Цена мечты

Глава XIII

До праздника богини Сейлан оставались считанные дни. Изнемогающие от жары храмовницы сбивались с ног в преддверии важнейшего события, послушницы говели, утопающие в серебре плакучих ив тихие обители распахивали двери для новообращенных, а с заката до рассвета от храма к храму плыл в воздухе серебристый перезвон колокольчиков, поющий славу светлой богине. Луноликая Сейлан спускалась на землю с горних высей Пяти небес в самый длинный день лета, и всю неделю, что предшествовала ее появлению, курились у алтарей благовония, служились ночные мессы, плелись венки из розового и зеленого шелка…

Мирянки от жриц не отставали. Сейлан — богиня любви и материнства, соединительница судеб, хранительница семейного очага, дарила свое благословение открытому сердцу, и любой женщине было о чем просить ее. Девушки на выданье, запершись в своих светелках, вышивали по широким атласным лентам узоры из ивовых листьев, мечтая о скором браке. Бабушки, тетки и матери украшали барельефы домашних храмов живыми цветами, срезая их с именем Легкокрылой на устах и тщась о счастье любимых внучек, племянниц и дочерей. Мужние жены, из тех, кого милость богини обошла стороной, лепили глиняных куколок, по одной на каждую из семи ночей, моля небесную покровительницу подарить им дитя. И чем ближе становился Ивовый день, тем горячей звучали молитвы, тем сильнее бились сердца, тем ярче сияли глаза, озаренные изнутри светом искренней надежды. Сейлан ждали в каждом доме. Ждали и верили, что обязательно будут услышаны.

Острие иглы больно впилось в палец. Кассандра, ойкнув, по привычке сунула его в рот, языком слизнула выступившую капельку крови и, поймав на себе осуждающий взгляд старой няни, нахохлилась. Быть взрослой на поверку оказалось не так уж и весело. То нельзя, этого не говори, так не делай… А лучше всего — просто молчи и улыбайся. Скука смертная. И если бы еще только на людях, так теперь и дома лишний раз вздохнуть не моги!..

Девушка опустила взгляд на лежащую перед ней на столе атласную ленту. Та была вся истыкана иголкой, а разбросанные по ней вкривь да вкось шелковые ивовые листья смотрелись жалко.

— Слизни какие-то, — со вздохом сказала бедовая вышивальщица, — жирные и зеленые. Ими только богиню гневить.

Сидящая рядом старшая сестра повернула голову.

— Покажи, — попросила она, наклоняясь. И, помолчав, неуверенно предположила:- Скорее, гусеницы. Просто ты еще не приноровилась, Кэсс. Гляди, если по контуру темно-зеленый пустить, а тут вот нитки внахлест, до гладкости, и поверху серебристые прожилки — очень красиво выйдет! Давай, я тебе набросаю примерно.

Кристобель отложила свою, уже почти законченную, ленту и взяла в руки работу сестры.

— Да бесполезно, ну, — скучным голосом сказала младшая. — Это только у тебя красиво получается! А у меня руки не из того места растут.

— Кассандра!.. — осуждающе прокашляла няня. — Разве так выражаются приличные барышни?

Девушка страдальчески закатила глаза. Началось.

— Можно подумать, у нас тут гостей полон дом, — буркнула она себе под нос. И добавила тихо, пользуясь слабым слухом нянюшки:- «Приличные барышни»! А что я такого сказала? Ладно бы еще место назвала…

Старшая сестра, не удержавшись от улыбки, еще ниже склонилась над лентой. Иголка замелькала в ее изящных пальцах. Кассандра, наблюдая, как ложатся на атлас ровные, один к одному, стежки, только мысленно махнула рукой. Где уж ей угнаться за Крис? Та даже из гусеницы королевскую бабочку в два счета сделает, да такую, что выйдет краше живой!.. Вон, листья ивовые, — того и гляди затрепещут под ветром. «Я так никогда не смогу», — подумала Кассандра, впрочем, без всякой зависти. Умение сестры управляться с нитками ее восхищало, но ведь талант на то и талант, что дается не каждому? У Кристобель вышивка шла легко, играючи, а вот ее младшая сестра, увы, не умела ровно пришить даже пуговицы. Самым большим ее достижением на этом поприще был прошлогодний подарок Нейлу в виде дюжины носовых платков с монограммой: попросить помощи у сестры Кассандра не могла по известным причинам, так что корпела над вышивкой целую зиму, но результат получился сомнительный. Буквы не сходились размерами, «Н» упорно клонилась на сторону, а «Х» так и вовсе местами напоминала птичью лапу. И хотя Нейл подарком остался доволен, сама Кассандра впредь зареклась иметь дело с иглой. Только нитки переводить да пальцы дырявить! К тому же, мастерица у них в семье уже одна есть. «А мне оно на что? — размышляла девушка, любуясь выходящими из-под пальцев Кристобель серебристо-зелеными молодыми листочками. — Наездник должен уметь поводья в руках держать, а не иголку! Может, наляпать еще пару слизняков, пострашнее, — да Крис всё за меня и разукрасит?.. Ее работа богине куда как больше по сердцу придется. А мне ту ленту все равно повязывать некому».

Праздник в честь богини Сейлан был днем торжества любви — неважно, материнской или иной, что соединяет незримыми узами два бьющихся в унисон сердца. По давней традиции девушки обвивали собственноручно вышитой лентой запястья своих нареченных в день помолвки, но за многие годы этот обряд, как часто случается, несколько изменился. Разумеется, если невеста того желала, она и сейчас могла ему последовать, но всё чаще такое случалось лишь в деревнях, где еще сильны были старые обычаи. В больших же городах ивовая лента служила не столько символом согласия, сколько знаком расположения ее дарительницы. Иногда, впрочем, новое и старое шли рука об руку: если возлюбленный бывал слишком робок, чтобы признаться девушке в ответном чувстве, расшитый серебристо-зелеными листьями атлас приходил обоим на помощь. Правда, тут случались и конфузы — когда излишнюю молчаливость кавалера бойкая барышня принимала за неуверенность, почитая его беззаветно влюбленным, а на деле это оказывалось вовсе не так… Что поделать, сердцу не прикажешь. И это, в конце концов, всего лишь лента, которая никого ни к чему не обязывает!

Кассандра, вспомнив старый обычай, едва заметно скривилась. Она выезжала в свет только две недели как, но уже успела обзавестись парой воздыхателей — к превеликой, конечно же, радости папеньки с маменькой. Ей самой ни внук герцогини эль Вистан, ни сын графа де Тайлеза, которых она знала с детства, ни капли не были интересны, но барон и баронесса возлагали на обоих большие надежды, это было видно невооруженным глазом и ужасно бесило Кассандру. Конечно, пикники, лодочные прогулки и танцевальные вечера ей нравились. Она, как всякая молодая девушка, любила веселье — но вовсе не такое, которое обязательно должно привести к замужеству. Может, когда-нибудь, когда она с блеском закончит Даккарай, когда встретит свою любовь, как Крис… Тогда, само собой, почему бы и нет? Но не сейчас же! Впереди небо, крылья, впереди целая жизнь! И потратить ее на какого-то надушенного франта, вроде молодого де Тайлеза?.. Вот еще, нашли дурочку!

Думать-то она так думала, но облекать мысли в слова не торопилась. Она танцевала с сыном графа, улыбалась внуку герцогини и неукоснительно следовала совету Нейла «быть послушной дочерью и не вспоминать о драконах». Выходило, по ее мнению, неплохо. Светское общество Мидлхейма приняло новую дебютантку благосклонно, почти все ее вечера были расписаны, скучать Кассандре тоже не приходилось, а что до поклонников, так, слава богам, их у нее не так уж много! «Потерплю месяц — и в Даккарай, — равнодушным взглядом скользя по атласной ленте в руках сестры, мечтала Кассандра. — Это все, конечно, весело, но я хочу летать. Хочу и буду! Что бы там Нейл ни говорил!» Вспомнив ехидные подколки товарища, младшая дочь барона неслышно фыркнула: Нейлар эль Хаарт не упускал случая проехаться и по ее успехам в обществе, и по незадачливым поклонникам. «Гляди, еще во вкус войдешь, — хохотал он, откинувшись на ствол старого дуба и многозначительно играя бровями. — Балы, прогулки, ухажеры… Оглянуться не успеем, как — раз! — еще вчера рядом со мной на ветке ногами болтала, а сегодня уже, с кольцом на пальце, под руку с законным супругом гостей встречаешь. И где там те драконы?..» Кассандра, привычно отмахиваясь от друга, смеялась тоже. «Не дождешься, — говорила она. — Я учиться хочу, а не кольцо на палец. Чушь какая!» Нейл, притворно ужасаясь, всплескивал руками: «Как?! Ладно еще графский сын, младший, ни титула, ни состояния, но второй-то кандидат тебе чем не угодил? Такая блестящая партия, такое почтенное семейство!.. Герцогиня эль Вистан — разве не звучит? По мне, так очень!» И, не обращая внимания на сердитые гримасы подружки, он тут же бросался на все лады расхваливать внука герцогини. Кассандра плевалась, Нейл веселился от души, и в следующий раз игра повторялась снова…

— Кэсс! — голос сестры спугнул воспоминания. — Ну что, теперь понятнее? Я четыре листочка поправила, теперь попробуй сама.

Девушка, подавив тоскливый вздох, покорно взяла в руки скользкую атласную ленту.

— Главное, не торопись, — с улыбкой глядя на нее, проговорила Кристобель. — Спешить некуда, Ивовый день еще только послезавтра. У тебя обязательно получится!

— Не сомневаюсь, — скрипуче отозвалась Кассандра. — Вопрос — что именно?

Она склонилась над столом. Сделала несколько стежков, посмотрела и покачала головой. Нет, это бесполезно. Невозможно научить человека тому, к чему у него нет ни малейшей способности! Кассандра, потянувшись за новым мотком шелка, украдкой бросила взгляд на нянюшку. Та уже потихоньку начинала поклевывать носом. «Как уснет — попрошу Крис мою ленту закончить, — без тени раскаяния подумала девушка. — Это позорище из дому выносить нельзя» Она вдела в иглу новую нитку, красную, чтоб уж наверняка, и посмотрела в окно. Вечер. Интересно, Нейл придет к ограде хотя бы сегодня? Уже третий день как в воду канул, одни записки только, в которых вечное «завтра».

«Завел себе приятеля и пошел кататься, хоть с собаками его по всей столице ищи, — сердилась Кассандра, вонзая острие иглы в истерзанный атлас. — А еще надо мной смеется! Ни стыда, ни совести!..»

По длинной, тонущей в мягком полумраке зале плыл ароматный дым. Горели свечи в узорчатых канделябрах, яркими змейками извивались в руках гибкие трубки расставленных прямо на полу пузатых шааширов, глухо побулькивали узкогорлые колбы, неслышно сновали меж расслабленно возлежащих на подушках гостей молчаливые и расторопные слуги. Тяжелые бархатные занавеси, всегда задернутые, чуть подрагивали у карнизов от сквозняка — в подвале дома, весь второй этаж которого занимала курильня, был оборудован вместительный ледник. Снабженный многочисленными воздуховодами и, по слухам, невероятных размеров мехами, он обеспечивал прохладу и днем и ночью, что по нынешней жаре в столице уже почиталось за чудо. Если же вспомнить, что на первом этаже располагалась весьма недурная таверна, способная принять почти две сотни человек, а на третьем — салон свиданий, один из самых известных в городе, то не было ничего удивительного в том, что попасть сюда вот так запросто, что говорится, с улицы, не представлялось возможным. Дом Лусетиуса на Парковой аллее знал всякий, а если не знал, так слыхал о нем многажды. Пиран Лусетиус, выходец из самых низов, пятнадцати лет от роду пешком пришел в Мидлхейм, имея за душой всего пригоршню меди, а уже к тридцати годам развернулся так, что даже бывалые купцы Лессина только разводили руками. Несколько десятков скобяных лавок, целая рыболовецкая флотилия, пара доходных домов в северном пригороде — каково для безродного мальчишки из трущоб?

Но гордостью Лусетиуса, его детищем всегда был и оставался особняк на Парковой аллее. С виду ничем не примечательный длинный беленый дом, украшенный потемневшими от времени дубовыми балками, с буро-коричневой черепичной крышей, деревянными решетчатыми балконами и небольшими квадратными окошками в обрамлении зеленых ставен, он не возвышался в конце улицы памятником своему творцу — он вообще не бросался в глаза. Зато внутри него царили блеск и суета, рекой лилось вино, сверкали обнаженными плечами веселые, безотказные подопечные госпожи Лусетиус, вился лиловыми кольцами дым из шааширов… Даже последняя война не оставила на доме своего тяжелого отпечатка. Он выстоял. И вновь распахнул перед гостями свои двери — которые с тех пор не запирались ни на час.

Вот только не каждому удавалось подняться выше первого этажа: и курильня, и салон над ней были заведения с именем, с репутацией, даже со своей историей, а это стоило золота.

— Если в этом мире и есть лестница на небеса, — жмурясь от удовольствия, проговорил Райан Рексфорд, вновь прикладывая к губам мундштук, — то вторая ее ступень — точно здесь!..

Сын магистра щита втянул в себя ароматный пар, и стеклянная колба вспенилась бело-розовыми пузырьками. Развалившийся на подушках рядом с товарищем Нейл улыбнулся. Протянул руку к резному подносу с напитками, обхватил пальцами высокий запотевший стакан, сделал глоток и прикрыл глаза. Ему было хорошо. На языке ощущалась сладость пряных трав из шаашира, голова приятно кружилась, прохлада курильни мягко обволакивала тело — здесь хотелось остаться и жить! Так что с Райаном он был очень даже согласен. Сидящий напротив Зигмунд де Шелоу, розовощекий крепыш с круглыми лицом и добродушными глазами, покосился на стакан в руке Нейла.

— Лимонная вода? — смешно морща нос, спросил он. — Опять? Брось ты эту кислятину! Только и радости, что лед грызть. У Лусетиуса всегда вино отменное, зря мы, что ли, целый кувшин взяли?

Сын герцога, не открывая глаз, покачал головой.

— Райан! — вознегодовал де Шелоу, картинно всплескивая руками. — Ну хоть ты ему скажи!..

Рексфорд, ткнувшись затылком в подушки, отправил к потолку белую дымную струйку. Передал обвитую ярким шелком трубку дальше — расположившемуся по левую руку от него четвертому товарищу — и взял с низкого столика гроздь винограда.

— Утихни, Зигги, — благодушно сказал Райан. — Не хочет, так его дело. Тебе же больше достанется… Но вообще он прав, Нейл. Сам не знаешь, от чего отказываешься.

— Мне и шаашира хватит, — безмятежно отозвался тот. Хмельное он пару раз пробовал, но как-то им не проникся. Да и отец, уж верно, будет не в восторге… — Все равно по жаре потом домой возвращаться. Лучше уж «кислятина».

Старший товарищ пожал плечами и бросил в рот виноградину. Зигмунд с разочарованным полувздохом подал Нейлу курительную трубку. Компания нынче собралась небольшая, так что взяли на четверых малый сосуд.

Молчаливый сосед Райана Рексфорда шевельнулся.

— Кому этого может хватить? — пренебрежительно обронил он, вертя в пальцах трубку. — Так, баловство, запах один.

— Закон тоже один, — негромко напомнил сын магистра алхимии. Сделал еще один неспешный глоток и вернул стакан на поднос. Этого приятеля Райана Нейл не любил. За надменность, сквозящую в каждом слове, за вечно снисходительный тон и за полную неспособность держать при себе свое ценное мнение. — Дурман в Геоне запрещен. И смесей для шааширов это тоже касается.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул тот, выпуская из ноздрей белый дым. — Оттого вы и пьете как кони. Или, вон, луговой травой дышите, если вообще ни на что духу не хватает…

«Так что же ты тогда тут сидишь, мундштуком давишься?»- раздраженно подумал Нейл, однако, уже наученный горьким опытом, в спор ввязываться не стал. Только настроение самому же себе портить. Плюнуть соседу в тарелку и поинтересоваться — не мало ли? — было любимым развлечением Фаиза ан Фарайя, и тягаться с ним на этом поприще охотников обычно не находилось.

— Ну, где уж нам до Алмары! — хохотнул Райан Рексфорд. Его, в отличие от Нейла, злой язык Фаиза только веселил, хотя, стоит заметить, ему и доставалось обычно меньше остальных. — Дикие люди, варвары нечесаные, что с нами такими делать? Ума не приложу.

Он с напускным сожалением развел руками. Зигмунд де Шелоу фыркнул — впрочем, несколько боязливо. Мягкий, добродушный по своей природе, он был для Фаиза отличной мишенью и порой не знал куда деваться от его нападок. Ответить он не умел, а прикинуться глухим, как Нейл, или посмеяться вместе с ругателем, как Райан, не мог по причине излишней чувствительности.

— Налей-ка мне вина, дружище! — отметив, как задрожали точеные ноздри алмарца, и предчувствуя неминуемое избиение младенцев, сказал Зигмунду Райан. — Не ударим в грязь лицом перед возвышенным соседом!.. «Коней» я тебе, Фаиз, не обещаю, но сделаю всё возможное. Кстати, если уж ты так по родине заскучал — пошли записку Лусетиусу. У него тут и отдельные покои есть, для ценителей.

— А закон? — ядовито припомнил ан Фарайя. Метнул насмешливый взгляд на Нейла и добавил:- Нет уж, благодарю покорно, мне только заинтересованных свидетелей не хватало. Угли раздуть не успею, как кое-чей папенька на пороге нарисуется! Или смолчишь, а, эль Хаарт?..

Нейл зевнул.

— Конечно, нет, — обронил он равнодушно. — В окно высунусь, голосить начну, и явится за тобой взвод гвардейцев во главе с «кое-чьим папенькой». Королевскому магистру алхимии заняться-то больше нечем, кроме как по притонам бегать да иноземцев оступившихся ловить… Держи, Зигги.

Он протянул трубку де Шелоу. Алмарец, сузив угольно-черные миндалевидные глаза, негромко хмыкнул. Нейл приготовился было услышать в свой адрес очередную колкость на грани оскорбления, но ему повезло — Райан Рексфорд, залпом осушив свой бокал, выпрямился:

— Ну, значит, мы и без записок обойдемся! Пойдем, Фаиз. Законы законами, а пустой шаашир нам уж как-нибудь найдут.

— Компанию составишь, что ли? — хохотнул тот, поднимаясь. — Или протекцию?

Сын магистра щита белозубо улыбнулся:

— Там поглядим. Надеюсь, вы не заскучаете, господа… Фаиз, получаса нам хватит?

Алмарец окинул его снисходительным взглядом:

— Мне нет. А тебе и пяти минут довольно будет — эль Хаарт как раз к окну пробиться успеет. Пойдем.

Он обогнул низкий столик и направился к выходу из залы. Райан, кивнув друзьям, двинулся следом. Зигмунд де Шелоу вздохнул и сунул в рот мундштук.

— И к чему было змея этого с собой брать? — негромко, словно жалуясь, пробормотал толстяк. Теряющийся в складках жабо амулет с крупным аметистом тускло, обиженно блеснул. — Неужели самому нравится гадости про себя слушать? Не понимаю я иногда Райана!..

Нейл раздумчиво кивнул. Он тоже не понимал. Человека неприятней Фаиза ан Фарайя было еще поискать, однако наследник графа Рексфорда по какой-то неведомой причине ему благоволил. Райану всё было как с гуся вода — и злые насмешки над его собственными друзьями, и пренебрежительный тон. То, что никому другому даже не пришло бы в голову, алмарцу всегда сходило с рук или, точнее, с языка, который жалил иногда куда хуже змеиного… Одно дело — мягкотелый Зигги, которого не пинал только ленивый. Но Райан? Что он нашел в заносчивом, высокомерном иноземце, который даже не пытается ни с кем разговаривать по-людски? Сын герцога нахмурил брови. Этот вопрос уже давно не давал ему покоя, и ответа на него он, как ни старался, не находил. «Ну не в дурмане же дело!»- тревожно подумал Нейл. Старший товарищ не чурался доброго вина, это правда, но если от того же ан Фарайя частенько тянуло пряной горечью белого нуиса или сладковато-мускусным запахом хашима, то Райану вменить в вину было совершенно нечего. Тогда почему?.. Что такого он разглядел в Фаизе, что тому вдруг стало позволено едва ли не ноги вытирать о сына магистра щита?

Нейл, вздохнув, мысленно махнул рукой на них обоих. Только зря голову ломать — и это тогда, когда можно, наконец, хоть полчаса посидеть в тишине и покое, не выслушивая ничьих ехидных издевок! «Нравится такая дружба Райану — так и боги с ним, — подумал молодой человек. — Мне какое дело?» Он устроился поудобнее и снова взял в руки стакан с лимонной водой.

— Точно вина не хочешь? — заметив это, сделал последнюю попытку де Шелоу. И многозначительно поднял вверх кувшин. Нейл с улыбкой покачал головой:

— Нет. Угощайся, Зигги. Только о закуске не забывай, не то будет, как в прошлый раз.

Тот смущенно потупился. Вино он любил, а вот пить его не умел совершенно, за что частенько расплачивался не только тяжелым похмельем, но и крепким нагоняем от батюшки. Родители Зигмунда не были магами, зато маркиз де Шелоу, один из знатнейших и уважаемых дворян Геона, состоял при дворе, и каждый конфуз отпрыска бил по нему с удвоенной силой. Зигмунд отца любил, прощения каждый раз просил искренне, но со своим слабым желудком ничего поделать не мог.

— Мне бы твою силу воли, — печально обронил он, глядя на Нейла. — Но у Лусетиуса такое вино!..

— Лимоны у него не хуже, — рассмеялся тот. — А воля моя тут ни при чем, Зигги, у всех свои вкусы. Фаиз, вон, тоже вина не пьет.

Добродушное лицо де Шелоу исказила страдальческая гримаса.

— Лучше б уж пил, — буркнул он, с опаской оглядываясь на выход из залы. — Может, тогда хоть изредка на человека бывал бы похож… А я слышал, что дурман людей благодушней делает.

— Видно, раз на раз не приходится, — пожал плечами Нейл, прикладывая к губам мундштук. Запузырилась в колбе молочно-травяная смесь, гортань обволокло тягучей сладостью. Правда, уже не такой приторной, как вначале — должно быть, угли прогорели. — Райан сказал — полчаса? Тогда, наверное, нужно новый шаашир заказать. Этот совсем выдохся.

Зигмунд с готовностью приподнялся на подушках, вертя головой по сторонам. Махнул рукой кому-то из безмолвных слуг Лусетиуса, указал на столик. И, наполнив свой бокал, взглянул на приятеля:

— Мы после курильни на берег поедем. Ты ведь с нами?

Нейл задумался. На берег… Что там делать по такой жаре? Море ни капли не освежает, только в соли полоскаться. Еще ан Фарайя под боком — то-то удовольствие! «И Cандру я уже сколько не видел, — запоздало вспомнил он. — А она и так из-за Райана на меня дуется. Да и тренировки мы совсем забросили, то у нее вечер занят, то у меня».

— Не сегодня, Зигги, — проговорил молодой человек. — Я еще со вчерашней ночи толком не выспался. И с позавчерашней… К тому же, пловец из меня не ахти; дождемся остальных, да откланяюсь. Может, в другой раз как-нибудь.

Де Шелоу грустно вздохнул. Не столько потому, что ему так нравилось общество Нейла, сколько из-за перспективы провести остаток вечера один на один с Фаизом ан Фарайя. Защиты от Райана ждать было нечего — а значит, до самого рассвета придется терпеть ядовитое жало алмарца. «Может, кто-нибудь еще присоединится? — с надеждой подумал Зигмунд. — Не отказываться же теперь, я уже пообещал, что буду. Райан, конечно, не обидится, но… Все-таки прав отец, нет у меня стержня!» Он, понурившись, пригубил еще вина. И взяв из рук товарища обтянутую шелком курительную трубку, откинулся на подушки.

Когда Нейл вернулся домой, уже начинало темнеть. Идти к Кассандре было рано, на ужин он опоздал, так что пришлось, подобно вору, тайком красться в кухню и шуршать по углам — поданных у Лусетиуса к вину и шааширу фруктов молодому здоровому организму оказалось недостаточно. Кое-как утолив голод остатками семейного ужина, Нейл наскоро вытер жирные руки чьей-то смятой салфеткой, развернулся к двери и услышал за спиной:

— Выходит, не показалось…

Голос принадлежал его светлости. Нейл, вздрогнув от неожиданности, выругался про себя и обернулся. По ту сторону приоткрытого кухонного окна стоял герцог эль Хаарт. Лица его в густых сумерках было не разобрать, но попавшийся с поличным Нейл ни на миг не усомнился в том, что именно сейчас на нем написано.

— Добрый вечер, отец, — выдавил из себя молодой человек.

— Добрый, — отозвался тот. — Приятного аппетита, Нейлар. Спасибо, что хоть не из помойного ведра… Чем тебе тарелки не угодили?

Сын не нашелся с ответом. Герцог шевельнул плечом:

— Если ты закончил, на что я очень надеюсь, то жду тебя в библиотеке. И, пожалуйста, не задерживайся, у меня еще много работы.

Он отошел от окна. Нейл, прислушиваясь к удаляющемуся поскрипыванию песка на дорожке, задумался. У отца и правда в последние дни не было ни одной свободной минуты — приближалось время ежегодной проверки крупнейших алхимических лабораторий Геона, что означало трехнедельное отсутствие магистра в столице, и герцог эль Хаарт с утра до вечера был занят подготовкой. «Что же такого могло случиться, чтобы я вдруг ему понадобился? — тревожился Нейл, покидая темную кухню. — Сердится из-за Райана и наших ночных гуляний? Или прознал про курильню? Так ведь я дурман даже не пробовал, и за Фаиза отвечать не обязан… А про Сандру и вовсе никому ничего неизвестно» Он качнул головой. Неизвестно-то неизвестно, а лучше им поберечься, все-таки, уже не дети, спаси боги, если кто их вместе увидит! Скандал будет почище, чем с подложным письмом, да к тому же двойной: Кассандра теперь девица на выданье, а он еще и маг. Ко всему прочему — сын королевского магистра, которому такая дружба запросто может стоить должности. «Чудо, что мы до сих пор еще не попались, — подумал он, шагая по темному коридору к библиотеке. — Поговорю я все-таки с ней сегодня… У Д’Элтаров сейчас через день то бал, то вечер, толпа народа в доме, да еще эти двое, с далеко идущими намерениями!»

Вспомнив о претендентах на руку и сердце будущей наездницы, Нейл скривился. Хоть он и не был знаком ни с сыном графа, ни с внуком герцогини, да и видел обоих только пару раз, мельком, они все равно ему не нравились. Первый дуболом, даром, что благородных кровей, второй — охотник за приданым! То-то женихи завидные! Сандра, конечно, в жизни ни за одного, ни за другого по своей воле не пойдет, однако родители ее очень на это рассчитывают. Знать бы, как сильно им не по душе Даккарай? И не настолько ли, чтобы все-таки заставить дочь отказаться от опасной затеи — любым доступным способом? Нейл почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой. Что греха таить, ему и самому были не по нутру эти проклятые драконы. Но полюби Сандра достойного человека и скажи ему «да» — это еще куда ни шло, а вот насильно ее замуж выпихивать, только чтоб не летала, — нет уж, дудки!..

Коридор кончился. Молодой человек, отложив беспокойство о будущем подруги на потом, остановился перед дверью библиотеки, торопливо одернул жилет и вошел.

— Садись, — стоящий у раскрытого книжного шкафа с каким-то увесистым фолиантом в руках герцог, на мгновение обернувшись, кивнул в сторону кресла. — Надолго я тебя не задержу.

Он поставил книгу на полку и вернулся за стол.

— Я вижу, вы очень сблизились с Райаном Рексфордом, — тоже садясь, начал его светлость. И заметив, как напрягся при этих словах Нейл, поторопился добавить:- Я ничего не имею против. Райан достойный человек, к тому же нашего круга, и я рад, если ваша дружба продлится долгие годы, так же, как моя с его отцом. Но поговорить я хотел не об этом. Ивовый день уже послезавтра, к нему по традиции приурочена помолвка его высочества, на которой, разумеется, обязан присутствовать весь двор, в том числе и мы с герцогиней. Это будет четверг. А уже в субботу я отправляюсь в Кэлхоун. Твоя мать едет со мной, вы же с Мелвином остаетесь здесь. Вы и госпожа Делани.

Сделав короткую, едва заметную паузу, герцог бросил взгляд на дверь библиотеки. И продолжил:

— У меня нет нареканий к работе воспитательницы твоего брата. Но она в нашем доме — человек новый. И даже будь я уверен в том, что ей по силам справиться с охранной паутиной, я вряд ли счел бы возможным оказать ей такое доверие. Надеюсь, ты понимаешь, почему.

— Конечно, отец, — склонил голову Нейл. Герцог сцепил пальцы под подбородком.

— В таком случае, — проговорил он, — ты поймешь и причину, по которой со дня моего отъезда и до тех пор, пока я не вернусь, ночевать тебе придется дома. И ежедневно обновлять паутину не позже полуночи. Я рад, что у тебя появились друзья, и я ни в коем случае не принуждаю тебя рвать с ними, однако…

Снова легкая пауза. Повторять одно и то же по нескольку раз его светлость не любил, в сыновнем здравомыслии не сомневался, но донести всю важность своей просьбы до адресата причины имел более чем веские. Нейл, подняв глаза на отца, выпрямился в кресле.

— Я понимаю, — серьезно сказал он. — И вам с матушкой не о чем беспокоиться — даже не будь на доме никакой паутины, я никогда не оставил бы собственного брата один на один с чужим человеком. Ничего не хочу сказать дурного о госпоже Делани, но это было бы по меньшей мере неразумно.

Кендал эль Хаарт удовлетворенно кивнул.

— Что же, другого ответа я от тебя не ждал, — отозвался он. И добавил как бы между прочим:- Не расстраивайся. Уверен, твои друзья всё поймут и войдут в твое положение.

Нейл отстраненно пожал плечами:

— Я не собираюсь ставить их в известность. Если мне захочется встретиться с тем же Райаном, это можно будет сделать днем… А ночью, если уж на то пошло, я и так всегда найду, чем заняться.

Он, разумеется, имел в виду Кассандру и тренировки. Но не услышав от отца в ответ ни слова, вдруг понял, что тот мог истолковать его слова превратно. Госпожа Делани была женщиной молодой и хорошенькой. И пускай она на целых десять лет старше Нейла, однако… «Найду чем заняться! — мысленно плюнул молодой человек. — Это же надо было такое ляпнуть!» Он почувствовал, что заливается краской.

— Я хотел сказать, — забормотал Нейл, уже понимая, насколько неубедительно это звучит, — что учебники… Что я за них давно не брался и… как раз будет время…

Уголки губ герцога предательски дрогнули. Явное смущение сына и напавшее вдруг на него косноязычие, как бы подозрительно они ни выглядели для кого-то другого, его светлость не обеспокоили — развеселили. Само собой, он был не без глаз, и мог оценить внешность воспитательницы, но для него было совершенно ясно, что волноваться на ее счет в отношении Нейлара не стоит. Будь иначе, супругу Кендал без раздумий оставил бы дома.

— Учебники, — пожалев сына, благодушно заметил герцог, — это хорошо. Может, и до практических занятий под амулетом дойдет — я имею в виду шесты, но у тебя каникулы, так что решай сам, на что тратить свое время. Главное — помни о полуночи. Остальное не важно.

Он подвинул к себе стопку бумаг.

— Это всё, Нейлар. Можешь идти. Паутину сегодня я обновлю сам.

Нейл, вымученно кивнув, поднялся.

— Доброй ночи, отец, — пробормотал он. Нервным движением одернул многострадальный жилет и торопливо покинул библиотеку, по пути споткнувшись о порог и едва не растянувшись во весь рост. Кендал эль Хаарт, проводив Нейла смеющимся взглядом, откинул крышку чернильницы. Взял в руки перо, занес его над наполовину исписанным листом…

И все-таки не выдержал, широко улыбнулся.