Час ворот

Глава 6

На следующий полдень они миновали изгиб реки. По мнению Джон-Тома, он должен был оказаться последним. Горы вокруг постепенно становились все выше. Внушительные вершины терялись рядом с отвесной стеной поднимавшейся впереди. Пики на ней были прикрыты облаками, лишь изредка расступавшимися, чтобы явить очередную никогда не таявшую шапку из снега и льда. Крапчатые стволы хвойных деревьев на недоступных высотах казались сучками и пропадали в тумане.

Дело было в том, что спереди вырос ровный серый утес. Гранитная стена, неприступная и холодная.

Сей непроходимый барьер ни в коей мере не нарушил спокойствия Хапли. Навалившись на рулевое весло, он направил лодку к берегу. Сперва Джон-Том подумал, что они пристанут прямо к скалам, но, когда они обогнули массивный утес, увидел крошечный пляж, к которому и правил лодочник.

Не пляж – просто сухая борозда, процарапанная среди скал. Теплая вода омыла сапоги молодого человека, когда все попрыгали в воду, вытаскивая лодку на песок.

Плавник на берегу перемежался старыми черными кострищами. Маленькая расщелина была последней стоянкой на реке.

Во всяком случае, на видимой ее части.

Ветер посвистывал, обрушиваясь с вершин утесов. Он словно бы говорил: возвращайтесь назад, дураки, впереди нет ничего, одни только скалы и верная смерть. Ветер дул с востока, гнал их обратно на запад, заставляя спотыкаться.

Джон-Том зашел в реку поглубже – так, что вода чуть не залилась в сапоги. Припав к большой скользкой скале, он понял, почему Хапли причалил в этой укромной бухте.

В нескольких сотнях ярдов вниз по течению река исчезала, и оттуда доносился непрестанный треск и грохот. Бревна, ветви, кости, всякий плавучий мусор, словно в котле, бурлили возле серой поверхности скалы. Пена холодной лавой заливала гранит и древесину.

Он не мог видеть, что происходит внутри горы, – мешал плавучий мусор, но время от времени какая-нибудь крупная ветка или ствол исчезали под водой, должно быть, втянутые в подземную полость. Густой слой мусора на воде свидетельствовал, что свод поднимается над поверхностью на какие-то сантиметры. В противном случае вход зиял бы черным пятном на граните, а если бы каменная перемычка находилась под водой, та явно должна была подняться и затопить пляж.

Впрочем, само отверстие должно быть большим: у склона горы русло сужалось ярдов до тридцати, а течение при этом не ускорялось.

– Ну, что будем делать? – К Джон-Тому подошла Флор. Она посмотрела, как возле скалы кружили и толкались бревна толщиной в несколько футов. Такие весили не одну тысячу фунтов и к тому же были пропитаны водой. – Этот завал не отодвинуть от скалы никакими усилиями.

– Не стоит и пробовать, – отозвался юноша. – Даже если Клотагорб сумеет каким-нибудь заклинанием разогнать плавник, свод слишком низок и не пропустит лодку.

Хапли уже был на берегу, на песке, и выгружал припасы.

– Этот путь – не для нас. Мы направляемся не туда. То есть туда, но не так.

– Не понимаю, – отозвался Джон-Том.

– Поймешь. Заплатил ведь, чтоб понять. – Лодочник ухмыльнулся во весь свой лягушачий рот. – Как по-твоему, почему Слумаз-айор-ле-Уинтли зовется Двурекой, или Двойной?

– Не знаю я. – Собственное невежество раздражало Джон-Тома. – Я полагал, что она раздваивается в верховьях. Но название не объясняет мне, как мы проберемся туда. – И он показал на кружащую грохочущую массу.

– Говори – не говори, нужно уметь понимать.

– Итак, с чего мы начнем? – спросил юноша, утомленный загадками.

– Сперва мы снимаем с лодки все, что может плыть, – распорядился лодочник.

– А потом?

– Потом выводим ее на середину потока, вынимаем затычки и топим, конечно, сперва надежно поставив на якорь.

Джон-Том хотел было высказаться, но передумал. Слова лягушки не имели никакого смысла, а поскольку идиотом его трудно было назвать, значит, лодочник знает нечто, неведомое ему, Джон-Тому. Как его учили? Сталкиваясь с непонятным, не спорь, если не имеешь убедительных доказательств.

– А я все еще не понимаю, – призналась смущенная Флор.

– Поймешь, – заверил ее Хапли. – Кстати, вы оба умеете плавать?

– Превосходно, – отозвался Джон-Том.

– Не утону, – сообщила Флор.

– Хорошо. Надеюсь, что другая человеческая самка тоже умеет плавать. Пока вы можете лишь помочь мне разгрузить лодку. А потом отдохнете и понаблюдаете.

Когда из лодки выгрузили последний плавучий предмет, поймав лодочника на слове, они остались на берегу.

Хапли вывел крохотное суденышко на середину реки. Обнаружив устроившее его место, ничем не отличавшееся для Флор и Джон-Тома от прочих, он выбросил носовой и кормовой якоря. Солнце поблескивало на черно-зеленой шкуре раздевшегося лодочника и на влажной шерсти выдра – тот стоял рядом, – оставившего одежду на берегу.

Оба следили, как опускаются вниз якоря. Лодка медленно развернулась и замерла на месте в дюжине ярдов вниз по течению. Хапли подергал канаты, чтобы убедиться, что якоря легли на дно.

А потом на несколько минут он исчез за бортом. Вскоре лодка начала тонуть, и вот уже над поверхностью осталась одна только мачта, тоже быстро исчезнувшая из виду. Мадж плавал на этом месте, время от времени опуская голову в воду. Хапли, как амфибия, чувствовал себя в речных глубинах превосходно. Мадж был не менее уверен в себе: он не мог извлекать из воды кислород, однако быстрее плавал.

Вынырнув, выдр махнул оставшимся на берегу и выкрикнул нечто непонятное. Потом снова погрузился в воду и несколько раз повторил все нырятельные упражнения. Потом рядом с ним на поверхности воды показался Хапли, и они вместе направились к пляжу.

Выдр и лягушка отбуксировали плавучие припасы, аккуратно запакованные в водонепроницаемые шкуры, на середину потока и, исчезнув там с ними под водой, возвращались за новыми.

Наконец мокрый Хапли вылез на песок.

– Хорошо, что река не с гор течет. То-то было бы холодно для такого занятия.

– Какого? – поинтересовалась совершенно озадаченная Флор.

– Пошли – увидишь.

– Пошли? Куда пошли?

– На лодку, куда же еще, – ответила Талея. – Разве ты не знаешь?

– Мне никто ничего не объясняет… Глядят только. – Флор уже почти рассердилась.

– Через минуту ты все узнаешь.

Лодочник протянул ей водостойкий мешок.

– Одежду положишь сюда.

– Зачем это? – Глаза Флор сузились.

Хапли терпеливо пояснил:

– Чтобы не намокла. – И отвернулся. – Вообще, как хочешь. Угодно путешествовать мокрой в холодной горе – я не против. Уговаривать тебя не собираюсь.

Джон-Том уже снимал плащ и рубаху. Талея и Каз поступали подобным же образом. Флор чуть поежилась и начала раздеваться. Волшебник тем временем проверял, плотно ли закрыты ящички в панцире. Физически он был самым слабым, однако, как и лодочник, не должен был испытать никаких сложностей на этом этапе пути.

Оставалась, впрочем, проблема в виде черной груши, повисшей на ветви одного из выброшенных на берег стволов.

– Никогда! Не дождетесь и не мечтайте. – Пог непреклонно обхватил себя крыльями за плечи, выказывая твердость алмаза. – Буду ждать здесь.

– А если мы будем возвращаться другим путем?

– Да ходь вообще не возвращайтесь, – буркнул летучий мыш. – Меня эдо вовсе не волнует.

– Вот что, – Клотагорб решил обратиться к разуму фамулуса. – Я ведь могу и заставить.

– Вы, босс, много чего со мной можете сделать, – ответил мыш. – Но лезть в эду поганую реку не заставите.

– Давай скорее, Пог, – сказал Джон-Том. Дурацкое это дело – стоя голым на берегу, уговаривать залезть в воду летучую мышь. – Все мы: Флор, Каз, я и Талея – тоже не водные жители. Но я верю Клотагорбу и нашему лодочнику, они знают, что делают. Конечно, там будет воздух. Я тоже не способен надолго задерживать дыхание.

– Воду пьют, в ней не живут, – настаивал Пог. – Вам не загнать меня в эду жидкую могилу, и все дуд.

На лице Джон-Тома появилось скорбное выражение.

– Ну, если ты в этом уверен, – он заметил, как Талея и Мадж заходят со спины свисающего с ветки Пога, – значит, и впрямь можешь подождать нас здесь.

– Прошу прощения… – возмутился волшебник.

Положив руку на панцирь, Джон-Том осторожно подтолкнул старика к реке.

– Нет смысла спорить с ним, сэр, раз уж Пог решил…

– Эй! Пустите! Чертов Мадж, не ломай крылья. Я дебе потроха вырву! Я… я… Пусти!

– Держите крылья!.. Смотрите, чтобы не укусил!

Флор с Джон-Томом бросились помогать, и вчетвером они спокойно разложили мыша. Успевшая отыскать прочные и тонкие лианы, Талея принялась увязывать строптивого фамулуса, как рождественский подарок.

– Извини, старина, – сказал Каз, – но мы только попусту тратим время. Джон-Том прав, ты сам это знаешь. Наверное, здесь я – самый худший пловец, но Клотагорб уверен, что опасности нет, так что я не колеблюсь.

– Конечно, нет, – подтвердил чародей. – Ну, разве что самая малость. Хапли знает, как глубоко придется нырнуть.

Лодочник, стоя рядом, прислушивался и неодобрительно поглядывал на фамулуса.

– Именно. Берите его и пошли.

Тщательно упакованного и перевязанного летучего мыша понесли к реке.

– Пустите! – Пог испытывал неподдельный ужас перед купанием. – Не могу я, говорю же вам! Утону! Всех предупреждаю: вернусь с дого света и буду преследовать до конца дней.

– Твоя воля. – Талея первой вступила в реку.

– Ты утонешь, – заметил Хапли, – только если не будешь делать так, как я говорю.

– И куда мы направляемся? – поинтересовался ошеломленный Джон-Том.

Лодочник показал вперед и вниз.

– Сперва плывем, друг. Потом в нужном месте – я скажу где – ныряем. А потом снова плывем.

– Прямо вниз?

Джон-Том топнул, возмущая гладкую чистую воду. Легкий холодок страха пробежал по его спине. Клотагорб с Хапли и, в меньшей степени, Мадж воды не боялись совсем. Она была для них вполне привычной средой обитания. Но если что-то будет не так? Что, если подводная пещера – а куда еще они могут направляться – окажется чересчур глубоко?

Дружеское прикосновение к плечу подбодрило его.

– Эй, чувак, зачем постная физиономия? Тут и на мизинец нечего беспокоиться. – Мадж улыбнулся в мокрые усы. – Здесь неглубоко, даже для такого никудышного пловца, как человек.

Все переглянулись. Вопли Пога сделались уже почти истерическими.

– Эй, давайте сюда этого крикливого летуна. – Раздосадованный Хапли ухватил сверток с мышом за веревку. Физиономия Пога мышиной мордочкой высовывалась из темного кулька. – Берись за другую сторону.

– Хеей-хо, взялся. – Мадж ухватил лианы с противоположной стороны.

Удерживая вместе со вторым самым искусным пловцом сверток на плаву, Хапли наставлял остальных:

– Считаем до трех и ныряем.

Люди кивнули. Каз тоже, он умело скрывал свой страх.

– Готовы? Раз… два… Перестань вопить, вдохни поглубже – или утонешь… три!

Под утренним солнцем мелькнули спины. Крик утих – Пог успел набрать воздуха.

Джон-Том ощутил, как уходит вниз его тело. Вода становилась прохладнее, потемнело. Он завертелся, чтобы прогнать холод.

Возле него маячили силуэты спутников. К одной из ног прикоснулась скользкая ладонь. Обернувшись, он увидел сзади округлые контуры панциря Клотагорба. Маг непринужденно плавал вокруг сухопутных жителей. Вода сбросила с него лет сто, и двигался чародей с грацией и изяществом балерины.

Толчок предназначался скорее, чтобы удостовериться, что никто не потерял ориентации и не отклонился. Торопить ныряльщиков черепах не собирался.

Но и без того Джон-Том начинал уже ощущать беспокойство. Увеличившееся давление свидетельствовало, что они опустились достаточно глубоко. Он и Флор находились в прекрасной форме, однако в Поге и Казе молодой человек не был уверен. Но если воздушный карман, к которому они направлялись, не появится перед ним немедленно, придется поворачивать обратно.

Поверхность он прорвал неожиданно. Почувствовал, что падает головой вниз и молотит руками в отчаянной попытке восстановить равновесие.

Громкий всплеск сообщил, что рядом кто-то плюхнулся в воду. А потом в воду упал и сам Джон-Том, погрузился на несколько футов и вынырнул на поверхность.

Оказавшись наверху, он несколько раз глубоко вздохнул. С мокрой головы оказавшейся рядом Талеи потоками краски стекали распрямившиеся рыжие кудри. Она проморгалась, вздохнула и фыркнула.

– Что ж, ничего страшного. Так об этом и рассказывают, но не следует доверять всему, что говорят люди.

Течение легкой рукой колыхало ее груди. Джон-Том поглядел на девушку, впервые по-настоящему обратив внимание на ее наготу. Там, на пляже, вроде, было и не до того.

Но они были на поверхности воды. Разве не так?

Кто-то подтолкнул юношу в спину.

– Пусть течение само отнесет тебя.

Джон-Том повернулся, и перед ним оказались огромные глаза Хапли. За спиной лодочника маячил корабль. Он стоял на якоре посреди потока ярдах в десяти отсюда. Мадж уже возился на борту, распаковывая припасы. Течение несло их к лодке. Перегнувшись через борт, выдр протянул руку Джон-Тому, потом помог Талее.

На палубе сидел какой-то большой дергающийся предмет, который поначалу показался Джон-Тому странной рыбой. Предмет дернулся вновь, и молодой человек признал в нем по-прежнему связанного и разъяренного Пога. Приняв предложенное Маджем полотенце, Джон-Том обтерся и принялся развязывать фамулуса.

– Ну как, Пог, о'кей?

– Я дебе дам о'кей! Я промок, замерз, ушибся.

– Но ты цел.

Джон-Том ослабил еще один узел, и показалось крыло. Оно дернулось, разбрызгивая воду.

– Деперь чдо, поздно вспоминать, – огрызнулся Пог.

Когда высвободилось второе крыло, мыш встал на колени, потом на ноги и медленно замахал крыльями, чтобы просушить их.

К ним присоединился Мадж. Мех выдра отталкивал воду, и он одевался уже почти сухим.

– Ну че, кореш? – спросил он у мыша. – Неужели и слова доброго не найдется для закадычного друга?

Рядом лежал открытый мешок с одеждой. Джон-Том шагнул к нему, чтобы выудить свои вещи.

– Ага, есть чего сказать закадычному другу. А иди-ка ды на… – Послав приятеля подальше, мыш для пробы поднялся над палубой, разыскивая удобную расчалку, повис там головой вниз и расправил крылья пошире для просушки.

– Ну зачем так, дружище? – обиделся выдр, приладив шляпу на голове и расправив перо. – Пришлось ведь. Ты не согласился бы по своей воле.

Пог промолчал. Выдр пожал плечами, предоставив ученику чародея, потерявшему дар не речи, а скорее бурчания, гневаться в свое удовольствие.

Джон-Том застегивал брюки и, пока все одевались, оглядел необыкновенное место, где они оказались.

Вдалеке словно бы грохотал товарный состав. Шум гудел в ушах, вибрировал в теле. Сперва молодому человеку показалось, что они находятся в тускло освещенном тоннеле. В некотором роде так оно и было.

Корабль стоял на якоре. С обеих сторон поднимались высокие влажные берега, заросшие мхом и грибами. Нормальными их трудно было назвать, поскольку папоротники и лианы тянули корни в обе стороны – и к нижней, и к верхней рекам.

Над головой серебрилось небо – нижняя сторона верхней реки. Джон-Том прикинул расстояние: реки разделяло не более десяти метров. Мачта лодки до верхнего потока не доставала.

Как могли течь две реки, не сливаясь и не встречаясь, сохраняя разделявшее их пространство?.. Непонятно было, как совместить такую возможность с физическими законами. Магическими, поправил он себя.

– Легкая часть пути закончена. – И Хапли принялся поднимать якорь с помощью небольшой лебедки.

– Легкая? – Джон-Том не совсем расслышал лодочника. В ушах его все еще плескалась вода.

– Да. Досюда течение Слумаз-айор-ле-Уинтли известно. Правда, по нижней части ее путешествовали немногие, но тем не менее тоже плавали. – Лодочник показал лапой в сторону носа лодки. Впереди река… точнее, реки… исчезали во мраке. – А вот там, куда мы направляемся, никто не бывал.

Джон-Том шагнул вперед и помог лодочнику крутить лебедку.

– Благодарю, – отозвался Хапли, когда работа была закончена.

В лицо Джон-Тому дул сильный ветер. Он вырывался из тьмы и леденил лицо, подсушивая волосы. Юноша поежился. Ветер дул из горы. Значит, она скрывала внушительные пустоты.

Здесь на воде не было влажного мусора, мешающего движению лодки. Течение легко унесло бы скопившиеся наверху бревна и сучья. На второй реке свод пещеры не преграждал им путь.

Подняв и закрепив второй якорь, они вновь поплыли вниз по течению. Хапли полез в водонепроницаемый сундучок на палубе. Там оказались масляные лампы и факелы. Их повесили на крючья, воткнули в гнезда и зажгли.

Ветер сдувал огонь назад, но не гасил его. Внутри конических колбочек фонарей мирно подрагивали язычки пламени.

– Почему же ты нас не предупредил? – встряхивая густой черной гривой, обратилась к лодочнику Флор.

Хапли махнул в сторону усевшегося возле поручней Клотагорба.

– Это он сказал, чтоб вам ничего не говорили.

Джон-Том и Флор вопросительно поглядели на мага.

– Вот так, молодежь. – Чародей указал в сторону текучей серебристой кровли. – Оттуда падать высоко. Я не был уверен, что точно знаю расстояние, а также в вашей реакции на подобное странное погружение. Потому и решил не вдаваться в подробности – не хотел пугать вас.

– Мы бы не испугались, – твердо заявила Флор.

– Возможно, – согласился чародей, – но рисковать не было необходимости. Как видите, мы все здесь, целы, здоровы и продолжаем путь.

Со стороны фигуры, темневшей на расчалке, донеслось грязное словцо.

На правом борту послышался громкий многократный плеск.

Прямо на глазах путешественников из воды выпрыгнули несколько рыбин размером с крупного окуня. Плавники и хвосты их были необыкновенно сильными и широкими.

Два прыгуна упали назад, а третий пронзил текучее небо, зацепился плавниками за воду и, изогнувшись, исчез в верхней реке. Прошло несколько минут, и пошел дождь из пескариков. Целая стая мальков вырвалась из верхней реки, чтобы исчезнуть в нижней. Там их поджидали два неудачника. Вскоре к ним спустился и их сильный приятель.

Джон-Том с легким головокружением наблюдал за перекидывающейся сверху вниз и обратно погоней. Мозг его ощущал куда большее смятение, чем глаза. Визуальная информация не соответствовала ничему из того, что он знал прежде.

– Хотя происхождение названия теперь понятно, – сказал он, обращаясь к лодочнику, – представить себе не могу, как такое возможно.

Хапли приступил к повествованию о Слумаз-айор-ле-Уинтли, о великой ведьме Вац, о пролитом котле заклинаний… и о том эффекте, который он произвел на реку.

Когда лодочник закончил, Флор недоверчиво покачала головой.

– Grande, fantastico.[13] Шизоидный поток.

– Флор, как по-твоему, что все-таки вращает Землю? – весело полюбопытствовал Джон-Том.

– Гравитация и прочие законы.

– А я полагал – любовь.

– Дело в том, – вступил в разговор Клотагорб, – что гравитационные характеристики любви прекрасно известны. А вы, похоже, считаете ее притягательную природу исключительно психологической. Позволь мне тогда объяснить, мой мальчик, что существуют известные формулы, с помощью которых… – И он завел разговор ученый – полугалиматью-полунауку, из которой, собственно, и состоит магия. Джон-Том и Флор пытались следить за его мыслью, но в основном без успеха.

Опираясь на поручни, Талея застыла на носу, взгляд ее был прикован к черноте, лежавшей впереди и вокруг. Прохладный ветер трепал ее волосы и заставлял гадать, что скрывается под покровом ночи.

Много дней плыли они по течению в темноте: вода была наверху и внизу. Труба с жидкими стенками увлекала их к неизвестной судьбе. Джон-Том находил сходство между корабликом и молекулой в кровеносном сосуде. После всех речей про «зубы» Зарита и путешествий в «брюхе» горы, аналогия эта вселяла в него беспокойство.

Время от времени они бросали якорь посреди реки, чтобы пополнить припасы рыбой, населявшей здешние воды. Тогда Хапли и Мадж отправлялись на разведку в верхнюю реку. Они влезали на мачту – Мадж помогал не столь ловкому в этом деле лодочнику. Затем в дно верхней реки с помощью стрелы запускали небольшой поплавок. Его надували, чтобы лучше держался, а веревку привязывали к мачте. Хапли и выдр взбирались наверх и исчезали в жидком потолке.

Они брали с собой маленькие масляные фонари, снабженные рукоятками, иначе оба искусных пловца могли затеряться на глубоководье.

На двенадцатый день, когда путешествие сделалось опасно монотонным, Хапли спустился по канату в необычном возбуждении.

– По-моему, проехали, – радостно объявил он.

– Проехали? Что? Конечно, не горы. – Клотагорб нахмурился. – Не может быть. При такой высоте хребет не может быть настолько узким. Ведь и легенды…

– Нет-нет, сэр. Не горы. Просто воздушное пространство над верхней рекой увеличилось. В пещере плыть интереснее – не то что в этом тоннеле, где ничего не меняется. Теперь можно перейти наверх, там все-таки есть какой-то свет.

– А какой? – поинтересовалась Флор.

– Увидишь.

Все занялись приготовлениями. На сей раз разгружать лодку не пришлось. Вещи поднимали к верхнему потоку, а там они моментально выскакивали на поверхность. Мадж поджидал их и оттаскивал поплавки к берегу.

Когда переправили все припасы, сухопутные жители полезли по веревке и погрузились в верхнюю реку. Переход оказался проще, чем в первый раз: выбираться на поверхность – это не нырять невесть куда.

Джон-Том непринужденно выскочил наверх и, плавая, обозревал огромную полость, в которой текла река.

Флегматик-лодочник недооценил ее размеры. Пещера была невероятно огромной.

Слева Джон-Том увидел каменный козырек, которым закончилась скальная крыша, столько дней прикрывавшая верхний поток. Здесь течение несло кое-какой мусор, редкие куски древесины были чуть ли не отполированы постоянным соприкосновением с камнем.

Куда более удивительными были стены пещеры, усеянные мириадами крошечных огоньков. Молодой человек неторопливо подплыл к ближайшему берегу. Выбравшись, он подхватил полотенце и направился исследовать ближайшие светящиеся камни.

В основном огоньки были золотыми, впрочем, заметны были причудливые мазки и пятна красного, синего, зеленого и желтого цвета. Светились лишайники и грибы. Мелкие казались пятнами, у тех же, что покрупнее, флюоресцировали ветви и шляпки. Каждый из них испускал немного света; произрастая здесь в изобилии, они освещали пещеру подобно заходящему солнцу.

Джон-Том нагнулся, чтобы рассмотреть скопление ярко-голубых поганок, когда за спиной послышался шумный всплеск. Молодой человек оглянулся, ожидая появления из глубины невероятного чудища. Однако это была их лодка.

В первые дни путешествия он гадал о назначении высушенных желудков, уложенных вдоль борта. Теперь все прояснилось: в надутом виде они создавали подъемную силу, достаточную, чтобы извлечь суденышко на поверхность верхней реки.

Теперь лодка покачивалась, пока Хапли торопливо выпускал воздух из надутых желудков, чтобы кораблик не вознесся к потолку пещеры. С палубы текла вода, Мадж торопливо откачивал воду из трюма.

Вытершись и одевшись, пассажиры вновь поплыли на восток. Здесь было куда веселее, и Джон-Том надеялся, что пещера не сомкнется над ними вновь, заставляя опуститься на унылую поверхность нижней реки.

Беспокоиться было не о чем. Пещера, напротив, становилась все просторней. Она казалась бесконечной, флюоресцирующие просторы впереди были неохватными.

Светящиеся заросли делали реку достойной живописца, сверкающие краски сливались в невероятных, просто анархических сочетаниях. С далекого потолка зубами опускались гигантские сталактиты. Некоторые были намного больше, чем их лодка. Суденышко проходило мимо огромных натеков, настоящих рек пятнистого кальцита. На стенах изгибались геликтиты[14], завиваясь кристаллическими усами. Повсюду светились грибы.

В обе стороны от главной пещеры отходили тоннели. Джон-Том испытывал огромное желание взять фонарь и побродить там. Однако Клотагорб напомнил, что любые исследования задержат их.

Размеры и великолепие пещеры не прогнали из его головы мысли о сложном строении Слумаз-айор-ле-Уинтли. Трудно все-таки плыть по реке, когда под ней воздух, а не скала или песок.

– А откуда ты знаешь, что у нее вообще есть дно? – однажды спросила у лодочника Флор. – Что, если она тройная… или четверная?

Хапли восседал на корме в обнимку с рулевым веслом.

– Потому что я, милая леди, не раз бывал на этом самом дне и поднимался оттуда. В любом случае, где бы ты ни встал на реке, якоря цепляются за второе дно.

Теплое свечение зарослей временами меркло и пропадало. Тогда приходилось полагаться на фонари и ждать следующего светящегося пятна.

Пога, у которого наконец закончился продолжительный период ворчливости, все это не тревожило. Темнота была для него естественной, и он наслаждался ею. Путешественники слышали, как он наверху порхает и рыщет между наростами. Иногда мыш покидал лодку надолго – к неудовольствию Клотагорба, – однако через некоторое время звуковой локатор безошибочно приводил его назад.

– Прекрасно, – бормотал Джон-Том, глядя на проплывающие мимо красоты. – Несравненно.

Талея стояла возле него и разглядывала темные отверстия в стенах; иногда их зияющие жерла подступали прямо к воде.

– Интересное у тебя представление о красоте, Джон-Том. А мне это не нравится ни в коей мере.

– Чдо вы, люди, понимаете в пещерах? – фыркнул появившийся над ними Пог. – Все вы, кроме чаропевца, не смыслите в эдом ничего.

– Что делать, если я свет предпочитаю тьме и просторы – стенам? – возразила она.

– Аминь, – от всего сердца поддержала ее Флор.

Первоначальное восхищение обеих девиц при виде светящихся растений уступило место суеверному ужасу, который люди испытывают перед подземными глубинами и ходами в них. Поскольку Джон-Том искренне интересовался пещерами, подобные страхи были ему достаточно чужды. Красотой эти образования, веками создаваемые терпеливой водой из известняка, не уступали любым наземным чудесам.

Впрочем, встревожены были не только Флор и Талея.

– По мне, так внутри реки было б поспокойнее, – однажды утром высказался Мадж. – Там хоть знаешь, где ты есть. – Он показал мохнатой лапой на темный большой боковой ход. – Мне эта дыра вовсе не по вкусу. Я еще молод для собственных похорон.

– Суеверия, – пробормотал Клотагорб, – губят цивилизацию.

Лодочник оставался таким же невозмутимым, как и в своих родных водах.

– А как все это называется? – спросил Джон-Том, разглядывавший лазоревые грибы на берегу.

– Как называется?.. Имя разве что в легендах найдешь.

Хапли отвернулся. Мелькнул невероятно длинный язык, втянув в рот прозрачную крылатую букашку. Лодочник-лягушка причмокнул губами.

– На вкус ничего, пусть никакого цвета и нет. – Он кивнул в сторону свода. – В сказках и историях речного люда это место зовется Горлом Земным.

– А куда оно ведет? – поинтересовалась Флор. Хапли пожал плечами.

– Кто знает. Твой наставник в твердом панцире полагает, что через все горы. Возможно, он прав. Надеюсь, что мы живыми выберемся отсюда, а не угодим, скажем, в чрево земли.

– Не очень приятно слушать. – Талея крутила рукоять ножа, словно рассчитывая с его помощью утихомирить разбушевавшуюся тьму.

Или то, что могло в ней таиться…