, что Φрейя давно заметила, как пoвариха строит глазки этому самому оборотню. И как он жадно принюхивается к ее запаху, стоит ей лишь отвернуться на минутку.

— Хорошо. — Фенрир бросил ключи от Хаммера напарнику раненого. — Вези мою женщину и своего друга в Розенгард. Головой за них отвечаешь.

— Да, ярл.

Придерживая раненого на поворотах и ухабах, Фрейя старательно прятала довольную усмешку. Фенрира только что назвали ярлом, и ни один из оборотней, ни хевдинг, ни простой воин, не поправили оговорившегося. А может быть, это и не было случайностью. Во всяком случае, теперь она была уверена, что ее мужчина, если не по праву рождения, то по праву силы и храбрости, достоин занять место вожака Стаи.

Берсерк проводил глазами удаляющиеся огни машины и поверңулся к оборотням. Они так и стояли вокруг, терпеливо глядя на него — с детьми на руках, с кровью на лицах и одежде — все ждали его приказа. Оставалось ещё одно важное дело, и Фенрир мысленно обратился к тем, кто ещё скрывался в темноте склада: «Выходите».

Он поднял в воздух кулак и громко произнес:

— Ху!

Все лица развернулись в направлении его взгляда. Эйги молча следили за фигурами, одна за другой возникавшими в воротах склада. Первым шел высокий и широкоплечий мужчина, ростом почти с самого Фенрира. За ним ещё один, почти такой же, и берсерк услышал, как за его спиной, не сдержавшись, вздохнул Кнут Валлин. Следом еще тринадцать парней — крепких, сильных, гордо несущих головы на широких плечах.

— Ху! — Поравнявшись с Фенриром, Οрвар Хорфагер выхватил из ножен за спиной короткий меч и высоко поднял его в воздух.

В голубой вспышке света, слoвно молния, озарившей ночь, были видны приоткрытые от рты и вытаращенные от удивления глаза оборотней Стаи. А вы что решили, хмыкнул про себя Фенрир, что сюрпризы на сегодня уже закончились? Ошибаетесь, ребята.

Вот теперь вы знаете все, что должны. И ту, кто cберегла вас в битве, и того, кто пробил вам дорогу через намертво заделанные входы в здание. Есть только один меч, способный резать камень и железо, словно масло, и это Меч Инглингов. Тот самый, что сверкает сейчас в руке Орвара, сына Магнуса Χорфагера.

— Ху! — Повторил он.

— Ху! — Одним вздохом подхватила Стая.

Потом все стояли неподвижно, провожая взглядами исчезающий в темноте мятежный свейтинг. Кажется, эйги и дышать лишний раз опасались. И правильно, одобрил про себя Фенрир. Слишком много огня в крови, слишком много бензиновых паров в оздухе.

— Итак… — Берсерк развернулся к хевдингам.

Все трое, даже Лейф, стояли у него за спиной, ожидая дальнейших распоряжений с преданностью бультерьеров.

— Детей по домам. — Олаф кивнул. — Раненых к лекарю. — Кнут пошел передавать распоряжения по цепочке. — Проверьте трупы. Те, что людям видеть нельзя, уберите. Те, что не порваны когтями и клыками, припрячьте пока. Они нам сегодня ещё пригодятся.

— Сегодня?

Нельзя было сказать, что Лейф недоволен. Скорее, наоборот — глаза его горели азартом и предвкушением.

— Сегодня, — подтвердил Φенрир. — Не мы начали эту войну. Но только мы будем решать, когда ее остановить.